Страница:
– Вы действительно воспользовались кухонным подъемником?
– Да. К счастью, в кухне никого не оказалось.
– Хм. Ночью вы не слышали выстрелов?
– Нет.
Я задумался на секунду и высказал пришедшую мне в голову мысль.
– Когда спор неожиданно закончился, кто-то, видимо, оглушил Лобо. Похоже, именно так все и произошло. Затем Сэйдер позвал помощников, которые увезли Лобо и прикончили его в канаве. Когда Мая поднималась в лифте, лампочка в кабинете Сэйдера просигналила, и он решил, что клуб опустел.
Айрис ничего не ответила. Да и что было говорить. Теперь все – или почти все – стало ясно. Со свеженьким убийством на руках, зная, что два человека могли его выдать, Сэйдер, видимо, решил избавиться от Айрис и меня прежде, чем мы выболтаем его тайну полиции. Даже если бы мы успели это сделать, убив нас, он лишил бы суд свидетельских показаний. Айрис должна была стать первой жертвой, поскольку в этом случае мое свидетельство было бы признано основанным на слухах и ничего не стоило бы в суде. Свидетельство же Айрис, хотя и не о самом факте убийства, было бы серьезной косвенной уликой. Но если бы Айрис была убита, я бы знал, кто это сделал. Здравый смысл говорил: упрятать надежно Айрис и первым угробить Скотта. Об этом подумал, скорее всего, Сэйдер и, без сомнения, продолжал так думать. Ну что же, подумал я с грустью, теперь он был прав и относительно меня.
Но была и другая сторона вопроса. Лобо был одним из ближайших помощников Коллиера Брида, что, возможно, объясняло, хотя бы частично, почему он и его ребята появились здесь. Как, может быть, и то, почему Сэйдер никак не хотел отпустить меня и Айрис, пока я не упомянул о прибытии людей Брида. Даже если Сэйдер считал себя в относительной безопасности от полиции, он не мог не понимать, что Брид заподозрит неладное в связи со смертью Лобо. Сэйдер мог бы придумать какую-нибудь историю, которая удовлетворила бы Брида. Но если бы Айрис или я добрались живыми и здоровыми до Брида, ничто уже не помогло бы Сэйдеру. Поэтому он старался помешать нашей встрече с Бридом не меньше, чем с полицией. Поэтому он был готов выпустить нас через маленькую дверцу в своем кабинете и остаться для разговора с Бридом или его громилами. Когда же я не поспешил воспользоваться этим приглашением, а лифт неумолимо опускался, он предпочел шанс получить пулю в спину встрече с людьми Брида, будучи безоружным и в нашем с Айрис присутствии.
Если он и надеялся убедить Брида, он не смог бы этого сделать, ибо мы рассказали бы все, что знали. Тайное стало бы явным, что не сулило ничего хорошего Сэйдеру. И он решился уйти. Какая разница, получить пулю в затылок или в лоб, если этого не избежать?
Я размышлял: Оззи Йорк, который вполне мог выпустить те самые две пули в меня, был послан Сэйдером как раз в тот момент, когда Айрис выбиралась из подъемника. Значит, следующим моим шагом было бы снова повидать малышку Оззи. Да, но Айрис еще не все рассказала мне.
– Послушай, дорогуша. Ты вышла от меня и как бы испарилась?
– Как вы и сказали, я направилась в бар, но внизу, прежде чем я успела войти, меня схватил какой-то мужчина. Он показал мне пистолет и заставил сесть в стоявшую рядом машину. Я ухитрилась уронить сумочку в надежде, что вы ее заметите.
– Я ее заметил, ты правильно сделала. К счастью для нас.
Она тихо проговорила:
– Пожалуй, это был мой единственный разумный поступок. Так вот, мы сидели в машине, и тип начал нервничать. Это тот худой дылда, что был в кабинете Сэйдера.
Я кивнул, и она продолжила:
– Он наблюдал за входом в здание, как будто ожидая кого-то. Тут сзади нас остановилась патрульная машина. Не знаю, откуда она взялась. Парень наставил на меня свой пистолет, и я не могла позвать на помощь. Как только патрульная машина остановилась и полицейские вошли в здание, парень поспешил отвезти меня в “Подвал”.
– Тебе повезло, что Марти не спрятал тебя в другом месте и не поступил с тобой так же, как с Лобо. Что это он так долго тянул с тобой?
– Он выглядел обеспокоенным и замучил меня вопросами, повторяя их бесконечно. Он хотел знать, рассказала ли я кому-нибудь еще и почему я вновь отправилась к вам. Он же не знал, что я вовсе не встречалась с вами прежде. Потом он спрашивал меня об этой полицейской машине, о вас и о типе, который был в вашем кабинете. Шелл, я вынуждена была рассказать о том, что он валялся на полу вашего кабинета, когда я там появилась.
– Это даже неплохо. Наверное, заставило Марти поволноваться еще больше. Сейчас тот парень в тюрьме.
– Да. Они интересовались насчет него. Хотели знать, был ли он мертв или нет. Но я ведь и сама не знала. Здорово, что вы появились как раз вовремя. Они уже устали от меня.
Должно быть, Айрис тоже порядком устала к тому времени. Она пережила трудный момент. Хоть она и навлекла на меня неприятности, все же я не мог не признать, что она проявила незаурядное мужество, добравшись до моей конторы, чтобы предупредить меня. Ничего удивительного, что она была так напугана. До сих пор я пытался найти ее, чтобы узнать то, что она мне сейчас рассказала. Сейчас я чувствовал себя до некоторой степени в долгу перед ней. По крайней мере, я должен был по возможности ей помочь. Как бы то ни было, но мне уже не хотелось стукнуть ее по башке.
Она ввела меня в курс дела, но меня не покидало ощущение, что я должен узнать что-то еще. В бинокль я увидел Брида, раскуривающего четвертую сигару в своем черном “кадиллаке”. Вдруг он выбросил ее в окно, открыл дверцу и выбрался из машины.
Я повернул бинокль в ту сторону, куда он смотрел. Из переулка появились пятеро парней, которые спускались в клуб, и направились к машине Брида. Бинокль мне был нужен, чтобы разглядеть и запомнить как следует этих ребят.
Один из них осторожно потирал затылок, пока рассказывал что-то Бриду. Это был тот плосколицый с крошечными глазками, которого я стукнул. Жирные щеки Брида заколыхались, когда он прорычал что-то в ответ. Даже отсюда я видел, как задрожал его огромный живот. Наконец он повернулся и засунул свои двести шестьдесят фунтов обратно в машину, которая тут же рванула с места. Когда она проехала мимо ломбарда, я разглядел лицо водителя, прежде чем они завернули за угол. Остальные головорезы поспешили по переулку к “плимуту”. Мой “приятель” все еще потирал свой затылок.
Я глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух. Наконец-то стало легче дышать. Я почувствовал жуткий голод. У меня слюнки потекли, когда я представил себе сочный бифштекс с кровью.
Я повернулся к Айрис:
– Пока мы в безопасности. Бог знает, надолго ли. Но тебе-то уж точно нельзя появляться дома. Нужно найти безопасное местечко, где ты могла бы притаиться на время. Весьма вероятно, что позже Сэйдер попытается прихватить тебя в твоей берлоге. Ты не можешь...
Я смолк и уставился на нее. Она таращилась на меня с выражением ужаса на лице.
– Шелл, – прошептала она, – они обязательно поедут туда. А там Мая! Одна!
Старина Шелл, как ты мог забыть об этом?
Глава 8
– Да. К счастью, в кухне никого не оказалось.
– Хм. Ночью вы не слышали выстрелов?
– Нет.
Я задумался на секунду и высказал пришедшую мне в голову мысль.
– Когда спор неожиданно закончился, кто-то, видимо, оглушил Лобо. Похоже, именно так все и произошло. Затем Сэйдер позвал помощников, которые увезли Лобо и прикончили его в канаве. Когда Мая поднималась в лифте, лампочка в кабинете Сэйдера просигналила, и он решил, что клуб опустел.
Айрис ничего не ответила. Да и что было говорить. Теперь все – или почти все – стало ясно. Со свеженьким убийством на руках, зная, что два человека могли его выдать, Сэйдер, видимо, решил избавиться от Айрис и меня прежде, чем мы выболтаем его тайну полиции. Даже если бы мы успели это сделать, убив нас, он лишил бы суд свидетельских показаний. Айрис должна была стать первой жертвой, поскольку в этом случае мое свидетельство было бы признано основанным на слухах и ничего не стоило бы в суде. Свидетельство же Айрис, хотя и не о самом факте убийства, было бы серьезной косвенной уликой. Но если бы Айрис была убита, я бы знал, кто это сделал. Здравый смысл говорил: упрятать надежно Айрис и первым угробить Скотта. Об этом подумал, скорее всего, Сэйдер и, без сомнения, продолжал так думать. Ну что же, подумал я с грустью, теперь он был прав и относительно меня.
Но была и другая сторона вопроса. Лобо был одним из ближайших помощников Коллиера Брида, что, возможно, объясняло, хотя бы частично, почему он и его ребята появились здесь. Как, может быть, и то, почему Сэйдер никак не хотел отпустить меня и Айрис, пока я не упомянул о прибытии людей Брида. Даже если Сэйдер считал себя в относительной безопасности от полиции, он не мог не понимать, что Брид заподозрит неладное в связи со смертью Лобо. Сэйдер мог бы придумать какую-нибудь историю, которая удовлетворила бы Брида. Но если бы Айрис или я добрались живыми и здоровыми до Брида, ничто уже не помогло бы Сэйдеру. Поэтому он старался помешать нашей встрече с Бридом не меньше, чем с полицией. Поэтому он был готов выпустить нас через маленькую дверцу в своем кабинете и остаться для разговора с Бридом или его громилами. Когда же я не поспешил воспользоваться этим приглашением, а лифт неумолимо опускался, он предпочел шанс получить пулю в спину встрече с людьми Брида, будучи безоружным и в нашем с Айрис присутствии.
Если он и надеялся убедить Брида, он не смог бы этого сделать, ибо мы рассказали бы все, что знали. Тайное стало бы явным, что не сулило ничего хорошего Сэйдеру. И он решился уйти. Какая разница, получить пулю в затылок или в лоб, если этого не избежать?
Я размышлял: Оззи Йорк, который вполне мог выпустить те самые две пули в меня, был послан Сэйдером как раз в тот момент, когда Айрис выбиралась из подъемника. Значит, следующим моим шагом было бы снова повидать малышку Оззи. Да, но Айрис еще не все рассказала мне.
– Послушай, дорогуша. Ты вышла от меня и как бы испарилась?
– Как вы и сказали, я направилась в бар, но внизу, прежде чем я успела войти, меня схватил какой-то мужчина. Он показал мне пистолет и заставил сесть в стоявшую рядом машину. Я ухитрилась уронить сумочку в надежде, что вы ее заметите.
– Я ее заметил, ты правильно сделала. К счастью для нас.
Она тихо проговорила:
– Пожалуй, это был мой единственный разумный поступок. Так вот, мы сидели в машине, и тип начал нервничать. Это тот худой дылда, что был в кабинете Сэйдера.
Я кивнул, и она продолжила:
– Он наблюдал за входом в здание, как будто ожидая кого-то. Тут сзади нас остановилась патрульная машина. Не знаю, откуда она взялась. Парень наставил на меня свой пистолет, и я не могла позвать на помощь. Как только патрульная машина остановилась и полицейские вошли в здание, парень поспешил отвезти меня в “Подвал”.
– Тебе повезло, что Марти не спрятал тебя в другом месте и не поступил с тобой так же, как с Лобо. Что это он так долго тянул с тобой?
– Он выглядел обеспокоенным и замучил меня вопросами, повторяя их бесконечно. Он хотел знать, рассказала ли я кому-нибудь еще и почему я вновь отправилась к вам. Он же не знал, что я вовсе не встречалась с вами прежде. Потом он спрашивал меня об этой полицейской машине, о вас и о типе, который был в вашем кабинете. Шелл, я вынуждена была рассказать о том, что он валялся на полу вашего кабинета, когда я там появилась.
– Это даже неплохо. Наверное, заставило Марти поволноваться еще больше. Сейчас тот парень в тюрьме.
– Да. Они интересовались насчет него. Хотели знать, был ли он мертв или нет. Но я ведь и сама не знала. Здорово, что вы появились как раз вовремя. Они уже устали от меня.
Должно быть, Айрис тоже порядком устала к тому времени. Она пережила трудный момент. Хоть она и навлекла на меня неприятности, все же я не мог не признать, что она проявила незаурядное мужество, добравшись до моей конторы, чтобы предупредить меня. Ничего удивительного, что она была так напугана. До сих пор я пытался найти ее, чтобы узнать то, что она мне сейчас рассказала. Сейчас я чувствовал себя до некоторой степени в долгу перед ней. По крайней мере, я должен был по возможности ей помочь. Как бы то ни было, но мне уже не хотелось стукнуть ее по башке.
Она ввела меня в курс дела, но меня не покидало ощущение, что я должен узнать что-то еще. В бинокль я увидел Брида, раскуривающего четвертую сигару в своем черном “кадиллаке”. Вдруг он выбросил ее в окно, открыл дверцу и выбрался из машины.
Я повернул бинокль в ту сторону, куда он смотрел. Из переулка появились пятеро парней, которые спускались в клуб, и направились к машине Брида. Бинокль мне был нужен, чтобы разглядеть и запомнить как следует этих ребят.
Один из них осторожно потирал затылок, пока рассказывал что-то Бриду. Это был тот плосколицый с крошечными глазками, которого я стукнул. Жирные щеки Брида заколыхались, когда он прорычал что-то в ответ. Даже отсюда я видел, как задрожал его огромный живот. Наконец он повернулся и засунул свои двести шестьдесят фунтов обратно в машину, которая тут же рванула с места. Когда она проехала мимо ломбарда, я разглядел лицо водителя, прежде чем они завернули за угол. Остальные головорезы поспешили по переулку к “плимуту”. Мой “приятель” все еще потирал свой затылок.
Я глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух. Наконец-то стало легче дышать. Я почувствовал жуткий голод. У меня слюнки потекли, когда я представил себе сочный бифштекс с кровью.
Я повернулся к Айрис:
– Пока мы в безопасности. Бог знает, надолго ли. Но тебе-то уж точно нельзя появляться дома. Нужно найти безопасное местечко, где ты могла бы притаиться на время. Весьма вероятно, что позже Сэйдер попытается прихватить тебя в твоей берлоге. Ты не можешь...
Я смолк и уставился на нее. Она таращилась на меня с выражением ужаса на лице.
– Шелл, – прошептала она, – они обязательно поедут туда. А там Мая! Одна!
Старина Шелл, как ты мог забыть об этом?
Глава 8
Я резко обернулся и рявкнул на хозяина:
– Где телефон?
От неожиданности он вздрогнул и затряс своей белой головой.
Я прыгнул в его сторону, вопя:
– Где телефон? Быстро! Он забормотал:
– Там, в задней комнате. Но это платный телефон и только для дела.
Через заднюю дверь магазина я проник в коридорчик, громко спрашивая Айрис ее номер. Телефон висел на стене. Пока я искал монетку, Айрис прокричала мне номер. Я уже набирал его, когда она подбежала.
Телефон гудел и гудел. Я начал потеть. Если Сэйдер поспешил прямо в берлогу Айрис и Май, он мог быть уже там. При хорошей скорости он мог бы добраться туда минут за двадцать.
– Айрис! Мая должна быть дома или собиралась пойти куда-нибудь?
– Нет, не собиралась. Она хотела отлежаться дома. Я выругался про себя, припоминая нежную чувственность, тлеющую под Маиными пышными формами, ее ласкающий голос и смущающий взгляд. Хотел бы я знать, что бы сделал с ней Сэйдер, попадись она ему в руки. Он был достаточно ловок и не упустил бы свой шанс. Он мог бы вынудить Маю заложить свою подругу. Откуда было Сэйдеру знать, что Айрис не рассказала все Мае – ведь они провели вместе всю ночь после того, как Айрис видела, что произошло у “Подвала”.
Телефон продолжал гудеть. Наконец на другом конце подняли трубку.
– Алло, – прошелестело мягко, как ветерок в густой траве.
– Мая?
– Да.
– У вас все в порядке? Ничего не случилось?
– Конечно, все в порядке. Кто это?
– Шелл Скотт. Я разговаривал с вами после полудня. Помните? Давайте-ка...
Она мягко прервала меня:
– Конечно же помню, мистер Скотт.
– Уходите скорее из дома! У мен” нет времени на объяснения. Уходите сразу же!
– Что? Но почему?
– Мая, вы помните наш разговор об Айрис? Она здесь, со мной. И теперь вы в опасности. Быстро уходите!
Нет, до нес все еще не дошло. Она откликнулась:
– Айрис с вами? Это замечательно! – В ее голосе прозвучала искренняя радость. – Я так беспокоилась. Да, но я не одета.
– Что?
– Я принимала ванну, и на мне ничего нет. Что было делать с этой девахой? Я прорычал:
– Да будь у вас хоть скарлатина, убирайтесь к черту из квартиры! – Я сунул трубку Айрис. – Быстро скажи ей что-нибудь! Пусть ждет нас в кафе в паре кварталов от дома. Мы будем в желтом “кадиллаке”.
Айрис поспешно проговорила:
– Мая, дорогая, все очень серьезно. Жди нас на углу Хэмптон и Керсон. Пожалуйста, поторопись. Дело в том...
Я вырвал у нее трубку, бросил ее на крючок и потащил Айрис к выходу.
Человечек заверещал:
– Мой бинокль, мой бинокль!
Тут только я вспомнил, что эта чертова штука все еще болталась у меня на плече. Я сорвал ее и бросил хозяину, уже выскакивая за дверь и даже не взглянув, чтобы убедиться, поймал ли он ее.
Мы повернули с Фаунтейн на Керсон в квартале от Хэмптон-авеню, и я сразу увидел ее на углу. Черта с два! Голой она не была! Около того, не более.
Я затормозил, Айрис распахнула дверцу, и Мая прыгнула внутрь. Я нажал на газ, и мы полетели. Мая держала в правой руке ворох одежды, которую, сев в машину, она опустила на колени. И хорошо сделала! Даже полуслепой увидел бы, что на ней не было ничего, кроме прозрачного платьица, а у меня зрение стопроцентное!
Мая пролепетала:
– Что происходит? Вы меня так напугали, что я накинула на себя первое попавшееся платье и прихватила остальное.
Этого она могла бы и не говорить.
Она добавила:
– У меня даже не было времени обсохнуть.
И этого она могла не говорить. Я с трудом заставил себя смотреть на дорогу, а мое воображение нарисовало картинку: Мая вешает трубку, мечется по комнате, хватает платье и втискивается в него.
Втискивается! Я застонал.
– Что с вами, Шелл? – спросила Айрис.
– А? Ничего особенного. Просто думаю.
Девочки не хотели есть, а меня начинало уже мутить от голода, так что мы остановились у маленького кафе на улице Гоуэр. Хотя они и соблюдали диету, (какая женщина, если только она не толстая, не соблюдает постоянно какую-нибудь диету!), они заказали себе салат, чтобы составить мне компанию. Пока я поглощал толстый, с кровью, но хорошо прогретый филей, Айрис ввела Маю в курс дела, иногда прибегая к моей помощи.
Пока та слушала, изредка задавая вопросы, ее глаза все больше округлялись. К тому времени, когда я наконец насытился, Мая знала уже все.
Она посмотрела на меня:
– Мистер Скотт...
– Послушай, мы теперь уже старые знакомые. Зови меня просто Шелл.
– Шелл, значит, вы действительно сыщик? Я не очень-то поверила этому, когда вы навестили меня. Я думала, что это какая-то хитрость.
– Никакой хитрости. Я действительно сыщик. Я оттянул лацкан пиджака и показал ей мой револьвер. Это всегда производит на них впечатление. Она улыбнулась:
– Этим вы стреляете людей, Шелл?
– Конечно. Сотнями. Айрис упрекнула меня:
– Не надо этим шутить.
– Конечно, я пошутил. Я это одеваю, только когда иду на свидание.
Мая прищурилась и сказала:
– И все-таки я не могу поверить. Я имею в виду Марти. Он всегда казался мне обаятельным.
– Ну да. Может быть, он даже любит животных. Множество обаятельных людей убивает других. Посмотрим, куда его это приведет.
– Понимаю. О таких вещах пишут, но всегда о ком-то другом. Не о том, кого ты знаешь. Странно, но однажды между представлениями в клубе он сказал мне, что соберет миллион долларов. И сказал это очень серьезно. Он рассказал, что в детстве никогда не ел досыта и, когда наелся в первый раз, подумал, что заболел, – так плохо он себя почувствовал.
– Детка, ему просто было очень жалко себя. Или – что более вероятно – он хотел, чтобы ты его пожалела. Многие не ели досыта в детстве, но они все же не убивают других людей.
Я тоже неважно чувствовал себя. Может, мне предстояло убить Марти.
– Ну что ж, милашки, – сказал я, – пора двигать.
– Приехали. Как вам нравится это местечко? Годится для небольшого отдыха?
Подруги восторженно завизжали и захлопали в ладоши.
Местечко действительно приятное. Вокруг хижины росли кусты и даже деревья, рыскали всякие мелкие твари вроде кроликов и белок. Мы вылезли из машины и вошли в хижину. Да, не очень-то уютно, но сгодится.
– Здесь вам придется погостить, – сказал я, – пока не очистится горизонт.
Двухкомнатная хижина была гола, если не считать чистого постельного белья и немного посуды. Еды, очевидно, не было никакой.
Поэтому я добавил:
– Вы можете расслабиться. Чуть позже я вам привезу Продукты. На этой печке не очень-то удобно готовить, но за неимением лучшего...
Мая спросила:
– Неужели поблизости нет никакого магазина? Даже задавая столь невинный вопрос, она словно призывала: “Иди сюда и раздень меня”. Такая уж она была. Я ответил:
– Магазин где-то в миле отсюда. Я не помню точно, да и какая разница. Вам не следует высовываться. Мая, ты ведь знаешь, как плохо обстоят дела. Забудьте о покупках. Я привезу что-нибудь из города.
Мая подошла к кровати, села и подпрыгнула. Это надо было видеть!
Она обратилась ко мне:
– Привезите оливкового масла, лимонов, макарон и рубленого мяса. Я дам вам список. Когда вы вернетесь, я приготовлю салат и макароны.
Айрис спросила:
– Шелл, с вами все будет в порядке? В смысле... Я усмехнулся:
– Конечно.
Айрис тоже плюхнулась на кровать. Впечатление было не меньшее, чем когда это проделала Мая. Я остался стоять – в хижине не было стульев, и кровать была единственным местом, где можно было присесть, а девочки заняли ее почти полностью. Конечно же еще оставалось место, но у меня уже не было времени.
– Увидимся позже, – сказал я им. – Не высовывайтесь. Я вернусь, как только смогу. – Я взглянул на часы:
– Сейчас половина пятого. Минут сорок пять или час на дорогу в оба конца. Кроме того, мне нужно кое-что сделать в городе. Так что вернусь довольно поздно. Но не волнуйтесь.
Айрис прошептала:
– Мы будем волноваться, Шелл. Будьте осторожны. Мая ничего не сказала. Она облокотилась на постель и медленно моргнула.
Я бросил последний взгляд на прелестную картину, попрощался и вышел. С большой неохотой.
Фил Сэмсон – рослый и крепкий человек с белой головой, гладко выбритым розовым лицом и челюстью, тяжелой, как молот, – мой лучший друг и одновременно трудолюбивый, честный и умный коп. Точнее, капитан отдела по расследованию убийств полиции Лос-Анджелеса.
Сейчас он выглядел не слишком довольным. Я сказал ему, что хотел бы поговорить с Оззи Йорком, и это было нормально. Но я хотел поговорить с ним наедине, что уже не было нормальным. Мы ходили вокруг да около уже минут десять.
Он жевал конец незажженной черной сигары:
– Какого черта, Шелл? Ты же не из нашего отдела, а всего лишь паршивый частный сыщик. Я ухмыльнулся:
– Не такой уж паршивый.
– Почему ты хочешь видеть его наедине?
– Чтобы разговорить его. Может, он расслабится, если в комнате не будет никого, кроме меня. Может, ничего и не получится. Но я мог бы выудить что-нибудь. Я же не прошу отпустить его на прогулку. Он в предварилке?
– Да. В Линкольн-Хейтс.
После тщетного допроса в отделе по расследованию убийств Оззи отправили в главную тюрьму Лос-Анджелеса. Раньше она называлась Линкольн-Хейтс, и мало кто пользовался новым названием, во всяком случае, не старожилы, как Сэмсон.
– Так что, Сэм? – спросил я. – Это же никому не повредит. Может, я что-нибудь да выужу. И все во имя правосудия, сэр.
Он выхватил сигару из своего широкого рта, проворчал:
– Пошел ты к черту, Шелл, сэр, – и вернул сигару на место.
Некоторое время он молча хмурился. Я тоже молчал. Наконец он взглянул на меня:
– Хорошо, Шелл. Я пошлю лейтенанта Ролинса с тобой. Только поживей. И сообщи мне, если что-нибудь узнаешь.
– Обязательно, если он мне позволит.
– Как? Кто позволит?
– Оззи. Может, мне придется пообещать ему молчание. Розовое лицо Сэма порозовело еще больше.
– Ты... – загремел было он. Затем достал спичку, чиркнул ею об стол и сделал мощную затяжку. Его карие глаза уставились на меня сквозь завесу удушливого дыма. – Катись-ка ты отсюда, – затем ласково добавил:
– Не будете ли вы так любезны заглянуть как-нибудь сюда, сэр? Шутки ради?
– Кончай, старик! Конечно, я загляну. Шутки ради. Я поднялся, когда Сэм сказал:
– Но сначала, Шелл, напиши это чертово заявление о преступлении. Я хочу иметь его в деле на случай, если тебя пришьют.
Я усмехнулся и вышел. В комнате напротив я продиктовал заявление о том, как утром Оззи пугал пистолетом прелестную маленькую девочку. Когда я вернулся в коридор, из кабинета Сэма вышел лейтенант Ролинс.
– Поехали, Шелл, – сказал он радостно. – Я всю жизнь мечтал об этаком задании – отвезти тебя в тюрьму.
Ролинс довез меня в полицейской машине до Линкольн-Хейтс. Тюремщик привел Оззи из камеры. Я отдал Ролинсу свой револьвер и прошел с Оззи в комнату для допросов. Ролинс остался снаружи, сказав напоследок:
– Узнай-ка у него, кто придет первым в шестом заезде в Голливуде.
– Обязательно, – ответил я ему, последовал за Оззи, и шуткам уже не осталось места.
Мы сели на жесткие деревянные стулья по разные стороны соснового стола, и Оззи спросил:
– Че надо?
– Небольшой разговор, Оззи. Хочу получить от тебя информацию.
Я понимал, что не могу его отвалтузить, да и вряд ли бы это дало что-нибудь. Поэтому я взялся за дело с другой стороны.
– Оззи, ты не пожелал говорить сегодня утром. Но если ты хочешь сделать хоть один удачный ход в своей жизни, выкладывай все, всю правду. Я и так знаю почти все.
Он ощерился и продолжил игру в молчанку. Он, видимо, думал, что я его обманываю.
– Ну хорошо, – сказал я. – Послушай. Первое: Сэйдер послал тебя с напарником убить меня. Да, да, Марти Сэйдер из “Подвала” на Седьмой улице. Я только что беседовал с ним...
У него отвалилась челюсть, и я вдруг понял, почему он не мог говорить до сих пор. Если бы он проболтался, что Марти послал его за мной, это означало бы, что он был замешан в ночном убийстве. Возможно, он был одним из двух парней, которые выволокли Лобо из клуба после его закрытия.
Я продолжил:
– Это знаю только я, Оззи, и никто больше. И раз уж я это знаю, ты мог бы просветить меня насчет остального.
Он продолжал щериться и молчать. Так длилось минут пять. Он не раскрывал рта, и в конце концов я решил пойти на сделку.
– Хорошо, Оззи. У меня есть предложение. Ты и так уже в большой беде. Сегодня утром ты, уголовник, угрожал мне оружием. Иметь оружие – само по себе преступление в твоем случае. Так что на тебе уже висит обвинение в обладании смертоносным оружием. Но ты увязнешь еще глубже, если я буду настаивать на обвинении в вооруженном нападении. При предъявлении обвинения через пару дней, что бы ты ни привел в свое оправдание, ты пропал. Особенно если я буду настаивать на своем обвинении. Слушай хорошенько: ты расскажешь мне все, и я сниму обвинение в угрозе оружием. Ничего из сказанного тобой я не передам копам. Ты окажешься в лучшем положении, чем сейчас.
Он покосился на меня, раскрыл и тут же закрыл рот. Покачав головой, он сказал:
– Не знаю, что это мне даст.
– Ты избавишься от моих показаний о том, что произошло у меня в конторе. Это уже кое-что. Это уже облегчит твою участь.
– Я тут долго не пробуду. – Однако его усмешка не была очень уж уверенной. Я рассмеялся ему в лицо:
– Имей в виду, я не выболтаю ничего. Может быть, ты слышал обо мне, Оззи. Когда я иду на сделку, я не нарушаю ее, даже если мне это колом выходит. Бог знает, как мне не хочется идти ни на какую сделку с тобой. Но, если мы ее заключим, я буду ее придерживаться.
– А что за сделка?
– Я не настаиваю на обвинениях и не рассказываю копам ничего из того, что ты мне скажешь. Это значит, что я подставлю свою шею, если утаю что-то. Но таков уговор. Не забывай, что я и так знаю много: о Сэйдере, о тебе, о Лобо и т.д.
Он пососал верхнюю губу:
– Чего же ты хочешь?
– Только подтверждения. Я знаю, что ты... Впрочем, забудем о том, что кто-то стрелял в меня. Я знаю, что ты и твой дружок – такой высокий, худой – были посланы за мной. А что дальше? Вы должны были отвезти меня к Сэйдеру или просто кокнуть?
– Никаких обвинений?
– Это точно. Это все, что я обещаю. Никаких обвинений и никаких сведений никому. Все остальное, в том числе то, что выбьют из тебя копы, – не моя забота. Я – частный детектив а это практически то же самое, что и любой гражданин. У меня нет особого веса в полиции или где бы там ни было еще. Ты сейчас стоишь поперек горла властям, и заместитель окружного прокурора может сам выдвинуть обвинение против тебя. И он это сделает. Но ты сделал бы большую глупость, если бы не воспользовался любой возможностью, которая тебе представится. В том числе и той, что я тебе предлагаю.
Он снова пососал губу и кивнул:
– Какого черта? Дело, скажем, было так. – Он скосил глаза и сморщил свой узкий лоб – это означало, что он думает. – Предположим, я и мой друг должны были тебя “прокатить” в один конец. Так, чтобы ты исчез.
Он сделал паузу и взглянул на меня. Я кивнул, и он продолжил:
– И все были бы довольны. Вот и все, что я об этом знаю. Я даже не должен был, предположим, видеться с Сэйдером.
– Понятно. Предположим это. А дальше что? Может быть, ты отправился бы к Сэйдеру.;
Он вздохнул:
– Я бы позвонил. Я бы вовсе не увиделся с Сэйдером. Я даже не знаю, что это его интересует.
– Позвонил бы куда?
Он усердно пососал губу и вытер рот своей маленькой рукой. Затем почесал плечо, не глядя на меня. Наконец он выговорил:
– Голливуд 32-27.
– Это телефон Сэйдера?
– Я не знаю.
– Что ты должен был сказать? Он тревожно поежился, не отвечая. Я резко потребовал:
– Давай колись, Оззи. Говори все до конца. Он вздохнул:
– Я должен был сказать: “Я доставил цветы”.
– “Доставил...” Это все?
– Да, все.
– Так чей это номер?
– Понятия не имею. Это все. Ничего больше не знаю. Сдержи теперь свое слово.
– Ну и ну! Ты же мне еще ничего не сказал. – На самом деле я узнал почти все, что не могла мне сообщить Айрис. Но я надеялся, что Оззи мог еще что-то прояснить. – Еще одно. Что за кошка пробежала между Марти Сэйдером и Коллиером Бридом?
– Ты еще спрашиваешь?
Я более или менее представлял себе, в чем дело, как многие из тех, кто сталкивался с преступным миром, но я хотел большей ясности.
– Объясни-ка мне, Оззи. Ты должен добавить это к своей части сделки.
– Ничего особенного. Брид, сукин сын, хочет все заграбастать. Стоит кому-то организовать какое-нибудь дело на территории, которую Брид считает своей, как он тут же пытается запустить свои жирные пальцы в это дело. Вот что вытворяют он и стоящие за ним большие шишки.
– Что за шишки?
Оззи запрокинул голову и попытался взглянуть на меня свысока:
– Бог мой! Ты что, недавно на свет появился? Не знаешь, о ком я говорю?
Пожалуй, он был прав. Ему не было нужды называть какие-либо имена. Да и такие людишки, как Оззи, могли и не знать их. Он имел в виду ловких и сладкоречивых “дельцов”, за которыми охотились сенатор Кефовер и налоговые инспектора.
– У Сэйдера хорошее дело?
– Лучше не бывает.
– Достаточно, Оззи. Или у тебя есть что-нибудь еще? Он покачал головой.
– О'кей. Скажи, кто сидит у этого телефона, и я пойду.
– Я сказал все, что знаю. Я встал:
– Хорошо, Оззи. Раз не знаешь, значит, не знаешь. Но если знаешь, лучше сказать мне. Я могу поспрашивать в полиции, но это может кое-кого насторожить.
Он замысловато выругался:
– О Господи. Это квартира одной девахи, одним словом, любовницы Сэйдера. Я себе никогда не мог позволить такую роскошь. Ее зовут Китти Грин. И это все, что я знаю. Понятия даже не имею, где она обретается, но Сэйдер платит за ее берлогу. Теперь отстань от меня.
– О'кей, Оззи. Сделка состоялась, – сказал я и вышел. Мне надо было позвонить, но сначала я должен был сделать еще кое-что, пока была возможность. По дороге в полицию я высказал свою просьбу Ролинсу:
– Где телефон?
От неожиданности он вздрогнул и затряс своей белой головой.
Я прыгнул в его сторону, вопя:
– Где телефон? Быстро! Он забормотал:
– Там, в задней комнате. Но это платный телефон и только для дела.
Через заднюю дверь магазина я проник в коридорчик, громко спрашивая Айрис ее номер. Телефон висел на стене. Пока я искал монетку, Айрис прокричала мне номер. Я уже набирал его, когда она подбежала.
Телефон гудел и гудел. Я начал потеть. Если Сэйдер поспешил прямо в берлогу Айрис и Май, он мог быть уже там. При хорошей скорости он мог бы добраться туда минут за двадцать.
– Айрис! Мая должна быть дома или собиралась пойти куда-нибудь?
– Нет, не собиралась. Она хотела отлежаться дома. Я выругался про себя, припоминая нежную чувственность, тлеющую под Маиными пышными формами, ее ласкающий голос и смущающий взгляд. Хотел бы я знать, что бы сделал с ней Сэйдер, попадись она ему в руки. Он был достаточно ловок и не упустил бы свой шанс. Он мог бы вынудить Маю заложить свою подругу. Откуда было Сэйдеру знать, что Айрис не рассказала все Мае – ведь они провели вместе всю ночь после того, как Айрис видела, что произошло у “Подвала”.
Телефон продолжал гудеть. Наконец на другом конце подняли трубку.
– Алло, – прошелестело мягко, как ветерок в густой траве.
– Мая?
– Да.
– У вас все в порядке? Ничего не случилось?
– Конечно, все в порядке. Кто это?
– Шелл Скотт. Я разговаривал с вами после полудня. Помните? Давайте-ка...
Она мягко прервала меня:
– Конечно же помню, мистер Скотт.
– Уходите скорее из дома! У мен” нет времени на объяснения. Уходите сразу же!
– Что? Но почему?
– Мая, вы помните наш разговор об Айрис? Она здесь, со мной. И теперь вы в опасности. Быстро уходите!
Нет, до нес все еще не дошло. Она откликнулась:
– Айрис с вами? Это замечательно! – В ее голосе прозвучала искренняя радость. – Я так беспокоилась. Да, но я не одета.
– Что?
– Я принимала ванну, и на мне ничего нет. Что было делать с этой девахой? Я прорычал:
– Да будь у вас хоть скарлатина, убирайтесь к черту из квартиры! – Я сунул трубку Айрис. – Быстро скажи ей что-нибудь! Пусть ждет нас в кафе в паре кварталов от дома. Мы будем в желтом “кадиллаке”.
Айрис поспешно проговорила:
– Мая, дорогая, все очень серьезно. Жди нас на углу Хэмптон и Керсон. Пожалуйста, поторопись. Дело в том...
Я вырвал у нее трубку, бросил ее на крючок и потащил Айрис к выходу.
Человечек заверещал:
– Мой бинокль, мой бинокль!
Тут только я вспомнил, что эта чертова штука все еще болталась у меня на плече. Я сорвал ее и бросил хозяину, уже выскакивая за дверь и даже не взглянув, чтобы убедиться, поймал ли он ее.
Мы повернули с Фаунтейн на Керсон в квартале от Хэмптон-авеню, и я сразу увидел ее на углу. Черта с два! Голой она не была! Около того, не более.
Я затормозил, Айрис распахнула дверцу, и Мая прыгнула внутрь. Я нажал на газ, и мы полетели. Мая держала в правой руке ворох одежды, которую, сев в машину, она опустила на колени. И хорошо сделала! Даже полуслепой увидел бы, что на ней не было ничего, кроме прозрачного платьица, а у меня зрение стопроцентное!
Мая пролепетала:
– Что происходит? Вы меня так напугали, что я накинула на себя первое попавшееся платье и прихватила остальное.
Этого она могла бы и не говорить.
Она добавила:
– У меня даже не было времени обсохнуть.
И этого она могла не говорить. Я с трудом заставил себя смотреть на дорогу, а мое воображение нарисовало картинку: Мая вешает трубку, мечется по комнате, хватает платье и втискивается в него.
Втискивается! Я застонал.
– Что с вами, Шелл? – спросила Айрис.
– А? Ничего особенного. Просто думаю.
* * *
Я посмотрел меню: мяса на ребрышках не было.Девочки не хотели есть, а меня начинало уже мутить от голода, так что мы остановились у маленького кафе на улице Гоуэр. Хотя они и соблюдали диету, (какая женщина, если только она не толстая, не соблюдает постоянно какую-нибудь диету!), они заказали себе салат, чтобы составить мне компанию. Пока я поглощал толстый, с кровью, но хорошо прогретый филей, Айрис ввела Маю в курс дела, иногда прибегая к моей помощи.
Пока та слушала, изредка задавая вопросы, ее глаза все больше округлялись. К тому времени, когда я наконец насытился, Мая знала уже все.
Она посмотрела на меня:
– Мистер Скотт...
– Послушай, мы теперь уже старые знакомые. Зови меня просто Шелл.
– Шелл, значит, вы действительно сыщик? Я не очень-то поверила этому, когда вы навестили меня. Я думала, что это какая-то хитрость.
– Никакой хитрости. Я действительно сыщик. Я оттянул лацкан пиджака и показал ей мой револьвер. Это всегда производит на них впечатление. Она улыбнулась:
– Этим вы стреляете людей, Шелл?
– Конечно. Сотнями. Айрис упрекнула меня:
– Не надо этим шутить.
– Конечно, я пошутил. Я это одеваю, только когда иду на свидание.
Мая прищурилась и сказала:
– И все-таки я не могу поверить. Я имею в виду Марти. Он всегда казался мне обаятельным.
– Ну да. Может быть, он даже любит животных. Множество обаятельных людей убивает других. Посмотрим, куда его это приведет.
– Понимаю. О таких вещах пишут, но всегда о ком-то другом. Не о том, кого ты знаешь. Странно, но однажды между представлениями в клубе он сказал мне, что соберет миллион долларов. И сказал это очень серьезно. Он рассказал, что в детстве никогда не ел досыта и, когда наелся в первый раз, подумал, что заболел, – так плохо он себя почувствовал.
– Детка, ему просто было очень жалко себя. Или – что более вероятно – он хотел, чтобы ты его пожалела. Многие не ели досыта в детстве, но они все же не убивают других людей.
Я тоже неважно чувствовал себя. Может, мне предстояло убить Марти.
– Ну что ж, милашки, – сказал я, – пора двигать.
* * *
Здесь было неплохо. Я с удовольствием провел однажды ночь в этом домике в Браш-Каньоне, принадлежавшем моему приятелю. Ничего особенного, так себе, скорее хижина: одна комната с двухспальной кроватью и кухонька с дровяной печкой. Но девчонки могли прекрасно укрыться здесь на какое-то время. Добрались сюда мы быстро – за каких-то двадцать минут. Я припарковал “кадиллак” рядом с хижиной и объявил:– Приехали. Как вам нравится это местечко? Годится для небольшого отдыха?
Подруги восторженно завизжали и захлопали в ладоши.
Местечко действительно приятное. Вокруг хижины росли кусты и даже деревья, рыскали всякие мелкие твари вроде кроликов и белок. Мы вылезли из машины и вошли в хижину. Да, не очень-то уютно, но сгодится.
– Здесь вам придется погостить, – сказал я, – пока не очистится горизонт.
Двухкомнатная хижина была гола, если не считать чистого постельного белья и немного посуды. Еды, очевидно, не было никакой.
Поэтому я добавил:
– Вы можете расслабиться. Чуть позже я вам привезу Продукты. На этой печке не очень-то удобно готовить, но за неимением лучшего...
Мая спросила:
– Неужели поблизости нет никакого магазина? Даже задавая столь невинный вопрос, она словно призывала: “Иди сюда и раздень меня”. Такая уж она была. Я ответил:
– Магазин где-то в миле отсюда. Я не помню точно, да и какая разница. Вам не следует высовываться. Мая, ты ведь знаешь, как плохо обстоят дела. Забудьте о покупках. Я привезу что-нибудь из города.
Мая подошла к кровати, села и подпрыгнула. Это надо было видеть!
Она обратилась ко мне:
– Привезите оливкового масла, лимонов, макарон и рубленого мяса. Я дам вам список. Когда вы вернетесь, я приготовлю салат и макароны.
Айрис спросила:
– Шелл, с вами все будет в порядке? В смысле... Я усмехнулся:
– Конечно.
Айрис тоже плюхнулась на кровать. Впечатление было не меньшее, чем когда это проделала Мая. Я остался стоять – в хижине не было стульев, и кровать была единственным местом, где можно было присесть, а девочки заняли ее почти полностью. Конечно же еще оставалось место, но у меня уже не было времени.
– Увидимся позже, – сказал я им. – Не высовывайтесь. Я вернусь, как только смогу. – Я взглянул на часы:
– Сейчас половина пятого. Минут сорок пять или час на дорогу в оба конца. Кроме того, мне нужно кое-что сделать в городе. Так что вернусь довольно поздно. Но не волнуйтесь.
Айрис прошептала:
– Мы будем волноваться, Шелл. Будьте осторожны. Мая ничего не сказала. Она облокотилась на постель и медленно моргнула.
Я бросил последний взгляд на прелестную картину, попрощался и вышел. С большой неохотой.
Фил Сэмсон – рослый и крепкий человек с белой головой, гладко выбритым розовым лицом и челюстью, тяжелой, как молот, – мой лучший друг и одновременно трудолюбивый, честный и умный коп. Точнее, капитан отдела по расследованию убийств полиции Лос-Анджелеса.
Сейчас он выглядел не слишком довольным. Я сказал ему, что хотел бы поговорить с Оззи Йорком, и это было нормально. Но я хотел поговорить с ним наедине, что уже не было нормальным. Мы ходили вокруг да около уже минут десять.
Он жевал конец незажженной черной сигары:
– Какого черта, Шелл? Ты же не из нашего отдела, а всего лишь паршивый частный сыщик. Я ухмыльнулся:
– Не такой уж паршивый.
– Почему ты хочешь видеть его наедине?
– Чтобы разговорить его. Может, он расслабится, если в комнате не будет никого, кроме меня. Может, ничего и не получится. Но я мог бы выудить что-нибудь. Я же не прошу отпустить его на прогулку. Он в предварилке?
– Да. В Линкольн-Хейтс.
После тщетного допроса в отделе по расследованию убийств Оззи отправили в главную тюрьму Лос-Анджелеса. Раньше она называлась Линкольн-Хейтс, и мало кто пользовался новым названием, во всяком случае, не старожилы, как Сэмсон.
– Так что, Сэм? – спросил я. – Это же никому не повредит. Может, я что-нибудь да выужу. И все во имя правосудия, сэр.
Он выхватил сигару из своего широкого рта, проворчал:
– Пошел ты к черту, Шелл, сэр, – и вернул сигару на место.
Некоторое время он молча хмурился. Я тоже молчал. Наконец он взглянул на меня:
– Хорошо, Шелл. Я пошлю лейтенанта Ролинса с тобой. Только поживей. И сообщи мне, если что-нибудь узнаешь.
– Обязательно, если он мне позволит.
– Как? Кто позволит?
– Оззи. Может, мне придется пообещать ему молчание. Розовое лицо Сэма порозовело еще больше.
– Ты... – загремел было он. Затем достал спичку, чиркнул ею об стол и сделал мощную затяжку. Его карие глаза уставились на меня сквозь завесу удушливого дыма. – Катись-ка ты отсюда, – затем ласково добавил:
– Не будете ли вы так любезны заглянуть как-нибудь сюда, сэр? Шутки ради?
– Кончай, старик! Конечно, я загляну. Шутки ради. Я поднялся, когда Сэм сказал:
– Но сначала, Шелл, напиши это чертово заявление о преступлении. Я хочу иметь его в деле на случай, если тебя пришьют.
Я усмехнулся и вышел. В комнате напротив я продиктовал заявление о том, как утром Оззи пугал пистолетом прелестную маленькую девочку. Когда я вернулся в коридор, из кабинета Сэма вышел лейтенант Ролинс.
– Поехали, Шелл, – сказал он радостно. – Я всю жизнь мечтал об этаком задании – отвезти тебя в тюрьму.
Ролинс довез меня в полицейской машине до Линкольн-Хейтс. Тюремщик привел Оззи из камеры. Я отдал Ролинсу свой револьвер и прошел с Оззи в комнату для допросов. Ролинс остался снаружи, сказав напоследок:
– Узнай-ка у него, кто придет первым в шестом заезде в Голливуде.
– Обязательно, – ответил я ему, последовал за Оззи, и шуткам уже не осталось места.
Мы сели на жесткие деревянные стулья по разные стороны соснового стола, и Оззи спросил:
– Че надо?
– Небольшой разговор, Оззи. Хочу получить от тебя информацию.
Я понимал, что не могу его отвалтузить, да и вряд ли бы это дало что-нибудь. Поэтому я взялся за дело с другой стороны.
– Оззи, ты не пожелал говорить сегодня утром. Но если ты хочешь сделать хоть один удачный ход в своей жизни, выкладывай все, всю правду. Я и так знаю почти все.
Он ощерился и продолжил игру в молчанку. Он, видимо, думал, что я его обманываю.
– Ну хорошо, – сказал я. – Послушай. Первое: Сэйдер послал тебя с напарником убить меня. Да, да, Марти Сэйдер из “Подвала” на Седьмой улице. Я только что беседовал с ним...
У него отвалилась челюсть, и я вдруг понял, почему он не мог говорить до сих пор. Если бы он проболтался, что Марти послал его за мной, это означало бы, что он был замешан в ночном убийстве. Возможно, он был одним из двух парней, которые выволокли Лобо из клуба после его закрытия.
Я продолжил:
– Это знаю только я, Оззи, и никто больше. И раз уж я это знаю, ты мог бы просветить меня насчет остального.
Он продолжал щериться и молчать. Так длилось минут пять. Он не раскрывал рта, и в конце концов я решил пойти на сделку.
– Хорошо, Оззи. У меня есть предложение. Ты и так уже в большой беде. Сегодня утром ты, уголовник, угрожал мне оружием. Иметь оружие – само по себе преступление в твоем случае. Так что на тебе уже висит обвинение в обладании смертоносным оружием. Но ты увязнешь еще глубже, если я буду настаивать на обвинении в вооруженном нападении. При предъявлении обвинения через пару дней, что бы ты ни привел в свое оправдание, ты пропал. Особенно если я буду настаивать на своем обвинении. Слушай хорошенько: ты расскажешь мне все, и я сниму обвинение в угрозе оружием. Ничего из сказанного тобой я не передам копам. Ты окажешься в лучшем положении, чем сейчас.
Он покосился на меня, раскрыл и тут же закрыл рот. Покачав головой, он сказал:
– Не знаю, что это мне даст.
– Ты избавишься от моих показаний о том, что произошло у меня в конторе. Это уже кое-что. Это уже облегчит твою участь.
– Я тут долго не пробуду. – Однако его усмешка не была очень уж уверенной. Я рассмеялся ему в лицо:
– Имей в виду, я не выболтаю ничего. Может быть, ты слышал обо мне, Оззи. Когда я иду на сделку, я не нарушаю ее, даже если мне это колом выходит. Бог знает, как мне не хочется идти ни на какую сделку с тобой. Но, если мы ее заключим, я буду ее придерживаться.
– А что за сделка?
– Я не настаиваю на обвинениях и не рассказываю копам ничего из того, что ты мне скажешь. Это значит, что я подставлю свою шею, если утаю что-то. Но таков уговор. Не забывай, что я и так знаю много: о Сэйдере, о тебе, о Лобо и т.д.
Он пососал верхнюю губу:
– Чего же ты хочешь?
– Только подтверждения. Я знаю, что ты... Впрочем, забудем о том, что кто-то стрелял в меня. Я знаю, что ты и твой дружок – такой высокий, худой – были посланы за мной. А что дальше? Вы должны были отвезти меня к Сэйдеру или просто кокнуть?
– Никаких обвинений?
– Это точно. Это все, что я обещаю. Никаких обвинений и никаких сведений никому. Все остальное, в том числе то, что выбьют из тебя копы, – не моя забота. Я – частный детектив а это практически то же самое, что и любой гражданин. У меня нет особого веса в полиции или где бы там ни было еще. Ты сейчас стоишь поперек горла властям, и заместитель окружного прокурора может сам выдвинуть обвинение против тебя. И он это сделает. Но ты сделал бы большую глупость, если бы не воспользовался любой возможностью, которая тебе представится. В том числе и той, что я тебе предлагаю.
Он снова пососал губу и кивнул:
– Какого черта? Дело, скажем, было так. – Он скосил глаза и сморщил свой узкий лоб – это означало, что он думает. – Предположим, я и мой друг должны были тебя “прокатить” в один конец. Так, чтобы ты исчез.
Он сделал паузу и взглянул на меня. Я кивнул, и он продолжил:
– И все были бы довольны. Вот и все, что я об этом знаю. Я даже не должен был, предположим, видеться с Сэйдером.
– Понятно. Предположим это. А дальше что? Может быть, ты отправился бы к Сэйдеру.;
Он вздохнул:
– Я бы позвонил. Я бы вовсе не увиделся с Сэйдером. Я даже не знаю, что это его интересует.
– Позвонил бы куда?
Он усердно пососал губу и вытер рот своей маленькой рукой. Затем почесал плечо, не глядя на меня. Наконец он выговорил:
– Голливуд 32-27.
– Это телефон Сэйдера?
– Я не знаю.
– Что ты должен был сказать? Он тревожно поежился, не отвечая. Я резко потребовал:
– Давай колись, Оззи. Говори все до конца. Он вздохнул:
– Я должен был сказать: “Я доставил цветы”.
– “Доставил...” Это все?
– Да, все.
– Так чей это номер?
– Понятия не имею. Это все. Ничего больше не знаю. Сдержи теперь свое слово.
– Ну и ну! Ты же мне еще ничего не сказал. – На самом деле я узнал почти все, что не могла мне сообщить Айрис. Но я надеялся, что Оззи мог еще что-то прояснить. – Еще одно. Что за кошка пробежала между Марти Сэйдером и Коллиером Бридом?
– Ты еще спрашиваешь?
Я более или менее представлял себе, в чем дело, как многие из тех, кто сталкивался с преступным миром, но я хотел большей ясности.
– Объясни-ка мне, Оззи. Ты должен добавить это к своей части сделки.
– Ничего особенного. Брид, сукин сын, хочет все заграбастать. Стоит кому-то организовать какое-нибудь дело на территории, которую Брид считает своей, как он тут же пытается запустить свои жирные пальцы в это дело. Вот что вытворяют он и стоящие за ним большие шишки.
– Что за шишки?
Оззи запрокинул голову и попытался взглянуть на меня свысока:
– Бог мой! Ты что, недавно на свет появился? Не знаешь, о ком я говорю?
Пожалуй, он был прав. Ему не было нужды называть какие-либо имена. Да и такие людишки, как Оззи, могли и не знать их. Он имел в виду ловких и сладкоречивых “дельцов”, за которыми охотились сенатор Кефовер и налоговые инспектора.
– У Сэйдера хорошее дело?
– Лучше не бывает.
– Достаточно, Оззи. Или у тебя есть что-нибудь еще? Он покачал головой.
– О'кей. Скажи, кто сидит у этого телефона, и я пойду.
– Я сказал все, что знаю. Я встал:
– Хорошо, Оззи. Раз не знаешь, значит, не знаешь. Но если знаешь, лучше сказать мне. Я могу поспрашивать в полиции, но это может кое-кого насторожить.
Он замысловато выругался:
– О Господи. Это квартира одной девахи, одним словом, любовницы Сэйдера. Я себе никогда не мог позволить такую роскошь. Ее зовут Китти Грин. И это все, что я знаю. Понятия даже не имею, где она обретается, но Сэйдер платит за ее берлогу. Теперь отстань от меня.
– О'кей, Оззи. Сделка состоялась, – сказал я и вышел. Мне надо было позвонить, но сначала я должен был сделать еще кое-что, пока была возможность. По дороге в полицию я высказал свою просьбу Ролинсу: