Роулэнд Лора Джо. Жена самурая

   — Пожалуйста, оставьте меня в покое! — взмолилась Асагао. Лицо было усеяно бисеринками пота; бескровные губы дрожали.
   Сано постарался подавить в себе жалость.
   — Но если Томохито окажется виновным в измене, трон займет новый человек, он выберет новую Главную наложницу. Вместе со статусом вы утратите особые привилегии. Вы станете фрейлиной у новой фаворитки, или выйдете замуж за придворного, столь преданного вам, что его не смутят насмешки родных и знакомых, или удалитесь в монастырь. — Все варианты были крайне унизительны для Асагао. — Если это то, чего вы хотите, свяжите судьбу с отцом. Если нет, то, видимо, вам нужно еще раз подумать, прежде чем выгораживать его за счет императора.
   Сано подождал, пока затихнет эхо жестоких слов. В душе он молился, чтобы выбор Асагао не пал на священную для Японии особу.
   Асагао скулила, сжавшись в комок.
   — Где вы находились, когда был убит Левый министр Коноэ?
   На мгновение ему показалось, что верность отцу возьмет верх.
   Тело Асагао обмякло. Она зарыдала:
   — Я была в павильоне! Отца там не было. Я была с моим другом, господином Годзё. Мы не хотели, чтобы о нас узнали. Поэтому я сказала... Ну, вы знаете. А Годзё заявил полиции, что гулял с приятелем, он заплатил ему за подтверждение лжи.
   У Сано словно щелкнуло в голове. Годзё являлся партнером Асагао не только по дилетантскому спектаклю, но и по сексу; в любовной связи с Левым министром Коноэ она не состояла. Ее признание соответствовало сведениям Хосины о парочке в павильоне. Асагао не пожелала воспользоваться бесспорным алиби, потому что тогда бы вскрылась ее неверность императору.
   — Отец попросил меня сказать, будто был со мной. — Слезы текли по ее щекам; она вытирала их рукавом. — Я его вообще в ту ночь не видела.
   Она отвергла кровные узы ради секса и власти, пожертвовала отцом, чтобы защитить Томохито. И все же Сано не испытывал удовлетворения от того, что разрушил алиби Правого министра Исидзё. Его снедал стыд за манипулирование чувствами Асагао. Служение закону слишком часто идет вразрез с элементарной порядочностью.
   — Благодарю вас, госпожа Асагао, — сказал Сано и помолчал. — Мне очень жаль.
   Полный горечи взгляд обжег его. В унынии он пошел к двери.
   — Послушайте! — окликнула его Асагао.
   — Да? — повернулся Сано.
   — Я не была в Саду пруда, когда убили Левого министра, но я знаю, кто там был.
   Отчаянное коварство сверкнуло в покрасневших глазах. Сано был почти уверен, что она попробует защитить отца, оговорив первого пришедшего на ум. Он с интересом ждал, на кого укажет Асагао.
   — Там была бывшая жена Левого министра.
   — Что?!
   Сано словно громом поразило. Кодзэри в Саду пруда в ночь смерти Коноэ? Но у Кодзэри есть алиби... Или нет? Ее не было на месте гибели Аису... Или была? Сано вспомнил, что именно хотел еще спросить у монахини. В душе пышным цветом расцвело сомнение, но принесло плоды в виде подозрения, а потом злости. Сано понял, что проделала с ним Кодзэри.
   Асагао засмеялась, точнее, мерзко зафыркала:
   — Кодзэри одурачила вас, не так ли? Перед смертью Левого министра я подслушала, как он отдавал приказания помощникам. Спросите у Кодзэри, для чего ему потребовалось в ту ночь остаться одному в Саду пруда. Спросите у нее, зачем она покинула свой монастырь.
   Сано схватил Асагао за плечи:
   — Откуда вы знаете, что она была там?
   — Слуги! — завизжала Асагао.
   Сано отпустил ее. Она возмущенно посмотрела на него:
   — Спросите у Кодзэри, как умер ее первый муж. Спросите у нее, не она ли убила Левого министра.
   Прибежавшие слуги подхватили и понесли наложницу. У двери она обернулась и хихикнула:
   — Не забудьте спросить ее, отчего умер Риодзэн и где она была, когда убили второго человека.

30

   Сано хотелось немедленно отправиться к Кодзэри и задать сакраментальные вопросы. Тем не менее он пошел в комендатуру и просмотрел записи о приходе и уходе посетителей в дни убийств. Затем навестил семью Кодзэри, которая по-прежнему жила здесь, в резиденции. Он убедился в том, что допустил серьезную ошибку, и решил исправить ее сразу после встречи с канцлером Янагисавой.
   Солнце оранжевым шаром висело над западными холмами; гонги возвещали о начале церемоний праздника Обон. От алтарей поднимался дым.
   — Досточтимый канцлер ушел сегодня утром и еще не вернулся, — сообщил стражник у ворот замка.
   На другой стороне улицы Сано увидел Марумэ и Фукиду, они, согласно его приказу, несли дежурство возле чайного домика. Сёсакан быстрым шагом подошел к детективам:
   — Янагисавы нет.
   Марумэ и Фукида остолбенели:
   — Мы не видели, чтобы он выходил из замка.
   Сано вместе с детективами поспешил к тем, кто «слонялся» у других ворот. Через пару минут он с тревогой констатировал:
   — Канцлер прошмыгнул мимо всех.
   Тут он увидел начальника стражи и услышал:
   — Досточтимый сёкасан-сама, у меня для вас важное сообщение.
   — В чем дело? — спросил Сано, подойдя.
   — Канцлера задержали.
   — Где? Кто?
   Начальник стражи замялся, словно раздумывая, насколько ему дозволено быть откровенным с Сано.
   — Э-э... я только знаю, что досточтимый канцлер находится в полицейском управлении.
   Сано с детективами помчался по указанному адресу.
   Основное здание было оцеплено правительственными войсками. Десятка два ёрики и досинов лежали ничком на земле с вытянутыми руками. В помещении сёсидай Мацудаира стоял на коленях перед помостом клерка и в ужасе смотрел на возвышавшегося над ним бродягу с мордой, синей от побоев.
   — Это ужасное оскорбление! — вопил он. — Если бы кто-то случайно не узнал меня, я сейчас гнил бы в тюрьме!
   Он обложил руганью присутствующих и всю полицию Мияко.
   — Тысяча извинений, — проскулил сёсидай. — Мои люди будут сурово наказаны. Уверяю вас, такого больше никогда не повторится.
   — Надеюсь, — хмыкнул Янагисава. — Иначе вы лишитесь должности. Идите! И чтоб ёрики Хосина был у меня к утру!
   Полицейские торопливо удалились.
   — Он переоделся, — удивленно пробормотал Фукида. — Вот как ему удалось миновать нас незамеченным. Кто мог предположить, что он поступит таким образом?
   Сано подошел к Янагисаве и Мацудаире.
   — За что вас арестовали? — спросил он канцлера.
   При виде Сано лицо Янагисавы злобно перекосилось.
   — За попытку ограбить банк, — робко ответил за канцлера сёсидай.
   — Я же сказал вам, ничего такого у меня и в мыслях не было! — со сталью в голосе отозвался Янагисава. — Я шел мимо, и вдруг три бугая набросились на меня. Полиция на слово поверила торговцу, который посмел обвинить меня в попытке украсть его грязные деньги.
   — Конечно, конечно, — смущенно пробормотал Мацудаира.
   — Что вы делали в центре города? — спросил Сано. — Почему вы так одеты?
   — Я не обязан отчитываться перед вами! — Янагисава слез с помоста и заковылял к выходу.
   Сано последовал за ним:
   — А что вы сказали насчет ёрики Хосины?
   — Ваш заложник сбежал, — ухмыльнулся Янагисава.
   Они вышли на улицу. Слуги помогли канцлеру сесть на коня.
   Сано постарался скрыть досаду. Потеряв Хосину, он лишился возможности держать Янагисаву в рамках. Теперь следует срочно искать ёрики. Сано и детективы сели на коней. Сано затрусил рядом с канцлером, детективы — сзади.
   Красноватый закат освещал прохожих на улице Ойкэ. Тяжелый запах горячего топленого сала, идущий от кухонь, делал атмосферу удушающей.
   — Вы нашли заговорщиков и оружие? — спросил Сано.
   — Пока нет. — Янагисава с трудом скрывал раздражение.
   — Жаль, — обронил Сано и рассказал, что госпожа Асагао опровергла алиби своего отца.
   — Таким образом, Правый министр Исидзё становится основным подозреваемым? — На губах канцлера заиграла таинственная улыбка. — Интересно.
   — Это вовсе не означает, что остальных можно сбросить со счетов, — возразил Сано. Мысль о Кодзэри не давала ему покоя. — Госпожа Дзёкио, например, отказалась сказать, где она находилась во время убийства Аису.
   — Пока отказалась. — Щелкнув поводьями, Янагисава обогнал Сано.
   — Чует мое сердце, он занимался далеко не безобидными делами, когда его арестовали, — заметил Фукида.
   — Он знает что-то, но нам не говорит, — сказал Марумэ.
   Сано кивнул, соглашаясь, и подумал: «Нужно отстранить Янагисаву от следствия при первой возможности». Он дал Фукиде и Марумэ новые указания и попросил доложить о результатах без промедления.
   — Где вы будете? — спросил Фукида.
   Сано не хотелось терять лица перед подчиненными признаваясь в промахе.
   — Оставьте записку в Особняке Нидзё, — сказал он и порысил прочь.

* * *

   И вновь он направился не в храм Кодай. Рэйко ждала новостей, он не мог обмануть ее ожиданий.
   Жена сидела за столом и вяло ела рисовые шарики и жареную рыбу с зеленью. Сано опустился на колени напротив. В вежливом кивке Рэйко отразилась та неловкость, с которой они расстались утром.
   — Заговорщиков и оружие не нашли, — сказал Сано.
   — Жаль. — Не поднимая глаз, Рэйко указала на еду: — Хочешь? Я, кажется, не голодна.
   — Нет, спасибо, я тоже не голоден.
   Рэйко посмотрела на мечи: обычно муж снимал их, возвращаясь домой.
   — Ты опять уходишь?
   — Да. — От волнения у Сано зачастило сердце.
   — Куда?
   — Повидаться с Кодзэри. — По языку разлилась горечь.
   Рэйко подняла настороженный взгляд:
   — Могу я спросить — зачем?
   — Госпожа Асагао заявила, что Кодзэри была в Саду пруда, когда умер Левый министр Коноэ. В дворцовых бумагах нет записи о том, что она приходила в тот день, но есть запись, что она навещала семью в день убийства Аису. Она явилась вечером, провела ночь в родительском доме и утром покинула резиденцию. Я пролистал записи за пятнадцать лет. Это был первый визит с тех пор, как она ушла в монастырь. Еще госпожа Асагао предложила спросить у Кодзэри, отчего умер Риодзэн.
   Это тот человек, которого убил Левый министр, помнишь? Мецукэ воспользовалась убийством и завербовала Коноэ в осведомители. Родственники Кодзэри сказали, что Риодзэн был первым ее мужем. Я должен снова допросить монахиню.
   На лице Рэйко появилось лукавое выражение.
   — А разве в досье мецукэ, которое прислал тебе канцлер Янагисава, отсутствовала ее биография?
   Сано потупился: он был настолько уверен в невиновности Кодзэри, что не удосужился изучить ее данные.
   — И вообще, почему ты до сих пор не выяснил у нее, где она была в то время, когда погиб Коноэ? Разве не за этим ты дважды с ней встречался?
   Сано глубоко вдохнул и выдохнул.
   — Существует обстоятельство, оправдывающее мою небрежность. Всякий раз, когда я был рядом с Кодзэри, на меня нападало оцепенение. Теперь я знаю почему. Монахини в храме Кодай практикуют сюгэндо. Кодзэри мысленным усилием не позволяла задавать ей вопросы, на которые не хотела отвечать.
   К ужасу Сано, на лице Рэйко проступило недоверие.
   — Кодзэри воспользовалась волшебными чарами, чтобы манипулировать тобой? Ты шутишь?
   — Если с помощью звука можно убить человека, то почему нельзя концентрацией мысли заткнуть ему рот?
   Рэйко с сомнением посмотрела на мужа:
   — А можно я выскажу другую версию? Ты не задал ей важные вопросы, потому что был убежден в ее невиновности. Как ты мог безоглядно поверить одному из подозреваемых и при этом критиковать меня за то, что я поверила госпоже Дзёкио?
   Сано уклонился от спора. «Пусть лучше подозревает меня в несправедливости, чем в супружеской измене».
   — Кстати, о госпоже Дзёкио. Она и Левый министр были любовниками.
   — Да что ты говоришь! Откуда узнал?
   — От самой госпожи Дзёкио. — Сано рассказал о беседе с матерью императора, не спуская укоризненного взгляда с жены. — Она сказала, что тебе это известно. Почему ты не рассказала мне?
   Рэйко гордо вздернула подбородок:
   — Она просила сохранить это в тайне. Я согласилась, потому что считала и считаю: ее связь с Коноэ не имеет значения. Ее сообщение о тайном убежище министра гораздо важнее. Без этого мы никогда не узнали бы о заговоре. Полагаю, у меня была более веская причина верить госпоже Дзёкио, чем у тебя — монахине. — Рэйко опустила подбородок и прищурилась. — Кодзэри красива?
   Сано напрягся, как парус под ветром надвигающейся бури.
   — Кодзэри удалилась от мира. У нее выбритая голова и сто лет за плечами.
   — Я не об этом спрашиваю. Впрочем, можешь не отвечать. У тебя все написано на лице. — Рэйко встала, глядя на Сано с горьким пониманием. — Личные чувства, а никакая не магия парализовали тебя.
   Вскочив, Сано схватил ее за руки.
   — Это не то, о чем ты подумала! — воскликнул он, пылая от стыда при воспоминании, как гладил монахиню. — Между нами ничего не было.
   Рэйко высвободила руки и спрятала за спину.
   — Ты считаешь меня дурой?
   Она отвернулась и заплакала. Ее страдания ножом резанули по сердцу Сано. На фоне стены, расписанной заснеженными кряжами, она выглядела такой маленькой и одинокой. Сано ощутил мощный порыв защитить ее, приласкать. Как он мог возжелать кого-то, кроме Рэйко?!
   — Кодзэри манипулировала моими мыслями и чувствами. Это правда, — сказал он. — Но я люблю только тебя и никого другого.
   — Я не верю тебе, — высоким дрожащим голосом отозвалась Рэйко.
   — Ты не веришь мне, потому что не встречалась с Кодзэри.
   — Да, — согласилась Рэйко, — не встречалась. — Она повернулась к Сано: взгляд был тверд, словно замерзший пруд. — И похоже, пора исправить это упущение.
   Сано перепугался:
   — Ты что! Если Кодзэри — убийца, то она очень опасна. Я сам поговорю с ней. Тебе нет необходимости...
   Презрение растопило лед в глазах Рэйко.
   — Есть. Мне все равно, как Кодзэри удалось провести тебя: при помощи волшебства или женского обаяния. Она сделала это дважды и наверняка сделает опять.
   Сано оказался на развилке: брак или расследование? Если Кодзэри поведает о случае у реки, то Рэйко разведется с ним, а если он не выяснит, где была монахиня во время убийства Коноэ и Аису, то провалит дело. Сано понял, что у него вообще нет выбора.
   — Хорошо, — сказал он, — мы отправимся в храм Кодай завтра утром.
   — Нет, сегодня, — ответила хмурая Рэйко. — Я хочу ехать сейчас же.

* * *

   В сопровождении охранников Рэйко в паланкине, а Сано верхом проехали по людным, залитым огнями Обона улицам. В храме Кодай они узнали, что Кодзэри в монастыре нет: все монахини ушли к кумирне Гион чтобы исполнить ритуальные танцы. Они двинулись к кумирне.
   За всю дорогу Рэйко не произнесла ни слова, изнывая от ревности, коря себя за это низменное чувство и ненавидя мужа, заставившего ее ревновать. «Если выяснится, что ты мне изменил...» — подумала она и вдруг вспомнила, что месячные должны были начаться вчера. Двойная задержка делала беременность более чем вероятной. Она почувствовала нежность к Сано и отодвинула шторку на окне паланкина:
   — Похоже, Кодзэри проводит столько же времени в монастыре, сколько и вне его.
   — Похоже, — нехотя отозвался Сано. Он воспринял ее слова не как шаг к примирению, а как шпильку, дескать, напрасно он полагал, будто устав запрещает монахиням свободно ходить по городу и, в частности, забредать в императорскую резиденцию, в Сад пруда. Рэйко снова рассердилась и задернула шторку.
   Спустилась ночь, но влажный, пахнущий дымом воздух был светел от городских огней; небо пурпурно мерцало. В чайных домиках Гиона шло многолюдное веселье. Полупьяный народ заполнял переулки; дома заслонялись от бродячих животных и буйных прохожих «собачьими экранами» — бамбуковыми изгородями. Оставив охранников у ворот, Сано и Рэйко прошли на территорию кумирни. Яркие фонари висели на деревьях; разношерстная толпа бурлила среди прилавков с закусками; непрерывно звенели гонги. Грохот барабанов привел Рэйко и Сано к храму.
   Шеренга женщин в развевающихся белых одеждах плавно двигалась, покачивалась и взмахивала руками в ритуальном действе; бритые головы блистали как луны. Восхищенные зрители не сводили глаз с монахинь, а те, разом повернувшись и хлопнув в ладоши, образовали круг. Женщин окружили мужчины в набедренных повязках и соломенных шляпах. Когда хороводы двинулись в разных направлениях, зрители печально запели.
   — Которая из них? — спросила Рэйко с наигранным спокойствием, кивнув на танцующих женщин.
   Сано указал.
   — Пожалуйста, будь осторожна.
   Его заботу Рэйко восприняла как страх разоблачения.
   — Подожди здесь, — кивнула она и направилась к танцующим, глядя на Кодзэри.
   У монахини была стройная и изящная фигура; глаза с тяжелыми веками, казалось, сулили наслаждение; на полных губах стыла безмятежная улыбка; голая голова идеальной формы подчеркивала красоту облика. Пожилая Кодзэри отличалась удивительной моложавостью. Рэйко, считавшая себя красавицей, почувствовала зависть. Ревность с новой силой обрушилась на нее.
   — Кодзэри-сан!
   Монахиня обернулась; улыбка сменилась растерянностью. «Почему эта незнакомка обращается ко мне в повелительном тоне?» — прочитала Рэйко на лице.
   — Я хочу поговорить с вами, — объяснила она.
   Монахиня, поколебавшись, вышла из круга.
   — Слушаю вас, досточтимая госпожа, — произнес ее мягкий, с легким придыханием голос.
   — Я жена сёсакан-самы сёгуна, — представилась Рэйко с самурайским высокомерием.
   — О, — смутилась Кодзэри, — я не знала, что он женат.
   «Конечно, Сано умолчал об этом», — с горечью подумала Рэйко.
   — Я помогаю мужу в работе и хочу задать вам несколько вопросов. — Стремясь подчеркнуть особую близость с Сано, она не стала скрывать цель визита. — Пойдемте со мной.
   Кодзэри, снова поколебавшись, согласилась:
   — Хорошо.
   Ведя монахиню через толпу, Рэйко увидела Сано, тот, нахмурившись, знаками просил ее остановиться. Рэйко притворилась, будто не заметила его. Они прошли в безлюдный сад. Свет фонаря над задней дверью пробивался сквозь ветви деревьев и сеткой ложился на траву. Стрекот цикад заглушал бой барабанов и пение людей. Рэйко и Кодзэри встали лицом к лицу. Кодзэри скрестила ладони на животе; Рэйко переплела пальцы, унимая внутреннюю дрожь.
   «Что он тебе говорил? — хотела спросить жена сёсакана. — Что вы вместе делали?»
   — Почему вы не сказали моему мужу, что были в резиденции во время убийства, произошедшего три дня назад? — вместо этого спросила она, оттягивая неизбежное.
   Кодзэри мимикой выразила недоумение.
   — Я просто навещала семью. По-моему, это не имеет значения для следствия.
   — Только поэтому? — холодно поинтересовалась Рэйко.
   Кодзэри метнула тоскливый взгляд в сторону огней, вздохнула и опустила глаза:
   — Я боялась, что он сочтет меня убийцей.
   — Вы убийца?
   Кодзэри ошеломленно посмотрела на Рэйко:
   — Нет!
   — Когда вы узнали, что мой муж приглашен во дворец?
   — Только наутро. Сперва родным сообщили, что убит он, а потом — что кто-то другой. — Кодзэри нервно облизнула губы. — Я вообще в ту ночь не покидала дом. — Она просительно улыбнулась. — Поверьте, у меня и в мыслях не было доставлять вашему мужу неприятности.
   Рэйко ухмыльнулась:
   — Ваши чары на меня не действуют. Правый министр Исидзё, госпожа Дзёкио, принц Момодзоно и император были извещены о том, что Сано будет во дворце. Полагаю, при императорском дворе слухи распространяются очень быстро. Вы услышали новость и решили убить моего мужа, чтобы он не арестовал вас за убийство Левого министра Коноэ. Вы тайком пробрались на территорию кухонь и по ошибке уничтожили не того, кого надо.
   — Неправда! — в страхе крикнула Кодзэри. — Я никого не убивала. Спросите вашего мужа. Он знает... — Она замолчала под пристальным взглядом Рэйко, вздохнула, опустила голову, словно признавая поражение, и продолжила тихим, безжизненным голосом: — Ладно, я все расскажу. Левый министр приезжал в храм Кодай за день до смерти. Он сказал, что собирается закрыть монастырь и силой вернуть меня. Он приказал мне прийти в Сад пруда следующей ночью, чтобы отпраздновать некое событие. — Кодзэри проглотила комок в горле. — Я пришла в ужас. Когда я была его женой, он избивал меня до полусмерти. Я понимала, что, если придется опять жить с ним, он обязательно меня убьет. Мне нужно было как-то спасаться.
   Несовпадения с рассказом Сано заставили Рэйко усомниться в исповеди.
   — Как Левый министр мог закрыть монастырь, если императорский двор не властен над религиозными общинами?
   Кодзэри заломила руки:
   — Он сказал, что может. Я поверила.
   «Неужели Коноэ казался ей настолько всесильным?» — удивилась Рэйко.
   — А что это за некое событие?
   — Он не уточнил. А мне было все равно. Я догадалась, что у него на уме.
   — И что было дальше?
   Кодзэри слегка покраснела:
   — Я согласилась встретиться с ним. На следующую ночь его слуги отнесли меня в паланкине в Сад пруда и провели в павильон на острове. Они запалили лампу и ушли.
   «Так вот почему в дворцовых записях не зафиксировано ее посещение, — поняла Рэйко. — Паланкин и слуги принадлежали Левому министру, стражники не обратили на них внимания».
   — На столе в хижине были сосуд с сакэ и две чашки, — сказала Кодзэри. — Я немного выпила и стала молиться, чтобы мне хватило храбрости убить Левого министра.
   Рэйко подумала, что ослышалась.
   — Погодите. Вы признаете, что прибыли в Сад пруда, чтобы убить его?
   — Да. — Кодзэри отступила к дереву; из-за игры тени выражение ее лица начало ежесекундно меняться. — У меня за поясом был спрятан пузырек со снадобьем, я приобрела его у уличного торговца. Я собиралась подлить снадобье в сакэ Левого министра, чтобы он уснул и никогда больше не проснулся. Я надеялась, что сумею выбраться из резиденции и все подумают, будто он умер от какой-то внезапной болезни.
   «Она хотела воспользоваться ядом, а не киаи?» — поразилась Рэйко.
   — Вдруг я услышала его крик: «Помогите!» Потом затопали сандалии, потом раздался такой звук, словно кто-то ползет. И все время слышалось дыхание, прерывистое, тяжелое. Я выглянула в окно и увидела, что Коноэ стоит перед домом. Он закричал: «Нет! Пожалуйста, не надо!» Я испугалась. Потом... — Кодзэри содрогнулась. — Грянул дикий вопль. Он длился целую вечность. Я смотрела, как Левый министр извивается в агонии, как кровь фонтанами хлещет из него. Потом он замер. Вопль оборвался. — Она устремила на Рэйко туманный взгляд.
   Повествование выглядело вполне логичным. Скепсис Рэйко стал ослабевать.
   — Я испугалась, что все решат, будто это я убила Левого министра, — сказала Кодзэри, поглаживая верхнюю часть груди. — Я загасила лампу и убежала. Я выросла в резиденции, поэтому знаю там любую тропинку. Я примчалась к сторожевой башне, у подножия лежала лестница на случай пожара. Я перелезла через ограду и перетащила лестницу, чтобы и следа от меня не осталось. Лестницу я сунула за мусорные баки и пошла в храм Кодай.
   Рэйко ощутила прилив сочувствия к человеку, столь много пережившему.
   — Пожалуйста, простите меня за причиненное беспокойство, — молвила она, беря мягкие гладкие руки Кодзэри в свои. — Я передам мужу ваш рассказ. Попытка убийства является преступлением, но в данных обстоятельствах он, конечно, простит вас.
   Слезы потекли по щекам Кодзэри.
   — Тысяча благодарностей, — прошептала она, сияя от радости. — Вы чрезвычайно добры.
   Хотя Рэйко никогда не привлекали женщины, прикосновение к Кодзэри доставило ей чувственное удовольствие. Ревность и зависть исчезли; она напрочь забыла, за что минуту назад ненавидела Кодзэри. Ее охватило сексуальное возбуждение. Тут Рэйко очнулась.
   — Вы вытворяете со мной то же самое, что проделали с моим мужем! — крикнула она, отпрыгивая назад.
   — Что?
   — Вы манипулируете моими чувствами! Я не поверила Сано, когда он сказал, что вы на это способны. Теперь я убедилась на себе.
   В глазах Кодзэри появился страх.
   — Да, но я не желала вам зла. Я всего лишь хотела, чтобы вы мне поверили. Мне нужно было понравиться вам в целях самозащиты.
   Рэйко ее не слушала, она раскаивалась в том, что сомневалась в любви Сано. «Что бы ни произошло между ним и этой искусительницей, он не виноват. Если она в состоянии соблазнить женщину, то как же ее чары действуют на мужчин!»
   — Обманщица! Вам незачем было травить Левого министра. Вы убили его с помощью киаи! — выпалила Рэйко.
   В глазах Кодзэри вспыхнула уязвленная гордость.
   — За кого вы меня принимаете? Такой смерти никому не пожелаешь!
   — Даже убийце своего первого мужа?
   Кодзэри побелела:
   — Как... как вы узнали?
   — Не я — мецукэ.
   Кодзэри выпрямилась, щеки от гнева зарделись.
   — Ладно, признаю: я ненавидела Левого министра за то, что он убил Риодзэна. Я винила его в том, что у меня нет детей. Но за пятнадцать лет мои чувства притупились.
   — И поэтому вы вознамерились его отравить! — парировала Рэйко. — Бросьте юлить. В храме Кодай вас научили за счет мысленной энергии тысячекратно усиливать голос. Вы владеете киаи.
   Кодзэри визгливо, на грани истерики, рассмеялась:
   — Мы выполняем упражнения, повышающие эффективность молитв. Мы способны воздействовать на человеческий мозг, но мы отрицаем насилие.
   — Я не верю вам. — Неприязнь к Кодзэри теперь была столь велика, что Рэйко решила «повесить» на монахиню и другое преступление. — Вы когда-нибудь бывали в доме даймё Ибэ в районе красильщиков? Вы знакомы с заговорщиками? Где они? Куда дели оружие?