Страница:
Пока они разговаривали, сверху прогрохотало всего одна или две машины, и гравием осыпало ближайшие к дороге кусты, и пыль осела на листьях. Но сейчас послышался шум гораздо более сильный, как будто наверху проехал трейлер. Затем, заскрипев тормозами, грузовик остановился.
– Ш-ш-ш-ш! – прошептал Майк и все шестеро бросились на землю ничком, как будто так их можно было не заметить. Харлен на цыпочках отодвинулся подальше от входа.
Было слышно, как наверху заглушили двигатель, затем хлопнула дверца кабины и ужасное зловоние потекло внутрь пещеры и окутало ребят как невидимый, но ядовитый газ.
– Фу, ну и несет, – прошептал Харлен. – Тот самый грузовик.
– Заткнись, – прошипел Майк. Джим повиновался.
Над ними под ботинками заскрипел гравий. Затем наступила тишина, как будто Ван Сайк или кто это там был остановился прямо перед прудом.
Дейл поднял палку, которую незадолго до того выронил Лоуренс и покрепче сжал ее, держа как палицу. Лицо Майка стало бледным, как мел. Кевин оглянулся на остальных, тяжело сглотнул и его кадык задвигался. Дьюан зажал ладони между коленями и притих.
Что-то тяжелое прошуршало листьями и плюхнулось в бассейн, обрызгав водой Харлена.
– Черт! – воскликнул тот и хотел было добавить что-то еще, но Майк зажал ему рот.
Снова шорох гравия под ногами, затем треск срываемых сорняков, будто Ван Сайк взбирался наверх.
Послышался звук мотора второй машины, будто кто-то приближался со стороны кладбища Келвери к холму. Затем звук тормозов и краткий гудок сигнала.
– Ему не проехать, – шепнул Кевин.
Майк кивнул. Шорох сорняков под ногами стал тише и совсем стих. Снова хлопнула дверь кабины и грузовик тронулся с места, со скрипом направившись к кабаку «Под Черным Деревом». Машина позади него опять засигналила. Через минуту все стихло и вонь стала слабеть. Постепенно, едва заметно.
Майк встал и двинулся к краю штольни.
– Черт побери, – прошептал он. А Майк почти никогда не ругался.
Другие сгрудились там же.
– Что за дьявол? – послышался шепот Кевина. Он зажал нос краем футболки, чтобы защититься от запаха, который, казалось, шел от темной воды.
Дейл заглянул через его плечо. Пузырьки и поднятая со дна грязь осели, вода еще не очистилась, но он уже видел белую плоть, колышущийся живот, тонкие ручки, пальцы и мертвые карие глаза, глядящие сквозь толщу воды.
– О, Боже мой, Боже, – выдохнул Харлен. – Это какой-то ребенок. Он кинул сюда мертвого ребенка.
Дьюан забрал из рук Дейла палку, лег на живот, опустил руку в воду и поддел мертвое тело, стараясь перевернуть его. Волоски на руках шевелились и казалось, что двигаются сами руки и пальцы. Голова Дьюана находилась почти у самой поверхности пруда.
Остальные мальчики подались назад. Лоуренс отошел к заднему концу пещеры, он дрожал и явно был близок к слезам.
– Это не ребенок, – сказал Дьюан. – По крайней мере, не человеческий ребенок. Это какая-то обезьяна. Думаю, резус. В общем, макака.
Харлен старался разглядеть то, что было в воде, но издалека, не решаясь подойти ближе.
– Если это несчастная обезьяна, тогда где ее мех?
– Не мех, а волосы, – поправил его Дьюан отсутствующим тоном. Затем он взял еще одну палку и, действуя ими одновременно, перевернул тело. Спина трупа приподнялась над поверхностью воды и теперь они ясно видели хвост. На нем тоже не было ни клочка волос. – Я не знаю, что случилось с его волосами. Может быть, это болезнь. Может, его кто-то ошпарил.
– Ошпарил, – повторил Майк, глядя в воду с явным отвращением Дьюан наконец отпустил тело и они все увидели как оно медленно опустилось на дно. Пальцы все еще шевелились, словно посылая им какие-то знаки или прощаясь.
Пальцы Харлена выстукивали на ближайшей стенке стаккато.
– Майк, послушай, ты все еще хочешь следить за Ван Сайком?
Не оборачиваясь Майк кивнул.
– Да.
– Пошли отсюда, – попросил Кевин.
Они стали выбираться, сминая траву и торопливо пробираясь к своим велосипедам. Немного покружили на месте, осматриваясь, прежде чем вскочить в седла и направиться вверх по холму. Смрад от Грузовика все еще висел в воздухе.
– Что, если он вернется? – тихо спросил Харлен, произнеся вслух именно то, о чем в ту же минуту подумал Дейл.
– Велосипеды немедленно в кусты, – коротко приказал Майк. – Сами прямиком в лес. Бежать к ферме дяди Генри и тети Лины, родственников Дейла.
– А если он вернется, когда мы уже будем на дороге в город? – спросил Лоуренс. Его голос дрожал.
– В поля, – вмешался Дейл. И тронул младшего брата за плечо. – Эй ты, не бойся. Ван Сайку мы не нужны. Он просто выбросил мертвую обезьянку в воду.
– Давайте-ка лучше поскорей отсюда выбираться, – сказал Кевин и они пригнулись, готовясь к спурту.
– Подождите минуту, – попросил Дейл. Дьюан Мак Брайд только вылез на дорогу, весь покрасневший и запыхавшийся, астматическое дыхание стало теперь особенно заметным. Дейл развернул велосипед. – Ты в порядке?
– Отлично, – успокоительно махнул рукой Дьюан.
– Хочешь мы поедем с тобой до фермы?
Дьюан усмехнулся.
– И останетесь подержать меня за ручку, пока не вернется Старик? Например, до сегодняшнего вечера? Или до завтра?
Дейл заколебался. Он думал, что Дьюан мог бы пойти домой с ним, и что им теперь лучше держаться всем вместе. Затем понял, как глупа эта мысль.
– Я позвоню вам, когда разузнаю что-нибудь о Старом Централе, – сказал Дьюан. Махнул рукой и начал взбираться на первый из двух холмов, которые отделяли его от дома.
Дейл помахал в ответ и присоединился к остальным в их усталом и тревожном возвращении домой. Позади пивной «Под Черным Деревом» дорога совсем опустела, она была пустынной насколько может быть пустынной дорога в Иллинойсе. Мальчики с трудом крутили педали и скоро перед глазами возникла водонапорная башня, и вот они уже свернули на Шестую Окружную.
Ни одного грузовика, и вообще ни одной машины не встретилось ребятам, пока они добирались до Элм Хэвен.
Глава 7
– Ш-ш-ш-ш! – прошептал Майк и все шестеро бросились на землю ничком, как будто так их можно было не заметить. Харлен на цыпочках отодвинулся подальше от входа.
Было слышно, как наверху заглушили двигатель, затем хлопнула дверца кабины и ужасное зловоние потекло внутрь пещеры и окутало ребят как невидимый, но ядовитый газ.
– Фу, ну и несет, – прошептал Харлен. – Тот самый грузовик.
– Заткнись, – прошипел Майк. Джим повиновался.
Над ними под ботинками заскрипел гравий. Затем наступила тишина, как будто Ван Сайк или кто это там был остановился прямо перед прудом.
Дейл поднял палку, которую незадолго до того выронил Лоуренс и покрепче сжал ее, держа как палицу. Лицо Майка стало бледным, как мел. Кевин оглянулся на остальных, тяжело сглотнул и его кадык задвигался. Дьюан зажал ладони между коленями и притих.
Что-то тяжелое прошуршало листьями и плюхнулось в бассейн, обрызгав водой Харлена.
– Черт! – воскликнул тот и хотел было добавить что-то еще, но Майк зажал ему рот.
Снова шорох гравия под ногами, затем треск срываемых сорняков, будто Ван Сайк взбирался наверх.
Послышался звук мотора второй машины, будто кто-то приближался со стороны кладбища Келвери к холму. Затем звук тормозов и краткий гудок сигнала.
– Ему не проехать, – шепнул Кевин.
Майк кивнул. Шорох сорняков под ногами стал тише и совсем стих. Снова хлопнула дверь кабины и грузовик тронулся с места, со скрипом направившись к кабаку «Под Черным Деревом». Машина позади него опять засигналила. Через минуту все стихло и вонь стала слабеть. Постепенно, едва заметно.
Майк встал и двинулся к краю штольни.
– Черт побери, – прошептал он. А Майк почти никогда не ругался.
Другие сгрудились там же.
– Что за дьявол? – послышался шепот Кевина. Он зажал нос краем футболки, чтобы защититься от запаха, который, казалось, шел от темной воды.
Дейл заглянул через его плечо. Пузырьки и поднятая со дна грязь осели, вода еще не очистилась, но он уже видел белую плоть, колышущийся живот, тонкие ручки, пальцы и мертвые карие глаза, глядящие сквозь толщу воды.
– О, Боже мой, Боже, – выдохнул Харлен. – Это какой-то ребенок. Он кинул сюда мертвого ребенка.
Дьюан забрал из рук Дейла палку, лег на живот, опустил руку в воду и поддел мертвое тело, стараясь перевернуть его. Волоски на руках шевелились и казалось, что двигаются сами руки и пальцы. Голова Дьюана находилась почти у самой поверхности пруда.
Остальные мальчики подались назад. Лоуренс отошел к заднему концу пещеры, он дрожал и явно был близок к слезам.
– Это не ребенок, – сказал Дьюан. – По крайней мере, не человеческий ребенок. Это какая-то обезьяна. Думаю, резус. В общем, макака.
Харлен старался разглядеть то, что было в воде, но издалека, не решаясь подойти ближе.
– Если это несчастная обезьяна, тогда где ее мех?
– Не мех, а волосы, – поправил его Дьюан отсутствующим тоном. Затем он взял еще одну палку и, действуя ими одновременно, перевернул тело. Спина трупа приподнялась над поверхностью воды и теперь они ясно видели хвост. На нем тоже не было ни клочка волос. – Я не знаю, что случилось с его волосами. Может быть, это болезнь. Может, его кто-то ошпарил.
– Ошпарил, – повторил Майк, глядя в воду с явным отвращением Дьюан наконец отпустил тело и они все увидели как оно медленно опустилось на дно. Пальцы все еще шевелились, словно посылая им какие-то знаки или прощаясь.
Пальцы Харлена выстукивали на ближайшей стенке стаккато.
– Майк, послушай, ты все еще хочешь следить за Ван Сайком?
Не оборачиваясь Майк кивнул.
– Да.
– Пошли отсюда, – попросил Кевин.
Они стали выбираться, сминая траву и торопливо пробираясь к своим велосипедам. Немного покружили на месте, осматриваясь, прежде чем вскочить в седла и направиться вверх по холму. Смрад от Грузовика все еще висел в воздухе.
– Что, если он вернется? – тихо спросил Харлен, произнеся вслух именно то, о чем в ту же минуту подумал Дейл.
– Велосипеды немедленно в кусты, – коротко приказал Майк. – Сами прямиком в лес. Бежать к ферме дяди Генри и тети Лины, родственников Дейла.
– А если он вернется, когда мы уже будем на дороге в город? – спросил Лоуренс. Его голос дрожал.
– В поля, – вмешался Дейл. И тронул младшего брата за плечо. – Эй ты, не бойся. Ван Сайку мы не нужны. Он просто выбросил мертвую обезьянку в воду.
– Давайте-ка лучше поскорей отсюда выбираться, – сказал Кевин и они пригнулись, готовясь к спурту.
– Подождите минуту, – попросил Дейл. Дьюан Мак Брайд только вылез на дорогу, весь покрасневший и запыхавшийся, астматическое дыхание стало теперь особенно заметным. Дейл развернул велосипед. – Ты в порядке?
– Отлично, – успокоительно махнул рукой Дьюан.
– Хочешь мы поедем с тобой до фермы?
Дьюан усмехнулся.
– И останетесь подержать меня за ручку, пока не вернется Старик? Например, до сегодняшнего вечера? Или до завтра?
Дейл заколебался. Он думал, что Дьюан мог бы пойти домой с ним, и что им теперь лучше держаться всем вместе. Затем понял, как глупа эта мысль.
– Я позвоню вам, когда разузнаю что-нибудь о Старом Централе, – сказал Дьюан. Махнул рукой и начал взбираться на первый из двух холмов, которые отделяли его от дома.
Дейл помахал в ответ и присоединился к остальным в их усталом и тревожном возвращении домой. Позади пивной «Под Черным Деревом» дорога совсем опустела, она была пустынной насколько может быть пустынной дорога в Иллинойсе. Мальчики с трудом крутили педали и скоро перед глазами возникла водонапорная башня, и вот они уже свернули на Шестую Окружную.
Ни одного грузовика, и вообще ни одной машины не встретилось ребятам, пока они добирались до Элм Хэвен.
Глава 7
Начало Бесплатного Сеанса обычно приходилось на сумерки, но зрители начинали подтягивались к парковой эстраде еще днем, когда блики солнечного света еще лежали на Мейн стрит подобно рыжей кошке, медленно уползавшей с прогретого тротуара. Семьи фермеров парковали свои пикапы и фургоны на парковой стоянке вдоль Брод Авеню, на той стороне, что прилегала к парку, чтобы иметь хорошую видимость, когда привезут и установят в парковом кафе проектор, затем они располагались на травке или присаживались на эстраду, чтобы поболтать с горожанами и узнать все городские новости. Большинство же местных жителей подходили сюда после захода солнца, когда в воздухе, на фоне быстро темнеющего неба, уже бесшумно скользили летучие мыши. Брод Авеню под аркой высоких вязов превращалась в темный туннель, открывающийся в светлую ширину Мейн стрит и заканчивающийся ярко освещенным островком парка, звеневшим шумом и смехом.
Проведение Бесплатных Сеансов было традицией, уходящей своими корнями еще в дни начала Второй Мировой Войны, когда ближайший кинотеатр – Эвалтс Палас в Оук Хилл – был закрыт в связи с тем, что сына Эвалтса, Уолта, и его единственного в городе киномеханика, призвали в морской корпус. Ближайшим местом для такого рода развлечений была Пеория, но путешествие длиной в сорок миль было недоступным для большинства горожан из-за нормированного отпуска бензина. Вследствие всех этих причин старший мистер Эшли-Монтегю каждое лето, начиная с 1942 года, привозил по субботам из Пеории проектор и показывал выпуски новостей, ролики с рекламой военной продукции, мультфильмы и художественные ленты. Для этой цели прямо на стене кафе на Парксайд натягивали белое полотнище двадцать футов высотой.
Сами Эшли-Монтегю не жили в Элм Хэвен с того дня в 1919 году, когда их особняк сгорел, а дедушка нынешнего мистера Эшли покончил жизнь самоубийством. Но мужская половина семьи довольно часто навещала городок, делая взносы на общественные нужды и вообще опекая жизнь маленького городка таким же образом, как это делали когда-то старые английские сквайры для маленькой деревушки, внезапно выросшей на их землях. И теперь, восемнадцать лет спустя с того дня, когда сын последнего элмхэвенского Эшли-Монтегю в июне 1942 привез свое первое бесплатное преставление в город, уже его сын продолжал традицию.
Вот и сегодня, в четвертый день лета 1960 года, длинный линкольн мистера Эшли припарковался у западной стороны эстрады, на специально приготовленном для него месте, и мистер Тейлор, мистер Сперлинг и другие члены городского совета помогли выгрузить массивный проектор с деревянной платформой на эстраду. Зрители торопливо расселись на скамьях и разостланных прямо на траве одеялах, детей шуганули с нижних ветвей ближайших деревьев и из их тайника под эстрадой. Родители усадили их на задние сиденья пикапов, вручили мешочки с попкорном и парк погрузился в напряженную тишину ожидания. Над верхушками вязов небо становилось темнее и темнее, и вот полотно экрана на стене кафе вдруг ожило светом.
Дейл и Лоуренс вышли из дому довольно поздно, потому что ожидали возвращения отца, чтобы отправиться на Бесплатный Сеанс всем вместе. Но он не вернулся, зато позвонил около половины девятого и сказал, что он уже в дороге и чтобы шли без него. Мама приготовила попкорн, вручила каждому из мальчиков по коричневому бумажному пакету с хлопьями и по пятьдесят центов на лимонад в парке и велела нигде не задерживаться после конца фильма, а идти прямо домой.
Брать велосипеды они не стали. Обычно ни один мальчик не шел пешком туда, куда можно было доехать на велосипеде, но для двух братьев ходить в кино пешком было освященной временем традицией, идущей с тех времен, когда Луренс был слишком мал, чтобы иметь свой собственный велосипед и Дейл вынужден был отводить его в кино за руку, держа его особенно крепко на перекрестках молчаливых улиц.
Сейчас улицы были такими же молчаливыми. Свет на вечернем небе угас, но оно еще не рассветилось звездами, промежутки между вязами казались опустившимися к земле, темными облаками. Воздух благоухал запахом свежескошенных трав и распустившихся цветов. В садах и густых изгородях уже зазвучала ночная симфония сверчков, а в ветвях засохшего тополя возле дома миссис Мун уже пробовала свой голос сова. Черный массив Старого Централа высился над пустынными спортивными площадками, и мальчики торопливо миновали его, пробежали по Секонд Авеню, и свернули на запад на Черч стрит.
Здесь на каждом углу имелись уличные фонари, но под огромными деревьями царила непроглядная тьма. Дейл предложил брату пробежаться, чтобы не пропустить мультфильм, но Лоуренс боялся споткнуться на неровных камнях тротуара и просыпать попкорн, так что они ограничились тем, что пошли быстрым шагом, отмеряя футы темноты под деревьями. Большие старые дома на Черч стрит были либо совсем темными, либо слабо освещались черно-белыми экранами телевизоров, мерцание которых виднелось сквозь распахнутые окна или двери. На некоторых из крылечек светились огоньки сигарет, но самих курильщиков видно не было. На углу Третьей и Черч Стрит, там, где доктор Рун снимал комнату на втором этаже старого пансиона миссис Самсон, Дейл и Лоуренс перешли на другую сторону, туда, где стоял старый кирпичный дом. Возле него располагался каток, летом конечно закрытый, и свернули налево на Брод Стрит.
– Похоже на Хэллоуинnote 10 – тонким голоском проговорил Лоуренс. – Будто все попрятались в темноте, чтобы мы их не видели. А мешок с попкорном это моя сумка для выкупов, и никого нет дома…
– Помолчи, пожалуйста, – приказал старший брат. Из парка уже доносились звуки музыки, это шел мультфильм киностудии «Уорнерс Бразерз». Темный туннель Брод Стрит остался уже позади, лишь несколько окон светилось в больших викторианских особняках, отступивших далеко вглубь улицы. Один из них, принадлежавший Первой Пресвитерианской церкви, которую посещало семейство Стюартов, бледно светился своими окнами на углу, как раз напротив почты.
– Что это? – вдруг прошептал Лоуренс, останавливаясь и крепко сжимая в руках кулек попкорна.
– Ничего. Ты о чем? – Дейл тоже остановился.
Из темноты над вязами и даже будто из их ветвей послышалось какое-то странное шуршание и поскрипывание. – Там ничего нет, – поспешил успокоить брата Дейл, и, потянув того за руку, пошел вперед… – Наверное, птицы, – но Лоуренс не двигался. Тогда Дейл добавил, – Или летучие мыши.
Дейл отлично видел летучих мышей, их темные тени мелькали в просветах между ветвей то в одну, то в другую сторону, их крылья трепетали в воздухе.
– Это просто летучие мыши, – повторил Дейл и снова потянул брата за руку.
Но тот стоял, не двигаясь.
– Ты послушай, – прошептал Лоуренс.
Дейл хотел было поддать ему слегка сзади или ухватить за ухо и протащить оставшиеся полквартала, но вместо этого он остановился и тоже прислушался.
Шуршали листья. Доносился звуковой фон фильма, приглушенный расстоянием и влагой, рассеянной в воздухе. Хлопанье кожаных крыльев. Голоса.
Над головами мальчиков, в наполненной движением суете вместо почти ультразвукового писка летучих мышей раздавался тихий гомон тонких, злых голосов. Крики. Визг. Ругань. Проклятия. Большая часть звуков была на грани понимания, сводящий с ума звукоряд, совершенно не различимый по смыслу, походил на крикливую беседу, плохо слышную из соседней комнаты. Но два голоса слышались довольно явственно.
Дейл и Лоуренс застыли на тротуаре, задрав головы и глядя наверх, они продолжали сжимать в руках кульки, а летучие мыши выкрикивали их имена голосами, которые походили на скрежет зуба по классной доске. Далеко, далеко голос Поросенка Порки произнес: «В-в-в-вот и все, ребятки!».
– Бежим! – шепотом скомандовал Дейл.
Джиму Харлену не разрешили пойти сегодня на Бесплатный Сеанс в парк. Его мать уехала в Пеорию на очередное свидание и сказала, что он уже достаточно взрослый, чтобы оставаться дома без няньки, но не настолько взрослый, чтобы одному разгуливать по городу. И теперь Харлену пришлось сооружать в своей постели чучело, которое должно было изображать его, лежащего лицом к стене. Из своих джинсов он устроил ноги и спрятал их под одеяло, просто на всякий случай, если мать вернется домой раньше и захочет его проверить. Но это вряд ли. Она никогда не приходила домой раньше часа или двух ночи.
Харлен прихватил с буфета пару бутербродов в качестве киношной закуски, вывел велосипед из-под навеса и рванул по Депо Стрит. Он досматривал фильм по телевизору и сейчас на улице оказалось гораздо темнее, чем он думал. Следовало торопиться, он не хотел пропускать мультфильм.
Улицы были пусты. Харлен знал, что все, кто был в состоянии водить машину и был не настолько глуп, чтобы смотреть Бесплатный Сеанс, уже несколько часов назад уехали в Пеорию или Галесбург. По крайней мере уж он-то точно поступил бы именно так.
Джим Харлен не собирался задерживаться в Элм Хэвене. Независимо от того, выйдет ли его мать за кого-нибудь из своих ухажеров – хоть за того механика из гаража, который просадил все свои деньги, пока с ней встречался – он уедет отсюда. В крайнем случае сбежит через год или два. Харлен завидовал Тубби Куку. Толстяк, у которого мозгов не больше, чем на двадцать пять ватт, и то понял, что из Элм Хэвена надо рвать когти. Конечно, Харлен был в совершенно другом положении, чем Тубби, если судить по беспробудному пьянству его отца и глупому виду матери, но и у него были свои проблемы.
Он ненавидел свою мать за то, что она после развода взяла себе старое имя, а ему оставила имя отца, которого в ее присутствии даже упоминать не разрешалось. Он ненавидел ее за то, что она по пятницам и субботам уезжала из дому, надевая декольтированные блузки и сексуальные черные платья. Это даже немного смешило Харлена, как будто его мать была одной из женщин, изображенных в журналах, которые он прятал в тайнике своей кладовки. Он ненавидел ее, когда она курила, оставляя на окурках полукруглые следы губной помады, а он воображал такие же следы на щеках этих подонков, которых он даже не знал… Или на их телах. Он ненавидел ее за то, что она много пила, хоть и старалась скрыть это, притворяясь скромницей, но он всегда это замечал по ее подчеркнуто тщательному выговору, замедленным движениям и тому, какой слезливой она становилась и как сентиментально лезла к нему с поцелуями.
Словом, он ненавидел свою мать. Если бы она не была… Мозг Хралена испуганно шарахнулся от плохого слова… Если бы она не была такой плохой женой, то отец не стал бы встречаться со своей секретаршей, с которой он потом и убежал.
Харлен припустил по Брод Авеню, с силой нажимая на педали и сердито вытерев глаза рукавом рубашки. Что-то белое мелькнуло за деревьями с левой стороны улицы и заставило его поднять взгляд. Потом он взглянул туда еще раз, и в конце концов затормозил.
Кто-то шел аллеей между широкими газонами. Еще раз мелькнуло короткое, широкое туловище, бледные руки и светлое платье, и тут же фигуру поглотила темнота. Черт, да это же Старая Задница Дуплетом… Аллея шла между ее большим старым домом и розовым викторианским особнячком, принадлежавшим миссис Дугган.
Какого дьявола Старая Задница делает в аллее? Харлен почти решил выбросить это из головы и отправляться в кино, но затем вспомнил, что именно ему поручили следить за учительницей.
Все это, конечно, ерунда. О'Рурк перебьется, если он думает, что я стану следить за этим старым динозавром. Что-то я не видел, чтобы он или еще кто-нибудь следили за своими объектами сегодня. У Майка просто мания отдавать приказы… А у всех остальных идиотов мания их слушаться… Но я-то не стану забивать себе голову этой детской чепухой.
Но что все-таки делает миссис Дуббет посреди аллеи в такую темноту?
Выбрасывает мусор, дурак.
Но мусоросборочной машины не будет до вторника. И к тому же она ничего не несла в руках. На самом деле она была даже разодета… Наверное, нарядилась в то самое платье, которое надевала в последний день перед рождественскими каникулами. Нельзя сказать, чтобы старая ведьма устроила им тогда хорошую вечеринку, всего каких-то полчаса суеты вокруг подарков, на которых они предварительно должны были написать имена своих одноклассников и передать их Санта Клаусу.
Какого же черта она там делает?
То-то О'Рурк удивится, если Джим Харлен будет единственным в их несчастном Велосипедном Патруле, кто действительно что-нибудь разузнал о своей подопечной. Вполне возможно, что Старая Задница Дуплетом занимается этим с доктором Руном или с этим говнюком Ван Сайком, пока остальные наслаждаются Бесплатным Сеансом.
Эта мысль вызвала у Харлена легкий приступ тошноты.
Он переехал на другую сторону улицы, спрятал велосипед в зарослях со стороны дома миссис Дугган и заглянул через кусты. Бледный силуэт был почти невидим, миссис Дугган уже была почти у выхода из аллеи на Третью Авеню.
Харлен помедлил секунду, потом решил, что велосипед наделает слишком много шуму по гравию и шлаку и оставил его. Он бежал, передвигаясь короткими перебежками от тени к тени, держась поближе к изгородям, стараясь не наступать на консервные банки, могущие также наделать шуму. Он подумал было о собаках, но вспомнил, что в ближайших домах нет собак, кроме старого кобеля по кличке Декстер. Гибсоны, которым он принадлежит, считают, что он ужасно стар и обращаются с ним как с ребенком. Сейчас он, наверное, в доме и смотрит вместе с хозяевами телевизор.
Тем временем училка пересекла Третью Стрит, прошла мимо пансиона, на третьем этаже которого жил доктор Рун, и через спортивную площадку направилась в сторону Старого Централа.
Черт, подумал Харлен, да она идет прямиком в школу. Но тут же вспомнил, что она не сможет попасть туда. Когда они с Дейлом и всеми остальными вернулись после их дурацкой поездки в пещеру в город, то заметили, что кто-то забил досками окна нижнего этажа Старого Централа, возможно, чтобы защитить его от мальчишек вроде самого Харлена и его друзей. На обеих дверях, и южной и северной, были засовы и цепочки.
Миссис Дуббет – теперь в свете, идущем от фонаря на углу Харлен видел ее совершенно ясно – исчезла в сумраке около пожарного входа и Харлен спрятался за тополем через дорогу от школы. Даже в двух кварталах от парка он слушал музыку, сопровождавшую основной фильм Бесплатного Сеанса.
Затем послышался стук каблуков по металлическим ступеньками и Харлен увидел движение на пожарной лестнице второго этажа. Дверь оказалась открытой.
Да у нее, оказывается, есть свой ключ.
Харлен попытался придумать, зачем Старой Заднице Дуплетом идти в Старый Централ ночью, к тому же в субботу, к тому же летом, к тому же когда школу собираются закрыть навсегда.
Черт, она занимается этим с доктором Руном.
Харлен попытался представить миссис Дуббет, лежащей на ее собственном дубовом столе, и с нею доктора Руна. Но эта задача оказалась не под силу его воображению. По правде говоря, он никогда в жизни не видел ничего похожего на секс… Даже в журналах, валявшихся в его шкафу, были изображены одни девушки. Они, правда, вели себя так, будто как раз собирались этим самым заняться. Но только собирались.
Харлен почувствовал как бьется его сердце, пока он ждал чтобы на втором этаже зажегся свет. Но он не зажегся.
Он двинулся в обход школы, держась поближе к зданию, так чтобы училке не удалось увидеть его, выглянув из окна.
Свет не зажигался.
Он подождал еще немного. Наконец на северо-восточной стороне мелькнул слабый, будто фосфоресцирующий огонек в одном из высоких окон угловой комнаты. Старого класса миссис Дуббет. Прошлогоднего класса самого Харлена.
Как бы ему увидеть, что она там делает? Двери внизу были заперты, окна подвала закрыты металлическими щитами. Харлен подумал было подняться по пожарной лестнице и повторить маршрут миссис Дуббет. Но стоило ему представить, что он встретит ее у входа или – что еще хуже – на темной лестнице, как он сразу отбросил эту идею.
Минуту он постоял, наблюдая как слабый огонек передвигается от окна к окну, как будто старая перечница ходила по комнате, держа в руках банку со светлячками. Где-то далеко, в трех кварталах отсюда послышался взрыв смеха, видно сегодня показывали комедию.
Харлен заглянул за угол школы. Там был мусоропровод, по которому он мог бы забраться на узкий карниз, проходивший в шести футах над землей. Дренажная труба с металлическими скобами привела бы его к карнизу над окнами второго этажа, к той каменной лепнине, что украшала стены школы. Все, что ему нужно сделать, это пройти по трубе между каменными оконными наличниками, прижимаясь поближе к стене, ставя кеды в желобки этой лепнины, там где они были, и он бы оказался на карнизе, что шел по третьему этажу, в нескольких футах под окнами.
Карниз имел ширину примерно шесть дюймов. Будучи наказанным Харлен достаточно долго выглядывал на улицу из окна класса, чтобы изучить этот вопрос. Ему случалось даже кормить голубей, высунувшись из окна, и бросая им всякий мусор, валявшийся у него в карманах. Следовательно, этот карниз был недостаточно широким, чтобы стоять там без упора… Или пройти вдоль школы… Или еще что-нибудь, но там все-таки было достаточно места, чтобы удержаться некоторое время, балансируя или опираясь для поддержки на дренажную трубу. Харлену придется только пробежать что-то около двух футов, затем приподнять голову и заглянуть в окно.
Окно, из которого струился слабый свет, погасло, затем засветились опять.
Харлен начал взбираться по мусоропроводу, затем осторожно глянул вниз. До земли было целых два этажа… Примерно двадцать футов. Земля внизу была на вид ужасно каменной и твердой.
– Эй, – сказал себе Харлен, – вот так. Посмотрим, чтобы ты делал на моем месте, О'Рурк.
Он начал взбираться наверх.
В этот вечер Майк О'Рурк вместо того, чтобы пойти на Бесплатный Сеанс, сидел со своей бабушкой. Родители уехали потанцевать в ресторанчик «Рыцари Колумба» – старенькое здание в двадцати милях от Пеории и оставили Майка с сестрами и Мемо. Точнее говоря, ответственной за бабушку была старшая сестра Майка – семнадцатилетняя Мери, но она убежала на свидание ровно через десять минут после отъезда миссис и мистера О'Рурк. Мери категорически запрещалось ходить на свидания, когда родителей не было дома, и именно теперь она и была подвергнута наказанию за недавний проступок такого рода. Но лично Майка это не касалось, и когда ее прыщавый кавалер подъехал к их дому на стареньком, выпуска 54 года, шевроле, и Мери, взяв с сестер обещание не выдавать ее и пригрозив убить Майка, если он проболтается, выпорхнула из дома, он только пожал плечами. Что ж, это лишний козырь в его колоде, и когда Майку понадобится, он сумеет его использовать.
Пятнадцатилетняя Маргарет тоже могла бы присмотреть за бабушкой, но уже через десять минут после побега Мери, за ней заехали три старшеклассника и две подружки – все слишком молодые для того, чтобы иметь водительские права – и высвистали ее из дома. Она тотчас же отправилась с ними в кино. Обе девушки прекрасно знали, что родители вернутся домой не раньше полуночи.
Проведение Бесплатных Сеансов было традицией, уходящей своими корнями еще в дни начала Второй Мировой Войны, когда ближайший кинотеатр – Эвалтс Палас в Оук Хилл – был закрыт в связи с тем, что сына Эвалтса, Уолта, и его единственного в городе киномеханика, призвали в морской корпус. Ближайшим местом для такого рода развлечений была Пеория, но путешествие длиной в сорок миль было недоступным для большинства горожан из-за нормированного отпуска бензина. Вследствие всех этих причин старший мистер Эшли-Монтегю каждое лето, начиная с 1942 года, привозил по субботам из Пеории проектор и показывал выпуски новостей, ролики с рекламой военной продукции, мультфильмы и художественные ленты. Для этой цели прямо на стене кафе на Парксайд натягивали белое полотнище двадцать футов высотой.
Сами Эшли-Монтегю не жили в Элм Хэвен с того дня в 1919 году, когда их особняк сгорел, а дедушка нынешнего мистера Эшли покончил жизнь самоубийством. Но мужская половина семьи довольно часто навещала городок, делая взносы на общественные нужды и вообще опекая жизнь маленького городка таким же образом, как это делали когда-то старые английские сквайры для маленькой деревушки, внезапно выросшей на их землях. И теперь, восемнадцать лет спустя с того дня, когда сын последнего элмхэвенского Эшли-Монтегю в июне 1942 привез свое первое бесплатное преставление в город, уже его сын продолжал традицию.
Вот и сегодня, в четвертый день лета 1960 года, длинный линкольн мистера Эшли припарковался у западной стороны эстрады, на специально приготовленном для него месте, и мистер Тейлор, мистер Сперлинг и другие члены городского совета помогли выгрузить массивный проектор с деревянной платформой на эстраду. Зрители торопливо расселись на скамьях и разостланных прямо на траве одеялах, детей шуганули с нижних ветвей ближайших деревьев и из их тайника под эстрадой. Родители усадили их на задние сиденья пикапов, вручили мешочки с попкорном и парк погрузился в напряженную тишину ожидания. Над верхушками вязов небо становилось темнее и темнее, и вот полотно экрана на стене кафе вдруг ожило светом.
Дейл и Лоуренс вышли из дому довольно поздно, потому что ожидали возвращения отца, чтобы отправиться на Бесплатный Сеанс всем вместе. Но он не вернулся, зато позвонил около половины девятого и сказал, что он уже в дороге и чтобы шли без него. Мама приготовила попкорн, вручила каждому из мальчиков по коричневому бумажному пакету с хлопьями и по пятьдесят центов на лимонад в парке и велела нигде не задерживаться после конца фильма, а идти прямо домой.
Брать велосипеды они не стали. Обычно ни один мальчик не шел пешком туда, куда можно было доехать на велосипеде, но для двух братьев ходить в кино пешком было освященной временем традицией, идущей с тех времен, когда Луренс был слишком мал, чтобы иметь свой собственный велосипед и Дейл вынужден был отводить его в кино за руку, держа его особенно крепко на перекрестках молчаливых улиц.
Сейчас улицы были такими же молчаливыми. Свет на вечернем небе угас, но оно еще не рассветилось звездами, промежутки между вязами казались опустившимися к земле, темными облаками. Воздух благоухал запахом свежескошенных трав и распустившихся цветов. В садах и густых изгородях уже зазвучала ночная симфония сверчков, а в ветвях засохшего тополя возле дома миссис Мун уже пробовала свой голос сова. Черный массив Старого Централа высился над пустынными спортивными площадками, и мальчики торопливо миновали его, пробежали по Секонд Авеню, и свернули на запад на Черч стрит.
Здесь на каждом углу имелись уличные фонари, но под огромными деревьями царила непроглядная тьма. Дейл предложил брату пробежаться, чтобы не пропустить мультфильм, но Лоуренс боялся споткнуться на неровных камнях тротуара и просыпать попкорн, так что они ограничились тем, что пошли быстрым шагом, отмеряя футы темноты под деревьями. Большие старые дома на Черч стрит были либо совсем темными, либо слабо освещались черно-белыми экранами телевизоров, мерцание которых виднелось сквозь распахнутые окна или двери. На некоторых из крылечек светились огоньки сигарет, но самих курильщиков видно не было. На углу Третьей и Черч Стрит, там, где доктор Рун снимал комнату на втором этаже старого пансиона миссис Самсон, Дейл и Лоуренс перешли на другую сторону, туда, где стоял старый кирпичный дом. Возле него располагался каток, летом конечно закрытый, и свернули налево на Брод Стрит.
– Похоже на Хэллоуинnote 10 – тонким голоском проговорил Лоуренс. – Будто все попрятались в темноте, чтобы мы их не видели. А мешок с попкорном это моя сумка для выкупов, и никого нет дома…
– Помолчи, пожалуйста, – приказал старший брат. Из парка уже доносились звуки музыки, это шел мультфильм киностудии «Уорнерс Бразерз». Темный туннель Брод Стрит остался уже позади, лишь несколько окон светилось в больших викторианских особняках, отступивших далеко вглубь улицы. Один из них, принадлежавший Первой Пресвитерианской церкви, которую посещало семейство Стюартов, бледно светился своими окнами на углу, как раз напротив почты.
– Что это? – вдруг прошептал Лоуренс, останавливаясь и крепко сжимая в руках кулек попкорна.
– Ничего. Ты о чем? – Дейл тоже остановился.
Из темноты над вязами и даже будто из их ветвей послышалось какое-то странное шуршание и поскрипывание. – Там ничего нет, – поспешил успокоить брата Дейл, и, потянув того за руку, пошел вперед… – Наверное, птицы, – но Лоуренс не двигался. Тогда Дейл добавил, – Или летучие мыши.
Дейл отлично видел летучих мышей, их темные тени мелькали в просветах между ветвей то в одну, то в другую сторону, их крылья трепетали в воздухе.
– Это просто летучие мыши, – повторил Дейл и снова потянул брата за руку.
Но тот стоял, не двигаясь.
– Ты послушай, – прошептал Лоуренс.
Дейл хотел было поддать ему слегка сзади или ухватить за ухо и протащить оставшиеся полквартала, но вместо этого он остановился и тоже прислушался.
Шуршали листья. Доносился звуковой фон фильма, приглушенный расстоянием и влагой, рассеянной в воздухе. Хлопанье кожаных крыльев. Голоса.
Над головами мальчиков, в наполненной движением суете вместо почти ультразвукового писка летучих мышей раздавался тихий гомон тонких, злых голосов. Крики. Визг. Ругань. Проклятия. Большая часть звуков была на грани понимания, сводящий с ума звукоряд, совершенно не различимый по смыслу, походил на крикливую беседу, плохо слышную из соседней комнаты. Но два голоса слышались довольно явственно.
Дейл и Лоуренс застыли на тротуаре, задрав головы и глядя наверх, они продолжали сжимать в руках кульки, а летучие мыши выкрикивали их имена голосами, которые походили на скрежет зуба по классной доске. Далеко, далеко голос Поросенка Порки произнес: «В-в-в-вот и все, ребятки!».
– Бежим! – шепотом скомандовал Дейл.
Джиму Харлену не разрешили пойти сегодня на Бесплатный Сеанс в парк. Его мать уехала в Пеорию на очередное свидание и сказала, что он уже достаточно взрослый, чтобы оставаться дома без няньки, но не настолько взрослый, чтобы одному разгуливать по городу. И теперь Харлену пришлось сооружать в своей постели чучело, которое должно было изображать его, лежащего лицом к стене. Из своих джинсов он устроил ноги и спрятал их под одеяло, просто на всякий случай, если мать вернется домой раньше и захочет его проверить. Но это вряд ли. Она никогда не приходила домой раньше часа или двух ночи.
Харлен прихватил с буфета пару бутербродов в качестве киношной закуски, вывел велосипед из-под навеса и рванул по Депо Стрит. Он досматривал фильм по телевизору и сейчас на улице оказалось гораздо темнее, чем он думал. Следовало торопиться, он не хотел пропускать мультфильм.
Улицы были пусты. Харлен знал, что все, кто был в состоянии водить машину и был не настолько глуп, чтобы смотреть Бесплатный Сеанс, уже несколько часов назад уехали в Пеорию или Галесбург. По крайней мере уж он-то точно поступил бы именно так.
Джим Харлен не собирался задерживаться в Элм Хэвене. Независимо от того, выйдет ли его мать за кого-нибудь из своих ухажеров – хоть за того механика из гаража, который просадил все свои деньги, пока с ней встречался – он уедет отсюда. В крайнем случае сбежит через год или два. Харлен завидовал Тубби Куку. Толстяк, у которого мозгов не больше, чем на двадцать пять ватт, и то понял, что из Элм Хэвена надо рвать когти. Конечно, Харлен был в совершенно другом положении, чем Тубби, если судить по беспробудному пьянству его отца и глупому виду матери, но и у него были свои проблемы.
Он ненавидел свою мать за то, что она после развода взяла себе старое имя, а ему оставила имя отца, которого в ее присутствии даже упоминать не разрешалось. Он ненавидел ее за то, что она по пятницам и субботам уезжала из дому, надевая декольтированные блузки и сексуальные черные платья. Это даже немного смешило Харлена, как будто его мать была одной из женщин, изображенных в журналах, которые он прятал в тайнике своей кладовки. Он ненавидел ее, когда она курила, оставляя на окурках полукруглые следы губной помады, а он воображал такие же следы на щеках этих подонков, которых он даже не знал… Или на их телах. Он ненавидел ее за то, что она много пила, хоть и старалась скрыть это, притворяясь скромницей, но он всегда это замечал по ее подчеркнуто тщательному выговору, замедленным движениям и тому, какой слезливой она становилась и как сентиментально лезла к нему с поцелуями.
Словом, он ненавидел свою мать. Если бы она не была… Мозг Хралена испуганно шарахнулся от плохого слова… Если бы она не была такой плохой женой, то отец не стал бы встречаться со своей секретаршей, с которой он потом и убежал.
Харлен припустил по Брод Авеню, с силой нажимая на педали и сердито вытерев глаза рукавом рубашки. Что-то белое мелькнуло за деревьями с левой стороны улицы и заставило его поднять взгляд. Потом он взглянул туда еще раз, и в конце концов затормозил.
Кто-то шел аллеей между широкими газонами. Еще раз мелькнуло короткое, широкое туловище, бледные руки и светлое платье, и тут же фигуру поглотила темнота. Черт, да это же Старая Задница Дуплетом… Аллея шла между ее большим старым домом и розовым викторианским особнячком, принадлежавшим миссис Дугган.
Какого дьявола Старая Задница делает в аллее? Харлен почти решил выбросить это из головы и отправляться в кино, но затем вспомнил, что именно ему поручили следить за учительницей.
Все это, конечно, ерунда. О'Рурк перебьется, если он думает, что я стану следить за этим старым динозавром. Что-то я не видел, чтобы он или еще кто-нибудь следили за своими объектами сегодня. У Майка просто мания отдавать приказы… А у всех остальных идиотов мания их слушаться… Но я-то не стану забивать себе голову этой детской чепухой.
Но что все-таки делает миссис Дуббет посреди аллеи в такую темноту?
Выбрасывает мусор, дурак.
Но мусоросборочной машины не будет до вторника. И к тому же она ничего не несла в руках. На самом деле она была даже разодета… Наверное, нарядилась в то самое платье, которое надевала в последний день перед рождественскими каникулами. Нельзя сказать, чтобы старая ведьма устроила им тогда хорошую вечеринку, всего каких-то полчаса суеты вокруг подарков, на которых они предварительно должны были написать имена своих одноклассников и передать их Санта Клаусу.
Какого же черта она там делает?
То-то О'Рурк удивится, если Джим Харлен будет единственным в их несчастном Велосипедном Патруле, кто действительно что-нибудь разузнал о своей подопечной. Вполне возможно, что Старая Задница Дуплетом занимается этим с доктором Руном или с этим говнюком Ван Сайком, пока остальные наслаждаются Бесплатным Сеансом.
Эта мысль вызвала у Харлена легкий приступ тошноты.
Он переехал на другую сторону улицы, спрятал велосипед в зарослях со стороны дома миссис Дугган и заглянул через кусты. Бледный силуэт был почти невидим, миссис Дугган уже была почти у выхода из аллеи на Третью Авеню.
Харлен помедлил секунду, потом решил, что велосипед наделает слишком много шуму по гравию и шлаку и оставил его. Он бежал, передвигаясь короткими перебежками от тени к тени, держась поближе к изгородям, стараясь не наступать на консервные банки, могущие также наделать шуму. Он подумал было о собаках, но вспомнил, что в ближайших домах нет собак, кроме старого кобеля по кличке Декстер. Гибсоны, которым он принадлежит, считают, что он ужасно стар и обращаются с ним как с ребенком. Сейчас он, наверное, в доме и смотрит вместе с хозяевами телевизор.
Тем временем училка пересекла Третью Стрит, прошла мимо пансиона, на третьем этаже которого жил доктор Рун, и через спортивную площадку направилась в сторону Старого Централа.
Черт, подумал Харлен, да она идет прямиком в школу. Но тут же вспомнил, что она не сможет попасть туда. Когда они с Дейлом и всеми остальными вернулись после их дурацкой поездки в пещеру в город, то заметили, что кто-то забил досками окна нижнего этажа Старого Централа, возможно, чтобы защитить его от мальчишек вроде самого Харлена и его друзей. На обеих дверях, и южной и северной, были засовы и цепочки.
Миссис Дуббет – теперь в свете, идущем от фонаря на углу Харлен видел ее совершенно ясно – исчезла в сумраке около пожарного входа и Харлен спрятался за тополем через дорогу от школы. Даже в двух кварталах от парка он слушал музыку, сопровождавшую основной фильм Бесплатного Сеанса.
Затем послышался стук каблуков по металлическим ступеньками и Харлен увидел движение на пожарной лестнице второго этажа. Дверь оказалась открытой.
Да у нее, оказывается, есть свой ключ.
Харлен попытался придумать, зачем Старой Заднице Дуплетом идти в Старый Централ ночью, к тому же в субботу, к тому же летом, к тому же когда школу собираются закрыть навсегда.
Черт, она занимается этим с доктором Руном.
Харлен попытался представить миссис Дуббет, лежащей на ее собственном дубовом столе, и с нею доктора Руна. Но эта задача оказалась не под силу его воображению. По правде говоря, он никогда в жизни не видел ничего похожего на секс… Даже в журналах, валявшихся в его шкафу, были изображены одни девушки. Они, правда, вели себя так, будто как раз собирались этим самым заняться. Но только собирались.
Харлен почувствовал как бьется его сердце, пока он ждал чтобы на втором этаже зажегся свет. Но он не зажегся.
Он двинулся в обход школы, держась поближе к зданию, так чтобы училке не удалось увидеть его, выглянув из окна.
Свет не зажигался.
Он подождал еще немного. Наконец на северо-восточной стороне мелькнул слабый, будто фосфоресцирующий огонек в одном из высоких окон угловой комнаты. Старого класса миссис Дуббет. Прошлогоднего класса самого Харлена.
Как бы ему увидеть, что она там делает? Двери внизу были заперты, окна подвала закрыты металлическими щитами. Харлен подумал было подняться по пожарной лестнице и повторить маршрут миссис Дуббет. Но стоило ему представить, что он встретит ее у входа или – что еще хуже – на темной лестнице, как он сразу отбросил эту идею.
Минуту он постоял, наблюдая как слабый огонек передвигается от окна к окну, как будто старая перечница ходила по комнате, держа в руках банку со светлячками. Где-то далеко, в трех кварталах отсюда послышался взрыв смеха, видно сегодня показывали комедию.
Харлен заглянул за угол школы. Там был мусоропровод, по которому он мог бы забраться на узкий карниз, проходивший в шести футах над землей. Дренажная труба с металлическими скобами привела бы его к карнизу над окнами второго этажа, к той каменной лепнине, что украшала стены школы. Все, что ему нужно сделать, это пройти по трубе между каменными оконными наличниками, прижимаясь поближе к стене, ставя кеды в желобки этой лепнины, там где они были, и он бы оказался на карнизе, что шел по третьему этажу, в нескольких футах под окнами.
Карниз имел ширину примерно шесть дюймов. Будучи наказанным Харлен достаточно долго выглядывал на улицу из окна класса, чтобы изучить этот вопрос. Ему случалось даже кормить голубей, высунувшись из окна, и бросая им всякий мусор, валявшийся у него в карманах. Следовательно, этот карниз был недостаточно широким, чтобы стоять там без упора… Или пройти вдоль школы… Или еще что-нибудь, но там все-таки было достаточно места, чтобы удержаться некоторое время, балансируя или опираясь для поддержки на дренажную трубу. Харлену придется только пробежать что-то около двух футов, затем приподнять голову и заглянуть в окно.
Окно, из которого струился слабый свет, погасло, затем засветились опять.
Харлен начал взбираться по мусоропроводу, затем осторожно глянул вниз. До земли было целых два этажа… Примерно двадцать футов. Земля внизу была на вид ужасно каменной и твердой.
– Эй, – сказал себе Харлен, – вот так. Посмотрим, чтобы ты делал на моем месте, О'Рурк.
Он начал взбираться наверх.
***
В этот вечер Майк О'Рурк вместо того, чтобы пойти на Бесплатный Сеанс, сидел со своей бабушкой. Родители уехали потанцевать в ресторанчик «Рыцари Колумба» – старенькое здание в двадцати милях от Пеории и оставили Майка с сестрами и Мемо. Точнее говоря, ответственной за бабушку была старшая сестра Майка – семнадцатилетняя Мери, но она убежала на свидание ровно через десять минут после отъезда миссис и мистера О'Рурк. Мери категорически запрещалось ходить на свидания, когда родителей не было дома, и именно теперь она и была подвергнута наказанию за недавний проступок такого рода. Но лично Майка это не касалось, и когда ее прыщавый кавалер подъехал к их дому на стареньком, выпуска 54 года, шевроле, и Мери, взяв с сестер обещание не выдавать ее и пригрозив убить Майка, если он проболтается, выпорхнула из дома, он только пожал плечами. Что ж, это лишний козырь в его колоде, и когда Майку понадобится, он сумеет его использовать.
Пятнадцатилетняя Маргарет тоже могла бы присмотреть за бабушкой, но уже через десять минут после побега Мери, за ней заехали три старшеклассника и две подружки – все слишком молодые для того, чтобы иметь водительские права – и высвистали ее из дома. Она тотчас же отправилась с ними в кино. Обе девушки прекрасно знали, что родители вернутся домой не раньше полуночи.