Страница:
– Не знаю… – напрягла память Ольга. – Сейчас я вспоминаю, как позорно ревела, а король утирал мне нос, и вспоминать это неловко и стыдно.
– Не следует стыдиться слез любви, – проникновенно произнес эльф, устремляя на нее взор. Ольгу каждый раз словно мороз продирал, когда он вот так смотрел своими мерцающими волшебными глазищами. – Это тоже прекрасно, как и все, что озарено любовью.
– Все? – недоверчиво переспросила девушка.
– Все. Начиная с обычного секса и заканчивая глупым, на твой взгляд, сидением на ограде.
Девушка помолчала, переваривая очередное изречение и примеряя его к действительности. Какая-то доля истины в нем содержалась, хотя в сидении на заборе она по-прежнему не видела ничего прекрасного. Впрочем, если смотреть со стороны, изящный красавец-эльф смотрелся на этой ограде очень живописно. Может, в том и состоит вся прелесть, недоступная ее пониманию?..
– Все равно, – заявила она, найдя наконец слабое место в логике собеседника, – можно сделать умнее. Не признаваться в любви в первый же вечер, а тихо промолчать. Тогда бы Элмар от тебя не шарахался и не прятался бы и тебе не надо было торчать под его окнами. Ходил бы в гости вместе со всеми и любовался на него, сколько влезет.
– Я бы не смог, – вздохнул Хоулиан. – Быть рядом и ничем не выдать своих чувств… Да и не принято у нас такое скрывать. Сложно с вами, людьми. Придумали сами себе массу условностей, и сами же от них страдаете.
– А почему ты тогда к нам так неравнодушен? Что к мужчинам, что к женщинам?
– Вот такой у меня необычный вкус. У каждого есть свои предпочтения, нечто только для себя ценное и только себе понятное. Это все очень индивидуально и не всегда приобретает извращенные по вашим понятиям формы. Я, например, нашел то самое, что мне нужно, и оказалось, что это можно отыскать только среди людей. Мама считает меня извращенцем. А сама-то… впрочем, это ее личное дело.
– Это ты к тому, что эльфы такими большими, как Элмар, не вырастают? – невольно улыбнулась Ольга.
– Расти, может, и растут, но такой мышечной массы не достигают, даже если специально качаться. И магия не помогает. Один мой друг пробовал, но у него ничего не получилось.
– А зачем ему это понадобилось?
– Я ему очень нравился, и он хотел сделать мне приятное.
– М-да… – не нашла другого комментария Ольга. – Так ведь здоровенных мужиков, наверное, полно на Альфе. Запросто, в любом гей-клубе… Или сейчас их там нет?
– Есть, конечно. Обычно там я и нахожу себе спутников по вкусу. Но чтобы так влюбиться… Лет тридцать со мной такого не случалось. Нет, больше. Несравненная Габриэль, как она была прелестна, юна и наивна!.. И как жаль, что этот период целомудренной неопытности так быстро проходит! Люди слишком быстро всему учатся, быстро взрослеют… Я тебе еще не надоел своими жалобами?
– Да нет, что ты. С тобой интересно.
Хоулиан улыбнулся.
– Это потому, что я эльф? Я заметил, наши уши оказывают на людей некое магическое воздействие.
– Дело вовсе не в ушах, – возразила Ольга. – К ним я уже привыкла. С тобой интересно поговорить, ты как-то иначе мыслишь и такие странные вещи иногда выдаешь. На тебя вообще приятно посмотреть, но это уже так, между делом, красивыми и люди бывают.
– Ах, Элмар… – тяжко вздохнул эльф.
– Вот-вот. На Элмара я тоже всегда любуюсь.
– О, это естественно. Я заметил, он очень нравится женщинам. Хотя эльфийки не нашли бы в нем ничего привлекательного. Не понимают они истинной мужской красоты…
– Хоулиан, а какие они, эльфийки?
– Разные. Бывают, как ты, есть и более фигуристые.
– Что, эльфийки бывают вот… такие? – изумилась Ольга, демонстративно похлопав себя по той самой плоскости, которая доставляла ей столько огорчений. – А говорят, они настолько прекрасны, что человеки с ума сходят… Или это барды, как обычно, перестарались?
– Красота не заключена в некой конкретной черте.
– А в чем?
– В гармонии и в умении… себя показать, как вы это называете. Вот взгляни, к примеру, на меня. Что ты видишь первым делом?
– У тебя шикарные волосы! – немедленно восхитилась Ольга.
– Верно. Именно поэтому я и забочусь о том, чтобы их замечали в первую очередь. Волосы, фигуру, глаза… Уши у меня тоже очень милые по эльфийским меркам. А теперь перешагни через владеющее тобой очарование и рассмотри пристально. Могу поспорить, человек с таким носом, как у меня, был бы тебе неприятен. А ты даже не замечаешь, какой формы у меня нос.
Ольга потрясенно уставилась на предмет обсуждения, только сейчас сообразив, что действительно никогда не любила вот такие остренькие лисьи носики и что действительно до сих пор этого не замечала. Да и подбородок тоже… не особенно… Руки откровенно женские… Хотя руки особого значения не имеют, от этого эльфа и так голубизной несет за версту.
– А как вы это делаете? – тут же заинтересовалась она, не особо, впрочем, надеясь, что у нее получится так же. – Это магия? Или что-то другое? Но точно же не иллюзия, я к ним невосприимчива.
– Нет, конечно, это не иллюзия и вообще не магия. Это искусство, в некоторой степени доступное и людям. Только они слишком мало живут, чтобы успеть довести его до совершенства. Ты не замечала, что… Прошу прощения, глупость чуть не сказал. Ты слышала о таком парадоксе: эльфы после пятидесяти намного красивее, чем были, скажем, в семнадцать? А эльфы-дети вообще часто несимпатичные «гадкие утята».
– То есть в молодости вы такие, как есть. А с возрастом учитесь казаться лучше.
– Совершенно верно. Могу только добавить, что женщины учатся быстрее.
– Значит, – улыбнулась Ольга, – Мафей и Плакса с возрастом еще похорошеют? Они, по-моему, и так лапочки.
– У них были очень красивые матери-люди. Но даже в этом случае… К примеру, у Мафея уши далеки от совершенства, только люди в этом не разбираются. А мой милый мальчик, как это ни прискорбно, не вышел ростом. И сейчас все это видят и замечают, в частности его дама сердца, которая выше его на полголовы и очень по этому поводу переживает. А вот лет через пятьдесят… он не станет ни на палец выше, но замечать сей печальный недостаток перестанут… Ольга, мне кажется, ты намерена попросить меня быть твоим наставником? Не надо, очень тебя прошу. Я никуда не годный педагог. И я даже сам не вполне осознаю, как у меня это получается. Могу только дать совет – выясни, что в тебе больше всего нравится людям, и именно в это вкладывай свой свет.
«Какой свет?» – тоскливо подумала Ольга, но показаться полной дурочкой не рискнула.
– Что, просто так поспрашивать? – вздохнула она. – Так всем нравится в основном мой характер, моя «забавная» речь, в общем, что угодно, только не внешность.
Хоулиан тихо засмеялся.
– Мужчина, который делит с тобой ложе, не может любить в тебе только веселый нрав и забавную речь, что бы он сам по этому поводу ни говорил.
– Да ну, его спрашивать бесполезно. Он от всего тащится. Даже отсутствующий бюст где-то находит.
– Вот видишь! – глаза эльфа озорно сверкнули. – Значит, и у тебя работает! А если ты стесняешься спрашивать людей или сомневаешься в честности их ответов… – Он хитро прищурился и оглядел Ольгу с головы до ног. – У тебя очень приятный цвет волос, что может отчасти компенсировать их скудный объем… красивая шея, которую надо только научиться держать… тонкая талия… и весьма, весьма соблазнительная попка. Почти как у эльфийки.
– Шуточки у тебя озабоченные! – рассмеялась Ольга.
– Это вовсе не шутка. Юные эльфийки действительно часто обладают такой же фигурой, как у тебя.
– А что тебя в них не устраивает, почему тебя так тянет к людям? Или эльфийки даже с возрастом не дорастают до таких форм, как у Камиллы? Ну, там, лифчики пятого размера и все такое?
– Камилла… – поморщился Хоулиан. – Это людям она кажется непревзойденной. Или такому мальчишке, как Мафей. Нет, я, конечно, с уважением отношусь ко всякому профессионалу, а ее мастерство не вызывает сомнений, но… сама подумай, мне сто семнадцать лет, что нового мне может показать Камилла? А размер груди, если ты об этом, для меня не имеет значения.
– А что имеет?
– То, чего невозможно получить ни от одной эльфийки. Ты не можешь себе представить, какой это изысканный восторг – сорвать завесу целомудрия с юной девы, не знавшей мужских ласк, пробудить в ней неизведанные прежде чувства, заставить впервые в жизни содрогаться от наслаждения в твоих объятиях…
– Постой… – растерялась Ольга. – Но разве так трудно найти нетронутую эльфийку?
– Можно. Но это уже будет растление малолетних.
– Они так рано начинают?
– Их сопливые сверстники не оставляют старшим никаких шансов. К тому же у людей есть одна анатомическая особенность, которой нет у нас. Ваши женщины запечатаны самой природой, как бутылка дорогого вина, и когда срываешь эту печать… Э-э… извини, я увлекся. Я всегда увлекаюсь, когда говорю о таких вещах, и могу продолжать сколько угодно, а тебе это все равно не понять. Ты стоишь по другую сторону.
– Это в смысле, я женщина?
– Да. И ты видишь это все совсем иначе, как я уже сказал, с другой стороны. Жаль, что я не встретил тебя раньше. Сейчас мой непутевый правнук уже успел основательно тебя испортить.
– Диего – твой правнук?
– А он тебе не говорил?
– Он говорил, что у него прадед – эльф, но не уточнял, что это ты. А что же ты к нему не заходишь?
– Во-первых, мы практически не знакомы, а во-вторых, не думаю, что Элмар будет рад моему присутствию в доме.
– Совершенно верно, – спокойно заметили снизу. – Можно сказать, он будет просто в отчаянии. Добрый вечер.
– Ой! – Ольга подпрыгнула от неожиданности и опять чуть не свалилась. – Ваше величество, разве можно так подкрадываться!
– Извини, я полагал, что ты слышишь. Неужели я подошел настолько бесшумно?
– Нет, конечно, – тихо засмеялся эльф. – Добрый вечер и тебе, Шеллар. Я тебя слышал. А Ольга, видимо, увлеклась беседой. Ты тоже хочешь почитать мне нотации и попросить не сидеть здесь? Или же, подобно Ольге, постичь искусство быть неотразимым? Не боишься, что о тебе что-то не то подумают? Остальные мужчины боятся.
– Ольга, ты подумаешь обо мне что-то не то? – с усмешкой поинтересовался король, подходя поближе.
– Вы как скажете! – засмеялась Ольга. – Лучше смотрите, чтобы Кира не приревновала. А то она как раз может что-то не то подумать, и начнет за бедным Хоулианом с мечом гоняться… Разве что отнесется с пониманием к моим словам, что вы остались ей верны, несмотря на неземную красоту вашего собеседника. Только не надо читать ему нотации, я и так его уже второй день достаю.
– Полагаю, нотации здесь будут бесполезны, – серьезно сообщил король. – Да и не за этим я, собственно, пришел. У меня есть небольшое дело, и я был бы счастлив, если бы господин Хоулиан уделил мне четверть часа для серьезного разговора.
– Присаживайся, – без особого энтузиазма предложил эльф, небрежно хлопнув ладонью по ограде.
– Извините, не здесь. Разговор конфиденциальный, я предпочел бы более уединенное место, где нас не подслушает какой-нибудь садовник или случайный прохожий.
– Даже так? А о чем же?
– О международной политике, – печально вздохнул король. – Мне бы очень хотелось побеседовать с вами о вещах более приятных и интересных, но, увы, на первом месте все же политика, будь она неладна. Вы не возражаете?
– Не понимаю, какое я имею к этому отношение, – удивился эльф, – но ты меня заинтриговал. Кстати, у нас не принято обращаться друг к другу во множественном числе.
– Спасибо. Я не учел. Что ж, в таком случае, поможем даме спуститься, и… куда отправимся?
– Есть одно место, – улыбнулся Хоулиан. – Там нас никто не подслушает. И даже не увидит, так что твоя репутация не пострадает.
– О, моя бедная репутация! – засмеялся король. – По-моему, ее уже ничем не испортишь. Чего обо мне только не говорили…
– Не прибедняйтесь, ваше величество, – возразила Ольга, возвращая эльфу его куртку и спрыгивая с ограды. – Сейчас о вас слагают романтические баллады все барды королевства.
– Не знаю, стоит ли радоваться этому факту. Во-первых, упомянутые баллады часто страдают полным отсутствием литературной ценности и даже элементарного вкуса. А во-вторых, именно из-за них пошли слухи, будто я умер, а меня либо подменили, либо оживили. После столь занимательной свадьбы народ начал любить меня больше, чем следует, и это вызвало определенную активность неких враждебных сил, хотелось бы точно знать, мистралийцы это или кто-то еще… Конечно, мою возросшую популярность следовало как-то поумерить. Ладно, этим займусь отдельно, а пока у нас другое дело. Ольга, скажи, чтобы не беспокоились, я скоро буду.
Глава 3
– Триста лет… подумать только, триста лет! Как такое могло случиться? Впрочем, чему я удивляюсь, переселенцы всегда прибывали со сдвигом во времени… – высокий сутулый человек, произнесший эти слова, был явно опечален, но судить о его чувствах можно было только по голосу. Лицо свое он никогда не показывал даже самым приближенным подданным, если они были живыми. А те соратники, которые живыми уже не были, никогда не распространялись о внешности повелителя и благодетеля. Его называли Повелителем, ибо его имени никто из живых не помнил, а неживые, опять же, не отличались болтливостью. Лишь немногим позволено было называть Повелителя иначе, и нынешний его собеседник принадлежал к кругу избранных.
– Да, учитель… – виновато кивнул молодой господин, наряд которого вопиюще дисгармонировал с обстановкой бункера, в котором и происходила беседа. – Триста лет. Очень многое изменилось и не соответствует вашим рассказам. В частности, одежда. Если бы я был видим, мой костюм собрал бы толпу зевак.
Повелитель мимоходом поправил складки узкой черной мантии, стянутой на талии широким изукрашенным поясом. Этот пояс был бы короток любому из живущих, но на Повелителе сидел настолько свободно, что казалось – под мантией вовсе нет тела, одежда висит на некой вешалке. Впечатление это усугублялось еще и тем, что черная вуаль из тонкой легкой ткани, закрывавшая лицо, ни разу за весь разговор не колыхнулась, хотя людям свойственно хотя бы дышать.
– Да, таких мантий давно не носят, – угадал его мысль ученик. – Сейчас в моде более просторные, без шнуровки на рукавах и с открытым воротником… Я там наворовал себе кое-какого барахла, чтобы надеть в следующий раз. И еще мне понадобится грим. Хороший грим, чтоб не вызывал сомнений. Я… гм… один раз позволил себе показаться на глаза одной местной жительнице, и мое лицо привело ее в панический ужас.
Ничего отталкивающего или пугающего в лице юноши на самом деле не было, но от обычных человеческих лиц оно отличалось столь заметно, что один лишь этот факт мог повергнуть в ужас неподготовленных зрителей. Гладкая, словно лакированная кожа серебристо-серого цвета туго обтягивала скулы и челюсти. Над узкой безгубой линией рта чуть шевелился влажный черный нос, похожий на собачий. От бровей тянулись вверх твердые костяные гребни, напоминающие расплющенные и прижатые к черепу рога, между которыми дерзко топорщился жесткий ежик густых черных волос. Только глаза были человеческими, если не принимать во внимание их странный цвет. Огромные, миндалевидные, с длинными темными ресницами.
– Разве ты к этому не привык? – В голосе Повелителя послышалось некое подобие смеха. – Пленницы из городов Конфедерации, с которыми тебе приходилось иметь дело, тоже пугались.
– И все как одна кричали: «Мутант!» – Юноша нахмурился, если это можно так назвать. Ввиду нестандартного строения лица мимика его тоже была своеобразной.
– Полагаю, местная жительница таких слов не знала, – предположил Повелитель.
– Наверное. Она завопила на всю округу: «Демон!» и попыталась удрать.
– За эти триста лет люди забыли, как выглядит демон? Что ж, у них будет возможность это вспомнить…
Повелитель прошелся по комнате, задумчиво бормоча себе под нос:
– Триста лет, кто бы мог подумать! Значит, они все умерли… Давно умерли. Люди столько не живут. Даже для гнома это слишком долгий срок. Святоша Феандилль уже тогда был не жилец, я его успел все-таки приложить. А тот самонадеянный сопляк, значит, пропал? Пришил товарища и был таков?
– Так запечатлено в легенде, – сочувственно подтвердил демон (он же мутант), с некоторым смущением теребя полу своей устаревшей мантии. – Ушел и пропал, никто не знает куда.
– Ненормальный он был, я всегда это говорил… Итак, Харган, что ты выяснил о первой экспедиции?
– Достоверно известно только одно: задачу они не выполнили.
– Я и не надеялся, что у них что-то получится без связи и без нашей помощи. Как долго они продержались и что смогли сделать?
– Похоже, они провели всего одну успешную операцию. После этого удача отвернулась от них, и сейчас за ними гоняются спецслужбы всех королевств. Войти с членами экспедиции в контакт мне не удалось, так как они тщательно скрываются. Из Мистралии им пришлось уйти. Неизвестно, действительно ли их прогнали, или же они просто перенесли свою деятельность на другое государство. Судя по тому, сколько времени прошло между первой операцией и следующей, все-таки прогнали. Иначе им бы не понадобилось целых пятнадцать лет, чтобы повторить свою попытку.
– И где они объявились? – Вуаль на лице Повелителя заинтересованно дрогнула. – Эгина, Ортан?
– Ортан. Крайне неудачно. Один из принцев остался в живых. По несчастью, это оказался очень толковый и сообразительный молодой человек, к тому же глава департамента Безопасности. Уже через два дня непутевых публично казнили, а самые расторопные уносили ноги, уничтожив все, что не смогли прихватить с собой. Несколько циклов назад состоялась третья попытка, столь же провальная, как и вторая. В Хине.
– Там тоже нашелся сообразительный принц?
– Я не смог выяснить, что именно там случилось. Скорее всего, – демон криво усмехнулся, оскалив острые акульи зубы, – причиной была банальная арифметика. Императорская семья оказалась слишком велика, чтобы ее можно было уничтожить одним ударом. Все-таки у правителя Подлунной было пять или шесть жен и наложниц, плюс отряд детей, не считая двоюродных братьев, племянников, внуков и прочей родни… А пока их отлавливали по дворцу, подоспела помощь, которую поторопился оказать доброжелательный сосед. Тот самый бывший сообразительный принц, ныне король Ортана. Что осталось от наших последователей в настоящий момент, выяснить сложно. Они забились в самые глубокие щели и затаились, так как за ними теперь действительно открыта охота во всех государствах. Я даже решил специально взглянуть на этого шустрого правителя.
– Тебя не засекли?
– Я успел вовремя уйти через окно. Убрать его надо, таково мое впечатление. Иначе вмешается и опять что-нибудь испортит.
– Почему обязательно убрать? – глухо ухнул Повелитель, что означало смех. – Мне нравятся умные противники.
– Как пожелаете. Но ситуация настолько неблагоприятная, что, боюсь, мы не можем позволить играть в граки-крыски, как бы ни был вам интересен противник. Тем более он целенаправленно подбирается к нашим затаившимся последователям, и если все, что о нем говорят, правда…
– Хм… Жаль, что мы обитаем в разных мирах, мне хотелось бы с ним познакомиться. Но поскольку лично я, к сожалению, не смогу навестить этого занятного господина… Умные слуги мне тоже нравятся. У нас, помнится, был один интересный вариант – заменить правителей послушными нашей воле существами, вот с него ты и начнешь. Только будь внимателен и проверь заранее, нет ли на объекте магических защит, не проводились ли над ним какие-либо мистические ритуалы вроде тех, что практикуют миссионеры-христиане. Ни в каком мире от них спасения нет! И здесь гадят!
– Постойте, учитель, я ведь не закончил свой доклад! Дело в том, что этого правителя и так подозревают в том, что он кем-то поднятая нежить. И даже намереваются устроить официальную проверку на подлинность. Если мы сделаем с ним то, что вы предлагаете сейчас, его тут же раскроют!
– А кто проверять-то станет?
– Насколько я понял, для этого специально соберут консилиум магов.
– Морриган там будет? – оживился Повелитель.
– Непременно. Сейчас, когда некромантия запрещена законом, специалистов в этой области остались считанные единицы, и Морриган считается одной из лучших. Скорей всего, она и будет лично проверять.
– Замечательно! – замогильный смех Повелителя разнесся по бункеру гулким эхом. – Тут-то мы их и накроем! Этого не в меру шустрого и сообразительного охотника за нашими последователями мы заодно и устраним, и опозорим, да еще и гадюке Морриган подпортим репутацию.
– Как? – с азартом подался вперед Харган. Все-таки он был очень молод, этот демон, и мальчишеская несдержанность то и дело прорывалась сквозь напускную солидность доверенного лица и личного ученика Повелителя.
– Инструкции я тебе дам перед следующим открытием портала. А пока займись своим гримом и гардеробом, чтобы ты мог появляться на людях. Тебе надо будет нанять исполнителя.
– Я вполне справлюсь сам… – начал отважный ученик, но его рвение тут же было пресечено.
– Нет, сам ты туда не сунешься. Ты слишком нужен нам, чтобы так рисковать. Если тебя заметили, в следующий раз ты можешь наткнуться на сигнализацию. Наймешь исполнителя. Именно наймешь. Живого, не посылай зомби, если не будешь точно уверен, что его не засекут. На нежить и вообще на магию шестой стихии сигнализация существовала еще триста лет назад, а сейчас, возможно, достигла неведомых нам высот. Так что найди живого, наложи на него невидимость… Тебе же по силам сделать невидимым человека?
– Вы сами меня учили этому! – с гордостью возгласил юный демон.
– Вот и вспомнишь, чему я тебя учил. А мне надо будет поработать в лаборатории. Прикажи ассистентам, чтобы доставили живого мужчину старше шестидесяти и пару змей. Только чтоб материал был генетически чистый! Если эти неучи опять притащат мне мутировавшую особь, я их казню без права перерождения!
Астрайское ущелье всегда выглядело неуютным, пустынным и мрачноватым местом. Голые каменистые склоны, почти отвесно уходившие вверх, пыльная дорога, по которой никто не ездил, и высокое синее небо, в котором одиноко парит голодный стервятник, высматривая добычу. На фоне этого пейзажа группа людей смотрелась чуждо и неуместно. Похоже, они сами чувствовали себя не в своей тарелке. Особенно товарищ Пассионарио, который невольно сравнивал окружающую местность с жутким видением разгрома своей армии и приходил к неутешительному заключению, что в настоящий момент стоит на том самом месте, где его должна была настигнуть смерть. Охрана почтительно осталась поодаль, оглядываясь по сторонам и изо всех сил стараясь своим присутствием не помешать командующим думать. Товарищи тоже молчали, угрюмо рассматривая стены ущелья и пыльную дорогу. Генерал Борхес, полковник Гаэтано, полковник Сур, полковник Альваро и, разумеется, товарищ Амарго, куда же без него.
– Я одного не понимаю, – проворчал наконец Гаэтано, сердито пиная попавший под ноги камешек. – С чего вдруг мы должны полагаться на видения? Мало ли что может померещиться при таких медитациях. Мистики, бывает, и богов видят, причем все разных, так что с того?
– Я тоже сомневался, – отозвался Амарго, – но товарищ Пассионарио консультировался с несколькими крупными специалистами, и они единодушно сочли его видения значимыми и серьезными.
– А я другого не понимаю, – нахмурился генерал. – Как нас вообще можно было здесь зажать? Товарищи, посмотрите на это ущелье. Вход в него достаточно узкий, чтобы его можно было легко удерживать даже небольшими силами, обеспечив основной массе успешный отход в долину. Для того чтобы закупорить второй вход, противнику пришлось бы каким-то образом обойти нас с тыла, что практически невозможно. Ближайшие перевалы…
– Я понимаю ваши сомнения, – перебил его Пассионарио, заставив себя отвести взгляд от единственного в округе засохшего дерева. Под этим деревом в его видении стояли Кантор и Эспада, а спустя секунду от них осталась дымящаяся воронка и кровавые ошметки. – Однако каким-то образом это произошло. И чтобы это не повторилось наяву, мы должны понять, каким образом может случиться то, что вы называете невозможным. Понять и предотвратить. Я не военный, поэтому и привел сюда вас. Вы у нас стратеги, вот и думайте, как и почему враги в моем видении оказались у нас в тылу и каким образом нас вообще может угораздить забраться в это проклятое ущелье.
– Это-то как раз проще простого, – неохотно пояснил полковник Сур. – Если нам придется покинуть базу и отступать к ортанской границе, Астрайское ущелье – самый удобный маршрут.
– Единственный, – поправил его генерал. – Уходить на перевал Баррера Агардас – чистое безумие, нас перестреляют, пока мы будем карабкаться на гору. А до Силья дель Пьедра сутки пути по открытой местности. Если нас выбьют с базы, отходить придется именно этим путем, через Астрайское ущелье.
– Как я понимаю, – угрюмо заметил Амарго, – правительственные генералы не уступают вам в мощи стратегической мысли и карты Зеленых гор у них, разумеется, тоже есть. Следовательно, им несложно додуматься, что мы будем отходить через Астрайское ущелье и что оно как нельзя более подходит для того, чтобы нас в нем закупорить. Следующий вопрос – как практически можно это сделать.
– Не следует стыдиться слез любви, – проникновенно произнес эльф, устремляя на нее взор. Ольгу каждый раз словно мороз продирал, когда он вот так смотрел своими мерцающими волшебными глазищами. – Это тоже прекрасно, как и все, что озарено любовью.
– Все? – недоверчиво переспросила девушка.
– Все. Начиная с обычного секса и заканчивая глупым, на твой взгляд, сидением на ограде.
Девушка помолчала, переваривая очередное изречение и примеряя его к действительности. Какая-то доля истины в нем содержалась, хотя в сидении на заборе она по-прежнему не видела ничего прекрасного. Впрочем, если смотреть со стороны, изящный красавец-эльф смотрелся на этой ограде очень живописно. Может, в том и состоит вся прелесть, недоступная ее пониманию?..
– Все равно, – заявила она, найдя наконец слабое место в логике собеседника, – можно сделать умнее. Не признаваться в любви в первый же вечер, а тихо промолчать. Тогда бы Элмар от тебя не шарахался и не прятался бы и тебе не надо было торчать под его окнами. Ходил бы в гости вместе со всеми и любовался на него, сколько влезет.
– Я бы не смог, – вздохнул Хоулиан. – Быть рядом и ничем не выдать своих чувств… Да и не принято у нас такое скрывать. Сложно с вами, людьми. Придумали сами себе массу условностей, и сами же от них страдаете.
– А почему ты тогда к нам так неравнодушен? Что к мужчинам, что к женщинам?
– Вот такой у меня необычный вкус. У каждого есть свои предпочтения, нечто только для себя ценное и только себе понятное. Это все очень индивидуально и не всегда приобретает извращенные по вашим понятиям формы. Я, например, нашел то самое, что мне нужно, и оказалось, что это можно отыскать только среди людей. Мама считает меня извращенцем. А сама-то… впрочем, это ее личное дело.
– Это ты к тому, что эльфы такими большими, как Элмар, не вырастают? – невольно улыбнулась Ольга.
– Расти, может, и растут, но такой мышечной массы не достигают, даже если специально качаться. И магия не помогает. Один мой друг пробовал, но у него ничего не получилось.
– А зачем ему это понадобилось?
– Я ему очень нравился, и он хотел сделать мне приятное.
– М-да… – не нашла другого комментария Ольга. – Так ведь здоровенных мужиков, наверное, полно на Альфе. Запросто, в любом гей-клубе… Или сейчас их там нет?
– Есть, конечно. Обычно там я и нахожу себе спутников по вкусу. Но чтобы так влюбиться… Лет тридцать со мной такого не случалось. Нет, больше. Несравненная Габриэль, как она была прелестна, юна и наивна!.. И как жаль, что этот период целомудренной неопытности так быстро проходит! Люди слишком быстро всему учатся, быстро взрослеют… Я тебе еще не надоел своими жалобами?
– Да нет, что ты. С тобой интересно.
Хоулиан улыбнулся.
– Это потому, что я эльф? Я заметил, наши уши оказывают на людей некое магическое воздействие.
– Дело вовсе не в ушах, – возразила Ольга. – К ним я уже привыкла. С тобой интересно поговорить, ты как-то иначе мыслишь и такие странные вещи иногда выдаешь. На тебя вообще приятно посмотреть, но это уже так, между делом, красивыми и люди бывают.
– Ах, Элмар… – тяжко вздохнул эльф.
– Вот-вот. На Элмара я тоже всегда любуюсь.
– О, это естественно. Я заметил, он очень нравится женщинам. Хотя эльфийки не нашли бы в нем ничего привлекательного. Не понимают они истинной мужской красоты…
– Хоулиан, а какие они, эльфийки?
– Разные. Бывают, как ты, есть и более фигуристые.
– Что, эльфийки бывают вот… такие? – изумилась Ольга, демонстративно похлопав себя по той самой плоскости, которая доставляла ей столько огорчений. – А говорят, они настолько прекрасны, что человеки с ума сходят… Или это барды, как обычно, перестарались?
– Красота не заключена в некой конкретной черте.
– А в чем?
– В гармонии и в умении… себя показать, как вы это называете. Вот взгляни, к примеру, на меня. Что ты видишь первым делом?
– У тебя шикарные волосы! – немедленно восхитилась Ольга.
– Верно. Именно поэтому я и забочусь о том, чтобы их замечали в первую очередь. Волосы, фигуру, глаза… Уши у меня тоже очень милые по эльфийским меркам. А теперь перешагни через владеющее тобой очарование и рассмотри пристально. Могу поспорить, человек с таким носом, как у меня, был бы тебе неприятен. А ты даже не замечаешь, какой формы у меня нос.
Ольга потрясенно уставилась на предмет обсуждения, только сейчас сообразив, что действительно никогда не любила вот такие остренькие лисьи носики и что действительно до сих пор этого не замечала. Да и подбородок тоже… не особенно… Руки откровенно женские… Хотя руки особого значения не имеют, от этого эльфа и так голубизной несет за версту.
– А как вы это делаете? – тут же заинтересовалась она, не особо, впрочем, надеясь, что у нее получится так же. – Это магия? Или что-то другое? Но точно же не иллюзия, я к ним невосприимчива.
– Нет, конечно, это не иллюзия и вообще не магия. Это искусство, в некоторой степени доступное и людям. Только они слишком мало живут, чтобы успеть довести его до совершенства. Ты не замечала, что… Прошу прощения, глупость чуть не сказал. Ты слышала о таком парадоксе: эльфы после пятидесяти намного красивее, чем были, скажем, в семнадцать? А эльфы-дети вообще часто несимпатичные «гадкие утята».
– То есть в молодости вы такие, как есть. А с возрастом учитесь казаться лучше.
– Совершенно верно. Могу только добавить, что женщины учатся быстрее.
– Значит, – улыбнулась Ольга, – Мафей и Плакса с возрастом еще похорошеют? Они, по-моему, и так лапочки.
– У них были очень красивые матери-люди. Но даже в этом случае… К примеру, у Мафея уши далеки от совершенства, только люди в этом не разбираются. А мой милый мальчик, как это ни прискорбно, не вышел ростом. И сейчас все это видят и замечают, в частности его дама сердца, которая выше его на полголовы и очень по этому поводу переживает. А вот лет через пятьдесят… он не станет ни на палец выше, но замечать сей печальный недостаток перестанут… Ольга, мне кажется, ты намерена попросить меня быть твоим наставником? Не надо, очень тебя прошу. Я никуда не годный педагог. И я даже сам не вполне осознаю, как у меня это получается. Могу только дать совет – выясни, что в тебе больше всего нравится людям, и именно в это вкладывай свой свет.
«Какой свет?» – тоскливо подумала Ольга, но показаться полной дурочкой не рискнула.
– Что, просто так поспрашивать? – вздохнула она. – Так всем нравится в основном мой характер, моя «забавная» речь, в общем, что угодно, только не внешность.
Хоулиан тихо засмеялся.
– Мужчина, который делит с тобой ложе, не может любить в тебе только веселый нрав и забавную речь, что бы он сам по этому поводу ни говорил.
– Да ну, его спрашивать бесполезно. Он от всего тащится. Даже отсутствующий бюст где-то находит.
– Вот видишь! – глаза эльфа озорно сверкнули. – Значит, и у тебя работает! А если ты стесняешься спрашивать людей или сомневаешься в честности их ответов… – Он хитро прищурился и оглядел Ольгу с головы до ног. – У тебя очень приятный цвет волос, что может отчасти компенсировать их скудный объем… красивая шея, которую надо только научиться держать… тонкая талия… и весьма, весьма соблазнительная попка. Почти как у эльфийки.
– Шуточки у тебя озабоченные! – рассмеялась Ольга.
– Это вовсе не шутка. Юные эльфийки действительно часто обладают такой же фигурой, как у тебя.
– А что тебя в них не устраивает, почему тебя так тянет к людям? Или эльфийки даже с возрастом не дорастают до таких форм, как у Камиллы? Ну, там, лифчики пятого размера и все такое?
– Камилла… – поморщился Хоулиан. – Это людям она кажется непревзойденной. Или такому мальчишке, как Мафей. Нет, я, конечно, с уважением отношусь ко всякому профессионалу, а ее мастерство не вызывает сомнений, но… сама подумай, мне сто семнадцать лет, что нового мне может показать Камилла? А размер груди, если ты об этом, для меня не имеет значения.
– А что имеет?
– То, чего невозможно получить ни от одной эльфийки. Ты не можешь себе представить, какой это изысканный восторг – сорвать завесу целомудрия с юной девы, не знавшей мужских ласк, пробудить в ней неизведанные прежде чувства, заставить впервые в жизни содрогаться от наслаждения в твоих объятиях…
– Постой… – растерялась Ольга. – Но разве так трудно найти нетронутую эльфийку?
– Можно. Но это уже будет растление малолетних.
– Они так рано начинают?
– Их сопливые сверстники не оставляют старшим никаких шансов. К тому же у людей есть одна анатомическая особенность, которой нет у нас. Ваши женщины запечатаны самой природой, как бутылка дорогого вина, и когда срываешь эту печать… Э-э… извини, я увлекся. Я всегда увлекаюсь, когда говорю о таких вещах, и могу продолжать сколько угодно, а тебе это все равно не понять. Ты стоишь по другую сторону.
– Это в смысле, я женщина?
– Да. И ты видишь это все совсем иначе, как я уже сказал, с другой стороны. Жаль, что я не встретил тебя раньше. Сейчас мой непутевый правнук уже успел основательно тебя испортить.
– Диего – твой правнук?
– А он тебе не говорил?
– Он говорил, что у него прадед – эльф, но не уточнял, что это ты. А что же ты к нему не заходишь?
– Во-первых, мы практически не знакомы, а во-вторых, не думаю, что Элмар будет рад моему присутствию в доме.
– Совершенно верно, – спокойно заметили снизу. – Можно сказать, он будет просто в отчаянии. Добрый вечер.
– Ой! – Ольга подпрыгнула от неожиданности и опять чуть не свалилась. – Ваше величество, разве можно так подкрадываться!
– Извини, я полагал, что ты слышишь. Неужели я подошел настолько бесшумно?
– Нет, конечно, – тихо засмеялся эльф. – Добрый вечер и тебе, Шеллар. Я тебя слышал. А Ольга, видимо, увлеклась беседой. Ты тоже хочешь почитать мне нотации и попросить не сидеть здесь? Или же, подобно Ольге, постичь искусство быть неотразимым? Не боишься, что о тебе что-то не то подумают? Остальные мужчины боятся.
– Ольга, ты подумаешь обо мне что-то не то? – с усмешкой поинтересовался король, подходя поближе.
– Вы как скажете! – засмеялась Ольга. – Лучше смотрите, чтобы Кира не приревновала. А то она как раз может что-то не то подумать, и начнет за бедным Хоулианом с мечом гоняться… Разве что отнесется с пониманием к моим словам, что вы остались ей верны, несмотря на неземную красоту вашего собеседника. Только не надо читать ему нотации, я и так его уже второй день достаю.
– Полагаю, нотации здесь будут бесполезны, – серьезно сообщил король. – Да и не за этим я, собственно, пришел. У меня есть небольшое дело, и я был бы счастлив, если бы господин Хоулиан уделил мне четверть часа для серьезного разговора.
– Присаживайся, – без особого энтузиазма предложил эльф, небрежно хлопнув ладонью по ограде.
– Извините, не здесь. Разговор конфиденциальный, я предпочел бы более уединенное место, где нас не подслушает какой-нибудь садовник или случайный прохожий.
– Даже так? А о чем же?
– О международной политике, – печально вздохнул король. – Мне бы очень хотелось побеседовать с вами о вещах более приятных и интересных, но, увы, на первом месте все же политика, будь она неладна. Вы не возражаете?
– Не понимаю, какое я имею к этому отношение, – удивился эльф, – но ты меня заинтриговал. Кстати, у нас не принято обращаться друг к другу во множественном числе.
– Спасибо. Я не учел. Что ж, в таком случае, поможем даме спуститься, и… куда отправимся?
– Есть одно место, – улыбнулся Хоулиан. – Там нас никто не подслушает. И даже не увидит, так что твоя репутация не пострадает.
– О, моя бедная репутация! – засмеялся король. – По-моему, ее уже ничем не испортишь. Чего обо мне только не говорили…
– Не прибедняйтесь, ваше величество, – возразила Ольга, возвращая эльфу его куртку и спрыгивая с ограды. – Сейчас о вас слагают романтические баллады все барды королевства.
– Не знаю, стоит ли радоваться этому факту. Во-первых, упомянутые баллады часто страдают полным отсутствием литературной ценности и даже элементарного вкуса. А во-вторых, именно из-за них пошли слухи, будто я умер, а меня либо подменили, либо оживили. После столь занимательной свадьбы народ начал любить меня больше, чем следует, и это вызвало определенную активность неких враждебных сил, хотелось бы точно знать, мистралийцы это или кто-то еще… Конечно, мою возросшую популярность следовало как-то поумерить. Ладно, этим займусь отдельно, а пока у нас другое дело. Ольга, скажи, чтобы не беспокоились, я скоро буду.
Глава 3
Разве плохо иметь, по крайней мере, общее представление о том, что мы будем делать до того, как выйдем на поле боя?Р. Л. Асприн
– Триста лет… подумать только, триста лет! Как такое могло случиться? Впрочем, чему я удивляюсь, переселенцы всегда прибывали со сдвигом во времени… – высокий сутулый человек, произнесший эти слова, был явно опечален, но судить о его чувствах можно было только по голосу. Лицо свое он никогда не показывал даже самым приближенным подданным, если они были живыми. А те соратники, которые живыми уже не были, никогда не распространялись о внешности повелителя и благодетеля. Его называли Повелителем, ибо его имени никто из живых не помнил, а неживые, опять же, не отличались болтливостью. Лишь немногим позволено было называть Повелителя иначе, и нынешний его собеседник принадлежал к кругу избранных.
– Да, учитель… – виновато кивнул молодой господин, наряд которого вопиюще дисгармонировал с обстановкой бункера, в котором и происходила беседа. – Триста лет. Очень многое изменилось и не соответствует вашим рассказам. В частности, одежда. Если бы я был видим, мой костюм собрал бы толпу зевак.
Повелитель мимоходом поправил складки узкой черной мантии, стянутой на талии широким изукрашенным поясом. Этот пояс был бы короток любому из живущих, но на Повелителе сидел настолько свободно, что казалось – под мантией вовсе нет тела, одежда висит на некой вешалке. Впечатление это усугублялось еще и тем, что черная вуаль из тонкой легкой ткани, закрывавшая лицо, ни разу за весь разговор не колыхнулась, хотя людям свойственно хотя бы дышать.
– Да, таких мантий давно не носят, – угадал его мысль ученик. – Сейчас в моде более просторные, без шнуровки на рукавах и с открытым воротником… Я там наворовал себе кое-какого барахла, чтобы надеть в следующий раз. И еще мне понадобится грим. Хороший грим, чтоб не вызывал сомнений. Я… гм… один раз позволил себе показаться на глаза одной местной жительнице, и мое лицо привело ее в панический ужас.
Ничего отталкивающего или пугающего в лице юноши на самом деле не было, но от обычных человеческих лиц оно отличалось столь заметно, что один лишь этот факт мог повергнуть в ужас неподготовленных зрителей. Гладкая, словно лакированная кожа серебристо-серого цвета туго обтягивала скулы и челюсти. Над узкой безгубой линией рта чуть шевелился влажный черный нос, похожий на собачий. От бровей тянулись вверх твердые костяные гребни, напоминающие расплющенные и прижатые к черепу рога, между которыми дерзко топорщился жесткий ежик густых черных волос. Только глаза были человеческими, если не принимать во внимание их странный цвет. Огромные, миндалевидные, с длинными темными ресницами.
– Разве ты к этому не привык? – В голосе Повелителя послышалось некое подобие смеха. – Пленницы из городов Конфедерации, с которыми тебе приходилось иметь дело, тоже пугались.
– И все как одна кричали: «Мутант!» – Юноша нахмурился, если это можно так назвать. Ввиду нестандартного строения лица мимика его тоже была своеобразной.
– Полагаю, местная жительница таких слов не знала, – предположил Повелитель.
– Наверное. Она завопила на всю округу: «Демон!» и попыталась удрать.
– За эти триста лет люди забыли, как выглядит демон? Что ж, у них будет возможность это вспомнить…
Повелитель прошелся по комнате, задумчиво бормоча себе под нос:
– Триста лет, кто бы мог подумать! Значит, они все умерли… Давно умерли. Люди столько не живут. Даже для гнома это слишком долгий срок. Святоша Феандилль уже тогда был не жилец, я его успел все-таки приложить. А тот самонадеянный сопляк, значит, пропал? Пришил товарища и был таков?
– Так запечатлено в легенде, – сочувственно подтвердил демон (он же мутант), с некоторым смущением теребя полу своей устаревшей мантии. – Ушел и пропал, никто не знает куда.
– Ненормальный он был, я всегда это говорил… Итак, Харган, что ты выяснил о первой экспедиции?
– Достоверно известно только одно: задачу они не выполнили.
– Я и не надеялся, что у них что-то получится без связи и без нашей помощи. Как долго они продержались и что смогли сделать?
– Похоже, они провели всего одну успешную операцию. После этого удача отвернулась от них, и сейчас за ними гоняются спецслужбы всех королевств. Войти с членами экспедиции в контакт мне не удалось, так как они тщательно скрываются. Из Мистралии им пришлось уйти. Неизвестно, действительно ли их прогнали, или же они просто перенесли свою деятельность на другое государство. Судя по тому, сколько времени прошло между первой операцией и следующей, все-таки прогнали. Иначе им бы не понадобилось целых пятнадцать лет, чтобы повторить свою попытку.
– И где они объявились? – Вуаль на лице Повелителя заинтересованно дрогнула. – Эгина, Ортан?
– Ортан. Крайне неудачно. Один из принцев остался в живых. По несчастью, это оказался очень толковый и сообразительный молодой человек, к тому же глава департамента Безопасности. Уже через два дня непутевых публично казнили, а самые расторопные уносили ноги, уничтожив все, что не смогли прихватить с собой. Несколько циклов назад состоялась третья попытка, столь же провальная, как и вторая. В Хине.
– Там тоже нашелся сообразительный принц?
– Я не смог выяснить, что именно там случилось. Скорее всего, – демон криво усмехнулся, оскалив острые акульи зубы, – причиной была банальная арифметика. Императорская семья оказалась слишком велика, чтобы ее можно было уничтожить одним ударом. Все-таки у правителя Подлунной было пять или шесть жен и наложниц, плюс отряд детей, не считая двоюродных братьев, племянников, внуков и прочей родни… А пока их отлавливали по дворцу, подоспела помощь, которую поторопился оказать доброжелательный сосед. Тот самый бывший сообразительный принц, ныне король Ортана. Что осталось от наших последователей в настоящий момент, выяснить сложно. Они забились в самые глубокие щели и затаились, так как за ними теперь действительно открыта охота во всех государствах. Я даже решил специально взглянуть на этого шустрого правителя.
– Тебя не засекли?
– Я успел вовремя уйти через окно. Убрать его надо, таково мое впечатление. Иначе вмешается и опять что-нибудь испортит.
– Почему обязательно убрать? – глухо ухнул Повелитель, что означало смех. – Мне нравятся умные противники.
– Как пожелаете. Но ситуация настолько неблагоприятная, что, боюсь, мы не можем позволить играть в граки-крыски, как бы ни был вам интересен противник. Тем более он целенаправленно подбирается к нашим затаившимся последователям, и если все, что о нем говорят, правда…
– Хм… Жаль, что мы обитаем в разных мирах, мне хотелось бы с ним познакомиться. Но поскольку лично я, к сожалению, не смогу навестить этого занятного господина… Умные слуги мне тоже нравятся. У нас, помнится, был один интересный вариант – заменить правителей послушными нашей воле существами, вот с него ты и начнешь. Только будь внимателен и проверь заранее, нет ли на объекте магических защит, не проводились ли над ним какие-либо мистические ритуалы вроде тех, что практикуют миссионеры-христиане. Ни в каком мире от них спасения нет! И здесь гадят!
– Постойте, учитель, я ведь не закончил свой доклад! Дело в том, что этого правителя и так подозревают в том, что он кем-то поднятая нежить. И даже намереваются устроить официальную проверку на подлинность. Если мы сделаем с ним то, что вы предлагаете сейчас, его тут же раскроют!
– А кто проверять-то станет?
– Насколько я понял, для этого специально соберут консилиум магов.
– Морриган там будет? – оживился Повелитель.
– Непременно. Сейчас, когда некромантия запрещена законом, специалистов в этой области остались считанные единицы, и Морриган считается одной из лучших. Скорей всего, она и будет лично проверять.
– Замечательно! – замогильный смех Повелителя разнесся по бункеру гулким эхом. – Тут-то мы их и накроем! Этого не в меру шустрого и сообразительного охотника за нашими последователями мы заодно и устраним, и опозорим, да еще и гадюке Морриган подпортим репутацию.
– Как? – с азартом подался вперед Харган. Все-таки он был очень молод, этот демон, и мальчишеская несдержанность то и дело прорывалась сквозь напускную солидность доверенного лица и личного ученика Повелителя.
– Инструкции я тебе дам перед следующим открытием портала. А пока займись своим гримом и гардеробом, чтобы ты мог появляться на людях. Тебе надо будет нанять исполнителя.
– Я вполне справлюсь сам… – начал отважный ученик, но его рвение тут же было пресечено.
– Нет, сам ты туда не сунешься. Ты слишком нужен нам, чтобы так рисковать. Если тебя заметили, в следующий раз ты можешь наткнуться на сигнализацию. Наймешь исполнителя. Именно наймешь. Живого, не посылай зомби, если не будешь точно уверен, что его не засекут. На нежить и вообще на магию шестой стихии сигнализация существовала еще триста лет назад, а сейчас, возможно, достигла неведомых нам высот. Так что найди живого, наложи на него невидимость… Тебе же по силам сделать невидимым человека?
– Вы сами меня учили этому! – с гордостью возгласил юный демон.
– Вот и вспомнишь, чему я тебя учил. А мне надо будет поработать в лаборатории. Прикажи ассистентам, чтобы доставили живого мужчину старше шестидесяти и пару змей. Только чтоб материал был генетически чистый! Если эти неучи опять притащат мне мутировавшую особь, я их казню без права перерождения!
Астрайское ущелье всегда выглядело неуютным, пустынным и мрачноватым местом. Голые каменистые склоны, почти отвесно уходившие вверх, пыльная дорога, по которой никто не ездил, и высокое синее небо, в котором одиноко парит голодный стервятник, высматривая добычу. На фоне этого пейзажа группа людей смотрелась чуждо и неуместно. Похоже, они сами чувствовали себя не в своей тарелке. Особенно товарищ Пассионарио, который невольно сравнивал окружающую местность с жутким видением разгрома своей армии и приходил к неутешительному заключению, что в настоящий момент стоит на том самом месте, где его должна была настигнуть смерть. Охрана почтительно осталась поодаль, оглядываясь по сторонам и изо всех сил стараясь своим присутствием не помешать командующим думать. Товарищи тоже молчали, угрюмо рассматривая стены ущелья и пыльную дорогу. Генерал Борхес, полковник Гаэтано, полковник Сур, полковник Альваро и, разумеется, товарищ Амарго, куда же без него.
– Я одного не понимаю, – проворчал наконец Гаэтано, сердито пиная попавший под ноги камешек. – С чего вдруг мы должны полагаться на видения? Мало ли что может померещиться при таких медитациях. Мистики, бывает, и богов видят, причем все разных, так что с того?
– Я тоже сомневался, – отозвался Амарго, – но товарищ Пассионарио консультировался с несколькими крупными специалистами, и они единодушно сочли его видения значимыми и серьезными.
– А я другого не понимаю, – нахмурился генерал. – Как нас вообще можно было здесь зажать? Товарищи, посмотрите на это ущелье. Вход в него достаточно узкий, чтобы его можно было легко удерживать даже небольшими силами, обеспечив основной массе успешный отход в долину. Для того чтобы закупорить второй вход, противнику пришлось бы каким-то образом обойти нас с тыла, что практически невозможно. Ближайшие перевалы…
– Я понимаю ваши сомнения, – перебил его Пассионарио, заставив себя отвести взгляд от единственного в округе засохшего дерева. Под этим деревом в его видении стояли Кантор и Эспада, а спустя секунду от них осталась дымящаяся воронка и кровавые ошметки. – Однако каким-то образом это произошло. И чтобы это не повторилось наяву, мы должны понять, каким образом может случиться то, что вы называете невозможным. Понять и предотвратить. Я не военный, поэтому и привел сюда вас. Вы у нас стратеги, вот и думайте, как и почему враги в моем видении оказались у нас в тылу и каким образом нас вообще может угораздить забраться в это проклятое ущелье.
– Это-то как раз проще простого, – неохотно пояснил полковник Сур. – Если нам придется покинуть базу и отступать к ортанской границе, Астрайское ущелье – самый удобный маршрут.
– Единственный, – поправил его генерал. – Уходить на перевал Баррера Агардас – чистое безумие, нас перестреляют, пока мы будем карабкаться на гору. А до Силья дель Пьедра сутки пути по открытой местности. Если нас выбьют с базы, отходить придется именно этим путем, через Астрайское ущелье.
– Как я понимаю, – угрюмо заметил Амарго, – правительственные генералы не уступают вам в мощи стратегической мысли и карты Зеленых гор у них, разумеется, тоже есть. Следовательно, им несложно додуматься, что мы будем отходить через Астрайское ущелье и что оно как нельзя более подходит для того, чтобы нас в нем закупорить. Следующий вопрос – как практически можно это сделать.