— Конечно… Спасибо тебе, Лиза. Я тоже очень к тебе привыкла, мне будет очень тебя не хватать… Даже поболтать не с кем…
— Приезжай в гости… Знаешь еще что… Ивакин, наверное, не придет проводить нас сегодня, передай ему вот это. — Я протянула Юле ключи от «девятки» и написанную от руки доверенность. — Думаю, машина ему пригодится.
Пусть пришлет мне свои паспортные данные, я оформлю ему настоящую доверенность. Ну все, Юль, пора прощаться…
Петр все-таки приехал с нами попрощаться, вернее, не со всеми… Но он приехал. Вошел в Юдину квартиру с хмурым и уставшим лицом.
— Привет, — поздоровался с ним Илья, который с сумкой в руке в этот момент направлялся к выходу. — Мы уж думали, ты совсем не придешь. Что физиономия-то какая помятая? Вроде, и выпил вчера не больно много…
— Да дело не в выпивке, — устало отозвался Ивакин. — Я пришел сказать, что отъезд придется немного отложить…
— А что такое? Что-то еще случилось? — Я так была уверена, что мои неприятности закончены, и новые проблемы не на шутку меня испугали.
— Случилось, — вздохнул Петр. — Шорохова нашли…
— Кто такой Шорохов? — не поняла Юля. — И какое нам, собственно, дело, пропал он или, наоборот, нашелся?
— Погоди ты, — перебил ее возмущенную тираду Илья. — Штепселя, что ли, нашли? — догадался он. — Он жив?
— Олег Степанович Шорохов, он же, как ты правильно догадался, Штепсель, сегодня ночью найден мертвым, — официальным голосом поставил Ивакин нас в известность. — Его, по предварительным данным, около суток назад на шоссе, недалеко от небезызвестного вам кафе «Алые паруса», машиной сшибло. Труп оттащили в ближайшие кусты, они там близко к дороге подходят, поэтому и нашли его так поздно, хотя ориентировки на него еще позавчера разослали. Хорошо, дачник какой-то на него наткнулся, а то еще мог бы пролежать бог знает сколько, люди там не особо часто проходят…
— Так вот почему ни он, ни шеф так и не вернулись за мной в подвал… — прошептала я. — Штепселя сбила машина, и если бы Саша с мальчиком не приехали на дачу, я бы сидела там до сих пор… И еще месяц могла там проторчать…
Ужас!
— Ясно, — от имени нас всех подвел черту Сергей. — Вряд ли он был приличным человеком, но все равно жаль. Ну а мы-то тут при чем?
Ты случайно никого из нас не подозреваешь?
— Пока нет, — серьезно ответил Петр. — Но допросить еще раз Елизавету и Илью я обязан.
— Зачем? — удивился Сергеев. — Мы вроде и так уже все подробно рассказали. Ты почитай, у тебя в протоколе все записано.
— Это не совсем одно и то же, — со вздохом отозвался Петр. — Там были свидетельские показания, а теперь вы с Лизой автоматически переходите в разряд подозреваемых. Она — особенно.
— С какого это перепуга? — удивился Илья.
— Лиза была последней из тех, кто видел Шорохова живым и здоровым. Теоретически, она могла толкнуть его под машину или даже сама сбить…
— Чем? — с сарказмом усмехнулся Муратов. — Насколько я понял, машины у них не было. Да и потом, если она, как ты только что сказал, задавила Штепселя, то кто тогда наручники на подвале защелкнул?
— Мы это знаем только с ее слов… Ну или, например, у нее мог быть сообщник с автомобилем…
— Здорово! — обиженно воскликнула я. — Опять двадцать пять! Только с грехом пополам смогла отмыться от одного подозрения, как доблестная милиция тут же подыскивает для меня другое. Тебе самому, Петь, это перебором не кажется? Может, оставишь меня в покое, по-дружески?
— Да я, Лиз, честное слово, здесь ни при чем.
Труп-то не на нашей территории нашли, и следователя другого назначили, я сегодня все утро по начальникам носился, чтобы его нам передали, ведь подельник погибшего у нас, да и тебе полегче будет… Понимаешь? Теперь я должен провести все следственные мероприятия, как положено, чтобы придраться не к чему было. Допросить тебя, эту женщину с дачи, Александру, если потребуется, поговорить с ее сыном, найти парня, который тебя из леса подвозил, осмотреть его машину, а потом ты спокойно сможешь поехать домой и тебя больше никто не потревожит, я надеюсь… Иначе, если ты сейчас уедешь, — вызовут, и придется приехать сюда снова…
— Но я не могу остаться, — с досадой в голосе произнес Муратов. — У меня переговоры с поставщиками из Риги назначены, люди специально для этого прилетают. Я и сюда-то с Дианой смог приехать только потому, что они рейс на сегодня перенесли, а должны были вчера еще прилететь. Это очень важная встреча…
— Тебя и Диану допрашивать оснований нет, — пожал плечами Ивакин. — Вы хоть сейчас можете отправляться домой.
— Но я бы не хотел оставлять Лизу здесь, — расстроился Сергей, — я приехал специально за ней. Я надеялся, для нее весь этот кошмар уже кончился и следующую ночь она проведет уже в собственной кровати… Да и потом, как она добираться отсюда будет?
— У нас, между прочим, не деревня, еще раз напоминаю. Ходят поезда, автобусы междугородние… Да и потом, у Лизы машина есть…
— Уже нет, — вклинилась в разговор Юля и показала зажатые в руке документы и доверенность. — Сегодня утром она подарила ее тебе, Петь.
— Зачем? — растерялся он. — Я ведь вроде не Илья, не за вознаграждение работаю…
— За помощь и понимание, — улыбнулась я. — Да и не нужна мне эта машина больше. У меня дома две штуки в гараже стоят.
— Это все, конечно, прекрасно и трогательно, — сердито вклинился в нашу беседу Сергеев. — Только я никак не пойму, Петь, ко мне-то у твоей конторы какие претензии? Как ты можешь подозревать в том, что случилось со Штепселем, то бишь с (Пороховым Олегом Степановичем, меня? Ведь мы же с тобой вместе были, когда он живой и невредимый из «Алых парусов» сбежал с Лизой…
— Это ты так говоришь, а я лично живого Шорохова ни разу не видел.
— Ну а Вована показания — тоже липа, по-твоему? Ну, ладно, мы с Лизой можем врать, хотя бы чисто теоретически… Но ему-то зачем меня выгораживать?
— Точное время смерти Шорохова экспертами еще не установлено, его могли и позже сбить, например, когда я с ребятами лес прочесывал, ты с нами не ходил… — упрямо стоял на своем Ивакин.
— Была охота комаров кормить! Вас и так достаточно было, мне нужно было поскорее с Юлей поговорить, я, ее сразу от Зеленцова на автобусе домой отправил, а я, между прочим, работаю именно на нее и несу ответственность за нее, как за свою клиентку.
— Вот и мог по дороге Штепселя сбить. Запросто.
— Но ты же сказал, это случилось по шоссе немного дальше кафе, а я обратно в город поехал…
— Слушай, Илья, хватит торговаться. Я должен снять с тебя показания, и я их сниму! Хочешь ты этого или нет. Сейчас поедем с Лизой дачу искать с ее обожаемым погребом, потом побеседую со всеми, с кем положено, а к вечеру и заключение патологоанатома будет. Если придраться будет не к чему, я лично посажу вас на поезд, и утром будете на месте. Идет?
— А если вдруг окажется, что придраться будет к чему? — с явным раздражением в голосе поинтересовался Сергей. — Ты планируешь мариновать их в этой чертовой дыре, пока не найдется тот, кто сбил на дороге этого Штепселя?
Боюсь, это может растянуться на неопределенно долгий срок…
— Надеюсь, все будет нормально, — примирительно отозвался Ивакин. — Как бы то ни было, ехать сейчас они не могут.
Пришлось Диане и Муратову возвращаться домой в гордом одиночестве. Сергей на прощание на глазах у всех обнял меня и сказал:
— До свидания, дорогая. Надеюсь снова увидеть твои прекрасные глазки не позднее, чем завтра утром. А пока подумай серьезно о том предложении, которое я сделал тебе сегодня, — добавил он. Диана с интересом посмотрела на нас, но спрашивать ничего не стала.
— Жалко, что ты не можешь поехать с нами, мы тебе дома сюрприз приготовили… Но ничего страшного, он и до завтра подождать сможет. — Подруга на прощание крепко меня обняла. — Ты позвони, когда подъезжать к городу будешь, я на машине встречу. Хорошо?
Я кивнула. Говорить не хотелось. В горле стоял какой-то комок, на глаза наворачивались слезы. Я так настроилась на то, что уже сегодня усну в своей собственной уютной постели, надену любимый халат и тапочки с помпонами, что неожиданная отсрочка выбила меня из колеи.
Когда за Дианой с Сергеем захлопнулась дверь, Илья демонстративно повернулся на пятках и пошел в гостиную. Юля, вздохнув, с расстроенным лицом начала убирать со стола посуду. Мы с Петром остались одни.
— Не расстраивайся, Лиза, — взял меня за руку он. — Я понимаю, тебе бы очень хотелось побыстрее забыть обо всех этих Вованах и Штепселях, но ведь я действую в основном в твоих интересах… Пока в этом деле не будет достигнута предельная ясность, ты постоянно будешь находиться в опасности. Ты это понимаешь?
Я подавленно кивнула.
— Не думай, — продолжил безжалостно мой собеседник, — что, если ты уедешь, твои проблемы останутся здесь… Нет, они полетят вслед за тобой. Кто такой Штепсель? Да никто, просто пешка, исполнитель… Заказчик всего этого — и убийства твоего мужа, и твоего похищения — остался на свободе, и он может нанять еще десяток таких пешек взамен покойного Шорохова.
Ведь ты так и не узнала, чего он хотел от тебя, когда приказал этим двоим привезти тебя. Не стоит надеяться, что этот человек изменит свои планы из-за такого досадного недоразумения, как гибель какого-то Штепселя…
— Оставив меня в подвале, Штепсель как раз пошел на встречу с ним, — расстроенно прошептала я. — Я думаю, это именно шеф его и убил.
— Вряд ли. Он мог заранее хотя бы узнать твое месторасположение, а так он сам испортил все дело… — задумчиво протянул Ивакин. — Хотя тут ничего нельзя сказать заранее. Может, Шорохов его шантажировал, или элементарно деньги не поделили… В любом случае сейчас мы можем только гадать, что там, на этой дороге, случилось. Бывают и нелепые совпадения, сбить Штепселя случайно и оттащить его в кусты, чтобы избежать ответственности, мог кто угодно. Чтобы узнать хоть что-то более-менее достоверное, нужно время, порой немалое. А пока давай-ка собирайся на поиски твоей подземной тюрьмы…
— Я думаю, нам не стоит разыскивать это место. Александра выехала с дачи с твердым намерением заявить обо всем случившемся в милиции. Не думаю, что она поменяла свои планы после моего побега. Попробуй навести справки по отделениям милиции, — посоветовала я Ивакину, — если она действительно написала заявление, то там ты найдешь и ее координаты, и точный адрес дачного домика, где находится тот злополучный подвал.
— Я тоже об этом подумал, — вздохнул в ответ Петр. — Еще утром справки наводил. К сожалению, эта женщина, Александра, почему-то не обратилась ни в одно отделение милиции.., по крайней мере, заявления от нее точно нет. Это, как ты понимаешь, тоже свидетельствует не в твою пользу.
— Да у нее небось просто не приняли это самое заявление. Выслушали, сочувственно головами покивали и послали девушку куда подальше! — с досадой воскликнула я.
— Да, у нас такое нередко случается… — без особого энтузиазма подтвердил мое предположение Ивакин. — Так что придется теперь нам с тобой разыскивать эту женщину самостоятельно.
— Ну дачу я, вероятно, найду без труда, — немного подумав, пришла к выводу я. — Там и доски в заборе выломаны, да и вообще место приметное. Только сомневаюсь я, что Саша с сыном сейчас на даче, я бы после такого точно там недели две не показывалась…
— Это не страшно, — поспешил утешить меня Петр. — С соседями поговорим, может, их кто знает хорошо, или председателя дачного кооператива найдем, у него точно есть хотя бы телефон контактный хозяев — для всяких экстренных случаев, а обычно и подробный адрес вкупе с паспортными данными. Так что, если ты уверена в своей памяти, то все остальное будет совсем нетрудно.
— Ну, хорошо, — вздохнула я. — Поехали. Бери ключи, теперь моя машина принадлежит тебе, ты и за руль садись, привыкай.
Подъехав к кафе «Алые паруса», мы оставили «девятку» перед входом и пешком решили повторить путь, пройденный мной в прошлый раз в сопровождении Штепселя, вернее, под дулом его пистолета. Тогда мы так неслись, не выбирая направления, что, честно сказать, теперь нам с Ивакиным пришлось порядком поплутать, пока мы нашли наконец тот самый забор, сквозь щели в котором мы с Шороховым рассматривали дачные участки. Дальше дело пошло намного проще. Дыру в заборе, естественно, никто заделать не успел, и мы через нее без труда попали на Сашин участок. Там все было так, как мы и оставили, когда поспешно уезжали, торопясь в милицию. Пустая оконная рама, чашки в красном тазике на столе, неплотно прикрытая крышка погреба. Опуститься полностью ей мешала вырванная с мясом из стены скоба, на которой так и остались болтаться застегнутые наручники…
Осмотрев все и даже сфотографировав на всякий случай и окно, и наручники, и внутренности подвала, где я провела прошлую беспокойную ночь, Ивакин вслед за мной вылез из окна на крыльцо дачи. Вокруг, как ни в чем не бывало, чирикали птички, светило солнышко и, как в прошлый раз, не было ни одного человека.
— Вымерли они все, что ли? Я думал, летом дачи просто кишат народом, копающимся на грядках или просто дышащим свежим воздухом.
А здесь почему-то никого нет.
— Не может быть, чтобы совсем никого не было. Пойдем, прогуляемся вдоль участков, здесь ведь самая окраина кооператива, может, дальше будет повеселее, — предложила я и не ошиблась.
Не более чем Через пятнадцать минут мы уже держали листок с точным описанием того, как добраться до дачи председателя кооператива, который, по уверениям садовода, давшего нам столь подробные сведения, сидит на своем участке безвылазно с апреля и аж по самый ноябрь, покидая насиженное место лишь во времена самых снежных и морозных месяцев года.
Председателя звали Егор Петрович. Нашему приходу старик искренне обрадовался, немедленно усадил за стол в уютной беседке, увитой какими-то душистыми цветами, притащил самовар и заставил перепробовать видов пять варенья, сваренного им собственноручно из ягод, также выращенных им самим на этом самом участке в шесть соток. Только выпив по две чашки ароматного чая, мы смогли перейти к интересующему нас вопросу. Егор Петрович к делу подошел серьезно: нацепив на нос круглые очки в роговой оправе, он долго и старательно листал огромный журнал, исписанный его непонятными каракулями. Спустя несколько минут адрес Афанасьевой Александры Ивановны был наконец-то у нас в руках.
— Прекрасно помню эту очаровательную барышню, — сняв с носа очки и аккуратно пристроив их в кожаный потертый чехол, сказал председатель. — Вежливая очень и аккуратная, участок в порядке содержит и плату за свет всегда вовремя вносит. Мальчик у нее тоже очень хороший. Соседи на него ни разу не жаловались.
Ко мне часто садоводы с претензиями на ребятишек приходят: то грядки им попортят, то ягоды ночью оберут. Приходится поднимать этот вопрос на собраниях, — пояснил он. — Да и между собой, что греха таить, часто склочничают соседи по участкам. Злые люди стали, дерганые, нервные, но к Афанасьевой претензий никогда не было ни у кого, хоть дачу лет шесть назад купили, а то и больше.
— А она что, одна живет? В смысле, без мужа? — поинтересовался Ивакин.
— Кто ж ее знает, мил-человек, с кем она живет. Про мальчонку наслышан, а мужчин на ее участке видеть не приходилось, врать не стану…
Хоть дача их на отшибе стоит, в самом конце товарищества, может, и недоглядел чего по-стариковски… Если не секрет, зачем вы все это рас спрашиваете? Уж не случилось ли чего плохого с ней?
— Не беспокойтесь, Егор Петрович, — поспешил успокоить старика Ивакин, — ничего страшного с Александрой Ивановной и ее сыном не произошло. Просто на дачу к ней кто-то залез.
— Неужто воры?! — ахнул председатель. — Вроде раньше-то только по осени да весной изредка пошаливали, что же, теперь и летом покоя от них нет?
— Да они и не взяли вроде ничего. — Мы с Петром поднялись и начали прощаться с хозяином.
Покинув дом гостеприимного Егора Петровича, мы направились обратно к «Алым парусам», где оставили машину. По дороге составили приблизительный план своих последующих действий.
— Поиски шофера, подвезшего тебя до города, пока отложим, — решил Петр, — найти его будет посложнее, чем Афанасьеву. Времени займет намного больше. С другой стороны, если Александра и ее сын согласятся дать показания, то этот мужик может нам вообще не понадобиться.
— Ты что, думаешь, они могут не согласиться? — удивилась я. — Почему?
— Ну не пошла же эта женщина в милицию, да и вообще.., я за время своей работы столько непредсказуемых поступков со стороны свидетелей видел, что привык доверять только официальным, подписанным по всем правилам протоколам, да и то — иной раз даже это не помогает. Ведешь дело, вызываешь их на допросы, некоторых и не по одному разу, все идет гладко, а потом они приходят в суд и начинают нести такое! Следователь еще и в дураках остается, якобы он давил на свидетелей и заставлял говорить у себя в кабинете заведомую не правду, и, только придя в суд, они смогли сказать то, что на самом деле думали…
— Да нет, — отмахнулась я. — Саша не такая.
Она нормальная, добрая женщина. С чего бы ей говорить не то, что было на самом деле?
— Врать людей обычно заставляет страх и выгода. Или человека запугивают до полусмерти, тогда он готов подтвердить или опровергнуть все, что угодно, или нужные показания покупают за деньги, порой очень даже немалые… Но это я просто так говорю, тебе для сведения, я тоже думаю, что с Афанасьевой особых проблем у нас не возникнет.
— Тем более что у меня вещественное доказательство есть, — вдруг вспомнила я.
— Какое? — заинтересовался Петр.
— Я кольцо свое положила ей в карман сиденья, в качестве благодарности, да и самогон ее я выпила… Мне показалось, что просто так она не возьмет — оно с бриллиантом, довольно дорогое.., вот и оставила втихаря. Потом найдет когда-нибудь…
— Странная ты женщина, Лиза, — задумчиво сказал Ивакин. — Я таких раньше не встречал…
Честно. Жаль, что мы так мало друг друга знаем… Хотя я и так почти влюбился в тебя. — Он замолчал, глядя куда то в сторону.
— Я обычная, Петь. Просто у меня есть деньги, так почему бы не отблагодарить человека, протянувшего мне руку помощи…
— Да я не об этом. Не о кольце… Просто ты такая необычная, красивая, умная, добрая… От тебя прямо свет какой-то исходит…
— Ну ты загнул! — рассмеялась я. — Свет!
Святой нимб над головой, что ли? Так смею тебя уверить, я совсем не ангел, скорее уж наоборот. И выпить люблю, и соврать могу запросто, а уж без вас, мужиков, вообще обойтись не могу… Так что я точно не святая.
— Скажи, Лиз, а этот Сергей, который вчера приехал.., он кто? Друг твоего мужа?
— Зачем тебе? Хотя тайны тут нет. Они с Павлом были друзьями в жизни. Хорошими друзьями. Все делили пополам, как говорится.
— И женщин? — тихо спросил Ивакин. — Я видел, какими глазами он смотрел на тебя вчера… И уехали вы вместе…
— Я же сказала тебе, что я не святая.., и никогда не была, — с долей раздражения ответила я, разговор начал меня порядком утомлять. Настроение испортилось. — Я очень любила Павла. И сейчас люблю. Понял? Я думала, у нас все по-настоящему.., вернее, нет, наоборот, как в кино, красиво и по-честному. А он мне изменял.
Так почему я не могла ответить ему тем же?
— Ты могла просто уйти от него, а не опускаться до его уровня.
— Нет! Не могла. Я любила его. А он любил меня. Я это точно знала. И сейчас в этом не сомневаюсь. Если ему хотелось изменять, я не могла ему этого запретить, я могла понять и даже простить…. Но не совсем. Понимаешь? А я хотела полностью его простить… Может, я не очень ясно объясняю…. В общем, когда я, как ты говоришь, опустилась до его уровня, то поняла совершенно четко: измена никоим образом не влияет на мое отношение к мужу… Чувство вины даже, наоборот, заставило меня относиться к нему намного внимательнее, с большей заботой…
— Это глупо, Лиза, — печально посмотрел на меня Петр. — И не правильно.
— Может быть, — легко согласилась я. — У каждого может быть свое мнение.
— А почему ты вдруг решила, что Павел тебе изменяет? Застала его с другой?
— Нет. Он так и не узнал, что мне известно…
Мне показали фотографии.., в офисе с секретаршей, в сауне с проституткой… — неохотно призналась я.
— И ты так вот сразу поверила? — удивился Ивакин. — Через мои руки прошла куча поддельных карточек, порой их трудно отличить от настоящих…
— Не знаю, — сердито ответила я. — Диана тоже мне про это говорила… Я не рассматривала эту гадость, просто порвала сразу, и все…
— Зря…
— Зря, не зря.., какая теперь разница! Даже если они были подделкой, я не хочу об этом знать.
Павла больше нет, и все это стало неважно…
— Жив человек, который показал тебе эти фото?.. Кстати, зачем он это сделал?
— Из-за денег, само собой. Не секрет, что целая армия людей появилась, стремящихся большие бабки срубить на чужих проблемах. Папарацци, кажется, называются… Правда, я раньше считала, что они в основном на артистов и разных знаменитостей охотятся…
— Странно, что они обратились с этими кадрами к тебе, а не к мужу твоему… — почти не слушая меня, задумчиво перебил Ивакин. — Это было бы логичнее… Если только…
— Что?! — с каким-то злым нетерпением воскликнула я.
— Если только они настоящие, — спокойно закончил свою мысль Петр. — Похоже, тебя все же обманули…
— Какой смысл сейчас копаться во всем этом?
Я согласна, я поступила, как последняя дура…
Но что же мне теперь делать?! Прыгнуть с обрыва в реку?! — Еще чуть-чуть — и у меня начнется истерика. Видно, почувствовав это, Петя поспешил повернуть разговор в другое русло.
— Знаешь, этот Муратов Сергей мне не слишком понравился…
— Чем это, если не секрет?
Ивакин посмотрел на меня, хотел что-то сказать, но потом, видимо, передумал и улыбнулся:
— Не знаю, наверное, просто ревную, как мальчишка… Скажи, а почему из всех окружавших тебя мужчин ты выбрала именно его?
— Он был ближе всех, — после небольшого раздумья ответила я. — Всегда где-то рядом… Они часто работал и вместе с моим мужем… И в офисе, и у нас дома… Но, похоже, Павел уделял бизнесу намного больше внимания, чем его компаньон. Постоянно летал то на переговоры, то с инспекцией по предприятиям… Последнее время мы виделись все реже… А Сережа… Он старался угодить мне всегда и во всем, даже по хозяйству помогал… Иногда в театр приглашал…
— Ты была в него влюблена?
— Нет… Конечно, он мне нравился. Чего душой кривить! Умный, красивый. Он любой женщине бы понравился. Мне с ним было комфортно, спокойно. Я даже испытывала к нему сильное физическое влечение, когда мы с ним.., ну, вместе были… Но о влюбленности, тем более о любви, я никогда не думала…
— Ничего себе! Как это может быть — влечение было, а влюбленности не было? По-моему, это одно и то же.
— Ошибаешься, Петя. Эти понятия — две большие разницы, как говорят в Одессе. Влечение — это состояние тела, а влюбленность — души. В душе я мужу никогда не изменяла, я даже подумать не могла ни о чем подобном. Павел всегда, в любой ситуации, был для меня на первом месте… А тело… Оно, сам знаешь, иногда способно вести себя так, как ему вздумается…
— Значит, теперь, когда мужа не стало….
— Ничего не изменилось, Петя, — перебила я Ивакина. — По крайней мере, мое отношение к Сергею осталось тем же. Он мне нравится. Не более того. Я вообще не уверена, что смогу в своей жизни полюбить еще какого-нибудь мужчину… — Не знаю, зачем я все это рассказывала человеку, которого знала от силы несколько дней.
Наверное, мне просто хотелось выговориться, не столько отвечая ему, сколько подводя итог своим размышлениям…
Наконец мы подошли к машине, которая терпеливо дожидалась нас перед кафе…
…Увидев меня в сопровождении Ивакина на пороге своей городской квартиры, Саша очень удивилась, мне показалось даже, что в ее глазах мелькнул страх. Видимо, Петр тоже заметил ее панику, потому что поспешил представиться и предъявить женщине свое милицейское удостоверение. После этого, слегка успокоившись, Александра пустила нас внутрь своего жилища.
— Вам повезло, что вы застали меня дома. Я не пошла сегодня на работу… А Антошка в школе… — Она не знала, что говорить и как держаться с неожиданными гостями.
— Саша, а почему вы в милицию не пошли вчера? Вы же собирались? — спросила я.
— Видите ли… — Она покосилась на милиционера. — Вы нас покинули…
— Не стесняйтесь, — я, кажется, поняла причину ее затруднения. — Вы можете рассказывать все, как было.
— Ну, мы ехали в милицию, а вы по дороге вдруг сбежали… Мы так долго вас ждали, там, на дороге. Потом подумали, что вы рассказали нам не правду…
— И поэтому решили не заявлять?
— Нет, не совсем так… — Женщине было явно неловко говорить. — Мы пошли в кафе, и барменша рассказала нам, что действительно вчера из их туалета бандит с пистолетом похитил женщину и куртка правда осталась на стуле висеть… Ее милиция забрала…
— Так почему же вы тогда к нам не пришли? — все никак не мог понять Петр.
— Она подумала, что этот мужик изнасиловал меня, и я не хочу огласки, потому и сбежала.
Я права? — посмотрела я на Сашу.
Она покраснела и согласно кивнула:
— Приезжай в гости… Знаешь еще что… Ивакин, наверное, не придет проводить нас сегодня, передай ему вот это. — Я протянула Юле ключи от «девятки» и написанную от руки доверенность. — Думаю, машина ему пригодится.
Пусть пришлет мне свои паспортные данные, я оформлю ему настоящую доверенность. Ну все, Юль, пора прощаться…
Петр все-таки приехал с нами попрощаться, вернее, не со всеми… Но он приехал. Вошел в Юдину квартиру с хмурым и уставшим лицом.
— Привет, — поздоровался с ним Илья, который с сумкой в руке в этот момент направлялся к выходу. — Мы уж думали, ты совсем не придешь. Что физиономия-то какая помятая? Вроде, и выпил вчера не больно много…
— Да дело не в выпивке, — устало отозвался Ивакин. — Я пришел сказать, что отъезд придется немного отложить…
— А что такое? Что-то еще случилось? — Я так была уверена, что мои неприятности закончены, и новые проблемы не на шутку меня испугали.
— Случилось, — вздохнул Петр. — Шорохова нашли…
— Кто такой Шорохов? — не поняла Юля. — И какое нам, собственно, дело, пропал он или, наоборот, нашелся?
— Погоди ты, — перебил ее возмущенную тираду Илья. — Штепселя, что ли, нашли? — догадался он. — Он жив?
— Олег Степанович Шорохов, он же, как ты правильно догадался, Штепсель, сегодня ночью найден мертвым, — официальным голосом поставил Ивакин нас в известность. — Его, по предварительным данным, около суток назад на шоссе, недалеко от небезызвестного вам кафе «Алые паруса», машиной сшибло. Труп оттащили в ближайшие кусты, они там близко к дороге подходят, поэтому и нашли его так поздно, хотя ориентировки на него еще позавчера разослали. Хорошо, дачник какой-то на него наткнулся, а то еще мог бы пролежать бог знает сколько, люди там не особо часто проходят…
— Так вот почему ни он, ни шеф так и не вернулись за мной в подвал… — прошептала я. — Штепселя сбила машина, и если бы Саша с мальчиком не приехали на дачу, я бы сидела там до сих пор… И еще месяц могла там проторчать…
Ужас!
— Ясно, — от имени нас всех подвел черту Сергей. — Вряд ли он был приличным человеком, но все равно жаль. Ну а мы-то тут при чем?
Ты случайно никого из нас не подозреваешь?
— Пока нет, — серьезно ответил Петр. — Но допросить еще раз Елизавету и Илью я обязан.
— Зачем? — удивился Сергеев. — Мы вроде и так уже все подробно рассказали. Ты почитай, у тебя в протоколе все записано.
— Это не совсем одно и то же, — со вздохом отозвался Петр. — Там были свидетельские показания, а теперь вы с Лизой автоматически переходите в разряд подозреваемых. Она — особенно.
— С какого это перепуга? — удивился Илья.
— Лиза была последней из тех, кто видел Шорохова живым и здоровым. Теоретически, она могла толкнуть его под машину или даже сама сбить…
— Чем? — с сарказмом усмехнулся Муратов. — Насколько я понял, машины у них не было. Да и потом, если она, как ты только что сказал, задавила Штепселя, то кто тогда наручники на подвале защелкнул?
— Мы это знаем только с ее слов… Ну или, например, у нее мог быть сообщник с автомобилем…
— Здорово! — обиженно воскликнула я. — Опять двадцать пять! Только с грехом пополам смогла отмыться от одного подозрения, как доблестная милиция тут же подыскивает для меня другое. Тебе самому, Петь, это перебором не кажется? Может, оставишь меня в покое, по-дружески?
— Да я, Лиз, честное слово, здесь ни при чем.
Труп-то не на нашей территории нашли, и следователя другого назначили, я сегодня все утро по начальникам носился, чтобы его нам передали, ведь подельник погибшего у нас, да и тебе полегче будет… Понимаешь? Теперь я должен провести все следственные мероприятия, как положено, чтобы придраться не к чему было. Допросить тебя, эту женщину с дачи, Александру, если потребуется, поговорить с ее сыном, найти парня, который тебя из леса подвозил, осмотреть его машину, а потом ты спокойно сможешь поехать домой и тебя больше никто не потревожит, я надеюсь… Иначе, если ты сейчас уедешь, — вызовут, и придется приехать сюда снова…
— Но я не могу остаться, — с досадой в голосе произнес Муратов. — У меня переговоры с поставщиками из Риги назначены, люди специально для этого прилетают. Я и сюда-то с Дианой смог приехать только потому, что они рейс на сегодня перенесли, а должны были вчера еще прилететь. Это очень важная встреча…
— Тебя и Диану допрашивать оснований нет, — пожал плечами Ивакин. — Вы хоть сейчас можете отправляться домой.
— Но я бы не хотел оставлять Лизу здесь, — расстроился Сергей, — я приехал специально за ней. Я надеялся, для нее весь этот кошмар уже кончился и следующую ночь она проведет уже в собственной кровати… Да и потом, как она добираться отсюда будет?
— У нас, между прочим, не деревня, еще раз напоминаю. Ходят поезда, автобусы междугородние… Да и потом, у Лизы машина есть…
— Уже нет, — вклинилась в разговор Юля и показала зажатые в руке документы и доверенность. — Сегодня утром она подарила ее тебе, Петь.
— Зачем? — растерялся он. — Я ведь вроде не Илья, не за вознаграждение работаю…
— За помощь и понимание, — улыбнулась я. — Да и не нужна мне эта машина больше. У меня дома две штуки в гараже стоят.
— Это все, конечно, прекрасно и трогательно, — сердито вклинился в нашу беседу Сергеев. — Только я никак не пойму, Петь, ко мне-то у твоей конторы какие претензии? Как ты можешь подозревать в том, что случилось со Штепселем, то бишь с (Пороховым Олегом Степановичем, меня? Ведь мы же с тобой вместе были, когда он живой и невредимый из «Алых парусов» сбежал с Лизой…
— Это ты так говоришь, а я лично живого Шорохова ни разу не видел.
— Ну а Вована показания — тоже липа, по-твоему? Ну, ладно, мы с Лизой можем врать, хотя бы чисто теоретически… Но ему-то зачем меня выгораживать?
— Точное время смерти Шорохова экспертами еще не установлено, его могли и позже сбить, например, когда я с ребятами лес прочесывал, ты с нами не ходил… — упрямо стоял на своем Ивакин.
— Была охота комаров кормить! Вас и так достаточно было, мне нужно было поскорее с Юлей поговорить, я, ее сразу от Зеленцова на автобусе домой отправил, а я, между прочим, работаю именно на нее и несу ответственность за нее, как за свою клиентку.
— Вот и мог по дороге Штепселя сбить. Запросто.
— Но ты же сказал, это случилось по шоссе немного дальше кафе, а я обратно в город поехал…
— Слушай, Илья, хватит торговаться. Я должен снять с тебя показания, и я их сниму! Хочешь ты этого или нет. Сейчас поедем с Лизой дачу искать с ее обожаемым погребом, потом побеседую со всеми, с кем положено, а к вечеру и заключение патологоанатома будет. Если придраться будет не к чему, я лично посажу вас на поезд, и утром будете на месте. Идет?
— А если вдруг окажется, что придраться будет к чему? — с явным раздражением в голосе поинтересовался Сергей. — Ты планируешь мариновать их в этой чертовой дыре, пока не найдется тот, кто сбил на дороге этого Штепселя?
Боюсь, это может растянуться на неопределенно долгий срок…
— Надеюсь, все будет нормально, — примирительно отозвался Ивакин. — Как бы то ни было, ехать сейчас они не могут.
Пришлось Диане и Муратову возвращаться домой в гордом одиночестве. Сергей на прощание на глазах у всех обнял меня и сказал:
— До свидания, дорогая. Надеюсь снова увидеть твои прекрасные глазки не позднее, чем завтра утром. А пока подумай серьезно о том предложении, которое я сделал тебе сегодня, — добавил он. Диана с интересом посмотрела на нас, но спрашивать ничего не стала.
— Жалко, что ты не можешь поехать с нами, мы тебе дома сюрприз приготовили… Но ничего страшного, он и до завтра подождать сможет. — Подруга на прощание крепко меня обняла. — Ты позвони, когда подъезжать к городу будешь, я на машине встречу. Хорошо?
Я кивнула. Говорить не хотелось. В горле стоял какой-то комок, на глаза наворачивались слезы. Я так настроилась на то, что уже сегодня усну в своей собственной уютной постели, надену любимый халат и тапочки с помпонами, что неожиданная отсрочка выбила меня из колеи.
Когда за Дианой с Сергеем захлопнулась дверь, Илья демонстративно повернулся на пятках и пошел в гостиную. Юля, вздохнув, с расстроенным лицом начала убирать со стола посуду. Мы с Петром остались одни.
— Не расстраивайся, Лиза, — взял меня за руку он. — Я понимаю, тебе бы очень хотелось побыстрее забыть обо всех этих Вованах и Штепселях, но ведь я действую в основном в твоих интересах… Пока в этом деле не будет достигнута предельная ясность, ты постоянно будешь находиться в опасности. Ты это понимаешь?
Я подавленно кивнула.
— Не думай, — продолжил безжалостно мой собеседник, — что, если ты уедешь, твои проблемы останутся здесь… Нет, они полетят вслед за тобой. Кто такой Штепсель? Да никто, просто пешка, исполнитель… Заказчик всего этого — и убийства твоего мужа, и твоего похищения — остался на свободе, и он может нанять еще десяток таких пешек взамен покойного Шорохова.
Ведь ты так и не узнала, чего он хотел от тебя, когда приказал этим двоим привезти тебя. Не стоит надеяться, что этот человек изменит свои планы из-за такого досадного недоразумения, как гибель какого-то Штепселя…
— Оставив меня в подвале, Штепсель как раз пошел на встречу с ним, — расстроенно прошептала я. — Я думаю, это именно шеф его и убил.
— Вряд ли. Он мог заранее хотя бы узнать твое месторасположение, а так он сам испортил все дело… — задумчиво протянул Ивакин. — Хотя тут ничего нельзя сказать заранее. Может, Шорохов его шантажировал, или элементарно деньги не поделили… В любом случае сейчас мы можем только гадать, что там, на этой дороге, случилось. Бывают и нелепые совпадения, сбить Штепселя случайно и оттащить его в кусты, чтобы избежать ответственности, мог кто угодно. Чтобы узнать хоть что-то более-менее достоверное, нужно время, порой немалое. А пока давай-ка собирайся на поиски твоей подземной тюрьмы…
— Я думаю, нам не стоит разыскивать это место. Александра выехала с дачи с твердым намерением заявить обо всем случившемся в милиции. Не думаю, что она поменяла свои планы после моего побега. Попробуй навести справки по отделениям милиции, — посоветовала я Ивакину, — если она действительно написала заявление, то там ты найдешь и ее координаты, и точный адрес дачного домика, где находится тот злополучный подвал.
— Я тоже об этом подумал, — вздохнул в ответ Петр. — Еще утром справки наводил. К сожалению, эта женщина, Александра, почему-то не обратилась ни в одно отделение милиции.., по крайней мере, заявления от нее точно нет. Это, как ты понимаешь, тоже свидетельствует не в твою пользу.
— Да у нее небось просто не приняли это самое заявление. Выслушали, сочувственно головами покивали и послали девушку куда подальше! — с досадой воскликнула я.
— Да, у нас такое нередко случается… — без особого энтузиазма подтвердил мое предположение Ивакин. — Так что придется теперь нам с тобой разыскивать эту женщину самостоятельно.
— Ну дачу я, вероятно, найду без труда, — немного подумав, пришла к выводу я. — Там и доски в заборе выломаны, да и вообще место приметное. Только сомневаюсь я, что Саша с сыном сейчас на даче, я бы после такого точно там недели две не показывалась…
— Это не страшно, — поспешил утешить меня Петр. — С соседями поговорим, может, их кто знает хорошо, или председателя дачного кооператива найдем, у него точно есть хотя бы телефон контактный хозяев — для всяких экстренных случаев, а обычно и подробный адрес вкупе с паспортными данными. Так что, если ты уверена в своей памяти, то все остальное будет совсем нетрудно.
— Ну, хорошо, — вздохнула я. — Поехали. Бери ключи, теперь моя машина принадлежит тебе, ты и за руль садись, привыкай.
Подъехав к кафе «Алые паруса», мы оставили «девятку» перед входом и пешком решили повторить путь, пройденный мной в прошлый раз в сопровождении Штепселя, вернее, под дулом его пистолета. Тогда мы так неслись, не выбирая направления, что, честно сказать, теперь нам с Ивакиным пришлось порядком поплутать, пока мы нашли наконец тот самый забор, сквозь щели в котором мы с Шороховым рассматривали дачные участки. Дальше дело пошло намного проще. Дыру в заборе, естественно, никто заделать не успел, и мы через нее без труда попали на Сашин участок. Там все было так, как мы и оставили, когда поспешно уезжали, торопясь в милицию. Пустая оконная рама, чашки в красном тазике на столе, неплотно прикрытая крышка погреба. Опуститься полностью ей мешала вырванная с мясом из стены скоба, на которой так и остались болтаться застегнутые наручники…
Осмотрев все и даже сфотографировав на всякий случай и окно, и наручники, и внутренности подвала, где я провела прошлую беспокойную ночь, Ивакин вслед за мной вылез из окна на крыльцо дачи. Вокруг, как ни в чем не бывало, чирикали птички, светило солнышко и, как в прошлый раз, не было ни одного человека.
— Вымерли они все, что ли? Я думал, летом дачи просто кишат народом, копающимся на грядках или просто дышащим свежим воздухом.
А здесь почему-то никого нет.
— Не может быть, чтобы совсем никого не было. Пойдем, прогуляемся вдоль участков, здесь ведь самая окраина кооператива, может, дальше будет повеселее, — предложила я и не ошиблась.
Не более чем Через пятнадцать минут мы уже держали листок с точным описанием того, как добраться до дачи председателя кооператива, который, по уверениям садовода, давшего нам столь подробные сведения, сидит на своем участке безвылазно с апреля и аж по самый ноябрь, покидая насиженное место лишь во времена самых снежных и морозных месяцев года.
Председателя звали Егор Петрович. Нашему приходу старик искренне обрадовался, немедленно усадил за стол в уютной беседке, увитой какими-то душистыми цветами, притащил самовар и заставил перепробовать видов пять варенья, сваренного им собственноручно из ягод, также выращенных им самим на этом самом участке в шесть соток. Только выпив по две чашки ароматного чая, мы смогли перейти к интересующему нас вопросу. Егор Петрович к делу подошел серьезно: нацепив на нос круглые очки в роговой оправе, он долго и старательно листал огромный журнал, исписанный его непонятными каракулями. Спустя несколько минут адрес Афанасьевой Александры Ивановны был наконец-то у нас в руках.
— Прекрасно помню эту очаровательную барышню, — сняв с носа очки и аккуратно пристроив их в кожаный потертый чехол, сказал председатель. — Вежливая очень и аккуратная, участок в порядке содержит и плату за свет всегда вовремя вносит. Мальчик у нее тоже очень хороший. Соседи на него ни разу не жаловались.
Ко мне часто садоводы с претензиями на ребятишек приходят: то грядки им попортят, то ягоды ночью оберут. Приходится поднимать этот вопрос на собраниях, — пояснил он. — Да и между собой, что греха таить, часто склочничают соседи по участкам. Злые люди стали, дерганые, нервные, но к Афанасьевой претензий никогда не было ни у кого, хоть дачу лет шесть назад купили, а то и больше.
— А она что, одна живет? В смысле, без мужа? — поинтересовался Ивакин.
— Кто ж ее знает, мил-человек, с кем она живет. Про мальчонку наслышан, а мужчин на ее участке видеть не приходилось, врать не стану…
Хоть дача их на отшибе стоит, в самом конце товарищества, может, и недоглядел чего по-стариковски… Если не секрет, зачем вы все это рас спрашиваете? Уж не случилось ли чего плохого с ней?
— Не беспокойтесь, Егор Петрович, — поспешил успокоить старика Ивакин, — ничего страшного с Александрой Ивановной и ее сыном не произошло. Просто на дачу к ней кто-то залез.
— Неужто воры?! — ахнул председатель. — Вроде раньше-то только по осени да весной изредка пошаливали, что же, теперь и летом покоя от них нет?
— Да они и не взяли вроде ничего. — Мы с Петром поднялись и начали прощаться с хозяином.
Покинув дом гостеприимного Егора Петровича, мы направились обратно к «Алым парусам», где оставили машину. По дороге составили приблизительный план своих последующих действий.
— Поиски шофера, подвезшего тебя до города, пока отложим, — решил Петр, — найти его будет посложнее, чем Афанасьеву. Времени займет намного больше. С другой стороны, если Александра и ее сын согласятся дать показания, то этот мужик может нам вообще не понадобиться.
— Ты что, думаешь, они могут не согласиться? — удивилась я. — Почему?
— Ну не пошла же эта женщина в милицию, да и вообще.., я за время своей работы столько непредсказуемых поступков со стороны свидетелей видел, что привык доверять только официальным, подписанным по всем правилам протоколам, да и то — иной раз даже это не помогает. Ведешь дело, вызываешь их на допросы, некоторых и не по одному разу, все идет гладко, а потом они приходят в суд и начинают нести такое! Следователь еще и в дураках остается, якобы он давил на свидетелей и заставлял говорить у себя в кабинете заведомую не правду, и, только придя в суд, они смогли сказать то, что на самом деле думали…
— Да нет, — отмахнулась я. — Саша не такая.
Она нормальная, добрая женщина. С чего бы ей говорить не то, что было на самом деле?
— Врать людей обычно заставляет страх и выгода. Или человека запугивают до полусмерти, тогда он готов подтвердить или опровергнуть все, что угодно, или нужные показания покупают за деньги, порой очень даже немалые… Но это я просто так говорю, тебе для сведения, я тоже думаю, что с Афанасьевой особых проблем у нас не возникнет.
— Тем более что у меня вещественное доказательство есть, — вдруг вспомнила я.
— Какое? — заинтересовался Петр.
— Я кольцо свое положила ей в карман сиденья, в качестве благодарности, да и самогон ее я выпила… Мне показалось, что просто так она не возьмет — оно с бриллиантом, довольно дорогое.., вот и оставила втихаря. Потом найдет когда-нибудь…
— Странная ты женщина, Лиза, — задумчиво сказал Ивакин. — Я таких раньше не встречал…
Честно. Жаль, что мы так мало друг друга знаем… Хотя я и так почти влюбился в тебя. — Он замолчал, глядя куда то в сторону.
— Я обычная, Петь. Просто у меня есть деньги, так почему бы не отблагодарить человека, протянувшего мне руку помощи…
— Да я не об этом. Не о кольце… Просто ты такая необычная, красивая, умная, добрая… От тебя прямо свет какой-то исходит…
— Ну ты загнул! — рассмеялась я. — Свет!
Святой нимб над головой, что ли? Так смею тебя уверить, я совсем не ангел, скорее уж наоборот. И выпить люблю, и соврать могу запросто, а уж без вас, мужиков, вообще обойтись не могу… Так что я точно не святая.
— Скажи, Лиз, а этот Сергей, который вчера приехал.., он кто? Друг твоего мужа?
— Зачем тебе? Хотя тайны тут нет. Они с Павлом были друзьями в жизни. Хорошими друзьями. Все делили пополам, как говорится.
— И женщин? — тихо спросил Ивакин. — Я видел, какими глазами он смотрел на тебя вчера… И уехали вы вместе…
— Я же сказала тебе, что я не святая.., и никогда не была, — с долей раздражения ответила я, разговор начал меня порядком утомлять. Настроение испортилось. — Я очень любила Павла. И сейчас люблю. Понял? Я думала, у нас все по-настоящему.., вернее, нет, наоборот, как в кино, красиво и по-честному. А он мне изменял.
Так почему я не могла ответить ему тем же?
— Ты могла просто уйти от него, а не опускаться до его уровня.
— Нет! Не могла. Я любила его. А он любил меня. Я это точно знала. И сейчас в этом не сомневаюсь. Если ему хотелось изменять, я не могла ему этого запретить, я могла понять и даже простить…. Но не совсем. Понимаешь? А я хотела полностью его простить… Может, я не очень ясно объясняю…. В общем, когда я, как ты говоришь, опустилась до его уровня, то поняла совершенно четко: измена никоим образом не влияет на мое отношение к мужу… Чувство вины даже, наоборот, заставило меня относиться к нему намного внимательнее, с большей заботой…
— Это глупо, Лиза, — печально посмотрел на меня Петр. — И не правильно.
— Может быть, — легко согласилась я. — У каждого может быть свое мнение.
— А почему ты вдруг решила, что Павел тебе изменяет? Застала его с другой?
— Нет. Он так и не узнал, что мне известно…
Мне показали фотографии.., в офисе с секретаршей, в сауне с проституткой… — неохотно призналась я.
— И ты так вот сразу поверила? — удивился Ивакин. — Через мои руки прошла куча поддельных карточек, порой их трудно отличить от настоящих…
— Не знаю, — сердито ответила я. — Диана тоже мне про это говорила… Я не рассматривала эту гадость, просто порвала сразу, и все…
— Зря…
— Зря, не зря.., какая теперь разница! Даже если они были подделкой, я не хочу об этом знать.
Павла больше нет, и все это стало неважно…
— Жив человек, который показал тебе эти фото?.. Кстати, зачем он это сделал?
— Из-за денег, само собой. Не секрет, что целая армия людей появилась, стремящихся большие бабки срубить на чужих проблемах. Папарацци, кажется, называются… Правда, я раньше считала, что они в основном на артистов и разных знаменитостей охотятся…
— Странно, что они обратились с этими кадрами к тебе, а не к мужу твоему… — почти не слушая меня, задумчиво перебил Ивакин. — Это было бы логичнее… Если только…
— Что?! — с каким-то злым нетерпением воскликнула я.
— Если только они настоящие, — спокойно закончил свою мысль Петр. — Похоже, тебя все же обманули…
— Какой смысл сейчас копаться во всем этом?
Я согласна, я поступила, как последняя дура…
Но что же мне теперь делать?! Прыгнуть с обрыва в реку?! — Еще чуть-чуть — и у меня начнется истерика. Видно, почувствовав это, Петя поспешил повернуть разговор в другое русло.
— Знаешь, этот Муратов Сергей мне не слишком понравился…
— Чем это, если не секрет?
Ивакин посмотрел на меня, хотел что-то сказать, но потом, видимо, передумал и улыбнулся:
— Не знаю, наверное, просто ревную, как мальчишка… Скажи, а почему из всех окружавших тебя мужчин ты выбрала именно его?
— Он был ближе всех, — после небольшого раздумья ответила я. — Всегда где-то рядом… Они часто работал и вместе с моим мужем… И в офисе, и у нас дома… Но, похоже, Павел уделял бизнесу намного больше внимания, чем его компаньон. Постоянно летал то на переговоры, то с инспекцией по предприятиям… Последнее время мы виделись все реже… А Сережа… Он старался угодить мне всегда и во всем, даже по хозяйству помогал… Иногда в театр приглашал…
— Ты была в него влюблена?
— Нет… Конечно, он мне нравился. Чего душой кривить! Умный, красивый. Он любой женщине бы понравился. Мне с ним было комфортно, спокойно. Я даже испытывала к нему сильное физическое влечение, когда мы с ним.., ну, вместе были… Но о влюбленности, тем более о любви, я никогда не думала…
— Ничего себе! Как это может быть — влечение было, а влюбленности не было? По-моему, это одно и то же.
— Ошибаешься, Петя. Эти понятия — две большие разницы, как говорят в Одессе. Влечение — это состояние тела, а влюбленность — души. В душе я мужу никогда не изменяла, я даже подумать не могла ни о чем подобном. Павел всегда, в любой ситуации, был для меня на первом месте… А тело… Оно, сам знаешь, иногда способно вести себя так, как ему вздумается…
— Значит, теперь, когда мужа не стало….
— Ничего не изменилось, Петя, — перебила я Ивакина. — По крайней мере, мое отношение к Сергею осталось тем же. Он мне нравится. Не более того. Я вообще не уверена, что смогу в своей жизни полюбить еще какого-нибудь мужчину… — Не знаю, зачем я все это рассказывала человеку, которого знала от силы несколько дней.
Наверное, мне просто хотелось выговориться, не столько отвечая ему, сколько подводя итог своим размышлениям…
Наконец мы подошли к машине, которая терпеливо дожидалась нас перед кафе…
…Увидев меня в сопровождении Ивакина на пороге своей городской квартиры, Саша очень удивилась, мне показалось даже, что в ее глазах мелькнул страх. Видимо, Петр тоже заметил ее панику, потому что поспешил представиться и предъявить женщине свое милицейское удостоверение. После этого, слегка успокоившись, Александра пустила нас внутрь своего жилища.
— Вам повезло, что вы застали меня дома. Я не пошла сегодня на работу… А Антошка в школе… — Она не знала, что говорить и как держаться с неожиданными гостями.
— Саша, а почему вы в милицию не пошли вчера? Вы же собирались? — спросила я.
— Видите ли… — Она покосилась на милиционера. — Вы нас покинули…
— Не стесняйтесь, — я, кажется, поняла причину ее затруднения. — Вы можете рассказывать все, как было.
— Ну, мы ехали в милицию, а вы по дороге вдруг сбежали… Мы так долго вас ждали, там, на дороге. Потом подумали, что вы рассказали нам не правду…
— И поэтому решили не заявлять?
— Нет, не совсем так… — Женщине было явно неловко говорить. — Мы пошли в кафе, и барменша рассказала нам, что действительно вчера из их туалета бандит с пистолетом похитил женщину и куртка правда осталась на стуле висеть… Ее милиция забрала…
— Так почему же вы тогда к нам не пришли? — все никак не мог понять Петр.
— Она подумала, что этот мужик изнасиловал меня, и я не хочу огласки, потому и сбежала.
Я права? — посмотрела я на Сашу.
Она покраснела и согласно кивнула: