Страница:
Перед Дэром раскинулась необычайно ровная площадь ипподрома, подступающие к ней холмы были невысокими, с округленными вершинами, чуть далее виднелись постройки фермы и пестрая мозаика обработанных полей.
Вышагивая по пружинящему под ногами дерну, Дэр увидел модно одетую темноволосую леди, которая сидела в одиночестве в ландо. Глядя на нее, Дэр не мог избавиться от ощущения, что они знакомы.
Леди тоже посмотрела на него и произнесла:
– Сэр Дэриус Корлетт! Вы совсем не изменились за те шесть или семь лет, которые прошли с тех пор, как мы с вами встречались. Вы были моим партнером по танцам на ассамблеях в Дугласе, а потом и в Каслтауне. Неужели не помните?
Ее серебристый голос и ясные серые глаза оживили воспоминания Дэра.
– Леди Лавиния Кэшин! – Он галантно и с полной искренностью сказал: – Время отнеслось к вам с величайшим великодушием.
– Это так, – согласилась она. – Я теперь замужем и стала матерью.
– И к тому же герцогиней.
– Да. Гаррик унаследовал титул в прошлом году. Посидите со мной, я очень нуждаюсь в приятном обществе. Мой муж занят с тренером, лошадь его бежит сегодня во второй половине дня. – Она рассмеялась и продолжала: – В течение недели скачек герцог Хафорд невероятно занят. Он посещает собрания в «Жокей-клубе», показывает людям своего племенного жеребца в Маултон-Хис. Он и его дядя дают обеды в Монквуд-Холле. Короче говоря, мы с детьми пребываем в самом жалком пренебрежении.
– У вас ведь двое детей, насколько мне известно? – спросил Дэр, усаживаясь в ландо напротив герцогини.
– Мальчик и девочка, – ответила она, и глаза ее просияли от радости, а щеки порозовели, когда она добавила: – И еще сын или дочь появится будущей зимой. Мне очень хочется услышать новости с острова! Теперь, когда Керр и Эллин стали родителями, я почти не получаю писем из Касл-Кэшина.
– Я покинул остров месяц назад и не в курсе последних событий. Какие новости из замка дошли до вас? Ведь я даже не слышал о счастливом событии в семействе лорда и леди Гарвейн.
– Моя золовка разрешилась от бремени сыном. Мы с ней спорим о том, кто произведет на свет следующих близнецов в нашей семье. Они рождаются в каждом поколении.
Мысли Дэра обратились к Ориане. Их страсть друг к другу может со временем дать начало новой жизни. Ему вдруг захотелось узнать, что об этом думает Ориана. В ее роду незаконнорожденные дети появлялись со времени Нелли Гуинн. Ее собственный статус побочной дочери глубоко повлиял на ее душу, и Дэр сомневался, что ее обрадует появление на свет еще одного бастарда.
Спохватившись, он сообразил, что герцогиня его о чем-то спрашивает. Пришлось попросить ее повторить сказанное.
– Где вы остановились?
– В какой-то лачуге.
Она удивленно приподняла брови.
– Должно быть, вы большой любитель скачек, если согласны терпеть лишения.
– Это мой первый приезд в Ньюмаркет, и я еще не видел скачек.
– И вы приехали сюда из вашего поместья в... ох, простите, я забыла, где оно находится.
– В Дербишире. Нет, сюда я приехал из Лондона. – Заметив, что герцогиня сморщила носик, Дэр засмеялся. – Вы не любите этот город?
– Не слишком его жалую. В прошлом году, когда Гаррик получил титул, мы открыли для себя Хафорд-Хаус и провели в нем весь сезон. Жили до самой Пасхи, но дети унаследовали от меня любовь к деревенской жизни, и потому мы уехали в Суффолк на большую часть лета. После первой вспышки энтузиазма Гаррику наскучила палата лордов, и он появлялся там редко, только в тех случаях, когда обсуждались особо важные вопросы.
Она помахала светловолосому джентльмену, который быстрым шагом направлялся к ландо. Его выступающие скулы, тонкогубый рот, длинный аристократический нос и раздвоенный подбородок свидетельствовали о том, что он и есть самый настоящий герцог.
– Вот как ты отплатила мне за то, что я тебя оставил в одиночестве, – заговорил он с женой. – Занимаешься флиртом, что бы возбудить мою ревность?
– И флиртом самого высокого качества, – парировала герцогиня, – с мужчиной с острова Мэн. Познакомься с сэром Дэриусом Корлеттом, лучшим танцором среди всех обитателей моей родины.
Карие глаза герцога с подозрением уставились на Дэра, и тот сказал:
– Я знал ее светлость в то время, когда она была совсем еще юной девушкой, только что из школы, и, бесспорно, первой красавицей тамошних ассамблей.
– Совершенно верно, – подтвердила герцогиня. – Мне тогда исполнилось шестнадцать. Вы были так добры, что очень часто танцевали с застенчивой, не уверенной в себе девочкой. Я предпочитала вас всем этим грубым солдафонам из гарнизона. Но я никогда не флиртовала с сэром Дэриусом, – обратилась она к мужу, – ни до встречи с тобой, ни теперь. Да он и не был моим поклонником.
– В таком случае, сэр, я счастлив с вами познакомиться, – заявил герцог и, взяв жену за руку, затянутую в перчатку, заботливо спросил: – Как ты себя чувствуешь?
– Как нельзя лучше, – успокоила она мужа. – Мы должны что-то сделать для сэра Дэриуса, его жилище здесь весьма неудобно для джентльмена. Найдется ли для него комната в Маултоне?
– Разумеется. – Герцог повернулся к Дэру: – У меня здесь поблизости есть нечто вроде обиталища на время скачек – бывшая ветряная мельница, превращенная в резиденцию. Добро пожаловать, предлагаю вам туда переселиться, если вы, конечно, не возражаете против общества моих жокеев, грумов и лошадей. Помещение хорошо обставлено и оборудовано, для Ньюмаркета оно вполне приемлемо.
– А после скачек, – вмешалась в разговор Лавиния, – вы должны присоединиться к нам в Монквуд-Холле.
– Вы очень любезны, и я от души желал бы принять ваше приглашение. Но у меня назначена встреча в Бери-Сент-Эдмондсе в начале следующей недели, а потом я должен вернуться в Лондон.
– Прекрасно! – воскликнула герцогиня. – Мы живем всего в нескольких милях от Бери! Мы вместе отправимся туда на благотворительный концерт. Я постараюсь убедить вас побыть у нас подольше, и тогда мы снова потанцуем с вами на балу в собрании. Обещаю представить вас всем самым красивым девушкам Суффолка.
Герцог Хафорд запрокинул свою светловолосую голову и весело расхохотался.
– Дорогой сэр, надеюсь, вы поладите с моей герцогиней на правах самой приятнейшей дружбы, но хочу предостеречь вас, уж если она что-то задумала, то непременно своего добьется, и переубедить ее немыслимо.
Обдумав предложение, Дэр решил, что посетить концерт Орианы по приглашению Хафордов – наилучшая возможность скрыть истинную причину своего пребывания в Бери.
– Значит, решено, – весело заключила разговор герцогиня. – А если вам понадобится поехать в Бери или куда-то еще, наши лошади и экипажи в вашем распоряжении.
– Дядя Барди, наверное, удивляется, куда это я запропал, – сказал Гаррик. – Я должен вернуться к лошадям. Веди себя хорошо, carissima[14]*, до встречи.
– У пьедестала победы, – негромко и доверительно произнесла Лавиния, перегнувшись к мужу со своего сиденья.
– От души надеюсь на это, – отвечал Гаррик, целуя кончики пальцев супруги.
Герцогиня проявила не меньшую осведомленность, чем Ориана накануне вечером, когда описывала Дэру порядок заездов, шансы разных лошадей и их стати. Как и Ориана, она обладала весьма потрепанным от частого употребления «Календарем скачек». Но при всем своем теперешнем лоске и светской искушенности Лавиния в душе оставалась той разумной и внутренне одухотворенной девушкой, какой Дэр ее запомнил, и он это понимал. В ее обращении с ним уважение соединялось с легким поддразниванием, словно он был ее старшим братом.
Когда приблизился час, особо важный для ее мужа, Лавиния вышла из экипажа. Пока они шли к беговой дорожке, герцогиня указывала Дэру на самых известных любителей бегов из числа знати.
– Сейчас уже кое-кто из герцогов увлекается скачками, – продолжала свои пояснения Лавиния. – Хафорд, Графтон, а вот и Куинсберри, он, по своему обыкновению, любезничает с дамой, старый ловелас. Это мадам Сент-Олбанс, певица. Она одевается в великолепном стиле и очень популярна у джентльменов. Уверена, что вы поймете почему.
– Она самая красивая из всех женщин, кого я знаю, – заметил Дэр и добавил с запоздалой галантностью: – Не говоря о присутствующих.
Не далее как нынче утром он сам застегнул каждую позолоченную пуговицу на ее темно-зеленом жакете и вручил ей замысловатую шляпку, тулью которой обвивала золотая цепочка, а сбоку закреплено желтое перо. На шее Орианы тоже была золотая цепочка, более длинная, на ней висел двойной лорнет. Иссохший старый герцог, наклонившись к Ориане, якобы разглядывал лорнет, однако по выражению его лица легко было догадаться, что он просто пользуется случаем, чтобы полюбоваться несравненной грудью соседки.
Ориана, в свою очередь, посмотрела на Дэра поверх моря голов, но на ее лице не отразилось ничего, кроме полного безразличия. Она категорически настаивала на том, чтобы их связь оставалась тайной, но все же Дэру хотелось получить хотя бы намек на знак внимания. Вежливый кивок или дружеская улыбка были бы вполне безопасны. Ее самоконтроль задел его самолюбие.
– Я предоставляю вам полную свободу говорить о ней как о самой красивой англичанке, – заметила Лавиния, выразительно подчеркнув последнее слово и с улыбкой глядя на то, как смотрит на Ориану Дэр. – Мое тщеславие от этого нисколько не пострадает.
Дэр отвел взгляд от своей возлюбленной и произнес дипломатично:
– Женщины с острова Мэн – совершенно особое явление. К сожалению, самые красивые из них покидают остров.
– То же обвинение можно предъявить избранным мужчинам с острова, – возразила Лавиния. – И вы, сэр, принадлежите к их числу.
– Дела на рудниках в Дербишире потребовали моего присутствия. Но я построил виллу в Глен-Олдине, где собираюсь жить в будущем.
Чтобы предотвратить дальнейшие расспросы о причинах его пребывания в Англии, Дэр спросил Лавинию, возвращалась ли она на остров после своего замужества.
– Пока нет. Мы поедем туда в сентябре с детьми, чтобы повидаться с моими родителями. А также посмотреть, как цветет вереск. Увидим ли мы вас там?
Дэр признался, что еще не знает, как сложатся его дела к тому времени. Бросив взгляд на Ориану, он увидел, что какой-то молодой джентльмен уводит ее от старого герцога.
Лавиния сказала любезно:
– Ее кузен Берфорд наследует герцогский титул Сент-Олбансов. Мадам Сент-Олбанс должна петь на том концерте, о котором я говорила. Я ее не знаю, но если хотите, постараюсь представить вас ей.
Дэр решил, что в данном случае откровенность – наилучшая политика.
– В этом нет необходимости, – сказал он. – Я с ней знаком.
И томится по ней, и целовал ее, и провел с ней бурную ночь любви, но об этом Дэр, разумеется, не собирался упоминать.
Увидев, что ее любовник сопровождает женщину к финишному столбу, Ориана расстроилась больше, чем могла от себя ожидать.
Она вовсе не думала, что очаровательная брюнетка намерена завлечь Дэра в свои сети. Чета Хафорд славилась своей добродетелью. Герцог принадлежал к высшему эшелону любителей скачек. Он был племянником сэра Рандольфа Хайда, род которого восходил к придворным времен Реставрации, которые сопровождали ее царственного предка в Ньюмаркет почти полтораста лет назад. Но ей было мучительно видеть, что Дэр допущен на ту территорию, куда вход для нее закрыт и сейчас, и в будущем. Незаконная дочь герцога Сент-Олбанса и Салли Верной не раз выступала перед всей этой ньюмаркетской знатью; кроме того, она находится в родстве с некоторыми из ее представителей, а кое от кого получала недвусмысленные предложения. Но жены и дочери этих людей смотрят на нее свысока, несмотря на то, что украшают свои платья «оборками Сент-Олбанс» и носят «спенсеры Сент-Олбанс». Ориана к этому привыкла и, пожалуй, смирилась. И все же она не могла избавиться от чувства страха, а что, если Дэр, общаясь с такими особами, как герцогиня Хафорд, воспримет их предубеждение против нее?
Берфорд проводил ее к киоску с освежающими напитками. Ориана постояла в сторонке, пока он пробивался сквозь толпу желающих освежиться. Из-за шума и суеты, царящих вокруг, она не сразу заметила Дэра, когда тот подошел к ней.
– Я не мог больше держаться на расстоянии от тебя, – негромко произнес он.
– Я вижу, ты успел снискать благосклонность герцогини Хафорд.
– Мы когда-то танцевали с ней на балах ассамблеи на острове, так что поговорили о прошедших временах. Я знаю ее родителей, они живут в приходе Моголд, неподалеку от Рамси. Я не воспользуюсь нанятой для меня квартирой, судя по описанию, не слишком приглядной. Герцог предложил мне занять помещение в его малой резиденции в Маултон-Хисе. Мало того, герцогиня настаивает, чтобы я после скачек посетил их имение неподалеку от Бери. Обещают взять меня с собой на твой концерт. Должен ли я принять приглашение?
– О да. Хафорд – весьма важная персона на скачках и к тому же член «Жокей-клуба».
– Меня нисколько не занимает его престиж. Я огорчен тем, что мы с тобой не вместе. Где находится коттедж, в котором ты поселилась? Я хочу увидеться там с тобой попозже.
– На Мельничном холме, но я не могу позволить тебе прийти туда, даже не проси об этом.
– А в чем дело?
– Берфорд вынужден был снять свою Пламенную со скачек. Она должна была состязаться сегодня во второй половине дня с Ястребом. Но вчера Берфорд узнал, что она повредила ногу. Кажется, растяжение связок, так что Берфорд не может рисковать и выпустить ее на скачки. Он должен теперь выплатить мистеру Конкэннону десять гиней, то есть десять процентов призовой премии. Он дико разозлен и намеревается продать кобылу. Это просто безумие.
– Ты же говорила, что у нее есть шансы выиграть забег.
– Я так считала. В случае выигрыша она должна была занять место в скаковой конюшне Берфорда либо в качестве скаковой лошади, либо в качестве производительницы. Если бы у меня было несколько сотен гиней, я сама купила бы лошадь, но Берфорд собирается отправить ее на аукцион в Тэттерсолл. При данных обстоятельствах он не согласится на умеренную цену.
Кузен Орианы вернулся с бокалом вина для нее и кружкой эля для себя.
Дэр заговорил прежде, чем она успела познакомить их:
– Милорд Берфорд, простите мою самонадеянность, но я заинтересован в приобретении лошади хорошей родословной и хотел бы спросить, не знаете ли вы какой-нибудь подходящей для покупки прямо из рук в руки, в частном порядке. Я слышал о вашем вороном по имени Хитрец... Кстати, не вам ли принадлежит Ветерок, сын Фараона, жеребца-производителя из Америки?
Ориана кое о чем рассказывала ему, пока они ехали в Ньюмаркет. Теперь, выложив Берфорду часть полученных от нее сведений, он мог показаться более осведомленным в конном спорте, чем был на самом деле. И поступок его произвел должное впечатление.
Берфорд ответил с некоторым неудовольствием:
– В продаже нет ни одной лошади, мистер...
– Сэр Дэриус Корлетт с острова Мэн. Рыжеватые брови графа приподнялись, он взглянул на Ориану.
– Мадам Сент-Олбанс недавно вернулась оттуда.
– Сэр Дэриус – друг Хафордов, – поспешила пояснить она.
– Я вообще-то подумывал о продаже своей вороной кобылы. – Теперь Берфорд уже подтверждал сказанное Орианой. – Если вы и ваш тренер хотели бы ее посмотреть, милости прошу. Ее отец Заводила, на скачках в Бро-кет-Холле она заняла третье место.
Ориана не могла себе представить, что станет делать Дэр с лошадью, если и в самом деле ее купит. Когда он прятал визитную карточку Берфорда во внутренний карман, Ориана заметила кончик оторванной им от ее кружевной ночной рубашки красной ленточки, которой он потом связал на всю ночь их запястья. Она вспыхнула до корней волос и едва не подавилась вином. Закашлявшись, с трудом проговорила:
– Как здесь пыльно.
И прижала к губам носовой платок.
– Я угодил в серьезную переделку, – сообщил Дэр Лавинии, когда снова присоединился к ней.
– Каким образом? – спросила та, не сводя глаз с цепочки лошадей, несущихся по беговой дорожке.
– Я ровным счетом ничего не смыслю в том, как ухаживать за породистыми скаковыми лошадьми и чем их кормить, но решил одну приобрести.
Он поднес ко рту кружку с пивом и сделал большой глоток.
– Я больше не отпущу вас от себя ни на минуту! – звонко рассмеявшись, сказала Лавиния.
– Какой, по вашему мнению, должна быть разумная цена за кобылу-трехлетку, которая заняла третье место в своем первом забеге и при этом растянула связку?
Лавиния задумалась, сдвинув светлые брови.
– Это зависит от того, насколько серьезна ее травма, – произнесла она. – Думаю, наш тренер, Ник Кэттермоул, мог бы просветить вас в этом отношении. Если лошадь в остальном совершенно здорова и у нее хорошая родословная, вам не купить ее меньше чем за пятьсот фунтов.
– Мне говорили, что она может стать хорошей производительницей.
– Но не прежде, чем докажет свою способность выигрывать скачки, – заметила Лавиния с проницательностью, которой Дэр позавидовал. Но тут она схватила его за рукав. – Лошади бегут к финишу! У жокея мистера Уиндхэма кепи желтое с голубым, он скачет на гнедом мерине, а на жокее лорда Дарлингтона розовый жилет в черную полоску. Конь вороной.
– Зачем же кастрировать скаковую лошадь? Ответа на вопрос Дэр не получил.
Гнедой мерин миновал финишный столб, а вороной сбросил всадника с седла на землю. Следующие за ними на близком расстоянии два участника забега натянули поводья, чтобы повернуть своих лошадей до того, как они затопчут упавшего жокея. Но при этом определенной опасности подверглись зрители, столпившиеся у ограждения. Их ободряющие возгласы сменились криками страха и тревоги.
Дэр, стремясь уберечь Лавинию в ее деликатном положении, увел женщину подальше от места происшествия. Он молил небеса, чтобы кто-нибудь сделал то же самое для Орианы, где бы она ни находилась в этот момент, так как оставшаяся без всадника лошадь беспорядочно носилась по скаковому полю. Обернувшись, Дэр увидел, что упавшего жокея подняли с земли двое мужчин и уносят прочь.
Лавиния прижалась лицом к плечу Дэра, прикрывая руками живот.
– Все в порядке, – успокаивал ее Дэр. – Они поймали лошадь. Кастрация явно преисполнила коня ненавистью к роду человеческому.
Лавиния отозвалась на эту шутку слабым смехом.
– Проводить вас к экипажу?
– Я хочу отыскать мужа.
Увидев, что герцог протискивается сквозь толпу, очевидно разыскивая супругу, Дэр поднял вверх руку, чтобы тот скорее заметил их. Так и случилось, и через минуту Гаррик уже был рядом.
– Тебе не следовало покидать ландо, – заметил он Лавиния.
– Что с жокеем? – спросила она.
– Получил ушибы, сильно потрясен, но ничего серьезного. Он уже встал на ноги. А ты, в отличие от него, кажется, не в состоянии двигаться самостоятельно, carissima, – ответил герцог, обнимая и поддерживая жену. – Сэр Дэриус, я в величайшем долгу перед вами. Эти несчастные случаи не столь уж часты, но если они происходят, последствия, как правило, бывают фатальными – либо для коня, либо для всадника, а то и для обоих.
Пока они шли к экипажу Хафордов, Лавиния сказала мужу:
– Сэр Дэриус намерен купить вороную кобылу Берфорда.
Гаррик взглянул на Дэра.
– Он продает ее? Кто вам сказал?
– Сам граф.
– Снова сокращает свою конюшню. Меня это не удивляет, графу необходимо как-то возместить расходы на покупку Ветерка. Какие у вас планы на эту кобылу?
Дэр хотел бы подарить ее Ориане, которая выразила желание приобрести скаковую лошадь, но понимал, что это невозможно.
– Хочу проверить ее способности, – сказал он. – И выиграть.
– Берфорд уже сделал это, – сухо заметил герцог.
– Я договорился встретиться с его светлостью попозже в паддоке, где я мог бы увидеть это создание.
– Вы имеете в виду лошадь Берфорда, – промурлыкала Лавиния, – или его прекрасную кузину?
Дэр не мог позволить себе выразить неудовольствие очаровательной герцогине, однако ее слова сильно его раздосадовали. Теперь он не только понимал стремление Орианы к сохранению их отношений в тайне, но, пожалуй, начал его разделять.
Глава 21
Вышагивая по пружинящему под ногами дерну, Дэр увидел модно одетую темноволосую леди, которая сидела в одиночестве в ландо. Глядя на нее, Дэр не мог избавиться от ощущения, что они знакомы.
Леди тоже посмотрела на него и произнесла:
– Сэр Дэриус Корлетт! Вы совсем не изменились за те шесть или семь лет, которые прошли с тех пор, как мы с вами встречались. Вы были моим партнером по танцам на ассамблеях в Дугласе, а потом и в Каслтауне. Неужели не помните?
Ее серебристый голос и ясные серые глаза оживили воспоминания Дэра.
– Леди Лавиния Кэшин! – Он галантно и с полной искренностью сказал: – Время отнеслось к вам с величайшим великодушием.
– Это так, – согласилась она. – Я теперь замужем и стала матерью.
– И к тому же герцогиней.
– Да. Гаррик унаследовал титул в прошлом году. Посидите со мной, я очень нуждаюсь в приятном обществе. Мой муж занят с тренером, лошадь его бежит сегодня во второй половине дня. – Она рассмеялась и продолжала: – В течение недели скачек герцог Хафорд невероятно занят. Он посещает собрания в «Жокей-клубе», показывает людям своего племенного жеребца в Маултон-Хис. Он и его дядя дают обеды в Монквуд-Холле. Короче говоря, мы с детьми пребываем в самом жалком пренебрежении.
– У вас ведь двое детей, насколько мне известно? – спросил Дэр, усаживаясь в ландо напротив герцогини.
– Мальчик и девочка, – ответила она, и глаза ее просияли от радости, а щеки порозовели, когда она добавила: – И еще сын или дочь появится будущей зимой. Мне очень хочется услышать новости с острова! Теперь, когда Керр и Эллин стали родителями, я почти не получаю писем из Касл-Кэшина.
– Я покинул остров месяц назад и не в курсе последних событий. Какие новости из замка дошли до вас? Ведь я даже не слышал о счастливом событии в семействе лорда и леди Гарвейн.
– Моя золовка разрешилась от бремени сыном. Мы с ней спорим о том, кто произведет на свет следующих близнецов в нашей семье. Они рождаются в каждом поколении.
Мысли Дэра обратились к Ориане. Их страсть друг к другу может со временем дать начало новой жизни. Ему вдруг захотелось узнать, что об этом думает Ориана. В ее роду незаконнорожденные дети появлялись со времени Нелли Гуинн. Ее собственный статус побочной дочери глубоко повлиял на ее душу, и Дэр сомневался, что ее обрадует появление на свет еще одного бастарда.
Спохватившись, он сообразил, что герцогиня его о чем-то спрашивает. Пришлось попросить ее повторить сказанное.
– Где вы остановились?
– В какой-то лачуге.
Она удивленно приподняла брови.
– Должно быть, вы большой любитель скачек, если согласны терпеть лишения.
– Это мой первый приезд в Ньюмаркет, и я еще не видел скачек.
– И вы приехали сюда из вашего поместья в... ох, простите, я забыла, где оно находится.
– В Дербишире. Нет, сюда я приехал из Лондона. – Заметив, что герцогиня сморщила носик, Дэр засмеялся. – Вы не любите этот город?
– Не слишком его жалую. В прошлом году, когда Гаррик получил титул, мы открыли для себя Хафорд-Хаус и провели в нем весь сезон. Жили до самой Пасхи, но дети унаследовали от меня любовь к деревенской жизни, и потому мы уехали в Суффолк на большую часть лета. После первой вспышки энтузиазма Гаррику наскучила палата лордов, и он появлялся там редко, только в тех случаях, когда обсуждались особо важные вопросы.
Она помахала светловолосому джентльмену, который быстрым шагом направлялся к ландо. Его выступающие скулы, тонкогубый рот, длинный аристократический нос и раздвоенный подбородок свидетельствовали о том, что он и есть самый настоящий герцог.
– Вот как ты отплатила мне за то, что я тебя оставил в одиночестве, – заговорил он с женой. – Занимаешься флиртом, что бы возбудить мою ревность?
– И флиртом самого высокого качества, – парировала герцогиня, – с мужчиной с острова Мэн. Познакомься с сэром Дэриусом Корлеттом, лучшим танцором среди всех обитателей моей родины.
Карие глаза герцога с подозрением уставились на Дэра, и тот сказал:
– Я знал ее светлость в то время, когда она была совсем еще юной девушкой, только что из школы, и, бесспорно, первой красавицей тамошних ассамблей.
– Совершенно верно, – подтвердила герцогиня. – Мне тогда исполнилось шестнадцать. Вы были так добры, что очень часто танцевали с застенчивой, не уверенной в себе девочкой. Я предпочитала вас всем этим грубым солдафонам из гарнизона. Но я никогда не флиртовала с сэром Дэриусом, – обратилась она к мужу, – ни до встречи с тобой, ни теперь. Да он и не был моим поклонником.
– В таком случае, сэр, я счастлив с вами познакомиться, – заявил герцог и, взяв жену за руку, затянутую в перчатку, заботливо спросил: – Как ты себя чувствуешь?
– Как нельзя лучше, – успокоила она мужа. – Мы должны что-то сделать для сэра Дэриуса, его жилище здесь весьма неудобно для джентльмена. Найдется ли для него комната в Маултоне?
– Разумеется. – Герцог повернулся к Дэру: – У меня здесь поблизости есть нечто вроде обиталища на время скачек – бывшая ветряная мельница, превращенная в резиденцию. Добро пожаловать, предлагаю вам туда переселиться, если вы, конечно, не возражаете против общества моих жокеев, грумов и лошадей. Помещение хорошо обставлено и оборудовано, для Ньюмаркета оно вполне приемлемо.
– А после скачек, – вмешалась в разговор Лавиния, – вы должны присоединиться к нам в Монквуд-Холле.
– Вы очень любезны, и я от души желал бы принять ваше приглашение. Но у меня назначена встреча в Бери-Сент-Эдмондсе в начале следующей недели, а потом я должен вернуться в Лондон.
– Прекрасно! – воскликнула герцогиня. – Мы живем всего в нескольких милях от Бери! Мы вместе отправимся туда на благотворительный концерт. Я постараюсь убедить вас побыть у нас подольше, и тогда мы снова потанцуем с вами на балу в собрании. Обещаю представить вас всем самым красивым девушкам Суффолка.
Герцог Хафорд запрокинул свою светловолосую голову и весело расхохотался.
– Дорогой сэр, надеюсь, вы поладите с моей герцогиней на правах самой приятнейшей дружбы, но хочу предостеречь вас, уж если она что-то задумала, то непременно своего добьется, и переубедить ее немыслимо.
Обдумав предложение, Дэр решил, что посетить концерт Орианы по приглашению Хафордов – наилучшая возможность скрыть истинную причину своего пребывания в Бери.
– Значит, решено, – весело заключила разговор герцогиня. – А если вам понадобится поехать в Бери или куда-то еще, наши лошади и экипажи в вашем распоряжении.
– Дядя Барди, наверное, удивляется, куда это я запропал, – сказал Гаррик. – Я должен вернуться к лошадям. Веди себя хорошо, carissima[14]*, до встречи.
– У пьедестала победы, – негромко и доверительно произнесла Лавиния, перегнувшись к мужу со своего сиденья.
– От души надеюсь на это, – отвечал Гаррик, целуя кончики пальцев супруги.
Герцогиня проявила не меньшую осведомленность, чем Ориана накануне вечером, когда описывала Дэру порядок заездов, шансы разных лошадей и их стати. Как и Ориана, она обладала весьма потрепанным от частого употребления «Календарем скачек». Но при всем своем теперешнем лоске и светской искушенности Лавиния в душе оставалась той разумной и внутренне одухотворенной девушкой, какой Дэр ее запомнил, и он это понимал. В ее обращении с ним уважение соединялось с легким поддразниванием, словно он был ее старшим братом.
Когда приблизился час, особо важный для ее мужа, Лавиния вышла из экипажа. Пока они шли к беговой дорожке, герцогиня указывала Дэру на самых известных любителей бегов из числа знати.
– Сейчас уже кое-кто из герцогов увлекается скачками, – продолжала свои пояснения Лавиния. – Хафорд, Графтон, а вот и Куинсберри, он, по своему обыкновению, любезничает с дамой, старый ловелас. Это мадам Сент-Олбанс, певица. Она одевается в великолепном стиле и очень популярна у джентльменов. Уверена, что вы поймете почему.
– Она самая красивая из всех женщин, кого я знаю, – заметил Дэр и добавил с запоздалой галантностью: – Не говоря о присутствующих.
Не далее как нынче утром он сам застегнул каждую позолоченную пуговицу на ее темно-зеленом жакете и вручил ей замысловатую шляпку, тулью которой обвивала золотая цепочка, а сбоку закреплено желтое перо. На шее Орианы тоже была золотая цепочка, более длинная, на ней висел двойной лорнет. Иссохший старый герцог, наклонившись к Ориане, якобы разглядывал лорнет, однако по выражению его лица легко было догадаться, что он просто пользуется случаем, чтобы полюбоваться несравненной грудью соседки.
Ориана, в свою очередь, посмотрела на Дэра поверх моря голов, но на ее лице не отразилось ничего, кроме полного безразличия. Она категорически настаивала на том, чтобы их связь оставалась тайной, но все же Дэру хотелось получить хотя бы намек на знак внимания. Вежливый кивок или дружеская улыбка были бы вполне безопасны. Ее самоконтроль задел его самолюбие.
– Я предоставляю вам полную свободу говорить о ней как о самой красивой англичанке, – заметила Лавиния, выразительно подчеркнув последнее слово и с улыбкой глядя на то, как смотрит на Ориану Дэр. – Мое тщеславие от этого нисколько не пострадает.
Дэр отвел взгляд от своей возлюбленной и произнес дипломатично:
– Женщины с острова Мэн – совершенно особое явление. К сожалению, самые красивые из них покидают остров.
– То же обвинение можно предъявить избранным мужчинам с острова, – возразила Лавиния. – И вы, сэр, принадлежите к их числу.
– Дела на рудниках в Дербишире потребовали моего присутствия. Но я построил виллу в Глен-Олдине, где собираюсь жить в будущем.
Чтобы предотвратить дальнейшие расспросы о причинах его пребывания в Англии, Дэр спросил Лавинию, возвращалась ли она на остров после своего замужества.
– Пока нет. Мы поедем туда в сентябре с детьми, чтобы повидаться с моими родителями. А также посмотреть, как цветет вереск. Увидим ли мы вас там?
Дэр признался, что еще не знает, как сложатся его дела к тому времени. Бросив взгляд на Ориану, он увидел, что какой-то молодой джентльмен уводит ее от старого герцога.
Лавиния сказала любезно:
– Ее кузен Берфорд наследует герцогский титул Сент-Олбансов. Мадам Сент-Олбанс должна петь на том концерте, о котором я говорила. Я ее не знаю, но если хотите, постараюсь представить вас ей.
Дэр решил, что в данном случае откровенность – наилучшая политика.
– В этом нет необходимости, – сказал он. – Я с ней знаком.
И томится по ней, и целовал ее, и провел с ней бурную ночь любви, но об этом Дэр, разумеется, не собирался упоминать.
Увидев, что ее любовник сопровождает женщину к финишному столбу, Ориана расстроилась больше, чем могла от себя ожидать.
Она вовсе не думала, что очаровательная брюнетка намерена завлечь Дэра в свои сети. Чета Хафорд славилась своей добродетелью. Герцог принадлежал к высшему эшелону любителей скачек. Он был племянником сэра Рандольфа Хайда, род которого восходил к придворным времен Реставрации, которые сопровождали ее царственного предка в Ньюмаркет почти полтораста лет назад. Но ей было мучительно видеть, что Дэр допущен на ту территорию, куда вход для нее закрыт и сейчас, и в будущем. Незаконная дочь герцога Сент-Олбанса и Салли Верной не раз выступала перед всей этой ньюмаркетской знатью; кроме того, она находится в родстве с некоторыми из ее представителей, а кое от кого получала недвусмысленные предложения. Но жены и дочери этих людей смотрят на нее свысока, несмотря на то, что украшают свои платья «оборками Сент-Олбанс» и носят «спенсеры Сент-Олбанс». Ориана к этому привыкла и, пожалуй, смирилась. И все же она не могла избавиться от чувства страха, а что, если Дэр, общаясь с такими особами, как герцогиня Хафорд, воспримет их предубеждение против нее?
Берфорд проводил ее к киоску с освежающими напитками. Ориана постояла в сторонке, пока он пробивался сквозь толпу желающих освежиться. Из-за шума и суеты, царящих вокруг, она не сразу заметила Дэра, когда тот подошел к ней.
– Я не мог больше держаться на расстоянии от тебя, – негромко произнес он.
– Я вижу, ты успел снискать благосклонность герцогини Хафорд.
– Мы когда-то танцевали с ней на балах ассамблеи на острове, так что поговорили о прошедших временах. Я знаю ее родителей, они живут в приходе Моголд, неподалеку от Рамси. Я не воспользуюсь нанятой для меня квартирой, судя по описанию, не слишком приглядной. Герцог предложил мне занять помещение в его малой резиденции в Маултон-Хисе. Мало того, герцогиня настаивает, чтобы я после скачек посетил их имение неподалеку от Бери. Обещают взять меня с собой на твой концерт. Должен ли я принять приглашение?
– О да. Хафорд – весьма важная персона на скачках и к тому же член «Жокей-клуба».
– Меня нисколько не занимает его престиж. Я огорчен тем, что мы с тобой не вместе. Где находится коттедж, в котором ты поселилась? Я хочу увидеться там с тобой попозже.
– На Мельничном холме, но я не могу позволить тебе прийти туда, даже не проси об этом.
– А в чем дело?
– Берфорд вынужден был снять свою Пламенную со скачек. Она должна была состязаться сегодня во второй половине дня с Ястребом. Но вчера Берфорд узнал, что она повредила ногу. Кажется, растяжение связок, так что Берфорд не может рисковать и выпустить ее на скачки. Он должен теперь выплатить мистеру Конкэннону десять гиней, то есть десять процентов призовой премии. Он дико разозлен и намеревается продать кобылу. Это просто безумие.
– Ты же говорила, что у нее есть шансы выиграть забег.
– Я так считала. В случае выигрыша она должна была занять место в скаковой конюшне Берфорда либо в качестве скаковой лошади, либо в качестве производительницы. Если бы у меня было несколько сотен гиней, я сама купила бы лошадь, но Берфорд собирается отправить ее на аукцион в Тэттерсолл. При данных обстоятельствах он не согласится на умеренную цену.
Кузен Орианы вернулся с бокалом вина для нее и кружкой эля для себя.
Дэр заговорил прежде, чем она успела познакомить их:
– Милорд Берфорд, простите мою самонадеянность, но я заинтересован в приобретении лошади хорошей родословной и хотел бы спросить, не знаете ли вы какой-нибудь подходящей для покупки прямо из рук в руки, в частном порядке. Я слышал о вашем вороном по имени Хитрец... Кстати, не вам ли принадлежит Ветерок, сын Фараона, жеребца-производителя из Америки?
Ориана кое о чем рассказывала ему, пока они ехали в Ньюмаркет. Теперь, выложив Берфорду часть полученных от нее сведений, он мог показаться более осведомленным в конном спорте, чем был на самом деле. И поступок его произвел должное впечатление.
Берфорд ответил с некоторым неудовольствием:
– В продаже нет ни одной лошади, мистер...
– Сэр Дэриус Корлетт с острова Мэн. Рыжеватые брови графа приподнялись, он взглянул на Ориану.
– Мадам Сент-Олбанс недавно вернулась оттуда.
– Сэр Дэриус – друг Хафордов, – поспешила пояснить она.
– Я вообще-то подумывал о продаже своей вороной кобылы. – Теперь Берфорд уже подтверждал сказанное Орианой. – Если вы и ваш тренер хотели бы ее посмотреть, милости прошу. Ее отец Заводила, на скачках в Бро-кет-Холле она заняла третье место.
Ориана не могла себе представить, что станет делать Дэр с лошадью, если и в самом деле ее купит. Когда он прятал визитную карточку Берфорда во внутренний карман, Ориана заметила кончик оторванной им от ее кружевной ночной рубашки красной ленточки, которой он потом связал на всю ночь их запястья. Она вспыхнула до корней волос и едва не подавилась вином. Закашлявшись, с трудом проговорила:
– Как здесь пыльно.
И прижала к губам носовой платок.
– Я угодил в серьезную переделку, – сообщил Дэр Лавинии, когда снова присоединился к ней.
– Каким образом? – спросила та, не сводя глаз с цепочки лошадей, несущихся по беговой дорожке.
– Я ровным счетом ничего не смыслю в том, как ухаживать за породистыми скаковыми лошадьми и чем их кормить, но решил одну приобрести.
Он поднес ко рту кружку с пивом и сделал большой глоток.
– Я больше не отпущу вас от себя ни на минуту! – звонко рассмеявшись, сказала Лавиния.
– Какой, по вашему мнению, должна быть разумная цена за кобылу-трехлетку, которая заняла третье место в своем первом забеге и при этом растянула связку?
Лавиния задумалась, сдвинув светлые брови.
– Это зависит от того, насколько серьезна ее травма, – произнесла она. – Думаю, наш тренер, Ник Кэттермоул, мог бы просветить вас в этом отношении. Если лошадь в остальном совершенно здорова и у нее хорошая родословная, вам не купить ее меньше чем за пятьсот фунтов.
– Мне говорили, что она может стать хорошей производительницей.
– Но не прежде, чем докажет свою способность выигрывать скачки, – заметила Лавиния с проницательностью, которой Дэр позавидовал. Но тут она схватила его за рукав. – Лошади бегут к финишу! У жокея мистера Уиндхэма кепи желтое с голубым, он скачет на гнедом мерине, а на жокее лорда Дарлингтона розовый жилет в черную полоску. Конь вороной.
– Зачем же кастрировать скаковую лошадь? Ответа на вопрос Дэр не получил.
Гнедой мерин миновал финишный столб, а вороной сбросил всадника с седла на землю. Следующие за ними на близком расстоянии два участника забега натянули поводья, чтобы повернуть своих лошадей до того, как они затопчут упавшего жокея. Но при этом определенной опасности подверглись зрители, столпившиеся у ограждения. Их ободряющие возгласы сменились криками страха и тревоги.
Дэр, стремясь уберечь Лавинию в ее деликатном положении, увел женщину подальше от места происшествия. Он молил небеса, чтобы кто-нибудь сделал то же самое для Орианы, где бы она ни находилась в этот момент, так как оставшаяся без всадника лошадь беспорядочно носилась по скаковому полю. Обернувшись, Дэр увидел, что упавшего жокея подняли с земли двое мужчин и уносят прочь.
Лавиния прижалась лицом к плечу Дэра, прикрывая руками живот.
– Все в порядке, – успокаивал ее Дэр. – Они поймали лошадь. Кастрация явно преисполнила коня ненавистью к роду человеческому.
Лавиния отозвалась на эту шутку слабым смехом.
– Проводить вас к экипажу?
– Я хочу отыскать мужа.
Увидев, что герцог протискивается сквозь толпу, очевидно разыскивая супругу, Дэр поднял вверх руку, чтобы тот скорее заметил их. Так и случилось, и через минуту Гаррик уже был рядом.
– Тебе не следовало покидать ландо, – заметил он Лавиния.
– Что с жокеем? – спросила она.
– Получил ушибы, сильно потрясен, но ничего серьезного. Он уже встал на ноги. А ты, в отличие от него, кажется, не в состоянии двигаться самостоятельно, carissima, – ответил герцог, обнимая и поддерживая жену. – Сэр Дэриус, я в величайшем долгу перед вами. Эти несчастные случаи не столь уж часты, но если они происходят, последствия, как правило, бывают фатальными – либо для коня, либо для всадника, а то и для обоих.
Пока они шли к экипажу Хафордов, Лавиния сказала мужу:
– Сэр Дэриус намерен купить вороную кобылу Берфорда.
Гаррик взглянул на Дэра.
– Он продает ее? Кто вам сказал?
– Сам граф.
– Снова сокращает свою конюшню. Меня это не удивляет, графу необходимо как-то возместить расходы на покупку Ветерка. Какие у вас планы на эту кобылу?
Дэр хотел бы подарить ее Ориане, которая выразила желание приобрести скаковую лошадь, но понимал, что это невозможно.
– Хочу проверить ее способности, – сказал он. – И выиграть.
– Берфорд уже сделал это, – сухо заметил герцог.
– Я договорился встретиться с его светлостью попозже в паддоке, где я мог бы увидеть это создание.
– Вы имеете в виду лошадь Берфорда, – промурлыкала Лавиния, – или его прекрасную кузину?
Дэр не мог позволить себе выразить неудовольствие очаровательной герцогине, однако ее слова сильно его раздосадовали. Теперь он не только понимал стремление Орианы к сохранению их отношений в тайне, но, пожалуй, начал его разделять.
Глава 21
Ориана перебирала пальцами короткие черные завитки подстриженной гривы Пламенной, гладила гладкую блестящую шею.
– Как она изящна, не правда ли? – услышала она вопрос Берфорда, обращенный к Дэру, и ответ последнего:
– Они обе хороши – и лошадка и леди. Лорд рассмеялся.
– Но только одна из них продается, сэр. И я сомневаюсь, что моя кузина позволила бы вам заглядывать ей в зубы.
– Я бы не осмелился просить об этом. – Дэр обошел лошадь кругом. – Я готов предложить за нее двести гиней.
– Дорогой сэр Дэриус, я не могу потерять так много в цене. Не меньше шестисот. И я надеюсь их получить – намечается другой заинтересованный покупатель. Герцог Хафорд и его тренер приходили посмотреть лошадь незадолго до вас.
– Они это сделали по моей просьбе. Если мы с вами придем к соглашению, я отправлю кобылу в конюшню его светлости в Маултон-Хис.
Ориана заметила, что при этом сообщении Берфорд сильно приуныл. Но кобыла, не одержавшая ни одной победы, не стоила и половины затребованной им суммы.
Долгое время Ориана предвкушала первый сезон своей любимой лошадки, тешила себя надеждой на ее победу. Неожиданное решение Берфорда продать кобылу было преждевременным и неразумным, оно злило Ориану. Грум Берфорда должен был более бережно обращаться с лошадью. Растяжение могло произойти оттого, что лошадь перевели в другое место, где почва оказалась более твердой и неровной, чем та, на которой ее тренировали прежде. Единственное утешение заключалось в том, что травма была незначительной и ее вполне можно залечить до следующего участия кобылы в ньюмаркетских скачках.
Решение Дэра приобрести лошадь было столь же скоропалительным, как и решение Берфорда ее продать. Однако Дэр неплохо разбирался в лошадях, судя по тому, что в качестве верхового коня он выбрал для себя Энвоя. К тому же он был опытным наездником. Тем не менее приобретение породистой скаковой лошади было дорогим и требующим особых забот удовольствием. Риск достаточно велик, а возмещения придется ждать долго. Дэру понадобятся удача, терпение и немало денег, чтобы добиться успеха, но в чем ему не откажешь, так это в недостатке решимости и смелости, и Ориана верила, что покорившие ее собственное сердце упорство в достижении цели и настойчивость окажут ему помощь и в этом случае.
– Три сотни, – предложил Дэр.
– Я должен обратить ваше внимание на то, что лошадь внесена в список октябрьских состязаний и должна выступать против Памелы сэра Чарлза Бенбери, – сообщил Берфорд. – Залог уже внесен и включается в сделку.
Ориана вручила поводья конюху и сказала:
– Проведите ее вдоль ограждения.
Лошадь шла медленно, боль мешала ей двигаться быстрее.
– Растяжение связки на левой передней ноге не должно беспокоить вас, – сказал Берфорд. – Мы сняли подкову и наложили припарку из винного уксуса и яичных белков. Любой коновал объяснит вам, что на лечение уйдет не более двух месяцев. А может, и меньше.
– А если нет? Тогда лошадь невозможно будет подготовить к следующим скачкам. Я настаиваю на своей цене. Триста – и ни гинеей больше.
– Ну что ж, – тоном вынужденного согласия произнес Берфорд, – по рукам. Хотя в настоящий момент это выглядит не совсем так, но смею вас уверить, что вы приобрели хорошую скаковую лошадь с завидной родословной. Давайте встретимся после окончания скачек в «Белом олене» и отметим нашу сделку стаканчиком бренди.
– С удовольствием, – ответил Дэр и, улыбнувшись Ориане, пригласил ее присоединиться к ним.
– Боюсь, что моя и без того осложненная репутация сильно пострадает, если я появлюсь в этом бастионе мужественности, сэр Дэриус.
Взглянув на часы, Берфорд обратился к Ориане:
– Нам стоит поспешить, если мы хотим увидеть состязания двухлеток по ставкам до двадцати гиней. Я поставил на Вандала, гнедого жеребчика Графтона.
– Ну уж нет, – возразила Ориана. – Я предпочитаю кобылу Королевну.
– Не хочешь заключить со мной пари? Корлетт будет нашим свидетелем. Десять гиней.
– Двадцать, – смело заявила она в надежде, что ее сегодняшнее везение не ограничится тем, что Дэр купил ее любимую лошадку.
– Согласен. Корлетт, вы идете с нами?
Ориана дала монетку молодому конюху, который ухаживал за лошадью, и погладила на прощание шелковистую морду Пламенной. Потом вышла из паддока в сопровождении своего помешанного на скачках кузена с одной стороны и своего тайного возлюбленного – с другой.
Вся сколько-нибудь знатная и модная публика из окрестностей Бери-Сент-Эдмондса собралась в помещении ассамблеи, а площадь на Энджел-Хилле была заполнена экипажами. Дэр и Хафорды прибыли вместе, заехав по пути в гостиницу, где должен был ночевать Корлетт, и оставив там его багаж.
Распорядитель проводил герцога и герцогиню на почетные места в первом ряду кресел. Дэр сел рядом с Лавинией.
– Я хочу, чтобы вы погостили у нас подольше, – заговорила она в ожидании начала концерта. – Кэт и Джонатан будут по вас скучать, хотя их озорные выходки должны бы лишить вас желания обзавестись собственными детьми.
– Как раз наоборот.
– Как она изящна, не правда ли? – услышала она вопрос Берфорда, обращенный к Дэру, и ответ последнего:
– Они обе хороши – и лошадка и леди. Лорд рассмеялся.
– Но только одна из них продается, сэр. И я сомневаюсь, что моя кузина позволила бы вам заглядывать ей в зубы.
– Я бы не осмелился просить об этом. – Дэр обошел лошадь кругом. – Я готов предложить за нее двести гиней.
– Дорогой сэр Дэриус, я не могу потерять так много в цене. Не меньше шестисот. И я надеюсь их получить – намечается другой заинтересованный покупатель. Герцог Хафорд и его тренер приходили посмотреть лошадь незадолго до вас.
– Они это сделали по моей просьбе. Если мы с вами придем к соглашению, я отправлю кобылу в конюшню его светлости в Маултон-Хис.
Ориана заметила, что при этом сообщении Берфорд сильно приуныл. Но кобыла, не одержавшая ни одной победы, не стоила и половины затребованной им суммы.
Долгое время Ориана предвкушала первый сезон своей любимой лошадки, тешила себя надеждой на ее победу. Неожиданное решение Берфорда продать кобылу было преждевременным и неразумным, оно злило Ориану. Грум Берфорда должен был более бережно обращаться с лошадью. Растяжение могло произойти оттого, что лошадь перевели в другое место, где почва оказалась более твердой и неровной, чем та, на которой ее тренировали прежде. Единственное утешение заключалось в том, что травма была незначительной и ее вполне можно залечить до следующего участия кобылы в ньюмаркетских скачках.
Решение Дэра приобрести лошадь было столь же скоропалительным, как и решение Берфорда ее продать. Однако Дэр неплохо разбирался в лошадях, судя по тому, что в качестве верхового коня он выбрал для себя Энвоя. К тому же он был опытным наездником. Тем не менее приобретение породистой скаковой лошади было дорогим и требующим особых забот удовольствием. Риск достаточно велик, а возмещения придется ждать долго. Дэру понадобятся удача, терпение и немало денег, чтобы добиться успеха, но в чем ему не откажешь, так это в недостатке решимости и смелости, и Ориана верила, что покорившие ее собственное сердце упорство в достижении цели и настойчивость окажут ему помощь и в этом случае.
– Три сотни, – предложил Дэр.
– Я должен обратить ваше внимание на то, что лошадь внесена в список октябрьских состязаний и должна выступать против Памелы сэра Чарлза Бенбери, – сообщил Берфорд. – Залог уже внесен и включается в сделку.
Ориана вручила поводья конюху и сказала:
– Проведите ее вдоль ограждения.
Лошадь шла медленно, боль мешала ей двигаться быстрее.
– Растяжение связки на левой передней ноге не должно беспокоить вас, – сказал Берфорд. – Мы сняли подкову и наложили припарку из винного уксуса и яичных белков. Любой коновал объяснит вам, что на лечение уйдет не более двух месяцев. А может, и меньше.
– А если нет? Тогда лошадь невозможно будет подготовить к следующим скачкам. Я настаиваю на своей цене. Триста – и ни гинеей больше.
– Ну что ж, – тоном вынужденного согласия произнес Берфорд, – по рукам. Хотя в настоящий момент это выглядит не совсем так, но смею вас уверить, что вы приобрели хорошую скаковую лошадь с завидной родословной. Давайте встретимся после окончания скачек в «Белом олене» и отметим нашу сделку стаканчиком бренди.
– С удовольствием, – ответил Дэр и, улыбнувшись Ориане, пригласил ее присоединиться к ним.
– Боюсь, что моя и без того осложненная репутация сильно пострадает, если я появлюсь в этом бастионе мужественности, сэр Дэриус.
Взглянув на часы, Берфорд обратился к Ориане:
– Нам стоит поспешить, если мы хотим увидеть состязания двухлеток по ставкам до двадцати гиней. Я поставил на Вандала, гнедого жеребчика Графтона.
– Ну уж нет, – возразила Ориана. – Я предпочитаю кобылу Королевну.
– Не хочешь заключить со мной пари? Корлетт будет нашим свидетелем. Десять гиней.
– Двадцать, – смело заявила она в надежде, что ее сегодняшнее везение не ограничится тем, что Дэр купил ее любимую лошадку.
– Согласен. Корлетт, вы идете с нами?
Ориана дала монетку молодому конюху, который ухаживал за лошадью, и погладила на прощание шелковистую морду Пламенной. Потом вышла из паддока в сопровождении своего помешанного на скачках кузена с одной стороны и своего тайного возлюбленного – с другой.
Вся сколько-нибудь знатная и модная публика из окрестностей Бери-Сент-Эдмондса собралась в помещении ассамблеи, а площадь на Энджел-Хилле была заполнена экипажами. Дэр и Хафорды прибыли вместе, заехав по пути в гостиницу, где должен был ночевать Корлетт, и оставив там его багаж.
Распорядитель проводил герцога и герцогиню на почетные места в первом ряду кресел. Дэр сел рядом с Лавинией.
– Я хочу, чтобы вы погостили у нас подольше, – заговорила она в ожидании начала концерта. – Кэт и Джонатан будут по вас скучать, хотя их озорные выходки должны бы лишить вас желания обзавестись собственными детьми.
– Как раз наоборот.