Услышав голос Анджело, Тони назвался:
- Это Ромеро. Какая там у вас обстановка?
- Ромеро? Ты должен был позвонить завтра.
- Да? Я нарушил важное правило? Как там насчет полиции? Она уже успокоилась? Я могу наконец вернуться? Меня уже тошнит от глухомани.
- Потерпи еще недельку-две, Тони. - Шелковый голос Анджело не успокаивал, а раздражал. - Здесь еще слишком горячо для тебя.
Кровь бросилась Тони в голову. Он понимал, как опасно грубить Анджело, самому боссу, понимал он и то, что сейчас ему наплевать на запреты залгавшегося авторитета.
- Чепуха! Что скажете о Флойде Бристоле? Копам уже не до меня, так ведь? Поэтому я приеду.
- Мне здесь виднее, Тони. И я советую тебе подождать. Дело того парня еще даже не передали в суд.
- И не передадут, вероятно, еще несколько месяцев. Я не могу столько томиться, Анджело. Я просто не выдержу. Говорю вам, я выезжаю.
- Раз так, приезжай, - вздохнул он. - Приходи ко мне, как только прибудешь.
Анджело положил трубку. Тони даже зажмурился от радости. Но... у Анджело явно испортилось настроение. Огорчать же его не так уж безопасно. Наоборот. Тони подумал о Шарки и задался вопросом: какого черта он распустил сопли? Во всем виновата Бетти - из-за нее он разволновался, возбудился, раскис. Какого черта он вообще связался с ней?
Тони прыгнул в "кадиллак" и помчался в Сан-Франциско, не обращая внимания на знаки ограничения скорости. Казалось, надо бы радоваться своему возвращению, но, увы, он отнюдь не испытывал удовольствия, которое предвкушал. В голове надоедливо вертелась одна и та же мысль: "С каждой милей я все дальше отдаляюсь от Бетти и все ближе приближаюсь к Анджело".
Встреча с Анджело прошла на удивление спокойно. Он ограничился лишь тем, что велел Тони приступить немедленно к выполнению своих прежних обязанностей и, ради бога, не искать приключений на свою задницу. Интуитивно же Тони угадал, что босс лишь прикрывает показным спокойствием и деловитостью свою ярость. Отсюда - и напряжение в разговоре, от которого Тони так и не избавился, когда подъезжал к своему дому. Вид Анджело подогрел возмущение и негодование, словно в костерок плеснули бензину, сейчас Тони просто ненавидел босса. Да, ненавидел и не боялся признаться себе в этом.
Когда Тони вошел в квартиру, Мария бросилась к нему и обвила его шею руками.
- Тони! - радостно вскрикнула она. - Как же я рада видеть тебя, милый мой.
Тони автоматически обнял ее, ощутив в первое мгновение мимолетное удовольствие при виде ее, но не больше того.
С тем же чувством удовлетворения он вернулся бы и в пустой дом.
- В чем дело, Тони?
- Ни в чем. Все о'кей.
- Ты выглядишь усталым. Господи, ну и скучала я по тебе, милый.
- Я тоже, Мария.
Ему вдруг захотелось остаться одному - Мария, похоже, теперь была здесь лишней. Но не мог же он уйти, едва переступив порог.
- Я немного вымотался, - сказал Тони. - Дорога трудная. Пойду спать.
- Да, уже поздно.
- Ага. А ты почему не в постели? Знала, что я приеду?
- Мне позвонил Анджело, удивил меня. Я-то думала, ты дашь знать, как только вернешься.
- Я... хотел устроить тебе сюрприз.
Анджело, размышлял Тони. Что-то там болтал Вилли Файф об Анджело и Марии? Придется позже поговорить с девушкой.
А сейчас только в постель и спать. Едва улегшись, он сделал вид, что уснул, хотя Мария и прильнула к нему.
Утром Мария выглядела немного осунувшейся, печальной, и Тони почувствовал, что начинает постепенно закипать. Они почти не говорили за завтраком, пока Мария в конце концов не спросила:
- В чем дело, Тони? Я же чувствую, что-то не так.
- Все великолепно.
- Вовсе нет. Я знаю тебя достаточно хорошо, Тони. Ты вернулся другим.
- Мы все меняемся каждый день. И ты, Мария. Ты и Анджело.
Она вытаращила глаза:
- Что ты имеешь в виду?
- Сама знаешь, о чем я. Мне известно, что ты встречалась с ним. Разве не так?
Продолжая глядеть на него с недоумением, она, запинаясь, спросила:
- Кто тебе ляпнул такое?
- Да какая разница? Знаю, и все.
Несколько секунд, потупившись, Мария раздумывала, потом заговорила:
- Я не стала бы лгать тебе, Тони. Да, я виделась с ним несколько раз я беспокоилась о тебе, хотела узнать, миновала ли беда и как ты поживаешь. Ты-то не удосужился связаться со мной.
- Не пудри мне мозги. - Тони оскалился, едва сдерживая желание запустить в нее тарелкой. - Надо же было связаться с самым гнусным из гнуснейших типов!
Мария вспыхнула, повысила голос: - Я же сказала тебе, почему встречалась с ним. Он твой босс, так? Даже не знаю, чего я так ношусь с тобой. Да и чем плох Анджело?
- Да я терпеть его не могу - вот чем он плох! - взорвался Тони. - Так что держись подальше от этого подонка!
- Я буду вести себя так, как посчитаю нужным! - Мария внезапно вскочила на ноги и, уперев руки в бока, гневно уставилась на Тони сверху вниз. - Ты болтался черт знает где, лапал всех свеженьких девочек, которые только попадались тебе на пути. Ты думал, я буду сидеть паинькой в этой затхлой конуре и раз за разом переписывать твое имя для памяти на листочке - или что? Ты ни разу не написал мне, даже не позвонил. Представляю себе, как ты был занят, как веселился...
- Заткнись! - рявкнул Тони. - Не ори на меня, дешевая сучка. И держись подальше от паршивого недоноска. Желаешь путаться с ним, собирай свои манатки и катись к чертовой матери, понятно? Убирайся!
Мария разъярилась не на шутку, лицо раскраснелось от гнева. Потом как-то сразу успокоилась. Она села, потянулась к нему и тихонько коснулась его руки: - Тони, чего ради мы ссоримся? Почему ругаемся? Я же люблю тебя, и ты прекрасно это знаешь. Милый, до тебя я переспала с сотней мужиков, и тебя это нисколько не колыхало. Чего ты сейчас себя распаляешь? Тони, пожалуйста, давай не будем мучить друг друга!
- А, иди ты к черту.
Мария прикусила губу и прищурилась, потом медленно проговорила: Что-то случилось, пока ты был в отъезде? Ты встретил девушку, на которую запал больше, чем на меня?
- С чего ты взяла?
- Так все дело в этом, Тони?
- Я встречался со множеством людей. Отстань от меня!
- Не отстану. Можешь делать все, что хочешь, но лишь оставаясь моим. Иначе я и вправду соберу вещички. Ты ведь этого добиваешься?
- Послушай. - Тони внушительно наклонился к ней, угрожающе проговорил: - Я велел тебе заткнуться, да? Болтаешь как сорока, идиотка. Отвяжись, или я начищу тебе харю.
Мария яростно - он даже не ожидал - взорвалась:
- Я как-то уже говорила тебе, Тони, чтобы ты не смел ко мне прикасаться. Если же твое отношение ко мне ограничивается желанием побить меня, я ни минуты не останусь.
Тони со вздохом поднялся из-за стола:
- Помолчи, а? Хватит уже орать на меня! Уматывай, стерва!
Она уже вознамерилась ответить в том же духе - на выпад следует выпад, - но сдержалась и примирительно сказала:
- Хорошо, Тони, помолчу. Не я же затеяла эту ссору.
Тони выскочил из дому, будто ему дали пинка, влетел в первый же бар, заказал выпивку и задумался. Надо же! Всего одна ночь с Марией, и он уже на дух ее не переносит. А если подумать, ближе ее у него никого нет и они столько были вместе. Что с ним происходит? Почему жизнь пошла наперекосяк, не может и дальше складываться так, как до сих пор? Мысли Тони были о Бетти, о всяких мелочах, связанных с нею, о том, как она улыбается, как склоняет голову на плечо и строго поджимает губы, когда задумывается над чем-либо серьезном. Он заказал еще стаканчик.
Последующие дни Тони как бы плыл по течению; его раздражали любые пустяки, все и вся вызывало у него гнев. Его мало занимал бизнес, он ругал себя и все равно постоянно возвращался мыслями к Бетти. Его угнетали воспоминания о ней, но он был бессилен от них отделаться. До чего дошло: что бы он ни делал, а все как бы примерял, что сказала бы и подумала об этом Бетти. Никогда прежде он не руководствовался какой-либо нормой, каким-либо моральным принципом, кроме собственного желания; сейчас же ему стали чрезвычайно важны слова и высказывания Бетти, ее взгляд и мнения. Даже о вещах, которые шокировали или озадачивали ее, он думал с умилением. Как если бы Бетти сама стала неким мерилом, с которым Тони теперь сверял каждый свой поступок.
Он ждал от себя подобное признание, но вынужден был согласиться, что да, влюблен, как мальчишка. Он пробыл в Сан-Франциско несколько дней, автоматически исполняя свои повседневные обязанности, впадая при этом то в глубокую меланхолию, то в буйную ярость, непрестанно видя перед собой образ Бетти, преследовавший его как болезненное наваждение.
Тони представлял себя только рядом с ней, хотел и жаждал близости с ней. Понимал, что ему просто необходимо увидеть ее как можно скорее, хотя бы еще разок, хотя бы одним глазком, рассказать ей о своих терзаниях, похожих на горячечный бред.
Как-то ранним вечером, плюнув на все, Тони улизнул из Сан-Франциско, отдавая себе отчет в том, что действует опрометчиво, неблагоразумно, так, как не имеет права поступать. Но и обуздать себя было выше его сил. Его обуревало ощущение, что, промайся он здесь еще хоть какое-то время, просто-напросто спятит, станет кидаться на людей и вообще наделает несусветных глупостей. Ему немедленно, неотложно, необходимо было решить, что делать с Бетти, а уж потом заботиться о своей работе и даже о жизни. Никого ни о чем не предупредив, он бросил все к черту и - была не была умчдлся к ней.
Они с Бетти сидели в гостиной одни - ее родителей, к счастью, не оказалось дома. К ней они приехали прямо из магазина, где он застал ее, и теперь вновь, как в минувший его приезд в Напу, не знал, с чего начать разговор. Увидев ее, он почувствовал слабость и волнение, был безумно рад видеть ее, быть с ней, но чертов язык словно онемел, он не мог сказать ей то, что волнами накатывало из глубины сердца.
Наконец слова пришли, самые простые и нужные. Он сказал: - Я просто не могу забыть тебя. Каждую минуту я только и думаю что о тебе, о том, что мы должны быть вместе. Представляешь?
- Тони, - ответила Бетти, - каждый раз, когда ты уезжал, я надеялась, что это уже навсегда. Однако, мне кажется, я бы умерла, если бы ты не вернулся.
Тони повернулся к ней, взял ее за руки и пристально посмотрел в ее потемневшие от волнения голубые глаза, скользнул взглядом по ее нежному профилю, пухлым и таким милым губам.
- Бетти, в прошлый раз я говорил, что схожу с ума по тебе. На самом деле все гораздо сложнее - хуже ли лучше. Боюсь, что я люблю тебя. В Сан-Франциско без тебя у меня ум за разум заходит. Я... Бетти, я готов, я хочу жениться на тебе.
Она судорожно сжала его руки, вся напряглась.
- Так что скажешь? Я хочу жениться на тебе. Ты слышишь?
- Да, Тони, но... - Бетти не договорила.
- Но что? Разве ты не хочешь выйти за меня замуж? - Тони бил озноб похоже, он и вправду впал в лихорадочное состояние, его непроизвольно колотила дрожь. - Ты ведь выйдешь за меня, Бетти?
Он видел, как она мучительно колеблется, борясь с собой, Тони нервничал, все ждал и... не понимал, что с ней. Непривыкший копаться в душевных тонкостях, он и не предполагал каких-либо сомнений с ее стороны, принимая в расчет лишь собственные чувства и считая определяющим лишь собственное мужественное намерение жениться на ней. Внезапно Тони испугался, сообразив, что слишком сильно сжимает ее руки, причиняя ей боль, отпустил и выжидательно глянул на нее:
- Ну? Что?
- Тони, я люблю тебя, - тихо заговорила она. - И я хочу выйти за тебя, честно. Но... я не могу быть с тобой... не знаю даже, как тебе объяснить... - Помолчав, она торопливо добавила: - Я думаю... тебе придется заняться чем-то другим, подыскать себе иную работу. Нормальную. Ты же знаешь, как я отношусь к твоим делам, и не могу с собой ничего поделать.
- Да что ты взяла себе в голову? Послушай, просто мы поразному воспринимаем какие-то вещи, Бетти. Ну и что? В моих делах нет ничего такого страшного. Сама убедишься, уверяю тебя.
Бетти пожала плечами - вся ее поза вызывала сомнение и недоверие. Тони заговорил, захлебываясь, давясь словами:
- Я никого не заставляю делать ничего такого, чего они сами не хотели бы, поверь мне. Я всего лишь управляющий, руковожу бизнесом, и только. Я уже, не хвалюсь, добился важного положения, а пойду еще выше. Я зарабатываю достаточно, чтобы ты имела все, что ни пожелаешь... - Тони глубоко вдохнул и решительно подытожил: - Как бы то ни было, ты должна стать моей женой.
- Нет, Тони. Хочу, но не выйду за тебя, если ты... не оставишь свое ремесло, ты же напористый, не глупый, найди какую-нибудь работу, как все нормальные люди...
- Перестань, - бросил он, еле сдерживая подступающий гнев. - Ты хочешь, чтобы я стал замызганной рабочей лошадкой, чтобы я отправлялся в контору рано утром и получал пятьдесят баксов в неделю? Чем, черт возьми, я должен, по-твоему, заняться? Продажей поздравительных открыток? Мойкой посуды? Или чисткой обуви? Ты прекрасно знаешь, я не смогу делать ничего подобного. Я только-только выбиваюсь наверх, у меня отличное начало карьеры. Я стану большим человеком, милая, это правда. Мы разбогатеем. И я хочу-разделить свой успех с тобой, и только с тобой, дорогая.
- Тони, как тебе втолковать? Я не могу выйти за тебя, пока ты... пока ты делаешь деньги на... ну, зарабатываешь таким противным, грязным делом.
- Грязным? Ты сбрендила, подруга? Послушай, черт побери! Ты знаешь, что я не могу бросить начатое. Когда ты, наконец, повзрослеешь?
- Не говори так, Тони. Я люблю тебя, но мне не нравится то, чем ты занимаешься. Я этого в себе не преодолею и не потерплю.
Тони задохнулся, вытаращился на нее, поигрывая желваками, потом спросил: - Бетти, скажи, ты хочешь выйти за меня?
- Да, Тони, если...
- Никаких "если"! Я имею в виду, прямо сейчас. За такого, какой я есть? И такая, какая ты есть? Давай поженимся без всякого там дурацкого хныканья по поводу того, что хорошо и что плохо, что грязно и что чисто. Прямо сию минуту.
- Я не могу, Тони. Я...
Тони вскочил на ноги - выдержка явно изменяла ему.
- Тебе не нужен мужчина, Бетти. Тебе нужен слизняк, комок глины, нечто такое, из чего ты могла бы лепить то, что твоей душе будет угодно. Завтра тебе в голову придет другая идея, и ты начнешь сотворять нечто совсем иное. Ты хочешь заполучить не человека, а куклу - без мозгов, без воли, без яиц.
Тони стоял, сжимая кулаки, глядя на нее сверху вниз, сознавая, что не сможет жить своей привычной жизнью и одновременно иметь при себе Бетти, не сможет сломать себя, стать другим даже ради нее. Боль, досада, гнев жгли его изнутри.
Господи, какая же это мука - любить ее!
- Тони, возьми себя в руки, не надо сердиться, - умоляюще попросила Бетти.
- Не надо сердиться?! - взорвался Тони. - Чего ты хочешь от меня? Чтобы я перевернулся? Сальто-мортале, да? Я прошу твоей руки, но, оказывается, я недостаточно джентльмен для тебя, я всего лишь грязный подонок. Словно одним своим появлением здесь я грязню вашу долбаную Напу. Да мне самому тошно от тебя, чистюля!
- Тони, пожалуйста, уймись, ты не знаешь, что...
- Я знаю, что напрасно потерял массу времени, связавшись с тобой. Господи боже мой, ты же не можешь глянуть дальше своего мертвого и вонючего городишки. Тебе место в монастыре, где ты ласкала бы сама себя и думала прекрасные думы о рае небесном. Или в музее среди ерундовых экспонатов.
- Тони, перестань! Я не потерплю таких разговоров!
- Ах не потерпишь? Так какого рожна тебе надо? Чтобы я пообещал тебе: поедем со мной, и я вступлю в Армию спасения и буду наставлять на путь истинный сопливых грешников? Что я буду зачитываться Библией и мы на ночь расположимся в отдельных кроватях и даже в разных комнатах? Черт, в разных домах! В кварталах?.. Ну что ж, детка, я сгину, и на этот раз можешь быть спокойна - я не вернусь.
Бетти встала, подошла к нему, положила руки ему на плечи:
- Тони, неужели ты не можешь ничего понять? Неужели не хочешь хотя бы попытаться задуматься над тем, что я хочу сказать, попробовать прислушаться к моей точке зрения? Я не смогу прожить всю жизнь с мужчиной, который...
- Оставим это, - резко бросил Тони. - Только не читай мне проповедей. Послушай, миленькая, ты все путаешь. Ты такая холодная на вид, что я был бы в восторге, если бы ты хоть чуть-чуть оттаяла. Я был прав - ты обалденная. Ты бы с успехом отмыла бы меня в одном из моих борделей.
Бетти уронила руки, побледнела, отстранившись от него.
Тони заметил боль и слезы в ее глазах, горькие складки, исказившие ее рот. Глаза видели, а натура бунтовала: поскольку Бетти причинила ему боль и привела в ярость, он испытал извращенное желание причинить ей еще большую муку, сознавая, что должен отрезать по живому, отделаться от нее раз и навсегда, бесповоротно. Иначе придется жить как на раскаленной сковородке в неизбывной и нестерпимой муке, которая ломала и корежила его все последние дни.
Свирепо глядя на нее, Тони злобно цедил:
- Тебя шокирует мой образ жизни, крошка? А не должен бы. Я никогда не скрывал, что из себя представляю. Я всего лишь крупный сводник, милочка, честный продавец плоти и полагал, что смогу заполучить для этой цели и тебя. Ведь я уже отправил парочку твоих радостных подружек в бордели - Руф и Джун. Ты, должно быть, соскучилась по ним. Но ты безнадежна. Я, хоть и тугодум, сообразил-таки, что к чему. Так что конец - делу венец. - Тони задохнулся, смолк, пробежал взглядом вверх и вниз по ее телу. - Да, я мог бы многое сделать для тебя, детка. Еще двадцать девочек, таких, как ты, - и я позволил бы себе уйти на пенсию.
Ее сжатые в ниточку алые губы резко выделялись на побелевшем лице. Бетти размахнулась и попыталась дать ему пощечину, но Тони перехватил и сжал ее руку. Она сверлила его широко раскрытыми сверкавшими глазами, судорожно, бурно дышала приоткрытым ртом.
Несколько долгих секунд они мерили друг друга взглядами, не издавая ни звука, сознавая, что видятся в последний раз, потом Тони отпустил ее руку, круто повернулся на каблуках и ушел.
Тони повернул ключ в замке и вошел в свою квартиру, едва ли сознавая, зачем он вернулся. У него было такое ощущение, словно часть его уже умерла. Более того, ему в голову пришла сумасшедшая мысль, будто что-то внутри его отмерло и разлагается, а вскоре смрад гниения достигнет горла и ноздрей и вызовет рвоту. Он увидел торопливо семенящую к нему Марию. Из-за ее плеча он разглядел кого-то, сидящего на кремовом диване, - Анджело, мать его.
Тони тряхнул головой, будто прогоняя пелену перед глазами. Слишком много мыслей перемешалось в его издерганном мозгу. Мария что-то лепетала, но он не слушал ее, уставившись на Анджело.
- Что ты здесь делаешь? - прорычал Тони, не замечая, что обращается к боссу на "ты".
Анджело вскочил с дивана:
- Где, черт побери, ты пропадал, Ромеро? Уже первый час.
- Ну и что? Да, первый. Что дальше? Я спросил, что ты здесь делаешь?
- Это же очевидно, Ромеро, разве нет? Я пытался найти тебя. И следи за собой, когда разговариваешь со мной!
Тони перевел взгляд с Анджело на Марию и обратно - они оба показались ему растрепанными.
- Верно, - Тони обнажил зубы, - достаточно очевидно. Даже не знаю, чего это мне взбрело в голову спрашивать. Теперь я правильно излагаю мысль?
На лице Анджело появилось жесткое выражение.
- Я хочу потолковать с тобой, Ромеро. Через полчаса жду тебя в конторе.
- Обязательно. А сейчас катись отсюда, Анджело.
Анджело в недоумении посмотрел на Тони:
- Как? Что ты вякаешь?
- Катись. Убирайся. - Тони расхохотался. - Не понял? Катись!
Анджело никак не мог врубиться. Видимо, ушам своим не верил. Уголки его рта опустились, еще некоторое время он сверлил Тони взглядом, потом рывком распахнул дверь и, выйдя, с грохотом захлопнул ее за собой.
Тони повернулся к Марии:
- Я же предупреждал тебя, что не желаю видеть здесь этого ублюдка.
- Ты потерял голову! Почему ты разговаривал с ним в таком тоне? Он пришел расспросить о тебе.
- Ну, разумеется. Посмотри на себя в зеркало, золотце. У тебя вся краска смазана. Как тебя только не вырвало от этого типа?
- Ты не хочешь выслушать меня? Он пришел к тебе. Я рассказывала тебе, что сюда пытается внедриться мафия с Востока. Ну вот, Анджело что-то задумал. Поэтому ему так не терпелось встретиться с тобой.
Тони припомнил, что Вилли Файф тоже заикнулся о появлении Синдиката. Слухи об этом носились в воздухе довольно давно, и дела, видимо, продвинулись уже далеко.
- Так что там с Синдикатом? - переспросил Тони.
- Я не в курсе. Анджело расскажет тебе. Вроде бы что-то должно решиться уже сейчас. Если бы ты находился здесь, не возникло бы никаких проблем. Анджело собирается потолковать с ними сегодня ночью.
- Он не мог, что ли, прислать сюда одного из своих холуев? Почему он приперся сам? Вы тут резвились с ним, а, детка?
- Ну ты даешь, Тони. Ты думаешь, я не сообразила, куда ты подевался? После того, как ты вел себя по возвращении, последняя дурочка поняла бы. Ты поехал к своей девке, кем бы она ни была!
- Не к "своей девке", а к Бетти, золотце. - Тони снова рассмеялся. Мы с тобой великолепная парочка. Пока я беседовал с девушкой, едва выбравшейся из колыбели, ты резвилась в койке с недоноском Анджело.
- Не резвилась я с ним ни в какой койке.
- Ну что ж, сегодня ночью вам это не удалось, - презрительно отозвался Тони. - Не успели.
- Да тебе плевать, если даже я пересплю с конем. Даже не знаю, что сказать. Ты перестал быть Тони Ромеро. Ты сам не свой. И таким ты мне совсем не нравишься.
- Я себе нравлюсь, а ты заткнись.
Тони направился к бару и налил себе солидную порцию.
Мария подошла к нему: - Тони, послушай меня. Я давно уже предупреждала тебя, что ты увязаешь слишком глубоко, что ты не сможешь выбраться из дерьма, если будешь продолжать в том же духе. А теперь в дело ввязывается Синдикат. Боюсь, тебе придется несладко, гадать трудно. Но тебе следует поубавить пылу. А так разговаривать с Анджело... Ты не можешь себе этого позволить, Тони. Тебе нужно вести себя потише, особенно с появлением тех людей.
- Я велел тебе заткнуться. У меня все о'кей, и я добьюсь, чего желаю. А твой Анджело меня совершенно не колышет.
- Он, наверное, встретится сегодня ночью с людьми Синдиката. Тебя это тоже не колышет? С ними шутки плохи.
- Ну что ж, я тоже пообщаюсь с ними. Не только Анджело может толковать с приезжими, верно? А может мне вообще побеседовать с ними вместо него?
Мария, изумленная, глянула на него:
- Что ты мелешь? Не болтай глупостей, Тони. Да что с тобой? Ты сходишь с ума или у тебя просто крыша поехала? Попомни меня, ты зашел слишком далеко.
Тони сделал большой глоток из стакана, не обращая внимания на Марию. Все, она его уже достала, постоянно придираясь и отчитывая, как сварливая жена.
- Тони, еще не все потеряно, - заговорила с надеждой Мария. - Мы можем уехать куда-нибудь и...
Тони взревел:
- Хватит трепаться об отъезде. Я часть этого дела и остаюсь здесь.
Мария, легко прикоснувшись к его руке, принялась упрашивать его остановиться, пока с ним ничего не случилось, пока он еще жив. Тони не слушал, отдавшись нарастающей ярости, молча следил за ее шевелящимся ртом. Она говорила примерно то же самое, что и Бетти, - рассусоливала бабские глупости, дурацкие попытки повлиять на него, сделать его таким, каким он никогда не станет. Глядя, как открывается и закрывается рот Марии, Тони едва слышал, что она говорит, но чувствовал, как все в нем дрожит от нарастающего бешенства.
- Я пыталась объяснить тебе, - говорила тем временем Мария. - Но боюсь, ты ведешь себя как невменяемый, как если бы...
Тони размахнулся и ударил ее тыльной стороной сжатой в кулак руки по губам. Мария пошатнулась, рухнула на пол, на ее губах выступила кровь. Тони шагнул к ней и громко крикнул:
- Я велел тебе закрыть рот! Я запретил тебе вякать! Теперь ты замолчишь, наконец?
Мария провела ладонью по губам, не спуская с него глаз, медленно поднялась на ноги и проронила:
- Все кончено, Тони. Спасибо. Я ухожу.
- Вот и прекрасно. Убирайся. Катись колбаской. Может, еще догонишь Анджело. Этого гребаного выродка. Я должен был проучить и его. Ничего, доберусь и до его морды.
Мария открыла шкаф и принялась лихорадочно снимать одежду с вешалок. Тони подошел к ней, рявкнул:
- Если уходишь, то немедленно, сейчас же! Как есть, детка. Давай, давай, вали отсюда!
Она уронила одежду на ковер, заторопилась к двери и ушла.
Тони подошел к бару и допил свой бурбон, затем швырнул стакан через всю комнату в дальнюю стену - брызнувшие осколки отозвались похоронным звоном - и в отчаянии обхватил голову руками. Забористо выругавшись, он оглядел опустевшую квартиру.
Все полетело к чертям собачьим, вроде этого стакана. И ему еще предстояла встреча с Анджело - какая-то там чертова заваруха с этим чертовым Синдикатом. Тони прошел в спальню и приладил сбрую с "магнумом". В баре нацедил себе еще стаканчик, опрокинул его и вышел из квартиры.
Глава 15
Анджело срезал сигару и вставил ее в свой кривой рот.
Глянув на Тони, он чиркнул спичкой и подержал ее у другого конца сигары. Между двумя затяжками миролюбиво обронил: - Нам ни к чему ссориться, Тони. Я понимаю, у человека иной раз нервы сдают. Бывает, этого и следовало ожидать.
Анджело вынул сигару изо рта и угрюмо уставился на нее.
- Это Ромеро. Какая там у вас обстановка?
- Ромеро? Ты должен был позвонить завтра.
- Да? Я нарушил важное правило? Как там насчет полиции? Она уже успокоилась? Я могу наконец вернуться? Меня уже тошнит от глухомани.
- Потерпи еще недельку-две, Тони. - Шелковый голос Анджело не успокаивал, а раздражал. - Здесь еще слишком горячо для тебя.
Кровь бросилась Тони в голову. Он понимал, как опасно грубить Анджело, самому боссу, понимал он и то, что сейчас ему наплевать на запреты залгавшегося авторитета.
- Чепуха! Что скажете о Флойде Бристоле? Копам уже не до меня, так ведь? Поэтому я приеду.
- Мне здесь виднее, Тони. И я советую тебе подождать. Дело того парня еще даже не передали в суд.
- И не передадут, вероятно, еще несколько месяцев. Я не могу столько томиться, Анджело. Я просто не выдержу. Говорю вам, я выезжаю.
- Раз так, приезжай, - вздохнул он. - Приходи ко мне, как только прибудешь.
Анджело положил трубку. Тони даже зажмурился от радости. Но... у Анджело явно испортилось настроение. Огорчать же его не так уж безопасно. Наоборот. Тони подумал о Шарки и задался вопросом: какого черта он распустил сопли? Во всем виновата Бетти - из-за нее он разволновался, возбудился, раскис. Какого черта он вообще связался с ней?
Тони прыгнул в "кадиллак" и помчался в Сан-Франциско, не обращая внимания на знаки ограничения скорости. Казалось, надо бы радоваться своему возвращению, но, увы, он отнюдь не испытывал удовольствия, которое предвкушал. В голове надоедливо вертелась одна и та же мысль: "С каждой милей я все дальше отдаляюсь от Бетти и все ближе приближаюсь к Анджело".
Встреча с Анджело прошла на удивление спокойно. Он ограничился лишь тем, что велел Тони приступить немедленно к выполнению своих прежних обязанностей и, ради бога, не искать приключений на свою задницу. Интуитивно же Тони угадал, что босс лишь прикрывает показным спокойствием и деловитостью свою ярость. Отсюда - и напряжение в разговоре, от которого Тони так и не избавился, когда подъезжал к своему дому. Вид Анджело подогрел возмущение и негодование, словно в костерок плеснули бензину, сейчас Тони просто ненавидел босса. Да, ненавидел и не боялся признаться себе в этом.
Когда Тони вошел в квартиру, Мария бросилась к нему и обвила его шею руками.
- Тони! - радостно вскрикнула она. - Как же я рада видеть тебя, милый мой.
Тони автоматически обнял ее, ощутив в первое мгновение мимолетное удовольствие при виде ее, но не больше того.
С тем же чувством удовлетворения он вернулся бы и в пустой дом.
- В чем дело, Тони?
- Ни в чем. Все о'кей.
- Ты выглядишь усталым. Господи, ну и скучала я по тебе, милый.
- Я тоже, Мария.
Ему вдруг захотелось остаться одному - Мария, похоже, теперь была здесь лишней. Но не мог же он уйти, едва переступив порог.
- Я немного вымотался, - сказал Тони. - Дорога трудная. Пойду спать.
- Да, уже поздно.
- Ага. А ты почему не в постели? Знала, что я приеду?
- Мне позвонил Анджело, удивил меня. Я-то думала, ты дашь знать, как только вернешься.
- Я... хотел устроить тебе сюрприз.
Анджело, размышлял Тони. Что-то там болтал Вилли Файф об Анджело и Марии? Придется позже поговорить с девушкой.
А сейчас только в постель и спать. Едва улегшись, он сделал вид, что уснул, хотя Мария и прильнула к нему.
Утром Мария выглядела немного осунувшейся, печальной, и Тони почувствовал, что начинает постепенно закипать. Они почти не говорили за завтраком, пока Мария в конце концов не спросила:
- В чем дело, Тони? Я же чувствую, что-то не так.
- Все великолепно.
- Вовсе нет. Я знаю тебя достаточно хорошо, Тони. Ты вернулся другим.
- Мы все меняемся каждый день. И ты, Мария. Ты и Анджело.
Она вытаращила глаза:
- Что ты имеешь в виду?
- Сама знаешь, о чем я. Мне известно, что ты встречалась с ним. Разве не так?
Продолжая глядеть на него с недоумением, она, запинаясь, спросила:
- Кто тебе ляпнул такое?
- Да какая разница? Знаю, и все.
Несколько секунд, потупившись, Мария раздумывала, потом заговорила:
- Я не стала бы лгать тебе, Тони. Да, я виделась с ним несколько раз я беспокоилась о тебе, хотела узнать, миновала ли беда и как ты поживаешь. Ты-то не удосужился связаться со мной.
- Не пудри мне мозги. - Тони оскалился, едва сдерживая желание запустить в нее тарелкой. - Надо же было связаться с самым гнусным из гнуснейших типов!
Мария вспыхнула, повысила голос: - Я же сказала тебе, почему встречалась с ним. Он твой босс, так? Даже не знаю, чего я так ношусь с тобой. Да и чем плох Анджело?
- Да я терпеть его не могу - вот чем он плох! - взорвался Тони. - Так что держись подальше от этого подонка!
- Я буду вести себя так, как посчитаю нужным! - Мария внезапно вскочила на ноги и, уперев руки в бока, гневно уставилась на Тони сверху вниз. - Ты болтался черт знает где, лапал всех свеженьких девочек, которые только попадались тебе на пути. Ты думал, я буду сидеть паинькой в этой затхлой конуре и раз за разом переписывать твое имя для памяти на листочке - или что? Ты ни разу не написал мне, даже не позвонил. Представляю себе, как ты был занят, как веселился...
- Заткнись! - рявкнул Тони. - Не ори на меня, дешевая сучка. И держись подальше от паршивого недоноска. Желаешь путаться с ним, собирай свои манатки и катись к чертовой матери, понятно? Убирайся!
Мария разъярилась не на шутку, лицо раскраснелось от гнева. Потом как-то сразу успокоилась. Она села, потянулась к нему и тихонько коснулась его руки: - Тони, чего ради мы ссоримся? Почему ругаемся? Я же люблю тебя, и ты прекрасно это знаешь. Милый, до тебя я переспала с сотней мужиков, и тебя это нисколько не колыхало. Чего ты сейчас себя распаляешь? Тони, пожалуйста, давай не будем мучить друг друга!
- А, иди ты к черту.
Мария прикусила губу и прищурилась, потом медленно проговорила: Что-то случилось, пока ты был в отъезде? Ты встретил девушку, на которую запал больше, чем на меня?
- С чего ты взяла?
- Так все дело в этом, Тони?
- Я встречался со множеством людей. Отстань от меня!
- Не отстану. Можешь делать все, что хочешь, но лишь оставаясь моим. Иначе я и вправду соберу вещички. Ты ведь этого добиваешься?
- Послушай. - Тони внушительно наклонился к ней, угрожающе проговорил: - Я велел тебе заткнуться, да? Болтаешь как сорока, идиотка. Отвяжись, или я начищу тебе харю.
Мария яростно - он даже не ожидал - взорвалась:
- Я как-то уже говорила тебе, Тони, чтобы ты не смел ко мне прикасаться. Если же твое отношение ко мне ограничивается желанием побить меня, я ни минуты не останусь.
Тони со вздохом поднялся из-за стола:
- Помолчи, а? Хватит уже орать на меня! Уматывай, стерва!
Она уже вознамерилась ответить в том же духе - на выпад следует выпад, - но сдержалась и примирительно сказала:
- Хорошо, Тони, помолчу. Не я же затеяла эту ссору.
Тони выскочил из дому, будто ему дали пинка, влетел в первый же бар, заказал выпивку и задумался. Надо же! Всего одна ночь с Марией, и он уже на дух ее не переносит. А если подумать, ближе ее у него никого нет и они столько были вместе. Что с ним происходит? Почему жизнь пошла наперекосяк, не может и дальше складываться так, как до сих пор? Мысли Тони были о Бетти, о всяких мелочах, связанных с нею, о том, как она улыбается, как склоняет голову на плечо и строго поджимает губы, когда задумывается над чем-либо серьезном. Он заказал еще стаканчик.
Последующие дни Тони как бы плыл по течению; его раздражали любые пустяки, все и вся вызывало у него гнев. Его мало занимал бизнес, он ругал себя и все равно постоянно возвращался мыслями к Бетти. Его угнетали воспоминания о ней, но он был бессилен от них отделаться. До чего дошло: что бы он ни делал, а все как бы примерял, что сказала бы и подумала об этом Бетти. Никогда прежде он не руководствовался какой-либо нормой, каким-либо моральным принципом, кроме собственного желания; сейчас же ему стали чрезвычайно важны слова и высказывания Бетти, ее взгляд и мнения. Даже о вещах, которые шокировали или озадачивали ее, он думал с умилением. Как если бы Бетти сама стала неким мерилом, с которым Тони теперь сверял каждый свой поступок.
Он ждал от себя подобное признание, но вынужден был согласиться, что да, влюблен, как мальчишка. Он пробыл в Сан-Франциско несколько дней, автоматически исполняя свои повседневные обязанности, впадая при этом то в глубокую меланхолию, то в буйную ярость, непрестанно видя перед собой образ Бетти, преследовавший его как болезненное наваждение.
Тони представлял себя только рядом с ней, хотел и жаждал близости с ней. Понимал, что ему просто необходимо увидеть ее как можно скорее, хотя бы еще разок, хотя бы одним глазком, рассказать ей о своих терзаниях, похожих на горячечный бред.
Как-то ранним вечером, плюнув на все, Тони улизнул из Сан-Франциско, отдавая себе отчет в том, что действует опрометчиво, неблагоразумно, так, как не имеет права поступать. Но и обуздать себя было выше его сил. Его обуревало ощущение, что, промайся он здесь еще хоть какое-то время, просто-напросто спятит, станет кидаться на людей и вообще наделает несусветных глупостей. Ему немедленно, неотложно, необходимо было решить, что делать с Бетти, а уж потом заботиться о своей работе и даже о жизни. Никого ни о чем не предупредив, он бросил все к черту и - была не была умчдлся к ней.
Они с Бетти сидели в гостиной одни - ее родителей, к счастью, не оказалось дома. К ней они приехали прямо из магазина, где он застал ее, и теперь вновь, как в минувший его приезд в Напу, не знал, с чего начать разговор. Увидев ее, он почувствовал слабость и волнение, был безумно рад видеть ее, быть с ней, но чертов язык словно онемел, он не мог сказать ей то, что волнами накатывало из глубины сердца.
Наконец слова пришли, самые простые и нужные. Он сказал: - Я просто не могу забыть тебя. Каждую минуту я только и думаю что о тебе, о том, что мы должны быть вместе. Представляешь?
- Тони, - ответила Бетти, - каждый раз, когда ты уезжал, я надеялась, что это уже навсегда. Однако, мне кажется, я бы умерла, если бы ты не вернулся.
Тони повернулся к ней, взял ее за руки и пристально посмотрел в ее потемневшие от волнения голубые глаза, скользнул взглядом по ее нежному профилю, пухлым и таким милым губам.
- Бетти, в прошлый раз я говорил, что схожу с ума по тебе. На самом деле все гораздо сложнее - хуже ли лучше. Боюсь, что я люблю тебя. В Сан-Франциско без тебя у меня ум за разум заходит. Я... Бетти, я готов, я хочу жениться на тебе.
Она судорожно сжала его руки, вся напряглась.
- Так что скажешь? Я хочу жениться на тебе. Ты слышишь?
- Да, Тони, но... - Бетти не договорила.
- Но что? Разве ты не хочешь выйти за меня замуж? - Тони бил озноб похоже, он и вправду впал в лихорадочное состояние, его непроизвольно колотила дрожь. - Ты ведь выйдешь за меня, Бетти?
Он видел, как она мучительно колеблется, борясь с собой, Тони нервничал, все ждал и... не понимал, что с ней. Непривыкший копаться в душевных тонкостях, он и не предполагал каких-либо сомнений с ее стороны, принимая в расчет лишь собственные чувства и считая определяющим лишь собственное мужественное намерение жениться на ней. Внезапно Тони испугался, сообразив, что слишком сильно сжимает ее руки, причиняя ей боль, отпустил и выжидательно глянул на нее:
- Ну? Что?
- Тони, я люблю тебя, - тихо заговорила она. - И я хочу выйти за тебя, честно. Но... я не могу быть с тобой... не знаю даже, как тебе объяснить... - Помолчав, она торопливо добавила: - Я думаю... тебе придется заняться чем-то другим, подыскать себе иную работу. Нормальную. Ты же знаешь, как я отношусь к твоим делам, и не могу с собой ничего поделать.
- Да что ты взяла себе в голову? Послушай, просто мы поразному воспринимаем какие-то вещи, Бетти. Ну и что? В моих делах нет ничего такого страшного. Сама убедишься, уверяю тебя.
Бетти пожала плечами - вся ее поза вызывала сомнение и недоверие. Тони заговорил, захлебываясь, давясь словами:
- Я никого не заставляю делать ничего такого, чего они сами не хотели бы, поверь мне. Я всего лишь управляющий, руковожу бизнесом, и только. Я уже, не хвалюсь, добился важного положения, а пойду еще выше. Я зарабатываю достаточно, чтобы ты имела все, что ни пожелаешь... - Тони глубоко вдохнул и решительно подытожил: - Как бы то ни было, ты должна стать моей женой.
- Нет, Тони. Хочу, но не выйду за тебя, если ты... не оставишь свое ремесло, ты же напористый, не глупый, найди какую-нибудь работу, как все нормальные люди...
- Перестань, - бросил он, еле сдерживая подступающий гнев. - Ты хочешь, чтобы я стал замызганной рабочей лошадкой, чтобы я отправлялся в контору рано утром и получал пятьдесят баксов в неделю? Чем, черт возьми, я должен, по-твоему, заняться? Продажей поздравительных открыток? Мойкой посуды? Или чисткой обуви? Ты прекрасно знаешь, я не смогу делать ничего подобного. Я только-только выбиваюсь наверх, у меня отличное начало карьеры. Я стану большим человеком, милая, это правда. Мы разбогатеем. И я хочу-разделить свой успех с тобой, и только с тобой, дорогая.
- Тони, как тебе втолковать? Я не могу выйти за тебя, пока ты... пока ты делаешь деньги на... ну, зарабатываешь таким противным, грязным делом.
- Грязным? Ты сбрендила, подруга? Послушай, черт побери! Ты знаешь, что я не могу бросить начатое. Когда ты, наконец, повзрослеешь?
- Не говори так, Тони. Я люблю тебя, но мне не нравится то, чем ты занимаешься. Я этого в себе не преодолею и не потерплю.
Тони задохнулся, вытаращился на нее, поигрывая желваками, потом спросил: - Бетти, скажи, ты хочешь выйти за меня?
- Да, Тони, если...
- Никаких "если"! Я имею в виду, прямо сейчас. За такого, какой я есть? И такая, какая ты есть? Давай поженимся без всякого там дурацкого хныканья по поводу того, что хорошо и что плохо, что грязно и что чисто. Прямо сию минуту.
- Я не могу, Тони. Я...
Тони вскочил на ноги - выдержка явно изменяла ему.
- Тебе не нужен мужчина, Бетти. Тебе нужен слизняк, комок глины, нечто такое, из чего ты могла бы лепить то, что твоей душе будет угодно. Завтра тебе в голову придет другая идея, и ты начнешь сотворять нечто совсем иное. Ты хочешь заполучить не человека, а куклу - без мозгов, без воли, без яиц.
Тони стоял, сжимая кулаки, глядя на нее сверху вниз, сознавая, что не сможет жить своей привычной жизнью и одновременно иметь при себе Бетти, не сможет сломать себя, стать другим даже ради нее. Боль, досада, гнев жгли его изнутри.
Господи, какая же это мука - любить ее!
- Тони, возьми себя в руки, не надо сердиться, - умоляюще попросила Бетти.
- Не надо сердиться?! - взорвался Тони. - Чего ты хочешь от меня? Чтобы я перевернулся? Сальто-мортале, да? Я прошу твоей руки, но, оказывается, я недостаточно джентльмен для тебя, я всего лишь грязный подонок. Словно одним своим появлением здесь я грязню вашу долбаную Напу. Да мне самому тошно от тебя, чистюля!
- Тони, пожалуйста, уймись, ты не знаешь, что...
- Я знаю, что напрасно потерял массу времени, связавшись с тобой. Господи боже мой, ты же не можешь глянуть дальше своего мертвого и вонючего городишки. Тебе место в монастыре, где ты ласкала бы сама себя и думала прекрасные думы о рае небесном. Или в музее среди ерундовых экспонатов.
- Тони, перестань! Я не потерплю таких разговоров!
- Ах не потерпишь? Так какого рожна тебе надо? Чтобы я пообещал тебе: поедем со мной, и я вступлю в Армию спасения и буду наставлять на путь истинный сопливых грешников? Что я буду зачитываться Библией и мы на ночь расположимся в отдельных кроватях и даже в разных комнатах? Черт, в разных домах! В кварталах?.. Ну что ж, детка, я сгину, и на этот раз можешь быть спокойна - я не вернусь.
Бетти встала, подошла к нему, положила руки ему на плечи:
- Тони, неужели ты не можешь ничего понять? Неужели не хочешь хотя бы попытаться задуматься над тем, что я хочу сказать, попробовать прислушаться к моей точке зрения? Я не смогу прожить всю жизнь с мужчиной, который...
- Оставим это, - резко бросил Тони. - Только не читай мне проповедей. Послушай, миленькая, ты все путаешь. Ты такая холодная на вид, что я был бы в восторге, если бы ты хоть чуть-чуть оттаяла. Я был прав - ты обалденная. Ты бы с успехом отмыла бы меня в одном из моих борделей.
Бетти уронила руки, побледнела, отстранившись от него.
Тони заметил боль и слезы в ее глазах, горькие складки, исказившие ее рот. Глаза видели, а натура бунтовала: поскольку Бетти причинила ему боль и привела в ярость, он испытал извращенное желание причинить ей еще большую муку, сознавая, что должен отрезать по живому, отделаться от нее раз и навсегда, бесповоротно. Иначе придется жить как на раскаленной сковородке в неизбывной и нестерпимой муке, которая ломала и корежила его все последние дни.
Свирепо глядя на нее, Тони злобно цедил:
- Тебя шокирует мой образ жизни, крошка? А не должен бы. Я никогда не скрывал, что из себя представляю. Я всего лишь крупный сводник, милочка, честный продавец плоти и полагал, что смогу заполучить для этой цели и тебя. Ведь я уже отправил парочку твоих радостных подружек в бордели - Руф и Джун. Ты, должно быть, соскучилась по ним. Но ты безнадежна. Я, хоть и тугодум, сообразил-таки, что к чему. Так что конец - делу венец. - Тони задохнулся, смолк, пробежал взглядом вверх и вниз по ее телу. - Да, я мог бы многое сделать для тебя, детка. Еще двадцать девочек, таких, как ты, - и я позволил бы себе уйти на пенсию.
Ее сжатые в ниточку алые губы резко выделялись на побелевшем лице. Бетти размахнулась и попыталась дать ему пощечину, но Тони перехватил и сжал ее руку. Она сверлила его широко раскрытыми сверкавшими глазами, судорожно, бурно дышала приоткрытым ртом.
Несколько долгих секунд они мерили друг друга взглядами, не издавая ни звука, сознавая, что видятся в последний раз, потом Тони отпустил ее руку, круто повернулся на каблуках и ушел.
Тони повернул ключ в замке и вошел в свою квартиру, едва ли сознавая, зачем он вернулся. У него было такое ощущение, словно часть его уже умерла. Более того, ему в голову пришла сумасшедшая мысль, будто что-то внутри его отмерло и разлагается, а вскоре смрад гниения достигнет горла и ноздрей и вызовет рвоту. Он увидел торопливо семенящую к нему Марию. Из-за ее плеча он разглядел кого-то, сидящего на кремовом диване, - Анджело, мать его.
Тони тряхнул головой, будто прогоняя пелену перед глазами. Слишком много мыслей перемешалось в его издерганном мозгу. Мария что-то лепетала, но он не слушал ее, уставившись на Анджело.
- Что ты здесь делаешь? - прорычал Тони, не замечая, что обращается к боссу на "ты".
Анджело вскочил с дивана:
- Где, черт побери, ты пропадал, Ромеро? Уже первый час.
- Ну и что? Да, первый. Что дальше? Я спросил, что ты здесь делаешь?
- Это же очевидно, Ромеро, разве нет? Я пытался найти тебя. И следи за собой, когда разговариваешь со мной!
Тони перевел взгляд с Анджело на Марию и обратно - они оба показались ему растрепанными.
- Верно, - Тони обнажил зубы, - достаточно очевидно. Даже не знаю, чего это мне взбрело в голову спрашивать. Теперь я правильно излагаю мысль?
На лице Анджело появилось жесткое выражение.
- Я хочу потолковать с тобой, Ромеро. Через полчаса жду тебя в конторе.
- Обязательно. А сейчас катись отсюда, Анджело.
Анджело в недоумении посмотрел на Тони:
- Как? Что ты вякаешь?
- Катись. Убирайся. - Тони расхохотался. - Не понял? Катись!
Анджело никак не мог врубиться. Видимо, ушам своим не верил. Уголки его рта опустились, еще некоторое время он сверлил Тони взглядом, потом рывком распахнул дверь и, выйдя, с грохотом захлопнул ее за собой.
Тони повернулся к Марии:
- Я же предупреждал тебя, что не желаю видеть здесь этого ублюдка.
- Ты потерял голову! Почему ты разговаривал с ним в таком тоне? Он пришел расспросить о тебе.
- Ну, разумеется. Посмотри на себя в зеркало, золотце. У тебя вся краска смазана. Как тебя только не вырвало от этого типа?
- Ты не хочешь выслушать меня? Он пришел к тебе. Я рассказывала тебе, что сюда пытается внедриться мафия с Востока. Ну вот, Анджело что-то задумал. Поэтому ему так не терпелось встретиться с тобой.
Тони припомнил, что Вилли Файф тоже заикнулся о появлении Синдиката. Слухи об этом носились в воздухе довольно давно, и дела, видимо, продвинулись уже далеко.
- Так что там с Синдикатом? - переспросил Тони.
- Я не в курсе. Анджело расскажет тебе. Вроде бы что-то должно решиться уже сейчас. Если бы ты находился здесь, не возникло бы никаких проблем. Анджело собирается потолковать с ними сегодня ночью.
- Он не мог, что ли, прислать сюда одного из своих холуев? Почему он приперся сам? Вы тут резвились с ним, а, детка?
- Ну ты даешь, Тони. Ты думаешь, я не сообразила, куда ты подевался? После того, как ты вел себя по возвращении, последняя дурочка поняла бы. Ты поехал к своей девке, кем бы она ни была!
- Не к "своей девке", а к Бетти, золотце. - Тони снова рассмеялся. Мы с тобой великолепная парочка. Пока я беседовал с девушкой, едва выбравшейся из колыбели, ты резвилась в койке с недоноском Анджело.
- Не резвилась я с ним ни в какой койке.
- Ну что ж, сегодня ночью вам это не удалось, - презрительно отозвался Тони. - Не успели.
- Да тебе плевать, если даже я пересплю с конем. Даже не знаю, что сказать. Ты перестал быть Тони Ромеро. Ты сам не свой. И таким ты мне совсем не нравишься.
- Я себе нравлюсь, а ты заткнись.
Тони направился к бару и налил себе солидную порцию.
Мария подошла к нему: - Тони, послушай меня. Я давно уже предупреждала тебя, что ты увязаешь слишком глубоко, что ты не сможешь выбраться из дерьма, если будешь продолжать в том же духе. А теперь в дело ввязывается Синдикат. Боюсь, тебе придется несладко, гадать трудно. Но тебе следует поубавить пылу. А так разговаривать с Анджело... Ты не можешь себе этого позволить, Тони. Тебе нужно вести себя потише, особенно с появлением тех людей.
- Я велел тебе заткнуться. У меня все о'кей, и я добьюсь, чего желаю. А твой Анджело меня совершенно не колышет.
- Он, наверное, встретится сегодня ночью с людьми Синдиката. Тебя это тоже не колышет? С ними шутки плохи.
- Ну что ж, я тоже пообщаюсь с ними. Не только Анджело может толковать с приезжими, верно? А может мне вообще побеседовать с ними вместо него?
Мария, изумленная, глянула на него:
- Что ты мелешь? Не болтай глупостей, Тони. Да что с тобой? Ты сходишь с ума или у тебя просто крыша поехала? Попомни меня, ты зашел слишком далеко.
Тони сделал большой глоток из стакана, не обращая внимания на Марию. Все, она его уже достала, постоянно придираясь и отчитывая, как сварливая жена.
- Тони, еще не все потеряно, - заговорила с надеждой Мария. - Мы можем уехать куда-нибудь и...
Тони взревел:
- Хватит трепаться об отъезде. Я часть этого дела и остаюсь здесь.
Мария, легко прикоснувшись к его руке, принялась упрашивать его остановиться, пока с ним ничего не случилось, пока он еще жив. Тони не слушал, отдавшись нарастающей ярости, молча следил за ее шевелящимся ртом. Она говорила примерно то же самое, что и Бетти, - рассусоливала бабские глупости, дурацкие попытки повлиять на него, сделать его таким, каким он никогда не станет. Глядя, как открывается и закрывается рот Марии, Тони едва слышал, что она говорит, но чувствовал, как все в нем дрожит от нарастающего бешенства.
- Я пыталась объяснить тебе, - говорила тем временем Мария. - Но боюсь, ты ведешь себя как невменяемый, как если бы...
Тони размахнулся и ударил ее тыльной стороной сжатой в кулак руки по губам. Мария пошатнулась, рухнула на пол, на ее губах выступила кровь. Тони шагнул к ней и громко крикнул:
- Я велел тебе закрыть рот! Я запретил тебе вякать! Теперь ты замолчишь, наконец?
Мария провела ладонью по губам, не спуская с него глаз, медленно поднялась на ноги и проронила:
- Все кончено, Тони. Спасибо. Я ухожу.
- Вот и прекрасно. Убирайся. Катись колбаской. Может, еще догонишь Анджело. Этого гребаного выродка. Я должен был проучить и его. Ничего, доберусь и до его морды.
Мария открыла шкаф и принялась лихорадочно снимать одежду с вешалок. Тони подошел к ней, рявкнул:
- Если уходишь, то немедленно, сейчас же! Как есть, детка. Давай, давай, вали отсюда!
Она уронила одежду на ковер, заторопилась к двери и ушла.
Тони подошел к бару и допил свой бурбон, затем швырнул стакан через всю комнату в дальнюю стену - брызнувшие осколки отозвались похоронным звоном - и в отчаянии обхватил голову руками. Забористо выругавшись, он оглядел опустевшую квартиру.
Все полетело к чертям собачьим, вроде этого стакана. И ему еще предстояла встреча с Анджело - какая-то там чертова заваруха с этим чертовым Синдикатом. Тони прошел в спальню и приладил сбрую с "магнумом". В баре нацедил себе еще стаканчик, опрокинул его и вышел из квартиры.
Глава 15
Анджело срезал сигару и вставил ее в свой кривой рот.
Глянув на Тони, он чиркнул спичкой и подержал ее у другого конца сигары. Между двумя затяжками миролюбиво обронил: - Нам ни к чему ссориться, Тони. Я понимаю, у человека иной раз нервы сдают. Бывает, этого и следовало ожидать.
Анджело вынул сигару изо рта и угрюмо уставился на нее.