Серегин Михаил. Афромент

   — Замечательный у вас квас! — выдохнул он наконец.
   — Может, ваши приятели тоже хотят пить? — заботливо поинтересовалась Лида.
   Однако Дирол счел, что в данном случае ее забота была несколько неуместна.
   — Да какая разница! — махнул он рукой. — Это я вас нашел, а значит, и все плюшки тоже мне должны доставаться.
   Санек совершенно забыл о том, что первым девушку увидел Веня, который сейчас валялся на солнцепеке и наверняка изнывал от жажды.
   — А откуда вы знаете, что у меня есть плюшки? — изумилась Лида.
   — А у вас есть плюшки? — не менее удивленно спросил Дирол. — Вообще-то я не имел в виду конкретно плюшки. Просто это выражение такое.
   — Понятно. Вы и есть, наверное, хотите?
   Не дожидаясь ответа, она пошарила где-то за спиной и вытащила большой пакет:
   — Угощайтесь. Только сделайте мне одолжение, позовите своих друзей, иначе меня совесть замучает.
   — Знаете, по-моему, лучше накормить одного человека досыта, чем нескольких, но наполовину, — философски заметил Дирол. — Но если вы так хотите… Эй, ребята! — крикнул он, обернувшись.
   Курсанты тут же вскочили.
   — Идите сюда! Это Лида. Это квас и плюшки. Нас вежливо угощают. Можете есть.
   Два раза предлагать не пришлось. Лида сидела, смеясь, и наблюдала, как плюшки со страшной скоростью исчезают.
   — А знаете, что я думаю? — спросила она, когда еда закончилась. — Вы вот голодные, пить хотите. Вам, наверное, и переночевать негде?
   Вскоре выяснилось, что и переночевать можно у Лиды. Не дома, конечно, домик у них с дедушкой маленький, а на сеновале. Услышав слово «сеновал», Дирол улыбнулся и подмигнул Лехе, но тот сделал вид, что не заметил. Дождя не предвиделось, а потому парни могли не опасаться, что промокнут. Дедушку Лида обещала предупредить, чтобы не разволновался.
   — А что, он может нас испугаться? С сердцем, наверное, будет плохо? — посочувствовал Леха.
   — Это у вас будет плохо с чем-нибудь, — серьезно ответила Лида. — У него, между прочим, ружье всегда мелкой дробью заряжено. Насмерть не убьет, но запомнится надолго.
   Еще выяснилось, что сама Лида студентка филологического факультета, приехала, как обычно, отдохнуть на лето, а дедушка у нее — пастух, он пасет большое деревенское стадо, а внучке доверяет коровок Крутова. Эти коровки составляют его ферму.
   — А вообще, этот Крутов, как я посмотрю, серьезный дядя? — как бы невзначай спросил Веня.
   — Настоящий фермер, — с уважением ответила Лида. — У него в хозяйстве почти вся деревня работает. Кур разводит, гусей, кроликов. Поля у него большие и сад есть. Теперь вот еще и коров решил разводить.
   — А сын помогает?
   — Пф-ф-ф, — Лида сморщила веснушчатый нос. — Он тут и не бывает совсем. У него, кажется, бизнес где-то в городе, причем на папины деньги.
   Наконец Веня глянул на часы и спохватился:
   — Нам пора!
   — Мне тоже! — вскочила Лида. — Ну что, придете?
   — Обязательно! — пообещали курсанты и трусцой, поскольку было уже почти семь, направились к деревне.
   — Замечательная девушка! — воскликнул Дирол на бегу.
   — Да, неплохая, — ответил Веня. Казалось, его значительно сильнее волновало что-то другое.
   — Я вот думаю, — поделился он с приятелями, когда те остановились, чтобы перевести дух, — если вся деревня у Крутова на ферме работает, то они нам ничего не скажут.
   — Да, это точно. Ну ладно, быстрее домой вернемся, — согласился Дирол. — Там кровать, подушка! Хотя, с другой стороны, здесь Лида…
   — Подушка от тебя никуда не денется. Сначала нужно Крутова на чистую воду вывести. Сдается мне, что-то тут не так.
   Дом Крутова они нашли быстро. Первая же встреченная курсантами женщина указала им на двухэтажное каменное строение. Даже снаружи дом выглядел уютно и основательно, сразу видно, что строился с любовью. Чем-то он был похож на особняки, в больших количествах выросшие на окраинах их родного города. Но когда курсанты подошли поближе, то поняли, что дом очень сильно от них отличается.
   Во-первых, в нем не было никакой вычурности, хозяин не стремился выделиться из толпы, у него не было в этом никакой необходимости. Во-вторых, как и все остальные деревенские дома, он не закрывался. Невысокий прозрачный забор, калитка заперта на щеколду, легко открывающуюся как изнутри, так и снаружи. Поэтому, в отличие от городских особняков, этот не производил впечатление крепости, приготовившейся к долгой осаде. Напротив, он был открыт всем и каждому. В том числе и курсантам, которые спокойно вошли во двор и остановились.
   Неожиданной преградой на их пути оказалась будка, возле которой на цепи лежал большой ротвейлер и, казалось, мирно дремал. Цепь, по предварительным оценкам, была достаточно длинной, так что пес, если того пожелал бы, вполне мог перекрыть курсантам путь к двери.
   — Милый песик, — процедил сквозь зубы Веня, остановившись.
   — Да что там, он же спит, — решил Леха и сделал один шаг к входной двери, но тут же вынужден был отскочить обратно, поскольку пес приоткрыл глаза, лениво посмотрел на курсантов и оскалился, продемонстрировав великолепные клыки.
   — Зевает, — пробормотал Дирол.
   — Предупреждает, — поправил его Веня.
   — Как же мы пройдем? Может, он все же не будет кидаться?
   — Может, будет, а может, и нет, — задумчиво проговорил Кулапудов. — Кто их поймет, этих ротвейлеров.
   — А бутербродов у нас уже не осталось…
   — Такой монстр на бутерброды даже не глянет. Его, поди, мясом кормят.
   — Так что же делать?
   — Есть предложение залезть через окно, — нашелся Дирол.
   Веня покачал головой:
   — С одной стороны, мы вполне способны это сделать, но с другой, как представители власти, просто не имеем права. Какой пример мы покажем окружающим! Придется применять более кардинальные методы.
   — Можно попробовать отвлечь ее чем-нибудь.
   — А точнее, кем-нибудь, — поправил Леху Санек. — Один из вас согласен стать добровольцем?
   Оба курсанта дружно замотали головами.
   — Вот и я не согласен. Можно попросить послужить на благо отечества какого-нибудь прохожего, но он тоже, боюсь, откажется.
   — К посторонним за помощью я не пойду! — расправил плечи Леха. — Мне гордость не позволит!
   — Ой, смотрите на него, гордость ему не позволит! А мимо песика тебе гордость позволит пройти?
   — А вдруг он и не кусается совсем? А мы тут стоим как три идиота и боимся.
   — Прошу заметить, господа присяжные заседатели, — немедленно среагировал на его слова Санек, — фразу про трех идиотов произнес не я.
   — Ты, Леха, может, и стоишь тут как идиот, — поддержал Дирола Веня. — А мы вот стоим как двое курсантов, столкнувшихся с препятствием и желающих преодолеть его с наименьшими потерями.
   — Тем более что я забыл взять с собой второй комплект формы, — плаксивым голосом добавил Санек. — И поэтому ужасно не хочется, чтобы на моих единственных, подчеркиваю, единственных, брюках появилась дыра.
   — Меня больше беспокоит то, что в любую минуту во дворе может появиться сам Крутов. Не очень бы хотелось предстать перед ним в таком беспомощном виде.
   — Значит, надо действовать быстро. Еды у нас нет, кошку поймать не успеем. Будем применять народные средства. Леха, тебе в детстве колыбельную пели?
   — Конечно, — не разгадав дироловского намека, ответил тот.
   — Вот именно поэтому ты у нас назначаешься главным певчим. Будешь собачку убаюкивать.
   — Я?! — Леха пришел в ужас. — Как?
   — Очень просто. Встаешь вон там, подальше от двери, где псина тебя не достанет, быстро вспоминаешь слова любой колыбельной и начинаешь петь. Песик засыпает, мы на цыпочках проходим мимо и попадаем в дом. Ты быстро присоединяешься к нам и замолкаешь только внутри.
   — А если он не заснет?
   — Должен, — похлопал его по плечу Веня, которому идея понравилась.
   Смирившись, Леха действительно отошел в угол, а Веня с Диролом подошли поближе к двери. Такое разделение псину насторожило, она широко открыла глаза и сменила позу. Теперь, все еще продолжая лежать, она в любой момент уже готова была кинуться.
   — Эй, а что она на нас-то смотрит? — немного испуганно спросил Веня.
   — Наверное, считает нас более опасными. Нас же двое.
   — Просто вы стоите ближе к двери. Умная собака, знает, что охраняет, — пояснил им Леха.
   То, что псина сосредоточила свое внимание на двоих, как-то немного успокоило Пешкодралова, он распрямил плечи, отставил одну ногу назад, прокашлялся и потихоньку запел. Ничего очень оригинального ему на ум не пришло, зато сработали внушенные годами привычки.
   — Спя-а-ат уста-а-а-алые иг-руш-ки, книж-ки спя-а-а-а-ат! — протянул Леха, после чего собака насторожилась и повернулась к нему.
   На всякий случай солист сделал паузу, во время которой псина опять вернулась к созерцанию двоих курсантов. Диролу это крайне не понравилось, и он сделал легкий жест рукой, чтобы подбодрить певца, но в то же время не спровоцировать собаку.
   — О-о-одея-а-ала и по-душ-ки ждут ребя-а-а-а-ат!
   И далее по тексту. Очень быстро тактика начала приносить свои плоды. Не дождавшись даже конца первого куплета, собака переползла поближе к Лехе. То ли от испуга, то ли от прилива вдохновения, он сразу стал петь немного громче. Собака подползла еще ближе, так, что цепочка уже натянулась. Но, несмотря на все Лехины старания, засыпать она, видимо, не собиралась. Наоборот, она села в метре от певца и во все глаза уставилась на него.
   Конечно, Диролу и Вене теперь ничто не мешало проникнуть внутрь дома, они лишь ждали, когда представится удобный момент. Но зато Лехе деваться было некуда. Страшная мысль закралась ему в голову. Что, если товарищи сейчас проникнут в дом и будут там вести умные беседы с Крутовым, а он так и останется наедине с ротвейлером петь ему колыбельные? Увидев по выражениям их лиц, что Дирол и Веня как раз и собираются проделать нечто подобное, он начал отчаянно жестикулировать. Желаемого он почти добился — курсанты приостановились и стали соображать, как бы вызволить беднягу, а вот собака, не обращая внимания на Лехины жесты, начала понемногу подвывать. К счастью, делала она это довольно тихо, можно было надеяться, что Крутов не услышит.
   — Ничего себе! — прошептал Санек на ухо Кулапудову. — Такого я не ожидал.
   — А что, если он попробует сдвинуться с места? — так же тихо спросил Веня.
   — Сейчас попробуем. Эй, Леха!
   Не прекращая напевать, тот бросил на Дирола вопрошающий взгляд.
   — Сделай шаг в нашу сторону!
   — Че-е-го на-а-до вам, ребята, — пропел несчастный Пешкодралов, дабы не вызвать у собаки подозрений.
   — Шагни, говорю, сюда!
   — Он не слышит, — пояснил Веня.
   Тогда Дирол махнул Лехе рукой и показал один палец. Тот радостно закивал и немного придвинулся к товарищам. Псина тут же прекратила выть и недовольно заворчала. Истолковав это как приказ, Леха одним прыжком вернулся на место.
   — Ни-и-чего-о у на-а-с не выйдет! — старательно попадая в такт мелодии, сообщил Леха.
   — Ну и пошли, — Санек готов был уже махнуть рукой на несчастного Пешкодралова, но Веня остановил его.
   — Нехорошо получается. Нельзя Леху оставлять на съедение этой твари.
   — Так она вполне мирно с ним уживается. Еще и дуэт решила с ним составить.
   — Это пока. А когда мы внутрь зайдем, она всю злость на нем выместит. Нет уж, давай думать.
   Делать было нечего, пришлось думать. Впрочем, успеха в этом процессе Дирол добился быстро.
   — А она ведь глаза закрывает, когда воет! — осенило его.
   — Ну да!
   — Тогда сделаем так. Когда она в очередной раз глаза закроет, мы махнем Лехе рукой, и он побежит к нам. Дверь откроем заранее. А собака пока глаза откроет, пока расчухает, в чем дело, мы уже попадем внутрь.
   — Неплохо придумано. Теперь бы только Пешкодралову все это объяснить.
   Пропеть такой план оказалось довольно сложно, а потому пришлось действовать аудиально-жестовым способом переговоров. Благо через несколько минут Леха просигналил, что понял, чего от него хотят товарищи. Тогда те приготовились, неслышно повернули ручку на входной двери, так, что та подалась.
   — Готов? — спросил Веня. Леха в ответ кивнул.
   Псина, обеспокоенная перерывами в пении, которые случались во время переговоров, снова пришла в надлежащее состояние, запрокинула голову и тихонько завыла. Когда она закрыла глаза, Веня выждал секунд десять для верности, а потом махнул рукой. По этому знаку Дирол распахнул дверь во всю ширь и вскочил внутрь, Веня последовал за ним, а Леха одним прыжком преодолел расстояние до двери и тоже присоединился к товарищам. Дверь захлопнулась, и тут же снаружи на нее обрушился удар огромной силы.
   — Расстроилась, — оценил Дирол.
   — Не думал я, Леха, что ты способен на такие прыжки, — пробормотал Веня, поднимаясь с пола. Обалдевший Пешкодралов в своем стремлении попасть внутрь просто снес его.
   — Я сам не думал, — сообщил Леха, отряхиваясь.
   В это время дверь, отделявшая прихожую от остальных комнат, открылась, и на пороге появился хозяин. До него все же дошли звуки воя любимого песика, и теперь он спешил выяснить их причину. Встретив в собственной прихожей троих курсантов, он немного удивился, потом внимательно посмотрел на дверь, которая еще сотрясалась, и все понял. Молчаливо оценив смекалку и мужество гостей, он посторонился, приглашая их войти. Проходя мимо него, Веня бросил взгляд на наручные часы. С того момента, как курсанты вошли во двор крутовского дома, прошло всего восемь минут.
   — Вы хотели задать мне какие-то вопросы? — вежливо осведомился он, когда курсанты расселись на диване.
   — Если не возражаете, — начал Веня, — мы хотели бы еще раз расспросить вас о нападении на вашего сына. Мы понимаем, что вы уже все рассказывали, но так как следствие, видимо, вести все же будем мы, вам придется повторить все еще раз.
   — Хорошо, спрашивайте. Но ведь на месте преступления меня не было даже близко.
   — А откуда вы знаете о том, что произошло с вашим сыном?
   — В основном с его слов и по рассказам свидетелей. Он шел по довольно узкой улице, потом услышал шум мотора очень близко сзади, но обернуться не успел, его что-то сильно ударило, так что он отлетел в сторону и ударился головой о дерево. Потерял сознание и очнулся уже в больнице. Илья считает, что сидевший в машине, когда она подъехала, приоткрыл дверцу, которая и стала, так сказать, орудием удара.
   — То есть, если я правильно понимаю, машины он не видел?
   — Совершенно верно, — подтвердил Крутов.
   — А вы сами, Александр Ильич, где в это время были?
   — Проверяете мое алиби? Считаете, что я мог напасть на собственного сына? Алиби у меня железное. Я был здесь, в Копылке. Я отвез Илью в город и сразу поехал обратно. В то время, когда на сына напали, я уже был дома. Если хотите, моя жена может это подтвердить. Да она уже делала это в милиции.
   — О, не сомневаюсь, — Веня не выказал ни малейшего недоверия. — А когда вы вернулись в Калошин?
   — Примерно около часа дня мне сообщили, что с Ильей произошло несчастье. Дайте подумать… Ну да, примерно около половины третьего, может, в три я уже был у него в больнице.
   — А дальше?
   — Вас интересует, когда я вернулся домой?
   — Нас, Александр Ильич, интересует все, что вы делали в Калошине, — объяснил Кулапудов.
   — А не слишком ли вы много на себя берете, молодые люди? — нахмурился Крутов. — Какое вам дело до того, как я проводил свое личное время?
   — Александр Ильич, мы, конечно, можем вызвать вас на допрос в город и там задать те же самые вопросы, но уже совершенно в другой обстановке. Просто, на наш взгляд, здесь общаться как-то проще, ведь произошли два преступления, и нам необходимо знать, что вы делали в это время, — терпеливо объяснил Веня.
   Крутов немного помолчал.
   — Да, пожалуй, я переборщил, — сознался он после паузы. — Давно, знаете ли, не приходилось участвовать в допросе. Отвык уже.
   — А что, раньше случалось?
   — Да по молодости чего не случается, — широко улыбнулся хозяин дома, снова придя в отличное расположение духа. — Так что вы там хотели узнать? Ах да, помню. Про то, что я делал в городе. Я был около сына, старался его поддержать. Домой уехал где-то часов в шесть.
   — Вы находились с ним постоянно?
   — Да нет, конечно. Я выходил один раз, чтобы купить ему еды, сигарет… Ненадолго.
   — Скажите, а почему вы подумали, что причиной нападения стало участие вашего сына в конкурсе?
   — А что же еще? — изумился Крутов. — Больше никаких поводов нет. Это сразу понятно. К тому же нападение произошло всего через полчаса после регистрации в качестве участника конкурса.
   — Ну а если это нападение было случайным? Просто ехали мимо, открыли дверцу, не заметив, что по улице кто-то идет.
   — Случайным? Помилуйте! В пустынном переулке просто так ехали с приоткрытой дверцей? Не смешите меня.
   — А что, если это нападение сделано из-за вас? — предположил Дирол.
   — Что вы имеете в виду, молодой человек?
   — Ну как, — пустился тот в рассуждения, — вы преуспевающий человек, а у такого всегда имеются хоть какие-нибудь враги. Может, за что-то решили вам отомстить или просто навредить. И не нашли ничего лучше, как покалечить вашего сына.
   — Неоригинально, — усмехнулся Крутов. — Да и потом, не делал я в прошлом ничего такого, за что мне можно мстить.
   — Да мы ни на чем и не настаиваем, — ответил Веня. — Просто хотели показать вам, что версия с конкурсом далеко не единственная, приходящая в голову.
   — А о втором преступлении вам ничего не известно? — спросил Дирол.
   — Простите, я не вполне понимаю, о чем идет речь.
   — Вы ничего не знаете о втором преступлении, совершенном почти следом за нападением на Илью Крутова? Речь идет об ограблении магазина.
   — А-а-а, вы об этом, — Александр Ильич кивнул головой. — Слышал, конечно. Только никогда не связывал оба эти преступления. Хотя… Пожалуй, вы правы. Ведь общее связующее звено есть — чемпионат по бодибилдингу. Вот видите, это еще раз подтверждает мою версию.
   — А по-моему, наоборот, — невинным тоном заметил Веня. — Ограбление магазина откладывает проведение конкурса на неопределенный срок, за который, кстати, ваш сын может и выздороветь.
   — Однако со сломанной ногой у него нет практически никаких шансов на победу.
   — Но ведь никакие тяжести поднимать ему не придется? — осведомился Веня. — А по подиуму дефилировать можно и с едва сросшейся костью. Так что, по-моему, шансы у вашего сына есть, и весьма большие.
   — Если, конечно, завтра кубок не обнаружат на какой-нибудь помойке, — вставил Дирол.
   Услышав эти слова, Крутов как-то вздрогнул и внимательно посмотрел в глаза Саньку, будто хотел прочитать там что-то, о чем их владелец умалчивал. Выдержав паузу, он отвел взгляд и усмехнулся.
   — Или если наша бравая милиция не найдет его раньше. Верю в вас, ребятки, хотя не скрою, не хотел бы, чтобы кубок нашелся слишком рано.
   — А вы случайно не знаете, где он сейчас находится? — спросил Веня.
   — Нет, — весело ответил Крутов. — Могу хоть на Конституции поклясться, что не знаю.
   — А если бы знали — не сказали бы?
   — Я законопослушный гражданин и не собираюсь покрывать преступников. Конечно, если бы сейчас я знал, где находится кубок и все остальное, что украли из магазина, то обязательно сказал бы вам. Ну что, еще вопросы имеются?
   — Да нет, пожалуй, на этом все. Не могли бы вы дать нам номер своего мобильного?
   — А зачем? У меня есть домашний телефон.
   — В таком случае я запишу оба. На всякий пожарный.
   — Ну что же… — Крутов продиктовал оба номера. — Вы, я полагаю, сегодня же уедете?
   — Да нет, мы еще задержимся здесь. Сейчас уже поздно.
   — На последнюю электричку вы еще успеете.
   — В городе нам все равно нечего делать так поздно, — возразил Кулапудов. — А здесь свежий воздух, природа. Пожалуй, мы здесь переночуем. Заодно завтра, если что-то забыли, навестим вас еще раз.
   — Раз так, — Крутов не скрывал, что ему неприятна эта мысль, — то милости просим. Ищите меня в поле. Хотя я все же посоветовал бы вам отправиться домой. Здесь иногда неспокойно ночами.
   Он поднялся, и вслед за ним с дивана встали и курсанты. Проводив парней до калитки (псина, узрев хозяина, стала смирной и даже не пыталась порычать на гостей), Крутов вежливо попрощался.
   — Даже не поинтересовался, где мы будем ночевать, — проворчал Леха.
   — И что мы будем есть, — подхватил Дирол, желудок которого уже давно переварил Лидины плюшки и теперь требовал новой пищи. — Видимо, придется добывать пищу самостоятельно.
   До дома дедушки Лиды они шли в молчании, про себя анализируя услышанное.
   — Слышишь, Венька, а зачем тебе номер его мобильного? — спросил Дирол.
   — Да так, проверить кое-что. Давайте дома поговорим.
   — Дома?
   — Ну, в смысле на сеновале. Перед сном.

7

   — А на сеновале хорошо, — мечтательно проговорил Антон. — Особенно перед сном. Лежишь себе на мягком сене, насекомые стрекочут, и пахнет так сладко! С ума можно сойти.
   — Ты уже почти сошел, — хмуро ответил Андрей. — Не знаю, как вы, а я спать хочу.
   — Пить надо было меньше, — назидательно сказал Антон. — Я хоть и младший, зато понимаю прекрасно, что перед службой алкогольные напитки употреблять не стоит. А ты: «Домашнее, домашнее!» Вот и сонный теперь.
   — Слушай, Антон, может, отправим его в гостиницу? — сжалился над засыпающим близнецом Федя. — Сейчас сколько времени?
   — Полвосьмого.
   — Правда, отпустите меня поспать. Тут я все равно буду бесполезным. Разве что спички в глаза вставлю.
   Антон посмотрел на брата. Тот выглядел очень сонным, глаза покраснели, а веки, казалось, были очень тяжелыми — они так и опускались на глаза.
   — Ладно уж, иди, — сжалился он. — Только чтобы в четыре утра здесь был как штык!
   — Явлюсь пред ваши светлые очи! — воскликнул обрадованный Андрей. — Пожелайте мне успеть доехать до гостиницы до того, как засну.
   — Я могу не спать хоть двое суток подряд, — повернулся Антон к Феде. — Следующим пойдешь спать ты.
   — Мы что будем делать? — спросил Федя, когда Андрей удалился.
   — Придется опять разделиться, — пожав плечами, ответил тот. — Нужно присматривать за палатой Крутова и поговорить с персоналом больницы.
   — Знаешь, — подумав, сказал Федя, — не сочти, будто мне лень опрашивать людей…
   — Я тоже так думаю. Оставайся здесь, а я пойду поболтаю с медсестрами. В случае тревоги поднимай как можно больше шума. И лучше будь поближе к Крутову. В картишки с ним сыграй, что ли. Только много не проигрывай. И знаешь, будь немного пожестче. В этом месте, — Антон обвел взглядом коридор, — только так и добьешься своего. Договорились?
   Антон тоже удалился, оставив Федю в полном недоумении. В карты он играть не умел, да и денег, чтобы проигрывать, у него тоже было не так много.
   «Может, он спит, — с надеждой подумал Федя. — Спящего проще охранять, верно Антон сказал».
   Илья не спал. Он смотрел футбол. Игра, видимо, увлекла его, так что на появление Феди он почти не отреагировал.
   — Заходи, — не поворачивая головы, предложил пострадавший и без того уже вошедшему курсанту.
   — Я тут посижу. — Поняв, что Илья не слушает его, Федя замолчал и уселся на стул.
   — Ах, гады, — Илья с досадой хлопнул рукой по одеялу. — Да куда ты лезешь, куда?! Не пускай его, не пускай! Ноги тебе переломать… Да смотри ты на мяч, куда ты пялишься! Ах, черт!
   Дальше последовала длинная тирада, которую Федя постеснялся даже слушать. Из нее было вполне понятно, что Илья не просто терпеть не может футбол и всех, кто в него играет, но и испытывает очень сильную ненависть ко всем зрителям, посетившим стадион.
   — Забили? — без выражения спросил Федя, опасаясь навлечь на себя гнев пациента.
   — Уже в третий раз. Нет, не могу это смотреть, — Илья схватил пульт, выключил телевизор, подождал секунды три, включил его снова и убавил звук.
   — Ладно, пусть фоном работает.
   — Волноваться вредно, — заметил Федя.
   — Да я знаю, — отмахнулся Илья. — Но не могу же я матч пропустить. Ты в карты играешь?
   — Нет.
   — Что, совсем?
   — Да не привелось как-то.
   — Даже в дурака? — изумился Крутов.
   — Даже. Зато я в шашки играю.
   — Трудно?
   — Да нет, ты что! Самая простая игра.
   — Ладно, давай учи в свои шашки. Все равно делать нечего.
   — Их еще найти надо. Тут в больнице есть какие-нибудь игры? А впрочем… — спохватился Федя, вспомнив, что он медбрат, а не курсант, а значит, должен знать, есть ли в больнице игры. По крайней мере, знать это лучше пациента. — Впрочем, я сейчас сам посмотрю. Досматривай пока футбол.
   Выйдя в коридор, Федя обратился к охранникам, сидящим у входа в VIP-сектор.
   — Извините, у вас есть шашки?
   — Чего? — поднял на него глаза охранник.
   — Игра такая настольная, шашки называется, — объяснил Федя.
   — Нет.
   — Как это нет? Не может такого быть! — Федя вспомнил совет Антона. — Тоже мне, отделение с повышенными удобствами. Между прочим, научно доказано, что если пациент имеет разнообразный досуг и не скучает, он значительно быстрее выздоравливает. А вы даже не чешетесь, чтобы развлечь пациентов.
   Сказав это, Федя с ужасом подумал, что же будет, если охранники сейчас начнут чесаться. Однако тон, которым были произнесены все эти слова, внушил тем некоторое уважение.
   — Может, и есть где, — сказал один, а медсестра, доселе сидевшая тихо, переполошилась:
   — Да я сейчас найду. Кажется, в проктологическом отделении у Люськи были шашки. Федор Мамадумович, посидите пока вместо меня, ладно? — И вскочив с места, она убежала.