- Нет? Меня это удивляет. Я думал, вы как раз сильны умением справляться с неожиданным. Ведь у вас никогда не было проблем, несмотря на самые причудливые прихоти моих гостей.
- Я не говорю, что не справляюсь, - пыталась оправдаться Ванесса. - Я просто сказала, что не очень хорошо воспринимаю неожиданности - я имею в виду в личном плане. У меня внутри все... - Она уже жалела, что сказала слишком много. Он пристально наблюдал за ней, что еще больше усиливало ее тревогу.
- Приноравливайтесь ко мне. В конце концов, вы можете себе это позволить. Вы же знаете, что я не могу вас уволить, - внезапно сказал он.
- Не можете? - переспросила Ванесса, чувствуя здесь непредвиденную ловушку.
- Ведь тогда я бы поставил под удар все, что здесь делаю, ведь так?
- Разве? - Теперь Ванесса была уже озадачена.
- Вы могли бы на целые годы связать мне руки судебными тяжбами...
- Я могла бы?..
Ее реакция была слишком быстрой, и в ней читалось любопытство. Бенедикт сощурил глаза. Ванесса выпрямилась и расправила плечи, характерным движением выставив вперед подбородок, чтобы подчеркнуть свое физическое превосходство.
- Я могла бы, не так ли? - повторила она, с изрядной долей угрозы, однако не смогла скрыть многозначительного колебания.
- Вы могли бы?
- Да. - Не сознавая этого, Ванесса закусила полную нижнюю губку.
- А каким образом вы бы сделали это?
Она была в еще большем недоумении, а выражение его голубых глаз сулило бурю и предвещало, что ей не выплыть. Казалось, его что-то забавляет и - все внутри у нее перевернулось - вызывает сочувствие!
- Ну, я... я...
- Вы не знаете, да? - мягко произнес он. - Вы совершенно не представляете, о чем я говорю.
Она выпятила подбородок еще сильнее.
- Нет. - Ее тон показывал, что у нее и нет желания выяснять это.
Но он остался при своем мнении.
- Вы поняли, что объяснял вам адвокат судьи Ситона? - спросил он все с той же, приводящей в бешенство, мягкостью. - Он заверил меня, что поговорил с вами сразу же после похорон.
Ванесса нахмурилась, пытаясь припомнить, и ее гладкий широкий лоб избороздили морщины.
Судью Ситона она считала не только своим спасителем, но и человеком, достойным всяческого уважения, восхищения и привязанности.
Он спас ее из глубин несчастий, а девушка, в свою очередь, оставалась рядом с ним во время переездов по всему миру, спасая от бездеятельности, которую принесла нежеланная отставка, от превратностей старости и его вспыльчивого характера. Пришло время, когда судья, отшельник по натуре и убежденный холостяк, начал страдать от провалов памяти, с трудом передвигался. Ванесса оказалась именно тем человеком, кто умел избавить его от приступов депрессии. Она даже уговорила его начать писать книгу, над которой он все еще с энтузиазмом работал перед самой кончиной, - историей Уайтфилд-хауса, ставшего его родным домом, и всей округи Коромандел.
Здоровье его все ухудшалось, и смерть не должна была стать неожиданностью для Ванессы, тем не менее это был удар. Во время похорон девушка все еще была в оцепенении и подсознательно враждебно относилась к любой угрозе перемен в той тихой гавани, которую она старалась создать для себя в Уайтфилде. Ее сознание отключалось при малейшем упоминании о надменном молодом узурпаторе, который, как ей казалось, бессовестно быстро собирался вступить в права наследования, если учесть, что до этого никогда не давал себе труда навестить своего благодетеля, когда тот был еще жив, и даже не соизволил проводить его в последний путь.
Когда неделю спустя после похорон Бенедикт Сэвидж наконец объявился собственной персоной, он оказался разительно непохожим на покойного судью, и физически, и по темпераменту, - субъектом, вызывавшим у Ванессы полное неприятие.
То, что враждебность между ними была обоюдной, как нельзя лучше отвечало ее предубеждению, и она не искала этому никаких объяснений, кроме самых поверхностных. Враждебность со стороны мужчины не нарушала ее безопасности и вполне устраивала. Напротив, интерес со стороны мужчины заставлял ее нервничать, она начинала чувствовать себя неловкой и неуклюжей, глупой и, что хуже всего, ужасно ранимой.
- Я помню, как адвокат судьи без конца твердил о завещании, - медленно произнесла Ванесса. - О том, что в нем ничего не было предусмотрено для меня или что-то в этом роде, но я ничего и не ожидала - я же не член семьи и работала у него только два года. Я теперь не припомню, что именно сказал адвокат. Я была утомлена и не очень вникала в то, что он говорил. Мне пришлось одной заниматься похоронами, как вы знаете. Вы же даже не соизволили приехать, пока все не кончилось! - В ее голосе послышались раздражительные нотки - отголосок их трехлетней невысказанной вражды.
- Не стану извиняться за это, - спокойно ответил он. - Джордж Ситон и я были всего лишь в дальнем родстве по материнской линии. Вполне возможно, он и не догадывался о моем существовании - во всяком случае, я ничего о нем не знал. Дом он оставил не мне лично, он просто завещал его своему ближайшему здравствующему родственнику-мужчине. Не приходится и говорить, чего стоило моей матери выслушивать, что она всего лишь боковая веточка на родословном древе.
Ванесса этого не знала. Тогда, конечно, его поведение выглядело совсем в ином свете. Встретившись с родителями мистера Сэвиджа во время их единственного скоротечного визита в Уайтфилд и убедившись в том, что сын унаследовал лишь некоторую долю их холодности, настолько придирчивы и сосредоточены были они на самих себе, Ванесса могла себе представить, как лицо Денизы Сэвидж с классически правильными чертами застыло с выражением викторианского оскорбления, когда ей пришлось выслушать, какое незначительное место, по мнению мужчин, она занимает в обществе.
По губам Ванессы скользнула тень улыбки.
- Он был неисправимый женоненавистник, - признала она с нежным неодобрением.
- И все же принял на должность дворецкого женщину, которой не исполнилось и двадцати?
На этот раз Ванесса не оцепенела при этом деликатном зондировании.
- Я просто оказалась в нужном месте в нужное время. И по весьма неприятным, если не сказать грязным, причинам. Его предыдущий дворецкий умер, прослужив у него около сорока лет. Думаю, он не мог примириться с мыслью, что его место займет другой мужчина, и потом, как мне кажется, я пробуждала в нем дух рыцарства...
- Зачем вы это говорите?
У нее немного покривились губы.
- Он жалел меня... - Она почти забыла, с кем разговаривает, но пришла в себя, почувствовав, как он внезапно насторожился; отблеск света в стеклах его очков сверкнул как сигнал тревоги. - В то время я была без работы, вежливо объяснила она.
- Ну, во всяком случае, он позаботился о том, чтобы вы не потеряли это место, - заметил Бенедикт. - Я получил наследство с условием, что буду пользоваться услугами имеющегося дворецкого по меньшей мере в течение пяти лет с момента официального утверждения завещания... если только указанный дворецкий по своей воле на откажется от выполнения своих обязанностей.
При этом сообщении глаза и рот Ванессы округлились от изумления. Затем ее охватил порыв гнева, и она огрызнулась.
- Но тогда, в первый день... вы же угрожали, что избавитесь от меня, потому что я женщина!
- Не правда. Я просто предположил, что вам не будет так же легко работать со мной, как с судьей, и лучше бы вы поискали другое место. И, думаю, я тогда назвал вас другим словом - "девчонка".
- Ничего вы не предполагали, а намеренно оскорбляли меня, - с горечью вспомнила Ванесса. - Вы намекали, что я не смогу выполнять свои обязанности из-за своего пола, и подразумевали, что я получила эту работу, оказывая каким-то образом влияние на дряхлого старика. Судья не был дряхлым, и вы знали это, поскольку адвокат, должно быть, совершенно ясно дал вам знать, что завещание имеет законную силу. Вы просто пытались вынудить меня бросить работу! - в сердцах вскричала она. - Ну, так я рада, что отказалась!
Ни за что на свете она не призналась бы ему, что ее удержала трусость, а не стремление доказать, что он ошибается. Даже его скользкие намеки не смогли заставить ее покинуть эту безопасную нору, которую она для себя вырыла. Уайтфилду была нужна она, и ей был нужен Уайтфилд. Здесь ее знали только по имени и по работе, но не по ее репутации.
- Но я была совсем не девчонка! - сердито закончила она, полная решимости противоречить ему во всем. - Мне было двадцать, и я всегда выглядела старше своего возраста. - В этом крылась ее погибель - спокойный независимый вид в сочетании с возвышающимся, как Эверест, телом представляли для определенного типа мужчин вызов хотя бы потому, что зрелище было столь величественное. Такое великолепное одиночество просто необходимо было покорить...
- Но мне вы показались именно долговязой, неуклюжей девчонкой, медлительной, как дождливая неделя, угрюмым подростком с привычкой мерить меня таким взглядом, как будто я какая-то низшая форма жизни. Не удивительно, что мне не хотелось, чтоб вас мне навязали! И почему, вы думаете, я не стал и дальше пытаться избавиться от вас? Если смотреть со стороны, вы особенно не суетитесь, а работа всегда выполнена, и в доме всегда все в порядке, как в хорошо налаженном механизме... Если бы у вас не было таких потрясающих способностей, я бы никогда не доверил вам надзор за реставрацией дома. И вы оправдали это доверие...
Ванессе вдруг подумалось, что его мнение о ней изменилось бы, если бы он узнал о ней правду... не только о вчерашней ночи, но обо всей этой отвратительной истории, побудившей судью предложить ей работу, и о ее постыдном бегстве из Англии.
Как бы он реагировал, если бы она сейчас выложила ему все начистоту? Скорее всего, испытал бы шок, ужас, отвращение. Все это она уже видела раньше, со стороны людей далеко не таких привередливых, как Бенедикт Сэвидж, людей, считавшихся ее друзьями.
- Я подумал, пора поставить все точки над "i", чтобы я перестал чувствовать себя здесь посторонним.
- Посторонним? - Ванесса не смогла удержаться от раздражения. - Не будьте смешны, - заявила она своему хозяину. - Дом принадлежит вам, и вы не можете быть чужим в собственном доме.
Лицо у него передернулось от мрачной усмешки.
- Разве?.. Но ведь по-настоящему это не мой дом, не правда ли?.. За последние пять лет я вряд ли задерживался по одному и тому же адресу дольше месяца.
Ее поразила тоскливая нотка, прозвучавшая в его иронических словах, но она тут же удержала себя от невольного сочувствия. Господи, ведь этот человек - миллионер, у него есть все, что только можно пожелать, а он имеет нахальство на что-то жаловаться! Вокруг полно людей, живущих в хижинах и халупах, а он, пожалуйста, плачется, что у него слишком много домов!
- Это вы, - продолжал Бенедикт, - создали домашний очаг в этом доме, и именно вам он обязан жизнью, на нем отпечаток вашей личности...
Ванесса была ошеломлена при мысли, что ее привязанность к дому может стать мишенью для насмешек других. Это было одновременно и ее секретом, и глупой прихотью. С холодным, неподвижным взглядом она начала отрекаться от своей слабости.
- Мне нравится наблюдать, как дом восстанавливается в его былом великолепии, но я всего лишь присматриваю за ним, и все. Я только выполняю ваши распоряжения... Сегодня утром я разрешила прийти некоторым членам общества любителей истории. Вы ведь "казали, что не против, чтобы они осмотрели дом в обмен на доступ к имеющимся у них документам по его истории. Они могут здесь побродить?
Это не вызвало у него особого энтузиазма.
- Среди них будет мисс Фишер?
- Собственно говоря, да, - с невинным видом ответила Ванесса. Эта безостановочно щебечущая пожилая леди, старая дева, была неравнодушна к неуловимому новому владельцу Уайтфилда и стала бы страшно ему надоедать, если бы узнала, что он вернулся.
- В таком случае, я на пару часов уеду покататься на "дюзенберге", поспешно проговорил он. - Мы обойдем дом после завтрака. Разумеется, если это не помешает вашим планам.
- Конечно, сэр, - послушно пробормотала Ванесса со вздохом облегчения в душе, вновь обретя возможность держаться в безопасной тени.
- И не говорите ей, что я здесь. - Он сердито посмотрел на нее.
- Конечно, сэр.
- Это не женщина, а банный лист.
- Неужели, сэр?
Он свирепо взглянул на ее невозмутимо вежливое лицо.
- Вы что, смеетесь надо мной, Флинн?
- Нет, сэр, - ровно солгала она.
- Хорошо. Потому что своим служащим я могу многое позволить, в том числе и неподчинение - если они хорошо выполняют свои обязанности, но не терплю, когда надо мной смеются.
Это определенно был приказ.
- Никто не смеется, сэр, - рассудительно пробормотала Ванесса.
Она и раньше это за ним замечала - то, что он мало смеется; именно поэтому у нее сложилось впечатление, что мистер Сэвидж несколько бесцветен как личность. Даже чересчур добродушный, он редко вел себя непосредственно. Улыбка у него была не выражением теплоты, а скорее напоминала циничную ухмылку. Казалось, мало что могло его удивить...
За исключением сегодняшней ночи. Сюрприз застал его врасплох. В результате - эта заметная потеря его нечеловеческого самообладания; интересно, насколько он потерял контроль над собой вчера ночью, когда его удивление было наверняка еще больше! Она судорожно сглотнула, крепче ухватившись за простыни, сохранившие ее следы, и стараясь подавить вновь подступающую панику. Неужели на лице Ванессы так прямо и написано чувство вины, которое она испытывает?
Очевидно, нет, потому что хозяин уже отходил от нее, потирая подбородок с тем же выражением мальчишеского нетерпения, которое она заметила у него в библиотеке. Девушка поняла, что он уже занят мыслями о полученном ко дню рождения подарке, которым до сих пор не смог заняться.
- Думаю, ваши историки не появятся здесь в такую рань; так что я в полной безопасности успею перед уходом побриться. Я, наверно, съезжу на побережье, а может, если захочется, даже в Колвилль или Порт-Джексон. Скажите миссис Райли, я вернусь к ленчу около часа - если вы уверены, что к тому времени они уже уйдут.
- Я позабочусь об этом, сэр, - заверила она. К часу дня, она надеялась, и ей удастся настроить себя на более рациональный лад.
Он направился в ванную и на пороге остановился, бросив ей через плечо еще один трудный мяч.
- Да, между прочим, не бросайте меня опять на улице перед закрытой дверью.
Ванесса просто окаменела - и это на пороге избавления.
- Простите?
- Вы только что внизу сделали это - заперли двери в библиотеке, как только я вышел взглянуть на машину. Мне пришлось обойти дом вокруг к парадному входу и стучать, пока миссис Райли меня не впустила.
Ванесса вознесла благодарственную молитву.
- Неужели я это сделала? Должно быть, совершенно автоматически. Извините за причиненное неудобство, сэр. Больше этого не повторится.
Во всяком случае, если это будет зависеть от нее. В конце концов, совершенно невероятно, чтобы вновь пришлось пережить все то, что заставило ее так поступить!
Глава четвертая
- Ну что ж, на этом проблемы с плесенью должны закончиться, - с глубоким удовлетворением констатировал Билл Джессоп, распрямившись и поднявшись от раскрытой каменной кладки, высотой около метра, опоясывающей внутреннюю стену того, что когда-то было столовой для прислуги. - Эта последняя секция хорошо просохла. Теперь здесь может начать работу штукатур.
- Хотелось бы надеяться, что на плесень больше мы нигде не натолкнемся, - вздохнула Ванесса, отряхивая руки.
- Нельзя же жаловаться на это, если дому больше ста лет, - сказал каменщик. - Думаю, все дело в том, что тот, кто закладывал дом, не смог завершить работу. А он был настоящим мастером.
- Жаль, что он поддался золотой лихорадке, - произнесла Ванесса с легким пренебрежением человека, никогда не вожделевшего богатства. Глядишь, и не утонул бы в затопленной шахте, а прожил долгую и обеспеченную жизнь, если бы выполнял то, что умел.
- Может, он жаждал не золота, а приключений, - предположил Билл, крупный, флегматичный мужчина, такой же грубоватый, как и материалы, с которыми он работал. - А может быть, он убегал от чего-то или кого-то. Разве вы не говорили, что после отъезда того каменщика его жена пару лет работала здесь кухаркой и зарекомендовала себя настоящей старой каргой?
- Я бы не винила эту женщину за сварливость, раз ее оставил муж, - едко возразила Ванесса. - Жить здесь в колонии без мужчины было совсем не сладко. Уверена, что золоту она предпочла бы мужа.
- Вы так думаете? А я считаю, что она была более практичной. "Золото может купить самые высокие почести, и золото может купить любовь".
Ванесса обернулась, бессознательно отряхивая ладонями юбку, и увидела, как хозяин пробирается между стремянками и досками, загромождавшими дверь.
Он вернулся из своей поездки явно отдохнувший, со слегка обветренным лицом и более свободными, чем обычно, движениями.
- Это довольно циничный подход, мистер Сэвидж, - проговорил Билл Джессоп с заговорщицкой мужской ухмылкой. - Не думаю, что Ванесса согласится с вами насчет этого.
Но та не спешила возражать, а, церемонно сложив руки, хранила почтительное молчание, пока Бенедикт не остановился возле них. Он переоделся в белый вязаный спортивный пуловер с длинными рукавами - в таком непринужденном виде она его еще не видела.
Он глядел на нее, но, не дождавшись ответа, продолжил:
- Это не мое мнение... - На лице у него появилось такое же, как у нее, вежливое выражение. - Я просто цитировал Овидия и его "Искусство любви". Этому циничному высказыванию почти две тысячи лет, но, по-моему, время подтвердило мудрость его слов, как вы считаете, Флинн?
Она не могла проигнорировать прямо обращенный к ней вопрос, но не хотела и польстить ему, согласившись.
- Тогда почему же вы до сих пор не возведены в дворянство и не женаты? - уклончиво и вкрадчиво ответила она, и тот рассмеялся.
С ужасом поймав себя на том, что с женским любопытством оценивает его рот, Ванесса перевела взгляд и увидела, что он перестал смеяться и пристально наблюдает за ней.
- Возможно, я слишком скуп, - пробормотал он, - чтобы платить за то, что другие, как я вижу, получают задаром.
Билл Джессоп на это рассмеялся.
- Зная, сколько денег вы ухлопали на этот дом, никто бы не назвал вас скупым!
- Мистер Сэвидж рассматривает это как вложение капитала, - спокойно заметила Ванесса. - Он собирается получить хорошую прибыль, продав дом, как только будет закончена реставрация.
- А вы считаете, я должен заниматься этим исключительно по сентиментальным причинам? - быстро парировал он. - Почему я должен быть таким альтруистом? Как, по вашему мнению, я должен поступить? Жить здесь постоянно? Дом слишком велик для одного и, кроме того, он реставрируется как гостиница. Вы можете представить меня в роли хозяина гостиницы?.. Между прочим, мы договорились, что сегодня днем вы ознакомите меня с ходом реставрационных работ.
- Я ждала, что вы дадите мне знать, когда будете готовы, - солгала Ванесса, видя, что у терпеливо стоящего рядом Билла Джессопа зажегся живой интерес в серых глазах.
- Неужели? Так, значит, поэтому я столько времени напрасно дергал за этот проклятый шнурок от звонка? - вежливо-обвиняющий тон Бенедикта заставил Ванессу покраснеть.
- Простите, я хотела предупредить вас, что звонок отсоединен, пока заменяют часть цинковых трубок.
- M-м, так вы, значит, не слышали, как я вопил, проходя по залам?.. Я уже начал чувствовать себя чуть ли не призраком... бродящим по пустому дому, где некому отозваться на мои вопли, - нарочито медленно продолжал он. - Я даже стал надеяться, что опять встречу мое златовласое привидение.
- Привидение? - навострил уши каменщик. - Вы видели привидение?
- Я рассказывала ему об одном из них по имени Мэг, - поспешно вмешалась Ванесса, решительно отступая от мужчин и стараясь разъединить их. - Мы больше не будем отвлекать вас от работы, Билл. Мистер Сэвидж, может, начнем обход с гостиной? Со времени вашего последнего приезда ее оклеили обоями...
- Я определенно видел что-то у себя в спальне вчера ночью, - продолжал Бенедикт, не обращая внимания на ее приглашающий жест. - Если это было привидение, то, кто бы это ни был, оно жутко походило на живое существо. А вы видели эту Мэг?
- Ну нет, сам не видел, - ответил Билл, потирая свои загрубевшие руки, как бы желая согреться. - Но ведь я никогда и не оставался здесь один после наступления темноты. Я слышал, как рассказывали, что в этом доме все время происходит что-то странное. До того как его купил судья, в нем несколько лет никто не жил, и он очень обветшал. Что касается лично меня, то я вообще не верю в привидения...
- Я тоже не верил до вчерашней ночи, - сухо сказал Бенедикт Сэвидж. - Я мог бы поклясться, что она такая же живая, как мы с вами.
- Но Мэг была здесь не единственным случаем насильственной смерти за последние сто лет. - Вы хотите сказать, что меня могут посетить и другие видения? - Его явно заинтриговала такая перспектива. - Мне повезло, что нервы у меня в порядке. Возможно, такая тема представила бы интерес для "Архитектурного журнала" - влияние пятого измерения на архитектурную сохранность. Если все мои привидения будут такими же прекрасными и податливыми, как золотоволосая Мэг, я без труда смогу вызвать интерес таким сообщением...
Краем глаза Ванесса заметила, что Билл уже открыл рот, вероятно, чтобы сообщить ему, что Мэг была не блондинка, а огненно-рыжая.
- Да, я уверена, что историческое общество очень заинтересовалось бы, живо вмешалась она. Податливая? Что именно он имел в виду под этим словом? Мисс Фишер просто помешана на этом. Если она услышит, что вас посетили призраки, то тут же примчится сюда с магнитофоном и блокнотом для научных наблюдений и сама будет бродить по дому.
Как Ванесса и ожидала, хозяин побледнел, но затем бросил на нее испытующий взгляд.
- Не думаю, что о нашем разговоре станет кому-нибудь известно, ведь я знаю, что вы лояльная и преданная служащая, а Билл не захочет, чтобы его уволили, - заметил Бенедикт.
Вместо того чтобы обидеться, Билл расхохотался.
- Во всяком случае, пока вы меня не уволили, я думаю, мне лучше вернуться на свое место и продолжать отмывать южную стену. Рад был с вами повидаться, мистер Сэвидж. - Он притронулся пальцами ко лбу, как бы салютуя, и пошел к двери. - Увидимся, Ванесса.
- Приятный мужчина, - заметил Бенедикт Сэвидж, проводя рукой по заполненному строительным раствором шву между серыми каменными блоками. - И отлично работает. Хорошо, что Роберт его нашел.
Роберт Тейлор - архитектор и специалист по реставрации, работавший в оклендском офисе "Дэйна и Бенедикта", составил планы гостиницы и рабочие графики и на первых порах усиленно занимался проектом... пока ему и его боссу не стало ясно, что Ванесса прекрасно справляется с надзором за проводящейся работой и даже может по мере необходимости нанимать специалистов.
Ванесса кашлянула.
- С чего бы вы хотели начать осмотр?
- Мне кажется, несколько минут назад вы решили показать мне гостиную? В мой последний приезд я был несколько рассеян - японский консорциум занимал все мои мысли. Так что, наверное, вам следует показать мне все, что вы сделали за последние шесть месяцев. Сегодня я полностью в ваших руках.
Ванесса исподтишка поглядела на свои руки. По ее мнению, они были слишком большие, как и все у нее, но с длинными тонкими пальцами хорошей формы, коротко остриженными блестящими ногтями.
Она невольно вспомнила, что сегодня утром он действительно был у нее в руках. Ее ладонь покоилась на его спине, левая рука, уютно зажатая между телами, пальцами касались груди, ощущая, как она подымается и опускается в мерном дыхании его умиротворенного сна, и ровное биение его сердца. Но, конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, где находились его руки...
- Флинн?
Ванесса вздернула голову и почувствовала, что начинает краснеть под его вежливо изумленным взглядом.
- Э... да... хорошая идея. В таком случае, начнем с главной столовой. На прошлой неделе из мастерской вернули мраморную облицовку камина, так что вы сможете убедиться, как отличается профессиональная работа по очистке от той, что так ужасно была сделана в гостиной...
Ей так сильно хотелось избавиться от своих интимных мыслей, что она начала трещать без умолку и сыпать техническими терминами, обходя с ним комнаты общего пользования, теперь почти полностью отреставрированные так, какими они были в прежние славные времена золотого процветания, хотя и с некоторыми незаметными техническими новшествами, необходимыми для обеспечения комфорта и привычного образа жизни будущих постояльцев.
- Я рад, что вы не считаете, будто современная ванная комната непросительно нарушает целостность реставрации, - пробормотал Бенедикт, обозревая хаотическое переплетение водопроводных труб, торчащих из покрытой кафелем стены в одной из небольших комнаток наверху, переделанных в ванные комнаты, примыкающие к спальням...
- Это будет действующая гостиница, а не музей, - быстро парировала Ванесса. - За свои деньги люди хотят пользоваться нормальными удобствами. Туристам, может, и нравится осматривать старинные постройки, но они не хотят в них жить, особенно если это означает отказ от достижений цивилизации. Чтобы не нарушать исторической достоверности, нам нужно было бы предложить им умывальник и ночной горшок, но не думаю, что многие захотели бы этим довольствоваться! В семидесятые годы прошлого века все было еще довольно примитивно в этой части света... Я хочу сказать, что так или иначе, но кухни и ванные комнаты нужно переоборудовать в соответствии с современными стандартами.
- Я не говорю, что не справляюсь, - пыталась оправдаться Ванесса. - Я просто сказала, что не очень хорошо воспринимаю неожиданности - я имею в виду в личном плане. У меня внутри все... - Она уже жалела, что сказала слишком много. Он пристально наблюдал за ней, что еще больше усиливало ее тревогу.
- Приноравливайтесь ко мне. В конце концов, вы можете себе это позволить. Вы же знаете, что я не могу вас уволить, - внезапно сказал он.
- Не можете? - переспросила Ванесса, чувствуя здесь непредвиденную ловушку.
- Ведь тогда я бы поставил под удар все, что здесь делаю, ведь так?
- Разве? - Теперь Ванесса была уже озадачена.
- Вы могли бы на целые годы связать мне руки судебными тяжбами...
- Я могла бы?..
Ее реакция была слишком быстрой, и в ней читалось любопытство. Бенедикт сощурил глаза. Ванесса выпрямилась и расправила плечи, характерным движением выставив вперед подбородок, чтобы подчеркнуть свое физическое превосходство.
- Я могла бы, не так ли? - повторила она, с изрядной долей угрозы, однако не смогла скрыть многозначительного колебания.
- Вы могли бы?
- Да. - Не сознавая этого, Ванесса закусила полную нижнюю губку.
- А каким образом вы бы сделали это?
Она была в еще большем недоумении, а выражение его голубых глаз сулило бурю и предвещало, что ей не выплыть. Казалось, его что-то забавляет и - все внутри у нее перевернулось - вызывает сочувствие!
- Ну, я... я...
- Вы не знаете, да? - мягко произнес он. - Вы совершенно не представляете, о чем я говорю.
Она выпятила подбородок еще сильнее.
- Нет. - Ее тон показывал, что у нее и нет желания выяснять это.
Но он остался при своем мнении.
- Вы поняли, что объяснял вам адвокат судьи Ситона? - спросил он все с той же, приводящей в бешенство, мягкостью. - Он заверил меня, что поговорил с вами сразу же после похорон.
Ванесса нахмурилась, пытаясь припомнить, и ее гладкий широкий лоб избороздили морщины.
Судью Ситона она считала не только своим спасителем, но и человеком, достойным всяческого уважения, восхищения и привязанности.
Он спас ее из глубин несчастий, а девушка, в свою очередь, оставалась рядом с ним во время переездов по всему миру, спасая от бездеятельности, которую принесла нежеланная отставка, от превратностей старости и его вспыльчивого характера. Пришло время, когда судья, отшельник по натуре и убежденный холостяк, начал страдать от провалов памяти, с трудом передвигался. Ванесса оказалась именно тем человеком, кто умел избавить его от приступов депрессии. Она даже уговорила его начать писать книгу, над которой он все еще с энтузиазмом работал перед самой кончиной, - историей Уайтфилд-хауса, ставшего его родным домом, и всей округи Коромандел.
Здоровье его все ухудшалось, и смерть не должна была стать неожиданностью для Ванессы, тем не менее это был удар. Во время похорон девушка все еще была в оцепенении и подсознательно враждебно относилась к любой угрозе перемен в той тихой гавани, которую она старалась создать для себя в Уайтфилде. Ее сознание отключалось при малейшем упоминании о надменном молодом узурпаторе, который, как ей казалось, бессовестно быстро собирался вступить в права наследования, если учесть, что до этого никогда не давал себе труда навестить своего благодетеля, когда тот был еще жив, и даже не соизволил проводить его в последний путь.
Когда неделю спустя после похорон Бенедикт Сэвидж наконец объявился собственной персоной, он оказался разительно непохожим на покойного судью, и физически, и по темпераменту, - субъектом, вызывавшим у Ванессы полное неприятие.
То, что враждебность между ними была обоюдной, как нельзя лучше отвечало ее предубеждению, и она не искала этому никаких объяснений, кроме самых поверхностных. Враждебность со стороны мужчины не нарушала ее безопасности и вполне устраивала. Напротив, интерес со стороны мужчины заставлял ее нервничать, она начинала чувствовать себя неловкой и неуклюжей, глупой и, что хуже всего, ужасно ранимой.
- Я помню, как адвокат судьи без конца твердил о завещании, - медленно произнесла Ванесса. - О том, что в нем ничего не было предусмотрено для меня или что-то в этом роде, но я ничего и не ожидала - я же не член семьи и работала у него только два года. Я теперь не припомню, что именно сказал адвокат. Я была утомлена и не очень вникала в то, что он говорил. Мне пришлось одной заниматься похоронами, как вы знаете. Вы же даже не соизволили приехать, пока все не кончилось! - В ее голосе послышались раздражительные нотки - отголосок их трехлетней невысказанной вражды.
- Не стану извиняться за это, - спокойно ответил он. - Джордж Ситон и я были всего лишь в дальнем родстве по материнской линии. Вполне возможно, он и не догадывался о моем существовании - во всяком случае, я ничего о нем не знал. Дом он оставил не мне лично, он просто завещал его своему ближайшему здравствующему родственнику-мужчине. Не приходится и говорить, чего стоило моей матери выслушивать, что она всего лишь боковая веточка на родословном древе.
Ванесса этого не знала. Тогда, конечно, его поведение выглядело совсем в ином свете. Встретившись с родителями мистера Сэвиджа во время их единственного скоротечного визита в Уайтфилд и убедившись в том, что сын унаследовал лишь некоторую долю их холодности, настолько придирчивы и сосредоточены были они на самих себе, Ванесса могла себе представить, как лицо Денизы Сэвидж с классически правильными чертами застыло с выражением викторианского оскорбления, когда ей пришлось выслушать, какое незначительное место, по мнению мужчин, она занимает в обществе.
По губам Ванессы скользнула тень улыбки.
- Он был неисправимый женоненавистник, - признала она с нежным неодобрением.
- И все же принял на должность дворецкого женщину, которой не исполнилось и двадцати?
На этот раз Ванесса не оцепенела при этом деликатном зондировании.
- Я просто оказалась в нужном месте в нужное время. И по весьма неприятным, если не сказать грязным, причинам. Его предыдущий дворецкий умер, прослужив у него около сорока лет. Думаю, он не мог примириться с мыслью, что его место займет другой мужчина, и потом, как мне кажется, я пробуждала в нем дух рыцарства...
- Зачем вы это говорите?
У нее немного покривились губы.
- Он жалел меня... - Она почти забыла, с кем разговаривает, но пришла в себя, почувствовав, как он внезапно насторожился; отблеск света в стеклах его очков сверкнул как сигнал тревоги. - В то время я была без работы, вежливо объяснила она.
- Ну, во всяком случае, он позаботился о том, чтобы вы не потеряли это место, - заметил Бенедикт. - Я получил наследство с условием, что буду пользоваться услугами имеющегося дворецкого по меньшей мере в течение пяти лет с момента официального утверждения завещания... если только указанный дворецкий по своей воле на откажется от выполнения своих обязанностей.
При этом сообщении глаза и рот Ванессы округлились от изумления. Затем ее охватил порыв гнева, и она огрызнулась.
- Но тогда, в первый день... вы же угрожали, что избавитесь от меня, потому что я женщина!
- Не правда. Я просто предположил, что вам не будет так же легко работать со мной, как с судьей, и лучше бы вы поискали другое место. И, думаю, я тогда назвал вас другим словом - "девчонка".
- Ничего вы не предполагали, а намеренно оскорбляли меня, - с горечью вспомнила Ванесса. - Вы намекали, что я не смогу выполнять свои обязанности из-за своего пола, и подразумевали, что я получила эту работу, оказывая каким-то образом влияние на дряхлого старика. Судья не был дряхлым, и вы знали это, поскольку адвокат, должно быть, совершенно ясно дал вам знать, что завещание имеет законную силу. Вы просто пытались вынудить меня бросить работу! - в сердцах вскричала она. - Ну, так я рада, что отказалась!
Ни за что на свете она не призналась бы ему, что ее удержала трусость, а не стремление доказать, что он ошибается. Даже его скользкие намеки не смогли заставить ее покинуть эту безопасную нору, которую она для себя вырыла. Уайтфилду была нужна она, и ей был нужен Уайтфилд. Здесь ее знали только по имени и по работе, но не по ее репутации.
- Но я была совсем не девчонка! - сердито закончила она, полная решимости противоречить ему во всем. - Мне было двадцать, и я всегда выглядела старше своего возраста. - В этом крылась ее погибель - спокойный независимый вид в сочетании с возвышающимся, как Эверест, телом представляли для определенного типа мужчин вызов хотя бы потому, что зрелище было столь величественное. Такое великолепное одиночество просто необходимо было покорить...
- Но мне вы показались именно долговязой, неуклюжей девчонкой, медлительной, как дождливая неделя, угрюмым подростком с привычкой мерить меня таким взглядом, как будто я какая-то низшая форма жизни. Не удивительно, что мне не хотелось, чтоб вас мне навязали! И почему, вы думаете, я не стал и дальше пытаться избавиться от вас? Если смотреть со стороны, вы особенно не суетитесь, а работа всегда выполнена, и в доме всегда все в порядке, как в хорошо налаженном механизме... Если бы у вас не было таких потрясающих способностей, я бы никогда не доверил вам надзор за реставрацией дома. И вы оправдали это доверие...
Ванессе вдруг подумалось, что его мнение о ней изменилось бы, если бы он узнал о ней правду... не только о вчерашней ночи, но обо всей этой отвратительной истории, побудившей судью предложить ей работу, и о ее постыдном бегстве из Англии.
Как бы он реагировал, если бы она сейчас выложила ему все начистоту? Скорее всего, испытал бы шок, ужас, отвращение. Все это она уже видела раньше, со стороны людей далеко не таких привередливых, как Бенедикт Сэвидж, людей, считавшихся ее друзьями.
- Я подумал, пора поставить все точки над "i", чтобы я перестал чувствовать себя здесь посторонним.
- Посторонним? - Ванесса не смогла удержаться от раздражения. - Не будьте смешны, - заявила она своему хозяину. - Дом принадлежит вам, и вы не можете быть чужим в собственном доме.
Лицо у него передернулось от мрачной усмешки.
- Разве?.. Но ведь по-настоящему это не мой дом, не правда ли?.. За последние пять лет я вряд ли задерживался по одному и тому же адресу дольше месяца.
Ее поразила тоскливая нотка, прозвучавшая в его иронических словах, но она тут же удержала себя от невольного сочувствия. Господи, ведь этот человек - миллионер, у него есть все, что только можно пожелать, а он имеет нахальство на что-то жаловаться! Вокруг полно людей, живущих в хижинах и халупах, а он, пожалуйста, плачется, что у него слишком много домов!
- Это вы, - продолжал Бенедикт, - создали домашний очаг в этом доме, и именно вам он обязан жизнью, на нем отпечаток вашей личности...
Ванесса была ошеломлена при мысли, что ее привязанность к дому может стать мишенью для насмешек других. Это было одновременно и ее секретом, и глупой прихотью. С холодным, неподвижным взглядом она начала отрекаться от своей слабости.
- Мне нравится наблюдать, как дом восстанавливается в его былом великолепии, но я всего лишь присматриваю за ним, и все. Я только выполняю ваши распоряжения... Сегодня утром я разрешила прийти некоторым членам общества любителей истории. Вы ведь "казали, что не против, чтобы они осмотрели дом в обмен на доступ к имеющимся у них документам по его истории. Они могут здесь побродить?
Это не вызвало у него особого энтузиазма.
- Среди них будет мисс Фишер?
- Собственно говоря, да, - с невинным видом ответила Ванесса. Эта безостановочно щебечущая пожилая леди, старая дева, была неравнодушна к неуловимому новому владельцу Уайтфилда и стала бы страшно ему надоедать, если бы узнала, что он вернулся.
- В таком случае, я на пару часов уеду покататься на "дюзенберге", поспешно проговорил он. - Мы обойдем дом после завтрака. Разумеется, если это не помешает вашим планам.
- Конечно, сэр, - послушно пробормотала Ванесса со вздохом облегчения в душе, вновь обретя возможность держаться в безопасной тени.
- И не говорите ей, что я здесь. - Он сердито посмотрел на нее.
- Конечно, сэр.
- Это не женщина, а банный лист.
- Неужели, сэр?
Он свирепо взглянул на ее невозмутимо вежливое лицо.
- Вы что, смеетесь надо мной, Флинн?
- Нет, сэр, - ровно солгала она.
- Хорошо. Потому что своим служащим я могу многое позволить, в том числе и неподчинение - если они хорошо выполняют свои обязанности, но не терплю, когда надо мной смеются.
Это определенно был приказ.
- Никто не смеется, сэр, - рассудительно пробормотала Ванесса.
Она и раньше это за ним замечала - то, что он мало смеется; именно поэтому у нее сложилось впечатление, что мистер Сэвидж несколько бесцветен как личность. Даже чересчур добродушный, он редко вел себя непосредственно. Улыбка у него была не выражением теплоты, а скорее напоминала циничную ухмылку. Казалось, мало что могло его удивить...
За исключением сегодняшней ночи. Сюрприз застал его врасплох. В результате - эта заметная потеря его нечеловеческого самообладания; интересно, насколько он потерял контроль над собой вчера ночью, когда его удивление было наверняка еще больше! Она судорожно сглотнула, крепче ухватившись за простыни, сохранившие ее следы, и стараясь подавить вновь подступающую панику. Неужели на лице Ванессы так прямо и написано чувство вины, которое она испытывает?
Очевидно, нет, потому что хозяин уже отходил от нее, потирая подбородок с тем же выражением мальчишеского нетерпения, которое она заметила у него в библиотеке. Девушка поняла, что он уже занят мыслями о полученном ко дню рождения подарке, которым до сих пор не смог заняться.
- Думаю, ваши историки не появятся здесь в такую рань; так что я в полной безопасности успею перед уходом побриться. Я, наверно, съезжу на побережье, а может, если захочется, даже в Колвилль или Порт-Джексон. Скажите миссис Райли, я вернусь к ленчу около часа - если вы уверены, что к тому времени они уже уйдут.
- Я позабочусь об этом, сэр, - заверила она. К часу дня, она надеялась, и ей удастся настроить себя на более рациональный лад.
Он направился в ванную и на пороге остановился, бросив ей через плечо еще один трудный мяч.
- Да, между прочим, не бросайте меня опять на улице перед закрытой дверью.
Ванесса просто окаменела - и это на пороге избавления.
- Простите?
- Вы только что внизу сделали это - заперли двери в библиотеке, как только я вышел взглянуть на машину. Мне пришлось обойти дом вокруг к парадному входу и стучать, пока миссис Райли меня не впустила.
Ванесса вознесла благодарственную молитву.
- Неужели я это сделала? Должно быть, совершенно автоматически. Извините за причиненное неудобство, сэр. Больше этого не повторится.
Во всяком случае, если это будет зависеть от нее. В конце концов, совершенно невероятно, чтобы вновь пришлось пережить все то, что заставило ее так поступить!
Глава четвертая
- Ну что ж, на этом проблемы с плесенью должны закончиться, - с глубоким удовлетворением констатировал Билл Джессоп, распрямившись и поднявшись от раскрытой каменной кладки, высотой около метра, опоясывающей внутреннюю стену того, что когда-то было столовой для прислуги. - Эта последняя секция хорошо просохла. Теперь здесь может начать работу штукатур.
- Хотелось бы надеяться, что на плесень больше мы нигде не натолкнемся, - вздохнула Ванесса, отряхивая руки.
- Нельзя же жаловаться на это, если дому больше ста лет, - сказал каменщик. - Думаю, все дело в том, что тот, кто закладывал дом, не смог завершить работу. А он был настоящим мастером.
- Жаль, что он поддался золотой лихорадке, - произнесла Ванесса с легким пренебрежением человека, никогда не вожделевшего богатства. Глядишь, и не утонул бы в затопленной шахте, а прожил долгую и обеспеченную жизнь, если бы выполнял то, что умел.
- Может, он жаждал не золота, а приключений, - предположил Билл, крупный, флегматичный мужчина, такой же грубоватый, как и материалы, с которыми он работал. - А может быть, он убегал от чего-то или кого-то. Разве вы не говорили, что после отъезда того каменщика его жена пару лет работала здесь кухаркой и зарекомендовала себя настоящей старой каргой?
- Я бы не винила эту женщину за сварливость, раз ее оставил муж, - едко возразила Ванесса. - Жить здесь в колонии без мужчины было совсем не сладко. Уверена, что золоту она предпочла бы мужа.
- Вы так думаете? А я считаю, что она была более практичной. "Золото может купить самые высокие почести, и золото может купить любовь".
Ванесса обернулась, бессознательно отряхивая ладонями юбку, и увидела, как хозяин пробирается между стремянками и досками, загромождавшими дверь.
Он вернулся из своей поездки явно отдохнувший, со слегка обветренным лицом и более свободными, чем обычно, движениями.
- Это довольно циничный подход, мистер Сэвидж, - проговорил Билл Джессоп с заговорщицкой мужской ухмылкой. - Не думаю, что Ванесса согласится с вами насчет этого.
Но та не спешила возражать, а, церемонно сложив руки, хранила почтительное молчание, пока Бенедикт не остановился возле них. Он переоделся в белый вязаный спортивный пуловер с длинными рукавами - в таком непринужденном виде она его еще не видела.
Он глядел на нее, но, не дождавшись ответа, продолжил:
- Это не мое мнение... - На лице у него появилось такое же, как у нее, вежливое выражение. - Я просто цитировал Овидия и его "Искусство любви". Этому циничному высказыванию почти две тысячи лет, но, по-моему, время подтвердило мудрость его слов, как вы считаете, Флинн?
Она не могла проигнорировать прямо обращенный к ней вопрос, но не хотела и польстить ему, согласившись.
- Тогда почему же вы до сих пор не возведены в дворянство и не женаты? - уклончиво и вкрадчиво ответила она, и тот рассмеялся.
С ужасом поймав себя на том, что с женским любопытством оценивает его рот, Ванесса перевела взгляд и увидела, что он перестал смеяться и пристально наблюдает за ней.
- Возможно, я слишком скуп, - пробормотал он, - чтобы платить за то, что другие, как я вижу, получают задаром.
Билл Джессоп на это рассмеялся.
- Зная, сколько денег вы ухлопали на этот дом, никто бы не назвал вас скупым!
- Мистер Сэвидж рассматривает это как вложение капитала, - спокойно заметила Ванесса. - Он собирается получить хорошую прибыль, продав дом, как только будет закончена реставрация.
- А вы считаете, я должен заниматься этим исключительно по сентиментальным причинам? - быстро парировал он. - Почему я должен быть таким альтруистом? Как, по вашему мнению, я должен поступить? Жить здесь постоянно? Дом слишком велик для одного и, кроме того, он реставрируется как гостиница. Вы можете представить меня в роли хозяина гостиницы?.. Между прочим, мы договорились, что сегодня днем вы ознакомите меня с ходом реставрационных работ.
- Я ждала, что вы дадите мне знать, когда будете готовы, - солгала Ванесса, видя, что у терпеливо стоящего рядом Билла Джессопа зажегся живой интерес в серых глазах.
- Неужели? Так, значит, поэтому я столько времени напрасно дергал за этот проклятый шнурок от звонка? - вежливо-обвиняющий тон Бенедикта заставил Ванессу покраснеть.
- Простите, я хотела предупредить вас, что звонок отсоединен, пока заменяют часть цинковых трубок.
- M-м, так вы, значит, не слышали, как я вопил, проходя по залам?.. Я уже начал чувствовать себя чуть ли не призраком... бродящим по пустому дому, где некому отозваться на мои вопли, - нарочито медленно продолжал он. - Я даже стал надеяться, что опять встречу мое златовласое привидение.
- Привидение? - навострил уши каменщик. - Вы видели привидение?
- Я рассказывала ему об одном из них по имени Мэг, - поспешно вмешалась Ванесса, решительно отступая от мужчин и стараясь разъединить их. - Мы больше не будем отвлекать вас от работы, Билл. Мистер Сэвидж, может, начнем обход с гостиной? Со времени вашего последнего приезда ее оклеили обоями...
- Я определенно видел что-то у себя в спальне вчера ночью, - продолжал Бенедикт, не обращая внимания на ее приглашающий жест. - Если это было привидение, то, кто бы это ни был, оно жутко походило на живое существо. А вы видели эту Мэг?
- Ну нет, сам не видел, - ответил Билл, потирая свои загрубевшие руки, как бы желая согреться. - Но ведь я никогда и не оставался здесь один после наступления темноты. Я слышал, как рассказывали, что в этом доме все время происходит что-то странное. До того как его купил судья, в нем несколько лет никто не жил, и он очень обветшал. Что касается лично меня, то я вообще не верю в привидения...
- Я тоже не верил до вчерашней ночи, - сухо сказал Бенедикт Сэвидж. - Я мог бы поклясться, что она такая же живая, как мы с вами.
- Но Мэг была здесь не единственным случаем насильственной смерти за последние сто лет. - Вы хотите сказать, что меня могут посетить и другие видения? - Его явно заинтриговала такая перспектива. - Мне повезло, что нервы у меня в порядке. Возможно, такая тема представила бы интерес для "Архитектурного журнала" - влияние пятого измерения на архитектурную сохранность. Если все мои привидения будут такими же прекрасными и податливыми, как золотоволосая Мэг, я без труда смогу вызвать интерес таким сообщением...
Краем глаза Ванесса заметила, что Билл уже открыл рот, вероятно, чтобы сообщить ему, что Мэг была не блондинка, а огненно-рыжая.
- Да, я уверена, что историческое общество очень заинтересовалось бы, живо вмешалась она. Податливая? Что именно он имел в виду под этим словом? Мисс Фишер просто помешана на этом. Если она услышит, что вас посетили призраки, то тут же примчится сюда с магнитофоном и блокнотом для научных наблюдений и сама будет бродить по дому.
Как Ванесса и ожидала, хозяин побледнел, но затем бросил на нее испытующий взгляд.
- Не думаю, что о нашем разговоре станет кому-нибудь известно, ведь я знаю, что вы лояльная и преданная служащая, а Билл не захочет, чтобы его уволили, - заметил Бенедикт.
Вместо того чтобы обидеться, Билл расхохотался.
- Во всяком случае, пока вы меня не уволили, я думаю, мне лучше вернуться на свое место и продолжать отмывать южную стену. Рад был с вами повидаться, мистер Сэвидж. - Он притронулся пальцами ко лбу, как бы салютуя, и пошел к двери. - Увидимся, Ванесса.
- Приятный мужчина, - заметил Бенедикт Сэвидж, проводя рукой по заполненному строительным раствором шву между серыми каменными блоками. - И отлично работает. Хорошо, что Роберт его нашел.
Роберт Тейлор - архитектор и специалист по реставрации, работавший в оклендском офисе "Дэйна и Бенедикта", составил планы гостиницы и рабочие графики и на первых порах усиленно занимался проектом... пока ему и его боссу не стало ясно, что Ванесса прекрасно справляется с надзором за проводящейся работой и даже может по мере необходимости нанимать специалистов.
Ванесса кашлянула.
- С чего бы вы хотели начать осмотр?
- Мне кажется, несколько минут назад вы решили показать мне гостиную? В мой последний приезд я был несколько рассеян - японский консорциум занимал все мои мысли. Так что, наверное, вам следует показать мне все, что вы сделали за последние шесть месяцев. Сегодня я полностью в ваших руках.
Ванесса исподтишка поглядела на свои руки. По ее мнению, они были слишком большие, как и все у нее, но с длинными тонкими пальцами хорошей формы, коротко остриженными блестящими ногтями.
Она невольно вспомнила, что сегодня утром он действительно был у нее в руках. Ее ладонь покоилась на его спине, левая рука, уютно зажатая между телами, пальцами касались груди, ощущая, как она подымается и опускается в мерном дыхании его умиротворенного сна, и ровное биение его сердца. Но, конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, где находились его руки...
- Флинн?
Ванесса вздернула голову и почувствовала, что начинает краснеть под его вежливо изумленным взглядом.
- Э... да... хорошая идея. В таком случае, начнем с главной столовой. На прошлой неделе из мастерской вернули мраморную облицовку камина, так что вы сможете убедиться, как отличается профессиональная работа по очистке от той, что так ужасно была сделана в гостиной...
Ей так сильно хотелось избавиться от своих интимных мыслей, что она начала трещать без умолку и сыпать техническими терминами, обходя с ним комнаты общего пользования, теперь почти полностью отреставрированные так, какими они были в прежние славные времена золотого процветания, хотя и с некоторыми незаметными техническими новшествами, необходимыми для обеспечения комфорта и привычного образа жизни будущих постояльцев.
- Я рад, что вы не считаете, будто современная ванная комната непросительно нарушает целостность реставрации, - пробормотал Бенедикт, обозревая хаотическое переплетение водопроводных труб, торчащих из покрытой кафелем стены в одной из небольших комнаток наверху, переделанных в ванные комнаты, примыкающие к спальням...
- Это будет действующая гостиница, а не музей, - быстро парировала Ванесса. - За свои деньги люди хотят пользоваться нормальными удобствами. Туристам, может, и нравится осматривать старинные постройки, но они не хотят в них жить, особенно если это означает отказ от достижений цивилизации. Чтобы не нарушать исторической достоверности, нам нужно было бы предложить им умывальник и ночной горшок, но не думаю, что многие захотели бы этим довольствоваться! В семидесятые годы прошлого века все было еще довольно примитивно в этой части света... Я хочу сказать, что так или иначе, но кухни и ванные комнаты нужно переоборудовать в соответствии с современными стандартами.