Петреченко Галина. Рюрик

   Геторикс взялся за голову и издал тяжкий стон, но рарожский князь поднял его и, держа руки на плечах бывалого воина, глядя ему прямо в глаза, громко и твердо сказал:
   - Но твой быстрый ум, твое благородное сердце, твой ратный опыт всегда будут нужны нашему племени.
   Геторикс невольно положил правую руку на сердце: он услышал те слова, о которых мечтал! Ведь он еще не стар! Он еще силен! Он, конечно, нужен земле своих отцов, которую терзают неугомонные германцы! Он будет верен этому молодому конунгу, который понял горечь его сердца. Отныне враги князя - его враги.
   Рюрик увидел слезы на глазах былого гриденя и проговорил:
   - Нынче всей семьей вы переночуете в моем доме, а утром следующего дня мы предстанем перед друидами, и они благословят нас на борьбу с жестокими германцами. - И князь склонил голову перед жрецами в уважительном поклоне.
   Друиды вздернули подбородки, удивившись столь необычному повороту дела. Они не поверили в искренность князя. Глядя на изгнанника, смиренно склонившего голову перед верховным жрецом племени, они думали об одном: чем грозит им единение Рюрика и Геторикса?
   Рюрик поймал взгляд и едва заметную улыбку Верцина: вождь был доволен находчивостью князя, но пытался скрыть это ото всех. Кое от кого скрыть это, может быть, и удалось, но от друидов ничего не скроешь. Они проследили, как провожатые провели Геторикса с его семьей к дому князя, и удивленно воззрились на самого Рюрика: "У тебя дом полон гостей, а ты все здесь обретаешься. Что еще задумал?.." - казалось, говорил их взгляд. Рюрик же искал глазами в толпе встречавших предводителя пиратов-фризов Юббе.
   Фриз, наблюдая за встречей изгнанников, в гуще постоянно двигавшихся разноликих и разноязыких людей высматривал только одного человека, так поразившего нынче всех (и рарогов, и поморцев, и иудеев, и волохов) на учении. Он высматривал Аскольда. Где этот наглый волох? Ранить князя перед битвой - не измена ли это?
   - Нет, нигде нет, - проговорил он тихо на языке своего племени и наконец обратился по-кельтски к Олегу, беспокойно сновавшему в толпе: - Ты не видел здесь предводителей волохов?
   - Нет! - живо ответил Олег по-кельтски. - И ты их не увидишь! таинственно добавил он.
   - Это почему? - улыбнулся Юббе и посмотрел на Рюрика: князь прислушивался к их разговору, но не вмешивался в него.
   Рана была не опасной, но довольно глубокой: острая секира распорола Мышцу предплечья, не задев сухожилия. Рюрик с горечью подумал: "Рука через месяц заживет, но душа... душа долго будет помнить коварный лисий укус... Родиться бы жрецом! Носить бы одежду друида... ветра!" Князь отыскал глазами жреца, олицетворяющего силу ветра. Тот стоял в хламиде, украшенной разноцветными лоскутьями, длинноволосый, высокий, прямой, с размалеванным лицом, величественный, как сама стихия, и молча внимал указаниям вождя.
   "Сплясать бы бешеный танец бури! Унять бы злость! Или... превратиться в древнего кельта и рубить, и рубить без конца..." - думал Рюрик и ни с кем ни о чем не хотел говорить.
   - Так почему я их не увижу? - В голосе фриза чувствовалась заинтересованность.
   - Их упрятали друиды! - торжественно шепнул Олег фризу и победоносно добавил, глядя на Рюрика: - Завтра утром - испытание огнем!
   - Я не допущу этого! - воскликнул возмущенный Рюрик. - Сейчас не время! - крикнул он, забыв про осторожность.
   Друиды повели головами в его сторону, но смолчали. С любопытством смотрели на князя и Руцина с Хеттой.
   Не выдержал и Юббе.
   - А если это измена, а не искус позорного тщеславия? - тихо спросил он, взяв князя венетов-рарогов за левую руку.
   - Нет! - упрямо возразил Рюрик. - Здесь что-то не то. - Он тряхнул головой, припоминая детали дневного боя с волохом, и, высвободив руку, еще тверже сказал: - Если бы это была измена, то мое ранение послужило бы сигналом для избиения моих меченосцев - волохи действительно бойчее их. Так?
   Фриз растерянно развел руками.
   - А все кончилось быстро и мирно, - спокойно уже рассудил князь рарогов, хотя эта спокойная рассудительность стоила ему больших усилий.
   Пока Олег соображал, что можно возразить своему знатному родственнику, Рюрик упрямо повторил:
   - Нет! Это похвальное тщеславие! А его прием надо использовать в борьбе против врага! Я обучу ему всех своих воинов! - торжественно заверил он своих гриденей и смело глянул в глаза бойкого пирата.
   - А если измена впереди? - нашелся что сказать Олег. - Во время боя?
   - Ничего не получится! - уверенно ответил Рюрик и засмеялся. - Все знают, что за час до боя я меняю предводителей, и никто не знает, да я и сам не знаю, как они будут расставлены! - добавил он и хотел сделать было уже прощальный жест, как почувствовал на себе чей-то настороженный и сосредоточенный взгляд. "Кто это? - мелькнул тревожный вопрос. - Где-то я уже видел этих двух... но выражение их лиц было другим? Так кто же они? Волохи?.." - Рюрик откровенно уставился в эти безотрывно наблюдавшие за ним глаза и вдруг догадался. "Миссионеры!.." - со вздохом подумал он, затем почему-то кивнул им головой, но тотчас отвернулся, давая понять, что теперь ему не до них. Его теребил за плечо Олег.
   - А почему ты ни разу не переставлял меня? - лукаво спрашивал он князя.
   - А-а! Ты еще слишком молод для измены! - отшутился Рюрик, поправив повязку на руке: из-под тряпичной перевязи виднелись листья целительной пареной крапивы. - Пошли спать. Завтра на рассвете необходимо спасти Аскольда, - хмуро проговорил он, еще раз оглянулся на миссионеров: взгляд их темных глаз был непроницаем для окружающих, но Рюрик душой почувствовал вдруг силу их призыва. "Нет! Не сейчас... Нет", - уговаривал себя князь и с трудом перевел взгляд на Геториксову дружину, выгрузившуюся на родной плес.
   А в толпе прибывших уже слышались возгласы радости: соплеменники коснулись святыни - родной земли! Рюрик улыбнулся. "Жизнь сильнее всего на свете! Она торжествует и в горе, и в радости", - подумал он и медленно повернулся в сторону своих жен. Они который день ждут его!
   Почувствовав взгляд своего повелителя, Руцина поправила на груди изящную фибулу и разочарованно вздохнула: и сегодня Рюрик не придет в ее одрину. Смуглолицая Хетта перехватила выжидательный взгляд старшей жены, и сердце ее сжалось: нынче вновь его не будет рядом...
   - Здесь разберутся без нас, - сказал князь скорее самому себе, чем Юббе и Олегу. - Пошли спать! - И повернул к дому.
   ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ ПЛЕМЕНИ
   Рассвет следующего дня пробудил чуткого Рюрика раньше обычного. Совершив омовение и поклонившись священному котелку, он, не отведав пищи, быстро выбежал из дома. Сторожа, не удивившись раннему пробуждению князя, молча отворили тяжелые дубовые ворота и, сонно тараща глаза, спросили, не снарядить ли коня. Князь отмахнулся и, едва закрыли за ним ворота, поспешил в восточную сторону селения, где за такими же тяжелыми и крепкими воротами жили судьи всех мирских дел рарогов - друиды.
   Главный жрец племени друид солнца Бэрин жил в центре улицы друидов. Высокий, просторный, дубовый дом Бэрина скрывался за мощным частоколом с крепкими воротами, открыть которые сейчас было невозможно. Рюрик тронул огромное железное кольцо, висевшее на воротах, и громко стукнул им. Никто не отозвался. Он немного подождал и еще раз грохнул кольцом. Где-то в глубине двора загоготали гуси. Залаяли собаки. Чуть спустя чей-то хриплый голос спросил:
   - Кто беспокоит дом друида солнца рарогов-русичей-венетов?
   - Рюрик, князь, - слегка волнуясь, назвался предводитель рарогов.
   Последовало молчание.
   Рюрик забеспокоился: неужели опоздал? Он с досадой смотрел на громадные ворота, из бревен которых прямо на него торчали огромные металлические пики. Каким беззащитным и одиноким чувствовал себя сейчас князь рарогов, но признаваться в этом не хотелось.
   - Что хочет князь от друида солнца? - услышал вдруг Рюрик осторожный вопрос.
   "Ну нет! - возмутился рикдаг. - Разговаривать с собой через закрытые ворота я не позволю!"
   - Я хочу немедленно видеть друида солнца и говорить с ним! - подавив в себе гнев, ответил Рюрик.
   - Зачем? - пытал за воротами голос, осторожный и вкрадчивый до тошноты.
   "Воры! Подглядывают друг за другом!" - зло подумал Рюрик, зная, что друиды устраивают своих родственников слугами друг к другу и получают от них вести обо всем, что делается и о чем говорится в доме соперника.
   - Об этом я скажу только друиду солнца! - отчеканил Рюрик.
   Наступило молчание, Рюрик еще немного подождал, а затем разгневанно крикнул:
   - Если ты, мерзкий слуга, не откроешь ворота сию минуту, я разбужу все селение!
   Угроза подействовала: загрохотали засовы, заскрипели цепи, и наконец открылись маленькие ворота для неконных гостей.
   - Я решил проверить, действительно ли так рано к нам пожаловал сам князь рарогов! - слащаво пропел старый, с длинными сальными желтыми волосами, в истертой сустуге и в заношенной грязной рубахе хитрый дворовый верховного жреца. Он бежал позади Рюрика через весь двор к дому Бэрина, повторяя эту придуманную им на ходу фразу.
   - Разбуди друида солнца, уважаемого и почтенного Бэрина! - приказал ему князь, остановившись у крыльца.
   Дворовый взмахом руки указал на верхнюю площадку крыльца дома, на которой уже стоял сам Бэрин, одетый в обрядную одежду: длинная желтая рубаха с красной вышивкой на груди, изображавшей солнце, была заметно грязной и помятой; рукава рубахи спускались до колен, что делало друида еще более высоким; выкрашенные в желтый цвет, давно не мытые всклокоченные волосы его были распущены по плечам и доставали до пояса; лицо свое, раскрашенное, как маска, этот всезнай, казалось, не умывал целую вечность. Но сквозь маску проглядывала хитрая физиономия старого бездельника.
   Глядя в лицо Бэрину, Рюрик едва не произнес: "Как жаль, что ты вечно соперничаешь с друидом воды! Ты, наверное, от рождения не совершал омовения!" - но сдержался и торжественно, с поклоном, который полагалось отвешивать верховному жрецу, громко произнес;
   - Князь рарогов приветствует тебя, о почитаемый друид солнца Бэрин!
   - Да согреют тебя и твою доблесть, наш дорогой князь, первые лучи солнца! - с лукавой благожелательностью ответил Бэрин, взмахнув обеими руками и символически очертив ими в воздухе солнечный круг, - Что привело тебя в мой дом? - настороженно спросил главный друид, не спускаясь к Рюрику, но всем своим видом как бы говоря: "Наконец-то, князь, ты пришел ко мне!"
   Рюрик оглянулся на слугу: тот даже рот открыл, внимая обоим. Но Бэрин упорно не хотел видеть того, что возмутило молодого князя.
   - Так я жду! - воскликнул друид и демонстративно поежился от рассветной свежести.
   - Я могу сказать об этом только тебе одному, - ответил князь, намеренно не отводя взгляда от хитрой физиономии жреца.
   - Тогда пошли в дом, - невозмутимо предложил друид, разведя руками, и первый шагнул к двери.
   Рюрик взлетел по крутой лестнице вверх и через мгновенье очутился в гридне друида солнца. Здесь все было, как и в других домах жреческой знати: старые ритуальные ковры на скамьях, огромный деревянный стол с массивными подсвечниками. Рюрик невольно пересчитал свечи: их было где восемь, где десять. Он облегченно вздохнул: семи свечей - этого символа семи светлых храмов христианства - в гридне верховного жреца не было. Священный котелок на серебряной треноге победоносно стоял в правом углу гридни, а на восточной стене красовалось большое льняное покрывало с изображением солнца в центре свидетельство того, что хозяин дома принадлежит к высшей касте - к касте жрецов.
   - Ну.- заявил Бэрин, откинув все условности, как только за Рюриком закрылась дверь. Он сел как ни в чем не бывало за стол и показал рукой на место рядом с собой Рюрику. - Садись и рассказывай, а то скоро суд над Аскольдом...
   - Он у тебя? - в упор спросил Рюрик и сел в стороне от друида.
   - Нет, - спокойно солгал Бэрин, скорее по привычке, чем намеренно. Ему явно не понравилось, что Рюрик сел так далеко.
   - Бэрин, сейчас не время для игр, - терпеливо сказал Рюрик и, казалось, дружелюбно оглядел друида солнца. - Аскольд у тебя, я это точно знаю!
   Они померились взглядами, и хитрый Бэрин неожиданно отступил.
   - Да! Он у меня, - как-то опустошенно ответил Бэрин и обессиленно махнул рукой. - Но... не скажешь ли ты мне, зачем тебе понадобилось защищать этого черного волоха? - вдруг яростно спросил верховный жрец и внимательно посмотрел на князя.
   - Само солнце может подсказать тебе ответ на этот вопрос, и, я уверен, он уже у тебя на устах, - лукаво, подыгрывая друиду, нашелся Рюрик, а про себя подумал;
   "Не хватало только еще объяснений с этим бездельником".
   - Тогда ты его не получишь! - медленно и, казалось, безразлично проговорил друид, окинув холодным взглядом слегка обеспокоенного князя. "Ты не знал, к кому ты шел, лихой наездник, сейчас узнаешь", - говорил всем своим видом жрец, на мгновение даже закрыв глаза.
   "Ах ты, старый мошенник! Так ты решил поиграть со мной! - зло отметил Рюрик, наблюдая за резко меняющимся выражением лица верховного жреца. - Что ж, держись, старый осел!" - решился князь и вскочил на ноги.
   - Когда-то очень давно те самые великие кельты, наследственное имя которых носишь ты, погребли великий Рим, - зловеще начал князь, подходя к друиду.
   Бэрин едва заметно встрепенулся. Он лениво приоткрыл глаза, слегка насторожился, вслушиваясь в необычное начало княжеской речи, но не сдвинулся с места.
   - Ты помнишь, сколько раз Рим содрогался под натиском наших славных предков? - гневно крикнул Рюрик. - Ты знаешь, как трепетали соседи от приближения кельтских воинов? - почти прохрипел он, подойдя к верховному жрецу и с ненавистью глядя в его размалеванное лицо.
   - Я еще с детства отличался хорошей памятью! - холодно ответил Бэрин и презрительно улыбнулся.
   Вот теперь он действительно проснулся. Но сейчас ему надо было немедленно охладить разгоряченный пыл молодого прыткого князя, и Бэрин постарался: выпрямил спину, расправил оплывшие плечи.
   - Но те времена, о которых ты говоришь, - почти ласково проговорил он, терпеливо улыбаясь Рюрику, - давно ушли в небеса! Сейчас нет... ни того громадного кельтского союзного войска, которое заставляло дрожать все вокруг, ни рарожского, ни славянского союзов. - Он пожал плечами и, казалось, задумался: говорить или нет? И вдруг решился съязвить и съязвил еще более ласковым голосом: - Вчера вечером прыткого князя славных рарогов достал секирой паршивый волох, а потерпевший... - Он протянул руку в сторону Рюрика, как бы желая его приласкать, но понял, что это уже слишком неизвестно, как поступит горячий и гордый князь. Жрец остановил движение руки так естественно и даже изящно, что, казалось, он и не думал уязвить молодого воина. Соединив руки, Бэрин с естественной якобы затяжкой положил их поверх стола. Но в следующее мгновение голос верховного жреца вдруг резко изменился: ни слащавости, ни даже тени заигрывания в нем не было. - А потерпевший хочет припасть к ногам своего оскорбителя, как в свое время сделал несравненный Верцингеториг перед богоподобным... Цезарем! - колко изрек жрец. - Стоило ли смешить мир, освещенный моим могучим божеством, получив за один час позорного триумфа в Риме шесть лет тюрьмы и смерть! Представляю, как гоготал ненасытный на зрелища люд этого адского города: сам главнокомандующий... всего восставшего кельтского народа! добровольно! во всем великолепии царского убранства и при всем вооружении сдался! на милость бесстрашного Цезаря! Если верить сказителям, поведавшим об этом восстании, то Верцингеториг располагал войском, в десять раз превосходящим силы Цезаря! - зло бросил последнюю фразу Бэрин и остановился.
   - Великолепно! - прошептал Рюрик и подавил прилив ярости. - Так почему же ты с такой же страстью не вопишь о том, как предали знаменитого вождя жрецы и их не наказали за это ни духи, ни боги небесные? Почему ты не кричишь о том, что золото было для них дороже земли наших отцов? Молчишь, тварь червячная! - задыхаясь от ярости, крикнул Рюрик, схватил друида за плечи и вытащил его из-за стола. - Отвечай, где Аскольд! - прохрипел он в лицо жреца и ожесточенно добавил: - Хоть он и "паршивый волох", как ты его назвал, но он откликнулся на призыв помочь нам в борьбе с германцами! А ты, служитель солнечного бога, - снова съехидничал Рюрик и прислонил жреца к стене, покрытой священным покрывалом, и в голосе его явно прозвучала издевка, - освети этим светом свои мозги. - Он ткнул Бэрина головой в покрывало. - Волохи прибыли на твою землю со священной миссией, и ты немедленно примыкай к ним. Не то... Бойся смеха соплеменников, верховный жрец! Он пострашнее железных стрел германцев! - Рюрик отшвырнул от себя главного друида и перевел дух.
   Воздух в гридне верховного жреца стал раскаленным. Бэрин вспыхнул, двинулся было на князя, чтоб наказать его за осквернение жилища друида солнца, но в это время первый луч солнца коснулся его лица и оживил гридню. Жрец остановился на полушаге, тяжело вздохнул и иронично улыбнулся. "Мне в моей жизни уже почти ничего не надо... А честь верховного жреца? Что ж, она оскорблена без свидетелей... А мой бог?.. Пусть он не увидит смятения моей души!" - снисходительно пожелал себе Бэрин и с трудом перевел взгляд на возмутителя своего душевного покоя.
   Князь стоял в двух шагах от верховного жреца и, казалось, весь ушел в себя.
   "Береги силы на праведный бой!" - вдруг явно, в который раз прозвучали в ушах молодого князя слова его отца, и Рюрик вздрогнул, невольно закрыв глаза. В гридне стояла плотная тишина. Еще мгновение князь прислушивался к самому себе, затем усмехнулся и горько подумал: "Где взять меру и измерить силы, идущие на душевный, словесный бой?.. Правы были греки, когда за победу в словесном бою отдавали в жертву любимым богам быка, а за победу в бою с оружием в руках - лишь петуха..."
   Князь мотнул головой, с болью отгоняя воспоминания об отце, и глянул исподлобья на друида солнца.
   Бэрин справился со смущением куда быстрее, чем сам ожидал. Он потер шею - после цепких пальцев Рюрика она побагровела - и просто, буднично проговорил:
   - Если ты получишь Аскольда просто так, без испытания, то он первый будет смеяться не только над тобой, но и над всем племенем. А во время боя будет беречь силы не только свои, но и всего войска.
   - Еще хуже будет, если я силой отниму его у вас: погубить его вам, друидам, я не дам, - зло, быстро ответил жрецу князь, смахнув мокрые пряди с потного лба, и снова презрительно отвернулся от хитрого друида.
   - А почему ты решил, что на испытании он погибнет? - загадочно улыбаясь, спросил Бэрин, наблюдая за строптивым риксом, и снова, как ни в чем не бывало, сел за стол. - Садись-садись, князь! Ты мне очень нравишься, - неожиданно искренне проговорил жрец и опять потер шею. - Ну и руки у тебя! Не зря тебя вождь ценит больше нас, друидов, - не без растерянности сознался он и нахмурился. - Я-то с этим мирюсь, но остальные... за-та-ились! - доверительно вдруг прошептал верховный жрец и испытующе глянул на князя.
   Рюрик сморщился, задев раненую руку, возмущенно повел плечами, но все же сел за стол, и вновь на солидном расстоянии от друида солнца.
   - Отпусти Аскольда! - упрямо и устало потребовал князь.
   - Его необходимо... попугать! - вернувшись к взятому в начале разговора с Рюриком лениво-покровительственному тону взрослого советчика, хитрая старая лиса вновь ушла от ответа. - Как ты этого не понимаешь?!
   - Но почему?! - Игра Бэрина вновь разозлила Рюрика. - Когда надо сплотиться всему народу в единый кулак и когда это понимают все, и даже гуси, оберегающие двор твоего дома, вы, друиды, как болотные пиявки, ищете себе теплую ранку и начинаете впиваться в нее. Аскольд - смелый, отважный воин! - убежденно добавил князь, и голос его заметно окреп. - Он показал, на что способен, в учебном бою! Это я виноват! Мои щитки оказались короче... Кого бы не прельстила голая рука в бою? Да я первый отрубил бы ее! А он не отрубил! Он только ранил меня, - с горячей искренностью завершил Рюрик.
   Бэрин перестал улыбаться. "Если ты действительно думаешь так, а похоже, что это так, - не на шутку призадумался жрец, - то не зря Верцин безоговорочно доверил тебе всю дружину рарогов. От заветов наших богов ты отступаешь, но христианским и иудейским ты следовать тоже пока не хочешь. По-своему хочешь поступать, а к этому боги поначалу относятся с любопытством... Посмотрим, чем же закончится твое противоборство с богами... Молод ты, князь, и потому хочешь показать, как ты крепок духом", - со странным для него чувством растерянности подумал Бэрин и чуть было не изрек:
   "Это плохо для нас, друидов..." - но вовремя остановился.
   - Аскольда ты не получишь! - настойчиво повторил Бэрин и устроил небольшое испытание князю. Он встал, обошел молча вокруг огромного стола, вернулся на место и несколько раз повернулся вокруг себя с молитвенно возведенными вверх руками. Широкие рукава его рубахи спустились до плеч, обнажив волосатые руки. Запрокинутое к потолку размалеванное лицо рарожского солнцепросителя изображало ужас, мольбу и непоправимое горе.
   - О прекраснейший из богов! - проговорил Бэрин, казалось полностью отрешившись от окружающего мира.
   - Что ты задумал? - недоуменно спросил Рюрик. Он знал этот особый дар Бэрина - его обращение к богам, всегда страстное, необычное по форме и содержанию, покоряло не только людей их племени, но и пиратов всего славянского побережья Восточного моря. - Прекрати свое кривляние! - попросил князь.
   Друид, не обращая внимания на Рюрика, закрыл глаза и продолжал трагическим голосом:
   - О величайший из богов! Освети своими волшебными лучами помутившийся разум нашего храброго предводителя! О могущественный! Тебя молит о помощи твой раб, слуга и помощник...
   - Прекрати! - закричал Рюрик. - Ты не раб! Не может человек нашего племени быть рабом!
   - Твой бедный раб, слуга и помощник в твоих делах на земле рарогов, друид солнца Бэрин, - повторил жрец, не меняя ни тона, ни размеренности, ни весомой трагичности голоса.
   Рюрик махнул рукой и встал. Он нарочито шумно и резко вышел из-за стола и направился к порогу гридни.,
   - ...и внемли моим горестным стонам, помоги одолеть безудержную храбрость нашего любимого князя, ибо войско доблестных рарогов, русичей, венетов, славян, фризов и волохов может осиротеть...
   - Что ты мелешь? - возмутился Рюрик, пытаясь открыть тяжелую дверь гридни. - Выпусти меня отсюда! -не справившись с дверью, потребовал князь.
   - ...О великое светило! Пролей свой божественный свет на его горячую голову, чистую душу и незапятнанную совесть! - все так же горячо и искренне продолжал Бэрин. - Скажи этому младенцу от меча, - просил своего покровителя жрец, не глядя на князя, - что черный волох, который так предательски ужалил его в учебном бою, еще отомстит князю рарогов за чистоту его помыслов! Люди - звери! - хмуро пояснил жрец бога солнца и зло добавил: - Они не прощают доброту помыслов другим! Скажи этому неугомонному коннику, что за поругание совести нужно платить тем же! - Жрец вдруг резко остановился и хрипло выкрикнул: - Скажи, о великий и мудрый! Скажи ему! Вразуми его!
   Рюрик, так и не сумев открыть дверь, дослушал всю речь жреца и хмуро обдумывал ее.
   Бэрин еще несколько мгновений простоял с закрытыми глазами и молитвенно вознесенными вверх руками. Медленно отходя от божественного вдохновения, он, казалось, забыл о присутствии князя.
   - Если бы у меня сейчас под рукой был бык, я подарил бы его тебе для жертвоприношения за твое слово-знание! - хмуро проговорил Рюрик, со странным чувством наблюдая за состоянием жреца: - О боги! Ты! Вытираешь слезы?! Неужели же у тебя не иссяк еще их благодатный источник! Я не удивился бы, если такое случилось с друидом Вальдсом. - Рюрик постарался произнести эти слова как можно ехиднее, хотя сам уже понимал, что речь Бэрина застряла у него в сердце занозой.
   - Рюрик, ты на опасном пути! - медленно и внушительно молвил Бэрин, стараясь не обращать внимания на ехидство молодого князя, хотя это ему давалось с трудом. - Как рано ты лишился отца! - с сожалением воскликнул вдруг жрец, успокаивая себя этим доводом.
   - Ни слова об отце! - крикнул Рюрик так зло, словно его полоснули острой секирой еще раз.
   - Почему? - невозмутимо и тихо отозвался жрец и повернул к князю свое вдруг похорошевшее лицо. - Ты думаешь, ежели я не имею детей, то бесконечно порочен и ни к кому не могу испытывать отцовские чувства?
   - Почему ни к кому? - уязвил его еще раз Рюрик." - Перед тобой верховным жрецом - все племя в сыновнем долгу.
   - Все племя - это не сын, князь! - сорвавшимся голосом вдруг проговорил Бэрин. - Ты храбр! Это прекрасно! Но не ищи, князь, себе смерти раньше времени! - добавил жрец совсем тихо и склонил голову перед Рюриком, чтобы скрыть волнение, боль души и непрошеные слезы.
   Рюрик и верил, и не верил в его искренность.
   - Послушай, Бэрин, ведь ты жрец солнца, но почему все это утро твоим языком говорит жрец смерти? Или сам он лишился языка? - съязвил Рюрик, все еще не понимая причины столь разительной перемены в облике верховного жреца. И почему он так долго стоит в этом унизительном поклоне?..
   Наконец Бэрин поднял голову и улыбнулся: чем больше дерзил ему Рюрик, тем больше он ему нравился. Жрец уже с откровенной любовью оглядел молодого, ладно скроенного, но такого горячего князя.
   - Я знаю, князь, ты хочешь свершить над Аскольдом свой самосуд...
   - Фу! - вырвалось у Рюрика. - Только друиду солнца могла прийти в голову такая дума! Отпусти Аскольда! - устало потребовал Рюрик, решив больше не верить ни единому слову, ни единому взгляду верховного жреца.