Седов Б.. Судьба и воля

   – Засохни, сука, – резко осадил Зиновия Семеновича нервно дернувший щекой джигит. – С тобой мы отдельно разберемся. Но сначала – с твоим бойцом. Кстати, можешь сразу с ним попрощаться и искать замену. Назад в этот кабак он уже не вернется.
   – Одень их сам, земляк, – по-прежнему покачивая наручниками, уже более жестко предложил Артему обладатель «беретты», не решаясь приблизиться к повару или доверить процедуру защелкивания «браслетов» более молодому напарнику. Бодигард сразу понял – с этим тружеником кухни, в совершенстве владеющим приемами защиты и нападения без оружия, некогда обьединенными профессором Кадочниковым в практически непобедимый «русский стиль», лучше не шутить. Здоровье дороже.
   – Нужно уметь проигрывать достойно… – сказал он.
   – Вот ты и проигрывай, – фыркнул Артем. То, что он случайно заметил, слегка опустив голову и скосив взгляд, заставило его приготовиться к броску.
   – Эй, ты, как там тебя! – выкрикнул с дальнего края стола до сих под сохранявший молчание сухопарый и тонкогубый мужик. – Ответь мне на один вопрос…
   Этот хмырь, сообразил Артем, специально заговаривает мне зубы, отвлекает внимание на себя. Артем оказался прав – один из оклемавшихся телохранителей бесшумно поднялся, взял со стола пустую пузатую бутылку из-под «Реми Мартен» и вот-вот готов был ударить его по затылку. Вокруг Артема образовалась своего рода зона отчуждения, пересекать которую даже со стволом в руках не решался ни начальник охраны только что вызвавшего подмогу Бори Спасского, ни его напарник. Один замах – и тонкий французский колпак вряд ли смягчит сокрушительный удар. Затем можно будет перевести дыхание, спокойно надеть на бесчувственного повара «браслеты» и сдать его подоспевшим к злополучной «Мельнице» сотрудникам частного охранного предприятия, находящегося на содержании Усть-Озернинской администрации…
   Артем понял, что это – подарок судьбы. Когда боец во время схватки теряет хладнокровие и, ослепленный яростью, сломя голову бросается на соперника, сам бог велит наказать его за непростительную для профессионала глупость.
   Точно уловив миг, когда занесенная над его головой рука охранника с бутылкой начала стремительное движение вниз, Греков резко присел, почти упал на корточки, уходя в сторону и вниз из предполагаемой точки поражения, провел заднюю подсечку, не глядя ударил локтем в грудь потерявшего равновесие, падающего на него сверху телохранителя, сбив ему дыхание, выхватил из безвольно повисшей руки бутылку и молниеносно метнул ее, метя в лоб по-прежнему не спускающего с него пистолет матерого бультерьера. По правде говоря, даже на пике своей спортивной формы Артем никогда не был силен в прицельном метании предметов, каждый раз с лихвой выбирая весь запас допустимой погрешности. Да и коньячная бутылка – не армейский штык-нож. Но промахнуться ею с четырех-пяти шагов по мишени размером десять на десять было практически невозможно. Угодив донышком точно в лоб «старшему», импровизированная граната на время оглушила его, заставив выпустить ствол и рухнуть на колени, после чего упала на пол и со звоном разлетелась десятками осколков.
   Завладеть выпавшим из ослабевших рук оружием и направить его на второго телохранителя, попытавшегося было бросить мобильник и выдернуть из наплечной кабуры свой пистолет, заняло не больше трех секунд Норма. Зато расклад сил в банкетном зале сразу переменился на сто восемьдесят градусов. И первым, как ни странно, отреагировал на это обнадеживающее для него известие именно старый еврей Зяма Гольданский:
   – Господа! Прошу вас, будем же благоразумны! – заметно потвердевшим тоном поспешил сказать директор «Мельницы». – Произошло досадное недоразумение! Чего не случается под этим делом, так давайте относиться ко всему с пониманием! Ваш товарищ, прямо скажем, погорячился, мой повар тоже, так самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это забыть обо всем! Артем, будь так добр, опусти, пожалуйста, пистолет… Мы все уладим, я уверен – мы обязательно все уладим…
   Артем пропустил причитания Гольданского мимо ушей. Более того – недвусмысленным взглядом он без слов заставил пошатывающегося бодигарда и его напарника отойти от лежащего со сломанной челюстью и стонущего блондина и присоединиться к двум оклемавшимся телохранителям, один из которых, впрочем, до сих пор не мог встать в полный рост и сидел, прислонившись спиной к стене, а второй корчился в тщетных попытках вдохнуть живительный кислород.
   – Ты уже покойник, – едва шевеля губами, сказал Артему тот, кого называли Салманом Исаевичем. Взгляд горца не предвещал ничего хорошего. – Лучше сразу вешайся, шакал, или уезжай из Питера, куда глаза глядят!
   – Сжечь, к херам, весь этот клоповник, – прошепелявил Киржач. – А жирдяя – в расход…
   – Господи! Что же ты наделал?! – воздев очи и руки горе, причитал скулящий наподалеку от сцены Гольданский. – Все пропало! Все пропало!..
   – Слушайте меня внимательно, подонки! – сказал Артем, оглядев всех присутствующих. – Вы все видели, из-за чего началась эта канитель! Так что винить в происшедшем вы можете только самих себя и вот этого долбаного хмыря! Так, Витек?!.. Ах, простите, конечно, – Виктор Анатольевич!.. Короче, сейчас я уйду. Если кому-то, особо ретивому и самонадеянному, – Артем бросил предупреждающий взгляд на насупленного, раздувающего бычьи ноздри Салмана, – взбредет в голову искать меня с дурными намерениями – искренне советую поберечь здоровье для более приятных дел. А Гольданского лучше оставьте в покое, он здесь вообще ни с какого краю! Счастливо оставаться, козлы…
   Едва Артем закончил свой монолог, как с улицы послышался надрывный визг тормозов, громкие хлопки автомобильных дверей и приближающийся топот ног. Это подоспела вызванная пузаном подмога. Пора было в темпе сматываться. Согнанные Артемом в кучу опарафинившиеся телохранители, почуяв скорое избавление от позора, заметно засуетились.
   – Прости, Зяма, – с искренним сочувствием сказал Артем, на прощание тронув за плечо понуро сидящего на краю сцены Гольданского. – Если можешь…
   После нескольких безуспешных попыток открыть запертую на ключ входную дверь «Мельницы» раздались грозные крики, громкий стук, и сразу вслед за этим – звон разбитого стекла. Похоже, бравые парни громили окна бистро резиновыми дубинками или прикладами автоматов.
   Артем, поколебавшись лишь мгновение, быстрым движением расчленил трофейную «беретту», бросил обойму с патронами и ствол в стоящий неподалеку аквариум с золотыми рыбками и, мельком окинув взглядом зал, скрылся за зеленой шторой служебного помещения, где буквально нос к носу столкнулся с испуганно прижавшейся к стене и вытаращившей глаза Ольгой. Без сомнения, она видела все. Стремительно оценив обстановку, Артем сгреб девушку в охапку и быстро потащил вслед за собой к запасному выходу, откуда открывалась бесконечная галерея старых питерских проходных дворов, безошибочно ориентироваться в которых мог только тот, кто всю жизнь прожил в центральной части города на Неве. Оля, надо отдать ей должное, не сопротивлялась, и через полминуты они благополучно оказались на свежем воздухе…
   А в зале уже слышались отчаянные вопли, матерная ругань, громкий звон бьющейся об стены и пол посуды и глухие протяжные стоны жестоко избиваемого почти всеми гостями «Мельницы» шестидесятилетнего коммерсанта.

* * *

   – Господи, что теперь будет, Грек? – это была первая фраза, которую произнесла запыхавшаяся Ольга, когда они бегом преодолели длинный, похожий на лабиринт проходняк и оказались у выхода на гудящую автотранспортом улицу. Здесь беглецы могли перевести дух, не опасаясь преследователей из разъяренной «группы поддержки». Да, похоже, никто за ними так и не метнулся. В лучшем случае – выглянули во двор, сплюнули с досады и вернулись для раздачи звиздюлей козлу отпущения, на роль которого как нельзя лучше подходил Гольданский.
   – Что бы ни было, меня это уже не касается, – выдохнул Артем, торопливо снимая обильно испачканный жульеном передник. Стянутым с головы накрахмаленным и чудом не потерявшимся во время драки и отступления французским поварским колпаком Греков тщательно обтер лицо, после чего смял в одночасье ставшую ненужной «униформу» и комком швырнул за исходящую аммиачным зловонием створку старинных кованых ворот.
   – Эти нехорошие люди свое схавали, а я, как ты понимаешь, пять минут назад уволился по собственному желанию. Гольданского, дурака, жалко, достанется ему по полной программе… Да и хрен с ним. Как я выгляжу в смысле чистоты морды лица?
   – Нормально, – кончиком ногтя смахнув со щеки Артема прилипшее полуколечко тушеного лука, улыбнулась девушка. – Не боишься, что они захотят отомстить? Серьезные дяди, с бабками и властью. Такие публичных оскорблений не прощают.
   – Не очень, – секунду помолчав, без особой уверенности ответил Артем. – Все живы и почти здоровы, а дуболом, которому я скульник поломал – вообще не в счет. Такая у него бычья работа – отрываться. Не думаю, побесятся день-другой, пар из отсиженной в кабинетах задницы выпустят и остынут. У них, бедных сиротинушек, и без меня серьезных головняков хватает. Не сегодня – завтра первая нефть через порт в Европу пойдет… Хватит Паулсов кормить, пусть на голодный желудок под своим памятником Свободы с эсэсовскими флагами маршируют!..
   По слишком длинному и эмоциональному монологу обычно скупого на слова Грека Оля поняла: Артем далеко не так спокоен, как пытается казаться. Просто старается показать, что ему все пофигу. Обычное мужское бахвальство. А на душе наверняка пакостно. Иначе и быть не может.
   – Ничего они не забудут, – покачала головой Ольга. – Я боюсь, что… – Девушка внезапно замолчала и пристально взглянула на Артема. – У этого Киржача рожа та еще – прямо с плаката «их разыскивает милиция». Лексикон, опять-таки, – «чисто конкретный, без базара». Но еще больше мне не понравился этот черномазый, который обещал тебя грохнуть… Мне страшно, Греков!
   – Да уж, сказал Ипполит Матвеевич, – хмыкнул Артем. – Колоритные ряхи у господ чиновников Усть-Озернинска и их дорогих гостей, – насупив брови, он посмотрел на часы и вышел из-под арки.
   – Зря иронизируешь, Грек, – сказала двинувшаяся следом Ольга. – На твоем месте я бы действительно послушалась совета орангутанга и на пару недель как минимум уехала из Питера. До пенсии и в самом деле искать не станут, ничего такого страшного ты не натворил, если разобраться. Но на всякий случай пока тебе лучше исчезнуть. Кто их знает, что у них на уме… Кстати, ты зачем меня за собой через черный ход потащил?
   – Ты чем-то недовольна, звезда моя? – приподнял брови Артем. – Ну извини. Просто не хотелось, чтобы ты там оставалась и, не дай бог, попала под раздачу… Но если очень хочешь – можешь вернуться. Правда, я не уверен, что Гольданский по достоинству оценит твой героический поступок. Мне даже кажется, что в ближайшие дни ему вообще будет не до тебя.
   – Не смешно, – надула губки Ольга и легонько ткнула Артема кулачком в бок. Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем. Потом Ольга сказала: – Представляю, какой бардак сейчас в «Мельнице» творится!.. Без милиции уж точно не обойдется.
   – А вы же, гражданочка, если не ошибаюсь, самой разборки не видели?! – предположил Артем. – Ни случайно лопнувшей на семнадцать частей гитары рок-звезды, ни безобразной драки этого… э-э… пьяного повара с охранниками господина заместителя мэра, ни опять же случайного падения тридцать три раза подряд споткнувшегося о край сцены Гольданского, ни опрокинутого им же, конечно, по пьянке банкетного стола и разлетевшихся от грохота стекол входной двери?! Вы же в это время сестренку-фанатку домой отвозили, потому что у впечатлительного ребенка от неразделенной любви к кумиру слегка крыша поехала. А когда вернулись на закрепленное за вами трудовым договором рабочее место – там уже та-а-акое творилось!.. Вот здесь, пожалуйста, подпишите и можете быть свободны.
   – Вы, господин следователь, так красиво и точно излагаете, словно обладаете редким даром ясновидения, – без тени улыбки согласилась Ольга. – Вам бы в гадальном салоне «Калиостро» работать медиумом, а не жуликов ловить!..
   – Не, я лучше буду братков на удачу кодировать. Десять процентов от доли мои, – фыркнул Артем.
   Дойдя до ближайшего перекрестка, они не сговариваясь остановились.
   – Ты куда сейчас? – отведя взгляд в сторону, спросила Ольга.
   – Пойду напьюсь, – пожал плечами Артем и было непонятно – шутит он или говорит серьезно. – А ты?
   – Я на минутку вернусь, посмотрю… как там, а потом – домой.
   – Понятно. Ну, тогда, как говорится…
   – Греков?
   – М-да?
   – Значит… – Оля с трудом подбирала слова, – значит, мы больше никогда не увидимся?
   – Ужасы какие говоришь на сон грядущий, – усмехнулся Артем. – В «Мельнице» – нет. В смысле – нечего мне там делать. А вообще, сама знаешь – старик Питер, как известно, хоть и большой город, но – маленький, – Артему тоже вдруг стало на миг неуютно. Но что прикажете отвечать в такой ситуации? Изображать ничего не подозревающего лоха, этакого мальчика-колокольчика? А может, мести откровенную пургу, спросить номер телефона, вроде как «на всякий случай»? Или, напротив, сразу ставя все точки над «и», небрежно помахать рукой и лениво бросить нечто вроде «чао, крошка»?.. Пошло. Все пошло. Но и молчать нельзя. Вот же дурацкая ситуация.
   – Если вдруг… – девушка снизу вверх испытующе посмотрела Артему в глаза. – В общем – звони. Мой телефон [phone].
   – Ага. Ну, счастливо, Оль, – Артем не нашел ничего более подходящего, чем чмокнуть девушку в щеку, небрежно махнуть на прощанье рукой и, развернувшись, быстро перейти через проспект на моргающий зеленый сигнал светофора. Несколько секунд Артем еще чувствовал направленный ему вслед взгляд, но потом это ощущение исчезло и на смену ему, как и следовало ожидать, пришли далеко не радостные мысли относительно их с Аней ближайшего будущего…
   После непродолжительной прокрутки в уме всех возможных вариантов развития ситуации, Артем пришел к выводу, что в целом его шансы избежать грядущей крутой разборки со службой безопасности озернинской мэрии не столь малы, как могло показаться на первый взгляд.
   Во-первых, отыскать его «по горячим следам» жаждущие мести и одуревшие от безнаказанности слуги народа вряд ли смогут – Артем был прописан у родителей, в областном Ломоносове, но не жил там уже три года, покинув дом задолго до знакомства с Аней и переселившись на съемную квартиру в северной столице. Да и не ладилось у него давно с родителями, чего уж там… Месяцев пять как не виделись, созванивались изредка. Так что кроме имени его нынешней девушки мать и отец ничего толком не знали.
   Во-вторых, адреса Анютиной квартиры на проспекте Славы и номера домашнего телефона не было даже у Гольданского, не говоря уж о работающих в бистро девчонках. Так уж получилось, что в трудовом договоре у Артема стоял адрес по прописке, а в записной книжке Зиновия Семеновича был лишь номер некогда снимаемой им комнаты на Васильевском острове.
   И, наконец, в-третьих, по всем «понятиям», давно подменившим писанные юристами законы в области нынешней российской криминальной жизни, Артем был прав. Возможно, в окружении заместителя главы администрации Усть-Озернинска по вопросам строительства и инвестиций найдутся здравомыслящие мужики, способные доходчиво объяснить зарвавшемуся чиновнику, что «косяк упорол» именно он, и тот откажется от попыток отомстить обидчику. Хотя в такое чудо реалисту Артему не верилось ну совсем нисколько. Но ведь и падать духом тоже не хотелось!..
   «Не бандиты, в конце концов, мозги должны быть в голове!» – успокаивал себя Артем, вновь вспомнив о разбитой ночью «девятке» и украденном в автобусе кошельке с паспортом. Выходило, что за неполные двенадцать часов он потерял две трети своих сбережений и аусвайс, отсутствие которого в кармане могло в любой момент привести его прямиком в ИВС милицейского околотка. «Завтра нужно будет обязательно написать заявление о краже», – сам себе напомнил Артем.
   Второй свалившейся на голову проблемой был в одночасье потеряный источник добычи денег, и здесь все обстояло не менее серьезно. Дело в том, что у Артема, бывшего профессионального спортсмена, мастера спорта по боевому самбо, а ныне – повара-самоучки, окончившего для приличия лишь короткие курсы, не было ни подтверждающего квалификацию диплома, ни рекомендаций с двух предыдущих мест работы, без которых ни в одном приличном кабаке с тобой даже разговаривать не станут. Да и кому в серьезных ресторанах нужны отзывы безымянного крохотного кафе и травящей народ хот-догами закусочной-муравейника «а ля рашн Макдональдс»? То, что Артем однажды помог бедолаге Гольданскому на заснеженном загородном шоссе, взяв его пробившую на колдобине картер и испустившую все масло спортивную «тойоту-супру» на буксир, и вскоре устроился в только что сменившую хозяина «Мельницу», было просто подарком судьбы, рассчитывать на который теперь, увы, не приходилось. В других же забегаловках, рангом ниже, поварам платили максимум сто пятьдесят долларов в месяц. Прожить на такие деньги в Питере, если ты молодой тридцатилетний парень, не утративший веры в относительно нормальное будущее, было совершенно невозможно…
   Разумеется, кроме колдовства на кухне, к которому фанат спортзала и гурман Артем с ранних лет имел явную склонность, существовали и другие виды работы. Например – в частной охране. Но чтобы устроиться в солидную фирму и получать тысяч восемь-десять рублей, обязательно нужны знакомства. Их не было…
   А больше, если разобраться, он, отдавший большому спорту и попутной учебе в профильном институте без малого двадцать лет, так ничего толком делать не научился. Если, конечно, не учитывать возможности устроиться на службу в милицию или невесть каким образом податься на вольные бандитские хлеба. Только думать об этом, самом последнем в ряду, «шансе» Артему почему-то не хотелось даже в плане бреда ввиду давно сложившегося отношения к двум этим по жизни непримиримым, но связанным незримыми нитями кланам. Впрочем, если ментов, за исключением разве что мужиков из РУБОПа и «черных масок», Артем просто не любил, благо было за что, то бандитов – откровенно презирал. Но сути это не меняло…
   Да, денек сегодня – лучше некуда!
   Как-то незаметно ноги сами вынесли погруженного в невеселые размышления Артема к станции метро. И только тут, сунув руки в карманы джинсов, он вспомнил, что забыл в бистро куртку. За последние несколько часов резко потеплело и, сняв в подворотне испачканный жульеном халат, он вначале даже не обратил на это внимания. Впрочем, в карманах его куртки теперь было пусто. Так же, как и в кармане джинсов, если не считать ключей от квартиры. Последние пять рублей он истратил на проезд сегодня утром и намеревался после окончания банкета получить у Гольданского небольшой аванс. А когда все вдруг рухнуло и пришлось срочно ретироваться, забыл стрельнуть мелочь на метро у Ольги…
   Делать было нечего. Мысленно еще раз помянув крепким словцом проклятого карманника, Артем направился к остановке трамвая. Ехать предстояло на общественном транспорте зайцем через весь город, с тремя пересадками. Впрочем, обошлось…
   В просторный, с высокими потолками и лепниной на стенах подъезд Анютиного дома, ставшего, как и любимая девушка, для него уже почти родным, хмурый Артем вошел только через два с лишним часа.

Глава 3
Прости меня, мама, хорошего сына

   Хозяин «Мельницы» сидел на стуле, тихо стонал, шмыгая и хлюпая разбитым в сливу носом, из которого то и дело сочилась кровь, и затравленно смотрел из-под бровей на листающего его потертую записную книжку высокого крепкого мужчину лет пятидесяти, который прибыл в бистро вместе с вооруженной охраной из пяти человек и освободил его из дьявольской мясорубки, устроенной пьяными гостями. Трое из этой разъяренной толпы, включая зачинщика потасовки, небольшой кучкой стояли у дальней стены и курили, то и дело с ненавистью поглядывая на зверски избитого и находящегося на пороге обморока предпринимателя. Нокаутированного охранника его коллеги уже увезли, а прибывшие было менты из местного РОВД после короткого приватного разговора с допрашивающим Гольданского страшным человеком в костюме непонятным образом испарились. Защиты ждать было не от кого, и Зиновий Семенович едва не плакал от обиды, проклиная своего ретивого повара и проклятую фортуну, подкинувшую подлянку в виде сегодняшних щедро оплативших банкет чиновников. Эх, верно говорят: бойтесь данайцев, дары приносящих. Ничем хорошим это не заканчивается!
   – Значит, этот Греков около года живет у своей бабы где-то на проспекте Славы? – строго спросил мужчина, которого Витек и его подонки-дружки уважительно называли Дмитричем.
   – Да… – хлопая повисшими на месте губ лохмотьями, жалобно пискнул Гольданский.
   – И ни адреса ее, ни телефона ты не знаешь?! Вжав голову в плечи, Зиновий Семенович мелко задергал щеками. Это, вероятно, означало «нет».
   – А кто знает?
   – М…может, девчонки?! – набрался смелости предположить толстяк, с мольбой глядя на допрашивающего его страшного человека, от которого исходила волна холодной решимости. Такой, с ужасом думал Гольданский, прикажи ему Киржач совершить убийство, даже собственную мать не пожалеет. Изверг, а не человек! Наверняка раньше в КГБ служил, в должности не ниже полковника!
   – Проверим, – сказал Дмитрич. Чирканув что-то на листе из блокнота, он оторвал его и протянул одному из пяти стоящих рядом парней. Охранник, мельком взглянув на каракули, кивнул напарнику, и оба быстро направились к выходу – А прописан твой повар в Ломоносове, у родителей? – задал Дмитрич следующий вопрос. Хозяин бистро торопливо кивнул.
   Второй листок глава ЧОПа протянул другому молодцу, и тот, также не проронив ни слова прихватив напарника, покинул бистро через главный вход. Вскоре, с интервалом в несколько секунд, снаружи послышался рев двух отъезжающих автомобилей.
   – То… только Ленки сейчас… дома нет, – вспомнив, как самый известный из гостей снял на ночь приглянувшуюся официантку, жалобно пролепетал Гольданский.
   – А где она? – деловито спросил Дмитрич.
   – Ее. Лях. трахать повез, – с испугом кивнув на стоящего в отдалении «зама по инвестициям» Усть-Озернинска, проблеял бизнесмен. – Виктор Анатолич в курсе!
   – Понятно, – «старший» обернулся на тихий оклик вынырнувшего из подсобного помещения усатого помощника, так же, как и он сам, далеко не юного. Мужик подошел, держа в руке легкую, спортивного покроя куртку из плащевки. Произнес с уверенностью:
   – Его тряпка, больше никто оставить не мог. Он прямо в халате через запасный выход ломанулся, – после чего продемонстрировал Дмитричу смятый клочок бумаги с нацарапанным на нем номером телефона: – Вот, в кармане нашел. Почерк явно женский. Свежая записочка, еще духами пахнет. Правда, в перемешку с дешевым табаком. Сейчас по компьютеру проверю, кому принадлежит…
   Секьюрити взял стоящий недалеко от разгромленного стола плоский, судя по виду, – тяжелый черный чемоданчик, водрузил его на ближайший стул и, щелкнув замками, открыл. Сноровисто нажал несколько кнопок, быстро поднял, плечом прижав к уху, отыскавшуюся внутри телефонную трубку. Гольданский невольно покосился на сверкнувший голубым монитором странный прибор, напоминающий симбиоз спутникового телефона, компьютера и факса.
   – У него мобильник есть? – прикурив сигарету и буравя взглядом толстяка, продолжил допытываться «полковник».
   – Вро. де нет, – выдавил Зиновий Семенович. – Не видел.
   – Местным телефоном пользовался? – без паузы последовал второй вопрос.
   – Ну… может… пару… раз, – зажмурившись от внезапного приступа головной боли и прижав ладони к вискам, прошептал Гольданский. Из его носа снова потекла кровь. Глаза покрылись поволокой. Бизнесмен каждую секунду мог потерять сознание.
   – Какой тут номер? – поспешил уточнить мучитель.
   Зяма, вяло шевеля тем, что еще полчаса назад было губами, продиктовал семь цифр и почти сразу, испустив хрип, рухнул, громко ударившись об пол головой.
   На временно отдуплившегося толстяка никто из присутствующих не обратил внимания. Спецы были заняты срочным поиском беглеца, а их хозяева, зная реальные возможности своей службы безопасности, терпеливо ждали результата.
   – Гриша, свяжись через наш главный компьютер с центральной АТС и пробей список всех исходящих звонков с этого телефона, на максимально возможный срок назад. Потом выведи мне на принтер все номера, которые находятся в районе проспекта Славы, вместе с фамилиями и адресами, – приказал Дмитрич.
   – Эта операция займет минимум пятнадцать минут, – предупредил усатый. – Сейчас, записочку пробью…
   – Ничего, время терпит. Деваться ему некуда. Если только в бега не ударится, вместе с девкой, – хмыкнул главный, стряхивая пепел под ноги. – Но это вряд ли. Интуиция.
   – Та-ак, – нажав кнопку, удовлетворенно хмыкнул напарник. – Кажется, есть. Изотов Андрей Борисович, проспект Славы… дом… квартира. Горячо, а?!
   – Изотов, Андрей Борисович, – повторил старший, что-то напряженно припоминая и через плечо коллеги заглядывая в монитор. – А год рождения?
   – Семьдесят четвертый. Номер записан женщиной, стало быть, либо жена этого Изотова, либо сестра. Или сам он царапал, трансвестит в пятом поколении.