- Я так думаю, - говорит Николай Сербиненко. - Раз пошли в атаку и бьют фашистов, - значит, наши. А в какой они форме - не так уж важно.
...Выслушав мой доклад, командир полка тепло поздравил нас с успешным выполнением боевого задания. Я тут же сказал, что нас смутило. Он хитро прищурил левый глаз, улыбнулся и сказал:
- Вы поддерживали наступление болгарских воинов.
- Болгарских!! - воскликнули летчики.
- Да, товарищи, вы ведь слышали, что вместе с нами против фашистов воюют части первой и второй болгарских армий. Только сейчас мне передали: наступающие очень довольны штурмовкой и просят выразить вам благодарность.
- Теперь ясно, почему они себя не обозначали, - сказал Петр Орлов. - Не научились еще стрелять из ракетницы.
- Как не научились? - переспросил Георгий Дорохов
- Да так: автоматы, пулеметы и пушки освоили, а с авиацией еще ни разу не взаимодействовали. Поэтому и не пускали ракет.
- Научатся, непременно научатся, - вмешался в разговор Сувид. - А мы им поможем. Через штаб им уже посланы сигналы взаимодействия.
Мы замолчали, ожидая, что Сувид непременно скажет что-либо интересное. И не было случая, чтобы мы ошиблись.
- Мне вспоминается примечательная страница истории, - продолжал он. - В 1912-1913 годах, в период второй балканской войны, в рядах третьей болгарской армии сражался русский авиационный отряд из восьми экипажей. В этом отряде были летчики... сейчас вспомню... - опустив голову, Сувид досадливо потер морщинистый лоб, - минутку... Вот старая голова - забыл... Ан нет, вспомнил: Колчин, Костин, Евсюков. Да, точно, они. Были еще и добровольцы. Они так хорошо воевали, что болгарский царь наградил всех русских летчиков и механиков высшими орденами.
- Да, расщедрился... - заметил кто-то. Все засмеялись.
- Не забывайте, - добавил Сувид, - что и русские знали в прошлом болгарских летчиков. В первую мировую войну на нашей стороне против кайзеровской Германии сражался болгарин Сотир Черкезов. Это был чудесный человек. Его принимал Ленин.
- Неужели? - воскликнул кто-то с сомнением.
- Ничего удивительного тут нет, - пояснил Сувид. - Черкезов потом стал на сторону рабочих, целиком отдался делу революции. Владимир Ильич лично давал ему поручения.
Нас очень заинтересовал этот факт, мы приготовились слушать дальше, но Сувид перешел к сегодняшнему дню:
- Судя по результатам вылета, вы хорошо поддержали войска болгарской армии. Уверен, что в дальнейшем будете еще точнее поражать цели, еще беспощаднее бить фашистов.
Подполковник Сувид помолчал немного и спросил:
- А что ответить болгарским воинам на их благодарность?
- Передайте им, - первым отозвался Орлов, - что они - молодцы. Здорово атаковали фашистов!
- Умеют воевать братушки! - поддержал его Антипов.
Тусклая осенняя позолота на деревьях как-то сразу сменилась ярким багрянцем. Сразу потому, что у нас просто не было времени наблюдать за изменениями в природе. Почти каждый день мы по нескольку раз вылетали на боевые задания.
Наша дружба с болгарскими воинами росла и крепла. Научились мы и взаимодействовать с ними. И не только при помощи ракет. Штаб болгарской армии установил со всеми нашими аэродромами надежную радиосвязь. Наступление продолжалось. Совместными усилиями вскоре были освобождены югославские города Пирот, Ниш и Лесховац.
Но на подступах к городу Прокупле противник все еще оказывал упорное сопротивление. Здесь оборонялась эсэсовская дивизия "Принц Евгений". Из штаба болгарской армии нам передали, что по горной дороге движется большая колонна вражеской мотопехоты. Наше командование приняло решение нанести по ней штурмовой удар.
Несколько групп штурмовиков немедленно вылетело на боевое задание. Одну из них повел коммунист Борис Вандалковский - командир первой эскадрильи нашего полка. Шестерка штурмовиков вышла точно на цель. Да это и не удивительно: капитан Вандалковский был мастером своего дела.
Во время четвертого захода вражеский зенитный снаряд таранил броню командирской машины и разорвался в задней части мотора. Бензопровод и все рычаги управления двигателя оказались перебитыми. Винт вращался вхолостую. Самолет "клюнул" носом и пошел к земле.
Комэск осмотрелся: кругом горы, внизу речка и железнодорожная ветка. Здесь обороняются фашисты. До наших войск (так мы привыкли называть болгарские части) далеко, не дотянуть.
Подбитый штурмовик мчался к склону горы, поросшему лесом. Когда под крыльями зашуршали макушки деревьев, Вандалковский инстинктивно сжался, машина вот-вот врежется в землю.
- Держись! - успел он крикнуть стрелку.
Семитонная масса самолета начала рубить деревья. Треск ломающихся стволов слился со скрежетом разрывающегося металла... Машина ударилась о землю, закувыркалась по склону горы вниз и вывалилась на поляну. Над исковерканным самолетом поднялся столб пыли, и в воздухе повисла зловещая тишина.
Первым очнулся от удара воздушный стрелок старший сержант Сальников. Надо сказать, что он случайно оказался в этой роли. Павел служил механиком самолета. Он давно упрашивал Вандалковского взять его в полет, но всякий раз получал отказ. А в этот день у командира было хорошее настроение - его наградили очередным орденом, - и он согласился.
...Он с трудом открыл глаза. Голова кружилась, и в первый момент ему показалось, что сейчас ночь и кругом темно.
Павел Сальников был атлетического телосложения и, можно сказать, силачом. Помогая оружейникам, он, бывало, подойдет к стокилограммовой бомбе, поднатужится и поднимет ее.
Когда самолет стал рубить деревья, Павел успел забраться на дно кабины и упереться локтями в ее бока. Поэтому при падении он не получил серьезных телесных повреждений, а только потерял сознание.
Очнувшись, Сальников вылез из кабины и поспешил узнать, что с командиром. Вандалковский безжизненно висел на ремнях. По его щеке бежала тонкая струйка крови.
- Товарищ капитан, товарищ капитан, - окликнул его дрожащим голосом Сальников. Летчик не отзывался.
Вдруг в моторе что-то зашипело. Это на раскаленный металл полилось горючее из перебитых бензопроводов. Бензин вспыхнул, дым и пламя заполнили кабину пилота.
Сальников понял, что сейчас дорога каждая секунда. Языки пламени подбирались уже к ногам Вандалковского. Начал тлеть его комбинезон. Раздумывать было некогда. "Немедленно открыть кабину!" - мелькнуло в голове у старшего сержанта. Он схватил обеими руками рукоятку фонаря и что есть силы рванул ее. Но она не поддалась. Рванул другой раз, третий безрезультатно. Даже у этого силача не хватило сил, чтобы открыть кабину. В бессильной ярости Сальников ударил кулаком по бронестеклу.
- Что же делать? Что делать? - спрашивал он вслух.
За остеклением кабины прямо на глазах заживо горел его командир, ведущий эскадрильи, хороший русский парень, который только еще начал свой жизненный путь. Как помочь ему? Павел достал пистолет, но тут же дрогнувшей рукой сунул его обратно в кобуру. Не годится так! Он заглянул в кабину и ужаснулся: языки пламени уже доставали до лица Вандалковского.
"А что, если попробовать?" - пронеслась в голове спасительная мысль. Сальников, как кошка, прыгнул к своей кабине, ощупью, обдирая руки, нашел ракетницу... Выстрел. Белая ракета с огромной силой ударилась в металлический ободок фонаря, и он чуть-чуть сдвинулся с места.
Павел перебрался на крыло и еще раз ухватился за рукоятку. Замер на мгновение, чтобы собраться с силами, и, крякнув, рванул фонарь. Из кабины ударило жаром и едким дымом... Отцепив ремни, Сальников вытащил бесчувственного пилота на землю и отнес его подальше от самолета.
На опушке леса он уложил командира под кустом и быстро снял с него тлеющий комбинезон. Тело у Вандалковского было обожжено, голова разбита, рука сломана. Сальников торопливо вскрыл медицинский пакет и перевязал летчику раны.
- Товарищ капитан! Ну очнитесь же, теперь все в порядке, - умоляюще говорил он, осторожно касаясь плеча командира.
Полураздетый Вандалковский еще долго лежал в тени, не подавая признаков жизни. Сознание к нему возвращалось очень медленно. Но вот наконец у него дрогнула здоровая правая рука и открылись глаза.
- Товарищ капитан, вы живы? Очнитесь! - радостно закричал Сальников.
Неожиданно воздух потряс сильный взрыв.
- Что такое? - вырвалось из груди Вандалковского.
- Ничего, ничего, товарищ командир, это взорвались бензобаки... Вон там, - и он указал на поляну, где стоял столб огня и дыма.
Лицо капитана искривилось, на лбу сдвинулись морщины.
- Самолет сгорел... А ты притащил меня сюда... - тихо сказал он, с трудом выдавливая каждое слово. И потом: - Пить... пить... Где фляга? А! В самолете...
...На знакомой посадочной полосе аэродрома один за другим приземлились пять самолетов. С боевого задания вернулась первая группа. Мне поручили вести на штурмовку колонны следующую шестерку. Летчики уже сидели в машинах, готовые к взлету.
- Товарищ командир, - доложил мне механик старшина Чекулаев. - Вас срочно вызывают на КП. Недоумевая, я пошел к командиру полка.
- С задания не вернулся Вандалковский. Он сбит, - сказал подполковник Шевригин. - Ваша шестерка наносит удар по прежней цели. Постарайтесь найти самолет Вандалковского. - И командир показал на карте предполагаемое место падения штурмовика. Оно находилось на территории, занятой противником.
Через несколько минут моя шестерка была уже над целью. Сделав круг, мы начали, как говорится, обрабатывать вражескую колонну. Сначала сбросили бомбы, потом прочесали ее реактивными снарядами, а в заключение прошлись пулеметно-пушечным огнем по обочинам шоссейной и железной дорог.
Атаку построили так, чтобы при выходе из нее оказаться в районе падения нашего штурмовика. В первый раз на поляне обнаружили только большую яму и разбросанную по сторонам землю. Людей поблизости не было видно.
Снова зашли на цель. Во время второго захода я увидел чуть в стороне от дороги стреляющий зенитный пулемет. Довернув самолет, перевел его в пикирование. Светящаяся трасса метнулась к вражеским зенитчикам... Но я, очевидно, прицелился неточно, и пули пошли мимо. Фашисты развернули пулемет, и вскоре раздался дробный стук. Это по моей кабине хлестнула пулеметная очередь. Боковое бронестекло растрескалось, но не вылетело.
"Не сверну!" - упрямо сказал я себе, продолжая прицеливаться. Моя очередная трасса угодила точно в цель. Мгновенно я нажал на все гашетки пушек и пулеметов. Больше уж не стрелять вражеским зенитчикам!
Когда мы произвели пятую атаку, в воздухе неожиданно появились два "Фокке-Вульфа-190". Начался воздушный бой.
Фашистам удалось подбить самолет лейтенанта Антипова, и тот пошел на вынужденную посадку. Видно было, как его плохо управляемая машина то неуклюже валилась на крыло, то зарывалась носом.
Фашисты решили добить нашего штурмовика. Один из "фоккеров" стремительно пошел в атаку. Я бросился ему наперерез. Только прицелился и хотел стрелять, как "фоккер" качнулся, "клюнул" носом и врезался в землю. В чем дело? Почему упал фашистский самолет?
Второй вражеский истребитель резко взмыл и ушел на запад. Испугался.
Мы стали кружиться над самолетом Антипова. Вот он перетянул линию фронта и приземлился на фюзеляж около деревни в огороде. Убедившись, что Антипов в безопасности, мы взяли курс на свой аэродром.
По возвращении я доложил командиру полка о результатах вылета: группа уничтожила несколько вражеских автомашин, средний танк и два зенитных пулемета.
- А Вандалковского не нашли? - спросил Шевригин.
- Нет, - ответил я. - Очевидно, самолет сгорел, а экипаж обнаружить не удалось.
- Да... - задумчиво сказал командир и глубоко вздохнул.
А в это время группа болгарских солдат пробиралась сквозь чащу к месту падения нашего самолета. Они не знали, что с другой стороны в этот район спешат и фашисты, чтобы захватить в плен советских летчиков.
И уж совсем ни о чем не ведали Вандалковский и Сальников.
Услышав отдаленный лязг гусениц, Павел предложил раненому командиру пробираться в чащу леса. Тот согласился. Сальников осторожно взвалил капитана на спину и медленно пополз на восток. Оружие у него было наготове: пистолет и нож.
Вскоре лязг гусениц стал постепенно удаляться. Вдруг неожиданно послышался треск сучьев. Вандалковский и Сальников вовремя укрылись под кустом. Мимо пробежали три фашиста.
Слева и справа послышалась немецкая речь. Павел положил капитана на землю. Тот застонал, но тут же, закусив губу, заставил себя замолчать.
Сальников вынул из кобуры капитана пистолет и положил перед собой. Теперь у него было тридцать два патрона в четырех обоймах и нож... Не так уж плохо!
Внезапно впереди, куда они пробирались, и сзади раздались автоматные очереди. Над головами засвистели пули. Это, как потом выяснилось, болгарские солдаты встретились с фашистами. Лес наполнился треском автоматов.
Группа солдат быстро ползла к кусту, за которым лежали наши авиаторы. Они изредка стреляли. Павел взял пистолет в руку, приготовившись драться до последнего патрона...
С каждой секундой неизвестные люди подползали все ближе и ближе. Сальников положил палец на курок, но, прежде чем стрелять, окликнул:
- Кто вы?
Теперь он отчетливо видел солдат в тужурках и пилотках, различал даже их смуглые лица. "Неужели?.."
- Братушки, летчики?! - донесся радостный возглас. "Болгары, догадался удивленный Сальников, - нас ищут!"
Где-то рядом раздался выстрел, потом кто-то застонал. Болгары продолжали бой с фашистами.
- Братцы, сюда! - крикнул Павел.
Болгарские солдаты вскочили и, сделав несколько перебежек, очутились под кустом. Они обняли Павла, потом склонились над раненым.
- Пить... - простонал летчик
Его рыжеватые, опаленные волосы прилипли ко лбу, дышал он тяжело и прерывисто. Казалось, его покидают последние силы.
Один из болгарских солдат быстро отстегнул флягу и приложил ее к губам капитана. Сделав несколько глотков, Вандалковский открыл глаза и тихо прошептал:
- Спасибо... Кто вы?
Сальников хотел объяснить ему, но капитан снова впал в забытье.
Рядом послышался топот. Болгары и Павел Сальников залегли. Из-за кустов выскочили два фашиста. По склону горы они бежали вниз, к дороге, и, делая короткие остановки, стреляли из автоматов. Когда гитлеровцы приблизились метров на пятнадцать, из засады грянули выстрелы. Два грузных фашиста, как бы споткнувшись, упали замертво.
..."Братушки" смастерили носилки из палок, ремней и гимнастерок, положили на них Вандалковского и вчетвером понесли к своим. А внизу, у шоссейной дороги, еще шел бой. Наши подоспевшие танки добивали остатки вражеской колонны.
Болгарские солдаты принесли летчика в свой ротный медпункт. Там ему обработали раны и ожоги, сделали несколько уколов, и он крепко уснул.
Командир роты рассказал Сальникову, что вслед за их группой над полем боя появилась новая шестерка советских штурмовиков. Их атаковали два "фоккера.". И когда один из них хотел стрелять по подбитому штурмовику, болгарский солдат удачным выстрелом из противотанкового ружья сбил фашиста. Так я узнал ответ на вопрос, который возник у меня тогда, в воздухе.
На следующий день Бориса Вандалковского отправили во фронтовой госпиталь, а Сальников вернулся домой. Вскоре в полк возвратился и Антипов со своим воздушным стрелком Андросенко. Их также спасли болгарские солдаты.
...После налетов штурмовиков на фашистов обрушились наши танки, советская и болгарская пехота. Над городом Прокупле взвился красный флаг освобождения.
Наступление продолжалось. Наши грозные "илы" уже летели над районами, где в воздухе остро ощущались пряные запахи Адриатики.
Второе рождение
Аэродром расположен между двумя горными хребтами. Рядом проходит широкая грунтовая дорога, обсаженная пирамидальными тополями. Вместе с нами базируются и истребители.
Летчики третьей эскадрильи отдыхают, разместившись под крылом самолета. Командир звена Михаил Антипов рассказывает, как они сегодня атаковали железнодорожный эшелон с вражескими войсками, отступающими из Греции.
Неожиданно Антипова вызвали на КП. Вскоре он вернулся и радостно, словно его пригласили на праздник, объявил:
- Дорохов! Летим на разведку в район Скопле. Коммунист Антипов любил летать, любое задание воспринимал как подарок. На его счету было уже пятьсот с лишним боевых вылетов на По-2 и пятьдесят восемь на "илах". Грудь командира звена украшали два ордена Красного Знамени, ордена Александра Невского, Отечественной войны и Красной Звезды.
Молодой летчик Георгий Дорохов старался во всем подражать своему ведущему. Этот боевой вылет для него был двенадцатым.
- Я так и подумал, когда вас вызвали, - весело отозвался младший лейтенант. - Поэтому сразу, как вы ушли, распорядился подготовить самолеты к вылету. Они уже готовы, можно трогаться в путь.
- Вот и хорошо! - одобрил его предусмотрительность Антипов.
...Два штурмовика, подняв клубы пыли, взлетели в воздух и взяли курс на юго-запад. Легкая дымка ухудшала горизонтальную видимость Летчикам чаще всего приходилось смотреть вниз, чтобы лучше ориентироваться на местности и не пропустить ни одной важной цели.
- Что-то не видно фашистов, - с беспокойством передал Антипов ведомому.
- Я тоже пока ничего не вижу, - отозвался Дорохов. Но через некоторое время громко объявил:
- Прямо по курсу - эшелон!
- Вижу! - довольным голосом ответил Антипов. - Лучшей цели и желать не надо... - И тут же скомандовал: - Атакуем!
Пара "илов" стремительно понеслась вниз, в долину, зажатую двумя хребтами гор. Антипов довернул самолет влево, чтобы перекрестие прицела легло точно на паровоз. Ведомый искусно повторил его маневр. Два реактивных снаряда и восемь пятидесятикилограммовых бомб разорвались в головной части эшелона и у станционного здания. Тотчас же открыли огонь вражеские зенитки. Слева и справа появились черные шапки разрывов. Но наши летчики не обращали на них внимания. Они видели, что эшелон горит, фашисты, покидая вагоны, спасаются бегством.
- Повторяем заход, - приказал Антипов. На бегущих гитлеровцев обрушилась новая волна ракетного и пулеметно-пушечного огня. За второй атакой последовали третья и четвертая.
Внизу неистово лаяли зенитки. При выходе из четвертой атаки в самолет ведущего угодил снаряд. Мотор чихнул и сбавил обороты. Мобилизовав свою волю и мастерство, Антипов повел машину вдоль долины, выбирая подходящую площадку для посадки. В кабине запахло гарью. Положение стало критическим: винт резко сбавлял обороты, давление масла упало почти до нуля. Михаил машинально отдал ручку от себя. С высоты сто метров он увидел прямо перед собой зеленый луг, за которым белели деревенские домишки. Садиться на мягкую землю с выпущенными шасси было рискованно, и Михаил решил приземляться на "живот". Левой рукой летчик вырвал прицел и выбросил его за борт, чтобы при посадке не разбить о него лицо.
- Иду на вынужденную, отказал мотор, - сообщил он ведомому.
- Не волнуйтесь, прикрою, - отозвался Дорохов, внимательно наблюдая за командиром. И тут же отвернул вправо, чтобы не мешать ведущему пилотировать подбитый штурмовик.
Вот самолет Антипова, коснувшись "животом" луга, пропахал в мягком грунте глубокую борозду и остановился. Антипов открыл фонарь, вытер рукавом пот и глянул вверх. Его ведомый парил над ним, словно горный орел.
"Что делать? - подумал Антипов. - Фашисты рядом, а до наших далеко. Плен? Нет! Живым враги меня не возьмут". И рука летчика невольно потянулась к пистолету.
- Иду на посадку! - услышал он в наушниках голос Дорохова.
- На посадку?! - удивленно воскликнул Антипов - Ты что надумал?
Но ведомый ему не ответил. Михаил выключил радио, отсоединил провода шлемофона, отстегнул ремни и выскочил из кабины.
Самолет Дорохова планировал на посадку.
Антипов вынул пистолет. Сухо прозвучали два выстрела. Из пробитого бензопровода брызнуло горючее. Летчик зажег сразу несколько спичек и бросил их в бензин. Самолет загорелся.
Тяжело, очень тяжело летчику уничтожать свою боевую машину. Но еще тяжелее оставить ее врагу.
Самолет Дорохова плавно снижался. Вот он коснулся земли и, увязая колесами в мягком грунте, едва не скапотировал.
Антипов и его стрелок побежали к месту посадки. Дорохов вылез из кабины и взволнованно сказал:
- Товарищ командир, садитесь за штурвал, а я со стрелками полечу в задней кабине!
Командир готов был расцеловать своего ведомого и верного друга. Но в этой обстановке дорога была каждая секунда.
- Хорошо! Молодец! Садись! - скупо бросил он в ответ и, прыгнув на крыло, занял место летчика. В задней кабине, согнувшись в три погибели, разместились два стрелка и Дорохов.
Антипов глянул вперед и увидел, что с дальнего конца луга, перепрыгивая через кусты, бегут фашисты. Медлить было нельзя. Летчик дал полный газ, отпустил тормоза, но самолет не сдвинулся с места. Тогда он подал вперед до отказа рычаг форсажа. Мотор взревел, машина задрожала, но продолжала стоять как вкопанная.
Антипов поспешно открыл фонарь и спрыгнул на землю. Вслед за ним покинули машину Дорохов и воздушные стрелки.
- Приготовиться к бою! - приказал лейтенант и кивнул в сторону деревни, откуда бежали гитлеровцы. Но сзади, со стороны железной дороги, тоже слышалась немецкая речь. Значит, фашисты двигались с двух сторон.
Вдруг в небе послышался гул моторов. И тотчас же из-за облачка вынырнули два краснозвездных истребителя.
- Наши! - крикнул Дорохов.
Да, это были два советских истребителя - капитан Александр Колдунов и лейтенант Виктор Степанов. Они тоже возвращались с воздушной разведки. Опытный летчик Колдунов тщательно наблюдал за всем, что происходит на земле. Пролетая над лугом, он увидел два самолета - горящий и целый; присмотревшись, отчетливо различил на их крыльях красные звезды. Заметил он и бегущих к ним фашистов. Поняв, что два наших штурмовика попали в беду, он скомандовал:
- Атакуем!
Град пуль и снарядов обрушился на головы вражеских солдат. Вслед за Колдуновым пошел в атаку Степанов. Прижав гитлеровцев к земле, они непрерывно поливали их огнем.
Этой помощью не замедлили воспользоваться наши штурмовики. Увидев, что колеса самолета увязли в мягком грунте, Антипов спокойно распорядился:
- Идите за булыжниками, к дороге! Будем взлетать!
Его уверенный тон зажег в людях надежду на спасение. Стрелки быстро принесли несколько крупных камней. Антипов сел в кабину. Дорохов с Виктором Андросенко приподняли сначала левое крыло, потом правое, а второй стрелок подложил под колеса по два булыжника. Мотор взревел, и самолет, нехотя сдвинувшись с места, медленно покатился вперед.
- Сюда, сюда, - кричал Дорохов, показывая рукой на дорогу. Антипов понял его жест, но он и сам принял такое же решение.
Переваливаясь с крыла на крыло, штурмовик выбрался наконец на шоссе. Антипов резко убрал газ и нажал на тормоза. Самолет, "клюнув" носом, остановился. Михаил положил руки на гашетку пушек. Мощный грохот выстрелов прокатился по долине. Это был своеобразный салют в честь одержанной победы. Над штурмовиком со свистом пронеслись наши истребители.
Дорохов и стрелки, не чуя под собой ног, бежали к самолету. Вот они уже сели в кабину, и Антипов уверенно повел машину на взлет.
Штурмовик набирал высоту. Мотор работал ровно. Нервное напряжение у людей постепенно спадало. Георгий Дорохов включил переговорное устройство и крикнул:
- Командир, сегодня мы вторично родились!
- Верно. Это наше второе рождение! - радостно отозвался Антипов.
- Значит, повоюем еще! - снова крикнул Георгий. Дорохов прибыл в полк недавно. Но своими замечательными качествами - мужеством, скромностью и исполнительностью - быстро завоевал доверие и уважение коллектива. Недаром его, такого молодого, коммунисты партийной организации эскадрильи избрали своим вожаком.
...Когда истребители подошли поближе, Антипов заметил на их фюзеляжах широкие белые полосы. "Да это же ребята с нашего аэродрома", - мелькнуло у него в голове. Присмотревшись, он узнал в ведущем известного летчика-истребителя Героя Советского Союза Александра Колдунова.
- Спасибо, Саша, за выручку! - поблагодарил его Антипов по радио. Колдунов тоже узнал Героя Советского Союза Михаила Антипова.
- Не за что; Миша! - отозвался он. - Иначе и быть не могло: ведь мы советские летчики.
...Судьбой экипажей Антипова и Дорохова был обеспокоен весь полк. Особенно когда узнали по радио, что Антипов совершил вынужденную посадку на вражеской территории.
И вот над аэродромом появились три самолета: два истребителя и штурмовик. По хвостовому номеру мы сразу определили, что прилетел Дорохов. Надо бы радоваться, а люди еще больше приуныли.
"Значит, Антипов погиб", - решили удрученные летчики и техники.
Каково же было наше удивление, когда из кабины штурмовика вышел Михаил. "Что за странная загадка, где же тогда Дорохов?"
- И мы здесь! - открывая фонарь, громко крикнул улыбающийся Георгий.
- Оба живы! Ура! - пронеслись по стоянке ликующие возгласы. Начались крепкие объятия, поцелуи.
- Дорогие мои! - сказал растроганный командир полка, когда Антипов доложил ему о выполнении задания. - Как я рад, что вы вернулись, что завтра вместе отметим великий праздник Октября. - Помолчав немного, Шевригин повернулся к Дорохову и добавил:- А вам, товарищ младший лейтенант, объявляю благодарность за спасение командира в бою. Обязательно представлю вас к награде.
...Выслушав мой доклад, командир полка тепло поздравил нас с успешным выполнением боевого задания. Я тут же сказал, что нас смутило. Он хитро прищурил левый глаз, улыбнулся и сказал:
- Вы поддерживали наступление болгарских воинов.
- Болгарских!! - воскликнули летчики.
- Да, товарищи, вы ведь слышали, что вместе с нами против фашистов воюют части первой и второй болгарских армий. Только сейчас мне передали: наступающие очень довольны штурмовкой и просят выразить вам благодарность.
- Теперь ясно, почему они себя не обозначали, - сказал Петр Орлов. - Не научились еще стрелять из ракетницы.
- Как не научились? - переспросил Георгий Дорохов
- Да так: автоматы, пулеметы и пушки освоили, а с авиацией еще ни разу не взаимодействовали. Поэтому и не пускали ракет.
- Научатся, непременно научатся, - вмешался в разговор Сувид. - А мы им поможем. Через штаб им уже посланы сигналы взаимодействия.
Мы замолчали, ожидая, что Сувид непременно скажет что-либо интересное. И не было случая, чтобы мы ошиблись.
- Мне вспоминается примечательная страница истории, - продолжал он. - В 1912-1913 годах, в период второй балканской войны, в рядах третьей болгарской армии сражался русский авиационный отряд из восьми экипажей. В этом отряде были летчики... сейчас вспомню... - опустив голову, Сувид досадливо потер морщинистый лоб, - минутку... Вот старая голова - забыл... Ан нет, вспомнил: Колчин, Костин, Евсюков. Да, точно, они. Были еще и добровольцы. Они так хорошо воевали, что болгарский царь наградил всех русских летчиков и механиков высшими орденами.
- Да, расщедрился... - заметил кто-то. Все засмеялись.
- Не забывайте, - добавил Сувид, - что и русские знали в прошлом болгарских летчиков. В первую мировую войну на нашей стороне против кайзеровской Германии сражался болгарин Сотир Черкезов. Это был чудесный человек. Его принимал Ленин.
- Неужели? - воскликнул кто-то с сомнением.
- Ничего удивительного тут нет, - пояснил Сувид. - Черкезов потом стал на сторону рабочих, целиком отдался делу революции. Владимир Ильич лично давал ему поручения.
Нас очень заинтересовал этот факт, мы приготовились слушать дальше, но Сувид перешел к сегодняшнему дню:
- Судя по результатам вылета, вы хорошо поддержали войска болгарской армии. Уверен, что в дальнейшем будете еще точнее поражать цели, еще беспощаднее бить фашистов.
Подполковник Сувид помолчал немного и спросил:
- А что ответить болгарским воинам на их благодарность?
- Передайте им, - первым отозвался Орлов, - что они - молодцы. Здорово атаковали фашистов!
- Умеют воевать братушки! - поддержал его Антипов.
Тусклая осенняя позолота на деревьях как-то сразу сменилась ярким багрянцем. Сразу потому, что у нас просто не было времени наблюдать за изменениями в природе. Почти каждый день мы по нескольку раз вылетали на боевые задания.
Наша дружба с болгарскими воинами росла и крепла. Научились мы и взаимодействовать с ними. И не только при помощи ракет. Штаб болгарской армии установил со всеми нашими аэродромами надежную радиосвязь. Наступление продолжалось. Совместными усилиями вскоре были освобождены югославские города Пирот, Ниш и Лесховац.
Но на подступах к городу Прокупле противник все еще оказывал упорное сопротивление. Здесь оборонялась эсэсовская дивизия "Принц Евгений". Из штаба болгарской армии нам передали, что по горной дороге движется большая колонна вражеской мотопехоты. Наше командование приняло решение нанести по ней штурмовой удар.
Несколько групп штурмовиков немедленно вылетело на боевое задание. Одну из них повел коммунист Борис Вандалковский - командир первой эскадрильи нашего полка. Шестерка штурмовиков вышла точно на цель. Да это и не удивительно: капитан Вандалковский был мастером своего дела.
Во время четвертого захода вражеский зенитный снаряд таранил броню командирской машины и разорвался в задней части мотора. Бензопровод и все рычаги управления двигателя оказались перебитыми. Винт вращался вхолостую. Самолет "клюнул" носом и пошел к земле.
Комэск осмотрелся: кругом горы, внизу речка и железнодорожная ветка. Здесь обороняются фашисты. До наших войск (так мы привыкли называть болгарские части) далеко, не дотянуть.
Подбитый штурмовик мчался к склону горы, поросшему лесом. Когда под крыльями зашуршали макушки деревьев, Вандалковский инстинктивно сжался, машина вот-вот врежется в землю.
- Держись! - успел он крикнуть стрелку.
Семитонная масса самолета начала рубить деревья. Треск ломающихся стволов слился со скрежетом разрывающегося металла... Машина ударилась о землю, закувыркалась по склону горы вниз и вывалилась на поляну. Над исковерканным самолетом поднялся столб пыли, и в воздухе повисла зловещая тишина.
Первым очнулся от удара воздушный стрелок старший сержант Сальников. Надо сказать, что он случайно оказался в этой роли. Павел служил механиком самолета. Он давно упрашивал Вандалковского взять его в полет, но всякий раз получал отказ. А в этот день у командира было хорошее настроение - его наградили очередным орденом, - и он согласился.
...Он с трудом открыл глаза. Голова кружилась, и в первый момент ему показалось, что сейчас ночь и кругом темно.
Павел Сальников был атлетического телосложения и, можно сказать, силачом. Помогая оружейникам, он, бывало, подойдет к стокилограммовой бомбе, поднатужится и поднимет ее.
Когда самолет стал рубить деревья, Павел успел забраться на дно кабины и упереться локтями в ее бока. Поэтому при падении он не получил серьезных телесных повреждений, а только потерял сознание.
Очнувшись, Сальников вылез из кабины и поспешил узнать, что с командиром. Вандалковский безжизненно висел на ремнях. По его щеке бежала тонкая струйка крови.
- Товарищ капитан, товарищ капитан, - окликнул его дрожащим голосом Сальников. Летчик не отзывался.
Вдруг в моторе что-то зашипело. Это на раскаленный металл полилось горючее из перебитых бензопроводов. Бензин вспыхнул, дым и пламя заполнили кабину пилота.
Сальников понял, что сейчас дорога каждая секунда. Языки пламени подбирались уже к ногам Вандалковского. Начал тлеть его комбинезон. Раздумывать было некогда. "Немедленно открыть кабину!" - мелькнуло в голове у старшего сержанта. Он схватил обеими руками рукоятку фонаря и что есть силы рванул ее. Но она не поддалась. Рванул другой раз, третий безрезультатно. Даже у этого силача не хватило сил, чтобы открыть кабину. В бессильной ярости Сальников ударил кулаком по бронестеклу.
- Что же делать? Что делать? - спрашивал он вслух.
За остеклением кабины прямо на глазах заживо горел его командир, ведущий эскадрильи, хороший русский парень, который только еще начал свой жизненный путь. Как помочь ему? Павел достал пистолет, но тут же дрогнувшей рукой сунул его обратно в кобуру. Не годится так! Он заглянул в кабину и ужаснулся: языки пламени уже доставали до лица Вандалковского.
"А что, если попробовать?" - пронеслась в голове спасительная мысль. Сальников, как кошка, прыгнул к своей кабине, ощупью, обдирая руки, нашел ракетницу... Выстрел. Белая ракета с огромной силой ударилась в металлический ободок фонаря, и он чуть-чуть сдвинулся с места.
Павел перебрался на крыло и еще раз ухватился за рукоятку. Замер на мгновение, чтобы собраться с силами, и, крякнув, рванул фонарь. Из кабины ударило жаром и едким дымом... Отцепив ремни, Сальников вытащил бесчувственного пилота на землю и отнес его подальше от самолета.
На опушке леса он уложил командира под кустом и быстро снял с него тлеющий комбинезон. Тело у Вандалковского было обожжено, голова разбита, рука сломана. Сальников торопливо вскрыл медицинский пакет и перевязал летчику раны.
- Товарищ капитан! Ну очнитесь же, теперь все в порядке, - умоляюще говорил он, осторожно касаясь плеча командира.
Полураздетый Вандалковский еще долго лежал в тени, не подавая признаков жизни. Сознание к нему возвращалось очень медленно. Но вот наконец у него дрогнула здоровая правая рука и открылись глаза.
- Товарищ капитан, вы живы? Очнитесь! - радостно закричал Сальников.
Неожиданно воздух потряс сильный взрыв.
- Что такое? - вырвалось из груди Вандалковского.
- Ничего, ничего, товарищ командир, это взорвались бензобаки... Вон там, - и он указал на поляну, где стоял столб огня и дыма.
Лицо капитана искривилось, на лбу сдвинулись морщины.
- Самолет сгорел... А ты притащил меня сюда... - тихо сказал он, с трудом выдавливая каждое слово. И потом: - Пить... пить... Где фляга? А! В самолете...
...На знакомой посадочной полосе аэродрома один за другим приземлились пять самолетов. С боевого задания вернулась первая группа. Мне поручили вести на штурмовку колонны следующую шестерку. Летчики уже сидели в машинах, готовые к взлету.
- Товарищ командир, - доложил мне механик старшина Чекулаев. - Вас срочно вызывают на КП. Недоумевая, я пошел к командиру полка.
- С задания не вернулся Вандалковский. Он сбит, - сказал подполковник Шевригин. - Ваша шестерка наносит удар по прежней цели. Постарайтесь найти самолет Вандалковского. - И командир показал на карте предполагаемое место падения штурмовика. Оно находилось на территории, занятой противником.
Через несколько минут моя шестерка была уже над целью. Сделав круг, мы начали, как говорится, обрабатывать вражескую колонну. Сначала сбросили бомбы, потом прочесали ее реактивными снарядами, а в заключение прошлись пулеметно-пушечным огнем по обочинам шоссейной и железной дорог.
Атаку построили так, чтобы при выходе из нее оказаться в районе падения нашего штурмовика. В первый раз на поляне обнаружили только большую яму и разбросанную по сторонам землю. Людей поблизости не было видно.
Снова зашли на цель. Во время второго захода я увидел чуть в стороне от дороги стреляющий зенитный пулемет. Довернув самолет, перевел его в пикирование. Светящаяся трасса метнулась к вражеским зенитчикам... Но я, очевидно, прицелился неточно, и пули пошли мимо. Фашисты развернули пулемет, и вскоре раздался дробный стук. Это по моей кабине хлестнула пулеметная очередь. Боковое бронестекло растрескалось, но не вылетело.
"Не сверну!" - упрямо сказал я себе, продолжая прицеливаться. Моя очередная трасса угодила точно в цель. Мгновенно я нажал на все гашетки пушек и пулеметов. Больше уж не стрелять вражеским зенитчикам!
Когда мы произвели пятую атаку, в воздухе неожиданно появились два "Фокке-Вульфа-190". Начался воздушный бой.
Фашистам удалось подбить самолет лейтенанта Антипова, и тот пошел на вынужденную посадку. Видно было, как его плохо управляемая машина то неуклюже валилась на крыло, то зарывалась носом.
Фашисты решили добить нашего штурмовика. Один из "фоккеров" стремительно пошел в атаку. Я бросился ему наперерез. Только прицелился и хотел стрелять, как "фоккер" качнулся, "клюнул" носом и врезался в землю. В чем дело? Почему упал фашистский самолет?
Второй вражеский истребитель резко взмыл и ушел на запад. Испугался.
Мы стали кружиться над самолетом Антипова. Вот он перетянул линию фронта и приземлился на фюзеляж около деревни в огороде. Убедившись, что Антипов в безопасности, мы взяли курс на свой аэродром.
По возвращении я доложил командиру полка о результатах вылета: группа уничтожила несколько вражеских автомашин, средний танк и два зенитных пулемета.
- А Вандалковского не нашли? - спросил Шевригин.
- Нет, - ответил я. - Очевидно, самолет сгорел, а экипаж обнаружить не удалось.
- Да... - задумчиво сказал командир и глубоко вздохнул.
А в это время группа болгарских солдат пробиралась сквозь чащу к месту падения нашего самолета. Они не знали, что с другой стороны в этот район спешат и фашисты, чтобы захватить в плен советских летчиков.
И уж совсем ни о чем не ведали Вандалковский и Сальников.
Услышав отдаленный лязг гусениц, Павел предложил раненому командиру пробираться в чащу леса. Тот согласился. Сальников осторожно взвалил капитана на спину и медленно пополз на восток. Оружие у него было наготове: пистолет и нож.
Вскоре лязг гусениц стал постепенно удаляться. Вдруг неожиданно послышался треск сучьев. Вандалковский и Сальников вовремя укрылись под кустом. Мимо пробежали три фашиста.
Слева и справа послышалась немецкая речь. Павел положил капитана на землю. Тот застонал, но тут же, закусив губу, заставил себя замолчать.
Сальников вынул из кобуры капитана пистолет и положил перед собой. Теперь у него было тридцать два патрона в четырех обоймах и нож... Не так уж плохо!
Внезапно впереди, куда они пробирались, и сзади раздались автоматные очереди. Над головами засвистели пули. Это, как потом выяснилось, болгарские солдаты встретились с фашистами. Лес наполнился треском автоматов.
Группа солдат быстро ползла к кусту, за которым лежали наши авиаторы. Они изредка стреляли. Павел взял пистолет в руку, приготовившись драться до последнего патрона...
С каждой секундой неизвестные люди подползали все ближе и ближе. Сальников положил палец на курок, но, прежде чем стрелять, окликнул:
- Кто вы?
Теперь он отчетливо видел солдат в тужурках и пилотках, различал даже их смуглые лица. "Неужели?.."
- Братушки, летчики?! - донесся радостный возглас. "Болгары, догадался удивленный Сальников, - нас ищут!"
Где-то рядом раздался выстрел, потом кто-то застонал. Болгары продолжали бой с фашистами.
- Братцы, сюда! - крикнул Павел.
Болгарские солдаты вскочили и, сделав несколько перебежек, очутились под кустом. Они обняли Павла, потом склонились над раненым.
- Пить... - простонал летчик
Его рыжеватые, опаленные волосы прилипли ко лбу, дышал он тяжело и прерывисто. Казалось, его покидают последние силы.
Один из болгарских солдат быстро отстегнул флягу и приложил ее к губам капитана. Сделав несколько глотков, Вандалковский открыл глаза и тихо прошептал:
- Спасибо... Кто вы?
Сальников хотел объяснить ему, но капитан снова впал в забытье.
Рядом послышался топот. Болгары и Павел Сальников залегли. Из-за кустов выскочили два фашиста. По склону горы они бежали вниз, к дороге, и, делая короткие остановки, стреляли из автоматов. Когда гитлеровцы приблизились метров на пятнадцать, из засады грянули выстрелы. Два грузных фашиста, как бы споткнувшись, упали замертво.
..."Братушки" смастерили носилки из палок, ремней и гимнастерок, положили на них Вандалковского и вчетвером понесли к своим. А внизу, у шоссейной дороги, еще шел бой. Наши подоспевшие танки добивали остатки вражеской колонны.
Болгарские солдаты принесли летчика в свой ротный медпункт. Там ему обработали раны и ожоги, сделали несколько уколов, и он крепко уснул.
Командир роты рассказал Сальникову, что вслед за их группой над полем боя появилась новая шестерка советских штурмовиков. Их атаковали два "фоккера.". И когда один из них хотел стрелять по подбитому штурмовику, болгарский солдат удачным выстрелом из противотанкового ружья сбил фашиста. Так я узнал ответ на вопрос, который возник у меня тогда, в воздухе.
На следующий день Бориса Вандалковского отправили во фронтовой госпиталь, а Сальников вернулся домой. Вскоре в полк возвратился и Антипов со своим воздушным стрелком Андросенко. Их также спасли болгарские солдаты.
...После налетов штурмовиков на фашистов обрушились наши танки, советская и болгарская пехота. Над городом Прокупле взвился красный флаг освобождения.
Наступление продолжалось. Наши грозные "илы" уже летели над районами, где в воздухе остро ощущались пряные запахи Адриатики.
Второе рождение
Аэродром расположен между двумя горными хребтами. Рядом проходит широкая грунтовая дорога, обсаженная пирамидальными тополями. Вместе с нами базируются и истребители.
Летчики третьей эскадрильи отдыхают, разместившись под крылом самолета. Командир звена Михаил Антипов рассказывает, как они сегодня атаковали железнодорожный эшелон с вражескими войсками, отступающими из Греции.
Неожиданно Антипова вызвали на КП. Вскоре он вернулся и радостно, словно его пригласили на праздник, объявил:
- Дорохов! Летим на разведку в район Скопле. Коммунист Антипов любил летать, любое задание воспринимал как подарок. На его счету было уже пятьсот с лишним боевых вылетов на По-2 и пятьдесят восемь на "илах". Грудь командира звена украшали два ордена Красного Знамени, ордена Александра Невского, Отечественной войны и Красной Звезды.
Молодой летчик Георгий Дорохов старался во всем подражать своему ведущему. Этот боевой вылет для него был двенадцатым.
- Я так и подумал, когда вас вызвали, - весело отозвался младший лейтенант. - Поэтому сразу, как вы ушли, распорядился подготовить самолеты к вылету. Они уже готовы, можно трогаться в путь.
- Вот и хорошо! - одобрил его предусмотрительность Антипов.
...Два штурмовика, подняв клубы пыли, взлетели в воздух и взяли курс на юго-запад. Легкая дымка ухудшала горизонтальную видимость Летчикам чаще всего приходилось смотреть вниз, чтобы лучше ориентироваться на местности и не пропустить ни одной важной цели.
- Что-то не видно фашистов, - с беспокойством передал Антипов ведомому.
- Я тоже пока ничего не вижу, - отозвался Дорохов. Но через некоторое время громко объявил:
- Прямо по курсу - эшелон!
- Вижу! - довольным голосом ответил Антипов. - Лучшей цели и желать не надо... - И тут же скомандовал: - Атакуем!
Пара "илов" стремительно понеслась вниз, в долину, зажатую двумя хребтами гор. Антипов довернул самолет влево, чтобы перекрестие прицела легло точно на паровоз. Ведомый искусно повторил его маневр. Два реактивных снаряда и восемь пятидесятикилограммовых бомб разорвались в головной части эшелона и у станционного здания. Тотчас же открыли огонь вражеские зенитки. Слева и справа появились черные шапки разрывов. Но наши летчики не обращали на них внимания. Они видели, что эшелон горит, фашисты, покидая вагоны, спасаются бегством.
- Повторяем заход, - приказал Антипов. На бегущих гитлеровцев обрушилась новая волна ракетного и пулеметно-пушечного огня. За второй атакой последовали третья и четвертая.
Внизу неистово лаяли зенитки. При выходе из четвертой атаки в самолет ведущего угодил снаряд. Мотор чихнул и сбавил обороты. Мобилизовав свою волю и мастерство, Антипов повел машину вдоль долины, выбирая подходящую площадку для посадки. В кабине запахло гарью. Положение стало критическим: винт резко сбавлял обороты, давление масла упало почти до нуля. Михаил машинально отдал ручку от себя. С высоты сто метров он увидел прямо перед собой зеленый луг, за которым белели деревенские домишки. Садиться на мягкую землю с выпущенными шасси было рискованно, и Михаил решил приземляться на "живот". Левой рукой летчик вырвал прицел и выбросил его за борт, чтобы при посадке не разбить о него лицо.
- Иду на вынужденную, отказал мотор, - сообщил он ведомому.
- Не волнуйтесь, прикрою, - отозвался Дорохов, внимательно наблюдая за командиром. И тут же отвернул вправо, чтобы не мешать ведущему пилотировать подбитый штурмовик.
Вот самолет Антипова, коснувшись "животом" луга, пропахал в мягком грунте глубокую борозду и остановился. Антипов открыл фонарь, вытер рукавом пот и глянул вверх. Его ведомый парил над ним, словно горный орел.
"Что делать? - подумал Антипов. - Фашисты рядом, а до наших далеко. Плен? Нет! Живым враги меня не возьмут". И рука летчика невольно потянулась к пистолету.
- Иду на посадку! - услышал он в наушниках голос Дорохова.
- На посадку?! - удивленно воскликнул Антипов - Ты что надумал?
Но ведомый ему не ответил. Михаил выключил радио, отсоединил провода шлемофона, отстегнул ремни и выскочил из кабины.
Самолет Дорохова планировал на посадку.
Антипов вынул пистолет. Сухо прозвучали два выстрела. Из пробитого бензопровода брызнуло горючее. Летчик зажег сразу несколько спичек и бросил их в бензин. Самолет загорелся.
Тяжело, очень тяжело летчику уничтожать свою боевую машину. Но еще тяжелее оставить ее врагу.
Самолет Дорохова плавно снижался. Вот он коснулся земли и, увязая колесами в мягком грунте, едва не скапотировал.
Антипов и его стрелок побежали к месту посадки. Дорохов вылез из кабины и взволнованно сказал:
- Товарищ командир, садитесь за штурвал, а я со стрелками полечу в задней кабине!
Командир готов был расцеловать своего ведомого и верного друга. Но в этой обстановке дорога была каждая секунда.
- Хорошо! Молодец! Садись! - скупо бросил он в ответ и, прыгнув на крыло, занял место летчика. В задней кабине, согнувшись в три погибели, разместились два стрелка и Дорохов.
Антипов глянул вперед и увидел, что с дальнего конца луга, перепрыгивая через кусты, бегут фашисты. Медлить было нельзя. Летчик дал полный газ, отпустил тормоза, но самолет не сдвинулся с места. Тогда он подал вперед до отказа рычаг форсажа. Мотор взревел, машина задрожала, но продолжала стоять как вкопанная.
Антипов поспешно открыл фонарь и спрыгнул на землю. Вслед за ним покинули машину Дорохов и воздушные стрелки.
- Приготовиться к бою! - приказал лейтенант и кивнул в сторону деревни, откуда бежали гитлеровцы. Но сзади, со стороны железной дороги, тоже слышалась немецкая речь. Значит, фашисты двигались с двух сторон.
Вдруг в небе послышался гул моторов. И тотчас же из-за облачка вынырнули два краснозвездных истребителя.
- Наши! - крикнул Дорохов.
Да, это были два советских истребителя - капитан Александр Колдунов и лейтенант Виктор Степанов. Они тоже возвращались с воздушной разведки. Опытный летчик Колдунов тщательно наблюдал за всем, что происходит на земле. Пролетая над лугом, он увидел два самолета - горящий и целый; присмотревшись, отчетливо различил на их крыльях красные звезды. Заметил он и бегущих к ним фашистов. Поняв, что два наших штурмовика попали в беду, он скомандовал:
- Атакуем!
Град пуль и снарядов обрушился на головы вражеских солдат. Вслед за Колдуновым пошел в атаку Степанов. Прижав гитлеровцев к земле, они непрерывно поливали их огнем.
Этой помощью не замедлили воспользоваться наши штурмовики. Увидев, что колеса самолета увязли в мягком грунте, Антипов спокойно распорядился:
- Идите за булыжниками, к дороге! Будем взлетать!
Его уверенный тон зажег в людях надежду на спасение. Стрелки быстро принесли несколько крупных камней. Антипов сел в кабину. Дорохов с Виктором Андросенко приподняли сначала левое крыло, потом правое, а второй стрелок подложил под колеса по два булыжника. Мотор взревел, и самолет, нехотя сдвинувшись с места, медленно покатился вперед.
- Сюда, сюда, - кричал Дорохов, показывая рукой на дорогу. Антипов понял его жест, но он и сам принял такое же решение.
Переваливаясь с крыла на крыло, штурмовик выбрался наконец на шоссе. Антипов резко убрал газ и нажал на тормоза. Самолет, "клюнув" носом, остановился. Михаил положил руки на гашетку пушек. Мощный грохот выстрелов прокатился по долине. Это был своеобразный салют в честь одержанной победы. Над штурмовиком со свистом пронеслись наши истребители.
Дорохов и стрелки, не чуя под собой ног, бежали к самолету. Вот они уже сели в кабину, и Антипов уверенно повел машину на взлет.
Штурмовик набирал высоту. Мотор работал ровно. Нервное напряжение у людей постепенно спадало. Георгий Дорохов включил переговорное устройство и крикнул:
- Командир, сегодня мы вторично родились!
- Верно. Это наше второе рождение! - радостно отозвался Антипов.
- Значит, повоюем еще! - снова крикнул Георгий. Дорохов прибыл в полк недавно. Но своими замечательными качествами - мужеством, скромностью и исполнительностью - быстро завоевал доверие и уважение коллектива. Недаром его, такого молодого, коммунисты партийной организации эскадрильи избрали своим вожаком.
...Когда истребители подошли поближе, Антипов заметил на их фюзеляжах широкие белые полосы. "Да это же ребята с нашего аэродрома", - мелькнуло у него в голове. Присмотревшись, он узнал в ведущем известного летчика-истребителя Героя Советского Союза Александра Колдунова.
- Спасибо, Саша, за выручку! - поблагодарил его Антипов по радио. Колдунов тоже узнал Героя Советского Союза Михаила Антипова.
- Не за что; Миша! - отозвался он. - Иначе и быть не могло: ведь мы советские летчики.
...Судьбой экипажей Антипова и Дорохова был обеспокоен весь полк. Особенно когда узнали по радио, что Антипов совершил вынужденную посадку на вражеской территории.
И вот над аэродромом появились три самолета: два истребителя и штурмовик. По хвостовому номеру мы сразу определили, что прилетел Дорохов. Надо бы радоваться, а люди еще больше приуныли.
"Значит, Антипов погиб", - решили удрученные летчики и техники.
Каково же было наше удивление, когда из кабины штурмовика вышел Михаил. "Что за странная загадка, где же тогда Дорохов?"
- И мы здесь! - открывая фонарь, громко крикнул улыбающийся Георгий.
- Оба живы! Ура! - пронеслись по стоянке ликующие возгласы. Начались крепкие объятия, поцелуи.
- Дорогие мои! - сказал растроганный командир полка, когда Антипов доложил ему о выполнении задания. - Как я рад, что вы вернулись, что завтра вместе отметим великий праздник Октября. - Помолчав немного, Шевригин повернулся к Дорохову и добавил:- А вам, товарищ младший лейтенант, объявляю благодарность за спасение командира в бою. Обязательно представлю вас к награде.