Компания в комнате подобралась хорошая, вместе с Игорем поселили Вадика Дмитренко и Диму Флаксмана. Обоих Игорь когда-то убил безо всякой жалости, в недалеком то ли будущем то ли прошлом, в охоте своей на креаторов. Теперь они снова были живы и Игорь был рад этому. Славные, в общем-то, оказались ребята.
Как-то само собой сложилось, что Игорь занял в небольшом коллективе индукторов положение негласного лидера. Лидерство его, впрочем, было основано не на грубой силе, а на обаянии и добродушии. Все любили его – все поголовно (кроме Грызуна и его шестерки Лысого), смотрели ему в рот, ждали от него привычных шуточек, ластились как малые дети к отцу, бежали жаловаться, случись в этой убогой жизни какая-нибудь неприятность. Ну дела, вот она, ирония судьбы… Сказать бы им, что он некогда поубивал их всех… И даже круче – что это именно он, Игорь, заложил их всех, сдал их всех ФСБ, что именно по его вине они – подопытные заключенные. Вот бы переполох поднялся! Нет, не стоит. Ему с ними еще жить да жить. Пожизненный срок – это вам не хрен собачий.
Столовая. Чистенько, миленько, санаторно-оздоровительный рацион. Гоша кивнул Вадику и Юрке, приземлился на пластиковый стул, решительно взялся за ложку, приступил к поеданию борща – совсем неплохого по столовским меркам. Сокамерники его выглядели бледновато и измотанно – как всегда после "экспериментов". Налазились сейчас по сети до полуобморока, выполняя задания гадских докторов. Бедолаги. Заниматься грязной работой по собственной инициативе, чтобы поразвлечься и хапнуть деньжат – это еще куда ни шло, а вот делать то же по приказу чужого дяди – абсолютно не в кайф. Противно до тошноты. Но куда ж им деваться, несчастным? Небось, еще и завидуют Игорю, что его подобной дрянью на заставляют заниматься.
В сущности, что такое обычный креатор, он же индуктор? Человек, который может при посредстве компьютера свободно лазить по сетям. Он способен воспринимать совокупность электроимпульсов в виде виртуальной картины, создавать свой собственный киберпространственный мирок, и, упрощать, таким образом, управление сетевыми манипуляциями до обычной игры. Что такое индуктор необычный? Это тип более высокого ранга, он может, при помощи все того же компа, материализовать виртуальные образы в реальном пространстве. Таким вот продвинутым индуктором был Игорь, такими же – Ашшур, и, как выяснилось, Грызун. И все. Всего трое. Ашшур давно мертв, Игорь и Грызун живы. Живы и напрочь задавлены транквилизатором.
Их боятся. Не дают им вернуть свои способности, и это неудивительно – попробуй справься с таким монстром, если вдруг он надумает устроить в лаборатории кровавую резню. Интересно, догадываются ли доктора, что Гоша способен на еще большее – вообще обойтись без компьютера? Гоша надеялся, что не догадываются. Откуда они могли это знать?
В этом состоял его единственный, хоть и очень призрачный шанс. Шанс сбежать отсюда.
Пока ему не оставалось ничего, кроме как изображать полное смирение, наблюдать и ждать.
– Как вы там? – спросил Гоша беззаботно, как бы невзначай, чавкая супом. – Все как обычно, или что-то новое было?
– Было, – буркнул Вадим, предупредительно сдвинув брови – мол, не забывай о конспирации, товарищ. – Потом побазарим.
Только в столовой можно было позволить себе переброситься парой откровенных фраз. В столовой, да еще на прогулке – большое пространство снижало эффективность работы микрофонов. В комнате же все прослушивалось напрочь, любой пук-хрюк записывался – очевидно, для последующего научного анализа. Однако, Игорь нашел способ обмениваться секретной информацией с сокамерниками – с помощью записочек, конечно.
Вадик работал два дня, излагая на бумаге суть "экспериментов" – мелким почерком, таким же корявым, как и манера Вадика разговаривать. Само собой, камера наблюдала за этим процессом, но выглядело это как обычное разгадывание кроссвордов в газете. После того, как Гоша ознакомился с текстом, газету порвали на части, употребили не по прямому назначению и утопили в унитазе. Конспирация и еще раз конспирация, товарищи подпольщики-застекольщики!
Игорь не обманулся в своих предположениях о содержании экспериментов. Креаторов заставляли делать то, чему они уже сами научились на воле – просачиваться по сетям в закрытые базы данных. То, на что у опытного хакера уходило от дня до месяца, занимало у индуктора несколько минут, к тому же, при аккуратной работе, не оставляло никаких следов вторжения. Банки и промышленные предприятия, администрации городов и областей, политические партии и просто персональные компьютеры личностей, интересующих "исследователей". Шел тихий процесс прокладывания путей – индукторы не грабили счета, не производили хаос в локальных системах, не нападали на людей и не девастировали их – они просто скачивали информацию.
Само собой, все это сопровождалось красивыми словами о "превентивной работе по предупреждению электронной преступности", о "борьбе с международным терроризмом", о "контроле над теневой экономикой", о "противодействии утечке капитала". В этом была доля правды: именно контролем и занималась группа, окопавшаяся на базе – заполучив в руки столь совершенный инструмент, как индукторы, она создавала собственную сеть, незаметную для технического обнаружения и опутывающую всю страну. Гигантская сеть креаторских каналов предназначалась для наблюдения, но в любой момент могла стать мощным оружием. Все было подготовлено – стоило дать приказ, и в считанные минуты сотни банков могли остаться без средств, тысячи предприятий – без бухгалтерских и экономических программ, а миллионы людей – просто без информации на компьютерах.
Пожалуй, все было логично – как же еще можно использовать уникальные способности креаторов? Больше того, такое положение дел можно было считать весьма полезным для безопасности государства. Оставалось лишь порадоваться успешной деятельности российских спецслужб. Но…
Не верил Игорь, что этот эксперимент санкционирован руководством ФСБ. Он очень походил на тайный заговор с целью захвата власти.
– Обед закончен! – громогласно объявил один из амбалов-надзирателей. – Всем построиться на прогулку.
На этот раз Гоша оказался в паре с Грызуном. Шел рядом с ним по коридору, не глядел на него, но чувствовал косой раздраженный взгляд. Грызун ненавидел Игоря. И было за что. Да хотя бы просто за то, что Игорь терпеть не мог Грызуна.
Вот ведь как оно получилось. Еще недавно Игорь испытывал патологическую, удушающую ненависть ко всем креаторам, готов был порвать их на части, да, собственно говоря, и делал это весьма успешно. Теперь, в переделанной реальности, он испытывал к большинству их них откровенную симпатию. Бедолаги – не по воле своей, а лишь по уродской прихоти некоего Селещука ставшие мутантами. Доктора Ивановы-Петровы-Сидоровы говорили о том, что креаторские способности изменяют психику человека, делают его хитрым и опасным преступником. Беспардонное вранье! Милые, умные ребятки и девчонки. В прошлом эпизоде они стали рабами обычных бандюг. А теперь что, лучше? Да ничуть! Вместо воров и убийц – хладнокровные твари в белых халатах. Бедные, бедные креаторы… Никогда им не дадут покоя, как историю не переигрывай.
Единственным, на кого не распространялась симпатия Игоря, был Бобров. Вот уж сволочь так сволочь! Игорь давно простил Вадиму то, что из-за него влипла в неприятности Мила – ну да, влюбился пацан, наворочал дел по глупости. Но простить Грызуна, убившего беззащитную девушку… пусть даже такого не произошло и не произойдет в этом фрагменте реальности… Такое простить нельзя.
Может быть, и не стал бы Игорь относиться к Боброву со столь открытой неприязнью, если бы тот вел себя приличнее в условиях замкнутого подневольного социума. Но Бобров уже не мог не быть сволочью, не быть наглым хамом, привыкшим к абсолютной безнаказанности. За что и получил от Игоря по морде.
Случилось это вскоре после того, как их начали выводить на прогулки. Как ни странно, большинство индукторов мужского пола особого внимания на штанги-гантели не обращали, а вот девчонки ими заинтересовались. Наверно, похотливые взгляды Грызуна натолкнули их на мысль о том, что не мешает подкачать мускулы, чтобы в случае чего суметь дать отпор. И Гоша, со своим иштархаддонско-культуристским прошлым, оказался в этом деле весьма кстати. Особых вольностей себе не позволял, хотя раскрасневшиеся от физических усилий девицы, кажется, были не против. Просто показывал, как делать упражнения, объяснял методику, да следил, чтобы не надорвались Маша с Леной с непривычки.
Грызун Бобров поглядывал на девушек плотоядно, чуть только не облизывался, глядя на стройные тела в обтягивающих шортиках и топиках. И скоро перешел к делу – само собой, в единственно доступной ему тошнотворно-хамской манере.
– Эй, девчонки, – сказал он в один далеко не прекрасный день, – вы чо тут, типа жиры разгоняете? Чтобы титьки не висели, жопы не тряслись? Правильно я понял, нахблин?
– Уж кто бы там молчал насчет жира, – буркнула Ленка, смущенно отводя взгляд от масляных глазок Грызуна. – Мы вам не мешаем, и вы нас не трогайте.
– А на хрена вам это нужно, если вас тут все равно никто не трахает? – громко заржал Бобров. – Для кого стараетесь-то, бабцы?
– Не для вас.
– А зря, между прочим! Я знаете сколько телок отымел, никто не жаловался, сами за мной потом бегают, добавки просят. Вот выйдем отсюда на волю, я вам такое покажу… Вы такого ни в жисть не видели, нахблин. В ресторанчик завалимся, всякое там вино-домино, потом, естественно, в койку. У меня на хате кровать-сексодром водная, качаешься на ней как на волнах… Я по этой части мастер, у меня полгорода отсосало.
– Перестаньте, надоело уже! – крикнула Маша, покосившись на Игоря – очевидно, ожидая от него моральной поддержки. Игорь нейтрально молчал.
– Токо не говорите, что трахаться вам не хочется, – продолжал наседать Грызун. – Небось, по вечерам на телевизор дрочите, да? Или вот к этому жеребцу пристраиваетесь? – Грызун показал сарделечным пальцем на Игоря. – А он на вас – хрен внимания. Импотент он, понятно? Или педик. Культуристы – они все педики.
– Уймись, толстый, – спокойно сказал Гоша. – Вали отсюда, не звени над ухом.
– Не понял! – взревел Грызун. – Кто тут толстый?
– Ты, кто еще? Не я же.
– Ты чо, нахблин, нарываешься, что ли? Щас нарвешься!
Гоша положил гантели на пол, осмотрел грузную фигуру Боброва с ног до головы. Кулаки, конечно, у Грызуна здоровенные, и драться, вероятно, не раз ему приходилось, так что секунд пять в первом раунде, глядишь, продержится. Ну что с таким хамлом делать? На воле дал бы ему по зубам, а тут… Охрана набежит, небось, в карцер засадят. Кому это нужно?
– Попроси доктора, чтоб брома тебе выписал, – сказал Гоша. – Нервишки успокоишь, заодно от потенции своей легендарной избавишься. Здесь тебе не воля. Нет тут твоих дурных денег, и значит, здесь ты такой же, как все мы. И язык свой хамский прикуси. Еще раз увижу, что ты девчонок оскорбляешь – накажу.
Естественно, Бобров не стерпел. Само собой, тут же с ревом бросился на Гошу, размахивая кулаками. Понятно, что попал в пустое пространство, потому что Игорь тут же скользнул в сторону, уходя с линии атаки. И вот тут случилась неприятность, неожиданная для самого Гоши. Гоша сорвался. Вместо одного легкого, поучительного удара, должного стать хорошим уроком, провел вдруг полную серию. Успел, правда, затормозить – диким усилием воли, скрипя зубами, заставил остановиться свои распоясавшиеся руки и ноги. Не убил Грызуна.
Грызун лежал поперек скамьи для накачки пресса, хрипел и истекал кровью. Охранники гигантскими скачками мчались к Гоше, на ходу целясь из игольников. А Гоша стоял, рассматривал свои могучие клешни и настороженно прислушивался к своему "я". Что это с ним случилось, что за рецидив жестокости? Что за дрянь радостно рванулась из подсознания, едва только представился повод пустить в ход кулаки? Уж не приснопамятный ли Иштархаддон снова объявился на задворках серого вещества? Нет, быть такого не может. В этом эпизоде для Хадди не оставлено ни малейшей лазейки.
Громилы набежали толпой, скрутили безропотного Гошу и поволокли его на разборки к начальству.
* * *
Как ни странно, ничего Гоше за драку не сделали, в карцер не посадили. Наоборот, Блохин дал понять, что выдает Гоше как бы лицензию на укрощение строптивого Грызуна. Вариант политики "разделяй и властвуй".
Гоша лицензией не воспользовался. Он и так был изрядно перепуган своей агрессией – прорвавшейся из глубины и почти неконтролируемой. Неприятно ему было даже думать о том, что снова придется тронуть кого-то хоть пальцем. Имелись у него веские подозрения, что любая мелкая стычка неминуемо перейдет в безжалостное избиение. Туго свернутая пружина жестокости все еще таилась в его душе, ждала повода, чтобы расправиться.
Впрочем, Грызун не требовал дальнейшего укрощения – хватило ему. Синяки сошли с его одутловатой физиономии через пару недель, но память о гошиных кулаках вбилась в башку крепко. От девиц Грызун старался держаться подальше, на прогулках вел себя тихо, большую часть времени шушукался о чем-то в углу с корешем своим Лысым.
Сегодня, сейчас, подумал Игорь. Попытаться сделать хоть что-то – ожидание становится невыносимым. Чего ему бояться – хуже уже не будет. Хуже не бывает.
Гоша резко остановился – так, что шедший сзади Димка Флаксман ткнулся ему в спину.
– Ты чего тормозишь? – спросил охранник, поднимая игольник. – Топай давай.
– Я не пойду на прогулку, – сказал Игорь.
– Кто бы тебя еще спросил. Давай, двигай.
– Мне надо видеть доктора Кузнецова, – сказал Игорь. – Я настаиваю на этом. Я требую.
Глава 4
– Ну и зачем тебе доктор Кузнецов? – спросил Блохин. – Если есть чего сказать, выкладывай мне.
– Кузнецов мне нужен, – настойчиво сказал Игорь. – Только он.
– Почему?
– Потому что он у вас самый главный.
– С чего это ты так решил?
– Я в этом уверен.
– И для чего же он тебе нужен?
– Это я могу сказать только ему.
– Обойдешься, – заявил Блохин. – Доктора Кузнецова сейчас нет на базе. И вообще… Не лезь через мою голову, Маслов – у нас здесь своя субординация, и не тебе ее менять. И не вздумай хитрить – меня не перехитришь. Если что не так – башку оторву. Понял?
– Понял, – сказал Игорь.
* * *
В тот же вечер Игорь получил информацию от Вадика и Димы – в виде очередной газеты с кроссвордом. То, что он узнал, заставило действовать его еще более решительно.
Он встал посреди комнаты и громко сказал, обращаясь к видеокамере:
– У меня есть важные сведения для доктора Кузнецова. А Блохин не дает мне с ним встретиться из шкурных интересов. Своими действиями он наносит большой вред проекту.
На следующее утро охранник отвел его к Блохину. Блохин старался казаться спокойным, улыбался гаденько, но глаза его метали гневные молнии.
– Все-таки попер в обход, Маслов? – спросил он. – Ладно, поговоришь сейчас с доктором Кузнецовым. Но на мое хорошее отношение больше не рассчитывай. Разлюбил я тебя, Маслов, из любимчиков вычеркнул.
Обойдусь без твоей скотской любви, подумал Игорь. И промолчал.
Доктор Кузнецов сидел в кабинете за большим офисным столом. С обеих сторон от него находились два скромных субъекта в темных пиджаках, совершенно не похожие на камуфляжных охранников базы – скорее всего, телохранители-профи. Два аналогичных типа стояли за спиной у Игоря.
– Здравствуйте, – сказал Кузнецов. – Игорь… э… как вас по фамилии?
– Маслов.
– Да, Маслов. Давайте, говорите, что у вас там. И побыстрее, – доктор посмотрел на наручные часы "Картье". – Время поджимает. Дел на сегодня очень много.
Внешность доктора Кузнецова представляла собой идеально славянский фенотип, без нежелательных еврейских или кавказских примесей. Русые волосы, поддерживаемые в идеальном состоянии – вероятно, личным парикмахером. Массивный, гладко выбритый монолит нижней челюсти. Большие голубые глаза – их можно было назвать даже красивыми, если бы не застарелое, никогда не исчезающее напряжение во взгляде. Кривоватая переносица, выдающая давнее участие в кулачном спорте. Белый халат, как и положено доктору. А в вырезе халата – не сорочка от Кардена, не галстук от Черрути, а вульгарная водолазка, закрывающая горло – из тяжелого, подозрительно поблескивающего материала.
А ведь на докторе что-то вроде бронежилета, подумал Игорь. Берегут, стало быть, важную персону доктора. Изо всех сил берегут. Не могут допустить, чтобы случайно набросился на него какой-нибудь неуравновешенный тип – например, индуктор Маслов.
Доктор Кузнецов совершенно очевидно не был ни медиком, ни психологом, ни даже спецслужбистом. Он был Большим Боссом, персоной высокого полета. Он напоминал финансового олигарха. Игорю даже показалось, что в прошлом он видел эту физиономию по телевизору. Да, определенно видел. Вот только фамилию вспомнить не мог.
– Я созрел, – сказал Игорь. – Вполне созрел.
– Для чего?
– Для того, чтобы сотрудничать с вами.
– Вы в этом уверены?
– Да.
– И это все, что вы хотели мне сказать?
– Да. Это все.
– Ну хорошо. – Доктор Кузнецов задумчиво посмотрел на Игоря, побарабанил пальцами по столу. – Наверное, вы правы – передержали мы вас немного, заскучали вы от безделья. Ну что ж, будет вам работа, будет… Сегодня же будет. Я распоряжусь насчет этого.
Аудиенция закончилась.
* * *
Уже через полчаса Игорь стоял навытяжку перед другим доктором – на этот раз Ивановым. И слава Богу – Гоша не хотел бы сейчас попасть на глаза разозленному Блохину. Пожалуй, флегматичный толстяк Иванов был для него наилучшим вариантом.
– Я попрошу вас выполнить одно задание, – сказал доктор. – Задание очень простое – вы войдете в сеть, проникните в персональный компьютер одного человека и запустите определенную программу.
– И как же я попаду в сеть? – полюбопытствовал Игорь. – Я же нейтрализован. Или вы мне какой-нибудь антидот введете, вернете мои способности?
– Ничего мы вам не вернем, рано пока. Вы опасны, Маслов, вы плохо управляемы. Сейчас вы заявляете о своей полной лояльности к нам, но лояльность нужно доказать. Вот выполните это задание – и докажете. А там уж подумаем о том, чтобы снять вас с инъекций. В сеть войдете обычным способом, через Радионет.
– Я могу знать, в чем смысл этого задания?
– Не просто можете – обязаны. Вы должны выполнить все, что мы вам поручим, осмысленно и совершенно добровольно. Вы пройдете по каналу, заранее подготовленному одним из наших индукторов, в компьютер Георгия Ядринского – знаете такого? Как раз сейчас Ядринский работает в Радионете в режиме онлайна. Дальше вы собственной рукой запустите программу, находящуюся на нашем винчестере. И через пять секунд Ядринский умрет. Умрет, замечу, от обширного инсульта, сопровождающимся кровоизлиянием в мозг. Никто в этом мире не узнает, что причина его смерти – техногенная, и что казнили его именно вы. Это останется тайной. Нашей маленькой тайной, – доктор Иванов неожиданно подмигнул Игорю.
Игорь вздрогнул. Ничего себе – Георгий Ядринский! Один из самых известных политиков в стране, непреклонный демократ, депутат Госдумы, умница, вечный оппонент всех президентов. Гоша относился к Ядринскому с большой симпатией, много раз голосовал за него. Почему эти твари выбрали ему в жертву именно Ядринского? Чем он вообще им помешал?
– Почему именно Ядринский? – спросил Игорь, преодолевая дрожь в голосе. – Он же хороший человек.
– Ядринский – агент ЦРУ, Моссада и еще нескольких иностранных разведок, – вяло сообщил доктор Иванов. – Продает нашу Родину еще с восьмидесятых годов, управы на него не было. Теперь управа нашлась.
– Подождите… Ведь это не простое дело… Убийство политика такого высокого ранга… На это санкция должна быть…
Господи, что за чушь я несу, подумал Игорь. Какая санкция? Какая вообще может быть санкция в таком деле?
– Санкция есть, – сказал доктор Иванов. – Вы будете работать, или нет?
– Чья санкция? Может быть, это вам прямо сейчас в голову взбрело – взять да и убить самого Ядринского? Круто, да? А может быть, вы – сумасшедший? А я тупо ткну пальцем в кнопку и убью хорошего человека по вашему сумасшедшему требованию. И весь ваш проект после этого закроют.
– Ну ладно, – доктор Иванов махнул пухлой рукой. – Я вижу, что вы еще не готовы. И я даже не стал бы настаивать на вашем немедленном участии в нашем деле. Только вот есть одна проблема – доктор Кузнецов распорядился, чтобы вас, Маслов, ввели в рабочее состояние уже сегодня. Конечно, ему виднее… – доктор Иванов закатил глазки, показывая всем своим видом, какие тупые ослы сидят в руководстве. – Поэтому я позову сейчас Павла Сергеевича, пусть он вам все объяснит. У него это хорошо получается.
Шабалин явился в лабораторию через две минуты. Был он, по своему обыкновению, сильно несвеж с утра, и Игорь начал сомневаться, искренне ли Павел Сергеевич завязал с выпивкой.
– Что, Игорь Михайлович, не желаете убивать Ядринского? – спросил он. – Нехорошо-с. Убедили доктора Кузнецова в своей готовности немедленно работать, а теперь артачитесь. Подводите нас, можно сказать.
– Чем вам так насолил Ядринский? Что за необходимость его немедленно убивать?
– Не нам он насолил, а всей стране, – Шабалин наставительно поднял палец. – Мы, Игорь Михайлович, радеем о государственных интересах.
– Врете вы все. Никогда не поверю, что наш президент дал бы санкцию на убийство Ядринского. Быть такого не может.
– Ах, о чем вы, Игорь Михайлович! При чем тут президент?
– Он сам бывший фээсбэшник. И я уверен, что до сих пор он тесно связан с Конторой. Они без его ведома такого серьезного шага не сделают, каким бы там супершпионом Ядринский ни был.
– Да бросьте вы, Игорь Михайлович! При чем тут ФСБ?
– Но вы же – ФСБ!
– Вот вы, Игорь Михайлович, вчера новости по телевизору не смотрели, и совершенно напрасно. Зачем же мы вам телевизор поставили, спрашивается? А если бы смотрели, то узнали бы, что Ядринский вчера выступал в Госдуме и поднимал вопрос о контроле над сетевыми технологиями. Много говорил о Нижнем Новгороде, о Вторжении, даже исчезнувшую журналистку Милену Серебрякову упоминал. Зря не посмотрели, вам было бы интересно. Всякие неприятные вещи говорил господин Ядринский. Сам, можно сказать, нарвался – придется теперь организовать ему качественный инсульт с летальным исходом.
– Значит, все-таки вы не ФСБ, – спросил Игорь.
– Да перестаньте вы дурака валять, Игорь Михалыч! – вальяжно произнес Шабалин. – Вы давно уже обо всем догадались. Думаете, мы не знаем, что вам Дмитренко и Флаксман о наших экспериментах поведали? Знаем! Газеты с кроссвордами, конспирация на детском уровне… Мы, кстати, не против – все равно вы когда-нибудь должны были узнать все. И узнали бы от нас – недельки через две. Вы постоянно форсируете события.
– И что теперь? Накажете меня?
– Не накажем. Если вас, Маслов, за все наказывать… – Шабалин вяло махнул рукой, – из карцера вылезать не будете. Разрешаю задавать вопросы.
– Значит, откололись вы от ФСБ, продали ее с потрохами, и на американские сетевые корпорации работаете? – спросил Игорь, ежась от подступающей ледяной ненависти. – И кто же у нас в таком случае настоящие шпионы?
– Ну зачем же такие громкие слова – "продали", "шпионы"? Американские корпорации, равно как и российские, интересуют нас только в той мере, насколько они нам полезны. Будут вредить – и их к ногтю, это вполне в наших силах.
– Так кто же вы такие?
– Группа. Группа людей – немалая и весьма могущественная, смею вас уверить. Наши связи обширны – спецслужбы, политика, финансы… Мы называем себя проект "Спасение".
– И кого же вы намереваетесь спасать?
– Всех. Весь мир. Мы работаем в интересах России, но если смотреть глобально – то и всего человечества.
Игорь хмыкнул. Совсем недавно он занимался абсолютно тем же самым – спасением человечества, строил иллюзии по поводу того, что может справиться самостоятельно. Только вот он убивал креаторов, а эти люди собрали креаторов на секретной базе и заставляют убивать других.
– Мир переменился после Вторжения, – продолжал между тем разглагольствовать Шабалин. – То, что раньше было лишь предметом фантастики, стало реальностью. Отдельные личности теперь способны управлять виртуальным пространством. Мир уже никогда не будет прежним – приходится констатировать это как факт. И что же делать в такой ситуации? Конечно, мы могли бы физически устранить всех существующих ныне индукторов, но это не имеет никакого смысла – уничтожим этих, появятся новые. Изобретение сделано – создан набор визуальных сигналов, пробуждающий скрытые до сих пор возможности человеческого мозга. Если мы скажем себе: Селещук мертв, и открытие его умерло вместе с ним, то впадем в опаснейшее заблуждение – неминуемо найдется кто-то другой, кто изобретет это повторно. Ситуация, сами понимаете, создается экстремальная, я бы сказал, близкая к неуправляемой. В руки людей попало новое сверхоружие, и мы пока не знаем способа сдержать его распространение. Ситуацию нужно контролировать. Кто ее будет контролировать – нынешнее правительство? Оно полностью завязано на интересах ведущих промышленно-экономических групп, а те, в свою очередь, слишком дезорганизованы и не привыкли к дисциплине. Я говорю о дисциплине военного времени, когда необходимо подчинить личные и финансовые интересы…