Я добежал до «кадиллака» и нырнул в поток уличного движения. Потребовалась уйма времени лишь для того, чтобы доехать до конца квартала и свернуть на Бродвей. Там дело пошло еще хуже. Я бросил взгляд на циферблат наручных часов. Было ровно пять часов одна минута. Служащие потоком лились из дверей контор, и машины забивали улицы.
Я весь взмок, пока достиг Четвертой улицы примерно в полуквартале от Гамильтон-Билдинг и моей конторы.
Какой-то водитель пытался отвести свой старенький «шевроле» от тротуара и влиться в общий поток. Я почти упирался бампером в хвост впереди идущей машины, не желая, чтобы этот «шеви» замедлил мое продвижение. Но вдруг меня осенила другая идея. Я притормозил, позволив водителю вырулить на проезжую часть улицы.
Он поулыбался и сделал мне ручкой, отъезжая от тротуара, а я тут же встал на освободившееся место. Выскочив из «кадиллака», я бросился прямо через улицу. Невзирая на вопли и гудки, я оказался на противоположной стороне и помчался по направлению к конторе.
Вбежав в офис, я схватил телефонную трубку и набрал номер Фэйрвью.
Наверняка — мой телефон прослушивался последнюю пару дней, и кто-то слушает меня сию секунду.
У меня не было сомнений, что тип, назвавшийся Бобом Брауном, стрелял в меня и до этого пытался убить Лорел. Скорее всего, он сейчас не предпримет еще одной попытки убрать девушку, учитывая обстоятельства и высокие умственные способности его боссов, однако я не имел права рисковать.
На противоположном конце провода кто-то поднял трубку.
— Хэлло? — сказал мужской голос.
— Кто говорит?
— Мистер Блор.
Я вздохнул с некоторым облегчением.
— У телефона Шелл Скотт. Там у вас...
— Куда вы запропали, Скотт? Вы...
— Заткнитесь. В лагере находится человек по имени Боб Браун. Поняли? Боб Браун. — Я говорил это не Блору, а некоему третьему лицу, которое, как я надеялся, прослушивало или записывало нашу беседу. — Он прибыл в лагерь где-то в прошлом месяце, не помню, когда точно...
— Это было... подождите, я проверю...
— Мне плевать...
Но я услышал, как трубка застучала по столу, этот осел, видимо, решил, что мне необходимо знать точно дату. Я орал в трубку, но Блор удалился и заговорил вновь лишь через несколько минут.
— Да, он прибыл пятнадцатого.
— Не имеет значения. Он подставное лицо, убийца.
Я почувствовал, что у Блора отпала челюсть.
— Что? Вы шутите!
— Я серьезен, как сама смерть.
Он залопотал бессвязно, однако я продолжал:
— Где он сейчас?
— На территории, но я...
— Отыщите его, будьте все время рядом. И зарубите на носу, Блор: ни в коем случае не передавайте ему моих слов. Не выпускайте его из виду.
— Я вряд ли смогу...
— Сможете, или я сломаю вам шею. Доходит?
До него дошло.
— Ага, хорошо. Ладно. Правда, я не понимаю...
— Делайте, что я сказал.
Бросив трубку, я выскочил на улицу. Движение оставалось напряженным, но все же через пятнадцать минут я уже был на Фигероу. Оттуда было рукой подать до Травер-роуд. Однако когда я свернул на Траверс, то увидел клубы пыли, которые висели в воздухе примерно в полумиле от меня. Пыльные облака начинались с того места, где находились ворота Фэйрвью. Восемь против пяти — это напылил Боб Браун.
Деревянная калитка стояла широко распахнутой. Я бросил машину рядом с ней, затрусил по тропинке к поляне, пересек ее и подбежал к главному зданию. Вокруг наблюдалась необычная деятельность. Господи, эти типы просто переполнены энергией. Плавание, крокет, пятнашки, но, по крайней мере, все выглядит вполне нормально.
Мистер и миссис Блор стояли у входа в здание Совета. Они выглядели слегка ошарашенными. Я затормозил перед ними и поинтересовался у мистера Блора:
— Что произошло после моего звонка?
— Я повесил трубку, немного посидел за столом, пытаясь осмыслить происходящее, затем отправился на поиски мистера Брауна. — Он слабо улыбнулся. — Я не хотел, чтобы вы мне сломали шею.
— Прошу вас простить мне эти слова. Времени на реверансы у меня не было. Пожалуйста, продолжайте.
— Итак, едва я успел выйти, как снова зазвонил телефон. Я ответил лишь потому, что решил — это вновь вы. Но это оказался другой человек. Он попросил Боба Брауна по весьма срочному и важному делу.
— Так быстро, — заметил я машинально.
Блор удивленно посмотрел на меня, и я поинтересовался:
— Не знаете, кто мог звонить?
— Нет, никакой идеи. Ну, я отыскал мистера Брауна и его супругу в хижине.
— Где она расположена?
Блор показал на домик рядом с хижиной Лорел, справа от нее.
— Он подошел к телефону, поговорил секунду, я был рядом с ним, как вы и просили, затем начались странные вещи. Он уронил трубку, не положил, а бросил и кинулся со всех ног назад в хижину. Оба они, мистер Браун с супругой, немедленно покинули лагерь. И все бегом.
— Скорее всего миссис не была его супругой. Я убил бы подонка, если бы он не сбежал. И он прекрасно понимал это.
Миссис Блор взирала на меня с самым несчастным видом:
— Мистер Скотт, вы должны дать нам объяснение. Что здесь происходит? Сегодня утром сюда примчалась свора репортеров. Был какой-то кошмар. Они задавали такие ужасные вопросы. Мой муж, конечно, не впустил их в лагерь, но ему пришлось разговаривать с этими людьми. Наконец, в газете появилась статья о Лорел...
— Она уже здесь? — прервал я тираду миссис Блор.
— Лорел явилась за несколько минут до отъезда Браунов. Думаю, она у себя.
Я бесцеремонно оставил руководящую парочку и двинулся к домику Лорел. Девушка находилась там, вполне живая, даже очень живая. На ней уже была униформа Фэйрвью. Она сидела в полотняном кресле у дверей, освещенная лучами пробивающегося сквозь листву солнца. Лорел выглядела вовсе не сердитой, а скорее смущенной.
— Шелл, — сказала она, — что ты здесь делаешь? Я полагала... Ты знаешь, что случилось в Фэйрвью?
— Да, это случилось из-за меня. Ты имеешь в виду Брауна?
— Конечно, Боб и Мэри помчались к автомобилю и уехали. Они не успели одеться и тащили одежду в руках. Что на них нашло?
Я уселся на землю у ее ног и поведал о всех событиях, включая мой последний звонок в Фэйрвью. Свой брифинг я заключил следующим образом:
— Тот, кто подключился к моему телефону, мог находиться в самом здании, где-то в подвале или в нескольких кварталах, не исключено даже, что в нескольких милях от него. Это мог быть человек, который позвонил сюда сразу после моего разговора с Блором, или он являлся лишь передаточным пунктом для своего босса. Все очень просто — пока я говорю, он поднимает другую трубку и передает содержание разговора своему хозяину в Лос-Анджелесе или в Латинской Америке, безразлично. Тот в свою очередь быстренько снимает телефонную трубку и обращается к Брауну в Фэйрвью с такими словами: «Исчезни, наша игра открыта. Сваливай быстрее, потому что Скотт уже в пути, чтобы порешить тебя». Таким образом, Браун и его жена выпархивают, словно пташки.
Минуту помолчав, Лорел спросила:
— Как ты догадался, что это был Боб?
— Я был сам не до конца уверен. Кстати, Боб Браун не настоящее его имя. Хотелось бы знать, как он называется в самом деле. Сегодня утром оказалось, что три человека по-настоящему обессилели после моей физкультурной импровизации. Один из них — директор оздоровительной программы, то есть я. Остальные — Боб и Мэри Браун. Совершенно очевидно, что лишь мы трое не смогли выстоять. — Я послал Лорел лучезарную улыбку. — Может быть, в вашем тошнотворном поклонении здоровью и есть маленькое рациональное зерно. Вынужден признать это с отвращением.
В результате моей речи я удостоился первой слабенькой улыбки с того момента, когда я выскочил из Паркер-Билдинг.
— Кроме того, было еще кое-что, — добавил я. — Ты говорила, что крошку зовут Мэри?
— Да. Боб и Мэри, его жена. Или кем там она ему доводилась?
— Верно. Но когда я дополз до них сегодня утром, он назвал ее Фрэн. Наверное, он так дошел, что совсем утратил контроль над собой и произнес подлинное имя. Но я и сам был настолько слаб, что не обратил на это внимание.
— Так это не кто иной, как он, стрелял в тебя вчера?
— Точно. И пытался убить тебя раньше. А тот, кто предупредил его, — организатор всего дела. Этот человек убил или знает, кто убил твою матушку и соответственно Пола Йетса.
Лорел закусила губу, и на ее личико набежало облачко. Я легонько поцеловал ее.
— Посиди пока здесь, дорогая. Мне надо сделать еще один звонок.
Я бежал всю дорогу до комнаты Совета. Подумать только, что по прибытии сегодня сюда ноги не держали меня. Если это дело закончится, я проведу несколько недель в Фэйрвью и поднаберусь здоровья. Я позвонил в отдел расследования убийств Сэмсону.
— Сэм, Шелл говорит.
Пока я вел разговор, вошли мистер и миссис Блор. Они глядели на меня со слегка отвисшими челюстями. Позади них стояла черноволосая красотка, малышка Пегги.
Короткими фразами я доложил Сэму о своих действиях и о Брауне, который бежал, как ошпаренный орангутанг.
— В этом суть дела: если вы находите парня на телефоне или Брауна, вы раскрываете все. Сейчас мы не знаем закоперщика, но как только выясним, куда вел телефонный отвод, дело закончено.
— Десять человек сейчас повсюду ищут жучок, — проворчал Сэм. — Хотя, скорее всего, к настоящему времени установка демонтирована.
— Я знаю, но не будем упускать шанс. Передай повсюду ориентировки по Брауну. — Я описал внешность беглеца. Сэма, видимо, одолевали свои идеи.
— Где тебя можно будет найти, если надо? — спросил он.
— Сам позвоню. Через минуту я буду в пути.
Когда мы кончили беседу, мистер и миссис Блор одновременно обрушились на меня. Их целью, несомненно, было содрать с меня заживо шкуру, но я кое-что объяснил, и миссис Блор нажала на тормоза. А ее супруг спросил:
— Так вы, оказывается, сыщик?
— Именно. Не Дон Скотт, а Шелл Скотт, частный детектив.
— Выходит, Лорел ввела нас в заблуждение, когда сказала, что...
— Нет. Я заставил ее поступить так, — бойко соврал сыщик Шелл Скотт. — Это не ее вина. Не забывайте, что в лагере обретался потенциальный убийца. Может быть, даже фактический. Все же вы, наверное, предпочтете меня окровавленному трупу или двум окровавленным трупам здесь, в Фэйрвью.
Миссис Блор смотрела на меня.
— А как же завтра? — простонала она.
— Что завтра?
— Съезд. Весь год мы...
Мистер и миссис Блор взглянули друг на друга, и я испугался, что они сейчас разрыдаются. Но мистер Блор сумел овладеть собой.
— Не волнуйся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. — И они покинули помещение.
Пегги произнесла задумчиво:
— Так вот почему вы были таким смешным, когда появились здесь в первый раз.
— Я был смешон?
— Чудным, я хотела сказать. Вы вели себя очень странно. Совсем не так, как я ожидала.
— Ну и что. Вы были совсем не то, что ожидал увидеть я.
— Значит, завтра вас здесь не будет, — вздохнула она печально.
— Ну, никогда не следует торопиться с выводами, — заметил я. — Кто может знать? Кто может предвидеть? Возможно, я и сумею заскочить сюда на одну-две минутки.
— Если вас не будет, произойдет полная неразбериха. — Она грустно улыбалась.
— Боюсь, что неразбериха наверняка возникнет, если я окажусь здесь. Но я постараюсь, а сейчас мне пора.
Она повернулась боком, освободив мне проход. Вот ведь чертовка! Я думал о Лорел, а смотрел на Пегги. Иногда я себя ненавижу. Направившись к выходу и проходя мимо Пегги, я легонько шлепнул ее по попке.
Поймите меня правильно. Я не облапил ее, не схватил, ничего подобного, всего-навсего легкий дружеский шлепок. Никакой грубости.
Я выскочил из дома и снова на крыльях полетел к Лорел. Она все еще сидела на том же месте. В той же позе. На сей раз Лорел мне улыбалась.
— А я все думала, — заявила она. — Ты ведь позволил ему сбежать, потому что беспокоился за меня? Ты сделал так ради моей безопасности?
— Ага. Я не видел иного пути избавить тебя от риска. Я...
— И подумать только, я еще сердилась на тебя.
— Больше не сердишься?
— Ну конечно нет.
Она неторопливо потянулась, ладошки сложились в маленькие кулачки у ушек, локти смотрели прямо в небо. Я пошатнулся и чуть было не потерял равновесия. Но, энергично покрутив головой, я пришел в себя и заявил:
— Я убегаю.
— Куда?
— Туда, в город.
— Зачем?
— Должен. Мне предстоит сделать миллион вещей. А если я останусь, то девятьсот девяносто тысяч девятьсот девяносто девять дел останутся невыполненными. Ну ладно...
Существовало еще одно обстоятельство, в силу которого мне надо было уехать. Может быть, я не очень четко думаю и вне Фэйрвью, но с каждой минутой пребывания в лагере мои ограниченные мыслительные способности совершенно очевидно убывают. Вслух же я произнес:
— Теперь нам надо подумать, куда направишься ты. Следует подыскать безопасное место.
— Разве я не могу остаться здесь? После всего случившегося в лагере, по-моему, будет безопасно. Или я не права?
Я пораскинул мозгами и пришел к выводу, что Лорел мыслит гораздо четче меня. Бесспорно, она была права, и чем дольше я думал, тем больше убеждался в этом.
— Думаю, ты права. Пока я жив, ты будешь здесь в безопасности. Скорее всего, в сложившихся обстоятельствах Фэйрвью самое спокойное место и для меня. Весьма сомнительно, что здесь нас кто-нибудь осмелится побеспокоить. Во всяком случае теперь, когда полиция настороже. Те, кто держит нас на прицеле, понимают, что идет охота на Брауна, а Фэйрвью находится под подозрением. Оставайся здесь, но будь среди людей.
— Так ты уходишь?
— Это необходимо.
— Но ты же вернешься?
— Вернусь. Это тоже необходимо. Через некоторое время мне потребуется твоя помощь. Ночью я собираюсь извлечь пулю, и ты должна мне помочь.
— Пулю? Ту, что сидит в скале?
Я утвердительно кивнул.
— Как же ты намереваешься туда добраться?
— Но я же сказал тебе, что собираюсь левитировать. — Я ухмыльнулся и поднялся. — Подробности узнаешь позже. Я тебе все покажу. Хорошо?
Она кивнула, и я ушел.
Когда я добрался до «Афродиты», было уже начало девятого. Двери у основания ступеней были закрыты, однако неоновая реклама сияла и музыка доносилась изнутри, что говорило о том, что клуб опять открыт.
Я вошел в заведение.
За небольшой танцевальной площадкой квинтет наяривал самую громкую и ритмичную кубино-африканскую музыку, которая когда-либо воздействовала на мои барабанные перепонки. Музыка мне определенно понравилась, но еще больше мне приглянулась высокая девица в центре танцевальной площадки, распевавшая в микрофон. С большой грудью, парой кастаньет в руках, она вся вибрировала, словно патока в миксере. Если верить описанию Карлоса, это должно было быть Хуанитой.
Я приблизился к площадке в надежде, что от сегодняшнего посещения «Афродиты» получу значительно больше удовольствия, чем от предыдущего. Но мне тут же пришлось распрощаться с этой надеждой. У противоположного от меня края танцевальной площадки восседала за столиком Бэби-сиська. С ней были две особи мужского пола: бандит по кличке Гарлик и бандит по кличке Свежее Яйцо Фу.
Может быть, подумал я уныло, мне вообще не следовало сюда заявляться.
Глава 18
Я весь взмок, пока достиг Четвертой улицы примерно в полуквартале от Гамильтон-Билдинг и моей конторы.
Какой-то водитель пытался отвести свой старенький «шевроле» от тротуара и влиться в общий поток. Я почти упирался бампером в хвост впереди идущей машины, не желая, чтобы этот «шеви» замедлил мое продвижение. Но вдруг меня осенила другая идея. Я притормозил, позволив водителю вырулить на проезжую часть улицы.
Он поулыбался и сделал мне ручкой, отъезжая от тротуара, а я тут же встал на освободившееся место. Выскочив из «кадиллака», я бросился прямо через улицу. Невзирая на вопли и гудки, я оказался на противоположной стороне и помчался по направлению к конторе.
Вбежав в офис, я схватил телефонную трубку и набрал номер Фэйрвью.
Наверняка — мой телефон прослушивался последнюю пару дней, и кто-то слушает меня сию секунду.
У меня не было сомнений, что тип, назвавшийся Бобом Брауном, стрелял в меня и до этого пытался убить Лорел. Скорее всего, он сейчас не предпримет еще одной попытки убрать девушку, учитывая обстоятельства и высокие умственные способности его боссов, однако я не имел права рисковать.
На противоположном конце провода кто-то поднял трубку.
— Хэлло? — сказал мужской голос.
— Кто говорит?
— Мистер Блор.
Я вздохнул с некоторым облегчением.
— У телефона Шелл Скотт. Там у вас...
— Куда вы запропали, Скотт? Вы...
— Заткнитесь. В лагере находится человек по имени Боб Браун. Поняли? Боб Браун. — Я говорил это не Блору, а некоему третьему лицу, которое, как я надеялся, прослушивало или записывало нашу беседу. — Он прибыл в лагерь где-то в прошлом месяце, не помню, когда точно...
— Это было... подождите, я проверю...
— Мне плевать...
Но я услышал, как трубка застучала по столу, этот осел, видимо, решил, что мне необходимо знать точно дату. Я орал в трубку, но Блор удалился и заговорил вновь лишь через несколько минут.
— Да, он прибыл пятнадцатого.
— Не имеет значения. Он подставное лицо, убийца.
Я почувствовал, что у Блора отпала челюсть.
— Что? Вы шутите!
— Я серьезен, как сама смерть.
Он залопотал бессвязно, однако я продолжал:
— Где он сейчас?
— На территории, но я...
— Отыщите его, будьте все время рядом. И зарубите на носу, Блор: ни в коем случае не передавайте ему моих слов. Не выпускайте его из виду.
— Я вряд ли смогу...
— Сможете, или я сломаю вам шею. Доходит?
До него дошло.
— Ага, хорошо. Ладно. Правда, я не понимаю...
— Делайте, что я сказал.
Бросив трубку, я выскочил на улицу. Движение оставалось напряженным, но все же через пятнадцать минут я уже был на Фигероу. Оттуда было рукой подать до Травер-роуд. Однако когда я свернул на Траверс, то увидел клубы пыли, которые висели в воздухе примерно в полумиле от меня. Пыльные облака начинались с того места, где находились ворота Фэйрвью. Восемь против пяти — это напылил Боб Браун.
Деревянная калитка стояла широко распахнутой. Я бросил машину рядом с ней, затрусил по тропинке к поляне, пересек ее и подбежал к главному зданию. Вокруг наблюдалась необычная деятельность. Господи, эти типы просто переполнены энергией. Плавание, крокет, пятнашки, но, по крайней мере, все выглядит вполне нормально.
Мистер и миссис Блор стояли у входа в здание Совета. Они выглядели слегка ошарашенными. Я затормозил перед ними и поинтересовался у мистера Блора:
— Что произошло после моего звонка?
— Я повесил трубку, немного посидел за столом, пытаясь осмыслить происходящее, затем отправился на поиски мистера Брауна. — Он слабо улыбнулся. — Я не хотел, чтобы вы мне сломали шею.
— Прошу вас простить мне эти слова. Времени на реверансы у меня не было. Пожалуйста, продолжайте.
— Итак, едва я успел выйти, как снова зазвонил телефон. Я ответил лишь потому, что решил — это вновь вы. Но это оказался другой человек. Он попросил Боба Брауна по весьма срочному и важному делу.
— Так быстро, — заметил я машинально.
Блор удивленно посмотрел на меня, и я поинтересовался:
— Не знаете, кто мог звонить?
— Нет, никакой идеи. Ну, я отыскал мистера Брауна и его супругу в хижине.
— Где она расположена?
Блор показал на домик рядом с хижиной Лорел, справа от нее.
— Он подошел к телефону, поговорил секунду, я был рядом с ним, как вы и просили, затем начались странные вещи. Он уронил трубку, не положил, а бросил и кинулся со всех ног назад в хижину. Оба они, мистер Браун с супругой, немедленно покинули лагерь. И все бегом.
— Скорее всего миссис не была его супругой. Я убил бы подонка, если бы он не сбежал. И он прекрасно понимал это.
Миссис Блор взирала на меня с самым несчастным видом:
— Мистер Скотт, вы должны дать нам объяснение. Что здесь происходит? Сегодня утром сюда примчалась свора репортеров. Был какой-то кошмар. Они задавали такие ужасные вопросы. Мой муж, конечно, не впустил их в лагерь, но ему пришлось разговаривать с этими людьми. Наконец, в газете появилась статья о Лорел...
— Она уже здесь? — прервал я тираду миссис Блор.
— Лорел явилась за несколько минут до отъезда Браунов. Думаю, она у себя.
Я бесцеремонно оставил руководящую парочку и двинулся к домику Лорел. Девушка находилась там, вполне живая, даже очень живая. На ней уже была униформа Фэйрвью. Она сидела в полотняном кресле у дверей, освещенная лучами пробивающегося сквозь листву солнца. Лорел выглядела вовсе не сердитой, а скорее смущенной.
— Шелл, — сказала она, — что ты здесь делаешь? Я полагала... Ты знаешь, что случилось в Фэйрвью?
— Да, это случилось из-за меня. Ты имеешь в виду Брауна?
— Конечно, Боб и Мэри помчались к автомобилю и уехали. Они не успели одеться и тащили одежду в руках. Что на них нашло?
Я уселся на землю у ее ног и поведал о всех событиях, включая мой последний звонок в Фэйрвью. Свой брифинг я заключил следующим образом:
— Тот, кто подключился к моему телефону, мог находиться в самом здании, где-то в подвале или в нескольких кварталах, не исключено даже, что в нескольких милях от него. Это мог быть человек, который позвонил сюда сразу после моего разговора с Блором, или он являлся лишь передаточным пунктом для своего босса. Все очень просто — пока я говорю, он поднимает другую трубку и передает содержание разговора своему хозяину в Лос-Анджелесе или в Латинской Америке, безразлично. Тот в свою очередь быстренько снимает телефонную трубку и обращается к Брауну в Фэйрвью с такими словами: «Исчезни, наша игра открыта. Сваливай быстрее, потому что Скотт уже в пути, чтобы порешить тебя». Таким образом, Браун и его жена выпархивают, словно пташки.
Минуту помолчав, Лорел спросила:
— Как ты догадался, что это был Боб?
— Я был сам не до конца уверен. Кстати, Боб Браун не настоящее его имя. Хотелось бы знать, как он называется в самом деле. Сегодня утром оказалось, что три человека по-настоящему обессилели после моей физкультурной импровизации. Один из них — директор оздоровительной программы, то есть я. Остальные — Боб и Мэри Браун. Совершенно очевидно, что лишь мы трое не смогли выстоять. — Я послал Лорел лучезарную улыбку. — Может быть, в вашем тошнотворном поклонении здоровью и есть маленькое рациональное зерно. Вынужден признать это с отвращением.
В результате моей речи я удостоился первой слабенькой улыбки с того момента, когда я выскочил из Паркер-Билдинг.
— Кроме того, было еще кое-что, — добавил я. — Ты говорила, что крошку зовут Мэри?
— Да. Боб и Мэри, его жена. Или кем там она ему доводилась?
— Верно. Но когда я дополз до них сегодня утром, он назвал ее Фрэн. Наверное, он так дошел, что совсем утратил контроль над собой и произнес подлинное имя. Но я и сам был настолько слаб, что не обратил на это внимание.
— Так это не кто иной, как он, стрелял в тебя вчера?
— Точно. И пытался убить тебя раньше. А тот, кто предупредил его, — организатор всего дела. Этот человек убил или знает, кто убил твою матушку и соответственно Пола Йетса.
Лорел закусила губу, и на ее личико набежало облачко. Я легонько поцеловал ее.
— Посиди пока здесь, дорогая. Мне надо сделать еще один звонок.
Я бежал всю дорогу до комнаты Совета. Подумать только, что по прибытии сегодня сюда ноги не держали меня. Если это дело закончится, я проведу несколько недель в Фэйрвью и поднаберусь здоровья. Я позвонил в отдел расследования убийств Сэмсону.
— Сэм, Шелл говорит.
Пока я вел разговор, вошли мистер и миссис Блор. Они глядели на меня со слегка отвисшими челюстями. Позади них стояла черноволосая красотка, малышка Пегги.
Короткими фразами я доложил Сэму о своих действиях и о Брауне, который бежал, как ошпаренный орангутанг.
— В этом суть дела: если вы находите парня на телефоне или Брауна, вы раскрываете все. Сейчас мы не знаем закоперщика, но как только выясним, куда вел телефонный отвод, дело закончено.
— Десять человек сейчас повсюду ищут жучок, — проворчал Сэм. — Хотя, скорее всего, к настоящему времени установка демонтирована.
— Я знаю, но не будем упускать шанс. Передай повсюду ориентировки по Брауну. — Я описал внешность беглеца. Сэма, видимо, одолевали свои идеи.
— Где тебя можно будет найти, если надо? — спросил он.
— Сам позвоню. Через минуту я буду в пути.
Когда мы кончили беседу, мистер и миссис Блор одновременно обрушились на меня. Их целью, несомненно, было содрать с меня заживо шкуру, но я кое-что объяснил, и миссис Блор нажала на тормоза. А ее супруг спросил:
— Так вы, оказывается, сыщик?
— Именно. Не Дон Скотт, а Шелл Скотт, частный детектив.
— Выходит, Лорел ввела нас в заблуждение, когда сказала, что...
— Нет. Я заставил ее поступить так, — бойко соврал сыщик Шелл Скотт. — Это не ее вина. Не забывайте, что в лагере обретался потенциальный убийца. Может быть, даже фактический. Все же вы, наверное, предпочтете меня окровавленному трупу или двум окровавленным трупам здесь, в Фэйрвью.
Миссис Блор смотрела на меня.
— А как же завтра? — простонала она.
— Что завтра?
— Съезд. Весь год мы...
Мистер и миссис Блор взглянули друг на друга, и я испугался, что они сейчас разрыдаются. Но мистер Блор сумел овладеть собой.
— Не волнуйся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. — И они покинули помещение.
Пегги произнесла задумчиво:
— Так вот почему вы были таким смешным, когда появились здесь в первый раз.
— Я был смешон?
— Чудным, я хотела сказать. Вы вели себя очень странно. Совсем не так, как я ожидала.
— Ну и что. Вы были совсем не то, что ожидал увидеть я.
— Значит, завтра вас здесь не будет, — вздохнула она печально.
— Ну, никогда не следует торопиться с выводами, — заметил я. — Кто может знать? Кто может предвидеть? Возможно, я и сумею заскочить сюда на одну-две минутки.
— Если вас не будет, произойдет полная неразбериха. — Она грустно улыбалась.
— Боюсь, что неразбериха наверняка возникнет, если я окажусь здесь. Но я постараюсь, а сейчас мне пора.
Она повернулась боком, освободив мне проход. Вот ведь чертовка! Я думал о Лорел, а смотрел на Пегги. Иногда я себя ненавижу. Направившись к выходу и проходя мимо Пегги, я легонько шлепнул ее по попке.
Поймите меня правильно. Я не облапил ее, не схватил, ничего подобного, всего-навсего легкий дружеский шлепок. Никакой грубости.
Я выскочил из дома и снова на крыльях полетел к Лорел. Она все еще сидела на том же месте. В той же позе. На сей раз Лорел мне улыбалась.
— А я все думала, — заявила она. — Ты ведь позволил ему сбежать, потому что беспокоился за меня? Ты сделал так ради моей безопасности?
— Ага. Я не видел иного пути избавить тебя от риска. Я...
— И подумать только, я еще сердилась на тебя.
— Больше не сердишься?
— Ну конечно нет.
Она неторопливо потянулась, ладошки сложились в маленькие кулачки у ушек, локти смотрели прямо в небо. Я пошатнулся и чуть было не потерял равновесия. Но, энергично покрутив головой, я пришел в себя и заявил:
— Я убегаю.
— Куда?
— Туда, в город.
— Зачем?
— Должен. Мне предстоит сделать миллион вещей. А если я останусь, то девятьсот девяносто тысяч девятьсот девяносто девять дел останутся невыполненными. Ну ладно...
Существовало еще одно обстоятельство, в силу которого мне надо было уехать. Может быть, я не очень четко думаю и вне Фэйрвью, но с каждой минутой пребывания в лагере мои ограниченные мыслительные способности совершенно очевидно убывают. Вслух же я произнес:
— Теперь нам надо подумать, куда направишься ты. Следует подыскать безопасное место.
— Разве я не могу остаться здесь? После всего случившегося в лагере, по-моему, будет безопасно. Или я не права?
Я пораскинул мозгами и пришел к выводу, что Лорел мыслит гораздо четче меня. Бесспорно, она была права, и чем дольше я думал, тем больше убеждался в этом.
— Думаю, ты права. Пока я жив, ты будешь здесь в безопасности. Скорее всего, в сложившихся обстоятельствах Фэйрвью самое спокойное место и для меня. Весьма сомнительно, что здесь нас кто-нибудь осмелится побеспокоить. Во всяком случае теперь, когда полиция настороже. Те, кто держит нас на прицеле, понимают, что идет охота на Брауна, а Фэйрвью находится под подозрением. Оставайся здесь, но будь среди людей.
— Так ты уходишь?
— Это необходимо.
— Но ты же вернешься?
— Вернусь. Это тоже необходимо. Через некоторое время мне потребуется твоя помощь. Ночью я собираюсь извлечь пулю, и ты должна мне помочь.
— Пулю? Ту, что сидит в скале?
Я утвердительно кивнул.
— Как же ты намереваешься туда добраться?
— Но я же сказал тебе, что собираюсь левитировать. — Я ухмыльнулся и поднялся. — Подробности узнаешь позже. Я тебе все покажу. Хорошо?
Она кивнула, и я ушел.
Когда я добрался до «Афродиты», было уже начало девятого. Двери у основания ступеней были закрыты, однако неоновая реклама сияла и музыка доносилась изнутри, что говорило о том, что клуб опять открыт.
Я вошел в заведение.
За небольшой танцевальной площадкой квинтет наяривал самую громкую и ритмичную кубино-африканскую музыку, которая когда-либо воздействовала на мои барабанные перепонки. Музыка мне определенно понравилась, но еще больше мне приглянулась высокая девица в центре танцевальной площадки, распевавшая в микрофон. С большой грудью, парой кастаньет в руках, она вся вибрировала, словно патока в миксере. Если верить описанию Карлоса, это должно было быть Хуанитой.
Я приблизился к площадке в надежде, что от сегодняшнего посещения «Афродиты» получу значительно больше удовольствия, чем от предыдущего. Но мне тут же пришлось распрощаться с этой надеждой. У противоположного от меня края танцевальной площадки восседала за столиком Бэби-сиська. С ней были две особи мужского пола: бандит по кличке Гарлик и бандит по кличке Свежее Яйцо Фу.
Может быть, подумал я уныло, мне вообще не следовало сюда заявляться.
Глава 18
Почти в тот же момент они заметили меня. Фу наклонился и сказал что-то через стол Гарлику, затем оба откинулись на спинки своих стульев и вернулись к происходящему на площадке. Или притворились, что вернулись. В любом случае, они не намеревались атаковать меня через всю танцплощадку. Ладно, раз уж я пришел, останусь здесь. По крайней мере, пока не поболтаю с Хуанитой и, может быть, с Фу и его дружком. Стеклянная стена была восстановлена, и пташки успокоились. Мне даже стало как-то неловко за царивший в зале полный порядок. Единственное свободное место оказалось за столиком почти рядом со мной. Один стул был занят каким-то рыжим молодым человеком, второй свободен. Если я попробую угнездиться здесь, то прямо напротив меня через площадку окажется столик с двумя уголовниками и одной уголовницей. Но поскольку они меня уже видели, это не имело никакого значения. Я подошел к рыжему, наклонился и спросил:
— Не возражаете, если я займу этот свободный стул ненадолго?
— Да, да, — ответил юнец, — тащите его, куда вам угодно.
Его взгляд прилип к Хуаните, на меня он даже не покосился, кажется, до него не дошел смысл моих слов.
— Я хочу присесть здесь, за вашим столиком.
— Валяйте, валяйте. Ого! Нет, вы только посмотрите! Вот это да!
Наконец я уселся и заказал порцию бурбона с водой для себя и порцию для рыжего. После этого попытался сосредоточить свой взор на Хуаните.
Доложу вам, что сосредоточить взор на этой крошке — хитрая задача. Она дергалась назад, вперед, справа налево, вверх, вниз — все одновременно.
При этом еще ухитрялась петь. Карлос не рассказал и половины всей правды.
Хуанита являла собой сексуальный тайфун. Ее длинные черные локоны развевались во все стороны, из полных губ на смуглом чувственном лице раздавались стоны — это были слова песенки на каком-то непонятном языке. Правда, с ее манерой пения она вполне могла распевать и по-английски, текст все равно звучал бы как иностранный.
Она выглядела так, словно хорошо сложенную женщину ростом пять футов десять дюймов слегка сжали сверху до пяти футов семи дюймов, при этом все лишнее выпятилось наружу и переполняло самые интересные места. Неистовое вращение певицы заставляло эти переполненные места трепетать по-особому. Оркестранты время от времени помогали своим инструментам хлопками, выкриками, свистом и топотом. Свистела, аплодировала и топала также значительная часть зрителей.
Хуанита бешено носилась по сцене, волоча за собой микрофон. При этом казалось, что ее груди живут самостоятельной жизнью и, того гляди, взлетят, словно какаду. Она небрежно носила неизвестно как державшийся прозрачный, будто паутинка, бюстгальтер (наверное, он был сплетен из тончайших рояльных струн) и алую с разрезом спереди и доходящую до пола сзади юбку. К попке, которая, казалось, при движении захлестывалась вперед, был прицеплен веник из страусовых перьев — красных, фиолетовых, желтых, черных и белых, которые сейчас выглядели как слегка размытая радуга. Картину дополняли черные туфли-лодочки на очень высоком каблуке. Все остальное было Хуанитой как таковой. Она захватила край алой юбки, сдернула ее с бедер и продолжала танец, оставаясь лишь в бюстгальтере, туфлях и с каким-то серым клочком впереди, прозрачностью своей похожим на легкое облачко сигаретного дыма.
Раздался последний аккорд, и музыка смолкла. Хуанита остановилась.
Первое мгновение было слышно лишь клацанье зубов, затем зал взорвался воплями, аплодисментами, свистом и неистовым топотом.
Дикари, подумал я, деревенщина. Мои ладони начали гореть, и я перестал аплодировать. Парень за моим столом без устали твердил: «Вот это да! Вот это да!» Я посмотрел через зал — интересно, что делают мои друзья.
Они ничего не делали. Их там просто не было.
Не было двоих. Бэби сидела за столом в полном одиночестве.
Я инстинктивно нырнул под стол, полагая, что в эту секунду они заносят сзади над моей башкой металлические прутья, медные кастеты, стулья или нечто подобное. Однако ничего не произошло. Заметив поблизости официанта, я подозвал его и спросил, куда делись два человека со столика напротив. Он сказал, что они покинули клуб еще до того, как кончился танец Хуаниты. Казалось, официант был безмерно этим удивлен.
Я тоже был удивлен, хотя и совсем по другой причине. Но вообще это не имело серьезного значения. Я был лишь недоволен собой, тем, что позволил им уйти незаметно. Меня извиняло то, что я раньше не видел Хуаниты. В конце концов, за каждым может водиться один-два грешка.
Хуанита раскланялась, помахала ручкой, послала всем воздушный поцелуй и направилась к открытой двери в дальнем конце зала. Через дверь можно было видеть часть узкого коридора. Я уже приготовился встать, чтобы последовать за ней, когда заметил, что оркестранты подталкивают друг друга локтями и перешептываются. Двое из оркестра поглядывали на Бэби-сиську, которая, кажется, уже — порядочно нагрузилась. А может быть, и парила в эмпиреях.
Оркестр опять заиграл. Он начал без вступления. Громко, пронзительно зазвучал «Сан-Луи-блюз». Голова Бэби дернулась, как будто кто-то резко потянул ее за волосы. Широкая, счастливая улыбка растянула губы, и она вскочила со стула. Пока труба пела, Бэби выбралась на середину площадки. Кажется, она не совсем растеряла свое техническое мастерство. Блузка была уже сброшена наполовину, когда оркестр неожиданно замолк.
На один короткий момент меня охватило чувство неловкости за нее.
Мне показалось, что она может в наступившей тишине устыдиться своей заплетающейся походки, своего растерзанного вида пьяной женщины. Но я ошибся. Она как бы вышла из транса и оглянулась вокруг себя.
Затем Бэби со смехом кинулась к оркестру и повисла на шее у одного из музыкантов. Оркестранты смеялись, часть публики орала:
— Валяй без музыки, Бэби!
Я спросил парня за моим столиком:
— Что все это значит?
Теперь он был способен выражаться членораздельно.
— Кажется, вы здесь не частый гость. Они устраивают эту шутку всегда, когда Бэби здесь. После того, как она примет пару стаканов. Пойло и «Сан-Луи» заставляют ее танцевать. Такое впечатление, что она ничего с собой не может поделать. Музыканты не позволяют ей кончить танец. Хочется, чтобы когда-нибудь она дотанцевала до конца. Бэби никогда не останавливается, пока звучит оркестр. Хотелось бы быть здесь, когда это произойдет, — ухмыльнулся он.
— Держу пари, что вы не пропустите этого захватывающего зрелища. Благодарю за стул.
Я выплеснул в себя остатки бурбона, поднялся и пошел в конец зала.
Свет лился в коридор из открытой двери в паре ярдов слева от меня. Когда я заглянул в комнату, то увидел Хуаниту, сидящую в кресле у гримерного столика. Она покрывала свои губки новым слоем помады. Ей не помешало бы покрыть чем-нибудь и некоторые другие части тела.
Хуанита сидела ко мне спиной, но могла видеть мое отражение в зеркале. Я сказал:
— Привет.
Она подняла глаза, и наши взгляды в зеркале встретились.
— Кто вы?
— Не возражаете, если я войду?
Я вошел, закрыл за собой дверь, извлек бумажник и показал ей мою лицензию.
— Хотел бы с вами потолковать немного.
— Еще один легавый, — сказала она. — Уже трое со мной толковали. — Хуанита повернулась на стуле лицом ко мне. — Скажите, вы знакомы с Карлосом? Как там его? Кажется, лейтенант. Очень милый парень.
Она принадлежала к явно латинскому типу, но говорила без всякого акцента. Карлос был кубинцем, красавчиком и классно танцевал румбу.
— Конечно, — сказал я. — Карлос Рената. Мой лучший друг.
— Присаживайтесь.
Она указала на стульчик, такой хилый, что я засомневался, выдержит ли он меня. Стул выдержал, и я решил добавить, чтобы смягчить ее еще малость:
— Очень понравился ваш номер, Хуанита. Я видел вас первый, но, думаю, не последний раз. Знаете, у вас очень красивый голос.
Она засияла от удовольствия. Видимо, Хуанита тысячи раз слышала комплименты своему телосложению и искусству танца. Мои же слова звучали свежей музыкой для ее уха. Вообще-то голос у нее был паршивый, но я должен был найти новые подходы, потому что предыдущие подходы полицейских, очевидно, не дали результатов.
— Вы в самом деле так думаете?
— А как вы сама полагаете, Хуанита?
— Я полагаю, что вы милый лжец. — Она улыбнулась мне.
— Но я был обязан сказать что-то приятное, — улыбнулся я в ответ.
— Своим пением я бы не заработала себе и на гнилые яблоки. Я это очень хорошо понимаю. Но услышать комплимент было все равно приятно, — рассмеялась она.
Мы поболтали так еще несколько минут и очень понравились друг другу. Когда я спросил Хуаниту о Йетсе и обо всем остальном, она все охотно мне рассказала. Правда, форма ее одежды немного путала мои мысли, но все же я вникал в смысл ее слов.
В сущности, она не сказала ничего такого, что бы я уже не слышал от Карлоса или Сэма.
Йетс был здесь ночью в субботу, в ту ночь он и был убит. Вскоре после полуночи его отозвали к телефону, и он уехал из клуба. Все. Той ночью в «Афродите» были Бэби, Фу, Страйк и Ламберт по кличке Сардинка. Это было новое имя, и я спросил, кто он.
— Еще один из шайки, работающей в замке. Вы знаете, где это?
— Я там бывал, — кивнул я утвердительно, — и, кстати, там будет моя следующая остановка сегодня.
— В таком случае вы заметили нелепого рыцаря перед входом. Два человека посменно залезают в железки и торчат у моста. Один из них Ламберт.
— Что и дало ему кличку Сардинка. Значит, один из ребятишек Нормана?
— Служит у него.
— А как насчет парня по имени Бендер? Брэд Бендер.
Ее глаза широко раскрылись, губы дрогнули, однако тут же лицо приняло обычное выражение. Мне это показалось странным, и я слегка нажал:
— Мне довелось слышать его имя где-то. Он сшивался здесь вместе с Фу и Страйком.
Она помолчала, и я временно сменил тему.
— Что вы можете сказать об Эндоне Пупелле? Он был здесь в ту ночь, когда Йетса вызвали к телефону?
— Не возражаете, если я займу этот свободный стул ненадолго?
— Да, да, — ответил юнец, — тащите его, куда вам угодно.
Его взгляд прилип к Хуаните, на меня он даже не покосился, кажется, до него не дошел смысл моих слов.
— Я хочу присесть здесь, за вашим столиком.
— Валяйте, валяйте. Ого! Нет, вы только посмотрите! Вот это да!
Наконец я уселся и заказал порцию бурбона с водой для себя и порцию для рыжего. После этого попытался сосредоточить свой взор на Хуаните.
Доложу вам, что сосредоточить взор на этой крошке — хитрая задача. Она дергалась назад, вперед, справа налево, вверх, вниз — все одновременно.
При этом еще ухитрялась петь. Карлос не рассказал и половины всей правды.
Хуанита являла собой сексуальный тайфун. Ее длинные черные локоны развевались во все стороны, из полных губ на смуглом чувственном лице раздавались стоны — это были слова песенки на каком-то непонятном языке. Правда, с ее манерой пения она вполне могла распевать и по-английски, текст все равно звучал бы как иностранный.
Она выглядела так, словно хорошо сложенную женщину ростом пять футов десять дюймов слегка сжали сверху до пяти футов семи дюймов, при этом все лишнее выпятилось наружу и переполняло самые интересные места. Неистовое вращение певицы заставляло эти переполненные места трепетать по-особому. Оркестранты время от времени помогали своим инструментам хлопками, выкриками, свистом и топотом. Свистела, аплодировала и топала также значительная часть зрителей.
Хуанита бешено носилась по сцене, волоча за собой микрофон. При этом казалось, что ее груди живут самостоятельной жизнью и, того гляди, взлетят, словно какаду. Она небрежно носила неизвестно как державшийся прозрачный, будто паутинка, бюстгальтер (наверное, он был сплетен из тончайших рояльных струн) и алую с разрезом спереди и доходящую до пола сзади юбку. К попке, которая, казалось, при движении захлестывалась вперед, был прицеплен веник из страусовых перьев — красных, фиолетовых, желтых, черных и белых, которые сейчас выглядели как слегка размытая радуга. Картину дополняли черные туфли-лодочки на очень высоком каблуке. Все остальное было Хуанитой как таковой. Она захватила край алой юбки, сдернула ее с бедер и продолжала танец, оставаясь лишь в бюстгальтере, туфлях и с каким-то серым клочком впереди, прозрачностью своей похожим на легкое облачко сигаретного дыма.
Раздался последний аккорд, и музыка смолкла. Хуанита остановилась.
Первое мгновение было слышно лишь клацанье зубов, затем зал взорвался воплями, аплодисментами, свистом и неистовым топотом.
Дикари, подумал я, деревенщина. Мои ладони начали гореть, и я перестал аплодировать. Парень за моим столом без устали твердил: «Вот это да! Вот это да!» Я посмотрел через зал — интересно, что делают мои друзья.
Они ничего не делали. Их там просто не было.
Не было двоих. Бэби сидела за столом в полном одиночестве.
Я инстинктивно нырнул под стол, полагая, что в эту секунду они заносят сзади над моей башкой металлические прутья, медные кастеты, стулья или нечто подобное. Однако ничего не произошло. Заметив поблизости официанта, я подозвал его и спросил, куда делись два человека со столика напротив. Он сказал, что они покинули клуб еще до того, как кончился танец Хуаниты. Казалось, официант был безмерно этим удивлен.
Я тоже был удивлен, хотя и совсем по другой причине. Но вообще это не имело серьезного значения. Я был лишь недоволен собой, тем, что позволил им уйти незаметно. Меня извиняло то, что я раньше не видел Хуаниты. В конце концов, за каждым может водиться один-два грешка.
Хуанита раскланялась, помахала ручкой, послала всем воздушный поцелуй и направилась к открытой двери в дальнем конце зала. Через дверь можно было видеть часть узкого коридора. Я уже приготовился встать, чтобы последовать за ней, когда заметил, что оркестранты подталкивают друг друга локтями и перешептываются. Двое из оркестра поглядывали на Бэби-сиську, которая, кажется, уже — порядочно нагрузилась. А может быть, и парила в эмпиреях.
Оркестр опять заиграл. Он начал без вступления. Громко, пронзительно зазвучал «Сан-Луи-блюз». Голова Бэби дернулась, как будто кто-то резко потянул ее за волосы. Широкая, счастливая улыбка растянула губы, и она вскочила со стула. Пока труба пела, Бэби выбралась на середину площадки. Кажется, она не совсем растеряла свое техническое мастерство. Блузка была уже сброшена наполовину, когда оркестр неожиданно замолк.
На один короткий момент меня охватило чувство неловкости за нее.
Мне показалось, что она может в наступившей тишине устыдиться своей заплетающейся походки, своего растерзанного вида пьяной женщины. Но я ошибся. Она как бы вышла из транса и оглянулась вокруг себя.
Затем Бэби со смехом кинулась к оркестру и повисла на шее у одного из музыкантов. Оркестранты смеялись, часть публики орала:
— Валяй без музыки, Бэби!
Я спросил парня за моим столиком:
— Что все это значит?
Теперь он был способен выражаться членораздельно.
— Кажется, вы здесь не частый гость. Они устраивают эту шутку всегда, когда Бэби здесь. После того, как она примет пару стаканов. Пойло и «Сан-Луи» заставляют ее танцевать. Такое впечатление, что она ничего с собой не может поделать. Музыканты не позволяют ей кончить танец. Хочется, чтобы когда-нибудь она дотанцевала до конца. Бэби никогда не останавливается, пока звучит оркестр. Хотелось бы быть здесь, когда это произойдет, — ухмыльнулся он.
— Держу пари, что вы не пропустите этого захватывающего зрелища. Благодарю за стул.
Я выплеснул в себя остатки бурбона, поднялся и пошел в конец зала.
Свет лился в коридор из открытой двери в паре ярдов слева от меня. Когда я заглянул в комнату, то увидел Хуаниту, сидящую в кресле у гримерного столика. Она покрывала свои губки новым слоем помады. Ей не помешало бы покрыть чем-нибудь и некоторые другие части тела.
Хуанита сидела ко мне спиной, но могла видеть мое отражение в зеркале. Я сказал:
— Привет.
Она подняла глаза, и наши взгляды в зеркале встретились.
— Кто вы?
— Не возражаете, если я войду?
Я вошел, закрыл за собой дверь, извлек бумажник и показал ей мою лицензию.
— Хотел бы с вами потолковать немного.
— Еще один легавый, — сказала она. — Уже трое со мной толковали. — Хуанита повернулась на стуле лицом ко мне. — Скажите, вы знакомы с Карлосом? Как там его? Кажется, лейтенант. Очень милый парень.
Она принадлежала к явно латинскому типу, но говорила без всякого акцента. Карлос был кубинцем, красавчиком и классно танцевал румбу.
— Конечно, — сказал я. — Карлос Рената. Мой лучший друг.
— Присаживайтесь.
Она указала на стульчик, такой хилый, что я засомневался, выдержит ли он меня. Стул выдержал, и я решил добавить, чтобы смягчить ее еще малость:
— Очень понравился ваш номер, Хуанита. Я видел вас первый, но, думаю, не последний раз. Знаете, у вас очень красивый голос.
Она засияла от удовольствия. Видимо, Хуанита тысячи раз слышала комплименты своему телосложению и искусству танца. Мои же слова звучали свежей музыкой для ее уха. Вообще-то голос у нее был паршивый, но я должен был найти новые подходы, потому что предыдущие подходы полицейских, очевидно, не дали результатов.
— Вы в самом деле так думаете?
— А как вы сама полагаете, Хуанита?
— Я полагаю, что вы милый лжец. — Она улыбнулась мне.
— Но я был обязан сказать что-то приятное, — улыбнулся я в ответ.
— Своим пением я бы не заработала себе и на гнилые яблоки. Я это очень хорошо понимаю. Но услышать комплимент было все равно приятно, — рассмеялась она.
Мы поболтали так еще несколько минут и очень понравились друг другу. Когда я спросил Хуаниту о Йетсе и обо всем остальном, она все охотно мне рассказала. Правда, форма ее одежды немного путала мои мысли, но все же я вникал в смысл ее слов.
В сущности, она не сказала ничего такого, что бы я уже не слышал от Карлоса или Сэма.
Йетс был здесь ночью в субботу, в ту ночь он и был убит. Вскоре после полуночи его отозвали к телефону, и он уехал из клуба. Все. Той ночью в «Афродите» были Бэби, Фу, Страйк и Ламберт по кличке Сардинка. Это было новое имя, и я спросил, кто он.
— Еще один из шайки, работающей в замке. Вы знаете, где это?
— Я там бывал, — кивнул я утвердительно, — и, кстати, там будет моя следующая остановка сегодня.
— В таком случае вы заметили нелепого рыцаря перед входом. Два человека посменно залезают в железки и торчат у моста. Один из них Ламберт.
— Что и дало ему кличку Сардинка. Значит, один из ребятишек Нормана?
— Служит у него.
— А как насчет парня по имени Бендер? Брэд Бендер.
Ее глаза широко раскрылись, губы дрогнули, однако тут же лицо приняло обычное выражение. Мне это показалось странным, и я слегка нажал:
— Мне довелось слышать его имя где-то. Он сшивался здесь вместе с Фу и Страйком.
Она помолчала, и я временно сменил тему.
— Что вы можете сказать об Эндоне Пупелле? Он был здесь в ту ночь, когда Йетса вызвали к телефону?