Серегин Михаил. Голая агрессия

   – Девочка, можно я с тобой сяду рядышком?
   Рядом с ее столиком стоял тот самый бородач, который безуспешно пытался извиниться перед публикой.
   Она не стала останавливать его, когда он, так и не дождавшись разрешения, уселся напротив. То, что перед ней человек обеспеченный, она чувствовала кожей. Он не суетится, не колготится. Делает все размеренно и спокойно. Одет непросто: костюмчик сшит на заказ, жилеточка из дорогой ткани. На мизинце перстенек. Борода ухожена лучше, чем лужайка в саду какого-нибудь Людовика.
   – Я хотела сегодня попасть на ваше шоу, – уколола она. – Вместо этого приходится объедаться мучным.
   – И вы о том же! Такая красивая, стройная, а все о том же! Вы думаете, что шоу-бизнес – это свет фонариков и огромные деньги? Нет, дорогая моя, это еще и неудачи, которые надо уметь переносить. Не против, если я закажу себе немного водочки?
   – Как хотите. Только мне не предлагайте.
   – Договорились.
   После того как он пропустил подряд пару стопок, Дарья решила выведать, что же все-таки произошло.
   – Ну, я не могу с вами разговаривать о таких вещах. К тому же вы уже все слышали.
   – Почему бы вам не выпустить певицу одну? Поплясала бы под фонограмму, без музыкантов, которым в руках держать нечего. Зато народ остался бы доволен.
   – Я Дмитрий, а вас как зовут?
   Дарья представилась.
   – Знаете, Даша, ситуация у нас весьма напряженная. Через два дня мы должны уже быть в Волгограде. Стоимость похищенного несколько тысяч долларов. Убытки потому, что сегодня ничего не состоялось, примерно того же порядка.
   – И что же вы будете делать?
   – Придется гонять самолет в Москву за новым оборудованием, а это – снова деньги.
   – Вы врете мне, Дима.
   Она поднялась, собираясь уходить.
   Иволгин схватил девушку за руку.
   – Может быть, вы объяснитесь?
   – Проблема не в инструментах. Проблема в певице. Впрочем, это не мое дело.
   Он смотрел на нее, не моргая. Столь проницательную девушку он встретил в первый раз.
   – Но как вы догадались?
   – Это элементарно... Любая девочка в состоянии подергаться под фонограмму и сохранить свою репутацию более-менее незапятнанной. Способность вилять попкой и разевать рот не исчезает при отсутствии на заднем плане музыкантов.
   – Извините, что прерываю ваш разговор. – К ним подошел небольшого роста жилистый человечек.
   – Что случилось, господин Куркин? – недовольно спросил Иволгин. Ему явно не понравилось это вторжение. Да ему сегодня все не нравилось!
   – Нашли инструменты.
   Брови у Дмитрия Игоревича поползли вверх.
   – Что вы говорите?! И где?
   – В Саратове есть такое место – Глебучев овраг. Глухой угол... частный сектор недалеко от Волги.
   – А воры?
   – Они там же, мертвые. Два трупа.
   Взгляды Дарьи и продюсера встретились.
   – Ну вот, для вас все закончилось благополучно. – Ей уже надоело общество московского гостя.
   – Стойте, стойте, стойте! – захмелевший Иволгин снова остановил ее.
   Она замерла и вопросительно уставилась на него.
   – Артур, вы идите, я сейчас буду. – Хореографа вежливо удаляли со сцены. Когда тот ушел, Иволгин поднялся и положил руку на плечо Дарьи. Она не стала препятствовать ему. Ну что такого? Он же не под юбку ей лезет! – Девушка, что вы делаете сегодня ночью?
   – У меня очень сердитый поклонник, и ему не понравится, что к его девушке кто-то пристает.
   – Знаешь, Дарья, я сегодня вляпался по самые уши. Почему бы тебе не скрасить одиночество расстроенного и пьяного столичного продюсера?
   – Вы думаете, что можете вот так запросто подойти к девушке в кафе и она, сраженная вашей ухоженной бородой и внушительными габаритами, забудет про все на свете?
   Он уже вел ее под руку к выходу, поправляя на ходу очки в тонкой золотой оправе.
   – Нет, ну почему же! Давайте определим цену. Скажем, сто долларов за ночь.
   Когда Дарья вышла на улицу, она позволила себе рассмеяться:
   – Что это вы? Думаете, я стою полвидеоплейера? Идите, Дмитрий, собирайте инструменты. Вам уже надо отбывать в Волгоград.
   Иволгин покраснел.
   – Какая с-су...
   – Что?! – Дарья не задумываясь въехала острым носом туфли по его голени. Клеящийся джентльмен сразу потерял хватку. – Что ты хотел сказать?!
   Она смотрела, как он отступил на шаг и, согнувшись, обхватил ногу. Сил во время удара она не жалела.
   – Мне кажется, я немного погорячился, – простонал он, неуклюже отступая.
   – Всего доброго. – Она развернулась и пошла к своей машине, а вслед ей неслось:
   – Двести! – Дарья продолжала дальше идти. – Четыреста. – Он стал неуклюже ковылять следом. – Восемьсот! – Выкрикнул он после некоторой паузы. Дарья немного сбавила скорость, но не собиралась пока оборачиваться и тем более останавливаться. – Хорошо, хорошо, полторы тысячи!!!
   Она повернулась к нему:
   – Две.
   Иволгин вытаращил глаза:
   – Да я за эти бабки в Москве...
   – Вот и я о том же. Всего доброго.
   Он вытер пот со лба. До ее прелестных ушек долетели причитания:
   – Боже мой, что же это за день такой сегодня?! То проваливается концерт, то женщина, которая мне безумно понравилась, назначает неподъемную цену!.. Ну, хорошо, хорошо, я согласен... Что я делаю, господи?..
   – Ты догадался произнести хоть один комплимент. Пусть будет тысяча девятьсот.
   Он доковылял до нее и обнял, навалившись всем своим весом на ее хрупкие плечи.
   – Красавица моя, рыбка, ласточка, крошка!.. Глазки у нас бриллиантовые, пальчики у нас сахарные...
   – Торги закончены, и цена больше не упадет, – успела сообщить она, прежде чем его губы накрыли ее лепестки...
   – А как же инструменты? – Дарья жадно хватала ртом воздух – так долго москвич не отпускал ее.
   – Они и без меня разберутся. Поехали к тебе!
   – Ко мне?.. Ну, хорошо. – Иннокентий улетел с шефом в командировку, и квартира была в ее распоряжении.
   – Отлично, я хоть скроюсь с глаз на время. А то еще местная милиция начнет доставать – такое не каждый день случается! Два трупа – подумать только!..
   Переступая порог квартиры Иннокентия, Дарья испытывала неприятные ощущения. А вдруг он дома? Что тогда?.. Но страхи оказались напрасными.
   Прежде чем раздеться, она потребовала выложить деньги. Иволгин не раздумывая отсчитал означенную выше сумму и положил на тумбочку.
   – Красивая спальня. – Он всего на секунду отвлекся от ее фигуры, но это не могло не задеть.
   – За дело, мужчина! – призвала она. Он бросился на нее, и тут Дарья закричала: – Стоп! Стоп! Стоп!
   Он был раздосадован:
   – Что не так?
   – Может быть, пойдем в душ?
   Не говоря ни слова, бородатый здоровяк, чьи глаза горели от возбуждения, взял Дарью на руки и под визг восторга понес ее купаться...
   Без пятнадцати одиннадцать Дарье захотелось пить. Наведавшись в кухню, она приложилась к бутылке минералки, и в этот момент послышался хруст проворачиваемого ключа.
   – Жадность фраера сгубила, – прошептала она и влетела в спальню. – Подъем, Дима! Тревога! Враги напали на наш лагерь!
   Иволгин продрал глаза и уставился на нее; тем временем входная дверь еле слышно скрипнула, и спокойный голос высокооплачиваемого телохранителя осведомился о том, дома ли «дорогая».
   – Давай, давай на балкон! – Дарья снова перешла на шепот. – Мой ухажер вернулся!
   Продюсер же лег поудобнее и подложил подушку под голову.
   – Да мне насрать! Я заплатил тебе достаточно...
   По тому, как он вел себя, Данилова поняла, что ее клиент не собирается уходить. Секунды, оставшиеся до неизбежной встречи, стремительно таяли.
   Она накинула на себя халат и опустилась на пуфик.
   «Чертова жизнь!» – подумала она, тупо уставившись в пол.
   – Мы в его квартире, дорогой, – сообщила продюсеру Дарья. – Приготовься вылетать отсюда с треском.
   – Ну, это мы еще поглядим, – бодро заявил Иволгин.
   – Дорогая, судя по ботинкам, у нас гости, – неслось из коридора.
   «И еще какие!» – мелькнуло в мозгу.
   – Кто-то по работе? – снова задал вопрос Иннокентий Михайлович и вошел в спальню.
   Вид лежащего на его месте мужика не очень-то и расстроил, как показалось незадачливому любовнику, хозяина, разве что глаза его сверкнули.
   Габариты Иволгина нисколько не смутили телохранителя.
   – Здравствуй и прощай, «борода», – скомандовал тот, кто мог в данной ситуации действовать более радикально. На Дарью вернувшийся раньше времени спонсор предпочитал не смотреть.
   – Может, ты поможешь мне одеться? – дерзко заявил столичный гость.
   – Идиот, – еле слышно успела произнести Дарья, прежде чем в воздухе просвистела огромная туша. «Борода» врезался в огромное зеркало...
   Когда голожопый Иволгин был выставлен за дверь, она попыталась открыть рот:
   – Это просто...
   Он не дал ей шанса.
   – Молчи, ничего не говори, солнце мое. На сборы три минуты.
   Как ни обидно терять такого мужика, как Петров, но что теперь делать? Она хотела купить себе однокомнатную квартиру в центре – благодаря Диме у нее хватит денег, но на что она будет жить дальше, пока не ясно...
   Может быть, в отведенное время она и не уложилась бы, но Иннокентий ее не торопил. Испытывать его молчаливое терпение она не собиралась и, как только собрала манатки, выкатилась на улицу.
   На лавочке у подъезда расквартировался Иволгин. Он поманил ее пальцем, словно маленькую девочку:
   – Ночь еще не закончилась, а деньги уже заплачены, поехали в гостиницу, дорогуша. Денежки надо отрабатывать до конца.
   Баксы ей были очень нужны, а о том, чтобы отвязаться от москвича, она и не думала: слишком рискованное это дело – подставлять мужика два раза подряд. Может и обидеться – как следствие, пострадает лицо, а это нежелательно...
   Они приехали в небольшую частную гостиницу без названия, которая занимала весь первый этаж двухподъездного жилого дома. Место было тихое, неприметное – самое то, если заезжая знаменитость хочет отдохнуть от местных репортеров.
   Когда Дима, положив огромные ладони несколько ниже талии, завел ее в свой номер, Дарья поняла, что покоя ей сегодня уже не будет – за журнальным столиком сидел молодой человек в милицейской форме. Судя по количеству маленьких звездочек на погонах, лейтенант.
   – Гражданин Иволгин? – осведомился он, приподнимаясь.
   Как ни тяжело было «бороде» признаваться в том, что он это он, Дмитрий Игоревич все же сделал над собой усилие и кивнул. Затем, как всякий нормальный хомо сапиенс, спросил в свою очередь:
   – А в чем дело?
   Лейтенант что-то писал – его черноволосую макушку успели изучить и москвич, и раскачивающаяся с носков на пятки Дарья, прежде чем тот с наигранной веселостью отозвался:
   – А вы разве не знаете? Ведь ваш хореограф Куркин сообщал вам о том, что нашлись инструменты.
   – Ах, да-да-да, припоминаю такое. Ну и что? Их должны уже были привезти, я так думаю. Ну не состоялся концерт – ничего страшного, это бизнес.
   – Знаете, гражданин, не надо умничать, – лейтенант смотрел на него снизу вверх, и в его взгляде не было ничего хорошего. – Вам придется пройти со мной в отделение, там есть несколько человек, которые не спят этой ночью. И все из-за гастролей Вики Апрель.
   Дарья облегченно вздохнула. Сейчас Иволгин уйдет, а она спокойно поедет к мамочке домой, спать.
   – Вы кто? – спросил лейтенант у нее.
   Дарья почти тепло улыбнулась.
   – А вы, мальчик-гражданин, кем будете?
   Товарищ милиционер насупился.
   – Лейтенант Пластунов. Теперь попрошу ответить на вопрос.
   – Я местная. – Дарья поморгала и состроила мальчику глазки. – Неужели маленькой девочке нельзя гулять со взрослым дядей?
   Лейтенант неожиданно взбрыкнул:
   – В участок! Оба! Следуйте за мной!
   Иволгин вздохнул:
   – Какой козел, господи. – Он говорил тихо, так, чтобы лейтенант не услышал. – И таких м-м-му...молодых людей наше государство наделяет полномочиями!
   – Вы не имеете права! – крикнула Дарья, и не думая сдерживать эмоции.
   Служитель закона снова вошел в номер.
   – Паспорт, – потребовал он у Даниловой, протягивая руку.
   Она, порывшись в сумочке, сунула в его клешню водительские права.
   Пластунов полюбовался на документ и положил его к себе в нагрудный карман.
   – Что вы делаете?! – возмутилась Дарья.
   – Создаю мотивацию.
   Такой наглой улыбки, как у лейтенанта, она в жизни никогда не видела.

* * *

   Их везли на служебном «уазике». По дороге, сколько она ни клянчила у лейтенанта права обратно, ничего не вышло. Представитель власти только все больше хмурился. Она даже, шутки ради, предложила ему и сержанту-водителю сделать минет прямо в машине, на что Пластунов посоветовал ей заткнуться и поберечь язык для беседы в отделении.
   Дарью оставили в коридоре на стуле, в то время как Иволгина препроводили в кабинет под номером четырнадцать.
   Очень скоро пригласили и ее. В комнате, прямо напротив входной двери, за столом сидел седой мужчина в полосатой рубашке с короткими рукавами и курил. Напротив него, прислонившись к спинке стула тем боком, который не успел отбить Петров, развалился москвич, также с сигаретой в зубах.
   Лейтенант был здесь же, он что-то лихорадочно записывал в блокнот – казалось, ему ни до чего нет дела.
   – Майор Костин, да?
   – Откуда знаете? – спросил седой у Дарьи, слегка прищурившись от едкого дымка.
   – Табличка на двери. – Данилова подумала и добавила: – Красивая.
   – Вчера повесили, – поделился майор по-житейски, – теперь все знают, к кому идут. Заберите права. – Он протянул ее документы.
   Дарья в одно мгновение забрала их.
   – Я могу идти?
   – Вместе пойдем, – «обрадовал» продюсер. – Сейчас товарищ майор покажет тебе фотографии.
   Седоволосый милиционер разложил на столе веером несколько снимков.
   – Посмотрите внимательно.
   Дарья подошла к столу и, скривив губки, стала рассматривать жмуриков: бледные лица, неестественно повернутые головы. Один маленький, соплей перешибешь, второй, напротив, здоровенький.
   – Им свернули шеи, да?
   Майор посмотрел на нее, она на него. У следователя были такие же зеленые глаза, как и у нее. Зеленые глаза вообще редкость, а здесь – почти родное...
   – Вы разбираетесь в анатомии?
   – Немного, но в данном случае это не важно. Именно эти ребята стащили инструмент?
   – Они самые. Так вы узнаете кого-нибудь?
   Дарья еще раз посмотрела на снимки.
   – Нет, я их никогда не видела.
   Приходилось в очередной раз врать. Но не втягивать же Иннокентия в это дерьмо! Конечно, она узнала их. Эпизод с вымогательством посреди ночи на узкой улочке, может, и представляет для майора интерес, особенно если личности убитых не установлены. Она могла бы назвать район, где они с Иннокентием подверглись нападению, но зачем наживать проблемы? Она и так доставила сегодня Петрову массу неприятностей. Если еще и менты его достанут, он ей потом может попортить кровь. Надо просто сказать, что не видела, – и все тут.
   – Раздолбаи! – ругался продюсер, расправляя завернувшийся ворот рубашки, пока они спускались вниз с небольшого крыльца.
   Решили вернуться в гостиницу и снять стресс с помощью бутылки шампанского. Пойманная на улице тачка – старенькая «Волга» – везла их по спящему городу, а шоумен не переставал скоблить милицию против шерсти:
   – Таких говнюков, как этот лейтенант, я еще не встречал! Неужели обязательно надо было дергать людей ради того, чтобы задать им всего два вопроса: «Кто вы такой и что вы здесь делаете?» – после чего показать фотографию двух трупов, убедиться, что я никого на ней не узнаю, и отпустить?! Неужели так трудно было проделать все то же самое в гостинице?
   Дарье нечего было добавить. Куда ни кинь, он всюду был прав. Ночная поездка в милицию доконала Иволгина окончательно. Он попросил остановиться у магазинчика, где была ночная торговля, и, кроме шампанского, взял, еще и бутылку коньяка подороже.
   – Может, я домой поеду? – Дарье чувствовала, что устала. К тому же ей завтра квартиру покупать. Что она тут вообще делает?
   – Тебе заплачено до утра, – Иволгин приобнял девочку за плечи. – Не надо торопиться жить.

* * *

   Сопля сидела в своем номере и потягивала лимонад. Она как-никак отработала уже четыре концерта и была рада неожиданно предоставившейся в Саратове передышке. В общем и целом ей все удавалось. Рот она открывала справно – народ просто неистовствовал, когда она виляла прелестями под ритмичную музыку. Кожаные штаны в обтяжку из концертного гардероба ей нравились больше всего. Как наденешь! Как выйдешь! Могла ли еще месяц назад она, заурядная проститутка из Клина, представить себе, что будет «петь» на сцене?! Люди, чтобы пробиться, тратят годы, ей же потребовалось всего-навсего оказаться в нужное время в нужном месте!..
   Она обманывает людей, раскупивших билеты? Ну и что?! Ее саму в жизни так часто обманывали, что она не чувствовала за собой абсолютно никакой вины. Все деньги, что ей выплачивали, а это немало – тысяча долларов за концерт, – она переводила на свой собственный счет, который успела открыть еще в Москве. Таким образом, от неприятностей с неожиданной потерей всего заработанного она себя застраховала. Кто знает, сколько еще продлится этот кайф... Конечно, от нее потребовались некоторые усилия, но по природе она девочка выносливая, да и старания Куркина даром не прошли.
   Ей сказали, что концерта не будет, и она решила спокойно отдохнуть. Закрылась у себя, приняла ванну, включила телик. А тут к ней возьми и зайди какой-то мент. Время двенадцатый час, а ему на это наплевать! Молоденький лейтенантик стоит на пороге и совсем не лыбится. Он ей так холодно:
   – Гражданка Апрель, можно мне войти?
   А она ему:
   – Заходите.
   Вообще-то она знала, что инструменты украли, что милиция начала опрашивать всех, кто гастролирует вместе с ней. Погибли люди... Кто бы мог подумать, что из-за какой-то электроники можно убить сразу двоих! Она представления не имела, сколько стоят похищенные синтезаторы, но уж никак не меньше десяти тысяч долларов – убивать за меньшую сумму кто у нас сейчас станет?.. Во всяком случае, так рассуждала Вика, пока лейтенант объяснял ей, почему она должна собраться и проехать с ним в отделение к какому-то майору Костину.
   Сыщик небрежно окинул взглядом Апрель с головы до пят и предложил сесть.
   – Извините, что прерываю ваш отдых. Формальности, понимаете?
   Сопля даже и не думала кривляться или возражать что-то против.
   – Ничего страшного, я все равно не хочу спать.
   Майор был вынужден задержаться сегодня на работе и потому был зол... Дело дрянное. Может, и в газеты попадет, а кому это надо? Милиции? Вряд ли. Местного дерьма и так хватает, но оно не сильно пахнет. А вот если преступление так или иначе связано с кем-то из столицы, непременно разнюхают и напечатают какой-нибудь пасквиль про непродуманные меры безопасности. Начальству очень не по душе негатив, наверх только позитив подавай, но «кака» происходит сама по себе, а положительное надо нарабатывать день за днем. Вот бы все наоборот!.. Он вынужден ломать людям кайф и таскать их по одному или парочками к себе...
   Ехать в гостиницу и опрашивать там музыкантов он не захотел – куда сподручнее гонять лейтенанта! К тому ж разговор в кабинете, по мнению майора, должен был немного сбить гонор с артистов.
   Вику он оставил «на сладкое». После продюсера и какой-то девочки, которую ушлый бородач уже успел где-то подцепить, осталась только Вика. До этого никто ничего не видел. Может, ему с певичкой повезет? Он очень на это надеялся.
   Разложив на столе фотографии, майор считывал реакцию с личика Апрель. Но она только морщилась – впрочем, как и большинство женщин при виде трупов. А вот проститутка – как она там, Данилова? – не морщилась, припомнил Костин. Может, у нее все осталось внутри?
   – Никого не узнаете? – он спрашивал ее без надежды в голосе.
   Сопля щелкнула накрашенными ногтями по полированному столу.
   – Нет, я их раньше никогда не видела.
   – Спасибо. Вы нам не помогли.
   – И ради этого меня выдернули из уютного номера посреди ночи?
   – Ну, что я могу поделать? Такая у меня работа. – Седовласый следователь тяжело вздохнул и развел руки в стороны.
   Когда дверь за певичкой закрылась, лейтенант посмотрел на шефа:
   – Неужели беседы с парой десятков людей нам ничего не дали? Этого же не может быть!
   – Правильно. Кто-то из тех, с кем мы сегодня побеседовали, лжет. Мотив этой лжи нам неизвестен. Ничего не поделаешь. – Он закрыл папку с только что начатым делом. – Нам придется завтра утром еще раз встретиться с теми, кто был сегодня у нас в гостях. Кроме того, надо будет пообщаться с уборщицами и вахтершами.

* * *

   Серега лежал на диване и трясся. Он не понимал, как ему удалось избежать смерти. Бутылка водки, опорожненная в одиночестве и без закуски, не помогла. В кровь продолжал вбрасываться адреналин. Ему казалось, что вот-вот к нему должны ворваться двое здоровых мужиков и свернуть шею. Почему те, что нагнали их с ворованным, были так жестоки с ними? Почему?..
   Позавчера они напросились на репетицию к местной рэп-команде «Воздушная тревога». Парни неплохо играли и двигались на сцене. «Их оборудование вполне подошло бы и нам», – не раз отмечал про себя Бобров. «Воздушная тревога» давала в Саратове сразу несколько концертов – это была презентация новой, а по сути, первой программы. Им выделили время для репетиций, чтобы все было тик-так. Как узнал Сергей из разговоров с одним из членов команды, за аренду дворца они платили намного меньше остальных, потому как были местными парнями, а не какими-то там заезжими гастролерами!..
   Дождавшись окончания репетиции, троица очень внимательно стала наблюдать за музыкантами. Инструменты отнесли к большому стальному ящику, где и заперли до следующего раза.
   Ящик, сваренный из стального листа, стоял рядом с мужским туалетом и вряд ли привлекал внимание людей, которые приходили на концерт.
   Идею обворовывания Апрель они отмели еще накануне – слишком уж сложной показалась троице эта задача. Куда проще позаимствовать инструменты у местных. Надо всего-навсего явиться во Дворец спорта, затем пройти к туалету, а там за пару минут разобраться с замком, сторожащим инструменты. Последнее было самым сложным. Паша уже после репетиции рэпперов, когда троица расселась на лавочке и принялась за пиво, делился со своими товарищами:
   – Замок навесной, китайского производства, нельзя сказать, что уж очень хитрый, но слепок с ключа сделать необходимо. Предлагаю попросить закурить у местного завхоза. Ходит здесь такой толстячок лет пятидесяти. Всем доволен, ни на что не жалуется.
   – Бандиты из нас, как совсем недавно выяснилось, хреновые, – мрачно заметил Юра.
   – Не надо говорить ерунды! – взвился Паша. – Мы его по-братковски завалим и снимем слепок, вот и все. Сегодня у нас будет слепок, завтра у нас будет ключ. Делов-то!
   – Точно такие же разговоры были, когда мы собирались грабить девочек, – напомнил Серега. – Сегодня золото, завтра деньги, послезавтра инструменты. Больно уж все просто.
   – Мужики, – взмолился Паша, – не надо, бля, все усложнять! Нам осталось посидеть два часа, выйдет завхоз, мы его припугнем, может, по башке чем-нибудь ударим.
   – Бить никого не будем. – Сереге нравилось «Пензенское». Он посмотрел на свет через бутылку и отметил уровень жидкости в сосуде: оставалось чуть меньше половины. – Я вот допью, схожу в аптеку и куплю эфир.
   – А если спросят зачем? – тут же засомневался Юрик.
   – Успокойся, скажу, что авиамодельным спортом занимаюсь. Маленькие моторчики работают на эфире.
   – Ты мудрый, – с уважением произнес Паша, возводя предводителя в ранг богов.
   – Не будут они ничего спрашивать, – буркнул Юра, – им сейчас насрать, зачем тебе эфир. Народ делает деньги. В моторчик тебе залить, чтобы самолетик летал, или дать кому подышать, чтобы улетел... Никому ничего не надо!
   И действительно, никто Сергею никаких вопросов не задавал. В муниципальной аптеке эфира не оказалось, а в частной даже поблагодарили за покупку.
   Антон Петрович Заряжайло вышел из Дворца спорта в шестом часу вечера и направился к автобусной остановке. По глубокому разумению парней, у хозяйственника всегда должна была быть при себе большая связка ключей, символизирующая безграничную власть над имуществом, а значит, и над людьми.
   Парни старались вести себя спокойно. На остановке стояли тихо, не показывая, что знакомы друг с другом.
   Сели в «Икарус».
   Пухленький дяденька, одетый в дорогой спортивный костюм, вышел из автобуса через две остановки. Парни последовали за ним.
   Завхоз широкими шагами направился к панельной девятиэтажке. Вошел в подъезд и вызвал лифт. Когда к нему подошли сзади двое – высокий, с конским хвостом, и коротко стриженный, широкоплечий, – он, может, и занервничал, но не подал виду.
   Юра резко заткнул рот жертве платком, смоченным в эфире, и поволок его прочь от лифта, под лестницу.
   – Быстрее, быстрее! – торопил Паша.
   – Не дергайся, – прошипел Серега, помогая Юре справиться с брыкающимся и пытающимся подать голос завхозом.
   Борьба шла, может быть, чуть больше минуты, прежде чем жертва перестала оказывать сопротивление. Рот Юра затыкал, словно делал это сотни раз. Кроме «гу-гу-гу», мужик так ничего и не смог произнести.
   Паше потребовались секунды, чтобы извлечь ключи из небольшой сумки-пояса. Связка была внушительной. Но таких ключей, какие могли заинтересовать их, было всего два.