— По какой причине вы отвергли с детства внушенные вам отеческие обычаи и оставили воинскую награду, опечалив царя?

— Мы получили, — отвечали святые, — лучшую награду у Царя Небесного: Им дарованы нам «хлеб Божий, который сходит с небес»(Иоан. 6:33), и чаша вина, истекшая из ребер Христовых.

— Таким непотребным и бессмысленным речам, — сказал Адриан, — вас обучил нечестивый Леонтий, а я говорю вам: исполните волю царя. Разве вы не знаете его повеления — удостаивать великой чести и наград воинов, чтущих богов, а отвращающихся от них умерщвлять, предавая лютым мучениям?

— Наше воинское достоинство на небесах, — возразили святые Ипатий и Феодул, — и потому делай с нами, что хочешь; как ревнитель богов скверных, ты ополчаешься на нас неповинных; но вскоре погибнет и твоя жизнь, — сокращено время дней твоих.

В ярости Адриан приказал трибуна, обнаживши, повесить на мучилищном дереве и строгать его тело железными когтями. Феодула же велел простереть на земле и бить без милосердия. Святые мужественно переносили все эти муки; помня наставление святого Леонтия, они ничего не произносили кроме следующей молитвы: «Спаси [меня], Господи, ибо не стало праведного»(Псал. 11:1).

Видя, что святые пребывают твёрды и непоколебимы в Христовой вере, мучитель осудил их на смерть чрез усечение мечем. Влекомые на смерть, святые Ипатий и Феодул воспевали:

— Ты наше прибежище, Господи! В руки Твои мы предаем души наши.

С радостью они простерли под меч свои выи за Христа и, по усечении, отошли к Господу, чтобы приять из десницы Его уготованный им венец.

После этого святой Леонтий снова был изведен на судилище игемона.

— Пощади, Леонтий, — сказал ему игемон, — свою жизнь, чтобы тебе не испытать тех тяжких мук, какие понесли прельщенные тобою трибун и Феодул. Послушайся меня, принеси жертву богам и тогда удостоишься великой чести не только от меня, но от самого царя и римского сената, ибо царь и вельможи сильно желают тебя видеть.

— Я не хочу, — отвечал святой Леонтий, — видеть лицо твоего царя, враждебного и мерзостного моему Богу. Лучше, если желаешь, будь ты, Адриан, друг моему Христу; и если станешь им, то я покажу тебе, какие честь, богатство и спасение ты получишь в вечной жизни.

Со злобным смехом Адриан спросил:

— Ты хочешь, очевидно, чтобы я получил такое же спасение, какое выпало на долю трибуна и Феодула? Бессмысленная голова! или ты не знаешь, от какой казни они погибли?

— Та казнь, — возразил святой, — не казнь, а лучшая жизнь, мир и радование: теперь они радуются, водворившись среди чинов ангельских.

— Выслушай внимательно, что я скажу, — предложил игемон святому Леонтию: кто из людей, не лишенных ума, презрел это солнечное сияние и великих богов Дия, Аполлона, Нептуна, Венеру и прочих затем лишь, чтобы позорною и мучительною смертью окончить свои дни? Поистине никто, кроме очарованных тобою!

— Не слыхал ли ты, — спросил святой Леонтий игемона. — слова Писания: «Ибо все боги народов — идолы»(Пс. 95:5), «Подобны им будут делающие их и всякий, кто надеется на них»(Пс. 134:18); кто же из здравомыслящих людей захотел бы уподобиться немому камню или бездушному веществу, каковы в действительности и есть ваши боги, чтобы, принося им жертвы, погибнуть бесконечною смертью?

В сильном гневе мучитель повелел мученика, простертого на земле, бить нещадно четырем сильным слугам, а особому глашатаю при этом восклицать:

— Уничижающие наших богов и не повинующиеся повелениям царей погибнут подобною смертью.

Били святого мученика до тех пор, пока бьющие не изнемогли. Святой же Леонтий говорил мучителю:

— Если и всё тело мое обратишь в одну рану, всё-таки не победишь ума моего, не будешь господином моей души.

Тогда игемон велел повесить святого на мучилищном дереве и строгать всё тело его, ребра и голени острыми железными орудиями. Долго строгали святого мученика; в тяжких страданиях он возвел очи свои к небу и обратился к Богу с такою молитвой:

— Боже мой, Ты моя надежда, спаси меня!

Тогда мучитель сказал палачам:

— Снимите его с дерева; я знаю, что он затем поднимает глаза к небу, чтобы умолить богов наших дать ему облегчение.

Услыхав это, святой Леонтий громко и гневно воскликнул к игемону:

— Погибни ты с богами твоими, опасный и скверный мучитель! Я молюсь моему Богу, чтобы Он даровал мне мужество и силы для перенесения налагаемых тобою тяжких мучений.

Мучитель повелел снова повесить его, но уже вниз головою, привязав к шее тяжелый камень. Долгое время находился в таком положении святой Леонтий, так молившийся вслух:

— Господи, Иисусе Христе, укрепивший рабов Твоих, Ипатия и Феодула, при исповедании Твоего пресвятого имени, утверди и меня, смиренного и грешного раба Твоего, дабы я возмог перенести настоящие мучения. Не оставь меня, моя Надежда!

— Я знаю, Леонтий, что ты сделаешься другом наших богов, — сказал игемон.

— Я раб вышнего Бога, — возразил мученик, — а ты раб твоих богов, с которыми ты и воины твои погибнете.

Весь день терпел святой Леонтий такие мучения; когда приблизился вечер и солнце уже начало склоняться к западу, игемон приказал снять святого Леонтия с мучилищного дерева и бросить его в темницу до утра. Всю ночь воспевал святой Леонтий в заключении: «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться?»(Псал. 26:1).

 Ему явился Ангел Господень и сказал:

— Мужайся, Леонтий! Господь Бог, Которому ты верно служишь, послал меня к тебе, чтобы я пребывал неотступно с тобою.

И радовался святой и веселился о Господе, Боге своем. Воссияло солнце, и снова Адриан, севши на судилище, потребовал к себе святого Леонтия.

— Как Леонтий, что надумал? — спросил он.

— Я пришел, — отвечал святой, — к одному заключению, — не обращать внимание на твои пустые речи; много раз я говорил раньше и теперь снова повторю, что никогда не оставлю Бога моего, Творца неба, земли, моря и всего, что их наполняет, Господа Иисуса Христа, Сына Божия, претерпевшего для нашего спасения крестные мучения; в Нем одном я полагаю свою надежду.

— Послушай меня, Леонтий! — увещевал игемон, — принеси жертву богам; клянусь тебе моими богами, что в таком случае ты получишь от царя и великую честь и многие богатства.

— Какая честь и какие богатства поднебесной могут заставить меня, — спросил святой Леонтий, — послушать тебя и отречься от Бога моего? Весь мир недостоин Христа Владыки, Которого я люблю всем моим сердцем, из любви к Которому страдаю и готов претерпеть всё; твоим же богам не принесу жертвы.

Окончательно убедившись, что невозможно победить непобедимого воина Христова, т. е. склонить его к языческому нечестию, игемон издал следующий смертный приговор святому Леонтию:

— Леонтия, не только не хотевшего подчиниться велению царя и принести богам жертвы, но и хулившего отеческих богов, повелеваем, растянув на мучилищном древе в четыре стороны, бить до тех пор, пока от мучений не извергнет душу свою.

Святого Леонтия распростерли, привязав к четырем колам, вбитым в землю, затем четыре сильных воина долго и жестоко били его, пока в мучениях он не предал святую душу свою в руки Божии; тело же его, брошенное вне города, взяли верные и предали честному погребению близ пристани Трипольской.

Это страдание святого мученика Леонтия описал раб Христов «Кир нотарий», видевший мучение своими глазами; обо всем написал он на оловянных дощечках, которые и положил при мощах мученика в его гробе для последующих христианских поколений, дабы всякий, читающий или слушающий, воздел к небу руки свои и воздал славу Богу, укрепившему на такой подвиг раба Своего. Совершил страдание свое святой Леонтий 18-го июня в царствование в Риме Веспасиана, а в Церкви — Господа нашего Иисуса Христа, Которому воссылается слава со Отцом и Святым Духом во веки. Аминь [ ].


Кондак, глас 3:

Мучителей посрамил еси лукавая коварства, и еллинов обличил еси безбожное служение, возсиял еси богоразуме всем человеком, ученьми благочестия богомудре мучениче. Сего ради твою память почитаем любовию, премудре Леонтие.

Память 19 июня

Память святого Апостола Иуды, брата Господня по плоти

Святой Апостол Иуда принадлежит к числу 12-ти учеников Господа. Он происходил из племени Давида и Соломона. Святой Иуда родился в галилейском городе Назарете от праведного Иосифа, которому потом была обручена Пречистая Дева Мария. С точностью неизвестно, кто была мать Иуды. По мнению некоторых, это была Саломия [ ], — дочь Аггея, сына Варахиина, брата святого Захарии, отца святого пророка и предтечи Господня Иоанна. Сей Иуда был братом святого Апостола Иакова Праведного, предстоятеля иерусалимской церкви [ ]. Святой Апостол Иуда называется обыкновенно Иудою Иаковлевым, то есть братом Апостола Иакова [ ]. Это наименование он принял по смирению своему, ибо считал себя недостойным называться братом Господним по плоти, тем более, что согрешил пред Господом, во-первых, своим маловерием, а во-вторых, небратолюбием. Что Иуда согрешил маловерием, об этом свидетельствует святой Иоанн Богослов, говоря: «Ибо и братья Его не веровали в Него»(Иоан. 7:5).

Объясняя это место Евангелия, святой Феофилакт [ ] разумеет здесь под братьями Христовыми детей Иосифа. Именно, он говорит:

— Поношение доставляли Ему — т. е. Христу — и братья, дети Иосифа (среди которых был и сей Иуда); откуда же у них такое неверие к Нему? — От своей собственной дурной воли и от зависти, ибо родственникам свойственно завидовать своим более, чем посторонним.

Итак, отсюда ясно, что Иуда согрешил пред Господом своим маловерием.

Но Иуда, кроме того, оказал Христу и небратолюбие, как о том пишется в житии Иакова, брата Божия. Когда Иосиф, по возвращении из Египта, стал делить землю свою между своими детьми, рожденными от первой жены, то он пожелал уделить часть и Господу Иисусу, рожденному преестественно и нетленно от Пречистой Девы Марии, — тогда бывшему еще малым отроком. Но три сына Иосифовы не захотели принять Христа к себе в долю, как рожденного от другой матери; только четвертый сын — святой Иаков принял Его в совместное владение частью своею и оттого назван потом братом Божиим. Сознавая эти свои прежние грехи — маловерие и небратолюбие — Иуда и не осмеливался именовать себя братом Божиим, но только называл себя братом Иакова, как он и пишет в своем послании: «Иуда, раб Иисуса Христа, брат Иакова»(Иуд.1).

Кроме название Иуда Иаковлев, Апостол Иуда имеет еще и другие названия. Евангелист Матфей называет его Леввеем и Фаддеем. Название эти даны Апостолу Иуде не без причины, а именно: слово «Леввей» значит: «сердечен». По отношению к Апостолу Иуде, это название будет означать, что он — Иуда, после соделанных им по неведению, прегрешений против Христа Бога, когда уверился в том, что Иисус есть истинный Мессия — Христос Бог, то соединился с Ним всем сердцем своим.

Апостол Иуда называется еще Фаддеем, что значит: «хвалящий», ибо он прославлял и исповедал Христа Бога и возвестил Евангелие многим народам.

О жизни и деятельности святого Апостола Иуды нам известно очень немногое. Известно лишь, что в конце царствования Домициана [ ] два внука Иуды, занимавшиеся обработкою земли собственными руками, были приведены, по наветам еретиков, к сему императору, как потомки Давида и родственники Господа; но когда император убедился, что никакой политической опасности они для него не представляют, они были отпущены на свободу.

Апостол Иуда, подобно другим «братьям Господа» по плоти, понес многие благовестнические труды, распространяя Евангелие Христово. Вскоре же после вознесения Господа Иисуса Христа на небо, Апостол Иуда, как и все вообще Апостолы Христовы, отправился на проповедь Евангелия. По свидетельству церковного историка Никифора [ ], «божественный Иуда, не Искариотский, а иной, которому было двоякое наименование Фаддей и Леввей, сын Иосифа, брат же Иакова, сброшенного с крыши храма иерусалимского, проповедывал Евангелие и распространял христианство сначала в Иудее, Галилее, Самарии, Идумее, потом в Аравии, Сирии и Месопотамии, наконец пришел в город Едессу, принадлежавший царю Авгарю [ ], где еще раньше его проповедывал Евангелие другой Фаддей, один из семидесяти Апостолов. Здесь Апостол Иуда докончил и исправил то, что не было окончено тем Фаддеем» [ ].

Есть известие, что святой Апостол Иуда проповедывал христианство и в Персии, откуда и написал на греческом языке свое соборное послание. Побуждением или поводом к написанию сего послание послужило то обстоятельство, что в общество верующих вкрались нечестивые люди, которые обращали благодать Божию в случаи к беззаконию и под видом свободы христианской дозволяли себе всякие мерзкие дела. Это, краткое послание, заключает в себе много глубоких мыслей и назидательного учения. В нем содержится частью учение догматическое: о таинстве Святой Троицы, о воплощении Иисуса Христа, о различии ангелов добрых и злых и о будущем Страшном Суде; частью же учение нравственное: увещание избегать нечистоты греховной — плотской, хулы, гордости, непослушания, зависти, ненависти, коварства и лукавства; Апостол советует всякому быть постоянным в должности своей, в вере, в молитве, в любви, — советует заботиться об обращении заблудших, сохранять себя от еретиков, душевредные нравы которых он изобразил ясно и объявил, что еретики те погибнут, подобно жителям Содома (Иуд.7).

Кроме того в своем послании святой Апостол Иуда говорит, что недостаточно для спасения быть только обращенным из язычества в христианство, но должно при вере делать добрые дела, приличные христианству и достойные спасения, и приводит в пример наказанных Богом ангелов и людей. Ангелов Бог связал вечными узами во мраке и хранит их на страшный суд Свой за то, что они не сохранили своего достоинства (Иуд.6). Людей же, изведенных из Египта, Бог погубил в пустыне за то, что они впали в разврат, живя не по закону Божию (Иуд.5). Так, Апостол Иуда краткими словами раскрывает нам в послании своем истины великие.

Много различных стран посетил святой Апостол Иуда, проповедуя Евангелие, обращая к Христовой вере народы и наставляя их на путь спасения. В таких трудах достиг он стран Араратских и здесь, отвратив множество людей от идолопоклонства, сделал их христианами. Этим Апостол сильно вооружил против себя жрецов идольских: они схватили его и, после различных мучений, повесили на кресте и пронзили стрелами. Так окончил подвиг и жизнь свою святой Апостол Иуда и отошел ко Христу Богу, дабы принять от Него венец вечного воздаяние на небе [ ].


Тропарь, глас 1:

Христова тя сродника, о Иудо, ведуще, и мученика тверда, священно восхваляем, прелесть поправша, и веру соблюдша: темже днесь всесвятую твою память празднующе, грехов разрешение молитвами твоими приемлем.


Кондак, глас 2:

Павлу явлься собеседник Апостоле, и сим нам проповедь возвестил еси божественныя благодати, тайноглагольниче Иудо блаженне, сего ради вопием ти: не престай моляся о всех нас.


Ин кондак, глас 2:

Твердым умом избран ученик ты явился еси, и столп необоримь церкве Христовы: языком проповедал еси слово Христово, веровати, глаголя, во едино божество: от негоже прославився, приял еси дар исцелений, целити недуги притекающым к тебе, Апостоле Иудо всехвальне.

Житие преподобного отца нашего Паисия Великого

Суетная прелесть мира сего, — тленная и преходящая, — привлекает к себе людей, жаждущих ее, и заставляет их, ради ничтожной радости земной, погрешать в своих намерениях и чувствах и прилепляться умом к дольним страстям, и притом настолько, что эти миролюбцы иногда начинают не только презирать обещанную им небесную жизнь, но и — увы! — отвращаются от Самого Творца истинной жизни и более стремятся к временным и земным благам, нежели к будущим, добровольно подготовляя тем для себя лютую и бесконечную смерть; подобно сему и вечное на небесах сокровище, — в людях, уповающих достигнуть его, возбуждает безмерное к себе стремление и насыщает сердца их какою-то божественною и несказанною сладостью: обетованное нам небесное Царство заставляет таковых людей воспоминать о вечном блаженстве, о воздаянии за труды и светлом торжестве подвижников; мысль о сем настолько побуждает их стремиться к достижению сего Царства, что они не только начинают презирать всё временное и суетное, но даже не щадят и жизни своей, желая, ради Христа, по слову евангельскому (Мф.10:39), положить за Него душу свою, и смерть за Него предпочитают всем земным радостям и удовольствиям. В тех случаях, когда за прекращением гонений, подвижники благочестия не обретали себе мученической смерти, они жаждали претерпеть ее иным образом: они принимают на себя продолжительный, но для них необходимый, подвиг умерщвление своей плоти, и при этом конечно переносят постоянные болезни: ежедневно постясь и умерщвляя себя многоразличными подвигами, они борятся с невидимыми бесами, и еще будучи во плоти, — непрестанно понуждают себя противиться этим бесплотным врагам.

Среди таких славных и богоугодных людей был некий муж, о котором я [ ] и хочу теперь рассказать, поведав об его рождении, юношестве и чудном житии: имя тому мужу было Паисий. И всякий пусть поверит мне, слыша о нем нечто преславное и вышеестественное, и пусть никто не думает, что я, чести ради, что либо прибавляю в повествовании об этом святом отце: он на много выше всякой человеческой славы и, будучи восхваляем в вышних селениях святыми Ангелами, не требует хвалы от нас, дольних и грешных. Но я расскажу об нем ради пользы слушающих и желающих возревновать по его добродетелям. И расскажу то, что видел и слышал своими глазами и ушами.

Итак, начну рассказ о достохвальной и поучительной жизни преподобного с самого младенчества его.

Сей славный и блаженный муж родился и жил в Египте, где некогда родился и великий во пророках боговидец Моисей, который, как об этом повествует нам Священное Писание, весьма превознесся своею близостью к Богу и своими великими чудесами. Но не менее прославился Египет и вторично, — жизнью преподобного Паисия, который в нем родился и обогатил его честным своим именем и многоразличными добродетелями.

Родители блаженного Паисия были людьми истинно верующими и боящимися Господа. Они непорочно проводили свою жизнь в исполнении заповедей Божиих и старались всевозможными благими делами угождать одному только Господу.

Они имели семь человек детей и всех их воспитывали в добром послушании, стараясь, чтобы они во всем подражали им, — родителям своим.

Родители преподобного имели во всем достаток и раздавали милостыню всем нуждавшимся. Их руки всегда были простерты к воздаянию, и то, что они отдавали нищим, — это воздавалось им с избытком от божественных даров.

Но так как никто из людей не может быть непричастным смерти, то и родитель преподобного преставился от жития сего, оставив честной жене своей попечение о детях; из них самым меньшим по летам был отрок Паисий, и из-за него особенно много печали пришлось перенести матери.

Однажды ночью, когда мать отрока уже спала, было ей такое видение: явился Ангел Господень и сказал:

— Бог, Отец сиротствующих, послал меня к тебе спросить, зачем ты так печалишься о детях своих, и постоянно находишься в столь великой заботе о них? Разве ты одна об них печешься, а Бог и не думает об них? Итак, отныне оставь свою печаль и посвяти Богу вышнему одного из сыновей твоих, — чрез него прославится пресвятое и приснославимое имя Господне.

Мать преподобного на это ответила Ангелу:

— Все сыновья мои принадлежат Господу, и если который из них угоден Ему, пусть Он возьмет его к Себе.

Тогда Ангел, взяв Паисия за руку, сказал:

— Сей угоден Богу.

— Возьми лучше кого-либо из старших, — проговорила тогда старица.

Но Ангел на это ответил ей:

— О, добрая женщина! разве ты не знаешь, что сила Божия обыкновенно проявляется в немощных? Итак, сей юнейший избран Богом, и он угодит Ему.

Сказав это, Ангел скрылся.

Мать преподобного, пробудившись от сна, удивилась такому божественному видению и так возблагодарила Господа:

— Да будет, Владыка, милость Твоя на нас и на рабе Твоем, Паисии!

Потом, после довольно продолжительной молитвы, она повела сына своего в церковь, для поставления его в клирики. Блаженный же отрок Паисий, сподобившись поступления в клир, стал уподобляться мужам добродетельным и, возрастая летами и разумом, вместе с тем возрастал и благодатью Божиею: день ото дня сердце его воспламенялось все большею и большею любовью к Богу, и сам он горел нетерпением, — как бы поскорей достигнуть иноческого пострижения; и вот, — когда наступило это время, и он мог удостоиться посвящения и в иноческом чине начать уже более совершенную жизнь, — он, как агнец непорочный, вразумленный благодатью Божиею, отправился в скитскую пустыню и там, для наставления духовного, пожелал поселиться у пастыря словесных овец — блаженного Памвы [ ]; сей отец с любовью и радостью принял его и облёк его во святой иноческий образ. Блаженный Памва одарен был даром предведения: по откровению свыше он знал всё, что должно было случиться с Паисием и потому смотрел на него как на избранный сосуд Божией благодати, которая наставляла его на всякое благое дело.

Прежде всего блаженный Паисий ревностно проходил послушание, беспрекословно повинуясь отцу своему и во всем исполняя его волю, и при этом всё время вёл самый суровый образ жизни и как по степеням восходил в сердце своем все к большему совершенству в добродетелях. Преподобный же отец наш Памва, видя, что он предал себя всецело посту, и желая поощрить его на еще больший подвиг, однажды сказал ему:

— Чадо Паисий, новоначальному иноку нужно с осторожностью хранить все чувства от преткновение и соблазнов, а особенно нужно соблюдать глаза от всякого любопытного взгляда; не нужно смотреть никому в лицо, но постоянно устремлять свои очи долу, а умом взирать на высоту и внутренними очами созерцать неизреченную благость Божию, славя и воспевая всесильного Господа.

И вот блаженный Паисий, наставляемый подобными поучительными беседами, возгоревшись еще большею любовью к Богу, решил всё сказанное ему исполнить в точности, — и действительно, — в продолжение целых трех лет он со тщанием соблюдал заповедь — не смотреть на чужие лица, и с прилежанием предался чтению божественных книг, непрестанно внимая слову Божию и наставлениями его, всегда как водами, напояя душу свою; и был он, по слову Давида, как некий сад, насажденный при источнике вод, возрастая, процветая и принося во время свое сладкий плод, ибо вожделенно ему было сие псаломское вещание к Богу: «Как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим»(Псал. 118:103), по апостольскому увещанию, непрестанно молясь, постом же и бдением удручая тело свое, он порабощал его духу и в глубине сердца своего, как некое сокровище, хранил все свои добродетели.

Преподобный же старец Памва, видя его преуспевающим, радовался такой добродетельной жизни его в Боге: отечески наблюдая за ним, он руководительно вёл его на дальнейшие подвиги; и благочестно наставляя на всякое благоугодное дело и познание, скоро соделал его искуснейшим из иноков.

Когда настало время отшествия святого Памвы к небесному наследию, к каковому он так жаждал перейти, сей преподобный отец, благословив блаженного Паисия и изрекши про него не мало пророческих слов, перешел к вечной блаженной жизни, дабы воспринять там давно ожидаемые им неизреченные блага.

— Я же, смиренный Иоанн (говорит списатель сего жития), остался с Священным Паисием: во всем подобные друг другу, мы проводили и жизнь вместе; живя вдали от всех и исполняя один и тот же устав и в молитвах и в жизни, как мы его приняли от нашего отца, мы поддерживали друг друга, заботясь только о спасении душ наших. Но спустя немного времени, блаженный Паисий возжелал более высокого подвига и жития, и потому нам надлежало разойтись.

Воспламеняясь духом всё к более суровому постничеству, он не прикасался к пищи в продолжение целой недели, а в субботу и в день воскресный вкушал только хлеб с солью и воду, в прочие же дни вместо хлеба чувственного питался хлебом духовным; он часто читал пророческую книгу боговещанного Иеремии, и много раз сей святой пророк, являясь ему, пояснял непонятные для него в пророчестве тайны, и сокровенными мыслями возбуждал его ум к достижению обещанных благ; но простираясь всё вперед, — всё к более суровому образу жизни, Паисий оставил первоначальный подвиг своего пощения и избрал новый: теперь он стал поститься в продолжение целых двух недель и только по прошествии их вкушал, как было сказано, немного хлеба с солью и воды, сколько это было нужно. И об этом его пощении и равноангельном житии никто не знал, только один Бог, ведущий все тайны человеческие, для Которого и всё еще неявленное открыто; к тому же он возжелал принять на себя и подвиг молчания, дабы наедине приносить моление единому Владыке Христу, приблизиться к Нему еще более и просвещаться Его светом.

«Узнав об этом его желании (продолжает Иоанн Колов), я с тяжелою грустью понял, что нам должно разлучиться друг от друга. Но я, желая знать, от Бога ли это его намерение, или от обычного человеческого своеволия, сказал ему: