Пендлтон Дон. Осада Сан-Диего

   — Но это не похоже на Болана, — заметил Люкази.
   — Не похоже, Бен.
   — Ты был на восточном побережье в прошлом месяце. Сколько своих приятелей ты там встретил?
   Дайвер пожал плечами:
   — Не знаю, наверное с дюжину, может, больше.
   — Из Нью-Йорка был кто-нибудь?
   — Да.
   — Ты видел хоть одного, кто бы мог похвастаться, что встречался с Боланом лицом к лицу?
   В ответ «лейтенант» лишь слегка улыбнулся.
   — Конечно, нет, — торжествовал Люкази. — Те, кто видел Болана, уже давно гниют в могиле. Разве не так?
   Дайвер согласно кивнул.
   — Да, этот парень не тратит времени на пустую болтовню. Он стреляет, а потом исчезает. И никто уже никогда не расскажет, что произошло.
   — Точно.
   Люкази подкинул значок в воздух, но на этот раз не стал ловить его. Кроваво блеснув эмалью, снайперский знак упал на пол, и Люкази сверху уставился на него.
   — Так кто же спер мои сто тысяч долларов, а, Дайвер?
   — Действительно, чертовщина какая-то.
   — Так вот, убеди Сэмми, чтобы он рассказал всю правду.
   «Лейтенант» довольно улыбнулся и вышел.
   Люкази раскурил сигару и, яростно попыхивая ею, твердым шагом вышел из кабинета и по небольшому коридору прошел к себе в комнату.
   Он подлетел к кровати и резким движением сорвал одеяло, под которым спала голая женщина.
   — А ну-ка вставай, корова! — зарычал Люкази.
   Дороти Люкази медленно поднялась, еще не успев отойти ото сна. Она свесила с кровати длинные точеные ноги танцовщицы.
   — Ты что, с ума сошел, Бенни? — вяло протянула она.
   Дороти часто задавала ему этот вопрос невинным тоном деревенской простушки.
   Жена Люкази была выше его на целую голову. Он со злостью смотрел на нее снизу вверх, в то время как она искала свой пеньюар. Вместо того чтобы помочь ей, Люкази заорал:
   — Да, я сошел с ума, что женился на шлюхе вроде тебя!
   Он часто бросал ей в лицо эту фразу — не реже, чем она интересовалась его психическим состоянием, и в этом плане они были квиты.
   — Прикрой свои телеса и марш на кухню! Уже семь часов утра, черт возьми, я хочу жрать!
   — Но ведь Френчи могла бы приготовить... — жалобно заныла Дороти, еще окончательно не проснувшись, но вдруг замолчала.
   Сначала Люкази решил, что она смотрит на него, но такого взгляда он у нее раньше никогда не видел, и тогда Бен понял, что она что-то увидела позади него.
   Нервная дрожь овладела им, и он медленно повернулся, чтобы взглянуть, что же так привлекло внимание его супруги. Она редко проявляла столько интереса к чему бы то ни было.
   Прислонившись к стене, у окна стоял незнакомый Люкази человек высоченного роста. Он, очевидно, находился там с момента появления Бенни в спальне. Одетый во все черное, увешанный оружием, опоясанный патронными лентами — он весь свой арсенал носил на себе. Казалось, что лицо его высечено из гранита, серо-стальные глаза горели холодным беспощадным пламенем.
   Значит, Болан все же пришел. У Люкази душа ушла в пятки. Когда он обрел наконец дар речи, голос его был слабым и тонким.
   — Так, так, так, ну что ж, выходит, Сэмми не солгал.
   Верзила даже не достал из кобуры оружие... сволочь. Он совершенно спокойно, не мигая, смотрел на Люкази. Словно двумя ледяными буравчиками, он сверлил его пронзительным взглядом.
   В полном молчании текли секунда за секундой. Дороти уселась на кровать и прикрыла простыней нижнюю шелковистую часть живота. Впервые Люкази обнаружил в ней хоть какое-то проявление стыдливости. Ему стало интересно, какое впечатление производил этот убийца на женщин.
   Наконец откашлявшись — кашель его напомнил треск мотоциклетного мотора, готового завестись, — Люкази спросил:
   — Чего... что вы хотите?
   — Харлан Винтерс, — голос пришельца звучал, как из подземелья.
   — Кто? — нервно переспросил мафиози.
   Дороти, эта дрянь, захихикала, как сумасшедшая.
   — Харли Винтерс, — повторила она, словно имела дело с умственно отсталым ребенком.
   — Его здесь нет, — быстро ответил Люкази. Ах, как ему хотелось сейчас залепить пощечину своей жене, этой мрази.
   — Он умер, — объявил Болан.
   — О, очень жаль, честное слово, — прошептал Люкази. — Я не знал этого.
   — Он был твоим другом?
   Болан не затруднял себя выбором слов.
   — Гм... в некотором роде. Мы... мы встречались... раз или два.
   Он бросил быстрый взгляд на жену. На ее лице застыло выражение непомерного удивления. Люкази про себя обратился к Всевышнему с мольбой, чтобы тот навсегда закрыл постоянно раскрытый рот Дороти, но тут же быстро заговорил вслух, опасаясь, что Всевышний его не услышал.
   — Винтерс был славным малым... Боже мой, как ужасно. И как же он умер?
   — Его смерти не позавидуешь, — раздался в ответ мертвенный, холодный голос.
   Люкази вздрогнул. Этот тип играл с ним в кошки-мышки. Черт возьми, и зачем только он отправил Дайвера и других задавать бесполезные вопросы бедняге Сэмми?
   В голову ему пришла простая и ясная мысль: нужно задержать этого человека как можно дольше — это единственный выход. Дьявольщина, у него в спальне даже нет оружия! Бен глубоко вздохнул, чтобы придать себе смелость.
   — Послушайте... я не знаю, зачем вы мне все это рассказываете. Э-э... вы ведь Б-Болан, правда? Я знал это... Да, да, я сразу догадался. Послушайте, старина, на этот раз вы ошиблись адресом. Я ничего не имею против вас, ровным счетом ничего, мне не в чем вас упрекнуть. Деньги, деньги, плевать на деньги, я заработаю еще, это не так страшно. Так вот, я на вас совсем не сержусь. Вот так! Значит, вы убили Харлана Винтерса. Ну а дальше что? Я вам уже сказал, что встречал его раз или два, не больше. Лично я ничего против вас не имею. И мне кажется...
   — Заткнись, — коротко приказал Болан.
   Он посмотрел на часы.
   — Даю тебе двадцать секунд.
   — Но для чего? Для чего?
   — Я ищу след, Бенни.
   — След? Какой след?
   — Кто заинтересован в смерти Винтерса?
   — Как? Разве не вы?..
   — Нет, — отрезал ледяным голосом Болан. — Чьих рук это дело?
   Люкази в нерешительности провел по лицу рукой и вздохнул.
   — Не знаю, — устало сказал он. — Не имею ни малейшего понятия. Спросите лучше у Торнтона. Максвелла Торнтона, миллиардера. Да, спросите у него.
   — Обязательно спрошу, — пообещал Болан.
   Он еще раз взглянул на часы.
   — Выходи отсюда вместе со своей дамой. И закрой за собой дверь.
   — Вы хотите сказать, что разговор закончен?..
   — Да, пока...
   На суровом лице Болана заиграла неопределенная улыбка.
   — До скорого, Бенни.
   — Да, да... — растерянно пробормотал Люкази.
   Он схватил Дороти за плечи, вытолкал ее из комнаты и вышел следом за ней, закрыв за собой дверь. Как только дверь отделила его от страшного черного человека, Бен, оставив в салоне остолбеневшую супругу, помчался дальше с громкими криками и проклятиями.
   Ворвавшись в кабинет, он увидел своих людей по другую сторону стеклянной двери, которая выходила во внутренний двор. Его люди... Они сидели, по-портновски скрестив ноги и положив руки на голову.
   Краешком глаза Люкази заметил двоих мужчин, одетых так же, как Болан, — они спрыгивали с высокой стены, находившейся в глубине сада. Бен Люкази понял, что его обвели вокруг пальца, как сопливого пацана.
   Этот подонок пришел к нему в дом совершенно спокойно, как Иоанн Креститель, после чего запугал всех до икоты!
   Но зачем, черт побери?
   Чтобы найти след.
   Какой?
   Ну конечно, след его чертовой мафии в униформе, что же еще?
   Какой след?

Глава 5

   Они разными путями выбрались из квартала, где жил Люкази, и через десять минут встретились на вершине холма, возвышавшегося над Мишн Бэй Парк, главной набережной города.
   Бланканалес по-прежнему сидел за рулем хлебного фургона, которым он пользовался в ходе наблюдения за виллой Винтерса. Шварц переоборудовал боевую машину Болана «форд эконолайн» в самоходную электронную мастерскую и безвылазно торчал в ней, испытывая различные приборы собственной конструкции. Болан выбрал себе в качестве средства передвижения спортивную машину иностранной марки, которая прекрасно вела себя на дороге.
   Они впервые собрались вместе после того, как в аэропорту отобрали у Сэмми Симонетти — черный чемоданчик с деньгами. В спецовках, надетых для маскировки поверх черных комбинезонов, они вышли из машин и подошли к Болану, чтобы держать совет.
   — Деньги Сэмми у меня в машине, — сказал Бланканалес, широко улыбаясь. — Сто пять тысяч долларов. Что с ними делать?
   — Оставь их на военные расходы, — ответил Болан. — В этой кампании ты отвечаешь за снабжение. Мы с Гаджетом сообщим тебе, что нам нужно. Твое дело — достать все необходимое. Так будет меньше риска.
   Бланканалес кивнул.
   — Ладно. Ну а как прошел визит к Люкази?
   — Мы чуть-чуть не влипли, — сказал Болан. — Наш приятель вошел в комнату, когда я там работал. А вы хорошо справились снаружи, спасибо. Без вас все было бы гораздо хуже.
   — Ты хоть поставил микрофон в его комнате? — спросил Шварц.
   — Да, — Болан улыбнулся. — За изголовьем кровати, как раз пока его жена спала. Он женился на девчонке... И что за девочка!
   Бланканалес расхохотался.
   — Может, продадим пленки какой-нибудь студии, снимающей порнофильмы?
   Но Шварц был поглощен делом и оставил реплику Политика без внимания.
   — А где ты пристроил усилители-ретрансляторы?
   — На подоконниках, — ответил Болан, — и настроил все на один-пять-ноль, как ты просил.
   — Ну что ж, теперь он никуда не денется, — объявил Шварц.
   Гений электроники посмотрел на часы и сделал какую-то запись в своей тетради.
   — Через четыре часа придется ехать сюда снова, чтобы снять информацию с пленки. Очень жаль, сержант, но я не смог увеличить время записи.
   Болан невольно улыбнулся. Шварц всегда расстраивался, если не мог улучшить само совершенство. Те крошечные аппараты для электронной разведки, которые он сам придумывал, а потом изготовлял, казались Болану настоящим чудом техники.
   Подслушивающее устройство, состоявшее из миниатюрных микрофона и передатчика, не превышало размером дамские часики. Благодаря крохотной батарейке оно непрерывно действовало в течение семидесяти двух часов.
   Усилитель-ретранслятор был чуть побольше, но все же достаточно мал, чтобы его можно было надежно спрятать. Он принимал и записывал все сигналы подслушивающего устройства.
   По команде оператора передатчик усилителя на большой скорости передавал на пульт всю запись. Операция занимала около одной минуты. Шварц управлял этими передачами с пульта, установленного в «форде». Поэтому он должен был проезжать перед домом каждые четыре часа, чтобы снять информацию, накопившуюся в усилителе-ретрансляторе. Одним нажатием кнопки он превращал четырехчасовую запись в радиосигнал, длящийся шестьдесят секунд.
   При повторной записи, которая делалась уже на пульте в машине, устранялись паузы, и при прослушивании пленки с нормальной скоростью воспроизводилась только запись разговоров. Тем не менее, Гаджет был недоволен результатами своей работы.
   Они следили за Сэмми Симонетти от самого аэропорта и воспользовались его приездом, чтобы самим проникнуть в дом Люкази. Несчастье, обрушившееся на курьера, сыграло при этом роль отвлекающего маневра.
   Пока Люкази и его охрана печалились по поводу баксов, утраченных по вине Симонетти, команда «Эйбл» проникла в дом и нашпиговала его микрофонами.
   — А ты сможешь снять информацию со всех четырех ретрансляторов за один проход мимо дома? — спросил Болан у Шварца.
   — Нет, — ответил Гаджет. — Я мог бы снимать запись с двух пленок при каждом проходе, но мне бы не хотелось этого делать. Ретрансляторы действуют лишь на расстоянии ста метров. А это значит: сто метров при приближении к дому и сто метров при удалении от него. Мне придется либо два раза проехать мимо дома, либо остановиться рядом с ним.
   — Ну так остановись, — посоветовал Болан. — Сделай вид, что меняешь колесо или забарахлил мотор. Для прикрытия можно придумать все, что угодно. Конечно, ездить взад и вперед перед домом на одной и той же машине было бы слишком неосторожно.
   — О'кей, я где-нибудь стану и сниму запись.
   — Политик, — обратился к Бланканалесу Болан, — не спускай глаз с Люкази. Следи за каждым его шагом.
   — Хорошо, — спокойно сказал Бланканалес.
   — Ты достал телеобъектив для фотокамеры?
   Политик кивнул головой.
   — Да. Теперь я могу сделать портрет муравья с расстояния в сто метров.
   — Прекрасно. Постарайся снять всех, кто входит в дом, а также тех, с кем Люкази встречается за его пределами. Ну если тебе не придет в голову ничего гениального, встретимся здесь же через четыре часа.
   — А мне что делать? — спросил Шварц. — У меня дел всего-то минут на пять.
   — Поезжай к Хоулину Харлану и сними запись. Если будет что-нибудь интересное, не жди. Вызывай меня по каналу А.
   — Понятно. А ты где будешь?
   — Скорее всего, прогуляюсь в район набережной Мишн Бэй.
   — Ты с кем-нибудь встречаешься? — поинтересовался Бланканалес.
   Болан улыбнулся:
   — Я понял, что у Тони «Опасность» там стоит на приколе яхта, на которой можно выходить далеко в открытое море.
   — Это имя мне ничего не говорит, — пробормотал Политик.
   — "Лейтенант" Люкази, — коротко пояснил Болан. — Занимается наркотиками.
   — А-а, вот кому предназначались сто тысяч долларов, — догадался Шварц.
   — Вот именно, — продолжал Болан. — Думаю, он должен был оплатить партию товара. Героин или кокаин. Обычно деньги привозят в день совершения сделки. Кроме того, я совсем недавно видел Тони «Опасность» у Люкази. Он метался из угла в угол и сетовал по поводу пропажи денег. И еще одна маленькая деталь: на нем была фуражка яхтсмена.
   Бланканалес сдержанно засмеялся:
   — Так это и был Тони «Опасность»?
   — Да, он самый.
   — Он весь позеленел, когда я приткнул ему автомат между ребер.
   — При других обстоятельствах он бывает довольно крут. Этот убийца был любимцем Диджордже.
   Шварц нахмурил брови.
   — А какое отношение все это имеет к полковнику?
   — Может, и никакого, — заметил Болан. — Я просто хочу немного потрясти их, чтобы посмотреть, с кем имею дело.
   — Тут замешана какая-нибудь важная шишка, — предположил Бланканалес. — Голыми руками ее не возьмешь.
   Болан согласился.
   — Я тоже так думаю. Мафия вкладывает свои капиталы в легальные предприятия. «Винко» появилась на свет благодаря грязным деньгам. Но эти деньги не могли перейти непосредственно из кармана Люкази в сейфы Винтерса. За этим делом стоит кто-то еще, обладающий реальной властью и силой. И если мы хотим спасти заблудшую душу Хоули, то должны прежде всего найти этого могущественного незнакомца.
   — Логично, — сказал Шварц. — О'кей.
   — Тот же человек служит прикрытием для Люкази и его парней, — добавил Бланканалес.
   — Разумеется, — ответил Болан. — Ядро мафии может существовать только в определенных условиях. Достаточно убедиться в их наличии, как сам собой напрашивается вывод, что нашего незнакомца окружает благодатная среда. Мы с вами потревожим ядро и тогда посмотрим, кто бросится ликвидировать бреши.
   — В Лос-Анджелесе было не так, — заметил Шварц.
   — Совсем не так, — признал Болан. — Лос-Анджелес — большой многомиллионный город, в котором царят либеральные настроения. Там сама городская среда способствовала махинациям Организации. Здесь все по-другому. Народу меньше, люди консервативны и ощущают себя гражданами. Они гордятся своим городом. И если мафия смогла свить здесь свое гнездо, значит, она вышла на влиятельного и уважаемого гражданина из местной администрации, не очень-то обремененного высокими моральными принципами.
   — А может быть, их целая группа?
   — Вполне вероятно. Но это неважно. Их надо побеспокоить, потрясти. Одна фамилия у нас уже есть.
   Болан взглянул на Шварца.
   — Когда закончишь свои дела у Винтерса, постарайся узнать все, что сможешь, об одном типе, которого зовут Максвелл Торнтон.
   — Крупная шишка? — спросил Бланканалес.
   — Да, вполне. А теперь давайте поразмыслим вот о чем: мы знаем людей мафии в этом городе. Мы в курсе всех их действий, нам известен круг их интересов. Мы могли бы, конечно, всех их уложить и про все забыть. Но я не думаю, что такой подход приблизит нас к врагу, который скрывается под личиной респектабельности и интересует нас больше всего. Наша главная цель — неизвестный. Но прежде чем взять цель на мушку, ее нужно найти.
   — Ты думаешь, что этот Торнтон может оказаться тем самым неизвестным?
   — Я уже сказал, что это вполне возможно. Люкази сам назвал мне его фамилию. Возможно, он пустил меня по ложному следу, но иногда перед лицом смерти правда все же пробивается наружу. Надо все проверить... Но осторожно. В нашу задачу не входит окончательная ликвидация подозреваемых, мы должны только побеспокоить их...
   — А если они не захотят беспокоиться? — спросил Шварц.
   — Тогда мы их уберем, — голос Болана прозвучал на октаву ниже.
   Политик невольно вздрогнул и нервно закашлялся.
   — Теперь, сержант, я понимаю, почему тебе не хотелось сюда ехать. Ведь обстановка здесь может здорово обостриться, так ведь?
   Болан не ответил. Он внимательно разглядывал кончики пальцев.
   — Куда ушли те славные времена, когда борьба велась в открытую? — философски спросил Шварц.
   — Они канули в Лету, — спокойно сказал Болан. — А эта война, Гаджет, осложняется с каждым часом.
   На лице электронщика отразилось полное понимание мотивов поведения неистового воина в черном. Перед ним стоял новый Болан, осторожный и свободный от предрассудков. В основном, человек, которого он знал много лет, остался тем же, но в нем произошли какие-то неуловимые изменения, он понял свое предназначение.
   — Несмотря ни на что, нам не обойтись без стрельбы до конца операции, — пробормотал Шварц.
   — А ты рассчитывал на что-нибудь другое? — удивился Бланканалес.
   Он вдохнул.
   — Ладно, мне пора. Какова максимальная дальность действия наших раций?
   — Километров пятнадцать, — рассеянно отозвался Шварц — его голова была занята сейчас совсем другими мыслями.
   — Но учти, каждый метр на счету, — мягко уточнил Болан.
   Судьба приучила его измерять пройденные сантиметры секундами жизни, отвоеванными у смерти, а цена минуты порой равнялась цене самой жизни.
   — Будьте осторожны, — напутствовал он своих соратников. — Берегите каждую минуту.
   Мужчины пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
   Вокруг Сан-Диего начало сжиматься кольцо беззвучной осады.

Глава 6

   Рабочий день в мэрии Лос-Анджелеса только начался, а капитан Тим Браддок уже говорил по телефону с Джоном Татумом, начальником отдела по борьбе с особо опасными преступлениями полиции Сан-Диего. Разговор оказался весьма интересным.
   — Так почему ты думаешь, что Болан находится у тебя? — спросил Браддок.
   — Пока это лишь впечатление, — ответил Татум, явно нервничая. — Я никогда с ним не встречался, поэтому не могу сказать ничего более определенного. Я думал, ты подскажешь мне, не плаваю ли я в дерьме.
   — Понятно, — вздохнул Браддок.
   С Татумом его связывала давняя дружба.
   — Какие у тебя основания предполагать визит Болана, Джон?
   — Во-первых, было совершено самоубийство. Мы узнали о нем вчера вечером, очень поздно. Начнем хотя бы с этого. Речь идет об одном отставном генерале, прославившемся своими скандальными действиями во Вьетнаме. В свое время о нем очень часто писали в прессе. Выйдя в отставку, он возглавил «Винко Индастриз».
   — Хоулин Харлан Винтерс, — глухо отозвался Браддок.
   — Ты знал его?
   — Лично нет. Продолжай.
   — Генерал приставил к виску «кольт» сорок пятого калибра и снес себе полчерепа. По крайней мере, это представляется вполне очевидным. Лабораторные исследования и данные баллистической экспертизы указывают на то, что было совершено самоубийство. Это же мнение разделяет и судебный эксперт.
   — Он оставил письмо?
   — Нет. Мы уже были готовы поверить в самоубийство, но...
   Браддок прикурил сигарету, глубоко затянулся, а потом с силой выдохнул дым.
   — Но что?
   — Так вот, Винтерс был холостяком. Он жил со своей племянницей. Она обнаружила труп и...
   — А почему ты подозреваешь Болана? Что у тебя «во-вторых»?
   — Сначала отвечу на вторую часть твоего вопроса, это проще. Кто-то увел кейс с грязными долларами, который незадолго до того привез курьер из Лас-Вегаса. Примечательно то, что кейс пропал через несколько часов после смерти Винтерса. Об этом нам сообщил по телефону один из наших сотрудников, внедренный в Организацию. Он сказал, что у Бена Люкази сдают нервы и он отовсюду созывает к себе наемных убийц. Наш человек не все смог узнать, но он говорит, что без Болана здесь не обошлось.
   — Ну да, — сказал Браддок, — отнимать у мафии денежки — его любимое развлечение. Это все?
   — Все.
   — Хорошо, вернемся к первому вопросу. Как мне кажется, ты склонен думать, что Винтерса убили. Племянница под подозрением?
   — Конечно, нет. А вот Болан — да.
   Браддок вздохнул.
   — О'кей, рассказывай.
   — Сначала несколько подробностей. Вилла Винтерса находится в Дель Map. Ты знаешь это место. Половина его участка с парком тянется вдоль крутого берега над океаном. С пляжа можно подняться наверх только на лифте, который управляется из дома. Значит, никто не может попасть в дом без приглашения.
   — Понятно, но ведь Дель Map — не твой район, верно?
   — Вообще-то нет. Но нас позвали для обычной проверки и... Так вот... Слушай, Тим, если Болан действует между Тихуаной и Лос-Анджелесом, то тут уже не может быть речи о районе ответственности.
   Браддок засмеялся.
   — Верно сказано, Джон. Добро пожаловать в наш клуб!
   Но полицейскому из Сан-Диего было совсем не до смеха.
   — Я могу продолжать? — сердито спросил он. — Итак, половина парка Винтерса тянется вдоль крутого берега, а вторая половина окружена двойным заграждением, и между решетками бродят два злющих доберман-пинчера. Эти собаки — настоящие людоеды, два помощника шерифа уже убедились в этом на своей шкуре. Невозможно пройти мимо них, не подняв на ноги всех обитателей дома.
   — Что ж, очень интересно, — заметил Браддок.
   — Да, но это еще не все. Мисс Винтерс утверждает, что в тот вечер у них не было гостей. По крайней мере, приглашенных гостей, ты понимаешь, что я хочу сказать. Она была генералу личным секретарем, экономкой, домработницей — одним словом, всем. Она...
   — Что значит «всем»? — спросил Браддок.
   — Что?.. Ах, нет. Ничего предосудительного, Тим. У них были отношения, как у отца с дочерью. Винтерс воспитал ее. Родители умерли, когда она была еще совсем маленькой. По сути дела она стала настоящей армейской воспитанницей. Винтерс повсюду таскал ее за собой. Я провел расследование, она здесь совершенно ни при чем.
   — О'кей. Продолжай. Что насчет Болана?
   — О чем это я? А, так вот! Официально они к себе никого не приглашали. Сама она легла спать около одиннадцати. Собаки были выпущены в коридор между рядами ограды. Генерал работал в своей библиотеке. Чуть позже, около двенадцати, мисс Винтерс проснулась. Собаки буквально с ума сходили. Может быть, она и слышала выстрел, но не уверена в этом. Она спустилась в библиотеку и увидела своего дядю сидящим в кресле возле камина с большущей дыркой в голове. Девушка утверждает, что упала в обморок и не знает, сколько времени была без сознания. С этого момента ее показания становятся расплывчатыми и неопределенными. Когда она пришла в себя, собаки все еще бесились. Потом они вдруг замолчали. И через какое-то время в библиотеку вошел незнакомый ей человек. Ты слушаешь меня?
   — Да, да. Дальше!
   — Это был мужчина высокого роста, широкоплечий, атлетического телосложения. Она сказала, что он двигался бесшумно, как хищник. На нем был черный комбинезон, а лицо и руки вымазаны чем-то черным. Она сказала буквально следующее: он был увешан оружием и перевит патронными лентами, как рождественская елка гирляндами.
   Браддок подался вперед — рассказ приятеля начал всерьез интересовать его.
   — Подожди-ка, Джон...
   — Нет, выслушай все подробности. Она...
   — Это произошло после того, как она обнаружила своего дядю мертвым?
   — Я тебе уже сказал, что дальше ее рассказ становится несколько туманным. Но вот то, что она сказала: мужчина входит, смотрит на мертвого, собирает бумаги на столе — мемуары генерала, если верить ее словам, — бросает их в камин и поджигает. А потом просто уходит.
   — Как бы не так! — скрипнул зубами Браддок.
   — Она упрямо придерживается своих показаний, и мы не можем доказать, что она говорит неправду.
   — Пришелец оставил после себя значок снайпера?
   — Нет.
   — Значит, Болан не убивал генерала, — решительно заявил Браддок.
   — Ты делаешь скоропалительные выводы!
   — Это логичное заключение, черт возьми! Ты сам сказал, что я специалист по Болану, так вот слушай. Если он кого-нибудь убивает, то недвусмысленно дает об этом знать, чтобы ни у кого не оставалось сомнений относительно его причастности к делу.
   — Хорошо, пока оставим эту тему. Допустим, Болан не убивал Винтерса, допустим, произошло самоубийство, если судить по всем внешним признакам. На миг забудем про это, Тим... Неужели Болан и в самом деле объявился в наших краях?