Романовский Александр. Сбой реальности

   Наемник сделал шаг вперед и глубоко поклонился. То, что его допустили к аудиенции без свидетелей, свидетельствовало о чем угодно, но только не о доверии. Японцы не доверяли никому. Прежде чем оказаться в кабинете, его несколько часов таскали по нижним этажам, где он прошел собеседование с начальником охраны, а также ряд тестов на различных детекторах.
   Чейн понимал, что ему оказывали высочайшую честь. Или, по крайней мере, старались внушить подобную мысль. Если бы не пожелание отдельных лиц, простого наемника никогда не допустили бы в эту святая святых.
   Человек, сидевший винвалидном кресле, считался одной из влиятельнейших фигур в совете директоров. Почтенный возраст, равно как и состояние здоровья, уже не позволяли ему претендовать на пост Председателя, что только увеличивало спектр влияния. Всех, кто так или иначе угрожал власти Председателя нынешнего, тот безжалостно отдалял от себя. Говорили, что к мнению Акаямы диктатор прислушивается так, как не слушал даже родного отца.
   Поглядев на живую развалину, представшую его глазам, Чейн на мгновение усомнился в этих утверждениях. Ничто во внешнем облике Акаямы не говорило о той власти, которой старик обладал в действительности. Сморщенное бледное лицо, усыпанное пигментными пятнами; немощное тело, что пряталось в недрах дорогого костюма. Руки, сложенные поверх клетчатого пледа, мелко дрожали. Но взгляд черных глаз, казалось, проникал до костей.
   Более полусотни лет Акаяма непрерывно служил корпорации, упорно карабкаясь к далекой вершине. Насколько Чейну было известно, ни разу он не потерпел поражения в жестоких чиновничьих схватках. Только победы — одна за другой.
   Наемник сцепил пальцы правой руки на запястье левой и застыл, дожидаясь, когда старик заговорит. Тот не спешил. Манипулируя джойстиком, Акаяма направил кресло в конец длинного стола. Кресло, которому полагалось там стоять, отсутствовало.
   Акаяма занял почетное место и сложил руки на полированной поверхности. Поглядев на Чейна, старик усмехнулся, обнажив желтые зубы.
   — Вы отлично поработали, мистер Волков.
   Наемник вздрогнул — как всегда, когда слышал голос директора. Микрофон, распознающий колебания голосовых связок, воспроизводил слова скрежещущим электронным голосом.
   — Из всех наших гайдзинов, — продолжал Акаяма, — только на вас можно положиться. Все остальные, как правило, не оправдывают доверия. Как этот Карлос, к примеру…
   Чейн учтиво поклонился. Он уже давно разучился обращать внимание на обидное «гайдзин». Это были мелочи. Карлоса же не могли отыскать уже больше полугода, причем слухи ходили самые разные.
   — Благодарю вас, господин Акаяма.
   Скосив глаза, наемник увидел, как в ущелье между небоскребами проплыл дирижабль. Огромная голограмма с надписью «NYCOM» проецировалась под круглое днище. Чип, торчавший из разъема за ухом, позволял Чейну с легкостью читать иероглифы, равно как и воспринимать речь Акаямы (как настоящий самурай, тот знал только японский).
   Услышав резкий звук, наемник вновь поглядел на старика. Как оказалось, тот успел выложить на стол кристалл памяти. Крайне неожиданный маневр для инвалида — если воспринимать директора таким, каким он кажется. Усилием воли Чейн сохранил на лице невозмутимое выражение. Негативные эмоции, связанные со знакомым предметом, были все еще достаточно сильны. Впрочем, теперь знал наверняка, что аудиенция не продлится слишком долго.
   — Как я сказал, вы отлично поработали, — продолжил Акаяма. — Вся информация прибыла без повреждений. Должен признаться, я был порядком шокирован. Что ни говори, такого ожидать было трудно…
   Наемник кивнул. Он был полностью с этим согласен.
 
   Чейн никогда не любил Сикоку. С каждым годом этот остров все более походил на болото. Внутреннее море наступало, оттесняя береговую линию в глубь замкнутой суши, которой с каждым годом становилось все меньше.
   Тем не менее, наблюдая за кипевшей вокруг жизнью, Чейн не сразу распознал признаки отчаяния. Сияние неона и ярких фонарей скрадывало детали, выхватывало из темноты веселые азиатские лица. Но, как оказалось, запустение пробивалась из неприметных щелей, цеплялось за стены домов и одежду проходивших людей. Его клеймо было повсюду — на лотках торговцев, худых руках и ухмыляющихся лицах.
   Последний раз Чейн был здесь шесть лет назад. Он никогда не думал, что время способно убивать столь быстро. Каких-то шесть лет здесь все было по-другому. Теперь же он видел тесные городские улочки, до вторых этажей заполненные соленой водой; белобрюхие трупики рыбы, всплывающие на поверхность; тощих девочек-подростков в плащах из латекса, уже неоднократно пристававших к наемнику с откровенными просьбами…
   Все здесь выдавало отчаяние и запустение.
   Чейн уже начал жалеть, что согласился на это дело. Проходя мимо очередной витрины, он мельком глянул и искривленное стекло. Двое японцев по-прежнему торопились следом, изо всех сил стараясь выглядеть незаметными. За ними, в свою очередь, шагали еще двое — крепкие парни в черных кожаных куртках. Японцы либо не замечали свой «хвост», либо также время от времени изучали витрины. Как бы там ни было, Чейна не волновал ни один из странной четверки.
   По левую руку тянулся «канал» — узкий проулок, проезжая часть которого также была затоплена наступающим морем. Вдоль стен домов тянулись заасфальтированные галереи, протянутые вдоль бетонных свай. Все это было сделано наспех, даже без надежды на победу — просто чтобы отдалить неизбежность.
   Дождь монотонно стучал по опущенному капюшону, холодные капли отскакивали от дешевых зонтов. Лотки уличных торговцев были прикрыты козырьками полиэтилена. Чейн, проходя мимо, видел разложенный товар: телефоны, накопители памяти, лазерные Диски, процессоры, кибердеки, мотки оптоволоконных кабелей и прочее барахло, гарантия на которое включало от силы неделю.
   За шесть лет Матсуяма превратилась в огромный японский базар. Причем, как узнал наемник, теперь здесь можно приобрести не только дешевую электронику с нулевым сроком годности.
   Взгляд Чейна оторвался от асфальтовой галереи и поднялся к верхним этажам. Высотные здания, в которых прежде располагались административные учреждения, корпоративные офисы и заводские цеха, большей частью пустовали. Те, что представляли наиболее лакомые куски, заняли уличные банды и прочие, более устойчивые организованные группы. Часть этажей заливал желтый свет, другие чернели провалами окон, но то и дело в них мигали далекие отблески.
   В мутной воде Матсуямы водилась самая разнообразная живность.
   Постепенно закон превратился в простую формальность. Отсутствие реальной управляющей силы, а следовательно, направленного воздействия сыграло роль гигантского инкубатора. Субъект, у которого водились деньги и отсутствовало чувство опасности, с определенным успехом мог провернуть в Матсуяме любую нелегальную сделку.
   Чейн уже несколько раз встречал на улицах объявления, согласно которым «опытные хирурги» предлагали вживить желающим любые имплантанты. Наемник непроизвольно сжимал в кармане кулак и продолжал шагать дальше. Другие предложения, уже не выставлявшиеся напоказ, включали целый спектр услуг: от пластической хирургии до человеческого клонирования.
   Даже с натяжкой Матсуяму нельзя было назвать мировой столицей нелегальной биоинженерии. У этой дыры было два сомнительных достоинства: цена и скорость. Что же касалось полезного эффекта, то он не подкреплялся никакими гарантиями. Местный черный рынок органов считался одним из самых дешевых, однако уважаемые профессионалы старались держаться от Матсуямы подальше. К примеру, свежая детская печень стоила на порядок дешевле, нежели клонированная. Но, как правило, местные кудесники не могли поручиться, что трансплантированный орган не отомрет в течение нескольких месяцев.
   Год за годом на остров съезжались те, у кого уже не осталось надежды. Тому, кто жаждал обрести ее вновь, предстояло проделать долгий запутанный путь. Подпольные лаборатории не давали объявлений и не развешивали пригласительных табличек. Некоторые из потенциальных клиентов так и не вернулись домой, однако поток желающих не уменьшался.
   Город чувствовал скорый конец, а потому спешил прожигать жизнь всеми доступными способами. Здесь, в Матсуяме, можно было купить любое удовольствие — как традиционное, так и не вполне вообразимое. Запреты и ветхая мораль моментально улетучивались, стоило только клиенту похрустеть новыми банкнотами. Все продавалось и покупалось — тела, наркотики, животные, зрелища, киберстимы и голограммы.
   Однако, было бы наивно считать, что такое славное местечко способно защитить своих кредитоспособных гостей. Хищные рыбы, кружившие подле илистого дна, выслеживали жертвы. У них имелись зубы, мощные жабры и даже кибернетические имплантанты. Уличный лабиринт был набит злобным, беспринципным отребьем. Кое-где попадались безопасные участки, но и тут из тьмы выглядывали сверкающие глазки.
   Чейн шагал по берегу, размышляя, каким же образом ему отыскать искомое. Ни на мгновение он не терял бдительности. Время от времени ему приходилось перехватывать чужие взгляды и едва заметно качать головой — «не стоит, парни, я вам не по зубам». Ему везло, парни проявляли завидную сообразительность.
   Он продолжал путь в одиночестве.
   Постепенно городские районы смыкались вокруг, Уровень соленый воды неуклонно снижался. Нищие полузатопленные окраины остались позади. Впереди показались огни комфортабельного центра, но и здесь запустение пустило свои цепкие корни. Убедившись в том, что оба «хвоста» продолжают двигаться следом, Чейн остановился возле фонарного столба.
   Желтое обшарпанное такси притормозило по мановению руки. Наемник уселся в салон и отдал короткую команду. От пассажира водителя отделяло пуленепробиваемое стекло. Такси отъехало от тротуара и свернуло на первом же перекрестке.
   Через грязное стекло Чейн видел, как четверо японцев растерянно оглядываются в поисках транспорта. Можно было надеяться, что теперь он их не скоро увидит. Но если все-таки увидит — так просто они не отделаются.
 
   — …а потом ты приставил ему к виску пистолет и сказал, что билет на небеса у него уже в кармане! Видел бы ты его лицо! Я видел — он смотрел на меня, и его глаза, казалось, вот-вот вывалятся, словно бильярдные шары!..
   Чейн вежливо кивнул.
   Это продолжалось уже больше часа, однако Маямото не спешил униматься. Слушать воспоминания о делах давно минувших дней было, безусловно, забавно, однако Чейн и сам мог воспроизвести все упомянутые события, причем ему понадобилось бы куда меньше времени.
   — Я видел его лицо, — сказал Наемник. — В серебряном подносе, что стоял на столе. Там был чайник и фарфоровые чашки.
   — Правда? — Лицо Маямото удивленно вытянулось. — Я не заметил.
   Чейн кивнул. В этом не было ничего удивительного. Внимательность никогда не входила в число достоинств директора. Зато, помимо приятного баритона, тот обладал весьма примечательной внешностью, довольно высокий, широкоплечий и статный, с гривой прямых черных волос. С продолговатого лица сверкали черные глаза, которые были способны превращаться как в веселые угольки, так и куски холодного обсидиана. Сейчас они довольно тлели, будто крохотные электрические лампочки, даже не подозревающие осуществовании электричества.
   Чейн помнил этого японца как сильного и властного человека. Теперь же, насколько он видел, под кимоно наметилось брюшко, мускулы растеряли упругость, а сам Маямото не на шутку пристрастился к саке.
   — Впрочем, неважно, — продолжал директор, отхлебнув из рюмки. — Потом он сказал, что мы ничего не получим. Мол, ему доставит честь умереть так, как положено самураю…
   Чейн улыбнулся, кивая. На самом деле тот человек сказал, что выполнит все. Взамен же попросил передать ему меньший из мечей, висевших на стене, что был предназначен для ритуального самоубийства. В тот момент Маямото был настолько шокирован, что Чейн опасался, как бы ЕГО глаза не выпали на пол.
   Но это действительно было неважно.
   Наемник поглядел на огромное окно, за которым простиралась влажная островная ночь. Кабинет директора находился на одном из средних этажей и охранялся усиленными постами. Бронированное окно выходило во внутренний двор — голый и унылый, зато безопасный.
   Убранство большого помещения составляли предметы, составляющие несомненную антикварную ценность. Чейн никогда не пытался запомнить названия всех этих ширм, гобеленов и низких диванчиков, а потому ограничился набором стандартных комплиментов. За время, истекшее с его последнего визита, здесь произошли радикальные перемены. Завалы мебели образовывали своего рода лабиринты.
   Как Чейн подозревал, директор приступил к скупке у населения всех ценных вещей, до которых только мог дотянуться. Это также свидетельствовало о необратимом регрессе — прежде Маямото не страдал подобной мелочностью.
   Наемник отставил свою рюмку и постарался устроиться удобнее на жесткой подстилке. Ему уже надоело лежать на полу, пить саке и выслушивать весь этот восторженный бред. Однако директор всецело погрузился в прелюдию и, если даже собирался заговорить о чем-то серьезном, начисто об этом забыл.
   — …а потом он…
   — Такеши, — позвал Чейн негромко.
   Директор умолк и вопросительно поглядел на наемника.
   — Зачем ты меня пригласил?
   — Мы давно не виделись, и я…
   — Твое гостеприимство, безусловно, выше всяких похвал, — кивнул Чейн. — И тем не менее мне слабо верится, что тебе вдруг понадобился собутыльник. Если не ошибаюсь, дело гораздо серьезнее. Верно?
   Маямото слабо улыбнулся и также отставил свою рюмку.
   — Твое знаменитое чутье, как всегда, не подвело.
   — Рассказывай.
   — У меня кто-то ворует, — быстро сказал японец.
   Чейн улыбнулся. Он ожидал чего-то подобного. Воровство у корпоративных заводов, расположенных в местах, где не приходится дорого платить за рабочую силу, — обычное дело. Но корпорации, как правило, знали, на что идут. Соизмерять разницу в доходах и неизбежных потерях было нетрудно.
   Если Маямото решил пригласить такого высокооплачиваемого специалиста, как Чейн, для решения подобной проблемы, это говорило о многом.
   — Я слушаю.
   — Обещай, — директор взволнованно поправил кимоно, — что поможешь. Это слишком серьезно.
   — Рассказывай, — повторил Чейн, — а там поглядим. Ты меня знаешь, я не скупаю котов в мешках.
   — Ты прав, извини. Сейчас, погоди… — Директор выдержал паузу, собираясь с мыслями. — Это началось года три назад. Какие-то люди стали совершать налеты на цеха и склады. Вначале аппетиты у них были весьма скромны — схватить то, что попадается под руку, и бежать, — поэтому мы не обращали на это внимания. Такое случалось и прежде. Но недавно аппетиты пошли в гору…
   — Почему ты решил, что это одна-единственная группа?
   Маямото пожал плечами:
   — По ряду признаков. Начальники охраны расскажут в подробностях, я только излагаю диспозицию. — Чейн кивнул, и директор продолжил: — Они действуют как профессионалы. Мы пытались устраивать засады, что лишь ухудшило дело. Каким-то образом они заранее узнают о том, где расставлены посты, и наносят удар в совершенно неожиданном месте. Приходится рассредоточивать силы, что тоже не лучший выход. Схема проста и безотказна. Первым делом вырубают сигнализацию и другие системы, затем вламываются внутрь. Ни один часовой так и не успел разглядеть никого из них — только смутные тени, быстрые и неуловимые.
   — Хочешь сказать, — спросил Чейн, — налетчики никого не убивают?
   — Как ни странно, нет. Транквилизаторы, газ, а порой просто — дубинка по темечку. Как правило, связанные тела находит следующая смена. Равно как и разграбленный склад.
   Наемник несколько секунд размышлял над сказанным.
   — Вероятно, им кто-то помогает. Не пробовал искать информаторов?
   — Все еще пробую. Ты знаешь, у нас с этим строго. — Маямото развел руками. — Никого. Либо все детекторы сошли с ума, либо же меня почитают, словно родного отца.
   — Детекторы сошли с ума.
   — Верно, — усмехнулся директор. — Что скажешь? Берешься?
   — Погоди. Прежде чем мы заговорим о цене, я должен знать, будут ли у меня помощники. Несколько надежных людей, не больше десятка. Город мне незнаком, а я не могу находиться во всех местах одновременно.
   — Естественно, — Маямото кивнул. — Дюжина найдется.
   Чейн сел и поджал ноги.
   — Отлично. Теперь мне нужно знать то, о чем ты умолчал. — Заметив недоумение на лице собеседника, наемник пояснил: — Не думаю, что ты обратился бы ко мне, если бы дело обстояло именно так. По-видимому, еще здесь замешано время.
   — Ты прав. — Директор выдавил кислую улыбку. — Мы не можем терять ни единого дня.
   — В чем проблема?
   — Диверсанты похитили некий объем информации… Просто вломились внутрь и прихватили его с собой, поскольку кристалл не был подключен ни к единой сети. На нем записаны очень важные данные… — Поколебавшись, Маямото продолжил: — Секретные разработки нового оружия. Ты знаешь, мы и этим занимаемся.
   — Что за оружие? — нахмурился Чейн.
   — Лучевое. Новая технология. — Директор пьяно хихикнул. — Если в Токио узнают, что эта информация просочилась наружу, мне придется сделать харакири. Воры могут попытаться продать кристалл…
   — Понятно. — Наемник задумался. — Двести тысяч.
   Глаза Маямото округлились.
   — Побойся Бога! Вспомни о том, что мы пережили!..
   — Я помню, — кивнул Чейн. — И сделал солидную скидку. Кроме того, это НЕ твои деньги.
   Директор несколько секунд размышлял, затем усмехнулся.
   — Ты прав, черт возьми. Будь по-твоему.
   Он налил в рюмку саке и сделал большой глоток.
 
   Чейн вышел из такси и огляделся.
   Он уже видел подробный план этого района и все-таки довольно посредственно представлял, где сейчас находится. Вокруг возвышались высотные черные здания, преимущественно пребывавшие в плачевном состоянии. По улицам безбоязненно пробегали огромные крысы; откуда-то доносились женские вопли.
   Таксист крайне удивился, услышав, куда желает ехать господин, и согласился только после того, как наемник пообещал заплатить двойной тариф. Такая осторожность Чейна не удивляла.
   Судя по всему, это и были легендарные Трущобы. Когда-то здесь находился аккуратный спальный район, в которых жили рабочие близлежащих заводов. После того как Внутреннее море начало наступление, a «NYCOM» решила сворачивать производство, рабочие с семьями были передислоцированы на другие острова. Из восьми крупных заводов продолжал функционировать только один, но и этот, насколько Чейн понял, переживал далеко не лучшие времена. Понять это можно было легко — стоило поглядеть на директора.
   Как бы там ни было, Маямото являлся единственной реальной силой в этом городе. Он же являлся Законом, а потому по совместительству исполнял обязанности директора, мэра и начальника полиции. Не приходилось сомневаться в том, что с закрытием завода все это превратится в пустыню, покрытую коррозией.
   Хорошо было уже то, что дождь прекратился. Наёмник снял капюшон, поправил кобуру и продолжил путь. Оптимальный маршрут представлялся с трудом, но Чейн надеялся, что сориентируется по дороге. Если и на этот раз его ждала неудача, Маямото мог начинать точить меньший меч.
   Наемник провел в Матсуяме семь длинных дней. Это был восьмой.
   Как и следовало ожидать, разработка криминальных структур ни к чему не привела. Тем не менее это следовало сделать — просто чтобы с чего-то начать. Ни одна из городских группировок не могла соперничать с заводской охраной, поэтому Чейн позволил себе развернуться. Оперативники опросили множество людей, которые хотели заработать, однако нужной информацией, к сожалению, не располагали.
   Подобное наемник встречал впервые. Такие места, как Матсуяма, обладали собственной атмосферой, сравнимой разве что с электромагнитным полем. Слухи здесь распространялись быстрее скорости звука. Было весьма проблематично грабить корпорацию, сохраняя тайну годами. Вывод напрашивался один — невероятный, но непреложный. Если бы неуловимые налетчики являлись частью преступного мира, об этом давно стало бы известно (о чем и твердили начальники заводской охраны).
   Как показали кропотливые проверки, в периоды между налетами ни один транспорт не пытался покинуть остров без разрешения, в чем клятвенно заверила радарная служба. Дороги, ведущие прочь от города, также находились под неусыпным контролем.
   Поразмыслив, Чейн пришел к заключению, что все это время преступники скрывались где-то неподалеку. Затем он предположил, что они являлись людьми, причем их было немало. Следовательно, все это время им требовалось чем-то питаться.
   Это была единственная мысль, до которой охранники не успели додуматься (по сути, именно за нее Маямото пришлось выложить двести тысяч).
   В последовавшие дни Чейн взялся за поставщиков и продавцов провизии, торговавших в центральных районах. Инстинктивно он знал, что грабители не могли скрываться в более-менее населенных местах, там для них было бы тесно. Нескольких дельцов наемник опросил персонально, прибегая к подкупу, угрозам и шантажу. Несколько раз ему казалось, что они напали на след, но все это оказывалось не то. В большинстве случаев — уже известные мелкие банды.
   Как бы там ни было, эти мероприятия позволили выявить три подпольных притона, а также один бордель, не потрудившийся уплатить Маямото регистрационный взнос.
   Наконец один из опрошенных, владелец небольшого магазина, вспомнил о нескольких парнях, закупавших у него провизию каждую декаду, на весьма внушительные суммы. Небольшой нажим, и торговец припомнил, что через день они должны приехать снова.
   Отчаявшийся Чейн вновь воспрянул духом. Маямото долго отнекивался, но в конце концов согласился запросить у корпорации один из спутников. Чейн не столько боялся того, что налетчики обнаружат слежку, сколько того, что с легкостью скроются, и тогда все придется начинать сначала. Более того — они наверняка залягут на дно.
   С орбиты было прекрасно видно, как четверо крепких парней выходят из магазина. Чтобы вынести объемные кули с провизией, им понадобилось сделать три ходки. Сгрузив все в старый пикап, они тронулись в путь. Чейн и Маямото наблюдали за этим из кабинета последнего. Когда японцы начали усердно проверяться на предмет наличия «хвостов», наемник триумфально поглядел на директора.
   Спутник провел пикап в старый, полуразрушенный район, после чего около часа дожидался, не раздумают ли парни ехать обратно. Когда из Токио пришел третий по счету запрос, Маямото вернул спутник, хотя Чейн желал продолжать наблюдение.
   На следующий день оперативники отправились в Трущобу. Им предстояло провести обычное оперативно-розыскное мероприятие, одно из пары десятков за эту неделю. Переодевшись оборванцами, оперативники за пару банок консервов выведали у аборигенов нужные сведения. Оказалось, что крепкие парни, привозившие еду, находились в группировке некоего Крюка. Чейн навел справки. Никто, включая крупнейших знатоков преступного дна, никогда не встречался с этой персоной.
   Наемник понял, что они наконец-то напали на след.
   Сейчас, шагая по темной улице, он уже начал жалеть, что не дождался «хвостов». Один, в темноте, посреди этих каменных скелетов, он чувствовал себя неуютно. Тем не менее это отнюдь не говорило о том, что одинокий пешеход был не в состоянии себя защитить.
   Из-за угла вынырнули две долговязые фигуры. Еще одна перекрыла путь к отступлению. Ухмыляясь, парни начали приближаться. Глаза лихорадочно сверкали, губы кривились в кровожадных ухмылках. Обнаженные руки выставляли на всеобщее обозрение ожоги от дермов. Одна из этих конечностей держала длинный нож.
   — Уходите, — сказал Чейн. — Я разрешаю. Вы мне не нужны.
   В ответ парни лишь рассмеялись.
   Чейн достал пистолет и выстрелил в руку, сжимавшую нож. Выстрел, показавшийся неожиданно громким, сбросил со стен летучих мышей. Наркоман завопил. Пуля прошла навылет, раздробила кость.
   Парни бросились наутек. Двое поддерживали раненого товарища, продолжавшего громко стонать. Чейн вздохнул, огляделся и сунул пистолет в кобуру. Проходя мимо, скользнул взглядом по брошенному клинку. Кривое лезвие с односторонней заточкой, оружие уличных псов.
   Не таким наемник представлял себе начало операции. Слишком громко все получилось. На ум пришел злополучный бутерброд с маслом, падающий с тарелки на пол.
   Чейн ускорил шаг. Мимо тянулась серая бетонная стена, измалеванная ярким граффити — искусство примитивной культуры. Здесь, в этом полузатопленном городе, время повернулось вспять и вернулось в каменный век. В джунглях эры хай-тех выживал тот, кто наносил удар первым. Душевная красота, моральные качества — все это стало излишествами, не способствующими процветанию.
   Мало-помалу начали появляться признаки жизни. Трущобы будто выворачивались наизнанку. В самом начале незваных гостей встречали только жалкие развалины, в которых плясали мертвые призраки. Но если визитер упорно продолжал движение, невзирая на первоначальные трудности, кварталы расступались, и обнажалось естество.
   Чейн не любил такие места, однако никогда не сожалел, что пришлось там бывать. Всякий раз они доходчиво напоминали ему о том, кто он такой, что делает на этой Земле, а также ряд других немаловажных вещей. Здесь пахло откровенной силой и первобытными страстями.