Через мост он перескочил на противоположный берег. Из рук одной статуи вырвал каменное копье. Всё так же неспешно Чернобог дошел до моста и стал перебираться через реку вслед за Алексеем, не понимая замысла молодого лейтенанта.
Калинин подбежал к завалу со стороны, где река огибала его и где через ее изумрудную гладь пролегала тропинка из одиноких камней. Камни располагались достаточно близко, чтобы…
Так и есть!
Чернобог понял слишком поздно. Он бросился с моста на берег, но расстояние было чересчур большим. Он бежал, размахивая руками. Алексей понимал, что Чернобог пытается остановить его, но по какой-то причине магического действия не получалось.
Река безмятежно протекала между камнями тропинки в обход завала. Между двумя из них застряла сумка с гранатами, которую Семен уронил в воду и которую вынесло сюда течением.
Калинин опустил в воду каменное копье, подцепил наконечником тряпичный ремешок и вытащил сумку на поверхность. Капли воды соскользнули с материи, словно с промасленной. Калинин откинул копье, взял сумку и вытряхнул из нее остатки воды. После этого взобрался на завал.
Чернобог бежал через реку по камням тропинки, когда Алексей вкрутил запал в одну из «лимонок». Языческий демон находился уже рядом, когда Алексей взялся за чеку.
Он повернулся к Чернобогу… и очутился в его цепких руках.
– Игра окончена! – сказал Калинин и выдернул кольцо. Теперь от взрыва их отделял лишь прижатый ладонью спусковой рычаг запала.
Вирский снова начал меняться. И Алексей подумал, что на этот раз Чернобог принимает свое истинное обличье.
Он превратился в воина, облаченного в черные доспехи. По латам тянулись древние надписи, а поверх них запеклась чужая кровь. На шее висело ожерелье из отрубленных человеческих пальцев. На голове – высокий шлем с шипами. Лицо не молодое и не старое. Воин в расцвете сил. Только лицо слишком свирепое, чтобы на него можно было смотреть без страха.
Однако именно лицо показалось Калинину знакомым. До какой-то щемящей в сердце тоски. Алексей замер, на время позабыв о своей миссии. Просторные залы Храма Воды озарились багровым сиянием. Из стен начала сочиться кровь, из глаз статуй потекли кровавые слезы. Зал менялся. Где-то вдалеке Алексей увидел работающий, словно автомат, ряд гильотин, с ужасающей периодичностью отрубающих чьи-то головы и конечности. Справа на другой стороне реки появился частокол нанизанных на колья тел. Люди были еще живы и корчились в муках. До Калинина донеслись душераздирающие крики.
Из-под густых черных бровей на Алексея уставились серые безжизненные глаза.
– Ты сам не ведаешь, что защищаешь.
– Я выполняю приказ! – ответил Алексей.
Калинин разжал руку. Предохранительный рычаг со звоном отскочил в сторону. Сумка с гранатами полетела в воду.
Чернобог закричал. Красное марево вместе с кровью и далекими орудиями пыток растворилось в буйстве цвета и красок Храма Воды. Серая мгла развеялась.
Сумка с гранатами провалилась под воду, к основанию завала. Визжащий демон протянул к ней руку, но его растопыренная пятерня мигом растворилась. Из обрубка хлынула черная кровь.
В следующий момент запал взорвался, гранаты сдетонировали, триста граммов взрывчатого вещества ударили по камням и подняли в воздух середину завала. Река почувствовала слабину и устремила воды в образовавшуюся брешь. Старое пересохшее русло быстро заполнилось. Параллельное русло, по которому река протекала раньше, стало быстро уменьшаться.
Взрывная волна подбросила Калинина. Он чувствовал, что падает в реку, но вместе с этим его переполняла радость, что он всё-таки выполнил приказ…
Вспышки – это чередование света и тьмы. Ничего другого. Черно-белая полосатая лента. Свет и тьма существуют всегда. Без одного не бывает другого.
Калинина несло в темноте сквозь вспышки. Он не понимал, куда его несет, но быстрое чередование мрака и света ослепляло. Однако в глубине души он был неизмеримо счастлив.
Солнце проникало в глаза сквозь опущенные веки, и Алексею пришлось их открыть.
Он увидел вокруг зеленый лес, под ногами – белый снег. Алексей застонал. Неужели он опять в этом чертовом лесу?
Нет, что-то не так.
– Всё, что не так, уже хорошо, – сказал он и поднял голову.
Сверху сияло ослепительное солнце и, казалось, заполняло собою все небо. Он улыбнулся. Солнце, только солнце. Никакой черной луны рядом, а лишь бесконечная лазурь. Видеть солнце на чистом небе было так приятно, как встретить после долгого перерыва старого друга.
Взгляд его упал ниже, на вершины зеленого леса.
Калинин засмеялся от радости. Лес состоял не из огромных хвойных великанов, а из молоденьких невысоких елочек. Да и под ногами лежали не сугробы, а мелкая пороша.
– Алексей, – послышался рядом удивленный оклик. – Ротный!
Он повернулся и увидел старшину.
– Семен! – закричал Калинин. – Ты живой?
Они кинулись в объятия друг друга.
– Как же это случилось? – спрашивал Калинин. – Ведь ты же упал в реку…
Он осекся:
– Хотя и я тоже.
– Смотри! – произнес Семен, показывая правую руку. Алексей ухватился за нее, не веря, что на ней целы все пять пальцев.
– Как?..
– Ты разобрал завал? – спросил Семен.
Алексей не ответил, пристально глядя другу в глаза. Старшина обхватил ладонь лейтенанта и сильно сдавил ее:
– Я верил в тебя, ротный!
Воздух наполнился нарастающим рокотом. Калинин по привычке глянул на снег под ногами, но причина была не в нем. Закрывавшие обзор ели внезапно обрушились и полетели вниз под гусеницами танков. Армада машин на огромной скорости неслась по сугробам прямо на двух солдат.
Калинин со старшиной на минуту замерли в замешательстве, стоя в проносящемся потоке машин, а затем закричали от радости. Старшина сорвал с себя ушанку и запустил ее в небо.
На бортах танков, летящих по сугробам, темнели звезды.
– Это наши танки!!! – безумно закричал старшина.
«Наши!» – радостно подумал Алексей. Танки пронеслись, и вслед за ними раздалось дружное многоголосое «ура!».
– УРА!! – подхватили Семен и Алексей…
Блиндаж напоминал тот, в котором Калинин был назначен ротным. Но комбатом оказался совершенно другой человек. Лысый и усатый офицер с интеллигентной манерой речи, чем-то напоминающий Зайнулова.
Когда Калинин со старшиной вошли в тесное помещение блиндажа, комбат встал и поздоровался с каждым за руку.
– Рад, Алексей Витальевич, снова видеть вас, – произнес он. – И вас, Семен Владимирович!
Семен вопросительно поглядел на лейтенанта.
Они приблизились к дубовому столу, на котором была развернута карта. Взглянув на нее, Калинин почувствовал слабость в ногах. Уставившийся на карту Семен не смог оторвать взгляд, а только крепко ухватился за край стола – так крепко, что скрипнули доски столешницы.
– Это свежая карта? – спросил Алексей.
– Недельной давности. От десятого января.
– И линия фронта на ней обозначена правильно?
– Абсолютно.
Калинин коснулся вощеного листа, словно проверяя, существует ли он на самом деле. В углу стояла дата: 10 января 1942 года.
– Я согласен с вами, – произнес комбат. – Карта производит впечатление. Мы наступаем! Мы наступаем впервые за шесть месяцев войны. Части Западного фронта под командованием генерала армии Георгия Константиновича Жукова бьют фашистов, всё дальше и дальше отгоняя их от Москвы! Немец бежит, бросая технику и неся потери людей. Это еще не конец войны, но это первый шаг к разгрому вражеских орд…
Алексей слушал комбата, а сам глядел на карту, на которой Москва располагалась не к западу от линии фронта, как он привык, а к востоку. К ВОСТОКУ!!!
– Я понимаю вас, – продолжал комбат. – Враг стоял близко к сердцу нашей родины. Еще бы чуть-чуть и… Но общими усилиями мы не допустили его в столицу. Бойцы Красной Армии стояли насмерть, жители Москвы сделали невозможное для укрепления рубежей, а генерал армии Жуков не позволил танкам Гудериана прорваться на Можайском направлении…
Алексей постепенно осмысливал полученную только что информацию. Всё происходившее с ним до сих пор постепенно складывалось в цельную картину.
– Ваш взвод прекрасно справился с заданием по обороне моста на реке Долгопрудная, – сказал усатый комбат. – Учитывая вашу доблесть и заслуги, мы решили назначить вас, Алексей Витальевич, на должность командира роты.
Калинин поднялся. Его тошнило.
– У меня нет для этого боевого опыта, – произнес он.
– У вас отличные данные, – произнес полковник. – Семен Владимирович может подтвердить.
– Это правда, – сказал старшина, глядя на лейтенанта. – Таких, как он, я еще не встречал.
– Принимайте роту, товарищ лейтенант.
Алексей и Семен вышли из закопченного помещения блиндажа на свежий воздух. Он казался пьянящим, Алексей обессилено прислонился к стенке окопа.
– Никто никогда не узнает, – произнес старшина.
– Это слишком невероятно, чтобы быть правдой, – произнес Алексей.
– Что ты сказал? – вдруг настороженно спросил Семен.
– Это слишком невероятно…
Старшина судорожно стал ощупывать карманы, что-то ища. Алексей внимательно следил за ним.
– Где же? – нетерпеливо повторял Семен, шаря в карманах гимнастерки и штанов. – Я не могу найти!
– Что ты ищешь? – спросил Алексей.
– Письмо!
– Высоцкий! – воскликнул кто-то. Семен поднял голову. – Высоцкий!
– Я здесь! – отозвался старшина. В окоп спрыгнул солдат.
– Тебе письмо.
Семен вырвал из рук солдата треугольное письмо. Почтарь только усмехнулся и пошел дальше. Крепко сжав в руках тетрадный листок, Семен жадно вчитывался в аккуратные чернильные строки.
– Жив! – вдруг закричал он, чем изрядно напугал Алексея. – Жив Володька! Жив сынок!
Он снова принялся обнимать Калинина.
– Это слишком невероятно, чтобы быть правдой! – воскликнул Семен Владимирович.
– Это и есть истинная правда, – серьезно ответил Алексей. Семен посмотрел на него.
– Я не мог понять, что означал тот треугольник на крыше избы в деревне. И почему на нем вырезаны цветы. Ваня Ермолаев подсказал, что жизнедеятельность цветочных растений связана со временем суток. Тогда я этого не понял, но сейчас всё становится на свои места. Время! Ведь этот треугольник – солнечные часы. ЧАСЫ! – Калинин взволнованно перевел дух. – Семен, теперь ты понимаешь, что это была за река? Река Времени! Храм Воды – Храм Времени, священный и вечный. Свастика в круге – знак бесконечности и знак времени! Свастика в центре мироздания. Русло реки – это русло истории. Чернобог перегородил реку и тем самым повернул ход событий.
– В этом русле истории немцы захватили Москву? – произнес Семен.
– Верно. Но истинный ход событий тот, в котором мы сейчас находимся. Мы вернули реку в прежнее русло, где немцы проиграли битву за Москву, а командующий Жуков остался жив.
Семен опустился на земляное дно окопа.
– Не могу поверить, – отрешенно произнес он.
– Придется.
Калинин достал измятую тетрадь и раскрыл ее. На удивление, в ней сохранились все карандашные зарисовки, которые он сделал в деревне Потерянная.
– Но выше по течению я видел еще один завал! – продолжал он. – И я уверен, что соответствующий ему год есть одна тысяча двести двадцать четвертый.
Старшина изумленно посмотрел на Алексея.
– Да, – кивнул Алексей, – однажды ход истории уже был изменен. И если в этот раз Чернобог изменил исход битвы за Москву, то тогда это произошло с битвой на реке Калке! На фресках церкви ясно видно, что первоначально русские витязи разгромили монголотатар. Но затем монгольские ханы принесли жертвы Чернобогу. Много жертв. Они призвали его, чтобы повернуть ход истории. И он совершил это. Он захватил Храм, перегородил Реку Времени, изменив русло. И вот уже битва при Калке оканчивается плачевно для русских войск, монголотатары одерживают победу за победой, порабощают Русь, и после этого в течение трехсот лет длится монголотатарское иго. Ты понимаешь, в истинном ходе истории ничего этого не было! Мстислав Удалой с дружиной разгромил монголов, и завоевания Руси не произошло!
Он замолчал и поглядел в тетрадь.
– После того как Чернобог перегородил реку в тысяча двести двадцать четвертом году, после того, как русские войска потерпели поражение на Калке, некто призвал Мстислава Удалого с дружиной.
– И велел захватить высоту Черноскальная?
– Да. Чтобы вернуть ход истории в истинное русло. Восстановить порядок в Храме, как сказала девочка-смерть. Только витязи, в отличие от нас, не дошли до Реки Времени, и Русь на триста лет осталась в монголотатарском рабстве.
– Это новая рота, – говорил ординарец. – Там много молодых, еще зеленых солдат, но костяк составляют прожженные мужики.
Калинин, старшина и ординарец повернули на главную улицу небольшой деревни.
– Равняйся! – скомандовал сержант. – Смир-рно!
Рота была полностью укомплектована. Три взвода по тридцать человек. Настоящая рота.
– Посмотри, – произнес Семен, указывая на кого-то. Калинин повернул голову.
– Ваня, – прошептал он.
Он бросился к Ермолаеву и обнял его. Сзади подбежал улыбающийся старшина.
Ермолаев нерешительно кашлянул:
– Товарищ командир, извините… откуда вы знаете, как меня зовут?
Калинин посмотрел на лицо сибиряка. Может быть, это и хорошо, что он ничего не помнит? Может, и хорошо.
Он пошел вдоль строя, пожимая руки тем, кого узнавал.
Рогачев…
– На какой стадии изготовление короткоствольного пистолета-пулемета? – спросил он.
Глаза бородатого оружейника удивленно расширились. Калинин похлопал его по плечу и двинулся дальше.
– Коля! Приходько! – Он обнял солдата.
– Не припомню, где мы могли познакомиться, лейтенант, – ответил Николай.
– Это было давно… – ответил Алексей, радуясь, что вновь видит украинца. Ничего, что они всё забыли. Хотя это объяснение неправильное. В их жизни не происходили те события, которые случились в заколдованном лесу. Они отстояли Москву. Они никогда не отступали на рубежи Вологда – Кострома – Чебоксары.
Смерклый и Вирский стояли рядом. Сердце Калинина похолодело. Он прошел мимо, даже не задержав взгляда. Сзади Алексея догнал Высоцкий.
– Я прослежу, чтобы Приходько больше не доставал Фрола, – сказал он.
– Сделай, пожалуйста, – ответил Алексей. – Надеюсь, в нем не вырастет такая же ненависть, как тогда.
В конце строя стоял Зайнулов. Калинин не смог удержаться, чтобы не обнять и его, а Семен, выпятив вперед нижнюю челюсть, сильно тряс руку политрука.
– Мы разве знакомы? – вежливо спросил Зайнулов.
– Нет, Михаил Ахметович! – честно ответил Калинин. – Но я много слышал о вас!
Перед выдвижением на Волоколамск у роты выдался свободный вечер. Старушки, хозяйничавшие в деревне, любезно предложили солдатам переночевать в избах.
Калинин шел по улице, радостно слушая речь солдат, доносившуюся отовсюду. Речь живых солдат. Он курил папироску. Запах дыма стал привычен, но уже не казался таким волшебным, как на дереве в заколдованном лесу, когда Алексей в первый раз пробовал курить. Ощущение, что он перенесся в родной дом, не приходило. От этого было немного грустно.
А может, он просто скучал по заколдованному лесу?
– Алексей, оставь покурить! – раздалось позади. Калинин обернулся.
– Конечно, – ответил он, улыбнувшись старшине – Держи.
Высоцкий усмехнулся, взял папироску. Они вошли в избу, в которой уже находились политрук и Ермолаев. Сняли шинели и повесили их у входа.
– Как раз к чаю, – сказал Зайнулов. – Заходите.
Калинин пригладил волосы, поправил гимнастерку и вошел в избу вслед за старшиной. Ермолаев и политрук сидели за столом, грея ладони о жестяные кружки с горячим чаем. Алексей уже собирался опуститься на стул, когда заметил в красном углу избы маленькую икону. Он подошел к ней.
С березовой доски смотрел длиннобородый старец с мудрыми глазами. Он сидел на высоком кресле, одной рукой указывая на что-то, а в другой держа книгу.
Это был старец с церковных фресок в деревне Потерянная. Калинин сразу узнал его. Только на фресках изображение сохранилось до половины, а здесь, на иконе, полностью. И Калинин понял, что в языческой церкви от него скрылась небольшая, но существенная деталь.
У старца не было ноги.
Алексей подозвал худую старушку, хозяйку избы.
– Что это за святой? – спросил он.
– Это не православная икона, – объяснила старушка. – Языческая.
– А кто на ней изображен?
– Род-батюшка. Бог всех богов. – Она начала рассказывать: – У него в руках книга судеб. В ней записана судьба каждого человека. Он смотрит в нее и говорит, какова у человека будет судьба. А рукой, видишь, он показывает, что надобно делать человеку.
– А почему без ноги?
– Его по-разному изображают, – сказала старушка. – Я видела и с двумя ногами. Но он всегда сидит, и мне кажется, что взаправду нога-то одна. Вот так, сынок.
Она ушла, оставив Алексея перед иконой. Калинин вглядывался в лицо старца, пытаясь отыскать в нем знакомые черты. Неуловимое сходство было. Выходит, не по воле слепого случая рота Калинина забрела в заколдованный лес. Комбат знал, куда посылает солдат, потому что до этого, семьсот лет назад, посылал туда Мстислава Удалого с дружиной…
Он сел за чай и совершенно не мог влиться в разговор политрука и старшины. Мыслями лейтенант был далеко отсюда. Он вспоминал могучие колонны величественного Храма и маленькую девочку, стоящую посреди них. Почему-то в уме крутились ее слова: «Была принесена огромная человечья жертва, чтобы Черный лебедь захватил Храм».
* * *
27 января 2000 года,
Стокгольмский международный форум по холокосту.
Из выступления профессора Тадеуша Вайзинского:
...«До сих пор остается загадкой истинная причина, по которой с марта 1942 года по октябрь 1944-го в нацистских концентрационных лагерях было уничтожено, по разным оценкам, от 6 до 10 миллионов человек…»
Примечания
1
Не стреляйте, пожалуйста… Мне холодно! (нем.).
2
Поднимите руки и выйдите на свет! (нем.)
3
Не стреляйте! Я иду (нем.)
4
Как тебя зовут? (нем.).
5
Мой бог! (нем.).
6
Это Оливер Клаус. Из второго взвода (нем.).
7
Я пойду с вами! (нем.).
8
Стой, командир! Стой, не ходи в лес! (нем.).
9
Штолль, взбирайся! (нем.).
10
Что это? (нем.).