Страница:
— Этого никто не знает, — ответил ветеринар. — И все-таки другого выхода я для вас не вижу.
Полковник удрученно кивнул головой.
Возвращаясь домой, Шторм тщательно обдумывал идею Тоцкого о фальшивых картах прииска и пришел к выводу, что ему все равно придется использовать свое служебное положение для того, чтобы эти карты выглядели более правдоподобными, так как не исключено, что перед нападением на разработки бандиты смогут с чьей-то помощью перепроверить данную информацию. Светиться ему не хотелось, но другого выхода у него не было, и на следующее утро он встретился со сменным начальником караула лейтенантом Скорниным. Он сам приехал на служебной машине к караульному помещению, пристроенному прямо к проходной шахты. Лейтенант Скорнин, пухлый, невысокого роста офицер с постоянно моргающими глазками, встретил полковника с подобающим вниманием. После короткого обмена любезностями он пригласил Шторма на чай и поинтересовался, что привело его к ним на прииск.
— Работа, — многозначительно ответил начальник колонии, — такая же работа, как и ваша, Игорь Сергеевич. Только вы непосредственно охраняете объект, а мы помимо охраны заключенных еще и проводим внутреннюю работу по предупреждению возможных преступлений в будущем.
— Вы так красиво изложили свою мысль, Алексей Николаевич, что я не успел в ней разобраться, — признался Скорнин. — Что это значит?
Глядя в растерянные моргающие глаза лейтенанта, Шторм непроизвольно усмехнулся.
— Это значит, товарищ лейтенант, что к нам поступила оперативная информация о возможном нападении бандитов на хранилища шахты, — медленно подбирая слова, сказал полковник. — Правда, информация эта еще никак не подтверждена, поэтому я не стал встречаться с командиром вашей части, а пока решил предупредить только вас, чтобы вы на всякий случай были готовы. И вообще, как я смотрю, объект охраняется из рук вон плохо! Сколько человек задействовано на охране прииска?
— Взвод — двадцать человек, — ответил начальник караула.
— И таким количеством его можно уберечь от нападения?!
— Можно!.. Да и двадцати человек для этого слишком много, Алексей Николаевич!
У Шторма на лице отразилось удивление.
— Почему?
— Потому что объект может обойтись и без солдат, — улыбнулся ничего не подозревающий лейтенант. — Здесь все очень хорошо предусмотрено системой блокировки и сигнализации шахт и хранилищ.
— Вот как?!
— Да. Из двенадцати хранилищ на территории прииска каждый день заполняется сырцом только один склад, а остальные пустуют, чтобы никто не знал, где он находится.
— Что? Совсем никто не знает?.. И рабочие? — удивился Шторм.
— Никто, кроме оператора конвейерной линии и старшего офицера вневедомственной охраны, который ежедневно проводит контроль за хранилищами.
— А рабочие?
— А рабочие, Алексей Николаевич, только следят за работой буровых машин в забое и ничего больше не знают, — продолжал улыбаться Скорнин. — Отмытый от грунта сырец поступает на конвейер, а оператор с конвейера направляет линию в один из складов хранилища.
Там он хранится, пока за ним не придет специальная машина для транспортировки дальше, так сказать, по назначению.
— Понятно. Ну а почему же все-таки солдаты не нужны? — вкрадчиво спросил полковник. — Насколько я знаю по профилю своей работы, есть такие специалисты в области электроники, что любую сигнализацию могут отключить.
— Бесполезно! — рассмеялся Скорнин. — Все бесполезно, Алексей Николаевич: сигнализационное блокирование хранилищ сделано так, что работает только от закодированного дистанционного управления, а само устройство шифровального кода находится в шахте на глубине полторы тысячи метров. Вы представляете себе: чтобы отключить сигнализацию, надо сначала открыть кодовые замки шахты, спуститься в нее на глубину полтора километра и лишь затем отключить ее. А где она находится, на какой глубине, известно только двум-трем человекам на шахте, и если ее отключать, не раскодировав, то дверь шахты заблокируется сама собой, и ни один из грабителей не сможет выйти из-под земли на поверхность! Но даже если и это получится, — вдохновенно продолжал лейтенант, — то у хранилищ предусмотрена вторая кодовая сигнализация! Ну сами посудите, Алексей Николаевич, из двенадцати хранилищ сырец находится только в одном, но сигнализация включена у всех. Чтобы бандитам найти алмазы, им понадобится вскрыть хотя бы несколько хранилищ, а времени для этого нужно много — как раз столько, чтобы сюда съехались и наши подразделения, и подразделения милиции! — закончил он.
— Да, и в самом деле все предусмотрено! — согласился Шторм. — Теперь и впрямь непонятно, для чего вас тут держат?
— Карманы рабочим выворачивать, — с усмешкой ответил Скорнин.
— А разве они не проходят рентгеновскую проверку?
— Проходят, а как же!.. Это я пошутил! А если серьезно, то нас держат здесь для того, чтобы охранять погрузку сырца в бронированную спецмашину. Это единственный момент, когда алмазы появляются на поверхности земли открытым грузом.
— И долго длится погрузка? — машинально спросил полковник.
— Да какое там! — махнул рукой лейтенант. — Вы думаете, там много сырца? Меньше минуты!.. Солдаты берут из хранилища стальной ящик и грузят его в машину, вот и все!
— Ну вот, а вы говорите, что совсем здесь не нужны, — значительно сказал Шторм. — Раз уж вас тут поставили, значит, в этом есть необходимость. И все-таки, Игорь Сергеевич, несмотря на то что вы так уверены в надежности хранилищ, я считаю своим долгом еще раз предупредить вас о бдительности! Мало ли что! — наставительно закончил он.
— Я вас понял, Алексей Николаевич, и приму ваши слова к сведению! Мы будем внимательны!..
Распрощавшись с начальником караула, Шторм отправился в колонию. По дороге у него не выходило из головы то, о чем рассказал ему Скорнин. «Да, при таком раскладе хоть настоящий план подай Ловчему, у них все равно ничего не получится, — думал он, теребя на коленях перчатку. — Разве что во время погрузки солдатами алмазов в спецмашину. Пожалуй, это единственная возможность».
Шторм теперь уже думал не о составлении липовых карт, а о том, как при помощи бандитов завладеть алмазами. Идея на этот счет, ему казалось, имеется отличная, и поможет превратить ее в реальность Тоцкий.
* * *
Вернувшись на работу, начальник колонии был приятно удивлен, увидев возле своего кабинета поджидавшего его ветеринара.
— Вы же собирались выписаться через пару дней, Станислав Григорьевич! — приветствовал он посетителя. — Неужели так быстро надоела больничная палата?
— Надоела, — отмахнулся ветеринар, — все равно никакого проку нет. Ни бинтов у них, ни лекарств! Я у себя на работе быстрее вылечу свои раны.
— Ну и правильно, — сказал Шторм, открывая дверь кабинета. Он видел, что Тоцкий чем-то взволнован, и поэтому, зайдя в кабинет и закрыв за собой дверь на замок, спросил:
— Что-то случилось, Станислав Григорьевич?
— Случилось, — кивнул головой ветврач. — В больнице я случайно разговорился с одним мужиком, и он оказался рабочим с Копиных Чар. Он мне рассказал такое, что туда соваться равносильно самоубийству!
— Я уже знаю, что там предусмотрено охраной, — чему-то улыбаясь, сказал полковник, — и как раз хотел поговорить с вами на эту тему.
Тоцкий взглянул с любопытством.
— Рабочий сказал вам о кодовой сигнализации? — задал полковник вступительный вопрос.
— Он рассказал обо всем поверхностно, так как подробностей не знает, — ответил ветеринар. — Но этого хватило, чтобы я понял: завладеть алмазами прииска невозможно.
— Возможно, Станислав Григорьевич! И Ловчий сделает это для нас!
— Простите, Алексей Николаевич, но я не понял, — тихо выдавил из себя Тоцкий. — Что это значит?
— Это значит, Станислав Григорьевич, что я сейчас побывал в Копиных Чарах, узнал о системе охраны алмазов и обнаружил там существенный изъян.
— Какой изъян?
— Там всего несколько солдат переносят в машину стальной ящик с алмазами!.. Жаль, что я не уточнил время, когда приходит машина, но это нетрудно будет узнать. Так вот, Станислав Григорьевич, — понизил голос полковник, — если вы согласитесь помочь, то одна партия алмазов будет наша.
— Каким образом?
— Вы готовы помочь?
У Тоцкого округлились глаза.
— То Ловчему с Золотым требовалась помощь, теперь вам. Ладно бы по колонии карантин объявить, но связываться с прииском… — отрешенно покачал он головой. — Да и как я, интересно, могу вам помочь?
— Вашими собаками-оборотнями!
Лицо ветеринара приняло каменное выражение.
— Как вы догадались?
— Я давно догадался, — твердо ответил начальник колонии, — и вы знали об этом. Разговор намеками у нас уже состоялся, когда вы подарили мне щенка, Станислав Григорьевич!
Только тогда вы заговаривали мне зубы!..
— Хорошо, — сдался Тоцкий. — И чем они вам могут быть полезны?
Полковник глубоко вздохнул, прежде чем изложить свои мысли.
— В общем, нам с вами ничего особенного делать не придется, — заговорил он. — за нас все сделают Ловчий, Золотой и их банда! На этот раз не мы на них, а они на нас будут работать. Идея моя проста: они крадут алмазы с приисков, а мы забираем их у бандитов с помощью ваших собак! Это нужно для того, чтобы отвести от нас подозрение…
— Это понятно, можете не продолжать, — пробубнил Тоцкий. — А как все-таки это будет выглядеть в деталях?.. Да!.. Не забудьте, Алексей Николаевич, прежде чем заняться собаками, надо убрать моего помощника, иначе он может обо всем догадаться, и тогда…
— Что-нибудь придумаем, — небрежно бросил Шторм, перебив ветеринара. — А в деталях это будет выглядеть приблизительно так: бандитов придется переодеть в солдатскую форму, чтобы они приехали на прииск вместо ожидаемого наряда и там помогли с погрузкой алмазов в спецмашину… Разумеется, они перебьют охрану машины, а сами привезут нам стальной ящик с алмазами!..
— Что-то уж очень просто все получается!
— Просто потому, что детали надо еще дорабатывать, а я вам уже сказал, что с Копиных Чар я приехал только что, — раздраженно сказал полковник. — Прежде чем обрисовывать в деталях, как все будет выглядеть, надо сначала узнать, какая машина придет на прииск, в какое время и по каким дням она приходит, сколько в ней человек охраны и многое другое!.. Я же обрисовал вам только общую картину, и не задавайте больше глупых вопросов, Станислав Григорьевич!.. Когда бандиты принесут нам камни, я уверен, вы по-другому станете глядеть на мир — более радостно!
— Хорошо бы, а то за все наши дела наденут на нас железные браслеты. Ведь рано или поздно все может раскрыться, Алексей Николаевич.
— Да, может быть и такой исход, — согласился Шторм. — Но, я думаю, нам бандиты предварительно сделают паспорта, чтобы в нужный момент мы могли ретироваться!
— А как же семья?
— А семью придется оставить, Станислав Григорьевич, — развел руками полковник. — Она никуда не денется, а с такими деньгами…
Когда все затихнет, вы сможете свою семью вывезти куда угодно, хоть на острова Фиджи," где царит вечный рай! Успокойтесь, все будет хорошо! Поверьте, я не Ловчий и не Золотой и не обману вас: свою долю вы получите!
— А как вы собираетесь выбить паспорта у Ловчего?
— Я же сказал, что теперь не мы на них, а они на нас работать будут, — жестко повторил полковник. — Подготовкой дела и разработкой деталей я займусь лично — это поможет нам, во-первых, вычислить, где обитают бандиты, а во-вторых, так нам легче будет их убрать! Но предварительно я втолкую им, что побег Золотого с ворами на грани раскрытия, а я, да и вы тоже "сможем принести им еще немалую пользу.
— Они и сами это хорошо знают, — вставил Тоцкий.
— Тем лучше! Это облегчит разговор с ними.
Я поставлю условие: они нам паспорта, а мы им разработку плана, как завладеть партией алмазов!.. Смею заверить вас, Станислав Григорьевич, — уверенно произнес Шторм, — если они решатся на такой шаг, то наше условие для них — сущий пустяк!
— Так-то оно так, — согласился ветеринар. — Ладно, поживем — увидим, — махнул он рукой. — Что с карантином? Не передумали?
— Сегодня соберу актив и выдвину предложение, — ответил полковник. — Офицеры должны поддержать его. Думаю, они не хотят, чтобы сюда приехала комиссия из министерства, так что можете хоть сейчас приступать к своим обязанностям.
— Тогда я не буду откладывать, — с готовностью сказал ветеринар. — Но сначала я все-таки загляну к своим питомцам.
— Не возражаю.
Ветврач покинул кабинет. И почти сразу в дверь постучали. На пороге появился капитан Малышев. В его движениях чувствовалась нервозность.
— Что-то случилось, Владислав Николаевич? — обеспокоенно спросил Шторм.
— Случилось, Алексей Николаевич, — дрожащим голосом ответил оперативник. — В морге не выдают тело Каравайцева.
— г Почему?
— Судмедэксперт, похоже, что-то заподозрил. Он сейчас здесь, ему выписали пропуск.
Вы его примите, а то на наши вопросы он не отвечает, Алексей Николаевич! Он специально к вам пришел!
Каравайцева пытали три дня и затем убили.
Родственникам сказали, будто он погиб от рук беглецов, но тело его, в отличие от тел других работников колонии, убитых зеками, нашлось только после их похорон, поскольку он был убит в другом месте и труп его, дескать, зачем-то был бандитами спрятан. Шторм считал дело улаженным, родственникам должны были выдать тело. И вот этот визит судмедэксперта…
— Зовите его сюда немедленно! — приказал полковник, и по его телу прошла нервная судорога. — Послушаем, что он скажет!..
Через минуту к нему поднялся судмедэксперт — сухопарый, среднего телосложения человек, возраст которого не превышал тридцати пяти лет. Это был старый знакомый Шторма по фамилии Столешин, и полковнику неоднократно приходилось обращаться к нему, когда нужна была помощь в установлении личности погибших заключенных. Убийства в колонии бывали порой такими изощренными, что даже опытным специалистам не всегда удавалось идентифицировать погибших.
Они обменялись рукопожатием.
— Мне уже доложили, Борис Михайлович, что вы хотите поговорить со мной тет-а-тет! — сказал начальник колонии. — Что вас ко мне привело?
— Убитый Каравайцев, — холодно ответил судмедэксперт. — Мне хотелось бы предупредить вас, Алексей Николаевич, что у ваших оперативников отношение к работе, мягко говоря, нечистоплотное.
— Как это понять?
— Когда ваш подчиненный капитан Малышев доставил в морг труп Каравайцева, он утверждал, что ваш сотрудник был убит беглецами, то есть пять дней назад, а я установил, что смерть наступила только позавчера, — резюмировал Столешин.
Шторму понадобилось огромное усилие, чтобы не отвести в сторону взгляда и внешне остаться спокойным.
— Однако этого недостаточно, чтобы не выдавать тело погибшего родственникам, — в смятении сказал он. — Вы уже составили экспертное заключение?
— Нет, но на это много времени не понадобится. Я торопился Известить вас о том, что ваши оперативники темнят, что-то скрывают, а заключение экспертизы я отошлю в прокуратуру завтра утром. Вам копию прислать? — спросил Столешин.
— Обязательно!
У полковника в голове творился хаос. Такого удара он не ожидал, но известие о том, что в прокуратуре пока ничего не знают, немного его успокоило.
— И долго еще пробудет труп Каравайцева у вас в морге? — поинтересовался он.
— Да нет, мы можем его отдать, — ответил эксперт. — Все уже установлено.
— Тогда позвоните к себе в лабораторию и распорядитесь, чтобы тело выдали родственникам, — потянулся Шторм к телефону. — Негоже так мучить близких покойного.
Пока Столешин связывался с лабораторией судмедэкспертизы, Шторм лихорадочно обдумывал дальнейший план действий. Медлить нельзя было ни секунды, и он решился на отчаянный шаг.
— Как же вы установили, что смерть наступила не пять дней назад, а всего лишь позавчера? — вкрадчиво спросил он, когда эксперт положил телефонную трубку.
— Что за вопрос, Алексей Николаевич? — удивился Столешин. — Раньше вы никогда не сомневались в том, что врач-патологоанатом может точно определить дату смерти!
— Ну а все-таки?..
— По окоченению тканей, трупным пятнам, — ответил врач. — Помимо этого, я еще смог установить, что, перед тем как его убили, над ним сильно поиздевались. Возможно, его даже пытали!
И тут Шторм решился:
— Понимаете, Борис Михайлович, к нам на днях приезжает из министерства генеральная комиссия с проверкой. Все из-за этого побега!..
Мы и так в очень затруднительном положении находимся, а тут еще вы с такой новостью о Каравайцеве… Нельзя ли его смерть присовокупить к побегу заключенных? — отчаянно говорил он. — Это только на время, пока здесь будет комиссия, а когда она уберется восвояси, мы заведем уголовное дело, как полагается!
Поймите меня правильно: у нас в связи с побегом заключенных многие лишатся своих мест, а чтобы сейчас найти работу!.. Я вас очень прошу!
— Да вы что, Алексей Николаевич! — изумленно воскликнул Столешин. — Вы думаете, что предлагаете мне сделать?! Да я сам за такие штуки лишусь работы в два счета, а у меня трое детей!.. Мало того, я еще под суд пойду! Кто их тогда кормить будет?
Шторм понял, что это для него полный провал. Он интуитивно чувствовал, что со Столешиным не удастся договориться, но все-таки сделал отчаянную попытку и засветился. Надо было что-то немедленно предпринимать, потому что в глазах врача отразилось неприкрытое подозрение.
— Вы можете посидеть здесь пару минут, пока я не вернусь? — овладев собой, спросил он.
Получив согласие эксперта, он вышел из кабинета и, отыскав Малышева, обрисовал положение, в котором они оказались.
— Надо немедленно что-то делать, — чеканил каждое слово полковник. — Если еще и прокуратура будет сюда приплетена, то нам точно не сносить головы!.. Черт, то комиссия, то прокуратура! — выругался он.
— Я ума не приложу, что можно предпринять, — признался Малышев. — Надо было сразу кончать Каравайцева, а не тянуть! Не послушал я вас.
— Ты вот что, Слава, — обратился полковник на «ты» к Малышеву, — сейчас иди в мой кабинет и постарайся заговорить Столешину зубы! О чем угодно говори, но до моего возвращения не вздумай отпускать, понял?!. Я скоро вернусь!
У Шторма мгновенно созрел план, как поступить со Столешиным, и он, не раздумывая больше ни секунды, отправился к Тонкому в питомник. Ветеринар встретил его удивленным возгласом приветствия, так как они расстались не больше получаса назад.
— Вы никак уже успели соскучиться по мне, Алексей Николаевич? — спросил он.
Но у полковника не было настроения шутить. Осмотревшись и не увидев Камила, он сразу перешел к делу. Кратко изложив ему суть разговора со Столешиным, он спросил:
— Ну как, Станислав Григорьевич, поможете? Одна надежда на вас! Если Столешин завтра отправит заключение о смерти в прокуратуру, то не только я, но и вы поедете в каталажку, хотя никакого отношения к гибели Каравайцева не имеете!
Тоцкий почувствовал в словах Шторма неприкрытый шантаж, и ему не оставалось ничего другого, как согласиться. Через несколько минут начальник колонии вернулся в свой кабинет и предложил судмедэксперту пройти с ним в «одно место», где якобы найдены следы крови и необходимо быстро провести краткий осмотр помещения. Столешин был удивлен таким предложением, но просьбу полковника выполнить не отказался, поскольку и такая работа входила в обязанности эксперта. Пройдя в питомник в сопровождении Тоцкого, офицеры показали Столешину пустую вольеру, где якобы обнаружены пятна крови. Как только судмедэксперт переступил порог клетки, металлическая дверь с громким лязгом захлопнулась за ним, и он испуганно улыбнулся.
— Что это значит, Алексей Николаевич? — стараясь подавить волнение, спросил Столешин.
— А это мой ответ вам, Борис Михайлович, на ваш отказ выполнить мою просьбу, — процедил сквозь зубы Шторм. — И теперь боюсь, что ваша жена останется вдовой, а ваших троих детей кормить будет некому!
— Чего вы добиваетесь?! Чего вы хотите от меня? Ведь это невозможно выполнить!
— Теперь мы от вас уже ничего не хотим, — усмехнулся полковник.
Они с Малышевым вошли в пустующую вольеру напротив и стали следить за действиями ветеринара, который уже привел здоровенных псов из дальних вольер. Собаки своим видом напоминали волков, только размерами были чуточку больше. В холке их рост достигал почти метра, шерсть была черной, как у немецких овчарок, но с большими светлыми проплешинами, а пасти, как успел заметить Шторм, раскрылись в неестественном для собак смеющемся оскале. Столешин уже понял, что его ждет, и с ужасом смотрел, как Тоцкий открывает дверь его вольеры. Собаки не спеша бесшумно вошли в клетку и уставились на свою жертву, ожидая команды хозяина. Судмедэксперт попятился назад, и его последние слова были: «Теперь я понял, какие это волки!» Собаки в считанные секунды разорвали его, оставив нетронутым только лицо врача. Ветеринар не хотел уродовать лицо Столешина и дал команду животным не трогать эту часть тела. Удивительно, но Тоцкий вместо словесных команд пользовался целым арсеналом посвистываний, и собаки слушались его безупречно. Во время нападения, когда у них на загривках шерсть встала дыбом, они поменяли свой цвет из черного на светло-серый. Перед глазами Шторма и Малышева не собаки, а самые настоящие волки разрывали тело судмедэксперта. Дав возможность животным отгрызть и съесть конечности, а затем распотрошить живот жертвы, ветеринар отрывистым свистом отогнал их от тела Столешина и загнал в те вольеры, откуда привел. Вид окровавленных пастей, с которых не сходил смеющийся оскал, был ужасен, и когда полуволки-полусобаки проходили мимо клетки, где находились полковник и капитан, те отпрянули назад, хотя видели, что животным их не достать, да и без команды, как они поняли, звери не бросаются. И все-таки страх они испытали жуткий. С не меньшим страхом они смотрели на Тоцкого, для которого, похоже, такое зрелище было не в диковинку. Для врача-ветеринара действительно оно было самым обычным делом, так как своих животных он натаскивал на специально изготовленных человеческих чучелах, конечности и внутренности которых он заполнял кровью, приобретенной у жителей поселка, забивающих скот и заготавливающих мясо на зиму. Помимо этого, иногда Камил, надевая защитную амуницию, выполнял роль живой приманки. Кровь, немного разведенная водой, тоже использовалась в этом случае.
— Теперь вы стали свидетелями очень редкого зрелища, — сказал полковник Малышеву, когда животные исчезли. — Надеюсь, вы понимаете, что подобная тайна не может быть разглашена?
Но капитан был настолько ошарашен, что не смог членораздельно ответить и только тряс головой, давая понять, что второй раз повторять ему не надо.
— Вот и прекрасно! Значит, вам, Владислав Николаевич, я надеюсь, можно доверять и в дальнейшем.
Выйдя из вольеры, Шторм обратился к Тоцкому:
— Вы, Станислав Григорьевич, надеюсь, справитесь здесь без меня, а когда вернется ваш помощник, выкинете труп куда-нибудь на дорогу. Вы лучше меня знаете, как это сделать! — бросил он на прощание, волоча за собой Малышева из питомника.
Глава 4
Полковник удрученно кивнул головой.
Возвращаясь домой, Шторм тщательно обдумывал идею Тоцкого о фальшивых картах прииска и пришел к выводу, что ему все равно придется использовать свое служебное положение для того, чтобы эти карты выглядели более правдоподобными, так как не исключено, что перед нападением на разработки бандиты смогут с чьей-то помощью перепроверить данную информацию. Светиться ему не хотелось, но другого выхода у него не было, и на следующее утро он встретился со сменным начальником караула лейтенантом Скорниным. Он сам приехал на служебной машине к караульному помещению, пристроенному прямо к проходной шахты. Лейтенант Скорнин, пухлый, невысокого роста офицер с постоянно моргающими глазками, встретил полковника с подобающим вниманием. После короткого обмена любезностями он пригласил Шторма на чай и поинтересовался, что привело его к ним на прииск.
— Работа, — многозначительно ответил начальник колонии, — такая же работа, как и ваша, Игорь Сергеевич. Только вы непосредственно охраняете объект, а мы помимо охраны заключенных еще и проводим внутреннюю работу по предупреждению возможных преступлений в будущем.
— Вы так красиво изложили свою мысль, Алексей Николаевич, что я не успел в ней разобраться, — признался Скорнин. — Что это значит?
Глядя в растерянные моргающие глаза лейтенанта, Шторм непроизвольно усмехнулся.
— Это значит, товарищ лейтенант, что к нам поступила оперативная информация о возможном нападении бандитов на хранилища шахты, — медленно подбирая слова, сказал полковник. — Правда, информация эта еще никак не подтверждена, поэтому я не стал встречаться с командиром вашей части, а пока решил предупредить только вас, чтобы вы на всякий случай были готовы. И вообще, как я смотрю, объект охраняется из рук вон плохо! Сколько человек задействовано на охране прииска?
— Взвод — двадцать человек, — ответил начальник караула.
— И таким количеством его можно уберечь от нападения?!
— Можно!.. Да и двадцати человек для этого слишком много, Алексей Николаевич!
У Шторма на лице отразилось удивление.
— Почему?
— Потому что объект может обойтись и без солдат, — улыбнулся ничего не подозревающий лейтенант. — Здесь все очень хорошо предусмотрено системой блокировки и сигнализации шахт и хранилищ.
— Вот как?!
— Да. Из двенадцати хранилищ на территории прииска каждый день заполняется сырцом только один склад, а остальные пустуют, чтобы никто не знал, где он находится.
— Что? Совсем никто не знает?.. И рабочие? — удивился Шторм.
— Никто, кроме оператора конвейерной линии и старшего офицера вневедомственной охраны, который ежедневно проводит контроль за хранилищами.
— А рабочие?
— А рабочие, Алексей Николаевич, только следят за работой буровых машин в забое и ничего больше не знают, — продолжал улыбаться Скорнин. — Отмытый от грунта сырец поступает на конвейер, а оператор с конвейера направляет линию в один из складов хранилища.
Там он хранится, пока за ним не придет специальная машина для транспортировки дальше, так сказать, по назначению.
— Понятно. Ну а почему же все-таки солдаты не нужны? — вкрадчиво спросил полковник. — Насколько я знаю по профилю своей работы, есть такие специалисты в области электроники, что любую сигнализацию могут отключить.
— Бесполезно! — рассмеялся Скорнин. — Все бесполезно, Алексей Николаевич: сигнализационное блокирование хранилищ сделано так, что работает только от закодированного дистанционного управления, а само устройство шифровального кода находится в шахте на глубине полторы тысячи метров. Вы представляете себе: чтобы отключить сигнализацию, надо сначала открыть кодовые замки шахты, спуститься в нее на глубину полтора километра и лишь затем отключить ее. А где она находится, на какой глубине, известно только двум-трем человекам на шахте, и если ее отключать, не раскодировав, то дверь шахты заблокируется сама собой, и ни один из грабителей не сможет выйти из-под земли на поверхность! Но даже если и это получится, — вдохновенно продолжал лейтенант, — то у хранилищ предусмотрена вторая кодовая сигнализация! Ну сами посудите, Алексей Николаевич, из двенадцати хранилищ сырец находится только в одном, но сигнализация включена у всех. Чтобы бандитам найти алмазы, им понадобится вскрыть хотя бы несколько хранилищ, а времени для этого нужно много — как раз столько, чтобы сюда съехались и наши подразделения, и подразделения милиции! — закончил он.
— Да, и в самом деле все предусмотрено! — согласился Шторм. — Теперь и впрямь непонятно, для чего вас тут держат?
— Карманы рабочим выворачивать, — с усмешкой ответил Скорнин.
— А разве они не проходят рентгеновскую проверку?
— Проходят, а как же!.. Это я пошутил! А если серьезно, то нас держат здесь для того, чтобы охранять погрузку сырца в бронированную спецмашину. Это единственный момент, когда алмазы появляются на поверхности земли открытым грузом.
— И долго длится погрузка? — машинально спросил полковник.
— Да какое там! — махнул рукой лейтенант. — Вы думаете, там много сырца? Меньше минуты!.. Солдаты берут из хранилища стальной ящик и грузят его в машину, вот и все!
— Ну вот, а вы говорите, что совсем здесь не нужны, — значительно сказал Шторм. — Раз уж вас тут поставили, значит, в этом есть необходимость. И все-таки, Игорь Сергеевич, несмотря на то что вы так уверены в надежности хранилищ, я считаю своим долгом еще раз предупредить вас о бдительности! Мало ли что! — наставительно закончил он.
— Я вас понял, Алексей Николаевич, и приму ваши слова к сведению! Мы будем внимательны!..
Распрощавшись с начальником караула, Шторм отправился в колонию. По дороге у него не выходило из головы то, о чем рассказал ему Скорнин. «Да, при таком раскладе хоть настоящий план подай Ловчему, у них все равно ничего не получится, — думал он, теребя на коленях перчатку. — Разве что во время погрузки солдатами алмазов в спецмашину. Пожалуй, это единственная возможность».
Шторм теперь уже думал не о составлении липовых карт, а о том, как при помощи бандитов завладеть алмазами. Идея на этот счет, ему казалось, имеется отличная, и поможет превратить ее в реальность Тоцкий.
* * *
Вернувшись на работу, начальник колонии был приятно удивлен, увидев возле своего кабинета поджидавшего его ветеринара.
— Вы же собирались выписаться через пару дней, Станислав Григорьевич! — приветствовал он посетителя. — Неужели так быстро надоела больничная палата?
— Надоела, — отмахнулся ветеринар, — все равно никакого проку нет. Ни бинтов у них, ни лекарств! Я у себя на работе быстрее вылечу свои раны.
— Ну и правильно, — сказал Шторм, открывая дверь кабинета. Он видел, что Тоцкий чем-то взволнован, и поэтому, зайдя в кабинет и закрыв за собой дверь на замок, спросил:
— Что-то случилось, Станислав Григорьевич?
— Случилось, — кивнул головой ветврач. — В больнице я случайно разговорился с одним мужиком, и он оказался рабочим с Копиных Чар. Он мне рассказал такое, что туда соваться равносильно самоубийству!
— Я уже знаю, что там предусмотрено охраной, — чему-то улыбаясь, сказал полковник, — и как раз хотел поговорить с вами на эту тему.
Тоцкий взглянул с любопытством.
— Рабочий сказал вам о кодовой сигнализации? — задал полковник вступительный вопрос.
— Он рассказал обо всем поверхностно, так как подробностей не знает, — ответил ветеринар. — Но этого хватило, чтобы я понял: завладеть алмазами прииска невозможно.
— Возможно, Станислав Григорьевич! И Ловчий сделает это для нас!
— Простите, Алексей Николаевич, но я не понял, — тихо выдавил из себя Тоцкий. — Что это значит?
— Это значит, Станислав Григорьевич, что я сейчас побывал в Копиных Чарах, узнал о системе охраны алмазов и обнаружил там существенный изъян.
— Какой изъян?
— Там всего несколько солдат переносят в машину стальной ящик с алмазами!.. Жаль, что я не уточнил время, когда приходит машина, но это нетрудно будет узнать. Так вот, Станислав Григорьевич, — понизил голос полковник, — если вы согласитесь помочь, то одна партия алмазов будет наша.
— Каким образом?
— Вы готовы помочь?
У Тоцкого округлились глаза.
— То Ловчему с Золотым требовалась помощь, теперь вам. Ладно бы по колонии карантин объявить, но связываться с прииском… — отрешенно покачал он головой. — Да и как я, интересно, могу вам помочь?
— Вашими собаками-оборотнями!
Лицо ветеринара приняло каменное выражение.
— Как вы догадались?
— Я давно догадался, — твердо ответил начальник колонии, — и вы знали об этом. Разговор намеками у нас уже состоялся, когда вы подарили мне щенка, Станислав Григорьевич!
Только тогда вы заговаривали мне зубы!..
— Хорошо, — сдался Тоцкий. — И чем они вам могут быть полезны?
Полковник глубоко вздохнул, прежде чем изложить свои мысли.
— В общем, нам с вами ничего особенного делать не придется, — заговорил он. — за нас все сделают Ловчий, Золотой и их банда! На этот раз не мы на них, а они на нас будут работать. Идея моя проста: они крадут алмазы с приисков, а мы забираем их у бандитов с помощью ваших собак! Это нужно для того, чтобы отвести от нас подозрение…
— Это понятно, можете не продолжать, — пробубнил Тоцкий. — А как все-таки это будет выглядеть в деталях?.. Да!.. Не забудьте, Алексей Николаевич, прежде чем заняться собаками, надо убрать моего помощника, иначе он может обо всем догадаться, и тогда…
— Что-нибудь придумаем, — небрежно бросил Шторм, перебив ветеринара. — А в деталях это будет выглядеть приблизительно так: бандитов придется переодеть в солдатскую форму, чтобы они приехали на прииск вместо ожидаемого наряда и там помогли с погрузкой алмазов в спецмашину… Разумеется, они перебьют охрану машины, а сами привезут нам стальной ящик с алмазами!..
— Что-то уж очень просто все получается!
— Просто потому, что детали надо еще дорабатывать, а я вам уже сказал, что с Копиных Чар я приехал только что, — раздраженно сказал полковник. — Прежде чем обрисовывать в деталях, как все будет выглядеть, надо сначала узнать, какая машина придет на прииск, в какое время и по каким дням она приходит, сколько в ней человек охраны и многое другое!.. Я же обрисовал вам только общую картину, и не задавайте больше глупых вопросов, Станислав Григорьевич!.. Когда бандиты принесут нам камни, я уверен, вы по-другому станете глядеть на мир — более радостно!
— Хорошо бы, а то за все наши дела наденут на нас железные браслеты. Ведь рано или поздно все может раскрыться, Алексей Николаевич.
— Да, может быть и такой исход, — согласился Шторм. — Но, я думаю, нам бандиты предварительно сделают паспорта, чтобы в нужный момент мы могли ретироваться!
— А как же семья?
— А семью придется оставить, Станислав Григорьевич, — развел руками полковник. — Она никуда не денется, а с такими деньгами…
Когда все затихнет, вы сможете свою семью вывезти куда угодно, хоть на острова Фиджи," где царит вечный рай! Успокойтесь, все будет хорошо! Поверьте, я не Ловчий и не Золотой и не обману вас: свою долю вы получите!
— А как вы собираетесь выбить паспорта у Ловчего?
— Я же сказал, что теперь не мы на них, а они на нас работать будут, — жестко повторил полковник. — Подготовкой дела и разработкой деталей я займусь лично — это поможет нам, во-первых, вычислить, где обитают бандиты, а во-вторых, так нам легче будет их убрать! Но предварительно я втолкую им, что побег Золотого с ворами на грани раскрытия, а я, да и вы тоже "сможем принести им еще немалую пользу.
— Они и сами это хорошо знают, — вставил Тоцкий.
— Тем лучше! Это облегчит разговор с ними.
Я поставлю условие: они нам паспорта, а мы им разработку плана, как завладеть партией алмазов!.. Смею заверить вас, Станислав Григорьевич, — уверенно произнес Шторм, — если они решатся на такой шаг, то наше условие для них — сущий пустяк!
— Так-то оно так, — согласился ветеринар. — Ладно, поживем — увидим, — махнул он рукой. — Что с карантином? Не передумали?
— Сегодня соберу актив и выдвину предложение, — ответил полковник. — Офицеры должны поддержать его. Думаю, они не хотят, чтобы сюда приехала комиссия из министерства, так что можете хоть сейчас приступать к своим обязанностям.
— Тогда я не буду откладывать, — с готовностью сказал ветеринар. — Но сначала я все-таки загляну к своим питомцам.
— Не возражаю.
Ветврач покинул кабинет. И почти сразу в дверь постучали. На пороге появился капитан Малышев. В его движениях чувствовалась нервозность.
— Что-то случилось, Владислав Николаевич? — обеспокоенно спросил Шторм.
— Случилось, Алексей Николаевич, — дрожащим голосом ответил оперативник. — В морге не выдают тело Каравайцева.
— г Почему?
— Судмедэксперт, похоже, что-то заподозрил. Он сейчас здесь, ему выписали пропуск.
Вы его примите, а то на наши вопросы он не отвечает, Алексей Николаевич! Он специально к вам пришел!
Каравайцева пытали три дня и затем убили.
Родственникам сказали, будто он погиб от рук беглецов, но тело его, в отличие от тел других работников колонии, убитых зеками, нашлось только после их похорон, поскольку он был убит в другом месте и труп его, дескать, зачем-то был бандитами спрятан. Шторм считал дело улаженным, родственникам должны были выдать тело. И вот этот визит судмедэксперта…
— Зовите его сюда немедленно! — приказал полковник, и по его телу прошла нервная судорога. — Послушаем, что он скажет!..
Через минуту к нему поднялся судмедэксперт — сухопарый, среднего телосложения человек, возраст которого не превышал тридцати пяти лет. Это был старый знакомый Шторма по фамилии Столешин, и полковнику неоднократно приходилось обращаться к нему, когда нужна была помощь в установлении личности погибших заключенных. Убийства в колонии бывали порой такими изощренными, что даже опытным специалистам не всегда удавалось идентифицировать погибших.
Они обменялись рукопожатием.
— Мне уже доложили, Борис Михайлович, что вы хотите поговорить со мной тет-а-тет! — сказал начальник колонии. — Что вас ко мне привело?
— Убитый Каравайцев, — холодно ответил судмедэксперт. — Мне хотелось бы предупредить вас, Алексей Николаевич, что у ваших оперативников отношение к работе, мягко говоря, нечистоплотное.
— Как это понять?
— Когда ваш подчиненный капитан Малышев доставил в морг труп Каравайцева, он утверждал, что ваш сотрудник был убит беглецами, то есть пять дней назад, а я установил, что смерть наступила только позавчера, — резюмировал Столешин.
Шторму понадобилось огромное усилие, чтобы не отвести в сторону взгляда и внешне остаться спокойным.
— Однако этого недостаточно, чтобы не выдавать тело погибшего родственникам, — в смятении сказал он. — Вы уже составили экспертное заключение?
— Нет, но на это много времени не понадобится. Я торопился Известить вас о том, что ваши оперативники темнят, что-то скрывают, а заключение экспертизы я отошлю в прокуратуру завтра утром. Вам копию прислать? — спросил Столешин.
— Обязательно!
У полковника в голове творился хаос. Такого удара он не ожидал, но известие о том, что в прокуратуре пока ничего не знают, немного его успокоило.
— И долго еще пробудет труп Каравайцева у вас в морге? — поинтересовался он.
— Да нет, мы можем его отдать, — ответил эксперт. — Все уже установлено.
— Тогда позвоните к себе в лабораторию и распорядитесь, чтобы тело выдали родственникам, — потянулся Шторм к телефону. — Негоже так мучить близких покойного.
Пока Столешин связывался с лабораторией судмедэкспертизы, Шторм лихорадочно обдумывал дальнейший план действий. Медлить нельзя было ни секунды, и он решился на отчаянный шаг.
— Как же вы установили, что смерть наступила не пять дней назад, а всего лишь позавчера? — вкрадчиво спросил он, когда эксперт положил телефонную трубку.
— Что за вопрос, Алексей Николаевич? — удивился Столешин. — Раньше вы никогда не сомневались в том, что врач-патологоанатом может точно определить дату смерти!
— Ну а все-таки?..
— По окоченению тканей, трупным пятнам, — ответил врач. — Помимо этого, я еще смог установить, что, перед тем как его убили, над ним сильно поиздевались. Возможно, его даже пытали!
И тут Шторм решился:
— Понимаете, Борис Михайлович, к нам на днях приезжает из министерства генеральная комиссия с проверкой. Все из-за этого побега!..
Мы и так в очень затруднительном положении находимся, а тут еще вы с такой новостью о Каравайцеве… Нельзя ли его смерть присовокупить к побегу заключенных? — отчаянно говорил он. — Это только на время, пока здесь будет комиссия, а когда она уберется восвояси, мы заведем уголовное дело, как полагается!
Поймите меня правильно: у нас в связи с побегом заключенных многие лишатся своих мест, а чтобы сейчас найти работу!.. Я вас очень прошу!
— Да вы что, Алексей Николаевич! — изумленно воскликнул Столешин. — Вы думаете, что предлагаете мне сделать?! Да я сам за такие штуки лишусь работы в два счета, а у меня трое детей!.. Мало того, я еще под суд пойду! Кто их тогда кормить будет?
Шторм понял, что это для него полный провал. Он интуитивно чувствовал, что со Столешиным не удастся договориться, но все-таки сделал отчаянную попытку и засветился. Надо было что-то немедленно предпринимать, потому что в глазах врача отразилось неприкрытое подозрение.
— Вы можете посидеть здесь пару минут, пока я не вернусь? — овладев собой, спросил он.
Получив согласие эксперта, он вышел из кабинета и, отыскав Малышева, обрисовал положение, в котором они оказались.
— Надо немедленно что-то делать, — чеканил каждое слово полковник. — Если еще и прокуратура будет сюда приплетена, то нам точно не сносить головы!.. Черт, то комиссия, то прокуратура! — выругался он.
— Я ума не приложу, что можно предпринять, — признался Малышев. — Надо было сразу кончать Каравайцева, а не тянуть! Не послушал я вас.
— Ты вот что, Слава, — обратился полковник на «ты» к Малышеву, — сейчас иди в мой кабинет и постарайся заговорить Столешину зубы! О чем угодно говори, но до моего возвращения не вздумай отпускать, понял?!. Я скоро вернусь!
У Шторма мгновенно созрел план, как поступить со Столешиным, и он, не раздумывая больше ни секунды, отправился к Тонкому в питомник. Ветеринар встретил его удивленным возгласом приветствия, так как они расстались не больше получаса назад.
— Вы никак уже успели соскучиться по мне, Алексей Николаевич? — спросил он.
Но у полковника не было настроения шутить. Осмотревшись и не увидев Камила, он сразу перешел к делу. Кратко изложив ему суть разговора со Столешиным, он спросил:
— Ну как, Станислав Григорьевич, поможете? Одна надежда на вас! Если Столешин завтра отправит заключение о смерти в прокуратуру, то не только я, но и вы поедете в каталажку, хотя никакого отношения к гибели Каравайцева не имеете!
Тоцкий почувствовал в словах Шторма неприкрытый шантаж, и ему не оставалось ничего другого, как согласиться. Через несколько минут начальник колонии вернулся в свой кабинет и предложил судмедэксперту пройти с ним в «одно место», где якобы найдены следы крови и необходимо быстро провести краткий осмотр помещения. Столешин был удивлен таким предложением, но просьбу полковника выполнить не отказался, поскольку и такая работа входила в обязанности эксперта. Пройдя в питомник в сопровождении Тоцкого, офицеры показали Столешину пустую вольеру, где якобы обнаружены пятна крови. Как только судмедэксперт переступил порог клетки, металлическая дверь с громким лязгом захлопнулась за ним, и он испуганно улыбнулся.
— Что это значит, Алексей Николаевич? — стараясь подавить волнение, спросил Столешин.
— А это мой ответ вам, Борис Михайлович, на ваш отказ выполнить мою просьбу, — процедил сквозь зубы Шторм. — И теперь боюсь, что ваша жена останется вдовой, а ваших троих детей кормить будет некому!
— Чего вы добиваетесь?! Чего вы хотите от меня? Ведь это невозможно выполнить!
— Теперь мы от вас уже ничего не хотим, — усмехнулся полковник.
Они с Малышевым вошли в пустующую вольеру напротив и стали следить за действиями ветеринара, который уже привел здоровенных псов из дальних вольер. Собаки своим видом напоминали волков, только размерами были чуточку больше. В холке их рост достигал почти метра, шерсть была черной, как у немецких овчарок, но с большими светлыми проплешинами, а пасти, как успел заметить Шторм, раскрылись в неестественном для собак смеющемся оскале. Столешин уже понял, что его ждет, и с ужасом смотрел, как Тоцкий открывает дверь его вольеры. Собаки не спеша бесшумно вошли в клетку и уставились на свою жертву, ожидая команды хозяина. Судмедэксперт попятился назад, и его последние слова были: «Теперь я понял, какие это волки!» Собаки в считанные секунды разорвали его, оставив нетронутым только лицо врача. Ветеринар не хотел уродовать лицо Столешина и дал команду животным не трогать эту часть тела. Удивительно, но Тоцкий вместо словесных команд пользовался целым арсеналом посвистываний, и собаки слушались его безупречно. Во время нападения, когда у них на загривках шерсть встала дыбом, они поменяли свой цвет из черного на светло-серый. Перед глазами Шторма и Малышева не собаки, а самые настоящие волки разрывали тело судмедэксперта. Дав возможность животным отгрызть и съесть конечности, а затем распотрошить живот жертвы, ветеринар отрывистым свистом отогнал их от тела Столешина и загнал в те вольеры, откуда привел. Вид окровавленных пастей, с которых не сходил смеющийся оскал, был ужасен, и когда полуволки-полусобаки проходили мимо клетки, где находились полковник и капитан, те отпрянули назад, хотя видели, что животным их не достать, да и без команды, как они поняли, звери не бросаются. И все-таки страх они испытали жуткий. С не меньшим страхом они смотрели на Тоцкого, для которого, похоже, такое зрелище было не в диковинку. Для врача-ветеринара действительно оно было самым обычным делом, так как своих животных он натаскивал на специально изготовленных человеческих чучелах, конечности и внутренности которых он заполнял кровью, приобретенной у жителей поселка, забивающих скот и заготавливающих мясо на зиму. Помимо этого, иногда Камил, надевая защитную амуницию, выполнял роль живой приманки. Кровь, немного разведенная водой, тоже использовалась в этом случае.
— Теперь вы стали свидетелями очень редкого зрелища, — сказал полковник Малышеву, когда животные исчезли. — Надеюсь, вы понимаете, что подобная тайна не может быть разглашена?
Но капитан был настолько ошарашен, что не смог членораздельно ответить и только тряс головой, давая понять, что второй раз повторять ему не надо.
— Вот и прекрасно! Значит, вам, Владислав Николаевич, я надеюсь, можно доверять и в дальнейшем.
Выйдя из вольеры, Шторм обратился к Тоцкому:
— Вы, Станислав Григорьевич, надеюсь, справитесь здесь без меня, а когда вернется ваш помощник, выкинете труп куда-нибудь на дорогу. Вы лучше меня знаете, как это сделать! — бросил он на прощание, волоча за собой Малышева из питомника.
Глава 4
Ловчий возвращался домой довольный. Ему сравнительно легко удалось установить, что собой представляет Светлый, и теперь он думал над тем, как использовать его с большей эффективностью. Своим телохранителям вор приказал держать рот на замке, чтобы никто, кроме них, не знал, кем является Светлый.
— Рано или поздно наши бродяги узнают, кто он такой, — сокрушался Ловчий. — Не дай бог, если это произойдет до того, как Шторм принесет карты Копиных Чар.
— Боишься, что тебе нечего будет дать вместо этих карт? — усмехнулся Камил.
— Не то что боюсь… Ну посуди сам, Камил, Шторм нам еще сто раз может пригодиться!
— А у меня на этот счет голова не болит! — весело сказал Камил. Он прихватил с собой бутылку водки и всю дорогу в поселок Горское и обратно подогревал себя небольшими дозами алкоголя. — Подумаешь, Шторм!.. Он тебе отдаст карты, а ты скажешь, что парень будет у него завтра, а завтра, естественно, не настанет!.. Все равно он у нас вот здесь! — потряс он портативным магнитофоном, который достал из кармашка чехла переднего сиденья. — Пока он этого не знает, но мы всегда ему можем напомнить, Ловчий! Не пойму, что ты переживаешь?
— Не знаю, чего вы спорите? — вмешался в их разговор один из телохранителей Ловчего. — Возьмите и приобщите его к делу.
— Как приобщить? — спросил полупьяный Камил. — Кого?
— Да этого вашего Светлого!
— Не понял.
— А что тут непонятного? Ловчий, у тебя ведь столько должников — прикажи, чтобы Светлый убрал кого-нибудь из них, и он назад уже сам не вернется, а у нас останется! Лишняя торпеда тебе не помешает!..
— Точно! — выдохнул Ловчий. — А я мозги себе парю, что с ним делать!
— В любом случае Светлый может пригодиться, — продолжал развивать свои мысли телохранитель Ловчего. — Его можно даже назад отдать Шторму после этого, но предварительно заснять на кинокамеру, как он убивает, и чтобы он это видел!.. И пусть он нам информацию поставляет о Шторме…
— Рано или поздно наши бродяги узнают, кто он такой, — сокрушался Ловчий. — Не дай бог, если это произойдет до того, как Шторм принесет карты Копиных Чар.
— Боишься, что тебе нечего будет дать вместо этих карт? — усмехнулся Камил.
— Не то что боюсь… Ну посуди сам, Камил, Шторм нам еще сто раз может пригодиться!
— А у меня на этот счет голова не болит! — весело сказал Камил. Он прихватил с собой бутылку водки и всю дорогу в поселок Горское и обратно подогревал себя небольшими дозами алкоголя. — Подумаешь, Шторм!.. Он тебе отдаст карты, а ты скажешь, что парень будет у него завтра, а завтра, естественно, не настанет!.. Все равно он у нас вот здесь! — потряс он портативным магнитофоном, который достал из кармашка чехла переднего сиденья. — Пока он этого не знает, но мы всегда ему можем напомнить, Ловчий! Не пойму, что ты переживаешь?
— Не знаю, чего вы спорите? — вмешался в их разговор один из телохранителей Ловчего. — Возьмите и приобщите его к делу.
— Как приобщить? — спросил полупьяный Камил. — Кого?
— Да этого вашего Светлого!
— Не понял.
— А что тут непонятного? Ловчий, у тебя ведь столько должников — прикажи, чтобы Светлый убрал кого-нибудь из них, и он назад уже сам не вернется, а у нас останется! Лишняя торпеда тебе не помешает!..
— Точно! — выдохнул Ловчий. — А я мозги себе парю, что с ним делать!
— В любом случае Светлый может пригодиться, — продолжал развивать свои мысли телохранитель Ловчего. — Его можно даже назад отдать Шторму после этого, но предварительно заснять на кинокамеру, как он убивает, и чтобы он это видел!.. И пусть он нам информацию поставляет о Шторме…