Страница:
Все еще боясь поверить, но надеясь, что предположение подтвердится, он раскрыл книгу - да, это действительно был дневник лорда Робба. Дойль уже год, как тщетно выпрашивал ксерокопию в Британском музее. Но как Дерроу удалось заполучить оригинал? Непостижимо. Дойль никогда не видел этот том, но читал его подробное описание и был уверен, что это - та самая книга. Лорд Робб был сыщик-любитель, и его дневник - единственный источник некоторых наиболее колоритных и невероятных криминальных историй 1810 - 1820 годов. В этом документе встречаются потрясающие истории о дрессированных крысах-убийцах; мстителях, выходящих из могилы; тайном братстве воров и грабителей. В дневнике содержалось также единственное подробное описание поимки и казни полулегендарного лондонского убийцы, известного как Джо - Песья Морда. В народе он считался оборотнем. Поговаривали, что он способен обмениваться телами с тем, с кем захочет, но бедняге так и не удалось избавиться от проклятия ликантропии. В свое время Дойль хотел как-то связать эту историю с "Танцем обезьяньего безумия". По крайней мере он хотел дать это как примечание к своей работе, посвященной Эшблесу. Тут Дерроу повесил трубку, и Дойлю пришлось закрыть книгу и нехотя положить ее на место, но он решил обязательно при случае попросить старика сделать для него копию.
Дерроу опять уселся на пол и продолжил беседу с того самого места, на котором их прервал телефонный звонок. И следующие двадцать минут старик обстреливал Дойля вопросами, внезапно перескакивая с предмета на предмет и редко давая ему время распространяться, хотя изредка и требовал привести подробности. Дойль более или менее неплохо разбирался в причинах и следствиях Великой Французской революции и в любовных похождениях британского принца-регента. С деталями архитектуры и костюма, а также с различиями местных диалектов он был знаком несколько более детально. Благодаря хорошей памяти и тому, что последнее время он занимался Эшблесом, Дойль ухитрился ответить почти на все вопросы.
Наконец Дерроу откинулся назад и привычным жестом выудил из кармана пачку сигарет без фильтра.
- Ну-с, теперь... - неторопливо начал Дерроу. Он зажег сигарету и глубокомысленно воззрился на нее. - Я бы хотел, чтобы вы сфабриковали ответ.
- Сфабриковал?
- Да, именно так. Ну, допустим, мы находимся в комнате. И в этой комнате много людей. И некоторые, возможно, разбираются в литературе получше вашего. Но вас представили как главного эксперта, и поэтому всем должно хотя бы казаться, что вы знаете о литературе все. Итак, представьте, некто спрашивает вас... ну, допустим: "Мистер Дойль, в какой степени, по вашему мнению, повлияла на Вордсворта философия, выраженная в поэтических творениях..." - ну, я не знаю, к примеру, - "сэра Абрикадабри"? Ну, быстро.
Дойль недоуменно поднял брови.
- Н-да, я полагаю, что подобный подход к бессмертным произведениям сэра Абрикадабри является непростительно поверхностным. Скорее наоборот. Целая плеяда блестящих философов черпала свои глубокие идеи в его произведениях. Все эти всемирно известные философы стали его последователями и учениками. Можно сказать, что только очень поздние и незначительные достижения сэра Абрикадабри, возможно, и могли заинтересовать Вордсворта... С другой стороны, как показывают в "Concordium" Флетчер и Канингем, не существует заслуживающих доверия свидетельств того, что Вордсворт когда-либо читал сэра Абрикадабри. Я полагаю, что прежде, чем пытаться определить философов, которые действительно повлияли на Вордсворта, разумнее было бы рассмотреть... Дойль остановился и неуверенно улыбнулся Дерроу.
- Далее я могу, перескакивая с пятого на десятое и как можно более неопределенно, говорить о том, как сильно повлияли на Вордсворта "Билль о правах человека" и прочие великие достижения Французской революции.
Дерроу кивнул, глядя сквозь клубы дыма.
- Не слишком плохо, - нехотя признал он, - сегодня днем здесь был один парень, Ностранд из Оксфорда, он редактирует новое издание писем Кольриджа. Так он был оскорблен до глубины души при одной только мысли, что возможно сфабриковать ответ.
- Очевидно, Ностранд более этичен. Может, у него другая мораль, - сказал Дойль слегка натянуто.
- Очевидно. Как по-вашему, вы циничны?
- Нет. - Дойля все это уже начинало здорово раздражать. - Ну, посудите сами, сначала вы спрашиваете меня, смогу ли я блефовать при ответе на ваш вопрос. И именно поэтому я попробовал сделать это. Видите ли, я не имею обыкновения так поступать. Никогда. В печати или в аудитории я всегда...
Дерроу радостно засмеялся и махнул рукой.
- Не бери в голову, сынок, я вовсе не это имел в виду. А Ностранд напыщенный дурак. Мне понравился твой блеф. Я хотел спросить именно то, что спросил, - ты циник? То есть имеешь ли ты обыкновение отвергать новые идеи в том случае, если они похожи на те, в отношении которых у тебя сложилось твердое представление, что это - полная чушь?
Ну вот, опять планшетки, безнадежно подумал Дойль.
- Я так не считаю, - медленно произнес он.
- Допустим, некто утверждает, что располагает неопровержимыми доказательствами того, что астрологические труды - истинная правда, или что существует потерянный мир внутри Земли, или еще что-нибудь в этом роде, словом, то, что с точки зрения здравомыслящего человека совершеннейшая чушь. Так вот, некто утверждает, что такое возможно и вполне реально... Ты слушаешь?
Дойль нахмурился, на лице его появилось неопределенное выражение - он не знал, как на это реагировать.
- Пожалуй, это зависит от того, кто это утверждает. Возможно, нет, хотя... но...
"Ладно, - подумал он, - ну и пусть. А у меня все равно остались пять тысяч и обратный билет".
Дерроу важно кивнул, казалось, удовлетворенный ответом.
- Вы сказали то, что думали. Это хорошо. Один старый мошенник, с которым я говорил вчера вечером, был близок к тому, чтобы считать Луну шаром для гольфа, если только я скажу, что это так. Ну, мало ли на свете дураков. Что ж, постараюсь быть краток. У нас мало времени. Мы намерены использовать вас как знатока Кольриджа. - Он запустил пальцы в поредевшую шевелюру, задумался и устремил на Дойля тяжелый взгляд. - Время, - торжественно произнес он, - как река, несущая свои воды подо льдом. Река протягивает нас своим течением, как водоросли от корня до верхушки, от рождения до смерти, река кружит вокруг камней и коряг, лежащих на нашем пути; и никто не может выбраться из этой реки, так как река эта покрыта льдом; и никто не может повернуть против течения, даже на мгновение... - Он сделал паузу и потушил окурок о древний марокканский переплет.
Дойль совсем потерял надежду хоть как-то сориентироваться в потоке банальностей, обрушившемся на него.
Он очень хотел найти хоть какую-то зацепку, чтобы поверить собеседнику и не удивляться этим бурным откровениям. Но, увы, не оставалось ни тени сомнения, что у старика зашли шарики за ролики.
- Хм... - это было все, что смог произнести Дойль, почувствовав, что дальше молчать неприлично и что от него ждут реакции, - забавное мнение, сэр.
- Мнение? - пришла очередь Дерроу выйти из себя. - Я никогда не имею дела с мнениями, мой мальчик. - Он зажег новую сигарету и заговорил спокойно, но сердито, словно обращаясь к самому себе. - О Боже, сначала я обратился к последним достижениям современной науки и исчерпал все ее возможности постарайся понять это! - после чего я потратил годы, извлекая крупицы истины из... ну, скажем, некоторых древних текстов, проверяя и систематизируя результаты, затем запугал (а в двух случаях мне пришлось обратиться даже к шантажу) и заставил моих мальчиков в Денверских хроно-лабораториях - этих профи по квантовой теории - о Боже мой! - они считались самыми блестящими учеными современности, - я заставил их рассмотреть сверхъестественные экспериментальные свидетельства, заставил их придать этому некоторую реализуемую форму... они таки сделали это в конце концов, для этого потребовалось полностью синтезировать новый язык - частично неевклидова геометрия, частично тензорное исчисление, частично алхимические символы. И я получил экспериментальные данные, черт побери! Это явилось самым значительным открытием в моей деятельности или в чьей-либо еще начиная с 1916 года! Я сконцентрировал все, чего достиг, в одной фразе на простейшем английском... для того чтобы сделать доступным пониманию школьного учителишки... И что я услышал в ответ? Он сидит здесь и думает, что я сказал: "жизнь - всего лишь сон" или "любовь преодолевает все"! - Он остервенело выдохнул целое облако табачного дыма и издал долгое негодующее шипение. Дойль почувствовал, что краснеет.
- Но я всего лишь старался быть вежливым, мистер Дерроу, и...
- Да, вы правы, Дойль, вы не циничны. Вы просто глупы.
- А не пойти ли вам ко всем чертям, сэр? - сказал Дойль, всеми силами стараясь придать голосу тон светской любезности. - И катись ты... туда... к твоей чертовой ледяной реке, договорились? - Дойль вскочил на ноги и отшвырнул стаканчик с остатками бренди. - Можете оставить себе свои пять тысяч, но я таки возьму обратный билет и поеду в аэропорт. Прямо сейчас.
Дерроу все еще смотрел хмуро и неодобрительно, но пергаментная кожа вокруг глаз уже начинала собираться в морщинки. Тем не менее Дойль был слишком рассержен, чтобы опять сесть.
- Верните своего Ностранда и расскажите ему о водорослях и прочую чепуху. Дерроу поднял глаза.
- Ностранд решит, что я душевнобольной.
- Ну тем более верните его. Ведь он впервые в жизни окажется прав. Старик усмехнулся:
- Кстати, он не советовал мне приглашать вас, аргументируя это тем, что все ваши исследования - просто компиляции.
Дойль, закипая от ярости, открыл было рот для ответного выпада, но передумал.
- О черт, - сказал он, - таким образом получается, что, если он назовет вас чокнутым - это будет второе правильное утверждение.
Дерроу с восторгом рассмеялся:
- Я знал, что не ошибся в вас, Дойль. Пожалуйста, садитесь.
Было бы слишком невежливо уйти сейчас. Дерроу как ни в чем не бывало долил в бумажный стаканчик бренди, и Дойль сказал с неуверенной улыбкой:
- Вам действительно мастерски удается вывести человека из равновесия.
- Я старик, который не спал трое суток. Вам бы следовало познакомиться со мной тридцать лет назад. Он закурил еще одну сигарету.
- Давайте вернемся к картинке, которую я вам нарисовал. Представьте, что произойдет, если вы сможете стоять за пределами реки времени, как бы на берегу, и видеть сквозь лед. Вы можете пойти вверх по течению и увидеть Рим или Ниневию в пору расцвета. Или вниз по течению и увидеть будущее.
Дойль кивнул:
- Таким образом, десять миль вверх по реке - и вы увидите, как Цезаря закалывают кинжалом, а одиннадцать миль вверх - и вы увидите, как он появляется на свет.
- Правильно! Именно так, как если бы вы плыли вверх по реке: вы достигнете верхушек протаскиваемых течением водорослей до того, как достигнете корней. А сейчас - внимание! - очень важная часть, сосредоточьтесь. Однажды что-то произошло и проделало проруби в этом метафорическом ледяном покрове. Как это произошло - не спрашивайте, но воздействие распространилось приблизительно на шесть столетий... Это можно изобразить, как ряд дырочек, оставленных в ткани после выстрела дробью. В этих местах не идут нормальные химические реакции и не действуют никакие механизмы... Но старые системы, которые мы условно называем магическими, - действуют. - Он устремил на Дойля воинственный взгляд. - Попытайтесь, Дойль, только попытайтесь.
Дойль кивнул:
- Продолжайте.
- Например, в подобном разрыве ткани времени может не работать телевидение, но приворотное зелье, состряпанное по всем правилам, сработает непременно. Улавливаете суть?
- О да. Я внимательно слежу за рассказом. Я только хотел спросить, можно ли заметить эти... разрывы?
- Конечно. Видите те папки, наваленные у окна? Они все забиты газетными вырезками и журнальными заметками, уходящими аж к 1624 году. В них-то как раз и упоминаются случаи, когда действие магии было документально подтверждено. А с начала века появляются некоторые заметки, описывающие такие случаи, как, например, внезапное и необъяснимое отключение в каком-нибудь районе электроэнергии или помехи, заглушающие радиопередачи, в том же самом районе. Там есть описания улицы в Сохо, которую некоторые люди до сих пор все еще называют автокладбищем, в память о событиях, происходивших здесь в течение шести дней в 1954 году. Каждая машина, которая въезжала на эту улицу, тут же ломалась, у нее просто переставал работать двигатель. Машину приходилось вытягивать оттуда - лошадьми! - а на соседней улице мотор заводился как ни в чем не бывало. Или, например, следующий эпизод. Некая дама, третьеразрядный медиум, жила как раз на этой улице. И как-то раз в субботу на обычном полуденном чаепитии, одновременно спиритическом сеансе - никто никогда так и не узнал, что произошло, но все присутствовавшие дамы были найдены мертвыми... Лед... Ледяной холод стоял в комнате. После того как они умерли. И комната, заметьте, хорошо отапливалась. Лед... Ледяной ужас запечатлелся на каждом лице.
Эта история всячески обыгрывалась в прессе. И естественно, в том, что машины застревали, обвинили: начало цитаты - накопление статического электричества - конец цитаты. И заметьте, существуют сотни подобных примеров. К настоящему моменту я проработал весь этот материал. И когда я сделал... ну, хорошо, когда я попытался сделать нечто, то, в чем современная наука оказалась бессильна... Прежде всего я попытался выявить вот что: если это происходит, то когда и где магия может сработать. Я обнаружил, что все области "магия - да, техника - нет" находятся в черте Лондона или в ближайшей окрестности радиусом несколько миль. В истории же, то есть собственно во времени, разброс этих событий подчиняется распределению, похожему на распределение Стьюдента, чтобы вам было понятнее, - кривая этого распределения по форме напоминает колокол. Обычно оно применяется для описания и обработки экспериментальных данных. Итак, максимальная частота событий приходится примерно на интервал с 1800 по 1805 год. Очевидно, в эти годы происходило множество подобных событий. Хотя все они были сильно локализованы по пространству и по времени. Вне этого временного интервала подобные события захватывали большие участки пространства и становились все менее частыми по мере удаления от пика. Вы слушаете?
- Да, - сказал Дойль рассудительно. - Вы, кажется, сказали, что эти события простираются на шесть столетий? Таким образом, эти разрывы или аномалии затем становятся реже, но длиннее. И они убыстряются и укорачиваются, пока не становятся как щелчки на счетчике Гейгера в 1802 году, если так можно сказать, затем опять замедляются и расширяются. Интересно, они совсем пропадают на другом конце кривой?
- Хороший вопрос. Да. Из решения системы уравнений следует, что самое раннее произошло в 1504 году.
Таким образом, кривая охватывает около трех столетий в каждом направлении, и следовательно, можно говорить о шести столетиях. Во всяком случае, когда я начал просматривать эту закономерность, я почти забыл о своей первоначальной цели и был очарован тем, что мне открылось. Я пытался добиться от своих мальчиков, чтобы они продолжали работать над этой проблемой. Ха! Они проявили стариковскую осмотрительность, когда увидели это, и была сделана парочка попыток связать меня обещанием... Но я увернулся из расставленной сети и заставил их продолжать, запрограммировав на компьютерах законы Бессоню, Мидориенса и Эрнеста Бэлгравиуса. В результате я действительно узнал, что такое эти несплошности. Это были - есть - разрывы в стене времени.
- Проруби во льду, покрывающем реку, - кивнул Дойль.
- Да. Итак, представь себе дыры в этом ледяном покрове. Теперь, если часть вашего времени жизни, некоторый участок семидесятилетнего протягивания водорослей - того, чем вы и являетесь, - окажется под одной из таких дыр, то вполне возможно выбраться из потока времени в этой точке.
- Куда? - Дойль задал вопрос осторожно, стараясь, чтобы в его тоне не чувствовалось ни малейшего намека на жалость или насмешку. Ну что же, можно, конечно, попасть в Страну Оз, например, или в Небесный Иерусалим, или в Королевство Невинных Растений.
- А никуда, - нетерпеливо ответил Дерроу. - И никогда. Все, что вы можете, - выйти опять через другую дыру.
- И оказаться в римском сенате, наблюдая, как Цезарь падает, предательски убиваемый ударами кинжала. Нет уж, я и забыл, дырки простираются только до 1500 года. Что ж, ладно, тогда можно наблюдать пожар Лондона в 1666 году.
- Да, вполне возможно, если только там окажется разрыв в это время. И именно там. Невозможно войти обратно в поток в произвольной точке, можно только использовать уже существующие разрывы. И еще, - в его тоне послышалась гордость первооткрывателя, - возможно, нацелиться достичь одной дыры предпочтительнее, чем другой, - это зависит от составляющей... движения, использованного при выходе из вашей собственной дыры. И вполне возможно определить местонахождение несплошности во времени и пространстве. Они излучают математически предсказуемое излучение от их источника - чем бы это ни являлось, - источника в начале 1802 года.
Дойль был в замешательстве и почувствовал, что его ладони стали влажными.
- Эта движущая сила, о которой вы упомянули, - сказал он задумчиво, является ли это чем-то таким, что вы сможете произвести?
Дерроу усмехнулся с холодной жестокостью:
- Да.
Дойль начинал понимать, с какой разрушительной целью собирались все эти книги... И возможно, даже начал догадываться о цели своего собственного присутствия здесь.
- Итак, вы действительно можете совершать путешествия через историю. - Он натянуто улыбнулся старику, попытавшись представить Дерроу, даже старого и больного, на просторе в каком-нибудь из предшествующих веков. - И взором молнию метнул и молвил Мореход... Да, я действительно опасаюсь тебя, Старый Моряк...
- Да, это приведет нас к Кольриджу - и вы. Знаете ли вы, где находился Кольридж в субботу вечером, первого сентября, в 1810 году?
- Боже милосердный, нет. Вильям Эшблес приехал в Лондон только... что-то около недели спустя. Но Кольридж? Мне известно, он проживал в Лондоне...
- Да. Ну, хорошо, в тот субботний вечер, о котором я упомянул, Кольридж читал лекцию по "Ареопагитике"< Трактат "Ареопагитика, или Речь о свободе слова" (1644 г.).> Мильтона в таверне "Корона и якорь" на Стрэнде.
- О, да, так. Но это был "Люсидас", не так ли?
- Нет. Монтегю не присутствовал на лекции и дал название неверно.
- Но ведь письмо Монтегю - единственное упоминание где бы то ни было об этой лекции. - Дойль вскинул голову. - Ух... разве не так?
Старик улыбнулся:
- Когда ДИРЕ берется проводить исследования, сынок, мы выполняем их очень тщательно. Нет, двое из присутствовавших оставили записи в дневниках, которые прошли через мои руки, - клерк в издательстве и школьный учитель. Это была "Ареопагитика". Школьный учитель ухитрился даже сделать прекрасный конспект лекции, записанный стенографически.
- Когда вы нашли это? - быстро спросил Дойль. "Неопубликованная лекция Кольриджа! О мой Бог, - подумал он, задохнувшись от накатившей волны горькой зависти. - Да если бы у меня было это два года назад, мой "Незваный Гость" получил бы другого рода рецензии".
- Месяц назад или что-то около того. Я только в феврале получил конкретные результаты от своей команды в Денвере, и с этого момента ДИРЕ добывает каждую стоящую книгу или журнал, имеющие отношение к Лондону 1810 года.
Дойль мог только в удивлении развести руками.
- Но почему?
- Потому, что одна из этих несплошностей потока времени как раз в Кенсингтоне, в пяти милях от остальных дыр, которые находятся близко к источнику в 1802 году, - эта имеет длительность четыре часа.
Дойль наклонился и налил себе еще бренди. Волнение, растущее в нем, было таким сильным, что он попытался успокоиться, напоминая себе, что то, что здесь обсуждается, хотя и очаровательно, но невозможно. Ну, свяжись с этим за двадцать тысяч, советовал он себе, и может быть, появится возможность заполучить дневник лорда Робба и эту записную книжку школьного учителя. Но ему не удалось себя обмануть - ему действительно хотелось участвовать в этом.
- И конечно, есть другая дыра - здесь и сейчас.
- Здесь - да, все в порядке, но не прямо сейчас. Мы находимся, - Дерроу посмотрел на часы, - в нескольких часах выше по течению от дыры. Она имеет типичный размер для такой дыры далеко от источника: верхний край - сегодня вечером, нижний край - где-то послезавтра. Как только в Денвере определили эту дыру, я приобрел в собственность все внутреннее пространство дыры и эти дни занимался его выравниванием. Мы ведь не хотим утащить в прошлое какие-либо здания, не так ли?
Дойль осознал, что его собственная ухмылка должна выглядеть такой же заговорщической, как и у Дерроу.
- Нет, не хотим.
Дерроу вздохнул облегченно и удовлетворенно. Он поднял трубку телефона, как только он начал звонить.
- Да? Соедините меня с Ламо. Быстро. - Он допил бренди и подлил себе еще. - Поживите трое суток на кофе и бренди, оно, может, и неплохо, если здоровье позволяет... Тим? Можешь не отлавливать Ньюмена и Сенджейвела. Хорошо, свяжись с Делмотом и скажи ему поворачивать назад. Да, и доставьте его прямо в аэропорт. Мы уже заполучили нашего знатока Кольриджа. Он переставил телефон.
- Я продал десять билетов на посещение лекции Кольриджа. Мы совершим прыжок завтра вечером в восемь. В шесть тридцать - брифинг для наших гостей. И естественно, для этого нам нужно иметь в своем распоряжении признанный авторитет по Кольриджу.
- Меня?
- Вас. Вы скажете краткую речь о Кольридже и ответите на любые вопросы, которые возникнут у гостей в связи с ним, или его современниками, или его временем. Затем вы отправитесь вместе со всей компанией через прыжок к таверне "Корона и якорь" в сопровождении весьма квалифицированных охранников - дабы никто из гостей не имел возможности последовать романтическому порыву души и не стал бы делать записи на лекции, горя желанием облагодетельствовать своих современников, контрабандно протащив эти записи назад, в 1983-й. И чтобы избавить гостей от борьбы с подобного рода искушениями, вы перед прыжком дадите им подробную информацию о Кольридже и ответите на все интересующие их вопросы. - Он сурово нахмурился и добавил: - Вам заплатят двадцать тысяч долларов за возможность увидеть и услышать то, за что десять остальных сами заплатят по миллиону долларов с головы. Вы должны быть благодарны судьбе, что все наши попытки заполучить более известного специалиста по Кольриджу провалились.
Не слишком лестно выражено, подумал Дойль.
- Да, - ответил он. Затем его ударила мысль. - Но что с вашей... подлинной целью, с тем, что наука не смогла сделать, причины, по которым вы взялись за эти исследования? Вы оставили это?
- О! - Казалось, что Дерроу не хочет обсуждать это. - Нет, я не оставил это. Я работаю над этим и по сей день. Но моя цель не имеет ничего общего с этим проектом.
Дойль задумчиво кивнул.
- А существуют ли дыры, хм, ниже по течению от нас?
Дойль отметил, что без всякой видимой причины несносный старик опять начинал сердиться.
- Дойль, я не понимаю... о черт! Да, есть одна. Ее продолжительность сорок семь часов, и находится она в 2116 году, и хронологически это - последняя.
- Хорошо. - Дойль не хотел раздражать старика, но он хотел знать, почему Дерроу не намерен сделать то, что казалось Дойлю очевидным. - А не может ли это... то, что вы хотите сделать... быть сделано очень просто, возможно, в этом году? Я имею в виду, если наука уже почти может сделать это в 1983 году, то почему к 2116-му...
- Это очень скучно, Дойль, - даешь кому-нибудь поверхностную информацию, рассчитанную на дилетанта, о проблеме, над которой ты долгое время упорно работал, и в результате слышишь столь блестящее предложение. Кстати, я рассматривал эту возможность и отбросил как невыполнимую давным-давно. - Он выпустил дым между стиснутых зубов. - Каким образом могу я знать - до того, как окажусь там, - будет или нет мир в 2116 году лежать жалкой грудой радиоактивного пепла? Ну? Ответьте мне! Или какого рода ужасающее полицейское государство может тогда существовать? - Утомление и бренди, должно быть, совсем подорвали запас сил Дерроу, хотя в его глазах появился странный блеск, когда он добавил: - И даже если они смогут и захотят сделать это, что они подумают о человеке из позапрошлого века? - Он скомкал бумажный стаканчик, и струйка бренди побежала вниз по руке. - Что, если они будут обращаться со мной, как с ребенком?
Дойль смутился и тотчас поспешил вернуться к Кольриджу. Но это так, конечно, думал он. Дерроу так долго был капитаном своего собственного корабля, что он скорее предпочтет пойти ко дну вместе с ним, чем согласится стерпеть снисходительную жалость тех, кто бросит ему спасательный круг, случайно оказавшись рядом. А особенно для него нестерпимо, если корабль этих добрых самаритян во всем превосходит его собственный.
Дерроу тоже, как видно, хотел вернуться к деловой части разговора.
***
Уже близился рассвет, когда другой шофер доставил Дойля в отель, расположенный поблизости. И он провалился в сон, отбросив беспокоящие мысли. После полудня третий шофер привез его назад на участок.
Участок земли сейчас был плоским, как сковорода, и все тракторы убрались восвояси. Несколько рабочих возились с лопатами и метлами, убирая лошадиный навоз. Трейлер был все еще здесь. Он казался брошенным на произвол судьбы, потому что телефонные и электрические кабели уже убрали. Другой трейлер, достаточно большой, чтобы назвать его передвижным домом, был установлен бок о бок с первым. Вылезая из машины, Дойль заметил шкивы и линии связи в промежутках по верху ограды, а сверху натянули брезентовый тент. Стариковская пугливость, подумал Дойль с нескрываемым ехидством.
Дерроу опять уселся на пол и продолжил беседу с того самого места, на котором их прервал телефонный звонок. И следующие двадцать минут старик обстреливал Дойля вопросами, внезапно перескакивая с предмета на предмет и редко давая ему время распространяться, хотя изредка и требовал привести подробности. Дойль более или менее неплохо разбирался в причинах и следствиях Великой Французской революции и в любовных похождениях британского принца-регента. С деталями архитектуры и костюма, а также с различиями местных диалектов он был знаком несколько более детально. Благодаря хорошей памяти и тому, что последнее время он занимался Эшблесом, Дойль ухитрился ответить почти на все вопросы.
Наконец Дерроу откинулся назад и привычным жестом выудил из кармана пачку сигарет без фильтра.
- Ну-с, теперь... - неторопливо начал Дерроу. Он зажег сигарету и глубокомысленно воззрился на нее. - Я бы хотел, чтобы вы сфабриковали ответ.
- Сфабриковал?
- Да, именно так. Ну, допустим, мы находимся в комнате. И в этой комнате много людей. И некоторые, возможно, разбираются в литературе получше вашего. Но вас представили как главного эксперта, и поэтому всем должно хотя бы казаться, что вы знаете о литературе все. Итак, представьте, некто спрашивает вас... ну, допустим: "Мистер Дойль, в какой степени, по вашему мнению, повлияла на Вордсворта философия, выраженная в поэтических творениях..." - ну, я не знаю, к примеру, - "сэра Абрикадабри"? Ну, быстро.
Дойль недоуменно поднял брови.
- Н-да, я полагаю, что подобный подход к бессмертным произведениям сэра Абрикадабри является непростительно поверхностным. Скорее наоборот. Целая плеяда блестящих философов черпала свои глубокие идеи в его произведениях. Все эти всемирно известные философы стали его последователями и учениками. Можно сказать, что только очень поздние и незначительные достижения сэра Абрикадабри, возможно, и могли заинтересовать Вордсворта... С другой стороны, как показывают в "Concordium" Флетчер и Канингем, не существует заслуживающих доверия свидетельств того, что Вордсворт когда-либо читал сэра Абрикадабри. Я полагаю, что прежде, чем пытаться определить философов, которые действительно повлияли на Вордсворта, разумнее было бы рассмотреть... Дойль остановился и неуверенно улыбнулся Дерроу.
- Далее я могу, перескакивая с пятого на десятое и как можно более неопределенно, говорить о том, как сильно повлияли на Вордсворта "Билль о правах человека" и прочие великие достижения Французской революции.
Дерроу кивнул, глядя сквозь клубы дыма.
- Не слишком плохо, - нехотя признал он, - сегодня днем здесь был один парень, Ностранд из Оксфорда, он редактирует новое издание писем Кольриджа. Так он был оскорблен до глубины души при одной только мысли, что возможно сфабриковать ответ.
- Очевидно, Ностранд более этичен. Может, у него другая мораль, - сказал Дойль слегка натянуто.
- Очевидно. Как по-вашему, вы циничны?
- Нет. - Дойля все это уже начинало здорово раздражать. - Ну, посудите сами, сначала вы спрашиваете меня, смогу ли я блефовать при ответе на ваш вопрос. И именно поэтому я попробовал сделать это. Видите ли, я не имею обыкновения так поступать. Никогда. В печати или в аудитории я всегда...
Дерроу радостно засмеялся и махнул рукой.
- Не бери в голову, сынок, я вовсе не это имел в виду. А Ностранд напыщенный дурак. Мне понравился твой блеф. Я хотел спросить именно то, что спросил, - ты циник? То есть имеешь ли ты обыкновение отвергать новые идеи в том случае, если они похожи на те, в отношении которых у тебя сложилось твердое представление, что это - полная чушь?
Ну вот, опять планшетки, безнадежно подумал Дойль.
- Я так не считаю, - медленно произнес он.
- Допустим, некто утверждает, что располагает неопровержимыми доказательствами того, что астрологические труды - истинная правда, или что существует потерянный мир внутри Земли, или еще что-нибудь в этом роде, словом, то, что с точки зрения здравомыслящего человека совершеннейшая чушь. Так вот, некто утверждает, что такое возможно и вполне реально... Ты слушаешь?
Дойль нахмурился, на лице его появилось неопределенное выражение - он не знал, как на это реагировать.
- Пожалуй, это зависит от того, кто это утверждает. Возможно, нет, хотя... но...
"Ладно, - подумал он, - ну и пусть. А у меня все равно остались пять тысяч и обратный билет".
Дерроу важно кивнул, казалось, удовлетворенный ответом.
- Вы сказали то, что думали. Это хорошо. Один старый мошенник, с которым я говорил вчера вечером, был близок к тому, чтобы считать Луну шаром для гольфа, если только я скажу, что это так. Ну, мало ли на свете дураков. Что ж, постараюсь быть краток. У нас мало времени. Мы намерены использовать вас как знатока Кольриджа. - Он запустил пальцы в поредевшую шевелюру, задумался и устремил на Дойля тяжелый взгляд. - Время, - торжественно произнес он, - как река, несущая свои воды подо льдом. Река протягивает нас своим течением, как водоросли от корня до верхушки, от рождения до смерти, река кружит вокруг камней и коряг, лежащих на нашем пути; и никто не может выбраться из этой реки, так как река эта покрыта льдом; и никто не может повернуть против течения, даже на мгновение... - Он сделал паузу и потушил окурок о древний марокканский переплет.
Дойль совсем потерял надежду хоть как-то сориентироваться в потоке банальностей, обрушившемся на него.
Он очень хотел найти хоть какую-то зацепку, чтобы поверить собеседнику и не удивляться этим бурным откровениям. Но, увы, не оставалось ни тени сомнения, что у старика зашли шарики за ролики.
- Хм... - это было все, что смог произнести Дойль, почувствовав, что дальше молчать неприлично и что от него ждут реакции, - забавное мнение, сэр.
- Мнение? - пришла очередь Дерроу выйти из себя. - Я никогда не имею дела с мнениями, мой мальчик. - Он зажег новую сигарету и заговорил спокойно, но сердито, словно обращаясь к самому себе. - О Боже, сначала я обратился к последним достижениям современной науки и исчерпал все ее возможности постарайся понять это! - после чего я потратил годы, извлекая крупицы истины из... ну, скажем, некоторых древних текстов, проверяя и систематизируя результаты, затем запугал (а в двух случаях мне пришлось обратиться даже к шантажу) и заставил моих мальчиков в Денверских хроно-лабораториях - этих профи по квантовой теории - о Боже мой! - они считались самыми блестящими учеными современности, - я заставил их рассмотреть сверхъестественные экспериментальные свидетельства, заставил их придать этому некоторую реализуемую форму... они таки сделали это в конце концов, для этого потребовалось полностью синтезировать новый язык - частично неевклидова геометрия, частично тензорное исчисление, частично алхимические символы. И я получил экспериментальные данные, черт побери! Это явилось самым значительным открытием в моей деятельности или в чьей-либо еще начиная с 1916 года! Я сконцентрировал все, чего достиг, в одной фразе на простейшем английском... для того чтобы сделать доступным пониманию школьного учителишки... И что я услышал в ответ? Он сидит здесь и думает, что я сказал: "жизнь - всего лишь сон" или "любовь преодолевает все"! - Он остервенело выдохнул целое облако табачного дыма и издал долгое негодующее шипение. Дойль почувствовал, что краснеет.
- Но я всего лишь старался быть вежливым, мистер Дерроу, и...
- Да, вы правы, Дойль, вы не циничны. Вы просто глупы.
- А не пойти ли вам ко всем чертям, сэр? - сказал Дойль, всеми силами стараясь придать голосу тон светской любезности. - И катись ты... туда... к твоей чертовой ледяной реке, договорились? - Дойль вскочил на ноги и отшвырнул стаканчик с остатками бренди. - Можете оставить себе свои пять тысяч, но я таки возьму обратный билет и поеду в аэропорт. Прямо сейчас.
Дерроу все еще смотрел хмуро и неодобрительно, но пергаментная кожа вокруг глаз уже начинала собираться в морщинки. Тем не менее Дойль был слишком рассержен, чтобы опять сесть.
- Верните своего Ностранда и расскажите ему о водорослях и прочую чепуху. Дерроу поднял глаза.
- Ностранд решит, что я душевнобольной.
- Ну тем более верните его. Ведь он впервые в жизни окажется прав. Старик усмехнулся:
- Кстати, он не советовал мне приглашать вас, аргументируя это тем, что все ваши исследования - просто компиляции.
Дойль, закипая от ярости, открыл было рот для ответного выпада, но передумал.
- О черт, - сказал он, - таким образом получается, что, если он назовет вас чокнутым - это будет второе правильное утверждение.
Дерроу с восторгом рассмеялся:
- Я знал, что не ошибся в вас, Дойль. Пожалуйста, садитесь.
Было бы слишком невежливо уйти сейчас. Дерроу как ни в чем не бывало долил в бумажный стаканчик бренди, и Дойль сказал с неуверенной улыбкой:
- Вам действительно мастерски удается вывести человека из равновесия.
- Я старик, который не спал трое суток. Вам бы следовало познакомиться со мной тридцать лет назад. Он закурил еще одну сигарету.
- Давайте вернемся к картинке, которую я вам нарисовал. Представьте, что произойдет, если вы сможете стоять за пределами реки времени, как бы на берегу, и видеть сквозь лед. Вы можете пойти вверх по течению и увидеть Рим или Ниневию в пору расцвета. Или вниз по течению и увидеть будущее.
Дойль кивнул:
- Таким образом, десять миль вверх по реке - и вы увидите, как Цезаря закалывают кинжалом, а одиннадцать миль вверх - и вы увидите, как он появляется на свет.
- Правильно! Именно так, как если бы вы плыли вверх по реке: вы достигнете верхушек протаскиваемых течением водорослей до того, как достигнете корней. А сейчас - внимание! - очень важная часть, сосредоточьтесь. Однажды что-то произошло и проделало проруби в этом метафорическом ледяном покрове. Как это произошло - не спрашивайте, но воздействие распространилось приблизительно на шесть столетий... Это можно изобразить, как ряд дырочек, оставленных в ткани после выстрела дробью. В этих местах не идут нормальные химические реакции и не действуют никакие механизмы... Но старые системы, которые мы условно называем магическими, - действуют. - Он устремил на Дойля воинственный взгляд. - Попытайтесь, Дойль, только попытайтесь.
Дойль кивнул:
- Продолжайте.
- Например, в подобном разрыве ткани времени может не работать телевидение, но приворотное зелье, состряпанное по всем правилам, сработает непременно. Улавливаете суть?
- О да. Я внимательно слежу за рассказом. Я только хотел спросить, можно ли заметить эти... разрывы?
- Конечно. Видите те папки, наваленные у окна? Они все забиты газетными вырезками и журнальными заметками, уходящими аж к 1624 году. В них-то как раз и упоминаются случаи, когда действие магии было документально подтверждено. А с начала века появляются некоторые заметки, описывающие такие случаи, как, например, внезапное и необъяснимое отключение в каком-нибудь районе электроэнергии или помехи, заглушающие радиопередачи, в том же самом районе. Там есть описания улицы в Сохо, которую некоторые люди до сих пор все еще называют автокладбищем, в память о событиях, происходивших здесь в течение шести дней в 1954 году. Каждая машина, которая въезжала на эту улицу, тут же ломалась, у нее просто переставал работать двигатель. Машину приходилось вытягивать оттуда - лошадьми! - а на соседней улице мотор заводился как ни в чем не бывало. Или, например, следующий эпизод. Некая дама, третьеразрядный медиум, жила как раз на этой улице. И как-то раз в субботу на обычном полуденном чаепитии, одновременно спиритическом сеансе - никто никогда так и не узнал, что произошло, но все присутствовавшие дамы были найдены мертвыми... Лед... Ледяной холод стоял в комнате. После того как они умерли. И комната, заметьте, хорошо отапливалась. Лед... Ледяной ужас запечатлелся на каждом лице.
Эта история всячески обыгрывалась в прессе. И естественно, в том, что машины застревали, обвинили: начало цитаты - накопление статического электричества - конец цитаты. И заметьте, существуют сотни подобных примеров. К настоящему моменту я проработал весь этот материал. И когда я сделал... ну, хорошо, когда я попытался сделать нечто, то, в чем современная наука оказалась бессильна... Прежде всего я попытался выявить вот что: если это происходит, то когда и где магия может сработать. Я обнаружил, что все области "магия - да, техника - нет" находятся в черте Лондона или в ближайшей окрестности радиусом несколько миль. В истории же, то есть собственно во времени, разброс этих событий подчиняется распределению, похожему на распределение Стьюдента, чтобы вам было понятнее, - кривая этого распределения по форме напоминает колокол. Обычно оно применяется для описания и обработки экспериментальных данных. Итак, максимальная частота событий приходится примерно на интервал с 1800 по 1805 год. Очевидно, в эти годы происходило множество подобных событий. Хотя все они были сильно локализованы по пространству и по времени. Вне этого временного интервала подобные события захватывали большие участки пространства и становились все менее частыми по мере удаления от пика. Вы слушаете?
- Да, - сказал Дойль рассудительно. - Вы, кажется, сказали, что эти события простираются на шесть столетий? Таким образом, эти разрывы или аномалии затем становятся реже, но длиннее. И они убыстряются и укорачиваются, пока не становятся как щелчки на счетчике Гейгера в 1802 году, если так можно сказать, затем опять замедляются и расширяются. Интересно, они совсем пропадают на другом конце кривой?
- Хороший вопрос. Да. Из решения системы уравнений следует, что самое раннее произошло в 1504 году.
Таким образом, кривая охватывает около трех столетий в каждом направлении, и следовательно, можно говорить о шести столетиях. Во всяком случае, когда я начал просматривать эту закономерность, я почти забыл о своей первоначальной цели и был очарован тем, что мне открылось. Я пытался добиться от своих мальчиков, чтобы они продолжали работать над этой проблемой. Ха! Они проявили стариковскую осмотрительность, когда увидели это, и была сделана парочка попыток связать меня обещанием... Но я увернулся из расставленной сети и заставил их продолжать, запрограммировав на компьютерах законы Бессоню, Мидориенса и Эрнеста Бэлгравиуса. В результате я действительно узнал, что такое эти несплошности. Это были - есть - разрывы в стене времени.
- Проруби во льду, покрывающем реку, - кивнул Дойль.
- Да. Итак, представь себе дыры в этом ледяном покрове. Теперь, если часть вашего времени жизни, некоторый участок семидесятилетнего протягивания водорослей - того, чем вы и являетесь, - окажется под одной из таких дыр, то вполне возможно выбраться из потока времени в этой точке.
- Куда? - Дойль задал вопрос осторожно, стараясь, чтобы в его тоне не чувствовалось ни малейшего намека на жалость или насмешку. Ну что же, можно, конечно, попасть в Страну Оз, например, или в Небесный Иерусалим, или в Королевство Невинных Растений.
- А никуда, - нетерпеливо ответил Дерроу. - И никогда. Все, что вы можете, - выйти опять через другую дыру.
- И оказаться в римском сенате, наблюдая, как Цезарь падает, предательски убиваемый ударами кинжала. Нет уж, я и забыл, дырки простираются только до 1500 года. Что ж, ладно, тогда можно наблюдать пожар Лондона в 1666 году.
- Да, вполне возможно, если только там окажется разрыв в это время. И именно там. Невозможно войти обратно в поток в произвольной точке, можно только использовать уже существующие разрывы. И еще, - в его тоне послышалась гордость первооткрывателя, - возможно, нацелиться достичь одной дыры предпочтительнее, чем другой, - это зависит от составляющей... движения, использованного при выходе из вашей собственной дыры. И вполне возможно определить местонахождение несплошности во времени и пространстве. Они излучают математически предсказуемое излучение от их источника - чем бы это ни являлось, - источника в начале 1802 года.
Дойль был в замешательстве и почувствовал, что его ладони стали влажными.
- Эта движущая сила, о которой вы упомянули, - сказал он задумчиво, является ли это чем-то таким, что вы сможете произвести?
Дерроу усмехнулся с холодной жестокостью:
- Да.
Дойль начинал понимать, с какой разрушительной целью собирались все эти книги... И возможно, даже начал догадываться о цели своего собственного присутствия здесь.
- Итак, вы действительно можете совершать путешествия через историю. - Он натянуто улыбнулся старику, попытавшись представить Дерроу, даже старого и больного, на просторе в каком-нибудь из предшествующих веков. - И взором молнию метнул и молвил Мореход... Да, я действительно опасаюсь тебя, Старый Моряк...
- Да, это приведет нас к Кольриджу - и вы. Знаете ли вы, где находился Кольридж в субботу вечером, первого сентября, в 1810 году?
- Боже милосердный, нет. Вильям Эшблес приехал в Лондон только... что-то около недели спустя. Но Кольридж? Мне известно, он проживал в Лондоне...
- Да. Ну, хорошо, в тот субботний вечер, о котором я упомянул, Кольридж читал лекцию по "Ареопагитике"< Трактат "Ареопагитика, или Речь о свободе слова" (1644 г.).> Мильтона в таверне "Корона и якорь" на Стрэнде.
- О, да, так. Но это был "Люсидас", не так ли?
- Нет. Монтегю не присутствовал на лекции и дал название неверно.
- Но ведь письмо Монтегю - единственное упоминание где бы то ни было об этой лекции. - Дойль вскинул голову. - Ух... разве не так?
Старик улыбнулся:
- Когда ДИРЕ берется проводить исследования, сынок, мы выполняем их очень тщательно. Нет, двое из присутствовавших оставили записи в дневниках, которые прошли через мои руки, - клерк в издательстве и школьный учитель. Это была "Ареопагитика". Школьный учитель ухитрился даже сделать прекрасный конспект лекции, записанный стенографически.
- Когда вы нашли это? - быстро спросил Дойль. "Неопубликованная лекция Кольриджа! О мой Бог, - подумал он, задохнувшись от накатившей волны горькой зависти. - Да если бы у меня было это два года назад, мой "Незваный Гость" получил бы другого рода рецензии".
- Месяц назад или что-то около того. Я только в феврале получил конкретные результаты от своей команды в Денвере, и с этого момента ДИРЕ добывает каждую стоящую книгу или журнал, имеющие отношение к Лондону 1810 года.
Дойль мог только в удивлении развести руками.
- Но почему?
- Потому, что одна из этих несплошностей потока времени как раз в Кенсингтоне, в пяти милях от остальных дыр, которые находятся близко к источнику в 1802 году, - эта имеет длительность четыре часа.
Дойль наклонился и налил себе еще бренди. Волнение, растущее в нем, было таким сильным, что он попытался успокоиться, напоминая себе, что то, что здесь обсуждается, хотя и очаровательно, но невозможно. Ну, свяжись с этим за двадцать тысяч, советовал он себе, и может быть, появится возможность заполучить дневник лорда Робба и эту записную книжку школьного учителя. Но ему не удалось себя обмануть - ему действительно хотелось участвовать в этом.
- И конечно, есть другая дыра - здесь и сейчас.
- Здесь - да, все в порядке, но не прямо сейчас. Мы находимся, - Дерроу посмотрел на часы, - в нескольких часах выше по течению от дыры. Она имеет типичный размер для такой дыры далеко от источника: верхний край - сегодня вечером, нижний край - где-то послезавтра. Как только в Денвере определили эту дыру, я приобрел в собственность все внутреннее пространство дыры и эти дни занимался его выравниванием. Мы ведь не хотим утащить в прошлое какие-либо здания, не так ли?
Дойль осознал, что его собственная ухмылка должна выглядеть такой же заговорщической, как и у Дерроу.
- Нет, не хотим.
Дерроу вздохнул облегченно и удовлетворенно. Он поднял трубку телефона, как только он начал звонить.
- Да? Соедините меня с Ламо. Быстро. - Он допил бренди и подлил себе еще. - Поживите трое суток на кофе и бренди, оно, может, и неплохо, если здоровье позволяет... Тим? Можешь не отлавливать Ньюмена и Сенджейвела. Хорошо, свяжись с Делмотом и скажи ему поворачивать назад. Да, и доставьте его прямо в аэропорт. Мы уже заполучили нашего знатока Кольриджа. Он переставил телефон.
- Я продал десять билетов на посещение лекции Кольриджа. Мы совершим прыжок завтра вечером в восемь. В шесть тридцать - брифинг для наших гостей. И естественно, для этого нам нужно иметь в своем распоряжении признанный авторитет по Кольриджу.
- Меня?
- Вас. Вы скажете краткую речь о Кольридже и ответите на любые вопросы, которые возникнут у гостей в связи с ним, или его современниками, или его временем. Затем вы отправитесь вместе со всей компанией через прыжок к таверне "Корона и якорь" в сопровождении весьма квалифицированных охранников - дабы никто из гостей не имел возможности последовать романтическому порыву души и не стал бы делать записи на лекции, горя желанием облагодетельствовать своих современников, контрабандно протащив эти записи назад, в 1983-й. И чтобы избавить гостей от борьбы с подобного рода искушениями, вы перед прыжком дадите им подробную информацию о Кольридже и ответите на все интересующие их вопросы. - Он сурово нахмурился и добавил: - Вам заплатят двадцать тысяч долларов за возможность увидеть и услышать то, за что десять остальных сами заплатят по миллиону долларов с головы. Вы должны быть благодарны судьбе, что все наши попытки заполучить более известного специалиста по Кольриджу провалились.
Не слишком лестно выражено, подумал Дойль.
- Да, - ответил он. Затем его ударила мысль. - Но что с вашей... подлинной целью, с тем, что наука не смогла сделать, причины, по которым вы взялись за эти исследования? Вы оставили это?
- О! - Казалось, что Дерроу не хочет обсуждать это. - Нет, я не оставил это. Я работаю над этим и по сей день. Но моя цель не имеет ничего общего с этим проектом.
Дойль задумчиво кивнул.
- А существуют ли дыры, хм, ниже по течению от нас?
Дойль отметил, что без всякой видимой причины несносный старик опять начинал сердиться.
- Дойль, я не понимаю... о черт! Да, есть одна. Ее продолжительность сорок семь часов, и находится она в 2116 году, и хронологически это - последняя.
- Хорошо. - Дойль не хотел раздражать старика, но он хотел знать, почему Дерроу не намерен сделать то, что казалось Дойлю очевидным. - А не может ли это... то, что вы хотите сделать... быть сделано очень просто, возможно, в этом году? Я имею в виду, если наука уже почти может сделать это в 1983 году, то почему к 2116-му...
- Это очень скучно, Дойль, - даешь кому-нибудь поверхностную информацию, рассчитанную на дилетанта, о проблеме, над которой ты долгое время упорно работал, и в результате слышишь столь блестящее предложение. Кстати, я рассматривал эту возможность и отбросил как невыполнимую давным-давно. - Он выпустил дым между стиснутых зубов. - Каким образом могу я знать - до того, как окажусь там, - будет или нет мир в 2116 году лежать жалкой грудой радиоактивного пепла? Ну? Ответьте мне! Или какого рода ужасающее полицейское государство может тогда существовать? - Утомление и бренди, должно быть, совсем подорвали запас сил Дерроу, хотя в его глазах появился странный блеск, когда он добавил: - И даже если они смогут и захотят сделать это, что они подумают о человеке из позапрошлого века? - Он скомкал бумажный стаканчик, и струйка бренди побежала вниз по руке. - Что, если они будут обращаться со мной, как с ребенком?
Дойль смутился и тотчас поспешил вернуться к Кольриджу. Но это так, конечно, думал он. Дерроу так долго был капитаном своего собственного корабля, что он скорее предпочтет пойти ко дну вместе с ним, чем согласится стерпеть снисходительную жалость тех, кто бросит ему спасательный круг, случайно оказавшись рядом. А особенно для него нестерпимо, если корабль этих добрых самаритян во всем превосходит его собственный.
Дерроу тоже, как видно, хотел вернуться к деловой части разговора.
***
Уже близился рассвет, когда другой шофер доставил Дойля в отель, расположенный поблизости. И он провалился в сон, отбросив беспокоящие мысли. После полудня третий шофер привез его назад на участок.
Участок земли сейчас был плоским, как сковорода, и все тракторы убрались восвояси. Несколько рабочих возились с лопатами и метлами, убирая лошадиный навоз. Трейлер был все еще здесь. Он казался брошенным на произвол судьбы, потому что телефонные и электрические кабели уже убрали. Другой трейлер, достаточно большой, чтобы назвать его передвижным домом, был установлен бок о бок с первым. Вылезая из машины, Дойль заметил шкивы и линии связи в промежутках по верху ограды, а сверху натянули брезентовый тент. Стариковская пугливость, подумал Дойль с нескрываемым ехидством.