Взгляд ее вытаращенных глаз пугал. Она ничего не говорила, она начала напевать. Напевать! Ну чем не вечеринка?
   Кровь вскипела в моих жилах.
   – Если я доберусь до тебя, я с тобой разделаюсь. Я и сам не знал, намеревался ли я сделать это на самом деле. И мне не следовало говорить это, но в этот момент я ее ненавидел. Наконец я разобрал, что она напевает, – какой-то псалом. Не имело никакого значения, что я сказал, не думаю, что она меня услышала.
   – Идем, – сказала она.
   – Что?
   – Идем, – показала она рукой на заднюю часть здания. Но не той, в которой она держала свою пушку, а другой. Она не была настолько безумна.
   Я не понял. Уж не собиралась ли она вывести меня за дом и там пристрелить? Может, она уже приготовила там мне могилу – она вполне походила на могилокопательницу. После того как я перестрелял кучу головорезов, было бы очень обидно, если бы меня прикончила маленькая обезумевшая старушенция. Но я повиновался.
   Я прошел к тыльной стороне дома, ощущая головокружение и тошноту. Моя рана пульсировала и горела. Я обратил все же внимание на то, что во всем доме горит свет. Она топала за мной, напевая свой псалом. Мне показалось, что я его уже слышал на каких-то похоронах.
   Когда я подошел к задней двери, она меня остановила. На стене слева был выключатель. Очень вежливо она сказала:
   – Стойте. Поверните, пожалуйста, этот выключатель. Я начал было поднимать левую руку, и боль прогрызла мне руку и грудь. Я потянулся правой рукой, но она меня остановила:
   – Минутку, почему вы это делаете? Я обернулся, чтобы ответить:
   – Мне больно левую руку. Меня ранили. Она снисходительно улыбнулась и кивнула в сторону выключателя. Она держалась на разумном расстоянии от меня и продолжала играть своими бусами.
   Я повернул выключатель, и свет залил все пространство за домом. Я рассмотрел перечное дерево, под которым сидела эта ведьма, когда я увидел ее впервые. Его ветви колыхались под сильным ветром.
   – Наружу, – приказала она и возобновила свое мурлыканье.
   Я вышел, все еще подстерегая свой шанс. Но он никак не представлялся. Почти все время она находилась у меня за спиной, и она держалась слишком далеко. Ей даже не нужно было метко стрелять, достаточно было бы задеть меня одним снарядом из ее гранатомета, чтобы развалить меня на части.
   Мы продолжали идти под ее музыкальный аккомпанемент, пока не дошли до сарая. Рядом с ним лежала длинная и тяжелая приставная лестница.
   – Поднимите лестницу, – сказала она.
   – Что?
   Это было что-то новенькое. Уж не собиралась ли она вскарабкаться по ней в рай? Я был бы рад подержать для нее лестницу, пока она не добралась бы до верха... Я улыбнулся, представив себе дальнейшее.
   – Поднимите ее! – прикрикнула она.
   Видимо, ей это было зачем-то нужно. Мой гнев несколько поутих, и сейчас меня все больше беспокоила возможность получить дырку в теле. Кто знает, что взбредет в голову этой полоумной, вдруг ей захочется пострелять в меня вместо Трумэна.
   Уже не улыбаясь, я нагнулся и ухватил лестницу примерно посредине. Я ухитрился оторвать ее от земли, но напряжение вызвало резкую боль в груди и левой руке. Сильный ветер раскачивал лестницу и осложнял мою задачу.
   Я почувствовал, насколько же я устал. Я был на ногах со вчерашнего утра и не имел ни минуты покоя. От напряжения у меня сильнее забилось сердце, и каждый его удар отзывался болью в мозгу.
   Я хотел было махнуть лестницей и сбить ее с ног, но она, казалось, весила целую тонну. Я едва начал поворачиваться в ее сторону, когда она решительно распорядилась:
   – Подальше от меня, но не пытайтесь убежать, мистер Скотт.
   Концу лестницы оставалось еще метра три до нее, а двигался он еле-еле, так что я проиграл. Я отошел от нее к дому, волоча за собой по земле нижний конец лестницы. Она топала поодаль, мурлыча свою погребальную песнь.
   До меня дошло наконец, что я могу и не выбраться отсюда живым. Во всяком случае, без чужой помощи. Но мы были далеко от города и не менее чем в сотне метров от ближайшего дома. Так откуда мог я ожидать помощи? Восхитительно! Маленькая чокнутая женщина и частный сыщик Скотт. И я нуждался в помощи!
   Около дома она сказала:
   – Приставьте лестницу к тому окну.
   Меня это озадачило, но я подчинился. Я приподнял лестницу до половины стены и прислонил ее к стене, царапая новую краску. Это меня порадовало. Но миссис Сэйдер цыкнула:
   – Выше!
   Я обернулся к ней:
   – Я весь измочален и едва не падаю. – Мне действительно было не до шуток. – Я же сказал вам, что я ранен и жутко устал. Дайте мне передохнуть.
   Она согласилась подождать. Но ей нужна была здесь эта чертова лестница. Я, кажется, начал понимать зачем, глядя на указанное ею окно. Вчера я наблюдал из него, как она упражнялась в стрельбе. Это была ее спальня. Шторы и жалюзи были закрыты, но сквозь них пробивался свет. Как раз под окном стояли те самые четыре тюка сена. Мой мозг заработал вновь, хоть и заторможенно.
   – Миссис Сэйдер, у меня кружится голова. – Я сунул руку в правый карман пиджака и обхватил пальцами мою славную зажигалку “зиппо”.
   Она закричала:
   – Стой, или я буду стрелять! Я замер:
   – Я хочу закурить. Я же сказал вам, что плохо себя чувствую.
   Я не думал, что она выстрелит без особой надобности. Какой бы чокнутой она ни была, у нее был план, и по возможности она собиралась придерживаться его. Так, по крайней мере, мне казалось.
   – Нет! – приказала она. – Поставьте лестницу на место.
   Я медленно и осторожно вынул руку из кармана и снова взялся за лестницу. Но зажигалка уже была у меня в руке. Я протолкнул тяжелую лестницу вверх еще на пару метров, и до окна оставалось еще около метра. Но я стоял уже в полушаге от четырех тюков очень сухого сена, частично рассеянного ветром. Я взглянул на миссис Сэйдер:
   – Достаточно? Боюсь, что выше я не смогу.
   – Нет, недостаточно.
   Она сделала пару шагов влево, не спуская с меня глаз и постоянно держа меня на мушке. Но это мне помогло, потому что она уже не могла видеть сено.
   – Хорошо, – согласился я.
   С большим трудом я придвинул лестницу так, что ее верхний конец уперся в подоконник, а нижний прижался к сену.
   Миссис Сэйдер вполне могла всадить мне пулю в спину, но я надеялся, что ей было не видно мою правую руку. Я простонал:
   – О Боже, как кружится голова, – наклонился и сунул зажигалку в щель между двумя верхними тюками сена.
   Я крутанул чертово маленькое колесико чертовой маленькой зажигалки, и ничего не случилось, если не считать, что миссис Сэйдер потребовала:
   – Отойдите немедленно.
   Я же припомнил: “Зачем делать зип-зип-зип.., если достаточно одного “зип”!"
   – Отойдите! – повторила она, а я обнаружил, что держу зажигалку наоборот, быстренько перевернул ее и снова сделал “зип”. И самое прекрасное в мире маленькое пламя вспыхнуло и заколебалось в моей руке. Я оставил горящую зажигалку между тюками сена, сделал шаг в сторону и повернулся лицом к миссис Сэйдер.
   Она отступила назад и сказала:
   – Идите в дом.
   Наверное, она имела в виду заднюю дверь. Но мне не хотелось, чтобы она заметила зажигалку, и поэтому я обошел вокруг дома и вошел через парадную дверь. Она последовала за мной.
   – Вверх по лестнице, – распорядилась она. Я поднимался по старым деревянным ступеням на второй этаж, стараясь сделать это как можно медленнее. Она направила меня в свою спальню. Там я остановился, повернулся к ней и сказал:
   – Это вы неплохо придумали! Про спальню. Я не знал, как можно ублажить умалишенного человека, но я попытался. Женщина, даже чокнутая, думал я, должна поддаться на лесть.
   И она поддалась. Немного, но для начала неплохо.
   – Вы так думаете? – Голос ее несколько поколебался.
   – Конечно, – заверил я ее. – Я бы до этого не додумался. Да и все остальное вы ловко проделали, миссис Сэйдер!
   Она было просияла, но потом нахмурилась:
   – Я тоже так думала. Мне казалось, что я все сделала превосходно. Но вы-то догадались.
   – Нет. – Я покачал головой. Если бы мне удалось заставить ее говорить. Не важно о чем, лишь бы потянуть время. – Не совсем. Вы ведь сами все это придумали? Вы заманили Марти в “Подвал” и застрелили его. Потом вы застрелили Китти у нее дома и оставили там фотографию и письмо, не так ли?
   Она помедлила и кивнула:
   – Так, так. Но я не думала...
   Я прервал ее, желая ублажить еще больше:
   – Я не мог и догадаться. Очень умно вы все придумали. Я вами восхищен. Она все еще хмурилась.
   – Но как вы узнали?
   – Я вас видел, – доверительно прошептал я и подумал, не сошел ли я с ума. Мог ли я сказать большую глупость? Но она не посмеялась надо мной. Так что чокнутой была она, а не я.
   Но она не обрадовалась, а лишь распорядилась:
   – Подойдите к окну!
   Вот и все! Я уже догадывался, что придумал для меня ее извращенный ум.
   Я двинулся к занавешенному окну, но остановился на полпути и спросил:
   – Как вы до этого додумались? Она смотрела на меня остекленевшими глазами, перебирая бусы и напевая, но не ответила. Я сглотнул и быстро произнес:
   – Я догадался! Я влезу в окно, и вы меня застрелите, так?
   Она кивнула.
   – Вот это да! – Слова застревали у меня в горле. Она улыбалась. Я шагнул дальше и сделал попытку возбудить ее интерес.
   – Я подкрался к вашему дому, приставил лестницу и поднялся по ней. Когда я просунулся в окно, вы меня застрелили, так?
   – Так.
   – Я пытался проникнуть сюда, чтобы напасть на вас... – Я уже увлекся.
   Ее губы вытянулись в струнку – я опять сказал не то.
   – К окну!
   Черта с два меня сдвинешь с места. Подойди я к окну, и она откроет огонь. Огонь? Если я не ошибался, в спальне становилось теплее.
   Она повела своей пушкой, и я взвизгнул:
   – Скажите мне одну вещь: почему вы это сделали?
   – Они вели себя дурно, они грешили.
   По крайней мере она пока еще говорила, и я еще мог ее слышать.
   – Конечно, – согласился я. – Но зачем было убивать их?
   Она промурлыкала пару тактов и ответила:
   – Он велел мне.
   – Кто? – раскрыл я рот.
   – Он.
   – Кто?
   – Он.
   Я боялся, что, если я еще раз повторю “кто?”, она выстрелит. И я бы ее не осудил.
   И тут я услышал что-то Сначала я подумал, что у меня разыгралось воображение, но потом прислушался и убедился, что это не так. Это был треск и рев огня.
   – Миссис Сэйдер, – сказал я, – послушайте-ка. Прислушавшись, она нахмурилась и спросила:
   – Что это?
   – Быть может, миссис Сэйдер, это – знак свыше.
   Она смотрела прямо на меня, но уже не напевала, а прислушивалась. Шум становился громче и уже заглушил ветер, гулявший вокруг дома. То был рев приличного пожара, и я внезапно почувствовал едкий запах дыма. Стало заметно теплее.
   Я оскалил зубы – что бы там ни было, я подпалил-таки ведьмину хату.
   Ее лицо насупилось, и она еще больше стала похожа на лошадь, причем на больную лошадь.
   Я завопил на пределе возможного:
   – Это знак свыше! Это знак, миссис Сэйдер! Как раз в этот момент огонь, поднимавшийся по сухой деревянной стене и пожиравший свежую краску, ворвался с жутким треском в окно спальни. Стекло разлетелось вдребезги, его осколки со звоном посыпались на пол, а милая старушка Вивиан с исступленным взглядом испустила придушенный вопль и кинулась вон из комнаты.
   Я поколебался секунду и поспешил за ней. Это было даже забавно: я находился в горящем доме с безумной женщиной, и оба мы метались, как ненормальные, по верхнему этажу. Внезапно это перестало быть забавным.
   Когда я выскочил из двери, я увидел ее метрах в десяти бегущей по коридору в северное крыло. Она резко обернулась, подняла свою огромную пушку и выстрелила в меня.
   Я бросился на пол и покатился по ковру, а в конце коридора слева от меня разлетелось стекло окна. Я продолжал катиться, испытывая жгучую боль, а она выстрелила еще раз и опять промазала. Я приподнялся, дотянулся до ручки двери, повернул ее и упал в комнату.
   Я услышал топот ее ног, удалявшийся по коридору. Я выглянул и увидел ее, бегущую, с развевающейся юбкой. Она заскочила в одну из дверей слева в передней части здания, не доходя до поперечной двери в конце коридора. Я даже подумал, что она направлялась на крышу.
   Я спустился по лестнице и выбежал наружу. Мой “кадиллак” стоял рядом с пылавшим домом и мог загореться от него. Я забрался в него, запустил двигатель, сдал задом по подъездной дорожке и припарковал его на улице. Затем вернулся к дому и стал наблюдать, как он горит.
   Языки пламени поднимались высоко над домом и изгибались под ветром. Когда же, наконец, прибудут пожарные машины? Это была главная причина, по которой я поджег дом, – я надеялся на скорое появление пожарников. Однако пожар превзошел все ожидания. Мне всего лишь не хотелось быть подстреленным, я жаждал помощи, а не всесожжения. Я напряг слух в надежде услышать сирены, но единственное, что я слышал, – это рев пламени. И даже здесь, в пятнадцати метрах от дома, жар опалял мне лицо.
   Я начал беспокоиться – пожар уже невозможно было потушить. Что бы ни натворила миссис Сэйдер, я не мог позволить ей сгореть. Я достал сигарету и поискал зажигалку. Ее не было. Небольшая потеря – я мог бы прикурить от дома.
   Я смял и выкинул сигарету. Я все еще не слышал сирен, а вся задняя часть дома была охвачена пламенем и сыпала искрами в небо. Огонь уже лизал правую сторону фасада. Стены из сухого дерева и распахнутые окна благоприятствовали пожару.
   К дьяволу! Я вернулся в дом. Безумие оказалось заразительным.
   Весь нижний этаж был заполнен клубами дыма. Он проник в мои легкие, когда я поднялся бегом по лестнице. Что теперь? Где мне было искать эту бестолковую бабу?
   Я направился влево по коридору к двери, в которую она вошла. Но я побоялся открыть ее – ведь увидев меня, она могла снова начать стрелять. Я простоял в нерешительности пару минут и тут услышал ее пение. Видимо, она пела на пределе, голос ее раздавался со стороны лестничной площадки и возносился над растущим гудением пламени и ветра.
   Она вышла из двери метрах в пятнадцати от меня, все еще сжимая в руке свою чудовищную пушку. Она взглянула на потолок, огляделась, то кашляя, то напевая. Увидев меня, она прекратила пение и прицелилась. Я не разобрал слов, и скорее всего я бы и не смог их понять.
   – Буп-буп-би-дуп... – Она подняла свою пушку и выпустила пулю размером с бильярдный шар.
   Она промазала, но я не хотел давать ей еще один шанс, распахнул дверь, прыгнул внутрь и тут же выглянул. Стоя на том же месте, она возобновила пение.
   Зачарованный, я наблюдал за ней какое-то время, потом решил: к дьяволу эту старую дуру. Она не желает моей помощи. Что ж, мне-то нужно выбраться отсюда. И пусть она остается, если ей так хочется. Но тут я увидел, что ничего не получится, даже если бы я миновал ее, не получив при этом пулю. Метрах в семи за нею языки пламени уже лизали потолок над лестничной площадкой. Ловкач Скотт! Застрять здесь с этой сумасшедшей бабой!

Глава 19

   Лестница! Как же – идея не менее блестящая, чем большинство моих идей! Дом загорелся как раз там, где я ее приставил. К тому же между оставшимся от нее пеплом и мною все еще маячила миссис Сэйдер. Прыгать же отсюда было высоковато.
   Наконец я услышал унылое завывание сирен. Но сейчас оно показалось мне приятным и, главное, своевременным. Я попятился в комнату и запер дверь – не мог же я позволить миссис Сэйдер подкрасться сзади. Я повернулся к окну.
   Его не было. Нет, раньше оно было, но жар выдавил его, и языки пламени уже втягивались внутрь. Занавеси вспыхнули и чуть было не опалили мои белые брови. Фасад дома горел уже вовсю, и меня охватила паника. Этот проклятый дом вот-вот рухнет. Я кашлял уже почти непрерывно, глаза мои слезились.
   Первые сирены смолкли рядом с домом, другие еще завывали в отдалении. Я вообразил пожарных, снующих по газону, но не мог их видеть. Огромные пожарные машины могли подъехать только к фасаду дома.
   Что же делать? Крыша! С крыши я мог увидеть их, а они бы увидели меня. Когда я обыскивал дом в поисках Айрис, я нашел лестницу на крышу. Она была в комнатушке в этом конце коридора. И где бы ни была миссис Сэйдер, я должен попасть в эту комнатушку.
   Я отпер дверь и выглянул наружу. Ее не было видно. Дыма было столько, что я не мог разглядеть другой конец коридора. Дым разъедал глаза и вызывал удушье. Я сорвал с себя пиджак и прикрыл им рот, но горячий воздух почти обжег мне легкие. Я кинулся в конец коридора, проскочил дверь и взобрался по лестнице.
   Наверху я распахнул люк и выбрался на крышу. Рев огня оглушил меня. Я подбежал к краю крыши там, где еще не было языков пламени. Поодаль от дома я увидел большие красные машины и людей вокруг них, а ниже по склону стояли два пожарника в защитных костюмах, резиновых сапогах и темных шлемах.
   Я швырнул пиджак в их сторону. Один из них схватил другого за руку и показал вверх. Они заметили меня. Я завопил и замахал руками. А они убежали!
   Сукины дети! Какого черта! Но через минуту они вернулись – дюжина пожарных тащила какую-то круглую штуку. Сетку! Сетку, в которую мне предстояло прыгнуть.
   Чтоб я прыгнул? Смех!
   Нет, было уже не до смеха. Крыша дрогнула. Может, я это вообразил, но, если не крыша, значит, дрожал я. Раздумывать было некогда, я должен прыгнуть.
   Пожарные внизу махали руками и что-то кричали. Я не мог разобрать, что именно. Внезапно я понял, что из-за меня они буквально играли с огнем. Дом мог рухнуть в любую минуту, и стена придавила бы их.
   Я сделал глубокий вдох, задержал дыхание, прикинул расстояние и выдохнул. Не так уж и высоко, но эта белая штука в их руках казалась слишком маленькой. Чертяка Скотт, как тебя занесло сюда?
   Я сделал еще один вдох и согнул дрожащие ноги.
   Я прыгнул.
   Так, как это делают в кино. Мои ноги летели впереди меня и, казалось, целились в горизонт. Я боялся приземлиться головой в гравий. Я видел кучу вращавшихся в небе звезд и вопил, как ненормальный.
   Все же мне это удалось. Я попал в цель, подскочил и опять упал. Боль вгрызлась в руку и грудь, а голова чуть не раскололась. Но она не оказалась в гравии. Мне не хотелось двигаться, я так и остался бы лежать в этой чудесной сетке.
   Но чьи-то руки подхватили меня и поставили на ноги.
   – Ты в порядке, приятель?
   Я попытался было ответить, но не смог произнести ни звука и кивнул.
   – Там есть кто-нибудь еще?
   – Да, – выдавил я из себя.
   – О Боже...
   – Там женщина. Она бегает и поет.
   – Что?
   – Она распевает псалмы или что-то в этом духе. И у нее...
   – Да-да?
   – У нее наган.
   – Послушайте, мистер, успокойтесь. Все в порядке.
   – Черт побери! Это правда! Она там...
   – Порядок, приятель. – Он кивнул мужчине, который подбежал с небольшим металлическим чемоданчиком с красным крестом.
   Я заскрежетал зубами и взглянул на крышу. Другой пожарник проговорил:
   – Уходим. Дом сейчас рухнет.
   Я увидел миссис Сэйдер. Она стояла почти на том месте, где недавно был я. Но сейчас языки пламени взмывали выше и скрывали ее на какие-то мгновения.
   – Вон она, – прокричал я, показывая рукой. Все головы повернулись в ее сторону. Кто-то выругался. Но они снова растянули сетку. Из-за наклона земли одни держали ее на уровне подбородка, другие ниже.
   – Осторожно, парни, – предупредил я. – У нее ведь... И тут это случилось. Из-за рева огня выстрела почти не было слышно. Но в центре сетки появилась круглая дырка. Я заорал:
   – У нее наган! Она стреляет!
   Они бросили сетку и разбежались. Я от них не отставал. После минутной суетни большинство из нас собралось на достаточном удалении от дома, где ей было бы трудно в нас попасть.
   Пожарный, с которым я разговаривал перед этим, кажется, сообразил, что я все же не спятил, и спросил:
   – Что, черт возьми, происходит?
   – Эта баба рехнулась, и у нее наган.
   – Наган? Это настоящая пушка.
   – Я же пытался предупредить вас.
   – Не могли же вы ожидать, что я вам поверю. – Он тряхнул головой. – Однако почему вы не выбрались раньше? Не мог же пожар разгореться так быстро.
   Я не мог ему сказать – все равно бы он мне не поверил. И никому я не расскажу. Это останется моей маленькой тайной. Еле слышно я проговорил:
   – Так уж случилось.
   Вокруг суетились пожарные, бегали по лужайке, что-то делали у своих машин. Ревел мотор одной из них, качая воду в шланги, пожарники поливали дом струями из брандспойтов, брандмайор отдавал какие-то приказания. Но все это они делали для проформы. Дом им было уже не спасти.
   Стоявший рядом со мной пожарный сказал:
   – Мы не могли подогнать лестницу к тому месту, где вы были.
   Кивком он показал на большой грузовик с металлической лестницей наверху, вытянутой в сторону фасада. Но никто не собирался пробиваться по ней сквозь огонь. Он покачал головой:
   – И зачем они строят такие дома? Вы не пострадали во время прыжка? С вами все в порядке?
   – Да, спасибо. Только напугался до смерти.
   – Как это началось?
   Не мог же я ему сказать: “Это я поджег моей маленькой “зиппо”. Поэтому я пожал плечами и ответил:
   – Не спрашивайте меня, пожалуйста. Даже не спрашивайте.
   Он покосился на меня. Кто-то крикнул:
   – Назад! Сейчас рухнет!
   Я повернулся и побежал, слыша зловещий и жуткий треск поддающихся деревянных балок.
   На бегу я взглянул назад через плечо, потом остановился и повернулся. Мне показалось, что в последнюю минуту миссис Сэйдер мелькнула в пламени, взметнувшемся высоко над крышей. Затем дом вздрогнул с ужасающим треском, и крыша рухнула внутрь. К этому моменту она наверняка уже умерла, вдохнув огонь в свои легкие. Но я мог поспорить, что она пела, пока могла.
   Крыша обрушилась в реве пламени, жар опалил мне лицо, и я почувствовал, как огонь втягивает в себя воздух. Послышалось резкое потрескивание, словно огромная собака разгрызала гигантские кости. Град искр вознесся в небо, вкручиваясь все выше и выше, как будто громадный дух поднимался в рай.
   Мне не хотелось почему-то думать, что это был дух миссис Сэйдер.

Глава 20

   Все было кончено.
   Наблюдая, как догорает дом, я чувствовал, что последние силы покидают меня. Все еще сыпались искры, обвалилась стена, но я едва заметил это.
   Миссис Сэйдер была мертва, и ее тело сейчас обугливалось в этом неукротимом пламени. Не она одна умерла за последние часы. Были еще Марти, другие головорезы и, конечно, Китти. Ее смерть была самой прискорбной во всей этой жуткой вакханалии. Китти пришлась мне по душе.
   Стоявший неподалеку пожарный как-то странно пялился на меня. Я взглянул на себя, вспомнив, что остался без пиджака, и понял, на что он смотрит. В моей белой рубашке осталась дырка, там, куда попала пуля Одинокого. Рана открылась и немного кровоточила, увеличивая красно-бурое пятно на рубашке. Я увидел также под мышкой свою пустую кобуру, о которой совсем забыл.
   Я по возможности небрежно пояснил:
   – Эта чокнутая в доме была вооружена, вы знаете. Продырявила меня слегка.
   Он ничего не сказал, лишь посмотрел на мое лицо и отошел на край лужайки. Я посмотрел на улицу и заметил полицейскую машину. Я не видел и не слышал, как она подъехала, да и как можно было ее услышать в завывании всех этих сирен.
   Я заковылял в сторону полицейской машины. Мне предстояло рассказать свою историю. И какую! Достаточно было вспомнить недоверчивый взгляд пожарного. Я замедлил шаг, но не остановился. Я был так измочален, что мне уже было наплевать, поверят мне или нет.
   Четыре следующих часа нельзя было бы назвать счастливыми, но нам повезло, что только четыре. “Нам” – это Айрис и мне. Я встретил ее в полицейском управлении. Она уже рассказала все, что знала. Я внес свою лепту. Нас допрашивали снова и снова. Нам задавали бесчисленные вопросы. Наши собеседники ворчали, качали головой, краснели и хмурили брови. Следовали новые вопросы и новые объяснения. В тиши полицейского управления, в укрытии от воя ветра и во временном удалении от случившегося все казалось еще более нереальным, фантастичным и жутким.
   В конце концов все было расставлено по своим местам, и все были удовлетворены. Более или менее разъяснилось и участие Брида, и то, что произошло в “Подвале”. Я ухитрился рассказать свою историю, не выдав того, что я узнал от Оззи Йорка. Его и так ожидала долгая отсидка. Брид был задержан и по крайней мере не мог отвертеться от обвинения в убийстве Дятла. Был изолирован и Гамлет. Гарри и Детеныш находились в тюремном отделении окружной больницы: первый по поводу сотрясения мозга, второй с дыркой в груди. Пуля 45-го калибра в груди не просто оставляет дырку, а ломает ребра, разрывает мышцы и ткани легкого. Поэтому через какое-то время Детеныш присоединится к Марти. Одинокий, Дятел и Китти были в морге.
   Врач наложил мне повязку на рану, и она меня не очень беспокоила. Я чувствовал себя изнуренным, ослабевшим настолько, что не мог уже изображать из себя железного человека.
   Когда нас наконец отпустили, солнце поднялось уже высоко, ветер продолжал дуть, но не так свирепо, как накануне. Капитан Сэмсон был уже сутки на ногах, но спустился в лифте вместе с нами. Какое-то время капитан пребывал в ярости, но теперь уже успокоился. Он проводил нас до выхода на Главную улицу.
   В дверях он остановился и устало взглянул на меня покрасневшими глазами.
   – Шелл, – сказал он, качая головой, – в один прекрасный день ты сам станешь нашим клиентом. Надо бы отобрать у тебя патент, чтобы спасти твою шею.
   Я показал ему зубы:
   – При чем тут патент? Я ведь даже не работал. Все это просто приключилось со мной, Сэм. И я оказался посредине.
   – Неплохое место для тебя, Шелл. – Он опять покачал головой и проворчал:
   – Убирайся. Можешь еще поискать смерти. Однако покажись здесь, когда отдохнешь.
   – Ага, – согласился я, – но не раньше чем через год.
   Это было два часа тому назад, в восемь утра, сегодня, во вторник. И теперь трудно было поверить, что все это случилось. Я никогда не забуду ничего из того, что произошло. Однако напряжение уже спало.
   За стенами дома птицы пробовали свои голоса, шелестел довольно сильный и прохладный бриз. Мы снова находились в хижине: Айрис и Мая, две мои “красные шапочки”, и я. Мая рассказала, что вернулась с чесноком в пустую хижину, подождала нас какое-то время и легла спать. Ругая нас последними словами, добавила она добродушно. Мы поговорили о том, что с нами приключилось, и постарались забыть об этом.
   Нас всех клонило ко сну. Мая спала мало, а Айрис и я провели на ногах двадцать четыре часа. Мы устали, хотели спать, но чувствовали себя несколько легкомысленно. И только что мы насытились спагетти.
   Мая посмотрела на меня долгим немигающим взглядом и спросила своим шуршащим голосом:
   – Тебе понравилось?
   – Спагетти? В жизни не ел ничего вкуснее.
   – Ты все еще сердишься? – спросила она. Ее глаза спокойно взирали на меня, а полные губы слегка кривились в намеке на улыбку.
   – Конечно, – улыбнулся я в ответ. – Надо же было совершить такую глупость – отправиться в лавку за... К дьяволу с этим! Может, оно было и к лучшему.
   – Шелл, тебе, похоже, не очень-то удобно там, – проворковала Айрис.
   Она и Мая расслабились на постели. На Мае было надето то же платье, в которое она “втиснулась”, когда удирала из квартиры, и выглядела она не менее очаровательно, разве что не была мокрой, как тогда. Айрис так и не переоделась в платье. Я же сидел прямо на полу, прислонившись к стене хижины.
   Я взглянул на них из-под тяжелых век и ответил:
   – Да уж не очень.
   Мая медленно и плавно поднялась с постели. И я вспомнил то первое впечатление, то ощущение животной силы и грации в каждом ее движении.
   Мы уже опрокинули по стаканчику виски с водой. Мая подошла ко мне и спросила:
   – Еще стаканчик, Шелл?
   – Неплохо бы, – согласился я. – Хочешь, я приготовлю?
   Она покачала головой и прямо перед моими глазами нагнулась, чтобы поднять стакан, стоявший на полу у моих ног. Господи Боже мой! Всегда бы такое обслуживание!
   Она наполнила три стакана и раздала их нам. Когда она подошла ко мне, я попросил:
   – Поставь его, пожалуйста, на пол, Мая. Она наградила меня широчайшей улыбкой. Пару секунд мы радостно улыбались друг другу. Потом она вернулась на постель и растянулась на ней, как настоящая тигрица.
   Айрис выпила глоток и сказала:
   – Я рада, что ты привез нас сюда. Мы остались временно без работы, так что отпуск нам будет кстати. – Она бросила взгляд на Маю. – Не правда ли, дорогая?
   Мая неспешно кивнула.
   Мы выпили еще по стаканчику. Бутылка постепенно пустела. Мы все улыбались друг другу и выпили еще по стаканчику. Бутылка была пуста. Мы улыбались. Я это делал с вожделением.
   – Шелл, тебе, кажется, очень неудобно там, – сказала Айрис. – Ты можешь сесть на постель, если хочешь. Мы тебя не укусим. – Она хихикнула.
   Мая переместилась в конец постели. Я прикрыл один глаз – места, похоже, хватало.
   Айрис сделала глубокий вдох, и глазам моим стало больно. Я не мог не подумать о синяках, которые, наверное, оставил Дятел на ее обворожительной груди.
   – Мая, дорогая, – сказала Айрис, – одной из нас придется уйти.
   Мая не сказала сначала ни слова. Потом, не спуская с меня глаз, мягко произнесла:
   – Пока, дорогая Айрис.
   – Но, Мая, – хихикнула Айрис. Ни одна из них не сдвинулась с места. В комнате стала нарастать тишина. Горячая, многозначительная тишина.
   Я прочистил горло и промямлил:
   – Ну что ж, дорогуши. Мне, пожалуй, пора уходить. Надо еще кое-что сделать, почистить револьвер... Хочется спать, а ехать далеко...
   Они посмотрели на меня, потом обменялись взглядами. Они улыбнулись, словно в голову им пришла одна и та же идея. Они повернулись ко мне и прошептали в один голос: “Шееелл..."
   Вы правильно догадались – я был слишком утомлен.