Мнение Лиззи о мистере Андервуде мгновенно переменилось, когда она увидела проявление такого неожиданного великодушия. Все утро Лиззи уговаривала Пандору пересмотреть ее отношение к Андервуду.
– Жаль, конечно, что он не молод и не красив, но он ведь так богат! – рассуждала она. – А если он будет дарить жене драгоценности и наряды, все остальное– просто мелочи!
Но уговоры Лиззи не подействовали на сестру. Мистер Марш, раздосадованный рассуждениями младшей дочери, послал ее с Винфилдом в гости к тетушке Леттиции.
В полдень Пандора сидела в гостиной, подшивая платье Лиззи и ожидая появления Андервуда. Когда платье было закончено, она взяла книгу и попыталась читать, но с трудом могла сосредоточиться. Она постоянно смотрела на часы, желая, чтобы Андервуд поскорее появился и она могла бы вернуть ему ожерелье и отказаться выйти за него замуж.
Отложив наконец книгу, Пандора вышла в гостиную. Там она нашла отца, который читал газету, удобно устроившись на софе.
– Папа, – Пандора присела рядом, – уже поздно, а «мой Ланселот» все не появляется.
Легкая улыбка скользнула по лицу мистера Марша. В свои пятьдесят лет он оставался красивым, привлекательным мужчиной с седыми волосами и яркими голубыми глазами.
– Я все еще не могу поверить в неслыханную дерзость этого человека, пославшего такое ожерелье. Я дам ему понять, что такой поступок не приличествует джентльмену.
– Нет, папа, не надо. Я думаю, что будет лучше сохранить хорошие отношения с Андервудом.
– В самом деле? Дорогая моя, я не думаю, что это возможно. Очевидно, он очень влюблен в тебя, если посылает такие подарки. Твой отказ потрясет его.
– Не знаю, папа. Я понимаю, что нравлюсь ему, но едва ли это могло стать такой безумной страстью. Нет, в самом деле я не могу объяснить столь странного поступка с его стороны. – Пандора помедлила. – Интересно, сколько могут стоить такие изумруды?
– Не знаю, – улыбнулся отец. – Я не так уж часто в своей жизни покупал драгоценности. Но на вид это очень дорогое украшение. Я даже беспокоюсь, что оно находится в нашем доме, и думаю, лучше будет отправить изумруды, да и Андервуда с ними в придачу.
– Папа, неужели тебе не хочется иметь мистера Андервуда в качестве зятя? Лиззи считает, что я упускаю чудесную возможность заполучить богатого мужа.
– Не смеши меня. Он никогда не станет моим зятем.
Пандора улыбнулась.
– Винфилд все подзуживает меня попросить мистера Андервуда выхлопотать для него место. Я отказала в его просьбе, хотя, возможно, я не права. Он мог бы рекомендовать Винфилда на какой-нибудь пост в правительстве. А теперь я не знаю, удобно ли говорить с ним.
– Не беспокойся об этом, дорогая. Я сомневаюсь, что Андервуд будет утруждать себя ради блага твоего брата.
Мистер Марш посмотрел на часы.
– Четыре часа. Я думаю, он уже должен был появиться. Он слишком нетороплив для влюбленного.
– Папа! Отец засмеялся.
– Хочешь, пока сыграем партию в шахматы?
– Да, хорошая мысль, – сказала Пандора. Они с отцом были заядлыми игроками и проводили много времени за шахматами.
Я отвлеку тебя от мыслей об Андервуде, – сказал мистер Марш.
Пандора согласно кивнула, думая, что ей действительно стоит отвлечься. Они встали с софы и заняли места за шахматной доской, которая всегда была наготове. Вскоре Пандора и ее отец уже были увлечены игрой.
Час спустя мистер Марш победоносно поставил мат дочери.
– Я победил, моя девочка. Это означает, что твои мысли витали где-то далеко. – Он вновь взглянул на часы. – А Андервуда все еще нет. Уже и полдень миновал. Но что это? Я слышу экипаж!
Отец и дочь поспешили к окну, откуда была видна улица. Экипаж остановился напротив дома, но это был не роскошный экипаж мистера Андервуда, о котором восхищенно говорила Лиззи, а невзрачный портшез тетушки Леттиции.
– Тетушка отправила их домой в своем экипаже, – сказала Пандора, видя, как ее брат и сестра выходят из него.
– Без сомнения, твоя сестра заявила, что слишком устала для прогулок, – сказал мистер Марш.
Когда Лиззи и Винфилд вошли в гостиную, с нетерпением ожидая рассказа о визите Андервуда, оба были разочарованы, узнав, что он не появлялся.
Наступило время обеда. Все четверо вновь собрались в столовой, к ним присоединился Николас, который провел весь день в трудах над латынью вместе со своим преподавателем.
Беседа за столом вращалась только вокруг персоны мистера Андервуда и сплетен, которые Лиззи и Винфилд услышали в доме тетушки Леттиции – всем прочим она была известна как миссис Паджет. Миссис Паджет всегда могла рассказать очень милые и интересные истории о людях своего круга и даже о светском обществе, хотя ни разу не принимала никого из них.
Обед был завершен, и семья перешла в гостиную, где Лиззи продолжала пересказывать то, что она услышала у тетушки.
– Да ты переполнена всякими историями, – сказал мистер Марш.
– Но мы не виделись с тетушкой почти неделю, папа. И потом мне было так трудно удержаться и не рассказать об ожерелье Пандоры. – Лиззи изобразила страдальческий взор.
Старший Марш строго-настрого запретил дочери что-либо говорить об изумрудах. Зная, что его сестра первая сплетница, мистер Марш отнюдь не хотел, чтобы Леттиция Паджет разнесла эту новость по всему городу.
– И все-таки очень странно, что мистер Андервуд не появился, – сказал Винфилд.
– Может, он заболел? – предположила Лиззи.
– Болен он или нет, он мог бы послать записку, – не унимался Винфилд.
Пандора нахмурилась. Действительно, это было странно, что Андервуд ничего не дал о себе знать.
– Не могу же я и завтра вот так сидеть вес день и ждать его. Папа, может, ты утром проводишь меня к нему, чтобы отдать ожерелье?
– Хорошо. С радостью сделаю это. Чем раньше мы расстанемся с этим ожерельем, тем лучше.
Пандора кивнула, но Лиззи подумала, что сестре жаль расставаться с драгоценностями.
Глава 4
Глава 5
– Жаль, конечно, что он не молод и не красив, но он ведь так богат! – рассуждала она. – А если он будет дарить жене драгоценности и наряды, все остальное– просто мелочи!
Но уговоры Лиззи не подействовали на сестру. Мистер Марш, раздосадованный рассуждениями младшей дочери, послал ее с Винфилдом в гости к тетушке Леттиции.
В полдень Пандора сидела в гостиной, подшивая платье Лиззи и ожидая появления Андервуда. Когда платье было закончено, она взяла книгу и попыталась читать, но с трудом могла сосредоточиться. Она постоянно смотрела на часы, желая, чтобы Андервуд поскорее появился и она могла бы вернуть ему ожерелье и отказаться выйти за него замуж.
Отложив наконец книгу, Пандора вышла в гостиную. Там она нашла отца, который читал газету, удобно устроившись на софе.
– Папа, – Пандора присела рядом, – уже поздно, а «мой Ланселот» все не появляется.
Легкая улыбка скользнула по лицу мистера Марша. В свои пятьдесят лет он оставался красивым, привлекательным мужчиной с седыми волосами и яркими голубыми глазами.
– Я все еще не могу поверить в неслыханную дерзость этого человека, пославшего такое ожерелье. Я дам ему понять, что такой поступок не приличествует джентльмену.
– Нет, папа, не надо. Я думаю, что будет лучше сохранить хорошие отношения с Андервудом.
– В самом деле? Дорогая моя, я не думаю, что это возможно. Очевидно, он очень влюблен в тебя, если посылает такие подарки. Твой отказ потрясет его.
– Не знаю, папа. Я понимаю, что нравлюсь ему, но едва ли это могло стать такой безумной страстью. Нет, в самом деле я не могу объяснить столь странного поступка с его стороны. – Пандора помедлила. – Интересно, сколько могут стоить такие изумруды?
– Не знаю, – улыбнулся отец. – Я не так уж часто в своей жизни покупал драгоценности. Но на вид это очень дорогое украшение. Я даже беспокоюсь, что оно находится в нашем доме, и думаю, лучше будет отправить изумруды, да и Андервуда с ними в придачу.
– Папа, неужели тебе не хочется иметь мистера Андервуда в качестве зятя? Лиззи считает, что я упускаю чудесную возможность заполучить богатого мужа.
– Не смеши меня. Он никогда не станет моим зятем.
Пандора улыбнулась.
– Винфилд все подзуживает меня попросить мистера Андервуда выхлопотать для него место. Я отказала в его просьбе, хотя, возможно, я не права. Он мог бы рекомендовать Винфилда на какой-нибудь пост в правительстве. А теперь я не знаю, удобно ли говорить с ним.
– Не беспокойся об этом, дорогая. Я сомневаюсь, что Андервуд будет утруждать себя ради блага твоего брата.
Мистер Марш посмотрел на часы.
– Четыре часа. Я думаю, он уже должен был появиться. Он слишком нетороплив для влюбленного.
– Папа! Отец засмеялся.
– Хочешь, пока сыграем партию в шахматы?
– Да, хорошая мысль, – сказала Пандора. Они с отцом были заядлыми игроками и проводили много времени за шахматами.
Я отвлеку тебя от мыслей об Андервуде, – сказал мистер Марш.
Пандора согласно кивнула, думая, что ей действительно стоит отвлечься. Они встали с софы и заняли места за шахматной доской, которая всегда была наготове. Вскоре Пандора и ее отец уже были увлечены игрой.
Час спустя мистер Марш победоносно поставил мат дочери.
– Я победил, моя девочка. Это означает, что твои мысли витали где-то далеко. – Он вновь взглянул на часы. – А Андервуда все еще нет. Уже и полдень миновал. Но что это? Я слышу экипаж!
Отец и дочь поспешили к окну, откуда была видна улица. Экипаж остановился напротив дома, но это был не роскошный экипаж мистера Андервуда, о котором восхищенно говорила Лиззи, а невзрачный портшез тетушки Леттиции.
– Тетушка отправила их домой в своем экипаже, – сказала Пандора, видя, как ее брат и сестра выходят из него.
– Без сомнения, твоя сестра заявила, что слишком устала для прогулок, – сказал мистер Марш.
Когда Лиззи и Винфилд вошли в гостиную, с нетерпением ожидая рассказа о визите Андервуда, оба были разочарованы, узнав, что он не появлялся.
Наступило время обеда. Все четверо вновь собрались в столовой, к ним присоединился Николас, который провел весь день в трудах над латынью вместе со своим преподавателем.
Беседа за столом вращалась только вокруг персоны мистера Андервуда и сплетен, которые Лиззи и Винфилд услышали в доме тетушки Леттиции – всем прочим она была известна как миссис Паджет. Миссис Паджет всегда могла рассказать очень милые и интересные истории о людях своего круга и даже о светском обществе, хотя ни разу не принимала никого из них.
Обед был завершен, и семья перешла в гостиную, где Лиззи продолжала пересказывать то, что она услышала у тетушки.
– Да ты переполнена всякими историями, – сказал мистер Марш.
– Но мы не виделись с тетушкой почти неделю, папа. И потом мне было так трудно удержаться и не рассказать об ожерелье Пандоры. – Лиззи изобразила страдальческий взор.
Старший Марш строго-настрого запретил дочери что-либо говорить об изумрудах. Зная, что его сестра первая сплетница, мистер Марш отнюдь не хотел, чтобы Леттиция Паджет разнесла эту новость по всему городу.
– И все-таки очень странно, что мистер Андервуд не появился, – сказал Винфилд.
– Может, он заболел? – предположила Лиззи.
– Болен он или нет, он мог бы послать записку, – не унимался Винфилд.
Пандора нахмурилась. Действительно, это было странно, что Андервуд ничего не дал о себе знать.
– Не могу же я и завтра вот так сидеть вес день и ждать его. Папа, может, ты утром проводишь меня к нему, чтобы отдать ожерелье?
– Хорошо. С радостью сделаю это. Чем раньше мы расстанемся с этим ожерельем, тем лучше.
Пандора кивнула, но Лиззи подумала, что сестре жаль расставаться с драгоценностями.
Глава 4
На следующее утро Пандора с отцом шли пешком к резиденции Артура Андервуда. Стало чуть холоднее, но все равно день был превосходным для утренней прогулки. Пандоре понравилась идея прогуляться пешком, хотя мистер Марш немного боялся вот так просто нести изумруды. Он обернул кейс в коричневую бумагу, чтобы сделать его менее заметным для окружающих, и крепко прижимал его к себе, пока они шли по центральным улицам. Когда они прибыли в дом Андервуда, их встретил дворецкий.
– Мне очень жаль, господа, – сказал слуга в ответ на их просьбу сообщить, дома ли мистер Андервуд, – но хозяина нет. Мистер Андервуд уехал в Брайтон.
– В Брайтон? – переспросил мистер Марш и повернулся к Пандоре. – Вот это неожиданность!
– Когда же он уехал? – спросила Пандора.
– Три дня назад, – ответил дворецкий. – И мы не ожидаем его раньше, чем через четыре дня.
– Четыре дня! – воскликнул Марш.
Пандора подумала, что все это очень странно. Почему Андервуд преподнес ей такой подарок, а потом уехал из города? И уехал он три дня назад– задолго до того, как ожерелье было доставлено. Странное чувство овладело Пандорой. Что если вовсе не Андервуд послал это ожерелье? Кто же тогда мог это сделать?
Она слышала, что ее отец попросил дворецкого дать ему адрес Андервуда в Брайтоне. Слуга назвал отель.
Когда они вернулись домой, мистер Марш задумчиво покачал головой. Он все еще крепко сжимал в объятиях кейс.
– А я надеялся решить этот вопрос. Что за дело заставило Андервуда покинуть город?
– Не знаю, почему он уехал, – задумчиво сказала Пандора, глядя на отца.
– Может, он был уверен, что ты откажешь ему, и оставил это пока, чтобы ты могла подумать?
– С трудом верится, – ответила Пандора. Мистер Марш улыбнулся.
– А почему бы и нет? Он, наверное, вообразил, что ты за это время так полюбишь это ожерелье, что даже согласна будешь выйти за него замуж, чтобы только сохранить подарок.
Пандора только засмеялась в ответ.
Неделю спустя после смерти дяди Сарсбрук находился в весьма тяжелом положении. Сэр Хэмфри пожелал, чтобы его похоронили в церковных владениях в деревне Хеджвик, маленьком поселении в тридцати милях от Лондона, где находилось родовое поместье его сестры – матери виконта. Виконт ездил в Хеджвик с сестрой Изабеллой, которой даже ненадолго не хотелось покидать город.
На печальной церемонии похорон людей было немного. Виконт и его сестра представляли все семейство Сарсбруков. Были еще пожилые джентльмены, которые знали сэра Хэмфри еще по службе в армии много лет назад. Кроме того, присутствовали трое слуг баронета и дама, лицо которой было закрыто вуалью, но она сидела в самом дальнем конце церкви и ушла задолго до конца погребальной церемонии.
Виконт и его сестра остались ночевать в Хеджвике – необходимость, которой оба были не рады. Сарсбрук слишком привык к своему комфортабельному дому и плохо провел ночь в захудалой провинциальной гостинице. Изабелла, леди Вердон, была в ужасе от условий и обстановки и, к великой досаде Сарсбрука, постоянно жаловалась.
Сарсбрук и его сестра редко встречались, несмотря на то, что резиденция Изабеллы в Лондоне находилась не так далеко от дома Сарсбрука. Хотя виконт хорошо относился к сестре, они общались лучше, если подолгу не виделись друг с другом.
Будучи на десять лет старше своего брата, Изабелла относилась к виконту с материнской требовательностью. И так как сама она всегда выглядела безупречно, то считала, что ее брат не уделяет достаточного внимания своей внешности. Ей также не нравилось, что он избегает любого общества и недостаточно серьезно относится к выбору подходящей виконтессы.
Сама Изабелла вышла замуж в семнадцать лет. Будучи в то время привлекательной юной леди, она выбрала в мужья лорда Вердона, весьма энергичного барона, который был в большой дружбе с принцем Уэльским. Позже Вердон расстался с положением фаворита принца-регента, но все еще оставался заметной фигурой в обществе.
Он был известен как один из красивейших и блестящих людей Лондона.
В целом Изабелла была счастлива в браке. Несколько лет назад неверность мужа омрачила их отношения, но ей пришлось примириться с этой мыслью. Позже они достигли взаимопонимания, что позволило им сосуществовать мирно. У Изабеллы было трое очаровательных детей, которых она обожала. Так что ее можно было считать счастливой женщиной.
Сарсбруку не нравилось проводить время с сестрой и ее семейством. Он не любил своего зятя, считая его пустоголовым денди. Не любя детей вообще, виконт не испытывал привязанности и к своим двум племянникам и племяннице, считая их избалованными.
Обычно, когда брат и сестра наконец встречались, они тут же ссорились. Путешествие в Хеджвик не стало исключением.
Они выехали из города вместе и только начали свой путь, как Изабелла заговорила о новом сезоне и о том, что ее брат не должен сидеть затворником в Сарсбрук-Хаусе.
Виконт довольно резко ответил, что его образ жизни ее не касается, и если она будет продолжать этот разговор, он прикажет своему кучеру остановить экипаж и высадить ее вместе с горничной прямо на дорогу.
Потому как Изабелла нисколько не сомневалась, что ее брат способен на подобное, она провела оставшуюся часть пути в молчании, косо поглядывая на него. По прибытии в Хеджвик Изабелла решила прервать затянувшееся молчание для того только, чтобы выразить свое нелестное мнение по поводу деревни.
Сарсбрук был рад вернуться домой на следующий день после похорон. Он с облегчением сопроводил сестру в ее резиденцию, выразив сожаление, что у него нет времени зайти и посмотреть на детей.
Оказавшись наконец в Сарсбрук-Хаусе, виконт уединился в библиотеке, где вновь взялся за свои греческие тексты и шерри.
– Извините, милорд, – обратился к нему дворецкий, с трепетом входя в комнату. Его хозяин не любил, когда его прерывали, и Ар– чел несколько раз подбадривал себя, прежде чем осмелился нарушить уединение его милости.
– Что такое? – с нетерпением спросил Сарсбрук.
– Мистер Такер явился, милорд. Вы его примете?
– Да, конечно, скажи, чтобы вошел. Дворецкий кивнул, успокаиваясь. Такер был одним из ближайших друзей виконта, и Арчел предположил, что его хозяин будет не так уж гневаться из-за того, что его прервали. Но точно никто не мог быть уверенным, потому что его милость имел переменчивый темперамент, что затрудняло предсказать его настроение.
– Робин, я так рад, что вы снова дома.
Посетитель вошел в комнату. Это был высокий, плотный молодой человек с открытым, детским лицом и непослушно торчащими черными волосами. Приветливый, приятный человек. Такер говорил с улыбкой:
– Я надеюсь, ваше путешествие в Хеджвик было не столь утомительным?
– Тэк, – сказал виконт, – вставая из-за стола, – как хорошо, что вы пришли. Присаживайтесь. Хотите шерри?
Такер был только рад этому предложению и уселся в кресло, пока виконт наливал ему шерри. Сев напротив своего друга, Сарсбрук сделал изрядный глоток.
– Мое путешествие было чертовски утомительным, Тэк. Я никому не хотел бы пожелать находиться с моей сестрой вместе в течение всей ужасной дороги в Хеджвик.
– Но ведь ваша сестра очаровательна!
– Правда? – Сарсбрук поглядел на друга несколько изумленно. – Вы и впрямь так думаете? Вы бы очень переменили мнение о ней, если бы знали, что она думает о вас.
Такер засмеялся.
– Я знаю, что она думает: что я безродное ничтожество, кроме того, запятнавшее себя занятием торговлей. Но я не виню ее. Она так воспитана и потому так думает.
– Боже, Тэк, ваша терпимость совершенно невероятна.
– Но я ведь и к вам отношусь с терпимостью, – сказал Такер с улыбкой.
Сарсбрук тоже улыбнулся. Он очень любил своего друга. Они встретились в Оксфорде и еще студентами стали неразлучными друзьями. Их дружеские отношения сохранились и после окончания университета, и с тех пор они часто виделись.
Отец Такера был богатым текстильным магнатом, который из низов поднялся до высокого финансового положения. Хотя его происхождение заставляло лондонских кумушек смотреть на него без особого интереса, Такер был популярным молодым человеком с широким кругом друзей всех рангов и состояний.
– Итак, мой друг, – продолжал Такер, – леди Вердон сделала все, чтобы вывести вас из себя?
Виконт кивнул.
– Как большинство представительниц ее пола, она неподражаема в способности досаждать людям.
– Вы очень суровы к женщинам, Робин.
– Да, а вот вы всегда их оправдываете. Ну, теперь-то вы женатый человек, и я готов поклясться, что пройдет немного времени, и даже галантный Тэк поймет, как невыносимы бывают женщины.
Улыбнувшись, Такер тряхнул головой.
– Какой же вы упрямец, Робин! Могу сказать вам, что брак – это прекрасно! Мы с Фанни просто счастливы.
– Ну, вы – может быть. Но это случай – один из миллиона.
– Чепуха! Мне остается только надеяться, что когда-нибудь и вы познаете такое счастье. А правда, вы не подумываете о женитьбе?
– Осторожнее, Тэк, вы вступаете на опасную почву. Я чуть было не рассорился с Изабеллой из-за этого. Моя обязанность – произвести на свет наследника, считает она. Но, в самом деле, я еще слишком молод, чтобы связывать себя с какой-нибудь пустоголовой болтушкой.
Такер улыбнулся.
– Я лишь надеюсь, что стрела Купидона когда-нибудь пронзит и ваше каменное сердце.
Виконт удивленно поднял брови.
– Что за ужасные вещи вы говорите, Тэк? Оба они засмеялись. Потом Сарсбрук стал рассказывать своему другу о путешествии в Хеджвик и о похоронах дяди.
Спустя некоторое время дворецкий вновь вошел в библиотеку.
– Милорд, мистер Хант пришел. Он хочет поговорить с вами.
Сарсбрук нахмурился.
– Это поверенный моего дяди, – пояснил он, поворачиваясь к Такеру. – Проси его, Арчер.
– Я тогда пойду, – сказал Такер, поднимаясь.
– Нет, подождите, Тэк. Хант ненадолго. А вы останетесь на чай.
– Ну хорошо, – сказал Такер. Поверенный вошел в комнату с печальным выражением на лице.
– Лорд Сарсбрук, – сказал он.
– Хант. Представляю вам мистера Такера.
– К вашим услугам, сэр, – сказал Хант, раскланиваясь с Такером, и вновь посмотрел на виконта. – Я не задержу вас надолго, милорд. Я пришел поговорить о бумагах вашего дяди. Его дела в целом находятся в хорошем состоянии. Сэр Хэмфри был очень бережливым хозяином, поэтому за ним мало долгов. Конечно, мне понадобится еще некоторое время, чтобы разобраться во всем до конца. Но я особенно хотел обратить ваше внимание на то, что сэр Хэмфри оставил специальные распоряжение вашей милости о его частных бумагах. Я пришел, чтобы передать вам ключ от шкафчика в его библиотеке. Чтение завещания назначено на четверг, в одиннадцать часов, если это вас устраивает.
– Да, я думаю, вполне, – сказал Сарсбрук.
– Очень хорошо, милорд. Если у вас будут вопросы, без колебаний обращайтесь ко мне.
После того как поверенный ушел, Такер вновь взялся за свое шерри. Сарсбрук посмотрел на ключ.
– Личные бумаги дяди? Что за скучное занятие!
– Представляю, как это невесело – читать старые письма и прочее.
Виконт содрогнулся.
– Да уж. Вряд ли я получу удовольствие. – Он вдруг оживился. – Вы должны помочь мне, Тэк.
– Знаете, Робин, я буду очень занят в ближайшее время.
– Ну а если прямо сейчас?
– Сейчас?
– Ну да. Давайте поедем туда сейчас.
Такер был застигнут врасплох таким предложением, хотя Сарсбрук часто вот так загорался идеей и ее немедленным воплощением. Он не мог медлить ни минуты.
– Ну что ж, думаю, сейчас я могу.
– Прекрасно! Тогда поедем.
Без долгих рассуждений джентльмены поднялись и оставили библиотеку.
– Мне очень жаль, господа, – сказал слуга в ответ на их просьбу сообщить, дома ли мистер Андервуд, – но хозяина нет. Мистер Андервуд уехал в Брайтон.
– В Брайтон? – переспросил мистер Марш и повернулся к Пандоре. – Вот это неожиданность!
– Когда же он уехал? – спросила Пандора.
– Три дня назад, – ответил дворецкий. – И мы не ожидаем его раньше, чем через четыре дня.
– Четыре дня! – воскликнул Марш.
Пандора подумала, что все это очень странно. Почему Андервуд преподнес ей такой подарок, а потом уехал из города? И уехал он три дня назад– задолго до того, как ожерелье было доставлено. Странное чувство овладело Пандорой. Что если вовсе не Андервуд послал это ожерелье? Кто же тогда мог это сделать?
Она слышала, что ее отец попросил дворецкого дать ему адрес Андервуда в Брайтоне. Слуга назвал отель.
Когда они вернулись домой, мистер Марш задумчиво покачал головой. Он все еще крепко сжимал в объятиях кейс.
– А я надеялся решить этот вопрос. Что за дело заставило Андервуда покинуть город?
– Не знаю, почему он уехал, – задумчиво сказала Пандора, глядя на отца.
– Может, он был уверен, что ты откажешь ему, и оставил это пока, чтобы ты могла подумать?
– С трудом верится, – ответила Пандора. Мистер Марш улыбнулся.
– А почему бы и нет? Он, наверное, вообразил, что ты за это время так полюбишь это ожерелье, что даже согласна будешь выйти за него замуж, чтобы только сохранить подарок.
Пандора только засмеялась в ответ.
Неделю спустя после смерти дяди Сарсбрук находился в весьма тяжелом положении. Сэр Хэмфри пожелал, чтобы его похоронили в церковных владениях в деревне Хеджвик, маленьком поселении в тридцати милях от Лондона, где находилось родовое поместье его сестры – матери виконта. Виконт ездил в Хеджвик с сестрой Изабеллой, которой даже ненадолго не хотелось покидать город.
На печальной церемонии похорон людей было немного. Виконт и его сестра представляли все семейство Сарсбруков. Были еще пожилые джентльмены, которые знали сэра Хэмфри еще по службе в армии много лет назад. Кроме того, присутствовали трое слуг баронета и дама, лицо которой было закрыто вуалью, но она сидела в самом дальнем конце церкви и ушла задолго до конца погребальной церемонии.
Виконт и его сестра остались ночевать в Хеджвике – необходимость, которой оба были не рады. Сарсбрук слишком привык к своему комфортабельному дому и плохо провел ночь в захудалой провинциальной гостинице. Изабелла, леди Вердон, была в ужасе от условий и обстановки и, к великой досаде Сарсбрука, постоянно жаловалась.
Сарсбрук и его сестра редко встречались, несмотря на то, что резиденция Изабеллы в Лондоне находилась не так далеко от дома Сарсбрука. Хотя виконт хорошо относился к сестре, они общались лучше, если подолгу не виделись друг с другом.
Будучи на десять лет старше своего брата, Изабелла относилась к виконту с материнской требовательностью. И так как сама она всегда выглядела безупречно, то считала, что ее брат не уделяет достаточного внимания своей внешности. Ей также не нравилось, что он избегает любого общества и недостаточно серьезно относится к выбору подходящей виконтессы.
Сама Изабелла вышла замуж в семнадцать лет. Будучи в то время привлекательной юной леди, она выбрала в мужья лорда Вердона, весьма энергичного барона, который был в большой дружбе с принцем Уэльским. Позже Вердон расстался с положением фаворита принца-регента, но все еще оставался заметной фигурой в обществе.
Он был известен как один из красивейших и блестящих людей Лондона.
В целом Изабелла была счастлива в браке. Несколько лет назад неверность мужа омрачила их отношения, но ей пришлось примириться с этой мыслью. Позже они достигли взаимопонимания, что позволило им сосуществовать мирно. У Изабеллы было трое очаровательных детей, которых она обожала. Так что ее можно было считать счастливой женщиной.
Сарсбруку не нравилось проводить время с сестрой и ее семейством. Он не любил своего зятя, считая его пустоголовым денди. Не любя детей вообще, виконт не испытывал привязанности и к своим двум племянникам и племяннице, считая их избалованными.
Обычно, когда брат и сестра наконец встречались, они тут же ссорились. Путешествие в Хеджвик не стало исключением.
Они выехали из города вместе и только начали свой путь, как Изабелла заговорила о новом сезоне и о том, что ее брат не должен сидеть затворником в Сарсбрук-Хаусе.
Виконт довольно резко ответил, что его образ жизни ее не касается, и если она будет продолжать этот разговор, он прикажет своему кучеру остановить экипаж и высадить ее вместе с горничной прямо на дорогу.
Потому как Изабелла нисколько не сомневалась, что ее брат способен на подобное, она провела оставшуюся часть пути в молчании, косо поглядывая на него. По прибытии в Хеджвик Изабелла решила прервать затянувшееся молчание для того только, чтобы выразить свое нелестное мнение по поводу деревни.
Сарсбрук был рад вернуться домой на следующий день после похорон. Он с облегчением сопроводил сестру в ее резиденцию, выразив сожаление, что у него нет времени зайти и посмотреть на детей.
Оказавшись наконец в Сарсбрук-Хаусе, виконт уединился в библиотеке, где вновь взялся за свои греческие тексты и шерри.
– Извините, милорд, – обратился к нему дворецкий, с трепетом входя в комнату. Его хозяин не любил, когда его прерывали, и Ар– чел несколько раз подбадривал себя, прежде чем осмелился нарушить уединение его милости.
– Что такое? – с нетерпением спросил Сарсбрук.
– Мистер Такер явился, милорд. Вы его примете?
– Да, конечно, скажи, чтобы вошел. Дворецкий кивнул, успокаиваясь. Такер был одним из ближайших друзей виконта, и Арчел предположил, что его хозяин будет не так уж гневаться из-за того, что его прервали. Но точно никто не мог быть уверенным, потому что его милость имел переменчивый темперамент, что затрудняло предсказать его настроение.
– Робин, я так рад, что вы снова дома.
Посетитель вошел в комнату. Это был высокий, плотный молодой человек с открытым, детским лицом и непослушно торчащими черными волосами. Приветливый, приятный человек. Такер говорил с улыбкой:
– Я надеюсь, ваше путешествие в Хеджвик было не столь утомительным?
– Тэк, – сказал виконт, – вставая из-за стола, – как хорошо, что вы пришли. Присаживайтесь. Хотите шерри?
Такер был только рад этому предложению и уселся в кресло, пока виконт наливал ему шерри. Сев напротив своего друга, Сарсбрук сделал изрядный глоток.
– Мое путешествие было чертовски утомительным, Тэк. Я никому не хотел бы пожелать находиться с моей сестрой вместе в течение всей ужасной дороги в Хеджвик.
– Но ведь ваша сестра очаровательна!
– Правда? – Сарсбрук поглядел на друга несколько изумленно. – Вы и впрямь так думаете? Вы бы очень переменили мнение о ней, если бы знали, что она думает о вас.
Такер засмеялся.
– Я знаю, что она думает: что я безродное ничтожество, кроме того, запятнавшее себя занятием торговлей. Но я не виню ее. Она так воспитана и потому так думает.
– Боже, Тэк, ваша терпимость совершенно невероятна.
– Но я ведь и к вам отношусь с терпимостью, – сказал Такер с улыбкой.
Сарсбрук тоже улыбнулся. Он очень любил своего друга. Они встретились в Оксфорде и еще студентами стали неразлучными друзьями. Их дружеские отношения сохранились и после окончания университета, и с тех пор они часто виделись.
Отец Такера был богатым текстильным магнатом, который из низов поднялся до высокого финансового положения. Хотя его происхождение заставляло лондонских кумушек смотреть на него без особого интереса, Такер был популярным молодым человеком с широким кругом друзей всех рангов и состояний.
– Итак, мой друг, – продолжал Такер, – леди Вердон сделала все, чтобы вывести вас из себя?
Виконт кивнул.
– Как большинство представительниц ее пола, она неподражаема в способности досаждать людям.
– Вы очень суровы к женщинам, Робин.
– Да, а вот вы всегда их оправдываете. Ну, теперь-то вы женатый человек, и я готов поклясться, что пройдет немного времени, и даже галантный Тэк поймет, как невыносимы бывают женщины.
Улыбнувшись, Такер тряхнул головой.
– Какой же вы упрямец, Робин! Могу сказать вам, что брак – это прекрасно! Мы с Фанни просто счастливы.
– Ну, вы – может быть. Но это случай – один из миллиона.
– Чепуха! Мне остается только надеяться, что когда-нибудь и вы познаете такое счастье. А правда, вы не подумываете о женитьбе?
– Осторожнее, Тэк, вы вступаете на опасную почву. Я чуть было не рассорился с Изабеллой из-за этого. Моя обязанность – произвести на свет наследника, считает она. Но, в самом деле, я еще слишком молод, чтобы связывать себя с какой-нибудь пустоголовой болтушкой.
Такер улыбнулся.
– Я лишь надеюсь, что стрела Купидона когда-нибудь пронзит и ваше каменное сердце.
Виконт удивленно поднял брови.
– Что за ужасные вещи вы говорите, Тэк? Оба они засмеялись. Потом Сарсбрук стал рассказывать своему другу о путешествии в Хеджвик и о похоронах дяди.
Спустя некоторое время дворецкий вновь вошел в библиотеку.
– Милорд, мистер Хант пришел. Он хочет поговорить с вами.
Сарсбрук нахмурился.
– Это поверенный моего дяди, – пояснил он, поворачиваясь к Такеру. – Проси его, Арчер.
– Я тогда пойду, – сказал Такер, поднимаясь.
– Нет, подождите, Тэк. Хант ненадолго. А вы останетесь на чай.
– Ну хорошо, – сказал Такер. Поверенный вошел в комнату с печальным выражением на лице.
– Лорд Сарсбрук, – сказал он.
– Хант. Представляю вам мистера Такера.
– К вашим услугам, сэр, – сказал Хант, раскланиваясь с Такером, и вновь посмотрел на виконта. – Я не задержу вас надолго, милорд. Я пришел поговорить о бумагах вашего дяди. Его дела в целом находятся в хорошем состоянии. Сэр Хэмфри был очень бережливым хозяином, поэтому за ним мало долгов. Конечно, мне понадобится еще некоторое время, чтобы разобраться во всем до конца. Но я особенно хотел обратить ваше внимание на то, что сэр Хэмфри оставил специальные распоряжение вашей милости о его частных бумагах. Я пришел, чтобы передать вам ключ от шкафчика в его библиотеке. Чтение завещания назначено на четверг, в одиннадцать часов, если это вас устраивает.
– Да, я думаю, вполне, – сказал Сарсбрук.
– Очень хорошо, милорд. Если у вас будут вопросы, без колебаний обращайтесь ко мне.
После того как поверенный ушел, Такер вновь взялся за свое шерри. Сарсбрук посмотрел на ключ.
– Личные бумаги дяди? Что за скучное занятие!
– Представляю, как это невесело – читать старые письма и прочее.
Виконт содрогнулся.
– Да уж. Вряд ли я получу удовольствие. – Он вдруг оживился. – Вы должны помочь мне, Тэк.
– Знаете, Робин, я буду очень занят в ближайшее время.
– Ну а если прямо сейчас?
– Сейчас?
– Ну да. Давайте поедем туда сейчас.
Такер был застигнут врасплох таким предложением, хотя Сарсбрук часто вот так загорался идеей и ее немедленным воплощением. Он не мог медлить ни минуты.
– Ну что ж, думаю, сейчас я могу.
– Прекрасно! Тогда поедем.
Без долгих рассуждений джентльмены поднялись и оставили библиотеку.
Глава 5
Когда спустя три дня известий от Артура Андервуда по-прежнему не было, Пандора отослала ему письмо. Она долго обдумывала, что сказать, и три раза переписывала его. Решив, что прямо упоминать об ожерелье нетактично, Пандора просто спросила, не он ли послал тот «интригующий подарок», что она получила. Решившись написать письмо, Пандора уже подумывала, что, возможно, Артур Андервуд не имеет к подарку никакого отношения.
Изумруды были надежно заперты в семейном сейфе, хотя и вынимались достаточно часто, чтобы Лиззи могла полюбоваться ими.
Пандора была очень рада, когда настал день приема у тетушки Леттиции, который обещал быть некоторым развлечением.
Первое вторжение Лиззи в светское общество было весьма удачным. Она блестяще выглядела в платье, которое Пандора сшила для нее. Как этого и ожидали, Лиззи пользовалась большим успехом у мужчин, но по возвращении младшая Марш выразила неудовольствие компанией тетушки, такой скучной и невыразительной. Джентльмены были недостаточно остроумны, недостаточно красивы, чтобы заинтересовать ее, и Лиззи очень сожалела, что они не принадлежали к высшим кругам светского общества.
Так как запросы Пандоры были не столь высоки, она от души веселилась у тетушки, хотя в первый момент почувствовала себя слишком простенько одетой рядом со своей роскошной сестрой. Пандора была рада увидеть своих старых друзей и знакомых.
По возвращении домой Пандора поняла, почему ей было так хорошо на вечере: там не было Артура Андервуда. Не обращая внимания на всех присутствующих, он так узурпировал право на ее общество, что она чувствовала, что не может даже свободно дышать.
Два дня спустя после вечера у тетушки Леттиции Пандора сидела в своей комнате и трудилась над новым платьем для Лиззи. Вдруг в комнату ворвался ее брат Николас с Мистером Стаббсом, наступающим ему на пятки.
– Пандора! Тебе письмо. Я знаю, тебе хочется взглянуть на него. Может, это от мистера Андервуда.
Пандора взяла письмо из рук брата.
– Спасибо, Никки.
Сломав печать, она вскрыла конверт, пока Николас усаживался на стуле рядом с ней.
– Да, это от него. Ну наконец-то я все узнаю.
Никки болтал ногами и наблюдал, как сестра читает письмо. Он так же, как Лиззи, жалел об ожерелье. В противоположность Лиззи Николас сомневался, что Пандора может выйти замуж за Андервуда. Он видел джентльмена три раза, и каждый раз Андервуд трепал его по волосам и называл его «милым ребенком». Такая форма обращения не вдохновляла Николаса на новые встречи с Андервудом.
– Что он там пишет, Пэн? Пандора подняла глаза от письма.
– Дай я закончу, Никки. – Она перевернула лист и быстро просмотрела остальное. – А, вот. «Да, моя дорогая мисс Марш, что касается вопроса по поводу „интригующего подарка“, я могу вас заверить, что ничего не посылал».
– Но, Пэн, если это не он послал ожерелье, то кто же?
Пандора нахмурилась.
– Это и мне хотелось бы узнать.
Пока Пандора читала письмо Андервуда, Сарсбрук и Такер прибыли в дом сэра Хэмфри Мэтланда. Дом был неосвещен, и часть мебели покрыта чехлами. Дворецкий сэра Хэмфри одиноко возник у дверей с приветствием племянника своего хозяина и его друга.
Их проводили в библиотеку. Занавеси были задернуты, и комната казалась очень темной. Когда дворецкий открыл занавеси, яркий свет ворвался в комнату, осветив книжные полки и тяжелую дубовую мебель, которой была обставлена библиотека.
– О небо! – сказал Такер, оглядывая комнату и задержав взгляд на полотне, висевшем на стене. Это был портрет какого-то мрачного предка, предположительно шестнадцатого века. – А это кто?
– Это сэр Ричард Мэтланд. Он был обезглавлен по приказу Генриха Восьмого.
– Да, это веская причина для того, чтобы быть таким мрачным, – сказал иронично Такер. – У вашего дяди было так много книг!
– Они были его причудой, – сказал Сарсбрук. Подойдя к столу, он вынул из кармана ключ, который Хант дал ему. Открыв ящик, он выдвинул его. Там была шкатулка с письмами.
– Тэк, вы не просмотрите бумаги, что на столе? Поищите нет ли там чего-нибудь важного. А я просмотрю эти письма.
Такер кивнул и взял пачку бумаг со стола.
– Это, по-моему, счета, – сказал он, перебирая их.
Виконт, кажется, не слышал, так он был увлечен чтением письма из шкатулки.
Такер продолжал просматривать бумаги.
По большей части, это были счета за хозяйственные расходы. Посмотрев на даты, Такер задумчиво кивнул.
– Похоже, ваш дядя регулярно платил по счетам. Теперь понимаю, почему его так уважали и мясник, и пекарь, и свечных дел мастер.
Сарсбрук взглянул на него.
– Да я и не сомневался. А эти письма по большей части от моей матери. Они достаточно старые. Мне нравится читать их. Думаю, и Изабелле будет интересно.
Такер рассеянно кивнул, изучая еще один счет.
– А это что? – внезапно спросил он.
– Что?
Такер посмотрел на друга с интересом.
– Мне кажется, книги не были единственной причудой вашего дяди. – Он подал бумагу Сарсбруку.
– Что за черт! – воскликнул виконт. – «Вентворт и Джонсон, ювелиры». Тысяча фунтов за изумрудное ожерелье! И датировано днем его смерти. Это очень интересно, Тэк.
– В самом деле, – ответил другой джентльмен. – Я и не думал, что у вашего дяди осталась вдова.
– Да он был старый холостяк! Я думал, что он жил как монах. Уж не думаете ли вы, что он купил это ожерелье для какой-нибудь женщины?!
– Робин, дорогой, а кому еще могут предназначаться драгоценности?
Сарсбрук вновь посмотрел на счет.
– Возможно, мы найдем отгадку в одном из писем. Ведь если была некая женщина, должна остаться и переписка.
– Вполне возможно. Тогда нужно искать любовные письма. Может, есть секретный сейф под столом, где сэр Хэмфри мог держать их.
– Да не смешите! – сказал Сарсбрук. Такер прыснул.
– Это не так уж невероятно, Робин. Посмотрите-ка в других ящиках.
Виконт открыл другие ящики стола. Там они нашли листы почтовой бумаги, воск, перья, записки с какими-то каракулями, но отнюдь не надушенные письма.
– Тут ничего нет.
– Дайте мне взглянуть, – сказал Такер, подходя с другой стороны стола, чтобы взглянуть на ящики. У моего отца был похожий стол, и там был секретный ящичек.
– Секретный ящичек! – усмехнулся Сарсбрук. – Вы читали слишком много романов.
– Возможно, – ответил Такер, продолжая изучать стол. Медленно выдвинув ящики, он слегка нажал на середину каждого. Когда эти действия ничего не дали, Такер не успокоился. – Вы не могли бы подвинуться, Робин? Вы мне мешаете.
– Конечно, – проворчал Сарсбрук, поднимаясь со стула и отходя от стола.
Отодвинув стул, Такер опустился на колени и забрался под стол. Виконт услышал, как он там что-то выстукивает.
– Что вы там делаете? – требовательно спросил он.
– Подождите минутку, – сказал Такер, продолжая ползать. – Кажется, я нашел!
– Что?
– Да, тут секретный ящичек. Я правда не знаю, как его открыть.
Еще некоторое время Такер пробовал открыть замок ящичка.
– Вуаля! – наконец воскликнул он. Он удовлетворенно крякнул. – Посмотрите-ка, там книга или что-то в этом роде.
Сарсбрук взял книгу у друга.
– Это похоже на дневник.
– Вот и прекрасно. Может, ваш дядя упоминает там ту счастливицу, которой предназначалось ожерелье.
Вновь сев за стол, виконт открыл книгу. Такер подвинул стул к нему.
– Да, это и есть дневник. Первые записи датированы февралем 1814 года.
Изумруды были надежно заперты в семейном сейфе, хотя и вынимались достаточно часто, чтобы Лиззи могла полюбоваться ими.
Пандора была очень рада, когда настал день приема у тетушки Леттиции, который обещал быть некоторым развлечением.
Первое вторжение Лиззи в светское общество было весьма удачным. Она блестяще выглядела в платье, которое Пандора сшила для нее. Как этого и ожидали, Лиззи пользовалась большим успехом у мужчин, но по возвращении младшая Марш выразила неудовольствие компанией тетушки, такой скучной и невыразительной. Джентльмены были недостаточно остроумны, недостаточно красивы, чтобы заинтересовать ее, и Лиззи очень сожалела, что они не принадлежали к высшим кругам светского общества.
Так как запросы Пандоры были не столь высоки, она от души веселилась у тетушки, хотя в первый момент почувствовала себя слишком простенько одетой рядом со своей роскошной сестрой. Пандора была рада увидеть своих старых друзей и знакомых.
По возвращении домой Пандора поняла, почему ей было так хорошо на вечере: там не было Артура Андервуда. Не обращая внимания на всех присутствующих, он так узурпировал право на ее общество, что она чувствовала, что не может даже свободно дышать.
Два дня спустя после вечера у тетушки Леттиции Пандора сидела в своей комнате и трудилась над новым платьем для Лиззи. Вдруг в комнату ворвался ее брат Николас с Мистером Стаббсом, наступающим ему на пятки.
– Пандора! Тебе письмо. Я знаю, тебе хочется взглянуть на него. Может, это от мистера Андервуда.
Пандора взяла письмо из рук брата.
– Спасибо, Никки.
Сломав печать, она вскрыла конверт, пока Николас усаживался на стуле рядом с ней.
– Да, это от него. Ну наконец-то я все узнаю.
Никки болтал ногами и наблюдал, как сестра читает письмо. Он так же, как Лиззи, жалел об ожерелье. В противоположность Лиззи Николас сомневался, что Пандора может выйти замуж за Андервуда. Он видел джентльмена три раза, и каждый раз Андервуд трепал его по волосам и называл его «милым ребенком». Такая форма обращения не вдохновляла Николаса на новые встречи с Андервудом.
– Что он там пишет, Пэн? Пандора подняла глаза от письма.
– Дай я закончу, Никки. – Она перевернула лист и быстро просмотрела остальное. – А, вот. «Да, моя дорогая мисс Марш, что касается вопроса по поводу „интригующего подарка“, я могу вас заверить, что ничего не посылал».
– Но, Пэн, если это не он послал ожерелье, то кто же?
Пандора нахмурилась.
– Это и мне хотелось бы узнать.
Пока Пандора читала письмо Андервуда, Сарсбрук и Такер прибыли в дом сэра Хэмфри Мэтланда. Дом был неосвещен, и часть мебели покрыта чехлами. Дворецкий сэра Хэмфри одиноко возник у дверей с приветствием племянника своего хозяина и его друга.
Их проводили в библиотеку. Занавеси были задернуты, и комната казалась очень темной. Когда дворецкий открыл занавеси, яркий свет ворвался в комнату, осветив книжные полки и тяжелую дубовую мебель, которой была обставлена библиотека.
– О небо! – сказал Такер, оглядывая комнату и задержав взгляд на полотне, висевшем на стене. Это был портрет какого-то мрачного предка, предположительно шестнадцатого века. – А это кто?
– Это сэр Ричард Мэтланд. Он был обезглавлен по приказу Генриха Восьмого.
– Да, это веская причина для того, чтобы быть таким мрачным, – сказал иронично Такер. – У вашего дяди было так много книг!
– Они были его причудой, – сказал Сарсбрук. Подойдя к столу, он вынул из кармана ключ, который Хант дал ему. Открыв ящик, он выдвинул его. Там была шкатулка с письмами.
– Тэк, вы не просмотрите бумаги, что на столе? Поищите нет ли там чего-нибудь важного. А я просмотрю эти письма.
Такер кивнул и взял пачку бумаг со стола.
– Это, по-моему, счета, – сказал он, перебирая их.
Виконт, кажется, не слышал, так он был увлечен чтением письма из шкатулки.
Такер продолжал просматривать бумаги.
По большей части, это были счета за хозяйственные расходы. Посмотрев на даты, Такер задумчиво кивнул.
– Похоже, ваш дядя регулярно платил по счетам. Теперь понимаю, почему его так уважали и мясник, и пекарь, и свечных дел мастер.
Сарсбрук взглянул на него.
– Да я и не сомневался. А эти письма по большей части от моей матери. Они достаточно старые. Мне нравится читать их. Думаю, и Изабелле будет интересно.
Такер рассеянно кивнул, изучая еще один счет.
– А это что? – внезапно спросил он.
– Что?
Такер посмотрел на друга с интересом.
– Мне кажется, книги не были единственной причудой вашего дяди. – Он подал бумагу Сарсбруку.
– Что за черт! – воскликнул виконт. – «Вентворт и Джонсон, ювелиры». Тысяча фунтов за изумрудное ожерелье! И датировано днем его смерти. Это очень интересно, Тэк.
– В самом деле, – ответил другой джентльмен. – Я и не думал, что у вашего дяди осталась вдова.
– Да он был старый холостяк! Я думал, что он жил как монах. Уж не думаете ли вы, что он купил это ожерелье для какой-нибудь женщины?!
– Робин, дорогой, а кому еще могут предназначаться драгоценности?
Сарсбрук вновь посмотрел на счет.
– Возможно, мы найдем отгадку в одном из писем. Ведь если была некая женщина, должна остаться и переписка.
– Вполне возможно. Тогда нужно искать любовные письма. Может, есть секретный сейф под столом, где сэр Хэмфри мог держать их.
– Да не смешите! – сказал Сарсбрук. Такер прыснул.
– Это не так уж невероятно, Робин. Посмотрите-ка в других ящиках.
Виконт открыл другие ящики стола. Там они нашли листы почтовой бумаги, воск, перья, записки с какими-то каракулями, но отнюдь не надушенные письма.
– Тут ничего нет.
– Дайте мне взглянуть, – сказал Такер, подходя с другой стороны стола, чтобы взглянуть на ящики. У моего отца был похожий стол, и там был секретный ящичек.
– Секретный ящичек! – усмехнулся Сарсбрук. – Вы читали слишком много романов.
– Возможно, – ответил Такер, продолжая изучать стол. Медленно выдвинув ящики, он слегка нажал на середину каждого. Когда эти действия ничего не дали, Такер не успокоился. – Вы не могли бы подвинуться, Робин? Вы мне мешаете.
– Конечно, – проворчал Сарсбрук, поднимаясь со стула и отходя от стола.
Отодвинув стул, Такер опустился на колени и забрался под стол. Виконт услышал, как он там что-то выстукивает.
– Что вы там делаете? – требовательно спросил он.
– Подождите минутку, – сказал Такер, продолжая ползать. – Кажется, я нашел!
– Что?
– Да, тут секретный ящичек. Я правда не знаю, как его открыть.
Еще некоторое время Такер пробовал открыть замок ящичка.
– Вуаля! – наконец воскликнул он. Он удовлетворенно крякнул. – Посмотрите-ка, там книга или что-то в этом роде.
Сарсбрук взял книгу у друга.
– Это похоже на дневник.
– Вот и прекрасно. Может, ваш дядя упоминает там ту счастливицу, которой предназначалось ожерелье.
Вновь сев за стол, виконт открыл книгу. Такер подвинул стул к нему.
– Да, это и есть дневник. Первые записи датированы февралем 1814 года.