Страница:
Он спросил отца. Отец сказал: «Это вещь совершенно ненужная, я не увидел там нигде Амазонки. Как может Амазонка быть на бумаге? Ты дурак, ты обманываешь меня. Я плавал по Амазонке, я знаю, что это такое. Не обманывайся этой картой. Там только линии».
Определения Бога — это карты: линии на бумаге. Определения сознания — карты. И иногда эти карты слишком овладевают людьми.
Иметь карту — вот лучший способ заблудиться. Вы не можете потерпеть неудачу: если у вас есть настоящая подробная карта, вы заблудитесь в ней. Ум будет думать: «Теперь мне все известно». Живая Амазонка прекрасна, опасна, ужасна. В любое мгновение на карту может быть поставлена жизнь. С картой — удобно расположившись в своем мягком кресле — вы можете изучать ее, и можете подумать, что все знаете об Амазонке.
К миру вне вас карты имеют не очень большое отношение, но к внутреннему миру они не относятся совершенно. Если у вас есть какие-нибудь карты, выбросьте их прочь. Каждая из религий дает вам карту. Выбросьте ее прочь! Хватит карт. Пусть это будет настоящее путешествие!
Когда вы достигнете сознания, вы будете смеяться над глупостью составителей карт. Тогда вы узнаете, что они никогда и не бывали у самого источника жизни. Они лишь копировали других составителей карт. Они копировали на протяжении столетий и добавляли свои собственные фантазии, свои собственные идеи. Они видоизменяли и приукрашивали карты. Все карты ложны, поскольку самое внутреннее остается неопределимым.
Но и не нужно определять. Сознание внутри вас. Вернитесь, и царство Божье в ваших руках. Зачем беспокоиться о каких-то определениях? Когда реальное так близко, почему бы не ощутить его вкус?
Когда перед вами река, вы спрашиваете меня об определении воды. Я знаю, что вы испытываете жажду, и я знаю, что никакое определение не утолит ее. Но вы говорите: «Пока вода не определена, как я могу пить ее? Я не понимаю ее смысла».
Если бы люди ждали определений — и только тогда утоляли бы свою жажду, — человечество давно исчезло бы, поскольку вода все еще остается неопределенной. Не дайте одурачить себя тем, что говорят ученые. Они скажут, что вода это Н2О — две части водорода и одна часть кислорода, — но когда ученый испытывает жажду, а вы дадите ему кислород и водород, чтобы напиться, он скажет: «Что вы делаете? Вы что, сошли с ума? Жажду утоляет вода, а не две части водорода и одна часть кислорода».
Сын Муллы Насреддина вернулся из университета. Там он изучал логику и стал великим философом — как каждый к тому склонен в юности. Юность глупа, философом стать легко.
Сын был очень заинтересован в том, чтобы продемонстрировать свои познания. Как и каждый свежий выпускник университета. Они сидели за обеденным столом, и мать принесла два яблока. Увидев хорошую возможность, сын Муллы Насреддина сказал: «Мама, я покажу тебе то, чему я выучился. Что ты видишь на этой тарелке?»
Мать сказала: «Два яблока».
Он сказал: «Нет, логика говорит нечто другое. Здесь три яблока, а не два».
Бедная мать посмотрела снова, но там было два яблока. Она сказала: «Что ты имеешь в виду?»
Он сказал: «Посмотри. Это яблоко одно, это яблоко два. Сколько будет одно плюс два?»
Мать сказала: «Конечно, один плюс два будет три» Сын был очень счастлив. Мулла Насреддин наблюдал за всем этим. Он сказал: «Хорошо, очень хорошо. Я съем первое, а твоя мать второе. Ты же ешь третье!»
Логику не съешь, науку не съешь, не съешь философию. Религия занята тем, как утолить вашу жажду, религия занята вашим голодом, — но не определениями, не картами.
Вы сказали: «Мы здесь ничего не делаем», — но те из нас, кто живет и работает здесь в ашраме. постоянно заняты «деланием». Действительно, чем больше мы делаем, тем больше нас хвалят; а тех, кто ничего не делает или делает мало, распекают. Пожалуйста, объясните.
Когда я сказал: «Мы ничего не делаем здесь», я имел в виду, что я ничего не делаю здесь. Ведь я люблю вас. Когда любишь, тогда делание не является деланием вовсе.
Если вы любите меня, то и вы не будете думать, что делаете слишком много. На самом деле, вы не будете думать, что делаете хоть что-нибудь. Любовь — это не долг. В любви работа становится поклонением.
Вы работаете в ашраме. Если вы любите меня, то все качество вашей работы и все ваше отношение к ней будут иными. Если вы не любите меня, тогда, конечно, это работа. Тогда ваш ум будет желать похвалы. Тогда вы многими способами постараетесь уклониться от работы — что и делают многие из вас! Вы все время находите пути и средства: как уклониться от работы, как не делать ее.
Я никогда не уклонялся, потому что я люблю вас. Чем больше я могу сделать, тем лучше я себя чувствую. Но вы уклоняетесь, как будто работа для вас — тяжелая ноша, бремя. Если работа — это бремя, то только тогда она и выглядит работой.
Если работа исходит из любви, она становится поклонением. Тогда не нужна никакая другая медитация. Этой достаточно. Работа сама по себе становится медитацией. Вы настолько глубоко уходите в нее, что ум прекращается.
Энергия нуждается в работе, в противном случае энергия становится беспокойством. Энергия нуждается в выражении, энергия нуждается в том, чтобы творить. В противном случае та же энергия, свившись внутри вас спиралью, станет болезнью. У вас есть энергия. Энергия должна творить. Нет другого счастья, кроме творения.
Но творение — это работа с любовью. Живописец пишет. Он не работает: он любит. Он абсолютно поглощен своим занятием — нет того, кто делает. Певец поет, или танцор танцует. Если танцор просто профессионал, тогда это работа. Он устанет от нее. Но если танцор по-настоящему любит танцевать, тогда чем больше он погружается в танец, тем больше приобретает он энергии, чтобы двигаться дальше.
О Нижинском — одном из величайших танцоров, когда-либо ходивших по земле, — говорят, что даже ученые удивлялись: они не могли поверить в его прыжки. Когда он танцевал, он совершал такие высокие прыжки, что они противоречили законам гравитации. Это невозможно: человек не может прыгать так высоко! И когда он опускался вниз, он приземлялся как голубь — так плавно, как будто гравитация не действовала на него. Много раз у Нижинского спрашивали: «В чем ваш секрет?»
Он говорил: «Я не знаю. Знаю только то, что я люблю танцевать». А однажды он сказал: «Когда любишь танцевать, тогда не подчиняешься законам гравитации. Тогда подчиняешься законам грации».
В этом различие между Моисеем и Иисусом. Моисей принес в мир закон гравитации: все эти Десять Заповедей — законы, подобные закону гравитации, а Иисус принес закон грации, благодати, который и не закон вовсе.
Когда вы глубоко любите, вы действуете совершенно в ином измерении. Если бы вы любили меня, такой вопрос никогда не возник бы у вас. Вы не думали бы об этом как о работе.
Понаблюдайте за матерью — как много она делает для ребенка. Но если вы спросите ее, она скажет: «Я не делала ничего. На самом деле нужно сделать гораздо больше, а я не смогла сделать. Я всегда чувствую, что мой ребенок не получает столько заботы, сколько ему нужно. «Потом пойдите к секретарю клуба или института и спросите у него. Он даст вам большой список того, что он делает на своем посту. В этот список будут включены вещи, которых он никогда и не делал! Он делает; мать любит.
Я читал биографию индусского санньясина, жившего в Южной Африке. Он пришел в Гималаи с паломничеством. Он взбирался вверх, и ему было жарко. Он вспотел и тяжело дышал: путешествие было трудным.
Как раз перед ним шла девочка, не старше десяти лет, которая несла на плечах очень тяжелого толстого ребенка. Она покрылась потом. Санньясин заговорил с ней и сказал:
«Дочь моя, ребенок кажется очень тяжелым».
Девочка посмотрела на санньясина и сказала: «Свамиджи, это не ноша. Он мой брат. Это совсем не ноша, у него нет веса — он мой брат». Когда любишь, вес исчезает; когда любишь, действуешь в совершенно ином мире.
Так ли это? Переживаю ли я вас? Началось ли последнее путешествие?
Это от Дхарматиртхи Бодхисаттвы. Да...
Беседа 3. Имена ваши написаны на небесах.
Определения Бога — это карты: линии на бумаге. Определения сознания — карты. И иногда эти карты слишком овладевают людьми.
Иметь карту — вот лучший способ заблудиться. Вы не можете потерпеть неудачу: если у вас есть настоящая подробная карта, вы заблудитесь в ней. Ум будет думать: «Теперь мне все известно». Живая Амазонка прекрасна, опасна, ужасна. В любое мгновение на карту может быть поставлена жизнь. С картой — удобно расположившись в своем мягком кресле — вы можете изучать ее, и можете подумать, что все знаете об Амазонке.
К миру вне вас карты имеют не очень большое отношение, но к внутреннему миру они не относятся совершенно. Если у вас есть какие-нибудь карты, выбросьте их прочь. Каждая из религий дает вам карту. Выбросьте ее прочь! Хватит карт. Пусть это будет настоящее путешествие!
Когда вы достигнете сознания, вы будете смеяться над глупостью составителей карт. Тогда вы узнаете, что они никогда и не бывали у самого источника жизни. Они лишь копировали других составителей карт. Они копировали на протяжении столетий и добавляли свои собственные фантазии, свои собственные идеи. Они видоизменяли и приукрашивали карты. Все карты ложны, поскольку самое внутреннее остается неопределимым.
Но и не нужно определять. Сознание внутри вас. Вернитесь, и царство Божье в ваших руках. Зачем беспокоиться о каких-то определениях? Когда реальное так близко, почему бы не ощутить его вкус?
Когда перед вами река, вы спрашиваете меня об определении воды. Я знаю, что вы испытываете жажду, и я знаю, что никакое определение не утолит ее. Но вы говорите: «Пока вода не определена, как я могу пить ее? Я не понимаю ее смысла».
Если бы люди ждали определений — и только тогда утоляли бы свою жажду, — человечество давно исчезло бы, поскольку вода все еще остается неопределенной. Не дайте одурачить себя тем, что говорят ученые. Они скажут, что вода это Н2О — две части водорода и одна часть кислорода, — но когда ученый испытывает жажду, а вы дадите ему кислород и водород, чтобы напиться, он скажет: «Что вы делаете? Вы что, сошли с ума? Жажду утоляет вода, а не две части водорода и одна часть кислорода».
Сын Муллы Насреддина вернулся из университета. Там он изучал логику и стал великим философом — как каждый к тому склонен в юности. Юность глупа, философом стать легко.
Сын был очень заинтересован в том, чтобы продемонстрировать свои познания. Как и каждый свежий выпускник университета. Они сидели за обеденным столом, и мать принесла два яблока. Увидев хорошую возможность, сын Муллы Насреддина сказал: «Мама, я покажу тебе то, чему я выучился. Что ты видишь на этой тарелке?»
Мать сказала: «Два яблока».
Он сказал: «Нет, логика говорит нечто другое. Здесь три яблока, а не два».
Бедная мать посмотрела снова, но там было два яблока. Она сказала: «Что ты имеешь в виду?»
Он сказал: «Посмотри. Это яблоко одно, это яблоко два. Сколько будет одно плюс два?»
Мать сказала: «Конечно, один плюс два будет три» Сын был очень счастлив. Мулла Насреддин наблюдал за всем этим. Он сказал: «Хорошо, очень хорошо. Я съем первое, а твоя мать второе. Ты же ешь третье!»
Логику не съешь, науку не съешь, не съешь философию. Религия занята тем, как утолить вашу жажду, религия занята вашим голодом, — но не определениями, не картами.
Вы сказали: «Мы здесь ничего не делаем», — но те из нас, кто живет и работает здесь в ашраме. постоянно заняты «деланием». Действительно, чем больше мы делаем, тем больше нас хвалят; а тех, кто ничего не делает или делает мало, распекают. Пожалуйста, объясните.
Когда я сказал: «Мы ничего не делаем здесь», я имел в виду, что я ничего не делаю здесь. Ведь я люблю вас. Когда любишь, тогда делание не является деланием вовсе.
Если вы любите меня, то и вы не будете думать, что делаете слишком много. На самом деле, вы не будете думать, что делаете хоть что-нибудь. Любовь — это не долг. В любви работа становится поклонением.
Вы работаете в ашраме. Если вы любите меня, то все качество вашей работы и все ваше отношение к ней будут иными. Если вы не любите меня, тогда, конечно, это работа. Тогда ваш ум будет желать похвалы. Тогда вы многими способами постараетесь уклониться от работы — что и делают многие из вас! Вы все время находите пути и средства: как уклониться от работы, как не делать ее.
Я никогда не уклонялся, потому что я люблю вас. Чем больше я могу сделать, тем лучше я себя чувствую. Но вы уклоняетесь, как будто работа для вас — тяжелая ноша, бремя. Если работа — это бремя, то только тогда она и выглядит работой.
Если работа исходит из любви, она становится поклонением. Тогда не нужна никакая другая медитация. Этой достаточно. Работа сама по себе становится медитацией. Вы настолько глубоко уходите в нее, что ум прекращается.
Энергия нуждается в работе, в противном случае энергия становится беспокойством. Энергия нуждается в выражении, энергия нуждается в том, чтобы творить. В противном случае та же энергия, свившись внутри вас спиралью, станет болезнью. У вас есть энергия. Энергия должна творить. Нет другого счастья, кроме творения.
Но творение — это работа с любовью. Живописец пишет. Он не работает: он любит. Он абсолютно поглощен своим занятием — нет того, кто делает. Певец поет, или танцор танцует. Если танцор просто профессионал, тогда это работа. Он устанет от нее. Но если танцор по-настоящему любит танцевать, тогда чем больше он погружается в танец, тем больше приобретает он энергии, чтобы двигаться дальше.
О Нижинском — одном из величайших танцоров, когда-либо ходивших по земле, — говорят, что даже ученые удивлялись: они не могли поверить в его прыжки. Когда он танцевал, он совершал такие высокие прыжки, что они противоречили законам гравитации. Это невозможно: человек не может прыгать так высоко! И когда он опускался вниз, он приземлялся как голубь — так плавно, как будто гравитация не действовала на него. Много раз у Нижинского спрашивали: «В чем ваш секрет?»
Он говорил: «Я не знаю. Знаю только то, что я люблю танцевать». А однажды он сказал: «Когда любишь танцевать, тогда не подчиняешься законам гравитации. Тогда подчиняешься законам грации».
В этом различие между Моисеем и Иисусом. Моисей принес в мир закон гравитации: все эти Десять Заповедей — законы, подобные закону гравитации, а Иисус принес закон грации, благодати, который и не закон вовсе.
Когда вы глубоко любите, вы действуете совершенно в ином измерении. Если бы вы любили меня, такой вопрос никогда не возник бы у вас. Вы не думали бы об этом как о работе.
Понаблюдайте за матерью — как много она делает для ребенка. Но если вы спросите ее, она скажет: «Я не делала ничего. На самом деле нужно сделать гораздо больше, а я не смогла сделать. Я всегда чувствую, что мой ребенок не получает столько заботы, сколько ему нужно. «Потом пойдите к секретарю клуба или института и спросите у него. Он даст вам большой список того, что он делает на своем посту. В этот список будут включены вещи, которых он никогда и не делал! Он делает; мать любит.
Я читал биографию индусского санньясина, жившего в Южной Африке. Он пришел в Гималаи с паломничеством. Он взбирался вверх, и ему было жарко. Он вспотел и тяжело дышал: путешествие было трудным.
Как раз перед ним шла девочка, не старше десяти лет, которая несла на плечах очень тяжелого толстого ребенка. Она покрылась потом. Санньясин заговорил с ней и сказал:
«Дочь моя, ребенок кажется очень тяжелым».
Девочка посмотрела на санньясина и сказала: «Свамиджи, это не ноша. Он мой брат. Это совсем не ноша, у него нет веса — он мой брат». Когда любишь, вес исчезает; когда любишь, действуешь в совершенно ином мире.
Так ли это? Переживаю ли я вас? Началось ли последнее путешествие?
Это от Дхарматиртхи Бодхисаттвы. Да...
Беседа 3. Имена ваши написаны на небесах.
2 ноября 1975г., Пуна.
Евангелие от Луки, глава 10
1. После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти.
2. И сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою.
3. Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков.
4. Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви, и никого на дороге не приветствуйте.
5. В какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему!
6. И если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш; а если нет, то к вам возвратится.
16. Слушающий вас, Меня слушает, и отвергающий вас, Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается от Пославшего Меня.
17. Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем.
18. Он же сказал им...
20. Однако-ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах.
21. В тот час возрадовался духом Иисус и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение.
22. И, обратившись к ученикам, сказал: все предано Мне Отцом Моим; и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме сына, и кому Сын хочет открыть.
Однажды два исследователя вышли на поляну в джунглях. То было прекрасное место — тысячи и тысячи цветов цвели там. Один из исследователей сказал: «Наверное, есть садовник, который ухаживает за этими цветами, присматривает за этим богатством». Он был верующим.
Другой не согласился с ним: «Я не вижу здесь никакого садовника. Я не вижу здесь ничьих следов. И нет никакого смысла разводить такой прекрасный сад в этом густом и глубоком лесу. Кто придет посмотреть на него? Кто насладится этими цветами? Никто не пройдет даже мимо. Нет, здесь нет никакого садовника. Весь этот сад случаен».
Они заспорили. Второй был неверующим, скептиком. Но не было способа решить, кто из них прав, поэтому они поставили свою палатку и прождали семь дней. Садовник не появился. Скептик был счастлив. Он сказал: «Посмотри, нет никакого садовника. Теперь это доказано».
Но верующий сказал: «Садовник невидим. Он приходит, но мы не видим его; он приходит, но мы не слышим его шагов. Такой сад не может быть без садовника».
Тогда они проложили вокруг сада колючую проволоку. Они пустили по проволоке электрический ток, они привели собак-ищеек, они следили день и ночь. Но никто не входил в сад. Не был слышен ни один пронзительный крик от удара электрического тока, текущего по проволоке. Ищейки не залаяли ни разу.
Через семь дней скептик сказал: «Довольно! Теперь, вне всякого сомнения, доказано, что садовника нет — ни видимого, ни невидимого».
Но верующий не был убежден. Он сказал: «Садовник не
только невидимый, он неосязаемый. У него нет запаха. Он вечно неуловим: его нельзя схватить электрическими проводами, его нельзя схватить ищейками, наши глаза не видят его. Но он есть — определенно, он есть».
Тогда скептик в великом разочаровании сказал: «Что сталось с твоим исходным утверждением? Какая разница между невидимым, неосязаемым, вечно неуловимым Богом или садовником, и тем, кого лишь только воображают, тем, кто и не существует вовсе? Какая разница между ними двумя? »
Я читал эту притчу. Она нравится мне, ведь именно так и велись всегда споры на земле. Верующие все время говорят о невидимом Боге, скептические умы все время отвергают какую-либо возможность существования его, и все они кажутся правыми. Или, все они неправы. Этот спор никогда не будет окончен.
С самого начала вся линия вопроса приняла неверный маршрут. Как только вы отделили садовника от сада — Бога от творения, — так сразу возникает проблема. И тогда она не может быть разрешена.
Сад — уже достаточное доказательство садовника. Но садовник не отделим от сада. Он не приходит ухаживать за садом: он находится в саду; Он есть сад. Он не ухаживает за цветами: он находится в цветах; он суть цветы. Он не невидим — он видим, но видим как цветы.
Если у вас есть идея Бога, вы никогда не найдете его. Сама эта идея станет преградой. Только те, у кого нет идеи Бога, придут к нему или позволят ему прийти к ним. Если у вас есть определенная идея, сама эта идея станет стеной, каменной стеной, между вами и истиной.
Верующий не был неправ, но он занял неверную линию в споре: он отделил садовника от сада. Садовник не может быть доказан, поскольку садовника не существует. Садовник отдельно от сада не существует.
Вот почему его друг-скептик и может спорить. И его аргумент справедлив — справедлив не против Бога или садовника; справедлив против верующего. Верующий принял не тот аргумент.
Для меня Бог — здесь и сейчас. Все, что вы видите, — Бог. Бог — это не что-то вовне; Бог — это что-то внутри. Или, если вы любите парадоксы, Богом можно назвать внутреннее вовне или внешнее внутри. Но Бог — неотъемлемая часть. Бог - сокровенное ядро существования.
Если вы начинаете не в том направлении, то обязательно промахнетесь. Не верьте в Бога, отделенного от своих созданий, от своего творения. Он не отделим, он не может быть отделен, он заодно со своим творением: он в нем, он и есть оно. Когда это понято, вы начинаете струиться; вся ваша жизнь становится молитвой.
Вот в чем основное откровение Иисуса. Именно поэтому он и говорит: «Бог — отец мой». Это способ выразить то, что говорю вам я.
Между отцом и сыном, или между матерью и ребенком, существует неразрывная связь. Отец живет в сыне; мать продолжается в ребенке. Сын — это не что иное, как продолжение существования отца — продолженная рука: как если бы старое тело потеряло способность к существованию и исчезает, а отец создает новое тело, чтобы жить внутри него.
Когда Иисус говорит: «Бог — отец мой», — он просто подразумевает: «Я неразрывен с ним; между нами никогда не было разделения. Он течет во мне: в каждой моей клеточке — он. Нигде нет разрыва». Вот в чем все значение того, что он говорит, и он использует слово «отец», поскольку разговаривает с очень простыми, неискушенными людьми. Он разговаривает с реальными, а не с искусственными людьми; он разговаривает не в университете. Он разговаривает с реальными людьми — с живыми людьми.
Он использует слово «отец». И в любом случае, это прекрасно, поскольку, если религия не становится персональной, личностной, она остается философией. Когда религия становится персональной, она становится жизнью. Религия — это то, чем нужно жить, а не то, над чем нужно тягостно размышлять. Религия — это нечто, что должно стать жизненным пространством вокруг вас; она — это нечто, что должно стать непрерывным дыханием, непрерывным биением сердца.
Религия — это путь жизни, путь бытия. Она не имеет ничего общего с думаньем. Когда Иисус говорит: «Бог - отец», он подразумевает, что существование не чуждо вам, что существование — это ваш дом. Вы можете отдохнуть в нем, вы можете положиться на него: вам не нужно бояться.
Это основное, что нужно понять, ведь современный человек так сильно напуган. Такого раньше никогда не было. Никогда раньше в истории человечества человек не был так сильно напуган, как сейчас.
Каждый день я разговариваю с людьми об их проблемах и почти всегда нахожу где-то внутри них глубоко спрятанный страх. Когда же они углубляются в свое бытие, другие проблемы, в конце концов, исчезают. Остается только одна проблема — страх. Почему современный человек так напуган? Никогда раньше так не было.
Что-то произошло, что-то подобное катастрофе. Раз в вашем сознании нет Бога, вы будете бояться — ведь без Бога существование становится вам чуждым. Тогда вы не у себя дома, тогда все против вас.
Если Бога нет, тогда существование становится враждебным, но оно лишь кажется вам таким. Оно представляется вам враждебным. Жизнь выглядит состязанием, борьбой за выживание. Великая зависть окружает вас. Если нет Бога, любовь исчезает; если нет Бога, исчезает ощущение дома.
«Бог» — это всего лишь символическое слово. Оно означает просто позицию, позицию того, что: «Я дома». Если Бог — отец, тогда все существование — ваш дом. Вы можете чувствовать себя свободно, вам нечего бояться — все в руках отца вашего.
Религия персональна. Все ее усилие направлено на то, чтобы смотреть на жизнь, как на семью. Дерево, хотя и в далеком, но в родстве с вами; оно — ваш родственник. То же и скала... то же и океан... то же и луна и звезды. Все в родстве со всем остальным; вы существуете в родственной семье.
Вы часть всего сущего — словно бы существование пытается через вас достичь чего-то, достичь высочайшей вершины сознания. Через вас Бог пытается достичь нового существования, новой вершины восторга, новой вершины осознанности, нового пути. Бог как бы через вас пытается достичь прорыва. Неожиданно для самих себя вы восприняты Богом.
Не только восприняты: через вас Бог пытается сделать что-то. Через вас творится история, через вас творится существование. Вы значительны; вы имеете потрясающее значение. Без вас Богу будет недоставать чего-то.
Только подумайте: без сына отцу не только недостает чего-то — он и не отец больше. Он будет бесплодным, пустынным. Сын — вот его реализация.
Вы — реализация Бога. Но когда вы забываете Бога или отбрасываете идею Бога, — как это сделал современный человек, — тогда вы внезапно становитесь чужими. Внезапно вы больше не чувствуете себя свободно. Куда бы вы ни пошли, вы идете как незнакомец — среди врагов, не среди друзей.
Один из моих друзей гостил у меня. Он был вице-канцлером университета — весьма атеистически настроенный человек. Я всегда любил деревья и всегда любил, чтобы деревья росли так близко к дому, чтобы они почти касались и покрывали его. Людям не нравится это, так как есть опасность, что дерево разрушит стены, разрушит фундамент. Но для меня это не важно, дерево стоит того. Даже если разрушится здание, дерево прекрасно.
Утром мой друг осмотрелся кругом и сказал мне: «Что вы сделали? Тут у вас джунгли. Разве вы не знаете, что Деревья — враги человека?»
В чем-то он прав, ведь деревья непрерывно сражались с человеком, а человек непрерывно сражался с деревьями. Все города, как вы знаете, когда-то были лесами. Человек уничтожил деревья, очистил землю, заявил на нее свои права. И сейчас, если ничего не делать с деревьями, они в течение двадцати лет распространятся и покроют всю землю снова. Они разрушат здания и дороги и все.
Поэтому он и сказал: «Что вы делаете? Деревья — враги».
Я впервые услышал эту мысль. Исторически она верна, но с точки зрения существования — ложна; по-научному она верна, но с точки зрения религии — ложна.
С научной точки зрения вся жизнь — борьба. Все вокруг борется с вами, и вы боретесь со всем окружающим вас. «Выживают самые приспособленные» — убийственное состязание, состязание в том, кто кому перережет горло. Не дружелюбен никто. Даже те, о ком вы думаете как о друзьях, — не друзья, не могут быть друзьями — по-научному.
Рождается ребенок. Теперь он новый конкурент в мире;
одним врагом становится больше. Он будет дышать, он будет уничтожать кислород, который могли бы использовать вы. Теперь он будет использовать его. Ему нужно будет место, ему нужна будет пища; ему нужна будет вода, и то и другое. Теперь одним врагом становится больше.
Когда умирает человек, умирает один враг. Вы можете отпраздновать этот факт. Теперь освободится больше кислорода, будет больше пищи — один конкурент ушел. По-научному - это верно, спросите у Мальтуса.
Да, это верно. Но с религиозной точки зрения... по-религиозному, мир — это единение. Сущее — это семья; мы существуем вместе. Жизнь — это единство, и это единство - Бог. Если вы не сможете почувствовать этого единства, вы будете чувствовать себя чужаками, и всегда будете бояться. Для религиозного человека бесстрашие наступает спонтанно. Для нерелигиозного человека страх — единственный способ существования.
«Бог, отец», — это можно перевести. Это означает: существование одно; оно едино. Оно — гармония, не конфликт.
Мы члены друг друга. Когда умирает кто-то, что-то и во мне умирает. Когда рождается ребенок, что-то рождается и во мне. С новым ребенком и жизнь становится более живой — жизнь улыбается. Когда умирает кто-то, выступают слезы.
Так и должно быть, ведь я исхожу из жизни; я возвращаюсь в жизнь. Жизнь что-то пыталась сделать через меня.
Каждый из нас — посланник; каждый мессия; у каждого свое предназначение. И пока вы не исполните свое предназначение, вы не почувствуете своего удовлетворения. У вас может быть много денег, но удовлетворение не придет через них. У вас может быть много секса; удовлетворение не придет через него. У вас может быть много власти; удовлетворение не придет через нее.
Удовлетворение наступает только в том случае, когда вы исполняете определенное предназначение, которое вы несли, которое было закодировано в вас, которое глубоко запроектировано в вас. Если вы не станете тем, ради чего вы были сделаны, — если вы не достигнете бытия, — вы не исполнитесь.
Исполнение — это покой, исполнение — это блаженство, исполнение — это удовлетворение. И лишь исполненное сердце может молиться, поскольку только исполненное сердце может испытывать благодарность, испытывать нисходящую благодать: дух Божий, подобный голубю.
Теперь сутры:
После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти.
Евангелия написаны в телеграфном стиле, поскольку они предназначались для запоминания, для памяти. В них нет ни одного лишнего слова; они очень экономны. Поэтому все сказанное должно быть понято с глубоким доверием и благоговением, поскольку это единственный способ понять такие вещи. Глубокое благоговение — основное настроение и основное требование. Только в таком глубоком благоговении что-то входит в вас, стучится в ваше сердце, затрагивает вашу душу.
Если вы просто слушаете со скептическим умом - замкнутым, сомневающимся, — вы упустите все, поскольку это не принципы, это поэмы. Они указывают, и эти указания очень тонки. Они интимны... только в глубокой интимности и можно понять такие вещи.
После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти.
Почему по два? Почему не по три? Почему не по одному? Почему по два?
Иисус показывает глубокое понимание человеческого ума. Больше двух — толпа, толпа никогда не объединена. Толпа распадается на части, когда в ней больше двух человек. Есть все возможности к тому, что они начнут спорить между собой, есть все возможности к тому, что разгорится конфликт из-за лидерства.
Больше двух — это толпа. Меньше двух — один человек одинок. В одиночестве возникают сомнения. В одиночестве человек теряет уверенность, в одиночестве человек становится пугливым, подозрительным. Иисус говорит по два. Это не должна быть толпа, и человек не должен быть одинок. «Идите по два вместе».
Два человека — интимны, близки друг к другу — приносят друг другу все, что в них есть великое. Вот почему так значительна любовь, ведь лишь в любви вы достигаете оптимума. В одиночестве вы существуете по минимуму. В любви вы прикасаетесь к максимуму.
Вы наблюдали это? Видели ли вы хотя бы одного человека, когда он влюблен? Наблюдали ли вы изменения, происходящие с ним? Внезапно он начинает ходить по-другому. Он меньше ходит, больше танцует. Его движения приобретают неожиданно новую грацию. Его глаза сверкают, лицо становится прекрасным. Что-то глубоко внутри его расслабляется и ликует. Он вибрирует, излучает. Можно видеть, как течет его энергия. Всего лишь несколько дней назад он был подавленным, усохшим. Теперь он влюблен, он открыт, он цветет. Он переполнен. Что случилось?
Другому человеку послан глубокий зов. Этот зов коснулся его души, он пробудил его. Его спавшие энергии стали динамичными. Теперь в его жизни появилась цель, назначение. Теперь его жизнь более не подобна пустыне. Она начинает цвести. Она начинает потрясающе расти. И вот в чем красота: другой человек тоже не теряет; другой человек тоже выигрывает. Двое любящих выигрывают оба, и никто из них не теряет. Оба подходят к своим вершинам, поскольку каждый возбуждает глубины другого, и каждый выносит самое прекрасное, что есть в другом. Каждый возбуждает в другом божественное.
Возлюбленные становятся друг для друга богами. А когда кто-то верит, что вы — бог, вы обязаны исполнить это. Что вы сможете сделать? Когда кто-то верит, что вы — бог, не осознавая, вы начнете исполнять это. Не осознавая, вы достигнете своего предназначения — вы станете богом.
Если никто никогда не верил в вас, вы многое упустите. Если никто никогда не любил вас, вы останетесь бесплодными. Если никто никогда не любил вас так глубоко, что, по крайней мере, для него одного вы стали божеством, тогда божественное в вас будет продолжать спать; оно не станет динамичным.
Когда Иисус говорит по двое, он говорит: «Идите не одни», — одни вы будете на своем минимуме, — «и не более чем по двое», — поскольку в противном случае возникнет конфликт. Идите по двое: в глубокой дружбе, глубокой любви, в глубоком доверии, так, чтобы вы могли помочь друг другу, чтобы вы побудили друг друга на достижение величайших из возможных высот. Потенциально все, чего достигает человек, он достигает через другого. «Идите по двое».
Евангелие от Луки, глава 10
1. После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти.
2. И сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою.
3. Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков.
4. Не берите ни мешка, ни сумы, ни обуви, и никого на дороге не приветствуйте.
5. В какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему!
6. И если будет там сын мира, то почиет на нем мир ваш; а если нет, то к вам возвратится.
16. Слушающий вас, Меня слушает, и отвергающий вас, Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается от Пославшего Меня.
17. Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем.
18. Он же сказал им...
20. Однако-ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах.
21. В тот час возрадовался духом Иисус и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение.
22. И, обратившись к ученикам, сказал: все предано Мне Отцом Моим; и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме сына, и кому Сын хочет открыть.
Однажды два исследователя вышли на поляну в джунглях. То было прекрасное место — тысячи и тысячи цветов цвели там. Один из исследователей сказал: «Наверное, есть садовник, который ухаживает за этими цветами, присматривает за этим богатством». Он был верующим.
Другой не согласился с ним: «Я не вижу здесь никакого садовника. Я не вижу здесь ничьих следов. И нет никакого смысла разводить такой прекрасный сад в этом густом и глубоком лесу. Кто придет посмотреть на него? Кто насладится этими цветами? Никто не пройдет даже мимо. Нет, здесь нет никакого садовника. Весь этот сад случаен».
Они заспорили. Второй был неверующим, скептиком. Но не было способа решить, кто из них прав, поэтому они поставили свою палатку и прождали семь дней. Садовник не появился. Скептик был счастлив. Он сказал: «Посмотри, нет никакого садовника. Теперь это доказано».
Но верующий сказал: «Садовник невидим. Он приходит, но мы не видим его; он приходит, но мы не слышим его шагов. Такой сад не может быть без садовника».
Тогда они проложили вокруг сада колючую проволоку. Они пустили по проволоке электрический ток, они привели собак-ищеек, они следили день и ночь. Но никто не входил в сад. Не был слышен ни один пронзительный крик от удара электрического тока, текущего по проволоке. Ищейки не залаяли ни разу.
Через семь дней скептик сказал: «Довольно! Теперь, вне всякого сомнения, доказано, что садовника нет — ни видимого, ни невидимого».
Но верующий не был убежден. Он сказал: «Садовник не
только невидимый, он неосязаемый. У него нет запаха. Он вечно неуловим: его нельзя схватить электрическими проводами, его нельзя схватить ищейками, наши глаза не видят его. Но он есть — определенно, он есть».
Тогда скептик в великом разочаровании сказал: «Что сталось с твоим исходным утверждением? Какая разница между невидимым, неосязаемым, вечно неуловимым Богом или садовником, и тем, кого лишь только воображают, тем, кто и не существует вовсе? Какая разница между ними двумя? »
Я читал эту притчу. Она нравится мне, ведь именно так и велись всегда споры на земле. Верующие все время говорят о невидимом Боге, скептические умы все время отвергают какую-либо возможность существования его, и все они кажутся правыми. Или, все они неправы. Этот спор никогда не будет окончен.
С самого начала вся линия вопроса приняла неверный маршрут. Как только вы отделили садовника от сада — Бога от творения, — так сразу возникает проблема. И тогда она не может быть разрешена.
Сад — уже достаточное доказательство садовника. Но садовник не отделим от сада. Он не приходит ухаживать за садом: он находится в саду; Он есть сад. Он не ухаживает за цветами: он находится в цветах; он суть цветы. Он не невидим — он видим, но видим как цветы.
Если у вас есть идея Бога, вы никогда не найдете его. Сама эта идея станет преградой. Только те, у кого нет идеи Бога, придут к нему или позволят ему прийти к ним. Если у вас есть определенная идея, сама эта идея станет стеной, каменной стеной, между вами и истиной.
Верующий не был неправ, но он занял неверную линию в споре: он отделил садовника от сада. Садовник не может быть доказан, поскольку садовника не существует. Садовник отдельно от сада не существует.
Вот почему его друг-скептик и может спорить. И его аргумент справедлив — справедлив не против Бога или садовника; справедлив против верующего. Верующий принял не тот аргумент.
Для меня Бог — здесь и сейчас. Все, что вы видите, — Бог. Бог — это не что-то вовне; Бог — это что-то внутри. Или, если вы любите парадоксы, Богом можно назвать внутреннее вовне или внешнее внутри. Но Бог — неотъемлемая часть. Бог - сокровенное ядро существования.
Если вы начинаете не в том направлении, то обязательно промахнетесь. Не верьте в Бога, отделенного от своих созданий, от своего творения. Он не отделим, он не может быть отделен, он заодно со своим творением: он в нем, он и есть оно. Когда это понято, вы начинаете струиться; вся ваша жизнь становится молитвой.
Вот в чем основное откровение Иисуса. Именно поэтому он и говорит: «Бог — отец мой». Это способ выразить то, что говорю вам я.
Между отцом и сыном, или между матерью и ребенком, существует неразрывная связь. Отец живет в сыне; мать продолжается в ребенке. Сын — это не что иное, как продолжение существования отца — продолженная рука: как если бы старое тело потеряло способность к существованию и исчезает, а отец создает новое тело, чтобы жить внутри него.
Когда Иисус говорит: «Бог — отец мой», — он просто подразумевает: «Я неразрывен с ним; между нами никогда не было разделения. Он течет во мне: в каждой моей клеточке — он. Нигде нет разрыва». Вот в чем все значение того, что он говорит, и он использует слово «отец», поскольку разговаривает с очень простыми, неискушенными людьми. Он разговаривает с реальными, а не с искусственными людьми; он разговаривает не в университете. Он разговаривает с реальными людьми — с живыми людьми.
Он использует слово «отец». И в любом случае, это прекрасно, поскольку, если религия не становится персональной, личностной, она остается философией. Когда религия становится персональной, она становится жизнью. Религия — это то, чем нужно жить, а не то, над чем нужно тягостно размышлять. Религия — это нечто, что должно стать жизненным пространством вокруг вас; она — это нечто, что должно стать непрерывным дыханием, непрерывным биением сердца.
Религия — это путь жизни, путь бытия. Она не имеет ничего общего с думаньем. Когда Иисус говорит: «Бог - отец», он подразумевает, что существование не чуждо вам, что существование — это ваш дом. Вы можете отдохнуть в нем, вы можете положиться на него: вам не нужно бояться.
Это основное, что нужно понять, ведь современный человек так сильно напуган. Такого раньше никогда не было. Никогда раньше в истории человечества человек не был так сильно напуган, как сейчас.
Каждый день я разговариваю с людьми об их проблемах и почти всегда нахожу где-то внутри них глубоко спрятанный страх. Когда же они углубляются в свое бытие, другие проблемы, в конце концов, исчезают. Остается только одна проблема — страх. Почему современный человек так напуган? Никогда раньше так не было.
Что-то произошло, что-то подобное катастрофе. Раз в вашем сознании нет Бога, вы будете бояться — ведь без Бога существование становится вам чуждым. Тогда вы не у себя дома, тогда все против вас.
Если Бога нет, тогда существование становится враждебным, но оно лишь кажется вам таким. Оно представляется вам враждебным. Жизнь выглядит состязанием, борьбой за выживание. Великая зависть окружает вас. Если нет Бога, любовь исчезает; если нет Бога, исчезает ощущение дома.
«Бог» — это всего лишь символическое слово. Оно означает просто позицию, позицию того, что: «Я дома». Если Бог — отец, тогда все существование — ваш дом. Вы можете чувствовать себя свободно, вам нечего бояться — все в руках отца вашего.
Религия персональна. Все ее усилие направлено на то, чтобы смотреть на жизнь, как на семью. Дерево, хотя и в далеком, но в родстве с вами; оно — ваш родственник. То же и скала... то же и океан... то же и луна и звезды. Все в родстве со всем остальным; вы существуете в родственной семье.
Вы часть всего сущего — словно бы существование пытается через вас достичь чего-то, достичь высочайшей вершины сознания. Через вас Бог пытается достичь нового существования, новой вершины восторга, новой вершины осознанности, нового пути. Бог как бы через вас пытается достичь прорыва. Неожиданно для самих себя вы восприняты Богом.
Не только восприняты: через вас Бог пытается сделать что-то. Через вас творится история, через вас творится существование. Вы значительны; вы имеете потрясающее значение. Без вас Богу будет недоставать чего-то.
Только подумайте: без сына отцу не только недостает чего-то — он и не отец больше. Он будет бесплодным, пустынным. Сын — вот его реализация.
Вы — реализация Бога. Но когда вы забываете Бога или отбрасываете идею Бога, — как это сделал современный человек, — тогда вы внезапно становитесь чужими. Внезапно вы больше не чувствуете себя свободно. Куда бы вы ни пошли, вы идете как незнакомец — среди врагов, не среди друзей.
Один из моих друзей гостил у меня. Он был вице-канцлером университета — весьма атеистически настроенный человек. Я всегда любил деревья и всегда любил, чтобы деревья росли так близко к дому, чтобы они почти касались и покрывали его. Людям не нравится это, так как есть опасность, что дерево разрушит стены, разрушит фундамент. Но для меня это не важно, дерево стоит того. Даже если разрушится здание, дерево прекрасно.
Утром мой друг осмотрелся кругом и сказал мне: «Что вы сделали? Тут у вас джунгли. Разве вы не знаете, что Деревья — враги человека?»
В чем-то он прав, ведь деревья непрерывно сражались с человеком, а человек непрерывно сражался с деревьями. Все города, как вы знаете, когда-то были лесами. Человек уничтожил деревья, очистил землю, заявил на нее свои права. И сейчас, если ничего не делать с деревьями, они в течение двадцати лет распространятся и покроют всю землю снова. Они разрушат здания и дороги и все.
Поэтому он и сказал: «Что вы делаете? Деревья — враги».
Я впервые услышал эту мысль. Исторически она верна, но с точки зрения существования — ложна; по-научному она верна, но с точки зрения религии — ложна.
С научной точки зрения вся жизнь — борьба. Все вокруг борется с вами, и вы боретесь со всем окружающим вас. «Выживают самые приспособленные» — убийственное состязание, состязание в том, кто кому перережет горло. Не дружелюбен никто. Даже те, о ком вы думаете как о друзьях, — не друзья, не могут быть друзьями — по-научному.
Рождается ребенок. Теперь он новый конкурент в мире;
одним врагом становится больше. Он будет дышать, он будет уничтожать кислород, который могли бы использовать вы. Теперь он будет использовать его. Ему нужно будет место, ему нужна будет пища; ему нужна будет вода, и то и другое. Теперь одним врагом становится больше.
Когда умирает человек, умирает один враг. Вы можете отпраздновать этот факт. Теперь освободится больше кислорода, будет больше пищи — один конкурент ушел. По-научному - это верно, спросите у Мальтуса.
Да, это верно. Но с религиозной точки зрения... по-религиозному, мир — это единение. Сущее — это семья; мы существуем вместе. Жизнь — это единство, и это единство - Бог. Если вы не сможете почувствовать этого единства, вы будете чувствовать себя чужаками, и всегда будете бояться. Для религиозного человека бесстрашие наступает спонтанно. Для нерелигиозного человека страх — единственный способ существования.
«Бог, отец», — это можно перевести. Это означает: существование одно; оно едино. Оно — гармония, не конфликт.
Мы члены друг друга. Когда умирает кто-то, что-то и во мне умирает. Когда рождается ребенок, что-то рождается и во мне. С новым ребенком и жизнь становится более живой — жизнь улыбается. Когда умирает кто-то, выступают слезы.
Так и должно быть, ведь я исхожу из жизни; я возвращаюсь в жизнь. Жизнь что-то пыталась сделать через меня.
Каждый из нас — посланник; каждый мессия; у каждого свое предназначение. И пока вы не исполните свое предназначение, вы не почувствуете своего удовлетворения. У вас может быть много денег, но удовлетворение не придет через них. У вас может быть много секса; удовлетворение не придет через него. У вас может быть много власти; удовлетворение не придет через нее.
Удовлетворение наступает только в том случае, когда вы исполняете определенное предназначение, которое вы несли, которое было закодировано в вас, которое глубоко запроектировано в вас. Если вы не станете тем, ради чего вы были сделаны, — если вы не достигнете бытия, — вы не исполнитесь.
Исполнение — это покой, исполнение — это блаженство, исполнение — это удовлетворение. И лишь исполненное сердце может молиться, поскольку только исполненное сердце может испытывать благодарность, испытывать нисходящую благодать: дух Божий, подобный голубю.
Теперь сутры:
После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти.
Евангелия написаны в телеграфном стиле, поскольку они предназначались для запоминания, для памяти. В них нет ни одного лишнего слова; они очень экономны. Поэтому все сказанное должно быть понято с глубоким доверием и благоговением, поскольку это единственный способ понять такие вещи. Глубокое благоговение — основное настроение и основное требование. Только в таком глубоком благоговении что-то входит в вас, стучится в ваше сердце, затрагивает вашу душу.
Если вы просто слушаете со скептическим умом - замкнутым, сомневающимся, — вы упустите все, поскольку это не принципы, это поэмы. Они указывают, и эти указания очень тонки. Они интимны... только в глубокой интимности и можно понять такие вещи.
После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти.
Почему по два? Почему не по три? Почему не по одному? Почему по два?
Иисус показывает глубокое понимание человеческого ума. Больше двух — толпа, толпа никогда не объединена. Толпа распадается на части, когда в ней больше двух человек. Есть все возможности к тому, что они начнут спорить между собой, есть все возможности к тому, что разгорится конфликт из-за лидерства.
Больше двух — это толпа. Меньше двух — один человек одинок. В одиночестве возникают сомнения. В одиночестве человек теряет уверенность, в одиночестве человек становится пугливым, подозрительным. Иисус говорит по два. Это не должна быть толпа, и человек не должен быть одинок. «Идите по два вместе».
Два человека — интимны, близки друг к другу — приносят друг другу все, что в них есть великое. Вот почему так значительна любовь, ведь лишь в любви вы достигаете оптимума. В одиночестве вы существуете по минимуму. В любви вы прикасаетесь к максимуму.
Вы наблюдали это? Видели ли вы хотя бы одного человека, когда он влюблен? Наблюдали ли вы изменения, происходящие с ним? Внезапно он начинает ходить по-другому. Он меньше ходит, больше танцует. Его движения приобретают неожиданно новую грацию. Его глаза сверкают, лицо становится прекрасным. Что-то глубоко внутри его расслабляется и ликует. Он вибрирует, излучает. Можно видеть, как течет его энергия. Всего лишь несколько дней назад он был подавленным, усохшим. Теперь он влюблен, он открыт, он цветет. Он переполнен. Что случилось?
Другому человеку послан глубокий зов. Этот зов коснулся его души, он пробудил его. Его спавшие энергии стали динамичными. Теперь в его жизни появилась цель, назначение. Теперь его жизнь более не подобна пустыне. Она начинает цвести. Она начинает потрясающе расти. И вот в чем красота: другой человек тоже не теряет; другой человек тоже выигрывает. Двое любящих выигрывают оба, и никто из них не теряет. Оба подходят к своим вершинам, поскольку каждый возбуждает глубины другого, и каждый выносит самое прекрасное, что есть в другом. Каждый возбуждает в другом божественное.
Возлюбленные становятся друг для друга богами. А когда кто-то верит, что вы — бог, вы обязаны исполнить это. Что вы сможете сделать? Когда кто-то верит, что вы — бог, не осознавая, вы начнете исполнять это. Не осознавая, вы достигнете своего предназначения — вы станете богом.
Если никто никогда не верил в вас, вы многое упустите. Если никто никогда не любил вас, вы останетесь бесплодными. Если никто никогда не любил вас так глубоко, что, по крайней мере, для него одного вы стали божеством, тогда божественное в вас будет продолжать спать; оно не станет динамичным.
Когда Иисус говорит по двое, он говорит: «Идите не одни», — одни вы будете на своем минимуме, — «и не более чем по двое», — поскольку в противном случае возникнет конфликт. Идите по двое: в глубокой дружбе, глубокой любви, в глубоком доверии, так, чтобы вы могли помочь друг другу, чтобы вы побудили друг друга на достижение величайших из возможных высот. Потенциально все, чего достигает человек, он достигает через другого. «Идите по двое».