- Жара тут ни при чем, мисс, - сказала девушка с жалкой улыбкой.
Прежде чем Элис успела как-либо отреагировать на ее слова, в комнате появилась экономка. Мгновенно оценив ситуацию, Мэй Геральд распорядилась:
- Ложись и не вставай до самого вечера, Джилли. Тебе надо получше заботиться о себе.
- Я стараюсь делать всю ту работу, которая мне по силам, мэм, ответила горничная, упрямо вздернув подбородок.
- Я все понимаю, но не будь дурочкой, дорогая. Благодари Бога за то, что тебе повезло, и пользуйся этим, - нахмурилась миссис Геральд. - Все, отправляйся к себе.
Застенчиво кивнув Элис, Джилли осторожно встала и вышла из комнаты.
- Миссис Геральд, неужели эта девушка беременна? Она же сама еще ребенок! - сдвинув брови, спросила Элис, когда за горничной закрылась дверь.
- Да. Разве вы об этом не слышали? - Экономка принялась собирать с пола осколки разбитого тазика. - Знаете, я сама нисколько этого не одобряю, но не могу не заметить, что мистеру Дэвенпорту делает честь то, что он ее не выгнал. Большинство джентльменов в таких случаях нисколько не заботятся о дальнейшей судьбе глупых девиц вроде Джилли. - Миссис Геральд выпрямилась. - Я пришлю кого-нибудь из девушек закончить уборку, - добавила она и выскользнула за дверь.
Элис почувствовала себя так, словно ее ударили в живот. Значит, тогда ночью из спальни Дэвенпорта вышла Джилли. Мало того, Джилли забеременела. Элис понимала, что удивляться тут совершенно нечему, беременность и роды были вполне естественными последствиями физической близости между мужчиной и женщиной. Казалось бы, у Элис не было никаких оснований чувствовать себя так, будто ее предали. Но никакие логические доводы не могли избавить ее от этого ощущения. Плохо понимая, что делает, Элис онемевшими пальцами сняла с себя влажную от пота рубашку и надела чистую. Прежде чем выйти из спальни, ей надо было хоть немного оправиться от полученного удара - в противном случае лишь слепой бы не заметил, что она чем-то расстроена.
Присев на краешек кровати, Элис попыталась сосредоточиться и понять, что же ее так больно задело. Через некоторое время ей это удалось.
Она любила Реджи - вот в чем было дело. Любила такого, каким он был, со всеми его достоинствами и очевидными недостатками. Непонятно было лишь одно - каким образом ей так долго удавалось это скрывать от самой себя.
Наверное, так было легче, именно поэтому она внушала себе, что Дэвенпорт - лишь удобный объект для фантазий и грез, которые тревожили ее по ночам. Но в действительности дело обстояло иначе. Да, конечно, ее влекло к нему больше, чем к любому другому мужчине. Но ведь он еще и обращался с ней как с равной. Уважительно относился к ее мнению, прислушивался к советам. Временами он подтрунивал над ней, но именно это подтрунивание помогло проявиться тем качествам, которые были похоронены где-то на самом дне ее души. Наконец, он одарил ее тем, что так редко выпадало на ее долю, - своей дружбой.
Какое же жалкое, должно быть, зрелище являла она собой - старая дева, которую не устраивают одни лишь дружеские отношения! Ей, видите ли, хотелось, чтобы порочный и циничный мужчина словно по мановению волшебной палочки превратился в прекрасного принца, поклялся ей в вечной любви и предложил руку и сердце - и, разумеется, никогда в жизни даже не посмотрел бы больше ни на одну женщину, кроме нее.
Все это было не более чем глупыми мечтами. В реальности же Реджи спал с горничной, которая от него забеременела, а в Элис видел женщину только тогда, когда надирался как сапожник.
Элис старалась отогнать причинявшие ей боль мысли. К ней возвращалось спасительное чувство собственного достоинства. Она могла примириться с тем, что ее считали особой мужеподобной и эксцентричной, но не намерена была выставлять себя на посмешище перед кем бы то ни было - а уж тем более перед Реджи. Ему была нужна не очередная любовница, а друг - что ж, она любит его, но будет ему другом. В конце концов, дружба - это все же лучше, чем ничего. Впрочем Элис догадывалась, что ей скорее всего придется очень нелегко.
***
Распространившиеся среди прислуги слухи о том, что Джилли плохо себя чувствует, быстро дошли до Мака Купера. У него как раз выдалось свободное время, и Мак нарвал в саду букет цветов и, поставив в вазу, отнес в мансарду.
Джилли лежала, закрыв глаза, на узкой кровати. Ее каштановые волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Мак тихонько поставил вазу с цветами на туалетный столик и повернулся, чтобы уйти.
Однако прежде чем он успел шагнуть за порог, Джилли открыла глаза. Маку очень хотелось, чтобы усталые морщинки на ее лице разгладились, но он понимал, что это не может произойти так быстро.
- Не беспокойтесь, я сейчас уйду, - сказал он мягким, успокаивающим тоном. - Я просто принес вам цветы. Спите.
- Вообще-то я не спала. - Джилли увидела цветы, и в ее карих глазах вспыхнуло радостное удивление. - Большое спасибо, мистер Купер. Мне никто никогда не дарил цветов.
- В этом нет ничего особенного, - пробормотал Мак, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
- Нет, есть. - Девушка посмотрела ему в глаза. - Когда вы стали приглашать меня пойти погулять и дарить мне маленькие подарки, я думала, вы хотите со мной переспать, но вы ни разу не намекнули на это. - Губы Джилли горько искривились. - Добрая половина мужчин в этом имении предлагали мне переспать с ними. Всем известно, что я за птица.
Купер давно ждал, когда ему представится подобный случай, и потому, пододвинув к себе стул, оседлал его, опершись локтями на спинку.
- Они просто не знают, что вы за человек. А я знаю. Поэтому-то и не позволял себе ничего лишнего.
- Я что-то не понимаю, - произнесла Джилли с мягким дорсетским акцентом.
Мак нахмурился.
- Если раз в жизни вы допустили ошибку, это вовсе не значит, что вы непорядочная женщина. Я так понимаю, вы любили того парня. К сожалению, он оказался слишком глуп, чтобы понять, какое счастье ему привалило.
Джилли закрыла глаза, из-под смеженных век потекли слезы.
- Простите, в последнее время я очень часто плачу, - дрожащим голосом проговорила она. - Почему вы так добры ко мне?
Купер помедлил, раздумывая над ответом.
- Вы мне нравитесь, - просто сказал он наконец. - И еще потому, дальнейшее далось ему с большим трудом, - что мне, пожалуй, пора подыскать себе жену.
Карие глаза девушки распахнулись от изумления:
- Вы.., вы хотите жениться на мне?
Ее реакция задела Мака.
- Что в этом странного? - спросил он слегка обиженным тоном. - Не такая уж плохая партия.
- О нет, я имела в виду совсем не это, - поправилась Джилли. - Я хотела сказать, что вы - лондонский джентльмен, а я - какая-то жалкая провинциалка. Вы - камердинер хозяина, а я - простая горничная. К тому же беременная горничная. С какой стати вам на мне жениться? Вы можете найти себе кого-нибудь получше.
Куперу было очень трудно разобраться в хитросплетении тех чувств, которые вызывала у него Джилли, - здесь были и нежность, и стремление ее поддержать и защитить, и обыкновенное мужское желание.
- Вы очень красивая и умная девушка, и у вас доброе сердце. Я с самого начала обратил на вас внимание. И потом.., понимаете, вам, как мне кажется, нужен мужчина, - сказал он, тщательно обдумывая каждое слово, и тут же, чувствуя себя неловко под пытливым взглядом карих глаз, добавил:
- Но я не стал бы жениться на вас только потому, что вам нужен муж.
Джилли была искренне тронута его смущением. До сих пор она видела в нем столичного франта, по каким-то необъяснимым причинам оказывающего ей знаки внимания. Теперь же он предстал перед ней в новом свете, и Джилли понравилось то, что она увидела. Купер был еще довольно молод, не старше тридцати. Он не мог похвастать атлетическим сложением, но был поджар и жилист, и это Джилли тоже вполне устраивало. А самое главное, она ему нравилась.
- Я и не пошла бы под венец только ради того, чтобы заполучить мужа, сказала она, застенчиво улыбаясь.
Больше о женитьбе не было сказано ни слова, но когда Мак собрался уходить, он был уверен в том, что они с Джилли достаточно хорошо поняли друг друга. Поэтому, когда он, наклонившись, легонько поцеловал ее в губы, а она ответила на его поцелуй, это было воспринято обоими как нечто вполне естественное.
Глава 20
Вечер проходил как обычно. Дэвенпорт обучал триктраку Уильяма, обнаружившего поразительный талант к этой игре, и с удовольствием разглядывал акварельные наброски Мерри, на которых была изображена по-новому оформленная гостиная. И все-таки Реджи чувствовал себя так, словно был отгорожен от остальных невидимой стеклянной стеной, сквозь которую с трудом пробивались голоса Элис и молодых Спенсеров.
Ему казалось, некий демон, стоя у него за спиной, нашептывает ему на ухо, что трезвый образ жизни - сомнительная цель, не стоящая усилий, которые приходится тратить для ее достижения. В конце концов, все мужчины употребляют спиртные напитки, а Реджи в этом смысле всегда отличался особой выносливостью. И потом, разве он причинил кому-то вред? Ему всего-навсего захотелось наказать непослушного мальчишку, который совершил весьма серьезный проступок.
Реджи, как мог, сопротивлялся этому демону, равно как и другому, который нашептывал ему, что у него все равно ничего не выйдет, бесполезно противиться своим желаниям. С какой стати он решил, что способен добиться успеха в чем-нибудь, кроме карт и скачек? И вообще, вопрошали демоны, даже если он добьется своего и бросит пить, что это ему даст?
Борьба с демонами продолжалась целыми днями, но с каждым часом они становились все настойчивее. В глубине души Дэвенпорт знал, что их победа лишь вопрос времени. Но пока он не намерен был сдаваться.
После вечернего чая, когда воспитанники Элис разошлись по комнатам, Реджи спросил:
- Элли, вы не сыграете со мной партию в шахматы? - Он старался; чтобы голос звучал как можно более непринужденно. - Время еще раннее.
Реджи был почти уверен, что Элис согласится, как это всегда бывало в последнее время. Однако на этот раз она отказалась:
- Не сегодня, Реджи. У меня побаливает голова.
Провожая ее взглядом, Дэвенпорт понял, что его силы на исходе. Чувствуя, как телег сотрясает нервная дрожь, он отправился в библиотеку и стал в очередной раз читать брошюру о вреде алкоголя. Судя по тому, как были истрепаны страницы, его отец тоже множество раз перечитывал ее, чтобы набраться терпения и устоять перед соблазном.
Как бы то ни было, отец бросил пить. То же самое сделал и Джереми Стэнтон. Если это оказалось по силам им, значит, и он, Реджинальд Дэвенпорт, сможет добиться цели. Он много раз доказывал себе и другим, что у него сильная воля.
Реджи подошел к застекленным дверям и хотел было выйти в сад, но задержался на пороге. Перед его мысленным взором отчетливо предстали бутылки на полках буфета. Лоб Дэвенпорта заблестел от испарины. Переехав в Стрикленд, он запасся огромным количеством спиртного, полагая, что будет пьянствовать всю оставшуюся жизнь и что окружать его будут такие же пьяницы. Что ж, возможно, он и в самом деле требовал от самого себя слишком многого...
Реджи понимал, что нужно сейчас же выйти на улицу, иначе будет слишком поздно и демоны одержат над ним победу.
Попробуйте потерпеть хотя бы в течение ближайшего часа. Если это слишком трудно, то не сдавайтесь хотя бы в течение следующей минуты.
Дэвенпорт стиснул ручку двери с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
К чему эти мучения? Что, собственно, ты пытаешься доказать? А главное, кому?
Реджи пересек комнату, распахнул дверцу буфета и, схватив первую попавшуюся под руку бутылку, откупорил. Едва не оглохнув от звучащих у него в мозгу голосов - ликующих и предостерегающих, - он поднес горлышко к губам и сделал глоток.
***
Готовясь ко сну, Элис медленно разделась и начала расплетать и расчесывать волосы, думая о том, что ей следовало остаться внизу и поиграть с Реджи в шахматы. Она прекрасно знала, что последние две недели были для него очень трудными.
Элис поклялась себе, что будет ему другом, но боль от сознания того, что Джилли - любовница Дэвенпорта, была еще слишком сильна. Если бы они с Реджи сели за шахматы, она наверняка принялась бы гадать, продолжается ли связь хозяина поместья и горничной, или раздумывать о том, сколько женщин воспитывают незаконнорожденных детей, отцом которых был Реджи. Вероятнее всего, уже завтра она сможет с этим примириться, думала Элис, но сегодня вечером душевная рана была еще чересчур свежа.
Элис глянула на разобранную постель - день выдался тяжелый, она порядком устала. Но желание отдохнуть отступало перед нарастающим чувством тревоги. Что-то было не так. Зная, что интуиция ее почти никогда не подводит, Элис, заплетя косу, поспешила по слабо освещенным коридорам в библиотеку.
Открыв дверь библиотеки, она застыла на пороге, не в силах произнести ни слова. Реджи стоял в дальнем конце комнаты, около буфета, с наполовину пустой бутылкой в руке. У него было лицо человека, потерпевшего поражение.
Услышав звук открывающейся двери, он вскинул голову. Взгляды Реджи и Элис встретились. В его глазах читалась безнадежность, Элис же смотрела на него с ужасом. Оба молчали, все было ясно без слов.
Элис хотелось плакать от возмущения и отчаяния, хотелось крикнуть Дэвенпорту, чтобы он не сдавался, наконец, сказать ему, что от пьянства он погибнет, а ей становится плохо от одной мысли о том, что он может умереть. Но Элис лишь молча смотрела на Реджи. Так продолжалось несколько секунд, показавшихся ей вечностью. Она повернулась и бросилась прочь. Реджи в отчаянии смотрел ей вслед. Элли верила в него, помогала ему всем чем могла, а он не оправдал ее ожиданий, представ перед ней в самом неприглядном виде - спивающийся тип, неспособный взять себя в руки.
Реджи выпил недостаточно для того, чтобы выражение лица Элис сразу же стерлось из его сознания, и потому, поднеся бутылку к губам, он сделал большой глоток. Он малодушный, слабый человек, убеждал себя Дэвенпорт, какой с него спрос?
Однако на этот раз сладкий огонь, обжегший горло, не успокоил Дэвенпорта, не усыпил его волю и совесть. Наоборот, в груди вспыхнуло яростное желание сопротивляться.
- Нет, - прошептал он, уставившись на бутылку. Охваченный яростью от сознания собственного бессилия, он швырнул бутылку в пустой камин. Ударившись о камни, она брызнула во все стороны осколками.
- Нет! - Теперь он уже кричал.
Нет! Повинуясь безотчетному порыву, он схватил другую бутылку и тоже запустил ее в камин, вложив в бросок всю свою силу. Следом за бутылкой отправился стеклянный графин. Уже на лету из него выскочила пробка. В следующее мгновение графин разбился вдребезги, ударившись о каминную плиту, осколки его рассыпались по ковру.
По всей комнате разлился резкий запах бренди, мадеры и портвейна. В буфете хранилась еще добрая дюжина бутылок, и Реджи, которому звук бьющегося стекла доставлял какое-то странное удовольствие, в исступлении швырял их в камин одну задругой. Когда с бутылками было покончено, он принялся за бокалы. В какой-то момент ему захотелось броситься на кучу битого стекла. Несколько долгих секунд он боролся с этим искушением, а затем выбежал через застекленные двери в ночной сад.
Молодая луна светила неярко. В такую ночь животные, которым судьба уготовила роль жертвы, могли без труда укрыться от рыщущих в поисках добычи хищников. Гонимый вперед отчаянием, Реджи бросился бежать, не разбирая дороги.
Ноги понесли его в сторону безлюдных холмов. Через некоторое время, тяжело дыша и согнувшись от острой боли в правом боку, он перешел на шаг, но стоило боли немного отпустить, как Реджи снова пустился бегом, понимая, что его преследователь - сама смерть.
***
Уткнувшись в подушку, Элис безутешно рыдала. Она оплакивала Реджи, словно он был уже мертв. Элис была убеждена, что если Дэвенпорт снова начнет пить, то очень скоро умрет и смерть его будет мучительной и страшной. Эта мысль приводила ее в отчаяние.
Элис проклинала себя за то, что не осталась с Реджи, когда он ее об этом попросил. Сев в кровати, она дрожащей рукой отбросила назад волосы. Если бы она пришла в библиотеку чуть раньше, твердила она себе, может быть, Реджи не взялся бы за бутылку.
Спустившись в библиотеку, Элис была поражена картиной разгрома, оставленного Дэвенпортом. Однако самого Реджи в комнате не было.
Все-таки он не потерпел еще окончательного поражения, подумала, оглядевшись, Элис. Вернувшись к себе, она надела брюки, понимая, что поиски Дэвенпорта могут оказаться долгими и трудными. Элис вышла на улицу и нырнула в ночь.
Реджи падал, поднимался и вновь бежал вперед, не обращая внимания на ссадины и разорванную одежду. Из последних сил он, не останавливаясь, продвигался вперед, взбираясь на холмы, пересекая покрытые сочной травой луга, шагая вдоль живых изгородей. Он ни о чем не думал - не мог, душа его была переполнена болью, такой же острой, как после гибели его семьи.
Наконец, когда уже каждая мышца, каждая косточка и каждое сухожилие в его теле болели и ныли от усталости, он оказался у озера, на своей любимой поляне, и обессиленно рухнул на землю. В гладкой как зеркало поверхности озера отражались звезды. Реджи подумал, что, наверное, сможет покончить счеты с жизнью и обрести вечный покой именно здесь. Стоит только войти в спокойную воду и нырнуть так глубоко, чтобы выплыть уже не хватило сил...
Однако сейчас у него не было сил даже для того, чтобы обдумать идею самоубийства. Не в состоянии пошевелиться, он лежал, раскинувшись в мягкой траве, и прислушивался к тихому шороху трепещущей под дуновением ночного ветерка листвы берез. Земля Стрикленда звала его к себе, здесь он должен был навсегда обрести успокоение.
Внезапно в памяти Реджи всплыл рассказ Джереми Стэнтона о том, как он, поняв, что не в силах справиться с одолевающим его недугом, прибег к молитве, призывая Всевышнего помочь. Дэвенпорт привык считать себя куда более сильным и волевым человеком, чем его крестный отец, но теперь убедился, что одной силы воли для этого недостаточно.
Отчаяние, казалось, вот-вот захлестнет его с головой, лишив всякой надежды на излечение. И все же, неизвестно почему, Реджи вдруг показалось, что оно уже прошло свою высшую точку. Никакого прозрения, никакого внезапного озарения не случилось. Просто, перебирая в памяти полузабытые обрывки молитв, Реджи вдруг понял, что он не одинок - и никогда не был одинок. Если он не понимал этого раньше, то виной тому была его душевная слепота и чрезмерная погруженность в свои проблемы и переживания.
Всегда непросто уловить момент, когда прилив сменяется отливом. Точно так же Реджи не смог бы точно сказать, в какой момент черное, беспросветное отчаяние, царившее в его душе, пронизал тоненький лучик надежды.
Лежа на спине, Дэвенпорт смотрел на звезды и думал о том, что битва еще не проиграна. Разумеется, он понимал, что впереди его ждал долгий путь борьбы и сомнений, но он знал также и то, что, если ему потребуется помощь, он ее получит. Вскоре после того как он утвердился в этой мысли, рядом с ним возникла Элис.
Несмотря на темноту, Реджи сразу понял, кто это. Не говоря ни слова, она села на землю рядом с ним, скрестив ноги. Реджи протянул Элис руку, которую она без всяких колебаний взяла в свою. Ее рука была гораздо теплее. Реджи осторожно приложил ее к своей груди, чувствуя, что луч надежды в его душе становится все ярче.
- Как вы? - тихо спросила Элис.
- Лучше. - Голос Дэвенпорта прозвучал хрипло и глухо. - Поговорите со мной, Элли. Пожалуйста.
Элис стала рассказывать ему о Стрикленде, о своих воспитанниках, о планах, которые она разработала для керамической фабрики, о том, как идут дела в организованной ею школе. Реджи молча слушал, наслаждаясь спокойным журчанием ее речи, погружаясь в детали нормальной человеческой жизни, которой жили обитатели его поместья.
- Кажется, я вот-вот охрипну, - призналась наконец Элис. - По-моему, я вам рассказала все, что знала. Больше ничего не могу придумать.
Пальцы Реджи сжали ее кисть. Элис показалось, что он улыбается.
- Благодарю вас, вы молодец, - сказал Дэвенпорт уже почти совсем нормальным голосом. - Теперь моя очередь.
Он рассказывал ей о проведенном в Стрикленде детстве, о тех страшных днях, когда его отец пил, и о том замечательном времени, когда их семья жила дружно и счастливо...
- Что же случилось с вашей семьей? - спросила Элис.
- Оспа, - последовал краткий ответ.
Элис содрогнулась - теперь она поняла, почему Дэвенпорт так настаивал, чтобы всем обитателям поместья были сделаны прививки.
- Впрочем, это еще не все, - вздохнув, снова заговорил Реджи. - Когда в поместье разразилась эпидемия, мой отец находился в отъезде. В деревне заболевших было не так уж много, но у нас в усадьбе оспа свирепствовала вовсю. Первой умерла моя маленькая сестренка Эми, потом брат.
- Вы тоже заболели? - спросила Элис, полагая, однако, что Реджи каким-то чудом не заразился. И с изумлением услышала:
- Да, и я тоже. Кроме этого случая, я не болел ни разу в жизни. Странный каприз судьбы, правда? Оспа убила всех остальных, а на мне не осталось ни единого шрама. Кажется невероятным, но, видимо, у меня иммунитет против этого заболевания. Иначе я бы умер много лет назад. Реджи ненадолго умолк. - Как-то раз, уже выздоравливая, я проснулся со странным чувством. Что-то подсказывало мне, что я должен немедленно пойти в комнату моей матери. Ходил я еще с трудом. Дело было ночью, и в доме стояла тишина. Из прислуги у нас оставалась только одна старушка, которая еще в детстве переболела оспой. Она, однако, устав за день, спала.
Моя мать была при смерти, но, когда я вошел в комнату, она открыла глаза. Она.., улыбнулась. - Реджи стиснул руку Элис с такой силой, что у нее онемели пальцы. - Она сказала, что рада тому, что один ее ребенок выживет и станет взрослым. Это были ее последние слова. - Реджи тяжело вздохнул. - К отцу был отправлен человек с письмом, в котором его уведомляли о том, что все члены его семьи либо умерли, либо на краю гибели. Он отправился в Стрикленд и погиб в результате столкновения экипажей. Я.., часто думал о том, что он, возможно, правил бы лошадьми с большей осторожностью, если бы знал, что я выживу.
Элис едва не расплакалась. Но прежде чем она успела что-либо сказать, Реджи с горечью добавил:
- К сожалению, я плохо использовал подарок, который выпал на мою долю, - собственную жизнь.
- Не надо винить себя за то, что вы остались живы, - мягко произнесла Элис. - Человек не вправе судить о таких вещах.
- Вы верите в Бога, Элли?
Элис не ожидала от Дэвенпорта подобного вопроса, но ведь он всегда был непредсказуемым.
- Верю, но боюсь, что моя вера вряд ли заслужила бы одобрение Джуниуса Харпера, - медленно проговорила она. - Я верю в то, что между событиями существует причинно-следственная связь. Я убеждена, что мои поступки пусть и очень незначительно, но влияют на события, происходящие на земле, в мире. Если у меня и есть какая-то мечта, то она состоит в том, чтобы после моей смерти мир стал хоть чуточку лучше, чем он был до моего рождения.
- Вы очень умная, добрая, хорошая женщина, Элли, - сказал Реджи так тихо, что Элис едва расслышала его слова. - Я потратил свою жизнь, сражаясь с ветряными мельницами, стараясь изменить то, что изменить невозможно, стремясь добиться одобрения самодовольного и эгоистичного старика. Все свои силы я вложил в борьбу, которая была лишена всякого смысла.
- Вы имеете в виду своего дядюшку?
- Да. После того как все мои родные умерли, он прислал в Стрикленд секретаря, который увез меня отсюда. Я был одинок и напуган и все еще не мог полностью оправиться после болезни. Когда мы приехали в Уоргрейв-Парк, я в какой-то момент готов был поверить, что граф - мой отец. Все мужчины у нас в роду были высокими, темноволосыми, и глаза у всех были с какой-то чертовщинкой. Я подошел к нему, и тут он.., шагнул в сторону, можно сказать, почти отшатнулся от меня, как от чумного. Он заявил, что, зная моего отца, не ожидает от меня ничего хорошего, но все же надеется, что я не буду позорить свой род.
У Элис защемило в груди, когда она попыталась представить себе, какую боль могли вызвать жестокие слова в душе такого чувствительного мальчика, как Реджи, который в то время был ненамного старше Уильяма.
- Значит, именно с той поры вы начали вести себя так, что впоследствии вас прозвали Проклятием рода Дэвенпортов?
- Вы весьма догадливы. Очень скоро я обнаружил, что, так бы я ни старался, мне ни за что не удастся добиться одобрения моего дядюшки, но обратить на себя его внимание мне вполне по силам. Чем больше усилий он прилагал для того, чтобы заставить меня быть примерным мальчиком, тем хуже я себя вел.
Реджи рассмеялся:
- В Итоне я сделал замечательное открытие. Большинство стипендиатов Королевского колледжа получали от своих родителей денежное содержание и имели возможность приобретать кое-какие продукты в дополнение к казенному пайку - он был настолько скудным, что можно было запросто протянуть ноги. Поскольку у меня денег не было, я стал приобретать продукты в лавчонке, расположенной на территории школы, в кредит. Эта лавка, которая называлась "Кристофер", многих учеников спасла от голодной смерти. Так вот, вскоре я выяснил, что мой дядя, не желавший давать мне живые деньги, всегда оплачивал мои счета. Поняв это, я стал отовариваться в кредит не только в продуктовой лавке, но и у торговца мануфактурой, таким же манером обслуживаться у портного и приобретать книги. Когда пришла пора отправляться в Кембридж, я уже жил на широкую ногу и впоследствии продолжал делать то же самое - какую бы неприязнь ни испытывал ко мне старый граф Уоргрейв, он вынужден был оплачивать мои счета и возвращать долги, дабы не запятнать чести семьи.
Прежде чем Элис успела как-либо отреагировать на ее слова, в комнате появилась экономка. Мгновенно оценив ситуацию, Мэй Геральд распорядилась:
- Ложись и не вставай до самого вечера, Джилли. Тебе надо получше заботиться о себе.
- Я стараюсь делать всю ту работу, которая мне по силам, мэм, ответила горничная, упрямо вздернув подбородок.
- Я все понимаю, но не будь дурочкой, дорогая. Благодари Бога за то, что тебе повезло, и пользуйся этим, - нахмурилась миссис Геральд. - Все, отправляйся к себе.
Застенчиво кивнув Элис, Джилли осторожно встала и вышла из комнаты.
- Миссис Геральд, неужели эта девушка беременна? Она же сама еще ребенок! - сдвинув брови, спросила Элис, когда за горничной закрылась дверь.
- Да. Разве вы об этом не слышали? - Экономка принялась собирать с пола осколки разбитого тазика. - Знаете, я сама нисколько этого не одобряю, но не могу не заметить, что мистеру Дэвенпорту делает честь то, что он ее не выгнал. Большинство джентльменов в таких случаях нисколько не заботятся о дальнейшей судьбе глупых девиц вроде Джилли. - Миссис Геральд выпрямилась. - Я пришлю кого-нибудь из девушек закончить уборку, - добавила она и выскользнула за дверь.
Элис почувствовала себя так, словно ее ударили в живот. Значит, тогда ночью из спальни Дэвенпорта вышла Джилли. Мало того, Джилли забеременела. Элис понимала, что удивляться тут совершенно нечему, беременность и роды были вполне естественными последствиями физической близости между мужчиной и женщиной. Казалось бы, у Элис не было никаких оснований чувствовать себя так, будто ее предали. Но никакие логические доводы не могли избавить ее от этого ощущения. Плохо понимая, что делает, Элис онемевшими пальцами сняла с себя влажную от пота рубашку и надела чистую. Прежде чем выйти из спальни, ей надо было хоть немного оправиться от полученного удара - в противном случае лишь слепой бы не заметил, что она чем-то расстроена.
Присев на краешек кровати, Элис попыталась сосредоточиться и понять, что же ее так больно задело. Через некоторое время ей это удалось.
Она любила Реджи - вот в чем было дело. Любила такого, каким он был, со всеми его достоинствами и очевидными недостатками. Непонятно было лишь одно - каким образом ей так долго удавалось это скрывать от самой себя.
Наверное, так было легче, именно поэтому она внушала себе, что Дэвенпорт - лишь удобный объект для фантазий и грез, которые тревожили ее по ночам. Но в действительности дело обстояло иначе. Да, конечно, ее влекло к нему больше, чем к любому другому мужчине. Но ведь он еще и обращался с ней как с равной. Уважительно относился к ее мнению, прислушивался к советам. Временами он подтрунивал над ней, но именно это подтрунивание помогло проявиться тем качествам, которые были похоронены где-то на самом дне ее души. Наконец, он одарил ее тем, что так редко выпадало на ее долю, - своей дружбой.
Какое же жалкое, должно быть, зрелище являла она собой - старая дева, которую не устраивают одни лишь дружеские отношения! Ей, видите ли, хотелось, чтобы порочный и циничный мужчина словно по мановению волшебной палочки превратился в прекрасного принца, поклялся ей в вечной любви и предложил руку и сердце - и, разумеется, никогда в жизни даже не посмотрел бы больше ни на одну женщину, кроме нее.
Все это было не более чем глупыми мечтами. В реальности же Реджи спал с горничной, которая от него забеременела, а в Элис видел женщину только тогда, когда надирался как сапожник.
Элис старалась отогнать причинявшие ей боль мысли. К ней возвращалось спасительное чувство собственного достоинства. Она могла примириться с тем, что ее считали особой мужеподобной и эксцентричной, но не намерена была выставлять себя на посмешище перед кем бы то ни было - а уж тем более перед Реджи. Ему была нужна не очередная любовница, а друг - что ж, она любит его, но будет ему другом. В конце концов, дружба - это все же лучше, чем ничего. Впрочем Элис догадывалась, что ей скорее всего придется очень нелегко.
***
Распространившиеся среди прислуги слухи о том, что Джилли плохо себя чувствует, быстро дошли до Мака Купера. У него как раз выдалось свободное время, и Мак нарвал в саду букет цветов и, поставив в вазу, отнес в мансарду.
Джилли лежала, закрыв глаза, на узкой кровати. Ее каштановые волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Мак тихонько поставил вазу с цветами на туалетный столик и повернулся, чтобы уйти.
Однако прежде чем он успел шагнуть за порог, Джилли открыла глаза. Маку очень хотелось, чтобы усталые морщинки на ее лице разгладились, но он понимал, что это не может произойти так быстро.
- Не беспокойтесь, я сейчас уйду, - сказал он мягким, успокаивающим тоном. - Я просто принес вам цветы. Спите.
- Вообще-то я не спала. - Джилли увидела цветы, и в ее карих глазах вспыхнуло радостное удивление. - Большое спасибо, мистер Купер. Мне никто никогда не дарил цветов.
- В этом нет ничего особенного, - пробормотал Мак, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
- Нет, есть. - Девушка посмотрела ему в глаза. - Когда вы стали приглашать меня пойти погулять и дарить мне маленькие подарки, я думала, вы хотите со мной переспать, но вы ни разу не намекнули на это. - Губы Джилли горько искривились. - Добрая половина мужчин в этом имении предлагали мне переспать с ними. Всем известно, что я за птица.
Купер давно ждал, когда ему представится подобный случай, и потому, пододвинув к себе стул, оседлал его, опершись локтями на спинку.
- Они просто не знают, что вы за человек. А я знаю. Поэтому-то и не позволял себе ничего лишнего.
- Я что-то не понимаю, - произнесла Джилли с мягким дорсетским акцентом.
Мак нахмурился.
- Если раз в жизни вы допустили ошибку, это вовсе не значит, что вы непорядочная женщина. Я так понимаю, вы любили того парня. К сожалению, он оказался слишком глуп, чтобы понять, какое счастье ему привалило.
Джилли закрыла глаза, из-под смеженных век потекли слезы.
- Простите, в последнее время я очень часто плачу, - дрожащим голосом проговорила она. - Почему вы так добры ко мне?
Купер помедлил, раздумывая над ответом.
- Вы мне нравитесь, - просто сказал он наконец. - И еще потому, дальнейшее далось ему с большим трудом, - что мне, пожалуй, пора подыскать себе жену.
Карие глаза девушки распахнулись от изумления:
- Вы.., вы хотите жениться на мне?
Ее реакция задела Мака.
- Что в этом странного? - спросил он слегка обиженным тоном. - Не такая уж плохая партия.
- О нет, я имела в виду совсем не это, - поправилась Джилли. - Я хотела сказать, что вы - лондонский джентльмен, а я - какая-то жалкая провинциалка. Вы - камердинер хозяина, а я - простая горничная. К тому же беременная горничная. С какой стати вам на мне жениться? Вы можете найти себе кого-нибудь получше.
Куперу было очень трудно разобраться в хитросплетении тех чувств, которые вызывала у него Джилли, - здесь были и нежность, и стремление ее поддержать и защитить, и обыкновенное мужское желание.
- Вы очень красивая и умная девушка, и у вас доброе сердце. Я с самого начала обратил на вас внимание. И потом.., понимаете, вам, как мне кажется, нужен мужчина, - сказал он, тщательно обдумывая каждое слово, и тут же, чувствуя себя неловко под пытливым взглядом карих глаз, добавил:
- Но я не стал бы жениться на вас только потому, что вам нужен муж.
Джилли была искренне тронута его смущением. До сих пор она видела в нем столичного франта, по каким-то необъяснимым причинам оказывающего ей знаки внимания. Теперь же он предстал перед ней в новом свете, и Джилли понравилось то, что она увидела. Купер был еще довольно молод, не старше тридцати. Он не мог похвастать атлетическим сложением, но был поджар и жилист, и это Джилли тоже вполне устраивало. А самое главное, она ему нравилась.
- Я и не пошла бы под венец только ради того, чтобы заполучить мужа, сказала она, застенчиво улыбаясь.
Больше о женитьбе не было сказано ни слова, но когда Мак собрался уходить, он был уверен в том, что они с Джилли достаточно хорошо поняли друг друга. Поэтому, когда он, наклонившись, легонько поцеловал ее в губы, а она ответила на его поцелуй, это было воспринято обоими как нечто вполне естественное.
Глава 20
Вечер проходил как обычно. Дэвенпорт обучал триктраку Уильяма, обнаружившего поразительный талант к этой игре, и с удовольствием разглядывал акварельные наброски Мерри, на которых была изображена по-новому оформленная гостиная. И все-таки Реджи чувствовал себя так, словно был отгорожен от остальных невидимой стеклянной стеной, сквозь которую с трудом пробивались голоса Элис и молодых Спенсеров.
Ему казалось, некий демон, стоя у него за спиной, нашептывает ему на ухо, что трезвый образ жизни - сомнительная цель, не стоящая усилий, которые приходится тратить для ее достижения. В конце концов, все мужчины употребляют спиртные напитки, а Реджи в этом смысле всегда отличался особой выносливостью. И потом, разве он причинил кому-то вред? Ему всего-навсего захотелось наказать непослушного мальчишку, который совершил весьма серьезный проступок.
Реджи, как мог, сопротивлялся этому демону, равно как и другому, который нашептывал ему, что у него все равно ничего не выйдет, бесполезно противиться своим желаниям. С какой стати он решил, что способен добиться успеха в чем-нибудь, кроме карт и скачек? И вообще, вопрошали демоны, даже если он добьется своего и бросит пить, что это ему даст?
Борьба с демонами продолжалась целыми днями, но с каждым часом они становились все настойчивее. В глубине души Дэвенпорт знал, что их победа лишь вопрос времени. Но пока он не намерен был сдаваться.
После вечернего чая, когда воспитанники Элис разошлись по комнатам, Реджи спросил:
- Элли, вы не сыграете со мной партию в шахматы? - Он старался; чтобы голос звучал как можно более непринужденно. - Время еще раннее.
Реджи был почти уверен, что Элис согласится, как это всегда бывало в последнее время. Однако на этот раз она отказалась:
- Не сегодня, Реджи. У меня побаливает голова.
Провожая ее взглядом, Дэвенпорт понял, что его силы на исходе. Чувствуя, как телег сотрясает нервная дрожь, он отправился в библиотеку и стал в очередной раз читать брошюру о вреде алкоголя. Судя по тому, как были истрепаны страницы, его отец тоже множество раз перечитывал ее, чтобы набраться терпения и устоять перед соблазном.
Как бы то ни было, отец бросил пить. То же самое сделал и Джереми Стэнтон. Если это оказалось по силам им, значит, и он, Реджинальд Дэвенпорт, сможет добиться цели. Он много раз доказывал себе и другим, что у него сильная воля.
Реджи подошел к застекленным дверям и хотел было выйти в сад, но задержался на пороге. Перед его мысленным взором отчетливо предстали бутылки на полках буфета. Лоб Дэвенпорта заблестел от испарины. Переехав в Стрикленд, он запасся огромным количеством спиртного, полагая, что будет пьянствовать всю оставшуюся жизнь и что окружать его будут такие же пьяницы. Что ж, возможно, он и в самом деле требовал от самого себя слишком многого...
Реджи понимал, что нужно сейчас же выйти на улицу, иначе будет слишком поздно и демоны одержат над ним победу.
Попробуйте потерпеть хотя бы в течение ближайшего часа. Если это слишком трудно, то не сдавайтесь хотя бы в течение следующей минуты.
Дэвенпорт стиснул ручку двери с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
К чему эти мучения? Что, собственно, ты пытаешься доказать? А главное, кому?
Реджи пересек комнату, распахнул дверцу буфета и, схватив первую попавшуюся под руку бутылку, откупорил. Едва не оглохнув от звучащих у него в мозгу голосов - ликующих и предостерегающих, - он поднес горлышко к губам и сделал глоток.
***
Готовясь ко сну, Элис медленно разделась и начала расплетать и расчесывать волосы, думая о том, что ей следовало остаться внизу и поиграть с Реджи в шахматы. Она прекрасно знала, что последние две недели были для него очень трудными.
Элис поклялась себе, что будет ему другом, но боль от сознания того, что Джилли - любовница Дэвенпорта, была еще слишком сильна. Если бы они с Реджи сели за шахматы, она наверняка принялась бы гадать, продолжается ли связь хозяина поместья и горничной, или раздумывать о том, сколько женщин воспитывают незаконнорожденных детей, отцом которых был Реджи. Вероятнее всего, уже завтра она сможет с этим примириться, думала Элис, но сегодня вечером душевная рана была еще чересчур свежа.
Элис глянула на разобранную постель - день выдался тяжелый, она порядком устала. Но желание отдохнуть отступало перед нарастающим чувством тревоги. Что-то было не так. Зная, что интуиция ее почти никогда не подводит, Элис, заплетя косу, поспешила по слабо освещенным коридорам в библиотеку.
Открыв дверь библиотеки, она застыла на пороге, не в силах произнести ни слова. Реджи стоял в дальнем конце комнаты, около буфета, с наполовину пустой бутылкой в руке. У него было лицо человека, потерпевшего поражение.
Услышав звук открывающейся двери, он вскинул голову. Взгляды Реджи и Элис встретились. В его глазах читалась безнадежность, Элис же смотрела на него с ужасом. Оба молчали, все было ясно без слов.
Элис хотелось плакать от возмущения и отчаяния, хотелось крикнуть Дэвенпорту, чтобы он не сдавался, наконец, сказать ему, что от пьянства он погибнет, а ей становится плохо от одной мысли о том, что он может умереть. Но Элис лишь молча смотрела на Реджи. Так продолжалось несколько секунд, показавшихся ей вечностью. Она повернулась и бросилась прочь. Реджи в отчаянии смотрел ей вслед. Элли верила в него, помогала ему всем чем могла, а он не оправдал ее ожиданий, представ перед ней в самом неприглядном виде - спивающийся тип, неспособный взять себя в руки.
Реджи выпил недостаточно для того, чтобы выражение лица Элис сразу же стерлось из его сознания, и потому, поднеся бутылку к губам, он сделал большой глоток. Он малодушный, слабый человек, убеждал себя Дэвенпорт, какой с него спрос?
Однако на этот раз сладкий огонь, обжегший горло, не успокоил Дэвенпорта, не усыпил его волю и совесть. Наоборот, в груди вспыхнуло яростное желание сопротивляться.
- Нет, - прошептал он, уставившись на бутылку. Охваченный яростью от сознания собственного бессилия, он швырнул бутылку в пустой камин. Ударившись о камни, она брызнула во все стороны осколками.
- Нет! - Теперь он уже кричал.
Нет! Повинуясь безотчетному порыву, он схватил другую бутылку и тоже запустил ее в камин, вложив в бросок всю свою силу. Следом за бутылкой отправился стеклянный графин. Уже на лету из него выскочила пробка. В следующее мгновение графин разбился вдребезги, ударившись о каминную плиту, осколки его рассыпались по ковру.
По всей комнате разлился резкий запах бренди, мадеры и портвейна. В буфете хранилась еще добрая дюжина бутылок, и Реджи, которому звук бьющегося стекла доставлял какое-то странное удовольствие, в исступлении швырял их в камин одну задругой. Когда с бутылками было покончено, он принялся за бокалы. В какой-то момент ему захотелось броситься на кучу битого стекла. Несколько долгих секунд он боролся с этим искушением, а затем выбежал через застекленные двери в ночной сад.
Молодая луна светила неярко. В такую ночь животные, которым судьба уготовила роль жертвы, могли без труда укрыться от рыщущих в поисках добычи хищников. Гонимый вперед отчаянием, Реджи бросился бежать, не разбирая дороги.
Ноги понесли его в сторону безлюдных холмов. Через некоторое время, тяжело дыша и согнувшись от острой боли в правом боку, он перешел на шаг, но стоило боли немного отпустить, как Реджи снова пустился бегом, понимая, что его преследователь - сама смерть.
***
Уткнувшись в подушку, Элис безутешно рыдала. Она оплакивала Реджи, словно он был уже мертв. Элис была убеждена, что если Дэвенпорт снова начнет пить, то очень скоро умрет и смерть его будет мучительной и страшной. Эта мысль приводила ее в отчаяние.
Элис проклинала себя за то, что не осталась с Реджи, когда он ее об этом попросил. Сев в кровати, она дрожащей рукой отбросила назад волосы. Если бы она пришла в библиотеку чуть раньше, твердила она себе, может быть, Реджи не взялся бы за бутылку.
Спустившись в библиотеку, Элис была поражена картиной разгрома, оставленного Дэвенпортом. Однако самого Реджи в комнате не было.
Все-таки он не потерпел еще окончательного поражения, подумала, оглядевшись, Элис. Вернувшись к себе, она надела брюки, понимая, что поиски Дэвенпорта могут оказаться долгими и трудными. Элис вышла на улицу и нырнула в ночь.
Реджи падал, поднимался и вновь бежал вперед, не обращая внимания на ссадины и разорванную одежду. Из последних сил он, не останавливаясь, продвигался вперед, взбираясь на холмы, пересекая покрытые сочной травой луга, шагая вдоль живых изгородей. Он ни о чем не думал - не мог, душа его была переполнена болью, такой же острой, как после гибели его семьи.
Наконец, когда уже каждая мышца, каждая косточка и каждое сухожилие в его теле болели и ныли от усталости, он оказался у озера, на своей любимой поляне, и обессиленно рухнул на землю. В гладкой как зеркало поверхности озера отражались звезды. Реджи подумал, что, наверное, сможет покончить счеты с жизнью и обрести вечный покой именно здесь. Стоит только войти в спокойную воду и нырнуть так глубоко, чтобы выплыть уже не хватило сил...
Однако сейчас у него не было сил даже для того, чтобы обдумать идею самоубийства. Не в состоянии пошевелиться, он лежал, раскинувшись в мягкой траве, и прислушивался к тихому шороху трепещущей под дуновением ночного ветерка листвы берез. Земля Стрикленда звала его к себе, здесь он должен был навсегда обрести успокоение.
Внезапно в памяти Реджи всплыл рассказ Джереми Стэнтона о том, как он, поняв, что не в силах справиться с одолевающим его недугом, прибег к молитве, призывая Всевышнего помочь. Дэвенпорт привык считать себя куда более сильным и волевым человеком, чем его крестный отец, но теперь убедился, что одной силы воли для этого недостаточно.
Отчаяние, казалось, вот-вот захлестнет его с головой, лишив всякой надежды на излечение. И все же, неизвестно почему, Реджи вдруг показалось, что оно уже прошло свою высшую точку. Никакого прозрения, никакого внезапного озарения не случилось. Просто, перебирая в памяти полузабытые обрывки молитв, Реджи вдруг понял, что он не одинок - и никогда не был одинок. Если он не понимал этого раньше, то виной тому была его душевная слепота и чрезмерная погруженность в свои проблемы и переживания.
Всегда непросто уловить момент, когда прилив сменяется отливом. Точно так же Реджи не смог бы точно сказать, в какой момент черное, беспросветное отчаяние, царившее в его душе, пронизал тоненький лучик надежды.
Лежа на спине, Дэвенпорт смотрел на звезды и думал о том, что битва еще не проиграна. Разумеется, он понимал, что впереди его ждал долгий путь борьбы и сомнений, но он знал также и то, что, если ему потребуется помощь, он ее получит. Вскоре после того как он утвердился в этой мысли, рядом с ним возникла Элис.
Несмотря на темноту, Реджи сразу понял, кто это. Не говоря ни слова, она села на землю рядом с ним, скрестив ноги. Реджи протянул Элис руку, которую она без всяких колебаний взяла в свою. Ее рука была гораздо теплее. Реджи осторожно приложил ее к своей груди, чувствуя, что луч надежды в его душе становится все ярче.
- Как вы? - тихо спросила Элис.
- Лучше. - Голос Дэвенпорта прозвучал хрипло и глухо. - Поговорите со мной, Элли. Пожалуйста.
Элис стала рассказывать ему о Стрикленде, о своих воспитанниках, о планах, которые она разработала для керамической фабрики, о том, как идут дела в организованной ею школе. Реджи молча слушал, наслаждаясь спокойным журчанием ее речи, погружаясь в детали нормальной человеческой жизни, которой жили обитатели его поместья.
- Кажется, я вот-вот охрипну, - призналась наконец Элис. - По-моему, я вам рассказала все, что знала. Больше ничего не могу придумать.
Пальцы Реджи сжали ее кисть. Элис показалось, что он улыбается.
- Благодарю вас, вы молодец, - сказал Дэвенпорт уже почти совсем нормальным голосом. - Теперь моя очередь.
Он рассказывал ей о проведенном в Стрикленде детстве, о тех страшных днях, когда его отец пил, и о том замечательном времени, когда их семья жила дружно и счастливо...
- Что же случилось с вашей семьей? - спросила Элис.
- Оспа, - последовал краткий ответ.
Элис содрогнулась - теперь она поняла, почему Дэвенпорт так настаивал, чтобы всем обитателям поместья были сделаны прививки.
- Впрочем, это еще не все, - вздохнув, снова заговорил Реджи. - Когда в поместье разразилась эпидемия, мой отец находился в отъезде. В деревне заболевших было не так уж много, но у нас в усадьбе оспа свирепствовала вовсю. Первой умерла моя маленькая сестренка Эми, потом брат.
- Вы тоже заболели? - спросила Элис, полагая, однако, что Реджи каким-то чудом не заразился. И с изумлением услышала:
- Да, и я тоже. Кроме этого случая, я не болел ни разу в жизни. Странный каприз судьбы, правда? Оспа убила всех остальных, а на мне не осталось ни единого шрама. Кажется невероятным, но, видимо, у меня иммунитет против этого заболевания. Иначе я бы умер много лет назад. Реджи ненадолго умолк. - Как-то раз, уже выздоравливая, я проснулся со странным чувством. Что-то подсказывало мне, что я должен немедленно пойти в комнату моей матери. Ходил я еще с трудом. Дело было ночью, и в доме стояла тишина. Из прислуги у нас оставалась только одна старушка, которая еще в детстве переболела оспой. Она, однако, устав за день, спала.
Моя мать была при смерти, но, когда я вошел в комнату, она открыла глаза. Она.., улыбнулась. - Реджи стиснул руку Элис с такой силой, что у нее онемели пальцы. - Она сказала, что рада тому, что один ее ребенок выживет и станет взрослым. Это были ее последние слова. - Реджи тяжело вздохнул. - К отцу был отправлен человек с письмом, в котором его уведомляли о том, что все члены его семьи либо умерли, либо на краю гибели. Он отправился в Стрикленд и погиб в результате столкновения экипажей. Я.., часто думал о том, что он, возможно, правил бы лошадьми с большей осторожностью, если бы знал, что я выживу.
Элис едва не расплакалась. Но прежде чем она успела что-либо сказать, Реджи с горечью добавил:
- К сожалению, я плохо использовал подарок, который выпал на мою долю, - собственную жизнь.
- Не надо винить себя за то, что вы остались живы, - мягко произнесла Элис. - Человек не вправе судить о таких вещах.
- Вы верите в Бога, Элли?
Элис не ожидала от Дэвенпорта подобного вопроса, но ведь он всегда был непредсказуемым.
- Верю, но боюсь, что моя вера вряд ли заслужила бы одобрение Джуниуса Харпера, - медленно проговорила она. - Я верю в то, что между событиями существует причинно-следственная связь. Я убеждена, что мои поступки пусть и очень незначительно, но влияют на события, происходящие на земле, в мире. Если у меня и есть какая-то мечта, то она состоит в том, чтобы после моей смерти мир стал хоть чуточку лучше, чем он был до моего рождения.
- Вы очень умная, добрая, хорошая женщина, Элли, - сказал Реджи так тихо, что Элис едва расслышала его слова. - Я потратил свою жизнь, сражаясь с ветряными мельницами, стараясь изменить то, что изменить невозможно, стремясь добиться одобрения самодовольного и эгоистичного старика. Все свои силы я вложил в борьбу, которая была лишена всякого смысла.
- Вы имеете в виду своего дядюшку?
- Да. После того как все мои родные умерли, он прислал в Стрикленд секретаря, который увез меня отсюда. Я был одинок и напуган и все еще не мог полностью оправиться после болезни. Когда мы приехали в Уоргрейв-Парк, я в какой-то момент готов был поверить, что граф - мой отец. Все мужчины у нас в роду были высокими, темноволосыми, и глаза у всех были с какой-то чертовщинкой. Я подошел к нему, и тут он.., шагнул в сторону, можно сказать, почти отшатнулся от меня, как от чумного. Он заявил, что, зная моего отца, не ожидает от меня ничего хорошего, но все же надеется, что я не буду позорить свой род.
У Элис защемило в груди, когда она попыталась представить себе, какую боль могли вызвать жестокие слова в душе такого чувствительного мальчика, как Реджи, который в то время был ненамного старше Уильяма.
- Значит, именно с той поры вы начали вести себя так, что впоследствии вас прозвали Проклятием рода Дэвенпортов?
- Вы весьма догадливы. Очень скоро я обнаружил, что, так бы я ни старался, мне ни за что не удастся добиться одобрения моего дядюшки, но обратить на себя его внимание мне вполне по силам. Чем больше усилий он прилагал для того, чтобы заставить меня быть примерным мальчиком, тем хуже я себя вел.
Реджи рассмеялся:
- В Итоне я сделал замечательное открытие. Большинство стипендиатов Королевского колледжа получали от своих родителей денежное содержание и имели возможность приобретать кое-какие продукты в дополнение к казенному пайку - он был настолько скудным, что можно было запросто протянуть ноги. Поскольку у меня денег не было, я стал приобретать продукты в лавчонке, расположенной на территории школы, в кредит. Эта лавка, которая называлась "Кристофер", многих учеников спасла от голодной смерти. Так вот, вскоре я выяснил, что мой дядя, не желавший давать мне живые деньги, всегда оплачивал мои счета. Поняв это, я стал отовариваться в кредит не только в продуктовой лавке, но и у торговца мануфактурой, таким же манером обслуживаться у портного и приобретать книги. Когда пришла пора отправляться в Кембридж, я уже жил на широкую ногу и впоследствии продолжал делать то же самое - какую бы неприязнь ни испытывал ко мне старый граф Уоргрейв, он вынужден был оплачивать мои счета и возвращать долги, дабы не запятнать чести семьи.