Страница:
В своей книге «Рациональный обряд: культура, согласование и повседневное» (Rational Ritual: Culture, Coordination, and Common Knowledge) Майкл Сок-Ён Чхой утверждает, что публичные ритуалы являются «общественными навыками, создающими совместное знание», которое позволяет решать задачи согласования. Сок-Ён Чхой пишет: «Публичный ритуал касается не просто передачи смысла от некоего источника каждому слушателю; он еще позволяет слушателям узнать, что знают другие слушатели» [50]. Каждый в группе должен знать, кто там труженик, кто иждивенец и кого наказывают, чтобы на ходу решать задачи иждивенчества и согласования при максимуме доверия и минимуме разногласий. Это основа воздействия на сотрудничество в группе с помощью систем репутаций и средств связи.
Пороговые модели коллективного действия и роль порядка взаимодействия касаются средств обмена согласующими знаниями. Уяснение этого позволяет увидеть то, что я прежде не замечал в полной мере: возможную корреляцию между общественными сетями нательных компьютеров думающих, общающихся людей и роевым разумом бездумных (но тоже общающихся) муравьев, пчел, рыб и птиц. Отдельные муравьи оставляют при движении химические метки, и вся колония затем на основе сотен собранных следов без указаний центрального мозга вычисляет наилучший маршрут к источнику пищи. Отдельные рыбы и птицы (а также сомкнутый строй летчиков-истребителей) сбиваются в стаи и косяки, наблюдая за тем, что делают ближайшие соседи. Согласованные движения стай и косяков представляют собой динамично меняющееся скопление индивидуальных решений. Даже при наличии главного тунца или воробья, отдающего приказы, никакая система передачи приказов от некоего источника не способна действовать достаточно быстро, чтобы рыба не угодила в пасть акуле, а птица — в дерево. А вот появляющиеся в рамках роя и стаи возможности децентрализованной самоорганизации могут оказаться поразительно разумными.
Что произойдет, когда участниками крайне согласованно действующей группы станут более разумные, по сравнению с насекомыми или птицами, существа? Как у людей проявится эмерджентное* поведение? Этот вопрос тотчас напомнил мне рассказ Кевина Келли, приведенный во вступлении к его книге 1994 года «Неуправляемые: новая биология машин, социальных систем и экономического мира» (Out of Control: The New Biology of Machines, Social Systems and the Economic World) об эмерджентном поведении в мире животных и человеческом обществе [51]. Он описывает случай, произошедший на ежегодном кинопросмотре работ профессионалов компьютерной графики. К каждому креслу в зале прикрепили пластинку, покрытую с обеих сторон блестящим материалом красного и зеленого цвета. На большом экране давалось изображение всего зала. Ведущий занятие знаток компьютерной графики Лорен Карпентер попросил сидящих в зале слева поднять пластинки стороной одного цвета, а справа — другого цвета. Затем, следуя указаниям Карпентера, слушатели включились в огромную самоорганизующуюся видеоигру Pong, создав в самом конце кружащий по экрану самолет**. После дачи Карпентером вводных указаний управление отсутствовало. Сидящие в зале следили за действиями соседей и происходящим на экране. Келли привел данный случай в качестве примера осознанного стадного поведения.
* Эмерджентный — свойственный популяции в целом, но отсутствующий у ее особей.
** Снимающая зал видеокамера посылала информацию о цвете на пластинках на объединенные в сеть компьютеры. Программа Карпентера определяла местонахождение каждой пластинки в зале. На огромной, детализированной видеокарте зала, которую все могли видеть, компьютер показывал точное местоположение каждой пластинки и ее цвет. Более того, компьютер подсчитывал количество красных и зеленых пластинок и использовал эти данные при управлении программой. Как только участники поднимали пластинки, экран утопал в море танцующих огней. Зрители видели себя на карте представленными красным или зеленым пикселем. При помощи переключателя на своих пластинках они могли мгновенно изменять цвет проектируемого пикселя.
Музыкант и специалист по когнитивистике Уильям Бен-дон полагает, что проведенный Карпентером опыт по согласованию действий напоминает совместное исполнение музыки джазменами и что здесь наблюдается еще не изученная синхронизация мыслительных процессов участников [52]:
«В опыте у Карпентера группа управляет тем, что появляется на экране. Все могут видеть экран, но каждый в состоянии воздействовать лишь на часть управляемого им с помощью пластинки изображения. В джазовом концерте слуху каждого доступно все, но каждый может воздействовать лишь на создаваемую им часть общей звуковой картины.
Теперь возьмем другой пример. Обычная тюремная сцена в кино выглядит так: в камере или столовой кто-то из заключенных начинает стучать миской по столу или по стене камеры. К нему присоединяется один, другой, третий и так далее, пока стуки и выкрики не зазвучат слитно. Это простой пример эмерджентного поведения. Но вы не отыщете его у шимпанзе. Да, можно видеть, как они вместе кричат и топочут. Но синхронность там не такая точная, как у людей.
Как раз эта точность и важна для меня. Она позволяет мне рассматривать людскую группу как совокупность излучателей связанных колебаний. Колебание — обычное и простейшее явление. Стоит группе согласовать свои колебания, ее можно рассматривать как единое целое. Конечно, музыка — нечто большее, чем простые колебания. Но колебания — это основа, исходная точка, и вся последующая сложность покоится на них.
Действительно, при музыкальном исполнении (и в танце) связь между исполнителями во многом та же самая, что и между элементами нервной системы. Она непрерывная и не нуждается в знаковом посредничестве. Это гоффмановский порядок взаимодействия не требующий словесного общения. Это публичное пространство, где мозг исполнителей физически отсутствует, а функционально наличествует» [52].
Кевин Келли усматривает истоки всех новых теорий, касающихся внезапно возникающих свойств, в учении Уильяма Мортона Уилера, знатока поведения муравьев [53]. Уилер называет колонии насекомых сверхорганизмами (суперорганизмами) и определяет способность роя выполнять задачи, осилить которые в одиночку особи не в состоянии, как «внезапно возникающие (эмерджентные) свойства» сверхорганизма. Келли проводит параллели между тем, как биологические и искусственные «живые системы» проявляют в своем поведении одни и те же четыре свойства того, что он назвал «роевой системой»:
• отсутствие централизованного управления;
• самостоятельность субъединиц;
• высокая подключаемость субъединиц;
• паутинная нелинейная обусловленность их воздействия друг на друга.
Вышедшая в 2001 году книга Стивена Джонсона «Возникновение: взаимосвязь жизни муравьев, умов, городов и программного обеспечения» (Emergence: The Connected Lives of Ants, Brains, Cities, and Software) показывает, что закономерности, перенесенные Келли из биологических сетей в технологические, приложимы и к городам, и к рекомендательной системеAmazon.com: «В данных системах силы, присущие одному уровню, порождают поведение на ином, более высоком уровне: муравьи создают колонии; поселяне создают посады; простые вычислительные программы по распознаванию образов учат, как рекомендовать новые книги. Движение от элементарных правил к изощренности есть то, что мы именуем возникновением» [54]. Что касается городов, возникающий разум хоть и походит на муравьиный ум, все же здесь особи, люди, обладают собственным, крайне высоким разумом или, по меньшей мере, имеют задатки к нему.
Как раз здесь требуют опытной проверки аналогии между поведением умных толп и поведением роевых систем, хотя несколько самых первых исследований показали, что верно устроенные интерактивные общественные сети знают больше составляющих их частей: при правильной организации сношений людские сообщества способны выказывать некий «коллективный разум». Летом в перерыве между изучением умных толп в странах Скандинавии и поездкой в Токио в своих поисках я наткнулся на человека, который, похоже, выявил основу группового разума. Бернардо Губерман, бывший сотрудник научно-исследовательского центра PARC компании Xerox, а ныне заместитель директора по научной части Лаборатории информационной динамики фирмы Hewlett—Packard, провел любопытное исследование по возникновению зачатков коллективного разума.
Я посетил Губермана в его рабочем кабинете, расположенном в том же комплексе зданий в Пало-Альто, что и лаборатория CoolTown. Губерман умеет по-новому взглянуть на известные явления, представив вычислительные сети в виде экологии, рынки — в виде общественных вычислительных машин, а интерактивные сообщества — в виде общественного разума. Физик по образованию, Губерман оформляет свои находки в виде математических уравнений. В нашем разговоре он вполне серьезно соглашался с тем, что «Интернет позволяет нам создавать коллективный разум». В PARC он возглавлял исследования по «экологии вычислений». Стоило мне заговорить об умных толпах, как он вскочил и воскликнул: «Вот он, общественный разум!» — и раскопал для меня главу об общественном разуме, опубликованную им в 1995 году. Губерман считает плодотворной мысль о представлении возникающего (эмерджентного) разума (интеллекта) как общественной вычислительной машины:
«Ум не ограничивается мозгом; он также проявляется в коллективах наподобие колоний насекомых, в социальном и экономическом поведении внутри человеческого общества и научных и профессиональных сообществ. Там везде большое число особей, способных решать местные задачи, которые можно рассматривать как вычисления, участвуют в коллективном поведении, позволяющем успешно справляться с рядом задач, которые не под силу любому отдельному представителю… Когда огромное число особей, способных вести обработку знаковой (символьной) информации, взаимодействуют друг с другом, в их общем поведении появляются новые закономерности. К тому же это закономерности количественного порядка, допускающие опытную проверку» [55].
Любопытно последнее замечание. Существует множество теорий, трактующих Интернет как нервную систему некоего всеобъемлющего мозга, но Губерман и его коллеги нашли удачное применение рынку и игровому моделированию в качестве полигонов для опытов с возникающим (эмерджентным) групповым разумом. Губерман с сотрудниками занимался опытами по эмерджентному общественному разуму, привлекая «информационные рынки», и оказалось, что групповые прогнозы были точнее предсказаний отдельных участников [56]. На информационном рынке в торговом обороте участвуют символические деньги, представляющие прогнозы общественной информации. Например, Голливудская фондовая биржа использует рынок по торговле символическими акциями для прогнозирования доходов билетных касс и будущих обладателей «Оскара». Научный коллектив Hewlett—Packard сенсационно заявляет о создании математически проверяемой методологии по извлечению из группы эмерджентного разума и использованию ее знаний для предсказания будущего, пусть в ограниченной, но полезной сфере: «Можно взять результаты прошлых прогнозов участников информационного рынка и создать весовые схемы, прогнозирующие будущие события, даже если это не те же события, результаты предсказания которых измерялись».
Десятилетиями раньше специалисты по вычислительной технике полагали, что когда-нибудь появится искусственный разум (интеллект), но, за исключением немногих провидцев, они не могли себе представить оснащенных компьютером людей как разновидность общественного разума. Хотя всякий, мало-мальски разбирающийся в статистических методах прогнозирования, поспешит оговориться, что возможны любые неожиданности и что неотъемлемое свойство сложной самоприспосабливающейся (адаптивной) системы состоит как раз в ее непредсказуемости, открытие того, что объединенные в сети группы людей могут проявлять эмерджентные способности к предвидению, весьма многообещающе.
Другой научный коллектив, серьезно отнесшийся к эмерджентному групповому разуму, обосновался в Лос-Аламосской лаборатории, где группа исследователей «искусственной жизни» в 1998 году подготовила отчет «Симбиотический разум: самоорганизующееся знание в распределенных сетях, приводимое в действие общением людей» (Symbiotic Intelligence: Self—Organizing Knowledge on Distributed Networks, Driven by Human Interaction) [57]. В своих допущениях этот междисциплинарный коллектив опирается на выдвинутую кем-то недавно точку зрения, что человеческое общество представляет собой самоприспосабливающийся коллективный организм и что социальное развитие идет в соответствии с той же динамикой, что и биологическая эволюция [58]. Согласно этой теории, к которой я еще обращусь в следующей главе, новое знание и новые технологии сделали возможным переход от племен к народам и всемирным союзам. Знания и технологии, вызвавшие скачкообразный переход от рода к племени, народу, рынку, сети, отличает одна особенность. Все они способствовали развитию мышления и общения людей и развили у них способность делиться своими знаниями.
Лос-Аламосский коллектив, выискивая некоторые свойства Интернета, подобные тем, которые исследовал Губерман с коллегами, и ссылаясь на ряд изысканий, из которых лишь недавно стала вырисовываться новая отрасль знаний, считает, что «самоорганизующаяся социальная динамика внесла неоценимый вклад в наше общественное развитие и приобрела существенно больший размах, по меньшей мере по своему охвату, благодаря новым технологиям» [59]. Лос-Аламосская группа приводит подтверждение своей гипотезы, что самоорганизующиеся общественные системы, запустившие человеческую социальную эволюцию, обогатятся самоорганизованными, распределенными, информационными и коммуникационными системами. Исследования, проведенные непосредственно лос-аламосскими учеными, подтвердили утверждение Губермана и его соавторов, что группы людей, связанные посредством интерактивных сетей, могут принимать коллективные решения, оказывающиеся более точными, чем результаты прогнозов лучших предсказателей группы. Если открытые коллективом Губермана, лос-аламосскими учеными и другими пути исследования не окажутся тупиковыми, они смогут придать силе умных толп совершенно новые возможности, подобно тому как закон Мура увеличивает мощь пользователей компьютеров.
Приведут ли самоорганизованные, ситуативные сети пользователей нательных компьютеров к появлению новых богатств, знаний и обновленного гражданского общества или тот же самый технико-социальный порядок составит еще один источник дохода для дезинформационно-развлекательной компании?
Или это некорректный вопрос? По поводу направленности технологических, экономических и политических перемен, которых я столь подробно коснулся, предлагаю следующие вопросы:
• Что нам сейчас известно об эмерджентных свойствах ситуативных мобильных вычислительных сетей и что, нам надо знать о них в дальнейшем?
• Какие ключевые проблемы встанут перед человеком в мире, наводненном следящими устройствами? И что мы можем с этим сделать?
• Каковы долговременные последствия ближайших политических решений в отношении того, как мы будем использовать мобильные, повсеместные, вездесущие информационные среды и какое воздействие они окажут на нас?
Надеюсь, что появившиеся у меня за два года изысканий соображения, которыми я здесь поделился, убеждают: умные толпы, как и Интернет, не «вещь», на которую можно указать пальцем или которую можно описать двумя словами. Интернет — это то, что возникло, когда несколько ЭВМ стали связываться друг с другом. ЭВМ и Интернет закладывались их создателями, но то, как люди будут пользоваться ими, не закладывалось ни в какую технологию, и ни их создатели, ни продавцы не предвидели наиболее революционные приложения этих устройств. Возникли электронная обработка текста и виртуальные сообщества, eBay и электронная торговля, Google и веб-логи с репутационными системами. Умные толпы хоть и непредсказуемое, но, по меньшей мере, отчасти поддающееся описанию эмерджентное свойство нынешнего мира, которое, по моим наблюдениям, проявляется по мере того, как все больше людей начинают пользоваться мобильными телефонами, все больше микросхем — общаться, все больше компьютеров — знать свое местонахождение, все больше техники — встраиваться в нашу одежду, все больше людей — пользоваться этими новыми информационными средствами для создания новых видов секса, торговли, общения, развлечений и, как всегда, противоборства.
ГЛАВА 8
Лангдон Уиннер. Что может случиться с электронным жилищем? [1]
Может быть, вам следует отказаться
Если бы люди в начале прошлого века больше внимания уделяли размышлениям о том, как безлошадные повозки изменят их жизнь, удалось бы им воспользоваться даруемой автомобилями свободой, мощью и удобствами, избежав при этом столь безобразного искажения среды обитания их внуков? Прежде чем мы начнем надевать на себя компьютеры и компьютеризировать наши города, надо подумать, в состоянии ли поколение начала XXI века представить, какими вопросами, по мнению их будущих внуков, им следовало бы сейчас задаться? Применение, которое мы находим технике могущей изменить наше мировосприятие, особо нуждается в критическом осмыслении: дисплеи с высоким разрешением и каналы широкополосной связи — это машина, не поставляющая полезные безделушки, а завладевающая чувствами, пленяющая воображение, создающая общественное мнение. Эту заключительную главу я начинаю с критического взгляда на умные толпы, ибо некритическое восприятие таит опасность подпасть под чары технологии, дать оценку которой мы вознамерились.
Я представил поборников новой технологии среди молодежи Сибуя, Манилы и Стокгольма. Но достойны представления и их оппоненты. Общественные нормы, касающиеся применения техники, можно попытаться дифференцировать в соответствии с их нравственной позицией по отношению к мобильным информационным средствам. Изучение Ричардом Лингом и Пером Хельмерсеном норвежской молодежи показало, что «определенная часть подростков, примерно 10-15 процентов, противятся засилью мобильных телефонов. Подобно взрослым, которые обходятся без телевизоров, эти подростки часто придерживаются четко выраженных взглядов, не приемлющих права собственности» [3]. Исследование Никола Грин в Великобритании показало, что опрошенные ею учащиеся колледжей считали «хорошими пользователями» тех обладателей мобильных телефонов, которые согласовывали пользование телефоном со своим физическим и общественным окружением; «плохими пользователями» — тех, кто словно бы не замечал посторонних в пределах слышимости своих телефонных разговоров; и «несведущими пользователями» (чаще всего звучало слово «родители») — тех, кто просто не знает, как пользоваться мобильными информационными средствами [4].
«Возможно, от этого следует отказаться» — неплохая отправная точка в размышлениях о будущем, но, по моему мнению, не конечная. Для кого-то отказ от покупки последней технической новинки будет самым разумным выходом. Но для большинства собственное решение о роли мобильных и повсеместных технологий в нашей жизни скорее касается степени, нежели однозначного выбора. Я полагаю, что обдуманное использование техники в будущем потребует от каждого в отдельности и от каждой семьи определиться с тем, что из окружающей обстановки и на какое время необходимо оградить от посягательств средств связи. Будем ли мы осмотрительнее пользоваться крошечными мобильными экранами в наших руках, нежели с телевизором в общей комнате? Когда вы (или ваши дети) захотите иметь последнюю модель кроссовок, которые не только подают световые сигналы, но и принимают в торговых рядах от маяков радиосвязи стандарта Bluetooth советы по покупке, вспомните, что сказал мне один амиши*: «Нас заботит не только то, как мы пользуемся техникой, но и то, кем мы становимся, пользуясь ею» [5].
* Амиши — член консервативной секты меннонитов, основанной священником из Швейцарии Якобом Амманом (ок.1656-ок. 1730). Сложилась в начале 1690-х гг. в верхнем Эльзасе. В 1714 г. члены секты переселились на территорию современной Пенсильвании (сейчас проживают также в других штатах США). Живут в сельских общинах. Буквальное толкование Библии запрещает им пользоваться электричеством, автомобилями и т. п. Амиши носят бороду (без усов), старомодную одежду с крючками вместо пуговиц, пользуются в земледелии плугом, строго соблюдают день отдохновения.
Прежде чем углубляться в дебри того, чем нам могут грозить технологии умных толп, я хотел бы изложить свое кредо: я убежден, что мы в состоянии понять, каким образом информационные средства умных толп могут угрожать нам, а каким образом — помогать. Я убежден, что люди могли бы направить это благо на создание демократии. Как мы пользуемся технологиями умных толп и что мы знаем о том, как можно их использовать, — вот что по-настоящему важно.
Технологии умных толп несут по меньшей мере три вероятные угрозы:
• Угроза свободе: повсеместная компьютеризация смыкается с вездесущим надзором, давая возможность для поголовной слежки, описанной в романе Оруэлла «1984».
• Угроза качеству жизни: от личных страхов к ухудшению общежития, когда не ясно, предоставляет ли жизнь в информированном обществе удобства быстрее, нежели разъедает здравомыслие и обходительность.
• • Угроза человеческому достоинству: чем больше людей перепоручают все больше сторон своей жизни симбиотическому общению с машинами, тем бездушнее и бесчеловечнее мы становимся.
Может ли вырабатываться дисциплина?
В 2002 году информационная компания ВВС News сообщила, что камеры кабельного телевидения за день триста раз снимают обычного горожанина [6]. В 2001 году оператор мобильной связи Virgin Mobile признался, что сохраняет запись местонахождения каждого миллионного позвонившего с начала своей работы в 1999 году [7]. Во время 35-го розыгрыша Суперкубка по американскому футболу, состоявшегося за семь месяцев до того, как террористические акты в США сделали оснащенные современными средствами наблюдения контрольно-пропускные пункты приметой повседневной жизни американцев, лицо каждого, входившего на стадион болельщика снималось на цифровые видеокамеры и затем сравнивалось с базой данных разыскиваемых преступников [8]. В марте 2002 года Motorola и американская компания Visionics, создавшая для проведения Суперкубка систему распознавания по изображению лица, объявили о своем намерении выпустить для сотрудников правоохранительных органов мобильные телефоны, оснащенные средствами биометрической идентификации личности по изображению лица [9].
Каждый телефонный звонок, действие с кредитной карточкой, щелчок мышью, послание по электронной почте, плата за проезд по мосту с турникетом, видеокамера в местах торговли и электронный ключ гостиничного номера собирают и передают личные сведения, которые во все большей степени собираются, сравниваются, сортируются и хранятся неизвестным и, вероятно, неузнаваемым подразделением государственной службы безопасности и теми, кто хочет что-то продать. Осведомленные об обстановке, основывающиеся на местонахождении и действующие через посредников (агентов) услуги еще более увеличат количество информации, которая будет поступать от граждан в скором времени. Количество информации, возвращающейся к нам, также растет с угрожающей скоростью, и это испытали на собственном опыте все, кому приходится тратить время на удаление непрошенной коммерческой электронной почты (так называемого спама).
Пороговые модели коллективного действия и роль порядка взаимодействия касаются средств обмена согласующими знаниями. Уяснение этого позволяет увидеть то, что я прежде не замечал в полной мере: возможную корреляцию между общественными сетями нательных компьютеров думающих, общающихся людей и роевым разумом бездумных (но тоже общающихся) муравьев, пчел, рыб и птиц. Отдельные муравьи оставляют при движении химические метки, и вся колония затем на основе сотен собранных следов без указаний центрального мозга вычисляет наилучший маршрут к источнику пищи. Отдельные рыбы и птицы (а также сомкнутый строй летчиков-истребителей) сбиваются в стаи и косяки, наблюдая за тем, что делают ближайшие соседи. Согласованные движения стай и косяков представляют собой динамично меняющееся скопление индивидуальных решений. Даже при наличии главного тунца или воробья, отдающего приказы, никакая система передачи приказов от некоего источника не способна действовать достаточно быстро, чтобы рыба не угодила в пасть акуле, а птица — в дерево. А вот появляющиеся в рамках роя и стаи возможности децентрализованной самоорганизации могут оказаться поразительно разумными.
Что произойдет, когда участниками крайне согласованно действующей группы станут более разумные, по сравнению с насекомыми или птицами, существа? Как у людей проявится эмерджентное* поведение? Этот вопрос тотчас напомнил мне рассказ Кевина Келли, приведенный во вступлении к его книге 1994 года «Неуправляемые: новая биология машин, социальных систем и экономического мира» (Out of Control: The New Biology of Machines, Social Systems and the Economic World) об эмерджентном поведении в мире животных и человеческом обществе [51]. Он описывает случай, произошедший на ежегодном кинопросмотре работ профессионалов компьютерной графики. К каждому креслу в зале прикрепили пластинку, покрытую с обеих сторон блестящим материалом красного и зеленого цвета. На большом экране давалось изображение всего зала. Ведущий занятие знаток компьютерной графики Лорен Карпентер попросил сидящих в зале слева поднять пластинки стороной одного цвета, а справа — другого цвета. Затем, следуя указаниям Карпентера, слушатели включились в огромную самоорганизующуюся видеоигру Pong, создав в самом конце кружащий по экрану самолет**. После дачи Карпентером вводных указаний управление отсутствовало. Сидящие в зале следили за действиями соседей и происходящим на экране. Келли привел данный случай в качестве примера осознанного стадного поведения.
* Эмерджентный — свойственный популяции в целом, но отсутствующий у ее особей.
** Снимающая зал видеокамера посылала информацию о цвете на пластинках на объединенные в сеть компьютеры. Программа Карпентера определяла местонахождение каждой пластинки в зале. На огромной, детализированной видеокарте зала, которую все могли видеть, компьютер показывал точное местоположение каждой пластинки и ее цвет. Более того, компьютер подсчитывал количество красных и зеленых пластинок и использовал эти данные при управлении программой. Как только участники поднимали пластинки, экран утопал в море танцующих огней. Зрители видели себя на карте представленными красным или зеленым пикселем. При помощи переключателя на своих пластинках они могли мгновенно изменять цвет проектируемого пикселя.
Музыкант и специалист по когнитивистике Уильям Бен-дон полагает, что проведенный Карпентером опыт по согласованию действий напоминает совместное исполнение музыки джазменами и что здесь наблюдается еще не изученная синхронизация мыслительных процессов участников [52]:
«В опыте у Карпентера группа управляет тем, что появляется на экране. Все могут видеть экран, но каждый в состоянии воздействовать лишь на часть управляемого им с помощью пластинки изображения. В джазовом концерте слуху каждого доступно все, но каждый может воздействовать лишь на создаваемую им часть общей звуковой картины.
Теперь возьмем другой пример. Обычная тюремная сцена в кино выглядит так: в камере или столовой кто-то из заключенных начинает стучать миской по столу или по стене камеры. К нему присоединяется один, другой, третий и так далее, пока стуки и выкрики не зазвучат слитно. Это простой пример эмерджентного поведения. Но вы не отыщете его у шимпанзе. Да, можно видеть, как они вместе кричат и топочут. Но синхронность там не такая точная, как у людей.
Как раз эта точность и важна для меня. Она позволяет мне рассматривать людскую группу как совокупность излучателей связанных колебаний. Колебание — обычное и простейшее явление. Стоит группе согласовать свои колебания, ее можно рассматривать как единое целое. Конечно, музыка — нечто большее, чем простые колебания. Но колебания — это основа, исходная точка, и вся последующая сложность покоится на них.
Действительно, при музыкальном исполнении (и в танце) связь между исполнителями во многом та же самая, что и между элементами нервной системы. Она непрерывная и не нуждается в знаковом посредничестве. Это гоффмановский порядок взаимодействия не требующий словесного общения. Это публичное пространство, где мозг исполнителей физически отсутствует, а функционально наличествует» [52].
Кевин Келли усматривает истоки всех новых теорий, касающихся внезапно возникающих свойств, в учении Уильяма Мортона Уилера, знатока поведения муравьев [53]. Уилер называет колонии насекомых сверхорганизмами (суперорганизмами) и определяет способность роя выполнять задачи, осилить которые в одиночку особи не в состоянии, как «внезапно возникающие (эмерджентные) свойства» сверхорганизма. Келли проводит параллели между тем, как биологические и искусственные «живые системы» проявляют в своем поведении одни и те же четыре свойства того, что он назвал «роевой системой»:
• отсутствие централизованного управления;
• самостоятельность субъединиц;
• высокая подключаемость субъединиц;
• паутинная нелинейная обусловленность их воздействия друг на друга.
Вышедшая в 2001 году книга Стивена Джонсона «Возникновение: взаимосвязь жизни муравьев, умов, городов и программного обеспечения» (Emergence: The Connected Lives of Ants, Brains, Cities, and Software) показывает, что закономерности, перенесенные Келли из биологических сетей в технологические, приложимы и к городам, и к рекомендательной системе
Как раз здесь требуют опытной проверки аналогии между поведением умных толп и поведением роевых систем, хотя несколько самых первых исследований показали, что верно устроенные интерактивные общественные сети знают больше составляющих их частей: при правильной организации сношений людские сообщества способны выказывать некий «коллективный разум». Летом в перерыве между изучением умных толп в странах Скандинавии и поездкой в Токио в своих поисках я наткнулся на человека, который, похоже, выявил основу группового разума. Бернардо Губерман, бывший сотрудник научно-исследовательского центра PARC компании Xerox, а ныне заместитель директора по научной части Лаборатории информационной динамики фирмы Hewlett—Packard, провел любопытное исследование по возникновению зачатков коллективного разума.
Я посетил Губермана в его рабочем кабинете, расположенном в том же комплексе зданий в Пало-Альто, что и лаборатория CoolTown. Губерман умеет по-новому взглянуть на известные явления, представив вычислительные сети в виде экологии, рынки — в виде общественных вычислительных машин, а интерактивные сообщества — в виде общественного разума. Физик по образованию, Губерман оформляет свои находки в виде математических уравнений. В нашем разговоре он вполне серьезно соглашался с тем, что «Интернет позволяет нам создавать коллективный разум». В PARC он возглавлял исследования по «экологии вычислений». Стоило мне заговорить об умных толпах, как он вскочил и воскликнул: «Вот он, общественный разум!» — и раскопал для меня главу об общественном разуме, опубликованную им в 1995 году. Губерман считает плодотворной мысль о представлении возникающего (эмерджентного) разума (интеллекта) как общественной вычислительной машины:
«Ум не ограничивается мозгом; он также проявляется в коллективах наподобие колоний насекомых, в социальном и экономическом поведении внутри человеческого общества и научных и профессиональных сообществ. Там везде большое число особей, способных решать местные задачи, которые можно рассматривать как вычисления, участвуют в коллективном поведении, позволяющем успешно справляться с рядом задач, которые не под силу любому отдельному представителю… Когда огромное число особей, способных вести обработку знаковой (символьной) информации, взаимодействуют друг с другом, в их общем поведении появляются новые закономерности. К тому же это закономерности количественного порядка, допускающие опытную проверку» [55].
Любопытно последнее замечание. Существует множество теорий, трактующих Интернет как нервную систему некоего всеобъемлющего мозга, но Губерман и его коллеги нашли удачное применение рынку и игровому моделированию в качестве полигонов для опытов с возникающим (эмерджентным) групповым разумом. Губерман с сотрудниками занимался опытами по эмерджентному общественному разуму, привлекая «информационные рынки», и оказалось, что групповые прогнозы были точнее предсказаний отдельных участников [56]. На информационном рынке в торговом обороте участвуют символические деньги, представляющие прогнозы общественной информации. Например, Голливудская фондовая биржа использует рынок по торговле символическими акциями для прогнозирования доходов билетных касс и будущих обладателей «Оскара». Научный коллектив Hewlett—Packard сенсационно заявляет о создании математически проверяемой методологии по извлечению из группы эмерджентного разума и использованию ее знаний для предсказания будущего, пусть в ограниченной, но полезной сфере: «Можно взять результаты прошлых прогнозов участников информационного рынка и создать весовые схемы, прогнозирующие будущие события, даже если это не те же события, результаты предсказания которых измерялись».
Десятилетиями раньше специалисты по вычислительной технике полагали, что когда-нибудь появится искусственный разум (интеллект), но, за исключением немногих провидцев, они не могли себе представить оснащенных компьютером людей как разновидность общественного разума. Хотя всякий, мало-мальски разбирающийся в статистических методах прогнозирования, поспешит оговориться, что возможны любые неожиданности и что неотъемлемое свойство сложной самоприспосабливающейся (адаптивной) системы состоит как раз в ее непредсказуемости, открытие того, что объединенные в сети группы людей могут проявлять эмерджентные способности к предвидению, весьма многообещающе.
Другой научный коллектив, серьезно отнесшийся к эмерджентному групповому разуму, обосновался в Лос-Аламосской лаборатории, где группа исследователей «искусственной жизни» в 1998 году подготовила отчет «Симбиотический разум: самоорганизующееся знание в распределенных сетях, приводимое в действие общением людей» (Symbiotic Intelligence: Self—Organizing Knowledge on Distributed Networks, Driven by Human Interaction) [57]. В своих допущениях этот междисциплинарный коллектив опирается на выдвинутую кем-то недавно точку зрения, что человеческое общество представляет собой самоприспосабливающийся коллективный организм и что социальное развитие идет в соответствии с той же динамикой, что и биологическая эволюция [58]. Согласно этой теории, к которой я еще обращусь в следующей главе, новое знание и новые технологии сделали возможным переход от племен к народам и всемирным союзам. Знания и технологии, вызвавшие скачкообразный переход от рода к племени, народу, рынку, сети, отличает одна особенность. Все они способствовали развитию мышления и общения людей и развили у них способность делиться своими знаниями.
Лос-Аламосский коллектив, выискивая некоторые свойства Интернета, подобные тем, которые исследовал Губерман с коллегами, и ссылаясь на ряд изысканий, из которых лишь недавно стала вырисовываться новая отрасль знаний, считает, что «самоорганизующаяся социальная динамика внесла неоценимый вклад в наше общественное развитие и приобрела существенно больший размах, по меньшей мере по своему охвату, благодаря новым технологиям» [59]. Лос-Аламосская группа приводит подтверждение своей гипотезы, что самоорганизующиеся общественные системы, запустившие человеческую социальную эволюцию, обогатятся самоорганизованными, распределенными, информационными и коммуникационными системами. Исследования, проведенные непосредственно лос-аламосскими учеными, подтвердили утверждение Губермана и его соавторов, что группы людей, связанные посредством интерактивных сетей, могут принимать коллективные решения, оказывающиеся более точными, чем результаты прогнозов лучших предсказателей группы. Если открытые коллективом Губермана, лос-аламосскими учеными и другими пути исследования не окажутся тупиковыми, они смогут придать силе умных толп совершенно новые возможности, подобно тому как закон Мура увеличивает мощь пользователей компьютеров.
Приведут ли самоорганизованные, ситуативные сети пользователей нательных компьютеров к появлению новых богатств, знаний и обновленного гражданского общества или тот же самый технико-социальный порядок составит еще один источник дохода для дезинформационно-развлекательной компании?
Или это некорректный вопрос? По поводу направленности технологических, экономических и политических перемен, которых я столь подробно коснулся, предлагаю следующие вопросы:
• Что нам сейчас известно об эмерджентных свойствах ситуативных мобильных вычислительных сетей и что, нам надо знать о них в дальнейшем?
• Какие ключевые проблемы встанут перед человеком в мире, наводненном следящими устройствами? И что мы можем с этим сделать?
• Каковы долговременные последствия ближайших политических решений в отношении того, как мы будем использовать мобильные, повсеместные, вездесущие информационные среды и какое воздействие они окажут на нас?
Надеюсь, что появившиеся у меня за два года изысканий соображения, которыми я здесь поделился, убеждают: умные толпы, как и Интернет, не «вещь», на которую можно указать пальцем или которую можно описать двумя словами. Интернет — это то, что возникло, когда несколько ЭВМ стали связываться друг с другом. ЭВМ и Интернет закладывались их создателями, но то, как люди будут пользоваться ими, не закладывалось ни в какую технологию, и ни их создатели, ни продавцы не предвидели наиболее революционные приложения этих устройств. Возникли электронная обработка текста и виртуальные сообщества, eBay и электронная торговля, Google и веб-логи с репутационными системами. Умные толпы хоть и непредсказуемое, но, по меньшей мере, отчасти поддающееся описанию эмерджентное свойство нынешнего мира, которое, по моим наблюдениям, проявляется по мере того, как все больше людей начинают пользоваться мобильными телефонами, все больше микросхем — общаться, все больше компьютеров — знать свое местонахождение, все больше техники — встраиваться в нашу одежду, все больше людей — пользоваться этими новыми информационными средствами для создания новых видов секса, торговли, общения, развлечений и, как всегда, противоборства.
ГЛАВА 8
ВЕЗДЕСУЩИЙ ПАНОПТИКОН — ИЛИ УСИЛИТЕЛЬ СОТРУДНИЧЕСТВА!
Необходимо поразмышлять над тем, какие общественные привычки и отношения нуждаются в защите от растущего воздействия глобальной, коммерческой информационной сети. Сейчас, когда люди страстно жаждут подключения, я хотел бы спросить: когда и где имеет смысл оставаться неподключенными? Оставляя нетронутыми многие проблемы индустриальной/автомобильной эры, мы приблизились к опасной черте, знаменующей полную рабскую зависимость от электронной почты, работы компьютеров и других проводных и беспроводных устройств, которые нас окружают.
Лангдон Уиннер. Что может случиться с электронным жилищем? [1]
Появляются новые технологии, позволяющие или поощряющие новые, более емкие виды взаимодействия с ненулевой суммой; и тогда (по понятным причинам, в конечном счете присущим человеческой природе) появляются социальные структуры, начинающие осознавать этот богатый потенциал, который превращает ситуации с ненулевой суммой в ситуации с положительной суммой. тем самым всесторонне усложняется и социум.
Роберт Райт. «Ненулевость»: логика человеческой судьбы [2]
Может быть, вам следует отказаться
Если бы люди в начале прошлого века больше внимания уделяли размышлениям о том, как безлошадные повозки изменят их жизнь, удалось бы им воспользоваться даруемой автомобилями свободой, мощью и удобствами, избежав при этом столь безобразного искажения среды обитания их внуков? Прежде чем мы начнем надевать на себя компьютеры и компьютеризировать наши города, надо подумать, в состоянии ли поколение начала XXI века представить, какими вопросами, по мнению их будущих внуков, им следовало бы сейчас задаться? Применение, которое мы находим технике могущей изменить наше мировосприятие, особо нуждается в критическом осмыслении: дисплеи с высоким разрешением и каналы широкополосной связи — это машина, не поставляющая полезные безделушки, а завладевающая чувствами, пленяющая воображение, создающая общественное мнение. Эту заключительную главу я начинаю с критического взгляда на умные толпы, ибо некритическое восприятие таит опасность подпасть под чары технологии, дать оценку которой мы вознамерились.
Я представил поборников новой технологии среди молодежи Сибуя, Манилы и Стокгольма. Но достойны представления и их оппоненты. Общественные нормы, касающиеся применения техники, можно попытаться дифференцировать в соответствии с их нравственной позицией по отношению к мобильным информационным средствам. Изучение Ричардом Лингом и Пером Хельмерсеном норвежской молодежи показало, что «определенная часть подростков, примерно 10-15 процентов, противятся засилью мобильных телефонов. Подобно взрослым, которые обходятся без телевизоров, эти подростки часто придерживаются четко выраженных взглядов, не приемлющих права собственности» [3]. Исследование Никола Грин в Великобритании показало, что опрошенные ею учащиеся колледжей считали «хорошими пользователями» тех обладателей мобильных телефонов, которые согласовывали пользование телефоном со своим физическим и общественным окружением; «плохими пользователями» — тех, кто словно бы не замечал посторонних в пределах слышимости своих телефонных разговоров; и «несведущими пользователями» (чаще всего звучало слово «родители») — тех, кто просто не знает, как пользоваться мобильными информационными средствами [4].
«Возможно, от этого следует отказаться» — неплохая отправная точка в размышлениях о будущем, но, по моему мнению, не конечная. Для кого-то отказ от покупки последней технической новинки будет самым разумным выходом. Но для большинства собственное решение о роли мобильных и повсеместных технологий в нашей жизни скорее касается степени, нежели однозначного выбора. Я полагаю, что обдуманное использование техники в будущем потребует от каждого в отдельности и от каждой семьи определиться с тем, что из окружающей обстановки и на какое время необходимо оградить от посягательств средств связи. Будем ли мы осмотрительнее пользоваться крошечными мобильными экранами в наших руках, нежели с телевизором в общей комнате? Когда вы (или ваши дети) захотите иметь последнюю модель кроссовок, которые не только подают световые сигналы, но и принимают в торговых рядах от маяков радиосвязи стандарта Bluetooth советы по покупке, вспомните, что сказал мне один амиши*: «Нас заботит не только то, как мы пользуемся техникой, но и то, кем мы становимся, пользуясь ею» [5].
* Амиши — член консервативной секты меннонитов, основанной священником из Швейцарии Якобом Амманом (ок.1656-ок. 1730). Сложилась в начале 1690-х гг. в верхнем Эльзасе. В 1714 г. члены секты переселились на территорию современной Пенсильвании (сейчас проживают также в других штатах США). Живут в сельских общинах. Буквальное толкование Библии запрещает им пользоваться электричеством, автомобилями и т. п. Амиши носят бороду (без усов), старомодную одежду с крючками вместо пуговиц, пользуются в земледелии плугом, строго соблюдают день отдохновения.
Прежде чем углубляться в дебри того, чем нам могут грозить технологии умных толп, я хотел бы изложить свое кредо: я убежден, что мы в состоянии понять, каким образом информационные средства умных толп могут угрожать нам, а каким образом — помогать. Я убежден, что люди могли бы направить это благо на создание демократии. Как мы пользуемся технологиями умных толп и что мы знаем о том, как можно их использовать, — вот что по-настоящему важно.
Технологии умных толп несут по меньшей мере три вероятные угрозы:
• Угроза свободе: повсеместная компьютеризация смыкается с вездесущим надзором, давая возможность для поголовной слежки, описанной в романе Оруэлла «1984».
• Угроза качеству жизни: от личных страхов к ухудшению общежития, когда не ясно, предоставляет ли жизнь в информированном обществе удобства быстрее, нежели разъедает здравомыслие и обходительность.
• • Угроза человеческому достоинству: чем больше людей перепоручают все больше сторон своей жизни симбиотическому общению с машинами, тем бездушнее и бесчеловечнее мы становимся.
Может ли вырабатываться дисциплина?
В 2002 году информационная компания ВВС News сообщила, что камеры кабельного телевидения за день триста раз снимают обычного горожанина [6]. В 2001 году оператор мобильной связи Virgin Mobile признался, что сохраняет запись местонахождения каждого миллионного позвонившего с начала своей работы в 1999 году [7]. Во время 35-го розыгрыша Суперкубка по американскому футболу, состоявшегося за семь месяцев до того, как террористические акты в США сделали оснащенные современными средствами наблюдения контрольно-пропускные пункты приметой повседневной жизни американцев, лицо каждого, входившего на стадион болельщика снималось на цифровые видеокамеры и затем сравнивалось с базой данных разыскиваемых преступников [8]. В марте 2002 года Motorola и американская компания Visionics, создавшая для проведения Суперкубка систему распознавания по изображению лица, объявили о своем намерении выпустить для сотрудников правоохранительных органов мобильные телефоны, оснащенные средствами биометрической идентификации личности по изображению лица [9].
Каждый телефонный звонок, действие с кредитной карточкой, щелчок мышью, послание по электронной почте, плата за проезд по мосту с турникетом, видеокамера в местах торговли и электронный ключ гостиничного номера собирают и передают личные сведения, которые во все большей степени собираются, сравниваются, сортируются и хранятся неизвестным и, вероятно, неузнаваемым подразделением государственной службы безопасности и теми, кто хочет что-то продать. Осведомленные об обстановке, основывающиеся на местонахождении и действующие через посредников (агентов) услуги еще более увеличат количество информации, которая будет поступать от граждан в скором времени. Количество информации, возвращающейся к нам, также растет с угрожающей скоростью, и это испытали на собственном опыте все, кому приходится тратить время на удаление непрошенной коммерческой электронной почты (так называемого спама).