Андрей Посняков
Индейский трон, или Крест против идола

Глава 1
Куатемок

   Это вроде как сон, давний кошмар, такой жуткий, он преследует меня ночами, а порой мучает и днем.
Жан-Мари Леклезио. «Золотая рыбка»

   Чернота, неведение, не жизнь…
   И вдруг – какие-то разговоры, чьи-то слова… Они донеслись издали, приглушенно-гулко, словно бы звучали в каком-нибудь подземелье… Наверное, это и было подземелье… Храм…
   Храм…
   Точно – храм!
   Темные своды, горящие смолистые факелы, каменные идолы жестоких богов… И круглые плиты с привязанными к ним молодыми людьми – полуголыми черноволосыми юношами… Зачем они здесь? Почему?
   О боги! Эти плиты – жертвенники, а юноши – жертвы! Вот и жрецы – гнусные, с выбритыми висками, в заляпанных кровью накидках из человеческой кожи!
   Господи, опять этот кошмар?
   Что же, Кецалькоатль не победил? Все оказалось напрасным?
   – О великий предок! – Упав на колени, красивый молодой человек в богатом, из перьев кецаля, плаще вытянул вперед руки. – О великий Асотль, услышь меня! Обращается к тебе Куатемок, внук великого тлатоани Ауисотля, племянник Моктекусомы… Этих пленников-тлашкаланцев, – молодой человек кивнул на жертвенники, – я дарю тебе. Прими их сердца и души, поверь, это были достойные воины и было очень непросто захватить их в плен.
   Куатемок?
   Это имя ничего не говорило Асотлю… Великому Асотлю, надо же! А вот Ауисотль… Кажется, этот тлатоани тоже обращался с молитвой… и не раз… Лет пятьдесят назад. И до него – обращались тоже. Только тогда это было не так… Не так отчетливо, а словно бы в дымке… Асотль как будто просыпался, слушал… И снова впадал в многолетний сон… или даже – во многовековой?
   Асотль… Когда-то он тоже был тлатоани, великим правителем молодого народа ацтеков, также именующихся мешиками по имени их легендарного вождя Меши. Да, когда-то Асотль был повелителем, строил Теночтитлан, издавал законы, правил… Приходилось и воевать. Он пытался, изо всех сил пытался очистить свое царство от крови, от жутких мистических оргий, проводимых жрецами во славу жестоких богов. Тескатлипока, Уицилопочтли, Тлалок… Пожалуй, только Кецалькоатль – «Пернатый Змей» мог обходиться без человеческих жертв. И Асотль приказал заменить человеческие сердца цветами…
   Борьба с влиятельными жрецами оказалась очень и очень непростой, правда, было на кого опереться – на молодых и верных друзей, на хитрого и коварного жреца Куэкальцина Четыре Пера, на Тла-Тла – юную служительницу богини порока и удовольствий, на Ситлаль, наконец, обожаемую супругу, Звездочку – именно так переводилось ее имя. Дочь Ачитомитля, правителя Колуакана, стала верной женой и неоценимым помощником Асотля во всех его начинаниях.
   Ситлаль… Звездочка…
   Нежность охватила все существо Асотля, и лишь громкие слова молящегося Куатемока снова вывели его из забытья…
   – …моего великого дядю, тлатоани Моктекусому…
   Что-то здесь было не так!
   Дрожащий свет факелов, запах сосновой смолы и запекшейся крови, жертвенники, жрецы… Все как обычно. Но все же, все же!
   Жертвенники!!!
   Ну да… Их здесь – раз, два, три… семь. Три плиты слева, три – справа, ко всем привязаны пленники, около каждого – нетерпеливо переминающиеся с ноги на ногу жрецы с обсидиановыми ножами. Ишь, ждут, сволочи…
   Не перевелись!!! Так-то мешики выполняли его, великого Асотля, заветы!
   Жертвенники… Круглые, с резными узорами плиты. Три – слева, три – справа. Шестеро юношей… Шесть – не очень-то счастливое число, куда лучше было бы пять, семь или девять.
   Семь… Семь плит – семь жертв… И одна – в центре – пустая! Непонятно… Мало того – неправильно!
   Ого!!!
   Четверо жрецов – отвратительных, пропахших человеческой кровью чудовищ – незаметно окружили молящегося. А тот их не замечал!
   – …И еще прошу тебя, великий предок…
   Нет!!!
   Вот, наконец заметил! И рванулся в сторону…
   Вернее, попытался…
   Четверо жрецов накинулись на него, хватая за руки и за ноги, вот уже потащили к жертвеннику, распяли…
   – Прими, великий Асотль, самую главную жертву! – Цинично усмехнувшись, один из жрецов – самый пакостный и безобразный – выхватил из-за пояса нож из вулканического стекла…
   И тут же ударил…
   Но тот, что на жертвеннике, дернулся… И нож проскочил мимо сердца… Совсем непозволительный промах для жреца!
   Правда, Асотль уже этого не видел. Он вдруг ощутил боль! Боль в левой стороне груди, как будто это его сейчас чуть не убили, его, а не этого парня…
   Именно так! Его!!!
   Ракурс сменился! Перед глазами Асотля возникли темные своды пещеры… И жрец… И нож… Снова приближающийся к сердцу.
   Думать и рассуждать сейчас было некогда – Асотль рванулся изо всех сил, с удовольствием ощутив послушное молодое и сильное тело…
   Ага! Одна из связывающих его веревок лопнула, освободив руку…
   К которой тут же рванулись жрецы…
   Однако не на такого напали! Асотль вовсе не стал их дожидаться, заехав главному жрецу – самому безобразному – кулаком в ухо.
   Хороший оказался удар, еще бы!
   С коротким – даже, скорей, удивленным – стоном главный паскудник отлетел в сторону, уронив на жертвенную плиту нож, тут же подхваченный молодым человеком.
   Удар!!!
   Неосторожно приблизившийся жрец с воплем схватился за бок… Второй за руку… Остальные попятились…
   А несостоявшаяся жертва уже перерубила веревки, вырвалась…
   – Воинов! – зло заверещал пришедший в себя главарь. – Зовите же стражу!
   Ах стражу?!
   Они уже бежали сюда, прыгая по узкой каменной лестнице, – четверо вооруженных копьями и деревянными мечами-макуавитлями воинов.
   Асотль действовал быстро: перерезал путы ближайшего пленника, того, что слева… Тут же – того, что справа…
   – Сражайтесь!
   О, им не нужно было говорить!
   Один из юношей сразу же бросился под ноги первому воину, второй – поднырнул под копье… И вот уже в руках у него – меч! Надежный макуавитль со вставками из острейшего кремня. Такой наносит страшные раны. А уж режет веревки…
   Вот уже освобожден и третий пленник, четвертый… шестой…
   Асотль был сейчас сильно занят, отметив все происходящее лишь краем глаза, – схватился с копьеносцем.
   Удар! Удар! Удар!
   Обсидиановый нож против копья – не столь уж и равные силы.
   Оп!
   Молодой человек проворно выкинул вперед руку… Враг попятился, и Асотлю удалось ухватиться за древко копья… И сразу же – нанести удар головой в переносицу. Хороший удар!
   Оставив копье в руках своего более удачливого соперника, враг отлетел к жертвеннику и, споткнувшись о плиту, упал прямо к ногам идола… Точнее, мумии… В которой совсем еще недавно и был Асотль. Нет… Которой и был Асотль, некогда великий правитель мешиков!
   А теперь он – вот этот вот… Куатемок? Кто такой Куатемок? А бог его знает… не до того сейчас.
   – Ну? – Ничуть не сомневаясь в своем праве командовать, Асотль оглядел освободившихся пленных. – Что встали? Ищите выход… Не тот, по которому убежали жрецы… Тут должен быть еще один… Или даже несколько.
   – Вон там, за мумией, лестница, – указал копьем один из парней. – Но… – Он вдруг усмехнулся, оглядываясь на своих.
   – Если вы теперь вдруг надумали принести в жертву меня, то я – против, – громко засмеялся Асотль. – Тем более у нас совсем нет времени. Надобно выбираться. Вперед!!! То есть назад, к лестнице!
 
   Выбравшись наружу, они оказались в густом лесу. Корявые сосны, грабы, дубы и липы выглядели очень красиво, особенно на фоне фиолетово-красных скал. Горы… Точнее, нагорье. Асотль хмыкнул – родные, можно сказать, места.
   А храм оказался не очень впечатляющим… Похоже, что почти заброшенный – ни широкой тропы, ни высокой пирамиды, только несколько статуй да узорчатые плиты. Впрочем, нет, за святилищем все же кто-то ухаживал – перед входом даже была устроена клумба. А за клумбой…
   За клумбой расположился целый отряд воинов в пятнистых шкурах!
   «Воины-ягуары»! Элитный отряд!
   Асотль попятился…
   – Куатемок! – Высокий воин в деревянном шлеме, отбросив в сторону богато украшенный разноцветными перьями щит, побежал к юноше… И поклонился. – А где же жрецы? Ты ведь ушел с ними… Мы ждали, как ты и велел… а потом решили подняться к храму и подождать там, вернее, здесь… О, господин мой! – Выпрямившись, воин заметил пленников. – Ты не принес в жертву тлашкаланцев?
   – Нет, – Асотль покачал головой. – Отныне эти юноши – наши друзья.
   Странно, но воин ничего не возразил, лишь снова поклонился, будто так и надо. Может быть, этот Куатемок имел полное право приказывать? Похоже, что так…
   – Жрецы оказались предателями, – негромко промолвил Асотль. – Едва меня не прикончили… Если бы не эти парни.
   – Жрецы предали? – Воин хмыкнул. – Ты знаешь, мой господин, я ничуть не удивлен этому! То-то они все время между собой шептались, секретничали… Я тебе об этом докладывал, мой господин!
   – Ты верный человек и получишь награду.
   – Я служу не ради наград, а ради чести! Так что нам делать сейчас, мой господин?
   Что делать сейчас?
   Асотль задумался – хорошо было бы для начала узнать, а что вообще делали здесь все эти парни – элитные «воины-ягуары». Сопровождали Куатемока с какой-то важной миссией? Или еще что-нибудь… Ладно.
   – Для начала – перекусим, я думаю, мои новые друзья голодны. А затем… Наверное, нам давно уже пора возвращаться домой.
   Услышав слово «домой», «ягуары» радостно закричали, утихомириваясь лишь под взглядом вождя – того самого высокого воина, что беседовал сейчас с Асотлем. Как его, интересно, звать? Спросить? О, нет – Куатемок уж наверняка это должен знать. Куатемок… Выходит, этот парень умер… Душа его отлетела, уступив место душе Асотля. Точно так же, как много-много лет тому назад на жертвеннике в тело индейского паренька Асотля вселилась душа… Перепелкина, так называемого «нового русского», владельца «заводов, газет, пароходов» – человека, как оказалось, очень одинокого и преданного своими лучшими друзьями.
   Перепелкин-Асотль достиг у ацтеков многого… И вовсе не только потому, что оказался племянником вождя Теночка! Нет… Очень многое пришлось делать самому, добиваться всего того, за что… За что и столетия спустя люди уважали великого тлатоани Асотля. По крайней мере – судя по этому храму.
   Эх, славные были времена! Времена, в которые Асотль вовсе не был одинок, не был одинок во всех смыслах, ведь ставший его первым помощником хитрый и коварный жрец Куэкальцин Четыре Пера оказался выходцем из двадцатого века – мало того, сотрудником спецслужб! Из двадцатого века была и Тла-Тла… И, как выяснилось, сам Великий Кецалькоатль, «Пернатый Змей» – один из самых почитаемых богов ацтеков… И не только ацтеков.
   Куэкальцин, Тла-Тла… Звездочка… Где они теперь? И какой сейчас год? И почему он, Асотль-Перепелкин, – снова в чужом теле? Наверное, ведь неспроста это случилось… Бедняга Куатемок… А ведь предатели жрецы, похоже, все-таки добились своего – принесли его в жертву. Хотя бы даже так – виртуально.
   – Господин…
   Асотль-Куатемок обернулся, увидев подошедших к нему пленников, молодых парней, подростков, надо сказать, державшихся с большим достоинством. Сколько им было лет? По пятнадцать-семнадцать, наверное, вряд ли больше. Волосы уже отросли, длинные пряди на затылках, знак «молодняка» – пиочтли, срезаны, что разрешалось делать лишь после того, как молодой воин взял своего первого пленного. Такой молодой воин назывался ияк. Но эти… Эти, судя по всему, были еще более опытными – текиуа – «те, у кого есть доля добычи». Значит, уже захватили больше четырех пленных… Молодцы – для столь юного возраста очень даже неплохо.
   – Мы хотим сказать тебе, господин… – Карие глаза пленника смотрели прямо и гордо. – Я и мои друзья, мы готовы вновь лечь на жертвенники… Мы помогли тебе – потому что то, что происходило в храме, было подло. И так же подло было бы нам сейчас убежать. Ты сам знаешь, вождь, Тлашкала не примет нас обратно. Никто не примет ни пленников, ни беглецов. Как и ваш Теночтитлан не принял бы тебя, случись с тобою подобное. Ведь так?
   – Так. – Асотль-Куатемок кивнул – парень был полностью прав, такие уж установились обычаи… Черт бы их все побрал!
   – Как тебя зовут? – быстро спросил Асотль.
   – Мое имя – Несауа, сын Кальпичтли, племянник Ауикатипилли. – Юноша гордо вскинул голову, волосы его, блестящие, длинные и, конечно, черные, имели даже какой-то медно-рыжеватый оттенок, черты лица были тонки и приятны. – Мой дядя – известный в Тлашкале сановник… Как и отец.
   Угу, «известный сановник»… А не врешь ли ты, парень? Пошлет ли «известный сановник» своего сынка в такое опасное предприятие? А ведь пошлет! По здешним правилам – обязательно пошлет.
   – Так вы хотите умереть на жертвеннике? – задумчиво оглядывая пленников, медленно протянул Ас… Куатемок – пожалуй, Перепелкину пора было привыкать к новому имени. Он не удивлялся… Ничуть. Вот тот, первый раз – тогда было страшновато, ну а сейчас… В жизни и не такие чудеса случались.
   – Да, на жертвеннике, – быстро, пожалуй, даже как-то слишком уж быстро подтвердил Несауа. – Великого тлатоани Асотля почитают и у нас в Тлашкале. Это почетная смерть.
   – Что же вы не остались на жертвенниках? – не выдержав, хохотнул Куатемок.
   Юноша сверкнул глазами:
   – Мы всего лишь исправили подлость жрецов. Помогли…
   – Вы славные парни… И очень жаль, что так торопитесь умереть.
   Несауа на эти слова лишь опустил голову… А его спутники напряженно прислушались. Сказать по правде, не очень-то им и хотелось лишиться сердец… Просто другого выхода и в самом деле не было. Предназначенные в жертву, взятые в плен не могли вернуться в родные места, сразу же возникли бы вопросы: а почему вы здесь? Почему боги не приняли ваши души? Или вы сбежали, совершив святотатство? Отступники, тогда горе вам, горе и презрение вашим семьям!
   Вот примерно так, насколько помнил Асотль, и должны были вести себя в Тлашкале по отношению к собственным же попавшим в плен – быть может, даже случайно – юношам, почти что детям. Вот именно так. И не только в Тлашкале – везде, от красно-фиолетовых скал Мексиканского нагорья до непроходимых болот Юкатана, и даже еще дальше. Везде! Так что пленники были правы.
   – Вы помогли мне, да. – Куатемок мягко взял собеседника за руку. – И я вам очень благодарен за это, о, славный Несауа. И вот что скажу – хотел бы я иметь таких телохранителей, как вы! Таких, кому я бы мог безоговорочно доверять. И если бы вы только не отказались выполнить мою просьбу…
   Ага! Услышав эти слова, парни явно повеселели. Куатемок видел это краем глаза и знал: юноши сейчас с волнением и надеждой ожидают ответа своего предводителя. Ну, конечно же, не показывают вида… Но ждут, ждут! Каков же он будет, этот ответ? Жизнь… жизнь предателей? Или почетная смерть? Такой смертью их родичи в Тлашкале будут, несомненно, довольны. А вот предательством…
   Несауа решительно тряхнул головой и, не глядя на своих, громко выкрикнул:
   – Нет!
   – Ты меня не понял, друг мой, – властно перебил его Куатемок. – И сейчас невольно меня оскорбил!
   – Оскорбил?! – Несауа виновато – вот именно, виновато – захлопал глазами. – Клянусь всеми богами, я и в мыслях не имел…
   – Ты оскорбил меня своим подозрением! – Молодой вождь ацтеков выставил вперед правую ногу. – Как мог ты даже подумать, что я смогу предложить стать предателями таким славным воинам, как вы все?!
   – О, прости нас! – Несауа упал на колени. – Прости нас… И вели поскорей отвести к жертвеннику.
   – Дался вам этот жертвенник! – в сердцах воскликнул Куатемок. – Можно подумать, моему великому предку, тлатоани Асотлю, так уж нужны ваши сердца!
   – А что… Неужели не нужны?
   – Они нужны мне! Вы нужны мне… Вы ведь видели… – Куатемок нарочно понизил голос, чтоб беседу не могли подслушать «воины-ягуары» – впрочем, те, кажется, и не вслушивались, занятые бивуаком. – Вы видели, мои жрецы – предатели. Думаете, их мало? После того, что случилось, я просто не могу никому верить… А вот вам – могу! Вы – чужеземцы, никто в Теночтитлане… Вы будете зависеть только от меня… Как и я – от вас! И клянусь… – Молодой человек торжественно поднял правую руку. – Клянусь великим Кецалькоатлем, покровителем моим и моего рода, я никогда… Слышите, никогда не пошлю вас в бой с вашими соплеменниками-тлашкаланцами! Да, сейчас наши народы враги… Нет, не народы – правители. Но не всегда так будет – в этом я вам также клянусь. К тому же даже сейчас у нас есть много общих врагов… К чему я вам все это говорю? – Куатемок неожиданно улыбнулся. – К тому, что мне… Что я хотел бы… Ну, в общем, вы поняли.
   – Мы поняли… – Несауа задумался, искоса поглядывая на своих. – В твоем предложении, великий вождь, и впрямь нет ничего зазорного. Но… Мы навсегда лишимся своих близких!
   – Как если бы вы погибли на жертвеннике, как если бы вы вдруг стали бродягами… – Молодой вождь говорил теперь уверенно и быстро. – Что, есть другой выход? Нет. Так дай же мне свою руку, славный Несауа! Ну?
   Секунду поколебавшись, юноша протянул руку… и улыбнулся, радостно и вместе с тем чуть смущенно, почти как ребенок.
   – Ну, вот и славно. – Куатемок хлопнул его по плечу. – Теперь вы – моя верная стража!
   Асотль знал: больше ничего не нужно было делать. Этим молодым тлашкаланцам теперь можно было полностью доверять, ибо с этого момента любое их действие против него означало бы предательство – поступок бесчестный и гнусный, на который пленники никогда бы не пошли.
   А верные люди, верные воины, не связанные ни с кем, и в самом деле очень были нужны, что и показал недавний эпизод со жрецами. Это ж надо же – чуть было не принесли в жертву самого Куатемока…
   Куатемок… Знать бы еще, кто ты такой, парень?
   Этот вопрос занимал сейчас Асотля куда более других. Пока было ясно одно: Куатемок не просто аристократ-пилли, а человек, вне всяких сомнений, связанный с царствующим в Теночтитлане домом, – иначе с чего бы ему именовать великого тлатоани Асотля своим предком?
   И этот отряд… Не каждому аристократу будут подчиняться элитные «воины-ягуары». Командир которых – тот самый дылда – ни словом не перечил, когда Куатемок распорядился судьбой пленных. Кстати, вот командира и расспросить…
   Как вот только его зовут? Узнать бы…
   В тени скалы, на берегу журчащего ручья воины разложили костер, и вкусный запах жаренного на вертеле пекари распространился до самого леса, вызывая обильное слюноотделение у «воинов-ягуаров» и пленников, теперь уже – бывших.
   – Я послал воинов в погоню за предателями, – подойдя ближе к удобно расположившемуся на расстеленной под кроной сосны циновке молодому вождю, с поклоном доложил командир «ягуаров». – Боюсь только, что их здесь невозможно поймать – ты сам говорил об обширности подземелья… Может быть, стоит оставить засаду?
   – Отставляй. – Махнув рукой, Куатемок улыбнулся. – И прошу тебя разделить со мной трапезу. Надеюсь, пекари так же вкусен, как храбры твои воины… Ну? Садись же, чего встал?
   Сняв деревянный шлем, украшенный резьбой и драгоценными камнями, предводитель воинов осторожно уселся на землю напротив вождя.
   – Э, нет, садись на циновку, рядом!
   От оказанной чести воин покраснел, насколько вообще может покраснеть индеец, и без того краснокожий.
   Еще бы узнать его имя… А то неудобно как-то… Да и порасспросить о цели похода и вообще…
   Для того в общем-то Асотль его и позвал. Асотль, хм… Теперь уж – Куатемок, так лучше будет.
   А вообще, чудны же дела твои, Господи!
 
   – Ну, ешь, друг мой… И не молчи же, рассказывай!
   – О чем ты хочешь спросить, мой господин?
   – Обо всем! – Куатемок усмехнулся.
   Он вообще-то хотел бы узнать, какой сейчас год. И не по индейскому календарю. Со всеми их 52-летними циклами, «кроликами» и прочей живностью… О нет – по числу лет от Рождества Христова!
   Куатемок… Тот, настоящий, пока еще не погибший, упомянул какого-то Моктекусому… Тот ли это правитель, которого Хаггард в своем знаменитом романе именовал Монтесумой? Если тот… То скоро, уже очень скоро явятся из-за моря конкистадоры, принося с собой кровь, ужас и смерть! Великая цивилизация ацтеков перестанет существовать, погрузившись в хаос и мрак… Асотль вовсе не хотел, чтобы такое случилось, ведь, кроме кровавых жертвоприношений, еще имелись и великолепные города, и искусства, и поэзия, и… И налаженная жизнь – для большинства, наверное, не такая уж и плохая. Вот только жрецы…
   Неужели все последовавшие за ним тлатоани не выполнили завет? Или это жрецы гнули свою паскудную линию?
   Жрецы…
   Вот явятся конкистадоры, покажут вам кузькину мать… Впрочем, и не только вам. Сколько еще времени-то осталось? Сколько? Как узнать? Может быть, просто спросить? Вот, прямо сейчас…
 
   – Белые люди? – Главный «ягуар» вскинул глаза. – Бородатые такие, как ушедший в изгнание Кецалькоатль?
   Ого! Кецалькоатль, оказывается, отправился «в изгнание»… Понятно, почему теперь торжествуют кровавые ипостаси Тескатлипоки. Ладно, об этом после, пока же…
   – Так, значит, никто о подобном не слышал?
   – Нет. – «Ягуар» развел руками.
   – Позволь мне сказать, – послышался голос сзади, оттуда, где располагался Несауа со своими людьми, – вооруженные копьями, они теперь гордо несли стражу.
   Что не вызвало никакого удивления у «ягуаров», вероятно, имелись уже прецеденты.
   – А ну-ка, ну-ка, говори. – Куатемок обернулся к парню и хотел было сказать: «присаживайся!» – да постеснялся сидевшего рядом воина. Не следовало раньше времени оказывать честь чужеземцу!
   – Я сам не видел, но слышал от почтека, купцов… будто бы в южных лесах, на побережье страны Кампече и дальше, живут в племенах несколько белых и бородатых рабов. Правда это или нет – не знаю. Но так говорят.
   Несауа улыбнулся и скромно отошел на несколько шагов назад, дабы не докучать трапезничающим своим видом.
   Так Куатемок с «ягуаром» и сидели, кушали жареного пекари с маисовыми лепешками и красным перцем… Пока откуда-то из-за скалы не появился молодой воин в шкуре ягуара. Подбежал, поклонился и, почти как по советскому уставу, попросил у «великого господина» разрешения доложить своему непосредственному начальнику.
   – Посланцы из Теночтитлана, мой господин! Трое. Я никого из них не знаю.
   Главный «ягуар» усмехнулся:
   – Ты еще слишком молод, Тешлак, чтобы их знать. Веди! Я сам проверю… Господин. – Вскочив на ноги, он обернулся к собеседнику, точнее, к сотрапезнику. – Если это действительно посланцы, прикажешь привести их сюда?
   – Ну да! – Куатемок с раздражением выплюнул едва не застрявшую в горле кость. – Конечно прикажу. Куда ж их еще девать-то?
   – А если это не они… прикажешь бросить их в пропасть? Или лучше принести в жертву?
   – Нет! – Молодой вождь отмахнулся. – Никаких жертв. Всех сюда. В любом случае.
 
   Это оказались посланцы. Весьма колоритные личности – двое пожилых мужчин, по виду сановников, и один молодой жрец… впрочем, тоже не очень-то молодой, явно лет за тридцать. Подтянутый, мускулистый, с выбритой по вискам прической жреца и недовольной, какой-то скособоченной физиономией объевшегося ядовитыми грибами висельника. Правда, одет аккуратно, слава богам, не в куртку из человеческой кожи, в узорчатый хлопчатобумажный плащ – черный, расшитый белыми человеческими черепами, – этакий «веселый Роджер». Такие же плащи, только куда более яркие – желто-сине-красные, имелись и у сановников. Искусно украшенные разноцветными перьями и отороченные по подолу тоже цветным – точнее, выкрашенным – кроличьим мехом, который тут же навел Куатемока на смешные мысли по поводу «шанхайских барсов» и «мексиканских тушканов».
   В общем, судя по одежде и сандалиям, не последние это были люди!
 
   – Рады видеть тебя в добром здравии, славный Куатемок! – подойдя ближе, разом поклонились посланцы.
   И улыбнулись. Сановники. А жрец – нет, тот скривился, как будто бы только что съел что-то кислое. Вернее, так – одна половина лица его улыбалась, вторая оставалась бесстрастной, ни один мускул не дрогнул… Ха! Ну конечно же, вероятно, еще в юности или даже в детстве жреца укусила пчела или какая-нибудь ядовитая муха – вот мускулы на половине лица и застыли, атрофировались, похоже, что навсегда. И физиономия с тех пор оставляла желать лучшего… хотя вообще-то жрец был из тех мужчин, что, несомненно, нравятся женщинам.
   Гм… посланцы.
   Как же с ними сейчас общаться-то? Судя по реакции главного «ягуара», эти люди явно были Куатемоку очень хорошо знакомы. Как и он им. В такой ситуации, конечно же, лучше всего было отделываться общими фразами… что Куатемок и делал.
   – Как прошла охота? Не скажу, чтобы боги были особенно благосклонны, но так…
   Сами видите… Тлашкаланцы? Нет, я раздумал приносить их в жертву. Нипочему! Просто раздумал – и все. Еще вопросы? Жрецы? А, вот как раз о жрецах я бы и хотел сказать… Свет еще не видывал подобных гнусных отродий, клянусь подбородком Тескатлипоки! Вы только представьте себе, что случилось… Нет! Это даже невозможно представить!
   После этих слов Куатемок, не очень-то и разыгрывая возмущение, во всех подробностях пересказал посланцам случившуюся «позорную сцену» и посетовал на подлость жрецов.
   Сановники переглянулись.
   – Я всегда говорил, что некоторым служителям Тлалока не стоит особенно доверять, – вскользь заметил один. И тут же, покосившись на явно недовольного этим выпадом жреца, поспешно добавил: – Я сказал – некоторым, мой дорогой друг Шочипильцин! Некоторым… Что мы и видим на этом наглядном примере! Вне всяких сомнений, их следует поймать и казнить.