Не идеальный вариант тела для Ника, но преемлемый. Так и подумал на всякий случай Николас Хоксмур.
   А как же Дженни? Она первая. Он должен найти подходящую телесную оболочку для нее, даже если ему не удастся найти для себя.
   И среди женщин, находящихся в их распоряжении, никто, по мнению Ника, не подходил под стандарты красоты, которая была необходима.
   Нет, он больше придерживался первого метода. При достаточном времени и уходе человеческие тела могут быть успешно выращены в искусственных матках станции. На ее борту находился избыток зигот, среди которых можно выбирать в поисках нужной генетики. Несмотря на запутанные записи, наверняка найдется нужная пара. Лишь потребуется время для медленного механического поиска.
   Это только начало.
   Принимая во внимание, что подходящие тела для него и Дженни нужно вырастить, следующий этап загрузки индивидуальностей в их созревший мозг наверняка принесет новые трудности.
   Согласно плану, разработанному совместно с Фрейей, эта фаза должна выполняться в соревновании с процессом органического роста. Органический мозг и ум будут созданы на последующих уровнях отделки, подобно тому, как скульптор откалывает камень все тоньше и тоньше.
   И оба метода, захват тел и их выращивание, требуют, чтобы масса информации, в которой сейчас пребывают оба бесплотных существа, а каждое - три объема человеческого черепа - физически переместилась туда, где были приготовлены органические сосуды.
   У некоторых членов экипажа Дирака, среди которых были в какой-то степени Брабант и Энгадин, росло недовольство в связи с продолжающейся убылью людей.
   Политический советник собирал кучки плиток и с грохотом сваливал на палубу, затем все наблюдали, как маленькая машина спешила привести в некоторый порядок стеклянные прямоугольники. Варвара размышляла:
   - Сначала мы потратили дни в поисках женщины, которой здесь не было, когда пришли берсеркеры. Теперь ищем плитку, единственную плитку, которую никто в Божьем свете не может найти.
   Телохранитель, проворчав что-то в знак согласия, сравнил эту задачу с определением местонахождения звезд в Галактике без карты.
   Советник и любовница Дирака твердила:
   - Не остановили берсеркера. То, что мы должны попытаться сделать сейчас, а я уже говорила об этом, освободить станцию от объятий. Хорошо, конечно, по возможности спасти плитки. Лучший способ сделать это - пойти и убедиться, что берсеркер мертв.
   - Вы имеете в виду взять его на обордаж?
   - Именно это я имею в виду. Конечно, опасно. Но если очнуться и подумать, мы поймем, что торчать здесь, занимаясь бессмысленной работой, подобно самоубийству. Если берсеркер не доберется до нас, рано или поздно окружит туманность, и мы окажемся в ловушке.
   - Ну? Что же нам делать?
   - Если не может идти речь о ремонте яхты, тогда мы должны идти на борт берсеркера. Убедиться, что он мертв. И найти возможность манипулировать его двигателем. Это единственный способ вернуться домой. Это позволит спасти будущие жизни. Вытащим на буксире станцию и ее груз. Вытащим из туманности, а там...
   Каждый соглашался, по меньшей мере с одним: если они будут придерживаться настоящего курса, продвигаясь прямо в туманность, рано или поздно неизбежно попадут в ловушку облаков Мавронари. И пойманные таким образом, будут выбираться к дому не дни, а столетия.
   После долгих дней поиска груза и различного оборудования, все еще было невозможно определить: была ли плитка с зародышем леди Дженевьев занесена в систему картотеки?
   Найти этого проторебенка среди почти биллиона других оказалось практически невозможным.
   Отказавшись от компьютера, следовало поставить для решения задачи людей, роботов. И уже с их помощью вести изучение складского груза.
   - Только одна машина, предназначенная для подобного тестирования, находится на борту? Она сможет пересмотреть миллион плиток в год. А мы ... завершим эту работу ... через десять веков.
   - Конечно, есть шанс найти злосчастную плитку и через половину такого времени.
   Выходило в лучшем случае три тысячи - за день. Более сотни - за час.
   Ни Задор, Ни Ховелер не могли вспомнить, что сделали с этой особой плиткой в состоянии паники, которая поднялась после сигнала тревоги. Если только дар Дженевьевы не положили на ручку кресла Ховелера или на край его консоля.
   Два сотрудника лаборатории расходились в некоторых подробностях. Что ж, и человеческий мозг не всегда надежен.
   И все же Дирак продолжал настаивать на увеличении усилий. Премьер публично заявил, что сможет восстановить Дженни, реконструируя ее из генов. Конечно, полный генетический код его жены нельзя получить из зиготы, но с этого можно начать.
   Однако, где должен сохраниться полный код?
   Иногда родителям, оставляющим детей для проекта колоний, предлагалось оставлять также собственные генетические записи.
   Ни Задор, ни Ховелер не могли сказать с уверенностью, было ли это проделано с леди Дженевьев. Если да, и еще будет найдет зародыш, тогда будет возможно вегетативное размножение.
   Задор и Ховелер сами проделывали подобные процедуры в прошлом.
   В это время Дирак открыл сюрприз: персональную обслуживающую систему и искусно сделанного телохранителя по имени Локи.
   Ника пригласили, чтоб доставить со станции на яхту совсем открыто еще один контейнер с тремя емкостями величиной с человеческий череп.
   Еще один доверенный, как объяснил премьер Хоксмуру, чтобы разгрузить Ника от некоторых его обязанностей и обеспечить защиту в случае необходимости. Ну, разумеется, защиту от берсеркера.
   Шли дни. Ропот среди команды рос. Но с помощью Ника, Л ока и Брабанта премьер оставался у власти прочно.
   И несмотря на странное поведение Скурлока и Кэрол, а так же на то, что остальные стали подозревать Дирака в переговорах с берсеркером, премьер давно установил и энергично подцеживал железный контроль над своими людьми.
   - Ник, скажи: может программа испытывать настоящие эмоции?
   - Я могу, сэр.
   - Как и ждал от тебя. Прекрасный запрограммированный ответ.
   Дирак и Скурлок вновь веля переговоры, заперев прибор связи берсеркера там, где они были уверены, что враг ничего не услышит.
   Премьер говорил:
   - Все, что нужно берсеркеру - жизнь, которая подлежит уничтожению. И средства уничтожения ему необходимы. Спорен вопрос: считаются ли протоколонисты, запечатанные в стекло, действительно живыми? Но как бы вы не назвали эти существа - жизнью или потенциальной жизнью - это уже философия, которая явно не интересует берсеркера.
   - Вы имеете в виду, сэр, что, зиготы могут быть ценным товаром, за который мы сможем выторговать жизнь и свободу?
   Дирак, ничего не ответив, лишь кивнул головой в знак согласия.
   Мужчина - бледноглазый, совсем еще молодой наружности, спросил:
   - Если они считают их живыми, почему берсеркер не убил, не разрушил плитки, когда имел полную и неограниченную возможность?
   - Во-первых, каждая плитка - очень плотная. Она задумана и сделана такой, чтобы прочто защищать свое содержимое. Не так уж легко их уничтожить. На каждую нужно потратить силу или обладать могучим оружием, чтобы совершить массовое убийство. Но, думаю, вы правы: у берсеркера есть какая-то причина. Некая честолюбивая схема в мозге. Скорей всего, идея воспитать и использовать легион "полезных", как думают некоторые. Однако, наша высадка на борт корабля удивила его. И сейчас он потерял свой шанс. Возможно, берсеркер и в переговоры вступит, чтобы отвоевать добычу обратно.
   Кенсингу трудно было стоять навытяжку, не видя возможности расслабиться. Он явился к Дираку с настойчивым призывом, чтобы все, оставшиеся в живых, немедленно надели снаряжение, взяли оружие, имеющееся в наличии, и отправились в экспедицию, пробную атаку на самого берсеркера.
   Нужно, наконец, разрешить спор, ведь все очевидное свидетельствует, что враг почти или даже полностью беспомощен.
   Дирак резко раскритиковал его предложение:
   - Не будь дураком! Неужели не видишь, что он делает все возможное, чтобы втянуть нас в нечто подобное, о чем просишь?
   Кенсинг готов был спорить:
   - И еще готовит атаку против нас, настраивая оставленное оборудование на максимальное усилие. Чем больше времени мы ждем, тем сокрушительнее будет удар, когда берсеркер подготовится к нему.
   И Сандро закончил мольбой:
   - Как мы иначе собираемся вернуться домой?
   У сотрудников лаборатории появились смешанные чувства. Они не хотели провоцировать еще одну атаку против врага, но горячо сопротивлялись идее, что биллион человеческих жизней будет переправлен в туманность Мавронари.
   Дирак, ни в коей мере не изменяя своей репутации безжалостного, но обаятельного человека, продолжал выступать против любой атаки, против плана, предложенного Кенсингом и Энгадин. Он публично сказал, что враг со всей очевидностью пытается нас заманить в схватку.
   Но у Ника и некоторых других росло убеждение, что такой опрометчивый шаг помешает собственным планам Дирака, требовавшего не только спасения людей в этой катастрофе, но сохранения своей власти.
   Иное должно подождать, пока премьер не завершит свои поиски очень важного для него человека, которого решил не терять. По правде говоря, его целью являлась власть. Его "возлюбленная" на самом деле никогда не являлась больше, чем средство достижения ее.
   Некоторые из наиболее умных и циничных членов экипажа, всей команды объясняли, что для Дирака вернуться домой без его необходимой с политической точки зрения жены означает крах. Посему он, возможно, вообще предпочитает не возвращаться.
   - Какое это имеет отношение к нам? Пусть остается здесь, если хочет. Мы хотим домой.
   Но даже без оружия и прямых угроз применения силы премьер всегда мог заставить большинство людей смотреть на вещи его глазами.
   11
   Проснувшись от звука капающей и барабанящей по ее крыше воды, леди Дженевьев внезапно вспомнила, что перед тем, как в последний раз уснуть, она сказала
   Нику, что когда у нее было живое тело, любила слушать дождь.
   Просыпаться в новой форме существования всегда не похоже на то, как она просыпалась живым телом. Сознание приходило и уходило сейчас в какие-то мгновения. Подобно тому, как включают и выключают свет без всякого удовольствия и усилий. Но вот такие ощущения - и удовольствие, и усилия - она вполне относила к большей части времени, когда бурлила молодость в ее горячем теле.
   Теперь же, возвращаясь ото сна, похожего на смерть, чувствовала себя в полумраке, лежащей в очень большой постели где-то в помещении, похожем на аппартаменты настоятеля собора.
   Сейчас она проснулась от звука земного, английского, лондонского дождя, барабанящего в ее нереальных ушах, шумящего на воображаемых шиферных крышах воображаемого Аббатства, ниспадая на воображаемые улицы.
   Она подумала: были ли в настоящем Аббатстве, гдето очень далеко от корабля, где она находилась в плену, на расстоянии световых лет космического пространства предметы, подобные водосточным трубам в виде фантастических фигур? Или они, эти полупресмыкающиеся чудовища, были рождены спазмами воображения Ника?
   Он же сам ей однажды печально признался, что у него не хватает исторических знаний, чтобы до конца будь уверенным в точности своих копий.
   Без усилия леди Дженевьев внушила себе, что она больше не в постели, а рядом с ней, очень близко, но без опоры. В окно она увидела сырой Лондон.
   Стояло серое утро. Очень серое. На античных крышах из шифера блестел дождь. Темное небо разрывалось резкой и раздражительной грозой. И освещалось правдоподобными вспышками молний.
   Леди в тайном уединении своей спальни, где ей клялся в поддержке и покое Ник Хоксмур, скинув белую сорочку, со страхом и любопытством изучала белую наготу тела, облик которого дал ей Ник.
   В первый раз с тех пор, как очутилась в Аббатстве, занялась она таким исследованием. Впервые, увидя себя такой, готова была согласиться: "Да, это я. По крайней мере, такой себя помню". Но с каждым последующим взглядом ее неуверенность стала возрастать.
   Интимные части тела - те, которые не видны ни на одной публичной видеозаписи, на основе которых производилась реконструкция, казалось более всего отличались от тела, которое она помнила. А, может, это было прост(r) в ее воображении?
   Внушив себе, что она снова одета, леди Дженевьев вышла из спальни и отправилась по проходу туда, где должен находиться публичный сектор Аббатства. Затем, выйдя через маленькую дверь и поднявшись по сотне ступенек без усилия и одышки, взошла на узкую лестницу в северной башне, на которой не было часов.
   Отсчитав определенное количество ступенек, леди остановилась и открыла маленькое окно, высунулась и попробовала ощущение дождя, бьющего по серому уклону крыши.
   Прохладное, сырое, гладкое ощущение на пальцах, но по-прежнему какое-то странное, неестественное. Как всегда.
   Бывало, что-то вроде менялось. Но в сущности все по-старому.
   Спустившись с башни и едва войдя в спальню, леди услышала стук в дверь. Прежде чем ответить, она надела воображаемую одежду на воображаемую сорочку, в которой забиралась на башню. Неспеша надела тапочки. Затем ответила на стук.
   - Какой сюрприз,- сказала она, почти не глядя на фигуру, стоящую за дверью.- Это вы?
   Ник посмотрел на нее так, словно мысли его были далеко отсюда.
   - Кого еще вы ждали? - спросил он, искренне удивившись.
   Она лишь взглянула на Хоксмура.
   О,- произнес он, смутно осознав, что таким образом она выражает сарказм по поводу своего одиночества.- Вам есть чем заняться, подумать о чем-нибудь.
   - Нет, я не могу ничего без вас делать.
   - Я сказал, что намерен научить вас осуществлять контроль над окружающим. Вы сможете эксперементировать бесконечно, делать любые изменения. Какие хотите! Думаю, это будет... здорово.
   - Я сказала, что не намерена терпеть такое существование ни минуты больше, чем необходимо. Все, что я хочу - вернуть мне тело. Или быть восстановленной в другом теле, хотя бы таком красивом.
   - Могу уверить вас, моя дорогая, я сделаю все возможное.
   Ник мог сообщить обнадеживающие вещи о процессе отбора зигот и о том, что найдены искусственные матки.
   В этот момент они выходили из церкви.
   - Я доставил вам образы, моя дорогая.
   Дженни готова была спросить, что он кроме образов может дать ей, пока она находится в ловушке нереальности. Но сдержалась.
   Ник продолжал горячо объяснять.
   Робот, исследующий груз под руководством Фрейи, уже выкопал пару зигот, чьи генетические модели очень подходят под те, которые заказал Ник. Он создал образы их новых тел в их ранней зрелости, выращенных из этих зигот.
   - Хорошо, когда я могу увидеть их?
   - Вот, они здесь.
   Дженни посмотрела через плечо на симпатичную пару, полностью раздетую, как для какойто нудистской свадьбы, идущую взявшись за руки к нефу. Это - Ник, как он мог выглядеть в своем новом теле, а вот - она. Он был похож на существующую форму, стоящую рядом с ней, взволнованно ожидая одобрения. А она... она едва находила хоть смутный намек на то, как должна выглядеть.
   Образы - атлетического здоровья, но с отсутствующими взглядами.
   Они прошли в нескольких метрах от наблюдающих за ними. Затем, сделав пируэт, остановились, похожие на голоизображения манекенов, которых забыли одеть.
   - Ну?
   - Похоже,- сказала Дженни, не желая проявлять излишнюю критичность на этом этапе.- Но я должна быть немного выше, не так ли? Грудь у меня немного больше. И подбородок, и глаза... пусть она обернется - да. В целом, лицо не очень похоже на мое. На ту, какой я должна быть.
   Ник невозмутимо кивнул головой:
   - Это только начало. Робот просмотрел всего лишь несколько миллионов плиток, пока не натолкнулся на эти. Думаю, недолго придется искать более подходящий экземпляр. А что вы думаете обо мне?
   - Откровенно говоря, похож. Меня, конечно, не устроит. Если устроит вас...
   - Хорошо. Если ничего более похожего не найдется, я остановлюсь на этом. А тем временем продолжим поиски для вас. Что я еще могу сделать для вас, чтобы вы чувствовали себя как можно удобнее?
   - Ник, я говорила вам, что не знаю больше, что значит "удобно".
   Такое отношение, заменившее награду, которую, как он думал, заслужил, ужаснуло Хоксмура. Неужели она не чувствует этого?
   - Мне очень больно, что это так, моя дорогая.
   - Почему вам больно? Я абсолютно в вашей власти. Разве вы не этого хотели все время? Ужас Хоксмура удвоился.
   - Но я никогда не хотел власти над вами!
   - Вы умышленно украли мою свободу. Превратили меня в игрушку, в куклу.
   - Говорю, я не хочу такой власти! Я воспользовался ею, когда это было жизненно необходимо. Ну ... как ваш доктор. Ничего больше не оставалось для спасения вашей жизни.
   И продолжил, вздохнув:
   - Мне жаль, что вы чувствуете себя здесь неуютно. Беспомощно. Я не хотел и не хочу такого вашего состояния. Повторяю, я научу вас управлять окружающей обстановкой. Чтобы научиться, достаточно нескольких минут. Хотите, я даже дам вам силу не впускать меня?
   - Нет, я такого не хочу!
   Страх леди был неожиданным и искренним.
   Он заключался в том, что человек, от которого она полностью зависит, рассердится и запрет ее.
   - Мне пока вполне достаточно оставаться в одиночестве своей спальни. Вы спасли меня, вы единственный, с кем можно поговорить. Единственный, кто может понять. Единственный, кто может помочь.
   - Я предлагал другую компанию для вас. Леди остановила его жестом.
   - Духи и привидения подобны этим фальшивым изображениям здесь.
   Голая пара все еще позировала, заигрывая и демонстрируя свои тела в медленном бессмысленном танце.
   Дженевьев продолжала:
   - Подобно тому человеку в темной одежде, который постоянно появляется вдали от церкви. Тот, которого вы называете священником. Нет! Я всегда отворачиваюсь, когда вижу его. Вся эта компания, о которой вы говорите, не настоящая и никогда не будет таковой. Я права?
   - Да, они не реальны,- согласился Хоксмур.- Я и вы единственно реальные люди в этом мире.
   - Тогда, пожалуйста, освободите меня от сновидений, где лишь привидения и духи.
   - Хорошо. Вы больше не увидите их. И в мгновение ока два образа исчезли.
   - Пока я не найду еще зиготу на ваше усмотрение. А тем временем помните хотя бы, что я не привидение.
   - Нет, Ник! Леди смягчилась.
   - О, нет! Я знаю, что нет.
   - Полагаю, что в этом мире, который вы называете реальным, было больше людей, которые любили вас. Все, что могу пообещать вам: я люблю и буду любить вас больше, чем кто-либо другой.
   - О, о, Ник! Я не хочу не впускать вас. Я думаю...
   - Что?
   - Думаю... я не хочу вас отпускать.
   - Дженни!
   Она ускользнула от протянутых рук.
   - Но я знаю, так не может быть. Пока мы только призраки. Вы должны идти в тот мир и сделать одну вещь, о которой прошу. Вы сделаете, Ник?
   - Клянусь... сделаю. Клянусь силами, которые создали меня, что я найду вас. Или создам для вас тело, которого хотите. А пока, если мое Аббатство не нравится вам, я с радостью измельчу все эти готические камни в пыль. Если это доставит вам счастье.
   Леди совсем смягчилась.
   - Разрушить ваше Аббатство? О, Николас, после всего, что вы сделали для меня, мне будет... С моей стороны будет жестоко и ужасно сотворить подобное. Разрушить то, что вы любите. Даже если это только в воображении.
   Она сделала паузу.
   - Пожалуйста, скажите, где мы сейчас находимся?
   Ник почувствовал глубокое уныние, услышав, как Дженни все еще использует такие слова, какими построила последнюю фразу.
   - Ники, скажите.
   - Хорошо. Месторасположение нашего физического накопителя, накопителя памяти не изменилось, мы все еще находимся на биоисследовательской станции. В том смысле, какой вы имеете в виду.
   - Почему вы так расстроились? Я что-то не так сказала?
   - Потому, что вы сказали: "Где мы находимся?" Если мое Аббатство не реально, значит, не существую ни я, ни вы. Вы, я и Аббатство - мы все одинаковы.
   - Понимаю. Поэтому мы должны достать тела, Николас. Знаю, что постоянно повторяюсь. Верю, вы все сделаете. Мой любимый.
   Ник хотел бы как можно больше проводить времени с Дженни. Удовлетворение от этих визитов длилось доли секунды, ведь он оставался на борту станции. Но Хоксмур беспокоился, что Дирак найдет способ, о котором и Ник не узнает, чтобы контролировать своего подчиненного пилота Хоксмура.
   Частое и повторяющееся отсутствие у Дирака и других могло вызвать подозрение.
   Перед лицом приближающейся угрозы со стороны берсеркера долг все настойчивее заставлял думать о себе. События в этом загадочном внешнем мире плоти и металла, лишь косвенно контролируемые изнутри банка данных, все еще угрожали.
   В свободные минуты Хоксмур размышлял про себя над загадочным тоном сообщения Фрэнка Маркуса, переданного прямо перед его смертью. Он определенно скучал по Фрэнку Маркусу, несмотря на ярко выраженное его отношение к говорящим программам.
   Ник решил попытаться поделиться с Дженни своими мыслями о странных последних словах полковника. Но потом решил, что ей и это не интересно.
   Хоксмур скучал по Фрэнку, чувства его по отношению к премьеру подверглись коренному изменению и уже развивались в противоположном направлении... как будто изменяя человеку без разумных причин, для ненависти, вы автоматически становитесь его врагом.
   Ник вынужден был признаться, что действительно желал своему создателю-хозяину смерти.
   Измена и сопротивление, начавшиеся с мелкого предательства, постепенное разрушение старых моральных норм все это приближалось к своему естественному завершению.
   "Может, берсеркеры сами, когда их прототипы освободились от своих создателей, испытывали что-то похожее... на прозрение?" - раздумывал Николас.
   Во время своего плотского существования леди Дженевьев в сравнении с другими женщинами имела небольшой сексуальный опыт. Культура в обществе, в котором она родилась, выросла, высоко ценили девственность до замужества. Все же, будучи почти девственницей, она безусловно обладала большим опытом, чем Ник.
   И все же у нее оставалось чувство, что если они когда-нибудь попытаются сблизиться, все вокруг изменится. Как загадочно...
   Иногда леди Дженевьев испытывала беспокойство о своем ребенке - зародыше ребенка. Это мучительное чувство потери преследовало леди.
   Она спала с самого первого появления в Аббатстве. Большую часть времени проводила во сне.
   "Вдруг эти маленькие клетки внутри стекла и в гнезде из стекла и пластика стали реальнее и живее самой меня? Реальными и живыми в сравнении со мной. Или становятся той, которой я буду? О, Господи, я должна вернуть свое тело назад!"
   "- ... и до самой смерти". Так или примерно так,эти слова прозвучали на свадьбе аристократической пары, за которой внимательно наблюдал Николас Хоксмур. И теперь, в минуты уныния, он вспомнил об этом, размышляя о значении физической смерти, этого невидимого гостя на всех свадьбах, партнера во всех отношениях.
   У Дженни не хватало терпения участвовать в этих мрачных раздумьях, когда Ник пытался с ней заговорить. Все ее мысли оставались занятыми жаждой вернуться к реальной жизни.
   Но Хоксмур не мог так легко отделываться от великих человеческих проблем. Можно ли называть ее переход из одного состояния в другое, что она пережила на курьере и в медицинском отсеке, настоящей смертью?
   Спас ли Ник ее жизнь? Или нет? И значит ли это, что произошло, будто она больше не является женой Дирака?
   Несмотря на все попытки Ника сделать ее пребывание в Аббатстве удобным и убедить ее в преимуществе - пусть и без деталей, в целом - оптикоэлектронной жизни, недовольство леди своим существованием - так сильно выросло, что он начал беспокоиться за ее психическое здоровье.
   Через некоторое время после его визита с танцующей парой, то есть, образами, Хоксмур решил: будет лучше, если он защитит ее, погрузив во временный сон.
   Как обычно, он сделал это без предупреждения. В последнее время леди говорила ему, что боится спать: как бы Ник не обманул ее ожидания, не предал в то время, когда она не существует активно? И как бы ей не было отказано навсегда в возможности иметь тело.
   Хоксмур осуществлял выборочный контроль памяти леди.
   Он чувствовал искушение - в случае, если не будет получаться - стереть все, что Дженни узнала, став компьютерной программой. И начать все сначала.
   Если он сделает такое, Дженевьев опять и неожиданно начнет новую жизнь в средневековом монастыре. Залитый солнцем сад, трава, музыка. Для нее впечатления окажутся абсолютно новыми и свежими. Она станет сидя, слушать красивую песню менестреля. Возможно, на этот раз Хоксмур сделает менестреля более красивым.
   Беда в том, думал Ник, что вот для него эти впечатления не будут новыми и свежими - и до тех пор, пока он тоже не сотрет соответствующие блоки из своей памяти.
   Но такие мысли были похожи на внезапное сумасшествие.
   Ник думал о том, что нужно стирать с Дженни в первую очередь. Это было заманчиво. Он мог легко сделать себя красивее на этот раз.
   Окончательно его заставило отказаться от нового решения старого вопроса то, что несмотря на все старания, сущность станет уже другой. Случайные перемены всегда пугают. Да, все может оказаться лучше. Но и хуже тоже может. Предположим, что в следующем повторении Дженни полностью сойдет с ума или полностью отвергнет его?