Страница:
Я медленно поднялся и не спеша пошел к двери. Когда я ухватился за ручку двери, Шелестюк тихо, но внятно проговорил:
– Постойте.
Я повернулся.
– Сядьте, – указал он на кресло, с которого я не так давно поднялся. – Я подумал и решил, что вам все-таки можно поверить. Я постараюсь вам помочь на тех условиях, о которых вы говорили. Думаю, что у меня есть для этого реальные возможности.
– Какие именно? – спросил я.
– Зайдите ко мне завтра утром. Думаю, что информация, которую я вам сообщу, вас удивит.
– Надеюсь, что эта информация не будет запечатана в свинцовом девятиграммовом пакете? – не к месту попытался пошутить я. – Почему вы не можете сообщить ее сейчас?
– Не будем спешить. Завтра я смогу вам сообщить гораздо больше, чем сейчас, и подкрепить информацию реальными доказательствами. А сейчас давайте расстанемся.
– Хорошо.
Я поднялся и вышел из кабинета. Охранник и секретарша напряженно взглянули на меня, мужчина все так же читал газету на все той же последней полосе. Похоже, он был любителем анекдотов и кроссвордов.
Я прошел по коридору и направился по лестнице к выходу. Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам. Дынин на сей раз перешел на другую сторону улицы и прогуливался там все с тем же выражением лица, лишь изредка двигая уголками рта, в которых он сжимал сигарету. Я кивнул ему и неспешно пошел по улице.
Мэрия находилась недалеко от Дома печати, и на весь путь я затратил около пяти минут.
Едва я вошел в свой кабинет, навстречу мне с расспросами кинулся Седой.
– Ну? Что-нибудь удалось?
– Пока не знаю. Партия отложена до завтрашнего утра. Что будет завтра, остается только догадываться.
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
– Постойте.
Я повернулся.
– Сядьте, – указал он на кресло, с которого я не так давно поднялся. – Я подумал и решил, что вам все-таки можно поверить. Я постараюсь вам помочь на тех условиях, о которых вы говорили. Думаю, что у меня есть для этого реальные возможности.
– Какие именно? – спросил я.
– Зайдите ко мне завтра утром. Думаю, что информация, которую я вам сообщу, вас удивит.
– Надеюсь, что эта информация не будет запечатана в свинцовом девятиграммовом пакете? – не к месту попытался пошутить я. – Почему вы не можете сообщить ее сейчас?
– Не будем спешить. Завтра я смогу вам сообщить гораздо больше, чем сейчас, и подкрепить информацию реальными доказательствами. А сейчас давайте расстанемся.
– Хорошо.
Я поднялся и вышел из кабинета. Охранник и секретарша напряженно взглянули на меня, мужчина все так же читал газету на все той же последней полосе. Похоже, он был любителем анекдотов и кроссвордов.
Я прошел по коридору и направился по лестнице к выходу. Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам. Дынин на сей раз перешел на другую сторону улицы и прогуливался там все с тем же выражением лица, лишь изредка двигая уголками рта, в которых он сжимал сигарету. Я кивнул ему и неспешно пошел по улице.
Мэрия находилась недалеко от Дома печати, и на весь путь я затратил около пяти минут.
Едва я вошел в свой кабинет, навстречу мне с расспросами кинулся Седой.
– Ну? Что-нибудь удалось?
– Пока не знаю. Партия отложена до завтрашнего утра. Что будет завтра, остается только догадываться.
ГЛАВА 8
Едва я закончил рассказывать Седому о том, как прошла встреча с вице-мэром, как раздался телефонный звонок. Борисов поднял трубку.
– Да. Угу... Понятно. Сейчас передам. – Он положил трубку и сказал: – Это Дынин. Хвост за тобой был. Шел до Дома печати. Похоже, они уже вычислили твой адрес и сейчас вычисляют людей, которые с тобой связаны. И сегодня ночью тебе не следует ночевать дома. Мне, кстати, тоже.
– Ты договорился со своей родственницей? – спросил я.
– Да, я звонил тетке. Она готова уступить нам одну из комнат своей квартиры. К ней же я перевез и документы. Вот тебе адрес, отправляйся туда прямо сейчас.
– А как мы отделаемся от слежки?
– Из Дома печати столько выходов, что сделать это будет несложно.
Мы вышли из кабинета, спустились на второй этаж и перешли по стыковочному коридору в старое здание издательства, которое примыкало к новой девятиэтажке. В этом старом здании располагались производственные, полиграфические и печатные цеха. Я никогда не был здесь и, плутая по коридорам, понял, что, если бы рядом не было Седого, я бы точно заблудился. Наконец мы вышли в небольшой коридорчик, в центре которого находилась лестница. По ней мы спустились на первый этаж, и я понял, что мы находимся на улице, параллельной набережной, на которой располагался центральный вход в издательство.
Седой остановился у окна, которое было заделано решеткой. Решетка висела на петлях и была закрыта на замок. Седой вынул из кармана ключ и открыл замок. По тому, с какой легкостью он это проделал, я понял, что Седой не впервой пользовался этим выходом. Сняв замок и отодвинув решетку, он открыл раму и, высунув голову на улицу, осмотрелся.
– Вроде никого, – сказал он. – Давай пошустрее. За углом поймаешь тачку.
Я влез на подоконник и аккуратно спрыгнул на землю. К счастью, высота была небольшой.
– До вечера! – сказал Седой.
Вечером мы снова собрались все втроем в одном из двухэтажных домиков старой части города, где находилась квартира тетки Борисова. Она оказалась милейшей женщиной и очень обрадовалась тому, что я поживу у нее некоторое время. Тетушка накормила меня обедом и велела отдыхать, а сама удалилась куда-то по своим делам. Так же радушно она приняла Седого и Дынина.
Капитан милиции по-армейски доложил обстановку, ограничившись тремя лаконичными фразами:
– Пока все тихо. Никто шарить еще не начал. Хвоста около Дома печати уже нет.
– Это означает, что или они решили отложить все сюрпризы на завтра, или Шелестюк решил играть по правилам, о которых мы договорились, – сказал я.
Дынин ушел поздно вечером, Седой же заночевал вместе со мной у тетки. Утром он поднял меня довольно рано и сразу же спросил:
– Действуем по вчерашней схеме?
– Да. Ты сидишь в редакции и ждешь информации.
– Не нравится мне все это. Лучше бы я вместе с вами пошел.
– Это нецелесообразно, – отрезал я.
Седой пожал плечами, но вынужден был согласиться.
Позавтракав, я отправился на прием в мэрию.
Как и вчера, я подъехал к мэрии на такси и, выйдя из машины, сразу же обнаружил гуляющего Дынина.
Пройдя милицейский пост, я вошел в приемную Шелестюка и с удивлением отметил, что, кроме секретарши, там нет даже охранника. Я поздоровался и отрекомендовался, назвав свою фамилию. Секретарша кивнула и вошла в кабинет вице-мэра. Через несколько секунд она вышла и, раскрыв передо мной дверь, произнесла:
– Прошу вас.
Никаких особых перемен во внешности и поведении Шелестюка я не заметил, словно он вообще не выходил из кабинета.
Не спрашивая разрешения, я подошел к столу вице-мэра и сел.
– Здравствуйте, Иван Валентинович, – произнес я, опускаясь в кресло.
– Доброе утро, Владимир Александрович, – ответствовал вице-мэр.
Минуту-другую мы смотрели друг на друга молча. Первым прервал молчание Шелестюк:
– Вчера мы с вами заключили некое соглашение. Сегодня я готов выполнить свою часть обязательств. Надеюсь, что после этого вы выполните свою.
– Прекрасно, – кивнул я. – Каким же образом вы собираетесь?...
Шелестюк встал со своего места, прошелся по кабинету, потом вернулся и сел снова.
– Видите ли, вчера я рассказал вам не все, что знаю по делу Бомберга. И сделал я это намеренно. Дело в том, что вчера мои слова звучали бы голословно. Сегодня же я готов подкрепить сказанное доказательствами. Очень хотелось бы верить в то, что они вас убедят.
Я выжидательно смотрел на вице-мэра. Он сделал паузу и продолжил:
– Дело в том, что я действительно не причастен к убийству Александра. Вы можете верить или не верить, но многое из тех материалов, продемонстрированных вами вчера, для меня явились полной неожиданностью. И еще большей неожиданностью являлось то, что собрал их Бомберг. Я не хочу сказать, что я не знал об этом вообще ничего. Но Бомберг был такой человек, которому нельзя было доверять до конца ни в чем. Вы, наверное, знаете, что я вхожу в попечительский совет газеты «Горячая Волга». И не скрою, что от имени администрации, которая входит в состав учредителей газеты, корректировал политику этого издания. Бомберг проявлял особую агрессивность, если вдруг кто-то задевал его интересы. В один прекрасный момент он даже взялся шантажировать меня, намекая на какие-то материалы, которыми он якобы располагает. Александр всегда давал понять, что он не простой человек и что с ним нужно держать ухо востро.
– Чем закончилась попытка шантажа со стороны Бомберга?
– Поскольку речь шла о непринципиальных вопросах, я решил не связываться с ним и не стал настаивать на своей точке зрения. Может быть, я проявил малодушие...
– Однако, насколько я знаю, потом вы были даже дружны с Бомбергом.
– Да, впоследствии наши отношения улучшились. Иногда я просил его о помощи, иногда он меня... Вот на одной из таких просьб, весьма необычной, я и хотел бы сейчас остановиться. – Шелестюк снова сделал паузу, вздохнул и быстро сказал: – Дело в том, что буквально за несколько дней до смерти Бомберг пришел ко мне и попросил помочь найти человека, который выполнил бы одно специфическое поручение.
– О каких специфических поручениях шла речь?
– Говоря попросту, он просил меня найти ему киллера.
После этих слов я несколько секунд сидел, совершенно ошарашенный той информацией, которая только что прозвучала из уст Шелестюка.
– Вы хотите сказать, что Бомберг замыслил убрать кого-то? – спросил наконец я.
– Уверен, что да, хотя он ничего не конкретизировал в разговоре со мной.
– Чем же он объяснил такую необычную просьбу?
– Какой-то глупостью, – слегка улыбнулся Шелестюк. – Он сказал, что хочет взять у него интервью.
– Вы исполнили его просьбу?
– Да. Среди моих знакомых есть такой человек.
– А вас не насторожил тот факт, что именно к вам он обращается с такой просьбой?
– Да, конечно. И все же я взялся выполнить его просьбу.
– Странно, зачем он намеренно ставил себя в зависимость от вас? Ведь он рисковал, обращаясь к вам, – резонно заметил я.
– Логика моих рассуждений была примерно такова: если уж Александру и попадать в зависимость, то к человеку влиятельному, с которым он к тому же дружит. Теперь, однако, я понимаю, что Бомберг был уверен, что крепко держит меня за яйца, обладая таким компроматом. И в случае чего я не смогу ему навредить.
– Однако я не совсем понимаю, в чем заключается ваше алиби.
– Дело в том, что вчера я разговаривал с человеком, которому Бомберг делал заказ, – произнес после некоторой паузы Шелестюк. – Он готов встретиться с вами и доказать этот факт.
– Вы хотите сказать, что я должен пойти на встречу с киллером?
– Да. Он ждет вас сегодня в одиннадцать утра.
– Где?
– Общежитие машиностроительного завода, третий этаж, триста восьмая комната.
– Как я его узнаю?
– Честно говоря, этого я не знаю. Вам просто надо прибыть в одиннадцать утра и сделать это надо одному, не беря с собой в помощь никакого капитана милиции, который уже второй день подряд протирает казенные ботинки, шляясь около мэрии.
– Где гарантии моей безопасности?
Шелестюк недоуменно на меня посмотрел и заметил:
– Гарантии вашей безопасности находятся у вас в портфеле. Полагаю, что после встречи с киллером вам надо снова прибыть сюда для дальнейшего обсуждения дела.
Мне захотелось пригрозить еще раз Шелестюку, что если один волос упадет с моей головы, то с ним тоже потом церемониться не будут. Однако я вовремя понял, что все это выглядело бы глупо и несолидно. Если вдруг Шелестюк решился убрать меня, несмотря ни на что, он сделает это когда угодно и где угодно.
Я встал с места и пошел к выходу. В приемной толпился народ, видимо, ожидая начала приема вице-мэра. Внимательно осмотрев присутствующих в приемной людей, я пришел к выводу, что никто из них подозрительным мне не показался.
Выйдя на улицу, я сразу же подошел к Дынину и сказал:
– Поехали. У меня сегодня еще одна встреча.
Мы прошли некоторое расстояние пешком, прежде чем смогли поймать машину. За это время я успел кратко обрисовать Дынину ситуацию.
Когда мы подъехали в район общежития машиностроителей, я еще раз напомнил Дынину:
– Итак, ты сидишь в скверике недалеко от общежития тихо как мышь в течение полутора часов. Если я не появляюсь или не даю о себе знать, вы с Седым действуете дальше по обстоятельствам.
– Слушай, – вдруг неожиданно остановил меня Дынин, когда я собирался уходить, – может быть, тебе пушку дать на всякий случай?
– Я ею пользоваться не очень умею, – сказал я. – К тому же, если это профессионал и это на самом деле ловушка, все кончится гораздо быстрее, нежели я успею достать твой «макаров» из кармана.
– Ну, смотри, как знаешь, – махнул Дынин рукой и направился в сторону сквера.
Я вошел в общежитие и прошел мимо совершенно не обратившего на меня внимания вахтера на третий этаж. В общежитии полным ходом шли ремонтные работы, мелькали люди в испачканных краской спецовках, тут же бегали дети. Когда я проходил мимо большой общей кухни, меня обдало запахом жареной картошки.
Я подошел к двери, на которой мелом было написано «308». Комната находилась как раз в той части коридора, где велись отделочные работы. Когда я очутился перед дверью и уже собирался постучать, меня охватило вполне понятное волнение.
«Боишься?» – спросил я сам себя. Эта мысль придала мне силы. Я постучал. Но мне никто не ответил. Спустя несколько секунд я постучал еще раз. За дверью по-прежнему царила тишина.
Я посмотрел на часы. Было без трех минут одиннадцать. В этот момент неожиданно замок в двери щелкнул. Я нажал на ручку двери, и она поддалась. Я раскрыл ее пошире и вошел в комнату. Там было очень темно – оба окна оказались занавешены плотными широкими портьерами.
– Проходите, – услышал я голос из темноты сбоку от двери. – И закройте за собой дверь на задвижку.
Голос был спокоен и доброжелателен. Я сделал шаг вперед и захлопнул дверь. Она защелкнулась, и у меня возникло мгновенное ощущение, что я попал в мышеловку. Я стал вглядываться в темноту. Неожиданно край портьеры слегка отодвинулся, и маленький лучик света пробился в комнату, осветив стоящий перед портьерой стул.
– Проходите и садитесь на этот стул, – произнес голос.
Говоривший, видимо, находился где-то сбоку, недалеко от портьеры.
– Смелее, смелее, – подбодрил он меня. – Вам ничего не угрожает. Делайте только то, что вам говорят, и не производите резких движений, и тогда все будет нормально. Давайте будем беречь нервы друг друга.
Я осторожно прошел к портьере и сел на стул.
– Вот так, хорошо, – удовлетворенно произнес голос.
Мне уже слегка надоело, что этот неизвестный раскомандовался, и я решил первым начать беседу по существу дела:
– Итак, полагаю, что знакомиться нам нет смысла. Думаю, что и увидеть вас мне не удастся.
– Совершенно верно, – тут же согласился неизвестный мужчина. – И это нужно прежде всего для вашей же безопасности.
– Я польщен. Вы заботливы и предусмотрительны, как многодетная мама, – попытался я сострить.
Мужчина, видимо, не обладал чувством юмора, поскольку на мою шутку никак не отреагировал.
– Однако цель моего визита вам наверняка известна, – продолжил я. – Что вы в связи с этим можете мне сказать?
– Вам не надо разъяснять, чем я занимаюсь, – начал говорить мужчина. – Так вот, вчера один мой знакомый попросил меня об одной небольшой услуге. Подчеркиваю, с моей стороны это всего лишь услуга, так как я не подчинен этому крупному чиновнику и полностью самостоятелен в своих действиях.
Помолчав, голос продолжил:
– Так вот, он попросил меня помочь ему. Следовательно, мне придется рассказать вам о том заказе, который поступил ко мне некоторое время назад. Имя заказчика – Александр Бомберг. С ним меня познакомило это же должностное лицо, фамилию которого мы не будем называть, так как оба ее знаем. Он и раньше сводил меня с некоторыми людьми, которым требовались мои услуги для решения их личных проблем.
Голос стал несклько насмешливым.
– Видимо, у лиц такого калибра на ответственных постах не могут нормально идти дела, если в кругу их знакомых нет подобного мне человека. Извините за небольшое отступление от темы, я продолжаю... Я подтверждаю, что при встрече со мной Александр Бомберг «заказал» мне человека, который серьезно осложняет ему жизнь. Договорившись со мной об исполнении, он сделал предоплату. После этого он назвал имя этого человека и передал его фотографию.
– Кто же это? – напряженно спросил я.
– Не спешите. Минутку терпения. Дело в том, что следующий день стал последним в жизни моего заказчика. Его соперник, видимо, опередил его и отправил Бомберга к праотцам. Похоже, он оказался куда более решительным.
– По вашему договору, вы должны были убить этого человека?
– Я предпочитаю слово «ликвидировать», – ответил киллер.
– Все это крайне интересно, – протянул я. – Но все же меня интересует имя человека, которого вам «заказал» Бомберг. И где гарантии того, что все сказанное вами не является результатом вашего сговора с Шелестюком?
– Мы же договорились не называть имен, – перебил меня киллер. – А что касается доказательств... Как вы не без иронии заметили, я являюсь предусмотрительным человеком. И для соблюдения своей безопасности я записываю на магнитную ленту все разговоры со своими заказчиками. Бомберг не был исключением.
Неожиданно раздался щелчок, и комнату огласило легкое шуршание и шипение магнитной ленты. После этого послышался голос Бомберга. Последующие полчаса я провел в прослушивании разговора убитого журналиста с моим нынешним невидимым собеседником. Сомневаться в том, что это был именно Бомберг, у меня не было никаких оснований – я узнал этот голос. В основном говорил он, наемный убийца молчал, время от времени задавая лишь уточняющие вопросы.
Речь Бомберга можно было разделить на три части. В первой он сообщил киллеру о том, что господин Шелестюк рекомендовал его как хорошего и надежного исполнителя. Затем журналист сообщил, что ему мешает жить и работать один его коллега по газете. И он после долгих колебаний пришел к выводу, что должен пойти на этот шаг и ликвидировать его физически. Другие меры, по мнению Бомберга, не дадут необходимого эффекта. Более того, Бомберг сказал, что конфликт зашел так далеко, что он сам опасается за свою жизнь. И назвал фамилию человека, которого надлежало убрать киллеру. Это был Кострюков, коммерческий директор газеты «Горячая Волга».
В третьей части своей речи Бомберг скорее изливал душу киллеру, говоря о том, как он искренне ненавидит этого человека, который не хочет играть по общепринятым правилам. Несколько раз Бомберг оговаривался, что он против метода физической ликвидации, однако не видит выхода вследствие неэффективности других. У меня даже создалось впечатление, что, произнося эти фразы, Бомберг уговаривал сам себя пойти на этот шаг.
Раздался щелчок, который возвестил о том, что прослушивание закончилось. Киллер выключил магнитофон.
– Я полагаю, что услышанного достаточно, чтобы сделать правильные выводы, – произнес он.
– Скажите, – задал я неожиданный вопрос, – а для чего вы все это делаете? Зачем вы пришли на встречу со мной и стали доказывать невиновность нашего общего знакомого?
Киллер после некоторого молчания ответил:
– Причины две. Первая в том, что наш общий знакомый чиновник когда-то оказал мне небольшую услугу, серьезно облегчив мне жизнь. Ну и вторая, – мой собеседник помедлил, – может быть, я опять дам вам повод для насмешек...
– Ваша профессия не слишком располагает к подтруниванию над вами, – сказал я.
– Ну так вот... Это своеобразный кодекс чести. Я взял аванс. И хотя его недостаточно для выполнения всего задания, но отработать его я должен. Мне сообщили, что вы сыщик и работаете над этим делом. И поэтому, помогая вам, я отрабатываю свой аванс. – Киллер еще немного помолчал и сказал: – Наша беседа подошла к концу. Сейчас ваша очередь выполнять мои команды... Вы подниметесь, подойдете к двери, откроете ее и, выйдя, быстро закроете. Надеюсь, у вас хватило благоразумия не привести с собой ментов. Это вам ничего не даст.
В следующую секунду мне на колени упал обычный почтовый конверт.
– В этом конверте находится копия аудиозаписи нашего с Бомбергом разговора, в которой стерт мой голос. Там же находится фотография, которую мне передал Бомберг. Возможно, все это вам пригодится. А теперь идите. И, выйдя в коридор, не задерживайтесь, а идите прямо на выход из общежития.
Я взял конверт, поднялся и не спеша подошел к двери. Поковырявшись в ней, я открыл замок и вышел в коридор. Замок защелкнулся.
Я огляделся. Почти прямо напротив двери находилась большая общая кухня, где несколько женщин занимались приготовлением обеда. То ли спавшее напряжение, после того как я вышел из темной комнаты, то ли проснувшийся во мне охотничий азарт заставил меня ослушаться приказаний киллера. Я не стал сразу выходить из общежития, вошел в кухню и встал к умывальнику, делая вид, что мою руки. На меня по-прежнему никто не обращал внимания. Видимо, общежитие во время ремонта напоминало проходной двор, и обитатели его не обращали внимания на посторонних. Я так простоял минут десять, краем глаза наблюдая за дверью с номером «308». Из двери никто не выходил.
В коридоре тем временем постоянно сновали рабочие. Из соседней с триста восьмой комнатой двери вышел человек в рабочей спецовке и, держа в руках банку с краской, направился по коридору.
Простояв еще минут пять, я понял, что ждать дальше бесполезно. Скорее всего, киллер продумал путь своего незаметного отхода.
Выйдя на улицу, я сразу направился в сквер. Адреналин таким мощным потоком поступал в кровь Дмитрия Дынина, что он не мог сидеть просто на лавочке и мерил небольшую аллею семимильными шагами туда и обратно. Завидев меня, он почти бегом бросился ко мне и метра за три спросил:
– Ну? Живой, что ли? Я уж думал, тебя в заложники взяли и надо ребят на подмогу вызывать.
Я посмотрел на часы. Прошло час двадцать со времени моего ухода.
– Рано подмогу! – заметил я. – Ты должен был ждать еще десять минут. Поехали ко мне, я все расскажу. Но прежде я хочу отыскать ближайший ларек. Очень хочется выпить.
– Да. Угу... Понятно. Сейчас передам. – Он положил трубку и сказал: – Это Дынин. Хвост за тобой был. Шел до Дома печати. Похоже, они уже вычислили твой адрес и сейчас вычисляют людей, которые с тобой связаны. И сегодня ночью тебе не следует ночевать дома. Мне, кстати, тоже.
– Ты договорился со своей родственницей? – спросил я.
– Да, я звонил тетке. Она готова уступить нам одну из комнат своей квартиры. К ней же я перевез и документы. Вот тебе адрес, отправляйся туда прямо сейчас.
– А как мы отделаемся от слежки?
– Из Дома печати столько выходов, что сделать это будет несложно.
Мы вышли из кабинета, спустились на второй этаж и перешли по стыковочному коридору в старое здание издательства, которое примыкало к новой девятиэтажке. В этом старом здании располагались производственные, полиграфические и печатные цеха. Я никогда не был здесь и, плутая по коридорам, понял, что, если бы рядом не было Седого, я бы точно заблудился. Наконец мы вышли в небольшой коридорчик, в центре которого находилась лестница. По ней мы спустились на первый этаж, и я понял, что мы находимся на улице, параллельной набережной, на которой располагался центральный вход в издательство.
Седой остановился у окна, которое было заделано решеткой. Решетка висела на петлях и была закрыта на замок. Седой вынул из кармана ключ и открыл замок. По тому, с какой легкостью он это проделал, я понял, что Седой не впервой пользовался этим выходом. Сняв замок и отодвинув решетку, он открыл раму и, высунув голову на улицу, осмотрелся.
– Вроде никого, – сказал он. – Давай пошустрее. За углом поймаешь тачку.
Я влез на подоконник и аккуратно спрыгнул на землю. К счастью, высота была небольшой.
– До вечера! – сказал Седой.
Вечером мы снова собрались все втроем в одном из двухэтажных домиков старой части города, где находилась квартира тетки Борисова. Она оказалась милейшей женщиной и очень обрадовалась тому, что я поживу у нее некоторое время. Тетушка накормила меня обедом и велела отдыхать, а сама удалилась куда-то по своим делам. Так же радушно она приняла Седого и Дынина.
Капитан милиции по-армейски доложил обстановку, ограничившись тремя лаконичными фразами:
– Пока все тихо. Никто шарить еще не начал. Хвоста около Дома печати уже нет.
– Это означает, что или они решили отложить все сюрпризы на завтра, или Шелестюк решил играть по правилам, о которых мы договорились, – сказал я.
Дынин ушел поздно вечером, Седой же заночевал вместе со мной у тетки. Утром он поднял меня довольно рано и сразу же спросил:
– Действуем по вчерашней схеме?
– Да. Ты сидишь в редакции и ждешь информации.
– Не нравится мне все это. Лучше бы я вместе с вами пошел.
– Это нецелесообразно, – отрезал я.
Седой пожал плечами, но вынужден был согласиться.
Позавтракав, я отправился на прием в мэрию.
Как и вчера, я подъехал к мэрии на такси и, выйдя из машины, сразу же обнаружил гуляющего Дынина.
Пройдя милицейский пост, я вошел в приемную Шелестюка и с удивлением отметил, что, кроме секретарши, там нет даже охранника. Я поздоровался и отрекомендовался, назвав свою фамилию. Секретарша кивнула и вошла в кабинет вице-мэра. Через несколько секунд она вышла и, раскрыв передо мной дверь, произнесла:
– Прошу вас.
Никаких особых перемен во внешности и поведении Шелестюка я не заметил, словно он вообще не выходил из кабинета.
Не спрашивая разрешения, я подошел к столу вице-мэра и сел.
– Здравствуйте, Иван Валентинович, – произнес я, опускаясь в кресло.
– Доброе утро, Владимир Александрович, – ответствовал вице-мэр.
Минуту-другую мы смотрели друг на друга молча. Первым прервал молчание Шелестюк:
– Вчера мы с вами заключили некое соглашение. Сегодня я готов выполнить свою часть обязательств. Надеюсь, что после этого вы выполните свою.
– Прекрасно, – кивнул я. – Каким же образом вы собираетесь?...
Шелестюк встал со своего места, прошелся по кабинету, потом вернулся и сел снова.
– Видите ли, вчера я рассказал вам не все, что знаю по делу Бомберга. И сделал я это намеренно. Дело в том, что вчера мои слова звучали бы голословно. Сегодня же я готов подкрепить сказанное доказательствами. Очень хотелось бы верить в то, что они вас убедят.
Я выжидательно смотрел на вице-мэра. Он сделал паузу и продолжил:
– Дело в том, что я действительно не причастен к убийству Александра. Вы можете верить или не верить, но многое из тех материалов, продемонстрированных вами вчера, для меня явились полной неожиданностью. И еще большей неожиданностью являлось то, что собрал их Бомберг. Я не хочу сказать, что я не знал об этом вообще ничего. Но Бомберг был такой человек, которому нельзя было доверять до конца ни в чем. Вы, наверное, знаете, что я вхожу в попечительский совет газеты «Горячая Волга». И не скрою, что от имени администрации, которая входит в состав учредителей газеты, корректировал политику этого издания. Бомберг проявлял особую агрессивность, если вдруг кто-то задевал его интересы. В один прекрасный момент он даже взялся шантажировать меня, намекая на какие-то материалы, которыми он якобы располагает. Александр всегда давал понять, что он не простой человек и что с ним нужно держать ухо востро.
– Чем закончилась попытка шантажа со стороны Бомберга?
– Поскольку речь шла о непринципиальных вопросах, я решил не связываться с ним и не стал настаивать на своей точке зрения. Может быть, я проявил малодушие...
– Однако, насколько я знаю, потом вы были даже дружны с Бомбергом.
– Да, впоследствии наши отношения улучшились. Иногда я просил его о помощи, иногда он меня... Вот на одной из таких просьб, весьма необычной, я и хотел бы сейчас остановиться. – Шелестюк снова сделал паузу, вздохнул и быстро сказал: – Дело в том, что буквально за несколько дней до смерти Бомберг пришел ко мне и попросил помочь найти человека, который выполнил бы одно специфическое поручение.
– О каких специфических поручениях шла речь?
– Говоря попросту, он просил меня найти ему киллера.
После этих слов я несколько секунд сидел, совершенно ошарашенный той информацией, которая только что прозвучала из уст Шелестюка.
– Вы хотите сказать, что Бомберг замыслил убрать кого-то? – спросил наконец я.
– Уверен, что да, хотя он ничего не конкретизировал в разговоре со мной.
– Чем же он объяснил такую необычную просьбу?
– Какой-то глупостью, – слегка улыбнулся Шелестюк. – Он сказал, что хочет взять у него интервью.
– Вы исполнили его просьбу?
– Да. Среди моих знакомых есть такой человек.
– А вас не насторожил тот факт, что именно к вам он обращается с такой просьбой?
– Да, конечно. И все же я взялся выполнить его просьбу.
– Странно, зачем он намеренно ставил себя в зависимость от вас? Ведь он рисковал, обращаясь к вам, – резонно заметил я.
– Логика моих рассуждений была примерно такова: если уж Александру и попадать в зависимость, то к человеку влиятельному, с которым он к тому же дружит. Теперь, однако, я понимаю, что Бомберг был уверен, что крепко держит меня за яйца, обладая таким компроматом. И в случае чего я не смогу ему навредить.
– Однако я не совсем понимаю, в чем заключается ваше алиби.
– Дело в том, что вчера я разговаривал с человеком, которому Бомберг делал заказ, – произнес после некоторой паузы Шелестюк. – Он готов встретиться с вами и доказать этот факт.
– Вы хотите сказать, что я должен пойти на встречу с киллером?
– Да. Он ждет вас сегодня в одиннадцать утра.
– Где?
– Общежитие машиностроительного завода, третий этаж, триста восьмая комната.
– Как я его узнаю?
– Честно говоря, этого я не знаю. Вам просто надо прибыть в одиннадцать утра и сделать это надо одному, не беря с собой в помощь никакого капитана милиции, который уже второй день подряд протирает казенные ботинки, шляясь около мэрии.
– Где гарантии моей безопасности?
Шелестюк недоуменно на меня посмотрел и заметил:
– Гарантии вашей безопасности находятся у вас в портфеле. Полагаю, что после встречи с киллером вам надо снова прибыть сюда для дальнейшего обсуждения дела.
Мне захотелось пригрозить еще раз Шелестюку, что если один волос упадет с моей головы, то с ним тоже потом церемониться не будут. Однако я вовремя понял, что все это выглядело бы глупо и несолидно. Если вдруг Шелестюк решился убрать меня, несмотря ни на что, он сделает это когда угодно и где угодно.
Я встал с места и пошел к выходу. В приемной толпился народ, видимо, ожидая начала приема вице-мэра. Внимательно осмотрев присутствующих в приемной людей, я пришел к выводу, что никто из них подозрительным мне не показался.
Выйдя на улицу, я сразу же подошел к Дынину и сказал:
– Поехали. У меня сегодня еще одна встреча.
Мы прошли некоторое расстояние пешком, прежде чем смогли поймать машину. За это время я успел кратко обрисовать Дынину ситуацию.
Когда мы подъехали в район общежития машиностроителей, я еще раз напомнил Дынину:
– Итак, ты сидишь в скверике недалеко от общежития тихо как мышь в течение полутора часов. Если я не появляюсь или не даю о себе знать, вы с Седым действуете дальше по обстоятельствам.
– Слушай, – вдруг неожиданно остановил меня Дынин, когда я собирался уходить, – может быть, тебе пушку дать на всякий случай?
– Я ею пользоваться не очень умею, – сказал я. – К тому же, если это профессионал и это на самом деле ловушка, все кончится гораздо быстрее, нежели я успею достать твой «макаров» из кармана.
– Ну, смотри, как знаешь, – махнул Дынин рукой и направился в сторону сквера.
Я вошел в общежитие и прошел мимо совершенно не обратившего на меня внимания вахтера на третий этаж. В общежитии полным ходом шли ремонтные работы, мелькали люди в испачканных краской спецовках, тут же бегали дети. Когда я проходил мимо большой общей кухни, меня обдало запахом жареной картошки.
Я подошел к двери, на которой мелом было написано «308». Комната находилась как раз в той части коридора, где велись отделочные работы. Когда я очутился перед дверью и уже собирался постучать, меня охватило вполне понятное волнение.
«Боишься?» – спросил я сам себя. Эта мысль придала мне силы. Я постучал. Но мне никто не ответил. Спустя несколько секунд я постучал еще раз. За дверью по-прежнему царила тишина.
Я посмотрел на часы. Было без трех минут одиннадцать. В этот момент неожиданно замок в двери щелкнул. Я нажал на ручку двери, и она поддалась. Я раскрыл ее пошире и вошел в комнату. Там было очень темно – оба окна оказались занавешены плотными широкими портьерами.
– Проходите, – услышал я голос из темноты сбоку от двери. – И закройте за собой дверь на задвижку.
Голос был спокоен и доброжелателен. Я сделал шаг вперед и захлопнул дверь. Она защелкнулась, и у меня возникло мгновенное ощущение, что я попал в мышеловку. Я стал вглядываться в темноту. Неожиданно край портьеры слегка отодвинулся, и маленький лучик света пробился в комнату, осветив стоящий перед портьерой стул.
– Проходите и садитесь на этот стул, – произнес голос.
Говоривший, видимо, находился где-то сбоку, недалеко от портьеры.
– Смелее, смелее, – подбодрил он меня. – Вам ничего не угрожает. Делайте только то, что вам говорят, и не производите резких движений, и тогда все будет нормально. Давайте будем беречь нервы друг друга.
Я осторожно прошел к портьере и сел на стул.
– Вот так, хорошо, – удовлетворенно произнес голос.
Мне уже слегка надоело, что этот неизвестный раскомандовался, и я решил первым начать беседу по существу дела:
– Итак, полагаю, что знакомиться нам нет смысла. Думаю, что и увидеть вас мне не удастся.
– Совершенно верно, – тут же согласился неизвестный мужчина. – И это нужно прежде всего для вашей же безопасности.
– Я польщен. Вы заботливы и предусмотрительны, как многодетная мама, – попытался я сострить.
Мужчина, видимо, не обладал чувством юмора, поскольку на мою шутку никак не отреагировал.
– Однако цель моего визита вам наверняка известна, – продолжил я. – Что вы в связи с этим можете мне сказать?
– Вам не надо разъяснять, чем я занимаюсь, – начал говорить мужчина. – Так вот, вчера один мой знакомый попросил меня об одной небольшой услуге. Подчеркиваю, с моей стороны это всего лишь услуга, так как я не подчинен этому крупному чиновнику и полностью самостоятелен в своих действиях.
Помолчав, голос продолжил:
– Так вот, он попросил меня помочь ему. Следовательно, мне придется рассказать вам о том заказе, который поступил ко мне некоторое время назад. Имя заказчика – Александр Бомберг. С ним меня познакомило это же должностное лицо, фамилию которого мы не будем называть, так как оба ее знаем. Он и раньше сводил меня с некоторыми людьми, которым требовались мои услуги для решения их личных проблем.
Голос стал несклько насмешливым.
– Видимо, у лиц такого калибра на ответственных постах не могут нормально идти дела, если в кругу их знакомых нет подобного мне человека. Извините за небольшое отступление от темы, я продолжаю... Я подтверждаю, что при встрече со мной Александр Бомберг «заказал» мне человека, который серьезно осложняет ему жизнь. Договорившись со мной об исполнении, он сделал предоплату. После этого он назвал имя этого человека и передал его фотографию.
– Кто же это? – напряженно спросил я.
– Не спешите. Минутку терпения. Дело в том, что следующий день стал последним в жизни моего заказчика. Его соперник, видимо, опередил его и отправил Бомберга к праотцам. Похоже, он оказался куда более решительным.
– По вашему договору, вы должны были убить этого человека?
– Я предпочитаю слово «ликвидировать», – ответил киллер.
– Все это крайне интересно, – протянул я. – Но все же меня интересует имя человека, которого вам «заказал» Бомберг. И где гарантии того, что все сказанное вами не является результатом вашего сговора с Шелестюком?
– Мы же договорились не называть имен, – перебил меня киллер. – А что касается доказательств... Как вы не без иронии заметили, я являюсь предусмотрительным человеком. И для соблюдения своей безопасности я записываю на магнитную ленту все разговоры со своими заказчиками. Бомберг не был исключением.
Неожиданно раздался щелчок, и комнату огласило легкое шуршание и шипение магнитной ленты. После этого послышался голос Бомберга. Последующие полчаса я провел в прослушивании разговора убитого журналиста с моим нынешним невидимым собеседником. Сомневаться в том, что это был именно Бомберг, у меня не было никаких оснований – я узнал этот голос. В основном говорил он, наемный убийца молчал, время от времени задавая лишь уточняющие вопросы.
Речь Бомберга можно было разделить на три части. В первой он сообщил киллеру о том, что господин Шелестюк рекомендовал его как хорошего и надежного исполнителя. Затем журналист сообщил, что ему мешает жить и работать один его коллега по газете. И он после долгих колебаний пришел к выводу, что должен пойти на этот шаг и ликвидировать его физически. Другие меры, по мнению Бомберга, не дадут необходимого эффекта. Более того, Бомберг сказал, что конфликт зашел так далеко, что он сам опасается за свою жизнь. И назвал фамилию человека, которого надлежало убрать киллеру. Это был Кострюков, коммерческий директор газеты «Горячая Волга».
В третьей части своей речи Бомберг скорее изливал душу киллеру, говоря о том, как он искренне ненавидит этого человека, который не хочет играть по общепринятым правилам. Несколько раз Бомберг оговаривался, что он против метода физической ликвидации, однако не видит выхода вследствие неэффективности других. У меня даже создалось впечатление, что, произнося эти фразы, Бомберг уговаривал сам себя пойти на этот шаг.
Раздался щелчок, который возвестил о том, что прослушивание закончилось. Киллер выключил магнитофон.
– Я полагаю, что услышанного достаточно, чтобы сделать правильные выводы, – произнес он.
– Скажите, – задал я неожиданный вопрос, – а для чего вы все это делаете? Зачем вы пришли на встречу со мной и стали доказывать невиновность нашего общего знакомого?
Киллер после некоторого молчания ответил:
– Причины две. Первая в том, что наш общий знакомый чиновник когда-то оказал мне небольшую услугу, серьезно облегчив мне жизнь. Ну и вторая, – мой собеседник помедлил, – может быть, я опять дам вам повод для насмешек...
– Ваша профессия не слишком располагает к подтруниванию над вами, – сказал я.
– Ну так вот... Это своеобразный кодекс чести. Я взял аванс. И хотя его недостаточно для выполнения всего задания, но отработать его я должен. Мне сообщили, что вы сыщик и работаете над этим делом. И поэтому, помогая вам, я отрабатываю свой аванс. – Киллер еще немного помолчал и сказал: – Наша беседа подошла к концу. Сейчас ваша очередь выполнять мои команды... Вы подниметесь, подойдете к двери, откроете ее и, выйдя, быстро закроете. Надеюсь, у вас хватило благоразумия не привести с собой ментов. Это вам ничего не даст.
В следующую секунду мне на колени упал обычный почтовый конверт.
– В этом конверте находится копия аудиозаписи нашего с Бомбергом разговора, в которой стерт мой голос. Там же находится фотография, которую мне передал Бомберг. Возможно, все это вам пригодится. А теперь идите. И, выйдя в коридор, не задерживайтесь, а идите прямо на выход из общежития.
Я взял конверт, поднялся и не спеша подошел к двери. Поковырявшись в ней, я открыл замок и вышел в коридор. Замок защелкнулся.
Я огляделся. Почти прямо напротив двери находилась большая общая кухня, где несколько женщин занимались приготовлением обеда. То ли спавшее напряжение, после того как я вышел из темной комнаты, то ли проснувшийся во мне охотничий азарт заставил меня ослушаться приказаний киллера. Я не стал сразу выходить из общежития, вошел в кухню и встал к умывальнику, делая вид, что мою руки. На меня по-прежнему никто не обращал внимания. Видимо, общежитие во время ремонта напоминало проходной двор, и обитатели его не обращали внимания на посторонних. Я так простоял минут десять, краем глаза наблюдая за дверью с номером «308». Из двери никто не выходил.
В коридоре тем временем постоянно сновали рабочие. Из соседней с триста восьмой комнатой двери вышел человек в рабочей спецовке и, держа в руках банку с краской, направился по коридору.
Простояв еще минут пять, я понял, что ждать дальше бесполезно. Скорее всего, киллер продумал путь своего незаметного отхода.
Выйдя на улицу, я сразу направился в сквер. Адреналин таким мощным потоком поступал в кровь Дмитрия Дынина, что он не мог сидеть просто на лавочке и мерил небольшую аллею семимильными шагами туда и обратно. Завидев меня, он почти бегом бросился ко мне и метра за три спросил:
– Ну? Живой, что ли? Я уж думал, тебя в заложники взяли и надо ребят на подмогу вызывать.
Я посмотрел на часы. Прошло час двадцать со времени моего ухода.
– Рано подмогу! – заметил я. – Ты должен был ждать еще десять минут. Поехали ко мне, я все расскажу. Но прежде я хочу отыскать ближайший ларек. Очень хочется выпить.
ГЛАВА 9
Пока я покупал пиво в ларьке, Дынин позвонил Седому и сообщил ему, чтобы он приезжал ко мне и захватил с собой папку с документами.
Через час мы все втроем сидели у меня в квартире и пили пиво. Я уже пересказал обоим приятелям суть состоявшейся беседы с киллером, и мы прослушали монолог Бомберга на кассете. Наконец пленка кончилась.
– Да, ну и дела, – произнес Седой, на которого запись, похоже, произвела серьезное впечатление.
– Да уж, дела! – подтвердил Дынин. – Ну и сука этот твой Бомберг! Весь город думает, что его за идею убили как правдолюбца, а он, оказывается, бабки не поделил с вашим коммерческим директором.
– Или власть, – произнес я.
– Да какая там у журналиста власть?! – воскликнул Дынин.
– Немалая, четвертая по счету, – ответил Седой.
– Средства массовой информации – это немалая власть, – подтвердил я. – А где власть, там и деньги. Один архив Бомберга давал ему возможность решать многие вопросы без серьезных проблем. А иметь серьезное влияние на политику газеты, одной из крупнейших в области, – это стоящая цель. Кстати, Леонид, – обратился я к Седому, – позавчера ты мне рассказывал о тех средствах, которые поступают в газету.
– Ну?
– Каков приблизительно размер этих сумм? Особенно меня интересуют ставки на заказные статьи, на выгодное размещение рекламы.
– Откуда я знаю?! Я рядовой журналист и никогда не лез в эту бухгалтерию. К тому же я в этой газете недавно, я вообще не имею привычки работать в одном и том же издании больше года.
– Тем не менее это надо выяснить, и как можно скорее, – сказал я.
– Думаю, что это не так просто, – заметил Борисов. – Вряд ли ты можешь рассчитывать на особую откровенность Гармошкина в этом плане. Большинство этих сумм идут, как ты понимаешь, не через бухгалтерию.
– Ладно, посмотрим... А сейчас мне надо ехать на прием к Шелестюку.
– Ты что, на самом деле собрался отдать ему все эти документы? – спросил Дынин.
– Думаю, да. Оставлю себе лишь самое необходимое, на всякий случай. Уж больно мне не нравятся некоторые люди из окружения этого чиновника.
Через полчаса я уже входил в кабинет Шелестюка, застав последнего расхаживающим по комнате. Он явно нервничал. Завидев меня, тут же спросил:
– Надеюсь, что все прошло нормально, и вы получили то, что хотели?
– Да. Спасибо.
Я подошел к его столу и положил на него толстую папку. – Вы тоже получите все, что хотите. И хотя я делаю это с большой неохотой, но договор есть договор, и его надо выполнять, – сказал я.
Шелестюк быстрыми шагами подошел к столу и шустро пролистал документы.
– Это все?
– Да.
– Всегда приятно иметь дело с порядочными людьми, – начал было Шелестюк.
– У меня к вам последний вопрос, – перебил его я. – Вы можете на него не отвечать, но, ответив, вы бы мне очень помогли. Думаю, что как член попечительского совета газеты вы имеете больше информации, чем я, о внутренних делах «Горячей Волги». Меня интересует, как складывались взаимоотношения в руководстве газеты за последние несколько лет?
Шелестюк усмехнулся, глядя в окно.
– Должен вам сказать, что в руководстве этой газеты дела всегда шли негладко. Исключение составлял, может быть, первый этап, этап ее становления, когда она была не слишком большой и не слишком популярной. Тогда учредителями было несколько человек, в том числе и Бомберг. Потом наступил период, когда у газеты начались финансовые сложности, и она была на грани закрытия. Тогда руководство обратилось к администрации города, с тем чтобы она выступила одним из соучредителей. Мы пошли на это шаг, помогли финансово, организационно. Газета в свою очередь помогла нашему мэру снова переизбраться. Финансовое положение газеты стало стабильным, но с тех пор в руководстве начались дрязги. Лидерами газеты были, без всякого сомнения, Бомберг и бывший главный редактор Грищук, которые и определяли ее политику. Производственными делами занимался Кострюков, гуманитарными вопросами – Пыжиков. Но постепенно к этим господам пришло осознание, что стольким медведям в одной берлоге не ужиться. И началась серьезная борьба за единовластие.
– Почему ушел главный редактор Грищук?
– Он первым пал жертвой этой борьбы. Нервы не выдержали, у него случился инфаркт. Этим немедленно воспользовались друзья-конкуренты, усилив борьбу за пост главного редактора. Однако ни одному из них не удалось занять этот пост. В этой ситуации сказала свое слово и мэрия. Мы решили поставить там человека не из газетной среды, хорошего и крепкого руководителя, звезд с неба не хватающего, но борозду, как говорится, не портящего. Я сам предложил это Бомбергу. Тот, подумав, согласился. Вот так, заручившись его поддержкой, главным редактором стал Гармошкин. Видимо, это было решение, которое устроило их всех. И газета вроде бы работала нормально, однако последующие трагические события внесли новую путаницу в это дело.
Через час мы все втроем сидели у меня в квартире и пили пиво. Я уже пересказал обоим приятелям суть состоявшейся беседы с киллером, и мы прослушали монолог Бомберга на кассете. Наконец пленка кончилась.
– Да, ну и дела, – произнес Седой, на которого запись, похоже, произвела серьезное впечатление.
– Да уж, дела! – подтвердил Дынин. – Ну и сука этот твой Бомберг! Весь город думает, что его за идею убили как правдолюбца, а он, оказывается, бабки не поделил с вашим коммерческим директором.
– Или власть, – произнес я.
– Да какая там у журналиста власть?! – воскликнул Дынин.
– Немалая, четвертая по счету, – ответил Седой.
– Средства массовой информации – это немалая власть, – подтвердил я. – А где власть, там и деньги. Один архив Бомберга давал ему возможность решать многие вопросы без серьезных проблем. А иметь серьезное влияние на политику газеты, одной из крупнейших в области, – это стоящая цель. Кстати, Леонид, – обратился я к Седому, – позавчера ты мне рассказывал о тех средствах, которые поступают в газету.
– Ну?
– Каков приблизительно размер этих сумм? Особенно меня интересуют ставки на заказные статьи, на выгодное размещение рекламы.
– Откуда я знаю?! Я рядовой журналист и никогда не лез в эту бухгалтерию. К тому же я в этой газете недавно, я вообще не имею привычки работать в одном и том же издании больше года.
– Тем не менее это надо выяснить, и как можно скорее, – сказал я.
– Думаю, что это не так просто, – заметил Борисов. – Вряд ли ты можешь рассчитывать на особую откровенность Гармошкина в этом плане. Большинство этих сумм идут, как ты понимаешь, не через бухгалтерию.
– Ладно, посмотрим... А сейчас мне надо ехать на прием к Шелестюку.
– Ты что, на самом деле собрался отдать ему все эти документы? – спросил Дынин.
– Думаю, да. Оставлю себе лишь самое необходимое, на всякий случай. Уж больно мне не нравятся некоторые люди из окружения этого чиновника.
Через полчаса я уже входил в кабинет Шелестюка, застав последнего расхаживающим по комнате. Он явно нервничал. Завидев меня, тут же спросил:
– Надеюсь, что все прошло нормально, и вы получили то, что хотели?
– Да. Спасибо.
Я подошел к его столу и положил на него толстую папку. – Вы тоже получите все, что хотите. И хотя я делаю это с большой неохотой, но договор есть договор, и его надо выполнять, – сказал я.
Шелестюк быстрыми шагами подошел к столу и шустро пролистал документы.
– Это все?
– Да.
– Всегда приятно иметь дело с порядочными людьми, – начал было Шелестюк.
– У меня к вам последний вопрос, – перебил его я. – Вы можете на него не отвечать, но, ответив, вы бы мне очень помогли. Думаю, что как член попечительского совета газеты вы имеете больше информации, чем я, о внутренних делах «Горячей Волги». Меня интересует, как складывались взаимоотношения в руководстве газеты за последние несколько лет?
Шелестюк усмехнулся, глядя в окно.
– Должен вам сказать, что в руководстве этой газеты дела всегда шли негладко. Исключение составлял, может быть, первый этап, этап ее становления, когда она была не слишком большой и не слишком популярной. Тогда учредителями было несколько человек, в том числе и Бомберг. Потом наступил период, когда у газеты начались финансовые сложности, и она была на грани закрытия. Тогда руководство обратилось к администрации города, с тем чтобы она выступила одним из соучредителей. Мы пошли на это шаг, помогли финансово, организационно. Газета в свою очередь помогла нашему мэру снова переизбраться. Финансовое положение газеты стало стабильным, но с тех пор в руководстве начались дрязги. Лидерами газеты были, без всякого сомнения, Бомберг и бывший главный редактор Грищук, которые и определяли ее политику. Производственными делами занимался Кострюков, гуманитарными вопросами – Пыжиков. Но постепенно к этим господам пришло осознание, что стольким медведям в одной берлоге не ужиться. И началась серьезная борьба за единовластие.
– Почему ушел главный редактор Грищук?
– Он первым пал жертвой этой борьбы. Нервы не выдержали, у него случился инфаркт. Этим немедленно воспользовались друзья-конкуренты, усилив борьбу за пост главного редактора. Однако ни одному из них не удалось занять этот пост. В этой ситуации сказала свое слово и мэрия. Мы решили поставить там человека не из газетной среды, хорошего и крепкого руководителя, звезд с неба не хватающего, но борозду, как говорится, не портящего. Я сам предложил это Бомбергу. Тот, подумав, согласился. Вот так, заручившись его поддержкой, главным редактором стал Гармошкин. Видимо, это было решение, которое устроило их всех. И газета вроде бы работала нормально, однако последующие трагические события внесли новую путаницу в это дело.