Робертс Нора. Смерть не имеет лица

   – Сворачивал навес? В такую погоду?!
   – Они там, кажется, заливают каток.
   Ева потерла усталые глаза. Об этом она подумает позже. В данный момент было необходимо прежде всего предот­вратить выдвижение против Зака формальных обвинений.
   – Ладно. Пойду еще раз повидать Зака. Пибоди с ним?
   – Да. И адвокат там же. Нет никакого способа обой­тись без него еще раз?
   Ева холодно посмотрела на Макнаба:
   – Мы делаем все по уставу. Каждый шаг документиру­ется. К утру и так во всех газетах появится: «Владелец „Тулз энд тойз“ убит любовником своей жены. Подозре­ваемый является братом офицера полиции из отдела рас­следования убийств. Следствие наталкивается на препят­ствия. Тело отсутствует…»
   – Хорошо-хорошо, – Макнаб поднял руку. – Уже представил.
   – Единственный способ избежать этого – опередить их. Мы должны доказать самозащиту – быстро и четко. И найти это проклятое тело! Последи за «чистильщиками». Если они еще не закончили, подпали им задницы.
 
   Когда Ева вошла в комнату для допросов, Пибоди под­няла голову. Она продолжала держать Зака за руку. По дру­гую сторону от него сидел адвокат. Ева узнала одного из юристов Рорка.
   Как женщина, Ева была благодарна, как коп – взбешена. «Еще одна тень на деле!» – мрачно подумала она и вновь вспомнила о существовании прессы: «Муж офицера, ведущего следствие, организовал представление фактов»… Не­вероятно!
   Не глядя на Пибоди, Ева кивнула адвокату, включила диктофон и приступила к работе.
   Через полчаса, когда Ева вышла из комнаты, ее догнала Пибоди.
   – Лейтенант, сэр…
   – У меня нет времени разговаривать с тобой.
   Но Пибоди загородила Еве дорогу.
   – Нет, есть!
   – Ладно.
   Готовая к битве, Ева прошла в дамский туалет, включи­ла холодную воду и с наслаждением умылась.
   – Давай говори и дай мне возможность поработать.
   – Спасибо…
   Решив, что ослышалась, Ева подняла мокрое лицо.
   – За что?
   – За то, что беспокоитесь о Заке.
   Ева медленно выключила кран, стряхнула с рук избы­ток воды и подошла к фену. Он противно зажужжал, отче­го голова у нее разболелась еще сильнее.
   – Мне некогда, Пибоди. Если ты благодаришь за адво­ката, то не по адресу. Обращайся к Рорку – это его хлопо­ты, и я им не рада.
   – Я хочу поблагодарить именно вас.
   Ева такого не ожидала. Она была готова встретить гнев, обвинения: «Почему вы так давили на него? Почему вы ставили ему подножки? Как вы можете быть такой жесто­кой?» А вышло все наоборот: робкая благодарность и не­счастные глаза Пибоди. Ева провела руками по лицу, за­крыла глаза и пробормотала:
   – О боже…
   – Я понимаю, почему вы были с ним жестче на этот раз: вы хотели укрепить его показания. Я опасалась… Ког­да у меня прочистилось в голове, я стала бояться, что вы дадите ему послабление, будете говорить с ним слишком мягко, как поступила бы я. Но вы придали ему устойчи­вость. Спасибо.
   – Не стоит. Теперь я знаю, что его не сбить, и ты мо­жешь придерживаться этого.
   – Знаю, потому что придерживаюсь вас.
   Ева нахмурилась:
   – Ты вовсе не обязана придерживаться меня. У тебя есть своя голова на плечах.
   – Мне приходится это делать. Вы ведь знаете: семья для меня – это самое важное, что у меня есть. То, что я не живу поблизости от них, не означает, что они не близки мне. Но после них на следующем месте – работа. – Пибоди всхлипнула, быстро вытерла нос и договорила: – А ра­бота – это вы.
   – Что за глупости?!
   – Это не глупости, Даллас. Встреча с вами – самая большая удача в моей жизни. И я полагаюсь на вас, потому что знаю – я могу полагаться.
   Ева почувствовала, что у нее участился пульс и подо­зрительно защипало в глазах.
   – Ненавижу сантименты! – пробормотала она и не­ожиданно ткнула Пибоди пальцем в грудь. – Сержант Пибоди, вы нарушаете форму одежды!
   Когда за ней захлопнулась дверь, Пибоди посмотрела на себя. Одна из пуговиц болталась на ниточке – видимо, Макнаб оторвал ее не до конца.
   – О, черт! – ругнулась она и оторвала пуговицу.
 
   Еве казалось, что у нее в голове труппа маниакальных танцовщиков отбивает чечетку. Промелькнула мысль о том, что нужно найти у себя какое-нибудь болеутоляющее.
   Войдя в кабинет, она увидела там Рорка. Он сидел на ее убогом стуле в элегантном костюме, а его не менее эле­гантный плащ висел на уродливой стойке для одежды. В одиннадцать часов вечера Рорк выглядел свежим и под­тянутым, как, впрочем, выглядел всегда, когда были ка­кие-то дела.
   Ева в раздражении стукнула кулаком по паре итальян­ских ботинок, удобно расположившихся у нее на столе, и ей сразу стало легче.
   – Что тебе здесь надо?
   – Хотел узнать подробности, – сказал Рорк.
   Он внимательно посмотрел на Еву, подмечая все – ус­талость, головную боль, безжалостно сдерживаемые эмо­ции, и неторопливо убрал ноги со стола:
   – Садись, лейтенант.
   – Это мой кабинет, и приказы здесь отдаю я!
   – Хм, – произнес он и налил в чашку из термоса бу­льон. Соседний термос с надписью «кофе» был почти пуст.
   – Тебе нет смысла ждать, – пробурчала Ева. – Я не со­бираюсь разглашать тайну следствия. Так что можешь ехать домой. Я не знаю, когда вернусь. Может быть, зано­чую здесь.
   Рорк молча поставил перед ней бульон.
   – Я хочу кофе!
   – Ты уже большая девочка и должна понимать, что тебе можно не все, что хочется.
   Под свирепым взглядом Евы Рорк прикрыл дверь, сел на свободный стул и вытянул ноги настолько, насколько позволяла тесная комнатка.
   – Ева, сядь и попей бульона.
   Она едва удержалась, чтобы не отшвырнуть чашку. Но поскольку удержалась, то решила сесть. И рассказать.
   – Я только что полчаса подряд размазывала по стенке Зака! «Ты хотел трахнуть чужую жену. Ты убил ее мужа, чтобы убрать его с дороги. Он был богатым, так ведь? Те­перь она станет богатой, и это поможет тебе хорошо устро­иться в жизни. Ты получил бабу и бабки, а Брэнсон полу­чит роскошную поминальную службу…» И все в таком духе – до омерзения.
   Рорк молчал, дожидаясь, когда она выскажется до кон­ца. Ева отпила бульона и, к собственному удивлению, по­чувствовала себя лучше.
   – И представь: я заканчиваю избиение Зака, иду в сор­тир, а меня догоняет Пибоди и благодарит за все это! Черт знает что!
   Увидев, что она обхватила голову руками, Рорк поднял­ся. Но когда его руки опустились на ее плечи, она попыта­лась их стряхнуть.
   – Не трогай меня! Сегодня я уже не могу воспринимать чье-либо сочувствие…
   – Жаль. – Он прикоснулся губами к ее макушке. – Ты обучаешь Пибоди уже несколько месяцев. Неужели ты ду­маешь, что она не знает, как работает твоя мысль?
   – В данный момент я сама не знаю, как она, к чертовой матери, работает! Эта Кларисса сказала, что Брэнсон изби­вал и насиловал ее годами. Я слышала такое и раньше – от свидетелей, подозреваемых, жертв. Я привыкла иметь с этим дело. Но всякий раз, всякий проклятый раз для меня это словно удар в живот!
   На какой-то момент она прислонилась к нему спиной и прикрыла глаза, но затем резко поднялась и отошла от него.
   – Мне надо шевелиться. А ты, между прочим, не дол­жен был присылать своего распрекрасного адвоката. Это дело очень и очень щекотливое. Только подумай: стойкая, решительная, крепкая Пибоди рыдает у меня на плече! – Ева нажала пальцами на веки, пытаясь прогнать головную боль, потом встряхнулась и деловито произнесла: – Ну, ладно. Придется иметь дело с тем, что есть. Мне нужно по­звонить Надин.
   – Прямо сейчас?
   Глубоко вздохнув, Ева обернулась. Глаза ее снова были ясными и спокойными.
   – Я хочу предложить ей эксклюзивное интервью прямо здесь и прямо сейчас. Она набросится на это, а мы вывер­немся из дурацкого положения.
   Ева начала набирать номер.
   – Поезжай домой, Рорк.
   – Поеду, когда поедешь ты.

ГЛАВА 17

   Рорк все-таки уговорил ее поехать домой – или она сделала вид, что он уговорил.
   Зака отпустили под подписку о невыезде, и он должен был явиться к доктору Мире в девять утра. Клариссу по­местили в отдельную палату в шикарном медицинском
   центре и накачали на ночь седативами. Ева приставила к палате охранника. Материал Надин вышел в эфир в пол­ночь и выглядел вполне буднично – среди других сообщений об уголовных делах и трагических случаях, то есть как хотела Ева. Работа на месте происшествия была заверше­на, и ее итоги предстояло подвести утром. Тело все еще на­ходилось где-то под водой в Ист-Ривер.
   Ничего большего в ту ночь уже невозможно было сде­лать, так что Ева разделась и приготовилась улечься в свою постель, а не прикорнуть за столом в кабинете. Увидев, что ее оружие и «сбруя» лежат поодаль, вне досягаемости ее рук, Рорк незаметно подошел к ней сзади и окликнул:
   – Ева!
   Когда она повернула к нему голову, он быстро сунул ей болеутоляющее, и не успела Ева выплюнуть таблетку, как почувствовала во рту его язык.
   – Это подло, низко… – Она ткнула его ладонью в грудь.
   – Зато сработало! – Рорк нежно погладил ее по щеке, а потом отнес на кровать. – Утром ты себя почувствуешь лучше.
   Он улегся рядом, прижав ее к себе. Ева положила голо­ву ему на плечо – и мгновенно заснула.
   Через четыре часа она проснулась в той же позе: уста­лость сломила ее, и Ева пролежала все это время камнем. Она поморгала, потом увидела, что у Рорка уже открыты глаза.
   – Сколько времени? – спросила она сонным голосом.
   – Седьмой час. Поспи еще немного.
   – Нет, мне пора работать.
   Ева перелезла через него и, спотыкаясь, побрела в ван­ную. Под душем она смыла с себя сонливость и вдруг осоз­нала, что головная боль прошла. Вода ударяла в нее горя­чими струями, поднимая пар. Ева издала стон облегчения и тут же вздрогнула от неожиданности, почувствовав, что на плечо легла чья-то рука. У нее за спиной стоял Рорк.
   – Сбавь, пожалуйста, температуру. Я и так чуть не сва­рился с тобой в постели. – Он протянул ей кофе, развесе­лившись от ее подозрительного взгляда. – Мне хочется, чтобы ты ценила прогресс, которого я помог тебе добиться и преподнес на блюдечке.
   – Я всегда тебя ценю, когда есть за что и когда я могу.
   – И на том спасибо.
   Он налил в ладонь жидкого мыла и стал размазывать его по ее телу. Ева почувствовала, как у нее от этого начинает закипать кровь, и отодвинулась.
   – Я сама справлюсь. У меня сейчас нет времени на вод­ные игры.
   Рорк, однако, продолжал гладить ее живот, торс, груди, пока она не задрожала.
   – Я же сказала… Перестань сейчас же!
   Его губы заскользили по ее плечу.
   – Люблю, когда ты мокрая. – Рорк взял из ее рук чашку с кофе и поставил на полку. – …Мокрая и скольз­кая. – Он прислонил Еву к стене – всю в стекавшей с нее воде и источавшую пар. – …И упрямая!
   Тело начинало брать свое. Теплая волна поднялась в груди и окатила ее всю, до кончиков пальцев. У Евы вы­рвался тихий стон удовольствия. Рорк прикоснулся губами к ее шее, тем самым уже не оставляя ей выбора. Она опер­лась ладонями на мокрую плитку стены, чувствуя, как на­чинает пульсировать все ее тело…
 
   Еве пришлось признаться себе, что четыре часа мертво­го сна, вода, безудержный секс и горячая еда были ей про­сто необходимы. Как бы то ни было, голова ее пришла в работоспособное состояние. В четверть восьмого она уже сидела за своим домашним рабочим столом – бодрая, с ясной головой и расслабленной мускулатурой.
   – Лейтенант, ты выглядишь сегодня… помягче.
   Ева подняла голову.
   – Да, мне сегодня лучше. Задержусь на полчаса. Нельзя забывать, что, помимо прочего, мы занимаемся «Кассанд­рой», и энергию Пибоди нужно направить на это дело.
   – А тем временем другой рукой ты будешь жонглиро­вать делом Зака?
   – Копы всегда жонглируют.
   У нее уже были конкретные идеи относительно того, что предстояло сделать в случае с Заком.
   – Макнаба тоже хочу перебросить на дело Брэнсона. Вчера вечером он здорово помог. – Она вдруг замолчала, нахмурившись. – А какого черта он там вчера оказался? У меня не было времени это выяснить.
   – Да это же очевидно, – ответил Рорк и рассмеялся, когда Ева недоуменно посмотрела на него. – А еще детек­тивом называешься. Он был вместе с Пибоди.
   – С ней? Зачем? Они же были не на службе.
   Рорк понял, что она пребывает в полном неведении, и, усмехнувшись, потрепал ее по щеке.
   – Ева, они были не на службе, а друг на друге!
   – Друг на друге?.. – У нее екнуло сердце. – Имеешь в виду, что они занимались сексом? Это невероятно!
   – Почему?
   – Потому что… Этого просто не могло быть! Она его терпеть не может, а он никогда не упускает случая разо­злить ее. Знаю, ты одно время думал, что у них кое-что на­чинается… Но ты был не прав. Она сейчас пытается охму­рить Чарльза Монро, а Макнаб… Черт побери, Пибоди со­всем перестала о нем говорить, уходит от всяких намеков… О боже! Они занимаются сексом! Мне этого совершенно ненужно.
   – Почему это тебя так заботит?
   – Потому что они оба копы! И как бы там ни было, черт возьми, она – мой коп. Такие вещи только мешают в рабо­те. Они помилуются какое-то время, потом между ними пробежит кошка, они снова начнут собачиться друг с дру­гом, и все это отразится на деле.
   – Но почему ты считаешь, что у них не склеится?
   – Потому что не склеится. Не должно. Когда служишь в полиции, всю энергию и внимание нужно сосредоточить на работе. Если сюда примешать секс, то все пойдет на­перекосяк. Копы не должны…
   – …иметь личную жизнь? – холодно закончил он за нее. – Не должны иметь ни личной жизни, ни личного выбора?
   – Я не это имею в виду! Но лучше обходиться без всего этого.
   – Большое спасибо.
   – Речь идет не о нас. Я имела в виду…
   – Ты имеешь в виду, что ты не коп? Или что мы не «примешиваем секс»?
   Ева поняла, что нажала опасную кнопку, и пожалела, что не сломала себе перед этим палец.
   – Речь идет о двух копах, работающих со мной в ко­манде, и о двух запутанных расследованиях, – попыталась оправдаться она.
   Его голос стал уже даже не холодным, а стальным. Та­ким же стал и взгляд.
   – Час назад я был в тебе, а ты обвивала меня. Это были мы! Расследования тогда тоже существовали – там, где им положено быть. Интересно, долго ты еще будешь верить, что лучше обойтись без этого?
   – Рорк, ты меня не понял! Я только хотела… И вообще, у меня сейчас нет времени на супружеский кризис.
   – Отлично. У меня на него все равно не хватит терпе­ния.
   Он вышел, хлопнув дверью. Ева некоторое время стоя­ла, сжав ладонями виски, потом, набрав в грудь побольше воздуху, она вошла в его кабинет. Рорк сидел за своим сто­лом и не обратил на нее никакого внимания.
   – Я не это имела в виду, – повторила Ева. – Может, только отчасти. Я знаю, ты любишь меня, хотя не знаю – почему. Смотрю на тебя и не могу понять, почему ты вы­брал меня. Ведь каждый раз, как я приобретаю какое-то душевное равновесие, я тут же теряю его.
   Рорк хотел было подняться, но она покачала головой.
   – Нет-нет. У меня уже нет времени, серьезно. Я хотела сказать только то, что сказала. А Пибоди… У нее уже была душевная травма. Она строила планы в отношении другого копа, и я не хочу, чтобы с ней снова случилось нечто похо­жее. Ну все. Я пошла. Свяжусь с тобой, как только узнаю что-нибудь интересное.
   Ева быстро вышла. Рорк мог бы остановить ее, но не сделал этого. Он решил, что позже они все уладят между собой.
 
   Ева шла по коридору Центрального управления. Радуж­ный настрой, с которого начался этот день, поблек, но она подумала, что, может, это и к лучшему. Ей работалось лег­че и четче, когда она была немного взвинченной.
   Увидев Пибоди, Ева сделала ей жест в сторону своего кабинета. На лице помощницы были заметны следы бес­сонной ночи, но это было неудивительно. Ева подержала дверь, пропуская Пибоди вперед.
   – Сейчас выброси пока Зака из головы. Им занимают­ся. А нам с тобой предстоит работа.
   – Есть, сэр. Но…
   – Я еще не закончила, сержант. Если вы не можете га­рантировать мне, что все ваши силы и внимание будут со­средоточены на деле «Кассандры», вы должны сейчас же выйти из команды и подать рапорт об отставке.
   Пибоди уже открыла рот, но тут же закрыла его, чтобы не наговорить лишнего. Поборов себя, она коротко кивну­ла головой:
   – Лейтенант, я сделаю все, что смогу. Я выполню свою работу.
   – Хорошо. Я получила ордер на арест Ламона. Органи­зуй команду и распорядись, чтобы его сразу привезли на допрос. И скажешь мне, когда прибудут новые сканеры. – «Ее нужно по уши загрузить работой», – подумала Ева. – Свяжись с Фини и поинтересуйся, получено ли разреше­ние на прослушивание телефона Моники Роуван. Ты спа­ла с Макнабом?
   На мгновение Пибоди застыла с открытым ртом, но бы­стро взяла себя в руки.
   – Да. А что?
   – Черт! – вырвалось у Евы. Она сунула руки в карманы и стала расхаживать по комнате. Потом остановилась, и они уперлись взглядом друг в друга. – Пибоди, ты что, по­теряла голову?
   – Это был временный сбой. Это не повторится.
   Она сказала Еве то, о чем хотела заявить Макнабу при первой возможности.
   – Ты не… не замкнулась на нем?
   – Это было временно, – настойчиво повторила Пибоди. – Мимолетное увлечение, вызванное неожиданным физическим возбуждением. Мне не хочется об этом гово­рить, сэр.
   – Хорошо. Я даже думать об этом не хочу. Давай Ламона!
   – Будет сделано.
   Обрадовавшись возможности уйти, Пибоди вылетела из кабинета, а Ева уселась к компьютеру просматривать сообщения. Когда на экране появилось имя Ламона, она в сердцах стукнула кулаком по столу и вызвала по коммуни­катору Пибоди:
   – Не суетись насчет Ламона. Он в морге.
   Если Пибоди и была поражена, то не подала виду.
   – Да, сэр. Тут пришла почта, на ваше имя еще один пакет.
   Ева почувствовала, как напряглись нервы.
   – Встретимся в зале совещаний, собери всю команду.
 
   Когда пакет был просканирован, Ева сняла копию за­писи с диска.
   «Мы – „Кассандра“, хранители верности, боги справед­ливости.
   Мы в курсе ваших усилий. Они забавляют нас. Поэтому предупреждаем последний раз: наши соратники должны быть освобождены. Пока эти герои не получат свободу, тер­рор против коррумпированной власти, марионеточной воен­щины и фашистской полиции не прекратится. Мы требуем платы в качестве воздаяния за убийство тех, кто хранил нам верность. Теперь цена – сто миллионов долларов в обли­гациях на предъявителя.
   Подтверждение освобождения несправедливо заточенных в тюрьму политических узников должно быть получено нами сегодня к шестнадцати ноль-ноль. Каждый из перечисленных нами узников должен сделать заявление в прямом эфире национальной сети. Если не будет освобожден хотя бы один из них, мы разрушим следующий объект.
   Мы остаемся верными. Наша память все долго хранит.
   Плата должна быть внесена в семнадцать ноль-ноль. Ее должна доставить лейтенант Даллас – одна. Облигации должны быть упакованы в обычный черный чемоданчик. Лей­тенант Даллас должна прибыть на станцию «Гранд-сентрал», путь 19, западное направление, и ждать наших указаний.
   Если за ней будет кто-то следовать или она попытается установить связь с этого места, мы казним ее и разрушим объект.
   Мы – «Кассандра», пророки нового мироздания».
 
   – Вымогательство, – пробормотала Ева. – Суть в деньгах, а не в этих психопатах из списка. Публичное заяв­ление по национальной сети? И десятилетний малец знает, что его можно сфабриковать! Это дымовая завеса. Суть в деньгах. Они взорвут объект в любом случае – по­лучат деньги или нет, – потому что им это нужно.
   Она стала расхаживать по залу для совещаний. Фини мрачно заметил:
   – Так или иначе, выбора у нас нет. Ты должна будешь пойти, Даллас.
   – Ты можешь снабдить меня таким маячком для отсле­живания, который они не могли бы засечь? – спросила его Ева.
   – А черт их знает, что они могут, а что нет.
   – Постарайся. – Нахмурившись, Ева обратилась к Энн: – У тебя подберется команда людей, которые смогут работать с новыми сканерами?
   – Один из гениев Рорка через двадцать минут проин­структирует нас относительно этой аппаратуры. И мы сразу отправимся на места.
   – Найдите объект. Я займусь остальным.
   – Ты не можешь идти одна, – заметил Фини. – Уитни не разрешит.
   – Я не говорю, что собираюсь идти одна, но нам нужно подумать, как лучше организовать сопровождение. В лю­бом случае понадобятся сто миллионов в фальшивых об­лигациях. И кажется, я знаю, у кого их можно добыть…
   – Передавай Рорку привет, – ухмыльнулся Фини.
   Ева очень вежливо посмотрела на него и мягко напо­мнила:
   – Я прошу тебя доложить Уитни и сварганить для меня маячок.
   – Мы с Макнабом займемся твоим маячком.
   – Макнаб мне на какое-то время понадобится.
   Фини взглянул на нее, потом на своего подчиненного, и кивнул:
   – Хорошо. Я подключу к этому другого человека. Но нам потребуется время, чтобы научить тебя пользоваться этой штукой.
   – Меня можно будет найти. Пибоди, ты поедешь со мной. Встречаемся через пять минут у моей машины. Мак­наб! – Она поманила его пальцем, и они вместе пошли в ее кабинет. – Свяжись с Мирой. Посмотри, как идет тес­тирование Зака. Потом выжми все из Дикхеда в лаборато­рии. Я сама занялась бы этим, но мне не хочется, чтобы на этой стадии в дело была втянута Пибоди.
   – Понял.
   – Напугай его, а если не поможет, задобри чем-нибудь. Могут помочь билеты на стадион. На следующие выход­ные я могу раздобыть места в секторе для VIP.
   – Серьезно? – У него загорелись глаза. – Боже, Дал­лас, почему вы не делитесь с друзьями? В следующие вы­ходные «Гудзонцы» играют против «Ракет». Если мне удастся запугать его, чтобы он пошевелил своей задницей, то можно я возьму билеты себе?
   – Вы требуете взятку, детектив?
   Ева остановилась и посмотрела на него «казенным» взглядом. Макнаб сразу спохватился:
   – Ну что вы на меня так смотрите?
   – Ты почему занимался сексом с моей помощницей во время расследования федерального значения?
   У него сердито сверкнули глаза:
   – Она должна была получить ваше разрешение на сви­дание, лейтенант? На то, с кем именно может идти в по­стель?
   В кабинете, сдернув куртку с вешалки, Ева обернулась к нему:
   – Вы нарушаете субординацию, детектив!
   – А у вас, по-моему, просто поехала крыша, лейтенант!
   Ева удивленно уставилась на него: никогда еще Макнаб не позволял себе ничего подобного. Он стоял перед ней подбоченившись, с холодным, ожесточенным взглядом. Ева всегда считала его хорошим копом с ясным мышлением, наблюдательностью и с недюжинными навыками в элек­тронике. Но как человека она его никогда не воспринима­ла всерьез. Он казался ей безрассудным, легкомысленным и слишком говорливым. Однако сейчас перед ней был ка­кой-то совершенно новый Макнаб.
   Стараясь держать себя в руках, она медленно надела куртку.
   – Не говори мне, что у меня поехала крыша. У Пибоди уже был случай, когда ее лягнул один симпатичный коп. Я не хотела бы видеть повторение. Она для меня много значит.
   – Она много значит и для меня! – непроизвольно вы­рвалось у него. – Не думайте, что это какие-то шуры-муры. Но сегодня она отшила меня. Так что вам не о чем беспокоиться.
   Он так резко повернулся, что налетел на стул, который покатился по полу.
   – Макнаб, черт возьми, что ты здесь вытворяешь? Ты что, втюрился в нее?
   Ответом ей был только несчастный взгляд побитой со­баки.
   – Может, это был просто всплеск, – наконец пробор­мотал он. – Я переживу, справлюсь.
   – Да уж, пожалуйста, справься. Сейчас не время. Хотя всегда не время, но сейчас особенно. Забудь об этом.
   Еве не нужен был его ответ. Для нее было главным то, чтобы он понял ее, и она попыталась объяснить свою тре­вогу:
   – Ее брат сейчас в опасном положении, а нас поджида­ют бомбы по всему этому чертову городу. На мне висят два трупа – один в морге, а другой плавает где-то в реке. Я не могу позволить себе, чтобы два бойца в моей команде за­нимались своими чувствами.
   К своему собственному удивлению, Макнаб рассмеялся:
   – Бог ты мой, как сурово!
   – Да, я знаю, – согласилась она, вспомнив взгляд Popка утром, перед тем как она вышла из дома. – Самой неприятно, Макнаб. Но мне нужно, чтобы ты был на старте.
   – Я на старте.
   – Оставайся в этом положении, – бросила она, выходя из кабинета.
 
   Определив для себя, что не могло быть ничего хуже, чем обижать и травмировать в это утро людей, которые были ей небезразличны, Ева по пути в гараж набрала номер Рорка. Ответил Соммерсет, и Ева скрипнула зубами: ее инстинк­тивная реакция взяла верх над чувством вины.
   – Рорка! – коротко скомандовала она.
   – Он сейчас говорит по другому телефону.
   – Это дело федерального значения, черт побери! Соедини меня с ним напрямую!
   – Я посмотрю, можно ли переключить вызов на него, – спокойно ответил Соммерсет.
   Ева не сомневалась в том, что он хотел пощекотать ей нервы, и сосчитала до десяти. Потом еще раз. Когда она стала отсчитывать третью десятку, к телефону подошел Рорк.
   – Лейтенант? – отрывисто произнес он, и в его голосе ясно слышался ирландский акцент. Так бывало всегда, когда Рорк сердился.
   – Управлению требуется сто миллионов долларов в фальшивых облигациях. Хорошая подделка – но не на­столько, чтобы они сошли потом в банке за настоящие.
   – Каков предельный срок?
   – Они понадобятся мне к четырнадцати ноль-ноль.