Страница:
ураган. Что стало с Серафиной Пеккала, я не видел. Когда меня и мальчика
выбросило из гондолы, Ли оставался в корзине. Шар снова рванулся вверх,
унося его с собой. Твой прибор тебе лучше расскажет об их судьбе.
В это время к месту совета подошел еще один медведь, таща за собой
нарты, на которых стоял котел-жаровня с тлеющими древесными углями. Выбрав
длинную смолистую ветку, панцербьорн сунул ее в жаровню и чуть поворошил
угли. Ветка тут же вспыхнула факелом, и при ее свете Люре был хорошо виден
диск веритометра.
Сперва она спросила прибор о Ли. Оказалось, что бравый техасец еще в
небе и его несет по направлению в Новой Земле. В бою он не пострадал, а вот
нападавшим на него упырям и враждебным ведуньям досталось по первое число.
Выслушав все это, Йорек удовлетворенно кивнул, сложив лапы на животе.
-- Раз в небе, значит, выживет, -- проронил он. -- Что с миссис
Кольтер? Где она?
Стрелка веритометра заплясала, как сумасшедшая. Люра наморщила лоб,
пытаясь разгадать последовательность символов. Медведям все это было в
диковинку, но глубочайшая почтительность к Йореку и, как следствие, к
девочке, о которой их повелитель был столь высокого мнения, не позволяла им
любопытничать. Наконец Люре удалось выбросить все лишнее из головы, и она
погрузилась в то состояние сосредоточенного покоя, когда ответы приходят
сами.
Но на этот раз привычной ясности, которую она испытывала при толковании
символов, не было. Что-то смущало девочку.
-- Она... она уже знает, куда мы полетели. У нее в распоряжении
грузовой дирижабль с этими... с пулеметами на борту. Да, наверное, это
значит "пулемет", -- бормотала Люра. -- И сейчас они летят на Свальбард. Она
еще пока не знает, что Йофура больше нет, но скоро узнает, потому что...--
Люра опять помедлила. -- Ах да! Потому что ей сообщат об этом
шпионки-ведуньи, а им про это расскажут скальные упыри. Так что получается,
что в небе над Свальбардом и впрямь полно шпионов. Миссис Кольтер летит
сюда... ну... как будто она хочет помочь Йофуру Ракнисону, только на самом
деле у нее совсем другое на уме. Он ей больше не нужен. Через пару дней в
Свальбарде будет полк вооруженных тартар, они идут морем. С их помощью
миссис Кольтер рассчитывает низложить короля. И еще... Она сразу же намерена
поехать туда, где содержится лорд Азриел. По ее приказу, он должен быть
убит, потому что... потому что... -- Девочка опять наморщила лоб и вдруг
воскликнула: -- Ну конечно! Как же я раньше не понимала? Это же ясно как
день! Она хочет смерти лорда Азриела, потому что на самом деле ей отлично
ведомо, что именно он собирается делать. Она безумно боится, что он успеет
сделать это раньше нее. И еще... так... что-то тут еще...
Девочка низко склонилась над веритометром, целиком поглощенная
стремительным танцем стрелки-иглы, которая металась по диску настолько
быстро, что Роджер, который заглядывал Люре через плечо, вообще не мог
заметить, на каких картинках она останавливается, так стремительно символы
сменяли друг друга. Он лишь чувствовал, что между прибором и девочкой идет
напряженный диалог: вздрагивающие пальцы спрашивали, пляшущая стрелка
отвечала, но это общение было столь же неподвластно слову, как неподвластен
ему свет призрачного северного сияния в небе над головой.
Наконец Люра опустила веритометр на колени, подняла голову и глубоко
вздохнула. Глаза ее смотрели и не видели, но вот она несколько раз моргнула,
словно бы просыпаясь.
-- Я, кажется, поняла, что он хотел мне сказать. Миссис Кольтер
охотится за мной, потому что я должна... у меня есть... что-то очень нужное
лорду Азриелу для его... ну... эксперимента, в общем. Ну, не важно. И ей это
тоже ужасно нужно.
Люра остановилась и резко сглотнула. Она чувствовала какое-то странное
беспокойство, но почему, сама не знала. Казалось бы, что гадать? Наверняка
то, что так нужно лорду Азриелу и миссис Кольтер, -- это веритометр. А как
же иначе? А иначе и быть не могло. Не зря же еще в Больвангаре миссис
Кольтер так рвалась заполучить прощальный дар магистра. Все, казалось бы,
сходилось, кроме одного: когда веритометр имел в виду себя, то сочетание
символов было иным, не таким, как сейчас.
-- Наверное, им всем нужен веритометр, -- упавшим голосом сказала Люра.
-- Я, по крайней мере, всегда так и думала. Поэтому нужно передать его лорду
Азриелу как можно скорее. Если прибор попадет в ее руки, мы умрем. Мы все
умрем.
Как только последние слова сорвались с ее губ, девочка вдруг ощутила
такую страшную свинцовую усталость и тоску, что мысль о смерти показалась ей
чем-то вроде избавления. Но признаться в этом перед Йореком было стыдно. Так
что Люра спрятала веритометр поглубже и выпрямилась.
-- Ты спросила, где она сейчас? Далеко отсюда? -- повернулся к девочке
Йорек.
-- В нескольких часах пути. Так что мешкать нельзя. Надо идти.
-- Я с тобой, -- решил Йорек.
Он приказал, чтобы на этом заключительном этапе их северной эпопеи с
ними вместе шел вооруженный отряд. Люра не спорила. Сейчас она остро
чувствовала, что во время последнего общения с веритометром из нее ушло
что-то. Пока Йорек отдавал распоряжения, девочка сидела, не шевелясь, и
пыталась собраться с силами. Она устало прикрыла глаза и задремала. Когда
все было готово, ее разбудили и маленький отряд двинулся в путь.
Люра ехала на сильном молодом панцербьорне. Еще один медведь вез
Роджера. Йорек, не зная усталости, шел во главе отряда, а в арьергарде
двигалась огнеметная команда.
Путь их лежал в самое сердце Свальбарда и был неимоверно труден.
Внутренняя часть острова представляла собой вздыбленную, изломанную земную
твердь, где глубокие ущелья петляли меж зубчатых хребтов и громады гор
нависали над пропастями. Было страшно холодно. Люра с тоской вспоминала о
ровном беге собачьих упряжек. Теперь санный поход с цаганами казался ей
детской прогулкой. Как споро и весело мчались тогда нарты! Как легко и
удобно было ехать!
Сейчас воздух резал, как нож. Может, из-за того, что медведь, который
вез Люру, двигался не так легко и проворно, как Йорек, может, от неимоверной
усталости, которая, казалось, сковывала самую душу, но эта заключительная
часть пути стала для девочки почти неодолимой.
Она уже не понимала, ни где они находятся, ни сколько им еще ехать. В
самом начале дороги, пока вывозили огнемет, старый Сарен Езерсен успел
кое-что порассказать ей об отце. Оказалось, что условия заключения лорда
Азриела в Свальбарде были предметом длительных переговоров, и почтенный
панцербьорн принимал в них самое активное участие, так что ему было что
поведать.
По его словам, сперва в глазах панцирных медведей лорд Азриел ничем не
отличался от той череды опальных венценосцев, государственных мужей и
всякого рода смутьянов, местом вечной ссылки которых становился мрачный
остров в ледяном океане. Если этим узникам сохранили жизнь, значит, их
считали птицами высокого полета, иначе кто бы стал с ними церемониться. Но
ветер мог перемениться, глядишь, и они снова у власти, тогда почтительность
по отношению к ним вмиг окупалась сторицей. По сему, преследуя соображения
собственной выгоды, панцербьорны обращались со своими именитыми пленниками с
должным уважением и без излишней жестокости.
Так что судьба лорда Азриела должна была сложиться так же, как у сотен
его предшественников: ни хуже, ни лучше. Однако его ссылке в Свальбард
сопутствовали обстоятельства, которые заставили панцирных медведей
насторожиться. Здесь многое сплелось воедино: и та атмосфера опасности и
мистической недосказанности, которая окружала все, так или иначе связанное с
Серебристой Пылью; и паника в стане победителей -- уж очень суетились те,
кто хотел поскорее отправить лорда Азриела в ссылку; и визиты миссис
Кольтер, а также ее приватные беседы с Йофуром Ракнисоном. Нет, вся эта
мышиная возня была неспроста. Но кроме всего прочего, никогда прежде
тюремщикам Свальбарда не доводилось иметь дело с натурой столь властной и
повелительной. Сам король Йофур Ракнисон склонился под напором его
красноречия, и лорд Азриел вытребовал себе право самостоятельно выбрать
место своего заключения.
То, что ему предложили сначала, он тут же с негодованием отмел,
поскольку его будущее узилище находилось слишком близко ко всем этим
огненным шахтам и кузням. Нет, он хочет жить на высокогорье, куда не доходит
ни шум, ни чад. Лорд Азриел сам указал место, где будет находиться дом, и
сам составил его до мелочей продуманный проект. Он не скупился на расходы,
щедро осыпая панцербьорнов золотом, он лестью и угрозами совершенно
заморочил голову королю Йофуру, и дело закипело. Ошарашенные таким натиском
медведи мигом принялись за работу, и совсем скоро на скалистом мысе в
северной части острова вырос дом: крепкий, просторный, где в огромных
каминах жарко полыхали целые горы угля, который исправно добывали и
привозили для лорда Азриела жители Свальбарда. Большие высокие окна блестели
стеклами. Это был дом, достойный своего обитателя, достойный узника,
привыкшего держать себя по-королевски.
Покончив со строительством, лорд Азриел вплотную занялся подготовкой
материалов для своих научных изысканий.
С яростным напором и настойчивостью он принялся выписывать в Свальбард
требуемые книги, приборы, химикалии, оборудование и инструменты всех сортов
и размеров. И, что самое невероятное, он получал все, что хотел. Не так, так
эдак; не в открытую, так тайком, через своих многочисленных визитеров,
которых, как он надменно заявил Йофуру, он волен был принимать, когда
вздумается. По морю, посуху, даже по воздуху к лорду Азриелу прибывали и
прибывали контейнеры, и не прошло и полугода, как все необходимое для
научной работы было в его распоряжении. Он мог приступать к исследованиям.
Он работал день и ночь; думал, вычислял, рассчитывал и нетерпеливо ждал
того, что позволит ему завершить труд, внушающий всему Министерству Единых
Решений панический ужас. Ждать оставалось недолго.
Впервые дом лорда Азриела Люра увидела, когда Йорек Бьернисон приказал
отряду остановиться у подножия огромного кряжа. Король панцербьорнов
заметил, что дети совсем посинели от холода, поэтому он заставил их
спешиться и подвигаться хотя бы немного.
-- Вон туда посмотри, -- сказал он Люре, указывая лапой наверх. По
широкому изрезанному склону, сложенному из ледяных глыб да гигантских
валунов, петляла тщательно расчищенная тропа. Она карабкалась вверх, к
заслонявшему полнеба утесу. Там, в поднебесье, уже не плясали огни северного
сияния, но зато алмазами мерцали звезды. Снизу громадина утеса казалась
мрачной и темной, но на самой его вершине весело горели окна просторного
дома, щедро заливая все вокруг светом. И свет этот был особенный: не
подслеповатый, подмигивающий огонек фитилька в плошке с ворванью, не резкие
слепящие лучи яндарических светильников, а теплый, мягкий желтоватый свет
лигроиновых ламп.
Да и сами окна красноречиво говорили о могуществе владельца дома.
Стекло -- вещь сама по себе недешевая, а уж большие светлые окна в краях,
где царит лютый холод, и окошки, как правило, делают с ладонь величиной,
чтобы удержать тепло, и вовсе казались царской роскошью. Эта роскошь
свидетельствовала о богатстве и неограниченных возможностях хозяина куда
лучше, чем нелепые потуги Йофура Ракнисона с его вычурным дворцом-сараем.
Пора было снова трогаться в путь. Дети в последний раз вскарабкались на
своих медведей и вслед за Йореком двинулись вверх по склону, туда, где
горели в ночи окна дома. На вершине, за невысокой каменной оградой,
расстилался просторный двор, весь засыпанный чистым белым снегом. Йорек
толкнул лапой ворота, и тут же где-то в доме звякнул колокольчик.
Люра сползла на землю. Она сама едва стояла на ногах, но все же помогла
Роджеру слезть. Утопая в снегу по пояс, дети, цепляясь друг за друга,
побрели к высокому крыльцу.
Там, внутри, их ждало блаженное тепло... И отдых, отдых... когда никуда
не нужно ехать...
Люра с трудом подняла руку, чтобы позвонить, но дверь внезапно
распахнулась. В маленьком узком тамбуре, построенном специально, чтобы не
выстужать прихожую, когда входная дверь открыта, стоял человек. Несмотря на
тусклый свет лампочки, Люра мгновенно узнала его -- это же Торолд,
камердинер лорда Азриела! Ну конечно, это он! А вот и его альм -- гончая.
Как же ее зовут? Кажется, Анфанга.
Люра усталым движением стащила с головы капюшон.
-- Вот и хорошо, -- приговаривал Торолд. -- Как тебя зо... Внезапно он
осекся на полуслове. -- Люра... -- ошеломленно выдохнул камердинер. --
Люрушка, деточка... Быть не может! Как же это... -- Он попятился назад.
Люра вошла следом за ним в просторный холл, где в огромном камине
весело полыхал огонь. Мягкий свет лигроиновых ламп играл на полированных
деревянных ручках кожаных кресел и ровными желтыми кругами ложился на
устланный пушистыми коврами пол. Все это было из той, прежней жизни; ничего
подобного Люра не видела со времен колледжа Вод Иорданских. В носу у нее
предательски защекотало, а горло сжалось.
Снежно-белая пума глухо заворчала.
Перед камином стоял Люрин отец. В первое мгновение глаза его горели
яростным торжеством и бешеным нетерпением, но вдруг они в ужасе расширились,
по лицу разлилась мертвенная бледность. Лорд Азриел узнал в застывшей на
пороге девочке свою дочь.
-- Нет! Неправда! -- прохрипел он, отступая назад и цепляясь за
каминную полку, чтобы не упасть. -- Уходи отсюда! Назад! Прочь! Я ЗВАЛ НЕ
ТЕБЯ!
Люра не могла вымолвить ни слова. Она хватала ртом воздух, но язык
словно прилип к гортани.
-- Просто я... -- севшим внезапно голосом только и смогла выдавить из
себя девочка, но лорд Азриел, не слушая ее, истерически тряс головой и
закрывался от Люры руками, словно говоря: "Чур, меня"!
Не веря собственным глазам, она сделала шаг вперед. Следом за ней,
робко озираясь по сторонам, в дверь протиснулся Роджер. Пантелеймон и
Сальцилия взъерошили перышки и вспорхнули на полку, поближе к огню. Лорд
Азриел медленно провел ладонью по лицу. Хриплое дыхание потихоньку
успокаивалось, щеки его слегка порозовели. Наконец он повернулся и посмотрел
на детей.
-- Люра, -- промолвил он, все еще не веря своим глазам. -- Неужели это
ты?
-- Да, дядя Азриел, -- пролепетала она, не желая с места в карьер
вдаваться в генеалогические подробности. Лучше как-нибудь в другой раз. --
Я... меня... мне магистр колледжа Вод Иорданских велел передать вам
веритометр.
-- Да, да, конечно, -- кивнул он, думая о своем. -- А это кто с тобой?
-- Это Роджер. Роджер Парслоу, наш поваренок из колледжа. Только мы...
-- Как вы сюда попали?
-- Так я и говорю, что мы не одни. Нас Йорек привел, только он сейчас
на улице остался. Мы с ним вместе еще с Тролльзунда. Досюда дошли. Йофура
обдурили, честное...
-- Что ты городишь? Какой еще Йорек?
-- Йорек Бьернисон, вот какой! Он панцирный медведь. Это он привел нас
сюда.
-- Торолд! -- хлопнул в ладоши лорд Азриел. -- Приготовьте для детей
горячую ванну и покормите их. После ужина сразу в кровать. Да, и подберите
им какую-нибудь одежду вместо этого грязного тряпья, только побыстрее, вы
меня поняли? А я пока переговорю с этим панцирным медведем.
Люра чувствовала, что комната качается и плывет у нее перед глазами.
Наверное, это он тепла. А может, от того, что с души у нее свалился огромный
камень. Словно сквозь сон, она видела, как вышколенный слуга поклонился и
побежал выполнять полученные приказания. Лорд Азриел тоже удалился. Едва за
ним закрылась дверь, ведущая в холодный тамбур, Люра рухнула в ближайшее
кресло и закрыла глаза.
Ей показалось, что не прошло и секунды, как голос Торольда произнес:
-- Ванна готова, мисс. Я провожу вас.
Неимоверным усилием воли девочка заставила себя сползти с кресла, и
вместе с Роджером они пошли следом за камердинером в теплую ванную комнату,
где на блестящих никелированных трубах висели пушистые прогретые полотенца,
а от горячей воды поднимался белый пар и оседал на потолке капельками,
блестевшими в свете лигроиновой лампы.
-- Давай, ты первый. -- Люра подтолкнула Роджера к ванне. -- Купайся, а
я посижу в коридоре. Только дверь не закрывай, чтобы мы могли разговаривать.
Сидя на полу, она слышала, как Роджер плещется, повизгивая и фыркая от
того, что вода слишком горячая. Они сотни раз плавали вместе голышом, когда
вся оксфордская детвора полоскалась в мутной речной воде Айсиса или
Червелла, но сейчас было совсем другое дело.
-- Знаешь, я его боюсь, -- пискнул Роджер через открытую дверь, -- дядю
твоего. В смысле, папу.
-- Ты его лучше дядей называй. Честно говоря, я и сама его иногда
боюсь.
-- Знаешь, он ведь меня сперва не заметил. Только тебя одну. Тут с ним
чуть припадок не сделался. А меня увидел -- психовать перестал. Сразу
успокоился.
-- Это просто нервы, -- устало сказала Люра. -- На его месте любой бы
психанул. Он же меня совсем не ожидал увидеть. Мы в последний раз, знаешь,
когда с ним разговаривали? Еще тогда, в рекреации, и с тех пор больше не
встречались. Он меня увидел -- вот нервы и сдали.
-- Не-ет, не то. Я чувствую. Он... знаешь, Люра, он на меня смотрит и
облизывается. Как волк... Страшно.
-- Да не выдумывай ты! -- отмахнулась девочка.
-- Кто выдумывает? Ничего я не выдумываю! -- негодующе возразил Роджер.
-- Говорят тебе, я правда его боюсь. Он еще страшнее, чем миссис Кольтер. Я
чувствую.
В ванной снова заплескалась вода. Люра вытащила из сумочки на поясе
свой веритометр.
-- Слушай-ка, а хочешь, я спрошу у прибора, ну, который предсказывает,
почему все так получилось?
Роджер замялся.
-- Я даже... Понимаешь, мне иногда кажется, что чем меньше знаешь, тем
лучше. Посуди сама: с тех пор как мертвяки в Оксфорде появились, я слышал
только про страшное. Я вперед дальше чем на пять минут не заглядываю. Боюсь.
Вот, к примеру, сейчас мне хорошо. Ванна. Вода горячая, тепло. И я знаю, что
меня ждет в ближайшие пять минут, и об этом думаю. Что меня ждет? Полотенце
теплое, и все. Вот я вытрусь, начну думать дальше. И опять только про то,
что случится в следующие пять минут. Про что-нибудь вкусное, например. Поем
-- может, поспасть дадут, про кровать помечтаю удобную. Но дальше
заглядывать мне страшно. Просто столько всего случилось, столько ужасных,
непоправимых вещей, и они еще не кончились, я чувствую. Только я не хочу
знать, когда все снова начнется. Мне сейчас хорошо -- и ладно. Ну его,
будущее это. Пусть будет только то, что сейчас, понимаешь?
-- Понимаю, -- сказала Люра, еле шевеля губами. -- Я иногда сама так
думаю.
Она еще какое-то время вертела в руках веритометр, ей просто нравилось
ощущать его тяжесть, но до колесиков она даже не дотронулась и не обратила
никакого внимания на трепет стрелки-иголочки, хотя Пантелеймон не сводил с
диска внимательных глаз.
После того как дети выкупались и поели хлеба с сыром, запив свой ужин
подобием грога из вина, разбавленного горячей водой, Торольд объявил:
-- Мальчику пора ложиться спать. Я провожу его в его комнату. А вас,
мисс Люра, его милость ожидает в библиотеке.
Из окон библиотеки открывался вид на замерзшее море. В камине, глубоко
утопленном в стену, горел огонь, пламя лигроиновой лампы было заботливо
прикручено, так что свет почти не отражался в черных оконных стеклах, и
казалось, что комната постепенно переходит в безмолвный пейзаж, где над
ледовыми торосами мерцают звезды.
Лорд Азриел, сидевший в глубоком кресле рядом с камином, поманил Люру и
указал ей на место перед собой. Она послушно опустилась на стул.
-- Твой приятель медведь не захотел зайти в дом, -- чуть насмешливо
произнес он. -- Говорит, на холоде лучше. Он спит во дворе.
-- Йорек уже рассказал вам про поединок? -- живо спросила девочка.
-- Да, что-то такое он говорил, -- равнодушно отозвался лорд Азриел. --
Насколько я понял, он теперь новый король Свальбарда. Это что, правда?
-- Ну конечно правда! Йорек никогда не врет.
-- Он, что же, вызвался быть твоим телохранителем?
-- Да нет. Это все Джон Фаа, он ведь нанял Йорека, поэтому Йорек все
делает, как Джон Фаа ему велит. Вот ему и приказали глаз с меня не спускать.
Чтоб со мной ничего не случилось.
-- А Джон Фаа-то тут при чем? Откуда ты его знаешь?
-- Я... я вам сейчас все расскажу, только вы мне тоже... Это... это
правда, что вы мой папа? -- выпалила Люра.
-- Правда. И что дальше?
-- Да ничего дальше. Вы что же, не могли мне раньше рассказать? Лучше
уж знать всю правду без утайки, а то, когда потом что-то выплывает, человек
себя чувствует круглым дураком. Знаете, как это обидно? Ну что вам стоило
взять и рассказать мне все. Ну, знала бы я, что я ваша дочь. Какая разница?
Даже если я тогда совсем маленькая была, неужели так трудно было мне все
объяснить? Взять и сказать: так, мол, и так, Люра, вот кто ты на самом деле,
но ни одна живая душа об этом знать не должна. Я бы все поняла! Я же умею
хранить тайны. Но зато как бы я гордилась тем, что я знаю! Из меня бы слова
не вырвали, если бы вы велели мне молчать. А вы... Ну что вам стоило
рассказать мне! Всем другим людям рассказали, а мне...
-- И кто же это тебе все рассказал?
-- Джон Фаа, вот кто.
-- И про твою мать он тебе тоже рассказал? -- вскинул брови лорд
Азриел.
-- Да.
-- Ну, значит, ты уже все знаешь, и мне к этому добавить нечего. В
любом случае я не желаю, чтобы меня допрашивали, да еще таким тоном. Кто ты
такая, в конце концов?
Люра почувствовала, что в ее глазах закипают злые слезы.
-- Я... я привезла вам ваш веритометр, будь он неладен. Я всю дорогу, с
того самого момента, как магистр вручил мне этот чертов прибор, тряслась над
ним. Берегла его, как зеницу ока. Зачем, спрашивается? Я сама научилась по
нему читать, а вы... вы даже спасибо мне не сказали. Я через такое прошла,
чтобы только принести его вам, хотя сотни раз могла все бросить и сидеть
себе спокойненько, а вы... Хоть бы улыбнулись мне! Ведь я же все это делала
ради вас: шла, мучилась столько, и во дворце этом поганом, вонючем, где одни
медведи, я же не испугалась, а ведь я совсем одна была, и Йофура Ракнисона
не испугалась, это же я его обдурила, уговорила, чтоб он с Йореком
сражался... Я так хотела вам помочь! А вы, как меня увидели, прямо в лице
переменились, как будто я с того света явилась, руками замахали, лишь бы...
Эх вы... Нет уж, лорд Азриел... Никакой вы не мой папа. Мой папа, настоящий
папа, он бы никогда так не сделал. Потому что он бы свою дочку любил. Я
знаю. Вы меня не любите, и я вас тоже не люблю. Я Фардера Корама люблю и
Йорека Бьернисона. Да-да-да, я люблю его больше, чем родного отца, хоть он и
не человек, а панцирный медведь. Но только ему я куда дороже, чем вам. Он
меня по правде любит.
-- А кто только что говорил, что панцербьорн просто выполняет приказ
Джона Фаа? -- насмешливо поинтересовался лорд Азриел. -- Ну, вот что. Если
ты здесь собираешься разводить сопли, то весь наш разговор -- это пустая
трата времени.
-- Нате вам ваш чертов веритометр, я ухожу.
-- Куда, позволь спросить?
-- К Йореку. Когда миссис Кольтер и ее мертвяки прилетят в Свальбард,
мы примем бой. Если они победят, мы погибнем. И пусть я умру, мне наплевать.
А если Йорек победит, то мы подождем, пока Ли Скорсби не прилетит, и
тогда...
-- Кто такой Ли Скорсби?
-- Никто. Аэронавт, вот кто. Он нас привез в Свальбард, а потом шар
потерпел крушение. Ну все. Мне пора. Вот вам ваш веритометр, он работает,
все в порядке.
Лорд Азриел, не шевелясь, сидел в кресле, и Люре ничего не оставалось,
как положить злосчастный прибор на медную раму каминной решетки да идти
восвояси. Стоя в дверях, она в последний раз посмотрела на отца:
-- Я просто хочу предупредить вас. Миссис Кольтер уже на пути в
Свальбард, и, как только она прознает о том, какая судьба постигла Йофура
Ракнисона, она будет здесь. У нее дирижабль и вооруженный отряд. Мы все
должны быть убиты по приказу Магистерия.
-- Они не успеют, -- негромко произнес лорд Азриел и улыбнулся.
Он сказал это так легко и спокойно, что Люрина ярость вдруг куда-то
улетучилась. Но сдаваться она не собиралась, хотя голос ее звучал уже не так
задиристо:
-- А вы откуда знаете?
-- Значит, знаю.
-- У вас что, есть еще один веритометр?
-- Мне для этого веритометр не нужен. Ну, вот что. Давай-ка садись и
рассказывай. Я хочу знать все о твоей одиссее. Давай, давай по порядку и
очень подробно. Ну, начинай!
И она начала. Начала с того самого вечера, когда спряталась в
рекреации, и дальше, не пропуская ничего. Про то, как мертвяки сманили
Роджера, про свое житье-бытье у миссис Кольтер, про все, про все. История
получилась длинная, но вот и она подошла к концу.
-- Есть только одна вещь, которую я хочу знать, -- сказала Люра. -- И
мне кажется, я имею на это право. Так же, как я имею право знать, кто мои
настоящие родители. И если уж вы от меня это скрыли, то ответьте мне сейчас
на мой вопрос, ладно? Так, по-моему, будет справедливо. Я хочу знать, что
такое Серебристая Пыль и почему ее все так боятся.
Лорд Азриел в задумчивости посмотрел на девочку, словно прикидывая,
сможет ли она понять, хоть что-нибудь из того, о чем сейчас пойдет речь.
Люре вдруг пришло в голову, что никогда прежде он не относился к ней
серьезно. Для него она всегда была малышкой, смешной зверушкой. Но сейчас,
судя по всему, он думал иначе.
-- Серебристая Пыль, говоришь? Это то, что приводит в движение стрелку
веритометра.
Люра даже задохнулась от восторга:
выбросило из гондолы, Ли оставался в корзине. Шар снова рванулся вверх,
унося его с собой. Твой прибор тебе лучше расскажет об их судьбе.
В это время к месту совета подошел еще один медведь, таща за собой
нарты, на которых стоял котел-жаровня с тлеющими древесными углями. Выбрав
длинную смолистую ветку, панцербьорн сунул ее в жаровню и чуть поворошил
угли. Ветка тут же вспыхнула факелом, и при ее свете Люре был хорошо виден
диск веритометра.
Сперва она спросила прибор о Ли. Оказалось, что бравый техасец еще в
небе и его несет по направлению в Новой Земле. В бою он не пострадал, а вот
нападавшим на него упырям и враждебным ведуньям досталось по первое число.
Выслушав все это, Йорек удовлетворенно кивнул, сложив лапы на животе.
-- Раз в небе, значит, выживет, -- проронил он. -- Что с миссис
Кольтер? Где она?
Стрелка веритометра заплясала, как сумасшедшая. Люра наморщила лоб,
пытаясь разгадать последовательность символов. Медведям все это было в
диковинку, но глубочайшая почтительность к Йореку и, как следствие, к
девочке, о которой их повелитель был столь высокого мнения, не позволяла им
любопытничать. Наконец Люре удалось выбросить все лишнее из головы, и она
погрузилась в то состояние сосредоточенного покоя, когда ответы приходят
сами.
Но на этот раз привычной ясности, которую она испытывала при толковании
символов, не было. Что-то смущало девочку.
-- Она... она уже знает, куда мы полетели. У нее в распоряжении
грузовой дирижабль с этими... с пулеметами на борту. Да, наверное, это
значит "пулемет", -- бормотала Люра. -- И сейчас они летят на Свальбард. Она
еще пока не знает, что Йофура больше нет, но скоро узнает, потому что...--
Люра опять помедлила. -- Ах да! Потому что ей сообщат об этом
шпионки-ведуньи, а им про это расскажут скальные упыри. Так что получается,
что в небе над Свальбардом и впрямь полно шпионов. Миссис Кольтер летит
сюда... ну... как будто она хочет помочь Йофуру Ракнисону, только на самом
деле у нее совсем другое на уме. Он ей больше не нужен. Через пару дней в
Свальбарде будет полк вооруженных тартар, они идут морем. С их помощью
миссис Кольтер рассчитывает низложить короля. И еще... Она сразу же намерена
поехать туда, где содержится лорд Азриел. По ее приказу, он должен быть
убит, потому что... потому что... -- Девочка опять наморщила лоб и вдруг
воскликнула: -- Ну конечно! Как же я раньше не понимала? Это же ясно как
день! Она хочет смерти лорда Азриела, потому что на самом деле ей отлично
ведомо, что именно он собирается делать. Она безумно боится, что он успеет
сделать это раньше нее. И еще... так... что-то тут еще...
Девочка низко склонилась над веритометром, целиком поглощенная
стремительным танцем стрелки-иглы, которая металась по диску настолько
быстро, что Роджер, который заглядывал Люре через плечо, вообще не мог
заметить, на каких картинках она останавливается, так стремительно символы
сменяли друг друга. Он лишь чувствовал, что между прибором и девочкой идет
напряженный диалог: вздрагивающие пальцы спрашивали, пляшущая стрелка
отвечала, но это общение было столь же неподвластно слову, как неподвластен
ему свет призрачного северного сияния в небе над головой.
Наконец Люра опустила веритометр на колени, подняла голову и глубоко
вздохнула. Глаза ее смотрели и не видели, но вот она несколько раз моргнула,
словно бы просыпаясь.
-- Я, кажется, поняла, что он хотел мне сказать. Миссис Кольтер
охотится за мной, потому что я должна... у меня есть... что-то очень нужное
лорду Азриелу для его... ну... эксперимента, в общем. Ну, не важно. И ей это
тоже ужасно нужно.
Люра остановилась и резко сглотнула. Она чувствовала какое-то странное
беспокойство, но почему, сама не знала. Казалось бы, что гадать? Наверняка
то, что так нужно лорду Азриелу и миссис Кольтер, -- это веритометр. А как
же иначе? А иначе и быть не могло. Не зря же еще в Больвангаре миссис
Кольтер так рвалась заполучить прощальный дар магистра. Все, казалось бы,
сходилось, кроме одного: когда веритометр имел в виду себя, то сочетание
символов было иным, не таким, как сейчас.
-- Наверное, им всем нужен веритометр, -- упавшим голосом сказала Люра.
-- Я, по крайней мере, всегда так и думала. Поэтому нужно передать его лорду
Азриелу как можно скорее. Если прибор попадет в ее руки, мы умрем. Мы все
умрем.
Как только последние слова сорвались с ее губ, девочка вдруг ощутила
такую страшную свинцовую усталость и тоску, что мысль о смерти показалась ей
чем-то вроде избавления. Но признаться в этом перед Йореком было стыдно. Так
что Люра спрятала веритометр поглубже и выпрямилась.
-- Ты спросила, где она сейчас? Далеко отсюда? -- повернулся к девочке
Йорек.
-- В нескольких часах пути. Так что мешкать нельзя. Надо идти.
-- Я с тобой, -- решил Йорек.
Он приказал, чтобы на этом заключительном этапе их северной эпопеи с
ними вместе шел вооруженный отряд. Люра не спорила. Сейчас она остро
чувствовала, что во время последнего общения с веритометром из нее ушло
что-то. Пока Йорек отдавал распоряжения, девочка сидела, не шевелясь, и
пыталась собраться с силами. Она устало прикрыла глаза и задремала. Когда
все было готово, ее разбудили и маленький отряд двинулся в путь.
Люра ехала на сильном молодом панцербьорне. Еще один медведь вез
Роджера. Йорек, не зная усталости, шел во главе отряда, а в арьергарде
двигалась огнеметная команда.
Путь их лежал в самое сердце Свальбарда и был неимоверно труден.
Внутренняя часть острова представляла собой вздыбленную, изломанную земную
твердь, где глубокие ущелья петляли меж зубчатых хребтов и громады гор
нависали над пропастями. Было страшно холодно. Люра с тоской вспоминала о
ровном беге собачьих упряжек. Теперь санный поход с цаганами казался ей
детской прогулкой. Как споро и весело мчались тогда нарты! Как легко и
удобно было ехать!
Сейчас воздух резал, как нож. Может, из-за того, что медведь, который
вез Люру, двигался не так легко и проворно, как Йорек, может, от неимоверной
усталости, которая, казалось, сковывала самую душу, но эта заключительная
часть пути стала для девочки почти неодолимой.
Она уже не понимала, ни где они находятся, ни сколько им еще ехать. В
самом начале дороги, пока вывозили огнемет, старый Сарен Езерсен успел
кое-что порассказать ей об отце. Оказалось, что условия заключения лорда
Азриела в Свальбарде были предметом длительных переговоров, и почтенный
панцербьорн принимал в них самое активное участие, так что ему было что
поведать.
По его словам, сперва в глазах панцирных медведей лорд Азриел ничем не
отличался от той череды опальных венценосцев, государственных мужей и
всякого рода смутьянов, местом вечной ссылки которых становился мрачный
остров в ледяном океане. Если этим узникам сохранили жизнь, значит, их
считали птицами высокого полета, иначе кто бы стал с ними церемониться. Но
ветер мог перемениться, глядишь, и они снова у власти, тогда почтительность
по отношению к ним вмиг окупалась сторицей. По сему, преследуя соображения
собственной выгоды, панцербьорны обращались со своими именитыми пленниками с
должным уважением и без излишней жестокости.
Так что судьба лорда Азриела должна была сложиться так же, как у сотен
его предшественников: ни хуже, ни лучше. Однако его ссылке в Свальбард
сопутствовали обстоятельства, которые заставили панцирных медведей
насторожиться. Здесь многое сплелось воедино: и та атмосфера опасности и
мистической недосказанности, которая окружала все, так или иначе связанное с
Серебристой Пылью; и паника в стане победителей -- уж очень суетились те,
кто хотел поскорее отправить лорда Азриела в ссылку; и визиты миссис
Кольтер, а также ее приватные беседы с Йофуром Ракнисоном. Нет, вся эта
мышиная возня была неспроста. Но кроме всего прочего, никогда прежде
тюремщикам Свальбарда не доводилось иметь дело с натурой столь властной и
повелительной. Сам король Йофур Ракнисон склонился под напором его
красноречия, и лорд Азриел вытребовал себе право самостоятельно выбрать
место своего заключения.
То, что ему предложили сначала, он тут же с негодованием отмел,
поскольку его будущее узилище находилось слишком близко ко всем этим
огненным шахтам и кузням. Нет, он хочет жить на высокогорье, куда не доходит
ни шум, ни чад. Лорд Азриел сам указал место, где будет находиться дом, и
сам составил его до мелочей продуманный проект. Он не скупился на расходы,
щедро осыпая панцербьорнов золотом, он лестью и угрозами совершенно
заморочил голову королю Йофуру, и дело закипело. Ошарашенные таким натиском
медведи мигом принялись за работу, и совсем скоро на скалистом мысе в
северной части острова вырос дом: крепкий, просторный, где в огромных
каминах жарко полыхали целые горы угля, который исправно добывали и
привозили для лорда Азриела жители Свальбарда. Большие высокие окна блестели
стеклами. Это был дом, достойный своего обитателя, достойный узника,
привыкшего держать себя по-королевски.
Покончив со строительством, лорд Азриел вплотную занялся подготовкой
материалов для своих научных изысканий.
С яростным напором и настойчивостью он принялся выписывать в Свальбард
требуемые книги, приборы, химикалии, оборудование и инструменты всех сортов
и размеров. И, что самое невероятное, он получал все, что хотел. Не так, так
эдак; не в открытую, так тайком, через своих многочисленных визитеров,
которых, как он надменно заявил Йофуру, он волен был принимать, когда
вздумается. По морю, посуху, даже по воздуху к лорду Азриелу прибывали и
прибывали контейнеры, и не прошло и полугода, как все необходимое для
научной работы было в его распоряжении. Он мог приступать к исследованиям.
Он работал день и ночь; думал, вычислял, рассчитывал и нетерпеливо ждал
того, что позволит ему завершить труд, внушающий всему Министерству Единых
Решений панический ужас. Ждать оставалось недолго.
Впервые дом лорда Азриела Люра увидела, когда Йорек Бьернисон приказал
отряду остановиться у подножия огромного кряжа. Король панцербьорнов
заметил, что дети совсем посинели от холода, поэтому он заставил их
спешиться и подвигаться хотя бы немного.
-- Вон туда посмотри, -- сказал он Люре, указывая лапой наверх. По
широкому изрезанному склону, сложенному из ледяных глыб да гигантских
валунов, петляла тщательно расчищенная тропа. Она карабкалась вверх, к
заслонявшему полнеба утесу. Там, в поднебесье, уже не плясали огни северного
сияния, но зато алмазами мерцали звезды. Снизу громадина утеса казалась
мрачной и темной, но на самой его вершине весело горели окна просторного
дома, щедро заливая все вокруг светом. И свет этот был особенный: не
подслеповатый, подмигивающий огонек фитилька в плошке с ворванью, не резкие
слепящие лучи яндарических светильников, а теплый, мягкий желтоватый свет
лигроиновых ламп.
Да и сами окна красноречиво говорили о могуществе владельца дома.
Стекло -- вещь сама по себе недешевая, а уж большие светлые окна в краях,
где царит лютый холод, и окошки, как правило, делают с ладонь величиной,
чтобы удержать тепло, и вовсе казались царской роскошью. Эта роскошь
свидетельствовала о богатстве и неограниченных возможностях хозяина куда
лучше, чем нелепые потуги Йофура Ракнисона с его вычурным дворцом-сараем.
Пора было снова трогаться в путь. Дети в последний раз вскарабкались на
своих медведей и вслед за Йореком двинулись вверх по склону, туда, где
горели в ночи окна дома. На вершине, за невысокой каменной оградой,
расстилался просторный двор, весь засыпанный чистым белым снегом. Йорек
толкнул лапой ворота, и тут же где-то в доме звякнул колокольчик.
Люра сползла на землю. Она сама едва стояла на ногах, но все же помогла
Роджеру слезть. Утопая в снегу по пояс, дети, цепляясь друг за друга,
побрели к высокому крыльцу.
Там, внутри, их ждало блаженное тепло... И отдых, отдых... когда никуда
не нужно ехать...
Люра с трудом подняла руку, чтобы позвонить, но дверь внезапно
распахнулась. В маленьком узком тамбуре, построенном специально, чтобы не
выстужать прихожую, когда входная дверь открыта, стоял человек. Несмотря на
тусклый свет лампочки, Люра мгновенно узнала его -- это же Торолд,
камердинер лорда Азриела! Ну конечно, это он! А вот и его альм -- гончая.
Как же ее зовут? Кажется, Анфанга.
Люра усталым движением стащила с головы капюшон.
-- Вот и хорошо, -- приговаривал Торолд. -- Как тебя зо... Внезапно он
осекся на полуслове. -- Люра... -- ошеломленно выдохнул камердинер. --
Люрушка, деточка... Быть не может! Как же это... -- Он попятился назад.
Люра вошла следом за ним в просторный холл, где в огромном камине
весело полыхал огонь. Мягкий свет лигроиновых ламп играл на полированных
деревянных ручках кожаных кресел и ровными желтыми кругами ложился на
устланный пушистыми коврами пол. Все это было из той, прежней жизни; ничего
подобного Люра не видела со времен колледжа Вод Иорданских. В носу у нее
предательски защекотало, а горло сжалось.
Снежно-белая пума глухо заворчала.
Перед камином стоял Люрин отец. В первое мгновение глаза его горели
яростным торжеством и бешеным нетерпением, но вдруг они в ужасе расширились,
по лицу разлилась мертвенная бледность. Лорд Азриел узнал в застывшей на
пороге девочке свою дочь.
-- Нет! Неправда! -- прохрипел он, отступая назад и цепляясь за
каминную полку, чтобы не упасть. -- Уходи отсюда! Назад! Прочь! Я ЗВАЛ НЕ
ТЕБЯ!
Люра не могла вымолвить ни слова. Она хватала ртом воздух, но язык
словно прилип к гортани.
-- Просто я... -- севшим внезапно голосом только и смогла выдавить из
себя девочка, но лорд Азриел, не слушая ее, истерически тряс головой и
закрывался от Люры руками, словно говоря: "Чур, меня"!
Не веря собственным глазам, она сделала шаг вперед. Следом за ней,
робко озираясь по сторонам, в дверь протиснулся Роджер. Пантелеймон и
Сальцилия взъерошили перышки и вспорхнули на полку, поближе к огню. Лорд
Азриел медленно провел ладонью по лицу. Хриплое дыхание потихоньку
успокаивалось, щеки его слегка порозовели. Наконец он повернулся и посмотрел
на детей.
-- Люра, -- промолвил он, все еще не веря своим глазам. -- Неужели это
ты?
-- Да, дядя Азриел, -- пролепетала она, не желая с места в карьер
вдаваться в генеалогические подробности. Лучше как-нибудь в другой раз. --
Я... меня... мне магистр колледжа Вод Иорданских велел передать вам
веритометр.
-- Да, да, конечно, -- кивнул он, думая о своем. -- А это кто с тобой?
-- Это Роджер. Роджер Парслоу, наш поваренок из колледжа. Только мы...
-- Как вы сюда попали?
-- Так я и говорю, что мы не одни. Нас Йорек привел, только он сейчас
на улице остался. Мы с ним вместе еще с Тролльзунда. Досюда дошли. Йофура
обдурили, честное...
-- Что ты городишь? Какой еще Йорек?
-- Йорек Бьернисон, вот какой! Он панцирный медведь. Это он привел нас
сюда.
-- Торолд! -- хлопнул в ладоши лорд Азриел. -- Приготовьте для детей
горячую ванну и покормите их. После ужина сразу в кровать. Да, и подберите
им какую-нибудь одежду вместо этого грязного тряпья, только побыстрее, вы
меня поняли? А я пока переговорю с этим панцирным медведем.
Люра чувствовала, что комната качается и плывет у нее перед глазами.
Наверное, это он тепла. А может, от того, что с души у нее свалился огромный
камень. Словно сквозь сон, она видела, как вышколенный слуга поклонился и
побежал выполнять полученные приказания. Лорд Азриел тоже удалился. Едва за
ним закрылась дверь, ведущая в холодный тамбур, Люра рухнула в ближайшее
кресло и закрыла глаза.
Ей показалось, что не прошло и секунды, как голос Торольда произнес:
-- Ванна готова, мисс. Я провожу вас.
Неимоверным усилием воли девочка заставила себя сползти с кресла, и
вместе с Роджером они пошли следом за камердинером в теплую ванную комнату,
где на блестящих никелированных трубах висели пушистые прогретые полотенца,
а от горячей воды поднимался белый пар и оседал на потолке капельками,
блестевшими в свете лигроиновой лампы.
-- Давай, ты первый. -- Люра подтолкнула Роджера к ванне. -- Купайся, а
я посижу в коридоре. Только дверь не закрывай, чтобы мы могли разговаривать.
Сидя на полу, она слышала, как Роджер плещется, повизгивая и фыркая от
того, что вода слишком горячая. Они сотни раз плавали вместе голышом, когда
вся оксфордская детвора полоскалась в мутной речной воде Айсиса или
Червелла, но сейчас было совсем другое дело.
-- Знаешь, я его боюсь, -- пискнул Роджер через открытую дверь, -- дядю
твоего. В смысле, папу.
-- Ты его лучше дядей называй. Честно говоря, я и сама его иногда
боюсь.
-- Знаешь, он ведь меня сперва не заметил. Только тебя одну. Тут с ним
чуть припадок не сделался. А меня увидел -- психовать перестал. Сразу
успокоился.
-- Это просто нервы, -- устало сказала Люра. -- На его месте любой бы
психанул. Он же меня совсем не ожидал увидеть. Мы в последний раз, знаешь,
когда с ним разговаривали? Еще тогда, в рекреации, и с тех пор больше не
встречались. Он меня увидел -- вот нервы и сдали.
-- Не-ет, не то. Я чувствую. Он... знаешь, Люра, он на меня смотрит и
облизывается. Как волк... Страшно.
-- Да не выдумывай ты! -- отмахнулась девочка.
-- Кто выдумывает? Ничего я не выдумываю! -- негодующе возразил Роджер.
-- Говорят тебе, я правда его боюсь. Он еще страшнее, чем миссис Кольтер. Я
чувствую.
В ванной снова заплескалась вода. Люра вытащила из сумочки на поясе
свой веритометр.
-- Слушай-ка, а хочешь, я спрошу у прибора, ну, который предсказывает,
почему все так получилось?
Роджер замялся.
-- Я даже... Понимаешь, мне иногда кажется, что чем меньше знаешь, тем
лучше. Посуди сама: с тех пор как мертвяки в Оксфорде появились, я слышал
только про страшное. Я вперед дальше чем на пять минут не заглядываю. Боюсь.
Вот, к примеру, сейчас мне хорошо. Ванна. Вода горячая, тепло. И я знаю, что
меня ждет в ближайшие пять минут, и об этом думаю. Что меня ждет? Полотенце
теплое, и все. Вот я вытрусь, начну думать дальше. И опять только про то,
что случится в следующие пять минут. Про что-нибудь вкусное, например. Поем
-- может, поспасть дадут, про кровать помечтаю удобную. Но дальше
заглядывать мне страшно. Просто столько всего случилось, столько ужасных,
непоправимых вещей, и они еще не кончились, я чувствую. Только я не хочу
знать, когда все снова начнется. Мне сейчас хорошо -- и ладно. Ну его,
будущее это. Пусть будет только то, что сейчас, понимаешь?
-- Понимаю, -- сказала Люра, еле шевеля губами. -- Я иногда сама так
думаю.
Она еще какое-то время вертела в руках веритометр, ей просто нравилось
ощущать его тяжесть, но до колесиков она даже не дотронулась и не обратила
никакого внимания на трепет стрелки-иголочки, хотя Пантелеймон не сводил с
диска внимательных глаз.
После того как дети выкупались и поели хлеба с сыром, запив свой ужин
подобием грога из вина, разбавленного горячей водой, Торольд объявил:
-- Мальчику пора ложиться спать. Я провожу его в его комнату. А вас,
мисс Люра, его милость ожидает в библиотеке.
Из окон библиотеки открывался вид на замерзшее море. В камине, глубоко
утопленном в стену, горел огонь, пламя лигроиновой лампы было заботливо
прикручено, так что свет почти не отражался в черных оконных стеклах, и
казалось, что комната постепенно переходит в безмолвный пейзаж, где над
ледовыми торосами мерцают звезды.
Лорд Азриел, сидевший в глубоком кресле рядом с камином, поманил Люру и
указал ей на место перед собой. Она послушно опустилась на стул.
-- Твой приятель медведь не захотел зайти в дом, -- чуть насмешливо
произнес он. -- Говорит, на холоде лучше. Он спит во дворе.
-- Йорек уже рассказал вам про поединок? -- живо спросила девочка.
-- Да, что-то такое он говорил, -- равнодушно отозвался лорд Азриел. --
Насколько я понял, он теперь новый король Свальбарда. Это что, правда?
-- Ну конечно правда! Йорек никогда не врет.
-- Он, что же, вызвался быть твоим телохранителем?
-- Да нет. Это все Джон Фаа, он ведь нанял Йорека, поэтому Йорек все
делает, как Джон Фаа ему велит. Вот ему и приказали глаз с меня не спускать.
Чтоб со мной ничего не случилось.
-- А Джон Фаа-то тут при чем? Откуда ты его знаешь?
-- Я... я вам сейчас все расскажу, только вы мне тоже... Это... это
правда, что вы мой папа? -- выпалила Люра.
-- Правда. И что дальше?
-- Да ничего дальше. Вы что же, не могли мне раньше рассказать? Лучше
уж знать всю правду без утайки, а то, когда потом что-то выплывает, человек
себя чувствует круглым дураком. Знаете, как это обидно? Ну что вам стоило
взять и рассказать мне все. Ну, знала бы я, что я ваша дочь. Какая разница?
Даже если я тогда совсем маленькая была, неужели так трудно было мне все
объяснить? Взять и сказать: так, мол, и так, Люра, вот кто ты на самом деле,
но ни одна живая душа об этом знать не должна. Я бы все поняла! Я же умею
хранить тайны. Но зато как бы я гордилась тем, что я знаю! Из меня бы слова
не вырвали, если бы вы велели мне молчать. А вы... Ну что вам стоило
рассказать мне! Всем другим людям рассказали, а мне...
-- И кто же это тебе все рассказал?
-- Джон Фаа, вот кто.
-- И про твою мать он тебе тоже рассказал? -- вскинул брови лорд
Азриел.
-- Да.
-- Ну, значит, ты уже все знаешь, и мне к этому добавить нечего. В
любом случае я не желаю, чтобы меня допрашивали, да еще таким тоном. Кто ты
такая, в конце концов?
Люра почувствовала, что в ее глазах закипают злые слезы.
-- Я... я привезла вам ваш веритометр, будь он неладен. Я всю дорогу, с
того самого момента, как магистр вручил мне этот чертов прибор, тряслась над
ним. Берегла его, как зеницу ока. Зачем, спрашивается? Я сама научилась по
нему читать, а вы... вы даже спасибо мне не сказали. Я через такое прошла,
чтобы только принести его вам, хотя сотни раз могла все бросить и сидеть
себе спокойненько, а вы... Хоть бы улыбнулись мне! Ведь я же все это делала
ради вас: шла, мучилась столько, и во дворце этом поганом, вонючем, где одни
медведи, я же не испугалась, а ведь я совсем одна была, и Йофура Ракнисона
не испугалась, это же я его обдурила, уговорила, чтоб он с Йореком
сражался... Я так хотела вам помочь! А вы, как меня увидели, прямо в лице
переменились, как будто я с того света явилась, руками замахали, лишь бы...
Эх вы... Нет уж, лорд Азриел... Никакой вы не мой папа. Мой папа, настоящий
папа, он бы никогда так не сделал. Потому что он бы свою дочку любил. Я
знаю. Вы меня не любите, и я вас тоже не люблю. Я Фардера Корама люблю и
Йорека Бьернисона. Да-да-да, я люблю его больше, чем родного отца, хоть он и
не человек, а панцирный медведь. Но только ему я куда дороже, чем вам. Он
меня по правде любит.
-- А кто только что говорил, что панцербьорн просто выполняет приказ
Джона Фаа? -- насмешливо поинтересовался лорд Азриел. -- Ну, вот что. Если
ты здесь собираешься разводить сопли, то весь наш разговор -- это пустая
трата времени.
-- Нате вам ваш чертов веритометр, я ухожу.
-- Куда, позволь спросить?
-- К Йореку. Когда миссис Кольтер и ее мертвяки прилетят в Свальбард,
мы примем бой. Если они победят, мы погибнем. И пусть я умру, мне наплевать.
А если Йорек победит, то мы подождем, пока Ли Скорсби не прилетит, и
тогда...
-- Кто такой Ли Скорсби?
-- Никто. Аэронавт, вот кто. Он нас привез в Свальбард, а потом шар
потерпел крушение. Ну все. Мне пора. Вот вам ваш веритометр, он работает,
все в порядке.
Лорд Азриел, не шевелясь, сидел в кресле, и Люре ничего не оставалось,
как положить злосчастный прибор на медную раму каминной решетки да идти
восвояси. Стоя в дверях, она в последний раз посмотрела на отца:
-- Я просто хочу предупредить вас. Миссис Кольтер уже на пути в
Свальбард, и, как только она прознает о том, какая судьба постигла Йофура
Ракнисона, она будет здесь. У нее дирижабль и вооруженный отряд. Мы все
должны быть убиты по приказу Магистерия.
-- Они не успеют, -- негромко произнес лорд Азриел и улыбнулся.
Он сказал это так легко и спокойно, что Люрина ярость вдруг куда-то
улетучилась. Но сдаваться она не собиралась, хотя голос ее звучал уже не так
задиристо:
-- А вы откуда знаете?
-- Значит, знаю.
-- У вас что, есть еще один веритометр?
-- Мне для этого веритометр не нужен. Ну, вот что. Давай-ка садись и
рассказывай. Я хочу знать все о твоей одиссее. Давай, давай по порядку и
очень подробно. Ну, начинай!
И она начала. Начала с того самого вечера, когда спряталась в
рекреации, и дальше, не пропуская ничего. Про то, как мертвяки сманили
Роджера, про свое житье-бытье у миссис Кольтер, про все, про все. История
получилась длинная, но вот и она подошла к концу.
-- Есть только одна вещь, которую я хочу знать, -- сказала Люра. -- И
мне кажется, я имею на это право. Так же, как я имею право знать, кто мои
настоящие родители. И если уж вы от меня это скрыли, то ответьте мне сейчас
на мой вопрос, ладно? Так, по-моему, будет справедливо. Я хочу знать, что
такое Серебристая Пыль и почему ее все так боятся.
Лорд Азриел в задумчивости посмотрел на девочку, словно прикидывая,
сможет ли она понять, хоть что-нибудь из того, о чем сейчас пойдет речь.
Люре вдруг пришло в голову, что никогда прежде он не относился к ней
серьезно. Для него она всегда была малышкой, смешной зверушкой. Но сейчас,
судя по всему, он думал иначе.
-- Серебристая Пыль, говоришь? Это то, что приводит в движение стрелку
веритометра.
Люра даже задохнулась от восторга: