Страница:
Многие считают мистиков какими-то фантазерами, непригодными для работы в миру – мечтателями, предающимися праздным измышлениям. Но тот, кто попробует заглянуть глубже, поймет, что "практический мистик" – такой человек, с которым приходится считаться во всякой области человеческого труда. Именно отсутствие привязанности к плодам деятельности дает ему силу, которой недостает человеку, иначе относящемуся к труду. Мистик не знает страха; он всегда смел, так как он знает, что его счастье и успех зависят не от какой-либо особой комбинации внешних условий и что он выйдет благополучно из самого, казалось бы, безнадежного стечения обстоятельств. Он чувствует, что стоит на твердой скале, – что силы вселенной действуют заодно с ним. Это дает ему силу и мужество, неизвестные человеку, который ставит все свое счастье в зависимость от успеха какого-нибудь одного дела и который чувствует, что он будет повергнут в отчаяние, если в этом деле потерпит неудачу. Человек без эгоистических привязанностей дает возможность потоку жизни омывать его своими водами, протекать через него и испытывает огромную радость, ощущая себя частью всей жизни. Он идет на многолюдную улицу, наблюдает движение толпы и чувствует, что она как бы часть его самого и он сам часть всего этого. Он сознает деятельность, рост и движение массы людей и наслаждается этим. Он не боится, потому что он знает, что все это значит. Если ему приходится перейти из одной сферы деятельности в другую, то он знает, что это – дело стоящих за ним дружественных ему сил. Он работает неустанно, просто из любви к работе и живо интересуется мастерским исполнением своей задачи. И благодаря этому он выполняет свою работу наилучшим образом. Но что касается результатов работы, то есть вознаграждения и похвалы, то об этом он нимало не заботится. Он может с таким же удовольствием приняться за другую работу и забыть про ту, которая им была только что исполнена. Он не привязан к ней; она не запутала его в свои сети.
Такой человек наверно получит от своей работы достаточное обеспечение, и оно достанется ему по праву. Люди, которые овладели Карма-йогой, хотя бы и не придавали значения тому, что льстит тщеславию, и не заботились о показной стороне жизни, тем не менее оказываются обеспеченными в достаточной мере для удовлетворения своих потребностей и приобретения жизненных удобств. Правда, что потребностей у таких людей сравнительно немного, вкусы их всегда очень просты и выражаются в желании иметь немного вещей, но лучшие. Такие люди привлекают к себе средства существования так же, как дерево или растете всасывает питательные вещества из почвы и воздуха. Они не гонятся за богатством, точно так же, как и за счастьем, и, однако, счастье приходит к ним непрошеное, а средства существования оказываются под рукой. Человек, освободившийся от тенет материальной жизни, испытывает от того только, что он живет, такую сильную радость, какую человек, привязанный к плодам своей деятельности, никогда не найдет даже в моменты самых крупных успехов.
Все, к чему стремятся, как к предполагаемому источнику счастья, когда оно, наконец, достигнуто, оказывается носящим в себе жало страдания. Но как только мы перестаем смотреть на вещи, как на источник счастья, и видим в них лишь случайности жизни, сопутствующие обстоятельства, то яд уже нейтрализован, и укол жала становится нечувствительным. Если человек смотрит на славу, как на то, что принесет ему давно желанное счастье, то, достигнув известности, он найдет, что его успех принес ему так много тяжелого, что оно уничтожит радость его достижения. Но к тому, кто освобожден и работает ради любви к труду, не позволяя себе привязываться к результатам своей деятельности, слава может придти как случайность, и связанная с ней боль не будет им испытана. Многие вещи, которым люди посвящают всю свою жизнь, приносят больше страдания, чем счастья. И это только потому, что люди ищут счастья в вещах, а не в самих себе. Как только человек основывает свои расчеты на счастье на какой-нибудь внешней вещи или лице, он открывает свободный доступ страданию и несчастью. Ибо никакое лицо, никакая вещь, находящаяся вне нас, не могут удовлетворить тоски души, а разочарование, которое наступит – неизбежно должно наступить – в силу зависимости от данного лица или веши, причиняет страдание и горе вместо ожидаемого счастья.
Даже любовь, это благородное чувство, есть источник страдания для лица, привязанности которого не свободны от корыстного элемента. Философия йогов проповедует доктрину любви – больше любви, – как можно больше любви. И в то же время она учит, что, если любовь корыстна, она влечет за собой страдание. Когда мы говорим, что любим данное лицо, мы обыкновенно подразумеваем, что мы хотим, чтобы это лицо любило нас, и мы бываем несчастны, если на нашу любовь не отвечают взаимностью. Истинная любовь не такова. Бескорыстная любовь не требует ответного чувства. Ее радость заключается в счастье любимого лица, а не в эгоистическом желании взаимности. Истинная любовь постоянно говорит самой себе: "Давай, давай, давай", между тем, как корыстная, земная любовь постоянно требует от любимого лица: "Давай, давай, давай мне". Истинная любовь сияет, подобно лучам солнца, тогда как эгоистическая любовь стремится втянуть в себя, подобно водовороту.
Если один человек любит другого такою любовью, что, когда он лишается любви этого другого лица, все счастье исчезает из жизни, в таком случае этот человек является рабом обстоятельств – рабом страстей и чувств другого лица. Привязанность его такова, что он должен претерпеть страдания вследствие разочарования, невнимания или измены. И обыкновенно он испытывает такие страдания, потому что такая любовь, будучи смертной, должна умереть, и смерть ее доставит большие мучения и страдания тому, кто основывает на ней свое счастье. Любовь же освобожденного и не имеющего корыстных привязанностей человека совершенно иная. Это любовь не менее сильная, а, наоборот, более глубокая, чем та, о которой говорилось выше, но она не исключительно личная привязанность, и не находится в зависимости от проявления любви со стороны другого человека. Это – любовь, чистая любовь, а не то страстное, эгоистическое чувство, которое в общежитии считается настоящей любовью, на самом же деле есть лишь жалкая подделка ее.
Эдвард Карпентер говорит о любви следующее:
Кто любит смертное, конечное существо, тот не свободен; он предал себя в руки смерти.
Черный, мутный призрак подстерегает его на каждом повороте, оскверняя вселенную.
И все-таки тот, кто должен любить, должен любить смертного человека, а тот, кто хотел бы любить совершенной любовью, должен быть свободен.
Любовь – каким бы дивным ни было это чувство – есть болезнь, если только она губит, или хотя бы стесняет свободу души. Поэтому, если ты хочешь любить, удались от любви.
Сделай ее твоей рабыней, и тогда все чудеса природы будут в твоих руках.
И далее:
Не ищи конечной цепи любви в таком-то или другом то поступке, потому что тогда действительно наступит ее конец.
Но ищи такой поступок и тысячу таких поступков, целью которых является любовь.
И тогда ты в конце концов создашь то, чего ты теперь желаешь;
И когда все внешнее пройдет, отойдет в прошлое, у тебя останется великое и бессмертное богатство, которого не может отнять у тебя ни один человек.
В первом чтении этого курса мы приводили первое правило руководства "Свет на пути": "Искорени честолюбие", а также четвертое: "Трудись, как трудятся честолюбцы". Это, кажущееся парадоксальным, утверждение истины дает основную ноту Карма-йоги: труд бескорыстный, без привязанности к плодам его. В вышеуказанном чтении мы старались показать обе стороны медали и разъяснить, как можно искоренить честолюбие и вместе с тем трудиться, как честолюбцы. Мы предлагаем снова прочесть эту часть первого чтения по прочтении настоящей главы.
Основная идея отсутствия привязанности к плодам деятельности – тайна труда – заключается в том, чтобы избегать возможности запутаться в призрачных явлениях жизни, в тех заблуждениях, которым поддаются так многие. Люди очень склонны привязываться к созданным ими вещам, а также к таким, для достижения которых они трудятся. Они делают себя рабами, вместо того, чтобы быть господами. Они привязываются к некоторым желаниям, и эти желания ведут их разными путями, через болота и скалы, только для того, чтобы в конце концов измучить и утомить их. Эти желания идут из неразвитой части нашей души, и, хотя в свое время в них не было ничего предосудительного, тем не менее они принадлежат прошлому развитого человека, уже изжитому им. Он не боится их, потому что он видит в них самого себя; он знает их происхождение и историю и сознает ту роль, которую они играли в его развитии и развитии человечества, но он перерос их и не позволяет им связывать его дальше. Он отказывается быть запутанным в них. Карпентер говорит по этому поводу следующее:
Медленно и, вместе с тем, решительно, подобно мухе, очищающей свои лапки от меда, в котором она увязла,
Ты должен освободиться, хотя бы на время, от малейшей посторонней примеси, затемняющей ясность твоего ума.
Вернись в свою внутреннюю обитель довольный возможностью давать, но никого не прося ни о чем в тихом свете славы Того, Кто – неизменный и неразрушимый во веки – наполняет Собою вселенную;
Живи, как ты можешь жить – довольный.
Тот же самый поэт так говорит о желании:
Когда твое тело – как это неизбежно должно случаться по временам будет охвачено порывом страсти, не говори: "я хочу того, или этого";
Ибо, увы, "Я" не желает и не боится ничего; оно свободно и пребывает на небесах в вечной славе, изливая на все радость, подобно солнцу.
Не допускай, чтобы это сокровище твое, вследствие какого-либо смятения, было увлечено вниз и запуталось в мире противоречий, смерти и страдания.
Ибо, подобно тому, как луч маяка распространяется с неимоверной скоростью над морем и землею, хотя светоч его остается неподвижным,
Так, в то время, как тело твое желает находиться (и должно находиться по закону природы) в непрестанном движении в мире страданий, твое высшее "Я" пребывает на небе.
Поэтому, говорю я, пусть не смущается этим ум твой.
Но если когда-нибудь желание твое постучится в дверь,
Хотя ты и соглашаешься впустить его и гостеприимно принимаешь его, как тебе повелевает твоя обязанность,
Осторожно огради от него твое истинное "Я",
Потому что иначе оно растерзает, разорвет тебя.
Последователь Карма-йоги признает труд и жизнь за то, что они есть на самом деле, и не дает ввести себя в обман общепринятыми, ложными представлениями об этих предметах. Он видит ошибочность весьма распространенного среди людей взгляда на труд, как на проклятые, тяготеющее на человечестве. Напротив того, он считает его великим благословением и преимуществом для человечества. Он сознает выгоды и счастье, проистекающие от труда, исполняемого бескорыстно, и соответственно этому он пользуется ими. Когда он бывает смущен или встревожен, он находит успокоение в труде. По его мнению, труд оказывает великую услугу в преодолении искушений, исходящих от низших сторон нашей природы; труд помогает ему также справляться с новыми, постоянно возникающими перед ним задачами.
Человеку совершенно естественно трудиться. Труд есть выражение божественной, творческой силы, проявляющейся в нем. Он есть стремление к выявлению своей личности, к развитию.
Если твоя душа отвращается от зрелища земной суеты, ее пустых идеалов и стремлений, ее слепоты, от кукольной комедии, очевидной для того, кто видит и думает, – отдохни на миг, удалившись в молчание внутренних покоев твоего "Я". Не унывай, не испытывай такого чувства, как будто тебе надо порвать со всем; не кричи в приступе боли и скорби. Тебе надо совершить в мире известную работу, и никто не может выполнить ее так хорошо, как ты. Твоя жизнь имеет свой смысл, свою цель. Поэтому иди опять назад, туда, где всего жарче кипит бой. Играй хорошо свою роль, справляйся с предстоящими тебе на сегодняшний день задачами, исполняй те "обязанности", которые ты считаешь возложенными на себя. Все это часть развития твоей души и развития человечества. Пусть пустота и ничтожество всего этого не приводят тебя в уныние и не внушают тебе отвращения. Все это имеет свой смысл, свою цель. Но остерегайся запутаться в сетях увлечения плодами твоей деятельности; остерегайся желания вознаграждения. Пусть твои глаза будут открыты и ум не омрачен. Не думай, что ты можешь отстраниться от битвы, но, как гласит "Свет на пути": "Хотя ты сражаешься, но не ты будь воином". Если твоя карма направила тебя туда, где царит кипучая деятельность – действуй. Это единственная возможность выбраться из условий, которые тебя волнуют и смущают.
Вы не можете уйти от вашей кармы; вы должны исчерпать и использовать ее. В конце концов вы будете вознаграждены. Этот вопрос прекрасно трактуется в великой санскритской поэме "Бхагавадгите". Царевич Арджуна сетует на то, что был принужден принять участие в жизненной борьбе, и умоляет Кришну освободить его от этой обязанности. Кришна говорит ему о его долге и убеждает исполнить его. Эдвин Арнольд перевел эту поэму на английский, под названием "Песнь небесная". В поэме Арнольда Кришна говорит Арджуне:
Ни один человек не может избегнуть деятельности.
И ни один не достигнет совершенства путем одного лишь отречения.
Никогда, ни одной минуты человек не может быть бездеятельным.
Закон его природы требует действия, даже вопреки его желанию,
Потому что даже мысль есть деятельность воображения.
Тот, кто сидит, подавляя всякую деятельность плоти,
Хотя и думая о ней в своей ленивой душе,
Тот негодный и преступный лицемер.
Но тот, кто своим сильным телом служит уму,
И, не ища выгоды, отдает свои бренные силы достойной работе,
Такой человек, о, Арджуна, достоин уважения.
И потому исполняй и ты возложенную на тебя задачу.
Труд гораздо лучше безделья;
Без труда жизнь тела не идет вперед,
Есть святая задача, которую надо исполнять,
Задача, непохожая на труд, приковывающий к миру; она не налагает цепей на верную душу.
Выполняй такой земной долг, свободный от желаний,
И ты хорошо выполнишь твое предначертанное небом назначение.
Чтобы закончить это чтение, мы не можем найти лучших слов, как следующие строки из вышеупомянутой поэмы Эдвина Арнольда. Мы считаем, что они принадлежат к числу лучших, когда-либо написанных на английском языке.
Вы хорошо сделаете, если запомните их:
Дух никогда не был рожден; дух никогда не перестанет существовать;
Не было такого времени, когда он не существовал бы;
Конец и начало – только сновидения!
Не рожденным, бессмертным и неизменным остается дух навсегда;
Смерть совсем не коснулась его, хотя бы обитель его и казалась мертвой.
Если вы можете схватить истинный смысл этих слов Арнольда и внедрить их в свое сознание, вам не нужны будут дальнейшие наставления в Карма-йоге; вы будете инстинктивно жить истинною жизнью и видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, каковыми они вам кажутся сквозь завесу иллюзии. Такое знание приведет вас к постижению вашего истинного "Я", а раз это будет достигнуто, все остальное вам станет ясным.
Чтение VI
Такой человек наверно получит от своей работы достаточное обеспечение, и оно достанется ему по праву. Люди, которые овладели Карма-йогой, хотя бы и не придавали значения тому, что льстит тщеславию, и не заботились о показной стороне жизни, тем не менее оказываются обеспеченными в достаточной мере для удовлетворения своих потребностей и приобретения жизненных удобств. Правда, что потребностей у таких людей сравнительно немного, вкусы их всегда очень просты и выражаются в желании иметь немного вещей, но лучшие. Такие люди привлекают к себе средства существования так же, как дерево или растете всасывает питательные вещества из почвы и воздуха. Они не гонятся за богатством, точно так же, как и за счастьем, и, однако, счастье приходит к ним непрошеное, а средства существования оказываются под рукой. Человек, освободившийся от тенет материальной жизни, испытывает от того только, что он живет, такую сильную радость, какую человек, привязанный к плодам своей деятельности, никогда не найдет даже в моменты самых крупных успехов.
Все, к чему стремятся, как к предполагаемому источнику счастья, когда оно, наконец, достигнуто, оказывается носящим в себе жало страдания. Но как только мы перестаем смотреть на вещи, как на источник счастья, и видим в них лишь случайности жизни, сопутствующие обстоятельства, то яд уже нейтрализован, и укол жала становится нечувствительным. Если человек смотрит на славу, как на то, что принесет ему давно желанное счастье, то, достигнув известности, он найдет, что его успех принес ему так много тяжелого, что оно уничтожит радость его достижения. Но к тому, кто освобожден и работает ради любви к труду, не позволяя себе привязываться к результатам своей деятельности, слава может придти как случайность, и связанная с ней боль не будет им испытана. Многие вещи, которым люди посвящают всю свою жизнь, приносят больше страдания, чем счастья. И это только потому, что люди ищут счастья в вещах, а не в самих себе. Как только человек основывает свои расчеты на счастье на какой-нибудь внешней вещи или лице, он открывает свободный доступ страданию и несчастью. Ибо никакое лицо, никакая вещь, находящаяся вне нас, не могут удовлетворить тоски души, а разочарование, которое наступит – неизбежно должно наступить – в силу зависимости от данного лица или веши, причиняет страдание и горе вместо ожидаемого счастья.
Даже любовь, это благородное чувство, есть источник страдания для лица, привязанности которого не свободны от корыстного элемента. Философия йогов проповедует доктрину любви – больше любви, – как можно больше любви. И в то же время она учит, что, если любовь корыстна, она влечет за собой страдание. Когда мы говорим, что любим данное лицо, мы обыкновенно подразумеваем, что мы хотим, чтобы это лицо любило нас, и мы бываем несчастны, если на нашу любовь не отвечают взаимностью. Истинная любовь не такова. Бескорыстная любовь не требует ответного чувства. Ее радость заключается в счастье любимого лица, а не в эгоистическом желании взаимности. Истинная любовь постоянно говорит самой себе: "Давай, давай, давай", между тем, как корыстная, земная любовь постоянно требует от любимого лица: "Давай, давай, давай мне". Истинная любовь сияет, подобно лучам солнца, тогда как эгоистическая любовь стремится втянуть в себя, подобно водовороту.
Если один человек любит другого такою любовью, что, когда он лишается любви этого другого лица, все счастье исчезает из жизни, в таком случае этот человек является рабом обстоятельств – рабом страстей и чувств другого лица. Привязанность его такова, что он должен претерпеть страдания вследствие разочарования, невнимания или измены. И обыкновенно он испытывает такие страдания, потому что такая любовь, будучи смертной, должна умереть, и смерть ее доставит большие мучения и страдания тому, кто основывает на ней свое счастье. Любовь же освобожденного и не имеющего корыстных привязанностей человека совершенно иная. Это любовь не менее сильная, а, наоборот, более глубокая, чем та, о которой говорилось выше, но она не исключительно личная привязанность, и не находится в зависимости от проявления любви со стороны другого человека. Это – любовь, чистая любовь, а не то страстное, эгоистическое чувство, которое в общежитии считается настоящей любовью, на самом же деле есть лишь жалкая подделка ее.
Эдвард Карпентер говорит о любви следующее:
Кто любит смертное, конечное существо, тот не свободен; он предал себя в руки смерти.
Черный, мутный призрак подстерегает его на каждом повороте, оскверняя вселенную.
И все-таки тот, кто должен любить, должен любить смертного человека, а тот, кто хотел бы любить совершенной любовью, должен быть свободен.
Любовь – каким бы дивным ни было это чувство – есть болезнь, если только она губит, или хотя бы стесняет свободу души. Поэтому, если ты хочешь любить, удались от любви.
Сделай ее твоей рабыней, и тогда все чудеса природы будут в твоих руках.
И далее:
Не ищи конечной цепи любви в таком-то или другом то поступке, потому что тогда действительно наступит ее конец.
Но ищи такой поступок и тысячу таких поступков, целью которых является любовь.
И тогда ты в конце концов создашь то, чего ты теперь желаешь;
И когда все внешнее пройдет, отойдет в прошлое, у тебя останется великое и бессмертное богатство, которого не может отнять у тебя ни один человек.
В первом чтении этого курса мы приводили первое правило руководства "Свет на пути": "Искорени честолюбие", а также четвертое: "Трудись, как трудятся честолюбцы". Это, кажущееся парадоксальным, утверждение истины дает основную ноту Карма-йоги: труд бескорыстный, без привязанности к плодам его. В вышеуказанном чтении мы старались показать обе стороны медали и разъяснить, как можно искоренить честолюбие и вместе с тем трудиться, как честолюбцы. Мы предлагаем снова прочесть эту часть первого чтения по прочтении настоящей главы.
Основная идея отсутствия привязанности к плодам деятельности – тайна труда – заключается в том, чтобы избегать возможности запутаться в призрачных явлениях жизни, в тех заблуждениях, которым поддаются так многие. Люди очень склонны привязываться к созданным ими вещам, а также к таким, для достижения которых они трудятся. Они делают себя рабами, вместо того, чтобы быть господами. Они привязываются к некоторым желаниям, и эти желания ведут их разными путями, через болота и скалы, только для того, чтобы в конце концов измучить и утомить их. Эти желания идут из неразвитой части нашей души, и, хотя в свое время в них не было ничего предосудительного, тем не менее они принадлежат прошлому развитого человека, уже изжитому им. Он не боится их, потому что он видит в них самого себя; он знает их происхождение и историю и сознает ту роль, которую они играли в его развитии и развитии человечества, но он перерос их и не позволяет им связывать его дальше. Он отказывается быть запутанным в них. Карпентер говорит по этому поводу следующее:
Медленно и, вместе с тем, решительно, подобно мухе, очищающей свои лапки от меда, в котором она увязла,
Ты должен освободиться, хотя бы на время, от малейшей посторонней примеси, затемняющей ясность твоего ума.
Вернись в свою внутреннюю обитель довольный возможностью давать, но никого не прося ни о чем в тихом свете славы Того, Кто – неизменный и неразрушимый во веки – наполняет Собою вселенную;
Живи, как ты можешь жить – довольный.
Тот же самый поэт так говорит о желании:
Когда твое тело – как это неизбежно должно случаться по временам будет охвачено порывом страсти, не говори: "я хочу того, или этого";
Ибо, увы, "Я" не желает и не боится ничего; оно свободно и пребывает на небесах в вечной славе, изливая на все радость, подобно солнцу.
Не допускай, чтобы это сокровище твое, вследствие какого-либо смятения, было увлечено вниз и запуталось в мире противоречий, смерти и страдания.
Ибо, подобно тому, как луч маяка распространяется с неимоверной скоростью над морем и землею, хотя светоч его остается неподвижным,
Так, в то время, как тело твое желает находиться (и должно находиться по закону природы) в непрестанном движении в мире страданий, твое высшее "Я" пребывает на небе.
Поэтому, говорю я, пусть не смущается этим ум твой.
Но если когда-нибудь желание твое постучится в дверь,
Хотя ты и соглашаешься впустить его и гостеприимно принимаешь его, как тебе повелевает твоя обязанность,
Осторожно огради от него твое истинное "Я",
Потому что иначе оно растерзает, разорвет тебя.
Последователь Карма-йоги признает труд и жизнь за то, что они есть на самом деле, и не дает ввести себя в обман общепринятыми, ложными представлениями об этих предметах. Он видит ошибочность весьма распространенного среди людей взгляда на труд, как на проклятые, тяготеющее на человечестве. Напротив того, он считает его великим благословением и преимуществом для человечества. Он сознает выгоды и счастье, проистекающие от труда, исполняемого бескорыстно, и соответственно этому он пользуется ими. Когда он бывает смущен или встревожен, он находит успокоение в труде. По его мнению, труд оказывает великую услугу в преодолении искушений, исходящих от низших сторон нашей природы; труд помогает ему также справляться с новыми, постоянно возникающими перед ним задачами.
Человеку совершенно естественно трудиться. Труд есть выражение божественной, творческой силы, проявляющейся в нем. Он есть стремление к выявлению своей личности, к развитию.
Если твоя душа отвращается от зрелища земной суеты, ее пустых идеалов и стремлений, ее слепоты, от кукольной комедии, очевидной для того, кто видит и думает, – отдохни на миг, удалившись в молчание внутренних покоев твоего "Я". Не унывай, не испытывай такого чувства, как будто тебе надо порвать со всем; не кричи в приступе боли и скорби. Тебе надо совершить в мире известную работу, и никто не может выполнить ее так хорошо, как ты. Твоя жизнь имеет свой смысл, свою цель. Поэтому иди опять назад, туда, где всего жарче кипит бой. Играй хорошо свою роль, справляйся с предстоящими тебе на сегодняшний день задачами, исполняй те "обязанности", которые ты считаешь возложенными на себя. Все это часть развития твоей души и развития человечества. Пусть пустота и ничтожество всего этого не приводят тебя в уныние и не внушают тебе отвращения. Все это имеет свой смысл, свою цель. Но остерегайся запутаться в сетях увлечения плодами твоей деятельности; остерегайся желания вознаграждения. Пусть твои глаза будут открыты и ум не омрачен. Не думай, что ты можешь отстраниться от битвы, но, как гласит "Свет на пути": "Хотя ты сражаешься, но не ты будь воином". Если твоя карма направила тебя туда, где царит кипучая деятельность – действуй. Это единственная возможность выбраться из условий, которые тебя волнуют и смущают.
Вы не можете уйти от вашей кармы; вы должны исчерпать и использовать ее. В конце концов вы будете вознаграждены. Этот вопрос прекрасно трактуется в великой санскритской поэме "Бхагавадгите". Царевич Арджуна сетует на то, что был принужден принять участие в жизненной борьбе, и умоляет Кришну освободить его от этой обязанности. Кришна говорит ему о его долге и убеждает исполнить его. Эдвин Арнольд перевел эту поэму на английский, под названием "Песнь небесная". В поэме Арнольда Кришна говорит Арджуне:
Ни один человек не может избегнуть деятельности.
И ни один не достигнет совершенства путем одного лишь отречения.
Никогда, ни одной минуты человек не может быть бездеятельным.
Закон его природы требует действия, даже вопреки его желанию,
Потому что даже мысль есть деятельность воображения.
Тот, кто сидит, подавляя всякую деятельность плоти,
Хотя и думая о ней в своей ленивой душе,
Тот негодный и преступный лицемер.
Но тот, кто своим сильным телом служит уму,
И, не ища выгоды, отдает свои бренные силы достойной работе,
Такой человек, о, Арджуна, достоин уважения.
И потому исполняй и ты возложенную на тебя задачу.
Труд гораздо лучше безделья;
Без труда жизнь тела не идет вперед,
Есть святая задача, которую надо исполнять,
Задача, непохожая на труд, приковывающий к миру; она не налагает цепей на верную душу.
Выполняй такой земной долг, свободный от желаний,
И ты хорошо выполнишь твое предначертанное небом назначение.
Чтобы закончить это чтение, мы не можем найти лучших слов, как следующие строки из вышеупомянутой поэмы Эдвина Арнольда. Мы считаем, что они принадлежат к числу лучших, когда-либо написанных на английском языке.
Вы хорошо сделаете, если запомните их:
Дух никогда не был рожден; дух никогда не перестанет существовать;
Не было такого времени, когда он не существовал бы;
Конец и начало – только сновидения!
Не рожденным, бессмертным и неизменным остается дух навсегда;
Смерть совсем не коснулась его, хотя бы обитель его и казалась мертвой.
Если вы можете схватить истинный смысл этих слов Арнольда и внедрить их в свое сознание, вам не нужны будут дальнейшие наставления в Карма-йоге; вы будете инстинктивно жить истинною жизнью и видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, каковыми они вам кажутся сквозь завесу иллюзии. Такое знание приведет вас к постижению вашего истинного "Я", а раз это будет достигнуто, все остальное вам станет ясным.
Чтение VI
ДЖНЯНА-ЙОГА
Джняна-йога есть "йога мудрости". Слово "Джняна" происходит от санскритского корня "джня" – знать. Джняна-йога есть путь, привлекающий к себе философов, лиц с интеллектуальными запросами. Интересующиеся метафизическими рассуждениями и умозрениями, утонченными интеллектуальными изысканиями, философией, наукой и тому подобными направлениями умственного труда, естественно обращаются к Джняна-йоге, так как она предлагает им привлекательный путь к тому, что дорого их сердцу. Но для того, чтобы воспользоваться тем, что есть поучительного в этой отрасли философии йогов, вовсе не нужно быть искусным метафизиком или углубленным в науку ученым. Она открыта для всех, кто ищет ответа на вопрос о происхождении и цели жизни, – кто не удовлетворен обыденными, детскими объяснениями великих проблем бытия, предлагаемыми общепринятыми учениями и верованиями, – для всех тех, кто, хотя и смотрит на экзотерическую сторону предмета, как на нечто в своем роде весьма полезное, но кто по природе своей ищет сокровенного знания, эзотерической фазы истины.
Последователь Карма-йоги постоянно ставит вопрос "как?" или "что?". Постоянный же вопрос Джняна-йоги есть "почему?". И это "почему?" с каждым днем начинает звучать в умах все большего и большего количества людей. Жажда истинного духовного знания тревожит многих и заставляет их искать то, чем они могут утолить свою жажду; духовный голод требует питательной пищи для души.
Люди мало-помалу начинают видеть призрачность окружающих их материальных вещей, какими бы значительными ни казались эти вещи. Они видят, что одна цивилизация сменяет другую; возникают новые расы, которые достигают расцвета и затем приходят в упадок; народы из дикого состояния поднимаются до высших ступеней развития материальной культуры, а затем наступает для них период упадка.
В развалинах, погребенных под поверхностью земли, могут быть найдены следы прежних великих цивилизаций, о которых не сохранилось никаких исторических данных. И человека берет страх при мысли о том, что люди, входившие в состав этих цивилизаций, должно быть, считали себя находящимися на высшей точке человеческого развития, так что последующим поколениям оставалось сделать очень мало. И все-таки они исчезли, не оставив даже никакого следа на страницах истории. Великие полководцы, государственные люди, философы и учителя этих цивилизаций остались неизвестными, и даже самые имена этих народов не дошли до нас. Не осталось ничего, чтобы рассказать нам о прошлом величии их, кроме какой-нибудь сломанной колонны или изувеченной статуи. И мыслитель знает, что такая судьба должна постигнуть все народы, все цивилизации – даже нашу. Мы должны будем сойти со сцены; наши труды будут позабыты, и будущие народы, созидая цивилизацию на развалинах той, которой мы так гордились, будут спрашивать себя, кто и что мы были.
Религии возникали, достигали расцвета, подчиняли себе миллионы людей и исчезали, погибая под тяжестью суеверий и внешних форм, упорно нагромождаемых человеком вокруг той частицы истины, которая вначале вызывает появление религии. Всегда так было и всегда так будет. Мы можем сомневаться в этом факте (как, несомненно, сомневались и народы исчезнувших цивилизаций), но таково неизбежное будущее.
Все это смертно, все это – дело рук человеческих, а смертное всегда обречено на гибель и исчезновение.
Люди смотрят на себя и сознавая, призрачность всего, что составляет земную жизнь, начинают размышлять над значением всего этого. Они задают себе вопрос: "откуда мы явились, куда мы идем, какова цель нашего существования?" Они пытаются разрешить загадку жизни бесчисленными теориями. Они отказываются от догматов, унаследованных от предков, только для того, чтобы создать новые догматы, столь же неудовлетворительные. Они бегают, как белка в колесе, до истощения, но продолжают все оставаться на том же месте. Они похожи на птицу в клетке, которая бьется до смерти о прутья своей тюрьмы. Они ходят по кругу рассудочных выводов, проходя снова и снова все по тем же местам и нисколько не двигаясь вперед. Они стараются объяснить явления, но им удается только дать им новые названия. Они поднимаются на гору познания, и когда достигают вершины, то видят, что эта гора лишь холмик в предгорьях, между тем как над ними, нагромождаясь все выше и выше, возвышаются, цепь за цепью, настоящие горы, высочайшие пики которых скрыты за облаками.
Ошибка искателей истины заключается в том, что они постоянно ищут ее вне себя, а между тем ее там нельзя найти, потому что она внутри нас. Совершенно верно, что при наличности внутреннего света всякое внешнее явление может быть изучаемо с пользою, и из него могут быть извлечены крупные истины. Но без этого внутреннего света внешние предметы не могут дать нам настоящего ответа, и можно громко взывать к природе и в ответ услышать только эхо своего собственного зова. Искатели в относительной плоскости находят только то, что они ищут. Они находят то, что ожидают, потому что в излюбленных ими теориях всегда есть известная доля истины, и в силу этого они должны найти то, что соответствует этой крупице истины. Но человек, ищущий диаметрально противоположного тому, чего добиваются эти искатели, также найдет то, что он ищет, потому что в его взглядах заключена тоже доля истины, и он непременно должен найти то, что ей соответствует. Каждый из искателей сознает, что нашел долю истины, но каждый делает ошибку, предполагая, что в найденном им заключается вся истина, потому оспаривает притязания других; таким образом создаются различные школы. Эти школы спорят из-за мелочей и разделяются на подшколы, и так идет все дальше и дальше, так что ищущий ответа на свои вопросы окажется еще в большем, чем когда-либо, недоумении, желая узнать, в чем же, наконец, заключается истина.
Пусть наши читатели не думают, что мы говорим только о западных религиозных и философских школах; и на Востоке положение дел нисколько не лучше. В Индии существует бесчисленное множество сект, школ и культов Каждая из этих сект или школ в начале обладала долею истины, но впоследствии они добавили к этому своему священному достоянию столько нелепости, что подлинная истина стала ускользать от их последователей и на месте спокойных, ясных доводов основателей школы, стали суеверия и пустые теории. Это имеет место одинаково, как на Востоке, так и на Западе; но, несмотря на это, во всех частях света есть небольшое число людей, которые заботливо и с непрестанным благоговением поддерживают огонь истины. Эти люди не допускают, чтобы к истине примешивались их собственные или чужие теории. Они говорят: "Будем предаваться умозрению, если нам придет охота; будем слушать рассуждения других, но не будем смешивать их с крупицей Божественной истины, которая была вручена нам. Не будем подбавлять примесей к чистому металлу". Совершенно верно, что Индия всегда была источником и великих духовных истин, и центром, где они сохранялись. Все великие религии родились на Востоке. И в настоящее время в Индии условия для глубокого мышления и изучения более благоприятны, чем на суетливом западе. Но это не значит, что в Индии народные массы отличаются высоким развитием. Наоборот, нет другой страны, где так обильно разрастались бы плевелы суеверия. Причина этого станет вполне понятной, если мы примем во внимание, что те же самые условия, которые способствуют изучению высших метафизических и духовных истин, в то же время представляют и прекрасную почву для произрастания плевелов суеверия. На калифорнийской почве плоды и цветы растут так, как нигде в Соединенных Штатах, но на той же самой почве, если она будет запущена и не возделана, появятся в изобилии сорные травы. В Индии не обрабатываемая в течете года земля зарастает диким кустарником, и густые заросли покрывают то место, где прежде было возделанное поле.
На Востоке можно найти множество ложных богов суеверия, между тем как на Западе новый бог (тоже ложный) материального благоденствия воцарился в храме. Между Мамоной и ложными индусскими богами наблюдается большое фамильное сходство...
Последователь Джняна-йоги видит истину во всех формах религии и во всех школах философы, но он признает, что эта истина есть только небольшая часть великой Истины. Он не порицает ни одной религии, или философской школы и не вступает с ними в пререкания; он только настаивает на одном пункте, а именно, что "все это не есть полная истина". Он не принадлежит к какой-нибудь особой школе или к особому вероисповеданию, потому что он признает братьями всех мыслителей и последователей религии всех стран света и всевозможных оттенков взглядов. Его верования достаточно всеобъемлющи, чтобы включить все остальные, но он не желает быть связанным ограничениями какого-либо из них. Беда всех этих борющихся между собой школ и верований заключается в том, что все они хотят ограничить Бога и исключить некоторых людей. Джняна-йог не признает ограничения Божества и исключения кого-либо из детей, или созданий Божиих.
В этом чтении мы постараемся дать нашим читателям ясное представление об основных идеях и учениях Джняна-йогов, не касаясь противоречивых теорий различных школ, каждая из которых принимает главную посылку и затем выводить из нее некоторые особые доказательства и заключения. Эти основные истины могут быть найдены в экзотерических учениях всех религий, у всех народов и были введены в эти религии самими основателями их (которыми они были открыты их духовным разумом), через посредство их любимых учеников. Эти учения каждым новым поколением последователей религии подвергаются искажениям, но первоначальные истины учения не придут в полное забвение.
Последователь Карма-йоги постоянно ставит вопрос "как?" или "что?". Постоянный же вопрос Джняна-йоги есть "почему?". И это "почему?" с каждым днем начинает звучать в умах все большего и большего количества людей. Жажда истинного духовного знания тревожит многих и заставляет их искать то, чем они могут утолить свою жажду; духовный голод требует питательной пищи для души.
Люди мало-помалу начинают видеть призрачность окружающих их материальных вещей, какими бы значительными ни казались эти вещи. Они видят, что одна цивилизация сменяет другую; возникают новые расы, которые достигают расцвета и затем приходят в упадок; народы из дикого состояния поднимаются до высших ступеней развития материальной культуры, а затем наступает для них период упадка.
В развалинах, погребенных под поверхностью земли, могут быть найдены следы прежних великих цивилизаций, о которых не сохранилось никаких исторических данных. И человека берет страх при мысли о том, что люди, входившие в состав этих цивилизаций, должно быть, считали себя находящимися на высшей точке человеческого развития, так что последующим поколениям оставалось сделать очень мало. И все-таки они исчезли, не оставив даже никакого следа на страницах истории. Великие полководцы, государственные люди, философы и учителя этих цивилизаций остались неизвестными, и даже самые имена этих народов не дошли до нас. Не осталось ничего, чтобы рассказать нам о прошлом величии их, кроме какой-нибудь сломанной колонны или изувеченной статуи. И мыслитель знает, что такая судьба должна постигнуть все народы, все цивилизации – даже нашу. Мы должны будем сойти со сцены; наши труды будут позабыты, и будущие народы, созидая цивилизацию на развалинах той, которой мы так гордились, будут спрашивать себя, кто и что мы были.
Религии возникали, достигали расцвета, подчиняли себе миллионы людей и исчезали, погибая под тяжестью суеверий и внешних форм, упорно нагромождаемых человеком вокруг той частицы истины, которая вначале вызывает появление религии. Всегда так было и всегда так будет. Мы можем сомневаться в этом факте (как, несомненно, сомневались и народы исчезнувших цивилизаций), но таково неизбежное будущее.
Все это смертно, все это – дело рук человеческих, а смертное всегда обречено на гибель и исчезновение.
Люди смотрят на себя и сознавая, призрачность всего, что составляет земную жизнь, начинают размышлять над значением всего этого. Они задают себе вопрос: "откуда мы явились, куда мы идем, какова цель нашего существования?" Они пытаются разрешить загадку жизни бесчисленными теориями. Они отказываются от догматов, унаследованных от предков, только для того, чтобы создать новые догматы, столь же неудовлетворительные. Они бегают, как белка в колесе, до истощения, но продолжают все оставаться на том же месте. Они похожи на птицу в клетке, которая бьется до смерти о прутья своей тюрьмы. Они ходят по кругу рассудочных выводов, проходя снова и снова все по тем же местам и нисколько не двигаясь вперед. Они стараются объяснить явления, но им удается только дать им новые названия. Они поднимаются на гору познания, и когда достигают вершины, то видят, что эта гора лишь холмик в предгорьях, между тем как над ними, нагромождаясь все выше и выше, возвышаются, цепь за цепью, настоящие горы, высочайшие пики которых скрыты за облаками.
Ошибка искателей истины заключается в том, что они постоянно ищут ее вне себя, а между тем ее там нельзя найти, потому что она внутри нас. Совершенно верно, что при наличности внутреннего света всякое внешнее явление может быть изучаемо с пользою, и из него могут быть извлечены крупные истины. Но без этого внутреннего света внешние предметы не могут дать нам настоящего ответа, и можно громко взывать к природе и в ответ услышать только эхо своего собственного зова. Искатели в относительной плоскости находят только то, что они ищут. Они находят то, что ожидают, потому что в излюбленных ими теориях всегда есть известная доля истины, и в силу этого они должны найти то, что соответствует этой крупице истины. Но человек, ищущий диаметрально противоположного тому, чего добиваются эти искатели, также найдет то, что он ищет, потому что в его взглядах заключена тоже доля истины, и он непременно должен найти то, что ей соответствует. Каждый из искателей сознает, что нашел долю истины, но каждый делает ошибку, предполагая, что в найденном им заключается вся истина, потому оспаривает притязания других; таким образом создаются различные школы. Эти школы спорят из-за мелочей и разделяются на подшколы, и так идет все дальше и дальше, так что ищущий ответа на свои вопросы окажется еще в большем, чем когда-либо, недоумении, желая узнать, в чем же, наконец, заключается истина.
Пусть наши читатели не думают, что мы говорим только о западных религиозных и философских школах; и на Востоке положение дел нисколько не лучше. В Индии существует бесчисленное множество сект, школ и культов Каждая из этих сект или школ в начале обладала долею истины, но впоследствии они добавили к этому своему священному достоянию столько нелепости, что подлинная истина стала ускользать от их последователей и на месте спокойных, ясных доводов основателей школы, стали суеверия и пустые теории. Это имеет место одинаково, как на Востоке, так и на Западе; но, несмотря на это, во всех частях света есть небольшое число людей, которые заботливо и с непрестанным благоговением поддерживают огонь истины. Эти люди не допускают, чтобы к истине примешивались их собственные или чужие теории. Они говорят: "Будем предаваться умозрению, если нам придет охота; будем слушать рассуждения других, но не будем смешивать их с крупицей Божественной истины, которая была вручена нам. Не будем подбавлять примесей к чистому металлу". Совершенно верно, что Индия всегда была источником и великих духовных истин, и центром, где они сохранялись. Все великие религии родились на Востоке. И в настоящее время в Индии условия для глубокого мышления и изучения более благоприятны, чем на суетливом западе. Но это не значит, что в Индии народные массы отличаются высоким развитием. Наоборот, нет другой страны, где так обильно разрастались бы плевелы суеверия. Причина этого станет вполне понятной, если мы примем во внимание, что те же самые условия, которые способствуют изучению высших метафизических и духовных истин, в то же время представляют и прекрасную почву для произрастания плевелов суеверия. На калифорнийской почве плоды и цветы растут так, как нигде в Соединенных Штатах, но на той же самой почве, если она будет запущена и не возделана, появятся в изобилии сорные травы. В Индии не обрабатываемая в течете года земля зарастает диким кустарником, и густые заросли покрывают то место, где прежде было возделанное поле.
На Востоке можно найти множество ложных богов суеверия, между тем как на Западе новый бог (тоже ложный) материального благоденствия воцарился в храме. Между Мамоной и ложными индусскими богами наблюдается большое фамильное сходство...
Последователь Джняна-йоги видит истину во всех формах религии и во всех школах философы, но он признает, что эта истина есть только небольшая часть великой Истины. Он не порицает ни одной религии, или философской школы и не вступает с ними в пререкания; он только настаивает на одном пункте, а именно, что "все это не есть полная истина". Он не принадлежит к какой-нибудь особой школе или к особому вероисповеданию, потому что он признает братьями всех мыслителей и последователей религии всех стран света и всевозможных оттенков взглядов. Его верования достаточно всеобъемлющи, чтобы включить все остальные, но он не желает быть связанным ограничениями какого-либо из них. Беда всех этих борющихся между собой школ и верований заключается в том, что все они хотят ограничить Бога и исключить некоторых людей. Джняна-йог не признает ограничения Божества и исключения кого-либо из детей, или созданий Божиих.
В этом чтении мы постараемся дать нашим читателям ясное представление об основных идеях и учениях Джняна-йогов, не касаясь противоречивых теорий различных школ, каждая из которых принимает главную посылку и затем выводить из нее некоторые особые доказательства и заключения. Эти основные истины могут быть найдены в экзотерических учениях всех религий, у всех народов и были введены в эти религии самими основателями их (которыми они были открыты их духовным разумом), через посредство их любимых учеников. Эти учения каждым новым поколением последователей религии подвергаются искажениям, но первоначальные истины учения не придут в полное забвение.