– Уберем, – пообещал уверенно, – никуда Моринец не денется. Амба ему, хоть и олимпийский чемпион. Но ведь тех чемпионов до фига, прибавил для собственного успокоения. – Да и вообще, без этих чемпионов государство наше не обеднеет.
– Абсолютно точно, – подтвердил Яровой.
КЛИЕНТЫ «КАНЗАСА»
Я, ЛЕВ МОРИНЕЦ
СТРЕЛЬБА В ПАРКЕ
– Абсолютно точно, – подтвердил Яровой.
КЛИЕНТЫ «КАНЗАСА»
– Придется вам, пан Лутак, поговорить с кредиторами, – сообщил Сушинский.
– Что же им отвечать?
– Обещайте все, что угодно. Скажите: фирма «Репид текнолоджис» уже отгрузила товары, сейчас они в прибалтийских портах и на той неделе прибудут в Киев.
– Но ведь не прибудут…
– Ну и что? Главное – заморочить голову, а там увидим.
– Не нравится это мне, – пробурчал Лутак.
– Разве не знали, на что идете?
– Не думал, что так быстро…
– Раньше сядете, раньше выйдете.
– Так-то оно так, но как подумаю – грустно становится.
– Выйдете богатым.
– И что нам обещает тот «текнолоджис»?
– «Репид текнолоджис», – поправил Сушинский, – прошу не забывать. Одна из самых известных американских фирм.
– Должен сообщить клиентам, какой именно товар прибудет.
– Двухкассетные магнитофоны, видеомагнитофоны, компьютеры. Кроме того, в большом ассортименте товары широкого потребления. Соответственно возможностям вашей фантазии – врите, что хотите. Подзалейте: будут дубленки и изделия из кожи. Самый широкий выбор обуви известных фирм Германии и Соединенных Штатов, не говоря уже о женских сапожках из Австрии и Италии. Главное, обещать и еще раз обещать. Не забудьте о прибалтийских портах. Товар уже там и ждет перегрузки на железную дорогу.
– Почему именно прибалтийские?
– Неужели не сообразили? Дулю проверишь. Попробуй дозвониться до Риги или Клайпеды. А если и дозвонишься, отвечают по-латышски или по-литовски, у них сейчас мода такая – другого языка не понимают.
– Через неделю нас разнесут, – вздохнул Лутак, – и надо брать ноги на плечи.
– Такая уже селявуха, пан зицпредседатель Лутак: взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Клиенты появились еще до обеда. Председатель коммерческого банка Рутгайзер, переведший «Канзасу» около восьмисот миллионов, и, чувствуя, что почва уходит из-под ног, был настроен особенно агрессивно. Возглавляющий акционерное общество «Радуга» Хоменко, представитель фирмы «Планета» Сеньков и еще несколько председателей, директоров и уполномоченных. Появились в сопровождении молчаливых, сильных парней с тренированными мышцами и подозрительно оттопыренными карманами.
Лутак принял всех в просторном и нарочито шикарно обставленном кабинете. Сидел за большим отполированным столом, приобретенным за деньги из первого взноса коммерческого банка Рутгайзера, сидел, напустив на себя солидность и непоколебимость, – лишь глаза хмуро поблескивали за очками в золотой оправе.
– Наше терпение лопнуло, – первый заявил Рутгайзер и подступил к самому столу. – Где товары? Сколько можно морочить голову?
– Спокойно! – поднял над столом ладони Лутак. – Неужто вы и вправду сомневаетесь в деловых качествах фирмы «Канзас»? Одной из самых авторитетных на Украине? – Он прекрасно справлялся со своей ролью и решил даже перейти в контратаку. – Кто не верит в нашу добропорядочность, может хоть сейчас разорвать контракт, на днях мы возвратим вам деньги.
«Которых уже давно нет: все снято со счета и превращено в наличность, – подумал не без злорадства Сушинский. – Гавкнули ваши миллионы, разини, и правильно: жадность фраеров сгубила».
Даже Рутгайзер оторопел: глотнул воздух, будто задохнулся и отошел от стола. Но вместо него над Лутаком навис Сеньков. Его фирма «Планета» перевела «Канзасу» двести семьдесят миллионов и он требовал гарантий. Чуть ли не вплотную к Сенькову примкнули двое охранников – мышцы так и играли под их теннисками.
«Неужели станут бить? – оборвалось сердце у Лутака. – Жаль, не попросил у Ярового защиты, а Леонид Александрович намекал, что у него в распоряжении есть амбалы».
Однако на этот раз обошлось без мордобоя. Сеньков только поднес Лутаку под самый нос кулак, едва сдержав желание сбить очки с его самоуверенной рожи, и предупредил:
– Если через неделю не поставите компьютеры, подадим в суд. А перед этим набьем морду.
Лутак еще раз успокаивающе поднял ладони.
– Вы не дослушали меня, господа. Сообщаю: товары уже находятся в прибалтийских портах и ждут перегрузки в вагоны. – Повернулся к Сенькову. – К сожалению, через неделю компьютеры не поставим, но дней через десять… Пока перегрузят в вагоны, пока прибудут в Киев… Сами знаете, какие у нас порядки! А у прибалтов сейчас еще митинги…
– Чихать я хотел на все митинги в мире! – вскипел Сеньков. – Имею дело с вашей вшивой фирмой, а не с прибалтами.
– Уважаемый господин Сеньков, – блеснул очками Лутак. – Нас задержала фирма «Репид текнолоджис», иначе вы давно уже получили бы свои компьютеры.
То ли обращение «уважаемый господин», то ли импозантное название американской фирмы остудили пыл Сенькова, и он, велев охранникам отступить, попятился и устроился в низком удобном кресле под стеной.
Третьим выступил Хоменко. Достал из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги с записями и стал читать монотонно:
– Фирма «Канзас» обязалась поставить акционерному обществу «Радуга» двести двадцать женских дубленок и сто тридцать мужских, кроме того: сто пятьдесят кожаных курток итальянского производства, триста пар женских сапожек фирмы «Саламандер», я уже не говорю о прочем – платья, юбки, белье и тому подобное. Мы требуем предъявить хотя бы образцы упомянутых товаров.
– Господин Хоменко, – строго осадил его Лутак, – вы меня удивляете. Разве не видели образцы на выставке? Там же все было: и сапожки, и платья, и дубленки.
– Было, – согласился Хоменко, – да сплыло. А куда – неизвестно.
– Как неизвестно?! Торговый дом получил – раз… – загнул палец Лутак. – Да и ваше общество, извините, кажется, «Радуга» миллионов на пять…
«А этот зицпредседатель, оказывается, не так уж прост, – с одобрением подумал Сушинский, – палец в рот ему не клади».
– На пять, – согласился Хоменко, – но ведь перевели «Канзасу» триста двадцать.
Сушинский тихонько хохотнул: еще и сокрушается, недотепа, радуйся, что пять миллионов отоварили, другим вообще фига под нос…
Снова выступил вперед Рутгайзер. Сказал весомо:
– Хорошо, даем вам, господин Лутак, десять дней. Не больше. Звоните своим прибалтийским коллегам, едьте туда сами, подталкивайте, подмазывайте, это ваше дело. А через десять дней, извольте, товар – на бочку. Иначе, – поднял кулак, – иначе!.. – не договорил, но и глупцу было ясно, что учинят разгневанные клиенты фирмы «Канзас».
«Неужто и в самом деле побьют? – мелькнула мысль у Лутака. – Вон каких молодцов привели, такие бьют больно, не приведи, Господи! Но и не до смерти же, – ухмыльнулся, – можно и перетерпеть».
Ради светлого будущего.
А такое будущее Кузьма Анатольевич Лутак себе уже почти обеспечил: на аванс, выданный Яровым, приобрел на имя жены «Таврию» и начал закладывать фундамент дачи на высоком днепровском берегу, где супруга получила участок для строительства.
Жену Кузьма Анатольевич уважал и любил. С нею посоветовался, получив от Винника предложение, и та благословила. На всякий случай официально оформил развод, ведь ему светила конфискация имущества, машину и дачу также могли реквизировать, потому и записал их на имя жены.
«Не беда, – думалось, – теперь в Сибирь не запроторят, колымские лагеря нынче для кацапов, а в нашей родной украинской колонии как-то перекантуюсь. Любимая жена станет передачи подбрасывать да и не исключено, что тюремное начальство подкупит: хорошую характеристику нацарапают, глядишь, и полсрока скостят…»
Резюме Рутгайзера, самого солидного клиента «Канзаса», произвело впечатление. Стали расходиться, задержался лишь Сеньков. Он опустился в кресло у стола Лутака, посидел, пристально вглядываясь в глаза зицпредседателя, Лутаку чуть дурно не стало от этого взгляда, однако выдержал его. Словно отгородился стеклами золотых очков от назойливого директора «Планеты».
Наконец Сеньков произнес вежливо:
– Глубокоуважаемый господин Лутак. Я согласился с предложением Рутгайзера лишь потому, что, как и другие клиенты вашей фирмы, не имел другого выхода. Но запомните: только десять дней… Через десять дней я наведаюсь в «Канзас» и, если не получу товар, мои парни снимут с вас не только окуляры, но и штаны. Мы разложим вас на этом красивом полированном столе и будем стегать кнутами, пока не сдерем шкуру. Так, как заведено нынче у донских казаков. Надеюсь, такая перспектива вас не очень прельщает?
– Совсем не прельщает, – честно признался зицпредседатель Лутак. – Ну, никак не прельщает. Потому я сегодня же вылетаю в Ригу и лично организую перегрузку товаров в вагоны.
– Рад слышать такие заверения.
Сеньков ушел, а Лутак взглянул на Сушинского.
– Ну, как?
Сушинский показал большой палец.
– Держались безупречно.
Лутак и сам знал, что выдержал экзамен и что ему, простому жековскому сантехнику, удалось сегодня сыграть едва ли не самую трудную роль в жизни.
«Но ведь сыграл – и неплохо, – порадовался. – А через десять дней фиг вы меня поймаете… – Взглянул на стол и поморщился. – Этот Сеньков – типичный бандит, от такого можно ждать чего угодно. А отведать кнутов ох как не хочется».
Сушинский потянулся, сидя в удобном кресле, и ехидно усмехнулся. Не без удовольствия представил чрезвычайно привлекательную картину: голая задница Лутака и следы от кнутов на ней. И как верещит этот прохиндей, как юлит, вымаливая прощение.
На такое стоит поглазеть!
– Что же им отвечать?
– Обещайте все, что угодно. Скажите: фирма «Репид текнолоджис» уже отгрузила товары, сейчас они в прибалтийских портах и на той неделе прибудут в Киев.
– Но ведь не прибудут…
– Ну и что? Главное – заморочить голову, а там увидим.
– Не нравится это мне, – пробурчал Лутак.
– Разве не знали, на что идете?
– Не думал, что так быстро…
– Раньше сядете, раньше выйдете.
– Так-то оно так, но как подумаю – грустно становится.
– Выйдете богатым.
– И что нам обещает тот «текнолоджис»?
– «Репид текнолоджис», – поправил Сушинский, – прошу не забывать. Одна из самых известных американских фирм.
– Должен сообщить клиентам, какой именно товар прибудет.
– Двухкассетные магнитофоны, видеомагнитофоны, компьютеры. Кроме того, в большом ассортименте товары широкого потребления. Соответственно возможностям вашей фантазии – врите, что хотите. Подзалейте: будут дубленки и изделия из кожи. Самый широкий выбор обуви известных фирм Германии и Соединенных Штатов, не говоря уже о женских сапожках из Австрии и Италии. Главное, обещать и еще раз обещать. Не забудьте о прибалтийских портах. Товар уже там и ждет перегрузки на железную дорогу.
– Почему именно прибалтийские?
– Неужели не сообразили? Дулю проверишь. Попробуй дозвониться до Риги или Клайпеды. А если и дозвонишься, отвечают по-латышски или по-литовски, у них сейчас мода такая – другого языка не понимают.
– Через неделю нас разнесут, – вздохнул Лутак, – и надо брать ноги на плечи.
– Такая уже селявуха, пан зицпредседатель Лутак: взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Клиенты появились еще до обеда. Председатель коммерческого банка Рутгайзер, переведший «Канзасу» около восьмисот миллионов, и, чувствуя, что почва уходит из-под ног, был настроен особенно агрессивно. Возглавляющий акционерное общество «Радуга» Хоменко, представитель фирмы «Планета» Сеньков и еще несколько председателей, директоров и уполномоченных. Появились в сопровождении молчаливых, сильных парней с тренированными мышцами и подозрительно оттопыренными карманами.
Лутак принял всех в просторном и нарочито шикарно обставленном кабинете. Сидел за большим отполированным столом, приобретенным за деньги из первого взноса коммерческого банка Рутгайзера, сидел, напустив на себя солидность и непоколебимость, – лишь глаза хмуро поблескивали за очками в золотой оправе.
– Наше терпение лопнуло, – первый заявил Рутгайзер и подступил к самому столу. – Где товары? Сколько можно морочить голову?
– Спокойно! – поднял над столом ладони Лутак. – Неужто вы и вправду сомневаетесь в деловых качествах фирмы «Канзас»? Одной из самых авторитетных на Украине? – Он прекрасно справлялся со своей ролью и решил даже перейти в контратаку. – Кто не верит в нашу добропорядочность, может хоть сейчас разорвать контракт, на днях мы возвратим вам деньги.
«Которых уже давно нет: все снято со счета и превращено в наличность, – подумал не без злорадства Сушинский. – Гавкнули ваши миллионы, разини, и правильно: жадность фраеров сгубила».
Даже Рутгайзер оторопел: глотнул воздух, будто задохнулся и отошел от стола. Но вместо него над Лутаком навис Сеньков. Его фирма «Планета» перевела «Канзасу» двести семьдесят миллионов и он требовал гарантий. Чуть ли не вплотную к Сенькову примкнули двое охранников – мышцы так и играли под их теннисками.
«Неужели станут бить? – оборвалось сердце у Лутака. – Жаль, не попросил у Ярового защиты, а Леонид Александрович намекал, что у него в распоряжении есть амбалы».
Однако на этот раз обошлось без мордобоя. Сеньков только поднес Лутаку под самый нос кулак, едва сдержав желание сбить очки с его самоуверенной рожи, и предупредил:
– Если через неделю не поставите компьютеры, подадим в суд. А перед этим набьем морду.
Лутак еще раз успокаивающе поднял ладони.
– Вы не дослушали меня, господа. Сообщаю: товары уже находятся в прибалтийских портах и ждут перегрузки в вагоны. – Повернулся к Сенькову. – К сожалению, через неделю компьютеры не поставим, но дней через десять… Пока перегрузят в вагоны, пока прибудут в Киев… Сами знаете, какие у нас порядки! А у прибалтов сейчас еще митинги…
– Чихать я хотел на все митинги в мире! – вскипел Сеньков. – Имею дело с вашей вшивой фирмой, а не с прибалтами.
– Уважаемый господин Сеньков, – блеснул очками Лутак. – Нас задержала фирма «Репид текнолоджис», иначе вы давно уже получили бы свои компьютеры.
То ли обращение «уважаемый господин», то ли импозантное название американской фирмы остудили пыл Сенькова, и он, велев охранникам отступить, попятился и устроился в низком удобном кресле под стеной.
Третьим выступил Хоменко. Достал из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги с записями и стал читать монотонно:
– Фирма «Канзас» обязалась поставить акционерному обществу «Радуга» двести двадцать женских дубленок и сто тридцать мужских, кроме того: сто пятьдесят кожаных курток итальянского производства, триста пар женских сапожек фирмы «Саламандер», я уже не говорю о прочем – платья, юбки, белье и тому подобное. Мы требуем предъявить хотя бы образцы упомянутых товаров.
– Господин Хоменко, – строго осадил его Лутак, – вы меня удивляете. Разве не видели образцы на выставке? Там же все было: и сапожки, и платья, и дубленки.
– Было, – согласился Хоменко, – да сплыло. А куда – неизвестно.
– Как неизвестно?! Торговый дом получил – раз… – загнул палец Лутак. – Да и ваше общество, извините, кажется, «Радуга» миллионов на пять…
«А этот зицпредседатель, оказывается, не так уж прост, – с одобрением подумал Сушинский, – палец в рот ему не клади».
– На пять, – согласился Хоменко, – но ведь перевели «Канзасу» триста двадцать.
Сушинский тихонько хохотнул: еще и сокрушается, недотепа, радуйся, что пять миллионов отоварили, другим вообще фига под нос…
Снова выступил вперед Рутгайзер. Сказал весомо:
– Хорошо, даем вам, господин Лутак, десять дней. Не больше. Звоните своим прибалтийским коллегам, едьте туда сами, подталкивайте, подмазывайте, это ваше дело. А через десять дней, извольте, товар – на бочку. Иначе, – поднял кулак, – иначе!.. – не договорил, но и глупцу было ясно, что учинят разгневанные клиенты фирмы «Канзас».
«Неужто и в самом деле побьют? – мелькнула мысль у Лутака. – Вон каких молодцов привели, такие бьют больно, не приведи, Господи! Но и не до смерти же, – ухмыльнулся, – можно и перетерпеть».
Ради светлого будущего.
А такое будущее Кузьма Анатольевич Лутак себе уже почти обеспечил: на аванс, выданный Яровым, приобрел на имя жены «Таврию» и начал закладывать фундамент дачи на высоком днепровском берегу, где супруга получила участок для строительства.
Жену Кузьма Анатольевич уважал и любил. С нею посоветовался, получив от Винника предложение, и та благословила. На всякий случай официально оформил развод, ведь ему светила конфискация имущества, машину и дачу также могли реквизировать, потому и записал их на имя жены.
«Не беда, – думалось, – теперь в Сибирь не запроторят, колымские лагеря нынче для кацапов, а в нашей родной украинской колонии как-то перекантуюсь. Любимая жена станет передачи подбрасывать да и не исключено, что тюремное начальство подкупит: хорошую характеристику нацарапают, глядишь, и полсрока скостят…»
Резюме Рутгайзера, самого солидного клиента «Канзаса», произвело впечатление. Стали расходиться, задержался лишь Сеньков. Он опустился в кресло у стола Лутака, посидел, пристально вглядываясь в глаза зицпредседателя, Лутаку чуть дурно не стало от этого взгляда, однако выдержал его. Словно отгородился стеклами золотых очков от назойливого директора «Планеты».
Наконец Сеньков произнес вежливо:
– Глубокоуважаемый господин Лутак. Я согласился с предложением Рутгайзера лишь потому, что, как и другие клиенты вашей фирмы, не имел другого выхода. Но запомните: только десять дней… Через десять дней я наведаюсь в «Канзас» и, если не получу товар, мои парни снимут с вас не только окуляры, но и штаны. Мы разложим вас на этом красивом полированном столе и будем стегать кнутами, пока не сдерем шкуру. Так, как заведено нынче у донских казаков. Надеюсь, такая перспектива вас не очень прельщает?
– Совсем не прельщает, – честно признался зицпредседатель Лутак. – Ну, никак не прельщает. Потому я сегодня же вылетаю в Ригу и лично организую перегрузку товаров в вагоны.
– Рад слышать такие заверения.
Сеньков ушел, а Лутак взглянул на Сушинского.
– Ну, как?
Сушинский показал большой палец.
– Держались безупречно.
Лутак и сам знал, что выдержал экзамен и что ему, простому жековскому сантехнику, удалось сегодня сыграть едва ли не самую трудную роль в жизни.
«Но ведь сыграл – и неплохо, – порадовался. – А через десять дней фиг вы меня поймаете… – Взглянул на стол и поморщился. – Этот Сеньков – типичный бандит, от такого можно ждать чего угодно. А отведать кнутов ох как не хочется».
Сушинский потянулся, сидя в удобном кресле, и ехидно усмехнулся. Не без удовольствия представил чрезвычайно привлекательную картину: голая задница Лутака и следы от кнутов на ней. И как верещит этот прохиндей, как юлит, вымаливая прощение.
На такое стоит поглазеть!
Я, ЛЕВ МОРИНЕЦ
Впервые в жизни я пожертвовал тренировкой: утром позвонил Илье Сидоровичу и предупредил, что не приду. Тот, конечно, изумился, но я объяснил, что нездоров да и настроение никудышнее. Илья Сидорович, светлая голова, сразу понял меня: действительно, что за тренировка с гнусным настроением? Когда каждый прием просто вымучивается? Недаром говорят: в здоровом теле здоровый дух. Но ведь и тело без здорового духа хиреет.
Еще до начала рабочего дня я крутился у приемной министерства. Ровно в девять позвонил Задонько: слава Богу, полковник был человеком педантичным, он сразу снял трубку и заказал мне пропуск. Минут через десять я уже сидел у него в кабинете.
Задонько сразу же заметил лихие огоньки, вспыхивавшие в моем взгляде.
– Что-нибудь стряслось?
– Да.
– Вижу.
– Узнал, кто шеф. Задонько встрепенулся.
– Неужели удалось?!
– Вызвал меня вчера Луганский. Знает: Моринец непьющий, а ему как раз к шефу выпало ехать. Они с шефом, видно, без рюмки ничего не решают, а Луганскому под газом возвращаться ни к чему. Вот и запряг меня.
– Погоди, погоди, откуда знаешь, что Луганский ездил именно к шефу?
– А у него случайно вырвалось… Подъехали мы, значит, к усадьбе, там двухэтажный особняк, а вокруг дубовый забор. Луганский и говорит мне: тот забор вечный, поскольку шеф его горячей олифой пропитал. Так и сказал: шеф пропитал олифой.
– Это еще ничего не значит. Может, какое-то бывшее начальство Луганского.
– Слушайте дальше – я ведь только начал. Луганский направился к усадьбе, а я немного посидел и думаю: что я, лысый? Может, удастся кое-что разнюхать? Забор – метра два – для меня не преграда. Подпрыгнул, значит, и перемахнул. Сад там прекрасный и сразу Козинка. Особняк фактически на самом берегу. Я между кустами осторожненько пробрался к дому. Там за углом открытая веранда – выглянул одним глазом, а они на веранде отдыхают. Пьют, то есть и ведут задушевный разговор.
– Тебя не заметили?
– Ни-ни. Говорю же: выглянул одним глазом и сразу затаился. Даже не дышал. Шеф – солидный такой человек, с брюхом и лысый. Повел разговор о какой-то фирме «Канзас»: мол, доживает последние дни.
– «Канзас»?.. Найдем.
– Тот шеф сказал: фирма на днях сгорит ярким пламенем. Потом добавил: дитя, рожденное не без ваших усилий. Это он Луганскому.
Задонько щелкнул пальцами.
– Вот оно что! Возможно, товары из контейнеров…
– И я так подумал. Потом они о клиентах «Канзаса» говорили. Какие-то там осложнения. Шеф хотел наших амбалов мобилизовать, потому что клиенты очень давят на «Канзас» и он решил защитить фирму. Но потом спустил это дело на тормозах, дескать, на первый раз обойдется.
– Жаль, – сказал Задонько, – очень жаль, мы бы не упустили такую возможность: это же надо – вся банда собралась бы…
– А вы бы ее – хап?
– Не исключено.
– Опасно: парни вооружены.
– У нас есть опыт! – несколько хвастливо заявил Задонько. – Ну, а дальше? О чем потом говорили?
– Шеф сообщил: вчера ему звонили из Михайловки. Приезжала милиция из Киева. Прихвастнул – с чем приехали, с тем и отчалили. Оказывается, они из Михайловки все уже вывезли.
– Это я вчера наведывался в Михайловку, – сознался полковник, – и точно – ничего не нашли. А тот Василий Григорьевич оказался председателем колхоза. Видно, крепко они повязаны: шеф с Козинки и Михайловский председатель. Тугой узелок.
– Распутаете, – уверенно заявил Моринец, – у вас организация мощная, люди хлеб зря не едят.
– Надеемся.
– Но у меня еще не все. Шеф говорит: сообщить милиции могли только наши хлопцы, и спрашивает у Луганского: кто был в Михайловке? Перебрали они всех; ну, Луганский вел машину, он, конечно, вне подозрений…
– О тебе не говорили? – встревожился Задонько. Луганский сказал:
– Моринец – олимпийский чемпион, – не без гордости заявил Левко.
– Плохо, – отрубил полковник, – куда ни глянь – плохо.
– Что именно?
– Давай прикинем, Левко. От Узловой ты отбился? Так?
– Отбился.
– А не считаешь ли, что Луганский глупее тебя? Они с шефом нынче все твои косточки перемыли: ты единственный, кто откараскался от Узловой, участвовал в операции под Ребровицей, а потом был в Михайловке.
– Считаете, заподозрят?
– Если напрягут извилины, да.
– Извилин у них не так уж и много.
– Ошибаешься, Левко. Они – волки, хитрые и беспощадные, а на твой след уже вышли. Не остановятся ни перед чем.
– Думаете, опасно?
– Еще как! Советую тебе посидеть несколько дней дома. На всякий случай мы к тебе еще своего человека прилепим.
– Неужели осмелятся?
– Слушай меня внимательно, имеем дело с вооруженной бандой. Кстати, когда шел сюда, ничего подозрительного не заметил?
– Хотите сказать?..
– Я же говорю – хитрые, беспощадные волки! Моринец задумался.
– Нет, – возразил, – никто за мной не шел.
– Блажен, кто верует.
– По крайней мере, я никого не засек.
– Это уже ближе к истине. Теперь вот что – где в Рудыках усадьба шефа? Улица и номер дома?
– Номера на воротах нет. Улица Садовая. После поворота с киевского шоссе ехать прямо и прямо, потом небольшой сосновый островок. Объезжаете его и сразу направо. Забор такой, что не заметить нельзя.
– Сегодня же установим фамилию хозяина.
– Теперь это нетрудно.
– А ты молодец, Левко. Не ожидал, что так быстро на след выйдем.
– Счастливый случай.
– Но ведь ты рисковал, когда лез через забор.
– Немного…
– Ну, хорошо, Левко. – Полковник подписал Моринцу пропуск. – Берегись, парень, не шути с этим.
Моринец ушел, а Задонько приказал одному из оперативников съездить в Рудыки и установить, кто живет в особняке за дубовым забором.
Дело наконец сдвинулось с мертвой точки, появились все основания для оптимизма, но, как ни удивительно, это не прибавило полковнику хорошего настроения. Предвидел: начнутся осложнения. Хотя бы тот же «Канзас»…
Что за фирма? Зачем создана? Вероятно, не с чистыми намерениями…
Подумав немного, Задонько позвонил по телефону и, выяснив, где находится «Канзас», вызвал машину и поехал на Суворовскую.
Оставив автомобиль за два квартала, добрался пешком до одноэтажного малоприметного непрезентабельного домишки, на котором красовалась помпезная вывеска: «Фирма „Канзас», экспортно-импортные операции».
Фирма помещалась в трех комнатах. Двери справа вели в бухгалтерию, а в конце небольшого коридорчика висела табличка: «Управляющий-распорядитель К. А. Лутак».
Бухгалтерию полковник миновал, открыл дверь в кабинет управляющего-распорядителя. Оказалось: перед кабинетом еще одна комнатка – для секретарши. На столике портативная пишущая машинка, за ней курносая хорошенькая девушка в мини-юбке. Секретарша вопрошающе подняла на Задонько подведенные глаза.
– Вам кого?
– Хотел бы видеть господина Лутака.
– Прошу вас. – Секретарша была хорошо вымуштрована, поднялась и открыла Луганскому дверь. – Кузьма Анатольевич примет вас с удовольствием.
«Вот это сервис, – усмехнулся полковник, – высший класс – нам бы такой в бывших советских учреждениях:
господин Лутак примет меня не как-нибудь, а с удовольствием…»
Просторный, хорошо обставленный кабинет. Внушительных размеров ковер и в конце его стол с несколькими кожаными папками на полированной поверхности. За столом – импозантный человек в очках с золотой оправой. Солидно, без суеты подымается, огибает стол и указывает на кресло.
– Чем могу служить?
Полковник удобно устроился в кресле, ощутив телом настоящий комфорт. Спросил:
– Что может предложить ваша фирма?
– Товары «Канзаса» рекламировались в газетах и по телевидению. Неужели вы не в курсе?..
– К сожалению.
Лутак стал неспешно перечислять:
– Видеотехника, компьютеры, принтеры. Кроме того, дубленки, кожаные куртки, платья, обувь женская и мужская. Товары импортные, поставляются нам американской фирмой «Репид текнолоджис». Форма оплаты безналичная, купоно-карбованцами. Кстати, наши товары на десять-пятнадцать процентов дешевле, чем в розничной торговле.
– И можно взглянуть на образцы товаров? – поинтересовался Задонько.
– К сожалению, – ответил Лутак, – нельзя, сейчас нельзя. Но разве вы не были на нашей выставке? Мы показывали все, что можем предложить нашим потенциальным клиентам.
«Воистину к сожалению, – незаметно вздохнул Задонько, – если бы я попал на ту выставку, судьба „Канзаса“ решилась бы сразу. Без всяких проволочек».
– Какую фирму вы представляете? – спросил Лутак.
– «Плюс», – отчаянно соврал полковник.
– Какие товары хотели бы получить?
– Главным образом видеотехнику.
– На какую сумму?
Полковник задумался: хотелось дать понять Лутаку, что имеет дело с солидным клиентом.
– Миллионов на пятьдесят! – решил удивить Лутака.
– Всего?
– Я считал…
– Только коммерческий банк господина Рутгайзера перечислил нашей фирме восемьсот миллионов, – многозначительно поднял вверх указательный палец Лутак. – Вы слышали о банке Рутгайзера?
– Наслышался… – Задонько и не подумал выкладывать, что по некоторым сведениям председатель правления банка подозревается в мошенничестве и коррупции.
– Один из солиднейших банков нашей независимой Украины. Едва ли не самый влиятельный.
А Задонько прикинул:
«Ничего себе… Если лишь один коммерческий банк перечислил „Канзасу» такие деньги, то сколько же перепало фирме от других клиентов?! Пахнет фантастической суммой. Судя по всему – мошенничество в огромных масштабах… Значит, „Канзас» надо взять на крючок, а главная персона тут, вероятно, шеф из Рудыков».
– Жаль… – полковник поднялся, – жаль, что не могу посмотреть образцы товаров, мы могли бы договориться. Фирма «Плюс» в этом заинтересована.
– Подождите, – остановил Задонько Лутак. – Ознакомлю вас с проспектом «Репид текнолоджис». Американская фирма, гарантирующая поставку любых товаров. Респектабельная заокеанская фирма, прошу вас…
– Валяйте… – не стал возражать полковник, поскольку весь антураж «Канзаса» и в самом деле заинтересовал его.
Лутак достал из ящика стола черную кожаную папку, подал Задонько два листка великолепной бумаги.
– По-английски? – отодвинул их полковник. – Жаль, пришел без переводчика.
– Я хочу изложить суть нашего соглашения с фирмой.
– Не надо, – отмахнулся Задонько, так как с первого взгляда догадался, что документ фальшивый.
Лутак явно потерял интерес к Задонько. И все же попробовал еще раз соблазнить его:
– «Канзас» будет поставлять видеомагнитофоны фирм «Сони» и «Тошиба». Лучшая аппаратура в мире. Если хотите, можем и телевизоры…
– Хорошо, – вдруг согласился полковник, – ваш счет и в каком банке? На днях «Плюс» переведет «Канзасу» пятьдесят миллионов. Сроки поставки ваших товаров?
– Итак, вам нужна видеотехника?
– Не откажусь и от компьютеров.
– В таком случае – через десять дней. Но не раньше. Товар пока что находится в прибалтийских портах, в ближайшее время я должен вылететь туда, чтобы ускорить процесс.
– А он, то есть процесс, пошел или нет? – откровенно сыронизировал Задонько, но Лутак не понял или не захотел понять сути его остроты.
На том они и разошлись, довольные друг другом. Лутак считал, что вытянул из какой-то малоизвестной фирмы «Плюс» еще пятьдесят миллионов, а Задонько был убежден, что выявил логово крупных мошенников.
Еще до начала рабочего дня я крутился у приемной министерства. Ровно в девять позвонил Задонько: слава Богу, полковник был человеком педантичным, он сразу снял трубку и заказал мне пропуск. Минут через десять я уже сидел у него в кабинете.
Задонько сразу же заметил лихие огоньки, вспыхивавшие в моем взгляде.
– Что-нибудь стряслось?
– Да.
– Вижу.
– Узнал, кто шеф. Задонько встрепенулся.
– Неужели удалось?!
– Вызвал меня вчера Луганский. Знает: Моринец непьющий, а ему как раз к шефу выпало ехать. Они с шефом, видно, без рюмки ничего не решают, а Луганскому под газом возвращаться ни к чему. Вот и запряг меня.
– Погоди, погоди, откуда знаешь, что Луганский ездил именно к шефу?
– А у него случайно вырвалось… Подъехали мы, значит, к усадьбе, там двухэтажный особняк, а вокруг дубовый забор. Луганский и говорит мне: тот забор вечный, поскольку шеф его горячей олифой пропитал. Так и сказал: шеф пропитал олифой.
– Это еще ничего не значит. Может, какое-то бывшее начальство Луганского.
– Слушайте дальше – я ведь только начал. Луганский направился к усадьбе, а я немного посидел и думаю: что я, лысый? Может, удастся кое-что разнюхать? Забор – метра два – для меня не преграда. Подпрыгнул, значит, и перемахнул. Сад там прекрасный и сразу Козинка. Особняк фактически на самом берегу. Я между кустами осторожненько пробрался к дому. Там за углом открытая веранда – выглянул одним глазом, а они на веранде отдыхают. Пьют, то есть и ведут задушевный разговор.
– Тебя не заметили?
– Ни-ни. Говорю же: выглянул одним глазом и сразу затаился. Даже не дышал. Шеф – солидный такой человек, с брюхом и лысый. Повел разговор о какой-то фирме «Канзас»: мол, доживает последние дни.
– «Канзас»?.. Найдем.
– Тот шеф сказал: фирма на днях сгорит ярким пламенем. Потом добавил: дитя, рожденное не без ваших усилий. Это он Луганскому.
Задонько щелкнул пальцами.
– Вот оно что! Возможно, товары из контейнеров…
– И я так подумал. Потом они о клиентах «Канзаса» говорили. Какие-то там осложнения. Шеф хотел наших амбалов мобилизовать, потому что клиенты очень давят на «Канзас» и он решил защитить фирму. Но потом спустил это дело на тормозах, дескать, на первый раз обойдется.
– Жаль, – сказал Задонько, – очень жаль, мы бы не упустили такую возможность: это же надо – вся банда собралась бы…
– А вы бы ее – хап?
– Не исключено.
– Опасно: парни вооружены.
– У нас есть опыт! – несколько хвастливо заявил Задонько. – Ну, а дальше? О чем потом говорили?
– Шеф сообщил: вчера ему звонили из Михайловки. Приезжала милиция из Киева. Прихвастнул – с чем приехали, с тем и отчалили. Оказывается, они из Михайловки все уже вывезли.
– Это я вчера наведывался в Михайловку, – сознался полковник, – и точно – ничего не нашли. А тот Василий Григорьевич оказался председателем колхоза. Видно, крепко они повязаны: шеф с Козинки и Михайловский председатель. Тугой узелок.
– Распутаете, – уверенно заявил Моринец, – у вас организация мощная, люди хлеб зря не едят.
– Надеемся.
– Но у меня еще не все. Шеф говорит: сообщить милиции могли только наши хлопцы, и спрашивает у Луганского: кто был в Михайловке? Перебрали они всех; ну, Луганский вел машину, он, конечно, вне подозрений…
– О тебе не говорили? – встревожился Задонько. Луганский сказал:
– Моринец – олимпийский чемпион, – не без гордости заявил Левко.
– Плохо, – отрубил полковник, – куда ни глянь – плохо.
– Что именно?
– Давай прикинем, Левко. От Узловой ты отбился? Так?
– Отбился.
– А не считаешь ли, что Луганский глупее тебя? Они с шефом нынче все твои косточки перемыли: ты единственный, кто откараскался от Узловой, участвовал в операции под Ребровицей, а потом был в Михайловке.
– Считаете, заподозрят?
– Если напрягут извилины, да.
– Извилин у них не так уж и много.
– Ошибаешься, Левко. Они – волки, хитрые и беспощадные, а на твой след уже вышли. Не остановятся ни перед чем.
– Думаете, опасно?
– Еще как! Советую тебе посидеть несколько дней дома. На всякий случай мы к тебе еще своего человека прилепим.
– Неужели осмелятся?
– Слушай меня внимательно, имеем дело с вооруженной бандой. Кстати, когда шел сюда, ничего подозрительного не заметил?
– Хотите сказать?..
– Я же говорю – хитрые, беспощадные волки! Моринец задумался.
– Нет, – возразил, – никто за мной не шел.
– Блажен, кто верует.
– По крайней мере, я никого не засек.
– Это уже ближе к истине. Теперь вот что – где в Рудыках усадьба шефа? Улица и номер дома?
– Номера на воротах нет. Улица Садовая. После поворота с киевского шоссе ехать прямо и прямо, потом небольшой сосновый островок. Объезжаете его и сразу направо. Забор такой, что не заметить нельзя.
– Сегодня же установим фамилию хозяина.
– Теперь это нетрудно.
– А ты молодец, Левко. Не ожидал, что так быстро на след выйдем.
– Счастливый случай.
– Но ведь ты рисковал, когда лез через забор.
– Немного…
– Ну, хорошо, Левко. – Полковник подписал Моринцу пропуск. – Берегись, парень, не шути с этим.
Моринец ушел, а Задонько приказал одному из оперативников съездить в Рудыки и установить, кто живет в особняке за дубовым забором.
Дело наконец сдвинулось с мертвой точки, появились все основания для оптимизма, но, как ни удивительно, это не прибавило полковнику хорошего настроения. Предвидел: начнутся осложнения. Хотя бы тот же «Канзас»…
Что за фирма? Зачем создана? Вероятно, не с чистыми намерениями…
Подумав немного, Задонько позвонил по телефону и, выяснив, где находится «Канзас», вызвал машину и поехал на Суворовскую.
Оставив автомобиль за два квартала, добрался пешком до одноэтажного малоприметного непрезентабельного домишки, на котором красовалась помпезная вывеска: «Фирма „Канзас», экспортно-импортные операции».
Фирма помещалась в трех комнатах. Двери справа вели в бухгалтерию, а в конце небольшого коридорчика висела табличка: «Управляющий-распорядитель К. А. Лутак».
Бухгалтерию полковник миновал, открыл дверь в кабинет управляющего-распорядителя. Оказалось: перед кабинетом еще одна комнатка – для секретарши. На столике портативная пишущая машинка, за ней курносая хорошенькая девушка в мини-юбке. Секретарша вопрошающе подняла на Задонько подведенные глаза.
– Вам кого?
– Хотел бы видеть господина Лутака.
– Прошу вас. – Секретарша была хорошо вымуштрована, поднялась и открыла Луганскому дверь. – Кузьма Анатольевич примет вас с удовольствием.
«Вот это сервис, – усмехнулся полковник, – высший класс – нам бы такой в бывших советских учреждениях:
господин Лутак примет меня не как-нибудь, а с удовольствием…»
Просторный, хорошо обставленный кабинет. Внушительных размеров ковер и в конце его стол с несколькими кожаными папками на полированной поверхности. За столом – импозантный человек в очках с золотой оправой. Солидно, без суеты подымается, огибает стол и указывает на кресло.
– Чем могу служить?
Полковник удобно устроился в кресле, ощутив телом настоящий комфорт. Спросил:
– Что может предложить ваша фирма?
– Товары «Канзаса» рекламировались в газетах и по телевидению. Неужели вы не в курсе?..
– К сожалению.
Лутак стал неспешно перечислять:
– Видеотехника, компьютеры, принтеры. Кроме того, дубленки, кожаные куртки, платья, обувь женская и мужская. Товары импортные, поставляются нам американской фирмой «Репид текнолоджис». Форма оплаты безналичная, купоно-карбованцами. Кстати, наши товары на десять-пятнадцать процентов дешевле, чем в розничной торговле.
– И можно взглянуть на образцы товаров? – поинтересовался Задонько.
– К сожалению, – ответил Лутак, – нельзя, сейчас нельзя. Но разве вы не были на нашей выставке? Мы показывали все, что можем предложить нашим потенциальным клиентам.
«Воистину к сожалению, – незаметно вздохнул Задонько, – если бы я попал на ту выставку, судьба „Канзаса“ решилась бы сразу. Без всяких проволочек».
– Какую фирму вы представляете? – спросил Лутак.
– «Плюс», – отчаянно соврал полковник.
– Какие товары хотели бы получить?
– Главным образом видеотехнику.
– На какую сумму?
Полковник задумался: хотелось дать понять Лутаку, что имеет дело с солидным клиентом.
– Миллионов на пятьдесят! – решил удивить Лутака.
– Всего?
– Я считал…
– Только коммерческий банк господина Рутгайзера перечислил нашей фирме восемьсот миллионов, – многозначительно поднял вверх указательный палец Лутак. – Вы слышали о банке Рутгайзера?
– Наслышался… – Задонько и не подумал выкладывать, что по некоторым сведениям председатель правления банка подозревается в мошенничестве и коррупции.
– Один из солиднейших банков нашей независимой Украины. Едва ли не самый влиятельный.
А Задонько прикинул:
«Ничего себе… Если лишь один коммерческий банк перечислил „Канзасу» такие деньги, то сколько же перепало фирме от других клиентов?! Пахнет фантастической суммой. Судя по всему – мошенничество в огромных масштабах… Значит, „Канзас» надо взять на крючок, а главная персона тут, вероятно, шеф из Рудыков».
– Жаль… – полковник поднялся, – жаль, что не могу посмотреть образцы товаров, мы могли бы договориться. Фирма «Плюс» в этом заинтересована.
– Подождите, – остановил Задонько Лутак. – Ознакомлю вас с проспектом «Репид текнолоджис». Американская фирма, гарантирующая поставку любых товаров. Респектабельная заокеанская фирма, прошу вас…
– Валяйте… – не стал возражать полковник, поскольку весь антураж «Канзаса» и в самом деле заинтересовал его.
Лутак достал из ящика стола черную кожаную папку, подал Задонько два листка великолепной бумаги.
– По-английски? – отодвинул их полковник. – Жаль, пришел без переводчика.
– Я хочу изложить суть нашего соглашения с фирмой.
– Не надо, – отмахнулся Задонько, так как с первого взгляда догадался, что документ фальшивый.
Лутак явно потерял интерес к Задонько. И все же попробовал еще раз соблазнить его:
– «Канзас» будет поставлять видеомагнитофоны фирм «Сони» и «Тошиба». Лучшая аппаратура в мире. Если хотите, можем и телевизоры…
– Хорошо, – вдруг согласился полковник, – ваш счет и в каком банке? На днях «Плюс» переведет «Канзасу» пятьдесят миллионов. Сроки поставки ваших товаров?
– Итак, вам нужна видеотехника?
– Не откажусь и от компьютеров.
– В таком случае – через десять дней. Но не раньше. Товар пока что находится в прибалтийских портах, в ближайшее время я должен вылететь туда, чтобы ускорить процесс.
– А он, то есть процесс, пошел или нет? – откровенно сыронизировал Задонько, но Лутак не понял или не захотел понять сути его остроты.
На том они и разошлись, довольные друг другом. Лутак считал, что вытянул из какой-то малоизвестной фирмы «Плюс» еще пятьдесят миллионов, а Задонько был убежден, что выявил логово крупных мошенников.
СТРЕЛЬБА В ПАРКЕ
Левко поднялся рано, когда в доме все еще спали. Постоял у окна: Задонько предупреждал, чтобы поостерегся выходить из дому, но все вокруг было таким мирным, дышало таким покоем, что вчерашние опасения показались значительно преувеличенными, а предупреждения полковника чуть ли не бессмысленными. К тому же вчера прошел дождь, а нынешнее утро выдалось солнечным и свежим; над парком, начинавшимся за квартал, висела полоса тумана, на улицах еще не появились прохожие, тишина царила в городе, и лишь редкие утренние троллейбусы нарушали ее.
Левко натянул майку и спортивные брюки, обул кроссовки и отправился в парк. Грех пропускать такое утро: днем снова станет жарко, а сейчас вольно дышится и можно хорошо размяться. Все же остановился в парадном, осторожно выглянул, убедился, что в переулке, ведущем к парку, никого нет – и двинулся рысцой, постепенно набирая скорость.
На улице позванивали трамваи, шуршали шинами троллейбусы, солнце еще не поднялось над деревьями и полоса седого тумана, застрявшего в их кронах, навевала беззаботность. Левко пересек улицу и побежал по аллее. Чудо, а не кроссовки, усмехнулся довольно, бегать в них легко и приятно – пружинят в подошве: захотелось попрыгать совсем по-детски, козлом.
Аллея вела в глубину парка к Министерству здравоохранения, Моринец побежал именно в том направлении – к оврагу, упирающемуся в Петровскую аллею.
Дышалось легко: чувствовал едва ли не каждой клеточкой тела упругость прохладного утреннего ветерка.
Вдруг что-то насторожило Левка: боковым зрением заметил человека, притаившегося за толстым стволом клена, и чуть ли не сразу утреннюю тишину безлюдного парка разорвала автоматная очередь – совсем короткая, будто почудилось или ребенок в азарте игры имитировал этот звук. Но пули сковырнули грунт почти у самых его ног, испуг ужалил сердце Левко, он сразу сообразил – началось…
Только невообразимый болван, тут же обругал себя, мог столь легкомысленно отнестись к предупреждениям полковника.
Моринец метнулся в сторону, за спасительную стену каштановых стволов, бежал, петляя между ними. Знал: единственное спасение – не останавливаться, а во что бы то ни стало пробежать еще метров сто – туда, где возвышались министерские строения.
Главное – петлять, не останавливаясь, петлять и петлять, перебегая от дерева к дереву.
Левко с трудом пробрался сквозь сплошные заросли аккуратно подстриженного кустарника, примыкавшего к аллее (слава Богу, хоть какое-то укрытие). До входа в первый дом оставалось метров пятьдесят, однако ничто теперь не загораживало его, и Левко рванул туда, по прежнему петляя, и почему-то прикрывая затылок ладонями.
Снова раздалась очередь, пули просвистели совсем рядом, но Левко уже добежал до двери, потянул ее на себя и, прикрывшись ею, наконец-то почувствовал, что спасен. Подумал: судьба сегодня благосклонна к нему, это счастье, что ранние пташки – министерские уборщицы уже успели открыть двери.
Наконец сердце успокоилось и Левко улыбнулся: зашлось оно не от физического напряжения – от ужаса, охватившего его в те короткие мгновения, пока не захлопнул за собой дверь.
Но что будет дальше? Ведь поджидают его в парке и нельзя вернуться. Надо отыскать уборщиц, позвонить в милицию и обо всем рассказать.
А если те, кто напал на него, ворвутся сюда? Вряд ли посмеют, но можно всего ожидать.
Моринец проскользнул в коридор. Первая же дверь распахнулась и из нее выглянула женщина, повязанная платком.
– Слыхали стрельбу в парке? – подступил к ней Левко.
– Да…
– Бандиты! – воскликнул. – Там бандиты и прошу закрыть парадное. Где ключ?
Женщина поискала в кармане халата. Левко схватил ключ, метнулся назад. Лишь закрыв дверь, облегченно вздохнул.
Уборщица уставилась на него испуганно.
– Это в вас?.. – спросила она. – Стреляли в вас?
– Где тут телефон? – не ответил Левко.
Левко натянул майку и спортивные брюки, обул кроссовки и отправился в парк. Грех пропускать такое утро: днем снова станет жарко, а сейчас вольно дышится и можно хорошо размяться. Все же остановился в парадном, осторожно выглянул, убедился, что в переулке, ведущем к парку, никого нет – и двинулся рысцой, постепенно набирая скорость.
На улице позванивали трамваи, шуршали шинами троллейбусы, солнце еще не поднялось над деревьями и полоса седого тумана, застрявшего в их кронах, навевала беззаботность. Левко пересек улицу и побежал по аллее. Чудо, а не кроссовки, усмехнулся довольно, бегать в них легко и приятно – пружинят в подошве: захотелось попрыгать совсем по-детски, козлом.
Аллея вела в глубину парка к Министерству здравоохранения, Моринец побежал именно в том направлении – к оврагу, упирающемуся в Петровскую аллею.
Дышалось легко: чувствовал едва ли не каждой клеточкой тела упругость прохладного утреннего ветерка.
Вдруг что-то насторожило Левка: боковым зрением заметил человека, притаившегося за толстым стволом клена, и чуть ли не сразу утреннюю тишину безлюдного парка разорвала автоматная очередь – совсем короткая, будто почудилось или ребенок в азарте игры имитировал этот звук. Но пули сковырнули грунт почти у самых его ног, испуг ужалил сердце Левко, он сразу сообразил – началось…
Только невообразимый болван, тут же обругал себя, мог столь легкомысленно отнестись к предупреждениям полковника.
Моринец метнулся в сторону, за спасительную стену каштановых стволов, бежал, петляя между ними. Знал: единственное спасение – не останавливаться, а во что бы то ни стало пробежать еще метров сто – туда, где возвышались министерские строения.
Главное – петлять, не останавливаясь, петлять и петлять, перебегая от дерева к дереву.
Левко с трудом пробрался сквозь сплошные заросли аккуратно подстриженного кустарника, примыкавшего к аллее (слава Богу, хоть какое-то укрытие). До входа в первый дом оставалось метров пятьдесят, однако ничто теперь не загораживало его, и Левко рванул туда, по прежнему петляя, и почему-то прикрывая затылок ладонями.
Снова раздалась очередь, пули просвистели совсем рядом, но Левко уже добежал до двери, потянул ее на себя и, прикрывшись ею, наконец-то почувствовал, что спасен. Подумал: судьба сегодня благосклонна к нему, это счастье, что ранние пташки – министерские уборщицы уже успели открыть двери.
Наконец сердце успокоилось и Левко улыбнулся: зашлось оно не от физического напряжения – от ужаса, охватившего его в те короткие мгновения, пока не захлопнул за собой дверь.
Но что будет дальше? Ведь поджидают его в парке и нельзя вернуться. Надо отыскать уборщиц, позвонить в милицию и обо всем рассказать.
А если те, кто напал на него, ворвутся сюда? Вряд ли посмеют, но можно всего ожидать.
Моринец проскользнул в коридор. Первая же дверь распахнулась и из нее выглянула женщина, повязанная платком.
– Слыхали стрельбу в парке? – подступил к ней Левко.
– Да…
– Бандиты! – воскликнул. – Там бандиты и прошу закрыть парадное. Где ключ?
Женщина поискала в кармане халата. Левко схватил ключ, метнулся назад. Лишь закрыв дверь, облегченно вздохнул.
Уборщица уставилась на него испуганно.
– Это в вас?.. – спросила она. – Стреляли в вас?
– Где тут телефон? – не ответил Левко.