Страница:
– Капеллан.
– Я спросил не это.
– Майор.
– Вы числились пропавшей без вести почти три года. Где вы находились все это время?
Прежде чем ответить на последний вопрос, Джейме освободилась от веревок, одним молниеносным движением сорвала с глаз повязку, встала и замахнулась стулом как оружием. Перед ней стоял парень шести футов роста, со взъерошенными черными волосами и дьявольской усмешкой на лице.
– Ты мог хотя бы раз позволить мне подняться на пассажирском лифте? – спросила Джейме.
Остров Патмос
В 40 километрах от побережья Турции
Витгард Виллелла достоверно знал, что наука спасет мир. Разумеется, в том случае, если человечество перестанет действовать иррационально и воспользуется преимуществами информации, имеющейся в его распоряжении.
Невысокого роста, лысеющий, полный жизненных сил, Виллелла был законченным мизантропом и гордился этим. Сидя за столом, он смотрел на экран компьютера, на который было выведено сообщение, только что пришедшее по электронной почте: «Замечательная новость! С нетерпением жду презентации во вторник».
Во вторник. Это известие оказалось одновременно и хорошим и плохим.
Хорошая часть заключалась в том, что прорыв уже близко. Совсем рядом.
Плохо было то, что прорыв, о котором жаждал услышать Нестор Алленде, на самом деле еще не произошел. Без продолжения финансирования работы пришлось бы приостановить. Ради получения от Алленде очередной суммы Виллелле пришлось заявить, что результат уже есть. Нет, он не совсем солгал. Немного подкорректировал временны́е рамки. В науке исследования никогда не проходят гладко, однако Витгард всегда добивался успеха, причем совершенно фантастического. Вскоре это опять произойдет.
Во вторник. На то, чтобы изменить историю науки и всего мира, осталось лишь три дня.
Виллелла получит огромное удовольствие, присутствуя при том, как наука в который уже раз снова меняет мир.
Витгард Виллелла вырос в католической Испании в семье, боготворившей науку. Его мать-немка и отец-испанец были учеными, сестра с блеском окончила университет. Но никто не знал, что делать с Витгардом, который ровным счетом ничего не понимал в науке и периодическую таблицу Менделеева воспринимал как полную галиматью.
Он плохо учился, и еще хуже у него обстояли дела со спортом. Однажды учительница в начальной школе из лучших побуждений заговорила с ребятами о том, что каждый человек преуспевает в какой-либо области – кто в искусстве, кто в науке, кто в спорте. Витгарду не подходило ничего. Кто-то из одноклассников даже пошутил: «Только не Витгард – он ни на что не годен!» Сквозь дружный смех класса мальчишка услышал голос учительницы: «Ну, быть может, он умеет общаться с людьми. Предположим, он хороший друг».
Съежившись за партой, маленький Витгард размышлял о том, что общаться с людьми он тоже не умеет. Большинство из них были безнадежно глупы для того, чтобы он испытывал к ним какие-либо теплые чувства, не говоря уж о том, чтобы строить дружбу. Только через пару лет, проведенных в страданиях, Витгард наконец выяснил, что же именно у него получается хорошо: манипулировать людьми. Он мог вникать в любую ситуацию и заставлять все стороны выслушивать его мнение, обладал способностью прекращать ссоры и заставлять людей работать вместе – ради достижения цели, выгодной ему самому. В старших классах школы Витгард организовал службу выполнения домашних заданий, которая давала работу почти трети класса, а другая треть выплачивала им за это неплохие деньги. Но Виллелла не остановился на достигнутом. Он прославился тем, что постоянно выдвигал какие-то деловые предложения и обязательно доводил их до конца.
И хотя Витгард ничего не смыслил собственно в научных исследованиях, он умел ценить новые идеи, которые обсуждали за ужином остальные члены семьи. В то время как родные считали его непроходимым тупицей, он постепенно приходил к выводу, что настоящими глупцами являются именно ученые. Они работают за гроши, выбивают гранты, вкалывают в тесных лабораториях без окон и в конце концов передают корпорациям все права на плоды своих титанических усилий. Также Витгард пришел к выводу, что ученые являются ханжами, лишенными морали. Они постоянно похваляются своими успехами, сравнивают, кто опубликовал больше работ, не чураются воровать свежие идеи у своих студентов и друг у друга.
Витгард также обратил внимание на то, что прорывы происходят во всех областях науки, но даже самых талантливых ученых больше всего выматывает мучительно долгий и запутанный процесс выколачивания денег на исследования.
Больше всего Витгард презирал тех, кто возглавлял «мозговые центры»[2], которые мнили себя законодателями общественной нравственности и не жалели сил, вдалбливая широкой публике мысль о том, что определенные направления исследований являются аморальными. В наше время общество должно было бы сознавать, что происходит, когда люди разрешают навязывать себе моральные принципы. Ведьм сжигали на кострах, а еретиков побивали камнями. Абсурд.
Нынешний климат, господствующий в научном сообществе, открывал перед Витгардом широчайшие возможности. Нужно было зарабатывать большие деньги для компаний, которые предпочитали держаться в тени, не обременяли себя уплатой налогов и не заботились о юридических рамках, ограничивающих исследования. Витгард обнаружил, что чувствует себя в подпольной науке как рыба в воде. Он быстро снискал себе славу человека, способного обеспечить финансирование, простор для исследований, являющихся не совсем законными.
Открытия и прорывы потекли нескончаемым потоком – и образ жизни Витгарда стал куда более комфортным. Вот и сейчас, если эта Санмарк права в своих расчетах, главную прибыль из ее открытия извлечет он.
Опытные пальцы Виллеллы проворно застучали по клавиатуре.
Войдя в программу работы с электронной почтой, он выбрал пункт «Написать новое сообщение».
«Самым главным фактором является время», – набрал Виллелла и нажал клавишу «Отправить».
Научно-исследовательская лаборатория,
местонахождение неизвестно
«Если за котлом следить, то вода в нем никогда не закипит», – подумала женщина-ученый, в надежде уставившись на экран компьютера.
Сухо рассмеявшись, она мысленно повторила эту поговорку. Разумеется, процесс наблюдения за нагревом воды никак не влиял на результат, однако оказывал очень большое воздействие на того, кто этим занимался.
Бритте казалось, что она смотрит на экран уже целую вечность, однако на самом деле прошло всего пять минут. Миг в конце долгого дня, потраченного на выделение митохондрийной ДНК – мит-ДНК – из образцов крови, разведение ее в дистиллированной воде и добавление приготовленной заранее смеси химических реактивов. Сейчас Бритта с помощью специальной компьютерной программы анализировала последовательности мит-ДНК.
Она взяла образцы крови у пяти подопытных. Теперь, если ее гипотеза оказалась верной, она должна была увидеть во всех мит-ДНК некий общий рисунок. Однако компьютер не смог найти в образцах ни одной общей последовательности. Еще больше озадачивало то, что программа не смогла отнести подопытных ни к одной из известных этнических общностей, именуемых гаплогруппами. Бритта надеялась, что добавление пятого подопытного обеспечит дополнительные данные, которые помогут сопоставить результаты, но пока что ничего не получалось.
У нее не было времени разбираться в причинах неудачи. Те, кто за ней стоял, установили конечный срок, к которому должны были быть готовы осязаемые результаты. Он уже подошел. «Самым главным фактором является время», – гласило последнее напоминание, полученное Бриттой только что.
«Митохондрия! – мысленно взмолилась она. – Могущественная митохондрия… ты несешь мне погибель!»
Митохондрии были ее специальностью. Эти крошечные энергетические установки, находящиеся в клетках человеческого организма, вырабатывали большую часть энергии, необходимой для роста и жизни. Размерами и формой похожие на длинные нитевидные бактерии, митохондрии являлись самодостаточными вплоть до того, что даже обладали собственным набором ДНК, полностью унаследованным от матери. Кровные родственники по женской линии имеют одинаковый набор мит-ДНК. По общим участкам мит-ДНК ученые смогли проследить путь больших этнических общностей, начиная с глубокой древности. Они и получили название гаплогрупп.
Бритта была абсолютно уверена в том, что у всех ее подопытных имелись общие предки, принадлежащие к расе долгожителей, мит-ДНК которых, возможно, содержат секрет долгой жизни.
Она перевела взгляд на экран компьютера, на котором в конце концов замигало сообщение «анализ завершен». Быть может, сейчас наконец-то пришло время? Вдруг ответ здесь, ждет, когда его прочитают?
Ткнув клавишу ввода, Бритта затаила дыхание.
Конспиративный дом
Афины, Греция
– Когда ты поняла, что это я? – спросил Яни.
– Конечно, не до столкновения в переулке, – ответила Джейме.
– Очень неплохое освобождение. Уложилась в две минуты. Разумеется, если предположить, что ты уже знала что к чему и позволила привести себя в этот дом.
– Спасибо.
– Десять минус?
– Непременно.
«Десять минус» было кодом, означающим: «Давай потратим десять минут на то, чтобы поговорить о чем-нибудь другом, прежде чем перейдем к делу».
Шагнув вперед, Джейме посмотрела на Яни. Ричардс не видела его больше года, однако он выглядел в точности таким же, каким она его помнила. Волосы, взъерошенные шлемом, оставались черными как смоль и длинными. Черная кожаная куртка на молнии была расстегнута. Яни не переодел антрацитовые кожаные штаны, также бывшие частью маскарада. Но даже несмотря на то, что его тело скрывала верхняя одежда, чувствовалось, что он находится в прекрасной физической форме.
Яни был тем самым таинственным проводником, который три года назад пригласил Джейме в Эдем. Так получилось, что им пришлось работать вместе в первые дни иракской войны, и Яни проявил себя человеком честным и порядочным. В противном случае Джейме ни за что не приняла бы его приглашение. Процедура была такой же, как и ее недавнее возвращение в земной мир. Перед переходом Джейме позволила себя усыпить, чтобы ей не был известен путь. Однако, когда она проснулась в Эдеме и спросила о Яни, никто не понимал, о ком она говорила.
Потребовалось какое-то время, прежде чем окружающие сообразили, что Джейме имеет в виду человека, известного как Меч-23. Когда наконец все встало на свое место, Джейме получила наслаждение, увидев глаза, широко раскрытые от восхищения, и услышав шумные вздохи. В этом весьма эгалитарном обществе Меч-23 пользовался славой, сопоставимой с популярностью рок-кумира.
За всю историю Эдема в любой момент лишь двенадцать избранных знали потайной путь в это закрытое общество и обратно. Мечи не смешивались с жителями Эдема. Если они не выполняли задание в земном мире, то оставались в «Горной вершине». Так назывался уединенный лагерь, расположенный в горах на севере, где обучались Оперативники. Завершив подготовку, они жили нормальной жизнью среди прочих обитателей Эдема. Мечам это было запрещено.
Во время своего пребывания в Эдеме Джейме узнала, что Садовники – так называли себя обитатели Эдема – любили рассказы о реальных подвигах и приключениях. Джейме считала все это героическим эпосом. Мечи были основными действующими лицами этих повествований, но Меч-23 считался легендой среди легенд.
Джейме была расстроена – ладно, очень расстроена – тем, что Яни больше не мог играть значительную роль в ее жизни. Однако Эдем бурлил водоворотом радости, быстро захватившим ее. Она даже подумать не могла, что через столько лет ей предстоит снова встретиться со своей матерью. Образ жизни Ричардс изменился радикально, и ей пришлось привыкать к этому.
Прежде чем выбрать жизненный путь, все новые обитатели Эдема первый год проводили, учась ухаживать за садом. Джейме была в восторге от этого времени. Оно помогло ей освоиться в новой жизни, разобраться в отношениях с Богом, оценить перспективы, открывшиеся перед ней. Джейме всегда считала, что у нее нет никаких склонностей к сельскому хозяйству, но полюбила обычный каждодневный труд, помогавший земле рождать новую жизнь, приносить плоды и цветы там, где прежде ничего не было.
Ее настолько устраивала работа по саду, умиротворенная, созерцательная жизнь, явившаяся желанной переменой, что она даже начала подумывать, не выбрать ли ей для себя простой духовный путь. Но так было до того дня, когда к ней в сад не пришел Меч-23, Яни.
Не раздумывая ни секунды, Джейме бросилась ему на шею, и он принял ее в распростертые объятия. Яни объяснил, что пришел по поручению Клемента. Тот был главой Интеграторов, тех, кто выбрал для себя профессией постоянные перемещения из Эдема в земной мир и обратно.
– О тебе много говорят в «Горной вершине», – улыбнувшись, сказал Яни. – Тебя считают самым подходящим кандидатом в Интеграторы. Быть может, ты даже вернешься в земной мир. Клементу известно, что мы с тобой уже работали вместе. Он спросил у меня, что я думаю о твоем потенциале.
– Вот как? – удивилась Джейме. – И что ты ответил?
– Я сказал, что, на мой взгляд, ты могла бы помочь многим.
Джейме уже знала, что Интеграторы включают в себя тех, кого обучили быть Посланниками, Оперативниками и Мечами. Посланники постоянно проживали в земном мире. Они собирали информацию и передавали ее Мечам, приходившим из Эдема и возвращавшимся обратно. Оперативники тоже находились в земном мире, но они были обучены решать самые разные и сложные задачи. Лишь лучших из лучших Оперативников отбирали в элитную группу Мечей.
Встретившись с Клементом, другими преподавателями и учениками школы, Джейме сразу же осознала, что, хотя ей и нужны время от времени периоды созерцательных размышлений, она все-таки человек действия. Да, Ричардс и вправду хорошо знала земной мир, любила тех, кто его населяет, и хотела им помочь.
Кроме того, Джейме почувствовала, что их с Яни по-прежнему связывает что-то глубокое и непосредственное. Они провели в «Горной вершине» несколько замечательных недель, но вскоре Яни пришлось возвратиться в земной мир по долгу Меча.
Джейме много думала о том, каково будет встретить Яни в земном мире.
Теперь он стоял перед ней.
Главное отличие между нынешним моментом и первой встречей в Ираке состояло в том, что теперь Джейме разглядела улыбающиеся складки в паутине морщинок, скопившихся в уголках глаз Яни.
Его темно-карие глаза, способные пленить взгляд собеседника одной силой воли, не отрывались от ее лица, и Джейме опять поймала себя на том, что практически бессильна освободиться. Яни таил в себе угрозу и защиту. Он был знаком ей и в то же время совершенно непостижим. Джейме уже давно с этим смирилась.
Она была так рада видеть его, дорога до конспиративного дома в Афинах выдалась такой трудной и изнурительной, что ей захотелось стиснуть Яни в объятиях, выражая свою радость и признательность. Хорошо, на самом деле ею двигало другое чувство. По крайней мере, оно также присутствовало.
Однако от Мечей требовалось полное самопожертвование. Им не позволялось связывать себя эмоциональными узами, так как это могло отрицательно сказаться на их способности хранить тайну, доверенную этим людям. Яни был Мечом. Как ни хотелось Джейме его обнять, она уважала данную им священную клятву.
Вот почему Джейме была несказанно поражена, когда Яни обхватил ее за плечи и привлек к себе. С момента возвращения в земной мир все вокруг будто несло оттенок нереальности. Джейме столько раз мысленно представляла себе это мгновение, что сейчас ей показалось совершенно естественным отдаться Яни. Он был загадочным, недостижимым, абсолютно неукротимым. Однако, когда его губы пленили губы Джейме, он словно сам отдался ей, поделился ярким огнем, горящим у него внутри. Многие женщины мечтали о нем, и вот сейчас он был здесь – настоящий, живой, не фантазия, а нечто осязаемое, сильное. Яни хотел ее. Джейме поняла это по вкусу его губ, по прикосновению тела. Потеряв контакт с пространством и временем, она пустила душу в свободный полет в это мгновение, когда весь мир превратился в их страстный поцелуй.
Когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы сделать вдох, Яни не отпустил ее, продолжая сжимать в объятиях. Закрыв глаза, Джейме снова почувствовала себя дома, забыла о том, где она находилась и какая угроза нависла над ней. Вдвоем они покорят весь мир.
– Я не ожидал снова увидеть тебя так скоро, – только и сказал Яни.
– Произошли чрезвычайные события, – ответила Джейме. – Если я не хотела потерять связь с армией, мне нужно было вернуться. Я отсутствовала слишком долго, время поджимало.
– Значит, ты вернулась? Ты по-прежнему служишь в американской армии?
Джейме кивнула.
Яни отступил, сел и пододвинул ей стул. Он нежно смахнул с ее лица прядь, выбившуюся из хвостика.
– Твое первое возвращение. Расскажи о нем, – попросил Яни.
– Сначала я попала в семью иранских пастухов, – сказала Джейме. – Если не считать того, что меня чуть не изрешетили из пулеметов, когда я пыталась остановить американский конвой, все прошло довольно гладко. Затем меня направили в медицинский центр Ландштуль в Германии. Там мне представилась возможность взять четырехдневный отпуск. Я знаю, что по возвращении мне предстоит ответить на множество неприятных вопросов. Но сначала нужно сделать дело.
– Ты прошла через Ландштуль? Что там было хуже всего?
– Сказать по правде, томография и кардиограмма оказались далеко не такими страшными, как я опасалась. – Джейме поморщилась. – Гинекологов я никогда не любила. А тут еще нужно было наверстать все прививки, пропущенные за три года. Тоже несладко. Скажу честно, я, конечно, внутренне настроилась, но хуже всего было сознавать, что мне нужно работать, а я должна была ждать, когда меня выпишут. Именно это оказалось самым тяжелым.
– Так бывает всегда, – согласился Яни. – К счастью, нам удалось устроить для тебя небольшой отпуск до того, как ты прошла основную часть процесса реабилитации. Увы, он не отменен, а только отложен на потом.
– Спасибо за напоминание. Но я прошла обучение и знала, чего мне ожидать. Тебе это известно.
– Конечно. Но я тебе скажу вот что, Джейме. – Он озабоченно тряхнул головой. – При мысли о том, что ты проводишь три дня, отвечая на придирчивые вопросы контрразведчиков… В общем, если кто-нибудь из них сломается, передай, что я ему искренне сочувствую.
Закатив глаза, Джейме ткнула его кулаком, рассмеялась и заявила:
– Огромное спасибо.
– Что ж, если тебе больше нечего мне сказать, быть может, перейдем к делу? – предложил Яни.
Что еще ему сказать? Вся жизнь Джейме круто изменилась три года назад, и вот сейчас она снова с неистовостью землетрясения становилась иной. О чем тут говорить? Или обо всем, или ни о чем. Рассуждать обо всем не было времени.
– Я по тебе скучала, – сказала Джейме.
Подавшись к Яни, она снова его поцеловала, затем усилием воли приказала себе остановиться, зажмурилась и сосредоточилась. Когда Ричардс открыла глаза и посмотрела на Яни, тот уже сидел, устроившись поудобнее, готовый заняться делом.
– Ты принесла медальон?
Джейме сняла с шеи маленькое ожерелье, протянула его Яни и спросила:
– Что мне делать дальше? Ты сам доставишь его по назначению? Мне ждать здесь того Оперативника, который живет в земном мире и ведет это дело?
– Разве тебе ничего не сказали? – Яни нахмурился, но затем для него все стало ясно. – Да, конечно. С какой стати?
Он взял Джейме за руку. Впервые за все то время, что она его знала, ей показалось, что этот человек пытается подобрать правильные слова.
– Я и есть тот самый Оперативник, – наконец сказал Яни. – Я больше не являюсь Мечом.
– Что?
– Я сам сделал такой выбор, – продолжал он. – Решение далось мне непросто, но после долгих раздумий и молитв я пришел к выводу, что так будет лучше.
Джейме была оглушена. Значит, этот поцелуй…
Она знала, что Оперативникам разрешалось эмоционально связываться с другими людьми, даже вступать в брак и заводить семью. Конечно, это можно было делать только в том случае, если Оперативник чувствовал, что сможет выдержать похищение, пытку, даже убийство любимого человека, не сломавшись. Поскольку почти никто из посторонних не знал об Эдеме и о том, что там существовали Оперативники, вероятность этого была крайне мала. Все же относиться к ней следовало серьезно. Не надо далеко ходить. Близкие родственники Джейме и Яни погибли, поскольку были связаны с местом, известным как Эдем.
Так, значит, Яни уже не Меч, а Оперативник. Он не нарушил кодекс, поцеловав ее. Сейчас не нарушил.
Но ведь быть избранным Мечом – огромная честь! Джейме почувствовала себя обделенной тем, что Яни больше не принадлежит к этой элите.
Не в силах смотреть ему в глаза, она прошептала:
– Но почему?
Яни ничего не ответил, взял у нее из руки прямоугольный медальон, встал и сказал:
– Прошу меня извинить. Я на минуту.
Достав из кармана портативное устройство, Яни направился в соседнюю комнату. Только тут до Джейме дошло, что он делает.
– Ты куда?
– Что ты хочешь сказать? Ты доставила медальон. Мне нужно посмотреть, что в нем содержится. С кем я буду работать.
– Мне тоже нужно на это взглянуть. – Джейме снова изумленно раскрыла рот. – Я знаю большую часть того, что в нем говорится, но у меня появилась новая информация. Вероятно, там есть какие-то сведения, которыми я не располагаю. Нам нужно посидеть вдвоем и обдумать наши дальнейшие действия.
– Джейме, ты Посланник. – Теперь уже настал черед Яни опешить. – Это важное и опасное призвание. – У обоих в мыслях промелькнула Адара, сестра Яни, павшая от руки убийцы. – Но ты должна понимать, что существуют определенные вещи…
– Яни, я не Посланник. Я Оперативник Эдема, которому поручено это задание. Я та, с кем тебе предстоит работать.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Ты не Посланник? – Яни против воли произнес это как вопрос. – Ты не можешь быть Оперативником Эдема. Извини, Джейме, но тебе не хуже, чем мне, известно, что ты обучалась только два года. Всего лишь! Через такой срок никого не посылают с заданием даже в качестве Посланника. Я был поражен тем, что ты уже получила это звание.
Джейме вставила медальон в считыватель, лежавший у Яни на ладони, и включила питание. Она сжала его пальцы вокруг портативного устройства и подтолкнула в соседнюю комнату.
– Иди и посмотри сам.
Холл главного корпуса горнолыжной гостиницы «Голден хилл»
Клостерс, Швейцария
Патси Ковингтон смотрела, как за огромными сорокафутовыми окнами кружит легкий снежок. Ее дети сидели в противоположном конце просторного помещения перед камином, в котором весело потрескивало пламя, под присмотром Меган и некоего молодого человека, проявлявшего к привлекательной няне очень искренний интерес. Серьезность своих намерений он демонстрировал тем, что помогал девушке развлекать Порцию и Бартлетта. Патси не смогла сдержать улыбки при виде того, как замечательно смотрелась Порция в миниатюрной копии горнолыжного комбинезона матери. Даже повязку на голове девочка носила самоуверенно. Какая очаровашка!
Ухажер Меган облегчит Патси задачу незаметно исчезнуть и подняться в верхний корпус.
На самом деле она терпеть не могла кататься на горных лыжах. Единственными приятными моментами во всем этом были модные горнолыжные наряды и запах дыма от дров, потрескивающих в камине. Впрочем, Патси ничего не имела и против того, чтобы время от времени пропустить стаканчик глинтвейна.
К счастью, когда она поднимется в верхний корпус, ей не придется кататься на лыжах. Она вообще нигде не будет этим заниматься. Ковингтон заберет ключ от номера люкс, затем быстро выскочит на улицу, завершит последний этап текущей операции, вернется за детьми и вылетит обратно в Штаты. Все произойдет в тот же день, когда последняя жертва сделает свой последний вдох. Сложится такое впечатление, будто весь этот день они провели в пути.
Как правило, Патси не получала удовольствия, убивая людей, однако эти конкретные объекты представляли собой полностью отработанный материал, и каждый лишний день, который они оставались в живых, означал угрозу для нее и детей. Разумеется, заказчик выдал Патси щедрую премию за то, чтобы добавить к списку еще один объект, и позволил чуть отодвинуть сроки. Но всему должен быть предел. Через три дня все будет кончено. Эти люди исчезнут.
Патси поймала на себе выразительный взгляд благообразного господина лет тридцати с небольшим, с густыми черными волосами и массивными перстнями на пальцах, сидевшего в противоположном углу зала. Она уже привыкла к этому. Виконт или барон?
Господин кивнул и приветственно поднял бокал с шампанским, налитым из только что откупоренной бутылки. Ковингтон решила, что это точно виконт.
– Я спросил не это.
– Майор.
– Вы числились пропавшей без вести почти три года. Где вы находились все это время?
Прежде чем ответить на последний вопрос, Джейме освободилась от веревок, одним молниеносным движением сорвала с глаз повязку, встала и замахнулась стулом как оружием. Перед ней стоял парень шести футов роста, со взъерошенными черными волосами и дьявольской усмешкой на лице.
– Ты мог хотя бы раз позволить мне подняться на пассажирском лифте? – спросила Джейме.
***
25 февраля 2006 года, 14.56Остров Патмос
В 40 километрах от побережья Турции
Витгард Виллелла достоверно знал, что наука спасет мир. Разумеется, в том случае, если человечество перестанет действовать иррационально и воспользуется преимуществами информации, имеющейся в его распоряжении.
Невысокого роста, лысеющий, полный жизненных сил, Виллелла был законченным мизантропом и гордился этим. Сидя за столом, он смотрел на экран компьютера, на который было выведено сообщение, только что пришедшее по электронной почте: «Замечательная новость! С нетерпением жду презентации во вторник».
Во вторник. Это известие оказалось одновременно и хорошим и плохим.
Хорошая часть заключалась в том, что прорыв уже близко. Совсем рядом.
Плохо было то, что прорыв, о котором жаждал услышать Нестор Алленде, на самом деле еще не произошел. Без продолжения финансирования работы пришлось бы приостановить. Ради получения от Алленде очередной суммы Виллелле пришлось заявить, что результат уже есть. Нет, он не совсем солгал. Немного подкорректировал временны́е рамки. В науке исследования никогда не проходят гладко, однако Витгард всегда добивался успеха, причем совершенно фантастического. Вскоре это опять произойдет.
Во вторник. На то, чтобы изменить историю науки и всего мира, осталось лишь три дня.
Виллелла получит огромное удовольствие, присутствуя при том, как наука в который уже раз снова меняет мир.
Витгард Виллелла вырос в католической Испании в семье, боготворившей науку. Его мать-немка и отец-испанец были учеными, сестра с блеском окончила университет. Но никто не знал, что делать с Витгардом, который ровным счетом ничего не понимал в науке и периодическую таблицу Менделеева воспринимал как полную галиматью.
Он плохо учился, и еще хуже у него обстояли дела со спортом. Однажды учительница в начальной школе из лучших побуждений заговорила с ребятами о том, что каждый человек преуспевает в какой-либо области – кто в искусстве, кто в науке, кто в спорте. Витгарду не подходило ничего. Кто-то из одноклассников даже пошутил: «Только не Витгард – он ни на что не годен!» Сквозь дружный смех класса мальчишка услышал голос учительницы: «Ну, быть может, он умеет общаться с людьми. Предположим, он хороший друг».
Съежившись за партой, маленький Витгард размышлял о том, что общаться с людьми он тоже не умеет. Большинство из них были безнадежно глупы для того, чтобы он испытывал к ним какие-либо теплые чувства, не говоря уж о том, чтобы строить дружбу. Только через пару лет, проведенных в страданиях, Витгард наконец выяснил, что же именно у него получается хорошо: манипулировать людьми. Он мог вникать в любую ситуацию и заставлять все стороны выслушивать его мнение, обладал способностью прекращать ссоры и заставлять людей работать вместе – ради достижения цели, выгодной ему самому. В старших классах школы Витгард организовал службу выполнения домашних заданий, которая давала работу почти трети класса, а другая треть выплачивала им за это неплохие деньги. Но Виллелла не остановился на достигнутом. Он прославился тем, что постоянно выдвигал какие-то деловые предложения и обязательно доводил их до конца.
И хотя Витгард ничего не смыслил собственно в научных исследованиях, он умел ценить новые идеи, которые обсуждали за ужином остальные члены семьи. В то время как родные считали его непроходимым тупицей, он постепенно приходил к выводу, что настоящими глупцами являются именно ученые. Они работают за гроши, выбивают гранты, вкалывают в тесных лабораториях без окон и в конце концов передают корпорациям все права на плоды своих титанических усилий. Также Витгард пришел к выводу, что ученые являются ханжами, лишенными морали. Они постоянно похваляются своими успехами, сравнивают, кто опубликовал больше работ, не чураются воровать свежие идеи у своих студентов и друг у друга.
Витгард также обратил внимание на то, что прорывы происходят во всех областях науки, но даже самых талантливых ученых больше всего выматывает мучительно долгий и запутанный процесс выколачивания денег на исследования.
Больше всего Витгард презирал тех, кто возглавлял «мозговые центры»[2], которые мнили себя законодателями общественной нравственности и не жалели сил, вдалбливая широкой публике мысль о том, что определенные направления исследований являются аморальными. В наше время общество должно было бы сознавать, что происходит, когда люди разрешают навязывать себе моральные принципы. Ведьм сжигали на кострах, а еретиков побивали камнями. Абсурд.
Нынешний климат, господствующий в научном сообществе, открывал перед Витгардом широчайшие возможности. Нужно было зарабатывать большие деньги для компаний, которые предпочитали держаться в тени, не обременяли себя уплатой налогов и не заботились о юридических рамках, ограничивающих исследования. Витгард обнаружил, что чувствует себя в подпольной науке как рыба в воде. Он быстро снискал себе славу человека, способного обеспечить финансирование, простор для исследований, являющихся не совсем законными.
Открытия и прорывы потекли нескончаемым потоком – и образ жизни Витгарда стал куда более комфортным. Вот и сейчас, если эта Санмарк права в своих расчетах, главную прибыль из ее открытия извлечет он.
Опытные пальцы Виллеллы проворно застучали по клавиатуре.
Войдя в программу работы с электронной почтой, он выбрал пункт «Написать новое сообщение».
«Самым главным фактором является время», – набрал Виллелла и нажал клавишу «Отправить».
***
25 февраля 2006 года, 15.02Научно-исследовательская лаборатория,
местонахождение неизвестно
«Если за котлом следить, то вода в нем никогда не закипит», – подумала женщина-ученый, в надежде уставившись на экран компьютера.
Сухо рассмеявшись, она мысленно повторила эту поговорку. Разумеется, процесс наблюдения за нагревом воды никак не влиял на результат, однако оказывал очень большое воздействие на того, кто этим занимался.
Бритте казалось, что она смотрит на экран уже целую вечность, однако на самом деле прошло всего пять минут. Миг в конце долгого дня, потраченного на выделение митохондрийной ДНК – мит-ДНК – из образцов крови, разведение ее в дистиллированной воде и добавление приготовленной заранее смеси химических реактивов. Сейчас Бритта с помощью специальной компьютерной программы анализировала последовательности мит-ДНК.
Она взяла образцы крови у пяти подопытных. Теперь, если ее гипотеза оказалась верной, она должна была увидеть во всех мит-ДНК некий общий рисунок. Однако компьютер не смог найти в образцах ни одной общей последовательности. Еще больше озадачивало то, что программа не смогла отнести подопытных ни к одной из известных этнических общностей, именуемых гаплогруппами. Бритта надеялась, что добавление пятого подопытного обеспечит дополнительные данные, которые помогут сопоставить результаты, но пока что ничего не получалось.
У нее не было времени разбираться в причинах неудачи. Те, кто за ней стоял, установили конечный срок, к которому должны были быть готовы осязаемые результаты. Он уже подошел. «Самым главным фактором является время», – гласило последнее напоминание, полученное Бриттой только что.
«Митохондрия! – мысленно взмолилась она. – Могущественная митохондрия… ты несешь мне погибель!»
Митохондрии были ее специальностью. Эти крошечные энергетические установки, находящиеся в клетках человеческого организма, вырабатывали большую часть энергии, необходимой для роста и жизни. Размерами и формой похожие на длинные нитевидные бактерии, митохондрии являлись самодостаточными вплоть до того, что даже обладали собственным набором ДНК, полностью унаследованным от матери. Кровные родственники по женской линии имеют одинаковый набор мит-ДНК. По общим участкам мит-ДНК ученые смогли проследить путь больших этнических общностей, начиная с глубокой древности. Они и получили название гаплогрупп.
Бритта была абсолютно уверена в том, что у всех ее подопытных имелись общие предки, принадлежащие к расе долгожителей, мит-ДНК которых, возможно, содержат секрет долгой жизни.
Она перевела взгляд на экран компьютера, на котором в конце концов замигало сообщение «анализ завершен». Быть может, сейчас наконец-то пришло время? Вдруг ответ здесь, ждет, когда его прочитают?
Ткнув клавишу ввода, Бритта затаила дыхание.
***
25 февраля 2006 года, 14.56Конспиративный дом
Афины, Греция
– Когда ты поняла, что это я? – спросил Яни.
– Конечно, не до столкновения в переулке, – ответила Джейме.
– Очень неплохое освобождение. Уложилась в две минуты. Разумеется, если предположить, что ты уже знала что к чему и позволила привести себя в этот дом.
– Спасибо.
– Десять минус?
– Непременно.
«Десять минус» было кодом, означающим: «Давай потратим десять минут на то, чтобы поговорить о чем-нибудь другом, прежде чем перейдем к делу».
Шагнув вперед, Джейме посмотрела на Яни. Ричардс не видела его больше года, однако он выглядел в точности таким же, каким она его помнила. Волосы, взъерошенные шлемом, оставались черными как смоль и длинными. Черная кожаная куртка на молнии была расстегнута. Яни не переодел антрацитовые кожаные штаны, также бывшие частью маскарада. Но даже несмотря на то, что его тело скрывала верхняя одежда, чувствовалось, что он находится в прекрасной физической форме.
Яни был тем самым таинственным проводником, который три года назад пригласил Джейме в Эдем. Так получилось, что им пришлось работать вместе в первые дни иракской войны, и Яни проявил себя человеком честным и порядочным. В противном случае Джейме ни за что не приняла бы его приглашение. Процедура была такой же, как и ее недавнее возвращение в земной мир. Перед переходом Джейме позволила себя усыпить, чтобы ей не был известен путь. Однако, когда она проснулась в Эдеме и спросила о Яни, никто не понимал, о ком она говорила.
Потребовалось какое-то время, прежде чем окружающие сообразили, что Джейме имеет в виду человека, известного как Меч-23. Когда наконец все встало на свое место, Джейме получила наслаждение, увидев глаза, широко раскрытые от восхищения, и услышав шумные вздохи. В этом весьма эгалитарном обществе Меч-23 пользовался славой, сопоставимой с популярностью рок-кумира.
За всю историю Эдема в любой момент лишь двенадцать избранных знали потайной путь в это закрытое общество и обратно. Мечи не смешивались с жителями Эдема. Если они не выполняли задание в земном мире, то оставались в «Горной вершине». Так назывался уединенный лагерь, расположенный в горах на севере, где обучались Оперативники. Завершив подготовку, они жили нормальной жизнью среди прочих обитателей Эдема. Мечам это было запрещено.
Во время своего пребывания в Эдеме Джейме узнала, что Садовники – так называли себя обитатели Эдема – любили рассказы о реальных подвигах и приключениях. Джейме считала все это героическим эпосом. Мечи были основными действующими лицами этих повествований, но Меч-23 считался легендой среди легенд.
Джейме была расстроена – ладно, очень расстроена – тем, что Яни больше не мог играть значительную роль в ее жизни. Однако Эдем бурлил водоворотом радости, быстро захватившим ее. Она даже подумать не могла, что через столько лет ей предстоит снова встретиться со своей матерью. Образ жизни Ричардс изменился радикально, и ей пришлось привыкать к этому.
Прежде чем выбрать жизненный путь, все новые обитатели Эдема первый год проводили, учась ухаживать за садом. Джейме была в восторге от этого времени. Оно помогло ей освоиться в новой жизни, разобраться в отношениях с Богом, оценить перспективы, открывшиеся перед ней. Джейме всегда считала, что у нее нет никаких склонностей к сельскому хозяйству, но полюбила обычный каждодневный труд, помогавший земле рождать новую жизнь, приносить плоды и цветы там, где прежде ничего не было.
Ее настолько устраивала работа по саду, умиротворенная, созерцательная жизнь, явившаяся желанной переменой, что она даже начала подумывать, не выбрать ли ей для себя простой духовный путь. Но так было до того дня, когда к ней в сад не пришел Меч-23, Яни.
Не раздумывая ни секунды, Джейме бросилась ему на шею, и он принял ее в распростертые объятия. Яни объяснил, что пришел по поручению Клемента. Тот был главой Интеграторов, тех, кто выбрал для себя профессией постоянные перемещения из Эдема в земной мир и обратно.
– О тебе много говорят в «Горной вершине», – улыбнувшись, сказал Яни. – Тебя считают самым подходящим кандидатом в Интеграторы. Быть может, ты даже вернешься в земной мир. Клементу известно, что мы с тобой уже работали вместе. Он спросил у меня, что я думаю о твоем потенциале.
– Вот как? – удивилась Джейме. – И что ты ответил?
– Я сказал, что, на мой взгляд, ты могла бы помочь многим.
Джейме уже знала, что Интеграторы включают в себя тех, кого обучили быть Посланниками, Оперативниками и Мечами. Посланники постоянно проживали в земном мире. Они собирали информацию и передавали ее Мечам, приходившим из Эдема и возвращавшимся обратно. Оперативники тоже находились в земном мире, но они были обучены решать самые разные и сложные задачи. Лишь лучших из лучших Оперативников отбирали в элитную группу Мечей.
Встретившись с Клементом, другими преподавателями и учениками школы, Джейме сразу же осознала, что, хотя ей и нужны время от времени периоды созерцательных размышлений, она все-таки человек действия. Да, Ричардс и вправду хорошо знала земной мир, любила тех, кто его населяет, и хотела им помочь.
Кроме того, Джейме почувствовала, что их с Яни по-прежнему связывает что-то глубокое и непосредственное. Они провели в «Горной вершине» несколько замечательных недель, но вскоре Яни пришлось возвратиться в земной мир по долгу Меча.
Джейме много думала о том, каково будет встретить Яни в земном мире.
Теперь он стоял перед ней.
Главное отличие между нынешним моментом и первой встречей в Ираке состояло в том, что теперь Джейме разглядела улыбающиеся складки в паутине морщинок, скопившихся в уголках глаз Яни.
Его темно-карие глаза, способные пленить взгляд собеседника одной силой воли, не отрывались от ее лица, и Джейме опять поймала себя на том, что практически бессильна освободиться. Яни таил в себе угрозу и защиту. Он был знаком ей и в то же время совершенно непостижим. Джейме уже давно с этим смирилась.
Она была так рада видеть его, дорога до конспиративного дома в Афинах выдалась такой трудной и изнурительной, что ей захотелось стиснуть Яни в объятиях, выражая свою радость и признательность. Хорошо, на самом деле ею двигало другое чувство. По крайней мере, оно также присутствовало.
Однако от Мечей требовалось полное самопожертвование. Им не позволялось связывать себя эмоциональными узами, так как это могло отрицательно сказаться на их способности хранить тайну, доверенную этим людям. Яни был Мечом. Как ни хотелось Джейме его обнять, она уважала данную им священную клятву.
Вот почему Джейме была несказанно поражена, когда Яни обхватил ее за плечи и привлек к себе. С момента возвращения в земной мир все вокруг будто несло оттенок нереальности. Джейме столько раз мысленно представляла себе это мгновение, что сейчас ей показалось совершенно естественным отдаться Яни. Он был загадочным, недостижимым, абсолютно неукротимым. Однако, когда его губы пленили губы Джейме, он словно сам отдался ей, поделился ярким огнем, горящим у него внутри. Многие женщины мечтали о нем, и вот сейчас он был здесь – настоящий, живой, не фантазия, а нечто осязаемое, сильное. Яни хотел ее. Джейме поняла это по вкусу его губ, по прикосновению тела. Потеряв контакт с пространством и временем, она пустила душу в свободный полет в это мгновение, когда весь мир превратился в их страстный поцелуй.
Когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы сделать вдох, Яни не отпустил ее, продолжая сжимать в объятиях. Закрыв глаза, Джейме снова почувствовала себя дома, забыла о том, где она находилась и какая угроза нависла над ней. Вдвоем они покорят весь мир.
– Я не ожидал снова увидеть тебя так скоро, – только и сказал Яни.
– Произошли чрезвычайные события, – ответила Джейме. – Если я не хотела потерять связь с армией, мне нужно было вернуться. Я отсутствовала слишком долго, время поджимало.
– Значит, ты вернулась? Ты по-прежнему служишь в американской армии?
Джейме кивнула.
Яни отступил, сел и пододвинул ей стул. Он нежно смахнул с ее лица прядь, выбившуюся из хвостика.
– Твое первое возвращение. Расскажи о нем, – попросил Яни.
– Сначала я попала в семью иранских пастухов, – сказала Джейме. – Если не считать того, что меня чуть не изрешетили из пулеметов, когда я пыталась остановить американский конвой, все прошло довольно гладко. Затем меня направили в медицинский центр Ландштуль в Германии. Там мне представилась возможность взять четырехдневный отпуск. Я знаю, что по возвращении мне предстоит ответить на множество неприятных вопросов. Но сначала нужно сделать дело.
– Ты прошла через Ландштуль? Что там было хуже всего?
– Сказать по правде, томография и кардиограмма оказались далеко не такими страшными, как я опасалась. – Джейме поморщилась. – Гинекологов я никогда не любила. А тут еще нужно было наверстать все прививки, пропущенные за три года. Тоже несладко. Скажу честно, я, конечно, внутренне настроилась, но хуже всего было сознавать, что мне нужно работать, а я должна была ждать, когда меня выпишут. Именно это оказалось самым тяжелым.
– Так бывает всегда, – согласился Яни. – К счастью, нам удалось устроить для тебя небольшой отпуск до того, как ты прошла основную часть процесса реабилитации. Увы, он не отменен, а только отложен на потом.
– Спасибо за напоминание. Но я прошла обучение и знала, чего мне ожидать. Тебе это известно.
– Конечно. Но я тебе скажу вот что, Джейме. – Он озабоченно тряхнул головой. – При мысли о том, что ты проводишь три дня, отвечая на придирчивые вопросы контрразведчиков… В общем, если кто-нибудь из них сломается, передай, что я ему искренне сочувствую.
Закатив глаза, Джейме ткнула его кулаком, рассмеялась и заявила:
– Огромное спасибо.
– Что ж, если тебе больше нечего мне сказать, быть может, перейдем к делу? – предложил Яни.
Что еще ему сказать? Вся жизнь Джейме круто изменилась три года назад, и вот сейчас она снова с неистовостью землетрясения становилась иной. О чем тут говорить? Или обо всем, или ни о чем. Рассуждать обо всем не было времени.
– Я по тебе скучала, – сказала Джейме.
Подавшись к Яни, она снова его поцеловала, затем усилием воли приказала себе остановиться, зажмурилась и сосредоточилась. Когда Ричардс открыла глаза и посмотрела на Яни, тот уже сидел, устроившись поудобнее, готовый заняться делом.
– Ты принесла медальон?
Джейме сняла с шеи маленькое ожерелье, протянула его Яни и спросила:
– Что мне делать дальше? Ты сам доставишь его по назначению? Мне ждать здесь того Оперативника, который живет в земном мире и ведет это дело?
– Разве тебе ничего не сказали? – Яни нахмурился, но затем для него все стало ясно. – Да, конечно. С какой стати?
Он взял Джейме за руку. Впервые за все то время, что она его знала, ей показалось, что этот человек пытается подобрать правильные слова.
– Я и есть тот самый Оперативник, – наконец сказал Яни. – Я больше не являюсь Мечом.
– Что?
– Я сам сделал такой выбор, – продолжал он. – Решение далось мне непросто, но после долгих раздумий и молитв я пришел к выводу, что так будет лучше.
Джейме была оглушена. Значит, этот поцелуй…
Она знала, что Оперативникам разрешалось эмоционально связываться с другими людьми, даже вступать в брак и заводить семью. Конечно, это можно было делать только в том случае, если Оперативник чувствовал, что сможет выдержать похищение, пытку, даже убийство любимого человека, не сломавшись. Поскольку почти никто из посторонних не знал об Эдеме и о том, что там существовали Оперативники, вероятность этого была крайне мала. Все же относиться к ней следовало серьезно. Не надо далеко ходить. Близкие родственники Джейме и Яни погибли, поскольку были связаны с местом, известным как Эдем.
Так, значит, Яни уже не Меч, а Оперативник. Он не нарушил кодекс, поцеловав ее. Сейчас не нарушил.
Но ведь быть избранным Мечом – огромная честь! Джейме почувствовала себя обделенной тем, что Яни больше не принадлежит к этой элите.
Не в силах смотреть ему в глаза, она прошептала:
– Но почему?
Яни ничего не ответил, взял у нее из руки прямоугольный медальон, встал и сказал:
– Прошу меня извинить. Я на минуту.
Достав из кармана портативное устройство, Яни направился в соседнюю комнату. Только тут до Джейме дошло, что он делает.
– Ты куда?
– Что ты хочешь сказать? Ты доставила медальон. Мне нужно посмотреть, что в нем содержится. С кем я буду работать.
– Мне тоже нужно на это взглянуть. – Джейме снова изумленно раскрыла рот. – Я знаю большую часть того, что в нем говорится, но у меня появилась новая информация. Вероятно, там есть какие-то сведения, которыми я не располагаю. Нам нужно посидеть вдвоем и обдумать наши дальнейшие действия.
– Джейме, ты Посланник. – Теперь уже настал черед Яни опешить. – Это важное и опасное призвание. – У обоих в мыслях промелькнула Адара, сестра Яни, павшая от руки убийцы. – Но ты должна понимать, что существуют определенные вещи…
– Яни, я не Посланник. Я Оперативник Эдема, которому поручено это задание. Я та, с кем тебе предстоит работать.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Ты не Посланник? – Яни против воли произнес это как вопрос. – Ты не можешь быть Оперативником Эдема. Извини, Джейме, но тебе не хуже, чем мне, известно, что ты обучалась только два года. Всего лишь! Через такой срок никого не посылают с заданием даже в качестве Посланника. Я был поражен тем, что ты уже получила это звание.
Джейме вставила медальон в считыватель, лежавший у Яни на ладони, и включила питание. Она сжала его пальцы вокруг портативного устройства и подтолкнула в соседнюю комнату.
– Иди и посмотри сам.
***
25 февраля 2006 года, 15.02Холл главного корпуса горнолыжной гостиницы «Голден хилл»
Клостерс, Швейцария
Патси Ковингтон смотрела, как за огромными сорокафутовыми окнами кружит легкий снежок. Ее дети сидели в противоположном конце просторного помещения перед камином, в котором весело потрескивало пламя, под присмотром Меган и некоего молодого человека, проявлявшего к привлекательной няне очень искренний интерес. Серьезность своих намерений он демонстрировал тем, что помогал девушке развлекать Порцию и Бартлетта. Патси не смогла сдержать улыбки при виде того, как замечательно смотрелась Порция в миниатюрной копии горнолыжного комбинезона матери. Даже повязку на голове девочка носила самоуверенно. Какая очаровашка!
Ухажер Меган облегчит Патси задачу незаметно исчезнуть и подняться в верхний корпус.
На самом деле она терпеть не могла кататься на горных лыжах. Единственными приятными моментами во всем этом были модные горнолыжные наряды и запах дыма от дров, потрескивающих в камине. Впрочем, Патси ничего не имела и против того, чтобы время от времени пропустить стаканчик глинтвейна.
К счастью, когда она поднимется в верхний корпус, ей не придется кататься на лыжах. Она вообще нигде не будет этим заниматься. Ковингтон заберет ключ от номера люкс, затем быстро выскочит на улицу, завершит последний этап текущей операции, вернется за детьми и вылетит обратно в Штаты. Все произойдет в тот же день, когда последняя жертва сделает свой последний вдох. Сложится такое впечатление, будто весь этот день они провели в пути.
Как правило, Патси не получала удовольствия, убивая людей, однако эти конкретные объекты представляли собой полностью отработанный материал, и каждый лишний день, который они оставались в живых, означал угрозу для нее и детей. Разумеется, заказчик выдал Патси щедрую премию за то, чтобы добавить к списку еще один объект, и позволил чуть отодвинуть сроки. Но всему должен быть предел. Через три дня все будет кончено. Эти люди исчезнут.
Патси поймала на себе выразительный взгляд благообразного господина лет тридцати с небольшим, с густыми черными волосами и массивными перстнями на пальцах, сидевшего в противоположном углу зала. Она уже привыкла к этому. Виконт или барон?
Господин кивнул и приветственно поднял бокал с шампанским, налитым из только что откупоренной бутылки. Ковингтон решила, что это точно виконт.