Страница:
«Если бы об этом узнал Драммонд, он бы умер со смеху», – вдруг почему-то подумалось Аласдеру.
Место, которое выбрал для нее Макрей, находилось на корме за капитанской каютой, и вел к нему узкий проход. Здесь Изабел была защищена от нескромных взглядов матросов, а она, в свою очередь, не могла видеть их, ведущих себя довольно свободно. Так, многие из них снимали рубашки, обнажая загорелую волосатую грудь.
Ветер трепал косынку Изабел, словно хотел сорвать ее и поиграть волосами. Но она сердилась и нетерпеливым движением туже завязывала узел под подбородком.
Два поставленных друг на друга ящика служили ей столом, на третьем она сидела. Перед ней лежал кусок мрамора, и она все еще не решила, что это будет – статуэтка лошади или уменьшенная копия Фернли.
Взяв самый большой резец – шириной в три ее пальца, – она снова принялась скруглять углы камня. Изабел была готова делать что угодно, лишь бы забыть о том, что ее окружает, а главное – что ей предстоит.
То, что она сейчас делала, было самым легким в ее работе, однако требовало от нее предельного внимания и осторожности, потому что, если в каком-нибудь месте нажмешь слишком сильно, камень может пойти трещинами. Или вдруг откроется пустота там, где, казалось бы, должен быть твердый камень. Но пока все шло хорошо.
– Не хотите ли чаю? – Из-за угла выглянул Рори.
Изабел покачала головой. Чаепитие, очевидно, было еще одним обычаем, позаимствованным у китайцев, но в отличие от команды «Стойкого» Изабел чай не нравился—на ее вкус, он был слишком горьким.
– Вы уверены?
Изабел только улыбнулась в ответ. В последние дни антипатия юнги сменилась почти дружелюбием, и он даже иногда снисходил до улыбки. Возможно, с ним поговорил Макрей. А может быть, мальчик смягчился, узнав, что его капитан собирается аннулировать их брак?
Рори служил посредником между ними – задавал вопросы и передавал ответы. Не прошла ли боль? Не нужно ли ей чего-либо? Не голодна ли она? Чего бы ей хотелось на обед?
Изабел удивляло, каким уважением на корабле пользовался кок. Этот человек властвовал, словно он был королем. Короной ему служила огненно-рыжая копна волос, и скипетром – поварешка, которой он все время размахивал.
Во время трапезы Изабел не встречалась с Макреем, предпочитая есть в каюте в одиночестве. Чем реже она будет видеть своего мужа, тем лучше, решила она.
Ей все труднее становилось выносить те моменты, когда он поправлял ее бандаж. Любопытство, с одной строны, а с другой – странное одиночество, которого она никогда прежде не испытывала, заставляли Изабел отваживаться на смелые действия. Иногда она клала руку ему на грудь, иногда касалась ладонью его щеки или гладила его шею. Все это были запретные жесты, но они ее завораживали. В эти неловкие моменты оба молчали. Все другие их действия не выходили за рамки тех, которые были необходимы между врачом и пациентом.
Вечером Аласдер возвращался в каюту, устраивался на полу и тут же засыпал. А Изабел молча наблюдала за ним, насколько позволяла темнота, словно изучала его, пока он спал.
Однако в прошлую ночь Аласдер повел себя иначе. Он выдвинул стол и достал из одного из ящичков комода перевязанный веревкой пучок деревяшек и какой-то предмет, похожий на овальную чашу.
Молча поставив чашу на стол, из другого ящичка он достал набор инструментов, похожих на резцы Изабел, но поменьше. Затем к ним присоединились небольшой фонарь и стеклянный сосуд, наполненный какой-то желтоватой смесью. Поставив сосуд наверх фонаря, Аласдер зажег фитиль.
Все так же не говоря ни слова, он разложил на столе деревянные плашки и начал их обрабатывать.
Полускрытая клетчатой занавеской, Изабел удивленно наблюдала за его действиями.
Когда смесь в сосуде нагрелась, Аласдер начал капать ею на концы более коротких плашек, которые затем прикреплял к овальной чаше. И Изабел наконец поняла, что это было. Вся деревянная конструкция постепенно принимала вид корпуса корабля.
Аласдер сидел, опустив голову, и был настолько поглощен работой, что казалось, будто он забыл о присутствии Изабел. Точно так же она чувствовала себя, когда занималась своей резьбой по камню.
Молчание начало угнетать Изабел. Подстегиваемая любопытством, она наконец спросила:
– Это будет корабль?
Аласдер медленно повернул голову. Прядь волос упала ему на лоб.
– Да. Я хочу придумать новый корпус для корабля, который собираюсь построить.
– Вы строите корабли?
– Строил. – Строил, мысленно повторил он, до того как отдал целое состояние, чтобы выкупить Гилмур и получить жену, которая ему не нужна.
– И «Стойкого» вы построили? – спросила она, уловив сходство между моделью и кораблем, на котором они плыли.
– Да, но я хотел бы строить более быстроходные Корабли. Чтобы они были как птицы, летающие над водой.
– А это какой-то клей? – Изабел показала на сосуд.
– Это смесь льняного масла, парафина и еще кое-каких добавок. Воск склеивает дерево, но он достаточно мягкий и пластичный, так что позволяет, если нужно, сдвигать плашки.
– Вы именно так строите корабли? Сначала делаете уменьшенную копию?
– Да. А к чертежам приступаю лишь после того, как провел испытания на модели. Настоящая работа начинается с чертежей.
Изабел представила Аласдера мальчиком – вот он лежит на животе на берегу ручья и пускает по воде разные листья, чтобы определить, какой из них поплывет быстрее.
Изабел отложила инструменты и пошевелила пальцами, все еще ощущая в них вибрацию.
Место для работы было выбрано прекрасно. Спокойные воды моря освещались солнцем, над ними – голубое небо. «Стойкий» разрезал своим корпусом волны, ветер надувал паруса. Полным ходом они шли к берегам Англии.
Какой-то звук привлек внимание Изабел, и она подняла голову, прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца. Наверху, высоко над палубой, упершись босыми ступнями в канаты, стоял Рори, а рядом – Макрей. Его правая рука указывала куда-то вверх, а левой он держался за мачту. Он явно не думал об опасности, и это испугало Изабел.
Он снова напомнил ей воина былых времен. Полуобнаженный, Аласдер выглядел столь же естественно, как и в своей обычной одежде. Казалось, он чувствовал себя в полном согласии с природой и пренебрегал опасностью.
Их голоса были хорошо слышны.
– Подожди, пока ты наберешься немного больше опыта, Рори, – строго сказал Макрей, качая головой.
– Но я все время практикуюсь, сэр, – умоляющим тоном ответил мальчик. – Разве вам было не столько же лет, когда вы в первый раз взобрались на мачту?
Аласдер внимательно посмотрел на Рори. Тот не отвел взгляда, и Макрей улыбнулся и, жестом ободрив его, сказал:
– Только внимательно следи за ногами. И не спеши, а то не заметишь опасностей, даже явных.
– Да, сэр, – возбужденно ответил Рори и поставил ногу на железную перекладину, встроенную в просмоленную мачту.
Запрокинув голову и теперь уже не улыбаясь, Макрей наблюдал, как Рори взбирается на следующую перекладину.
А Изабел вдруг охватило странное волнение, и она поспешно отвела взгляд. Это был Макрей – большой, сильный и красивый мужчина, и он был ее мужем. Даже не желая этого, он уже был связан с ней навеки. Но настанет день – и произойдет это очень скоро, – когда он объявит ей, что они свободны друг от друга, и уплывет обратно, а она останется, связанная традицией и ритуалом с человеком, которому оказалась не нужна.
Изабел снова взялась за свои инструменты: резец – в правую руку, молоток – в левую. Лучше сосредоточиться на работе, чем размышлять о своем муже и его намерениях.
Вечная невеста, которая никогда не станет женой.
Она закрыла глаза, стараясь не думать об этом и о свободе, которую Аласдер предлагал ей. Ведь она-то жаждала той зависимости, которой он считал брак, хотела чувствовать себя необходимой ему.
А каково было бы действительно быть замужем за таким человеком? Стал бы он ее защитником – заботливым и преданным?
Аласдер назвал ее творческим человеком. Для большинства людей кусок камня был просто камнем, а ей казалось, что в нем таится некое магическое обещание. В осколке сланца мог скрываться ангел, в куске мрамора – лицо героя. Но именно тот, кто первым понял, что значит для нее ее работа, оказался человеком, который мечтает от нее избавиться.
Изабел вспомнила, как они впервые встретились. Уже тогда Макрей заворожил ее. Правда, он ее испугал, но в то же время возбудил ее любопытство.
Она подняла глаза и увидела, что Рори спускается вниз, притом более осторожно, чем взбирался. Но Макрея рядом с ним уже не было.
Он стоял в нескольких шагах от нее.
– Зачем ты завязываешь волосы косынкой? – спросил он вместо приветствия.
– Все замужние женщины носят косынки, – ответила Изабел удивленно. – Это знак скромности и приличного поведения.
Он начал медленно приближаться. Его загорелый торс был обнажен, открывая плоский и мускулистый живот.
Изабел отвела взгляд. Может быть, она все еще лишь невеста, но она знает о своем муже гораздо больше, чем о любом другом мужчине.
Макрей протянул руку и коснулся косынки, обрамлявшей запылавшие щеки Изабел. Потом его шершавые пальцы двинулись сначала вверх к ее вискам, а затем вниз к подбородку.
До сих пор они лишь однажды были так близко при ярком солнечном свете – в день своей первой встречи. Их последующее общение происходило либо в темноте, либо при слабом свете фонаря.
Теперь Изабел знала его лучше, чем в тот день, когда он спас ее. Природа наградила Аласдера не только восхитительной улыбкой и глазами, голубыми, как небо Шотландии. Его человеческие качества были такими же привлекательными, как и его внешность.
«Я смогла бы любить его». Эта мысль была такой неожиданной, что у Изабел перехватило дыхание.
А Аласдер медленно развязал узел платка, который она только что затянула потуже.
Наклонив голову, он прошептал у самого ее виска – так что она ощутила его дыхание:
– Мне хотелось бы, чтобы ты ее не надевала. Зачем прятать под косынкой такие красивые волосы?
Аласдер снял косынку и провел руками по волосам Изабел. Затем сжал ладонями ее голову и улыбнулся.
– Но я все еще замужняя женщина, Макрей, – тихо произнесла она. «Даже если ты этого не хочешь».
– А я все еще твой муж, – напомнил он, удивив Изабел. – Разве мои желания не имеют значения?
Улыбка исчезла с его лица, и в его взгляде Изабел заметила любопытство.
Он схватил ее за руки и повернул их ладонями вверх. И результате многих лет работы с камнем в трещинки латной въелась известковая пыль. У основания большого пальца правой руки был все еще заметен след от пореза – от той буквы «Д», которую обозначил кончиком кинжала ее отец.
Изабел хотела вырвать руки, но Макрей держал их крепко.
– Талантливые руки, – пробормотал он. – Они принадлежат женщине, предпочитающей работу праздному сушествованию.
Его слова прозвучали как комплимент.
Возгласы матросов, скрип канатов, торжествующие поили Рори, призыв кока собираться на обед – все эти звуки доносились словно откуда-то издалека.
Аласдер не хотел иметь с ней никаких дел, ему не нужны какие-то обязательства по отношению к ней, и все же его так же заворожил этот момент, как и ее.
– Прошу тебя, – сказал он, и Изабел не сразу поняла, что он просит ее не надевать косынку.
Она нерешительно кивнула. Аласдер не понимает, о чем он ее просит. Без косынки она предстанет перед всеми как незамужняя женщина. Впрочем, может, это и правильно – это будет отражать ее истинный статус в этом мире.
Изабел начала собирать инструменты. Аласдер протянул ей кожаный футляр.
– Спасибо, – сказала она, не поднимая головы.
– Изабел, – начал он, но больше ничего не сказал. Она направилась к каюте и оглянулась лишь у самой двери. Аласдер стоял не двигаясь. Они обменялись долгим взглядом. Изабел вошла в каюту. У сожаления – вкус слез, подумала она, закрывая дверь.
Глава 12
Глава 13
Место, которое выбрал для нее Макрей, находилось на корме за капитанской каютой, и вел к нему узкий проход. Здесь Изабел была защищена от нескромных взглядов матросов, а она, в свою очередь, не могла видеть их, ведущих себя довольно свободно. Так, многие из них снимали рубашки, обнажая загорелую волосатую грудь.
Ветер трепал косынку Изабел, словно хотел сорвать ее и поиграть волосами. Но она сердилась и нетерпеливым движением туже завязывала узел под подбородком.
Два поставленных друг на друга ящика служили ей столом, на третьем она сидела. Перед ней лежал кусок мрамора, и она все еще не решила, что это будет – статуэтка лошади или уменьшенная копия Фернли.
Взяв самый большой резец – шириной в три ее пальца, – она снова принялась скруглять углы камня. Изабел была готова делать что угодно, лишь бы забыть о том, что ее окружает, а главное – что ей предстоит.
То, что она сейчас делала, было самым легким в ее работе, однако требовало от нее предельного внимания и осторожности, потому что, если в каком-нибудь месте нажмешь слишком сильно, камень может пойти трещинами. Или вдруг откроется пустота там, где, казалось бы, должен быть твердый камень. Но пока все шло хорошо.
– Не хотите ли чаю? – Из-за угла выглянул Рори.
Изабел покачала головой. Чаепитие, очевидно, было еще одним обычаем, позаимствованным у китайцев, но в отличие от команды «Стойкого» Изабел чай не нравился—на ее вкус, он был слишком горьким.
– Вы уверены?
Изабел только улыбнулась в ответ. В последние дни антипатия юнги сменилась почти дружелюбием, и он даже иногда снисходил до улыбки. Возможно, с ним поговорил Макрей. А может быть, мальчик смягчился, узнав, что его капитан собирается аннулировать их брак?
Рори служил посредником между ними – задавал вопросы и передавал ответы. Не прошла ли боль? Не нужно ли ей чего-либо? Не голодна ли она? Чего бы ей хотелось на обед?
Изабел удивляло, каким уважением на корабле пользовался кок. Этот человек властвовал, словно он был королем. Короной ему служила огненно-рыжая копна волос, и скипетром – поварешка, которой он все время размахивал.
Во время трапезы Изабел не встречалась с Макреем, предпочитая есть в каюте в одиночестве. Чем реже она будет видеть своего мужа, тем лучше, решила она.
Ей все труднее становилось выносить те моменты, когда он поправлял ее бандаж. Любопытство, с одной строны, а с другой – странное одиночество, которого она никогда прежде не испытывала, заставляли Изабел отваживаться на смелые действия. Иногда она клала руку ему на грудь, иногда касалась ладонью его щеки или гладила его шею. Все это были запретные жесты, но они ее завораживали. В эти неловкие моменты оба молчали. Все другие их действия не выходили за рамки тех, которые были необходимы между врачом и пациентом.
Вечером Аласдер возвращался в каюту, устраивался на полу и тут же засыпал. А Изабел молча наблюдала за ним, насколько позволяла темнота, словно изучала его, пока он спал.
Однако в прошлую ночь Аласдер повел себя иначе. Он выдвинул стол и достал из одного из ящичков комода перевязанный веревкой пучок деревяшек и какой-то предмет, похожий на овальную чашу.
Молча поставив чашу на стол, из другого ящичка он достал набор инструментов, похожих на резцы Изабел, но поменьше. Затем к ним присоединились небольшой фонарь и стеклянный сосуд, наполненный какой-то желтоватой смесью. Поставив сосуд наверх фонаря, Аласдер зажег фитиль.
Все так же не говоря ни слова, он разложил на столе деревянные плашки и начал их обрабатывать.
Полускрытая клетчатой занавеской, Изабел удивленно наблюдала за его действиями.
Когда смесь в сосуде нагрелась, Аласдер начал капать ею на концы более коротких плашек, которые затем прикреплял к овальной чаше. И Изабел наконец поняла, что это было. Вся деревянная конструкция постепенно принимала вид корпуса корабля.
Аласдер сидел, опустив голову, и был настолько поглощен работой, что казалось, будто он забыл о присутствии Изабел. Точно так же она чувствовала себя, когда занималась своей резьбой по камню.
Молчание начало угнетать Изабел. Подстегиваемая любопытством, она наконец спросила:
– Это будет корабль?
Аласдер медленно повернул голову. Прядь волос упала ему на лоб.
– Да. Я хочу придумать новый корпус для корабля, который собираюсь построить.
– Вы строите корабли?
– Строил. – Строил, мысленно повторил он, до того как отдал целое состояние, чтобы выкупить Гилмур и получить жену, которая ему не нужна.
– И «Стойкого» вы построили? – спросила она, уловив сходство между моделью и кораблем, на котором они плыли.
– Да, но я хотел бы строить более быстроходные Корабли. Чтобы они были как птицы, летающие над водой.
– А это какой-то клей? – Изабел показала на сосуд.
– Это смесь льняного масла, парафина и еще кое-каких добавок. Воск склеивает дерево, но он достаточно мягкий и пластичный, так что позволяет, если нужно, сдвигать плашки.
– Вы именно так строите корабли? Сначала делаете уменьшенную копию?
– Да. А к чертежам приступаю лишь после того, как провел испытания на модели. Настоящая работа начинается с чертежей.
Изабел представила Аласдера мальчиком – вот он лежит на животе на берегу ручья и пускает по воде разные листья, чтобы определить, какой из них поплывет быстрее.
Изабел отложила инструменты и пошевелила пальцами, все еще ощущая в них вибрацию.
Место для работы было выбрано прекрасно. Спокойные воды моря освещались солнцем, над ними – голубое небо. «Стойкий» разрезал своим корпусом волны, ветер надувал паруса. Полным ходом они шли к берегам Англии.
Какой-то звук привлек внимание Изабел, и она подняла голову, прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца. Наверху, высоко над палубой, упершись босыми ступнями в канаты, стоял Рори, а рядом – Макрей. Его правая рука указывала куда-то вверх, а левой он держался за мачту. Он явно не думал об опасности, и это испугало Изабел.
Он снова напомнил ей воина былых времен. Полуобнаженный, Аласдер выглядел столь же естественно, как и в своей обычной одежде. Казалось, он чувствовал себя в полном согласии с природой и пренебрегал опасностью.
Их голоса были хорошо слышны.
– Подожди, пока ты наберешься немного больше опыта, Рори, – строго сказал Макрей, качая головой.
– Но я все время практикуюсь, сэр, – умоляющим тоном ответил мальчик. – Разве вам было не столько же лет, когда вы в первый раз взобрались на мачту?
Аласдер внимательно посмотрел на Рори. Тот не отвел взгляда, и Макрей улыбнулся и, жестом ободрив его, сказал:
– Только внимательно следи за ногами. И не спеши, а то не заметишь опасностей, даже явных.
– Да, сэр, – возбужденно ответил Рори и поставил ногу на железную перекладину, встроенную в просмоленную мачту.
Запрокинув голову и теперь уже не улыбаясь, Макрей наблюдал, как Рори взбирается на следующую перекладину.
А Изабел вдруг охватило странное волнение, и она поспешно отвела взгляд. Это был Макрей – большой, сильный и красивый мужчина, и он был ее мужем. Даже не желая этого, он уже был связан с ней навеки. Но настанет день – и произойдет это очень скоро, – когда он объявит ей, что они свободны друг от друга, и уплывет обратно, а она останется, связанная традицией и ритуалом с человеком, которому оказалась не нужна.
Изабел снова взялась за свои инструменты: резец – в правую руку, молоток – в левую. Лучше сосредоточиться на работе, чем размышлять о своем муже и его намерениях.
Вечная невеста, которая никогда не станет женой.
Она закрыла глаза, стараясь не думать об этом и о свободе, которую Аласдер предлагал ей. Ведь она-то жаждала той зависимости, которой он считал брак, хотела чувствовать себя необходимой ему.
А каково было бы действительно быть замужем за таким человеком? Стал бы он ее защитником – заботливым и преданным?
Аласдер назвал ее творческим человеком. Для большинства людей кусок камня был просто камнем, а ей казалось, что в нем таится некое магическое обещание. В осколке сланца мог скрываться ангел, в куске мрамора – лицо героя. Но именно тот, кто первым понял, что значит для нее ее работа, оказался человеком, который мечтает от нее избавиться.
Изабел вспомнила, как они впервые встретились. Уже тогда Макрей заворожил ее. Правда, он ее испугал, но в то же время возбудил ее любопытство.
Она подняла глаза и увидела, что Рори спускается вниз, притом более осторожно, чем взбирался. Но Макрея рядом с ним уже не было.
Он стоял в нескольких шагах от нее.
– Зачем ты завязываешь волосы косынкой? – спросил он вместо приветствия.
– Все замужние женщины носят косынки, – ответила Изабел удивленно. – Это знак скромности и приличного поведения.
Он начал медленно приближаться. Его загорелый торс был обнажен, открывая плоский и мускулистый живот.
Изабел отвела взгляд. Может быть, она все еще лишь невеста, но она знает о своем муже гораздо больше, чем о любом другом мужчине.
Макрей протянул руку и коснулся косынки, обрамлявшей запылавшие щеки Изабел. Потом его шершавые пальцы двинулись сначала вверх к ее вискам, а затем вниз к подбородку.
До сих пор они лишь однажды были так близко при ярком солнечном свете – в день своей первой встречи. Их последующее общение происходило либо в темноте, либо при слабом свете фонаря.
Теперь Изабел знала его лучше, чем в тот день, когда он спас ее. Природа наградила Аласдера не только восхитительной улыбкой и глазами, голубыми, как небо Шотландии. Его человеческие качества были такими же привлекательными, как и его внешность.
«Я смогла бы любить его». Эта мысль была такой неожиданной, что у Изабел перехватило дыхание.
А Аласдер медленно развязал узел платка, который она только что затянула потуже.
Наклонив голову, он прошептал у самого ее виска – так что она ощутила его дыхание:
– Мне хотелось бы, чтобы ты ее не надевала. Зачем прятать под косынкой такие красивые волосы?
Аласдер снял косынку и провел руками по волосам Изабел. Затем сжал ладонями ее голову и улыбнулся.
– Но я все еще замужняя женщина, Макрей, – тихо произнесла она. «Даже если ты этого не хочешь».
– А я все еще твой муж, – напомнил он, удивив Изабел. – Разве мои желания не имеют значения?
Улыбка исчезла с его лица, и в его взгляде Изабел заметила любопытство.
Он схватил ее за руки и повернул их ладонями вверх. И результате многих лет работы с камнем в трещинки латной въелась известковая пыль. У основания большого пальца правой руки был все еще заметен след от пореза – от той буквы «Д», которую обозначил кончиком кинжала ее отец.
Изабел хотела вырвать руки, но Макрей держал их крепко.
– Талантливые руки, – пробормотал он. – Они принадлежат женщине, предпочитающей работу праздному сушествованию.
Его слова прозвучали как комплимент.
Возгласы матросов, скрип канатов, торжествующие поили Рори, призыв кока собираться на обед – все эти звуки доносились словно откуда-то издалека.
Аласдер не хотел иметь с ней никаких дел, ему не нужны какие-то обязательства по отношению к ней, и все же его так же заворожил этот момент, как и ее.
– Прошу тебя, – сказал он, и Изабел не сразу поняла, что он просит ее не надевать косынку.
Она нерешительно кивнула. Аласдер не понимает, о чем он ее просит. Без косынки она предстанет перед всеми как незамужняя женщина. Впрочем, может, это и правильно – это будет отражать ее истинный статус в этом мире.
Изабел начала собирать инструменты. Аласдер протянул ей кожаный футляр.
– Спасибо, – сказала она, не поднимая головы.
– Изабел, – начал он, но больше ничего не сказал. Она направилась к каюте и оглянулась лишь у самой двери. Аласдер стоял не двигаясь. Они обменялись долгим взглядом. Изабел вошла в каюту. У сожаления – вкус слез, подумала она, закрывая дверь.
Глава 12
Лондон выглядел темным пятном на горизонте. Огромные клубы серого дыма нависали над городом, словно указательные знаки для усталого путника. Залив представлял собой лес мачт. Корабли так тесно стояли друг возле друга, что Аласдеру казалось, будто можно дойти до верфи, просто перешагивая с одной палубы на другую.
Как это обычно бывало в таких портах, Аласдер решил бросить якорь в заливе, а людей отправить на берег на шлюпках. Отдав приказания Дэниелу, он прошел на нос корабля.
В последнее время Дэниел избегал его. Он выполнил все приказы капитана, но почти не разговаривал с ним. Аласдеру даже показалось, что вся его команда старается как можно меньше попадаться ему на глаза. Тем лучше, думал Аласдер. Он был не в том настроении, чтобы выслушивать глупые предсказания старшего помощника или его толкования движений хвоста Генриетты.
Кошка прошла мимо Аласдера и бросила на него косой взгляд, будто радуясь его растущему раздражению.
Аласдер уже отправил Рори в доки, приказав ему нанять экипаж с кучером для поездки в Брэндидж-Холл. По рассказам отца, поместье Шербурнов находилось недалеко от Лондона, и до него можно было легко добраться за полдня.
Хотя его каюта располагалась на корме, Аласдер услышал, как открылась ее дверь. Взгляд Аласдера был устремлен на Лондон, однако все его чувства были настроены на волну Изабел. Он буквально ощущал каждый ее тихий шаг по палубе. Подойдя, она поздоровалась с ним.
Наверное, среди запахов лондонского делового порта трудно было различать такие ароматы, но Аласдер все же уловил слабый цветочный аромат.
На Изабел была юбка в бело-красную полоску и красный жакет. Непокрытые волосы были распущены и спускались по спине темным каскадом. Она остановилась рядом и тоже стала смотреть на Лондон.
– Как много здесь кораблей, – проговорила она.
– Считается, что рано или поздно все приплывают в Лондон.
– А вы бывали здесь прежде?
– Нет, никогда.
– Вам не нравится бывать в Англии? – спросила она.
– Нет, не нравится.
Он ходил за шелком в Китай, за пряностями на острова Тихого океана. Он видел Францию, восторгался ее замками и кафедральными соборами. Его привлекали Испания и Португалия, а также североамериканские Колонии. Но до сегодняшнего дня он ни разу не ощутил дискомфорта ни от одного путешествия или выбора порта.
К кораблю подплыла шлюпка, в которой сидел улыбающийся во весь рот Рори.
– Я нанял экипаж с кучером, капитан! – крикнул он.
– Ты можешь быть готова через несколько минут? – обратился Аласдер к Изабел.
– А куда мы поедем?
– В Брэндидж-Холл, в имение Шербурнов.
– Вы откажетесь от титула графа?
– Да.
– А меня вы оставите в Лондоне? – спросила Изабел, наблюдая, как ее корзину грузят в другую шлюпку.
Она должна была бы спросить, что ее ждет, еще вчера или даже неделю назад, подумал Аласдер, а не сейчас, когда они готовятся сойти с корабля.
– С теми деньгами, которые я намерен назначить в качестве твоего содержания, Изабел, – сдавленно ответил он, – ты сможешь выбрать любой город и любую жизнь.
Она промолчала и отошла к другому борту, будто ей не терпелось поскорее покинуть корабль Аласдера.
Дорога до берега прошла в полном молчании. Даже разговорчивый Рори и тот не проронил ни слова, лишь изредка переглядываясь с матросом, сидевшим на веслах. Садясь в шлюпку и покидая ее, Изабел опиралась на руку Аласдера и коротко его благодарила. Она ни разу с ним не заговорила, будто уже навсегда вычеркнула его из своей жизни.
Двое матросов несли за ними багаж, а впереди с гор дым видом шествовал Рори, указывая путь к экипажу, который он нанял. Время от времени мальчик оборачивался, словно недоумевая, почему они идут так медленно. Аласдер отпустил всю команду, за исключением дежурных, на берег, и Рори, очевидно, не терпелось поскорее доказать, что он мужчина, и тем самым сравняться со своими товарищами-матросами в части общения с женским полом.
Небо над Лондоном было серое, в воздухе стоял запах боен, немытых тел и дыма. Везде были толпы людей. Аласдер взял Изабел под руку и провел через толпу людей, о чем-то громко споривших, кивая в сторону залива.
Вдоль верфи стояла вереница карет, колясок, подвои и повозок, ожидающих либо разгрузки товаров с ближайшего судна, либо появления его богатых владельцев.
Большое подразделение солдат в красных мундирах ожидало погрузки на судно. Аласдер не сомневался, что их путь лежал в американские колонии, где они должны были служить в качестве средства устрашения мятежных колонистов.
Раздраженный заметным вниманием толпы к Изабел, Аласдер обнял ее за плечи и притянул к себе.
Они наконец нашли свой экипаж, и, пока загружали их багаж, кучер, улыбаясь беззубым ртом, предупредил Аласдера:
– Дорога через Лондон займет гораздо больше времени, сэр, чем весь путь от Лондона до вашего поместья.
Рори помог Изабел сесть в экипаж. Аласдер посмотрел на него с интересом. Мальчик переминался с ноги на ногу и стрелял глазами по сторонам.
– Тебе хочется уйти, не так ли? – улыбнулся Аласдер.
– Да, сэр. – Рори не скрывал своего нетерпения.
Аласдер вложил в руку юнги несколько монет.
– Спасибо, сэр. – Рори посмотрел на деньги с благоговением. Твое жалованье за следующий месяц, Рори. Будь острожен.
– Постараюсь, сэр.
Через минуту оба матроса и Рори скрылись в толпе.
Аласдер сел в экипаж спиной к лошадям.
Откинув кожаную занавеску, закрывавшую окно, он увидел величественный собор с огромным куполом, который произвел на него сильное впечатление.
Изабел, похоже, тоже была очарована Лондоном. Ее глаза расширились, дыхание то и дело сбивалось. Конечно это же не Фернли, подумал Аласдер, удивившись своему сарказму.
– Ты никогда не путешествовала, Изабел? – спросил он, и собственный голос показался ему неприятным, а улыбка неестественной.
– Я бывала в Инвернессе и Эдинбурге, Макрей. Но так далеко от дома – еще ни разу.
– Почему ты называешь меня Макреем? Ты забыла как меня зовут?
Аласдер был раздражен, и тому были причины. Ему надо добиться разрешения на отмену брака. Он найдет себе женщину, пусть даже не такую привлекательную, как Изабел, но она по крайней мере не будет скрывать свои истинные мысли под маской самообладания.
– Я называю вас Макреем, потому что вы не дали миг возможности обращаться к вам менее формально, ответила она с достоинством, которое лишь увеличило его раздражение.
Да зачем ему нужно, чтобы Изабел с ним говорила и поверяла ему свои тайные мысли? Он должен быть благодарен ей за ее сдержанность. Чем меньше он будет знать о ней, тем лучше.
Но та его часть, которая контролировалась не разумом, а стихийными эмоциями, жаждала прижать Изабел к себе и смотреть в ее глаза до тех пор, пока он не прочтет в них ответы на все свои вопросы. Кто она такая?
Ведь он до сих пор этого не знает.
– Мы будем в Брэндидж-Холле ближе к вечеру, – сказал он. – Не исключено, что дела задержат меня на несколько дней.
Изабел молчала, но было видно, что она внимательно его слушает.
– Я вернусь на корабль через неделю, – добавил Аласдер.
Снова молчание, будто он вообще ничего не сказал.
А что будет с Изабел? Этот вопрос беспокоил Аласдера. Принять решение об отмене брака было легко, решить что делать дальше, было намного труднее.
Она не предпринимала ничего, чтобы убедить его остаться ее мужем. Изабел не прибегла ни к логике, ни к хитрости, чтобы попытаться заставить его изменить свое решение. Но ее тактика – скрывать свои мысли и молчать – все больше разжигала любопытство Аласдера.
Надо заставить ее заговорить с помощью поцелуя. Открыть ей рот и вдохнуть нужные слова.
– Ты уже подумала о том, где бы ты хотела жить? Я отвезу тебя, куда ты пожелаешь.
– С таким же успехом вы можете оставить меня здесь. Моего отца не будут мучить угрызения совести, если он объявит меня вдовой и попытается снова выдать замуж. Вы, очевидно, также алчны, как он.
Такой ответ ошеломил Аласдера. Возможно, не стоило желать, чтобы Изабел заговорила.
– Отец готов на все ради денег, а вы сделаете то же самое, чтобы снова обрести свободу, – пояснила она.
– Мне и в голову не приходило, что меня можно сравнивать с Магнусом Драммондом.
– Внешне ни вы, ни другие мужчины, которым отец меня показывал, на него не похожи. Все кандидаты в мои женихи были богаты, но мало у кого из них были зубы или волосы.
– У меня по крайней мере целы и те и другие. – Аласдер сам удивился, насколько раздосадовало его такое сравнение.
– Да.
Всего одно слово. Но это слово было сказано таким тоном, что оно стоило самого оскорбительного замечания, какое он когда-либо слышал.
Экипаж неожиданно показался Аласдеру страшно тесным и душным, словно из него выкачали весь воздух. Он откинулся на спинку сиденья и притворился спящим.
Время шло, а у Изабел так и не появилось подходящей идеи относительно своего будущего. Поскольку ее отец считал, что родственники его жены безбожно тянут у него деньги, Ли виделась с ними очень редко. Однако она не порывала связей с родными, что было доказательством того, что любовь преодолевает все преграды.
Сестра матери жила в Инвернессе, но в последнее время много болела, и было бы бестактным появиться на пороге ее дома без предупреждения. У кузины, жим шей неподалеку от Фернли, недавно родился еще один ребенок. Они с мужем, возможно, и были бы рады иметь лишнюю пару рук для домашней работы и для ухода за детьми, но это еще следовало выяснить.
Выбор для незамужней женщины был невелик. Да и талантов, способных поддержать ее, у Изабел не было Она не была искусна в рукоделии или плетении кружев, как ее мать. Шить шляпки казалось ей утомительным. Резьба по камню была практически ее единственным талантом, но для женщины это считалось странным занятием.
Получалось, что она никому не была нужна.
Время от времени ее взгляд останавливался на Макрее. Изабел видела, что он только притворяется спящим, видимо, чтобы избавить себя от ее вопросов. Он сидел в углу экипажа, скрестив руки на груди и вытянув ноги.
Наверное, какие-то ее слова могли бы поколебать его решение, но Изабел не могла заставить себя произнес их. «Позволь мне остаться». Простые слова, они были в сердце, но сказать их вслух она не могла. Гордость – только это у нее и осталось, и ею Изабел нелегко было бы поступиться.
Минуты складывались в часы. И вот уже людный Лондон остался позади, уступив место сельской идиллии. По обе стороны дороги были видны небольшие долины, окруженные пологими холмами. Это была Англия. Благодатная земля. На дорогах было мало людей, а домов и того меньше, словно эта плодородная земля заботилась о себе сама.
Небо постепенно заволокло тучами, предвещавшими дождь. Изабел показалось это забавным – когда они покидали Шотландию, был ливень, а теперь Англия тоже встречает их дождем. Правда, сейчас не было ни грома, ни молний.
Дождь забарабанил по крыше экипажа, но это был мягкий, успокаивающий звук.
Наконец показался дом. Он стоял в центре долины и напомнил Изабел большого белого орла, распростершего крылья в обе стороны. Как и эта гордая птица, дом, казалось, был уверен в том, что вызывает восхищение.
– Это и есть Брэндидж-Холл? – спросила она. Открыв глаза, Аласдер отдернул занавеску.
– Да, это он. Но я не знал, что он такой большой. Огромный белый купол из сверкавшего под дождем стекла возвышался в самом центре Брэндидж-Холла. А золотой шпиль словно указывал путь на небо.
По обе стороны от дома сквозь завесу дождя угадывались сады. Причудливо подстриженные кусты обрамляли посыпанные гравием дорожки и клумбы с цветами. В самом центре Изабел заметила знакомый узор.
Это был кельтский крест, похожий на тот, который украшал герб ее семьи.
Дорога к дому была выложена блестящим белым камнем.
Дождь прекратился так же неожиданно, как и начался.
– Похоже, нас встречают, – сказал Аласдер, когда экипаж остановился перед широким парадным входом.
У дверей стоял дворецкий в завитом белом парике. Он сказал что-то подбежавшему лакею и снова принял величественный вид. Лакей сбежал вниз по лестнице, открыл дверцу экипажа и поклонился.
Аласдер вышел и подал руку Изабел.
Подняться по этим ступеням было все равно что войти в величественный кафедральный собор. Но Изабел меньше всего хотелось входить в этот огромный дом. Однако она заставила себя улыбнуться и вышла из экипажа.
Как это обычно бывало в таких портах, Аласдер решил бросить якорь в заливе, а людей отправить на берег на шлюпках. Отдав приказания Дэниелу, он прошел на нос корабля.
В последнее время Дэниел избегал его. Он выполнил все приказы капитана, но почти не разговаривал с ним. Аласдеру даже показалось, что вся его команда старается как можно меньше попадаться ему на глаза. Тем лучше, думал Аласдер. Он был не в том настроении, чтобы выслушивать глупые предсказания старшего помощника или его толкования движений хвоста Генриетты.
Кошка прошла мимо Аласдера и бросила на него косой взгляд, будто радуясь его растущему раздражению.
Аласдер уже отправил Рори в доки, приказав ему нанять экипаж с кучером для поездки в Брэндидж-Холл. По рассказам отца, поместье Шербурнов находилось недалеко от Лондона, и до него можно было легко добраться за полдня.
Хотя его каюта располагалась на корме, Аласдер услышал, как открылась ее дверь. Взгляд Аласдера был устремлен на Лондон, однако все его чувства были настроены на волну Изабел. Он буквально ощущал каждый ее тихий шаг по палубе. Подойдя, она поздоровалась с ним.
Наверное, среди запахов лондонского делового порта трудно было различать такие ароматы, но Аласдер все же уловил слабый цветочный аромат.
На Изабел была юбка в бело-красную полоску и красный жакет. Непокрытые волосы были распущены и спускались по спине темным каскадом. Она остановилась рядом и тоже стала смотреть на Лондон.
– Как много здесь кораблей, – проговорила она.
– Считается, что рано или поздно все приплывают в Лондон.
– А вы бывали здесь прежде?
– Нет, никогда.
– Вам не нравится бывать в Англии? – спросила она.
– Нет, не нравится.
Он ходил за шелком в Китай, за пряностями на острова Тихого океана. Он видел Францию, восторгался ее замками и кафедральными соборами. Его привлекали Испания и Португалия, а также североамериканские Колонии. Но до сегодняшнего дня он ни разу не ощутил дискомфорта ни от одного путешествия или выбора порта.
К кораблю подплыла шлюпка, в которой сидел улыбающийся во весь рот Рори.
– Я нанял экипаж с кучером, капитан! – крикнул он.
– Ты можешь быть готова через несколько минут? – обратился Аласдер к Изабел.
– А куда мы поедем?
– В Брэндидж-Холл, в имение Шербурнов.
– Вы откажетесь от титула графа?
– Да.
– А меня вы оставите в Лондоне? – спросила Изабел, наблюдая, как ее корзину грузят в другую шлюпку.
Она должна была бы спросить, что ее ждет, еще вчера или даже неделю назад, подумал Аласдер, а не сейчас, когда они готовятся сойти с корабля.
– С теми деньгами, которые я намерен назначить в качестве твоего содержания, Изабел, – сдавленно ответил он, – ты сможешь выбрать любой город и любую жизнь.
Она промолчала и отошла к другому борту, будто ей не терпелось поскорее покинуть корабль Аласдера.
Дорога до берега прошла в полном молчании. Даже разговорчивый Рори и тот не проронил ни слова, лишь изредка переглядываясь с матросом, сидевшим на веслах. Садясь в шлюпку и покидая ее, Изабел опиралась на руку Аласдера и коротко его благодарила. Она ни разу с ним не заговорила, будто уже навсегда вычеркнула его из своей жизни.
Двое матросов несли за ними багаж, а впереди с гор дым видом шествовал Рори, указывая путь к экипажу, который он нанял. Время от времени мальчик оборачивался, словно недоумевая, почему они идут так медленно. Аласдер отпустил всю команду, за исключением дежурных, на берег, и Рори, очевидно, не терпелось поскорее доказать, что он мужчина, и тем самым сравняться со своими товарищами-матросами в части общения с женским полом.
Небо над Лондоном было серое, в воздухе стоял запах боен, немытых тел и дыма. Везде были толпы людей. Аласдер взял Изабел под руку и провел через толпу людей, о чем-то громко споривших, кивая в сторону залива.
Вдоль верфи стояла вереница карет, колясок, подвои и повозок, ожидающих либо разгрузки товаров с ближайшего судна, либо появления его богатых владельцев.
Большое подразделение солдат в красных мундирах ожидало погрузки на судно. Аласдер не сомневался, что их путь лежал в американские колонии, где они должны были служить в качестве средства устрашения мятежных колонистов.
Раздраженный заметным вниманием толпы к Изабел, Аласдер обнял ее за плечи и притянул к себе.
Они наконец нашли свой экипаж, и, пока загружали их багаж, кучер, улыбаясь беззубым ртом, предупредил Аласдера:
– Дорога через Лондон займет гораздо больше времени, сэр, чем весь путь от Лондона до вашего поместья.
Рори помог Изабел сесть в экипаж. Аласдер посмотрел на него с интересом. Мальчик переминался с ноги на ногу и стрелял глазами по сторонам.
– Тебе хочется уйти, не так ли? – улыбнулся Аласдер.
– Да, сэр. – Рори не скрывал своего нетерпения.
Аласдер вложил в руку юнги несколько монет.
– Спасибо, сэр. – Рори посмотрел на деньги с благоговением. Твое жалованье за следующий месяц, Рори. Будь острожен.
– Постараюсь, сэр.
Через минуту оба матроса и Рори скрылись в толпе.
Аласдер сел в экипаж спиной к лошадям.
Откинув кожаную занавеску, закрывавшую окно, он увидел величественный собор с огромным куполом, который произвел на него сильное впечатление.
Изабел, похоже, тоже была очарована Лондоном. Ее глаза расширились, дыхание то и дело сбивалось. Конечно это же не Фернли, подумал Аласдер, удивившись своему сарказму.
– Ты никогда не путешествовала, Изабел? – спросил он, и собственный голос показался ему неприятным, а улыбка неестественной.
– Я бывала в Инвернессе и Эдинбурге, Макрей. Но так далеко от дома – еще ни разу.
– Почему ты называешь меня Макреем? Ты забыла как меня зовут?
Аласдер был раздражен, и тому были причины. Ему надо добиться разрешения на отмену брака. Он найдет себе женщину, пусть даже не такую привлекательную, как Изабел, но она по крайней мере не будет скрывать свои истинные мысли под маской самообладания.
– Я называю вас Макреем, потому что вы не дали миг возможности обращаться к вам менее формально, ответила она с достоинством, которое лишь увеличило его раздражение.
Да зачем ему нужно, чтобы Изабел с ним говорила и поверяла ему свои тайные мысли? Он должен быть благодарен ей за ее сдержанность. Чем меньше он будет знать о ней, тем лучше.
Но та его часть, которая контролировалась не разумом, а стихийными эмоциями, жаждала прижать Изабел к себе и смотреть в ее глаза до тех пор, пока он не прочтет в них ответы на все свои вопросы. Кто она такая?
Ведь он до сих пор этого не знает.
– Мы будем в Брэндидж-Холле ближе к вечеру, – сказал он. – Не исключено, что дела задержат меня на несколько дней.
Изабел молчала, но было видно, что она внимательно его слушает.
– Я вернусь на корабль через неделю, – добавил Аласдер.
Снова молчание, будто он вообще ничего не сказал.
А что будет с Изабел? Этот вопрос беспокоил Аласдера. Принять решение об отмене брака было легко, решить что делать дальше, было намного труднее.
Она не предпринимала ничего, чтобы убедить его остаться ее мужем. Изабел не прибегла ни к логике, ни к хитрости, чтобы попытаться заставить его изменить свое решение. Но ее тактика – скрывать свои мысли и молчать – все больше разжигала любопытство Аласдера.
Надо заставить ее заговорить с помощью поцелуя. Открыть ей рот и вдохнуть нужные слова.
– Ты уже подумала о том, где бы ты хотела жить? Я отвезу тебя, куда ты пожелаешь.
– С таким же успехом вы можете оставить меня здесь. Моего отца не будут мучить угрызения совести, если он объявит меня вдовой и попытается снова выдать замуж. Вы, очевидно, также алчны, как он.
Такой ответ ошеломил Аласдера. Возможно, не стоило желать, чтобы Изабел заговорила.
– Отец готов на все ради денег, а вы сделаете то же самое, чтобы снова обрести свободу, – пояснила она.
– Мне и в голову не приходило, что меня можно сравнивать с Магнусом Драммондом.
– Внешне ни вы, ни другие мужчины, которым отец меня показывал, на него не похожи. Все кандидаты в мои женихи были богаты, но мало у кого из них были зубы или волосы.
– У меня по крайней мере целы и те и другие. – Аласдер сам удивился, насколько раздосадовало его такое сравнение.
– Да.
Всего одно слово. Но это слово было сказано таким тоном, что оно стоило самого оскорбительного замечания, какое он когда-либо слышал.
Экипаж неожиданно показался Аласдеру страшно тесным и душным, словно из него выкачали весь воздух. Он откинулся на спинку сиденья и притворился спящим.
Время шло, а у Изабел так и не появилось подходящей идеи относительно своего будущего. Поскольку ее отец считал, что родственники его жены безбожно тянут у него деньги, Ли виделась с ними очень редко. Однако она не порывала связей с родными, что было доказательством того, что любовь преодолевает все преграды.
Сестра матери жила в Инвернессе, но в последнее время много болела, и было бы бестактным появиться на пороге ее дома без предупреждения. У кузины, жим шей неподалеку от Фернли, недавно родился еще один ребенок. Они с мужем, возможно, и были бы рады иметь лишнюю пару рук для домашней работы и для ухода за детьми, но это еще следовало выяснить.
Выбор для незамужней женщины был невелик. Да и талантов, способных поддержать ее, у Изабел не было Она не была искусна в рукоделии или плетении кружев, как ее мать. Шить шляпки казалось ей утомительным. Резьба по камню была практически ее единственным талантом, но для женщины это считалось странным занятием.
Получалось, что она никому не была нужна.
Время от времени ее взгляд останавливался на Макрее. Изабел видела, что он только притворяется спящим, видимо, чтобы избавить себя от ее вопросов. Он сидел в углу экипажа, скрестив руки на груди и вытянув ноги.
Наверное, какие-то ее слова могли бы поколебать его решение, но Изабел не могла заставить себя произнес их. «Позволь мне остаться». Простые слова, они были в сердце, но сказать их вслух она не могла. Гордость – только это у нее и осталось, и ею Изабел нелегко было бы поступиться.
Минуты складывались в часы. И вот уже людный Лондон остался позади, уступив место сельской идиллии. По обе стороны дороги были видны небольшие долины, окруженные пологими холмами. Это была Англия. Благодатная земля. На дорогах было мало людей, а домов и того меньше, словно эта плодородная земля заботилась о себе сама.
Небо постепенно заволокло тучами, предвещавшими дождь. Изабел показалось это забавным – когда они покидали Шотландию, был ливень, а теперь Англия тоже встречает их дождем. Правда, сейчас не было ни грома, ни молний.
Дождь забарабанил по крыше экипажа, но это был мягкий, успокаивающий звук.
Наконец показался дом. Он стоял в центре долины и напомнил Изабел большого белого орла, распростершего крылья в обе стороны. Как и эта гордая птица, дом, казалось, был уверен в том, что вызывает восхищение.
– Это и есть Брэндидж-Холл? – спросила она. Открыв глаза, Аласдер отдернул занавеску.
– Да, это он. Но я не знал, что он такой большой. Огромный белый купол из сверкавшего под дождем стекла возвышался в самом центре Брэндидж-Холла. А золотой шпиль словно указывал путь на небо.
По обе стороны от дома сквозь завесу дождя угадывались сады. Причудливо подстриженные кусты обрамляли посыпанные гравием дорожки и клумбы с цветами. В самом центре Изабел заметила знакомый узор.
Это был кельтский крест, похожий на тот, который украшал герб ее семьи.
Дорога к дому была выложена блестящим белым камнем.
Дождь прекратился так же неожиданно, как и начался.
– Похоже, нас встречают, – сказал Аласдер, когда экипаж остановился перед широким парадным входом.
У дверей стоял дворецкий в завитом белом парике. Он сказал что-то подбежавшему лакею и снова принял величественный вид. Лакей сбежал вниз по лестнице, открыл дверцу экипажа и поклонился.
Аласдер вышел и подал руку Изабел.
Подняться по этим ступеням было все равно что войти в величественный кафедральный собор. Но Изабел меньше всего хотелось входить в этот огромный дом. Однако она заставила себя улыбнуться и вышла из экипажа.
Глава 13
Внутри дома, в холле, словно часовой, стоял мажордом. Старик был таким древним, что Аласдер не удивился бы, если бы этот человек знал его деда. Но прежде чем он успел об этом спросить или хотя бы назвать себя, мажордом повернулся и, миновав огромный холл, повел их подлинному коридору.
Аласдеру рассказывали, что его дед был коллекционером, и свидетельством тому были попадавшиеся им по пути предметы. Возле двери стояло изваяние поджарой черной собаки, слепые глаза которой были устремлены в вечность. Египет, если не ошибаюсь, подумал Аласдер. Вдоль одной из стен располагался шкаф, состоящий из множества крошечных ящичков, в которых торчали ключики с золотыми кисточками.
– Похож на комод в вашей каюте, – сказала Изабел.
– Это из Японии.
На подставке из слоновой кости стояла резная, покрытая блестящим лаком ярко-красная шкатулка с изображениями драконов. Аласдер задержался около нее, чтобы подсчитать количество когтей на каждой лапе, и решил, что шкатулка привезена не из Японии, а из Китая.
Аласдеру рассказывали, что его дед был коллекционером, и свидетельством тому были попадавшиеся им по пути предметы. Возле двери стояло изваяние поджарой черной собаки, слепые глаза которой были устремлены в вечность. Египет, если не ошибаюсь, подумал Аласдер. Вдоль одной из стен располагался шкаф, состоящий из множества крошечных ящичков, в которых торчали ключики с золотыми кисточками.
– Похож на комод в вашей каюте, – сказала Изабел.
– Это из Японии.
На подставке из слоновой кости стояла резная, покрытая блестящим лаком ярко-красная шкатулка с изображениями драконов. Аласдер задержался около нее, чтобы подсчитать количество когтей на каждой лапе, и решил, что шкатулка привезена не из Японии, а из Китая.