Сэндфорд Джон. Зимний убийца

   Когда свет фар приблизился, Убийца убрал револьвер во внешний карман брюк. Джип проехал мимо, в окне мелькнул профиль Уэзер. Она ехала, сбросив капюшон парки и сняв шапку.
   Убийца завел двигатель и направился следом, скатившись по пологому склону канавы на левой стороне дороги. Автомобиль все быстрее удалялся от него. Из-под шин летели льдинки и крупинки соли, которые отскакивали от его костюма и шлема, точно большие пули.
   Уэзер ехала быстрее, чем он ожидал. Другие снегоходы какое-то время назад промчались по канаве, и там образовалось что-то вроде тропы, засыпанной выпавшим за день снегом. Впрочем, настоящей дорогой назвать это было нельзя. Убийца налетел на холмик, заросший болотной травой, и снегоход неожиданно подбросило в воздух. Он вцепился в руль.
   В другое время, когда он мог бы видеть, что происходит, такой полет привел бы его в восторг, но сейчас Убийца чуть не свалился на землю. Он плюхнулся на сиденье, снегоход дернулся и закачался под ним. Уэзер опережала его на пятьдесят ярдов. Вновь обретя контроль над машиной, Убийца сдвинул рукоять акселератора вперед, набирая скорость, и помчался по рыхлому снегу, по верхушкам маленьких кустиков, по невидимым кочкам, чувствуя, как стучат зубы, когда он налетает на очередное препятствие.
   Снегоуборочная машина проехала по шоссе чуть раньше вечером, и справа мимо Убийцы проносились неровные насыпи. Он сдвинулся еще больше влево, понимая, что жесткая, неровная поверхность сугробов непременно приведет к тому, что он вылетит из седла. Впереди, совсем рядом, маячили задние огни джипа Уэзер. Убийца постепенно догонял ее. Он мчался так быстро, что не успел бы затормозить в пределах луча света своих фар, и понимал, что, если впереди окажется дерево, он врежется в него.
   Едва он подумал об этом, как увидел какой-то холм; впрочем, он сразу понял, что это куча сена, которое бросили в канаву, чтобы защитить землю от весенней эрозии. Снег превратил ее в идеальный трамплин для снегохода. Убийца совсем не хотел прыгать, но времени объехать препятствие не оставалось. Он крепко сжал руль и взлетел в воздух.
   Снегоход тяжело, точно бомба, рухнул на землю, подскочил на месте, и его занесло по более мягкому снегу в левую сторону. Убийца попробовал вывернуть вправо, но неудачно. Он въехал на правый склон к сброшенному с дороги снегу, попытался сдвинуться левее и съехал вниз, на дно, пропахав длинную борозду.
   Получилось.
   Его трясло. На мгновение Убийца подумал о том, чтобы прекратить погоню, но он был уже так близко. Он сжал зубы и помчался вперед, нагоняя свою жертву. Тридцать ярдов. Двадцать…
 
   Уэзер посмотрела в зеркало заднего вида и увидела фары снегохода, который ехал очень быстро. Даже слишком. Ненормальный. Она улыбнулась, вспомнив безобразие, творившееся в прошлом году по всему округу. Пересечения дорог для снегоходов и для обычных машин были помечены знаками в форме ромба с нарисованным на них снегоходом. Очень похоже на знаки, предупреждающие об оленях, только без слов. По всему округу Оджибве кто-то при помощи распылителя с черной краской написал на знаках со снегоходами: «Перекресток идиотов». Все было сделано очень аккуратно, с использованием трафарета. В течение недели каждую ночь находили несколько испорченных знаков. Газеты много писали об этом.
   «Дэвенпорт».
   Она вспомнила его лицо, плечи, руки. Он производил впечатление немало повидавшего человека, держался настороженно, как будто ему причинили боль. Он нуждался в помощи, но при этом был жестким, как кремень. В его присутствии Уэзер терялась, почти лишалась дара речи и при этом чувствовала, что ей хочется заинтересовать его. Но вместо этого большая часть того, что она ему говорила, звучала почти оскорбительно. «Постарайтесь никого не пристрелить».
   Господи, неужели она это сказала? Уэзер прикусила губу. Почему она так себя вела? Пыталась произвести впечатление? Когда Дэвенпорт смотрел на нее, ей казалось, что он видит ее насквозь. И ей это нравилось.
   Подпрыгивающий свет в зеркале заднего вида снова привлек ее внимание. Придурок на снегоходе по-прежнему ехал по канаве, но мчался практически вровень с джипом. Она оглянулась через плечо. Если она все правильно помнит, скоро будет лесная дорога. Там проходит дренажная труба, и этот болван катапультируется прямо в округ Прайс, если попытается проскочить через ограждение на такой скорости. Может, он хочет догнать ее и ей стоит притормозить?
 
   План нападения никак не удавалось осуществить. Будь у Убийцы чувство юмора, он бы рассмеялся. Если он уберет руку с акселератора, то отстанет от Уэзер. А если отпустит тормоз, то не будет чувствовать себя в безопасности. Но выбора не было: он снял руку с тормоза, отстегнул застежку-липучку на кармане и вытащил револьвер. До джипа оставалось пятнадцать футов. Десять. Уэзер оглянулась и посмотрела на него.
   Он немного отстал, расстояние увеличилось до пятнадцати футов. Снег, летящий из-под колес машины, продолжал осыпать его, стучал по шлему. Джип мигнул габаритными огнями один раз, два, три и замедлил ход. Почему? Кто-то приближается? Убийца ничего не видел впереди. Он поднял револьвер и обнаружил, что не может навести его ни на окно, ни на кузов машины, не говоря уже о голове Уэзер. Он разглядел очертания ее лица, когда она обернулась. Тормозные огни продолжали вспыхивать и гаснуть. Зачем она это делает?
   Он подобрался еще ближе, его левая рука отчаянно дергалась, и он неуклюже попытался зафиксировать ее, прижав к телу. Погоня становилась все более трудной. Убийца попытался удержаться наравне с джипом на скорости пятьдесят миль в час, сорок пять, сорок. Уэзер ехала все медленнее.
   Наконец, зашипев, точно спущенная покрышка, Убийца опустил револьвер к ноге и сдвинул рукоять акселератора назад. Надо признать, это была неудачная идея. Сбросив скорость, он убрал оружие в карман и снова положил руку на тормоз. Если бы у него была винтовка, а дело происходило днем, тогда, возможно, получилось бы.
   Он посмотрел на джип и увидел профиль жертвы, ее светлые волосы. Совсем близко.
   Он еще немного сбавил скорость. Уэзер вот-вот перестанет жать на тормоза. Убийца оглянулся назад, чтобы проверить, нет ли на дороге машин. Неожиданно прямо перед ним выросла стена. Он хотел резко увести снегоход в сторону, нажал на тормоз, опасно наклонился вправо и попытался въехать наверх по склону канавы, но налетел на громадную глыбу льда. Снегоход выскочил на дорогу и заглох.
   Убийца сидел в неожиданно наступившей тишине. Он задыхался, сердце отчаянно колотилось в груди. Перекресток с лесной дорогой. Как можно было забыть об этом! Если бы он продолжил преследование, то налетел бы на конец стальной дренажной трубы и сейчас был бы мертв. Убийца посмотрел на ограждение, и внутри у него все похолодело. Он спасся чудом. Покачав головой, он завел двигатель и повернул в сторону дома. Прежде чем пуститься в обратный путь, Убийца оглянулся и увидел, как за поворотом исчезли габаритные огни джипа. Ему придется вернуться за ней, и очень скоро. Но на сей раз следует все продумать и спланировать.
 
   Уэзер увидела, что снегоход сбросил скорость и отстал. Мимо пронеслась лесная дорога, и джип выехал на шоссе. Наверное, водитель снегохода догадался, почему она сигналила. Она разглядела перекресток в свете фар, поняла, что не успеет остановиться, чтобы предупредить его, и начала отчаянно жать на тормоза, надеясь, что он сообразит, почему она это делает.
   И он понял.
   Отлично. Она увидела задние огни его снегохода – крошечные красные точки в темноте – и нажала на кнопку выбора каналов на радиоприемнике. По радио Дулута передавали «Маленькую ночную серенаду» Моцарта.
   «Ну а теперь вернемся к Дэвенпорту».
   Им действительно необходимо снова поговорить. А это нужно тщательно продумать.
   Уэзер улыбнулась. Она уже очень давно не чувствовала ничего подобного.

Глава 04

   Лукас ехал за шерифом по темному, засыпанному снегом шоссе. Мимо, обдав их волной мягкого снега, промчался лесовоз с трейлером, на котором цепями были закреплены шесть огромных бревен. Правые колеса машины Карра завязли в глубоком сугробе на обочине, и автомобиль с трудом выбрался на дорогу. Через минуту неторопливо проехала снегоуборочная машина, затем целая стая снегоходов.
   Лукас наклонился над рулем, напряженно вглядываясь в темноту. Казалось, ночь пожирает свет фар. Они обогнали снегоуборщик, и на мгновение перед ними вытянулось пустое шоссе. Лукас порылся в ящике под ручкой кресла, нашел кассету и вставил в магнитофон. Зазвучал голос Джо Кокера, который пел «Black-Eyed Blues».
 
   Лукас чувствовал себя так, будто пробудился от сна, навеянного опиумом. Казалось, что свежий ветер изгоняет из его сознания пыль и обрывки паутины. Он вернулся из Нью-Йорка после жестокой охоты на человека. И обнаружил в Миннеаполисе… ничего он не обнаружил. Ему нечего было делать, разве что зарабатывать деньги и развлекаться.
   В сентябре Лукас на две недели уехал из Городов-близнецов в свой домик в Висконсине, к востоку от Хейуорда, чтобы половить щук. Назад он так и не вернулся. Он звонил, поддерживал связь со своими программистами, но не мог заставить себя отправиться в новый офис. Там его ждал компьютер самой последней модели, крутящееся кресло за шестьсот долларов и художественная репродукция на стене, рядом с чучелом щуки в рамке.
   Лукас остался на севере и встретил зиму. В октябре было холодно. В Хеллоуин с юга Скалистых гор пришел ледяной буран, и, прежде чем он завершил свое дело, землю покрыл слой снега в двадцать дюймов, образовав сугробы высотой в пять и даже шесть футов.
   Весь ноябрь стояла холодная погода с пронзительными ветрами, время от времени налетали ураганы. Почти каждую неделю выпадало несколько дюймов осадков. А в пятницу после Дня благодарения прошел очень сильный снегопад, и белое покрывало на земле стало на фут толще. Местные газеты назвали этот день вторым Хеллоуином и сообщили, что половина бюджета, отведенного на уборку снега, уже израсходована. А ведь прошло всего четыре недели зимы.
   Декабрь выдался холодным, с частыми снегопадами. Затем второго и третьего января в Нортвудсе разбушевалась ужасная вьюга, которую назвали третьим Хеллоуином. Когда она закончилась, снежный покров вырос на тридцать четыре дюйма. Сугробы доставали до крыш домов, стоящих на берегу озера.
   «Знали бы вы, что тут творилось в… году», – говорили люди. Но никто раньше не видел ничего подобного.
   А после того как вьюга утихла, за дело взялся мороз.
   В ночь на третье число термометр на веранде домика Лукаса показывал минус тридцать четыре градуса. На следующий день температура немного поднялась – до минус двадцати девяти. Школы не работали, по радио всем предлагали сидеть дома и выходить на улицу только в самых крайних случаях. Следующей ночью в Оджибве было уже тридцать шесть градусов ниже нуля.
   Жизнь практически остановилась. Дорожное движение замерло, если не считать случайного лесовоза, мрачно ползущей снегоуборочной машины да нескольких безумцев на снегоходах. И еще полицейских автомобилей. На улице стало небезопасно из-за небывалых холодов.
   Лукас дремал на диване перед камином, когда услышал стук. Он сразу сел и насторожился, опасаясь, что шумы доносятся из системы отопления. Но звук прекратился. Лукас нахмурился. «Может, это мне кажется?» Он поднялся на ноги, подошел к лестнице, ведущей в подвал, и прислушался. Ничего. Тогда он выглянул в кухонное окно и увидел на дорожке джип, а через секунду раздался звонок в дверь. Понятно. Тот, кто к нему пожаловал, стучал кулаком в ворота гаража.
   Лукасу стало любопытно, и он подошел к двери. Температура воздуха была около минус тридцати. Он посмотрел в окошко в двери. Там стоял полицейский в шапке-ушанке с опущенными «ушами».
   – Да?
   – Приятель, у нас серьезная проблема в округе Оджибве. Шериф прислал меня спросить, не сможешь ли ты поехать туда и посмотреть. Убито по меньшей мере три человека.
   – Проходи. Как вы узнали обо мне?
   Лейси вошел внутрь и огляделся по сторонам. Книги, на стенах несколько пейзажей, написанных акварелью. Телевизор и стереосистема. В камине, распространяя запах горящей сосны, потрескивали дрова.
   – Шериф прочитал статью в милуокской «Джорнал» о твоих подвигах в Нью-Йорке и о том, что ты тут бываешь. Он позвонил в Миннеаполис, и там ответили, что сейчас ты как раз в наших краях, поэтому он связался с шерифом округа Сойер и выяснил твой адрес. И вот я здесь.
   – Отвратительная ночь, – заметил Лукас.
   – Ты даже не представляешь насколько, – откликнулся Лейси, – Холод жуткий.
 
   Впереди, мигнув, загорелись стоп-сигналы машины шерифа. Он сбросил скорость и остановился. Включились аварийные огни. Лукас подъехал и затормозил рядом. Карр обошел свой внедорожник спереди.
   Лукас открыл дверь и высунулся наружу.
   – Что случилось?
   – Дерево упало, – крикнул в ответ шериф.
   Лукас не стал выключать двигатель, закрыл дверь и объехал машину Карра. Из-за мороза от придорожного клена отвалилась ветка и упала в канаву у обочины, частично перегородив шоссе. Карр ухватился за более толстый конец, потянул и сдвинул на фут. Лукас помог ему, и вместе они оттащили ее в сторону.
   – Холодно, – проворчал шериф, когда они поспешно вернулись в свои машины.
   «Уэзер, – подумал Лукас, снова двинувшись вслед за шерифом, и представил симпатичного доктора, – Это может оказаться очень эффективным способом согреться». Какое-то время он не общался с женщинами и уже начал чувствовать, что ему этого не хватает.
 
   Впереди возник Грант – скопление оранжевых уличных фонарей. Затем появилась вывеска мотеля «Сосны», заведение «Харди» и заправка «Юнокэл», газовая компания и магазин проката фильмов со светло-желтым навесом. Шериф свернул направо у единственного светофора и проехал через деловой центр, занимающий три квартала. У полузасыпанного снегом знака «стоп» шериф повернул налево и покатил вверх по пологому холму. Слева росли сосны. Судя по всему, там был парк.
   Церковь, обшитая белой вагонкой, стояла на вершине холма в окружении сосновой рощи, за ней находилось маленькое кладбище. Шериф проехал мимо храма и остановился перед небольшим кирпичным домом с освещенными окнами.
   В свете фар Лукас увидел вывеску: «Дом приходского священника», ниже курсивом было написано: «Его преподобие Филипп Берген». Он остановился позади Карра, выключил двигатель и выбрался наружу. Воздух был таким холодным и сухим, что казалось, будто по коже провели наждаком. При каждом вдохе на подбородке и под носом появлялись ледяные кристаллики.
   – Лесовоз почти обогнал нас, – сказал Лукас шерифу, когда тот вышел из своего внедорожника «шевроле».
   Их носы и рты окутывали клубы пара.
   – Дьявольский болван. Я позвонил ребятам и попросил, чтобы кто-нибудь остановил его и проверил содержание алкоголя в крови, – ответил Карр.
   Когда они направились на другую сторону улицы, шериф сказал:
   – Как же мне не хочется это делать!
   Они прошли по тропинке, покрытой толстым слоем снега, и поднялись на крыльцо. Карр нажал на кнопку звонка, затем опустил голову и начал раскачиваться с пятки на носок. У двери появился мужчина – это был Берген, – выглянул в окошко и открыл дверь.
   – Шелли, что там случилось? Они мертвы? – спросил Берген, с любопытством взглянув на Лукаса.
   – Да… Давай мы сначала разуемся, а потом поговорим, – сказал Карр, – Это наш новый помощник шерифа, Лукас Дэвенпорт.
   Берген кивнул и внимательно посмотрел на Лукаса. У него на переносице обозначилась морщинка.
   – Рад с вами познакомиться.
   Священник, приземистый толстый скандинав со светлыми волосами и вечным выражением сомнения на бледном лице, выглядел лет на пятьдесят. Он был в шерстяном исландском свитере, черных домашних брюках и носках. Когда он говорил, слова получались мягкими и какими-то округлыми. Лукас подумал, что он не принадлежит к категории воинствующих служителей церкви, а главным в своей деятельности считает доброту и сочувствие.
   Оставив сапоги в прихожей, визитеры в носках прошли в гостиную по короткому коридору, мимо сурового вида распятия в итальянском стиле с бронзовым Христом. Шериф стянул свой костюм для снегохода, а Лукас бросил парку рядом с простым деревянным стулом и сел.
   – Итак, что случилось? – повторил свой вопрос Берген.
   Он прислонился к полке камина, за стеклянной дверцей которого тлели остатки трех березовых поленьев. На полке стояла репродукция с изображением Девы Марии.
   – Во всем этом есть кое-что очень странное.
   Карр бросил костюм на пол и сел на краешек мягкого стула. Он поставил локти на колени, переплел пальцы и наклонился к священнику.
   – А что именно? – нахмурился Берген.
   – Ты сказал, что Лакорты были в полном порядке, когда ты от них уехал.
   – Именно так, – кивнул Берген. Он говорил уверенно, как человек, который ни в чем не виноват, – У меня не сложилось впечатления, что они нервничали. Кстати, а как их убили? Может быть, один из них… – И, покачав головой, ответил на собственный вопрос: – Нет, только не они.
   – Один из пожарных видел, как твой джип проехал мимо их станции, – сказал Карр, – Через несколько секунд поступил сигнал тревоги. Когда пожарные оказались на месте, через пять или шесть минут после вызова, выяснилось, что Лакорты мертвы уже некоторое время. Полчаса или даже больше.
   – Это невозможно, – тут же возразил священник. Он выпрямился, посмотрел на Лукаса, потом на шерифа, и по его лицу пробежала тень подозрения, – Шелли, ты же не думаешь, что в этом замешан я?
   – Нет-нет, мы просто пытаемся разобраться.
   – А что они делали, когда вы от них уезжали? – спросил Лукас.
   Берген внимательно посмотрел на него.
   – Вы тот самый человек из отдела по расследованию убийств полиции Миннеаполиса, который живет в округе Сойер. Вас уволили.
   – Что они делали? – повторил свой вопрос Лукас.
   – Шелли, что происходит? – спросил священник, взглянув на шерифа, но тот отвернулся.
   – Мы должны в этом разобраться, Фил.
   – Значит, мистер Дэвенпорт выступает в роли наемника? – спросил Берген, снова взглянув на Лукаса.
   – Он нам нужен, Фил, – ответил Карр, и в его голосе появились умоляющие нотки, – У нас больше нет никого, кто мог бы помочь. Кстати, он добрый католик.
   – Что они делали? – в третий раз спросил Лукас.
   Теперь вопрос прозвучал с холодной резкостью.
   Священник поджал губы, потом выпятил их, раздумывая над ответом и одновременно изучая Лукаса. Наконец он вздохнул и проговорил:
   – Когда я уезжал, с ними все было в полном порядке. Ни малейшего намека на проблемы. Я приехал прямо сюда и находился здесь, когда позвонил Шелли.
   – Пожарные утверждают, что они не могли ошибиться со временем, – сказал Лукас, – Они абсолютно уверены в своих показаниях.
   – Я тоже уверен! – рявкнул Берген.
   – Как долго вы пробыли в доме?
   – Около пятнадцати минут, – ответил Берген и повернулся так, чтобы оказаться лицом к лицу с Лукасом.
   – Вы там что-нибудь ели?
   – Кексы и стакан молока.
   – Кексы были горячими?
   – Нет, но Клаудиа заливала их глазурью, пока мы разговаривали.
   – Когда вы уехали, вы останавливались где-нибудь на обратном пути? Хотя бы ненадолго?
   – Нет.
   – Значит, вы сразу отправились к своему джипу, сели в него и поехали на скорости, максимально возможной на такой дороге.
   – Ну, я, наверное, повозился с машиной минуту или две, прежде чем завести двигатель, – сказал Берген. Он понял, что они имеют в виду, и попытался растянуть время, – Но перед тем как уехать, я не видел ничего такого, что указывало бы на будущее несчастье.
   – Телевизор работал? – спросил Лукас.
   – Ммм, нет, не думаю.
   – А радио?
   – Нет, мы разговаривали, – ответил священник.
   – На столе лежала газета?
   – Я не помню, – сказал Берген, повышая голос, – К чему все эти вопросы?
   – Попытайтесь припомнить что-нибудь необычное, что вы заметили в тот раз в доме Лакортов и что может все еще оставаться там, уцелев в огне. Может быть, книга на столе? Или что-то еще в этом роде.
   – Ну… – Священник почесал нос, – Нет, не могу сказать, но я подумаю. Должно быть что-то.
   – Вы посмотрели на часы, когда вернулись домой?
   – Нет, но я пробыл здесь совсем недолго, а потом позвонил Шелли.
   Лукас посмотрел на шерифа.
   – Шелли, позвони и попроси, чтобы тебя соединили с домом Лакортов. Пусть кто-нибудь сходит на кухню и посмотрит, нет ли там миски с глазурью.
   Он снова повернулся к Бергену.
   – Глазурь была в миске или в банке, в которой ее продают?
   – В миске.
   – Пусть проверят и выяснят, есть ли там миска с глазурью и формы для кексов в раковине или около стола.
   – Хорошо.
   – Она могла вымыть посуду, – высказал предположение Берген.
   – У нее не было времени, – возразил Лукас.
   – Позвони из офиса, – предложил священник Карру.
   Они посмотрели вслед шерифу, когда тот направился в коридор.
   – Фрэнк Лакорт вышел на улицу, когда вы уезжали?
   – Нет. Он попрощался со мной у входа. Точнее, возле кухонного стола. Клаудиа проводила меня до двери. Вы ходили в католическую школу?
   – Когда учился в средней школе.
   – Это там вас научили допрашивать священников?
   – Мне нет дела до того, что вы священник, – отрезал Лукас, – Вам известно о скандалах последних лет. Годами происходили недопустимые вещи, а вы, ребята, тщательно скрывали их. В школе, где я учился, было около полудюжины братьев нетрадиционной ориентации, и все знали об этом. Их делишки коснулись не одного мальчишки.
   Берген пристально посмотрел на него, отвернулся и покачал головой.
   – Фрэнк Лакорт был в уличной одежде или выглядел так, будто собирался выйти из дома? – спросил Лукас, возвращаясь к своим обязанностям.
   – Нет.
   Священник был подавлен, его голос звучал мрачно.
   – Вы видели там кого-то еще?
   – Нет.
   – У Фрэнка была пара снегоступов?
   – Я не знаю.
   – Вы не заметили следов от снегоступов перед домом?
   – Нет, – покачал головой Берген, – Не заметил. Но ведь шел снег.
   – Когда вы возвращались, никто не проезжал мимо?
   – Нет. Каково расстояние от пожарной станции до дома Лакортов?
   – Одна и одна десятая мили, – ответил Лукас.
   Берген снова покачал головой.
   – Я осторожный водитель. Я сказал, что мне потребовалась минута или две, чтобы добраться до угла, но две минуты – это тридцать миль в час. Я ехал намного медленнее да еще тащил за собой трейлер.
   – Снегоход?
   – Да. Я был в клубе, он называется «Вьюнки Гранта». Можете проверить.
   Вернулся шериф.
   – Они посмотрят и позвонят, когда что-нибудь станет ясно.
   Лукас взглянул на него.
   – Если преступник дождался, когда отец Берген уедет, затем сразу же как-то выманил Фрэнка, убил его, потом жену и дочь, поджег дом и быстро убрался и если предположить, что между приездом пожарных и обнаружением тел прошло какое-то время… тогда у нас может получиться.
   Карр взглянул на Бергена, которого озадачили слова Лукаса. Священник уже принял чужака за своего врага, но тот вдруг сменил направление поиска.
   – Хорошо, – кивнул шериф и добавил, обращаясь к Бергену: – Мне очень не хотелось подвергать тебя этому, Фил, но у нас действительно серьезная проблема. Возможно, мы сумеем разобраться с ней. О чем вы разговаривали, когда ты был у них? Я хочу сказать, это же была не исповедь или что-то подобное? Я…
   – Мы обсуждали службу во вторник и рассматривали возможность обмена с баптистами. Я хотел выработать основные правила.
   – О! – На сей раз у Карра сделался смущенный вид, – Ну, мы сможем решить это позже.
   – Вы о чем? – спросил Лукас.
   – Церковные проблемы, извечный спор, – ответил шериф.
   – А они могли привести к убийству?
   Берген был потрясен.
   – Боже праведный, нет, конечно! Вас могут не пригласить на вечеринку, но убить!..
   Карр взглянул на него и нахмурился. В этот момент в коридоре зазвонил телефон.
   – Я возьму, – вызвался священник.
   Через мгновение он вернулся с переносной трубкой и протянул ее шерифу:
   – Тебя.
   Карр взял трубку.
   – Шериф… Да… – И после паузы: – Хорошо, хорошо. Встретимся там позже. Ладно.
   Он нажал на кнопку отбоя и повернулся к Лукасу.
   – В раковине лежала миска, которую могли использовать для приготовления глазури. В ней ничего не было, но она подходящего размера и формы.
   – Я же вам говорил, – сказал Берген.
   – Ясно, – кивнул Лукас.
   – Если мы здесь закончили, я возвращаюсь в дом Лакортов, – сказал Карр, поднял свой костюм и начал надевать его снизу, – Извини, что побеспокоили тебя, Фил, но мы должны были спросить.
   – Эти убийства… они странные, – сказал священник, качая головой, – Ужасные. Я начну составлять заупокойную проповедь и обращусь с ней к горожанам.
   – До похорон пройдет некоторое время. Нам придется отправить тела в Милуоки для вскрытия, – сказал шериф, – Я свяжусь с тобой.
 
   – Ты поедешь назад, к дому Лакортов? – спросил Карр, когда они вышли на улицу.