Потиевский Виктор. Мага уводит стаю

   На девятый день у него появились видения. Раньше, когда он отдыхал, погрузившись в чуткую дремоту, к нему приходили сны об охоте, погонях, засадах. Иногда снились люди — это были самые страшные сны. Но — только сны. Сейчас, едва он переставал зализывать раны, как его словно живые обступали волки его стаи. Он сам уже не мог понять, сон это или явь.
   Вот к нему приближается, увеличиваясь в размерах, голова Маги, кажется, он уже чувствует ее горячее дыхание. За Магой мелькают хитрая Зуа и волчонок Ко. А вот появился и переярок Ва. Не он ли так неумело и негромко подвывает?
   Внезапно Вой очнулся и понял, что это не переярок, а ветер подвывает у входа в нору… Наступила самая вьюжная часть зимы. А он все еще отлеживался в норе.

14. ЧЕРНАЯ ТЕНЬ

   Уже несколько дней и ночей Пришлый не отходил от Маги ни на шаг. Он крутился вокруг нее, пытался лизнуть, коснуться носом ее морды, бока… Мага благосклонно отвечала на его заигрывания. Разинув пасть и свесив длинный язык, она словно смеялась, довольная оказываемым ей вниманием.
   Быстрая и любопытная Зуа вертелась неподалеку, внимательный Ва тоже был постоянно рядом. Предельно. настороженный, он не спускал глаз с Пришлого, замечая все мелочи его поведения. То, что мать-волчица теперь была особенно приветлива с новым вожаком, злило обоих переярков, особенно своенравного Ва, переполняя чашу его волчьего терпения.
   Было ветрено. День кончался, и сумерки, наползая на лес, словно приглушали звуки уходящего зимнего дня. Гаснущий закат еще озарял вершины деревьев слабыми темно-багровыми отблесками.
   Волки остановились на опушке, словно забыли о предстоящей охоте. Они топтались на месте, принюхивались друг к другу. Казалось, звери вдруг потеряли чувство принадлежности к стае, подчиненности, послушания матери-волчице…
   Матерая Мага раздраженно и обеспокоенно зарычала, пытаясь образумить семью, но никто, кроме волчонка, не обратил на это внимания.
   Это было неожиданно. Волчица-мать знала, что в стае живет внутренняя вражда. Но неповиновение ей, непослушание — такое было впервые.
   Ва и Зуа, ощетинившись, стояли напротив Пришлого. Кипучая волчья злоба прорвалась грозным рычанием.
   Молодой Ко, стоя чуть в стороне, косился на Пришлого и тоже злобно рычал, чтобы не отставать от своих…
   Ва кинулся на врага так стремительно и свирепо, что было ясно: давно он ждал этой возможности. Теперь Пришлый ответит за все!
   Переярок еще не успел сцепиться с Пришлым, как молодая волчица тоже бросилась на врага. Казалось, эти два сильных крупных переярка быстро расправятся с противником, но не тут-то было.
   Пришлый оказался значительно сильней, чем они предполагали. Он грудью отшвырнул напористого Ва, не схватываясь с ним крепко, насмерть, потому что нападающих было двое. Отбросив волчицу следом за ее братом, Пришлый отпрыгнул в сторону. Во время этой мгновенной схватки он пытался полоснуть клыками по горлу нападавших, но оба они ловко увернулись, не сумев, однако, задеть и его.
   Мать-волчица застыла в нерешительности — разнимать противников было бесполезно. Принять чью-то сторону она тоже не могла: ей хотелось сохранить всех.
   На короткое время драка прервалась. Враги стояли напротив, морда к морде, пронзали друг друга взглядами и рычали. Такие перерывы в схватках недолги. Три-четыре торопливых возбужденных вдоха и выдоха, и звери снова кинутся в ожесточенную, суровую, беспощадную битву.
   Мага смотрела на происходящее, не в силах изменить что-либо. Волки ее стаи ей уже не подчинялись. Они подчинялись сейчас только своей свирепости.
   Вот-вот.битва должна была вспыхнуть с новой силой. Кто выйдет из нее живым? Но случилось неожиданное.
   Мага сначала ничего не поняла. Оба переярка, до сих пор остервенело рычавшие, готовые через мгновение вновь кинуться на врага, внезапно смолкли, как по команде поджав хвосты. Пришлый тоже вдруг потерял боевой пыл и растерянно поднял голову, уставясь на вершину ближайшего холма. Волчица-мать проследила за его взглядом и, ошеломленная, взволнованная, обрадованная, увидела Воя.
   На фоне светлого закатного края неба, отбрасывая длинную черную тень на заснеженный склон холма, замор, властно оглядывая стаю, ее старый вожак. Повелительно рыкнув — он не любил и не допускал драк внутри стаи, — Вой снова застыл в сдержанном ожидании. Стая бросилась к нему.
   Он сразу увидел перемены: волчонок заметно окреп за месяц отсутствия волка-отца. У молодого Ко за это время грудь немного раздалась вширь, стали толще лопатки — обросли мускулами, на холке начала отрастать волчья грива. Казалось бы, недолго отсутствовал старый волк, но за этот месяц даже оба переярка изменились: взматерели, стали умней, — в их взглядах чувствовалось больше уверенности, опыта, проницательности.
   Мага вся светилась радостью, подходя к своему вожаку.
   Очень долго ждал он этих мгновений. Долго шел к своей стае. Даже когда внезапная картечь прервала его путь, его стремление к родным местам, к семье, и тогда он верил, знал, ничуть не сомневался, что вернется, увидит их, волков своей стаи, снова займет принадлежащее ему по праву место вожака.
   Ему тяжко было в норе, особенно в последние дни и ночи, когда он уже почти выздоровел. Тоска заползала в самую глубь волчьего сердца и беспокоила его, изводила.
   Он вышел из норы на четырнадцатую ночь — в сумерки, перед рассветом. Над его убежищем намело большой сугроб, оставалась, только узкая щель. Старый волк выбрался, отряхнулся, огляделся. Раны не болели, он был.здоров… Постоял, прислушиваясь. Поземка свистела и подвывала. Запах леса, ночи, запах жизни пьянил, кружил голову зверю.
   Не было луны и звезд, длинные серые тени лесного рассвета заползали за кусты и деревья. Высокие ели и сосны шумели, поскрипывали, они словно оповещали всех, что могучий вожак вернулся.
   Хотя он был рядом со стаей, но нашел ее не сразу. Целый день бродил в поисках следов своей семьи, возбужденный, отощавший, но как прежде сильный и неутомимый…
   После его возвращения Пришлый сразу покинул стаю. Старый Вой запретил его трогать, и тот ушел, обозленный и одинокий.
   Волки еще долго стояли на бугре вокруг своего вожака, и их тени на снегу, черные и длинные, постепенно сливались с постоянной спутницей волков — густой мглой зимней ночи.

Часть вторая. ЛОГОВО

1. ПОХИЩЕНИЕ

   Апрель выдался ярким, солнечным, теплым. Подтаявший снег осел на склонах холмов и оврагов, многочисленные ручьи наполнили лес плеском и журчанием.
   Уже несколько дней Вой и Мага оставались вдвоем. Волчица подолгу бродила по знакомым местам, где прошедшей весной она щенилась и выращивала волчат, из которых судьба сохранила одиого-единственного — Ко. Она внимательно осматривала обнажившиеся южные склоны, покрытые прошлогодней травой, придирчиво выбирала место для гнезда — приближалось время появления щенков. Старый волк не отставал от нее ни на шаг.
   У подножия отлогого холма Мага задержалась. Ее цепкий взгляд приметил узкий лаз, полускрытый кустарником. Он вел в довольно просторную сухую пору. Волчица влезла внутрь. Обнюхала стены, пол и стала аккуратно расчищать вход, выгребая наружу листья. Потрудившись, легла отдохнуть. Рядом пристроился Вой. Покойно и удобно чувствовали себя здесь звери.
   И вдруг Маге показалось, что вход снаружи слишком мало прикрыт травой и кустами, слишком заметен для постороннего глаза.
   Она быстро встала, выбралась из норы и двинулась, огибая холм, в поисках нового убежища. Только что найденная нора, глубокая, удобная, уже подчищенная, была брошена без колебаний — она не подошла волчице.
   Старый вожак шел следом. Он знал, что Мага не остановится, не вернется.
   Четыре раза задерживались волки у старых нор: волчица подчищала и вход, и внутреннее помещение, примерялась, ложилась в нору, выходила наружу, придирчиво осматривала прикрытие вокруг входа. Логовом стала пятая нора. Она располагалась на южном склоне лесистого холма, вершина которого была густо покрыта высокими соснами, мерно поскрипывавшими на ветру старыми стволами. Это была барсучья нора, давно покинутая прежними хозяевами.
   Барсуки сделали глубокие подземные ходы. От центрального гнездового помещения было вырыто несколько отнорков — выходов наружу, что могло в случае опасности весьма пригодиться будущим волчатам.
   Заботливая Мага тщательно расширила два главных входа и саму нору, расчистила будущее жилище от осыпи и сухих прошлогодних листьев, скопившихся у выходов.
   На охоту она ходила теперь недалеко. Ловила мелких зверьков, зазевавшуюся птицу, отыскивала в траве полевок и все время возвращалась к своему новому жилью. Однако и Мага и Вой дневки проводили не в норе, а около. Волки словно боялись обживать логово, еще не имея детенышей…
   Волчица принесла пятерых волчат. Весь день она облизывала их, принюхивалась к ним, наслаждаясь неповторимым щенячьим запахом, смешанным с запахом ее же собственного материнского молока. Волчата были очень маленькими, они свободно умещались между ее задними и передними лапами. Немного поспав, зверьки просыпались, жадно и с удовольствием высасывали из набухших черных сосков жирное густое молоко, снова засыпали.
   Вожак все время находился вблизи, отлучаясь лишь •на короткое время за добычей. Сейчас он был единственным кормильцем и постоянно, возвращаясь с охоты, приносил еду.
   Старый волк подходил к норе и бросал перед Магой куски мяса от большой туши или целиком мелких зверьков. Затем сразу же отходил в сторону и устраивался на отдых. Волк-отец дневал на склоне холма, чуть выше норы, в нескольких шагах от нее, иногда отдыхал в кустах можжевельника ниже по склону.
   Стояли солнечные, ясные дни. Снега сошли, лес зазеленел, зашумел на ветру, наполнился птичьими голосами, густыми весенними запахами.
   Казалось, и для волчьей семьи наступили безоблачные дни.
   Волчата смотрели на мир только что открывшимися глазами. Правда, мир пока ограничивался для них стенами уютной норы, но благоухающий весенний лес уже раскрыл им свои объятия.
 
   И вот этой размеренной спокойной жизни пришел конец.
   Однажды ранним туманным утром волчица уловила негромкий непривычный звук, очень обеспокоивший ее. Это был звук шагов — под неосторожной ногой шелестели трава, прошлогодние листья. Мага услышала их издалека, она лежала возле норы, поджидая с охоты Воя.
   Поняв, что идет человек, волчица выскочила из своего убежища и затаилась в кустах неподалеку, наблюдая за подходившим к ее логову врагом. Неотвратимая, страшная опасность надвигалась на ее малышей. Но встать на их защиту она не могла — удерживал вековечный страх перед человеком.
   Мага лежала, плотно прижимаясь к земле, охваченная мелкой нервной дрожью. Лихорадочно горящие глаза волчицы неотрывно смотрели на человека — высокого, неуклюжего, с ружьем и рюкзаком за спиной, который, стараясь ступать осторожно, шел прямо к ее норе, к ее крохотным беззащитным щенкам.
   Учуяв человека, бросил свою добычу — крупного зайца — возвращавшийся с охоты Вой. Осторожно, крадучись, он пошел на запах человека, на звук его шагов. Может быть, враг минует его логово? Вожак подобрался совсем близко, чтобы видеть вход в нору.
   Человек в это время уже разглядывал вход в волчье убежище, изучал следы. Убедившись, что нора жилая, присел, раздумывая. Ход уводит глубоко в землю, как и должно быть. Без лопаты никак не обойтись. А лопату он не захватил. Да и зашел сюда так, на всякий случай. Он и не надеялся на такую удачу — не рассчитывал, что старая барсучья нора окажется волчьим логовом.
   Вожак смотрел на человека из-за кустов. Пристально, не мигая, словно в оцепенении. Он тяжело дышал от возбуждения, от злобы. Ноздри его расширились, верхняя губа нервно подрагивала, обнажая крупные острые зубы. Неистовое бешенство бушевало в его груди. Он еле сдерживал свою злобу, понимая смертельную опасность, которая грозила его семье и ему.
   Внезапно человек поднялся и быстрым шагом пошел прочь от норы. Волки долго провожали его взглядами и, едва он скрылся в березовом молодняке, кинулись к логову.
   Надо было спасать семью — немедленно уносить подальше и прятать детенышей. Стремительно и ловко волчица скользнула в глубь норы, схватила одного из щенков зубами за холку и бросилась наружу. Она торопливо трусила по лесу, пробираясь сквозь густые кусты. Быстро бежать Мага не решалась, чтоб не покалечить еще слабого волчонка. Следом за ней спешил старый вожак. Он бережно нес в зубах второго малыша.
   Обычно волк-отец не перетаскивает щенков, это делает волчица, хотя иногда, во время близкой опасности, бывают и отступления от правила. Вот и сейчас вожак помогал матери-волчице, и она не возражала, полагаясь на его ум и опыт.
   Далеко уйти от норы волки не могли: в норе оставались еще три малыша, которым грозила гибель.
   Спрятав принесенных волчат в углубление под сосной, Мага и Вой тотчас ринулись обратно. Еще двух волчат они отнесли от норы и уложили рядом с первыми. Все четверо негромко урчали, толкались лапами, устраиваясь поудобнее, не понимая еще, какая им грозит опасность.
   Волк-отец остался с ними. Он то стоял, замерев и прислушиваясь, возле щенков, то нервно ходил взад-вперед неподалеку, но успокоиться и прилечь никак не мог. Он ждал Магу с последним волчонком. Время шло, а волчица не появлялась…
   Когда она вернулась к логову за пятым щенком, то поняла, что опоздала. Человек, сняв «рюкзак и ружье, уже копал лопатой землю, расширяя вход в волчье убежище.
   Мага затаилась в кустах, не в силах покинуть опасное место.
 
   Охотник отложил лопату, протиснул свое большое тело в нору. Через минуту щенок уже был в его руках… Он подержал малыша в ладонях, потрепал его по ушам. Волчонку, не знакомому с запахом человека, таким страшным для взрослых волков, руки эти показались приятными, ласковыми, и он лизнул человеческую ладонь.
   — Ух ты, подлиза!.. — сказал человек. — Один и остался, остальных-то, поди, мать унесла. И как она успела? Но ничего, мы еще твоих братцев с собаками поищем…
   Он положил волчонка в рюкзак, закинул его на спину и, подобрав с земли ружье и лопату, пошел быстрым деловым шагом.
   Таясь за кустами и деревьями, волчица шла следом. Высокая неуклюжая фигура мелькала перед ней сквозь листву. Над тропой стоял отвратительный запах самого человека, горелого пороха, железный острый запах ружья. Неведомая великая сила тянула мать-волчицу вслед за своим малышом. Только на краю леса, у самой деревни, Мага остановилась. Постояв, медленно двинулась обратно, туда, где в ее защите, помощи и заботе нуждались другие волчата.

2. ЧЕРНЕЦ

   Вспомнив, что опасность еще висит над ее семьей, Мага заторопилась.
   Старый вожак услышал ее бег, когда она была еще далеко, и бросился навстречу волчице. В ее зубах не было волчонка…
   Вой и Мага перетаскивали щенят псе дальше и дальше от прежнего логова.
   Пряча следы, они проходили по каменным карнизам скал, дважды шли по ручью, меняли направление пути.
   День ушел далеко за половину, когда волки подобрали наконец новое жилище. Они решили обосноваться в неглубокой яме под корнями вывороченной ураганом сосны.
   Спрятавшись в новом логове, волчица отдыхала, обнимая лапами малышей, беспокойно тыкавшихся в теплый живот матери. Изголодавшиеся щенки усердно насыщались, жадно потягивая ее набухшие соски.
   Вожак возвращался с охоты перед самым рассветом.
   Он еще не изучил местность вокруг нового логова, но уже чувствовал, что где-то рядом пасутся овцы. Иногда он видел свежий помет, небольшие клочки шерсти на кустах, улавливал густой овечий запах. Это отвлекало его от лесной охоты, возбуждало желание найти отару. Сейчас он неожиданно вышел прямо на овец. Большое стадо мирно паслось на лесной опушке. Не чувствуя опасности, овцы широко расползлись по пастбищу, некоторые паслись даже за деревьями. Пастух сидел на пеньке в стороне от стада. Невдалеке от него крутился крупный деревенский пес. Стоило только напугать глупых животных, как они с громким блеяньем в панике заметались бы по опушке. И тогда, в суматохе, нетрудно незаметно схватить овцу и унести. Но логово с волчицей и волчатами совсем близко. Выдать свое присутствие — значит подвергнуть опасности семью. И мудрый осторожный старый волк отказался от такой заманчивой и легкой добычи.
   Спокойно отступив в лес, подальше от овец, он не спеша двинулся к логову.
   Пришел июнь, солнечный и теплый. Волчата — две самочки и два самца — быстро подрастали. Они уже выходили из логова, резво играли на молодой траве: затевали возню, кидались друг на друга, кувыркались, негромко урча. Но вот кто-то ненароком больно задевал другого, и тот, сразу ощетинившись, показывал братьям Ц еще небольшие, но острые и ослепительно белые клыки. У щенков уже начинал проявляться волчий характер…
   Мага и Вой подолгу наблюдали за играми малышей, ни на миг не забывая о постоянно грозящей им опасности. Они зорко всматривались в окружающий лес, вслушивались в многочисленные звуки.
   Среди волчат выделялся крупный щенок с темной, почти черной мордой. Он был самым спокойным, самым неторопливым, в его походке уже чувствовалась уверенность, которой и в помине не было у его брата и сестер. Волчица-мать чаще, чем других, лизала этого необычного щенка, но, несмотря на ее старания, морда его не только не посветлела, а, казалось, с каждым днем становилась все черней.
   Черномордый волчонок был заметно больше других, даже голова его была длинней и шире. И поведением он стал отличаться от своих сестер и брата. В самый разгар игр и возни он мог внезапно встать, отойти в сторону, серьезно и недовольно разглядывая остальных щенят, которые тотчас оставляли его, забиваясь в отдаленные уголки ямы, все еще служившей им логовом.
   Мать-волчица почему-то не одергивала его, когда он пугал остальных щенят. Она чувствовала в нем зреющую внутреннюю силу, и это и страшило, и радовало ее.
   Вскоре волчата уже признавали первенство Чернеца, они послушно следовали за ним на прогулках вокруг логова, которые совершались под присмотром родителей. Чернец, спокойный и неторопливый, словно сознавал свое особое положение: держался всегда уверенно, без суеты, к волчатам относился дружелюбно, однако избегая особой близости.
   Иногда родители приносили малышам полуживую добычу: зайца, куропатку или тетерку, и щенки легко расправлялись с ними.
   Но вот однажды Вой принес к логову большую пепельно-черную, местами отливавшую зеленоватым металлическим блеском птицу. Ее могучие крылья были помяты, краснобровая голова с длинной черной бородой безжизненно болталась.
   Когда щенки окружили птицу, она, встрепенувшись, с неожиданным ожесточением стала обороняться. Изрядно помятый глухарь не мог ни улететь, ни убежать, но и сдаваться не собирался. Он сильно ударил клювом одного из волчат. Тот взвизгнул и отпрянул. Дважды еще щенята пытались напасть на птицу, и дважды глухарь отбивался, больно ударяя и пугая волчат.
   Мага и Вой спокойно смотрели на происходящее, не вмешиваясь. Можно было бы показать щенятам, как нужно брать такую добычу. Но волки ждали, когда же наконец попытается сделать это стоявший до сих пор чуть и стороне Чернец. Пока он лишь внимательно наблюдал!а неудачными попытками других волчат схватить глухаря.
   Но вот настал момент, когда напуганные волчата отступили. Глухарь шипел, ожидая нового нападения. И тогда Чернец неожиданно быстрым и ловким для щенка прыжком кинулся к птице, сделал едва заметное обманное движение, глухарь попытался его ударить клювом, промахнулся и был схвачен волчонком точно за середину шеи… Волчонок действовал как опытный, находчивый, даже изощренный в охоте волк!

3. ДЕРЕВЯННЫЙ МОСТ

   В жаркие дни Мага и Вой уводили волчат к озеру. Неподалеку от логова в низине лежало небольшое озерко, густо заросшее у берегов камышом. Здесь, в зарослях, было удобно купаться даже днем: высокая трава надежно прятала зверей от чужого глаза. Волки учили малышей плавать, уверенно держаться на воде. Первенствовал, как всегда, Чернец. Едва погрузившись в воду, он быстро и ровно поплыл. Его черная морда стремительно рассекала воду, он греб сильно и уверенно. Родители уже привыкли к тому, что Чернец все схватывает на лету, однако сегодня он опять удивил их.
   Стоял жаркий июльский день. При полном безветрии комары, оводы и слепни особенно докучали волчьей семье. Вой повел стаю к озеру.
   Щенки плескались, наслаждаясь прохладной водой, пили ее, снова в камышах поблизости от родителей. И вдруг черномордый волчонок на миг насторожился и тотчас кинулся в сторону открытой воды.
   Это встревожило вожака. За свою долгую жизнь ему еще не приходилось видеть, чтобы несмышленый щенок проявлял такую самостоятельность. Старый Вой поспешил следом.
   Чернец тем временем скрылся из виду, и вожак лишь слышал, как он плывет. Затем раздался сильный плеск. Волк-отец рванулся вперед, но на чистой глади озера не увидел волчонка. Только круги на воде говорили о том, что здесь только что плыл зверь.
   Старый волк заволновался, озираясь. И в это мгновенье из-под воды шумно вынырнул щенок. В зубах у него трепетала ондатра…
   За самовольный поступок Чернецу полагалась трепка, однако добыча искупала его вину, и волк-отец, только фыркнув негромко, повернул к берегу. Чернец как ни в чем ни бывало последовал за ним.
   В этот же день черномордый щенок отыскал около озера два утиных гнезда. А ведь волчата еще не были обучены этому. Из всех видов охоты они знали пока только один — мышкование. Чернец и тут не знал равных: с бесконечным терпении выискивал он норки полевок и ловил их, ловко вспугивая зверьков или раскапывая подземные ходы.
   Так один за другим проходили летние дни. Волчата были веселы и здоровы. Мага и Вой — спокойны.
   Однажды на рассвете, когда щенки играли возле логова, произошло еще одно неожиданное событие. Связано оно было со старым вороном Карлом.
   Наверное, Карлу иногда надоедало смотреть на землю сверху, с вершин высоких деревьев, и он спускался ниже, чаще всего устраивался на заранее облюбованном пне. Но в таких случаях он был особенно осторожен. Никогда и никому не удавалось даже приблизиться к нему прежде, чем он взлетит. Но Чернец приблизился.
   Заметив, что ворон сидит на пеньке невдалеке от логова и наблюдает за волками, щенок незаметно отделился от семьи, юркнул в сторону, в кустарник, сделал большой полукруг по лесу и вышел к ворону сзади.
   Медленно и совершенно бесшумно Чернец подползал к Карлу. Когда оставалось совсем немного до птицы, волчонок вскочил и быстрее молнии метнулся к добыче… Карл, учуяв движение за спиной, быстро обернулся и зло, раздраженно выкрикнул хриплым низким басом прямо в раскрытую пасть волчонка: — Ка-а-а-р-р-р-л-л-л!
   Его возмущенный вид словно говорил: «Куда ты лезешь, глупец? Не видишь, что ли, ведь это я, Карл!»
   Чернец ни на миг не растерялся. Однако и ворон не дремал. Выплюнув в морду волчонку свое «Карл!», прозвучавшее как проклятье всему волчьему роду, породившему такого резвого нахала, старый ворон взмахнул крыльями и взлетел. В зубах у Чернеца осталось черное перо, вырванное из хвоста Карла…
   Ворон уселся на самой вершине старой ели и, покачиаясь, закаркал. Он долго еще не мог успокоиться. Наверное, впервые за долгую жизнь у него вырвали перо.
   В начале августа погода также была хорошей. Мага и Вой приносили волчатам обильную добычу. Щенки г удовольствием ели и созревающие ягоды.
   Однако к середине месяца пошли обложные дожди, почва намокла, лес пропитался сыростью, но было необычно тепло, даже душно для позднего лета.
   Однажды на рассвете, когда родители уже покормили малышей, началась гроза. В конце лета на севере грозы редки. Тем более такие сильные. Мага забеспокоилась. Глядя на нее, забеспокоился и вожак, хотя обычно он меньше обращал внимания на погодные капризы, чем мать-волчица.
   Логово, в котором теперь жила семья, не было выбрано так тщательно, как то первое, откуда пришлось Лежать волкам из-за охотника. Оно было расположено недостаточно высоко и в случае сильного ливня могло быть затоплено. А ливень надвигался.
   Черные низкие тучи, казалось, легли прямо на вершины деревьев, словно придавливая своей тяжестью лес. Испуганные волчата жались к матери. Вожак лежал около логова, настороженный, готовый каждое мгновение к любым неожиданностям.
   Молния сверкнула раз, другой, и сразу хлынул дождь. Не дожидаясь пока логово и вся поляна вокруг окажутся и моде, старый волк, коротко взвыв, поднял выводок.
   Гонимые страхом и приказом вожака, волки устремились к старому сосняку, который рос невдалеке, на возвышенном месте, и где было всегда сухо, даже в самые ненастные осенние дни. Но путь к нему был отрезан ручьям, вмиг набухшим от ливня. Перебраться вброд через него было невозможно. Вожак повернул вдоль ручья в поисках переправы. Вскоре волки остановились возле сооруженного людьми легкого настила с перилами. Мостик был построен именно на случай наводнения, чтобы в дни разлива ручья его можно было перейти. Однако поток сейчас был настолько бурным и полноводным, что вода уже перехлестывала через мостик. Поколебавшись мгновение, вожак дал сигнал к переправе. Но и краткая задержка обернулась бедой. Волки уже почти достигли противоположного берега. Два-три прыжка — и они были бы на твердой земле. И тут вдруг — какое невезение! — под напором воды старый настил рухнул. Звери оказались в воде. Круговерть и шум потока, грохот смытого моста оглушили их. В общей суматохе Маге и Вою трудно было уследить за щенками.