Сначала интерес к себе Василия Джон воспринимал как гомосексуальный, потом понял, что маленький желтый Василий испытывает нечто вроде благоговейного трепета перед огромным черным Джоном. Василий работал менеджером в небольшом китайском ресторане и каким-то образом уговорил хозяина, своего родственника, взять Джона на работу.
Готовить новоиспеченный повар не умел совершенно, и Василию пришлось изрядно попотеть, прежде чем Джон научился отличать сельдерей от петрушки. Джон старался изо всех сил, потому что ни натурщиком, ни мужчиной по вызову ему быть не хотелось, а возвращаться в далекое нищее селение под жарким африканским солнцем, откуда выбрался с таким трудом, не хотелось и подавно.
Наконец, Василий счел, что Джон вполне может приступать к работе, хотя бы помощником повара. Джон страшно волновался, потел и старался ничего не упустить. Среди маленьких китайских поваров он выглядел черным Голиафом, и более несуразного зрелища трудно было вообразить. Хозяин это понимал, но в свою очередь не мог отказать своему единственному племяннику Василию, посему всячески старался, чтобы посетители не видели этого повара. Как на зло, Джон так и норовил вылезти к публике.
Ресторан предоставлял своим клиентам такую услугу, как доставка заказов на дом и хозяин решил задействовать часть рабочего дня Джона иначе и стал отправлять его по адресам, дабы он пореже мелькал в ресторане. Джону было все равно - торчать на кухне или ездить с коробками, главное, чтобы платили. На небольшой "ГАЗели" с надписью: "Горячая китайская еда", Джон развозил заказы по адресам и неизменно натыкался на кривые улыбки и недоуменные лица заказчиков. Постепенно это стало очень сильно раздражать чернокожего гиганта.
Однажды он привез заказ коротко стриженному недорослю, который, увидев Джона разоржался и спросил: "А ты чё, китаец, что ли?" Подружка недоросля хохотала в два раза громче, Джон не выдержал, нахамил клиенту, надел коробку с заказом ему на голову и уехал. Остановившись у первого попавшегося бара, Джон напился, и стал проклинать себя за несдержанность, понимая, что наверняка потерял работу и сильно подвел Василия.
Пожалуй, впервые в жизни нагрузившись до бесконтрольного состояния, Джон сел за руль "ГАЗели" и почти сразу же врезался в частное такси с тремя пассажирами.
Протрезвел он уже в больнице. К счастью водитель такси и пассажиры остались живы и даже не пострадали. До суда дело решили не доводить в том случае, если Джон оплатит ремонт машины, и каждому выплатит компенсацию за моральный ущерб. Джон лежал на больничной койке, рассматривал потолок и мечтал умереть, но врачи его настырно спасали. Когда жизнь и здоровье были уже вне опасности, к Джону пришел странный посетитель ужасной наружности. Джону было так гадко на душе, что внешний вид посетителя не произвел на него особого впечатления, он был уверен, что пришли требовать деньги и воззарился на урода с черной тоской во взгляде. Придерживая наброшенный на плечи белый халат, посетитель присел на край стула рядом с кроватью Джона, и сказал приятным тихим голосом:
- Как вы себя чувствуете?
Джон ответил честно, как на духу.
- Я могу вам помочь, - улыбнулся посетитель, показывая широкие зубы, в некотором роде.
Эпизод 14
Петр Павлович Зиновьев.
Петр Павлович всю жизнь проработал машинистом электропоезов московского метрополитена. Работу свою не то чтобы любил безумно, скорее привык, да так привык, что и не представлял себе другого занятия. Семьянином был примерным, носил усы и с теплотой думал о предстоящей через пару лет пенсии. Старшая дочь прилежно училась на экономиста, сын заканчивал школу, жена - дородная, уютная крашеная блондинка, проработавшая честным бухгалтером двадцать лет, отменно пекла пироги и готовила курицу с картошкой. Кошка Маруська исправно приносила котят, и не портила мебель, цветы на подоконниках не вяли и расцветали регулярно, а окна в доме обязательно мыли два раза в год.
После смены Петр Павлович ехал на вахтенном автобусе домой, поднимался на третий этаж, открывал дверь и тихо, чтобы не перебудить всю семью, разувался и шел на кухню. Там, на столе, под светом настольной лампы всегда находился укутанный полотенцем горячий ужин. Петр Павлович ужинал, выкуривал в форточку одну или две "Явы" и отправлялся спать под теплый бок уютной супруги. Петр Павлович закрывал глаза и проваливался в свой постоянный, непрекращающийся кошмар...
Петру было двадцать три года, когда под его поезд бросился первый человек. Этот мужчина в костюме, распахнутом пальто, с дипломатом в руке стоял на самом краю платформы, а потом вдруг взял и шагнул вперед. Петр сначала ничего не понял, услышал только глухой удар и машинально резко затормозил. В вагонах попадали пассажиры, а на платформе люди начали что-то кричать. Как Петр вышел из кабины, он помнил весьма смутно, перед его глазами все расплывалось. Впереди, на вагоне была кровь, на рельсах кровь, валялся раскрытый дипломат, а рядом рука. Мужская рука, отрезанная по локоть, конвульсивно подергивалась. Петра долго рвало, кто-то протягивал ему початую бутылку водки, кто-то пытался бить по щекам, чтобы привести в чувство...
Придти в чувство он так и не смог. Никогда больше. Почему в голову его не посетила мысль просто уволиться с работы, Петр не знал. Не пришла и все.
Долгое время он находился в постоянном нервном напряжении, а в ушах все время стоял звук глухого удара. Когда поезд выезжал из тоннеля и приближался к платформе, перед глазами Петра все темнело, а по вискам начинал струиться пот. Мысленно он умолял пассажиров не делать страшных, непоправимых вещей в метро, даже желал всем, всем до единого здоровья, счастья и благополучия, мечтал, чтобы никому не хотелось покончить с собой на рельсах.
Прошло месяца полтора, все было в порядке, и напряжение постепенно отпустило Петра. Ему стало казаться, будто его мысленные просьбы были услышаны пассажирами. Именно пассажирами, потому что в Бога Петр не верил.
Второй человек попал под поезд случайно. Это был студент, выпивший после сдачи сессии. Вместе с однокурсниками он стоял почти у самого края платформы. Дурачился, оступился и упал. Поезд был метрах в трех, пьяный студент не сразу сообразил, что случилось. Люди на платформе опять кричали и протягивали руки. Петр не успел затормозить.
После этого он больше не мог ездить в метрополитене, как пассажир, он пользовался только наземным транспортом. Семья не знала, что твориться в душе Петра Зиновьева, он не рассказывал домочадцам про эти трагедии.
За долгие годы работы в метро, таких случаев в практике Петра Павловича было девятнадцать. Он чувствовал, что однажды не выдержит и сломается...
И это произошло. Причем "слом" Петра Павловича странным образом совпал со знакомством машиниста с высоким уродливым мужчиной в мокром от дождя плаще.
Эпизод 15
Бизнесмен Георгий Бабубыкин.
Свою карьеру бизнесмена Георгий Семенович Бабубыкин начинал в составе люберецкой группировки в восемьдесят третьем году и имел прозвище "Озон". Несмотря на бычью наружность, Георгий обладал хорошими мозгами и трезвым рассудком. Насмотревшись на то, как заканчивают свою "творческую деятельность" большинство его соратников, Озон всерьез призадумался о своей судьбе.
Пару дней он просто сидел дома, смотрел в окно и почесывал бритый затылок. Перед задумчивыми серыми глазами Озона проплывали четкие и не совсем приятные картинки из жизни окружающей среды, и Озон окончательно утвердился в мысли - идти надо в легальный бизнес, иначе судьба не сложится, жизнь долго не продлится.
Через пару недель Озон бесследно исчез с лица земли и из Люберец и на свет возник Жора Бабубыкин. Связей у бывшего Озона было достаточно, а вот у Жоры не так много. Но Жоре очень уж сильно хотелось много денег, причем честным... ну, относительно честным путем, потому что в реальную возможность получать большой стабильный доход в России и при этом не преступать законов, Георгий не верил и не поверил бы никогда. "Копни любого, - поговаривал он, - любого богатея с честными глазами и наружу вылезет, с чего он начинал".
Планов и идей у него было предостаточно, упорства и упрямства ещё больше. Взяв в компаньоны старого, ещё школьного приятеля Стаса Лопухина, за три года Георгий сколотил фирму, под названием "Крыша". Специализировалась фирма на строительстве частных коттеджей под ключ. Как Георгий сумел прозреть повальный бум, прямо-таки манию нуворишей возводить кирпичных монстров на подмосковных пустырях, известно только Георгию. Его фирме сопутствовала несомненная удача, заказы сыпались, как из рога изобилия, "Крыша" расширялась, создавала филиалы, нанимала хороших дизайнеров и архитекторов, хотя продолжала использовать дешевую рабочую силу приезжих, в основном из Молдавии и Украины.
Параллельно со строительством уродов по проектам богатых, полностью лишенных вкуса и чувства меры, заказчиков, "Крыша" занималась ещё и деревянными коттеджами, созданными талантливыми архитекторами. Такие сказочно красивые, полностью отделанные дома, стоили под час гораздо дороже кирпичных неуклюжин с окнами-бойницами.
Недюжинный талант Георгия и верные помощники держали фирму на плаву, проводя через такие рифы и мели, на которых гибло множество с виду непотопляемых "титаников".
Почувствовав, что добился в этой жизни всего, чего хотел, Георгий решил немного расслабиться. Два месяца он "гудел" почти по всем элитным ресторанам Москвы, а когда протрезвел, выяснил, что каким-то образом умудрился жениться на собственной секретарше. Георгий Семенович был так поражен, что зарекся пить раз и навсегда. Секретарша отвечала всем мировым стандартам красоты, была умна и моложе Георгия Бабубыкина на десять лет, посему владелец "Крыши" решил с разводом не спешить.
Счастье Георгия Семеновича длилось ещё год, за это время он совершенно потерял голову от любви к своей супруге Аллочке.
Золотые замки рухнули в тот момент, когда компаньон и школьный друг Стасик Лопухин, за рюмочкой коньяка на даче Георгия, поведал, что Жора практически банкрот. Пять лет долгого и упорного труда понадобилось Лопухину на то, чтобы выбить почву из-под ног Георгия и подмять фирму под себя, не без помощи Аллочки и своих людей в совете директоров. Памятуя о том, что они все-таки друзья, Стас предложил договориться полюбовно. Взбешенный Георгий собрался было свернуть шею Лопухину, но тот предусмотрительно извлек пистолет и, дав на раздумье Бабубыкину один день, благополучно отчалил вместе с Аллочкой.
Георгий сидел на веранде, пил коньяк, слушал, как вокруг шумят сосны и плакал в первый раз в жизни...
- Извините, - неожиданно раздался чей-то приятный тихий голос. Георгий поднял голову и с изумлением воззарился на незнакомого мужчину в шляпе и мокром от дождя плаще, неизвестно как прошедшего на закрытую территорию.
- Вы как сюда попали? - Бабубыкин закурил, пытаясь успокоиться и начать соображать.
- Это не важно, - по слегка изменившемуся тону незнакомца, Жора понял, что тот улыбается, - мне необходимо переговорить с Вами по очень, очень важному вопросу. Важному для Вас.
Эпизод 16
Алкоголик Сидоркин.
Никто толком не знал, как зовут Сидоркина, собутыльники звали его просто Сидор. Излюбленное место посиделок Сидора и компании была солнечная завалинка за одним из гаражей, с видом на угол овощного магазина. Как правило, на ящик, накрытый газеткой, раскладывался нехитрый закусь и выставлялась чекушка, или поллитровка и велась неспешная беседа о проблемах мировых.
Это утро ничем не отличалось от остальных - солнечное, весеннее. Вся компания была в сборе, не хватало только Сидора.
- Запаздывает, чего-то, - Коля в зеленом стареньком свитере деловито вскрыл пол-литра.
- А вон он, - показал худым небритым подбородком на тропинку Василий, которого собутыльники в шутку называли "Теркиным". Действительно, к гаражу спешил Сидор. Лицо его было бледным и испуганным.
- Здоров, Сидор, - приветствовали его товарищи.
- Здорово, - он присел на свободный ящик и перевел дух. - Что я расскажу, не поверите!
- Валяй, - Коля налил полстакана и пододвинул Сидору.
- Сегодня мне было откровение!
- У нас у всех по утрам откровение, - кивнул Василий, затягиваясь беломориной, - до первого стакана такие откровения, святым не снилось...
- Я не про то, - отмахнулся Сидор, - я про настоящее! Про видение!
- И чего ж тебе привиделось? - усмехнулся Коля.
- Сейчас расскажу, - Сидор залпом выпил и занюхал корочкой черного хлеба. - Значит так... открылось мне, что в Москве страшный человек объявился... то есть он и не человек вовсе, - Сидор тоскливо посмотрел на стену гаража, подбирая слова. - С виду мужик огромного роста, на лицо уродлив, а голос... голос очень красивый. Только это не мужик...
- Баба, что ль? - хохотнул Василий.
- Вроде духа он, вроде призрака, - развел руками Сидор, - сами жители его и породили. Загнил наш город, совсем из-за людей и загнил, вот и начал плодить чудовищ.
Приходит оно ко всем подряд, во всех концах Москвы может оказываться одновременно, особо тех навещает, кто в отчаянии или ненавидит кого... Сидор закурил и продолжил. - Приходит он и, вроде как помощь предлагает, а помощь страшная: на убийство человека толкает, да и человек тот тоже уже не жилец, как придет к нему урод этот, так считай, не жилец... Да, а на голове у мужика шляпа! Сам он в плаще ходит, вроде как от дождя мокром. Только не от дождя, от слез на нем вода. К любому может придти, в любую дверь постучать может и все, конец человечку.
- Ну, Сидор, ты даешь, - покачал головой Коля и разлил по стаканам водку. - Крепко тебя видать с утра прихватило.
- Эх! - махнул рукой Сидор. - Говорю вам, видение мне было! Про страшного мужика, что к любому придти может... вот... вот... - взгляд Сидора устремился на дорожку, а глаза округлились. - Вот и к нам идет...
Василий с Колей обернулись. По дорожке медленно шел высокий мужчина в шляпе и длинном черном плаще.
- И наш час настал, - прошептал Сидор.
Мужчина подошел и молча остановился в двух шагах от ящиков.
- Ну, что ж, - Сидор проглотил ком, застрявший в горле, взял стакан и протянул незнакомцу трясущейся рукой, - будешь водочки, сердешный?
9 апреля 2000.
Готовить новоиспеченный повар не умел совершенно, и Василию пришлось изрядно попотеть, прежде чем Джон научился отличать сельдерей от петрушки. Джон старался изо всех сил, потому что ни натурщиком, ни мужчиной по вызову ему быть не хотелось, а возвращаться в далекое нищее селение под жарким африканским солнцем, откуда выбрался с таким трудом, не хотелось и подавно.
Наконец, Василий счел, что Джон вполне может приступать к работе, хотя бы помощником повара. Джон страшно волновался, потел и старался ничего не упустить. Среди маленьких китайских поваров он выглядел черным Голиафом, и более несуразного зрелища трудно было вообразить. Хозяин это понимал, но в свою очередь не мог отказать своему единственному племяннику Василию, посему всячески старался, чтобы посетители не видели этого повара. Как на зло, Джон так и норовил вылезти к публике.
Ресторан предоставлял своим клиентам такую услугу, как доставка заказов на дом и хозяин решил задействовать часть рабочего дня Джона иначе и стал отправлять его по адресам, дабы он пореже мелькал в ресторане. Джону было все равно - торчать на кухне или ездить с коробками, главное, чтобы платили. На небольшой "ГАЗели" с надписью: "Горячая китайская еда", Джон развозил заказы по адресам и неизменно натыкался на кривые улыбки и недоуменные лица заказчиков. Постепенно это стало очень сильно раздражать чернокожего гиганта.
Однажды он привез заказ коротко стриженному недорослю, который, увидев Джона разоржался и спросил: "А ты чё, китаец, что ли?" Подружка недоросля хохотала в два раза громче, Джон не выдержал, нахамил клиенту, надел коробку с заказом ему на голову и уехал. Остановившись у первого попавшегося бара, Джон напился, и стал проклинать себя за несдержанность, понимая, что наверняка потерял работу и сильно подвел Василия.
Пожалуй, впервые в жизни нагрузившись до бесконтрольного состояния, Джон сел за руль "ГАЗели" и почти сразу же врезался в частное такси с тремя пассажирами.
Протрезвел он уже в больнице. К счастью водитель такси и пассажиры остались живы и даже не пострадали. До суда дело решили не доводить в том случае, если Джон оплатит ремонт машины, и каждому выплатит компенсацию за моральный ущерб. Джон лежал на больничной койке, рассматривал потолок и мечтал умереть, но врачи его настырно спасали. Когда жизнь и здоровье были уже вне опасности, к Джону пришел странный посетитель ужасной наружности. Джону было так гадко на душе, что внешний вид посетителя не произвел на него особого впечатления, он был уверен, что пришли требовать деньги и воззарился на урода с черной тоской во взгляде. Придерживая наброшенный на плечи белый халат, посетитель присел на край стула рядом с кроватью Джона, и сказал приятным тихим голосом:
- Как вы себя чувствуете?
Джон ответил честно, как на духу.
- Я могу вам помочь, - улыбнулся посетитель, показывая широкие зубы, в некотором роде.
Эпизод 14
Петр Павлович Зиновьев.
Петр Павлович всю жизнь проработал машинистом электропоезов московского метрополитена. Работу свою не то чтобы любил безумно, скорее привык, да так привык, что и не представлял себе другого занятия. Семьянином был примерным, носил усы и с теплотой думал о предстоящей через пару лет пенсии. Старшая дочь прилежно училась на экономиста, сын заканчивал школу, жена - дородная, уютная крашеная блондинка, проработавшая честным бухгалтером двадцать лет, отменно пекла пироги и готовила курицу с картошкой. Кошка Маруська исправно приносила котят, и не портила мебель, цветы на подоконниках не вяли и расцветали регулярно, а окна в доме обязательно мыли два раза в год.
После смены Петр Павлович ехал на вахтенном автобусе домой, поднимался на третий этаж, открывал дверь и тихо, чтобы не перебудить всю семью, разувался и шел на кухню. Там, на столе, под светом настольной лампы всегда находился укутанный полотенцем горячий ужин. Петр Павлович ужинал, выкуривал в форточку одну или две "Явы" и отправлялся спать под теплый бок уютной супруги. Петр Павлович закрывал глаза и проваливался в свой постоянный, непрекращающийся кошмар...
Петру было двадцать три года, когда под его поезд бросился первый человек. Этот мужчина в костюме, распахнутом пальто, с дипломатом в руке стоял на самом краю платформы, а потом вдруг взял и шагнул вперед. Петр сначала ничего не понял, услышал только глухой удар и машинально резко затормозил. В вагонах попадали пассажиры, а на платформе люди начали что-то кричать. Как Петр вышел из кабины, он помнил весьма смутно, перед его глазами все расплывалось. Впереди, на вагоне была кровь, на рельсах кровь, валялся раскрытый дипломат, а рядом рука. Мужская рука, отрезанная по локоть, конвульсивно подергивалась. Петра долго рвало, кто-то протягивал ему початую бутылку водки, кто-то пытался бить по щекам, чтобы привести в чувство...
Придти в чувство он так и не смог. Никогда больше. Почему в голову его не посетила мысль просто уволиться с работы, Петр не знал. Не пришла и все.
Долгое время он находился в постоянном нервном напряжении, а в ушах все время стоял звук глухого удара. Когда поезд выезжал из тоннеля и приближался к платформе, перед глазами Петра все темнело, а по вискам начинал струиться пот. Мысленно он умолял пассажиров не делать страшных, непоправимых вещей в метро, даже желал всем, всем до единого здоровья, счастья и благополучия, мечтал, чтобы никому не хотелось покончить с собой на рельсах.
Прошло месяца полтора, все было в порядке, и напряжение постепенно отпустило Петра. Ему стало казаться, будто его мысленные просьбы были услышаны пассажирами. Именно пассажирами, потому что в Бога Петр не верил.
Второй человек попал под поезд случайно. Это был студент, выпивший после сдачи сессии. Вместе с однокурсниками он стоял почти у самого края платформы. Дурачился, оступился и упал. Поезд был метрах в трех, пьяный студент не сразу сообразил, что случилось. Люди на платформе опять кричали и протягивали руки. Петр не успел затормозить.
После этого он больше не мог ездить в метрополитене, как пассажир, он пользовался только наземным транспортом. Семья не знала, что твориться в душе Петра Зиновьева, он не рассказывал домочадцам про эти трагедии.
За долгие годы работы в метро, таких случаев в практике Петра Павловича было девятнадцать. Он чувствовал, что однажды не выдержит и сломается...
И это произошло. Причем "слом" Петра Павловича странным образом совпал со знакомством машиниста с высоким уродливым мужчиной в мокром от дождя плаще.
Эпизод 15
Бизнесмен Георгий Бабубыкин.
Свою карьеру бизнесмена Георгий Семенович Бабубыкин начинал в составе люберецкой группировки в восемьдесят третьем году и имел прозвище "Озон". Несмотря на бычью наружность, Георгий обладал хорошими мозгами и трезвым рассудком. Насмотревшись на то, как заканчивают свою "творческую деятельность" большинство его соратников, Озон всерьез призадумался о своей судьбе.
Пару дней он просто сидел дома, смотрел в окно и почесывал бритый затылок. Перед задумчивыми серыми глазами Озона проплывали четкие и не совсем приятные картинки из жизни окружающей среды, и Озон окончательно утвердился в мысли - идти надо в легальный бизнес, иначе судьба не сложится, жизнь долго не продлится.
Через пару недель Озон бесследно исчез с лица земли и из Люберец и на свет возник Жора Бабубыкин. Связей у бывшего Озона было достаточно, а вот у Жоры не так много. Но Жоре очень уж сильно хотелось много денег, причем честным... ну, относительно честным путем, потому что в реальную возможность получать большой стабильный доход в России и при этом не преступать законов, Георгий не верил и не поверил бы никогда. "Копни любого, - поговаривал он, - любого богатея с честными глазами и наружу вылезет, с чего он начинал".
Планов и идей у него было предостаточно, упорства и упрямства ещё больше. Взяв в компаньоны старого, ещё школьного приятеля Стаса Лопухина, за три года Георгий сколотил фирму, под названием "Крыша". Специализировалась фирма на строительстве частных коттеджей под ключ. Как Георгий сумел прозреть повальный бум, прямо-таки манию нуворишей возводить кирпичных монстров на подмосковных пустырях, известно только Георгию. Его фирме сопутствовала несомненная удача, заказы сыпались, как из рога изобилия, "Крыша" расширялась, создавала филиалы, нанимала хороших дизайнеров и архитекторов, хотя продолжала использовать дешевую рабочую силу приезжих, в основном из Молдавии и Украины.
Параллельно со строительством уродов по проектам богатых, полностью лишенных вкуса и чувства меры, заказчиков, "Крыша" занималась ещё и деревянными коттеджами, созданными талантливыми архитекторами. Такие сказочно красивые, полностью отделанные дома, стоили под час гораздо дороже кирпичных неуклюжин с окнами-бойницами.
Недюжинный талант Георгия и верные помощники держали фирму на плаву, проводя через такие рифы и мели, на которых гибло множество с виду непотопляемых "титаников".
Почувствовав, что добился в этой жизни всего, чего хотел, Георгий решил немного расслабиться. Два месяца он "гудел" почти по всем элитным ресторанам Москвы, а когда протрезвел, выяснил, что каким-то образом умудрился жениться на собственной секретарше. Георгий Семенович был так поражен, что зарекся пить раз и навсегда. Секретарша отвечала всем мировым стандартам красоты, была умна и моложе Георгия Бабубыкина на десять лет, посему владелец "Крыши" решил с разводом не спешить.
Счастье Георгия Семеновича длилось ещё год, за это время он совершенно потерял голову от любви к своей супруге Аллочке.
Золотые замки рухнули в тот момент, когда компаньон и школьный друг Стасик Лопухин, за рюмочкой коньяка на даче Георгия, поведал, что Жора практически банкрот. Пять лет долгого и упорного труда понадобилось Лопухину на то, чтобы выбить почву из-под ног Георгия и подмять фирму под себя, не без помощи Аллочки и своих людей в совете директоров. Памятуя о том, что они все-таки друзья, Стас предложил договориться полюбовно. Взбешенный Георгий собрался было свернуть шею Лопухину, но тот предусмотрительно извлек пистолет и, дав на раздумье Бабубыкину один день, благополучно отчалил вместе с Аллочкой.
Георгий сидел на веранде, пил коньяк, слушал, как вокруг шумят сосны и плакал в первый раз в жизни...
- Извините, - неожиданно раздался чей-то приятный тихий голос. Георгий поднял голову и с изумлением воззарился на незнакомого мужчину в шляпе и мокром от дождя плаще, неизвестно как прошедшего на закрытую территорию.
- Вы как сюда попали? - Бабубыкин закурил, пытаясь успокоиться и начать соображать.
- Это не важно, - по слегка изменившемуся тону незнакомца, Жора понял, что тот улыбается, - мне необходимо переговорить с Вами по очень, очень важному вопросу. Важному для Вас.
Эпизод 16
Алкоголик Сидоркин.
Никто толком не знал, как зовут Сидоркина, собутыльники звали его просто Сидор. Излюбленное место посиделок Сидора и компании была солнечная завалинка за одним из гаражей, с видом на угол овощного магазина. Как правило, на ящик, накрытый газеткой, раскладывался нехитрый закусь и выставлялась чекушка, или поллитровка и велась неспешная беседа о проблемах мировых.
Это утро ничем не отличалось от остальных - солнечное, весеннее. Вся компания была в сборе, не хватало только Сидора.
- Запаздывает, чего-то, - Коля в зеленом стареньком свитере деловито вскрыл пол-литра.
- А вон он, - показал худым небритым подбородком на тропинку Василий, которого собутыльники в шутку называли "Теркиным". Действительно, к гаражу спешил Сидор. Лицо его было бледным и испуганным.
- Здоров, Сидор, - приветствовали его товарищи.
- Здорово, - он присел на свободный ящик и перевел дух. - Что я расскажу, не поверите!
- Валяй, - Коля налил полстакана и пододвинул Сидору.
- Сегодня мне было откровение!
- У нас у всех по утрам откровение, - кивнул Василий, затягиваясь беломориной, - до первого стакана такие откровения, святым не снилось...
- Я не про то, - отмахнулся Сидор, - я про настоящее! Про видение!
- И чего ж тебе привиделось? - усмехнулся Коля.
- Сейчас расскажу, - Сидор залпом выпил и занюхал корочкой черного хлеба. - Значит так... открылось мне, что в Москве страшный человек объявился... то есть он и не человек вовсе, - Сидор тоскливо посмотрел на стену гаража, подбирая слова. - С виду мужик огромного роста, на лицо уродлив, а голос... голос очень красивый. Только это не мужик...
- Баба, что ль? - хохотнул Василий.
- Вроде духа он, вроде призрака, - развел руками Сидор, - сами жители его и породили. Загнил наш город, совсем из-за людей и загнил, вот и начал плодить чудовищ.
Приходит оно ко всем подряд, во всех концах Москвы может оказываться одновременно, особо тех навещает, кто в отчаянии или ненавидит кого... Сидор закурил и продолжил. - Приходит он и, вроде как помощь предлагает, а помощь страшная: на убийство человека толкает, да и человек тот тоже уже не жилец, как придет к нему урод этот, так считай, не жилец... Да, а на голове у мужика шляпа! Сам он в плаще ходит, вроде как от дождя мокром. Только не от дождя, от слез на нем вода. К любому может придти, в любую дверь постучать может и все, конец человечку.
- Ну, Сидор, ты даешь, - покачал головой Коля и разлил по стаканам водку. - Крепко тебя видать с утра прихватило.
- Эх! - махнул рукой Сидор. - Говорю вам, видение мне было! Про страшного мужика, что к любому придти может... вот... вот... - взгляд Сидора устремился на дорожку, а глаза округлились. - Вот и к нам идет...
Василий с Колей обернулись. По дорожке медленно шел высокий мужчина в шляпе и длинном черном плаще.
- И наш час настал, - прошептал Сидор.
Мужчина подошел и молча остановился в двух шагах от ящиков.
- Ну, что ж, - Сидор проглотил ком, застрявший в горле, взял стакан и протянул незнакомцу трясущейся рукой, - будешь водочки, сердешный?
9 апреля 2000.