привычкам, что все равно всегда будешь пользоваться бычьей шкурой.
Эту историю можно часто слышать в чайханах Центральной Азии. Она очень
напоминает европейские народные сказки средних веков.
Настоящий вариант ее взят из "Маджла" -- дервишской коллекции, впервые
записанной Никаяти в XI столетии, как сообщается в конце манускрипта. Но в
том виде, в каком история приводится здесь, она датируется XVII веком.
Один богатый купец из Тебриза приехал в Конию в поисках мудреца,
который помог бы ему в его затруднениях. Побывав у религиозных
руководителей, законоведов и других, он прослышал о Руми и пришел к нему.
Купец взял с собой пятьдесят золотых монет, решив под-нести их мудрецу.
Когда он вошел в приемный зал и увидел Мауляну, его охватило волнение.
Джалалуддин произнес:
-- Твои пятьдесят золотых приняты, но ты потерял двести, и это привело
тебя сюда. Бог наказал тебя, но он также показал тебе нечто. Теперь все у
тебя наладится.
Проницательность Руми изумила купца.
Руми продолжал:
-- Тебе пришлось испытать много трудностей за то, что ты однажды,
далеко на западе, в христианском мире проходя мимо христианского дервиша,
лежащего на улице, плюнул на него. Найди его, попроси прощения и передай ему
наш привет.
Купец пришел в совершенное замешательство, увидев, что его душа --
открытая книга для Руми.
-- Смотри, -- сказал Джалалуддин, -- сейчас мы покажем его тебе.
С этими словами мастер прикоснулся к стене комнаты, и взору купца
открылась базарная площадь в Европе с лежащим на ней святым. Купец ушел от
мастера, глубоко потрясенный.
Он немедля отправился в Европу и нашел христианского мудреца лежащим на
земле. Когда он приблизился, франкский дервиш сказал:
-- Наш мастер Джалал связался со мной.
Купец взглянул в том направлении, куда указывал дервиш, и увидел,
словно на картине, Джалалуддина, который пропел такие стихи:
-- И для рубина, и для простой гальки --
для всего есть место на его холме.
Возвратившись назад в Конию, купец передал поклон франкского святого
Джалалу и обосновался в дервишской общине.
Современные академические исследователи немного прояснили, насколько
Руми повлиял на западную мысль и литературу. Нет сомнения, что у него были
западные ученики, кроме того, его истории появляются в сказках Г. Х.
Андерсена, у Джестера Монорма и даже у Шекспира.
На востоке традиционно повторяется весьма важное утверждение о связи
Руми с западными мистиками и мыслителями.
Настоящий вариант рассказа "Купец и христианский дервиш" взят из
манускрипта Афлаки "Мунаджиб-аль-Арифин" ("Жития ранних дервишей ордена
Мевлавийа", датируемого 1353 годом).
Давным-давно жил-был купец по имени Абдул Малик. За его щедрость люди
прозвали его Добрым человеком из Хоросана. Абдул Малик постоянно жертвовал
из своих несметных богатств на благотворительные цели и часто устраивал пиры
для бедняков.
Но вот однажды он задумался над тем, что отдает только малую часть
своих богатств и что истинная цена его щедрости ничтожна по сравнению с
удовольствием, которое она ему доставляет. И он тут же решил раздать все до
последнего гроша на благо людей.
Так Абдул Малик расстался со всем своим состоянием. Он освободился от
всего, чем владел, ожидая встретить то, что при-готовила для него жизнь.
Как-то во время медитации перед ним возникло странное видение: прямо на его
глазах, словно вырастая из пола, стала вырисовываться фигура таинственного
дервиша в залатанных одеждах.
-- О Абдул Малик, добрый человек из Хоросана, -- нараспев произнес
дервиш, -- я -- твое реальное "я", теперь ставшее для тебя почти осязаемым
потому, что ты проявил истинную щедрость, по сравнению с которой твоя
репутация щедрого человека -- ничто. И за это, а также за то, что ты сумел
расстаться со своими богатствами, не думая о своем удовлетворении, я
награждаю тебя из реального источника наград.
С этого дня я буду являться пред тобой каждый день в этом облике. Ты
будешь ударять меня, и я буду превращаться в золотую статую. Ты можешь
отламывать от статуи столько золота, сколько пожелаешь. И пусть тебя не
беспокоит, что этим ты принесешь мне ущерб, ибо сколько бы ты ни взял, все
это будет восстанавливаться из источника всех даров.
Сказав это, он исчез.
На следующее утро Малика пришел навестить его друг Бай Ака. Только они
уселись, перед ними возник призрак дервиша. Малик ударил его палкой, и
дервиш, повалившись на пол, прев-ратился в золото. Немного золота Малик взял
себе и немного подарил своему гостю.
Возвратившись к себе домой, Бай Акал, не зная, что всему этому
предшествовало, стал думать, как бы и ему совершить подобное чудо. Он много
слышал о чудесных силах дервишей и пришел к такому выводу: чтобы заполучить
золото, достаточно избить дервиша.
Бай Ака во всеуслышание объявил, что устраивает богатый пир, на который
приглашаются все желающие дервиши.
В назначенный день к дому Бай Ака потекли толпы дерви-шей. Усадив всех
за стол, он стал их обильно потчевать, пока они не наелись досыта. Затем он
схватил железный прут и принялся лупить их так, что направо и налево падали
избитые и покалеченные тела. Наконец, нескольким дервишам удалось схватить
безумца, и они привели его к судье. Дервиши предъявили Бай Ака обвинение и в
доказательство представили своих раненых собратьев. Бай Ака стал
оправдываться и рассказал все, что случилось в доме Малика.
Малика вызвали в суд. Но по дороге его золотое "я" нашеп-тало ему, что
говорить судье.
Представ перед судом, он сказал:
-- С вашего позволения, замечу, что, по-моему, этот человек сошел с ума
или пытается как-то оправдать свою склонность нападать на людей без причины.
Я в самом деле его знаю, но все то, что он рассказывает, совершенно не
соответствует действи-тельности.
Итак, Бай Ака поместили в сумасшедший дом, и там он пробыл некоторое
время, пока не успокоился. Дервиши почти тут же выздоровели благодаря
какой-то известной им науке. И никто не верил, что такое изумительное
событие, как превра-щение человека в золотую статую, могло когда-либо
случиться.
А Малик всю остальную жизнь, пока не отправился к своим предкам,
продолжал разбивать статую, которая была им самим, и раздавать сокровища
своего "я" тем, кому он мог помочь только материально.
Дервишская традиция говорит о том, что священники передают свои
морально-возвышенные учения в иносказательной форме, но дервиши скрывают
свои учения еще лучше, так как только усилия человека к пониманию или усилия
со стороны обучающего мастера создадут эффект, который действительно поможет
внутреннему изменению изучающего.
Эта сказка еще больше походит на притчу, чем большинство ей подобных.
Но дервиш, который рассказывал ее на базарах Пешавара, в начале XIX века,
предупреждал: "Размышляй над первой частью рассказа, -- там ты найдешь
метод, не обращай внимания на мораль".
Однажды, давным-давно, одна бедная вдова сидела у окна в своем доме и
глядела на улицу, как вдруг увидела убогого дерви-ша, устало плетущегося по
дороге. Его изможденный вид, залатанная одежда, покрытая пылью, вызывали к
нему сострадание и требовали участия.
Выбежав из дома, женщина окликнула дервиша:
-- Благородный дервиш, -- обратилась она к нему, -- я знаю, что ты один
из избранных. Но иногда даже такие ничтожные, как я, могут оказаться
полезными ищущим. Войди в мой дом и отдохни немного, ибо сказано: "Тому, кто
помогает друзьям, будет послана помощь, а тот, кто помешает им, встретит
препятствие на своем пути, но как это случится и когда, людям неведомо".
-- Благодарю тебя, добрая женщина, -- ответил дервиш и вошел в дом. Он
провел у нее несколько дней и за это время прекрасно отдохнул и восстановил
свои силы.
У вдовы был сын по имени Абдулла, который всю свою жизнь только тем и
занимался, что рубил лес и отвозил дрова на ближайший базар. Будущее не
сулило ему никаких счастливых изменений; работа дровосека отнимала все его
время и не давала ему возможности обогатить свой жизненный опыт настолько,
чтобы выбраться из бедности.
Когда дервиш стал собираться в дорогу, он сказал Абдулле:
-- Сын мой, я -- человек знания, хотя и могу выглядеть беспомощным в
этом мире, зато одарен вниманием и могу видеть то, чего не видят другие.
Если твоя мать не возражает, стань моим спутником, и я разделю с тобой те
великие благоприятные возможности, которые встретятся на пути.
Мать была рада позволить своему сыну сопровождать мудреца, и они вместе
отправились в путь.
Они прошли много стран и встретили на пути множество испытаний.
Но вот однажды дервиш сказал:
-- Абдулла, мы пришли к нашей цели. Сейчас я совершу особые ритуалы, и
если высшие силы отнесутся к нам благо-склонно, мы увидим то, что
открывается лишь немногим людям: земля расступится перед нами и откроет
доступ к сокровищам, спрятанным здесь много лет назад. Нет ли в тебе страха,
мой друг?
Абдулла поклялся быть стойким, что бы ни случилось.
Тогда дервиш стал совершать какие-то странные движения и произносить
непонятные слова, которые Абдулла повторял за ним, вдруг земля заколебалась,
и перед ними открылся вход в подземелье.
-- Теперь, мой мальчик, слушай меня внимательно, -- сказал дервиш. --
Ты должен спуститься в это подземелье и найти там железный подсвечник. Ты
увидишь там дивные сокровища, подоб-ные которым редко удается увидеть
смертному, но ни к чему не прикасайся, помни, что твоя единственная цель --
железный подсвечник. Как только ты его найдешь, возвращайся назад.
Спустившись в сокровищницу, Абдулла был ошеломлен, столько там было
сверкающих драгоценных камней, золотой посуды, удивительных богатств,
которые невозможно описать. Позабыв все наставления дервиша, он принялся
подбирать самые красивые и блестящие камни, как вдруг наткнулся на
подсвечник.
"Ничего страшного не случится", -- решил Абдулла, если, взяв подсвечник
для дервиша, он припрячет для себя немного золота и драгоценных камней.
Итак, наполнив свои широкие рука-ва сокровищами, он стал подниматься по
ступенькам вверх.
Но когда он выбрался на поверхность, то с удивлением увидел перед собой
свою лачугу, а дервиш исчез без следа.
Абдулла поспешил к матери, чтобы скорее показать ей сокровища, но как
только он высыпал их перед нею, они вдруг стали таять и пропали. Остался
только подсвечник. Он внима-тельно рассмотрел его. Подсвечник был с
двенадцатью свечами. Абдулла зажег одну из них -- и тут же перед ним
возникла фигура, похожая на дервиша. Видение покружилось немного, потом
положило на землю монету и исчезло. Тогда он зажег все двенадцать свечей,
двенадцать дервишей предстали перед ним. Целый час они выполняли какие-то
ритмичные движения и прежде, чем исчезнуть, бросили ему двенадцать монет.
Придя в себя от изумления, Абдулла и его мать поняли, что теперь могут
неплохо зажить, если танцующие дервиши будут каждый день приносить им по
двенадцать монет.
Но прошло какое-то время, и Абдулла, вспомнив о несметных сокровищах,
которые он видел в пещере, решил еще раз попробовать разбогатеть
по-настоящему.
Он долго искал то место, где был вход в подземелье, но никак не мог
найти его. Желание найти богатство, однако, не давало ему покоя. Он пустился
странствовать по свету и, исходив много дорог, подошел к великолепному
дворцу. Слуги провели его в роскошный зал, и он был весьма обрадован и
удивлен, увидев там того самого дервиша, которому когда-то помогла его мать.
Дервиш был в царских одеждах, и его окружали толпы учеников.
-- Сейчас, о неблагодарный, -- произнес дервиш, -- я покажу тебе, что
может делать этот подсвечник.
С этими словами он схватил палку и ударил по подсвечнику. Тут каждая
ветвь подсвечника превратилась в сокровища, превосходившие собой все то, что
юноша видел в пещере. Дер-виш стал раздавать золото, серебро и драгоценные
камни достойным, и в этот миг произошло чудо: подсвечник вновь появился,
готовый к новому использованию.
-- Так как ты не можешь правильно использовать вещи, -- сказал дервиш,
-- и так как ты не оправдал моего доверия, ты должен уйти от меня. Но за то,
что ты, по крайней мере, вернул подсвечник, я дарю тебе верблюда, груженного
золотом.
Ночь Абдулла провел во дворце, а утром, ухитрившись стащить подсвечник
и спрятав его под седлом верблюда, пустился в обратный путь.
Возвратившись домой, он зажег свечи и ударил по подсвеч-нику палкой. Но
так как он невнимательно следил за действиями дервиша, то вместо того, чтобы
взять палку в правую руку, он взял ее в левую. Тут же появились двенадцать
дервишей. В один миг они подняли верблюда, груженного золотом и
драгоценнос-тями, подхватили подсвечник и растворились в воздухе.
Абдулле стало еще тяжелее, ибо он не мог простить себе глупости и
неблагодарности, непрестанно казнил себя за воровст-во и до конца своей
жизни не мог забыть о том, что находился в такой близости к богатству.
Но другая возможность ему уже больше не представилась, и он навсегда
потерял покой.
Эта сказка используется в суфийских школах как "упражнение для
развития" буквально мыслящих учеников.
Она указывает в скрытой форме на определенные упражнения и содержит в
себе идею о том, что люди, пытающиеся выполнять мистические процедуры, не
преодолев в себе некоторых личных склонностей, достигнут результатов,
противоположных тем, которые они ожидали.
Дун-Нун Египетский использовал притчу, чтобы на наглядном примере
показать, как ему удалось расшифровать значение египетских надписей.
В одном месте стояла статуя человека, указывавшего пальцем на что-то.
Статуя стояла на массивном камне с выбитой на нем надписью: "Ударь в этом
месте, чтобы овладеть сокровищами". Происхождение статуи терялось в далекой
древности. Из поколения в поколение люди колотили по камню, отмеченному
надписью, но камень был такой твердой породы, что даже самые сильные удары
не оставляли на нем ни единой царапины, и эту тайну никто не мог разгадать.
Однажды, это было в полдень, Дун-Нун, размышляя о статуе, обратил
внимание на то, что тень от указующего пальца каменного человека (никто в
течение веков не замечал этого) легла на одну из плит мостовой, служившей
основанием древнего изваяния. Он отметил это место, затем раздобыл
необходимые инструменты и приподнял плиту; перед ним открылся вход в
подземелье, в котором оказались чудесные произведения искусства. Исследовав
их, он открыл науку их изготовления, давно забытую людьми, и таким образом
овладел сокровищами древнего знания и материальными творениями, воплощающими
эти знания.
Почти такую же историю рассказал римский папа Сильвестр II, который в X
веке привез из испанской Севильи "арабские" учения, в том числе и
математику.
Слывя магом, благодаря своим мистическим достижениям, Герберт (таким
было его первоначальное имя), "жил с одним философом из сарацинской секты".
Нет почти никакого сомнения, что он знал эту суфийскую историю.
Говорят, что впервые ее передал халиф Абу Бакр аль-Шадик.
Однажды Иисус, сын Марии, будучи еще ребенком, вылепил из глины
маленьких птиц. Увидев это, другие дети, не умевшие лепить птиц, побежали к
взрослым и пожаловались на него.
Взрослые сказали:
-- Непозволительно заниматься такими делами в святой день, -- ибо это
было в субботу.
И они направились к луже, у которой играл Иисус, и, подойдя к нему,
спросили, где вылепленные им птицы.
В ответ Иисус указал на глиняных птиц, и в тот же миг птицы взлетели в
воздух и улетели прочь.
-- Сделать летающих птиц невозможно, а значит, он не нарушил субботы,
-- сказал один из взрослых.
-- Я хотел бы овладеть этим искусством, -- сказал другой.
-- Это не искусство, -- возразил третий, -- обыкновенный трюк,
зрительный обман и ничего больше.
Итак, суббота не была нарушена, волшебное искусство так и осталось
никому не известным, а что касается обмана, то взрослые, как и дети,
обманули себя сами, потому что не ведали, с какой целью были вылеплены
птицы.
То, что в субботу запрещалось чем бы то ни было занимать-ся, имело
причину, которая была давно позабыта. Взрослые не знали того, как отличить
истину от лжи. Происхождение волшеб-ного искусства и цель сотворенного чуда
были им совершенно не известны. Поэтому все это не имело для них никаких
послед-ствий, как было и с вытягиванием деревянной доски.
Рассказывают, что однажды Иисус помогал Иосифу-плотнику в его
мастерской.
Одна доска оказалась слишком короткой, и тогда Иисус каким-то образом
вытянул ее до требуемой величины.
Когда эту историю рассказали людям, они сказали: "Но это же настоящее
чудо, поэтому этот мальчик непременно станет святым".
Другие сказали: "Мы не поверим в это до тех пор, пока не увидим все
своими глазами".
"Этого не может быть, -- сказали третьи, -- потому что этого не может
быть никогда. Эту историю надо исключить из книг".
Все эти люди с их различными мнениями отнеслись совершенно одинаково к
этой истории, потому что цель и смысл утверждения "он растянул доску" были
им неизвестны.
Суфийские авторы часто ссылаются на Иисуса, как на мастера пути.
Существует, кроме того, невообразимое множество устных преданий о нем,
популярных на Среднем Востоке, которые еще ожидают собирателя.
В несколько измненном виде эту историю можно встретить во многих
дервишских коллекциях. Суфии говорят, что "сын плотника" и другие названия
евангельских персонажей по роду профессии представляют собой термины
посвятительного значения и не всегда указывают на социальное занятие
человека.
Давным-давно жил-был комар по имени Намус, который за свой тонкий ум
был прозван Проницательным. Однажды, поразмыслив о своей жизни и
руководствуясь весьма благовидными и вескими причинами, Намус решил сменить
жилище. Своим новым приста-нищем он избрал ухо одного слона, ибо дом такого
рода казался ему самым подходящим и удобным.
Итак, осталось только осуществить задуманное и вскоре Намус обосновался
в просторном и очень уютном ухе.
Спустя какое-то время, Намус произвел несколько поколений комаров. В
его жизни периоды напряженного труда чередова-лись с периодами отдыха и
покоя, радость сменялась печалью, поиски увенчивались достижениями, словом,
судьба его ничем не отличалась от судеб других комаров.
Ухо слона было его домом и, как бывает в таких случаях, он чувствовал,
что вся его жизнь, его история, само его существо неразрывно связаны с этим
местом. Это ощущение он постоянно поддерживал в себе, пока оно не стало
частью его самого. Ухо было таким теплым, таким уютным, таким просторным.
Здесь ему довелось так много всего пережить...
Переезжая в этот дом, Намус, естественно, не обошелся без
приличествующих случаю церемоний вежливости. Прежде чем въехать в новое
жилище, он изо всей мочи пропищал слону о своем решении.
-- О слон, -- закричал он, -- знай, что никто иной, как я, комар Намус,
по прозвищу Проницательный, собираюсь поселиться здесь. Но так как это твое
ухо, то я желая соблюсти обычай, сообщаю тебе о моем решении.
Слон не возразил.
И Намус вселился, даже не подозревая, что слон его попросту не услышал.
И если уж быть справедливым, то слон и не почувствовал вселения комара с его
многочисленным семейством в свое ухо. Будучи от природы неучтивым созданием,
он даже не знал о существовании какого-то там комара.
Но вот прошло какое-то время, и Намус, побуждаемый вескими причинами,
решил снова сменить свое жилище.
Как и в начале, он решил, что сделать это он вправе только в
соответствии с установленной и освященной веками традицией.
Он заранее стал готовитсья к тому, чтобы объявить слону свое решение --
покинуть ухо.
Итак, окончательно уверившись в своем решении и хорошо отрепетировав
прощальный монолог, он прокричал его слону в самое ухо. Но не получил
никакого ответа. Он крикнул еще раз, но слон по-прежнему хранил молчание.
Тогда Намус, полный решимости заставить все-таки слона услышать его
назойливые, но красноречивые слова, набрал полную грудь воздуха и в третий
раз прокричал:
-- О слон, знай, что я, Проницательный, намерен покинуть свой очаг и
дом в твоем ухе, в котором я так долго прожил. И для этого у меня есть
вполне веские основания, и я хочу их тебе изложить.
Наконец, слова комара достигли слуха слона, и он сумел их разобрать.
Пока он их обдумывал, комар продолжал:
-- Что ты мне ответишь на это? Каково твое мнение об этом?
Слон медленно поднял свою огромную голову и протрубил:
-- Ступай с миром, ибо твой уход имеет для меня такое же значение,
какое имел твой приход.
Эта сказка о Проницательном, на первый взгляд может показаться
язвительным намеком на предполагаемую бесполезность жизни. Такое понимание
сказки, сказал бы суфий, говорит о невосприимчивости читателя.
Что по внутреннему смыслу должно быть подчеркнуто в этой истории, так
это основной недостаток человеческих суждений об относительной значимости
жизненных ценностей.
Человек полагает, что вещи, имеющие большое значение -- неважны, тогда
как обыденное, по его мнению, -- существенно.
Эта история приписывается шейху Маламати Мактулу. Он основал орден
Маламатийа.
Идиотом может быть назван обычный человек, который склонен неверно
истолковывать то, что случается с ним, что делает он сам или что делается
другими. Причем он дает этому столь правдоподобные объяснения для себя и
себе подобных, что мир, в котором он живет, кажется логически завершенным и
истинным.
Такому идиоту однажды вручили кувшин и послали за вином к одному
мудрому человеку.
По дороге он из-за своей невнимательности, споткнулся о камень, упал и
разбил кувшин.
Придя к мудрецу, он показал ему ручку от кувшина и сказал:
-- Такой-то человек послал вам этот кувшин, но злой и ужасный камень
украл его у меня по пути сюда.
Эти слова весьма рассмешили мудрого человека, но желая все-таки
проверить последовательность мышления идиота, он спросил:
-- Если кувшин украли, зачем же ты принес ручку от него?
-- Я не так глуп, как думают люди, -- ответил идиот, -- я принес тебе
ручку в доказательство моих слов.
Среди дервишских учителей время от времени повторяется, что человек,
как правило, не в состоянии раскрыть внутреннее направление событий, которое
дало бы ему возможность в полной мере пользоваться своей жизнью.
Эта история, представленная английской аудитории Колонелом
Вилнберфорсом Клаоком ("Диван-и-Хафиз"), типична для суфийской литературы.
Существует утверждение, что освоившие эту доктрину через подобные
карикатурные иллюстрации, некоторые люди могут "повысить свою
чувствительность" и постичь внутренний ход событий.
Приводимый здесь вариант взят из дервишской коллекции, приписываемой
Пир-и-ду-Сара, "обладателю залатанной одежды".
Некогда жил-был один султан. Все, чему его научили с детства и во что
он верил, было для него несомненной истиной. Но сам он был ограниченным и
недалеким человеком, хотя во многом был справедлив.
У него было три дочери.
Однажды он призвал их к себе и сказал:
-- Все, чем я владею, принадлежит или будет принадлежать вам. От меня
вы получили жизнь. Только от меня зависит ваше будущее, а, значит, и ваша
судьба.
Две старшие дочери, полные признательности и доверия к его словам,
согласились с ним.
Но третья дочь, самая младшая, сказала:
-- Хотя долг обязывает меня повиноваться тебе, все же не могу поверить
в то, что моя судьба всегда должна зависеть от твоей воли.
-- Мы проверим это, -- сказал султан и тут же приказал заточить девушку
в маленькую келью. В своей тюрьме принцесса провела несколько лет, в то
время как ее послушные сестры привольно жили и наслаждались богатствами,
которые могли бы принадлежать и ей.
Заточив свою дочь, султан сказал себе: "Моя дочь томится в келье по
моей воле, а не по своей. Это в полной мере доказыва-ет для всякого
здравомыслящего ума, что не от нее, а именно от меня зависит ее судьба".
Жители той страны, прослышав о том, что случилось с принцессой,
говорили друг другу: "Все мы знаем нашего правителя, и ничего дурного за ним
не замечали. Раз он обошелся так со своей собственной дочерью, которая есть
его плоть и кровь, значит, она сказала или сделала что-то очень плохое".
Они искренне думали так, потому что не достигли того уровня, чтобы
обсуждать притязания султана на абсолютную правоту всегда и во всем.
Время от времени султан навещал свою дочь. Он заставал ее каждый раз
все более ослабевшей и изможденной. Но ничто не могло сломить ее.
Наконец, султан потерял терпение: "Твое упорное непослушание, -- сказал
он ей однажды, -- только раздражает меня и, возможно, ослабит мой авторитет;
я могу убить тебя, но у меня доброе сердце, поэтому я решил изгнать тебя из
моего царства в дикую пустыню, где живут только звери и такие же безумцы,
как ты, которые не смогли ужиться в нашем разумном обществе. Там ты скоро
поймешь, можешь ли ты существовать без своей семьи, и если сможешь, то
предпочтешь ли этот образ жизни нашему".
Эту историю можно часто слышать в чайханах Центральной Азии. Она очень
напоминает европейские народные сказки средних веков.
Настоящий вариант ее взят из "Маджла" -- дервишской коллекции, впервые
записанной Никаяти в XI столетии, как сообщается в конце манускрипта. Но в
том виде, в каком история приводится здесь, она датируется XVII веком.
Один богатый купец из Тебриза приехал в Конию в поисках мудреца,
который помог бы ему в его затруднениях. Побывав у религиозных
руководителей, законоведов и других, он прослышал о Руми и пришел к нему.
Купец взял с собой пятьдесят золотых монет, решив под-нести их мудрецу.
Когда он вошел в приемный зал и увидел Мауляну, его охватило волнение.
Джалалуддин произнес:
-- Твои пятьдесят золотых приняты, но ты потерял двести, и это привело
тебя сюда. Бог наказал тебя, но он также показал тебе нечто. Теперь все у
тебя наладится.
Проницательность Руми изумила купца.
Руми продолжал:
-- Тебе пришлось испытать много трудностей за то, что ты однажды,
далеко на западе, в христианском мире проходя мимо христианского дервиша,
лежащего на улице, плюнул на него. Найди его, попроси прощения и передай ему
наш привет.
Купец пришел в совершенное замешательство, увидев, что его душа --
открытая книга для Руми.
-- Смотри, -- сказал Джалалуддин, -- сейчас мы покажем его тебе.
С этими словами мастер прикоснулся к стене комнаты, и взору купца
открылась базарная площадь в Европе с лежащим на ней святым. Купец ушел от
мастера, глубоко потрясенный.
Он немедля отправился в Европу и нашел христианского мудреца лежащим на
земле. Когда он приблизился, франкский дервиш сказал:
-- Наш мастер Джалал связался со мной.
Купец взглянул в том направлении, куда указывал дервиш, и увидел,
словно на картине, Джалалуддина, который пропел такие стихи:
-- И для рубина, и для простой гальки --
для всего есть место на его холме.
Возвратившись назад в Конию, купец передал поклон франкского святого
Джалалу и обосновался в дервишской общине.
Современные академические исследователи немного прояснили, насколько
Руми повлиял на западную мысль и литературу. Нет сомнения, что у него были
западные ученики, кроме того, его истории появляются в сказках Г. Х.
Андерсена, у Джестера Монорма и даже у Шекспира.
На востоке традиционно повторяется весьма важное утверждение о связи
Руми с западными мистиками и мыслителями.
Настоящий вариант рассказа "Купец и христианский дервиш" взят из
манускрипта Афлаки "Мунаджиб-аль-Арифин" ("Жития ранних дервишей ордена
Мевлавийа", датируемого 1353 годом).
Давным-давно жил-был купец по имени Абдул Малик. За его щедрость люди
прозвали его Добрым человеком из Хоросана. Абдул Малик постоянно жертвовал
из своих несметных богатств на благотворительные цели и часто устраивал пиры
для бедняков.
Но вот однажды он задумался над тем, что отдает только малую часть
своих богатств и что истинная цена его щедрости ничтожна по сравнению с
удовольствием, которое она ему доставляет. И он тут же решил раздать все до
последнего гроша на благо людей.
Так Абдул Малик расстался со всем своим состоянием. Он освободился от
всего, чем владел, ожидая встретить то, что при-готовила для него жизнь.
Как-то во время медитации перед ним возникло странное видение: прямо на его
глазах, словно вырастая из пола, стала вырисовываться фигура таинственного
дервиша в залатанных одеждах.
-- О Абдул Малик, добрый человек из Хоросана, -- нараспев произнес
дервиш, -- я -- твое реальное "я", теперь ставшее для тебя почти осязаемым
потому, что ты проявил истинную щедрость, по сравнению с которой твоя
репутация щедрого человека -- ничто. И за это, а также за то, что ты сумел
расстаться со своими богатствами, не думая о своем удовлетворении, я
награждаю тебя из реального источника наград.
С этого дня я буду являться пред тобой каждый день в этом облике. Ты
будешь ударять меня, и я буду превращаться в золотую статую. Ты можешь
отламывать от статуи столько золота, сколько пожелаешь. И пусть тебя не
беспокоит, что этим ты принесешь мне ущерб, ибо сколько бы ты ни взял, все
это будет восстанавливаться из источника всех даров.
Сказав это, он исчез.
На следующее утро Малика пришел навестить его друг Бай Ака. Только они
уселись, перед ними возник призрак дервиша. Малик ударил его палкой, и
дервиш, повалившись на пол, прев-ратился в золото. Немного золота Малик взял
себе и немного подарил своему гостю.
Возвратившись к себе домой, Бай Акал, не зная, что всему этому
предшествовало, стал думать, как бы и ему совершить подобное чудо. Он много
слышал о чудесных силах дервишей и пришел к такому выводу: чтобы заполучить
золото, достаточно избить дервиша.
Бай Ака во всеуслышание объявил, что устраивает богатый пир, на который
приглашаются все желающие дервиши.
В назначенный день к дому Бай Ака потекли толпы дерви-шей. Усадив всех
за стол, он стал их обильно потчевать, пока они не наелись досыта. Затем он
схватил железный прут и принялся лупить их так, что направо и налево падали
избитые и покалеченные тела. Наконец, нескольким дервишам удалось схватить
безумца, и они привели его к судье. Дервиши предъявили Бай Ака обвинение и в
доказательство представили своих раненых собратьев. Бай Ака стал
оправдываться и рассказал все, что случилось в доме Малика.
Малика вызвали в суд. Но по дороге его золотое "я" нашеп-тало ему, что
говорить судье.
Представ перед судом, он сказал:
-- С вашего позволения, замечу, что, по-моему, этот человек сошел с ума
или пытается как-то оправдать свою склонность нападать на людей без причины.
Я в самом деле его знаю, но все то, что он рассказывает, совершенно не
соответствует действи-тельности.
Итак, Бай Ака поместили в сумасшедший дом, и там он пробыл некоторое
время, пока не успокоился. Дервиши почти тут же выздоровели благодаря
какой-то известной им науке. И никто не верил, что такое изумительное
событие, как превра-щение человека в золотую статую, могло когда-либо
случиться.
А Малик всю остальную жизнь, пока не отправился к своим предкам,
продолжал разбивать статую, которая была им самим, и раздавать сокровища
своего "я" тем, кому он мог помочь только материально.
Дервишская традиция говорит о том, что священники передают свои
морально-возвышенные учения в иносказательной форме, но дервиши скрывают
свои учения еще лучше, так как только усилия человека к пониманию или усилия
со стороны обучающего мастера создадут эффект, который действительно поможет
внутреннему изменению изучающего.
Эта сказка еще больше походит на притчу, чем большинство ей подобных.
Но дервиш, который рассказывал ее на базарах Пешавара, в начале XIX века,
предупреждал: "Размышляй над первой частью рассказа, -- там ты найдешь
метод, не обращай внимания на мораль".
Однажды, давным-давно, одна бедная вдова сидела у окна в своем доме и
глядела на улицу, как вдруг увидела убогого дерви-ша, устало плетущегося по
дороге. Его изможденный вид, залатанная одежда, покрытая пылью, вызывали к
нему сострадание и требовали участия.
Выбежав из дома, женщина окликнула дервиша:
-- Благородный дервиш, -- обратилась она к нему, -- я знаю, что ты один
из избранных. Но иногда даже такие ничтожные, как я, могут оказаться
полезными ищущим. Войди в мой дом и отдохни немного, ибо сказано: "Тому, кто
помогает друзьям, будет послана помощь, а тот, кто помешает им, встретит
препятствие на своем пути, но как это случится и когда, людям неведомо".
-- Благодарю тебя, добрая женщина, -- ответил дервиш и вошел в дом. Он
провел у нее несколько дней и за это время прекрасно отдохнул и восстановил
свои силы.
У вдовы был сын по имени Абдулла, который всю свою жизнь только тем и
занимался, что рубил лес и отвозил дрова на ближайший базар. Будущее не
сулило ему никаких счастливых изменений; работа дровосека отнимала все его
время и не давала ему возможности обогатить свой жизненный опыт настолько,
чтобы выбраться из бедности.
Когда дервиш стал собираться в дорогу, он сказал Абдулле:
-- Сын мой, я -- человек знания, хотя и могу выглядеть беспомощным в
этом мире, зато одарен вниманием и могу видеть то, чего не видят другие.
Если твоя мать не возражает, стань моим спутником, и я разделю с тобой те
великие благоприятные возможности, которые встретятся на пути.
Мать была рада позволить своему сыну сопровождать мудреца, и они вместе
отправились в путь.
Они прошли много стран и встретили на пути множество испытаний.
Но вот однажды дервиш сказал:
-- Абдулла, мы пришли к нашей цели. Сейчас я совершу особые ритуалы, и
если высшие силы отнесутся к нам благо-склонно, мы увидим то, что
открывается лишь немногим людям: земля расступится перед нами и откроет
доступ к сокровищам, спрятанным здесь много лет назад. Нет ли в тебе страха,
мой друг?
Абдулла поклялся быть стойким, что бы ни случилось.
Тогда дервиш стал совершать какие-то странные движения и произносить
непонятные слова, которые Абдулла повторял за ним, вдруг земля заколебалась,
и перед ними открылся вход в подземелье.
-- Теперь, мой мальчик, слушай меня внимательно, -- сказал дервиш. --
Ты должен спуститься в это подземелье и найти там железный подсвечник. Ты
увидишь там дивные сокровища, подоб-ные которым редко удается увидеть
смертному, но ни к чему не прикасайся, помни, что твоя единственная цель --
железный подсвечник. Как только ты его найдешь, возвращайся назад.
Спустившись в сокровищницу, Абдулла был ошеломлен, столько там было
сверкающих драгоценных камней, золотой посуды, удивительных богатств,
которые невозможно описать. Позабыв все наставления дервиша, он принялся
подбирать самые красивые и блестящие камни, как вдруг наткнулся на
подсвечник.
"Ничего страшного не случится", -- решил Абдулла, если, взяв подсвечник
для дервиша, он припрячет для себя немного золота и драгоценных камней.
Итак, наполнив свои широкие рука-ва сокровищами, он стал подниматься по
ступенькам вверх.
Но когда он выбрался на поверхность, то с удивлением увидел перед собой
свою лачугу, а дервиш исчез без следа.
Абдулла поспешил к матери, чтобы скорее показать ей сокровища, но как
только он высыпал их перед нею, они вдруг стали таять и пропали. Остался
только подсвечник. Он внима-тельно рассмотрел его. Подсвечник был с
двенадцатью свечами. Абдулла зажег одну из них -- и тут же перед ним
возникла фигура, похожая на дервиша. Видение покружилось немного, потом
положило на землю монету и исчезло. Тогда он зажег все двенадцать свечей,
двенадцать дервишей предстали перед ним. Целый час они выполняли какие-то
ритмичные движения и прежде, чем исчезнуть, бросили ему двенадцать монет.
Придя в себя от изумления, Абдулла и его мать поняли, что теперь могут
неплохо зажить, если танцующие дервиши будут каждый день приносить им по
двенадцать монет.
Но прошло какое-то время, и Абдулла, вспомнив о несметных сокровищах,
которые он видел в пещере, решил еще раз попробовать разбогатеть
по-настоящему.
Он долго искал то место, где был вход в подземелье, но никак не мог
найти его. Желание найти богатство, однако, не давало ему покоя. Он пустился
странствовать по свету и, исходив много дорог, подошел к великолепному
дворцу. Слуги провели его в роскошный зал, и он был весьма обрадован и
удивлен, увидев там того самого дервиша, которому когда-то помогла его мать.
Дервиш был в царских одеждах, и его окружали толпы учеников.
-- Сейчас, о неблагодарный, -- произнес дервиш, -- я покажу тебе, что
может делать этот подсвечник.
С этими словами он схватил палку и ударил по подсвечнику. Тут каждая
ветвь подсвечника превратилась в сокровища, превосходившие собой все то, что
юноша видел в пещере. Дер-виш стал раздавать золото, серебро и драгоценные
камни достойным, и в этот миг произошло чудо: подсвечник вновь появился,
готовый к новому использованию.
-- Так как ты не можешь правильно использовать вещи, -- сказал дервиш,
-- и так как ты не оправдал моего доверия, ты должен уйти от меня. Но за то,
что ты, по крайней мере, вернул подсвечник, я дарю тебе верблюда, груженного
золотом.
Ночь Абдулла провел во дворце, а утром, ухитрившись стащить подсвечник
и спрятав его под седлом верблюда, пустился в обратный путь.
Возвратившись домой, он зажег свечи и ударил по подсвеч-нику палкой. Но
так как он невнимательно следил за действиями дервиша, то вместо того, чтобы
взять палку в правую руку, он взял ее в левую. Тут же появились двенадцать
дервишей. В один миг они подняли верблюда, груженного золотом и
драгоценнос-тями, подхватили подсвечник и растворились в воздухе.
Абдулле стало еще тяжелее, ибо он не мог простить себе глупости и
неблагодарности, непрестанно казнил себя за воровст-во и до конца своей
жизни не мог забыть о том, что находился в такой близости к богатству.
Но другая возможность ему уже больше не представилась, и он навсегда
потерял покой.
Эта сказка используется в суфийских школах как "упражнение для
развития" буквально мыслящих учеников.
Она указывает в скрытой форме на определенные упражнения и содержит в
себе идею о том, что люди, пытающиеся выполнять мистические процедуры, не
преодолев в себе некоторых личных склонностей, достигнут результатов,
противоположных тем, которые они ожидали.
Дун-Нун Египетский использовал притчу, чтобы на наглядном примере
показать, как ему удалось расшифровать значение египетских надписей.
В одном месте стояла статуя человека, указывавшего пальцем на что-то.
Статуя стояла на массивном камне с выбитой на нем надписью: "Ударь в этом
месте, чтобы овладеть сокровищами". Происхождение статуи терялось в далекой
древности. Из поколения в поколение люди колотили по камню, отмеченному
надписью, но камень был такой твердой породы, что даже самые сильные удары
не оставляли на нем ни единой царапины, и эту тайну никто не мог разгадать.
Однажды, это было в полдень, Дун-Нун, размышляя о статуе, обратил
внимание на то, что тень от указующего пальца каменного человека (никто в
течение веков не замечал этого) легла на одну из плит мостовой, служившей
основанием древнего изваяния. Он отметил это место, затем раздобыл
необходимые инструменты и приподнял плиту; перед ним открылся вход в
подземелье, в котором оказались чудесные произведения искусства. Исследовав
их, он открыл науку их изготовления, давно забытую людьми, и таким образом
овладел сокровищами древнего знания и материальными творениями, воплощающими
эти знания.
Почти такую же историю рассказал римский папа Сильвестр II, который в X
веке привез из испанской Севильи "арабские" учения, в том числе и
математику.
Слывя магом, благодаря своим мистическим достижениям, Герберт (таким
было его первоначальное имя), "жил с одним философом из сарацинской секты".
Нет почти никакого сомнения, что он знал эту суфийскую историю.
Говорят, что впервые ее передал халиф Абу Бакр аль-Шадик.
Однажды Иисус, сын Марии, будучи еще ребенком, вылепил из глины
маленьких птиц. Увидев это, другие дети, не умевшие лепить птиц, побежали к
взрослым и пожаловались на него.
Взрослые сказали:
-- Непозволительно заниматься такими делами в святой день, -- ибо это
было в субботу.
И они направились к луже, у которой играл Иисус, и, подойдя к нему,
спросили, где вылепленные им птицы.
В ответ Иисус указал на глиняных птиц, и в тот же миг птицы взлетели в
воздух и улетели прочь.
-- Сделать летающих птиц невозможно, а значит, он не нарушил субботы,
-- сказал один из взрослых.
-- Я хотел бы овладеть этим искусством, -- сказал другой.
-- Это не искусство, -- возразил третий, -- обыкновенный трюк,
зрительный обман и ничего больше.
Итак, суббота не была нарушена, волшебное искусство так и осталось
никому не известным, а что касается обмана, то взрослые, как и дети,
обманули себя сами, потому что не ведали, с какой целью были вылеплены
птицы.
То, что в субботу запрещалось чем бы то ни было занимать-ся, имело
причину, которая была давно позабыта. Взрослые не знали того, как отличить
истину от лжи. Происхождение волшеб-ного искусства и цель сотворенного чуда
были им совершенно не известны. Поэтому все это не имело для них никаких
послед-ствий, как было и с вытягиванием деревянной доски.
Рассказывают, что однажды Иисус помогал Иосифу-плотнику в его
мастерской.
Одна доска оказалась слишком короткой, и тогда Иисус каким-то образом
вытянул ее до требуемой величины.
Когда эту историю рассказали людям, они сказали: "Но это же настоящее
чудо, поэтому этот мальчик непременно станет святым".
Другие сказали: "Мы не поверим в это до тех пор, пока не увидим все
своими глазами".
"Этого не может быть, -- сказали третьи, -- потому что этого не может
быть никогда. Эту историю надо исключить из книг".
Все эти люди с их различными мнениями отнеслись совершенно одинаково к
этой истории, потому что цель и смысл утверждения "он растянул доску" были
им неизвестны.
Суфийские авторы часто ссылаются на Иисуса, как на мастера пути.
Существует, кроме того, невообразимое множество устных преданий о нем,
популярных на Среднем Востоке, которые еще ожидают собирателя.
В несколько измненном виде эту историю можно встретить во многих
дервишских коллекциях. Суфии говорят, что "сын плотника" и другие названия
евангельских персонажей по роду профессии представляют собой термины
посвятительного значения и не всегда указывают на социальное занятие
человека.
Давным-давно жил-был комар по имени Намус, который за свой тонкий ум
был прозван Проницательным. Однажды, поразмыслив о своей жизни и
руководствуясь весьма благовидными и вескими причинами, Намус решил сменить
жилище. Своим новым приста-нищем он избрал ухо одного слона, ибо дом такого
рода казался ему самым подходящим и удобным.
Итак, осталось только осуществить задуманное и вскоре Намус обосновался
в просторном и очень уютном ухе.
Спустя какое-то время, Намус произвел несколько поколений комаров. В
его жизни периоды напряженного труда чередова-лись с периодами отдыха и
покоя, радость сменялась печалью, поиски увенчивались достижениями, словом,
судьба его ничем не отличалась от судеб других комаров.
Ухо слона было его домом и, как бывает в таких случаях, он чувствовал,
что вся его жизнь, его история, само его существо неразрывно связаны с этим
местом. Это ощущение он постоянно поддерживал в себе, пока оно не стало
частью его самого. Ухо было таким теплым, таким уютным, таким просторным.
Здесь ему довелось так много всего пережить...
Переезжая в этот дом, Намус, естественно, не обошелся без
приличествующих случаю церемоний вежливости. Прежде чем въехать в новое
жилище, он изо всей мочи пропищал слону о своем решении.
-- О слон, -- закричал он, -- знай, что никто иной, как я, комар Намус,
по прозвищу Проницательный, собираюсь поселиться здесь. Но так как это твое
ухо, то я желая соблюсти обычай, сообщаю тебе о моем решении.
Слон не возразил.
И Намус вселился, даже не подозревая, что слон его попросту не услышал.
И если уж быть справедливым, то слон и не почувствовал вселения комара с его
многочисленным семейством в свое ухо. Будучи от природы неучтивым созданием,
он даже не знал о существовании какого-то там комара.
Но вот прошло какое-то время, и Намус, побуждаемый вескими причинами,
решил снова сменить свое жилище.
Как и в начале, он решил, что сделать это он вправе только в
соответствии с установленной и освященной веками традицией.
Он заранее стал готовитсья к тому, чтобы объявить слону свое решение --
покинуть ухо.
Итак, окончательно уверившись в своем решении и хорошо отрепетировав
прощальный монолог, он прокричал его слону в самое ухо. Но не получил
никакого ответа. Он крикнул еще раз, но слон по-прежнему хранил молчание.
Тогда Намус, полный решимости заставить все-таки слона услышать его
назойливые, но красноречивые слова, набрал полную грудь воздуха и в третий
раз прокричал:
-- О слон, знай, что я, Проницательный, намерен покинуть свой очаг и
дом в твоем ухе, в котором я так долго прожил. И для этого у меня есть
вполне веские основания, и я хочу их тебе изложить.
Наконец, слова комара достигли слуха слона, и он сумел их разобрать.
Пока он их обдумывал, комар продолжал:
-- Что ты мне ответишь на это? Каково твое мнение об этом?
Слон медленно поднял свою огромную голову и протрубил:
-- Ступай с миром, ибо твой уход имеет для меня такое же значение,
какое имел твой приход.
Эта сказка о Проницательном, на первый взгляд может показаться
язвительным намеком на предполагаемую бесполезность жизни. Такое понимание
сказки, сказал бы суфий, говорит о невосприимчивости читателя.
Что по внутреннему смыслу должно быть подчеркнуто в этой истории, так
это основной недостаток человеческих суждений об относительной значимости
жизненных ценностей.
Человек полагает, что вещи, имеющие большое значение -- неважны, тогда
как обыденное, по его мнению, -- существенно.
Эта история приписывается шейху Маламати Мактулу. Он основал орден
Маламатийа.
Идиотом может быть назван обычный человек, который склонен неверно
истолковывать то, что случается с ним, что делает он сам или что делается
другими. Причем он дает этому столь правдоподобные объяснения для себя и
себе подобных, что мир, в котором он живет, кажется логически завершенным и
истинным.
Такому идиоту однажды вручили кувшин и послали за вином к одному
мудрому человеку.
По дороге он из-за своей невнимательности, споткнулся о камень, упал и
разбил кувшин.
Придя к мудрецу, он показал ему ручку от кувшина и сказал:
-- Такой-то человек послал вам этот кувшин, но злой и ужасный камень
украл его у меня по пути сюда.
Эти слова весьма рассмешили мудрого человека, но желая все-таки
проверить последовательность мышления идиота, он спросил:
-- Если кувшин украли, зачем же ты принес ручку от него?
-- Я не так глуп, как думают люди, -- ответил идиот, -- я принес тебе
ручку в доказательство моих слов.
Среди дервишских учителей время от времени повторяется, что человек,
как правило, не в состоянии раскрыть внутреннее направление событий, которое
дало бы ему возможность в полной мере пользоваться своей жизнью.
Эта история, представленная английской аудитории Колонелом
Вилнберфорсом Клаоком ("Диван-и-Хафиз"), типична для суфийской литературы.
Существует утверждение, что освоившие эту доктрину через подобные
карикатурные иллюстрации, некоторые люди могут "повысить свою
чувствительность" и постичь внутренний ход событий.
Приводимый здесь вариант взят из дервишской коллекции, приписываемой
Пир-и-ду-Сара, "обладателю залатанной одежды".
Некогда жил-был один султан. Все, чему его научили с детства и во что
он верил, было для него несомненной истиной. Но сам он был ограниченным и
недалеким человеком, хотя во многом был справедлив.
У него было три дочери.
Однажды он призвал их к себе и сказал:
-- Все, чем я владею, принадлежит или будет принадлежать вам. От меня
вы получили жизнь. Только от меня зависит ваше будущее, а, значит, и ваша
судьба.
Две старшие дочери, полные признательности и доверия к его словам,
согласились с ним.
Но третья дочь, самая младшая, сказала:
-- Хотя долг обязывает меня повиноваться тебе, все же не могу поверить
в то, что моя судьба всегда должна зависеть от твоей воли.
-- Мы проверим это, -- сказал султан и тут же приказал заточить девушку
в маленькую келью. В своей тюрьме принцесса провела несколько лет, в то
время как ее послушные сестры привольно жили и наслаждались богатствами,
которые могли бы принадлежать и ей.
Заточив свою дочь, султан сказал себе: "Моя дочь томится в келье по
моей воле, а не по своей. Это в полной мере доказыва-ет для всякого
здравомыслящего ума, что не от нее, а именно от меня зависит ее судьба".
Жители той страны, прослышав о том, что случилось с принцессой,
говорили друг другу: "Все мы знаем нашего правителя, и ничего дурного за ним
не замечали. Раз он обошелся так со своей собственной дочерью, которая есть
его плоть и кровь, значит, она сказала или сделала что-то очень плохое".
Они искренне думали так, потому что не достигли того уровня, чтобы
обсуждать притязания султана на абсолютную правоту всегда и во всем.
Время от времени султан навещал свою дочь. Он заставал ее каждый раз
все более ослабевшей и изможденной. Но ничто не могло сломить ее.
Наконец, султан потерял терпение: "Твое упорное непослушание, -- сказал
он ей однажды, -- только раздражает меня и, возможно, ослабит мой авторитет;
я могу убить тебя, но у меня доброе сердце, поэтому я решил изгнать тебя из
моего царства в дикую пустыню, где живут только звери и такие же безумцы,
как ты, которые не смогли ужиться в нашем разумном обществе. Там ты скоро
поймешь, можешь ли ты существовать без своей семьи, и если сможешь, то
предпочтешь ли этот образ жизни нашему".