Страница:
- Как смел ты, нечестивец, из низкого честолюбия захватить папский престол, будучи всего лишь епископом Портуса?
Молчал труп, молчал и его дрожащий от страха адвокат. Он не решался привести в оправдание своего подзащитного довод о том, что сам Стефан оказался на этом месте тоже незаконно. По приказу Стефана суд вынес Формозе осуждение и лишил его достоинства римского первосвященника. С разваливавшегося на глазах присутствующих трупа сорвали папское облачение и отрубили ему пальцы правой руки, которыми он когда-то благословлял народ и которыми, кстати говоря, посвятил в епископы самого Стефана. Стефан ногами вытолкал останки из зала и приказал бросить их в Тибр.
Вскоре после того сам Стефан был растерзан ненавидевшим его народом.
О том, что сами папы никогда не питали особенного почтения к знаку своего папского достоинства - ключам святого Петра, можно судить по выходке Юлия II, человека весьма воинственного, ведшего непрерывные войны за создание сильного папского государства. Однажды, когда ему не повезло в бранных делах, он в гневе швырнул свои первосвященнические ключи в Тибр и, опоясавшись мечом, воскликнул:
- Если ключи бессильны, пусть защитит нас меч!
С тех пор меч, как атрибут власти и орудие ее расширения, не дает папам спать. "Полнота папской власти" - своего рода фетиш, который руководит всею политикой Ватикана на протяжении веков. Многие века высшим законом ("супрема лекс") Ватикана и его руководителей является политика. Агрессия Ватикана является всеобщей, направленной против всей вселенной. Многим, даже католикам, разговоры о претензии пап на мировое господство кажутся фантазией, выдумкой антипапистов. Но всякий римский богослов отлично знает, что юрисдикция папы по отношению ко всем живущим на земле - самый практический, никогда не глохнущий вопрос политики римского католицизма, доминанта своеобразного, очень агрессивного империализма римской церкви.
Один доктор богословия приводит случай, когда он был свидетелем диспута, на котором римские богословы совершенно серьезно обсуждали вопрос: "Подлежат ли марсиане, если на Марсе есть люди, юрисдикции римского папы?" Вопрос, разумеется, был решен положительно, ибо, мол, еще в XIV веке папой Бонифацием VIII установлен догмат: "Для спасения является абсолютно необходимой вера в то, что каждое человеческое существо подлежит юрисдикции римского архиерея".
Папская "полнота власти" и непогрешимость для того и придуманы, чтобы всю агрессивную политику Ватикана представить святой.
Нынешний папа, мракобес и темнейший реакционер, в своей энциклике "Квадрогезимо анно" заявил, что задачей папской церкви является "проповедовать, преподавать, настаивать" на примате папской власти, чтобы этот закон, нравится он или не нравится, сохранять". Этой своей энцикликой, являющейся образцом реакционно-агрессивного мракобесия, непогрешимый Пий XI пытался убедить, что-де сам господь-бог "предает на безоговорочное наше наивысшее судебное решение и общественный строй и самую экономическую жизнь".
Поскольку речь уже зашла об экономике, не лишне будет привести интересные высказывания наиболее вероятного преемника Пия XI, его статс-секретаря кардинала Пачелли: "Слепа вера в способность мирового рынка сбалансировать экономику, а также вера в государство социального обеспечения, которое при всех жизненных обстоятельствах должно обеспечить всем своим гражданам право на получение необходимого. Это оказывается неосуществимым... Тот, кто желает дальнейшего развития социальной политики в этом направлении, наталкивается на ограничения там, где возникает опасность, что рабочий класс может... отнять, главным образом на крупных предприятиях, средства производства у частных владельцев (как у отдельных лиц, так и у объединенных) и передать их под ответственность безыменного коллектива... Социалистическое мышление вполне приспособилось бы к такому положению, но такое положение вызвало бы тревогу у тех, кто знает, какое большое значение имеет частная собственность для поощрения инициативы и определения ответственности в экономических вопросах... Торговец нуждается в свободе и деловой активности как внутри, так и за пределами границ своей страны... Свобода торговли, а также свободное общение людей и обращение товаров отвечают христианским концепциям социальной экономики, тогда как принципы государственной монополии внешней и внутренней торговли противоречат этим концепциям, ибо "торговля - это прежде всего частная деятельность человеческой личности, дающая ей первый толчок и зажигающая духовный огонь и страсть в том, кто предается этой деятельности. Папа призвал торговые палаты лелеять "высокий идеал торговца", так как этот идеал "носит на себе религиозный отпечаток".
На первый взгляд может показаться, что папа занимается пустяками: что такое все эти разговоры с торгашами и о торгашах? В действительности же непогрешимый походя вещает католикам и всему аппарату католической церкви свою волю, являющуюся для них законом. Благодаря "непогрешимости" его автора этот закон не подлежит ни критике, ни оспариванию. Как следствие этой ловко придуманной непогрешимости папы, как логический вывод из нее, непогрешимыми являются и все исполнители его воли, так как их ведет непогрешимый. Уже на самом Ватиканском соборе, где провозглашался этот удивительный догмат, 88 прелатов высказалось против него, а 62 лишь за условное его признание. Тем не менее догмат был провозглашен благодаря ловкой политике иезуитов, сумевших протащить решение.
Нет необходимости повторять все, что уже широко известно о собственной очень широкой предпринимательской деятельности ватиканских отцов, являющихся участниками многочисленнейших коммерческих дел во всем мире, владельцами банков и целых концернов, стоит упомянуть о купленных "святым престолом" боливийских оловянных рудниках с тысячами рабов-пеонов, о нефтяных источниках в Мексике, о расширении в самом Риме и других городах сети публичных домов, принадлежащих "Управлению имуществ святого престола".
Маститый богослов, профессор Деллингер писал: "Как христианин, как богослов, как историк и как гражданин, я не могу понять догмата непогрешимости. Как христианин потому, что этот догмат не совместим с духом евангельских изречений Христа и апостолов; как богослов потому, что он состоит в непримиримом противоречии со всем истинным преданием церкви; как историк потому, что я знаю - стремление осуществить (выражающуюся в этом догмате) теорию мирового господства обольет Европу потоками крови, опустошит страны и разрушит здание церкви..."
История не замедлила подтвердить слова Деллингера. Тотчас же за провозглашением этого догмата Ватикан пустился в плавание по мутным водам большой европейской политики. Он принял самое деятельное, самое активное, хотя и строго тайное участие в подготовке и развязывании первой мировой войны. По свидетельству Отто Беккера, иезуитские круги вели подпольную работу для создания, в противовес союзу Германии с архикатолической Австро-Венгрией, франко-русского союза. Ватикану была необходима общеевропейская война как путь к восстановлению светской власти пап. Папский нунций в Вене кардинал Галимберти говорил, что папа Лев XIII все более склоняется к тому, что наместничество святого Петра может быть восстановлено в "своих правах" (то-есть в светской власти) только в результате всеобщей войны. Поэтому, когда при содействии Ватикана был создан франко-русский союз, римская курия благословила Австрию на конфликт с Сербией, означавший всеевропейскую войну.
Не повторил ли бы теперь католический богослов кардинал Бароний свои некогда сказанные слова: "Никогда раздоры, гражданские войны, преследования, гонения на еретиков и схизматиков не причиняли столько страданий церкви, как при чудовищах, которые овладели троном Христа путем симонии и убийств. Лагеранский дворец сделали "мерзким кабаком".
Вот документально установленные преступления пап в период подготовки второй мировой войны:
Приход к власти Муссолини. "Се человек, дарованный нам провидением!"
Приход к власти Гитлера. По прямому указанию Ватикана католическая партия центра в Германии, руководимая Каасом, Брюнингом и Папеном, самораспустилась и открыла дорогу Гитлеру. Пий XI первым подписал с Гитлером подготовленный и проведенный в жизнь кардиналом Эудженио Пачелли конкордат, оказавший фюреру огромную моральную поддержку.
Вторжение Муссолини в Абиссинию. "Цивилизаторская миссия высокой человечности".
Ремилитаризация Германии. Реоккупация Рейнланда, захват Саара, отпадение Хорватии от Югославии, Салазар в Португалии, Франко в Испании, аншлюсе Австрии, Мюнхен..."
Гаусс давно ни во что не верил. Ни богословием, ни историей церкви он никогда не интересовался. Он не строил иллюзий и насчет более чем реальной земной политики церкви. То, что он читал сейчас, одновременно удивляло и пугало его:
"...Агентура Ватикана рыщет повсюду от Гибралтара до Токио. Памятуя, что некогда папа Марцеллин приносил языческие жертвы Юпитеру и воскурял благовония перед всеми богами Олимпа, лишь бы добиться своего, Пий XI готов признать, что синтоистское обожествление Хирохито ничуть не противоречит христианству.
Папы молились за мир в 1914 году, толкая Австро-Венгрию, с одной, и Францию, с другой стороны, в первую мировую войну. Они молились за католическую Австрию и продиктовали ей аншлюсе; они молились перед Мюнхеном, подстрекая Гитлера к нападению на Чехословакию. Посылая апостольское благословение Польше, они, вероятно, не задумываясь, бросят ее под ноги Гитлеру в уплату за поход против СССР. А там придет очередь Франций...
Папам нужны деньги, очень много денег. Все годится - доллары и лиры, франки, марки и песеты. По свидетельству одного итальянского банкира, половина итальянской экономики контролируется сейчас Ватиканом. Из 630 миллиардов лир общенациональных вкладов в 40 католических и 100 "народных" банках 400 миллиардов лежит на текущем счету непогрешимого. Но даже самые осведомленные журналисты не могут сказать, сколько же миллиардов долларов лежит у святейшего в банках Америки, сколько вложено в дела группы Моргана.
Без всякого риска ошибиться можно сказать: заведение на Ватиканском холме - самый богатый концерн мира. Но дело, разумеется, не только в том, что его кредиты на антисоветскую пропаганду, на борьбу с демократией, на подрыв деятельности прогрессивных организаций во всем мире практически почти неисчерпаемы. На этот раз и сами непогрешимые действительно уподобляются стаду ослиц, полагая, будто нынешняя политическая ситуация схожа с теми, в которых Рим уже не раз пытался поправить свои расстроенные идеолого-политические дела. Это уже достаточно широко известно: папизм стремится к развязыванию второй мировой войны, чтобы еще раз попытаться осуществить свою навязчивую идею крестового похода против Советов и о мировом господстве. Непогрешимый спит и видит, как бы привести всех людей на земле, а если они есть на Марсе, то и там, в повиновение кресту, как символу отказа от социального прогресса и возвращения к рабской покорности немногим избранным господом-богом финансовым и промышленным магнатам для руководства человеческим стадом.
С этой целью так же настойчиво, как когда-то его предшественники работали над созданием союзов, обеспечивавших возникновение первой мировой войны, - так Пий XI со своим статс-секретарем работает теперь над укреплением возникшего недавно фашистского "стального блока".
Во Франции делаются усилия для привода к власти католических разбойников из шайки Лаваля-Петэна.
На подмогу закоснелым в сообщничестве с Гитлером папским кардиналам в Германию посланы подкрепления в мантиях епископов и сутанах простых монахов. Их обязанностью, по наставлению папы, является развязывание войны с Россией во что бы то ни стало. Один из них открыто заявил: "Его святейшество папа сказал, что было бы ложной сентиментальностью и ложной гуманностью думать, будто нужно переносить любую несправедливость из страха перед войной. Если, по мнению святого отца, сказал он, ведение войны может быть не только правом, но и обязанностью какого-либо государства, то это означает, что пропаганда за неограниченное и абсолютное запрещение орудий войны не согласуется с христианским учением. Когда закон бога находится под угрозой и совершаются атаки на самые его основы, то народы не только имеют перед богом право, но и обязаны восстановить силой оружия попранное право и порядок".
Как ни удивителен для непосвященных назревающий брак "неземного" Ватикана с самой земной державой - США, - он будет заключен. Его инициаторами являются кардинал Пачелли и "черный папа" - генерал ордена иезуитов кардинал Ледоховский. Брак этот вовсе не будет заключен только для невинного взаимопроникновения: вера в Америку - деньги в Ватикан. Целью задуманного брака является борьба с опаснейшим врагом капитализма и папского мракобесия - коммунизмом. Втирая народам очки своими лицемерными разговорами о мире, "жених и невеста" стремятся к одному - к войне.
...Доводы их каннибальски незамысловаты и рассчитаны на психологию не позже средневековой: бог завещал людям страдание. Богатство, счастье, мир он посылает им лишь в качестве искушения и в наказание. Тем, кто живет в счастье, довольстве и мире, уготована на том свете сковорода дьявола. Такова печальная участь всяких морганов, рокфеллеров и иже с ними. Поэтому лучше не подражать тем, кто хорошо живет, и довольствоваться жизнью похуже. "Блаженны страждущие", - страданий, побольше страданий, и вам уготовано царствие небесное! А счастье и деньги отдайте нам. "Блаженны алчущие" - поменьше ешьте, побольше оставляйте нам! Побольше страданий неразумным, жаждущим счастья, убивайте стремящихся к миру, калечьте, морите их голодом!
Одно из важнейших положений папистских изуверов заключается в том, что делать людей достойными награды на небесах насильно, даже когда они ее вовсе не хотят, то-есть доставлять им страдания, заставлять их голодать и умирать в мучениях на войне, - священное право непогрешимого. Так же, как он некогда торговал индульгенциями, Ватикан уже продает это право Гитлеру и Муссолини. Но дураки на свете переводятся. Рассчитывать на то, что люди добровольно согласятся, чтобы непогрешимый повел их на новую бойню, - серьезный просчет. Пример воинственного Юлия II, швырнувшего в Тибр никчемные ключи от рая и взявшего в руки меч, - плохой пример. Народы полагают, что вместе с ключами папе следует выкинуть в Тибр и меч.
Когда-то Пий XI изрек, что, если того потребуют интересы католической церкви, он готов заключить союз с самим дьяволом. Все говорит за то, что этот тайный договор давно заключен. Поможет ли он союзникам - дьяволу и папе?.."
Где-то совсем близко послышался легкий шорох шагов. Гаусс быстро захлопнул брошюру и поспешно сунул ее в кипу газет на столе.
Мягко ступая, мягче, чем умел ходить Александер, в библиотеку вошел худой человек в шелковой сутане кардинала. Гаусс не без удивления увидел перед собою того же Пачелли, какого встречал лет пятнадцать назад. В шестьдесят четыре года - ни единого седого волоска, все тот же пронизывающий взгляд карих глаз, та же энергичная складка вокруг тонких губ и та же нервная сильная рука, не спеша поднявшаяся для благословения над головой склонившегося генерала.
Генерал с разочарованием видел, что разговор, искусно направляемый кардиналом, вертится вокруг общих мест. Гаусс вслушивался во вкрадчивые интонации бархатного голоса кардинала. Он больше удивлялся чистоте, с которой итальянец владеет немецким языком, чем вдумывался в смысл витиеватых фраз. Но вот он услышал и что-то интересное:
- ...Святейший престол против растлевающей свободы совести, печати, союзов и собраний. Эти-то свободы и являются способами распространения идей, не совместимых с догматами святой церкви. Будьте бдительны! Даже в такой момент, как переживаемый нами период торжества порядка в большей части мира, опасно почивать на лаврах. Нельзя позволить противникам порядка, установленного богом, вновь захватить то, что было отвоевано с такими усилиями.
- Людям нашего воспитания трудно примириться с грубостью ефрейторов, усевшихся в диктаторское кресло, - без обиняков заявил Гаусс.
- Сын мой, церковь явилась одной из первых жертв грубости "ефрейтора", и тем не менее... - Пачелли сделал многозначительную паузу, - святейший престол был первым государством, поддержавшим фюрера. Необходимы терпение и вера в провидение. И руками неразумных оно может творить благо. Божественная миссия борьбы с заразой коммунизма возложена всевышним на Германию. Не нам противиться воле господней. Да свершится то, что должно свершиться. По святому писанию "проклят тот, кто верит в людей". Запомните это, сын мой, и не придавайте слишком большого значения тому, как выглядит меч, разящий врагов церкви. Лишь бы он был достаточно остр и тяжел.
- В этом-то вы можете не сомневаться.
Пачелли ласково улыбнулся:
- Мне приятно слышать это именно от вас, генерал. К тем людям, с которыми нам предстоит бороться...
- Я плохо понимаю иносказания, отец мой.
- К проповедникам и последователям осужденных церковью идей социализма и коммунизма нельзя применять слова нашего божественного учителя: "Прости им, ибо не ведают, что творят". - Голос Пачелли утратил бархатистость. В нем зазвучала ненависть: - Они ведают, что творят! Мы повелеваем вести борьбу против них с тою же беспощадностью, с какою святая инквизиция вела ее против еретиков в средние века.
Но Пачелли тут же вернулся к прежнему мягкому, умиротворяющему тону, хотя смысл того, что он говорил, вовсе не был мирным. Он говорил о средствах, какими должна быть выполнена миссия борьбы с коммунизмом.
Его осведомленность в чисто военных вопросах поразила Гаусса. Никакие достижения современной техники истребления не прошли мимо внимания кардинала.
Гаусс счел уместным заметить:
- Средства, предоставляемые нам наукой, могли бы быть усилены во сто раз, если бы фюрер не помешал работе над одним очень интересным видом вооружения.
- Что-нибудь новое? - с интересом спросил Пачелли.
- Я не считаю нужным скрывать от вас, речь идет об оружии, которое мы называем "фау"...
Лицо кардинала отразило полное удовлетворение.
- Не скрою: нам известно об этом оружии. - Пораженный Гаусс молча кивнул головой, а Пачелли продолжал: - Пусть вас не смущает то, что дело перешло к лицам, не носящим военного мундира. Оно в надежных руках. Вы поступили бы вполне разумно, если бы передали эту работу иностранцам... У Германии нехватит средств для доведения этих дорогих работ до конца.
- Нет, отец мой! - воскликнул генерал. - Такие дела мы будем доделывать сами, хотя бы пришлось для этого ходить босыми...
- А я хотел помочь вам заинтересовать в этом "фау" американцев.
- Нет, нет!
Кардинал укоризненно покачал головой:
- Можно подумать, что вы забыли о конечной цели, которой все это предназначено. Законы, породившие силу, способную обрушить на голову врага "фау", являются выражением вечного божественного акта. В этом доказательство нерушимого единства всемирного порядка, за который мы с вами боремся... Противиться этому бессмысленно. И не все ли равно, кто применит эти силы природы для низвержения врагов апостольской церкви и порядка - вы или американцы?..
- Не поднимайте этой темы, отец мой, - решительно возразил Гаусс. - Мы никому не отдадим оружие, которое провидение вложило в руки нам. Нам, а не американцам!
- Помните, сын мой: только католическая церковь в состоянии решить, кто стремится к порядку и кто способствует его разрушению. Горе тем, кого она назовет врагами.
- Почти по этому поводу я и хотел бы посоветоваться с вами... Польша всегда была верной дочерью церкви?
- Святейший престол всегда лелеял ее, называя в пример другим любимейшей дшерью, - проворковал Пачелли.
- Нам необходимо знать, что сказали бы вы миру, тремстам восьмидесяти миллионам католиков, если бы... - Гаусс не сразу решился выговорить: - если бы завтра Гитлер решил убрать Польшу со своего пути?
Пачелли наклонился над столом и посмотрел в глаза генералу:
- Вы спрашиваете об этом как католик?
- Нет, как немецкий генерал, - прямо ответил Гаусс.
Пачелли придвинулся еще ближе.
- Спрашиваете меня, как скромного служителя церкви?
- Скорее, как человека, могущего ответить от имени Ватикана.
Пачелли молчал, не отрывая пристального взгляда от лица генерала. Наконец, понизив голос почти до шопота, произнес:
- Вы мысленно клянетесь мне, что сказанное умрет в этой комнате! Коль скоро к победе над Россией господу-богу угодно было бы пройти по телам всех трехсот восьмидесяти миллионов верных сынов католической церкви, мы не имели бы права сказать ничего иного, как только: "Да будет так".
- Значит, немцы могут?..
Пачелли резко откинулся в кресло и повелительно проговорил:
- Прошу, ваше превосходительство, не задавать подобного вопроса.
Наступило неловкое молчание.
- Нас беспокоит возможность выступления Франции, связанной с Польшей договором и известными обязательствами в отношении России, - сказал Гаусс.
- Обязательства в отношении России будут аннулированы, - с уверенностью проговорил Пачелли. - Что же касается остального, наш нунций в Берлине, монсеньор Орсениго, будет держать вас в курсе дела. Могу уверить ваше превосходительство, что церковь приложит все усилия, чтобы ни один верующий француз не поднял оружие в защиту России.
- Нас не так беспокоит Франция в целом, как несколько отдельных французов.
- Большинство из тех, кого вы имеете в виду - верные сыны католической церкви, - угадав мысль Гаусса, ответил Пачелли. - Мы всегда имеем возможность дать свой отеческий совет маршалу Петэну, генералу Вейгану и таким людям, как Лаваль и другие. За Францию можете быть спокойны. Даже если бы ей пришлось формально выступить, она не будет стоять на пути фюрера в достижении нашей общей цели.
- Вы очень успокоили меня, отец мой.
- Церковь не всегда будет в состоянии выбирать деликатные способы помочь вашему делу. Цель - уничтожение русского коммунизма - оправдывает средства, которые вам, может быть, придется применить. - На прощание, уже стоя, Пачелли сказал: - Быть может, в Берлин приедет из Львова митрополит Андрей или его доверенное лицо. Мне очень хочется, чтобы они встретили там полное понимание.
- Митрополит Андрей? - недоумевая, спросил Гаусс.
- Граф Андрей Шептицкий - человек, которому провидение судило выполнить апостольскую миссию на востоке. Его трудами будет обращено в истинную веру все то, что уцелеет от России.
- Мы не оставим ему большого пополнения для рядов верующих, - с усмешкой ответил Гаусс.
- Не об этом вам нужно заботиться. Крест - оружие Рима. Германия пусть будет мечом католической церкви. - И, сотворив крестное знамение, как бы благословляя этот воображаемый меч, Пачелли добавил: - И да будет этот меч беспощаден!
13
- Что говорил вам Альба? - спросил Бен, вспомнив, что после чая Маргрет оставалась наедине с испанцем.
- Альба?.. - удивленно переспросила она. И почти про себя: Действительно... что говорил мне Альба?..
При этом в памяти Маргрет отчетливо встала обстановка комнаты, в которой она довольно долго просидела с герцогом. Но вот странно: она не могла припомнить ни одного слова из того, что говорилось. Вероятно, это произошло из-за того, что все ее внимание было сосредоточено на фантастически великолепном подсвечнике, скорее даже паникадиле, стоявшем у стены. Это было сооружение не меньше чем в рост человека - старинная кованая штука на четырех ножках. Ножки были так причудливы, что Маргрет не смогла бы даже воспроизвести изгибов, хотя смотрела на них бог знает сколько времени. А этот изумительный чеканный круг наверху! Он подобен старинному поясу средневековой инфанты! И пять... нет, кажется, шесть... нет, пожалуй, все-таки пять пятисвечников в виде корон, с шестой, словно цветок возвышающейся над ними в центре! Лишь в старой Испании могли создать такую прелесть. Как только кончится эта суматоха в Испании, Маргрет непременно поедет туда. Она сама отыщет все, что нужно для испанской комнаты Грейт-Корта. Теперь уже нельзя будет не обставить ее самым лучшим из всего испанского: вырвалось же у нее хвастливое замечание, что, пожалуй, даже Альбы уже не имеют того, что есть у нее. А ведь по сути-то у нее почти ничего и нет - так, кое-какая дребедень, не идущая в счет по сравнению с виденным у герцога в его "посольстве" в Лондоне. Какие шелка, какая парча, какой корд на стульях! Можно себе представить, что за чудеса собраны во дворце Альбы в Испании!.. Боже мой, и подумать, что с победой республики все это могло оказаться в руках каких-нибудь шахтеров или неграмотных пастухов!..
От таких мыслей ее оторвал повторный вопрос Бена:
- Не говорил ли вам Альба, что пора покончить с Испанской республикой, что от вмешательства Англии только и зависит теперь, сколько недель продержутся там красные?
Вот! Теперь Маргрет вспомнила все.
- Совершенно верно! Он говорил это. Но, мне помнится, речь шла не о неделях, а о днях. Судьба республики сочтена. Вступление Франко в Мадрид вопрос дней... - Усилием воли заставляя себя сосредоточиться на разговоре и не позволяя себе снова соскользнуть к воспоминаниям о мучившем ее видении прекрасного подсвечника, она неохотно цедила: - Альба говорил, что признание их режима Францией - только половина дела. Нужно, чтобы британское правительство огласило и наше признание его шефа, тем более, что, по его словам, такое решение уже принято вами...
Молчал труп, молчал и его дрожащий от страха адвокат. Он не решался привести в оправдание своего подзащитного довод о том, что сам Стефан оказался на этом месте тоже незаконно. По приказу Стефана суд вынес Формозе осуждение и лишил его достоинства римского первосвященника. С разваливавшегося на глазах присутствующих трупа сорвали папское облачение и отрубили ему пальцы правой руки, которыми он когда-то благословлял народ и которыми, кстати говоря, посвятил в епископы самого Стефана. Стефан ногами вытолкал останки из зала и приказал бросить их в Тибр.
Вскоре после того сам Стефан был растерзан ненавидевшим его народом.
О том, что сами папы никогда не питали особенного почтения к знаку своего папского достоинства - ключам святого Петра, можно судить по выходке Юлия II, человека весьма воинственного, ведшего непрерывные войны за создание сильного папского государства. Однажды, когда ему не повезло в бранных делах, он в гневе швырнул свои первосвященнические ключи в Тибр и, опоясавшись мечом, воскликнул:
- Если ключи бессильны, пусть защитит нас меч!
С тех пор меч, как атрибут власти и орудие ее расширения, не дает папам спать. "Полнота папской власти" - своего рода фетиш, который руководит всею политикой Ватикана на протяжении веков. Многие века высшим законом ("супрема лекс") Ватикана и его руководителей является политика. Агрессия Ватикана является всеобщей, направленной против всей вселенной. Многим, даже католикам, разговоры о претензии пап на мировое господство кажутся фантазией, выдумкой антипапистов. Но всякий римский богослов отлично знает, что юрисдикция папы по отношению ко всем живущим на земле - самый практический, никогда не глохнущий вопрос политики римского католицизма, доминанта своеобразного, очень агрессивного империализма римской церкви.
Один доктор богословия приводит случай, когда он был свидетелем диспута, на котором римские богословы совершенно серьезно обсуждали вопрос: "Подлежат ли марсиане, если на Марсе есть люди, юрисдикции римского папы?" Вопрос, разумеется, был решен положительно, ибо, мол, еще в XIV веке папой Бонифацием VIII установлен догмат: "Для спасения является абсолютно необходимой вера в то, что каждое человеческое существо подлежит юрисдикции римского архиерея".
Папская "полнота власти" и непогрешимость для того и придуманы, чтобы всю агрессивную политику Ватикана представить святой.
Нынешний папа, мракобес и темнейший реакционер, в своей энциклике "Квадрогезимо анно" заявил, что задачей папской церкви является "проповедовать, преподавать, настаивать" на примате папской власти, чтобы этот закон, нравится он или не нравится, сохранять". Этой своей энцикликой, являющейся образцом реакционно-агрессивного мракобесия, непогрешимый Пий XI пытался убедить, что-де сам господь-бог "предает на безоговорочное наше наивысшее судебное решение и общественный строй и самую экономическую жизнь".
Поскольку речь уже зашла об экономике, не лишне будет привести интересные высказывания наиболее вероятного преемника Пия XI, его статс-секретаря кардинала Пачелли: "Слепа вера в способность мирового рынка сбалансировать экономику, а также вера в государство социального обеспечения, которое при всех жизненных обстоятельствах должно обеспечить всем своим гражданам право на получение необходимого. Это оказывается неосуществимым... Тот, кто желает дальнейшего развития социальной политики в этом направлении, наталкивается на ограничения там, где возникает опасность, что рабочий класс может... отнять, главным образом на крупных предприятиях, средства производства у частных владельцев (как у отдельных лиц, так и у объединенных) и передать их под ответственность безыменного коллектива... Социалистическое мышление вполне приспособилось бы к такому положению, но такое положение вызвало бы тревогу у тех, кто знает, какое большое значение имеет частная собственность для поощрения инициативы и определения ответственности в экономических вопросах... Торговец нуждается в свободе и деловой активности как внутри, так и за пределами границ своей страны... Свобода торговли, а также свободное общение людей и обращение товаров отвечают христианским концепциям социальной экономики, тогда как принципы государственной монополии внешней и внутренней торговли противоречат этим концепциям, ибо "торговля - это прежде всего частная деятельность человеческой личности, дающая ей первый толчок и зажигающая духовный огонь и страсть в том, кто предается этой деятельности. Папа призвал торговые палаты лелеять "высокий идеал торговца", так как этот идеал "носит на себе религиозный отпечаток".
На первый взгляд может показаться, что папа занимается пустяками: что такое все эти разговоры с торгашами и о торгашах? В действительности же непогрешимый походя вещает католикам и всему аппарату католической церкви свою волю, являющуюся для них законом. Благодаря "непогрешимости" его автора этот закон не подлежит ни критике, ни оспариванию. Как следствие этой ловко придуманной непогрешимости папы, как логический вывод из нее, непогрешимыми являются и все исполнители его воли, так как их ведет непогрешимый. Уже на самом Ватиканском соборе, где провозглашался этот удивительный догмат, 88 прелатов высказалось против него, а 62 лишь за условное его признание. Тем не менее догмат был провозглашен благодаря ловкой политике иезуитов, сумевших протащить решение.
Нет необходимости повторять все, что уже широко известно о собственной очень широкой предпринимательской деятельности ватиканских отцов, являющихся участниками многочисленнейших коммерческих дел во всем мире, владельцами банков и целых концернов, стоит упомянуть о купленных "святым престолом" боливийских оловянных рудниках с тысячами рабов-пеонов, о нефтяных источниках в Мексике, о расширении в самом Риме и других городах сети публичных домов, принадлежащих "Управлению имуществ святого престола".
Маститый богослов, профессор Деллингер писал: "Как христианин, как богослов, как историк и как гражданин, я не могу понять догмата непогрешимости. Как христианин потому, что этот догмат не совместим с духом евангельских изречений Христа и апостолов; как богослов потому, что он состоит в непримиримом противоречии со всем истинным преданием церкви; как историк потому, что я знаю - стремление осуществить (выражающуюся в этом догмате) теорию мирового господства обольет Европу потоками крови, опустошит страны и разрушит здание церкви..."
История не замедлила подтвердить слова Деллингера. Тотчас же за провозглашением этого догмата Ватикан пустился в плавание по мутным водам большой европейской политики. Он принял самое деятельное, самое активное, хотя и строго тайное участие в подготовке и развязывании первой мировой войны. По свидетельству Отто Беккера, иезуитские круги вели подпольную работу для создания, в противовес союзу Германии с архикатолической Австро-Венгрией, франко-русского союза. Ватикану была необходима общеевропейская война как путь к восстановлению светской власти пап. Папский нунций в Вене кардинал Галимберти говорил, что папа Лев XIII все более склоняется к тому, что наместничество святого Петра может быть восстановлено в "своих правах" (то-есть в светской власти) только в результате всеобщей войны. Поэтому, когда при содействии Ватикана был создан франко-русский союз, римская курия благословила Австрию на конфликт с Сербией, означавший всеевропейскую войну.
Не повторил ли бы теперь католический богослов кардинал Бароний свои некогда сказанные слова: "Никогда раздоры, гражданские войны, преследования, гонения на еретиков и схизматиков не причиняли столько страданий церкви, как при чудовищах, которые овладели троном Христа путем симонии и убийств. Лагеранский дворец сделали "мерзким кабаком".
Вот документально установленные преступления пап в период подготовки второй мировой войны:
Приход к власти Муссолини. "Се человек, дарованный нам провидением!"
Приход к власти Гитлера. По прямому указанию Ватикана католическая партия центра в Германии, руководимая Каасом, Брюнингом и Папеном, самораспустилась и открыла дорогу Гитлеру. Пий XI первым подписал с Гитлером подготовленный и проведенный в жизнь кардиналом Эудженио Пачелли конкордат, оказавший фюреру огромную моральную поддержку.
Вторжение Муссолини в Абиссинию. "Цивилизаторская миссия высокой человечности".
Ремилитаризация Германии. Реоккупация Рейнланда, захват Саара, отпадение Хорватии от Югославии, Салазар в Португалии, Франко в Испании, аншлюсе Австрии, Мюнхен..."
Гаусс давно ни во что не верил. Ни богословием, ни историей церкви он никогда не интересовался. Он не строил иллюзий и насчет более чем реальной земной политики церкви. То, что он читал сейчас, одновременно удивляло и пугало его:
"...Агентура Ватикана рыщет повсюду от Гибралтара до Токио. Памятуя, что некогда папа Марцеллин приносил языческие жертвы Юпитеру и воскурял благовония перед всеми богами Олимпа, лишь бы добиться своего, Пий XI готов признать, что синтоистское обожествление Хирохито ничуть не противоречит христианству.
Папы молились за мир в 1914 году, толкая Австро-Венгрию, с одной, и Францию, с другой стороны, в первую мировую войну. Они молились за католическую Австрию и продиктовали ей аншлюсе; они молились перед Мюнхеном, подстрекая Гитлера к нападению на Чехословакию. Посылая апостольское благословение Польше, они, вероятно, не задумываясь, бросят ее под ноги Гитлеру в уплату за поход против СССР. А там придет очередь Франций...
Папам нужны деньги, очень много денег. Все годится - доллары и лиры, франки, марки и песеты. По свидетельству одного итальянского банкира, половина итальянской экономики контролируется сейчас Ватиканом. Из 630 миллиардов лир общенациональных вкладов в 40 католических и 100 "народных" банках 400 миллиардов лежит на текущем счету непогрешимого. Но даже самые осведомленные журналисты не могут сказать, сколько же миллиардов долларов лежит у святейшего в банках Америки, сколько вложено в дела группы Моргана.
Без всякого риска ошибиться можно сказать: заведение на Ватиканском холме - самый богатый концерн мира. Но дело, разумеется, не только в том, что его кредиты на антисоветскую пропаганду, на борьбу с демократией, на подрыв деятельности прогрессивных организаций во всем мире практически почти неисчерпаемы. На этот раз и сами непогрешимые действительно уподобляются стаду ослиц, полагая, будто нынешняя политическая ситуация схожа с теми, в которых Рим уже не раз пытался поправить свои расстроенные идеолого-политические дела. Это уже достаточно широко известно: папизм стремится к развязыванию второй мировой войны, чтобы еще раз попытаться осуществить свою навязчивую идею крестового похода против Советов и о мировом господстве. Непогрешимый спит и видит, как бы привести всех людей на земле, а если они есть на Марсе, то и там, в повиновение кресту, как символу отказа от социального прогресса и возвращения к рабской покорности немногим избранным господом-богом финансовым и промышленным магнатам для руководства человеческим стадом.
С этой целью так же настойчиво, как когда-то его предшественники работали над созданием союзов, обеспечивавших возникновение первой мировой войны, - так Пий XI со своим статс-секретарем работает теперь над укреплением возникшего недавно фашистского "стального блока".
Во Франции делаются усилия для привода к власти католических разбойников из шайки Лаваля-Петэна.
На подмогу закоснелым в сообщничестве с Гитлером папским кардиналам в Германию посланы подкрепления в мантиях епископов и сутанах простых монахов. Их обязанностью, по наставлению папы, является развязывание войны с Россией во что бы то ни стало. Один из них открыто заявил: "Его святейшество папа сказал, что было бы ложной сентиментальностью и ложной гуманностью думать, будто нужно переносить любую несправедливость из страха перед войной. Если, по мнению святого отца, сказал он, ведение войны может быть не только правом, но и обязанностью какого-либо государства, то это означает, что пропаганда за неограниченное и абсолютное запрещение орудий войны не согласуется с христианским учением. Когда закон бога находится под угрозой и совершаются атаки на самые его основы, то народы не только имеют перед богом право, но и обязаны восстановить силой оружия попранное право и порядок".
Как ни удивителен для непосвященных назревающий брак "неземного" Ватикана с самой земной державой - США, - он будет заключен. Его инициаторами являются кардинал Пачелли и "черный папа" - генерал ордена иезуитов кардинал Ледоховский. Брак этот вовсе не будет заключен только для невинного взаимопроникновения: вера в Америку - деньги в Ватикан. Целью задуманного брака является борьба с опаснейшим врагом капитализма и папского мракобесия - коммунизмом. Втирая народам очки своими лицемерными разговорами о мире, "жених и невеста" стремятся к одному - к войне.
...Доводы их каннибальски незамысловаты и рассчитаны на психологию не позже средневековой: бог завещал людям страдание. Богатство, счастье, мир он посылает им лишь в качестве искушения и в наказание. Тем, кто живет в счастье, довольстве и мире, уготована на том свете сковорода дьявола. Такова печальная участь всяких морганов, рокфеллеров и иже с ними. Поэтому лучше не подражать тем, кто хорошо живет, и довольствоваться жизнью похуже. "Блаженны страждущие", - страданий, побольше страданий, и вам уготовано царствие небесное! А счастье и деньги отдайте нам. "Блаженны алчущие" - поменьше ешьте, побольше оставляйте нам! Побольше страданий неразумным, жаждущим счастья, убивайте стремящихся к миру, калечьте, морите их голодом!
Одно из важнейших положений папистских изуверов заключается в том, что делать людей достойными награды на небесах насильно, даже когда они ее вовсе не хотят, то-есть доставлять им страдания, заставлять их голодать и умирать в мучениях на войне, - священное право непогрешимого. Так же, как он некогда торговал индульгенциями, Ватикан уже продает это право Гитлеру и Муссолини. Но дураки на свете переводятся. Рассчитывать на то, что люди добровольно согласятся, чтобы непогрешимый повел их на новую бойню, - серьезный просчет. Пример воинственного Юлия II, швырнувшего в Тибр никчемные ключи от рая и взявшего в руки меч, - плохой пример. Народы полагают, что вместе с ключами папе следует выкинуть в Тибр и меч.
Когда-то Пий XI изрек, что, если того потребуют интересы католической церкви, он готов заключить союз с самим дьяволом. Все говорит за то, что этот тайный договор давно заключен. Поможет ли он союзникам - дьяволу и папе?.."
Где-то совсем близко послышался легкий шорох шагов. Гаусс быстро захлопнул брошюру и поспешно сунул ее в кипу газет на столе.
Мягко ступая, мягче, чем умел ходить Александер, в библиотеку вошел худой человек в шелковой сутане кардинала. Гаусс не без удивления увидел перед собою того же Пачелли, какого встречал лет пятнадцать назад. В шестьдесят четыре года - ни единого седого волоска, все тот же пронизывающий взгляд карих глаз, та же энергичная складка вокруг тонких губ и та же нервная сильная рука, не спеша поднявшаяся для благословения над головой склонившегося генерала.
Генерал с разочарованием видел, что разговор, искусно направляемый кардиналом, вертится вокруг общих мест. Гаусс вслушивался во вкрадчивые интонации бархатного голоса кардинала. Он больше удивлялся чистоте, с которой итальянец владеет немецким языком, чем вдумывался в смысл витиеватых фраз. Но вот он услышал и что-то интересное:
- ...Святейший престол против растлевающей свободы совести, печати, союзов и собраний. Эти-то свободы и являются способами распространения идей, не совместимых с догматами святой церкви. Будьте бдительны! Даже в такой момент, как переживаемый нами период торжества порядка в большей части мира, опасно почивать на лаврах. Нельзя позволить противникам порядка, установленного богом, вновь захватить то, что было отвоевано с такими усилиями.
- Людям нашего воспитания трудно примириться с грубостью ефрейторов, усевшихся в диктаторское кресло, - без обиняков заявил Гаусс.
- Сын мой, церковь явилась одной из первых жертв грубости "ефрейтора", и тем не менее... - Пачелли сделал многозначительную паузу, - святейший престол был первым государством, поддержавшим фюрера. Необходимы терпение и вера в провидение. И руками неразумных оно может творить благо. Божественная миссия борьбы с заразой коммунизма возложена всевышним на Германию. Не нам противиться воле господней. Да свершится то, что должно свершиться. По святому писанию "проклят тот, кто верит в людей". Запомните это, сын мой, и не придавайте слишком большого значения тому, как выглядит меч, разящий врагов церкви. Лишь бы он был достаточно остр и тяжел.
- В этом-то вы можете не сомневаться.
Пачелли ласково улыбнулся:
- Мне приятно слышать это именно от вас, генерал. К тем людям, с которыми нам предстоит бороться...
- Я плохо понимаю иносказания, отец мой.
- К проповедникам и последователям осужденных церковью идей социализма и коммунизма нельзя применять слова нашего божественного учителя: "Прости им, ибо не ведают, что творят". - Голос Пачелли утратил бархатистость. В нем зазвучала ненависть: - Они ведают, что творят! Мы повелеваем вести борьбу против них с тою же беспощадностью, с какою святая инквизиция вела ее против еретиков в средние века.
Но Пачелли тут же вернулся к прежнему мягкому, умиротворяющему тону, хотя смысл того, что он говорил, вовсе не был мирным. Он говорил о средствах, какими должна быть выполнена миссия борьбы с коммунизмом.
Его осведомленность в чисто военных вопросах поразила Гаусса. Никакие достижения современной техники истребления не прошли мимо внимания кардинала.
Гаусс счел уместным заметить:
- Средства, предоставляемые нам наукой, могли бы быть усилены во сто раз, если бы фюрер не помешал работе над одним очень интересным видом вооружения.
- Что-нибудь новое? - с интересом спросил Пачелли.
- Я не считаю нужным скрывать от вас, речь идет об оружии, которое мы называем "фау"...
Лицо кардинала отразило полное удовлетворение.
- Не скрою: нам известно об этом оружии. - Пораженный Гаусс молча кивнул головой, а Пачелли продолжал: - Пусть вас не смущает то, что дело перешло к лицам, не носящим военного мундира. Оно в надежных руках. Вы поступили бы вполне разумно, если бы передали эту работу иностранцам... У Германии нехватит средств для доведения этих дорогих работ до конца.
- Нет, отец мой! - воскликнул генерал. - Такие дела мы будем доделывать сами, хотя бы пришлось для этого ходить босыми...
- А я хотел помочь вам заинтересовать в этом "фау" американцев.
- Нет, нет!
Кардинал укоризненно покачал головой:
- Можно подумать, что вы забыли о конечной цели, которой все это предназначено. Законы, породившие силу, способную обрушить на голову врага "фау", являются выражением вечного божественного акта. В этом доказательство нерушимого единства всемирного порядка, за который мы с вами боремся... Противиться этому бессмысленно. И не все ли равно, кто применит эти силы природы для низвержения врагов апостольской церкви и порядка - вы или американцы?..
- Не поднимайте этой темы, отец мой, - решительно возразил Гаусс. - Мы никому не отдадим оружие, которое провидение вложило в руки нам. Нам, а не американцам!
- Помните, сын мой: только католическая церковь в состоянии решить, кто стремится к порядку и кто способствует его разрушению. Горе тем, кого она назовет врагами.
- Почти по этому поводу я и хотел бы посоветоваться с вами... Польша всегда была верной дочерью церкви?
- Святейший престол всегда лелеял ее, называя в пример другим любимейшей дшерью, - проворковал Пачелли.
- Нам необходимо знать, что сказали бы вы миру, тремстам восьмидесяти миллионам католиков, если бы... - Гаусс не сразу решился выговорить: - если бы завтра Гитлер решил убрать Польшу со своего пути?
Пачелли наклонился над столом и посмотрел в глаза генералу:
- Вы спрашиваете об этом как католик?
- Нет, как немецкий генерал, - прямо ответил Гаусс.
Пачелли придвинулся еще ближе.
- Спрашиваете меня, как скромного служителя церкви?
- Скорее, как человека, могущего ответить от имени Ватикана.
Пачелли молчал, не отрывая пристального взгляда от лица генерала. Наконец, понизив голос почти до шопота, произнес:
- Вы мысленно клянетесь мне, что сказанное умрет в этой комнате! Коль скоро к победе над Россией господу-богу угодно было бы пройти по телам всех трехсот восьмидесяти миллионов верных сынов католической церкви, мы не имели бы права сказать ничего иного, как только: "Да будет так".
- Значит, немцы могут?..
Пачелли резко откинулся в кресло и повелительно проговорил:
- Прошу, ваше превосходительство, не задавать подобного вопроса.
Наступило неловкое молчание.
- Нас беспокоит возможность выступления Франции, связанной с Польшей договором и известными обязательствами в отношении России, - сказал Гаусс.
- Обязательства в отношении России будут аннулированы, - с уверенностью проговорил Пачелли. - Что же касается остального, наш нунций в Берлине, монсеньор Орсениго, будет держать вас в курсе дела. Могу уверить ваше превосходительство, что церковь приложит все усилия, чтобы ни один верующий француз не поднял оружие в защиту России.
- Нас не так беспокоит Франция в целом, как несколько отдельных французов.
- Большинство из тех, кого вы имеете в виду - верные сыны католической церкви, - угадав мысль Гаусса, ответил Пачелли. - Мы всегда имеем возможность дать свой отеческий совет маршалу Петэну, генералу Вейгану и таким людям, как Лаваль и другие. За Францию можете быть спокойны. Даже если бы ей пришлось формально выступить, она не будет стоять на пути фюрера в достижении нашей общей цели.
- Вы очень успокоили меня, отец мой.
- Церковь не всегда будет в состоянии выбирать деликатные способы помочь вашему делу. Цель - уничтожение русского коммунизма - оправдывает средства, которые вам, может быть, придется применить. - На прощание, уже стоя, Пачелли сказал: - Быть может, в Берлин приедет из Львова митрополит Андрей или его доверенное лицо. Мне очень хочется, чтобы они встретили там полное понимание.
- Митрополит Андрей? - недоумевая, спросил Гаусс.
- Граф Андрей Шептицкий - человек, которому провидение судило выполнить апостольскую миссию на востоке. Его трудами будет обращено в истинную веру все то, что уцелеет от России.
- Мы не оставим ему большого пополнения для рядов верующих, - с усмешкой ответил Гаусс.
- Не об этом вам нужно заботиться. Крест - оружие Рима. Германия пусть будет мечом католической церкви. - И, сотворив крестное знамение, как бы благословляя этот воображаемый меч, Пачелли добавил: - И да будет этот меч беспощаден!
13
- Что говорил вам Альба? - спросил Бен, вспомнив, что после чая Маргрет оставалась наедине с испанцем.
- Альба?.. - удивленно переспросила она. И почти про себя: Действительно... что говорил мне Альба?..
При этом в памяти Маргрет отчетливо встала обстановка комнаты, в которой она довольно долго просидела с герцогом. Но вот странно: она не могла припомнить ни одного слова из того, что говорилось. Вероятно, это произошло из-за того, что все ее внимание было сосредоточено на фантастически великолепном подсвечнике, скорее даже паникадиле, стоявшем у стены. Это было сооружение не меньше чем в рост человека - старинная кованая штука на четырех ножках. Ножки были так причудливы, что Маргрет не смогла бы даже воспроизвести изгибов, хотя смотрела на них бог знает сколько времени. А этот изумительный чеканный круг наверху! Он подобен старинному поясу средневековой инфанты! И пять... нет, кажется, шесть... нет, пожалуй, все-таки пять пятисвечников в виде корон, с шестой, словно цветок возвышающейся над ними в центре! Лишь в старой Испании могли создать такую прелесть. Как только кончится эта суматоха в Испании, Маргрет непременно поедет туда. Она сама отыщет все, что нужно для испанской комнаты Грейт-Корта. Теперь уже нельзя будет не обставить ее самым лучшим из всего испанского: вырвалось же у нее хвастливое замечание, что, пожалуй, даже Альбы уже не имеют того, что есть у нее. А ведь по сути-то у нее почти ничего и нет - так, кое-какая дребедень, не идущая в счет по сравнению с виденным у герцога в его "посольстве" в Лондоне. Какие шелка, какая парча, какой корд на стульях! Можно себе представить, что за чудеса собраны во дворце Альбы в Испании!.. Боже мой, и подумать, что с победой республики все это могло оказаться в руках каких-нибудь шахтеров или неграмотных пастухов!..
От таких мыслей ее оторвал повторный вопрос Бена:
- Не говорил ли вам Альба, что пора покончить с Испанской республикой, что от вмешательства Англии только и зависит теперь, сколько недель продержутся там красные?
Вот! Теперь Маргрет вспомнила все.
- Совершенно верно! Он говорил это. Но, мне помнится, речь шла не о неделях, а о днях. Судьба республики сочтена. Вступление Франко в Мадрид вопрос дней... - Усилием воли заставляя себя сосредоточиться на разговоре и не позволяя себе снова соскользнуть к воспоминаниям о мучившем ее видении прекрасного подсвечника, она неохотно цедила: - Альба говорил, что признание их режима Францией - только половина дела. Нужно, чтобы британское правительство огласило и наше признание его шефа, тем более, что, по его словам, такое решение уже принято вами...