Страница:
Стандарт GSM позволял мгновенно обмениваться короткими текстовыми сообщениями до 160 знаков: с помощью клавиатуры набиралось послание, которое при получении высвечивалось на небольшом экране — это так называемая служба коротких (текстовых) сообщений, сокращенно SMS. Первое текстовое сообщение было отправлено в декабре 1992 года в Соединенное Королевство Великобритании [30]. К середине 2001 года люди во всем мире ежемесячно обменивались десятками миллиардов таких сообщений [31]. К 2002 году по сетям GSM ежемесячно отправлялось уже 100 млрд текстовых сообщений [32]. Если операторы за каждое послание взимают несколько центов, набегает приличная сумма за услугу, чуть ли не в последнюю очередь предусмотренную стандартом GSM.
Неожиданный спрос на текстинг свидетельствовал о том, что люди вновь прибегают к средствам связи ради общения, как это было в случае с тональной телефонией и с Minitel во Франции, когда потребители в буквальном смысле украли переговорное устройство у телефонных операторов, и с электронной почтой (именно она вызвала рост проводного Интернета) [33].
Технические и экономические выгоды обмена текстовыми посланиями определяются тем, что он основан на «коммутации пакетов», а не «коммутации каналов». Эта техническая особенность и отличает аналоговую сеть телеграфно-телефонной эпохи от цифровой сети эпохи Интернета и мобильной связи. Телефонная связь посредством коммутации каналов для соединения людей на обоих концах провода требует переключателей — вспомним фильмы начала прошлого века, где операторы-телефонистки подключают эти каналы, вставляя штыри в гнезда коммутатора. Подобно данным в сети Интернета, текстовые сообщения посылаются в виде электронных порций данных, «пакетов», прокладывающих свой путь по сети посредством «маршрутизаторов», которые считывают адреса пакетов и соответственным образом направляют их. Пакеты невелики и собираются уже целиком в месте назначения, так что они могут уместиться между другими сообщениями, не препятствуя им, как в случае с аналоговыми каналами. Таким образом, становится возможным пересылать значительно больше информации из одной точки сети в другую, поскольку передающая среда распределяет сетевые ресурсы снизу вверх (пакеты выбирают свой путь подобно автомобилям), а не по спускаемой сверху разнарядке, когда каждый разговор требует выделенной линии (подобно железнодорожному транспорту). Такое техническое преимущество уменьшает затраты по обеспечению массового потока текстовых сообщений по сравнению с потоком передаваемых посредством коммутации каналов голосовых данных. Сила этой новой передающей среды покоится на экономических выгодах текстинга в сочетании с той поддержкой, которую текстинг нашел у общественных сетей. Экономические выгоды, даваемые подобным «слоеным» представлением цифровой информации, приходят мне на ум, когда я смотрю на новые технологии беспроводного Интернета и существующее регулирование спектра частот.
«Текстинг» — слово, производимое юными финскими приверженцами мобильной связи от глагола «tekstata» — появилось в Финляндии в 1995 году и было взято на вооружение подростками в 1998-м. К 2000 году число SMS-сообщений за год у финнов перевалило за миллиард. Эйя-Лиса Касесниеми, финская фольклористка, посвятила свою диссертацию изучению культуры текстового общения у финских подростков. Она со своей сотрудницей Пирйо Раутиайнен занялись сбором данных о месте SMS-сообщений в жизни финской молодежи. Они приводят весьма любопытные сведения:
«Посредством SMS молодежь ненавидит, болтает, посредничает и изливает душу, даже когда пишущему не хватает мужества позвонить или в положении, при котором иные каналы общения не годятся. Текстовое послание оказывается палочкой-выручалочкой при общении.
Феномен SMS породил свой собственный язык, обычаи и правила поведения… Пожалуй, более всего в текстовом общении финских подростков поражает степень, с какой оно вобрало в себя коллективное поведение… Текстовые послания обращаются среди друзей, составляются сообща, читаются вместе, а удачные выражения или целые послания заимствуются друг у друга.
Молодежь прибегает к посланиям, пытаясь выйти за пределы отведенной им роли детей. Обмен текстовыми посланиями своего рода возможность установления партнерских взаимоотношений» [34].
В 1997 году Паси Меэнпее и Тимо Копомаа провели исследование, субсидированное Nokia и Telecom Finland (с 1998 года Sonera). Их отчет содержит наблюдения, созвучные тому, что обнаружила в Японии Ито:
«Мобильный телефон создает собственную пользовательскую культуру, которая, в свою очередь, порождает новую городскую культуру и новый образ жизни…
Чаще всего в речевом потоке встречаются фразы вроде «где ты?» и «что поделываешь?». Такие разговоры вряд ли походят на настоящий обмен информацией или даже общение, это просто желание разделить свою жизнь с другими в реальном времени. Это стремление жить в одном ритме со своими ближайшими друзьями, постоянно ощущать причастность к совместно проживаемой жизни.
Повторяющиеся звонки по телефону служат не просто обмену информацией; они открывают иной мир помимо или вместо того мира, где люди пребывают в данный момент» [35].
Я встретился с двадцатилетними финнами, росшими в окружении мобильной связи и сейчас разрабатывающими технологии, способствующие приросту общественного капитала и припятствующее его оскудеванию. Они обустраивают «совместное городское жизненное пространство», сочетающее физическое местопребывание, виртуальное сообщество, мобильную общественную сеть и кооперативное объединение, «своего рода антиинтернет-кафе, где не видно мерцающих экранов, но все техническое оснащение наличествует, где совместная работа и совместное пребывание становятся возможными благодаря созданным условиям общежития» [36]. Все началось со встречи четырех парней с одним американским предпринимателем, решившим «заговорить с молодыми „интернетовскими щеголями“» об открытии интернет-кафе в Хельсинки.
С первых же слов о том, «почему интернет-кафе никуда не годятся», эти финские «интернетовские щеголи» стали делиться мыслями о том, что сами назвали «залой» (финск. Aula) — жилым городским помещением для сетевого сообщества. Отчасти деловое предприятие, отчасти общественное учреждение, занятое благотворительностью, отчасти лаборатория по изучению мобильной культуры, Aula выстраивалась, пока я встречался и беседовал с ее создателями.
Я говорил с Линтури в изысканном, даже чопорном отеле «Кемп». В нескольких кварталах от «Кемпа» я встречался с Юри Энгестрёмом, Туомасом Тойвоненом и Алекси Алтоненом в не столь изысканном, не столь чопорном, более оживленном и эклектичном месте. В мае 2001 года они обосновались на небольшом пятачке посередине Ласипалаци* и обустраивали место для своего совместного центра на одном из главных городских перекрестков — менее красочном, но столь же значимом, как и его двойник Сибуя.
* Ласипалаци (от фин. Lasipalatsi — стеклянный дворец). Здание на главной, носящей имя Маннергейма улице города Хельсинки. После реконструкции 1998 г. в стеклянном дворце разместился медиаценгр. Сегодня тут находятся телестудии государственной компании Yleisradio (Yle) и коммерческой MTV3, отделение городской библиотеки, где каждый желающий может воспользоваться бесплатным Интернетом, ресторан Lasipalatsi и кинотеатр BioRex, специализирующийся на авторском кино.
Площадь помещения составляла пару сотен квадратных метров. Пока мы говорили, рабочие продолжали пилить фанеру. Голые трубы покрывали потолок. Юри Энгестрём, двадцатилетний студент-социолог, восседал среди строительных материалов и пытался вставить в разговор слово, когда умолкала электропила. «Интернет-кафе плохи тем, что не являются общественными местами. Люди там не общаются», — были его слова.
Отказавшаяся от идеи интернет-кафе молодежь решила создать общественное место, где возможно, но не обязательно потребление и где присутствуют также производство и обмен». Там должны быть кофеварка и копир/принтер, а посетители занимались бы самообслуживанием: своего рода гибрид некоммерческой кофейни Starbucks и кооператива Kinko's. Они задались целью создать место, где виртуальные сообщества и мобильные массы могли бы соприкасаться с физическим миром, где техника способствовала бы сближению, а не разобщению людей. Там были бы белые доски и беспроводные сети, а средством доступа служили бы радиометки RFID (дешевые микрорадиопередатчики), указывающие людям общественную сеть для подключения их к Aula. Было привлечено множество спонсоров. До открытия своего центра члены сети Aula общались через Интернет и кафе. За год, прошедший с майской 2000 года встречи четырех парней, она выросла до 300 человек.
Nokia и совсем недавно процветавшую финскую индустрию мобильной связи сейчас лихорадит, однако обусловленные мобильной связью культурные привычки продолжают утверждаться в Хельсинки. Различные виды обусловленной мобильной связью культуры возникают в общественных местах и на рынке — от Arena 2000 через Helsinki Virtual Village к Aula, от подростковой субкультуры к переменам в деловых отношениях. Финляндия, пожалуй, передовая мировая лаборатория мобильного общества, но она вовсе не одинока в ряду Скандинавских стран. Стокгольм, где приходится больше всего мобильников на душу населения [37], может похвастаться собственными примерами мобильной индустрии, культуры и исследований в этой области. Например, «Войнами роботов» (Bofighters).
В четверть первого ночи, на исходе весны, когда в двадцать два часа уже сгущаются сумерки, я ездил по Стокгольму в окружении четырех страстных любителей игры, включающей виртуальных героев, имитацию текстовых посланий, чувствительную к местонахождению технологию, еду на скорую руку и постоянное подтрунивание. Себя они именуют «шайкой». По их собственному шутливому признанию, они слишком много личного времени тратят на охоту по всему Стокгольму за противниками. Впервые они встретились, когда трое из них объединились для преследования четвертого и уничтожения его «бота» (виртуального робота, представляющего игрока). После виртуального сражения четверка, посредством SMS-сообщений обменявшись безобидными ругательствами, решила встретиться; так и возникла компания.
Ёэль Абрахамссон захватил меня перед моей гостиницей после того, как закончился его рабочий день системного администратора в одной шведской компьютерной компании. Он на миг оторвался от своего мобильника, чтобы поприветствовать меня. «О, черт! — были его следующие слова. — Мой бот застрелен». Противник, как пояснил мне Абрахамссон, находится где-то в четырехстах метрах отсюда — возможно, среди тех, кого мы видим в небольшом парке прямо перед моей гостиницей. «Теперь он честит меня своими SMS. Пусть благодарит Бога, если умотает отсюда до появления моей шайки». Небольшой «Вольво» затормозил у поворота, и я оказался стиснут четырьмя молодыми людьми, которые, оторвавшись на мгновение от своих телефонов, тепло поприветствовали меня. При всех разговорах о шайках, бандах и убийстве ботов Ёэль и его друзья гангстеры лишь на словах; они ничем не отличаются от других шведских парней, втянутых в информационную индустрию.
До этого я посетил штаб-квартиру It's Alive, компании, создавшей первую в мире игру с привязкой местонахождения. Свен Холлинг, исполнительный директор It's Alive, показал мне, как Botftghters использует преимущества чувствительных к местонахождению технологий в связи с мобильными телефонами. Игроки регистрируются на веб-узле, создают бота, дают ему имя и оснащают оружием, защитой, батарейками и устройствами обнаружения. При включении мобильных телефонов игрок получает SMS-сообщения о расстоянии до других игроков. «Подойдя на расстояние выстрела, — объясняет Холлинг, — игроки получают с нашего сервера SMS-сообщение, и, если их оружие мощнее защиты противника, а тот не успел выстрелить первым, засчитывается попадание». Тотчас на веб-узле вносятся уточнения в положение игроков и в сумму набранных ими очков.
Ёэль, его закадычный друг Щомме и два приятеля-тезки Давида работают в сфере информационных технологий. В некотором смысле это разновидность старого обычая разъезжать по городу на автомобилях. Но Botftghters, помимо машины, требует переносного компьютера (laptop) и мобильного телефона. Если одни игроки находятся в помещении — на работе или дома, — другие, подобно нашей «шайке», перемещаются по Стокгольму пешком, подземкой и на автомобиле. Примерно раз в час мы останавливали машину, чтобы подкрепиться на скорую руку и передохнуть. В это время можно было подключить переносной компьютер к мобильному телефону, чтобы подзарядить свои боты и уточнить свое турнирное положение.
Владельцы мобильных телефонов привыкли платить несколько центов за каждое отправляемое SMS-сообщение, и у многих их число за день исчисляется сотнями. It's Alive сообщает операторам мобильной связи число зарегистрированных игроков, которые, помимо денег, выплачиваемых операторам за каждое послание, ежемесячно вносят на счет It's Alive абонентскую плату. Игра обычно привлекает молодых людей от двенадцати до тридцати лет и выступает средством общения. Подобные игры для мобильных телефонов с привязкой к местонахождению должны вскоре появиться в США, Великобритании и Скандинавских странах. France Telecom проводит испытания игр с привязкой к местонахождению, участники которых охотятся за сокровищами, а не за головами [38].
Стокгольм в мае 2000 года буквально кишел мобильной культурой. В гостинице, где я поселился, в выходные устраивались вечеринки, куда пускали только тех, кто мог при входе набрать верное SMS-сообщение. Один из устроителей такой вечеринки рассказал мне, что подобная сеть из сотен людей стала собираться каждую неделю в различных местах после того, как каждый из четырех устроителей разослал SMS-приглашения всем им в адресные книги. Сванте, молодой анархист, поведал мне о бытующем среди пользующихся услугами SMS-связи безбилетников правиле предупреждать друг друга, когда и где можно встретить контролеров. Рикард Эрикссон открыл свой переносной компьютер на ресторанном столике, подключил к нему свой телефон и стал знакомить меня с LunarStorm, виртуальным сообществом, созданным им в январе 2000 года, а к весне 2001 года уже охватывавшем 950 тысяч человек — свыше 65% шведской молодежи в возрасте от четырнадцати до двадцати четырех лет. Летом 2001 года Эрикссон со своими сотрудниками добавил службу обмена сообщениями LunarMobil, позволившую десяткам тысяч членов LunarStorm поддерживать постоянную интерактивную связь друг с другом, находясь вдали от своих ПК.
Поколение Txt
«Мы поколение Txt» — так гласит известное SMS-послание, распространенное среди филиппинской молодежи; вот другое послание, бытовавшее в общественных сетях Манилы: «Помимо текстинга есть еще жизнь. Не упускай ее» [39]. В одной из последующих глав я рассмотрю события января 2001 года, когда текстинг сыграл определенную роль в народном выступлении против президента Филиппин Джозефа Эстрады. К тому времени текстинг на Филиппинах получил широкое распространение, количество SMS-сообщений за День там доходило до 50 миллионов [40]. Газета San Francisco Chronicle 11 февраля 2001 года со ссылкой на филиппинскую телекоммуникационную компанию приводила слова очевидца: «Некоторые филиппинские подростки способны набирать свои сообщения вслепую. Мне такое недоступно, но я сам могу набирать текст, находясь прямо за рулем». Слухи, «письма счастья»* и S MS-манифесты с завидным постоянством будоражат филиппинское общество. Филиппины демонстрируют первые признаки того, как мобильная связь способна повлиять на положение в тех странах, где более выгодным оказывается переход непосредственно на инфраструктуру беспроводной связи.
* «Письмо счастья» (обычно религиозного содержания), рассылаемое по нескольким адресам, с тем чтобы получатель размножил его и разослал другим адресатам, может представлять собой вид финансового мошенничества, предполагающий вовлечение обманутыми жертвами все большего числа новых инвесторов-жертв, за счет которых оплачиваются доходы инициаторов и первых участников схемы подобной «пирамиды»: письмо, предлагающее прислать некоторую сумму и привлечь новых участников в «игру», которые будут присылать деньги их соблазнившему.
Вот что сообщала в Сети известная филиппинская телеведущая Аннес Франсия Торрес весной 2001 года об окопавшемся в Маниле «поколении Txt»:
«Текстинг у них служит для обмена анекдотами и ребусами, отправки приглашений на вечеринку или же простого пожелания доброго утра друзьям в сопровождении рисунка, например плюшевого мишки. Им пользуются как поздравительной открыткой, посылаемой друзьям утром, днем и вечером. Заготовки текстовых сообщений для тех, кому недосуг сочинять собственные послания, можно встретить даже в книжных магазинах и во Всемирной паутине.
«Порой я жертвую завтраком, лишь бы приобрести на выдаваемые мне карманные деньги карточку для разговора по своему мобильнику, — говорит Тамми Рейес, 17-летняя учащаяся колледжа. — Если, просыпаясь утром, я не получаю сообщения или же за день их было раз-два и обчелся, у меня такое ощущение, будто никому до меня нет дела»» [41].
Хоть я и посетил Токио, Хельсинки, Стокгольм, Копенгаген, Лондон, Нью-Йорк, Бостон, Сиэтл и Сан-Франциско, осенью 2001 года стало ясно, что мне не по силам побывать во всех местах, где наблюдается эпидемия текстинга. Я отметил сообщение китайского информационного агентства Синьхуа, что служба GSM, крупнейшего в Таиланде оператора мобильной связи, в 2001 году не справилась с потоком текстовых посланий в день святого Валентина [42]. Не прошла мимо меня и заметка о том, что «373 миллиона текстовых сообщений было отправлено через сеть Orange (Великобритания и Франция) в январе 2001 года» [43]. Я не удивился, узнав, что одна пятая часть населения Италии имеет мобильные телефоны [44], хотя был слегка озадачен известием о том, что почти каждый восьмой житель Ботсваны имеет мобильник [45].
Примерно в то самое время, когда я принялся за собственные поиски, Motorola поручила живущей в Великобритании писательнице Сэди Плант провести исследование на тему «Мобильная связь: воздействие мобильных телефонов на общественную и личную жизнь». Работа привела ее в Токио, Пекин, Гонконг, Бангкок, Пешавар, Дубай, Лондон, Бирмингем и Чикаго. Она пишет, что часто мобильный телефон используют для поддержания семейных уз; молодежь, отправляющаяся на работу в город, может общаться со своими деревенскими родственниками и семьями, разбросанными по всему свету. В других случаях молодежь поддерживает отношения с друзьями, которых не одобряют их родители. Афганцев в Пакистане ужаснуло то, как легко мусульманские парни и девушки, которым бы никогда не позволили остаться наедине, могут теперь поддерживать виртуальные отношения через мобильный телефон. Повсюду Плант находила свидетельства того, насколько неожиданным образом мобильные телефоны и текстинг порой меняли весь образ жизни:
«На деревянной посудине, бросившей якорь в оживленной бухте, в тени паруса дремлет сомалийский купец. Его будят начальные звуки „Jingle Bells“. „Алло? Айва*… ла… айва… о'кей“. Сделка состоялась. Этот купец, Мухаммед, возит электротовары, включая мобильные телефоны, в Восточную Африку. „Это мой хлеб, — говорит он, указывая на мобильный телефон. — Нет мобильника — нет торговли“. Он значительно расширяет возможности завязывать отношения и вести дела, двигаясь от города к городу, а короткие, мгновенно передаваемые сообщения и звонки прекрасно подходят для небольших и скорых сделок Мухаммеда. Теперь он имеет доступ к информации, касающейся перемещения товаров, судов, конкурентов и рынка. Недоступные прежде сведения сейчас у него под рукой.
* «Айва» по-арабски означает «да», а «ла» — «нет».
В отдаленных частях некоторых развивающихся стран, включая Свазиленд, Сомали и Берег Слоновой Кости (Кот д'Ивуар), мобильная связь вводится в виде отделений связи с монетными телефонами там, где никогда не было наземных линий связи. В Бангладеш эти заведения и работающие там женщины стали новыми местами сосредоточения общественной жизни [46].
Почему в США текстинг не стал предметом предпринимательства или культурного обихода? Знатоки, к которым я обращался, винят в этом войну стандартов и бестолковый маркетинг, включая ценовую политику, отпугивающую более всего потребителей «первой волны». Если европейские операторы приняли стандарт GSM, позволяющий потребителю одной компании посылать GSM-сообщения потребителю любой другой компании, в Соединенных Штатах Америки текстовые сообщения можно отправлять лишь на определенные виды телефонов, и посылать свои сообщения вы можете только тем, кто подписался на услуги вашего оператора.
Я подумал, что у Давида Беннахума могли бы быть соображения насчет неудачи американских операторов. Я знал его как превосходного писателя, освещающего технические вопросы, а последние полтора года он сотрудничал с одной нью-йоркской инновационной группой, финансирующей инфраструктуру, технологию и информационные средства беспроводной связи. Я поинтересовался у него, почему MCI, AT amp;T или Sprint не подключили американского потребителя к культуре мобильного Интернета, и он, не задумываясь, ответил: «Это то же самое, что ожидать от General Motors приятия Bitles». NTT для преодоления узости собственной корпоративной культуры пришлось создать DoCoMo и нанять человека со стороны — Мацунага Мари. Жители Скандинавии и Филиппин поразили самих операторов связи столь горячим приемом службы SMS. Утверждение SMS на азиатско-европейском континенте стало возможным во многом благодаря ценовой политике, при которой обмен текстовыми сообщениями обходился дешевле речевых вызовов. Американским операторам не удалось преодолеть узость своей корпоративной культуры, и они сделали текстовые сообщения слишком дорогим удовольствием. Они не устранили преград, мешавших передаче сообщений между различными операторами, и к тому же потребителями услуг по обмену текстовыми сообщениями им виделись тридцатилетние служащие, а не подростки.
Несмотря на препятствие в виде корпоративной культуры, Беннахум все же отметил, что текстинг привлек к себе две влиятельные американские субкультуры. Хип-хоп* культура, поклонники рэпа, предпочитают двухканальные пейджеры Motorola, тогда как молодые биржевые маклеры, «синие воротнички» и фанаты информационных технологий предпочитают беспроводные пейджеры BlackBerry от компании Research In Motion [47]. Возможно, с исчезновением преграды в виде несовместимых технических стандартов и высокой стоимости услуг по передаче текстовых сообщений, вырабатываемые ныне в лоне этих субкультур культурные привычки в итоге коренным образом изменят положение дел? Научатся ли чему-нибудь американские телекоммуникационные гиганты, глядя на DoCoMo, и поведут ли себя иначе? Или же DoCoMo свою марку успешного японского оператора связи утвердит во всем мире, как это сделали в предыдущие годы Honda и Sony? В декабре 2000 DoCoMo за 9,9 млрд долларов приобрела 16% акций компании AT amp;T Wireless [48], а в 2001 году открыла свою штаб-квартиру в Дюссельдорфе для «завоевания европейского рынка мобильной связи» [49].
* Хип-хоп (hip-hop), городская негритянская субкультура, распространившаяся в 1980-х гг. со специфической идеологией, включает такие составляющие, как танец брейк, музыка рэп, искусство граффити
Ито Мидзуко, в силу обстоятельств вынужденная жить то в Японии, то в США, полагает, что как раз культурные особенности американского общества обусловливают отсутствие культуры мобильного текстинга. Вот отрывок из ее электронного письма автору этой книги:
«Даже городские жители Америки располагают необозримым пространством частной сферы жизни, где находится место и для себя, и для общественных сетей. Средний японский горожанин лишен того, чем располагает такой же городской житель США: достаточно вместительного для приема гостей дома, отдельной детской, кухни с местом для припасов и утвари, второго автомобиля, дополнительного места у дома для стоянки автомобиля, бесплатных автостоянок в городе, дешевого газа, бесплатных скоростных автомагистралей, ПК с доступом к Интернету (и местом для установки ПК дома), более одной телефонной линии с различными расценками (в этом смысле положение в Японии недавно изменилось).
Все это склоняет к пользованию устройствами, находящимися в личной собственности, а не в общественных местах. Американцы перемещаются в границах дом — личный автотранспорт — (нередко) личный рабочий кабинет, совершая иногда (а не повседневно, как в Японии) вылазки на автомобиле в магазин; пользование общественными местами и ресторанами предстает делом случая, а не чем-то обязательным. В Японии большинству приходится встречаться вне дома. В Токио я больше времени провожу в приспособленных для текстинга общественных местах, поскольку пользоваться автомобилем накладно, дом мой слишком мал, а на то, чтобы куда-то добраться пешком или на общественном транспорте, уходит уйма времени».
Неожиданный спрос на текстинг свидетельствовал о том, что люди вновь прибегают к средствам связи ради общения, как это было в случае с тональной телефонией и с Minitel во Франции, когда потребители в буквальном смысле украли переговорное устройство у телефонных операторов, и с электронной почтой (именно она вызвала рост проводного Интернета) [33].
Технические и экономические выгоды обмена текстовыми посланиями определяются тем, что он основан на «коммутации пакетов», а не «коммутации каналов». Эта техническая особенность и отличает аналоговую сеть телеграфно-телефонной эпохи от цифровой сети эпохи Интернета и мобильной связи. Телефонная связь посредством коммутации каналов для соединения людей на обоих концах провода требует переключателей — вспомним фильмы начала прошлого века, где операторы-телефонистки подключают эти каналы, вставляя штыри в гнезда коммутатора. Подобно данным в сети Интернета, текстовые сообщения посылаются в виде электронных порций данных, «пакетов», прокладывающих свой путь по сети посредством «маршрутизаторов», которые считывают адреса пакетов и соответственным образом направляют их. Пакеты невелики и собираются уже целиком в месте назначения, так что они могут уместиться между другими сообщениями, не препятствуя им, как в случае с аналоговыми каналами. Таким образом, становится возможным пересылать значительно больше информации из одной точки сети в другую, поскольку передающая среда распределяет сетевые ресурсы снизу вверх (пакеты выбирают свой путь подобно автомобилям), а не по спускаемой сверху разнарядке, когда каждый разговор требует выделенной линии (подобно железнодорожному транспорту). Такое техническое преимущество уменьшает затраты по обеспечению массового потока текстовых сообщений по сравнению с потоком передаваемых посредством коммутации каналов голосовых данных. Сила этой новой передающей среды покоится на экономических выгодах текстинга в сочетании с той поддержкой, которую текстинг нашел у общественных сетей. Экономические выгоды, даваемые подобным «слоеным» представлением цифровой информации, приходят мне на ум, когда я смотрю на новые технологии беспроводного Интернета и существующее регулирование спектра частот.
«Текстинг» — слово, производимое юными финскими приверженцами мобильной связи от глагола «tekstata» — появилось в Финляндии в 1995 году и было взято на вооружение подростками в 1998-м. К 2000 году число SMS-сообщений за год у финнов перевалило за миллиард. Эйя-Лиса Касесниеми, финская фольклористка, посвятила свою диссертацию изучению культуры текстового общения у финских подростков. Она со своей сотрудницей Пирйо Раутиайнен занялись сбором данных о месте SMS-сообщений в жизни финской молодежи. Они приводят весьма любопытные сведения:
«Посредством SMS молодежь ненавидит, болтает, посредничает и изливает душу, даже когда пишущему не хватает мужества позвонить или в положении, при котором иные каналы общения не годятся. Текстовое послание оказывается палочкой-выручалочкой при общении.
Феномен SMS породил свой собственный язык, обычаи и правила поведения… Пожалуй, более всего в текстовом общении финских подростков поражает степень, с какой оно вобрало в себя коллективное поведение… Текстовые послания обращаются среди друзей, составляются сообща, читаются вместе, а удачные выражения или целые послания заимствуются друг у друга.
Молодежь прибегает к посланиям, пытаясь выйти за пределы отведенной им роли детей. Обмен текстовыми посланиями своего рода возможность установления партнерских взаимоотношений» [34].
В 1997 году Паси Меэнпее и Тимо Копомаа провели исследование, субсидированное Nokia и Telecom Finland (с 1998 года Sonera). Их отчет содержит наблюдения, созвучные тому, что обнаружила в Японии Ито:
«Мобильный телефон создает собственную пользовательскую культуру, которая, в свою очередь, порождает новую городскую культуру и новый образ жизни…
Чаще всего в речевом потоке встречаются фразы вроде «где ты?» и «что поделываешь?». Такие разговоры вряд ли походят на настоящий обмен информацией или даже общение, это просто желание разделить свою жизнь с другими в реальном времени. Это стремление жить в одном ритме со своими ближайшими друзьями, постоянно ощущать причастность к совместно проживаемой жизни.
Повторяющиеся звонки по телефону служат не просто обмену информацией; они открывают иной мир помимо или вместо того мира, где люди пребывают в данный момент» [35].
Я встретился с двадцатилетними финнами, росшими в окружении мобильной связи и сейчас разрабатывающими технологии, способствующие приросту общественного капитала и припятствующее его оскудеванию. Они обустраивают «совместное городское жизненное пространство», сочетающее физическое местопребывание, виртуальное сообщество, мобильную общественную сеть и кооперативное объединение, «своего рода антиинтернет-кафе, где не видно мерцающих экранов, но все техническое оснащение наличествует, где совместная работа и совместное пребывание становятся возможными благодаря созданным условиям общежития» [36]. Все началось со встречи четырех парней с одним американским предпринимателем, решившим «заговорить с молодыми „интернетовскими щеголями“» об открытии интернет-кафе в Хельсинки.
С первых же слов о том, «почему интернет-кафе никуда не годятся», эти финские «интернетовские щеголи» стали делиться мыслями о том, что сами назвали «залой» (финск. Aula) — жилым городским помещением для сетевого сообщества. Отчасти деловое предприятие, отчасти общественное учреждение, занятое благотворительностью, отчасти лаборатория по изучению мобильной культуры, Aula выстраивалась, пока я встречался и беседовал с ее создателями.
Я говорил с Линтури в изысканном, даже чопорном отеле «Кемп». В нескольких кварталах от «Кемпа» я встречался с Юри Энгестрёмом, Туомасом Тойвоненом и Алекси Алтоненом в не столь изысканном, не столь чопорном, более оживленном и эклектичном месте. В мае 2001 года они обосновались на небольшом пятачке посередине Ласипалаци* и обустраивали место для своего совместного центра на одном из главных городских перекрестков — менее красочном, но столь же значимом, как и его двойник Сибуя.
* Ласипалаци (от фин. Lasipalatsi — стеклянный дворец). Здание на главной, носящей имя Маннергейма улице города Хельсинки. После реконструкции 1998 г. в стеклянном дворце разместился медиаценгр. Сегодня тут находятся телестудии государственной компании Yleisradio (Yle) и коммерческой MTV3, отделение городской библиотеки, где каждый желающий может воспользоваться бесплатным Интернетом, ресторан Lasipalatsi и кинотеатр BioRex, специализирующийся на авторском кино.
Площадь помещения составляла пару сотен квадратных метров. Пока мы говорили, рабочие продолжали пилить фанеру. Голые трубы покрывали потолок. Юри Энгестрём, двадцатилетний студент-социолог, восседал среди строительных материалов и пытался вставить в разговор слово, когда умолкала электропила. «Интернет-кафе плохи тем, что не являются общественными местами. Люди там не общаются», — были его слова.
Отказавшаяся от идеи интернет-кафе молодежь решила создать общественное место, где возможно, но не обязательно потребление и где присутствуют также производство и обмен». Там должны быть кофеварка и копир/принтер, а посетители занимались бы самообслуживанием: своего рода гибрид некоммерческой кофейни Starbucks и кооператива Kinko's. Они задались целью создать место, где виртуальные сообщества и мобильные массы могли бы соприкасаться с физическим миром, где техника способствовала бы сближению, а не разобщению людей. Там были бы белые доски и беспроводные сети, а средством доступа служили бы радиометки RFID (дешевые микрорадиопередатчики), указывающие людям общественную сеть для подключения их к Aula. Было привлечено множество спонсоров. До открытия своего центра члены сети Aula общались через Интернет и кафе. За год, прошедший с майской 2000 года встречи четырех парней, она выросла до 300 человек.
Nokia и совсем недавно процветавшую финскую индустрию мобильной связи сейчас лихорадит, однако обусловленные мобильной связью культурные привычки продолжают утверждаться в Хельсинки. Различные виды обусловленной мобильной связью культуры возникают в общественных местах и на рынке — от Arena 2000 через Helsinki Virtual Village к Aula, от подростковой субкультуры к переменам в деловых отношениях. Финляндия, пожалуй, передовая мировая лаборатория мобильного общества, но она вовсе не одинока в ряду Скандинавских стран. Стокгольм, где приходится больше всего мобильников на душу населения [37], может похвастаться собственными примерами мобильной индустрии, культуры и исследований в этой области. Например, «Войнами роботов» (Bofighters).
В четверть первого ночи, на исходе весны, когда в двадцать два часа уже сгущаются сумерки, я ездил по Стокгольму в окружении четырех страстных любителей игры, включающей виртуальных героев, имитацию текстовых посланий, чувствительную к местонахождению технологию, еду на скорую руку и постоянное подтрунивание. Себя они именуют «шайкой». По их собственному шутливому признанию, они слишком много личного времени тратят на охоту по всему Стокгольму за противниками. Впервые они встретились, когда трое из них объединились для преследования четвертого и уничтожения его «бота» (виртуального робота, представляющего игрока). После виртуального сражения четверка, посредством SMS-сообщений обменявшись безобидными ругательствами, решила встретиться; так и возникла компания.
Ёэль Абрахамссон захватил меня перед моей гостиницей после того, как закончился его рабочий день системного администратора в одной шведской компьютерной компании. Он на миг оторвался от своего мобильника, чтобы поприветствовать меня. «О, черт! — были его следующие слова. — Мой бот застрелен». Противник, как пояснил мне Абрахамссон, находится где-то в четырехстах метрах отсюда — возможно, среди тех, кого мы видим в небольшом парке прямо перед моей гостиницей. «Теперь он честит меня своими SMS. Пусть благодарит Бога, если умотает отсюда до появления моей шайки». Небольшой «Вольво» затормозил у поворота, и я оказался стиснут четырьмя молодыми людьми, которые, оторвавшись на мгновение от своих телефонов, тепло поприветствовали меня. При всех разговорах о шайках, бандах и убийстве ботов Ёэль и его друзья гангстеры лишь на словах; они ничем не отличаются от других шведских парней, втянутых в информационную индустрию.
До этого я посетил штаб-квартиру It's Alive, компании, создавшей первую в мире игру с привязкой местонахождения. Свен Холлинг, исполнительный директор It's Alive, показал мне, как Botftghters использует преимущества чувствительных к местонахождению технологий в связи с мобильными телефонами. Игроки регистрируются на веб-узле, создают бота, дают ему имя и оснащают оружием, защитой, батарейками и устройствами обнаружения. При включении мобильных телефонов игрок получает SMS-сообщения о расстоянии до других игроков. «Подойдя на расстояние выстрела, — объясняет Холлинг, — игроки получают с нашего сервера SMS-сообщение, и, если их оружие мощнее защиты противника, а тот не успел выстрелить первым, засчитывается попадание». Тотчас на веб-узле вносятся уточнения в положение игроков и в сумму набранных ими очков.
Ёэль, его закадычный друг Щомме и два приятеля-тезки Давида работают в сфере информационных технологий. В некотором смысле это разновидность старого обычая разъезжать по городу на автомобилях. Но Botftghters, помимо машины, требует переносного компьютера (laptop) и мобильного телефона. Если одни игроки находятся в помещении — на работе или дома, — другие, подобно нашей «шайке», перемещаются по Стокгольму пешком, подземкой и на автомобиле. Примерно раз в час мы останавливали машину, чтобы подкрепиться на скорую руку и передохнуть. В это время можно было подключить переносной компьютер к мобильному телефону, чтобы подзарядить свои боты и уточнить свое турнирное положение.
Владельцы мобильных телефонов привыкли платить несколько центов за каждое отправляемое SMS-сообщение, и у многих их число за день исчисляется сотнями. It's Alive сообщает операторам мобильной связи число зарегистрированных игроков, которые, помимо денег, выплачиваемых операторам за каждое послание, ежемесячно вносят на счет It's Alive абонентскую плату. Игра обычно привлекает молодых людей от двенадцати до тридцати лет и выступает средством общения. Подобные игры для мобильных телефонов с привязкой к местонахождению должны вскоре появиться в США, Великобритании и Скандинавских странах. France Telecom проводит испытания игр с привязкой к местонахождению, участники которых охотятся за сокровищами, а не за головами [38].
Стокгольм в мае 2000 года буквально кишел мобильной культурой. В гостинице, где я поселился, в выходные устраивались вечеринки, куда пускали только тех, кто мог при входе набрать верное SMS-сообщение. Один из устроителей такой вечеринки рассказал мне, что подобная сеть из сотен людей стала собираться каждую неделю в различных местах после того, как каждый из четырех устроителей разослал SMS-приглашения всем им в адресные книги. Сванте, молодой анархист, поведал мне о бытующем среди пользующихся услугами SMS-связи безбилетников правиле предупреждать друг друга, когда и где можно встретить контролеров. Рикард Эрикссон открыл свой переносной компьютер на ресторанном столике, подключил к нему свой телефон и стал знакомить меня с LunarStorm, виртуальным сообществом, созданным им в январе 2000 года, а к весне 2001 года уже охватывавшем 950 тысяч человек — свыше 65% шведской молодежи в возрасте от четырнадцати до двадцати четырех лет. Летом 2001 года Эрикссон со своими сотрудниками добавил службу обмена сообщениями LunarMobil, позволившую десяткам тысяч членов LunarStorm поддерживать постоянную интерактивную связь друг с другом, находясь вдали от своих ПК.
Поколение Txt
«Мы поколение Txt» — так гласит известное SMS-послание, распространенное среди филиппинской молодежи; вот другое послание, бытовавшее в общественных сетях Манилы: «Помимо текстинга есть еще жизнь. Не упускай ее» [39]. В одной из последующих глав я рассмотрю события января 2001 года, когда текстинг сыграл определенную роль в народном выступлении против президента Филиппин Джозефа Эстрады. К тому времени текстинг на Филиппинах получил широкое распространение, количество SMS-сообщений за День там доходило до 50 миллионов [40]. Газета San Francisco Chronicle 11 февраля 2001 года со ссылкой на филиппинскую телекоммуникационную компанию приводила слова очевидца: «Некоторые филиппинские подростки способны набирать свои сообщения вслепую. Мне такое недоступно, но я сам могу набирать текст, находясь прямо за рулем». Слухи, «письма счастья»* и S MS-манифесты с завидным постоянством будоражат филиппинское общество. Филиппины демонстрируют первые признаки того, как мобильная связь способна повлиять на положение в тех странах, где более выгодным оказывается переход непосредственно на инфраструктуру беспроводной связи.
* «Письмо счастья» (обычно религиозного содержания), рассылаемое по нескольким адресам, с тем чтобы получатель размножил его и разослал другим адресатам, может представлять собой вид финансового мошенничества, предполагающий вовлечение обманутыми жертвами все большего числа новых инвесторов-жертв, за счет которых оплачиваются доходы инициаторов и первых участников схемы подобной «пирамиды»: письмо, предлагающее прислать некоторую сумму и привлечь новых участников в «игру», которые будут присылать деньги их соблазнившему.
Вот что сообщала в Сети известная филиппинская телеведущая Аннес Франсия Торрес весной 2001 года об окопавшемся в Маниле «поколении Txt»:
«Текстинг у них служит для обмена анекдотами и ребусами, отправки приглашений на вечеринку или же простого пожелания доброго утра друзьям в сопровождении рисунка, например плюшевого мишки. Им пользуются как поздравительной открыткой, посылаемой друзьям утром, днем и вечером. Заготовки текстовых сообщений для тех, кому недосуг сочинять собственные послания, можно встретить даже в книжных магазинах и во Всемирной паутине.
«Порой я жертвую завтраком, лишь бы приобрести на выдаваемые мне карманные деньги карточку для разговора по своему мобильнику, — говорит Тамми Рейес, 17-летняя учащаяся колледжа. — Если, просыпаясь утром, я не получаю сообщения или же за день их было раз-два и обчелся, у меня такое ощущение, будто никому до меня нет дела»» [41].
Хоть я и посетил Токио, Хельсинки, Стокгольм, Копенгаген, Лондон, Нью-Йорк, Бостон, Сиэтл и Сан-Франциско, осенью 2001 года стало ясно, что мне не по силам побывать во всех местах, где наблюдается эпидемия текстинга. Я отметил сообщение китайского информационного агентства Синьхуа, что служба GSM, крупнейшего в Таиланде оператора мобильной связи, в 2001 году не справилась с потоком текстовых посланий в день святого Валентина [42]. Не прошла мимо меня и заметка о том, что «373 миллиона текстовых сообщений было отправлено через сеть Orange (Великобритания и Франция) в январе 2001 года» [43]. Я не удивился, узнав, что одна пятая часть населения Италии имеет мобильные телефоны [44], хотя был слегка озадачен известием о том, что почти каждый восьмой житель Ботсваны имеет мобильник [45].
Примерно в то самое время, когда я принялся за собственные поиски, Motorola поручила живущей в Великобритании писательнице Сэди Плант провести исследование на тему «Мобильная связь: воздействие мобильных телефонов на общественную и личную жизнь». Работа привела ее в Токио, Пекин, Гонконг, Бангкок, Пешавар, Дубай, Лондон, Бирмингем и Чикаго. Она пишет, что часто мобильный телефон используют для поддержания семейных уз; молодежь, отправляющаяся на работу в город, может общаться со своими деревенскими родственниками и семьями, разбросанными по всему свету. В других случаях молодежь поддерживает отношения с друзьями, которых не одобряют их родители. Афганцев в Пакистане ужаснуло то, как легко мусульманские парни и девушки, которым бы никогда не позволили остаться наедине, могут теперь поддерживать виртуальные отношения через мобильный телефон. Повсюду Плант находила свидетельства того, насколько неожиданным образом мобильные телефоны и текстинг порой меняли весь образ жизни:
«На деревянной посудине, бросившей якорь в оживленной бухте, в тени паруса дремлет сомалийский купец. Его будят начальные звуки „Jingle Bells“. „Алло? Айва*… ла… айва… о'кей“. Сделка состоялась. Этот купец, Мухаммед, возит электротовары, включая мобильные телефоны, в Восточную Африку. „Это мой хлеб, — говорит он, указывая на мобильный телефон. — Нет мобильника — нет торговли“. Он значительно расширяет возможности завязывать отношения и вести дела, двигаясь от города к городу, а короткие, мгновенно передаваемые сообщения и звонки прекрасно подходят для небольших и скорых сделок Мухаммеда. Теперь он имеет доступ к информации, касающейся перемещения товаров, судов, конкурентов и рынка. Недоступные прежде сведения сейчас у него под рукой.
* «Айва» по-арабски означает «да», а «ла» — «нет».
В отдаленных частях некоторых развивающихся стран, включая Свазиленд, Сомали и Берег Слоновой Кости (Кот д'Ивуар), мобильная связь вводится в виде отделений связи с монетными телефонами там, где никогда не было наземных линий связи. В Бангладеш эти заведения и работающие там женщины стали новыми местами сосредоточения общественной жизни [46].
Почему в США текстинг не стал предметом предпринимательства или культурного обихода? Знатоки, к которым я обращался, винят в этом войну стандартов и бестолковый маркетинг, включая ценовую политику, отпугивающую более всего потребителей «первой волны». Если европейские операторы приняли стандарт GSM, позволяющий потребителю одной компании посылать GSM-сообщения потребителю любой другой компании, в Соединенных Штатах Америки текстовые сообщения можно отправлять лишь на определенные виды телефонов, и посылать свои сообщения вы можете только тем, кто подписался на услуги вашего оператора.
Я подумал, что у Давида Беннахума могли бы быть соображения насчет неудачи американских операторов. Я знал его как превосходного писателя, освещающего технические вопросы, а последние полтора года он сотрудничал с одной нью-йоркской инновационной группой, финансирующей инфраструктуру, технологию и информационные средства беспроводной связи. Я поинтересовался у него, почему MCI, AT amp;T или Sprint не подключили американского потребителя к культуре мобильного Интернета, и он, не задумываясь, ответил: «Это то же самое, что ожидать от General Motors приятия Bitles». NTT для преодоления узости собственной корпоративной культуры пришлось создать DoCoMo и нанять человека со стороны — Мацунага Мари. Жители Скандинавии и Филиппин поразили самих операторов связи столь горячим приемом службы SMS. Утверждение SMS на азиатско-европейском континенте стало возможным во многом благодаря ценовой политике, при которой обмен текстовыми сообщениями обходился дешевле речевых вызовов. Американским операторам не удалось преодолеть узость своей корпоративной культуры, и они сделали текстовые сообщения слишком дорогим удовольствием. Они не устранили преград, мешавших передаче сообщений между различными операторами, и к тому же потребителями услуг по обмену текстовыми сообщениями им виделись тридцатилетние служащие, а не подростки.
Несмотря на препятствие в виде корпоративной культуры, Беннахум все же отметил, что текстинг привлек к себе две влиятельные американские субкультуры. Хип-хоп* культура, поклонники рэпа, предпочитают двухканальные пейджеры Motorola, тогда как молодые биржевые маклеры, «синие воротнички» и фанаты информационных технологий предпочитают беспроводные пейджеры BlackBerry от компании Research In Motion [47]. Возможно, с исчезновением преграды в виде несовместимых технических стандартов и высокой стоимости услуг по передаче текстовых сообщений, вырабатываемые ныне в лоне этих субкультур культурные привычки в итоге коренным образом изменят положение дел? Научатся ли чему-нибудь американские телекоммуникационные гиганты, глядя на DoCoMo, и поведут ли себя иначе? Или же DoCoMo свою марку успешного японского оператора связи утвердит во всем мире, как это сделали в предыдущие годы Honda и Sony? В декабре 2000 DoCoMo за 9,9 млрд долларов приобрела 16% акций компании AT amp;T Wireless [48], а в 2001 году открыла свою штаб-квартиру в Дюссельдорфе для «завоевания европейского рынка мобильной связи» [49].
* Хип-хоп (hip-hop), городская негритянская субкультура, распространившаяся в 1980-х гг. со специфической идеологией, включает такие составляющие, как танец брейк, музыка рэп, искусство граффити
Ито Мидзуко, в силу обстоятельств вынужденная жить то в Японии, то в США, полагает, что как раз культурные особенности американского общества обусловливают отсутствие культуры мобильного текстинга. Вот отрывок из ее электронного письма автору этой книги:
«Даже городские жители Америки располагают необозримым пространством частной сферы жизни, где находится место и для себя, и для общественных сетей. Средний японский горожанин лишен того, чем располагает такой же городской житель США: достаточно вместительного для приема гостей дома, отдельной детской, кухни с местом для припасов и утвари, второго автомобиля, дополнительного места у дома для стоянки автомобиля, бесплатных автостоянок в городе, дешевого газа, бесплатных скоростных автомагистралей, ПК с доступом к Интернету (и местом для установки ПК дома), более одной телефонной линии с различными расценками (в этом смысле положение в Японии недавно изменилось).
Все это склоняет к пользованию устройствами, находящимися в личной собственности, а не в общественных местах. Американцы перемещаются в границах дом — личный автотранспорт — (нередко) личный рабочий кабинет, совершая иногда (а не повседневно, как в Японии) вылазки на автомобиле в магазин; пользование общественными местами и ресторанами предстает делом случая, а не чем-то обязательным. В Японии большинству приходится встречаться вне дома. В Токио я больше времени провожу в приспособленных для текстинга общественных местах, поскольку пользоваться автомобилем накладно, дом мой слишком мал, а на то, чтобы куда-то добраться пешком или на общественном транспорте, уходит уйма времени».