Робертсон Дженнифер. Певец меча

   Что ж, еще существовала возможность, что он решит закончить на сегодня представление. Еще существовала возможность, что он вспомнит меня и не будет наглеть, правда в этом случае игру я сразу проигрывал и на мясо отправляли не только жеребца, но и меня.
   Поэтому я крепко сжал коленями бока гнедого и плотнее уселся в седло.
   Жеребец взвился как смертоносный самум, превратившись в сплошные копыта, зубы и шум.
   Ну, первая часть моего плана сработала. Оставалось продержаться на спине жеребца, пока не кончится песок.
   Я смутно слышал, как кто-то хохотал и кричал. Смутно видел горящие глаза и раскрытые рты. И уже совсем с трудом замечал, что кольцо людей расширяется, расширяется… оставляя жеребцу простор для действия. В том, что я рисковал жизнью, я уже не сомневался. Жеребец собирался выложиться полностью, чтобы сбросить меня со всей жестокостью, на какую был способен.
   — Глупое отродье Салсетской козы…
   скачок — скачок — прыжок
   — Хочешь лишить меня возможности иметь детей…
   дыбы — удар задом — дыбы
   — Хочешь пойти на мясо…
   прыжок — удар задом — прыжок
   — Я из тебя мерина сделаю…
   закидка — дыбы — закидка
   — Ты самонадеянное отродье…
   мощный удар задом Ну и разумеется меня кинуло вперед. Я врезался в лошадиную голову, потом, помотавшись из стороны в сторону, рухнул в седло. Как мне хотелось слезть…
   И жеребец мне в этом помог.
   Когда вы взлетаете над седлом, перед приземлением не всегда ясно, что будет выше: шея или круп. Вы понимаете только, что каким-то образом отделились от вашей лошади, по несчастью или жестокому умыслу, и теперь зависли, хотя и ненадолго, в воздухе. После кувырка какое-то время вы не понимаете, где верх, где низ…
   …пока наконец не приземляетесь.
   Я рухнул.
   Думая: «Тупое отродье Салсетской козы, теперь тебя съедят».
   А потом я вообще перестал думать, потому что жеребец стоял рядом, обнюхивая мое окровавленное лицо.
   Аиды, один удар подкованного железом копыта, и мне не танцевать никогда.
   И не только не танцевать.
   Он раздул ноздри над моим лицом, горячее дыхание коркой запекало кровь под носом. Гнедой глубоко вздохнул, а потом шумно фыркнул, обдавая лицо влагой.
   Я сел, ругаясь и пытаясь стереть кровь и слюну. В конце концов кто-то протянул мне влажную тряпку. Владелец жеребца успел поймать гнедого и снова подвести его ко мне, пока я поднимался на ноги.
   Я посмотрел в невинные черные глаза.
   — Позволь я куплю его у тебя, — попросил я Северянина. — Может он и выиграл, но я не прощу себе, если его отправят на мясо.
   Северянин с усмешкой наблюдал, как я вытираю лицо.
   — Слушай, если бы я был бесчестным человеком, я бы согласился и взял твои деньги, но я себя уважаю, — он протянул мне повод. — Он тебя, конечно, сбросил, но случилось это после того, как кончился песок, — я застыл, зажав в правой руке повод, а Северянин засовывал мне в левую кошелек. — Я взял свою долю, — сообщил он, — оставшееся — твое, — Северянин покосился на жеребца. — Он тебя убьет, не успеет кончиться зима.
   — Или мы убьем друг друга, — я повернулся и прошел через толпу глазеющих, разбиравшихся с проигранными или выигранными деньгами. Я подвел жеребца к Дел.
   Она стояла, прижав к себе перевязь и меч. Увидев меня, Дел слабо кивнула, взяла тряпку из моей руки и потянулась вытереть кровь.
   — Не так уж плохо, — сказала она, — но ты рисковал. Случись это на один прыжок раньше, и ты потерял бы и его, и кошелек.
   — Раньше, позже… Не имеет значения, баска. Никто ничего не заметил.
   Дел похлопала жеребца по морде.
   — Хорошо поработал. Выиграл кошелек, получил лошадь… остается купить лошадь для меня.
   Где-то рядом раздалось:
   — А как же я?
   Дел обернулась.
   — Массоу, — удивилась она и с бесконечной нежностью сказала: — Массоу, ты поедешь с Киприаной и твоей мамой.
   Голос Массоу звучал вызывающе.
   — Я хочу с вами.
   — Ты не можешь, — вздохнула Дел. — Тигр и я должны идти к Высокогорьям, далеко за Перевал Грабителей, а ты поедешь в Кисири с мамой и сестрой.
   — Я не хочу.
   — Массоу…
   — Я не хочу.
   Жеребец наклонил голову и укусил его.

18

   На самом деле укусом я бы это не назвал. Получилось чуть сильнее, чем щипок. Гнедой просто опустил морду, дотянулся до правого плеча Массоу и прихватил. Дел закричала. Я выругался. Массоу взвизгнул, а потом изо всех своих силенок врезал жеребцу по носу.
   Такой ответ, разумеется, гнедому не польстил, и он — понятно удивленный — яростно отпрянул назад, соответственно рванув повод, что заставило мою руку, которая этот самый повод держала, резко разогнуться (аиды, я ведь мог получить и вывих). Я метнулся в противоположную сторону, едва не упав, и, повиснув на поводе, обругал гнедого от ушей до копыт.
   Проходившего мимо бывшего владельца жеребца эта сцена, кажется, здорово повеселила.
   Дел, тем временем, пыталась исследовать плечо Массоу, а Массоу было не до нее — он молча плакал. Это были слезы гнева, а не боли и страха. Его лицо пошло красными пятнами, голубые глаза яростно заблестели, обе ручки он стиснул в кулачки и, отстранив Дел, шагнул к жеребцу.
   Жеребец, конечно, отступил. Поскольку мы с ним были соединены посредством повода (и я не собирался с ним расставаться), я тоже отступил. Я не горел желанием оказаться между животным, сильно превосходившим меня по весу, и мальчиком, едва доходившим мне до пояса, которые решили выяснить отношения. Участие в таком конфликте я считал ниже своего достоинства.
   — Хватит, — раздраженно потребовал я. — Я знаю, Массоу, он тебя укусил, и мне очень жаль, что так получилось, но если ты еще раз попытаешься ему врезать, укусом дело не ограничится.
   Массоу бросил что-то злое на неподдающемся расшифровке Северном языке, повернулся и убежал, оставив меня в обществе Дел.
   Я осторожно выжидал.
   — С моей стороны глупо было думать, — тихо начала она, что у лошади воспитание лучше, чем у хозяина.
   Аиды. Так по ее мнению я во всем виноват.
   — Дел, ну брось… Откуда мне было знать, что ему так не понравится мальчик? Он меня о таких выходках никогда не предупреждает, он все делает молча.
   Хорошо зная Дел, я понял по ее голосу, насколько она разъярена.
   — Может для всех было бы лучше, если бы ты проиграл.
   — Ну нет, — сразу запротестовал я. — Если бы я проиграл, жеребец стал бы чьим-то ужином.
   Поднятые брови и поджатые губы сказали мне, что именно об этом она и мечтала.
   Я кинул на гнедого хмурый взгляд, когда тот ткнулся носом мне в спину.
   — Ну брось, Дел…
   Она тут же прервала меня:
   — Я иду взглянуть, как чувствует себя Массоу. Не думаю, что укус серьезный, но все же…
   Я махнул рукой.
   — Знаю, — сказал я, — знаю. Можешь больше ничего не говорить, баска.
   — Кому-то придется просветить тебя на этот счет, — она сунула перевязь мне в руки и кинула убийственный взгляд на жеребца. — Следи за своей лошадью.
   Я глубоко вздохнул и, глядя ей вслед, отпихнул морду жеребца, с аппетитом жевавшего ремень перевязи.
   — Ну что, доволен?
   Жеребец решил не отвечать.
   Кто-то остановился рядом со мной.
   — Я бы посоветовал следить за ней, а не за лошадью.
   Я с минуту соображал, а потом понял, что высказывание относится к последним словам Дел. Значит кто-то слышал наш разговор. А поскольку разговаривали мы негромко, остается предположить, что он просто подслушивал, следовательно хотел что-то услышать.
   Я обернулся. Рядом со мной стоял парень, самоуверенный, сильный и привлекательный. Я таких людей ненавижу по множеству причин.
   Он косо взглянул на меня своими голубыми глазами, ожидая ответа. Я молча смотрел на него.
   Его это развеселило, он улыбнулся. Улыбнулся, как я понял, самому себе, но смотрел прямо на меня.
   — Ну да, — сказал он с иронией. — Южанин не говорит на Северном.
   Он использовал язык жителей Границы, а не чистый язык Высокогорий, значит он хотел, чтобы я понял его, из чего я сделал вывод, что парень сознательно напрашивался на неприятности.
   Мысленно я вздохнул (настроение у меня было далеко не лучшее) и любезно скопировал его улыбку, закончив откровенной ухмылкой.
   — Только когда я этого хочу… или когда появляется достойная компания.
   Улыбка Северянина замерзла, пропала, а потом он улыбнулся еще шире. Голубые глаза оценивающе прищурились. Я неоднократно видел такой взгляд: парень оценивал мои способности, прежде чем продолжить военные действия.
   — Южанин…
   — Помолчи, — бросил я. — Хочешь драться — давай. Но в круге мечами, а не словами здесь. Не стоит тратить время на оскорбления, ты слишком молод, чтобы оказаться хорошим бойцом.
   Он изумленно уставился на меня. Парень оказался даже светлее, чем Дел. Волосы у него были почти белыми, а глаза бледными, цвета голубого льда, светлее я не встречал, окаймленные покрытыми инеем ресницами. С одной стороны, в этом было свое преимущество: с такой внешностью парень казался гораздо моложе и беззащитнее, чем был на самом деле. С другой стороны, из-за бледности и прозрачности он был похож на выходца из другого мира.
   Только неровный шрам над верхней губой лишал лицо детской невинности. Шрам напоминал след от старой ножевой раны.
   Парень посмотрел на скомканный повод в моих руках, перевел взгляд на перевязь и рукоять меча. Бледные брови приподнялись.
   — Танцор меча?
   — Танцор меча, — согласился я. — Хочешь войти в круг?
   Веки дрогнули, бледные ресницы скрыли светлые глаза и парень, улыбаясь, развел руками, чтобы продемонстрировать мирные намерения.
   — У меня нет меча. Мое оружие — нож.
   Я пожал плечами, прищелкнув языком.
   — Да, не слишком удачно. Думаю нам придется подружиться.
   Моих слов парень, кажется, не слышал. Пока я говорил, он мотнул головой в сторону Дел.
   — Твоя женщина?
   Проще было ответить «да», объяснить ему, кому принадлежит Дел и отправить его искать другую компанию на ночь. Но я уже понял, благодаря Дел, к тому, что женщину нельзя присвоить: женщина не может быть чьей-то собственностью, она вольна поступать как ей вздумается и идти куда захочет, не интересуясь мнением мужчины на этот счет.
   Все было бы очень просто. Но это была бы ложь.
   — Спроси ее, — предложил я, — но не думаю, что тебе понравится ее ответ. Она тоже танцор меча.
   Бледные брови задумчиво приподнялись. Он еще немного посмотрел вслед Дел, хотя она уже скрылась в толпе, прищурил льдистые глаза и снова взглянул на меня. Я свободно читал его мысли: отказавшись от женщины, я выставил себя дураком.
   Жеребец понюхал мое плечо. Вспомнив печальный опыт Массоу, я отпихнул от себя его морду.
   Северянин улыбнулся.
   — Я поставил на тебя и выиграл.
   Я моргнул.
   — Ты думал, что я выиграю?
   — Я знаю лошадей, — он хитро улыбался. — И наверное знаю их лучше, чем тот торговец, который так стремился избавиться от этого гнедого. Я тоже занимаюсь лошадьми, но по-другому, — улыбка стала шире и верхняя губа изогнулась. Шрам не уродовал парня, а только привлекал к нему внимание. Думаю, Северянин не хотел бы избавиться от этого следа, шрам ему нравился (а я немного разбираюсь в шрамах). — Я бы сам попробовал, но ты меня опередил.
   — Это не объясняет, почему ты поставил на меня.
   Парень провел указательным пальцем по изогнутой губе.
   — Лошадь тебя знала, — наконец объяснил он. — У лошадей есть свой язык и я его понимаю, — он пожал плечами. — Они говорят не словами и мыслями, а чувствами. Гнедой хорошо тебя знает, и я решил, что ты выиграешь.
   Я ухмыльнулся.
   — Ты бы мне сразу об этом сказал, я бы нос не разбил.
   Он усмехнулся, потом отбросил надменность и искренне заулыбался.
   — Но я хотел извлечь из этого выгоду. Ставки оказались в мою пользу, потому что никто в тебя не верил.
   Я разглядывал его, а он меня. Подтянутый и высокий (но не такой высокий как я) парень умел двигаться и красиво смотрелся даже когда стоял. Он носил шерсть и кожу, как и я, а очень длинные светлые волосы аккуратно заплетал в две косы, по одной на каждое плечо. Он перевязывал косы кожаными ремешками, украшенными голубыми и серебряными бусинками. Шарики звенели при каждом движении.
   — Тогда может предложишь мне выпить?
   Он моргнул и заулыбался.
   — Значит будем друзьями? Или врагами из-за женщины?
   — Может то, а может это. Зависит от тебя. Но если ты еще будешь здесь когда вернется Дел, я за себя не ручаюсь.
   Он улыбнулся шире, склонил голову и на хорошем Южном предложил мне пойти к нему в лагерь.
   Я согласился. Выпивать в гостях гораздо приятнее, чем выяснять отношения в круге. Хотя можно эти занятия объединить.
 
   Он говорил свободно и на Южном, и на множестве других языков, но предпочитал придерживаться пограничной смеси, которую даже я хорошо понимал. Он сказал, что его звали Гаррод и он зарабатывал себе на жизнь как Говорящий с лошадьми. Когда я спросил его о разнице между Говорящим с лошадьми и владельцем лошадей, он ответил, что владельцем лошадей никого называть нельзя, потому что никто не может владеть лошадью. Меня он этим не убедил, и я сообщил ему, что это название ничуть не хуже любого другого. Гаррод сидел на тканом голубовато-сером одеяле, прислонившись спиной к невысокому пню. Маленький лагерь Гаррода состоял из круга от костра, полного золы, кучи кожаной сбруи и пяти великолепных лошадей.
   Гаррод приподнял голову. Бусинки в косах зазвенели.
   — Разница, — тихо сказал он, — такая же, как между кобылой и жеребцом.
   Я фыркнул в ответ, наслаждаясь приятным теплом после Северной выпивки. Я сидел на одеяле Гаррода и пил его амнит.
   — Ты приехал чтобы продать своих лошадей, разве не так? Он занимается тем же.
   — Лошади для меня не просто товар на продажу, они не просто животные, которых научили таскать или возить, — пока он смотрел на свою пятерку, которая поедала на лугу сочную траву, его льдистые глаза стали совсем отрешенными. — Лошади — моя магия.
   Я пришел к нему в гости и должен был вести себя достойно: мне пришлось удержаться от смеха. Справившись с собой, я протянул ему флягу.
   — Выпей еще.
   Он торжественно принял флягу, сделал глоток и по-компанейски улыбнулся мне.
   — А ведь я мог удержаться на твоей лошади и она была бы моей.
   — Предварительно поговорив с ним, я полагаю.
   Он посмотрел на меня задумчиво. По его лицу я ничего не понял, ясно было только что он изучает меня. Потом Гаррод широко улыбнулся и верхняя губа со шрамом снова изогнулась.
   — Тебе бы не пришлось разбивать нос.
   Я отобрал у него флягу.
   — Мне нужно купить лошадь.
   — Для женщины или для себя?
   — Для нее, для Дел. Все зависит, конечно, от цены.
   Гаррод безразлично пожал плечами.
   — Приведи ее сюда, чтобы они могли посмотреть.
   — Кто? Лошади? — я скептически взглянул на пасущихся лошадей. — Ты хочешь сказать, что будешь спрашивать их мнение?
   Гаррод начал объяснять с бесконечным терпением, видно он и раньше сталкивался с неверием.
   — Люди неправильно выбирают лошадей. Они думают о себе, а не о животных. Они бездумно покупают и продают, и часто лошади от этого страдают, — Гаррод улыбнулся. — Или страдает всадник.
   — Ты говоришь обо мне.
   — Я говорю о тебе, — Гаррод поерзал по одеялу и снова прислонился к пеньку, поправив левую косу. — Ты и твоя лошадь могли бы быть настоящими друзьями, если бы партнерство было на равных. Ты проводишь слишком много времени, доказывая свое превосходство, и он занимается тем же, — Гаррод лениво пожал плечами, зазвенев бусинками в тонких, светлых косах. — Конечно твоему гнедому живется неплохо, тебе тоже, но вы могли бы быть счастливее.
   Я и раньше слышал от людей странные высказывания, но никто еще мне не говорил, что человек может объясняться с лошадью или лошадь понимать человека.
   — Гаррод…
   — Они должны на нее посмотреть, — упрямился он, — и я продам ту, которая ей больше подойдет.
   Я представил реакцию Дел.
   — А если ей лошадь не понравится?
   Гаррод улыбнулся.
   — Она Северянка, правильно?
   — Дел? Аиды, да… Она такая же светловолосая, как и ты.
   — Тогда она поймет.
 
   Мы с Гарродом распили остаток амнита, обменялись историями, полными правды и вранья, и в общем остались довольны прожитым днем. Только один раз мне пришлось вставать, чтобы бежать к жеребцу, когда гнедой освободился от привязи у дерева, но я поймал его прежде чем он успел искалечить лошадей Гаррода, и привязал к дереву покрепче.
   После сорвавшейся попытки побега гнедому оставалось только мрачно коситься на собратьев и рыть копытами дерн, выдирая из него куски корней.
   Гаррод взглянул на небо.
   — Солнце садится.
   Примерно в это время появилась Дел.
   — Я из-за тебя всю долину обегала.
   Я пожал плечами, блаженствуя на одеяле Гаррода.
   — Ты говорила, что найти меня будет нетрудно.
   — Я так думала, — согласилась Дел, — но по своей глупости я совершенно забыла, что ты имеешь привычку напиваться до невменяемого состояния.
   Я вскинул брови.
   — Плохо провела время?
   Гаррод улыбнулся и кинул ей флягу.
   — Мы оставили для тебя пару глотков.
   Флягу Дел поймала, но пить не стала. Она молча изучала наши физиономии. Голубые глаза подольше задержались на Гарроде, но взгляд ничего не выдал. Даже я не мог понять, о чем она думала. Было у меня предчувствие, что увиденное ее не порадовало.
   — С Массоу все в порядке, — наконец сообщила она. — Остался синяк, но он скоро пройдет.
   — Это я тебе мог сразу сказать, — я махнул рукой в сторону хозяина лагеря. — Его зовут Гаррод. Он утверждает, что умеет разговаривать с лошадьми.
   — Говорящий с лошадьми? — Дел нахмурилась, повнимательнее рассматривая Северянина. Гаррод, как я решил, был примерно ее возраста. — Ты молод для этого.
   — Истинный талант не зависит от возраста, — заметил Гаррод. — То же я могу сказать о тебе, разве не так? Он утверждает, что ты танцор меча, — Гаррод выразительно помолчал. — Не говоря уже о том, что ты женщина.
   Да-а, а это он зря сказал.
   Дел пригвоздила его взглядом к пеньку. Убедившись, что жертва поражена, она повернулась ко мне.
   — Мы разбили лагерь. Адара готовит ужин.
   Я вздохнул, вспомнив нрав Массоу и тоскливое уныние Адары.
   — Сколько еще мы будем с ними нянчиться?
   По тому, как изменилось выражение лица Дел, я понял, что она устала от них не меньше, чем я, хотя старалась это скрыть.
   — Еще одну ночь, — спокойно ответила она. — Утром мы купим им лошадь и повозку, а сами поедем своей дорогой.
   Я понял, что Дел никак не дождется этой минуты.
   Гаррод потер шрам.
   — Он говорил, тебе нужна лошадь.
   Дел равнодушно взглянула на него.
   — А у тебя есть, что продать?
   Гаррод небрежно махнул рукой.
   — У меня их пять.
   Дел посмотрела на лошадей. Все пятеро, привязанные как собаки на поводках, паслись на поляне. Крупные, крепкие лошади, обросшие мохнатой зимней шерстью — две гнедые, две мышастые и серая. Выглядели они вполне довольными судьбой, чего нельзя было сказать о жеребце. А хотя кто его знает.
   Дел покосилась на меня, я едва заметно приподнял одно плечо. Она спрашивала, что я думаю о Гарроде и его претензиях на владение лошадиной магией. Честно говоря, я и не знал, что думать.
   Дел сжала губы, слабо улыбнулась и снова равнодушно взглянула на Гаррода.
   — Нет, — сказала она. — Сейчас мы покупать не будем. Возможно утром.
   Гаррод выдавил улыбку.
   — К утру меня здесь может не быть.
   Умел он с лошадьми говорить или нет, а этот язык даже я хорошо понимал. Продажа лошадей и умение торговаться — занятия старые как мир.
   — Утром, — повторила Дел. — Может к тому времени ты сбросишь цену.
   Северянин усмехнулся.
   — К утру они могут стоить дороже.
   — Ладно, ладно, — я устал от этой игры. — Пошли ужинать, баска… а утром будем искать тебе лошадь.
   Она послала Гарроду косой взгляд безоговорочной отставки и повернулась, чтобы уйти. Распущенные светлые волосы рассыпались по спине, скрывая перевязь и ножны, но они не могли скрыть серебряную рукоять, которая возвышалась над левым плечом.
   Гаррод не сводил с меня глаз, пока я поднимался на ноги.
   — Один совет, друг Тигр. Никогда не доверяй женщине с мечом. У нее вредный язык.
   Я засмеялся, но смех оборвался, когда Дел обернулась. Изобразив на лице невинность, она показала Гарроду белозубую улыбку. Он поднял в салюте флягу.
   — Мужчина, — отметила Дел, словно этим было сказано все.
   И я думаю, в некоторых ситуациях так оно и было.

19

   Мы с Дел прокладывали себе дорогу через людей, собак, лошадей и другую живность, обходя повозки, костры и открытые лагеря, а солнце непреклонно опускалось за горизонт. Она покрыло горы налетом сияющего золота и бронзы, а трещины из пурпурных стали черными.
   — Грубовато ты обошлась с Гарродом.
   Дел очень высокая и шаги у нас примерно одинаковые, а мне еще приходилось вести жеребца.
   — Мне он не нравится.
   Я ухмыльнулся.
   — Об этом я и сам догадался. Вопрос почему? Или точнее почему нет?
   Дел пожала плечами.
   — Просто не нравится.
   Кажется мне следовало бы обрадоваться. Несмотря на шрам над губой, Гаррод был симпатичным парнем и по возрасту подходил Дел гораздо больше, чем я. Но распив с ним флягу и поделившись множеством историй, я посчитал, что узнал его достаточно и вычеркнул из числа конкурентов, несмотря на молодость и привлекательную внешность, которой я когда-то лишился (хотя некоторые женщины могли бы с этим поспорить, я не совсем безнадежен). И я мог позволить себе обидеться на Дел за то, что она безосновательно отвергла Гаррода.
   — Ты его совсем не знаешь. Как ты можешь так быстро о нем судить?
   — Так же как ты судишь о противнике, когда входишь в круг, — сухо сказала она. — На это не требуется много времени.
   Жеребец попытался перешагнуть через меня, я отпихнул его локтем.
   — Но я тебе тоже не нравился, когда мы только встретились.
   Дел призадумалась.
   — Правильно, — признала она, кивнув. — Тогда ты был похож на Гаррода
   — самонадеянный, высокомерный, властный, убежденный в своем несуществующем превосходстве… — она пожала плечами. — Но ты успокоился сразу после того, как я расправилась с тобой в круге.
   — Ты расправилась со мной в круге?
   — А ты забыл? Как насчет танца перед воинами Ханджи и их размалеванными женщинами? Помнится тебя чуть не вывернуло наизнанку…
   — Помнится перед этим ты заехала мне коленом…
   — …по мозгам, — Дел улыбнулась. — Ранимое место всех мужчин.
   Я воздержался от ответа, предпочитая не вспоминать наш первый танец мечей и считать его просто фарсом.
   — Мы еще ничего не выяснили, — напомнил я. — Да, мы неоднократно входили в круг, но это были тренировки. Мы никогда не танцевали всерьез, чтобы выяснить, кто лучше.
   — Я это и так знаю.
   — Я тоже, но не думаю, что наши мнения совпадают.
   Дел вздохнула и махнула рукой в восточном направлении.
   — Лагерь в той стороне Тигр, я не хочу злить тебя, но пора бы понять.
   — Что? Что ты лучше? Я в это не верю… потому что это не так.
   Играющие неподалеку мальчишки упустили тряпичный мяч и он выкатился на тропинку. Жеребец застыл, я тоже. Гнедой начал шумно дышать, поставил уши торчком и тревожно рассматривал игрушку. Я сообщил ему, что он трус, наклонился, поднял мяч и бросил его поджидавшему мальчику.
   — Я крупнее, мощнее и сильнее тебя…
   — А я быстрее и гибче наношу удары, — Дел показала мне запястье и согнула его. — А когда доходит до использования узоров…
   — Но это Северный стиль, а я Южанин.
   Дел повернулась ко мне лицом.
   — Но теперь ты на Севере, Тигр, и тебе придется использовать мой стиль.
   — Почему? — искренне возмутился я. — Я и в своем прекрасно танцую.
   — Потому что… — она вдруг осеклась. Дел ненадолго закрыла глаза, потом снова посмотрела на меня. — Потому что хороший истойя всегда готов учиться.
   Я постарался говорить совершенно спокойно.
   — Я танцор меча седьмого ранга, — четко сообщил я. — Не первого, не третьего и не пятого. Седьмого, Дел. А таких не очень много.
   Дел облизнула губы, убрала волосы с лица. Она выглядела встревоженной.
   — Ты Южанин, — сказала она. — Южанин. А это Север, Тигр… Мы должны придерживаться Северных обычаев.
   — Ты должна придерживаться Северных обычаев, а я… это я.
   — Тигр…
   — Ни к чему хорошему это не приведет, — отрезал я. — Ты не можешь сделать из меня то, чем я не являюсь, и я не могу вытащить из тебя то, чего в тебе нет. Как ты отреагируешь, если я потребую от тебя бросить меч, заниматься моим домом и прятаться за Южную вуаль?
   Дел застыла.
   — Танец мечей и домашнее хозяйство нельзя сравнивать.
   — Разве? Танец — мужская работа, дом — женская, — я помолчал и добавил: — Обычно.
   — Ты ничего не понимаешь.
   «Вечная женская защита», — подумал я, но сообщать об этом Дел не стал.
   — Может и нет, — согласился я. — Но я понял, что с того момента, как мы пересекли границу, ты ведешь себя смешно.
   Лицо Дел покрывали грязные пятна. Мне пришло в голову, что такая нежная кожа должна требовать большой заботы.
   — На мне лежат обязательства.
   — У всех они есть, Дел.
   — А что касается смешного поведения, то посмотри на себя. Особенно в последнее время.
   Я погладил шрамы.
   — Ну да… последнее время все идет как-то не так. Я не знаю, в чем дело, но вокруг меня те же шипы, что и раньше.