Страница:
Выловив ближе к вечеру Отто, Козлов проконсультировался по поводу процедуры заключения договоров. Отто предложил приступать немедленно и поставил заведующего в известность о том, что собирается спешно уезжать.
– Нужно доставить товар в Осло, – прокомментировал он свое заявление. – Деньги – по факту получения, о’кей?
Тепло распрощавшись с партнером по бизнесу и пригласив его поскорее возвращаться для проведения инспекции и помощи в организации расширенного проекта, Козлов вызвал Зосимова и велел ему поставить в известность господина Ландлоу из Бристоля, что его сегодня ждет увлекательная деловая беседа с владельцем санатория.
Дима споро прошелся по этажам, собрав выставленные горничными в коридор мешки с мусором, не забыв заглянуть в больничный блок.
Перетащив мусор к баку на задворках, Красников, убедившись, что он вне пределов видимости кого бы то ни было, стал перерывать пакеты в поисках нужных ему вещей. Искать пришлось недолго: в третьем или четвертом пакете обнаружилось два комплекта женской одежды, включая два ярких пуховичка, которые Дима определенно видел на подружках. Быстренько сложив находку в отдельный мешок и потуже завязав его, Дима вышел через заднюю калитку в лес и, пройдя с полкилометра, припрятал мешок под приметным корявым деревом.
Вернувшись, он как ни в чем не бывало принялся за свои обязанности. А потом отпросился с работы пораньше, сказав, что чувствует себя неважно. Ему поверили, так как от волнения он весь покрылся красными пятнами и его бил озноб, и отпустили, велев возвращаться как можно скорее.
Вместо того чтобы взять свою одежду в раздевалке и отправиться по заснеженной дороге в домик Матвеича, Красников, взяв свою куртку и ботинки, отнес их в подсобку и запихал на верхнюю полку, загородив пакетами со стиральным порошком. После он достал сверток с бутербродами, бутылку молока и все это сложил в маленький рюкзачок. Взяв тряпку и полировалку, отправился в административный корпус. Как раз настало время обеда.
Натирая латунные ручки в коридоре, Дима смотрел в них, наблюдая за противоположной заветной дверью. Наконец оттуда вышла секретарша, помахивая крохотной сумочкой. За ней, широко шагая, вышел босс и проследовал в направлении ресторана.
Дима, выждав пять минут, метнулся к двери и быстро открыл ее украденным на вахте ключом. Пробравшись в кабинет, он наудачу забрался в шкаф с бланками и затаился там, стараясь сдержать шумное дыхание. Ему предстояло провести здесь остаток дня – если повезет.
Часа через полтора вернулся хозяин кабинета и стал разговаривать по телефону. Дима старался уловить хоть слово, которое бы ему помогло. Но разговор интересующей его темы не касался. Потом ничего не подозревающий мужчина погрузился в какую-то писанину, а Диминой основной задачей стало не задремать в полутьме и не захрапеть.
Часы тянулись томительно, но вот наконец босс засобирался домой. Он уложил какие-то бумаги в папку, сложил деньги в сейф и накинул пальто.
Когда его шаги стихли в конце коридора, Дима позволил себе размять затекшие мышцы. Еще через пятнадцать минут Красников вылез из шкафа и улегся на диван – поспать до той поры, пока отсюда не уйдут все.
Проснувшись часа через три, Дима убедился, что в коридорах административного корпуса настала абсолютная тишина. Он потянулся, достал бутерброд, молоко и перекусил, одновременно включая компьютер и загружая операционную систему. И мысленно поблагодарил учителя по информатике за то, что тот насильно впихнул ему в голову навыки работы с компьютером. Дима не думал, что они ему так пригодятся.
К сожалению, поиск методом «научного тыка» ни к чему не привел. У Димы не было определенных ориентиров, где искать информацию, а компьютер был битком набит различными файлами. Поэтому вскоре Красников оставил идею раскопать что-нибудь здесь. Он решил, что старые добрые бумаги – они как-то надежнее.
К счастью, был заперт только верхний ящик стола. Дима по очередности выдвигал их и методично обшаривал, читая каждую бумагу при свете монитора. Он стал уже подумывать о том, что все сколько-нибудь ценное хранится в верхнем ящике, как ему попался первый любопытный документ.
Это была расписка, которую дал некто Иваньков С. С. директору санатория в том, что он согласен на сложную операцию и в случае ее неуспеха никаких претензий к санаторию не имеет. Дата стояла совсем недавняя. Дима отложил расписку в сторону и продолжил поиски. Непосредственно под ней лежал еще один документ, на этот раз финансовый, и, судя по содержанию, он обосновывал перевод крупной суммы денег на счет клиники. В приложенном приходном ордере было написано обоснование: «Проведение пересадки органов».
Больше Дима, как ни старался, ничего не нашел. Того, что оказалось у него в руках, было явно недостаточно. Дима долго кружил по комнате, взволнованный до предела, и все же решился: достал из кармана перочинный нож и вскрыл верхний ящик стола.
В нем лежали дискеты, какие-то папки и записная книжка. Дискеты Дима проверять не стал – это заняло бы много времени, а как раз времени у него и не было. В записной книжке были многочисленные адреса и телефоны. Дима решил, что эти сведения ему тоже пригодятся. В папках были какие-то управленческие документы. Среди них Диме бросились в глаза несколько однотипных бланков, некоторые из них были заполнены на английском языке. Дима внимательно просмотрел их и понял, что перед ним – договоры на оказание медицинских услуг таким-то и таким-то фирмам. Реквизиты и подписи были проставлены на двух из бланков, остальные пока были незаполненными формами. Дима свернул оформленные бланки и, подумав, засунул их в носок.
На самом дне ящика Красников нашел две справки, написанные неразборчивым докторским почерком. Они были выданы на имя двух девушек. Также здесь содержались заключения нескольких специалистов, результаты анализов крови и чего-то еще. Внизу каждой справки стояло заключение терапевта: «Здорова».
Дима уже отложил карточки, но тут увидел, что на обороте каждой дописано размашистым почерком: «Рекомендованы к изъятию органов – резус-фактор соответствующий».
Дима похолодел. Это было как раз то, что он так усиленно искал. Распихав бумаги по карманам, заторопился к выходу.
И тут, к своему ужасу, обнаружил, что дверь открывается только снаружи. Дима заметался по кабинету, как загнанный олень, понимая, что каждый час его нахождения здесь приближает его к гибели. Выбраться отсюда не было никакой возможности: дверь крепкая, на окнах – решетки, да и этаж последний. Уже наступало утро – бледный зимний рассвет пробивался сквозь полуоткрытые жалюзи, и вскоре должно было взойти солнце.
В тот самый момент, когда первый луч рванулся ввысь из-за верхушек сосен, Дима услышал шаркающие шаги по коридору. Он забегал по кабинету с удвоенной скоростью. Шаги приблизились и замерли у двери. Дима метнулся к шкафу, в котором он просидел не один час вечером, и едва успел закрыть за собой дверцы, как услышал звук поворачивающегося в замке ключа. В кабинет вошла уборщица и стала, напевая, вытирать пыль с мебели. Дима ждал. У него была мысль нагло выскочить из шкафа и побежать к выходу, но решил подождать еще немного. Уборщица закончила с пылью и пошла к выходу. Дима напрягся. Но уборщица дверь за собой не заперла, а пошла прочь по коридору – видимо, за ведром и тряпкой.
Как только ее шаги замерли вдалеке, Дима поспешно выбежал из кабинета и, стараясь не топать, пошел в противоположном направлении. Выглянув из-за угла, он увидел, что уборщица возится в подсобке. Пришлось дождаться, пока она не ушла, а потом только добывать свои вещи. Все это время сохранялась опасность, что кто-нибудь покажется в конце коридора и окликнет его. Дима обливался холодным потом, доставая свою куртку с верхней полки. Резко дернул, и на него высыпались два килограмма стирального порошка из раскрытого пакета.
Дима чертыхнулся, тряся головой и изо всех сил стараясь не расчихаться. Задерживаться здесь и заметать следы не было времени. Да и смысла, впрочем, тоже. Дима через черный ход выбежал на улицу, к своему счастью, не встретив по дороге никого.
Охранник на входе ничуть не удивился, увидев его. Он заспанными глазами проводил галопирующего Диму, даже не подумав у него ничего спрашивать.
Дима бежал через лес, прямиком. Сердце выпрыгивало из груди, ноги вязли в сугробах. Быстрее, быстрее выбраться на трассу, поймать попутку и рвануть в Москву...
До начала рабочего дня оставалось ровно двадцать пять минут.
Уже через пятнадцать минут у ворот «Сосновой шишки» стоял, сердито сигналя, «мерин» главного. Проехав в подземный гараж и оставив там машину на попечение служащих, главный поднялся на лифте на свой этаж и открыл ключом дверь своего безукоризненно чистого кабинета.
Секретарши еще не было, и он сам поставил вариться кофе. Почитав в органайзере расписание дел на сегодня, улыбнулся своим мыслям. Он редко улыбался каким-либо мыслям, кроме мыслей о деньгах, которые предстоит получить. «Кстати, – подумал он. – Надо бы привести в порядок платежные документы». Он сделал артистичный жест рукой и достал из кармана маленький ключик на серебряном брелоке. И с удивлением, переходящим в ужас, обнаружил, что замок верхнего ящика стола взломан.
Нажав на кнопку селектора, он заорал:
– Дежурного по проходной ко мне! Быстро!
– Сергей Львович, можно вас на минуту? – загадочным голосом спросил Лямзин.
– Сейчас, Степан Алексеевич, – не отрывая взгляда от доски, отозвался тот.
Пока Головлев решал, как лучше закончить партию, Лямзин колебался, говорить или не говорить о видеокассете, о шантаже. Наверно, не стоит, не надо...
Наконец Головлев произнес:
– Вам мат, молодой человек, – и помахал какой-то фигурой перед лицом санитара. – Теперь я полностью в вашем распоряжении, Степан Алексеевич.
Его массивная фигура приблизилась к двери.
– Нам нужно с вами побеседовать, коллега, по одному очень важному и неотложному делу, – блеял Лямзин.
Они прошли в кабинет, где Лямзин тщательно закрыл все жалюзи и включил радио погромче – чтобы не позволить любопытным подслушать их разговор из коридора.
– Вот что, Сергей Львович, – начал он, с жалкой серьезностью глядя собеседнику в глаза. – Такое дело. Вы мне как-то говорили, что карточка того злосчастного пациента – это оружие против наших врагов, не так ли?
Головлева порядком рассмешил торжественный тон, которым Лямзин начал разговор, но он сдержался и так же торжественно кивнул.
– Так вот, Сергей Львович. Я наконец решил воспользоваться этим оружием и обращаюсь к вам в надежде, что вы мне в этом поможете. – Он вопросительно посмотрел на Головлева.
– Конечно, я вам помогу, Степан Алексеевич, о чем речь? Я сам вам это предлагал.
– Очень хорошо! Я знал, что вы мне не откажете. Будьте так добры, изложите ваш план действий.
Головлев смотрел на этого павлина и вспоминал его смешное кряхтенье в тот уморительный момент, когда он пользовал Людку у него на квартире. Он снова с трудом подавил смешок и произнес:
– Нет ничего проще, Степан Алексеевич. Карточка на данный момент у вас?
– У меня. – Лямзин полез в стол, где, теперь закрытая на замок, лежала злосчастная карточка.
Лямзин торжественно водрузил ее на стол перед Головлевым. Тот немедленно притянул ее к себе. Степану Алексеевичу его руки в этот момент показались парой каких-то хищных жадных пауков.
Головлев между тем пролистывал карточку, с наслаждением приближаясь к заветному месту в ней. Наконец нашел эту запись.
– Она на месте, – удовлетворенно кивнул он головой. – Замечательно. У нас телефоны, кажется, прослушиваются?
Лямзин развел руками:
– А вы как думаете? Я лично слышал, как Штейнберг давал задание нашему гениальному Хоменко устроить маленькую шпионскую сеть.
– Параноик. Так не пойдет. Нам нужен телефон, который не прослушивается. Идеально, если это будет телефон-автомат. Одевайтесь, – скомандовал он. – Пойдемте со мной, и я вам покажу чудеса техники на грани фантастики.
Они, разделившись для вящей надежности, спустились вниз, молча прошли мимо невозмутимых охранников и свернули за угол, где находилась побитая будка таксофона. У Лямзина с собой оказалась телефонная карточка, взяв которую Головлев протиснулся к аппарату. Повернувшись к Лямзину, он выжидающе посмотрел на него:
– Ну?
– Чего – ну? – не понял тот.
– Телефон санатория мне скажите, я же не знаю. Вы же у нас специалист по связям с общественностью, – нетерпеливо сказал Головлев, про себя обзывая завхирургией болваном.
Лямзин поморщился, назвал телефон.
Головлев торопливо набрал номер, громыхая поломанным диском.
– Алло? Это санаторий «Сосновая шишка»? А могу я хирурга Карташова услышать?
– Кто-кто! Конь в пальто! Что, не узнал? – раздался в трубке голос Чехова. – Открывайте ворота, к вам приехал сирота. Ладыгин, я себе уже все отморозил, у меня печка сломалась. Можно, я к тебе подъеду, чаю попьем?
Я оглянулся на ворочающуюся во сне Марину.
– Я не один, – поколебавшись, сказал я.
Чехов весело рассмеялся:
– Ага! А говорил... Что, подружка твоя у тебя?
– Юрий Николаевич, орите потише, вы мне девушку разбудите, – давя невольную улыбку, попросил его я.
Я посмотрел на часы – была уже половина второго.
– А до утра подождать нельзя? – поинтересовался я у Чехова, с тоской представляя, как он завалится с присущим ему шумом в мою однокомнатную квартиру, лишая всех ее обитателей приятностей ночного отдыха. О том, что мы вообще-то ведем серьезное расследование, мне как-то сразу не подумалось.
– Ладыгин, ты что, с ума сошел! Куй железо, пока не сгорел! Это – срочно.
– Вас что, жена ночевать не пускает? – из последних сил бубнил я, уже обреченно натягивая штаны.
– Так, Владимир Сергеевич! Ты долго собираешься мое терпение испытывать? Или ты немедленно забираешь у меня все сведения, или я их продаю конкурентам!
– Хорошо, только мы с вами встречаемся у подъезда. Термос с чаем я вам, так и быть, вынесу.
– Ладно, уговорил, – примиряюще сказал Чехов, зевая. – Буду у твоего подъезда ровно через двадцать минут. Отбой.
Я оделся, поставил чайник и закурил, поеживаясь от мысли о том, что придется променять теплую постель на обледенелую машину Чехова.
Налив чаю в термос и намазав несколько бутербродов паштетом, посмотрел на часы: пора спускаться. Машина Чехова уже стояла у подъезда. Он сидел, нахохлившись, как курица. Я предложил ему чай и бутерброды.
– Спасибо, родной, – чуть хрипло сказал он. – Ну, рассказывай – я пока поем.
Я слегка удивился такому повороту событий: я ожидал, что мне самому что-нибудь расскажут.
– Что ж, так оно и есть – вы нашли моего друга, – дрогнувшим голосом начал я.
Хотя мы с Ромой Ураевым в последнее время практически не общались, убийство человека, которого я только недавно видел счастливым и полным жизни, на меня сильно подействовало. Чехов это заметил.
– Соболезную, – серьезно произнес он. – Значит, мы взяли правильный след. Его убили именно те, кто сотрудничал с вашими хирургами. Если учесть данные, которые я добыл в последнее время, то получается довольно стройная картина. Ваши хирурги отрезали органы несчастным людям – судя по всему, в основном тем, кого не стали бы искать. Делали они это строго на заказ. Доставку осуществляли заказчики под прикрытием инкассаторской фирмы «Эдельвейс». Вашему другу не повезло. Все с ним было бы нормально, не сунься он в один момент туда, куда ему соваться не следовало. В этот момент он превратился из несведущего исполнителя в опасного свидетеля. Поэтому его и убили. Ты, кстати, в курсе, сколько стоит операция по пересадке органов? Конечно, в курсе. А если эта операция становится возможной благодаря нелегальной торговле органами, цена возрастает приблизительно раза в три. Да, остались еще в России состоятельные люди... – протянул Чехов, наливая себе еще немного чаю. – Так вот, – продолжал он. – Они его убили. Но не знали, успел он кому-нибудь передать сведения или нет. И тут, к их счастью, на сцене появился...
– ...я, – поежившись от неприятных воспоминаний, предположил я.
– Совершенно справедливо, – утвердительно махнул бутербродом Чехов.
– И они поняли, что сведения – какими бы они ни были – уже переданы, – продолжал рассуждать я. – Поэтому решили избавиться и от меня.
– ...и устроили на тебя покушение, – закончил Чехов. – Могу поручиться, что это дело рук одних и тех же исполнителей. Можно, конечно, нанять киллера, но своими людьми воспользоваться дешевле. К тому же люди с опытом.
Чехов зажег свет и показал мне личные дела двух сотрудников «Эдельвейса». Я почитал их и внутренне содрогнулся, понимая, что только счастливая случайность уберегла меня от верной смерти.
– Теперь ты признаешь, что я совершенно справедливо устранил тебя от ведения дела? Просто убийцы не знали наверняка – жив ты или умер. Организмы, знаешь, у всех разные. А проверить у них то ли времени не хватило, то ли ума. Я просто понадеялся, что если ты будешь сидеть и не высовываться, то, возможно, нового покушения мы избежим. – Чехов торжественно помолчал и продолжил: – Итак, считай, что половину дела мы уже сделали. Нам практически достоверно известно, кто исполнитель, кто осуществляет посредническую связь и как все это устроено. Немного туманной остается схема выбора и подготовки жертв, но это детали. Осталось только выйти на заказчиков. Они пока, видимо, прекратили сотрудничество с твоей клиникой, но что-то мне подсказывает, что это – не единственное место, где им режут людей. Остается два пути: ждать вестей из крематория и искать бывшего директора «Медтехники» как возможное связующее звено между частями целого. Я уже послал запрос, ищут, сопоставляют. Но наша дурацкая система – единых сведений нет нигде, а в Москве людей с такой фамилией, как у него, – тысяча. Вот, собственно говоря, и все, – закончил Чехов, стряхивая крошки с колен.
– А как со всеми остальными? – спросил я.
– С какими остальными? – не понял Чехов.
– Там же был пепел от тел еще четырех людей, – напомнил я ему. – С ними как?
Чехов поморщился.
– Я понимаю, что это прозвучит цинично, но, видимо, нам придется о них забыть. Во всяком случае, пока. Пока мы не располагаем информацией о том, что за люди это были. По-другому нам это узнать не удастся. А подобную информацию мы можем получить исключительно от непосредственных участников этого дела. А их мы как раз и выслеживаем, – торжественно закончил он.
– Ясно, – ответил я, закуривая.
– А у тебя, как я погляжу, все хорошо? – улыбнулся он мне.
Я не ответил, задумчиво разглядывая узоры на заледеневших окнах.
– Значит, в нашей клинике теперь ждать проявления их активности бесполезно? – наконец спросил я.
– Получается, что так, – пожал плечами Чехов.
– Значит, доказать вину Лямзина в смерти тех троих совершенно невозможно?
– Ну, почему. Не все так безнадежно, как тебе кажется.
Охранник стоял навытяжку и, часто моргая, с недоумением смотрел в побагровевшее лицо босса. Он хотел было что-то ответить, но тут дверь кабинета с треском распахнулась и в кабинет влетел хирург, злой и растерянный, как черт.
– Дмитрий Анатольевич, у меня к вам срочное дело, – сказал он боссу.
– Я занят!!! – зарычал директор, топая ногой.
Хирург замер на месте. Затем сказал с нажимом:
– Это очень важное дело. Оно касается и меня, и вас. А меры нужно принять срочно!
– Вы уволены, – сказал Дмитрий Анатольевич охраннику, внезапно успокоившись. – Можете идти.
Охранник пожал плечами и быстро вышел. Директор закурил и указал хирургу на кресло.
– Подождите еще пятнадцать минут. Мне нельзя упускать момент, – сказал Козлов и стал звонить по телефону, с ожесточением тыкая пальцами в кнопки.
– Але? Кто это? Тебя и надо. Ты где сейчас? Отлично! Очень быстро подъезжай к санаторию. Если по дороге встретишь одного молодого человека – такой высокий, смазливый очень, – не проезжай мимо. Он у меня кое-что украл. Да, документы кое-какие. Да. Как посчитаешь нужным. Если хочешь – поговори с ним по-хорошему. Я так и знал. Все. Отбой.
Он положил трубку и устало опустился в кресло, потерев лоб.
– Черт знает что! – сказал он хирургу. – Невозможно в собственном кабинете оставить документы... Вы, кстати, что-то хотели?
– Да. – Хирург нервно постукивал пальцами по подлокотнику. – Мне сегодня позвонили и сказали... В общем, кое-кому стала известна одна деталь моей жизни, которая, если она станет известна некоторым лицам, может трагически кончиться для нашего с вами предприятия.
– То есть...
– Меня шантажировали.
– Кто, если не секрет?
– Вы не поверите. Резчики.
– Из вашей бывшей клиники?
– Именно. Они отыскали там карточку того самого больного, помните – опытная программа была?...
– Да, кажется, припоминаю. Это с его трупом у нас потом возникли такие проблемы.
– Совершенно верно.
Главный засмеялся:
– Да, забавная получилась история. Хотя все могло закончиться достаточно худо для вас.
– И для вас тоже – не обольщайтесь. Так вот, – продолжал хирург, судорожно оправляя пиджак. – В этой карточке значится моя фамилия. На основании этого ее можно использовать как улику против меня. Этот Головлев, который для вас тогда почку резал, говорит, что молчать не будет и, в случае чего, достаточно подробно расскажет о том, как действует наша компания. А карточка – это документ...
– Короче – чего они хотят?
– Они хотят, во-первых, достаточно крупную сумму в качестве компенсации за недоплату в прошлый раз и обеспечения новыми заказами под нашим прикрытием.
– У-у-у, какие они жадные! И что вы от меня хотите? В сущности, это ваши проблемы.
– Вы так считаете? – зло спросил хирург, сощурившись. – Даже если вы меня уберете, карточка останется у них, и выйти на вас – нет никаких проблем.
Козлов нервно покрутил головой.
– Черт, этого еще не хватало! Дайте им денег, сколько нужно. Возьмите у казначея.
– Они заказов хотят.
Козлов еще злее посмотрел на хирурга, немного подумал и принял решение.
– Шиш им, а не заказы, – пробормотал он. – Можете идти работать. И ни о чем не беспокойтесь – вы же на меня работаете.
Выбравшись на трассу, Дима торопливо пошел по обочине, держа руку поднятой, в надежде, что его вскоре нагонит какой-нибудь автомобиль, с которым можно будет доехать до города.
По встречной полосе на огромной скорости мчался желтый «рафик». Дима успел подумать, что как раз за такой машиной он и ехал сюда месяц назад. И в эту самую секунду желтый капот вырос перед его глазами.
ГЛАВА 26
– Нужно доставить товар в Осло, – прокомментировал он свое заявление. – Деньги – по факту получения, о’кей?
Тепло распрощавшись с партнером по бизнесу и пригласив его поскорее возвращаться для проведения инспекции и помощи в организации расширенного проекта, Козлов вызвал Зосимова и велел ему поставить в известность господина Ландлоу из Бристоля, что его сегодня ждет увлекательная деловая беседа с владельцем санатория.
* * *
На следующее утро Дима добровольно вызвался на дежурство, хотя у него был в запасе целый выходной. Умеренность в выпивке накануне позволила ему подняться и приступить к своим обязанностям рано – еще не рассвело. Он заглянул в подсобку, где ночевали рабочие, – они еще спали. Это ему на руку.Дима споро прошелся по этажам, собрав выставленные горничными в коридор мешки с мусором, не забыв заглянуть в больничный блок.
Перетащив мусор к баку на задворках, Красников, убедившись, что он вне пределов видимости кого бы то ни было, стал перерывать пакеты в поисках нужных ему вещей. Искать пришлось недолго: в третьем или четвертом пакете обнаружилось два комплекта женской одежды, включая два ярких пуховичка, которые Дима определенно видел на подружках. Быстренько сложив находку в отдельный мешок и потуже завязав его, Дима вышел через заднюю калитку в лес и, пройдя с полкилометра, припрятал мешок под приметным корявым деревом.
Вернувшись, он как ни в чем не бывало принялся за свои обязанности. А потом отпросился с работы пораньше, сказав, что чувствует себя неважно. Ему поверили, так как от волнения он весь покрылся красными пятнами и его бил озноб, и отпустили, велев возвращаться как можно скорее.
Вместо того чтобы взять свою одежду в раздевалке и отправиться по заснеженной дороге в домик Матвеича, Красников, взяв свою куртку и ботинки, отнес их в подсобку и запихал на верхнюю полку, загородив пакетами со стиральным порошком. После он достал сверток с бутербродами, бутылку молока и все это сложил в маленький рюкзачок. Взяв тряпку и полировалку, отправился в административный корпус. Как раз настало время обеда.
Натирая латунные ручки в коридоре, Дима смотрел в них, наблюдая за противоположной заветной дверью. Наконец оттуда вышла секретарша, помахивая крохотной сумочкой. За ней, широко шагая, вышел босс и проследовал в направлении ресторана.
Дима, выждав пять минут, метнулся к двери и быстро открыл ее украденным на вахте ключом. Пробравшись в кабинет, он наудачу забрался в шкаф с бланками и затаился там, стараясь сдержать шумное дыхание. Ему предстояло провести здесь остаток дня – если повезет.
Часа через полтора вернулся хозяин кабинета и стал разговаривать по телефону. Дима старался уловить хоть слово, которое бы ему помогло. Но разговор интересующей его темы не касался. Потом ничего не подозревающий мужчина погрузился в какую-то писанину, а Диминой основной задачей стало не задремать в полутьме и не захрапеть.
Часы тянулись томительно, но вот наконец босс засобирался домой. Он уложил какие-то бумаги в папку, сложил деньги в сейф и накинул пальто.
Когда его шаги стихли в конце коридора, Дима позволил себе размять затекшие мышцы. Еще через пятнадцать минут Красников вылез из шкафа и улегся на диван – поспать до той поры, пока отсюда не уйдут все.
Проснувшись часа через три, Дима убедился, что в коридорах административного корпуса настала абсолютная тишина. Он потянулся, достал бутерброд, молоко и перекусил, одновременно включая компьютер и загружая операционную систему. И мысленно поблагодарил учителя по информатике за то, что тот насильно впихнул ему в голову навыки работы с компьютером. Дима не думал, что они ему так пригодятся.
К сожалению, поиск методом «научного тыка» ни к чему не привел. У Димы не было определенных ориентиров, где искать информацию, а компьютер был битком набит различными файлами. Поэтому вскоре Красников оставил идею раскопать что-нибудь здесь. Он решил, что старые добрые бумаги – они как-то надежнее.
К счастью, был заперт только верхний ящик стола. Дима по очередности выдвигал их и методично обшаривал, читая каждую бумагу при свете монитора. Он стал уже подумывать о том, что все сколько-нибудь ценное хранится в верхнем ящике, как ему попался первый любопытный документ.
Это была расписка, которую дал некто Иваньков С. С. директору санатория в том, что он согласен на сложную операцию и в случае ее неуспеха никаких претензий к санаторию не имеет. Дата стояла совсем недавняя. Дима отложил расписку в сторону и продолжил поиски. Непосредственно под ней лежал еще один документ, на этот раз финансовый, и, судя по содержанию, он обосновывал перевод крупной суммы денег на счет клиники. В приложенном приходном ордере было написано обоснование: «Проведение пересадки органов».
Больше Дима, как ни старался, ничего не нашел. Того, что оказалось у него в руках, было явно недостаточно. Дима долго кружил по комнате, взволнованный до предела, и все же решился: достал из кармана перочинный нож и вскрыл верхний ящик стола.
В нем лежали дискеты, какие-то папки и записная книжка. Дискеты Дима проверять не стал – это заняло бы много времени, а как раз времени у него и не было. В записной книжке были многочисленные адреса и телефоны. Дима решил, что эти сведения ему тоже пригодятся. В папках были какие-то управленческие документы. Среди них Диме бросились в глаза несколько однотипных бланков, некоторые из них были заполнены на английском языке. Дима внимательно просмотрел их и понял, что перед ним – договоры на оказание медицинских услуг таким-то и таким-то фирмам. Реквизиты и подписи были проставлены на двух из бланков, остальные пока были незаполненными формами. Дима свернул оформленные бланки и, подумав, засунул их в носок.
На самом дне ящика Красников нашел две справки, написанные неразборчивым докторским почерком. Они были выданы на имя двух девушек. Также здесь содержались заключения нескольких специалистов, результаты анализов крови и чего-то еще. Внизу каждой справки стояло заключение терапевта: «Здорова».
Дима уже отложил карточки, но тут увидел, что на обороте каждой дописано размашистым почерком: «Рекомендованы к изъятию органов – резус-фактор соответствующий».
Дима похолодел. Это было как раз то, что он так усиленно искал. Распихав бумаги по карманам, заторопился к выходу.
И тут, к своему ужасу, обнаружил, что дверь открывается только снаружи. Дима заметался по кабинету, как загнанный олень, понимая, что каждый час его нахождения здесь приближает его к гибели. Выбраться отсюда не было никакой возможности: дверь крепкая, на окнах – решетки, да и этаж последний. Уже наступало утро – бледный зимний рассвет пробивался сквозь полуоткрытые жалюзи, и вскоре должно было взойти солнце.
В тот самый момент, когда первый луч рванулся ввысь из-за верхушек сосен, Дима услышал шаркающие шаги по коридору. Он забегал по кабинету с удвоенной скоростью. Шаги приблизились и замерли у двери. Дима метнулся к шкафу, в котором он просидел не один час вечером, и едва успел закрыть за собой дверцы, как услышал звук поворачивающегося в замке ключа. В кабинет вошла уборщица и стала, напевая, вытирать пыль с мебели. Дима ждал. У него была мысль нагло выскочить из шкафа и побежать к выходу, но решил подождать еще немного. Уборщица закончила с пылью и пошла к выходу. Дима напрягся. Но уборщица дверь за собой не заперла, а пошла прочь по коридору – видимо, за ведром и тряпкой.
Как только ее шаги замерли вдалеке, Дима поспешно выбежал из кабинета и, стараясь не топать, пошел в противоположном направлении. Выглянув из-за угла, он увидел, что уборщица возится в подсобке. Пришлось дождаться, пока она не ушла, а потом только добывать свои вещи. Все это время сохранялась опасность, что кто-нибудь покажется в конце коридора и окликнет его. Дима обливался холодным потом, доставая свою куртку с верхней полки. Резко дернул, и на него высыпались два килограмма стирального порошка из раскрытого пакета.
Дима чертыхнулся, тряся головой и изо всех сил стараясь не расчихаться. Задерживаться здесь и заметать следы не было времени. Да и смысла, впрочем, тоже. Дима через черный ход выбежал на улицу, к своему счастью, не встретив по дороге никого.
Охранник на входе ничуть не удивился, увидев его. Он заспанными глазами проводил галопирующего Диму, даже не подумав у него ничего спрашивать.
Дима бежал через лес, прямиком. Сердце выпрыгивало из груди, ноги вязли в сугробах. Быстрее, быстрее выбраться на трассу, поймать попутку и рвануть в Москву...
До начала рабочего дня оставалось ровно двадцать пять минут.
Уже через пятнадцать минут у ворот «Сосновой шишки» стоял, сердито сигналя, «мерин» главного. Проехав в подземный гараж и оставив там машину на попечение служащих, главный поднялся на лифте на свой этаж и открыл ключом дверь своего безукоризненно чистого кабинета.
Секретарши еще не было, и он сам поставил вариться кофе. Почитав в органайзере расписание дел на сегодня, улыбнулся своим мыслям. Он редко улыбался каким-либо мыслям, кроме мыслей о деньгах, которые предстоит получить. «Кстати, – подумал он. – Надо бы привести в порядок платежные документы». Он сделал артистичный жест рукой и достал из кармана маленький ключик на серебряном брелоке. И с удивлением, переходящим в ужас, обнаружил, что замок верхнего ящика стола взломан.
Нажав на кнопку селектора, он заорал:
– Дежурного по проходной ко мне! Быстро!
* * *
Лямзин долго пытался найти Головлева, заглядывая из кабинета в кабинет. Он начал терять терпение, когда обнаружил его спокойно сидящим в комнате психологической разгрузки за игрой в шахматы с каким-то санитаром. Хирург выглядел великолепно. Уж у него-то нет таких проблем в жизни, подумалось Лямзину.– Сергей Львович, можно вас на минуту? – загадочным голосом спросил Лямзин.
– Сейчас, Степан Алексеевич, – не отрывая взгляда от доски, отозвался тот.
Пока Головлев решал, как лучше закончить партию, Лямзин колебался, говорить или не говорить о видеокассете, о шантаже. Наверно, не стоит, не надо...
Наконец Головлев произнес:
– Вам мат, молодой человек, – и помахал какой-то фигурой перед лицом санитара. – Теперь я полностью в вашем распоряжении, Степан Алексеевич.
Его массивная фигура приблизилась к двери.
– Нам нужно с вами побеседовать, коллега, по одному очень важному и неотложному делу, – блеял Лямзин.
Они прошли в кабинет, где Лямзин тщательно закрыл все жалюзи и включил радио погромче – чтобы не позволить любопытным подслушать их разговор из коридора.
– Вот что, Сергей Львович, – начал он, с жалкой серьезностью глядя собеседнику в глаза. – Такое дело. Вы мне как-то говорили, что карточка того злосчастного пациента – это оружие против наших врагов, не так ли?
Головлева порядком рассмешил торжественный тон, которым Лямзин начал разговор, но он сдержался и так же торжественно кивнул.
– Так вот, Сергей Львович. Я наконец решил воспользоваться этим оружием и обращаюсь к вам в надежде, что вы мне в этом поможете. – Он вопросительно посмотрел на Головлева.
– Конечно, я вам помогу, Степан Алексеевич, о чем речь? Я сам вам это предлагал.
– Очень хорошо! Я знал, что вы мне не откажете. Будьте так добры, изложите ваш план действий.
Головлев смотрел на этого павлина и вспоминал его смешное кряхтенье в тот уморительный момент, когда он пользовал Людку у него на квартире. Он снова с трудом подавил смешок и произнес:
– Нет ничего проще, Степан Алексеевич. Карточка на данный момент у вас?
– У меня. – Лямзин полез в стол, где, теперь закрытая на замок, лежала злосчастная карточка.
Лямзин торжественно водрузил ее на стол перед Головлевым. Тот немедленно притянул ее к себе. Степану Алексеевичу его руки в этот момент показались парой каких-то хищных жадных пауков.
Головлев между тем пролистывал карточку, с наслаждением приближаясь к заветному месту в ней. Наконец нашел эту запись.
– Она на месте, – удовлетворенно кивнул он головой. – Замечательно. У нас телефоны, кажется, прослушиваются?
Лямзин развел руками:
– А вы как думаете? Я лично слышал, как Штейнберг давал задание нашему гениальному Хоменко устроить маленькую шпионскую сеть.
– Параноик. Так не пойдет. Нам нужен телефон, который не прослушивается. Идеально, если это будет телефон-автомат. Одевайтесь, – скомандовал он. – Пойдемте со мной, и я вам покажу чудеса техники на грани фантастики.
Они, разделившись для вящей надежности, спустились вниз, молча прошли мимо невозмутимых охранников и свернули за угол, где находилась побитая будка таксофона. У Лямзина с собой оказалась телефонная карточка, взяв которую Головлев протиснулся к аппарату. Повернувшись к Лямзину, он выжидающе посмотрел на него:
– Ну?
– Чего – ну? – не понял тот.
– Телефон санатория мне скажите, я же не знаю. Вы же у нас специалист по связям с общественностью, – нетерпеливо сказал Головлев, про себя обзывая завхирургией болваном.
Лямзин поморщился, назвал телефон.
Головлев торопливо набрал номер, громыхая поломанным диском.
– Алло? Это санаторий «Сосновая шишка»? А могу я хирурга Карташова услышать?
* * *
– Кто это? – устало спросил я.– Кто-кто! Конь в пальто! Что, не узнал? – раздался в трубке голос Чехова. – Открывайте ворота, к вам приехал сирота. Ладыгин, я себе уже все отморозил, у меня печка сломалась. Можно, я к тебе подъеду, чаю попьем?
Я оглянулся на ворочающуюся во сне Марину.
– Я не один, – поколебавшись, сказал я.
Чехов весело рассмеялся:
– Ага! А говорил... Что, подружка твоя у тебя?
– Юрий Николаевич, орите потише, вы мне девушку разбудите, – давя невольную улыбку, попросил его я.
Я посмотрел на часы – была уже половина второго.
– А до утра подождать нельзя? – поинтересовался я у Чехова, с тоской представляя, как он завалится с присущим ему шумом в мою однокомнатную квартиру, лишая всех ее обитателей приятностей ночного отдыха. О том, что мы вообще-то ведем серьезное расследование, мне как-то сразу не подумалось.
– Ладыгин, ты что, с ума сошел! Куй железо, пока не сгорел! Это – срочно.
– Вас что, жена ночевать не пускает? – из последних сил бубнил я, уже обреченно натягивая штаны.
– Так, Владимир Сергеевич! Ты долго собираешься мое терпение испытывать? Или ты немедленно забираешь у меня все сведения, или я их продаю конкурентам!
– Хорошо, только мы с вами встречаемся у подъезда. Термос с чаем я вам, так и быть, вынесу.
– Ладно, уговорил, – примиряюще сказал Чехов, зевая. – Буду у твоего подъезда ровно через двадцать минут. Отбой.
Я оделся, поставил чайник и закурил, поеживаясь от мысли о том, что придется променять теплую постель на обледенелую машину Чехова.
Налив чаю в термос и намазав несколько бутербродов паштетом, посмотрел на часы: пора спускаться. Машина Чехова уже стояла у подъезда. Он сидел, нахохлившись, как курица. Я предложил ему чай и бутерброды.
– Спасибо, родной, – чуть хрипло сказал он. – Ну, рассказывай – я пока поем.
Я слегка удивился такому повороту событий: я ожидал, что мне самому что-нибудь расскажут.
– Что ж, так оно и есть – вы нашли моего друга, – дрогнувшим голосом начал я.
Хотя мы с Ромой Ураевым в последнее время практически не общались, убийство человека, которого я только недавно видел счастливым и полным жизни, на меня сильно подействовало. Чехов это заметил.
– Соболезную, – серьезно произнес он. – Значит, мы взяли правильный след. Его убили именно те, кто сотрудничал с вашими хирургами. Если учесть данные, которые я добыл в последнее время, то получается довольно стройная картина. Ваши хирурги отрезали органы несчастным людям – судя по всему, в основном тем, кого не стали бы искать. Делали они это строго на заказ. Доставку осуществляли заказчики под прикрытием инкассаторской фирмы «Эдельвейс». Вашему другу не повезло. Все с ним было бы нормально, не сунься он в один момент туда, куда ему соваться не следовало. В этот момент он превратился из несведущего исполнителя в опасного свидетеля. Поэтому его и убили. Ты, кстати, в курсе, сколько стоит операция по пересадке органов? Конечно, в курсе. А если эта операция становится возможной благодаря нелегальной торговле органами, цена возрастает приблизительно раза в три. Да, остались еще в России состоятельные люди... – протянул Чехов, наливая себе еще немного чаю. – Так вот, – продолжал он. – Они его убили. Но не знали, успел он кому-нибудь передать сведения или нет. И тут, к их счастью, на сцене появился...
– ...я, – поежившись от неприятных воспоминаний, предположил я.
– Совершенно справедливо, – утвердительно махнул бутербродом Чехов.
– И они поняли, что сведения – какими бы они ни были – уже переданы, – продолжал рассуждать я. – Поэтому решили избавиться и от меня.
– ...и устроили на тебя покушение, – закончил Чехов. – Могу поручиться, что это дело рук одних и тех же исполнителей. Можно, конечно, нанять киллера, но своими людьми воспользоваться дешевле. К тому же люди с опытом.
Чехов зажег свет и показал мне личные дела двух сотрудников «Эдельвейса». Я почитал их и внутренне содрогнулся, понимая, что только счастливая случайность уберегла меня от верной смерти.
– Теперь ты признаешь, что я совершенно справедливо устранил тебя от ведения дела? Просто убийцы не знали наверняка – жив ты или умер. Организмы, знаешь, у всех разные. А проверить у них то ли времени не хватило, то ли ума. Я просто понадеялся, что если ты будешь сидеть и не высовываться, то, возможно, нового покушения мы избежим. – Чехов торжественно помолчал и продолжил: – Итак, считай, что половину дела мы уже сделали. Нам практически достоверно известно, кто исполнитель, кто осуществляет посредническую связь и как все это устроено. Немного туманной остается схема выбора и подготовки жертв, но это детали. Осталось только выйти на заказчиков. Они пока, видимо, прекратили сотрудничество с твоей клиникой, но что-то мне подсказывает, что это – не единственное место, где им режут людей. Остается два пути: ждать вестей из крематория и искать бывшего директора «Медтехники» как возможное связующее звено между частями целого. Я уже послал запрос, ищут, сопоставляют. Но наша дурацкая система – единых сведений нет нигде, а в Москве людей с такой фамилией, как у него, – тысяча. Вот, собственно говоря, и все, – закончил Чехов, стряхивая крошки с колен.
– А как со всеми остальными? – спросил я.
– С какими остальными? – не понял Чехов.
– Там же был пепел от тел еще четырех людей, – напомнил я ему. – С ними как?
Чехов поморщился.
– Я понимаю, что это прозвучит цинично, но, видимо, нам придется о них забыть. Во всяком случае, пока. Пока мы не располагаем информацией о том, что за люди это были. По-другому нам это узнать не удастся. А подобную информацию мы можем получить исключительно от непосредственных участников этого дела. А их мы как раз и выслеживаем, – торжественно закончил он.
– Ясно, – ответил я, закуривая.
– А у тебя, как я погляжу, все хорошо? – улыбнулся он мне.
Я не ответил, задумчиво разглядывая узоры на заледеневших окнах.
– Значит, в нашей клинике теперь ждать проявления их активности бесполезно? – наконец спросил я.
– Получается, что так, – пожал плечами Чехов.
– Значит, доказать вину Лямзина в смерти тех троих совершенно невозможно?
– Ну, почему. Не все так безнадежно, как тебе кажется.
* * *
– Что за фигня!!! – орал главный. – Какого черта? Почему выпустили его с территории? Зачем вы здесь работаете?Охранник стоял навытяжку и, часто моргая, с недоумением смотрел в побагровевшее лицо босса. Он хотел было что-то ответить, но тут дверь кабинета с треском распахнулась и в кабинет влетел хирург, злой и растерянный, как черт.
– Дмитрий Анатольевич, у меня к вам срочное дело, – сказал он боссу.
– Я занят!!! – зарычал директор, топая ногой.
Хирург замер на месте. Затем сказал с нажимом:
– Это очень важное дело. Оно касается и меня, и вас. А меры нужно принять срочно!
– Вы уволены, – сказал Дмитрий Анатольевич охраннику, внезапно успокоившись. – Можете идти.
Охранник пожал плечами и быстро вышел. Директор закурил и указал хирургу на кресло.
– Подождите еще пятнадцать минут. Мне нельзя упускать момент, – сказал Козлов и стал звонить по телефону, с ожесточением тыкая пальцами в кнопки.
– Але? Кто это? Тебя и надо. Ты где сейчас? Отлично! Очень быстро подъезжай к санаторию. Если по дороге встретишь одного молодого человека – такой высокий, смазливый очень, – не проезжай мимо. Он у меня кое-что украл. Да, документы кое-какие. Да. Как посчитаешь нужным. Если хочешь – поговори с ним по-хорошему. Я так и знал. Все. Отбой.
Он положил трубку и устало опустился в кресло, потерев лоб.
– Черт знает что! – сказал он хирургу. – Невозможно в собственном кабинете оставить документы... Вы, кстати, что-то хотели?
– Да. – Хирург нервно постукивал пальцами по подлокотнику. – Мне сегодня позвонили и сказали... В общем, кое-кому стала известна одна деталь моей жизни, которая, если она станет известна некоторым лицам, может трагически кончиться для нашего с вами предприятия.
– То есть...
– Меня шантажировали.
– Кто, если не секрет?
– Вы не поверите. Резчики.
– Из вашей бывшей клиники?
– Именно. Они отыскали там карточку того самого больного, помните – опытная программа была?...
– Да, кажется, припоминаю. Это с его трупом у нас потом возникли такие проблемы.
– Совершенно верно.
Главный засмеялся:
– Да, забавная получилась история. Хотя все могло закончиться достаточно худо для вас.
– И для вас тоже – не обольщайтесь. Так вот, – продолжал хирург, судорожно оправляя пиджак. – В этой карточке значится моя фамилия. На основании этого ее можно использовать как улику против меня. Этот Головлев, который для вас тогда почку резал, говорит, что молчать не будет и, в случае чего, достаточно подробно расскажет о том, как действует наша компания. А карточка – это документ...
– Короче – чего они хотят?
– Они хотят, во-первых, достаточно крупную сумму в качестве компенсации за недоплату в прошлый раз и обеспечения новыми заказами под нашим прикрытием.
– У-у-у, какие они жадные! И что вы от меня хотите? В сущности, это ваши проблемы.
– Вы так считаете? – зло спросил хирург, сощурившись. – Даже если вы меня уберете, карточка останется у них, и выйти на вас – нет никаких проблем.
Козлов нервно покрутил головой.
– Черт, этого еще не хватало! Дайте им денег, сколько нужно. Возьмите у казначея.
– Они заказов хотят.
Козлов еще злее посмотрел на хирурга, немного подумал и принял решение.
– Шиш им, а не заказы, – пробормотал он. – Можете идти работать. И ни о чем не беспокойтесь – вы же на меня работаете.
* * *
Дима торопился изо всех сил, но застревал в снежных заносах. А по дороге идти нельзя, по ней идут машины работников санатория. Иногда ему удавалось выбраться на участки, покрытые настом, и тогда можно было даже бежать.Выбравшись на трассу, Дима торопливо пошел по обочине, держа руку поднятой, в надежде, что его вскоре нагонит какой-нибудь автомобиль, с которым можно будет доехать до города.
По встречной полосе на огромной скорости мчался желтый «рафик». Дима успел подумать, что как раз за такой машиной он и ехал сюда месяц назад. И в эту самую секунду желтый капот вырос перед его глазами.
ГЛАВА 26
– Этот, что ли? – спросил тот, что помоложе, присаживаясь на корточки и склоняясь над распростертым на снегу телом.
– Кажись, он. Физия у него какая-то знакомая. Посмотри, что у него – только быстрее. Время не терпит, – пробурчал тот, что постарше, воровато оглядываясь по сторонам.
Первый обшарил карманы:
– Тут какие-то бумажки.
– То, что надо, доставай. – Старший сплюнул.
Бумаги они распихали по карманам, сбросили тело в придорожную канаву и поспешили к машине.
Я заехал к его брату, который, к счастью, оказался дома. Он меня сначала не узнал, а потом даже обрадовался, будто я должен был принести ему радостные вести.
Я не стал садиться на предложенный мне стул и от кофе отказался.
– Алексей, я пришел вам сказать, что вашего брата убили, – выдавил я из себя, стараясь не смотреть в его простодушное лицо.
Алексей молча прислонился к стене и через некоторое время спросил:
– Как это случилось?
– Ваш брат помешал преступникам, узнал то, что... в общем, с такой информацией надо срочно идти в милицию и прятаться там. А он дойти не сумел...
– Вы нашли тело?
– Нет. Понимаете, необходимости хоронить его почти нет. Его кремировали. – Я протянул ему листок с адресом крематория. – Вот здесь вы можете забрать его прах. Спросите Пихтина и объясните ему ситуацию. Возможно, он не будет знать, где именно похоронен Роман. Передайте ему в таком случае вот это.
– Кажись, он. Физия у него какая-то знакомая. Посмотри, что у него – только быстрее. Время не терпит, – пробурчал тот, что постарше, воровато оглядываясь по сторонам.
Первый обшарил карманы:
– Тут какие-то бумажки.
– То, что надо, доставай. – Старший сплюнул.
Бумаги они распихали по карманам, сбросили тело в придорожную канаву и поспешили к машине.
* * *
Проводив Марину домой, я ехал на работу и думал про то, что у меня находится в пакете. На работе пришлось отпроситься часа на два – нужно было исполнить последний долг перед другом.Я заехал к его брату, который, к счастью, оказался дома. Он меня сначала не узнал, а потом даже обрадовался, будто я должен был принести ему радостные вести.
Я не стал садиться на предложенный мне стул и от кофе отказался.
– Алексей, я пришел вам сказать, что вашего брата убили, – выдавил я из себя, стараясь не смотреть в его простодушное лицо.
Алексей молча прислонился к стене и через некоторое время спросил:
– Как это случилось?
– Ваш брат помешал преступникам, узнал то, что... в общем, с такой информацией надо срочно идти в милицию и прятаться там. А он дойти не сумел...
– Вы нашли тело?
– Нет. Понимаете, необходимости хоронить его почти нет. Его кремировали. – Я протянул ему листок с адресом крематория. – Вот здесь вы можете забрать его прах. Спросите Пихтина и объясните ему ситуацию. Возможно, он не будет знать, где именно похоронен Роман. Передайте ему в таком случае вот это.