– Видел я Вадю, – заметил Игорь. – Что-то не похож он на программиста.
– Программист он! – заверил Алекс. – Классный программист! По жизни, конечно, полный лох, но в компьютерах соображает как бог! Это я тебе гарантирую!
– И много они креаторов наловили? – поинтересовался Игорь.
– Одного. Только меня.
– Опять врешь, – задумчиво сказал Маслов. – Врешь и не краснеешь, маленький уродец.
– Ничего я не вру! – покраснев, выкрикнул коротышка.
– Ладно, трави дальше.
– Что дальше-то?
– Кто придумал подвергать психодевастации детей и требовать с родителей выкуп?
– Водяной.
– Беспардонная ложь. Придумай что-нибудь более правдоподобное.
– Ну ладно, извини… – Алекс растерялся, испугался, утратил появившийся было ораторский пыл. – Если честно, это был Костян.
– Даю тебе последнюю попытку. Если соврешь – удушу на месте.
– Вадя это придумал! Вадя!
– Лгун, – ухмыльнулся Принц-Игорь и щелкнул пальцами.
В тот же миг кожаные ремни выхлестнулись из гладкой стены, рванулись, как змеи в броске, к стулу Алекса, обвили его и притянули к стене. Одна из петель перетянула шею Алекса. Коротышка посинел, забился в судорогах, очки его упали на пол.
– Лгун, – сказал Игорь. – Дерьмо. Ничтожество. Ты не достоин жить. Ты уже умер, Шурик Родимцев по кличке Алекс. Умер.
Мила почувствовала, как тошнотворный клубок поднимается к горлу. Жизнь не баловала ее – в недалеком прошлом она видела, как умирают люди. Много людей. Но теперь… Теперь беззащитного человека убивал Игорь. Ее Гошка.
– Прекрати!!! – Милка забарабанила кулаками по железу двери. – Гоша, прекрати немедленно! Что ты делаешь?
Игорь махнул рукой, петли ослабли. Алекс сделал спазматический вздох, схватившись руками за шею.
Игорь пересек комнату в несколько шагов, дернул щеколду, распахнул дверь наружу, сбив Милу с ног.
– Какого хрена ты подглядываешь?! – завопил он. – Я же сказал тебе сидеть наверху!
Мила корчилась на полу, с ужасом глядя на огромного негра. Химический запах пластилина исходил от него. Принц нагнулся, схватил ее за шиворот толстыми пальцами и рывком поставил на ноги.
– Вон отсюда, – прошипел он. – Здесь – мои дела. Только мои.
– Не убивай его! Будь человеком!
– Недавно он собирался убить тебя!
– Нельзя скотством отвечать на скотство!
– Это не скотство. Это гуманная процедура. Гуманная по отношению к обычным людям – тем, кто может стать жертвами креаторов.
– Не убивай его, прошу! Прошу, пожалуйста!
Мила заплакала навзрыд.
– Хорошо. – Игорь-Принц шагнул в камеру и втащил рыдающую Милену за собой. – Садись сюда. – Он почти швырнул ее на кровать. – Слушай. Я хочу, чтобы этот скот ответил еще на пару моих вопросов. Только честно. Ты будешь отвечать честно, Алекс, или предпочитаешь сразу подохнуть?
– Б-буду, – сдавленный хрип. – Ч-честно.
– Кто же все-таки придумал нападать на детишек?
– Я.
– Кто был розовым типом – переговорщиком с родителями и милицией?
– Я.
– Почему первые двое детей погибли? Почему ты не предупредил, что через пять дней они умрут?
– Ну, я думал… – Алекс замялся.
– Что ты думал, мразь?
– Что так будет лучше. В смысле, для дела. Что все перепугаются и будут платить нам без вопросов.
– Ты – креатор?
– Нет!
– А кто же ты?
– Программист. Клянусь, я не креатор!!!
– Я и так это знаю. А кто же креатор?
– Вадя!!! – крикнул Алекс. – Это он всё! Он виноват!
– Значит, все то, что ты мне рассказывал про себя, случилось на самом деле с ним?
– Да. Почти. Я тут много чего напридумывал.
– Я знаю. Все про тебя знаю. Я только хочу, чтобы это услышала Милена, потому что она, в отличие от меня, не умеет читать мысли. Как Вадим отнесся к идее нападения на детей?
– Плохо. Он не хотел. Он пытался от нас сбежать.
– И как поступили с ним ты и твой приятель Костян?
– Мы поймали его. Подсадили на наркотики. Заставили.
– Водяной существовал на самом деле?
– Нет. Я его придумал.
– Как же ты и Костян узнали, что Вадим – креатор?
– Он сам проболтался. По пьяни.
– Вот видишь, Мила, что может сделать с неплохим человеком пара ублюдков? – спросил Игорь. – Ты все еще хочешь, чтобы я сохранил ему жизнь?
– Не убивай меня, великий Принц! – взвыл Алекс.
– Ты не имеешь права его убивать, – тихо сказала Милена. – Отдай его милиции, она давно за ним охотится. Пусть его судят.
– Правильно! – заскулил коротышка. – Пусть меня судит российское правосудие!
– А что, пожалуй, я так и сделаю, – неожиданно заявил Игорь. – В самом деле, почему я должен марать руки о всякое дерьмо? Отдам его ментам.
Он хлопнул в ладоши, коротышка подпрыгнул, словно его ударило в задницу током, и без чувств рухнул на пол.
– Не волнуйся, он не убит, – сказал Игорь. – Спит он. И будет спать, пока я не передам его в суровые руки закона.
– Как ты это сделаешь?
– Сейчас кину его в багажник. Привезу в город. А там… Там – дело техническое. Придумаю, как это сделать, чтобы не подставить себя. И тебя, само собой. Нам нужно быть крайне осторожными.
Глава 13
Мила открыла глаза и обнаружила, что они едут уже по городу. Вечерело. Она проспала всю обратную дорогу. Смутно помнила только, как Игорь вынес на плече обмякшего Алекса, как сгрудил его в багажник и захлопнул дверь джипа. Мила заснула сразу же, едва машина тронулась. Вот черт, что за сонная болезнь на нее сегодня напала?
Как там Алекс? Спит? Алекс спит, и Мила дрыхнет без зазрения совести… Случайность? М-м-м, что-то не очень похоже…
– Как там Алекс? – спросила Мила. – Не задохнулся?
– Все с ним нормально, – сказал Игорь, не отрывая глаз от дороги.
– Останови.
– Зачем?
– Хочу посмотреть, что с ним.
– Ни к чему это.
– Останови, я сказала! – Мила шарахнула кулаком по панели.
– Останавливаю! – заорал Игорь, резко свернул вправо и затормозил, вылетев одним колесом на бордюр. – Иди, любуйся на своего Алекса!
Мила выпрыгнула из машины, и бросилась к задней дверце. Распахнула ее. И увидела, само собой, пустоту.
– Опоздала, – сказал Игорь. – Я уже отдал его ментам. Ты спала, я не стал тебя будить. Сам справился.
– Как ты это сделал?
– Как обычно. Запудрил им мозги. Они не увидели моего лица. А Алексу я внушил, чтобы рассказал им всю правду…
– Дальше можешь не врать, – перебила его Мила. – Куда ты дел Алекса?
– Отдал ментам…
– Ты убил его! – завопила Мила. – Меня усыпил, чтобы не мешала, а Алекса убил!
– Да, убил!!! – рявкнул Игорь. – Убил, и с телом его сделал такое, что никто и никогда не найдет его следов! Я всех их поубиваю: и креаторов, и тех, кто их пасет, кто заставляет их делать всякое дерьмо – тоже! Всех отловлю и прикончу!
– Ты понимаешь, что ты – убийца?!
– Я уже давно убийца. Я убил за свою жизнь столько, что сосчитать невозможно.
– Маньяк!
– Не маньяк. Я воин. Если плохие люди встают на моем пути, я избавляю мир от их смердящей вони.
– Какой ты воин, к черту?
Игорь медленно повернул лицо к Милене, черные, резко очерченные брови его поднялись, жесткая усмешка скривила губы.
– Помнишь, как я отрубил голову Ашшуру? – спросил он. – Тогда ты была в восторге. Тебе понравилось это, милая девочка. Может быть, теперь ты переменила свое мнение – считаешь, что я должен был простить Ашшура? Пощадить, не лишать жизни? И дать ему возможность плодить своих вонючих дикарей, чтоб они продолжали убивать?
– Это был не ты!
– А кто же?
– Ашшура убил Иштархаддон! Ты сам никогда не смог бы сделать такого!
– Отлично! – Игорь кивнул головой. – Тогда можешь считать, что подонка Алекса тоже шлепнул Хадди. И Костяна, твоего обидчика, угробил тоже он. Ко мне – никаких претензий, дорогая.
– Ты же говорил, что Хадди не существует.
– Ты была невнимательна, милая. Вспомни, что я говорил на самом деле. Напоминаю! – Игорь наставительно поднял палец. – Иштархаддон – это и есть я. Было раздвоение личности, но я справился с этим. Я снова единое целое, и будь добра воспринимать меня таким, каков я есть.
– Ты пытаешься внушить себе, что ты лучше остальных креаторов, что стоишь выше их, отмечен печатью особого благородства, что выполняешь особую миссию, и поэтому имеешь право казнить и миловать…
– Так оно и есть.
– Ты изменился, Гоша, – сказала Мила. – Знаешь, кем ты стал? Циничной, холодной, расчетливой и надменной сволочью! В сущности, ты ничем не отличаешься от остальных креаторов.
– Не сравнивай их со мной. Они – мелкие и ничтожные дряни …
– Я поняла, в чем дело, – задумчиво произнесла Мила. – Те, кто приобрел дар креатора, получили в нагрузку к нему гнусный довесок – изменение психики. Вспомни слова Ашшура – он напророчил, что ты станешь творить зло. Творить неосознанно…
– Я справился с этим. Я контролирую свои поступки.
– И на что они направлены? На убийство!
– А что ты предпочитаешь? Оглушенных креаторами детей? Парализованный страхом город? Это только начало. Если этих подонков не остановить, то начнется нечто похуже того, что развязал Ашшур!
– Ты не должен быть палачом! Каждый раз, когда ты убиваешь, оставляешь рубцы на своей душе. В тебе остается все меньше человеческого.
– Я выбью всех креаторов и остановлюсь на этом, – сказал Игорь. Не думай, что мне это приятно – убивать. Я выполню санитарную миссию и отправлюсь на покой. Буду выращивать цветную капусту, стану вегетарианцем. Мы с тобой будем жить на маленькой ферме, растить детишек…
– Не будем мы с тобой жить. Я ухожу.
– Куда?
– Неважно, куда. От тебя ухожу. Мне не то что находиться рядом с тобой – разговаривать, и то противно!
– Ты не можешь уйти. Тебя убьют.
– Кто? Алекс? Костян? Они уже мертвы.
– Вадим. Он жив и именно он – креатор.
– Вадик никогда не поднимет на меня руку, – уверенно произнесла Милена. – Он, в сущности, неплохой парень.
– Ты только что утверждала, что все креаторы – сдвинутые по фазе сволочи.
– Хватит! – Милена махнула рукой. – Не буду я с тобой разговаривать. Довольно с меня.
Она отвернулась и пошла по улице, гордо подняв голову.
– Подожди, Мила! Я тебя подвезу до дома!
Милена не обернулась.
* * *
По логике вещей, Милена должна была сидеть и плакать. Или лежать и плакать. Или бродить по квартире и плакать, плакать, плакать, журчать, как осенний ручеек. Но она не делала этого. Не было у нее слез.
Она ворошила в голове те события, что произошли с ней за последние дни, поворачивала их так и эдак. Пыталась найти в них хоть что-то хорошее. И, конечно же, нашла – выкопала позитивное зерно из кучи негативного навоза. Ее методика сработала снова – если факты настолько плохи, господа, то дадим им хотя бы оптимистическую интерпретацию.
Положительное в ее ситуации то, что теперь она свободна. Да, свободна – такое слово подходит лучше всего. Свободна от креаторов, и… от Игоря. Игорь поработил ее – пожалуй даже не сам он, а идеальный его образ, вылепленный в памяти ею самой. Она погрузила себя в болезнь, и чтобы выздороветь, ей нужно было именно это – увидеть его живым и вспомнить, каков он на самом деле. Романтическая шелуха слетела с порядком запылившегося идеала, Игорь Маслов предстал в своем истинном виде. Предстал… Это было больно. Но это закончилось. Как и положено, кризис сменился катарсисом. Она снова здорова.
Когда-то Гошка был другим. О том, прежнем, Гоше забывать не стоит, будем хранить в памяти светлые воспоминания о нем, но приходится констатировать, что он все-таки умер. Гошка был куколкой, из которой вылупилось новое существо – тварь под названием креатор. Тварь, осуществляющая убийство в качестве одной из основных своих жизненных функций.
Еще один факт, который нужно переварить – Иштархаддон оказался не самостоятельной личностью, а всего лишь половинкой Игоря, его темной стороной. Что ж, все логично. Выходит, Игорь всегда таскал эту дрянь в своей подкорке и нужен был только толчок, чтобы реализовать скрытую доселе сущность холодного убийцы.
Бог с ним, с Игорем. Главное – теперь она свободна. Она может делать то, что ей хочется. То, что считает нужным.
Мила подошла к компьютеру и решительно сдернула одеяло с монитора. Она уже никого не боится. Да и некого теперь бояться. Как ни противно, но придется признать, что Игорь сделал для нее доброе дело, отправив на тот свет двух подонков – Алекса и Костяна. Доброе дело? Да какое уж доброе – выгодное для нее, Милены, пожалуй, лучше сказать так. Ну и черт с ним, пусть выгодное, главное, что дело сделано, и лучше забыть о нем навсегда.
Забыть? – думала Мила, включая компьютер, ну уж черта с два, никогда не забуду такого, и не дай Бог забыть. Нужно записать все это. Включить редактор, и наконец-то позволить себе работу на компьютере, с наслаждением пробежаться пальцами по клавишам, выплеснуть эмоции, выразить в строчках и предложениях все то, что накопилось на душе, прочесть на экране, поправить, отредактировать, превратить поток мыслей в художественное слово. В дневник. Нет, пожалуй, в рассказ. Или даже в повесть – многовато здесь материала для рассказа. А может, и в роман. Роман – пока для самой себя, для внутреннего пользования, не на продажу. Не будем спешить – книгу нужно как следует обдумать, переписать сто раз, вдохнуть жизнь в каждую буковку, пусть это даже займет много лет, но если это будет сделано действительно хорошо, если там поселятся не персонажи, а живые люди, то весь мир заплачет вместе с ней, Миленой…
Заплачет… Засмеется… Как достичь этого? Как совершить чудо – перевести эмоции, раздирающие душу, в слова? Трансформировать многомерный мир чувств в двухмерную плоскость черно-белого текста?
Мила медленно продиралась сквозь колючую проволоку строчек, мучительно выстраивала уродцы-абзацы и стирала их с остервенением, кляла себя за бездарность, и все же стучала пальцами по клавишам, не в силах оторваться от компьютера. Экран притягивал ее как магнит. За несколько лихорадочных, тифозных часов она написала пять страниц, и только чувство голода заставило выйти ее из транса, осознать, что она не спит, не умерла, что боль, которую она исторгла из себя, материализовала, переработала в слова, начинает оставлять ее, уходит из души.
– Я лечусь! – громко сказала Мила. – Может быть, то, что я напишу, окажется абсолютной дрянью. Это не имеет значения – потому что процесс, которым я сейчас занимаюсь, сродни рвоте. Я выблевываю всю отраву, что переполняет меня, и мне становится легче. Надеюсь, что никто и никогда этого не прочитает. Это не литература, господа. Это медицинская процедура.
Она боялась перечитать заново то, что написала. И, само собой, начала перечитывать немедленно – влекомая любопытством, сладким замиранием сердца в ожидании ужасного, отвратительного, а также с самолюбованием, смешанным с надеждой – а вдруг хоть пара мыслей из написанного окажется действительно талантливой?
Она прочла все страницы бегом, не зацепившись глазом ни за одно слово. Небольшой текст, который она доводила до совершенства четыре часа кряду, оказался безупречным с точки зрения грамматики, стильным, соответствующим всем канонам писания толстых коммерческих журналов – с претензией на постмодернизм, психологию, умелым выворачиванием менструального белья и погружением в шизофренические глюки. И в то же время – абсолютно стандартным, отшлифованным до сияющей лаковой поверхности. Не живым. Искусственным.
Мила хотела уже было плюнуть, поставить точку (не получилось сегодня – получится завтра), и отправиться на кухню обреченно ублажать организм, предаваться чревоугодию, но взгляд ее затормозил на последнем абзаце – топнул по тормозам со скрежетом, с дымом из-под стираемых колодок, с неконтролируемым заносом, переходящим в головокружительный вальс на голом льду. Мила вздрогнула и покрылась холодным потом. Рефлекторным желанием ее было – немедленно вырубить комп, накинуть на него одеяло, и только потом взвыть от животного ужаса.
В последнем абзаце было написано:
«Привет Мила :)) Это я ни пугайся. Теперь ты знаеш обо мне все :-(. Но ты знаеш мне очень надо чтобы мы с тобой реально поговорили потомучто я тебе много тогда не сказал. Потомучто я тебе чесно говорю я вобще то неплохой, только меня очень сильно подставили. Вадим».
Вадим, фак его мать.
"Вадик никогда не поднимет на меня руку. Он, в сущности, неплохой парень", – так звучали недавние слова Милены. Но это вовсе не означало того, что она снова хотела видеть Вадима. Он надеялась, что не встретит больше никого из креаторов. Никого и никогда. С нее достаточно.
Она не успела выключить компьютер, не успела даже вскочить со стула. Воронка серого пыльного вихря засосала ее в экран и заставила на миг отключиться.
* * *
Мила открыла глаза и обнаружила, что сидит в баре "Кенгуру". Столики, стойка, чучело вомбата, крупные австралийские сумчатые бесконечно скачут по стене. Все почти как настоящее. Почти. Полумрак, тихая музыка, вино на столе. И ни одного человека. Кроме Вадима, естественно.
– Привет, – смущенно сказал Вадим. – Ты это, Мила, прости, если чего-то не так. Я просто боялся, что если я тебя буду уговаривать, то ты не согласишься.
– Так оно и есть, – холодно произнесла Милена. – Я бы не согласилась ни за что. И сейчас не согласна. Немедленно отправь меня обратно, и чтобы больше я тебя не видела.
– Нет, ну подожди, давай хотя бы вина выпьем…
– Ты что, имеешь наглость утверждать, что это настоящее вино? – Мила брезгливо толкнула бутылку, та слетела со стола и покатилась по полу, расплескивая красную жидкость вполне реально, издавая настоящий запах Каберне Франк.
– Тебе все это покажется настоящим. А если не понравится, то можно пойти в настоящее "Кенгуру". Только не сегодня, конечно…
– Иди-ка ты в настоящую задницу, – грубо сказала Милена. – Тебе когда-нибудь ломали кости, Вадик? Твой приятель Костян получил большое удовольствие, когда пинал меня ногами. Меня никогда так не били! Я валялась в крови и собственном дерьме, меня везли убивать, а ты в это время изволил лежать в кроватке и пускать слюни, дебил!
– Ну ладно, Мил, ну извини, что так случилось. Я же тебе говорю – это чистая подстава…
– Что – подстава? – заорала Милена, вскочив на ноги. – Ты же креатор, мать твою! Без тебя бы не убили этих несчастных подростков, не затравили бы меня до полусмерти, вообще ничего без тебя сделать бы не смогли!
– Это все Алекс. Он псих был, ненормальный. Принц его убил, да? И правильно сделал. Я сам ничего такого не хотел.
– Почему же делал, если не хотел?
– Меня заставили. Ну ты тоже пойми, они ведь делали со мной все, что хотели, убить грозили, на привязи держали. Я тебе честно говорю. Я вообще рад, что все кончилось.
– Что кончилось?
– Ну, все это… – Вадик неопределенно взмахнул руками. – В общем, я теперь ни на кого не работаю. Я вообще в полное подполье ушел. Никто не знает, где я. Я знаешь, чего хочу? Взять тебя, Мила, и уехать куда подальше. За границу, само собой. Вот в Австралию, например. Мы там с тобой нормально будем жить, денег мне на сто лет хватит. Я когда в этом баре сидел, всегда мечтал, как мы с тобой в Австралии жить будем. Кенгуру там, эква… эквалипты, и всякое такое. А тут, в России, нам все равно покою не дадут – ни мне, ни тебе.
– Одного я не понимаю, – задумчиво произнесла Мила. – Если креатор ты, то как тогда Алекс в сети действовал? Он материализовался в виртуальном пространстве – это я хорошо помню. Урод с розовой резиновой мордой – это ведь он был? Или все же ты?
– Он это был, он, – поспешно сказал Вадик. – Да это все просто, Мила. Так же как вот я сейчас с тобой разговариваю – а ведь это ты ненастоящая, на самом деле ты сидишь сейчас на стуле у своего компьютера, а тут я тебе тело создал – типа чтобы удобнее было. Так же и Алекс. Он себе в графической программе нарисовал то, что ему нужно – вот, говорит, я там хочу таким быть, перекинь-ка меня туда, Вадик. Я ему: ты чо какого страшилу сварганил, покрасивше чего не мог? А он: мне такой больше нравится…
– Я не об этом говорю. Алекс не был креатором. Стало быть, чтобы он присутствовал в виртуале, нужна была постоянная твоя поддержка?
– Ну да, что-то типа такого, – нехотя признал Вадик. – Но я его только поддерживал. Сам я там ничего плохого не делал. У нас все так было – Алекс идеи придумывал и все это дело осуществлял. Костян был крышей, все внешние связи вел и бабки отмывал. А я… Ну, я просто помогал Алексу.
– Сам я не убивал, – писклявым голосом передразнила его Мила. – Я только ножик держал, да горло перерезал. Я же не знал, что нельзя! Я думал, что можно! Я типа, думал, что все шутят. Пожалейте меня, дяденьки судьи! Отпустите обратно в детский сад!
– Мил, кончай, – Вадим зло сверкнул глазами. – И так на душе тошно.
– Где ты сейчас находишься в реальности?
– Этого я сказать не могу, – в голосе Вадима появился испуг. – Пока не могу. Извини, Мила. Если вот ты, к примеру, честно захочешь со мной уехать, то я все буду для этого готовить, и паспорт тебе сам сделаю, и визу – настоящую, всё чики-пики, а потом мы с тобой свяжемся, и удерем так, что нас не успеют хватиться. Я ведь даже не заставляю, чтобы ты со мной жила и все такое, я по доброте тебя хочу выручить, безо всяких… Это дело очень серьезное, но только зря ты думаешь, что я такой глупый, на самом деле у меня прихваты будь здоров. Я в любом случае отсюда рвану, и очень скоро, так что ты решайся скорее, а то потом поздно будет.
– Кого ты так боишься?
– Принца. Он вообще настоящий зверь, псих еще покруче Алекса. Его все боятся. Ты, кажется, с ним дружишься? Держись от него подальше. Он псих, маньяк.
– Он спас меня от смерти.
– Тебе повезло. А вот некоторым – нет. Сейчас посчитаем. – Вадим начал загибать пальцы, считая что-то в уме. – Ага, получается, Принц твой только в последние две недели замочил шестерых. Причем не в виртуале, а реально.
– Шестерых? – недоуменно переспросила Мила. – Но их же было двое – Алекс и Костян…
– Было еще четверо – команда "Джойн". Алекс их ненавидел, он вообще всех не любил, я вот с ними в виртуале потихоньку общался. Вернее, одним из "Джойнов", по кличке Флекс. Он был таким же как я – креатор, парень нормальный, но на крючке у бандитов. Так вот, десять дней назад Флекс со мной связался, и сказал, что Принц всех "Джойнов", кроме него, выследил, перестрелял, трупы сжег, а теперь за ним, Флексом, охотится. Что этот Принц – профессиональный киллер, а может, на ФСБ работает, и он не успокоится, пока не убьет всех креаторов, и тех, кто с ними работает. Ну, я прикалываться начал – типа, пургу ты гонишь, а он и говорит: меня на самом деле зовут Дима Флаксман, телефон мой такой-то, и если меня на самом деле убьют, то рви когти, потому что следующим будешь ты. Я все это всерьез не принял, а через пару дней думаю: дай-ка, позвоню на всякий случай. Позвонил из автомата, с улицы, говорю – мне Диму к телефону дайте, а мне и говорят – не вешайте трубку, это милиция. Я говорю – Димку мне позовите, а они – Дмитрий Флаксман убит два часа назад в своей квартире, кто это звонит? Я, естественно, трубку бросил и дал дёру – пока не засекли. И тогда я уже решил – надо смываться. Но вот не успел я – Принц через тебя на нас вышел. Я думаю, он тебя как приманку использовал…
– Спасайся, Вадик, – сказала Милена. – Зря ты снова влез в сеть. Ты не представляешь, кто такой этот Принц, какая вы мелочь по сравнению с ним, и что он с вами может сделать. Немедленно выпусти меня, забудь обо мне, не вспоминай мое имя, и самое главное – никогда больше не заходи в сеть, даже если ты будешь жить в Австралии! Забудь о сети навсегда – это твой единственный шанс выжить…
– У меня ничего не получается, – пробормотал Вадик. – Я пытаюсь свернуть этот бар, выйти… Блин, что вообще такое? Оно меня не слушается…
– Допрыгался, – мрачно констатировала Милена. – Попробуй дотянуться до своего компа, выключить его.
– Больно! – завопил Вадим, размахивая обожженными руками. – Это ты, Принц? Ты, да?
– Да, – сказал Игорь, материализуясь около стойки бара. – Я давно уже здесь. Стою и слушаю твой детский лепет. Ты – редкостный идиот, Вадик. Ты попался.
На этот раз Игорь выглядел как обычно – не пластилиновый негр в короне, всего лишь обычный Гоша Маслов – мрачный детина с насупленными бровями, ростом под два метра. Мила похолодела, потому что поняла, что это означает. Игорь не маскировался – он открыто демонстрировал свою внешность, зная, что свидетель не останется в живых.
– Не трогай Вадима, пожалуйста! – взмолилась Мила. – Я прошу тебя – отпусти его! Он всего лишь большой ребенок, он достаточно испуган, чтобы понять, что больше таким заниматься не нужно, чтобы сделать выводы. Я сделаю все, что ты захочешь, я буду снова жить с тобой, только отпусти Вадима. Пожалуйста!
– Посмотри, что твой ребенок делает, – хладнокровно заметил Игорь. – Взывает к помощи. Причем действует быстро, я бы даже сказал, умело…
Мила оглянулась. Вадим только что закончил материализовывать портативный ноутбук – как и положено креатору, из ничего, буквально из воздуха. Вылепил на столе отличный компьютер и начал лихорадочно лупить пальцами по клавиатуре.
Мила потянулась вбок, за спину Вадима, чтобы увидеть, что творится на плоском жидкокристаллическом экране. "Меня схватил Принц! – было написано там. – Вытащи меня Фриц открывай скорее он меня щас шлепнет! Даю пароль"…
Самого пароля Милка не увидела, потому что Вадим оглянулся, обнаружил шпионское подглядывание и немедленно саданул Милу локтем в живот. Мила крякнула, сложилась пополам и упала на пол.
Боль была вполне настоящей, ничуть не виртуальной. Мила корчилась, пыталась втянуть воздух, и, когда ей это наконец удалось, обнаружила, что Игорь стоит рядом на коленях и смотрит на нее сочувственным взглядом.