— Что — но?
— Что мы будем с ним делать после того, как вы ограбите ваши церкви, а я убью Вдоводела?
— Это уж зависит от тебя.
— Да, — задумчиво протянул Найтхаук. — Да, наверное, от меня. И, разумеется, если он не вернется, если погибнет на Делуросе или на обратном…
— О ней даже не думай, — оборвал его Рождественский Пастырь. — Если ты убьешь Маркиза, она сделает ноги прежде, чем ты обернешься к ней.
— Но я стану здесь боссом. У меня будет власть, возможность защитить ее. Она останется.
— Никогда.
— Поживем — увидим. Я молод. Если она останется, то получит все, что захочет.
— Другие могут обеспечить ее тем же и гораздо быстрее, — ответил Рождественский Пастырь. — У некоторых уже есть все, что ей нужно. И таких она чует за две тысячи световых лет.
— Вы когда-нибудь говорили с Мелисенд? — с жаром воскликнул Найтхаук. — Почему вы решили, что все о ней знаете?
— Опыт.
— С такими, как она, никакого опыта у вас быть не может. Она — единственная, второй такой больше нет!
— Если что и отличает ее от других, так это синяя кожа.
— Совсем не кожа, — Найтхаук понизил голос. — Она — само совершенство, — благоговейно прошептал он.
— Сынок, прислушайся к голосу священника, — вздохнул Рождественский Пастырь. — Даже Бог, и тот несовершенен.
— Да что вы знаете о Боге или женщинах? — возмутился Найтхаук. — Вы только грабите божьи церкви и такой старый и морщинистый, что ни одна женщина на вас даже не посмотрит.
— Парень, если бы я мог надеяться, что ты не превратишь меня в решето, я бы показал тебе, как быстро это совершенство запрыгнуло бы в мою постель. — Он вздохнул. — Ну ладно, хватит об этом. Мы решили, что будем делать, не так ли?
— Решили.
— Тогда пора собираться.
И Рождественский Пастырь зашагал к казино.
Глава 17
— Так где он? — вопрошал Найтхаук, вышагивая по рубке своего звездолета. Рождественский Пастырь сидел в пассажирском кресле. Святой Ролик устроился на навигационном компьютере, тихонько мурлыкая.
— Он придет, — заверил Найтхаука Рождественский Пастырь.
— Вы уверены, что он купился на вашу сказочку?
— Уверен.
— Тогда почему его нет?
— Он — Маркиз Куинзберри, он правит одиннадцатью мирами. И может позволить себе опоздать на двадцать минут. Он знает, что без него мы никуда не улетим.
Найтхаук перестал кружить по рубке, остановился перед Рождественским Пастырем.
— А если он передумает? Мы уже настроились на отлет. Глупо как-то менять планы только потому, что не пришел Маркиз.
— Не знаю почему, но люди в возрасте, которым осталось не так уж много времени, умеют проявить терпение, тогда как молодые, вроде тебя, у кого впереди еще целое столетие, буквально выпрыгивают из штанов, если, не дай Бог, возникает какая-то задержка.
— Он верит, что кто-то из Службы безопасности Делуроса может ткнуть в него пальцем? — спросил Найтхаук, пропустив мимо ушей монолог Рождественского Пастыря.
— Да, верит.
— Если б я опасался, что кто-то может поставить крест на моей деятельности или сдать властям, я бы пришел раньше и уж наверняка бы не опаздывал.
— Может, именно поэтому парадом командует он, а не такие, как мы? — предположил Рождественский Пастырь. — Ты не будешь возражать, если я сменю тему?
— Говорите, о чем заблагорассудится, — бросил Найтхаук, возобновив хождение по рубке.
— Отлично. Сменю. Потому что волнуешься ты понапрасну. Маркиз объявится, можешь не сомневаться. Думать тебе следует о другом: как убить Вдоводела.
— Пистолетом, ножом, голыми руками, какая разница?
Рождественский Пастырь покачал головой.
— Ты плохо меня слушаешь. Очутившись рядом с камерой, где он лежит, ты, конечно, убьешь его любым из вышеперечисленных способов. Но Глубокий Сон могут позволить себе только очень, очень богатые люди. Вдоводел был всего лишь миллионером, но лежит он бок о бок с миллиардерами, создателями финансовых и промышленных империй, которые полны желания проснуться и вновь возглавить их. Как ты намерен пробиться через охранные кордоны? А охрана там серьезная, иначе спящие ежегодно не платили бы такие бешеные деньги.
— Способ найдется.
— А ты не задумывался над тем, что тебе, возможно, даже не удастся пройти таможенный контроль на Делуросе VIII? Им ведь достаточно сообщить, что паспорт Вдоводела утерян. Тебя задержат, как только ты предъявишь идентификационный диск, и будут держать, пока не появится человек, способный опознать Джефферсона Найтхаука. А я готов спорить, что человек этот появится с ружьем!
— Почему? — спросил Найтхаук. — Они же не знают, что я прилетел на Делурос, чтобы убить Вдоводела.
— Им незачем знать причину твоего приезда. Хватит и осознания того, что они создали самого знаменитого убийцу галактики и повелели ему оставаться в Пограничье. А он совершенно неожиданно, никого не предупредив, объявляется на Делуросе. Потеря контроля над своим созданием испугает их гораздо больше, чем информация о том, что ты собрался убить Вдоводела.
— Ладно, — кивнул Найтхаук, — начинаю думать, — он посмотрел на своего собеседника. — Вас разыскивают на десятке планет. Как вы умудряетесь оставаться на свободе?
Рождественский Пастырь улыбнулся.
— Я никогда не возвращаюсь, так что розыски бесполезны.
— Но власти же знают, кто вы и чего хотите, даже когда вы появляетесь на новой для себя планете.
— Я главным образом нахожусь в Пограничье, а большинство здешних миров не имеет с Олигархией договоров о выдаче преступников. Черт, да у них и законов-то нет.
— Ладно, с этим все ясно. Но теперь вы собираетесь посетить столицу Олигархии. Каким образом вы намерены пройти таможенный контроль?
— Сколько у тебя паспортов? — вопросом на вопрос ответил Рождественский Пастырь.
— Один.
— А у меня пятнадцать. — Он торжествующе улыбнулся. — И каждый выдержит проверку компьютера таможни. А каким я воспользуюсь, будет зависеть от конкретной ситуации.
— Орудия производства? — полюбопытствовал Найтхаук.
— У первого Вдоводела такого добра было навалом, — ответил Рождественский Пастырь. — Незачем загодя объявлять о своем появлении и вспугивать жертву, по следу которой идешь.
— Значит, поддельные паспорта понадобятся и мне. — Найтхаук задумался. — А где же их взять?
— Специалистов по поддельным документам в галактике хватает. После того, как мы закончим дела на Делуросе, я тебя кое с кем познакомлю.
— И с кем ты собираешься его знакомить? — раздался знакомый голос от двери воздушного шлюза.
Они обернулись и увидели Маркиза Куинзберри, небрежно обнимающего за талию Жемчужину Маракаибо.
— Что она здесь делает? — спросил Рождественский Пастырь.
— Без предметов первой необходимости я не путешествую. — Маркиз пробежался пальцами по волосам и груди своей подруги, поцеловал ее в ухо, пока она улыбалась Найтхауку. — Привет, Джефферсон, — продолжил Маркиз, оторвавшись от Мелисенд. — Как идут дела?
Тут до Найтхаука дошло, что он таращится на синекожую женщину. Он понятия не имел, какие чувства отразились на его лице, но понял, что напряжение поднялось до критической отметки, поскольку Ролик перестал мурлыкать.
Усилием воли Найтхаук заставил себя сбросить оцепенение.
— Ты опоздал. Я хотел взлететь полчаса назад.
— Твоя жертва может подождать, — отмахнулся Маркиз. — Он давно уже вне времени.
— Ты мог бы сказать, что опоздаешь. Мы бы не волновались.
— Это мой мир, — напомнил ему Маркиз, — где действуют мои законы. — Он посмотрел Найтхауку в глаза, улыбнулся. — Сие означает, что ты хотел взлететь за полчаса до намеченного срока.
Мелисенд рассмеялась, не отрывая глаз от лица Найтхаука.
— Ладно. Теперь мы можем отбыть? Ты не возражаешь?
— Ни в коем разе.
— Будет тесновато. Я не знал про еще одного пассажира.
— Ерунда. Нам все равно потребуются только три кровати.
— Запасы кислорода и еды ограничены.
— Так приземлимся на какой-нибудь планетке и пополним их.
— В рубке места только на троих.
— Это тоже не проблема. Мы с Жемчужиной Маракаибо займем капитанскую каюту. А ты разместишься со стариком, — и, прежде чем Найтхаук успел возразить, добавил. — Отведи ее туда и покажи, где что.
Найтхаук уловил запах духов Мелисенд, когда она проходила мимо. В тесноте рубки ей пришлось повернуться боком, чтобы выйти в коридорчик, ведущий к каютам. Она глубоко вдохнула, и Найтхаук не мог не бросить взгляд на ее роскошную грудь. Мелисенд улыбнулась и проследовала дальше, потом внезапно остановилась, и молодой человек едва не врезался в нее.
— Ты заходишь слишком далеко, — прошептал Найтхаук, когда она повторила этот трюк перед дверью капитанской каюты. Мелисенд оглянулась, на мгновение приникла к его плечу. Дверь скользнула в стену. — Сюда.
Мелисенд первой переступила порог, он — следом.
— Это твоя каюта?
— Теперь уже нет.
— Она больше похожа на тюрьму. — Жемчужина Маракаибо огляделась. — Место, где коротают длинные одинокие вечера. — Она повернулась к Найтхауку. — Ты согласен?
— Это шкаф. — Дверь по команде Найтхаука открылась.
— А это что?
— Что — что?
— Вот это. — Она указала на Святого Ролика, который последовал за ними, а теперь запрыгнул на плечо Найтхаука. — Я видела его рядом с тобой, когда танцевала. Поначалу думала, что это игрушка, но потом поняла, что он живой. Это домашний зверек?
— В некотором роде.
— По-моему, он ни на что не годен. Зачем ты его держишь?
— Он меня любит и верен мне. Чего не скажешь практически ни о ком другом.
— Дай мне его посмотреть. — Она шагнула к Найтхауку, потянулась к желтому пушистому шарику. Зверек напрягся и перестал мурлыкать.
— Идея не из лучших. — Найтхаук погладил Ролика, и под его ладонью тот сразу расслабился. Мелисенд убрала руку, зыркнула на Ролика.
— Да кому охота прикасаться к такой мерзопакости?
Последовала неловкая пауза, прерванная Найтхауком.
— За этой дверью ванная. Сухой молекулярный душ и химический туалет.
— Может, зайдешь попозже потереть мне спинку? — Мелисенд улеглась на кровать.
Найтхаук надулся и ретировался в рубку.
— Добро пожаловать, — приветствовал его Маркиз, развалившийся в капитанском кресле. — Что тебя задержало?
— Это мое кресло.
— Уже нет.
— Корабль принадлежит мне.
— А ты — мне, — усмехнулся Маркиз. — Так что садись.
— Я должен проложить курс на Делурос.
— Курс уже проложен. С секунды на секунду мы перейдем на сверхсветовую скорость. — Маркиз повернулся к Рождественскому Пастырю. — Ну, старик, ты уже наметил нужные тебе церкви?
— Естественно. Осталось сократить список до разумного предела.
— Держу пари, ты собрал по ним обширный материал.
— Я занимался этим всю сознательную жизнь, — ответил Рождественский Пастырь. — В церквях Олимпа много золота. Думаю, часть я возьму с собой.
— Олимпа? Это что… город?
— Континент, — со смешком ответил Рождественский Пастырь.
— Да кому же под силу знать географию тысячи миров? — пожал плечами Маркиз.
— Тому, кто хочет богатеть за их счет, — ответил Рождественский Пастырь, и в следующий момент корабль дернулся, переходя на сверхсветовую скорость.
— Touche*5, — рассмеялся Маркиз и повернулся к Найтхауку. — А как насчет тебя, Джефферсон Найтхаук. Ты тоже планируешь разбогатеть на Делуросе?
— Нет, — покачал головой молодой человек. — На Делуросе я планирую обрести свободу.
— Свободу от кого?
— От многих.
— Например?
— Главным образом от призраков.
— Людей, которых ты убил?
Найтхаук покачал головой.
— Человека, которым я был… или которым должен стать.
— Выгоды в этом никакой, — в голосе Маркиза слышались нотки неодобрения.
— Наоборот, выгода очень даже есть.
Маркиз пожал плечами.
— Чем бы дитя ни тешилось, — он глянул в коридор, в сторону каюты Мелисенд, и добавил. — В разумных пределах, конечно.
Найтхаук вновь напрягся, на что Святой Ролик отреагировал мгновенно. Перестал мурлыкать, начал посвистывать. Найтхаук поднял его с пола, положил на ладонь, погладил.
— Тебе следует избавиться от этой твари, — бросил Маркиз.
— Мне он нравится.
— Насколько мне известно, пользы от него никакой… только занимает место.
— Не так много, как Мелисенд.
— У нее есть преимущества, которые с лихвой компенсируют этот недостаток.
Найтхаук заставил себя расслабиться, не думать о синекожей женщине, развалившейся на его кровати. Когда Святой Ролик вновь замурлыкал, он понял, что ему это удалось.
— Ты должен научиться контролировать горячую молодую кровь. — Маркиз изучающе смотрел на него. — И должен наконец понять, кто здесь отдает приказы.
— Мы стараемся, — вставил Рождественский Пастырь, прежде чем с губ Найтхаука сорвался резкий ответ.
— Вот слова, которые я и хотел услышать.
Внезапно в коридоре возникла Мелисенд.
— Я голодна, — пожаловалась она. — Что у нас из еды?
— Спрашивай не меня, а корабль, — холодно ответил Найтхаук.
Он прошел на камбуз, приказал ему включиться. Вокруг тут же засияли огни, в воздухе загорелось голографическое меню. Трехмерные изображения блюд закружились перед пассажирами звездолета.
— Это действительно бифштекс? — спросила Мелисенд.
— Нет, соевый заменитель, — ответил Найтхаук. — Но по вкусу отличить невозможно.
— Меня устраивает, — кивнул Маркиз. — Если он выглядит как бифштекс и неотличим по вкусу, какая разница, из чего он приготовлен?
А если кто-то выглядит, как Вдоводел, думает, как Вдоводел, и убивает, как Вдоводел, подумал Найтхаук, не стоит выводить его из себя, захватывая корабль и выставляя перед ним свою женщину.
— А что съешь ты, любовь моя? — спросил Маркиз.
— Ничего, — ответила Мелисенд.
— Может, передумаешь?
— Я не ем заменители, — она запнулась. — Кроме того, то, что мне сейчас хочется, на камбузе не найти.
И она поплыла к каюте, по пути одарив Маркиза сексуальной улыбкой.
— Вы можете подождать его и в рубке, — предложил Рождественский Пастырь.
Мелисенд, не дойдя до коридора, повернула, покружила по рубке. Остановилась в нескольких футах от Найтхаука.
— Тут только три кресла.
— Совершенно верно, — кивнул Найтхаук.
— Господи, какая же у нее походка! — воскликнул Маркиз. — Сразу забываешь о еде, — он поднялся. — Пожалуй, мы ненадолго вас покинем. — И направился к капитанской каюте. Мелисенд последовала за ним, нарочито вихляя бедрами.
Найтхаук проводил их взглядом, его лицо закаменело. Ролик спрыгнул на пол, вновь начал посвистывать. И тут на плечо Найтхаука легла тяжелая рука.
— Только без глупостей, сынок.
— Я должен позволить ему трахать Мелисенд на моей кровати? — вырвалось у Найтхаука.
— Это ее выбор.
— Нет. Маркиз убил бы ее, скажи она «нет»!
— Не хочу разочаровывать тебя, сынок, но, поверь мне на слово, она не говорила «нет» лет с двенадцати.
— Замолчите! — рявкнул Найтхаук, и Ролик, все также посвистывая, запрыгнул ему на другое плечо.
— Я тебе не враг. — Рождественский Пастырь попятился и понизил голос. — Старайся помнить об этом. Цель у меня одна — не дать тебе умереть раньше положенного срока.
— Ладно, — после долгой паузы выдохнул Найтхаук. — Будем придерживаться плана. Маркиз будет жить, пока вы не ограбите ваши церкви, а я не убью Вдоводела. Но потом… — Он поднял руку, рассеянно погладил Ролика, который пару раз пискнул и вновь умиротворенно замурлыкал.
— Только не надо его недооценивать, — предупредил Рождественский Пастырь.
— Я смогу с ним разобраться, — мрачно бросил Найтхаук.
— Очень уж ты уверен в себе.
— Я не напрашивался на титул лучшего убийцы галактики. Но таким меня сотворили. — Внезапно через закрытую дверь донеслись сладострастные стоны Мелисенд. Найтхаук еще больше помрачнел. — У них были на то причины, а теперь они есть и у меня.
Из динамиков громкой связи раздался механический голос.
— Зафиксирован звездолет-преследователь. Две минуты и три секунды по левому борту.
Найтхаук нахмурился, приказал кораблю изменить курс. Через несколько мгновений голос повторил сообщение, чуть изменив координаты.
— Что это значит? — спросил Рождественский Пастырь.
— Кто-то сел нам на хвост.
— Кто?
— Он не хочет идентифицировать себя. Но мы перехватили его сигнал, посланный куда-то еще. Компьютер все расшифрует и определит, с кем мы имеем дело.
Из каюты Найтхаука донесся сдавленный стон.
— Кто бы это мог быть? — задал риторический вопрос Рождественский Пастырь.
Найтхаук застыл, словно статуя, пытаясь сосредоточить внимание на дисплее компьютера. Неожиданно на его лице отразилось изумление.
— Вся команда в сборе! — объявил он.
— О чем ты? Кто нас преследует?
— Ящерица Мэллой. Наверное, следовал за нами с самого космопорта.
— Так скажи ему, чтобы убирался.
— Не говорите глупостей. Он не уберется только потому, что я ему об этом скажу. У него есть причина преследовать нас.
— Какая причина?
Громкий протяжный крик Мелисенд известил их, что вершина блаженства достигнута, затем послышался удовлетворенный стон Маркиза.
— Если бы я знал, — ответил Найтхаук.
— Может, ты найдешь ее, если будешь думать о том, что происходит не в тридцати футах от тебя, а на расстоянии парсека?
— Я и так думаю о Мэллое.
— В этом у меня нет ни малейшего сомнения, — голос Рождественского Пастыря сочился сарказмом.
— И о Маркизе.
— Маркиз приказал ему следить за нами?
— Откуда мне знать?!
— Так спроси у него, — предложил Рождественский Пастырь. — Похоже, они через минуту-другую закончат. Дай ему время надеть штаны.
— А если он не знает, почему Мэллой у нас на хвосте?
— Тогда будет небезынтересно выяснить, кто послал этого чешуйчатого типа вслед за нами.
Найтхаук пытался думать о Мэллое, Маркизе или Вдоводеле, но в голове его вертелась одна и та же мысль: «Черт побери, со мной она таких звуков не издавала!»
Ему было ясно только одно: он хочет кого-то убить, но кого: Маркиза, Жемчужину Маракаибо, а может, себя?
Глава 18
Найтхаук сидел на камбузе с чашечкой кофе. Кораблем управлял автопилот. Рождественский Пастырь спал на своей половине пассажирского отсека, Маркиз похрапывал в капитанской каюте.
Из нее и появилась Мелисенд, вся ее одежда состояла из полотенца.
— Могу я присесть?
Найтхаук указал ей на пустой стул.
— А как насчет кофе?
— Спрашивай не меня, а камбуз.
Она отдала соответствующий приказ, мгновением позже камбуз выдал ей чашку черного кофе.
— Благодарю.
— Ответа не жди. Говорит тут только компьютер.
— Почему?
— Потому что я так захотел.
— Чего ты извиняешься, — улыбнулась Мелисенд. — Я тебя не критикую.
— Я и не извиняюсь.
— А по тону чувствуется.
— Я не извиняюсь!
— Ладно, пусть будет по-твоему. — Она пожала плечами. В результате полотенце соскользнуло до талии.
— Извини, — она обольстительно улыбнулась.
— Прикройся! — рявкнул Найтхаук.
— А в чем дело?. — невинным голоском спросила Мелисенд. — Вроде бы ты все это уже видел… или забыл?
— Не забыл.
— Тогда подойди и помоги мне. — Она вновь завернулась в полотенце.
— Справишься сама.
— Хорошо, но пообещать, что полотенце снова не свалится, я не смогу.
Найтхаук поморщился и подошел к ней.
— Вот здесь. — Вручив Найтхауку вычурную защелку, Жемчужина Маракаибо указала на место, где хотела соединить концы полотенца.
Молодой человек сколол пушистую ткань, стараясь не обращать внимания на ее духи.
— Теперь все в порядке. — Он вернулся к своему стулу.
— Ты уверен? — Мелисенд встала. — Коротковато будет.
— Ну и что?
— А если мне придется поднять руки? — Руки ее поднялись.
— Сиди, и никто ничего не заметит.
— Не могу просидеть все путешествие.
— Тогда оденься.
— Не хочу будить Маркиза. — Она улыбнулась. — Думаю, я его сильно вымотала.
Найтхаук промолчал.
— Очень хороший кофе, — прервала Мелисенд затянувшуюся паузу.
— Откуда ты знаешь? Ты его даже не пробовала.
— Он согревает мне пальцы. — Она дотронулась до его запястья. — Видишь? Кому приятно, когда тебя касаются холодной рукой.
— Мне без разницы.
— Что ж, может, твоей руке это и безразлично, но есть другие места, к которым я тоже могу прикоснуться, и тогда ты не усидишь на месте. А вот от прикосновения холодной рукой эффект будет другой, Я тебе это докажу, когда мои руки будут холодными.
— Нет нужды.
— Как скажешь. В конце концов мы все друзья, не так ли?
— Может, тебе следует держаться поближе к другу, который привел тебя сюда? — резко спросил Найтхаук.
— Но он крепко спит. Если ты прислушаешься, то услышишь его храп, — И что?
— Ему надо поспать… а я уже выспалась. Смотреть на него скучно, — внезапно она улыбнулась. — Разумеется, он спит голым.
— Как я понимаю, это дико возбуждает.
— С какой стороны посмотреть. Возбуждаться приятно в паре. Хочешь, я расскажу тебе, как я его возбуждала?
— Нет.
— Ты уверен? Тебя бы, возможно, это тоже возбудило.
— Оставь меня в покое! — Найтхаук поднялся, прошествовал к капитанскому креслу.
— Я думала, я тебе нравлюсь.
— Нравишься, — не стал спорить Найтхаук.
— Я думала, ты меня хочешь.
— А чего ты пришла ко мне, если обе каюты заняты?
— Ты думаешь, нам для этого нужна каюта? В каюте ничего нет, кроме кровати. — Она встала, сняла полотенце. — Все, что нам нужно, мы найдем и здесь. — Ты хмуришься? — В ее голосе зазвучала притворная обида. — Тебе не нравится то, что ты видишь?
— Нравится.
Мелисенд медленно двинулась к нему, держась подальше от Ролика, который устроился на обзорном экране в нескольких футах от Найтхаука.
— Да, я вижу, что нравится. — Она смотрела на его вздувшиеся в промежности штаны.
Найтхаук схватил ее за руку, рывком усадил на колени, жадно поцеловал.
— Осторожнее. — Она поерзала. — Ты меня проткнешь.
— Этого я и хочу.
— А если Маркиз проснется и прямо сейчас выйдет в коридор?
— Придется его, убить.
— Но как ты это сделаешь, если я окажусь между вами?
— Хватит болтать.
— Может, мне лучше проверить, спит ли он?
— Незачем.
— Нет. — Она поднялась. — Лучше проверю. Не хочу очутиться между двух огней.
И прежде чем он успел остановить ее, Мелисенд прошла на камбуз, завернулась в полотенце, а потом исчезла в капитанской каюте. Выскользнула несколько минут спустя, прошептала: «Спит крепко».
И уже приблизилась к Найтхауку, когда раздался сонный голос Рождественского Пастыря: «Что здесь, черт побери, происходит?» В следующую секунду он вышел из каюты, удивленно уставился на Мелисенд.
— Не хватило времени, чтобы одеться?
— Я вышла за чашечкой кофе.
— Камбуз, два кофе, — скомандовал Рождественский Пастырь. Мгновение спустя две чашки кофе дымились на столе. Жемчужина Маракаибо повернулась к Найтхауку и беспомощно пожала плечами, вновь едва не выскользнув из полотенца.
— Долго я спал? — спросил Рождественский Пастырь.
— Четыре или пять часов, — ответил Найтхаук.
— Жаль, что не проспал еще часок. — Он посмотрел на Найтхаука. — Ты мог бы чего-нибудь добиться от этой дамочки.
— Как бы не так, — ответила Мелисенд. — Для меня существует только один мужчина — Маркиз.
— А я — дух Рамзеса Второго.
Мелисенд взглянула на Найтхаука.
— Ты позволишь ему говорить со мной в таком тоне?
— Твой мужчина — Маркиз. Пусть он и защищает твою честь.
— Хорош герой, — фыркнула Мелисенд.
Маркиз высунулся в коридор, — оглядел камбуз.
— Что за шум?
— Ничего. Мы разговариваем.
— Вы разбудили меня.
— Мы не хотели. Спи.
— Возвращайся в постель. Я не люблю спать один.
— Как скажешь.
— Вот я и говорю!
Мелисенд поднялась, прижимая к груди полотенце, бросила взгляд на Найтхаука.
— Мы еще продолжим нашу дискуссию.
— Возможно, — пробурчал тот.
— Быстро сюда, — Маркиз скрылся в каюте. Несколько мгновений спустя Мелисенд присоединилась к нему.
— Ты еще слишком молод для жажды смерти, — Рождественский Пастырь заговорил, как только за Мелисенд закрылась дверь. — Надеюсь, дело шло не к тому, о чем я думаю?
— Я не хочу говорить об этом.
— Естественно, не хочешь. Интересно, сколько домашних зверушек замучила она в детстве?
— Замолчите!
— Будь по-твоему. — Рождественский Пастырь отпил кофе. — Далеко нам до Олигархии?
Найтхаук взглянул на экран.
— Мы пересекли границу два часа назад.
— А когда войдем в систему Делурос?
— На такой скорости часов через тридцать.
— Еще тридцать часов. У нее достаточно времени, чтобы спровоцировать убийство.
— Я не хочу говорить о Мелисенд, — отчеканил Найтхаук.
— Наша тень по-прежнему с нами?
— Мэллой? Да, болтается в паре миллионов миль.
— Вроде бы далеко, если забыть, что мы пролетаем их за… десять секунд?
— Даже быстрее.
— Хочешь поспать? — спросил Рождественский Пастырь. — Могу пока похозяйничать.
— Что мы будем с ним делать после того, как вы ограбите ваши церкви, а я убью Вдоводела?
— Это уж зависит от тебя.
— Да, — задумчиво протянул Найтхаук. — Да, наверное, от меня. И, разумеется, если он не вернется, если погибнет на Делуросе или на обратном…
— О ней даже не думай, — оборвал его Рождественский Пастырь. — Если ты убьешь Маркиза, она сделает ноги прежде, чем ты обернешься к ней.
— Но я стану здесь боссом. У меня будет власть, возможность защитить ее. Она останется.
— Никогда.
— Поживем — увидим. Я молод. Если она останется, то получит все, что захочет.
— Другие могут обеспечить ее тем же и гораздо быстрее, — ответил Рождественский Пастырь. — У некоторых уже есть все, что ей нужно. И таких она чует за две тысячи световых лет.
— Вы когда-нибудь говорили с Мелисенд? — с жаром воскликнул Найтхаук. — Почему вы решили, что все о ней знаете?
— Опыт.
— С такими, как она, никакого опыта у вас быть не может. Она — единственная, второй такой больше нет!
— Если что и отличает ее от других, так это синяя кожа.
— Совсем не кожа, — Найтхаук понизил голос. — Она — само совершенство, — благоговейно прошептал он.
— Сынок, прислушайся к голосу священника, — вздохнул Рождественский Пастырь. — Даже Бог, и тот несовершенен.
— Да что вы знаете о Боге или женщинах? — возмутился Найтхаук. — Вы только грабите божьи церкви и такой старый и морщинистый, что ни одна женщина на вас даже не посмотрит.
— Парень, если бы я мог надеяться, что ты не превратишь меня в решето, я бы показал тебе, как быстро это совершенство запрыгнуло бы в мою постель. — Он вздохнул. — Ну ладно, хватит об этом. Мы решили, что будем делать, не так ли?
— Решили.
— Тогда пора собираться.
И Рождественский Пастырь зашагал к казино.
Глава 17
— Так где он? — вопрошал Найтхаук, вышагивая по рубке своего звездолета. Рождественский Пастырь сидел в пассажирском кресле. Святой Ролик устроился на навигационном компьютере, тихонько мурлыкая.
— Он придет, — заверил Найтхаука Рождественский Пастырь.
— Вы уверены, что он купился на вашу сказочку?
— Уверен.
— Тогда почему его нет?
— Он — Маркиз Куинзберри, он правит одиннадцатью мирами. И может позволить себе опоздать на двадцать минут. Он знает, что без него мы никуда не улетим.
Найтхаук перестал кружить по рубке, остановился перед Рождественским Пастырем.
— А если он передумает? Мы уже настроились на отлет. Глупо как-то менять планы только потому, что не пришел Маркиз.
— Не знаю почему, но люди в возрасте, которым осталось не так уж много времени, умеют проявить терпение, тогда как молодые, вроде тебя, у кого впереди еще целое столетие, буквально выпрыгивают из штанов, если, не дай Бог, возникает какая-то задержка.
— Он верит, что кто-то из Службы безопасности Делуроса может ткнуть в него пальцем? — спросил Найтхаук, пропустив мимо ушей монолог Рождественского Пастыря.
— Да, верит.
— Если б я опасался, что кто-то может поставить крест на моей деятельности или сдать властям, я бы пришел раньше и уж наверняка бы не опаздывал.
— Может, именно поэтому парадом командует он, а не такие, как мы? — предположил Рождественский Пастырь. — Ты не будешь возражать, если я сменю тему?
— Говорите, о чем заблагорассудится, — бросил Найтхаук, возобновив хождение по рубке.
— Отлично. Сменю. Потому что волнуешься ты понапрасну. Маркиз объявится, можешь не сомневаться. Думать тебе следует о другом: как убить Вдоводела.
— Пистолетом, ножом, голыми руками, какая разница?
Рождественский Пастырь покачал головой.
— Ты плохо меня слушаешь. Очутившись рядом с камерой, где он лежит, ты, конечно, убьешь его любым из вышеперечисленных способов. Но Глубокий Сон могут позволить себе только очень, очень богатые люди. Вдоводел был всего лишь миллионером, но лежит он бок о бок с миллиардерами, создателями финансовых и промышленных империй, которые полны желания проснуться и вновь возглавить их. Как ты намерен пробиться через охранные кордоны? А охрана там серьезная, иначе спящие ежегодно не платили бы такие бешеные деньги.
— Способ найдется.
— А ты не задумывался над тем, что тебе, возможно, даже не удастся пройти таможенный контроль на Делуросе VIII? Им ведь достаточно сообщить, что паспорт Вдоводела утерян. Тебя задержат, как только ты предъявишь идентификационный диск, и будут держать, пока не появится человек, способный опознать Джефферсона Найтхаука. А я готов спорить, что человек этот появится с ружьем!
— Почему? — спросил Найтхаук. — Они же не знают, что я прилетел на Делурос, чтобы убить Вдоводела.
— Им незачем знать причину твоего приезда. Хватит и осознания того, что они создали самого знаменитого убийцу галактики и повелели ему оставаться в Пограничье. А он совершенно неожиданно, никого не предупредив, объявляется на Делуросе. Потеря контроля над своим созданием испугает их гораздо больше, чем информация о том, что ты собрался убить Вдоводела.
— Ладно, — кивнул Найтхаук, — начинаю думать, — он посмотрел на своего собеседника. — Вас разыскивают на десятке планет. Как вы умудряетесь оставаться на свободе?
Рождественский Пастырь улыбнулся.
— Я никогда не возвращаюсь, так что розыски бесполезны.
— Но власти же знают, кто вы и чего хотите, даже когда вы появляетесь на новой для себя планете.
— Я главным образом нахожусь в Пограничье, а большинство здешних миров не имеет с Олигархией договоров о выдаче преступников. Черт, да у них и законов-то нет.
— Ладно, с этим все ясно. Но теперь вы собираетесь посетить столицу Олигархии. Каким образом вы намерены пройти таможенный контроль?
— Сколько у тебя паспортов? — вопросом на вопрос ответил Рождественский Пастырь.
— Один.
— А у меня пятнадцать. — Он торжествующе улыбнулся. — И каждый выдержит проверку компьютера таможни. А каким я воспользуюсь, будет зависеть от конкретной ситуации.
— Орудия производства? — полюбопытствовал Найтхаук.
— У первого Вдоводела такого добра было навалом, — ответил Рождественский Пастырь. — Незачем загодя объявлять о своем появлении и вспугивать жертву, по следу которой идешь.
— Значит, поддельные паспорта понадобятся и мне. — Найтхаук задумался. — А где же их взять?
— Специалистов по поддельным документам в галактике хватает. После того, как мы закончим дела на Делуросе, я тебя кое с кем познакомлю.
— И с кем ты собираешься его знакомить? — раздался знакомый голос от двери воздушного шлюза.
Они обернулись и увидели Маркиза Куинзберри, небрежно обнимающего за талию Жемчужину Маракаибо.
— Что она здесь делает? — спросил Рождественский Пастырь.
— Без предметов первой необходимости я не путешествую. — Маркиз пробежался пальцами по волосам и груди своей подруги, поцеловал ее в ухо, пока она улыбалась Найтхауку. — Привет, Джефферсон, — продолжил Маркиз, оторвавшись от Мелисенд. — Как идут дела?
Тут до Найтхаука дошло, что он таращится на синекожую женщину. Он понятия не имел, какие чувства отразились на его лице, но понял, что напряжение поднялось до критической отметки, поскольку Ролик перестал мурлыкать.
Усилием воли Найтхаук заставил себя сбросить оцепенение.
— Ты опоздал. Я хотел взлететь полчаса назад.
— Твоя жертва может подождать, — отмахнулся Маркиз. — Он давно уже вне времени.
— Ты мог бы сказать, что опоздаешь. Мы бы не волновались.
— Это мой мир, — напомнил ему Маркиз, — где действуют мои законы. — Он посмотрел Найтхауку в глаза, улыбнулся. — Сие означает, что ты хотел взлететь за полчаса до намеченного срока.
Мелисенд рассмеялась, не отрывая глаз от лица Найтхаука.
— Ладно. Теперь мы можем отбыть? Ты не возражаешь?
— Ни в коем разе.
— Будет тесновато. Я не знал про еще одного пассажира.
— Ерунда. Нам все равно потребуются только три кровати.
— Запасы кислорода и еды ограничены.
— Так приземлимся на какой-нибудь планетке и пополним их.
— В рубке места только на троих.
— Это тоже не проблема. Мы с Жемчужиной Маракаибо займем капитанскую каюту. А ты разместишься со стариком, — и, прежде чем Найтхаук успел возразить, добавил. — Отведи ее туда и покажи, где что.
Найтхаук уловил запах духов Мелисенд, когда она проходила мимо. В тесноте рубки ей пришлось повернуться боком, чтобы выйти в коридорчик, ведущий к каютам. Она глубоко вдохнула, и Найтхаук не мог не бросить взгляд на ее роскошную грудь. Мелисенд улыбнулась и проследовала дальше, потом внезапно остановилась, и молодой человек едва не врезался в нее.
— Ты заходишь слишком далеко, — прошептал Найтхаук, когда она повторила этот трюк перед дверью капитанской каюты. Мелисенд оглянулась, на мгновение приникла к его плечу. Дверь скользнула в стену. — Сюда.
Мелисенд первой переступила порог, он — следом.
— Это твоя каюта?
— Теперь уже нет.
— Она больше похожа на тюрьму. — Жемчужина Маракаибо огляделась. — Место, где коротают длинные одинокие вечера. — Она повернулась к Найтхауку. — Ты согласен?
— Это шкаф. — Дверь по команде Найтхаука открылась.
— А это что?
— Что — что?
— Вот это. — Она указала на Святого Ролика, который последовал за ними, а теперь запрыгнул на плечо Найтхаука. — Я видела его рядом с тобой, когда танцевала. Поначалу думала, что это игрушка, но потом поняла, что он живой. Это домашний зверек?
— В некотором роде.
— По-моему, он ни на что не годен. Зачем ты его держишь?
— Он меня любит и верен мне. Чего не скажешь практически ни о ком другом.
— Дай мне его посмотреть. — Она шагнула к Найтхауку, потянулась к желтому пушистому шарику. Зверек напрягся и перестал мурлыкать.
— Идея не из лучших. — Найтхаук погладил Ролика, и под его ладонью тот сразу расслабился. Мелисенд убрала руку, зыркнула на Ролика.
— Да кому охота прикасаться к такой мерзопакости?
Последовала неловкая пауза, прерванная Найтхауком.
— За этой дверью ванная. Сухой молекулярный душ и химический туалет.
— Может, зайдешь попозже потереть мне спинку? — Мелисенд улеглась на кровать.
Найтхаук надулся и ретировался в рубку.
— Добро пожаловать, — приветствовал его Маркиз, развалившийся в капитанском кресле. — Что тебя задержало?
— Это мое кресло.
— Уже нет.
— Корабль принадлежит мне.
— А ты — мне, — усмехнулся Маркиз. — Так что садись.
— Я должен проложить курс на Делурос.
— Курс уже проложен. С секунды на секунду мы перейдем на сверхсветовую скорость. — Маркиз повернулся к Рождественскому Пастырю. — Ну, старик, ты уже наметил нужные тебе церкви?
— Естественно. Осталось сократить список до разумного предела.
— Держу пари, ты собрал по ним обширный материал.
— Я занимался этим всю сознательную жизнь, — ответил Рождественский Пастырь. — В церквях Олимпа много золота. Думаю, часть я возьму с собой.
— Олимпа? Это что… город?
— Континент, — со смешком ответил Рождественский Пастырь.
— Да кому же под силу знать географию тысячи миров? — пожал плечами Маркиз.
— Тому, кто хочет богатеть за их счет, — ответил Рождественский Пастырь, и в следующий момент корабль дернулся, переходя на сверхсветовую скорость.
— Touche*5, — рассмеялся Маркиз и повернулся к Найтхауку. — А как насчет тебя, Джефферсон Найтхаук. Ты тоже планируешь разбогатеть на Делуросе?
— Нет, — покачал головой молодой человек. — На Делуросе я планирую обрести свободу.
— Свободу от кого?
— От многих.
— Например?
— Главным образом от призраков.
— Людей, которых ты убил?
Найтхаук покачал головой.
— Человека, которым я был… или которым должен стать.
— Выгоды в этом никакой, — в голосе Маркиза слышались нотки неодобрения.
— Наоборот, выгода очень даже есть.
Маркиз пожал плечами.
— Чем бы дитя ни тешилось, — он глянул в коридор, в сторону каюты Мелисенд, и добавил. — В разумных пределах, конечно.
Найтхаук вновь напрягся, на что Святой Ролик отреагировал мгновенно. Перестал мурлыкать, начал посвистывать. Найтхаук поднял его с пола, положил на ладонь, погладил.
— Тебе следует избавиться от этой твари, — бросил Маркиз.
— Мне он нравится.
— Насколько мне известно, пользы от него никакой… только занимает место.
— Не так много, как Мелисенд.
— У нее есть преимущества, которые с лихвой компенсируют этот недостаток.
Найтхаук заставил себя расслабиться, не думать о синекожей женщине, развалившейся на его кровати. Когда Святой Ролик вновь замурлыкал, он понял, что ему это удалось.
— Ты должен научиться контролировать горячую молодую кровь. — Маркиз изучающе смотрел на него. — И должен наконец понять, кто здесь отдает приказы.
— Мы стараемся, — вставил Рождественский Пастырь, прежде чем с губ Найтхаука сорвался резкий ответ.
— Вот слова, которые я и хотел услышать.
Внезапно в коридоре возникла Мелисенд.
— Я голодна, — пожаловалась она. — Что у нас из еды?
— Спрашивай не меня, а корабль, — холодно ответил Найтхаук.
Он прошел на камбуз, приказал ему включиться. Вокруг тут же засияли огни, в воздухе загорелось голографическое меню. Трехмерные изображения блюд закружились перед пассажирами звездолета.
— Это действительно бифштекс? — спросила Мелисенд.
— Нет, соевый заменитель, — ответил Найтхаук. — Но по вкусу отличить невозможно.
— Меня устраивает, — кивнул Маркиз. — Если он выглядит как бифштекс и неотличим по вкусу, какая разница, из чего он приготовлен?
А если кто-то выглядит, как Вдоводел, думает, как Вдоводел, и убивает, как Вдоводел, подумал Найтхаук, не стоит выводить его из себя, захватывая корабль и выставляя перед ним свою женщину.
— А что съешь ты, любовь моя? — спросил Маркиз.
— Ничего, — ответила Мелисенд.
— Может, передумаешь?
— Я не ем заменители, — она запнулась. — Кроме того, то, что мне сейчас хочется, на камбузе не найти.
И она поплыла к каюте, по пути одарив Маркиза сексуальной улыбкой.
— Вы можете подождать его и в рубке, — предложил Рождественский Пастырь.
Мелисенд, не дойдя до коридора, повернула, покружила по рубке. Остановилась в нескольких футах от Найтхаука.
— Тут только три кресла.
— Совершенно верно, — кивнул Найтхаук.
— Господи, какая же у нее походка! — воскликнул Маркиз. — Сразу забываешь о еде, — он поднялся. — Пожалуй, мы ненадолго вас покинем. — И направился к капитанской каюте. Мелисенд последовала за ним, нарочито вихляя бедрами.
Найтхаук проводил их взглядом, его лицо закаменело. Ролик спрыгнул на пол, вновь начал посвистывать. И тут на плечо Найтхаука легла тяжелая рука.
— Только без глупостей, сынок.
— Я должен позволить ему трахать Мелисенд на моей кровати? — вырвалось у Найтхаука.
— Это ее выбор.
— Нет. Маркиз убил бы ее, скажи она «нет»!
— Не хочу разочаровывать тебя, сынок, но, поверь мне на слово, она не говорила «нет» лет с двенадцати.
— Замолчите! — рявкнул Найтхаук, и Ролик, все также посвистывая, запрыгнул ему на другое плечо.
— Я тебе не враг. — Рождественский Пастырь попятился и понизил голос. — Старайся помнить об этом. Цель у меня одна — не дать тебе умереть раньше положенного срока.
— Ладно, — после долгой паузы выдохнул Найтхаук. — Будем придерживаться плана. Маркиз будет жить, пока вы не ограбите ваши церкви, а я не убью Вдоводела. Но потом… — Он поднял руку, рассеянно погладил Ролика, который пару раз пискнул и вновь умиротворенно замурлыкал.
— Только не надо его недооценивать, — предупредил Рождественский Пастырь.
— Я смогу с ним разобраться, — мрачно бросил Найтхаук.
— Очень уж ты уверен в себе.
— Я не напрашивался на титул лучшего убийцы галактики. Но таким меня сотворили. — Внезапно через закрытую дверь донеслись сладострастные стоны Мелисенд. Найтхаук еще больше помрачнел. — У них были на то причины, а теперь они есть и у меня.
Из динамиков громкой связи раздался механический голос.
— Зафиксирован звездолет-преследователь. Две минуты и три секунды по левому борту.
Найтхаук нахмурился, приказал кораблю изменить курс. Через несколько мгновений голос повторил сообщение, чуть изменив координаты.
— Что это значит? — спросил Рождественский Пастырь.
— Кто-то сел нам на хвост.
— Кто?
— Он не хочет идентифицировать себя. Но мы перехватили его сигнал, посланный куда-то еще. Компьютер все расшифрует и определит, с кем мы имеем дело.
Из каюты Найтхаука донесся сдавленный стон.
— Кто бы это мог быть? — задал риторический вопрос Рождественский Пастырь.
Найтхаук застыл, словно статуя, пытаясь сосредоточить внимание на дисплее компьютера. Неожиданно на его лице отразилось изумление.
— Вся команда в сборе! — объявил он.
— О чем ты? Кто нас преследует?
— Ящерица Мэллой. Наверное, следовал за нами с самого космопорта.
— Так скажи ему, чтобы убирался.
— Не говорите глупостей. Он не уберется только потому, что я ему об этом скажу. У него есть причина преследовать нас.
— Какая причина?
Громкий протяжный крик Мелисенд известил их, что вершина блаженства достигнута, затем послышался удовлетворенный стон Маркиза.
— Если бы я знал, — ответил Найтхаук.
— Может, ты найдешь ее, если будешь думать о том, что происходит не в тридцати футах от тебя, а на расстоянии парсека?
— Я и так думаю о Мэллое.
— В этом у меня нет ни малейшего сомнения, — голос Рождественского Пастыря сочился сарказмом.
— И о Маркизе.
— Маркиз приказал ему следить за нами?
— Откуда мне знать?!
— Так спроси у него, — предложил Рождественский Пастырь. — Похоже, они через минуту-другую закончат. Дай ему время надеть штаны.
— А если он не знает, почему Мэллой у нас на хвосте?
— Тогда будет небезынтересно выяснить, кто послал этого чешуйчатого типа вслед за нами.
Найтхаук пытался думать о Мэллое, Маркизе или Вдоводеле, но в голове его вертелась одна и та же мысль: «Черт побери, со мной она таких звуков не издавала!»
Ему было ясно только одно: он хочет кого-то убить, но кого: Маркиза, Жемчужину Маракаибо, а может, себя?
Глава 18
Найтхаук сидел на камбузе с чашечкой кофе. Кораблем управлял автопилот. Рождественский Пастырь спал на своей половине пассажирского отсека, Маркиз похрапывал в капитанской каюте.
Из нее и появилась Мелисенд, вся ее одежда состояла из полотенца.
— Могу я присесть?
Найтхаук указал ей на пустой стул.
— А как насчет кофе?
— Спрашивай не меня, а камбуз.
Она отдала соответствующий приказ, мгновением позже камбуз выдал ей чашку черного кофе.
— Благодарю.
— Ответа не жди. Говорит тут только компьютер.
— Почему?
— Потому что я так захотел.
— Чего ты извиняешься, — улыбнулась Мелисенд. — Я тебя не критикую.
— Я и не извиняюсь.
— А по тону чувствуется.
— Я не извиняюсь!
— Ладно, пусть будет по-твоему. — Она пожала плечами. В результате полотенце соскользнуло до талии.
— Извини, — она обольстительно улыбнулась.
— Прикройся! — рявкнул Найтхаук.
— А в чем дело?. — невинным голоском спросила Мелисенд. — Вроде бы ты все это уже видел… или забыл?
— Не забыл.
— Тогда подойди и помоги мне. — Она вновь завернулась в полотенце.
— Справишься сама.
— Хорошо, но пообещать, что полотенце снова не свалится, я не смогу.
Найтхаук поморщился и подошел к ней.
— Вот здесь. — Вручив Найтхауку вычурную защелку, Жемчужина Маракаибо указала на место, где хотела соединить концы полотенца.
Молодой человек сколол пушистую ткань, стараясь не обращать внимания на ее духи.
— Теперь все в порядке. — Он вернулся к своему стулу.
— Ты уверен? — Мелисенд встала. — Коротковато будет.
— Ну и что?
— А если мне придется поднять руки? — Руки ее поднялись.
— Сиди, и никто ничего не заметит.
— Не могу просидеть все путешествие.
— Тогда оденься.
— Не хочу будить Маркиза. — Она улыбнулась. — Думаю, я его сильно вымотала.
Найтхаук промолчал.
— Очень хороший кофе, — прервала Мелисенд затянувшуюся паузу.
— Откуда ты знаешь? Ты его даже не пробовала.
— Он согревает мне пальцы. — Она дотронулась до его запястья. — Видишь? Кому приятно, когда тебя касаются холодной рукой.
— Мне без разницы.
— Что ж, может, твоей руке это и безразлично, но есть другие места, к которым я тоже могу прикоснуться, и тогда ты не усидишь на месте. А вот от прикосновения холодной рукой эффект будет другой, Я тебе это докажу, когда мои руки будут холодными.
— Нет нужды.
— Как скажешь. В конце концов мы все друзья, не так ли?
— Может, тебе следует держаться поближе к другу, который привел тебя сюда? — резко спросил Найтхаук.
— Но он крепко спит. Если ты прислушаешься, то услышишь его храп, — И что?
— Ему надо поспать… а я уже выспалась. Смотреть на него скучно, — внезапно она улыбнулась. — Разумеется, он спит голым.
— Как я понимаю, это дико возбуждает.
— С какой стороны посмотреть. Возбуждаться приятно в паре. Хочешь, я расскажу тебе, как я его возбуждала?
— Нет.
— Ты уверен? Тебя бы, возможно, это тоже возбудило.
— Оставь меня в покое! — Найтхаук поднялся, прошествовал к капитанскому креслу.
— Я думала, я тебе нравлюсь.
— Нравишься, — не стал спорить Найтхаук.
— Я думала, ты меня хочешь.
— А чего ты пришла ко мне, если обе каюты заняты?
— Ты думаешь, нам для этого нужна каюта? В каюте ничего нет, кроме кровати. — Она встала, сняла полотенце. — Все, что нам нужно, мы найдем и здесь. — Ты хмуришься? — В ее голосе зазвучала притворная обида. — Тебе не нравится то, что ты видишь?
— Нравится.
Мелисенд медленно двинулась к нему, держась подальше от Ролика, который устроился на обзорном экране в нескольких футах от Найтхаука.
— Да, я вижу, что нравится. — Она смотрела на его вздувшиеся в промежности штаны.
Найтхаук схватил ее за руку, рывком усадил на колени, жадно поцеловал.
— Осторожнее. — Она поерзала. — Ты меня проткнешь.
— Этого я и хочу.
— А если Маркиз проснется и прямо сейчас выйдет в коридор?
— Придется его, убить.
— Но как ты это сделаешь, если я окажусь между вами?
— Хватит болтать.
— Может, мне лучше проверить, спит ли он?
— Незачем.
— Нет. — Она поднялась. — Лучше проверю. Не хочу очутиться между двух огней.
И прежде чем он успел остановить ее, Мелисенд прошла на камбуз, завернулась в полотенце, а потом исчезла в капитанской каюте. Выскользнула несколько минут спустя, прошептала: «Спит крепко».
И уже приблизилась к Найтхауку, когда раздался сонный голос Рождественского Пастыря: «Что здесь, черт побери, происходит?» В следующую секунду он вышел из каюты, удивленно уставился на Мелисенд.
— Не хватило времени, чтобы одеться?
— Я вышла за чашечкой кофе.
— Камбуз, два кофе, — скомандовал Рождественский Пастырь. Мгновение спустя две чашки кофе дымились на столе. Жемчужина Маракаибо повернулась к Найтхауку и беспомощно пожала плечами, вновь едва не выскользнув из полотенца.
— Долго я спал? — спросил Рождественский Пастырь.
— Четыре или пять часов, — ответил Найтхаук.
— Жаль, что не проспал еще часок. — Он посмотрел на Найтхаука. — Ты мог бы чего-нибудь добиться от этой дамочки.
— Как бы не так, — ответила Мелисенд. — Для меня существует только один мужчина — Маркиз.
— А я — дух Рамзеса Второго.
Мелисенд взглянула на Найтхаука.
— Ты позволишь ему говорить со мной в таком тоне?
— Твой мужчина — Маркиз. Пусть он и защищает твою честь.
— Хорош герой, — фыркнула Мелисенд.
Маркиз высунулся в коридор, — оглядел камбуз.
— Что за шум?
— Ничего. Мы разговариваем.
— Вы разбудили меня.
— Мы не хотели. Спи.
— Возвращайся в постель. Я не люблю спать один.
— Как скажешь.
— Вот я и говорю!
Мелисенд поднялась, прижимая к груди полотенце, бросила взгляд на Найтхаука.
— Мы еще продолжим нашу дискуссию.
— Возможно, — пробурчал тот.
— Быстро сюда, — Маркиз скрылся в каюте. Несколько мгновений спустя Мелисенд присоединилась к нему.
— Ты еще слишком молод для жажды смерти, — Рождественский Пастырь заговорил, как только за Мелисенд закрылась дверь. — Надеюсь, дело шло не к тому, о чем я думаю?
— Я не хочу говорить об этом.
— Естественно, не хочешь. Интересно, сколько домашних зверушек замучила она в детстве?
— Замолчите!
— Будь по-твоему. — Рождественский Пастырь отпил кофе. — Далеко нам до Олигархии?
Найтхаук взглянул на экран.
— Мы пересекли границу два часа назад.
— А когда войдем в систему Делурос?
— На такой скорости часов через тридцать.
— Еще тридцать часов. У нее достаточно времени, чтобы спровоцировать убийство.
— Я не хочу говорить о Мелисенд, — отчеканил Найтхаук.
— Наша тень по-прежнему с нами?
— Мэллой? Да, болтается в паре миллионов миль.
— Вроде бы далеко, если забыть, что мы пролетаем их за… десять секунд?
— Даже быстрее.
— Хочешь поспать? — спросил Рождественский Пастырь. — Могу пока похозяйничать.