Страница:
Отто отхлебнул из кружки.
— Возражаю я или нет, я смогу сказать только после того, как увижу, из какого ты сделан теста.
— Что ж, справедливо. Если выяснится, что не из того, из какого вам бы хотелось, — немедленно скажите. Может, я с вами соглашусь, может, пошлю куда подальше — главное, мы будем знать взаимные позиции.
— Шеф Бэрк?
Нейт повернулся к Питеру.
— Зови меня Нейт. Я искренне надеюсь, что вы не станете, как мэр Хопп, без конца называть меня Игнейшусом.
— Понятно. Я думаю, для начала лучше, если мы с Отто будем ездить с вами по вызовам и на патрулирование. Пока вы не сориентируетесь.
— Хорошая мысль. Мы с мисс Пич составим график дежурств на ближайшие недели.
— А меня можешь называть просто Пич. У меня только одно пожелание. Чтобы здесь поддерживалась чистота, а уборка — в том числе и чистка туалета, Отто, была включена в график наряду с другими обязанностями. Швабры и тряпки — не только для женщин.
— Я нанимался на службу, а не в горничные, — буркнул Отто.
Пич была похожа на заботливую наседку. И подобно настоящей наседке, она умела одним взглядом испепелить.
— А мне платят за работу диспетчера и секретаря, а не за уборку туалетов. Но есть вещи, которые не хочется делать, а надо.
— Давайте так поступим, — предложил Нейт, желая поскорее усмирить спорщиков. — Уборку пока будем делать по очереди. А я тем временем поговорю с мэром Хопп, выясню, как у нас с деньгами. Может, наскребем на уборщицу? Чтобы приходила и наводила порядок, скажем, раз в неделю. Следующий вопрос. У кого ключи от оружейного шкафа?
— Заперты в ящике моего стола, — доложила Пич.
— Я бы хотел, чтобы они были у меня. И еще мне надо знать, каким оружием владеет каждый из вас.
— Была бы пушка, выстрелить сумею, — буркнул Отто.
— Пусть так, но мы все же не охотники, а офицеры полиции. — Нейт откинулся на стуле, чтобы разглядеть, какой ствол у Отто в кобуре. — Тридцать восьмой калибр выбрали?
— Это мой личный револьвер, и он меня устраивает.
— Прекрасно. Себе я возьму девятимиллиметровый «ЗИГ-зауэр». Питер, тебя твоя «девятка» устраивает?
— Так точно, сэр.
— Пич, вы стреляете?
— У меня в столе лежит отцовский револьвер-«сорокапятка». С пяти лет умею управляться. А вообще, я владею всем оружием, какое у нас в оружейном ящике. Не хуже нашего бравого солдата.
— Не солдата, а гвардейца, — пробурчал Отто. — Морского пехотинца.
— Ну, хорошо. — Нейт прокашлялся. — Теперь скажите мне, сколько жителей города имеют оружие?
Троица уставилась на него в недоумении, потом Отто усмехнулся и сказал:
— Практически все.
— Отлично. А есть у нас список тех, у кого есть лицензия на ношение?
— Это я вам сделаю, — вызвалась Пич.
— Вот и хорошо. А перечень городских указов достать не трудно будет?
— Будет исполнено.
— И последнее, — добавил Нейт. — Если мы кого-то задерживаем, кто назначает залог, определяет срок, величину штрафа и так далее?
Повисло долгое молчание.
— По-моему, вы, шеф, — наконец изрек Пит. Нейт присвистнул:
— Занятно.
Он вернулся в кабинет, прихватив документы, которые приготовила для него Пич. Много времени они не заняли, но по прочтении на пробковом стенде появилась записка.
Он продолжал перебирать бумаги, когда вошла Пич.
— Вот вам ключи, Нейт. Вот эти — от оружейного шкафа. Эти — от входных дверей — парадной и задней, — от камер и от вашей машины. Все подписано.
— От моей машины? И что же это за машина?
— «Гранд Чероки». Запаркована на улице. — Она вручила ему связку. — Хопп велела научить вас пользоваться обогревателем двигателя.
Об этом он тоже читал. Есть такие специальные обогреватели блока цилиндров, которые включаются, когда мотор заглушён. Необходимая вещь в здешнем климате.
— Потом покажете.
— Солнце встает.
— Что? — Он повернулся к окну.
И замер, уронив руки. Огромный оранжево-розовый шар висел в небе. Под его лучами ожили горы, по бокам белых гигантов побежали золотые лучи.
Эти лучи заполнили собой оконный проем. И лишили новоиспеченного шефа полиции дара речи.
— Первый зимний восход на Аляске — ни с чем не сравнимое зрелище.
— Да уж… — Как завороженный, он шагнул ближе к окну.
Отсюда была видна река, на которую накануне сел самолет. Длинная пристань — вчера он ее не заметил. Сверкающий на солнце лед. Горы снега, кучка строений, группы деревьев — и, как теперь стало заметно, люди. На улице, как ни странно, были люди, все укутанные до такой степени, что походили на разноцветные шары на белом фоне.
Отовсюду вился дымок, а над головой кружил — неужели орел? Ватага ребятишек бежала к реке, на плечах — клюшки и коньки.
И над всем этим, величественные, высились горы.
Глядя на эти горы, он позабыл и про мороз, и про ветер, про оторванность от всего мира и про свое отчаяние.
Глядя на эти горы, он чувствовал, что живет.
ГЛАВА 3
— Возражаю я или нет, я смогу сказать только после того, как увижу, из какого ты сделан теста.
— Что ж, справедливо. Если выяснится, что не из того, из какого вам бы хотелось, — немедленно скажите. Может, я с вами соглашусь, может, пошлю куда подальше — главное, мы будем знать взаимные позиции.
— Шеф Бэрк?
Нейт повернулся к Питеру.
— Зови меня Нейт. Я искренне надеюсь, что вы не станете, как мэр Хопп, без конца называть меня Игнейшусом.
— Понятно. Я думаю, для начала лучше, если мы с Отто будем ездить с вами по вызовам и на патрулирование. Пока вы не сориентируетесь.
— Хорошая мысль. Мы с мисс Пич составим график дежурств на ближайшие недели.
— А меня можешь называть просто Пич. У меня только одно пожелание. Чтобы здесь поддерживалась чистота, а уборка — в том числе и чистка туалета, Отто, была включена в график наряду с другими обязанностями. Швабры и тряпки — не только для женщин.
— Я нанимался на службу, а не в горничные, — буркнул Отто.
Пич была похожа на заботливую наседку. И подобно настоящей наседке, она умела одним взглядом испепелить.
— А мне платят за работу диспетчера и секретаря, а не за уборку туалетов. Но есть вещи, которые не хочется делать, а надо.
— Давайте так поступим, — предложил Нейт, желая поскорее усмирить спорщиков. — Уборку пока будем делать по очереди. А я тем временем поговорю с мэром Хопп, выясню, как у нас с деньгами. Может, наскребем на уборщицу? Чтобы приходила и наводила порядок, скажем, раз в неделю. Следующий вопрос. У кого ключи от оружейного шкафа?
— Заперты в ящике моего стола, — доложила Пич.
— Я бы хотел, чтобы они были у меня. И еще мне надо знать, каким оружием владеет каждый из вас.
— Была бы пушка, выстрелить сумею, — буркнул Отто.
— Пусть так, но мы все же не охотники, а офицеры полиции. — Нейт откинулся на стуле, чтобы разглядеть, какой ствол у Отто в кобуре. — Тридцать восьмой калибр выбрали?
— Это мой личный револьвер, и он меня устраивает.
— Прекрасно. Себе я возьму девятимиллиметровый «ЗИГ-зауэр». Питер, тебя твоя «девятка» устраивает?
— Так точно, сэр.
— Пич, вы стреляете?
— У меня в столе лежит отцовский револьвер-«сорокапятка». С пяти лет умею управляться. А вообще, я владею всем оружием, какое у нас в оружейном ящике. Не хуже нашего бравого солдата.
— Не солдата, а гвардейца, — пробурчал Отто. — Морского пехотинца.
— Ну, хорошо. — Нейт прокашлялся. — Теперь скажите мне, сколько жителей города имеют оружие?
Троица уставилась на него в недоумении, потом Отто усмехнулся и сказал:
— Практически все.
— Отлично. А есть у нас список тех, у кого есть лицензия на ношение?
— Это я вам сделаю, — вызвалась Пич.
— Вот и хорошо. А перечень городских указов достать не трудно будет?
— Будет исполнено.
— И последнее, — добавил Нейт. — Если мы кого-то задерживаем, кто назначает залог, определяет срок, величину штрафа и так далее?
Повисло долгое молчание.
— По-моему, вы, шеф, — наконец изрек Пит. Нейт присвистнул:
— Занятно.
Он вернулся в кабинет, прихватив документы, которые приготовила для него Пич. Много времени они не заняли, но по прочтении на пробковом стенде появилась записка.
Он продолжал перебирать бумаги, когда вошла Пич.
— Вот вам ключи, Нейт. Вот эти — от оружейного шкафа. Эти — от входных дверей — парадной и задней, — от камер и от вашей машины. Все подписано.
— От моей машины? И что же это за машина?
— «Гранд Чероки». Запаркована на улице. — Она вручила ему связку. — Хопп велела научить вас пользоваться обогревателем двигателя.
Об этом он тоже читал. Есть такие специальные обогреватели блока цилиндров, которые включаются, когда мотор заглушён. Необходимая вещь в здешнем климате.
— Потом покажете.
— Солнце встает.
— Что? — Он повернулся к окну.
И замер, уронив руки. Огромный оранжево-розовый шар висел в небе. Под его лучами ожили горы, по бокам белых гигантов побежали золотые лучи.
Эти лучи заполнили собой оконный проем. И лишили новоиспеченного шефа полиции дара речи.
— Первый зимний восход на Аляске — ни с чем не сравнимое зрелище.
— Да уж… — Как завороженный, он шагнул ближе к окну.
Отсюда была видна река, на которую накануне сел самолет. Длинная пристань — вчера он ее не заметил. Сверкающий на солнце лед. Горы снега, кучка строений, группы деревьев — и, как теперь стало заметно, люди. На улице, как ни странно, были люди, все укутанные до такой степени, что походили на разноцветные шары на белом фоне.
Отовсюду вился дымок, а над головой кружил — неужели орел? Ватага ребятишек бежала к реке, на плечах — клюшки и коньки.
И над всем этим, величественные, высились горы.
Глядя на эти горы, он позабыл и про мороз, и про ветер, про оторванность от всего мира и про свое отчаяние.
Глядя на эти горы, он чувствовал, что живет.
ГЛАВА 3
То ли мороз виноват, то ли праздничная неделя между Рождеством и Новым годом настраивала людей на миролюбивый лад, но первый вызов поступил только к полудню.
— Нейт, — обратилась к нему Пич, держа в руках вязание. — Из «Приюта» звонит Чарлин. Насколько я поняла, двое парней повздорили из-за бильярда. Драка.
— Понял. — Он встал и выудил из кармана четвертак. Потом бросил помощникам: — Решайте, кто поедет.
— Орел, — объявил Отто и отложил газету. Нейт подбросил монету.
— Решка. Итак, Питер, со мной. В гостинице небольшая заварушка. — Он взял рацию и пристегнул к поясу.
Вышел в сени и стал одеваться.
— Если к нашему приезду не угомонятся, — сказал он Питеру, — ты мне скажи, что за герои такие. Чтобы я понял — дело серьезное или достаточно сделать внушение.
Они вышли на леденящий холод.
— Это моя? — Нейт кивнул на черный джип на обочине.
— Так точно, сэр.
— А этот провод, насколько я понимаю, подсоединен к обогревателю цилиндров, да?
— Всякий раз, как ставите машину, надо эту штуку включать. Есть еще синтетический теплоизолирующий кожух, если мотор накрыть — тепло целые сутки будет держать. Но его частенько забывают снять, тогда двигатель быстро перегревается. Провода для прикуривания тоже сзади, — продолжал он, одновременно отключая обогреватель. — Там же фонарь, аптечка…
— Потом все посмотрим, — перебил Нейт, а сам подумал: неужели, чтобы проехать несколько сот метров по Центральной улице, могут понадобиться фонарь и аптечка? — А пока давай проверим, найду ли я без подсказок дорогу до «Приюта».
Он сел за руль и вставил ключ в замок зажигания.
— Сиденья с подогревом? — удивился он. — А еще говорят, бога нет.
В дневном свете городок выглядел совсем иначе. Он оказался еще меньше. От выхлопных газов обочины были черные, окна фасадов не так уж и сверкали, да и рождественские гирлянды на солнце имели куда менее привлекательный вид.
Если не считать вид на горы, это совсем не походило на открытку, однако и дырой это место назвать было бы несправедливо.
Суровый — вот как бы он охарактеризовал этот город. Поселение, высеченное из льда, снега и скал, прилепившееся к вьющейся меж гор реке, зажатое между лесами, где так и рыщут волки. Волков он почему-то представлял себе особенно отчетливо.
«Небось и медведи водятся», — подумал Нейт, но решил, что до весны на этот счет можно не беспокоиться. Если только зимняя спячка — не выдумки.
Дорога от полицейского участка до гостиницы заняла меньше двух минут. По пути им встретились десять человек, один коренастый пикап и один громыхающий внедорожник, да еще Нейт насчитал три припаркованных снегохода и пару лыж, прислоненных к стене итальянского ресторана.
«Не знаю насчет медведей, а люди тут явно в спячку не впадают», — подумал он.
Он направился к главному входу в «Приют странника», Питер — следом.
Ссора не утихла. Это можно было понять по возгласам «болельщиков» — «всыпь ему, Мэки», — глухим ударам и ругани. Поглазеть на зрелище собралась, по местным меркам, целая толпа, человек пять в байковых рубашках, среди которых, при ближайшем рассмотрении, оказалась одна женщина.
В центре круга на полу катались двое длинноволосых мужчин, при каждой возможности отвешивая друг другу короткие удары. Из оружия ничего, кроме сломанного кия, он не увидел.
— Братья Мэки, — сообщил Питер.
— Братья?
— Да, близнецы. Они еще в утробе матери друг другу тумаков давали. На чужих и руку никогда не поднимут.
— Ясно.
Нейт протиснулся к драчунам. Он растащил братьев, и голоса «болельщиков» враз стихли.
— Ну, все, все, успокоились, — приказал он, но один из братьев уже был на ногах и рвался продолжать бой. Стремительным и внушительным ударом в челюсть он уложил братца наповал.
— «Красная река», урод! — выкрикнул он вдогонку и, задрав вверх кулаки, исполнил победный танец. Братец рухнул Нейту в объятия.
— Питер, ради бога! — взмолился Нейт, видя, что помощник бездействует.
— Ой, простите, шеф. Джим, уймись!
Вместо этого Джим Мэки продолжал выплясывать в своих сапожищах под восторженные возгласы окружающих.
Кто-то из зрителей осторожно расплачивался, но Нейт сделал вид, что не замечает.
— Давай-ка, этого забери. — Он передал бесчувственное тело Питеру, после чего шагнул к победителю. — Ты ведь только что получил приказ от заместителя начальника полиции, так?
— Да ну? — Джим усмехнулся. На зубах его была кровь, в глазах горел хулиганский огонь. — И что с того? Я должен исполнять приказы этого сопляка?
— Представь себе, должен. Сейчас объясню почему. — Нейт резким движением развернул его, припер к стене и в мгновение ока надел наручники.
— Эй! — только и ахнул победитель.
— Вздумаешь дурить — мигом сядешь за сопротивление при аресте. Это — не считая всего остального. Питер, когда второй очухается, вези его в участок.
Собравшиеся, хоть и были непонятно на чьей стороне, проводили Нейта и задержанного ободряющим свистом и улюлюканьем.
Из кухни показалась Чарлин, и Нейт остановился.
— Иск подавать будешь? — спросил он. Она уставилась непонимающим взором.
— Какой иск? Я… не знаю. Меня никто никогда не спрашивал.
— Ну, они же у тебя разгром учинили.
— А-а! Ну, обычно они потом оплачивают. Правда, пару туристов, заглянувших пообедать, они у меня спугнули.
— Это все Билл начал.
— Слушай, Джим, вы оба начали. И так всякий раз. Тысячу раз говорила, чтобы не являлись сюда со своими разборками и не распугивали мне клиентов. Судиться я, конечно, не стану. Но положить конец этому безобразию надо!
— Ясно. Пойдем, Джим, поговорим.
— Не понял. С чего это я должен…
Нейт не стал препираться, а просто вытолкнул его на мороз.
— Эй, вы что? Мне одеться надо!
— Твою одежду доставит офицер Нотти. Садись в машину. Или стой здесь, жди, пока нос отморозишь. Как хочешь. — Он распахнул дверцу и легонько подтолкнул Джима на сиденье.
В машине к Джиму вернулось чувство собственного достоинства — несмотря на разбитую губу и подбитый глаз.
— Негоже так с людьми обращаться. Это неправильно.
— А я думаю — неправильно сбивать с ног человека, когда его держат за руки.
К чести для Джима, он устыдился и повесил голову.
— Это я в пылу. Не сдержался. Но этот гад меня достал! А вы, значит, наш новый шеф полиции? Который с Большой земли приехал?
— На лету схватываешь, Джим.
Всю дорогу тот сидел насупясь. Потом безмолвно поплелся вслед за Нейтом в участок.
— Что значит чужак, — обратился он к Отто и Пич. — Ни малейшего понятия о том, как у нас в Лунаси заведено.
— Вот сам ему все и объясни. — В глазах у Отто сверкнул злорадный блеск.
— Нам нужна аптечка. Джим, пройди в мой кабинет. Нейт впустил «гостя», подвинул ему стул, открыл один наручник и пристегнул к подлокотнику.
— Эй, вы чего? Если удрать захочу — так с этим вашим стульчиком уйду.
— Не сомневаюсь. И тогда я инкриминирую тебе еще и кражу полицейского имущества..
Джим примолк. Костлявый тридцатилетний мужик, с лохматой каштановой шевелюрой, карими глазами и узким лицом со впалыми щеками. Левый глаз почти заплыл от полученного тычка кулаком. Рассеченная губа кровоточила.
— Не нравится мне все это, — резюмировал он.
— Это закон не запрещает. А вот нарушение порядка, причинение ущерба чужому имуществу, драка — это все запрещено.
— У нас так: если человек решил поучить уму-разуму своего недоумка братца, это его личное дело.
— Теперь будет по-другому. Отныне будет так: человек должен уважительно относиться к частной и общественной собственности. А также к облеченным полномочиями блюстителям порядка.
— Это к Питеру, что ли? Сопляк!
— Теперь этот сопляк — заместитель начальника городской полиции.
Джим вздохнул так выразительно, что брызги крови полетели.
— Черт побери, да я его знаю дольше, чем он на свете живет!
— Когда он при исполнении и велит тебе прекратить буянить, ты должен слушаться, даже если ты его с материнской утробы знал.
Джим взглянул с недоумением и интересом.
— Не возьму в толк, о чем вы.
— Это я уже понял. — Нейт обернулся на показавшуюся в дверях Пич.
— Вот вам аптечка и пузырь со льдом. — Освободив руки, она подбоченилась. — Джим Мэки, годы идут, а ты все не умнеешь.
— Это Билл начал. — Он покраснел и приложил лед к разбитой губе.
— Это ты так говоришь. А где Билл?
— Сейчас Питер доставит, — пояснил Нейт. — Когда тот очухается.
Пич фыркнула.
— Когда матери придется вносить за тебя залог, она тебе и второй глаз оформит, как пить дать. — С этими словами Пич вышла и закрыла за собой дверь.
— Черт! Вы же не станете меня сажать за то, что я надавал тумаков родному брату.
— Ну почему же! Но, учитывая, что это мой первый день в новой должности, сделаю тебе послабление. — Нейт расправил плечи. — Из-за чего дрались-то?
— Сейчас расскажу. — Джим решил защищаться и в сердцах хлопнул себя по коленям. — Этот безмозглый кретин заявил, что «Дилижанс» — самый лучший вестерн. Тогда как даже ребенку ясно, что лучший — это «Красная река».
Нейт помолчал.
— И это все?
— А что вам еще надо?
— Просто уточняю. Вы с братом сцепились из-за того, что не сошлись во вкусах касательно сравнительных достоинств двух опусов Джона Уэйна.
— Чего, чего?
— Вы же из-за фильмов с Джоном Уэйном спорили?
Джим поерзал.
— Выходит, так. С Чарлин мы все уладим. Могу я теперь идти?
— С Чарлин-то вы уладите, а еще заплатите сто долларов штрафа каждый за нарушение общественного порядка.
— О-о! — застонал драчун. — Но нельзя же…
— Можно. — Нейт подался вперед. Под бесстрастным взглядом его серых глаз Джим поежился. — Вот что я тебе скажу, Джим. Больше вы с Биллом драться в «Приюте» не будете. Как, впрочем, и в любом другом месте. Но для начала обозначим «Приют». Один маленький мальчик там проводит большую часть своего времени. Какой вы ему пример подаете?
— Да ладно! Когда какая заварушка, Роза его всегда на кухню уводит. Мы с Биллом этому пацану никогда плохого не сделаем. Просто мы… как сказать… вспыльчивые очень.
— В этом городе вам придется свой пыл поумерить.
— Стольник?
— Заплатить можно Пич в течение ближайших суток. Если не заплатите — я буду удваивать сумму штрафа за каждый просроченный день. А если вообще платить не хотите — можете провести три дня в нашей «гостинице».
— Заплатим, — буркнул он и вздохнул. — Сами подумайте: «Дилижанс»!
— Лично я больше всего «Рио Браво» люблю.
Джим открыл рот и тут же закрыл. По видимому, подумал о последствиях.
— Хороший фильм, ничего не скажешь, — прокомментировал он, — но до «Красной реки» далеко.
«Если бытовые ссоры станут главной моей заботой, можно считать, что переезд в Лунаси себя оправдал», — решил Нейт. Теперь семейные разборки — максимум, на что он способен.
Никакие сложные дела ему не нужны.
Вот братья Мэки это его масштаб. Душеспасительная беседа с Биллом прошла примерно в том же ключе, правда, теперь восторги относились к фильму «Дилижанс». Было такое впечатление, что Билла не так огорчило, что ему набили морду, как то, что он не сумел отстоять любимое кино.
В дверь просунул голову Питер.
— Шеф? Чарлин говорит, чтобы вы пришли пообедать за счет заведения.
— Спасибо ей, конечно, но мне еще к собранию готовиться. — Он видел, с каким плотоядным блеском в глазах смотрела на него Чарлин, когда он выпроваживал Джима и составь опись поврежденного имущества. Пусть Чарлин тебе назовет, сколько это все стоит. Потом ознакомь с итоговой суммой братьев Мэки и дай им сорок восемь часов на компенсацию.
— Дело нехитрое. Должен заметить, шеф, вы с ними лихо разобрались.
— Да и разбираться особенно было не с чем. Сейчас сяду за отчет. Потом тоже посмотришь, может, захочешь что-то добавить.
В кабинете задрожали стекла. Нейт оглянулся.
— Что это? Землетрясение? Вулкан? Ядерная война?
— «Бобер», — пояснил Питер.
— Таких бобров даже на Аляске не бывает, чтобы эдакие звуки издавать.
Питер рассмеялся и показал в окно.
— Самолет Мег Гэллоуэй. Он «Бобром» называется. С чьим-то заказом прилетела.
Нейт повернулся к окну и увидел маленький красный самолетик, почти игрушечный. Он вспомнил, что и сам прилетел сюда на такой же игрушке.
Зазвонил селектор, и Нейт с благодарностью ответил, радуясь возможности отвлечься от страшных мыслей.
— Слушаю, Пич.
— В школе трое мальчишек кидались в окна снежками. Одно разбили. И разбежались.
— Кто — неизвестно?
— Еще как известно. Всех троих знаем.
Он перебрал в уме дела.
— Пусть Отто займется.
Потом обернулся к Питеру.
— Какие-то вопросы?
— Нет, нет, сэр. — Он улыбался. — Просто приятно делать дело.
— Да. Дело делать приятно.
Нейт проработал до самого собрания. Занимался в основном хозяйственными и организационными делами, но зато у него появилось приятное ощущение, что он основательно обустраивает свое место.
Пусть даже это только временно.
Первые два месяца считались испытательным сроком, когда любая из сторон могла его расторгнуть.
Ему было спокойнее знать, что при желании он может в любой момент уволиться. Хоть завтра. Хоть на следующей неделе. Если по истечении двух месяцев он еще будет здесь, то, во всяком случае, сможет решать, как быть дальше.
В мэрию он решил пройтись пешком. Брать машину из-за нескольких сот метров было нелепо.
Небо было густо-синего цвета, и на его фоне, словно высеченные острым ножом, резко обозначились горы. Мороз стоял нечеловеческий, но несколько ребятишек, однако, с горящими от жадности глазами, высыпали из Углового, зажав в кулачках по шоколадному батончику — точно так, как делают дети во всем мире.
Едва за ними закрылась дверь, как чья-то рука изнутри перевернула табличку с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО».
Машин на улицах прибавилось. Одни стояли запаркованные на обочинах, другие резво катили по утрамбованному снегу.
Похоже, на собрание съехался весь город.
У него екнуло в животе, сразу вспомнился институтский курс риторики. Жаль, что посещение было факультативным. Век живи — век учись.
Нет, вообще-то побеседовать он был не прочь — в разумных пределах. Допросить подозреваемого, снять показания со свидетеля — проблем нет. Во всяком случае — раньше не было. Но стоять перед аудиторией и говорить речь? При одной этой мысли по спине побежала струйка пота.
Через это надо пройти, мысленно приказал он себе. Пережить один только час — и больше мучиться не придется. По всей вероятности.
Он вошел в жарко натопленное помещение, в котором стоял гул голосов. Какие-то люди стояли в вестибюле, украшением которого служила гигантская рыба — никогда такой не видел. От одного взгляда на нее — не рыба, а маленький кит! — становилось не по себе, и тем более трудно было представить, как кто-то ее выудил да еще на стену водрузил.
Чучело отвлекло его от устремленных в его сторону любопытных глаз. А в зале людей было еще больше, все стулья были заняты. На сцене возвышалась трибуна.
— Королевский лосось, — проговорила Хопп откуда-то сзади.
Он не мог отвести глаз от серебристого чудища с черными жабрами.
— Это — лосось? Да я ел лососину. В ресторанах. Лосось больше вот такого не бывает. — Он показал руками.
— Это был не аляскинский королевский лосось. Но, по правде говоря, этот экземпляр действительно очень крупный. Мой муж поймал, между прочим. Девяносто два фунта две унции. До рекорда штата не дотянул, но рыбаку — честь и хвала.
— И чем же он его тащил? Автопогрузчиком?
Она рассмеялась своим резким смехом и весело шлепнула его по плечу.
— А ты рыбак?
— Нет.
— Совсем?
— Ничего не имею против, но как-то не доводилось. — Тут он повернулся, и брови поползли вверх. Хопп была одета в элегантный деловой костюм в мелкую черно-белую клетку. В ушах — жемчужные сережки, на губах — алая помада.
— Вы… смотритесь впечатляюще, мэр.
— Так говорят про двухсотлетнюю сосну.
— Я хотел сказать — сногсшибательно, но решил, это будет невежливо.
Она расплылась в улыбке.
— Ты умный мальчик, Нейт.
— Это вряд ли. Разве что чуть-чуть.
— Если уж я нашла возможность вырядиться, то и ты уж постарайся произвести впечатление. Это же рекламное мероприятие. Кстати, не пора ли нам начинать? Давай я тебя представлю членам городского совета. А потом будем речи говорить. — Она взяла его под руку и повела, как ведут кавалера через зал, где собрались гости. — Говорят, уже с братцами Мэки разбираться пришлось?
— Повздорили они из-за кино. Какой вестерн с Джоном Уэйном лучше.
— Лично мне больше нравятся фильмы с Клинтом Иствудом. Ранние. Эд Вулкотт, иди-ка сюда, познакомься с нашим полицмейстером.
Вулкотт, суровый мужчина лет пятидесяти, пожал ему руку как заправский политик. У него были густые седые волосы, зачесанные назад. Лицо — словно высечено из камня. Через левую бровь шел едва заметный белый шрам.
— У меня здесь банк, — сообщил он. Вот и объяснение темно-синему костюму и галстуку в полоску. — Надеюсь, вы у нас тоже скоро счет откроете.
Далее его представили Деб и Гарри Майнер, державшим Угловой магазин, отцу Питера — Уолтеру Нотти, охотнику и заводчику ездовых собак. Все это были члены городского совета.
— Еще подойдет наш доктор, Кен Дарби, — когда освободится.
— Не страшно, если и опоздает, — чувствую, мы тут надолго.
Еще он познакомился с Бесс Мэки, тощей, как жердь, обладательницей выкрашенных хной волос. Она встала перед ним лицом к лицу, скрестила руки на сухонькой груди и повела носом.
— Говорят, вы сегодня моих голодранцев одолели?
— Можно и так сказать, мэм.
Она еще раз резко втянула носом воздух и покивала:
— Вот и хорошо. В другой раз стукните их как следует лбами, избавьте меня от этой заботы.
Она отошла, а Нейт подумал: «Учитывая обстоятельства — вполне теплый прием».
Хопп провела его к сцене, где были приготовлены несколько стульев — для нее, для Нейта и для Эда Вулкотта, который был еще и вице-мэром.
— Начнем с Деб, — объяснила Хопп. — Она сделает кое-какие объявления и расскажет о наших текущих делах. Потом выступит Эд, а передаст слово мне. Я, в свою очередь, — тебе. После тебя закругляемся. Ну, может, еще на вопросы придется ответить.
У Нейта екнуло сердце.
— Хорошо.
Хопп подвела его к стулу, сама тоже села и кивнула Деб Майнер.
Деб, плотная особа с миловидным личиком в обрамлении пышных светлых волос, появилась на сцене и прошла к трибуне.
Она стала поправлять микрофон, который ответил писком и визгом, разнося ее покашливание по всему залу.
— Всем добрый день. Прежде чем мы перейдем к основной повестке, хочу сделать несколько объявлений. Новогодний праздник в «Приюте странника» начнется в девять. Будет живая музыка, группа «Карибу». Пустим для них шапку по кругу, так что не скупитесь. В следующую пятницу, с пяти часов, в школе благотворительный ужин, сборы пойдут на форму для хоккейной команды. У нас хорошие шансы в региональном чемпионате, так пусть у ребят будет приличная форма. Стоимость билета включает оплату салата, хлеба и безалкогольного напитка. Взрослый билет — шесть долларов, детям до двенадцати — четыре. До шести лет — бесплатно.
После этого она стала рассказывать о предстоящем вечере кино. Нейт слушал вполуха, пытаясь справиться с волнением.
И тут вошла она.
Красный цвет аляски и что-то в ее походке не оставляли сомнений: это была та женщина, которую он вчера видел в окно. Капюшон был снят, на голове у нее была черная вязаная шапочка.
Из-под нее на плечи струились прямые черные волосы.
На фоне двух контрастных цветов ее лицо с высокими скулами казалось очень бледным. И через весь зал было видно, какие синие у нее глаза. Ярко-ярко-синие и словно прозрачные.
Холщовая сумка через плечо, мешковатые, мужского покроя брюки и потрепанные черные сапоги.
Эти льдисто-синие глаза были устремлены на него и оставались неподвижны все время, пока она пробиралась по центральному проходу до места рядом с поджарым мужчиной, судя по виду — коренным жителем.
Они не обмолвились ни словом, но Нейт видел, что эти двое хорошо понимают друг друга — хотя и не в интимном смысле. Женщина сбросила парку, а Деб тем временем перешла к теме предстоящего хоккейного матча.
— Нейт, — обратилась к нему Пич, держа в руках вязание. — Из «Приюта» звонит Чарлин. Насколько я поняла, двое парней повздорили из-за бильярда. Драка.
— Понял. — Он встал и выудил из кармана четвертак. Потом бросил помощникам: — Решайте, кто поедет.
— Орел, — объявил Отто и отложил газету. Нейт подбросил монету.
— Решка. Итак, Питер, со мной. В гостинице небольшая заварушка. — Он взял рацию и пристегнул к поясу.
Вышел в сени и стал одеваться.
— Если к нашему приезду не угомонятся, — сказал он Питеру, — ты мне скажи, что за герои такие. Чтобы я понял — дело серьезное или достаточно сделать внушение.
Они вышли на леденящий холод.
— Это моя? — Нейт кивнул на черный джип на обочине.
— Так точно, сэр.
— А этот провод, насколько я понимаю, подсоединен к обогревателю цилиндров, да?
— Всякий раз, как ставите машину, надо эту штуку включать. Есть еще синтетический теплоизолирующий кожух, если мотор накрыть — тепло целые сутки будет держать. Но его частенько забывают снять, тогда двигатель быстро перегревается. Провода для прикуривания тоже сзади, — продолжал он, одновременно отключая обогреватель. — Там же фонарь, аптечка…
— Потом все посмотрим, — перебил Нейт, а сам подумал: неужели, чтобы проехать несколько сот метров по Центральной улице, могут понадобиться фонарь и аптечка? — А пока давай проверим, найду ли я без подсказок дорогу до «Приюта».
Он сел за руль и вставил ключ в замок зажигания.
— Сиденья с подогревом? — удивился он. — А еще говорят, бога нет.
В дневном свете городок выглядел совсем иначе. Он оказался еще меньше. От выхлопных газов обочины были черные, окна фасадов не так уж и сверкали, да и рождественские гирлянды на солнце имели куда менее привлекательный вид.
Если не считать вид на горы, это совсем не походило на открытку, однако и дырой это место назвать было бы несправедливо.
Суровый — вот как бы он охарактеризовал этот город. Поселение, высеченное из льда, снега и скал, прилепившееся к вьющейся меж гор реке, зажатое между лесами, где так и рыщут волки. Волков он почему-то представлял себе особенно отчетливо.
«Небось и медведи водятся», — подумал Нейт, но решил, что до весны на этот счет можно не беспокоиться. Если только зимняя спячка — не выдумки.
Дорога от полицейского участка до гостиницы заняла меньше двух минут. По пути им встретились десять человек, один коренастый пикап и один громыхающий внедорожник, да еще Нейт насчитал три припаркованных снегохода и пару лыж, прислоненных к стене итальянского ресторана.
«Не знаю насчет медведей, а люди тут явно в спячку не впадают», — подумал он.
Он направился к главному входу в «Приют странника», Питер — следом.
Ссора не утихла. Это можно было понять по возгласам «болельщиков» — «всыпь ему, Мэки», — глухим ударам и ругани. Поглазеть на зрелище собралась, по местным меркам, целая толпа, человек пять в байковых рубашках, среди которых, при ближайшем рассмотрении, оказалась одна женщина.
В центре круга на полу катались двое длинноволосых мужчин, при каждой возможности отвешивая друг другу короткие удары. Из оружия ничего, кроме сломанного кия, он не увидел.
— Братья Мэки, — сообщил Питер.
— Братья?
— Да, близнецы. Они еще в утробе матери друг другу тумаков давали. На чужих и руку никогда не поднимут.
— Ясно.
Нейт протиснулся к драчунам. Он растащил братьев, и голоса «болельщиков» враз стихли.
— Ну, все, все, успокоились, — приказал он, но один из братьев уже был на ногах и рвался продолжать бой. Стремительным и внушительным ударом в челюсть он уложил братца наповал.
— «Красная река», урод! — выкрикнул он вдогонку и, задрав вверх кулаки, исполнил победный танец. Братец рухнул Нейту в объятия.
— Питер, ради бога! — взмолился Нейт, видя, что помощник бездействует.
— Ой, простите, шеф. Джим, уймись!
Вместо этого Джим Мэки продолжал выплясывать в своих сапожищах под восторженные возгласы окружающих.
Кто-то из зрителей осторожно расплачивался, но Нейт сделал вид, что не замечает.
— Давай-ка, этого забери. — Он передал бесчувственное тело Питеру, после чего шагнул к победителю. — Ты ведь только что получил приказ от заместителя начальника полиции, так?
— Да ну? — Джим усмехнулся. На зубах его была кровь, в глазах горел хулиганский огонь. — И что с того? Я должен исполнять приказы этого сопляка?
— Представь себе, должен. Сейчас объясню почему. — Нейт резким движением развернул его, припер к стене и в мгновение ока надел наручники.
— Эй! — только и ахнул победитель.
— Вздумаешь дурить — мигом сядешь за сопротивление при аресте. Это — не считая всего остального. Питер, когда второй очухается, вези его в участок.
Собравшиеся, хоть и были непонятно на чьей стороне, проводили Нейта и задержанного ободряющим свистом и улюлюканьем.
Из кухни показалась Чарлин, и Нейт остановился.
— Иск подавать будешь? — спросил он. Она уставилась непонимающим взором.
— Какой иск? Я… не знаю. Меня никто никогда не спрашивал.
— Ну, они же у тебя разгром учинили.
— А-а! Ну, обычно они потом оплачивают. Правда, пару туристов, заглянувших пообедать, они у меня спугнули.
— Это все Билл начал.
— Слушай, Джим, вы оба начали. И так всякий раз. Тысячу раз говорила, чтобы не являлись сюда со своими разборками и не распугивали мне клиентов. Судиться я, конечно, не стану. Но положить конец этому безобразию надо!
— Ясно. Пойдем, Джим, поговорим.
— Не понял. С чего это я должен…
Нейт не стал препираться, а просто вытолкнул его на мороз.
— Эй, вы что? Мне одеться надо!
— Твою одежду доставит офицер Нотти. Садись в машину. Или стой здесь, жди, пока нос отморозишь. Как хочешь. — Он распахнул дверцу и легонько подтолкнул Джима на сиденье.
В машине к Джиму вернулось чувство собственного достоинства — несмотря на разбитую губу и подбитый глаз.
— Негоже так с людьми обращаться. Это неправильно.
— А я думаю — неправильно сбивать с ног человека, когда его держат за руки.
К чести для Джима, он устыдился и повесил голову.
— Это я в пылу. Не сдержался. Но этот гад меня достал! А вы, значит, наш новый шеф полиции? Который с Большой земли приехал?
— На лету схватываешь, Джим.
Всю дорогу тот сидел насупясь. Потом безмолвно поплелся вслед за Нейтом в участок.
— Что значит чужак, — обратился он к Отто и Пич. — Ни малейшего понятия о том, как у нас в Лунаси заведено.
— Вот сам ему все и объясни. — В глазах у Отто сверкнул злорадный блеск.
— Нам нужна аптечка. Джим, пройди в мой кабинет. Нейт впустил «гостя», подвинул ему стул, открыл один наручник и пристегнул к подлокотнику.
— Эй, вы чего? Если удрать захочу — так с этим вашим стульчиком уйду.
— Не сомневаюсь. И тогда я инкриминирую тебе еще и кражу полицейского имущества..
Джим примолк. Костлявый тридцатилетний мужик, с лохматой каштановой шевелюрой, карими глазами и узким лицом со впалыми щеками. Левый глаз почти заплыл от полученного тычка кулаком. Рассеченная губа кровоточила.
— Не нравится мне все это, — резюмировал он.
— Это закон не запрещает. А вот нарушение порядка, причинение ущерба чужому имуществу, драка — это все запрещено.
— У нас так: если человек решил поучить уму-разуму своего недоумка братца, это его личное дело.
— Теперь будет по-другому. Отныне будет так: человек должен уважительно относиться к частной и общественной собственности. А также к облеченным полномочиями блюстителям порядка.
— Это к Питеру, что ли? Сопляк!
— Теперь этот сопляк — заместитель начальника городской полиции.
Джим вздохнул так выразительно, что брызги крови полетели.
— Черт побери, да я его знаю дольше, чем он на свете живет!
— Когда он при исполнении и велит тебе прекратить буянить, ты должен слушаться, даже если ты его с материнской утробы знал.
Джим взглянул с недоумением и интересом.
— Не возьму в толк, о чем вы.
— Это я уже понял. — Нейт обернулся на показавшуюся в дверях Пич.
— Вот вам аптечка и пузырь со льдом. — Освободив руки, она подбоченилась. — Джим Мэки, годы идут, а ты все не умнеешь.
— Это Билл начал. — Он покраснел и приложил лед к разбитой губе.
— Это ты так говоришь. А где Билл?
— Сейчас Питер доставит, — пояснил Нейт. — Когда тот очухается.
Пич фыркнула.
— Когда матери придется вносить за тебя залог, она тебе и второй глаз оформит, как пить дать. — С этими словами Пич вышла и закрыла за собой дверь.
— Черт! Вы же не станете меня сажать за то, что я надавал тумаков родному брату.
— Ну почему же! Но, учитывая, что это мой первый день в новой должности, сделаю тебе послабление. — Нейт расправил плечи. — Из-за чего дрались-то?
— Сейчас расскажу. — Джим решил защищаться и в сердцах хлопнул себя по коленям. — Этот безмозглый кретин заявил, что «Дилижанс» — самый лучший вестерн. Тогда как даже ребенку ясно, что лучший — это «Красная река».
Нейт помолчал.
— И это все?
— А что вам еще надо?
— Просто уточняю. Вы с братом сцепились из-за того, что не сошлись во вкусах касательно сравнительных достоинств двух опусов Джона Уэйна.
— Чего, чего?
— Вы же из-за фильмов с Джоном Уэйном спорили?
Джим поерзал.
— Выходит, так. С Чарлин мы все уладим. Могу я теперь идти?
— С Чарлин-то вы уладите, а еще заплатите сто долларов штрафа каждый за нарушение общественного порядка.
— О-о! — застонал драчун. — Но нельзя же…
— Можно. — Нейт подался вперед. Под бесстрастным взглядом его серых глаз Джим поежился. — Вот что я тебе скажу, Джим. Больше вы с Биллом драться в «Приюте» не будете. Как, впрочем, и в любом другом месте. Но для начала обозначим «Приют». Один маленький мальчик там проводит большую часть своего времени. Какой вы ему пример подаете?
— Да ладно! Когда какая заварушка, Роза его всегда на кухню уводит. Мы с Биллом этому пацану никогда плохого не сделаем. Просто мы… как сказать… вспыльчивые очень.
— В этом городе вам придется свой пыл поумерить.
— Стольник?
— Заплатить можно Пич в течение ближайших суток. Если не заплатите — я буду удваивать сумму штрафа за каждый просроченный день. А если вообще платить не хотите — можете провести три дня в нашей «гостинице».
— Заплатим, — буркнул он и вздохнул. — Сами подумайте: «Дилижанс»!
— Лично я больше всего «Рио Браво» люблю.
Джим открыл рот и тут же закрыл. По видимому, подумал о последствиях.
— Хороший фильм, ничего не скажешь, — прокомментировал он, — но до «Красной реки» далеко.
«Если бытовые ссоры станут главной моей заботой, можно считать, что переезд в Лунаси себя оправдал», — решил Нейт. Теперь семейные разборки — максимум, на что он способен.
Никакие сложные дела ему не нужны.
Вот братья Мэки это его масштаб. Душеспасительная беседа с Биллом прошла примерно в том же ключе, правда, теперь восторги относились к фильму «Дилижанс». Было такое впечатление, что Билла не так огорчило, что ему набили морду, как то, что он не сумел отстоять любимое кино.
В дверь просунул голову Питер.
— Шеф? Чарлин говорит, чтобы вы пришли пообедать за счет заведения.
— Спасибо ей, конечно, но мне еще к собранию готовиться. — Он видел, с каким плотоядным блеском в глазах смотрела на него Чарлин, когда он выпроваживал Джима и составь опись поврежденного имущества. Пусть Чарлин тебе назовет, сколько это все стоит. Потом ознакомь с итоговой суммой братьев Мэки и дай им сорок восемь часов на компенсацию.
— Дело нехитрое. Должен заметить, шеф, вы с ними лихо разобрались.
— Да и разбираться особенно было не с чем. Сейчас сяду за отчет. Потом тоже посмотришь, может, захочешь что-то добавить.
В кабинете задрожали стекла. Нейт оглянулся.
— Что это? Землетрясение? Вулкан? Ядерная война?
— «Бобер», — пояснил Питер.
— Таких бобров даже на Аляске не бывает, чтобы эдакие звуки издавать.
Питер рассмеялся и показал в окно.
— Самолет Мег Гэллоуэй. Он «Бобром» называется. С чьим-то заказом прилетела.
Нейт повернулся к окну и увидел маленький красный самолетик, почти игрушечный. Он вспомнил, что и сам прилетел сюда на такой же игрушке.
Зазвонил селектор, и Нейт с благодарностью ответил, радуясь возможности отвлечься от страшных мыслей.
— Слушаю, Пич.
— В школе трое мальчишек кидались в окна снежками. Одно разбили. И разбежались.
— Кто — неизвестно?
— Еще как известно. Всех троих знаем.
Он перебрал в уме дела.
— Пусть Отто займется.
Потом обернулся к Питеру.
— Какие-то вопросы?
— Нет, нет, сэр. — Он улыбался. — Просто приятно делать дело.
— Да. Дело делать приятно.
Нейт проработал до самого собрания. Занимался в основном хозяйственными и организационными делами, но зато у него появилось приятное ощущение, что он основательно обустраивает свое место.
Пусть даже это только временно.
Первые два месяца считались испытательным сроком, когда любая из сторон могла его расторгнуть.
Ему было спокойнее знать, что при желании он может в любой момент уволиться. Хоть завтра. Хоть на следующей неделе. Если по истечении двух месяцев он еще будет здесь, то, во всяком случае, сможет решать, как быть дальше.
В мэрию он решил пройтись пешком. Брать машину из-за нескольких сот метров было нелепо.
Небо было густо-синего цвета, и на его фоне, словно высеченные острым ножом, резко обозначились горы. Мороз стоял нечеловеческий, но несколько ребятишек, однако, с горящими от жадности глазами, высыпали из Углового, зажав в кулачках по шоколадному батончику — точно так, как делают дети во всем мире.
Едва за ними закрылась дверь, как чья-то рука изнутри перевернула табличку с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО».
Машин на улицах прибавилось. Одни стояли запаркованные на обочинах, другие резво катили по утрамбованному снегу.
Похоже, на собрание съехался весь город.
У него екнуло в животе, сразу вспомнился институтский курс риторики. Жаль, что посещение было факультативным. Век живи — век учись.
Нет, вообще-то побеседовать он был не прочь — в разумных пределах. Допросить подозреваемого, снять показания со свидетеля — проблем нет. Во всяком случае — раньше не было. Но стоять перед аудиторией и говорить речь? При одной этой мысли по спине побежала струйка пота.
Через это надо пройти, мысленно приказал он себе. Пережить один только час — и больше мучиться не придется. По всей вероятности.
Он вошел в жарко натопленное помещение, в котором стоял гул голосов. Какие-то люди стояли в вестибюле, украшением которого служила гигантская рыба — никогда такой не видел. От одного взгляда на нее — не рыба, а маленький кит! — становилось не по себе, и тем более трудно было представить, как кто-то ее выудил да еще на стену водрузил.
Чучело отвлекло его от устремленных в его сторону любопытных глаз. А в зале людей было еще больше, все стулья были заняты. На сцене возвышалась трибуна.
— Королевский лосось, — проговорила Хопп откуда-то сзади.
Он не мог отвести глаз от серебристого чудища с черными жабрами.
— Это — лосось? Да я ел лососину. В ресторанах. Лосось больше вот такого не бывает. — Он показал руками.
— Это был не аляскинский королевский лосось. Но, по правде говоря, этот экземпляр действительно очень крупный. Мой муж поймал, между прочим. Девяносто два фунта две унции. До рекорда штата не дотянул, но рыбаку — честь и хвала.
— И чем же он его тащил? Автопогрузчиком?
Она рассмеялась своим резким смехом и весело шлепнула его по плечу.
— А ты рыбак?
— Нет.
— Совсем?
— Ничего не имею против, но как-то не доводилось. — Тут он повернулся, и брови поползли вверх. Хопп была одета в элегантный деловой костюм в мелкую черно-белую клетку. В ушах — жемчужные сережки, на губах — алая помада.
— Вы… смотритесь впечатляюще, мэр.
— Так говорят про двухсотлетнюю сосну.
— Я хотел сказать — сногсшибательно, но решил, это будет невежливо.
Она расплылась в улыбке.
— Ты умный мальчик, Нейт.
— Это вряд ли. Разве что чуть-чуть.
— Если уж я нашла возможность вырядиться, то и ты уж постарайся произвести впечатление. Это же рекламное мероприятие. Кстати, не пора ли нам начинать? Давай я тебя представлю членам городского совета. А потом будем речи говорить. — Она взяла его под руку и повела, как ведут кавалера через зал, где собрались гости. — Говорят, уже с братцами Мэки разбираться пришлось?
— Повздорили они из-за кино. Какой вестерн с Джоном Уэйном лучше.
— Лично мне больше нравятся фильмы с Клинтом Иствудом. Ранние. Эд Вулкотт, иди-ка сюда, познакомься с нашим полицмейстером.
Вулкотт, суровый мужчина лет пятидесяти, пожал ему руку как заправский политик. У него были густые седые волосы, зачесанные назад. Лицо — словно высечено из камня. Через левую бровь шел едва заметный белый шрам.
— У меня здесь банк, — сообщил он. Вот и объяснение темно-синему костюму и галстуку в полоску. — Надеюсь, вы у нас тоже скоро счет откроете.
Далее его представили Деб и Гарри Майнер, державшим Угловой магазин, отцу Питера — Уолтеру Нотти, охотнику и заводчику ездовых собак. Все это были члены городского совета.
— Еще подойдет наш доктор, Кен Дарби, — когда освободится.
— Не страшно, если и опоздает, — чувствую, мы тут надолго.
Еще он познакомился с Бесс Мэки, тощей, как жердь, обладательницей выкрашенных хной волос. Она встала перед ним лицом к лицу, скрестила руки на сухонькой груди и повела носом.
— Говорят, вы сегодня моих голодранцев одолели?
— Можно и так сказать, мэм.
Она еще раз резко втянула носом воздух и покивала:
— Вот и хорошо. В другой раз стукните их как следует лбами, избавьте меня от этой заботы.
Она отошла, а Нейт подумал: «Учитывая обстоятельства — вполне теплый прием».
Хопп провела его к сцене, где были приготовлены несколько стульев — для нее, для Нейта и для Эда Вулкотта, который был еще и вице-мэром.
— Начнем с Деб, — объяснила Хопп. — Она сделает кое-какие объявления и расскажет о наших текущих делах. Потом выступит Эд, а передаст слово мне. Я, в свою очередь, — тебе. После тебя закругляемся. Ну, может, еще на вопросы придется ответить.
У Нейта екнуло сердце.
— Хорошо.
Хопп подвела его к стулу, сама тоже села и кивнула Деб Майнер.
Деб, плотная особа с миловидным личиком в обрамлении пышных светлых волос, появилась на сцене и прошла к трибуне.
Она стала поправлять микрофон, который ответил писком и визгом, разнося ее покашливание по всему залу.
— Всем добрый день. Прежде чем мы перейдем к основной повестке, хочу сделать несколько объявлений. Новогодний праздник в «Приюте странника» начнется в девять. Будет живая музыка, группа «Карибу». Пустим для них шапку по кругу, так что не скупитесь. В следующую пятницу, с пяти часов, в школе благотворительный ужин, сборы пойдут на форму для хоккейной команды. У нас хорошие шансы в региональном чемпионате, так пусть у ребят будет приличная форма. Стоимость билета включает оплату салата, хлеба и безалкогольного напитка. Взрослый билет — шесть долларов, детям до двенадцати — четыре. До шести лет — бесплатно.
После этого она стала рассказывать о предстоящем вечере кино. Нейт слушал вполуха, пытаясь справиться с волнением.
И тут вошла она.
Красный цвет аляски и что-то в ее походке не оставляли сомнений: это была та женщина, которую он вчера видел в окно. Капюшон был снят, на голове у нее была черная вязаная шапочка.
Из-под нее на плечи струились прямые черные волосы.
На фоне двух контрастных цветов ее лицо с высокими скулами казалось очень бледным. И через весь зал было видно, какие синие у нее глаза. Ярко-ярко-синие и словно прозрачные.
Холщовая сумка через плечо, мешковатые, мужского покроя брюки и потрепанные черные сапоги.
Эти льдисто-синие глаза были устремлены на него и оставались неподвижны все время, пока она пробиралась по центральному проходу до места рядом с поджарым мужчиной, судя по виду — коренным жителем.
Они не обмолвились ни словом, но Нейт видел, что эти двое хорошо понимают друг друга — хотя и не в интимном смысле. Женщина сбросила парку, а Деб тем временем перешла к теме предстоящего хоккейного матча.