Страница:
Потом этот посетитель заходил накануне, спрашивал, не пришли ли деньги, — естественно, что когда, наконец, двадцатого июня выписал чек на полную сумму, это ни у кого не вызвало подозрений.
— А что, — интересуется Людмила Федоровна, — мы сделали что-нибудь не так?
Что я могу ей ответить?
В конце концов, однозначного ответа и не может быть. Обвёл её вокруг пальца опытный преступник, кстати, обвёл вокруг пальца не только её, а и работников автоинспекции — ведь переклеил фото квалифицированно и подделал подпись Бабаевского почти точно, — это мы уже знаем, только эксперты установили разницу, чего же требовать от контролёра сберкассы. Тем паче, что подписи на выплатном ордере и карточке клиента абсолютно тождественны.
Я пожимаю плечами и начинаю расспрашивать Людмилу Федоровну о разных мелочах, на самом же деле хочу услышать ответ на очень важный для меня вопрос.
— Когда Бабаевский получал деньги, много было в кассе народу?
— Нет, пусто.
— В котором часу он появился?
— Через полчаса после открытия, когда разошлись первые посетители. Знаете, всегда перед открытием собираются люди, и пока их отпустишь…
— Да, — соглашаюсь я, — а как он вёл себя? Беспокоился, нервничал?
— Кажется, нет. Поздоровался, вежливо так, и сразу: «Конечно, уже пришли мои деньги?..»
— Значит, в кассе было пусто?
— Ну, несколько человек…
— Он был один?
— Один.
— Точно помните?
— Я подумала: такие деньги, неужели не боится? Ещё вошёл за ним какой-то мужчина, смотрит, будто ограбить хочет.
— Почему вы так решили?
Людмила Федоровна задумалась. Наконец ответила, посмотрев мне в глаза:
— А я, знаете, всегда на посетителей обращаю внимание. Работа у нас такая, с деньгами…
— Нервная работа, — согласился я. — И что же делал тот мужчина?
— Разглядывал лотерейные таблицы.
— К Бабаевскому не подходил?
— Нет.
— И вышел вместе с ним?
— Чуть раньше. Бабаевский клал деньги в карман, когда тот вышел.
— И он видел, что Бабаевский получил большие деньги?
— Вот оно что? — В глазах Людмилы Федоровны вспыхнул тревожный огонёк. — И тот тип ограбил нашего клиента? А я думаю: зачем милиция…
Мне не хотелось её разочаровывать. Но и подтверждать её догадку я не мог. Попросил:
— Опишите внешность этого человека.
Людмила Федоровна потёрла щеку тыльной стороной ладони.
— Ну, высокий… и коренастый. Лицо у него ещё такое … — вздохнула. — Не помню…
— А почему вы подумали, что он может ограбить?
— Ну, знаете, есть такие типы… Смотрел исподлобья, и вообще черты лица неприятные. А у него ещё чёлка зачёсана вперёд. Ага, тёмная чёлка, и вид какой-то неопрятный. Небритый и рубашка мятая.
— Черты лица… — попросил я. — Попытайтесь описать.
— Лоб низкий, и чёлка над глазами… — повторила и задумалась. — Нет, не могу…
Я понял: больше мне из Людмилы Федоровны ничего не вытянуть. В конце концов, тот тип мог быть случайным посетителем. Только я успел так подумать, как контролёрша, оживившись, сказала:
— Совсем забыла… Извините, но совсем позабыла… Он же просто так смотрел на таблицу, ну, понимаете, когда проверяют выигрыши, лотерейные билеты держат в руках, а у него не было…
— Вот это уже кое-что… — Я сказал Людмиле Федоровне, что она умница, наблюдательна, и поспешил в управление.
Каштанов слушал меня молча, с живым любопытством в глазах, иногда поглаживал бородку, что было признаком хорошего настроения.
И все же несколько охладил меня:
— Говоришь, двое? И контролёрша наблюдательна… Женщины знаешь какие? Выдумать могла…
Я не согласился с полковником, но промолчал: Каштанов догадался об этом, потому что сказал:
— А впрочем, тебе, Хаблак, виднее. Могут быть и двое, и трое. — Достал из шкафа карту, разложил на столе. — Восемьсот километров, говоришь?
— Приблизительно.
— Ясно, что приблизительно. Выходит, где-то на юге Запорожской области или в Херсонской.
— Оформлять командировку?
— А ты догадливый.
— Вы же недогадливых не держите.
— Вылетай сегодня же.
3
4
— А что, — интересуется Людмила Федоровна, — мы сделали что-нибудь не так?
Что я могу ей ответить?
В конце концов, однозначного ответа и не может быть. Обвёл её вокруг пальца опытный преступник, кстати, обвёл вокруг пальца не только её, а и работников автоинспекции — ведь переклеил фото квалифицированно и подделал подпись Бабаевского почти точно, — это мы уже знаем, только эксперты установили разницу, чего же требовать от контролёра сберкассы. Тем паче, что подписи на выплатном ордере и карточке клиента абсолютно тождественны.
Я пожимаю плечами и начинаю расспрашивать Людмилу Федоровну о разных мелочах, на самом же деле хочу услышать ответ на очень важный для меня вопрос.
— Когда Бабаевский получал деньги, много было в кассе народу?
— Нет, пусто.
— В котором часу он появился?
— Через полчаса после открытия, когда разошлись первые посетители. Знаете, всегда перед открытием собираются люди, и пока их отпустишь…
— Да, — соглашаюсь я, — а как он вёл себя? Беспокоился, нервничал?
— Кажется, нет. Поздоровался, вежливо так, и сразу: «Конечно, уже пришли мои деньги?..»
— Значит, в кассе было пусто?
— Ну, несколько человек…
— Он был один?
— Один.
— Точно помните?
— Я подумала: такие деньги, неужели не боится? Ещё вошёл за ним какой-то мужчина, смотрит, будто ограбить хочет.
— Почему вы так решили?
Людмила Федоровна задумалась. Наконец ответила, посмотрев мне в глаза:
— А я, знаете, всегда на посетителей обращаю внимание. Работа у нас такая, с деньгами…
— Нервная работа, — согласился я. — И что же делал тот мужчина?
— Разглядывал лотерейные таблицы.
— К Бабаевскому не подходил?
— Нет.
— И вышел вместе с ним?
— Чуть раньше. Бабаевский клал деньги в карман, когда тот вышел.
— И он видел, что Бабаевский получил большие деньги?
— Вот оно что? — В глазах Людмилы Федоровны вспыхнул тревожный огонёк. — И тот тип ограбил нашего клиента? А я думаю: зачем милиция…
Мне не хотелось её разочаровывать. Но и подтверждать её догадку я не мог. Попросил:
— Опишите внешность этого человека.
Людмила Федоровна потёрла щеку тыльной стороной ладони.
— Ну, высокий… и коренастый. Лицо у него ещё такое … — вздохнула. — Не помню…
— А почему вы подумали, что он может ограбить?
— Ну, знаете, есть такие типы… Смотрел исподлобья, и вообще черты лица неприятные. А у него ещё чёлка зачёсана вперёд. Ага, тёмная чёлка, и вид какой-то неопрятный. Небритый и рубашка мятая.
— Черты лица… — попросил я. — Попытайтесь описать.
— Лоб низкий, и чёлка над глазами… — повторила и задумалась. — Нет, не могу…
Я понял: больше мне из Людмилы Федоровны ничего не вытянуть. В конце концов, тот тип мог быть случайным посетителем. Только я успел так подумать, как контролёрша, оживившись, сказала:
— Совсем забыла… Извините, но совсем позабыла… Он же просто так смотрел на таблицу, ну, понимаете, когда проверяют выигрыши, лотерейные билеты держат в руках, а у него не было…
— Вот это уже кое-что… — Я сказал Людмиле Федоровне, что она умница, наблюдательна, и поспешил в управление.
Каштанов слушал меня молча, с живым любопытством в глазах, иногда поглаживал бородку, что было признаком хорошего настроения.
И все же несколько охладил меня:
— Говоришь, двое? И контролёрша наблюдательна… Женщины знаешь какие? Выдумать могла…
Я не согласился с полковником, но промолчал: Каштанов догадался об этом, потому что сказал:
— А впрочем, тебе, Хаблак, виднее. Могут быть и двое, и трое. — Достал из шкафа карту, разложил на столе. — Восемьсот километров, говоришь?
— Приблизительно.
— Ясно, что приблизительно. Выходит, где-то на юге Запорожской области или в Херсонской.
— Оформлять командировку?
— А ты догадливый.
— Вы же недогадливых не держите.
— Вылетай сегодня же.
3
В кабинете начальника Запорожской ГАИ сидели автоинспекторы, дежурившие двенадцатого июня на Симферопольской трассе. Рассказав, что именно привело меня в Запорожье, я попросил вспомнить, не случилось ли во время дежурства что-нибудь такое, что могло бы навести на след лысого преступника, завладевшего машиной Бабаевского.
Мне уже было известно, что в этот день на трассе произошли две аварии: «Жигули», объезжая грузовик, врезались в «Москвича», выскочившего навстречу из-за холма, и «ГАЗ-51» помял «Запорожца». Случаев краж автомобилей зарегистрировано не было.
Инспекторы сидели молча, будто воды в рот набрали. Наконец один начал:
— Белых «Волг» знаете сколько!..
Другой прибавил:
— Представьте, какая у нас трасса! Тысячи машин, и летом больше частных.
Остальные молчали, и я уже готов был признать бесцельность нашего совещания, когда встал высокий парень с погонами старшего лейтенанта и нерешительно сказал:
— Я, конечно, ничего не утверждаю, но вот какое дело. Там один «волгарь» превысил скорость. Ну, остановил я его, компостер в талоне заработал, и надо наказывать. Просит он, ну, все просят, но ведь гнал километров сто двадцать. Хочу уже пробивать дырку, а он говорит: «Только что вашего товарища подвозил, хоть это примите во внимание». Я и думаю: вот как хочет выкрутиться, врёт… На линии с той стороны никого нет, точно знаю, ни одного автоинспектора. Так и говорю, а он своё твердит: «Только что подвозил вашего брата». Я ему дырку в талоне, конечно, пробил, чтоб правил не нарушал, а теперь думаю: а если не врал? Кто же там мог быть?
Начальник областной автоинспекции сурово спросил:
— Почему не доложили?
— Не придал значения.
— Номер машины нарушителя записан? — спросил я. — Откуда «Волга»?
— Наша, запорожская. В списке нарушений все есть: и номер, и фамилия этого лихача. Все оформил как следует.
— Товарищи, — обратился к подчинённым начальник ГАИ, — никто из вас в тот день не просился в «Волгу»? — обвёл автоинспекторов взглядом. — Хотя напрасно спрашиваю. — И пояснил мне: — Все наши товарищи на автомобилях и мотоциклах. Правда, что-нибудь могло и случиться… Значит, никто не просил владельца «Волги» подвезти его? Никто.
Я задумался: в этой истории что-то есть.
Попросил разыскать этого нарушителя. Если, конечно, он в Запорожье. Мог отправиться в Симферополь, Ялту, на Азовское море, куда угодно, и сиди жди его…
Теперь все зависело от чёткости работы автоинспекции. Оказалось, что делопроизводство тут на высоте: уже через полчаса передо мной лежала справка. Владелец «Волги» «ЗПЖ 35-80» Савелий Иванович Куделя, инженер титано-магниевого комбината, и его адрес.
А ещё через десять минут сообщили, что Савелий Иванович Куделя сейчас на работе, и назвали номер его телефона. Я набрал этот номер.
— Куделя слушает… — раздалось в трубке.
Мы быстро договорились встретиться через полчаса. Савелий Иванович, правда, забеспокоился, почему автоинспекция заинтересовалась им. Пришлось успокоить: мол, нуждаемся в помощи и никаких санкций к нему применять не собираемся.
Днём в индустриальных районах Запорожья интенсивное автомобильное движение: если бы не ехали в машине ГАИ, неизвестно, сколько бы добирались до титане-магниевого комбината. И так опоздали на несколько минут.
Куделя ждал в проходной, и мы уединились тут же, на скамейке в сквере у входа на предприятие. Савелий Иванович — мужчина лет под сорок, с большими залысинами, загорелым лицом и пытливыми глазами. Он сел вполоборота ко мне и спросил:
— Чем могу служить?
Все же, несмотря на предыдущие заверения, Куделя немного волновался, и я поспешил успокоить его:
— Я из уголовного розыска, и мы надеемся на вашу помощь.
Инженер развёл руками:
— Пожалуйста, но…
— Двенадцатого июня за Мелитополем, — перебил я его, — вас остановил автоинспектор областной ГАИ. Так?
Куделя несколько смутился.
— Пробил мне дырку в талоне.
— За превышение скорости?
— К сожалению.
— Куда вы ехали?
— В Крым.
— Надолго?
— Дней на десять.
— Рассказывали автоинспектору, что перед этим подвозили какого-то работника милиции?
— Конечно. И не какого-нибудь, а такого же автоинспектора.
— Почему так считаете?
— Он остановил меня за Мелитополем и представился: сержант, уже не помню, как его… Кроме того, все, как полагается: палочка, погоны…
— Ехали один?
— Да.
— И автоинспектор был один?
— Почему один-двое. Ещё какой-то в штатском, дружинник. Проверили у меня документы, сказали, что едут на нарушение. Попросили подвезти. А я что: возражать трудно да и зачем?
— Документы показывали?
Куделя пожал плечами.
— Автоинспектор в форме и палочка? Для чего же документы ?
— Помните этого автоинспектора?
— А он что, проштрафился?
— Все может быть, Савелий Иванович.
— Да, — согласился он, — напрасно не станете расспрашивать. Но ведь он у меня ничего не требовал, зачем же наговаривать на человека? Только подвезти. И мужик неплохой, компанейский. Немного поболтали…
— О чем?
— Да так, ни о чем. Куда еду, о море, отпуске…
— Опишите его.
— Человек как человек: лысый, он фуражку снял, жарко, знаете, я и подумал, что обогнал меня лысиной.
— Лысый? Это уже было интересно.
— Высокий и лысый, нос длинный и морщины… Лицо морщинистое.
Все совпадало, но я решил пока не задавать наводящих вопросов. Меня интересовал другой, в штатском.
— А дружинник? Как выглядел?
— А черт его знает… — махнул рукой Куделя. — Сидел сзади, и я не очень присматривался. Хотя… нет, — вздохнул он, — не помню. Вот только в кепочке был, это точно, в кепочке, ещё и чёлка из-под неё.
— Чёлка? — переспросил я нарочито равнодушно. — Какая чёлка?
— Обыкновенная, из-под козырька на лоб.
— Не помните, у автоинспектора нос с горбинкой?
— Точно, — подтвердил Куделя. — Да покажите его фотографию, я узнаю.
Если бы она была у нас, уважаемый Савелий Иванович!
Я деликатно обхожу его вопрос, продолжаю:
— А уши?
— Вислоухий. Уши розовые и хрящеватые.
Все совпадает, и я уже почти убеждён, что в машину к Савелию Ивановичу сели оба бандита, что были двадцатого июня в Дарницкой сберкассе.
Значит, их двое.
— Можете указать место, где вас остановили? — спрашиваю.
Савелий Иванович задумывается лишь на несколько секунд.
— Могу. Там подъем, и они стояли вверху. Автоинспекторы вообще любят такие места. Их не видно, а шоссе просматривается на несколько километров.
— Дальше! Сели они в вашу машину… Что дальше?
Куделя смотрит на меня, как на чудака.
— Как — что? Поехали…
— Это ясно. Что они вам сказали?
— Нарушение… Едут к месту нарушения. Расследовать аварию.
— А вас не удивило: автоинспектор и без транспорта?
Куделя неопределённо пожал плечами.
— Припомните, пожалуйста, — попросил я, — о чем вас расспрашивал автоинспектор.
— Я же говорил: куда еду, зачем…
— На сколько, — уточняю.
— Да.
— И о семье… Почему один едете?
— Откуда вы знаете?
— Догадываюсь. И вы рассказали, что едете дней на десять покупаться в море, что жена по каким-то причинам не смогла составить вам компанию?
В глазах Кудели — откровенное любопытство.
— Вы говорите так, будто сидели рядом в машине. Он ещё допытывался, не приедет ли ко мне жена и не собираюсь ли я звонить ей.
— И что же вы ответили?
— За десять дней не успеет соскучиться.
— А он?
— Что супруг не следует баловать.
— А потом попросил свернуть с шоссе?
Мне уже ясно, что Куделю спас только случай. Но какой?
— Да, на развилке. У речки лесок и просёлочная дорога. Они хотели, чтобы я их за три километра подбросил.
— А вы не согласились?
— Вообще должен был это сделать, но как раз туда машина сворачивала, и я остановил её. Зачем мне время терять: пустой газик туда шёл.
— И как они реагировали на это?
— А никак. Пересели на газик и поехали.
— А вы своей дорогой?
— Да. И тут меня снова останавливают. Километров через десять — пятнадцать. Ещё удивился: зачем столько автоинспекторов?
Я подумал и спросил:
— А где сидел второй, в штатском?
— Как — где? На заднем сиденье.
— За вами или справа?
— За мной. Однако какое это имеет значение?
Что я мог ответить инженеру Куделе? Что он родился в рубашке, — «дружинник», сидевший сзади, уже приготовился оглушить его?
Но где они достали милицейскую форму?
Я знал, что все равно сейчас не отвечу на этот вопрос, в конце концов не только на этот.
— Особые приметы? — с надеждой спросил я.
Инженер только покачал головой, и вид у него был такой, словно извинялся за недостаточную наблюдательность. Не знал, как уже помог мне и какие последствия для дальнейших розысков будут иметь его показания.
Мы поехали на место происшествия.
Мне уже было известно, что в этот день на трассе произошли две аварии: «Жигули», объезжая грузовик, врезались в «Москвича», выскочившего навстречу из-за холма, и «ГАЗ-51» помял «Запорожца». Случаев краж автомобилей зарегистрировано не было.
Инспекторы сидели молча, будто воды в рот набрали. Наконец один начал:
— Белых «Волг» знаете сколько!..
Другой прибавил:
— Представьте, какая у нас трасса! Тысячи машин, и летом больше частных.
Остальные молчали, и я уже готов был признать бесцельность нашего совещания, когда встал высокий парень с погонами старшего лейтенанта и нерешительно сказал:
— Я, конечно, ничего не утверждаю, но вот какое дело. Там один «волгарь» превысил скорость. Ну, остановил я его, компостер в талоне заработал, и надо наказывать. Просит он, ну, все просят, но ведь гнал километров сто двадцать. Хочу уже пробивать дырку, а он говорит: «Только что вашего товарища подвозил, хоть это примите во внимание». Я и думаю: вот как хочет выкрутиться, врёт… На линии с той стороны никого нет, точно знаю, ни одного автоинспектора. Так и говорю, а он своё твердит: «Только что подвозил вашего брата». Я ему дырку в талоне, конечно, пробил, чтоб правил не нарушал, а теперь думаю: а если не врал? Кто же там мог быть?
Начальник областной автоинспекции сурово спросил:
— Почему не доложили?
— Не придал значения.
— Номер машины нарушителя записан? — спросил я. — Откуда «Волга»?
— Наша, запорожская. В списке нарушений все есть: и номер, и фамилия этого лихача. Все оформил как следует.
— Товарищи, — обратился к подчинённым начальник ГАИ, — никто из вас в тот день не просился в «Волгу»? — обвёл автоинспекторов взглядом. — Хотя напрасно спрашиваю. — И пояснил мне: — Все наши товарищи на автомобилях и мотоциклах. Правда, что-нибудь могло и случиться… Значит, никто не просил владельца «Волги» подвезти его? Никто.
Я задумался: в этой истории что-то есть.
Попросил разыскать этого нарушителя. Если, конечно, он в Запорожье. Мог отправиться в Симферополь, Ялту, на Азовское море, куда угодно, и сиди жди его…
Теперь все зависело от чёткости работы автоинспекции. Оказалось, что делопроизводство тут на высоте: уже через полчаса передо мной лежала справка. Владелец «Волги» «ЗПЖ 35-80» Савелий Иванович Куделя, инженер титано-магниевого комбината, и его адрес.
А ещё через десять минут сообщили, что Савелий Иванович Куделя сейчас на работе, и назвали номер его телефона. Я набрал этот номер.
— Куделя слушает… — раздалось в трубке.
Мы быстро договорились встретиться через полчаса. Савелий Иванович, правда, забеспокоился, почему автоинспекция заинтересовалась им. Пришлось успокоить: мол, нуждаемся в помощи и никаких санкций к нему применять не собираемся.
Днём в индустриальных районах Запорожья интенсивное автомобильное движение: если бы не ехали в машине ГАИ, неизвестно, сколько бы добирались до титане-магниевого комбината. И так опоздали на несколько минут.
Куделя ждал в проходной, и мы уединились тут же, на скамейке в сквере у входа на предприятие. Савелий Иванович — мужчина лет под сорок, с большими залысинами, загорелым лицом и пытливыми глазами. Он сел вполоборота ко мне и спросил:
— Чем могу служить?
Все же, несмотря на предыдущие заверения, Куделя немного волновался, и я поспешил успокоить его:
— Я из уголовного розыска, и мы надеемся на вашу помощь.
Инженер развёл руками:
— Пожалуйста, но…
— Двенадцатого июня за Мелитополем, — перебил я его, — вас остановил автоинспектор областной ГАИ. Так?
Куделя несколько смутился.
— Пробил мне дырку в талоне.
— За превышение скорости?
— К сожалению.
— Куда вы ехали?
— В Крым.
— Надолго?
— Дней на десять.
— Рассказывали автоинспектору, что перед этим подвозили какого-то работника милиции?
— Конечно. И не какого-нибудь, а такого же автоинспектора.
— Почему так считаете?
— Он остановил меня за Мелитополем и представился: сержант, уже не помню, как его… Кроме того, все, как полагается: палочка, погоны…
— Ехали один?
— Да.
— И автоинспектор был один?
— Почему один-двое. Ещё какой-то в штатском, дружинник. Проверили у меня документы, сказали, что едут на нарушение. Попросили подвезти. А я что: возражать трудно да и зачем?
— Документы показывали?
Куделя пожал плечами.
— Автоинспектор в форме и палочка? Для чего же документы ?
— Помните этого автоинспектора?
— А он что, проштрафился?
— Все может быть, Савелий Иванович.
— Да, — согласился он, — напрасно не станете расспрашивать. Но ведь он у меня ничего не требовал, зачем же наговаривать на человека? Только подвезти. И мужик неплохой, компанейский. Немного поболтали…
— О чем?
— Да так, ни о чем. Куда еду, о море, отпуске…
— Опишите его.
— Человек как человек: лысый, он фуражку снял, жарко, знаете, я и подумал, что обогнал меня лысиной.
— Лысый? Это уже было интересно.
— Высокий и лысый, нос длинный и морщины… Лицо морщинистое.
Все совпадало, но я решил пока не задавать наводящих вопросов. Меня интересовал другой, в штатском.
— А дружинник? Как выглядел?
— А черт его знает… — махнул рукой Куделя. — Сидел сзади, и я не очень присматривался. Хотя… нет, — вздохнул он, — не помню. Вот только в кепочке был, это точно, в кепочке, ещё и чёлка из-под неё.
— Чёлка? — переспросил я нарочито равнодушно. — Какая чёлка?
— Обыкновенная, из-под козырька на лоб.
— Не помните, у автоинспектора нос с горбинкой?
— Точно, — подтвердил Куделя. — Да покажите его фотографию, я узнаю.
Если бы она была у нас, уважаемый Савелий Иванович!
Я деликатно обхожу его вопрос, продолжаю:
— А уши?
— Вислоухий. Уши розовые и хрящеватые.
Все совпадает, и я уже почти убеждён, что в машину к Савелию Ивановичу сели оба бандита, что были двадцатого июня в Дарницкой сберкассе.
Значит, их двое.
— Можете указать место, где вас остановили? — спрашиваю.
Савелий Иванович задумывается лишь на несколько секунд.
— Могу. Там подъем, и они стояли вверху. Автоинспекторы вообще любят такие места. Их не видно, а шоссе просматривается на несколько километров.
— Дальше! Сели они в вашу машину… Что дальше?
Куделя смотрит на меня, как на чудака.
— Как — что? Поехали…
— Это ясно. Что они вам сказали?
— Нарушение… Едут к месту нарушения. Расследовать аварию.
— А вас не удивило: автоинспектор и без транспорта?
Куделя неопределённо пожал плечами.
— Припомните, пожалуйста, — попросил я, — о чем вас расспрашивал автоинспектор.
— Я же говорил: куда еду, зачем…
— На сколько, — уточняю.
— Да.
— И о семье… Почему один едете?
— Откуда вы знаете?
— Догадываюсь. И вы рассказали, что едете дней на десять покупаться в море, что жена по каким-то причинам не смогла составить вам компанию?
В глазах Кудели — откровенное любопытство.
— Вы говорите так, будто сидели рядом в машине. Он ещё допытывался, не приедет ли ко мне жена и не собираюсь ли я звонить ей.
— И что же вы ответили?
— За десять дней не успеет соскучиться.
— А он?
— Что супруг не следует баловать.
— А потом попросил свернуть с шоссе?
Мне уже ясно, что Куделю спас только случай. Но какой?
— Да, на развилке. У речки лесок и просёлочная дорога. Они хотели, чтобы я их за три километра подбросил.
— А вы не согласились?
— Вообще должен был это сделать, но как раз туда машина сворачивала, и я остановил её. Зачем мне время терять: пустой газик туда шёл.
— И как они реагировали на это?
— А никак. Пересели на газик и поехали.
— А вы своей дорогой?
— Да. И тут меня снова останавливают. Километров через десять — пятнадцать. Ещё удивился: зачем столько автоинспекторов?
Я подумал и спросил:
— А где сидел второй, в штатском?
— Как — где? На заднем сиденье.
— За вами или справа?
— За мной. Однако какое это имеет значение?
Что я мог ответить инженеру Куделе? Что он родился в рубашке, — «дружинник», сидевший сзади, уже приготовился оглушить его?
Но где они достали милицейскую форму?
Я знал, что все равно сейчас не отвечу на этот вопрос, в конце концов не только на этот.
— Особые приметы? — с надеждой спросил я.
Инженер только покачал головой, и вид у него был такой, словно извинялся за недостаточную наблюдательность. Не знал, как уже помог мне и какие последствия для дальнейших розысков будут иметь его показания.
Мы поехали на место происшествия.
4
В кабинете Каштанова сидел полнолицый розовощёкий мужчина в роговых очках. Я знал его: следователь прокуратуры Иван Яковлевич Дробаха, и его присутствие в кабинете полковника означало, что теперь мне придётся работать под прокурорским надзором. Впрочем, так оно и должно быть: расследованием убийств занимается непосредственно прокуратура, а в том, что неизвестные преступники убили Евгена Максимовича Бабаевского, теперь не было сомнений: труп инженера мы нашли в лесочке неподалёку от дороги, на которую бандиты направили Куделю.
События в Запорожье разворачивались быстро.
Куделя показал нам перекрёсток, до которого довёз двенадцатого июня мнимых автоинспектора и дружинника. Справа от трассы к птицефабрике тянулся просёлок, его проложили вдоль лесополосы, а метрах в трехстах от шоссе начинался небольшой лесок. Деревья росли по обеим сторонам просёлка. Место было довольно пустынное, машины ходили редко, только до птицефабрики.
Мы с Куделей вернулись в Запорожье, и вечером начальник областного угрозыска провёл какие-то сложные переговоры, в результате которых на следующее утро в лесочек прибыли два взвода солдат, вооружённых миноискателями, щупами и лопатами. Работать им долго не пришлось: часа через два труп Бабаевского был найден. Бандиты спешили и едва забросали его землёй. Дробаха смотрел на меня доброжелательно. А Каштанов был почему-то в плохом настроении: лишь кивнул в ответ на моё приветствие.
Я сел возле следователя. Против работы с ним трудно было возражать: человек безусловно умный и опытный, правда, говорили, что он чрезмерно рассудителен, даже тугодум, но я надеялся, что мы найдём общий язык.
Как бы в ответ на мои мысли Дробаха сказал:
— А вы молодец, Хаблак, быстро вышли на след.
Конечно, всегда приятно слышать похвалу, но сейчас я не мог согласиться с Дробахой.
— Какой след? — возразил я. — Для оптимизма пока нет оснований.
— Ну, ну… — Дробаха поднял над столом руку, и я почему-то подумал, что следователь, наверное, должен иметь более крепкую и жёсткую руку. У Ивана Яковлевича она была белая, пухлая, даже холёная, с аккуратно подстриженными ногтями, и я на всякий случай спрятал свои руки под стол. Я слежу за собой, но, вероятно, мне далеко до образцовой ухоженности Дробахи.
— Ну, ну… — повторил следователь, — сделано много, и я поздравляю вас с успехом. Главное: мы знаем, что бандитов двое и что они убили Бабаевского.
— И все.
— Вы так считаете?
Конечно, я так не считал, однако какое-то внутреннее сопротивление не позволяло мне согласиться с Дробахой, и я кивнул.
Следователь перегнулся ко мне через стол.
— А милицейская форма? — спросил он. — Один из них выдавал себя за инспектора ГАИ, но ехать в Киев в форме не мог.
Я понял, куда клонит следователь, и был готов ответить на этот вопрос.
— Инженер Куделя утверждает, что у бандитов не было вещей. Тут могут быть два варианта. Во-первых, подыскав место в лесочке, они заранее выкопали яму, замаскировали её и здесь же оставили свои вещи. Во-вторых: возвращаясь в Киев, заехали куда-то, и один из них переоделся. Лично я склоняюсь к первой версии.
— Несомненно, — подтвердил Дробаха. — У них все было детально продумано, и бандиты вряд ли допустили бы ошибку. Милиционера за рулём могли бы заметить, даже задержать. Подозрительно: сержант милиции за рулём «Волги» с киевским номером. В Запорожской области. Запоминается, а это им ни к чему.
— Ни к чему, — согласился я. — Убив и закопав Бабаевского, бандиты отъехали куда-то в чащу, где один из них переоделся. Потом переклеили фотографию на водительских правах Бабаевского, подделали на ней печать и двинулись обратно.
— Зарыв где-то милицейскую форму.
— Возможно.
— Что говорят эксперты? — вмешался наконец в разговор Каштанов.
Я сразу сообразил, чего хочет полковник.
— Бабаевский убит ударом тяжёлого металлического предмета по правой стороне затылка. Удар нанесён с огромной силой. Раздроблены черепные кости. Били слева направо, вероятно, убийца левша.
Каштанов кивнул, и я понял, что он не нуждается в объяснениях.
— Загляните в картотеку, — приказал он, — может, найдёте левшу с чёлкой.
Дробаха потёр ладони и заговорил мягко, словно все это не возмущало его. Мне не понравилась манера следователя, лишь потом дошло, что у него такой характер, точнее, привычка, и даже о вещах мерзких не говорил жёстко и с возмущением.
— Следовательно, мы можем представить себе картину преступления. Бандиты остановили за Мелитополем «Волгу» Бабаевского. Преступник в милицейской форме сел рядом с водителем, другой — за ним. Во время поездки, то есть в течение пятнадцати — двадцати минут, узнали, что Бабаевский едет в Крым на две недели, и не в санаторий или дом отдыха, куда могли бы случайно позвонить родители убитого или сотрудники. Это устраивало бандитов, и они приказали Бабаевскому свернуть на просёлок к птицефабрике. Здесь, выбрав удобный момент, попросили остановиться и убили его. А дальше товарищ Хаблак довольно ярко нарисовал картину.
— Если в картотеке не найдём левшу с чёлкой, не знаю даже, за что зацепиться, — сокрушённо сказал я. — Единственное, вещи Бабаевского. Японский магнитофон.
— Точно, — согласился Каштанов. — Прошу заняться магнитофоном, капитан Хаблак. Кажется, аппарат был испорчен, и Бабаевский собирался исправлять его.
Дробаха подышал на кончики пальцев, будто хотел согреть их, и вставил:
— По крайней мере, здесь есть какая-то перспектива. Правда, займитесь магнитофоном, а я — картотекой.
В городе было несколько магазинов, где принимали на комиссию радиотовары. Идя в первый из них — на Крещатике, — я думал, что, наверное, эта наша магнитофонная версия лопнет как мыльный пузырь. Не такой он дурак, этот лысый убийца, чтобы ждать, пока продадут магнитофон. Да ещё и неисправный. Сходит раньше в мастерскую. Он находился в Киеве больше недели, пять дней слонялся без дела, ожидая, пока придут деньги в сберкассу, — мог не торопясь подыскать покупателя магнитофона. Предварительно починив его.
Я представил себе, какой страх колотил в эти дни лысого бандита и его напарника. Ведь рассчитывали сразу получить деньги в магазине… Молодец бухгалтер, не отступила от инструкции и этим хоть немного спутала карты преступникам.
Но ведь, одёрнул я себя, потряслись немножко, а теперь-то все прошло, и ловить их вам, капитан Хаблак, ещё черт знает сколько.
По крайней мере, надо разослать по областям ориентировку. Может, за что-нибудь и удастся зацепиться.
Кроме того, я был уверен, что этот лысый бандит (а судя по всему, он был главарём, другой, с чёлкой, простой исполнитель) не остановится на одном преступлении. В нем чувствовался размах, он мог предвидеть на много ходов вперёд, — такой вряд ли ограничится деньгами за «Волгу». Это также давало какие-то шансы, но надеяться на них я не имел права: моё задание — как можно быстрее задержать бандитов, чтобы предупредить их следующие преступления.
Когда-то майор Худяков долго и нудно поучал нас, как именно должны ежедневно вести себя работники милиции: ни на секунду не забывать, что мы стоим на страже закона, быть пламенными патриотами, честными, преданными, вежливыми и т. д. и т. п. А я думал, что, кроме всего этого, мы должны иметь хорошую порцию злости. Да, именно злости — без неё я не представляю себе нашей профессии. Хороших людей мы не разыскиваем, имеем дело с хулиганами, преступниками и бандитами, тут добрым быть противопоказано, тут кто кого, и ставка иногда — жизнь. Я знал, что поймаю убийц Бабаевского, не могу, просто не имею права не поймать. Какой же из меня тогда сыщик!
В магазине на Крещатике продавались два японских магнитофона. Один был сдан на комиссию одиннадцатого июня, другой — через три дня гражданином Васильковским. Записав его адрес и выяснив, что после двенадцатого июня тут не продано ни одного японского магнитофона, я поехал в другой комиссионный магазин на бульваре Леси Украинки.
Здесь продавались три «японца» фирмы «Sony». Однако все они были сданы на комиссию до тринадцатого июня.
Я поговорил с симпатичным парнем — продавцом и узнал, что японские магнитофоны можно отремонтировать только в двух мастерских. Одна из них находилась неподалёку; решил направиться туда, прежде чем продолжить свой не очень-то и перспективный марафон по комиссионным магазинам города. Но оказалось, что поступил правильно, потому что уже через четверть часа точно знал, что лысый бандит побывал в мастерской. Мне сообщили даже фамилию вероятного покупателя магнитофона.
А произошло это так.
Приёмщик мастерской в ответ на мой вопрос, можно ли отремонтировать японский магнитофон, только тяжко вздохнул и лаконично ответил:
— Смотря что…
— Что-то неладно со звуком.
Приёмщик ощупал меня внимательным взглядом.
— Принесите, — неохотно сказал он. — Только предупреждаю, запчастей нет.
Я показал ему удостоверение, и приёмщик сразу стал значительно любезнее. Открыл дверь и пропустил меня в комнату, заставленную радиоприёмниками, радиолами, проигрывателями и магнитофонами. Придвинул мне стул, а сам примостился рядом на ящике. Смотрел выжидательно.
— Припомните, не приносили ли вам после двенадцатого июня магнитофон фирмы «Sony»? — попросил я.
— Приносили, — ответил он, не раздумывая.
— Кто и когда?
— Шестнадцатого. Подождите, шестнадцатого или семнадцатого, я не помню. Я ещё связал его с Фёдором. — Посмотрел на часы. — Скоро придёт Федор, он вам точно скажет.
— Помните этого клиента?
— Тут знаете сколько проходит.
— Может, хоть немного.
— Нет, не припомню.
— Причёска? Брюнет, блондин, рыжий?
— Кажется, лысый. Однако утверждать не могу. Вон Федор идёт, поговорите с ним.
Федор, длинноносый брюнет лет тридцати, отнёсся ко мне недоверчиво. Уставился тяжёлым взглядом, и я подумал, что от его глаз вряд ли что-нибудь укроется.
Это меня устраивало: в нашей профессии лучше иметь дело с людьми хотя и недоверчивыми, но наблюдательными, чем с простодушными болтунами, которые наговорят вам все, что угодно, лишь бы угодить.
— Товарищ из милиции, — представил меня приёмщик, — интересуется «японцем», которого ты ремонтировал. Дней десять назад — звук плавал, помнишь?
— Сделал все, что мог, и должен работать, — ответил Федор категоричным тоном.
— Да, мне говорили, что вы хороший мастер, — сделал я попытку добиться его расположения. — Но меня интересует не магнитофон, а его владелец.
— Клиент как клиент.
— Помните его? Опишите.
Федор на несколько секунд задумался.
— Лысый, горбоносый и ушами шевелит, — ответил он. — Морщинистый. Я ещё подумал: морщины не по годам.
Все совпадало: я шёл по следам лысого бандита, но он опережал меня приблизительно на две недели, а в наш век прогресса, когда из Киева до Хабаровска можно добраться меньше чем за сутки, этот фактор со счётов не сбросишь.
И все же я знал, что лысый мог наследить. Где-нибудь обязательно ошибётся.
— Быстро отремонтировали магнитофон? — спросил я.
— Что там делать… В тот же день. Клиент очень просил: и так, говорит, загулял в Киеве, надо домой.
— Откуда же он?
— А мне не все ль равно…
— Жаль, очень жаль…
Федор внимательно посмотрел на меня.
— Что он натворил? — блеснул глазами. — Вижу, вам очень хочется взять его за шиворот.
От этих ребят не было смысла таиться, и я объяснил:
— Бандит. Бандит и убийца.
— Ого! — воскликнул Федор. — А я бы никогда не подумал. Так себе, озабоченный жизнью человечек. Деньги, говорит, потратил и хочет магнитофон продать. Ещё мне предлагал. На сотню меньше комиссионной цены.
События в Запорожье разворачивались быстро.
Куделя показал нам перекрёсток, до которого довёз двенадцатого июня мнимых автоинспектора и дружинника. Справа от трассы к птицефабрике тянулся просёлок, его проложили вдоль лесополосы, а метрах в трехстах от шоссе начинался небольшой лесок. Деревья росли по обеим сторонам просёлка. Место было довольно пустынное, машины ходили редко, только до птицефабрики.
Мы с Куделей вернулись в Запорожье, и вечером начальник областного угрозыска провёл какие-то сложные переговоры, в результате которых на следующее утро в лесочек прибыли два взвода солдат, вооружённых миноискателями, щупами и лопатами. Работать им долго не пришлось: часа через два труп Бабаевского был найден. Бандиты спешили и едва забросали его землёй. Дробаха смотрел на меня доброжелательно. А Каштанов был почему-то в плохом настроении: лишь кивнул в ответ на моё приветствие.
Я сел возле следователя. Против работы с ним трудно было возражать: человек безусловно умный и опытный, правда, говорили, что он чрезмерно рассудителен, даже тугодум, но я надеялся, что мы найдём общий язык.
Как бы в ответ на мои мысли Дробаха сказал:
— А вы молодец, Хаблак, быстро вышли на след.
Конечно, всегда приятно слышать похвалу, но сейчас я не мог согласиться с Дробахой.
— Какой след? — возразил я. — Для оптимизма пока нет оснований.
— Ну, ну… — Дробаха поднял над столом руку, и я почему-то подумал, что следователь, наверное, должен иметь более крепкую и жёсткую руку. У Ивана Яковлевича она была белая, пухлая, даже холёная, с аккуратно подстриженными ногтями, и я на всякий случай спрятал свои руки под стол. Я слежу за собой, но, вероятно, мне далеко до образцовой ухоженности Дробахи.
— Ну, ну… — повторил следователь, — сделано много, и я поздравляю вас с успехом. Главное: мы знаем, что бандитов двое и что они убили Бабаевского.
— И все.
— Вы так считаете?
Конечно, я так не считал, однако какое-то внутреннее сопротивление не позволяло мне согласиться с Дробахой, и я кивнул.
Следователь перегнулся ко мне через стол.
— А милицейская форма? — спросил он. — Один из них выдавал себя за инспектора ГАИ, но ехать в Киев в форме не мог.
Я понял, куда клонит следователь, и был готов ответить на этот вопрос.
— Инженер Куделя утверждает, что у бандитов не было вещей. Тут могут быть два варианта. Во-первых, подыскав место в лесочке, они заранее выкопали яму, замаскировали её и здесь же оставили свои вещи. Во-вторых: возвращаясь в Киев, заехали куда-то, и один из них переоделся. Лично я склоняюсь к первой версии.
— Несомненно, — подтвердил Дробаха. — У них все было детально продумано, и бандиты вряд ли допустили бы ошибку. Милиционера за рулём могли бы заметить, даже задержать. Подозрительно: сержант милиции за рулём «Волги» с киевским номером. В Запорожской области. Запоминается, а это им ни к чему.
— Ни к чему, — согласился я. — Убив и закопав Бабаевского, бандиты отъехали куда-то в чащу, где один из них переоделся. Потом переклеили фотографию на водительских правах Бабаевского, подделали на ней печать и двинулись обратно.
— Зарыв где-то милицейскую форму.
— Возможно.
— Что говорят эксперты? — вмешался наконец в разговор Каштанов.
Я сразу сообразил, чего хочет полковник.
— Бабаевский убит ударом тяжёлого металлического предмета по правой стороне затылка. Удар нанесён с огромной силой. Раздроблены черепные кости. Били слева направо, вероятно, убийца левша.
Каштанов кивнул, и я понял, что он не нуждается в объяснениях.
— Загляните в картотеку, — приказал он, — может, найдёте левшу с чёлкой.
Дробаха потёр ладони и заговорил мягко, словно все это не возмущало его. Мне не понравилась манера следователя, лишь потом дошло, что у него такой характер, точнее, привычка, и даже о вещах мерзких не говорил жёстко и с возмущением.
— Следовательно, мы можем представить себе картину преступления. Бандиты остановили за Мелитополем «Волгу» Бабаевского. Преступник в милицейской форме сел рядом с водителем, другой — за ним. Во время поездки, то есть в течение пятнадцати — двадцати минут, узнали, что Бабаевский едет в Крым на две недели, и не в санаторий или дом отдыха, куда могли бы случайно позвонить родители убитого или сотрудники. Это устраивало бандитов, и они приказали Бабаевскому свернуть на просёлок к птицефабрике. Здесь, выбрав удобный момент, попросили остановиться и убили его. А дальше товарищ Хаблак довольно ярко нарисовал картину.
— Если в картотеке не найдём левшу с чёлкой, не знаю даже, за что зацепиться, — сокрушённо сказал я. — Единственное, вещи Бабаевского. Японский магнитофон.
— Точно, — согласился Каштанов. — Прошу заняться магнитофоном, капитан Хаблак. Кажется, аппарат был испорчен, и Бабаевский собирался исправлять его.
Дробаха подышал на кончики пальцев, будто хотел согреть их, и вставил:
— По крайней мере, здесь есть какая-то перспектива. Правда, займитесь магнитофоном, а я — картотекой.
В городе было несколько магазинов, где принимали на комиссию радиотовары. Идя в первый из них — на Крещатике, — я думал, что, наверное, эта наша магнитофонная версия лопнет как мыльный пузырь. Не такой он дурак, этот лысый убийца, чтобы ждать, пока продадут магнитофон. Да ещё и неисправный. Сходит раньше в мастерскую. Он находился в Киеве больше недели, пять дней слонялся без дела, ожидая, пока придут деньги в сберкассу, — мог не торопясь подыскать покупателя магнитофона. Предварительно починив его.
Я представил себе, какой страх колотил в эти дни лысого бандита и его напарника. Ведь рассчитывали сразу получить деньги в магазине… Молодец бухгалтер, не отступила от инструкции и этим хоть немного спутала карты преступникам.
Но ведь, одёрнул я себя, потряслись немножко, а теперь-то все прошло, и ловить их вам, капитан Хаблак, ещё черт знает сколько.
По крайней мере, надо разослать по областям ориентировку. Может, за что-нибудь и удастся зацепиться.
Кроме того, я был уверен, что этот лысый бандит (а судя по всему, он был главарём, другой, с чёлкой, простой исполнитель) не остановится на одном преступлении. В нем чувствовался размах, он мог предвидеть на много ходов вперёд, — такой вряд ли ограничится деньгами за «Волгу». Это также давало какие-то шансы, но надеяться на них я не имел права: моё задание — как можно быстрее задержать бандитов, чтобы предупредить их следующие преступления.
Когда-то майор Худяков долго и нудно поучал нас, как именно должны ежедневно вести себя работники милиции: ни на секунду не забывать, что мы стоим на страже закона, быть пламенными патриотами, честными, преданными, вежливыми и т. д. и т. п. А я думал, что, кроме всего этого, мы должны иметь хорошую порцию злости. Да, именно злости — без неё я не представляю себе нашей профессии. Хороших людей мы не разыскиваем, имеем дело с хулиганами, преступниками и бандитами, тут добрым быть противопоказано, тут кто кого, и ставка иногда — жизнь. Я знал, что поймаю убийц Бабаевского, не могу, просто не имею права не поймать. Какой же из меня тогда сыщик!
В магазине на Крещатике продавались два японских магнитофона. Один был сдан на комиссию одиннадцатого июня, другой — через три дня гражданином Васильковским. Записав его адрес и выяснив, что после двенадцатого июня тут не продано ни одного японского магнитофона, я поехал в другой комиссионный магазин на бульваре Леси Украинки.
Здесь продавались три «японца» фирмы «Sony». Однако все они были сданы на комиссию до тринадцатого июня.
Я поговорил с симпатичным парнем — продавцом и узнал, что японские магнитофоны можно отремонтировать только в двух мастерских. Одна из них находилась неподалёку; решил направиться туда, прежде чем продолжить свой не очень-то и перспективный марафон по комиссионным магазинам города. Но оказалось, что поступил правильно, потому что уже через четверть часа точно знал, что лысый бандит побывал в мастерской. Мне сообщили даже фамилию вероятного покупателя магнитофона.
А произошло это так.
Приёмщик мастерской в ответ на мой вопрос, можно ли отремонтировать японский магнитофон, только тяжко вздохнул и лаконично ответил:
— Смотря что…
— Что-то неладно со звуком.
Приёмщик ощупал меня внимательным взглядом.
— Принесите, — неохотно сказал он. — Только предупреждаю, запчастей нет.
Я показал ему удостоверение, и приёмщик сразу стал значительно любезнее. Открыл дверь и пропустил меня в комнату, заставленную радиоприёмниками, радиолами, проигрывателями и магнитофонами. Придвинул мне стул, а сам примостился рядом на ящике. Смотрел выжидательно.
— Припомните, не приносили ли вам после двенадцатого июня магнитофон фирмы «Sony»? — попросил я.
— Приносили, — ответил он, не раздумывая.
— Кто и когда?
— Шестнадцатого. Подождите, шестнадцатого или семнадцатого, я не помню. Я ещё связал его с Фёдором. — Посмотрел на часы. — Скоро придёт Федор, он вам точно скажет.
— Помните этого клиента?
— Тут знаете сколько проходит.
— Может, хоть немного.
— Нет, не припомню.
— Причёска? Брюнет, блондин, рыжий?
— Кажется, лысый. Однако утверждать не могу. Вон Федор идёт, поговорите с ним.
Федор, длинноносый брюнет лет тридцати, отнёсся ко мне недоверчиво. Уставился тяжёлым взглядом, и я подумал, что от его глаз вряд ли что-нибудь укроется.
Это меня устраивало: в нашей профессии лучше иметь дело с людьми хотя и недоверчивыми, но наблюдательными, чем с простодушными болтунами, которые наговорят вам все, что угодно, лишь бы угодить.
— Товарищ из милиции, — представил меня приёмщик, — интересуется «японцем», которого ты ремонтировал. Дней десять назад — звук плавал, помнишь?
— Сделал все, что мог, и должен работать, — ответил Федор категоричным тоном.
— Да, мне говорили, что вы хороший мастер, — сделал я попытку добиться его расположения. — Но меня интересует не магнитофон, а его владелец.
— Клиент как клиент.
— Помните его? Опишите.
Федор на несколько секунд задумался.
— Лысый, горбоносый и ушами шевелит, — ответил он. — Морщинистый. Я ещё подумал: морщины не по годам.
Все совпадало: я шёл по следам лысого бандита, но он опережал меня приблизительно на две недели, а в наш век прогресса, когда из Киева до Хабаровска можно добраться меньше чем за сутки, этот фактор со счётов не сбросишь.
И все же я знал, что лысый мог наследить. Где-нибудь обязательно ошибётся.
— Быстро отремонтировали магнитофон? — спросил я.
— Что там делать… В тот же день. Клиент очень просил: и так, говорит, загулял в Киеве, надо домой.
— Откуда же он?
— А мне не все ль равно…
— Жаль, очень жаль…
Федор внимательно посмотрел на меня.
— Что он натворил? — блеснул глазами. — Вижу, вам очень хочется взять его за шиворот.
От этих ребят не было смысла таиться, и я объяснил:
— Бандит. Бандит и убийца.
— Ого! — воскликнул Федор. — А я бы никогда не подумал. Так себе, озабоченный жизнью человечек. Деньги, говорит, потратил и хочет магнитофон продать. Ещё мне предлагал. На сотню меньше комиссионной цены.