Сразу возникла тактика. Доплыть по воде нижнего выступа вдоль берега до быстрины и сразу устремиться к противоположному берегу. Там будет "тихая" вода нижнего выступа. По ней преодолеть расстояние до верхнего выступа н снова - на противоположный берег...
Впервые за много лет удалось проделать двухкилометровый маршрут до моста против течения и обратно за полтора часа. Стартовал и финишировал у одного и того же места. Общее время плавания получалось вполне приличное, как в бассейне. Пляжный день наполнился смыслом.
Река не рисует строгую синусоиду. Где-то почва мягче, больше размывается, где-то этому препятствует лес. Обращая внимание на скорость плавания относительно берега, стал уточнять географию "озер" в реке. Увлечение привело к тому, что время заплыва сократилось полтора раза до часу.
За это время набрал приличную форму, как по скорости плавания, так и по закаливанию в воде. Любопытно было измерить скорость течения Хопра. Осуществил это двумя способами. С ватагой подручных ребятишек равномерно расположились на мосту, по всей ширине реки, с оранжевыми цветами в руках. Каждый цветок был утяжелен воткнутым в стебель гвоздиком.
По команде ребята бросили цветы в воду, я включил секундомер. "Венок" плыл вдоль измеренного маршрута. По первому из цветов секундомер был выключен "на финише". Для определения скорости реки оставалось длину маршрута разделить на время. Она оказалась равной 1,2 км/час.
Контроль замера был проведен по заплывам против течения и по течению на том же отрезке реки. Составлена простенькая система двух
t1-t2
Vр=Vп----------, где
t1+t2
Vп-- скорость плавания, км/час (определяется в бассейне);
t1 -- время заплыва против течения, час;
t2- время заплыва по течению, час;
или:
S 1 1
Vп= --- (---- + ----) ;
2 t1 t2
S 1 1
Vр= --- (---- - ----) , где
2 t1 t2
S - длина отрезка реки.
Контроль подтвердил ранее найденную скорость реки. Мысль невольно метнулась в сторону "маршрута детства": Михайловка - Урюпинск. Именно в таком порядке Хопер обтекает сначала родину моей мамы - станицу Михайловскую, затем - мою.
По суше путь занимает около 20 километров... Но река извилистая, отклоняется от прямого маршрута. Поиск подробной карты района из милиции и воинской части привел меня в исполком. Дежурный оказался рыболовом. Он показал, что по воде путь займет не менее 35 километров. Нашли карту-кальку без указания масштаба и подробных изгибов реки. Прикинули - вроде около того.
До конца отпуска оставались считанные дни. Заплыв был назначен на понедельник, 16 августа 1982 года. Температура воды +21,3оС, Не улыбайтесь. Метролог знает, как поверить термометр по образцовому и как "выжать" десятую градуса из него. Контроль нуля термометра велся по температуре таяния льда из холодильника. Самая большая погрешность замера - 0,5оС.
Режим дня был определен следующим образом. С утра - "разминка" пробежка Урюпинск - Михайловка. Мать, сын и двоюродный брат выехали в Михайловку автобусом... Трудно передать ощущения от забега по "маршруту детства", хоженного не однажды от мамы к дедушке и обратно...
Впервые это произошло, когда мне было пять лет. От того раза не осталось никаких впечатлений, кроме зноя длинной степной дороги, запаха полыни и усталости. Мать шла впереди, не останавливаясь. Я, изнемогший, садился на дорогу и начинал плакать. Клавдия Александровна понимала: как только остановится, меня никакими силами не поднять.
Эту "прогулку" по Сталинградской области мы делали по нужде: шел 1943 год. Мать несла от деда кое-какие припасы и взять на руки меня не могла... Когда ее контуры уменьшались на дороге до размеров куклы, я вскакивал и с ревом пускался догонять.
И странное дело: такой надрыв не кончился отвращением. Наоборот, взрослея и отправляясь на лето к дедушке пешком все тем же маршрутом, я все больше влюблялся в него. Сначала обращал внимание на окружающую природу, чтобы не заблудиться. Примечал, после дороги в лесу на пути из Урюпинска должно встретиться озеро, где на берегу из родника можно попить студеной воды.
Сразу за этой третью маршрута начиналось поле. И словно не было густых зарослей, боязни сбиться с пути, лесной прохлады. После короткого подъема на гору слева появлялся хутор Котовский с куполом его церкви. Поле наполняло пространство сухим жарким воздухом и стрекотом кузнечиков. Просторы казались бесконечными. В медоватый запах белых цветов и чебреца примешивалась горьковато-душистая полынь.
Ноги мерно, теперь уже приятно-устало отсчитывали шаги. Губы обвыклись с сухостью. Степь шла под уклон, вновь поднималась вверх, сопровождаемая сторожевым - - куполом Котовской церкви. Наконец на одном из холмов, впереди внизу, из-за низинного леса-займища показывалась колокольня Михайловской церкви. Та самая, с которой отстреливался дед Данила с "орленком красного Хопра" - Петькой Негробовым...
Вот она - центральная точка маршрута. Из нее еще видна Котовская церковь, прилежащая к Урюпинску, с которым ты расстаешься на лето. А впереди - глава Михайловской церкви. Такая вот связь времен...
Начинается спуск к лесу. Он пролегает мимо живописного Вдоволова. То ли в ходе длинного перехода степью ежедневные заботы постепенно вытесняются из сознания, то ли действительно это место располагает к раздумью, тянет к вечности. Первое напоминание о ней - кладбище справа. Оно стоит на пригорке, огороженное неровной стеной из разнообразных глыб камня-песчаника. Кресты над могилками самые разнообразные: от древних, покосившихся над заросшим лебедой холмиком до современных железных надгробий над ухоженными участками. Кое-где видны звездочки...
Лежат предки... Сколько десятилетий, сколько столетий? Может быть, со времен грозных набегов татар, когда лилась кровь, сжигались селения и люди уводились в рабство?
Казалось: все погибло, жизнь вымерла. Но нет! Упрямый дух казака возрождал былое, станицы отстраивались заново. И вот уже на спуске, у самой речки построена водяная мельница. Какие чувства она мне навевала!
Вечность. Я сидел у нее, любовался журчанием воды и ждал чего-то необычного... Вот сейчас придет мельник, откроет дверь, и потянутся к нему со всей округи обозы с мешками пшеницы...
Но мельница молчит, и я вижу заброшенный старый дом на обочине хутора. Окна его заколочены крест-накрест досками, забор повален. Не в город ли поспешили хозяева, перекрестив досками не только окна, и но и всю прошлую жизнь на природе? Как им там живется?
Вероятно, есть жилье с удобствами, модная одежда, продукты питания из магазина. Все есть, а душа - не на месте. Высокие дома, восхищавшие их после приезда, теперь заслоняют от них такие красивые зори над полем. Обилие встречных, с каждым из которых хотелось поделиться радостью переезда в город, превратилось в бесконечную толпу. От нее спешишь укрыться в квартиру-клетку. Казавшиеся такими красивыми болгарские помидоры, словно выращенные по шаблону, лишь жалко напоминают по вкусу о мясистых сладких домашних великанах...
По преданию, Антей терял силу, когда его отрывали от земли... Не поэтому ли чувствуют себя уехавшие хозяева временно живущими в городе? Хотя лет пошло н немало, а не приходит в сознание ощущение вечности бытия, такое естественное во Вдоволове и на этой дороге детства...
Идешь дальше по обочине прихоперского леса. На лугах встречаешь пасущихся коров. Далее - подъем в Краснояровку, рядом с которой, на высоком песчаном берегу Хопра, покоятся уже твои предки... Минута молчания...
Впереди-хутор с историческим названием Форштат. По преданию, Петр 1 основал его, направляясь в Воронеж на строительство своего южного флота... Михайловская церковь уже во весь свой возвышающийся рост притягивает: давай быстрей. Заходишь по пути к деду Антону и бабушке Наташе, которая "как сейчас" помнит своего легендарного брата Петьку. И вот она, Первомайская улица, на которой стоит срубленный дедом еще в пору звенящей юности дом...
Забег сжимает впечатления до размеров справочника-путеводителя. Восходящее утреннее солнце ласкает с правой стороны. День еще не вошел в силу. В Краснояровке встречаешь молодую цыганку и спрашиваешь: "Скажи, красавица, повезет ли мне сегодня?" Она, улыбаясь, отвечает: "Да".
В доме у деда я достаю из вещей приехавших родственников две майонезные баночки. В первой из них - мое дневное сегодняшнее питание мед. Его я выпью сейчас без бутербродов за парой чашек чая. Во второй-куриный жир. Им я разотрусь перед заплывом, у Краснояровки, у могил предков. Расчетное время старта - 11 часов. Это позволит мне, плывущему со скоростью 3,5 км/час (2,3 км/час - моя скорость; 1,2 км/час - скорость реки), преодолеть 35 километров реки за 10 часов - и быть дома засветло, в 21 час.Забегая вперед, скажу, что куриный жир держался на мне две трети маршрута. На плаву проведешь ладонью по коленке еще скользит...
После чая зашли к родственникам, живущим в станице. Один из них, Алексей Никитин, только что справил шестидесятилетие. В войну был разведчиком, чудом взбежал расстрела. Сейчас готовился к путешествию на машине по местам героической юности.
От него зашли к местному писателю Борису Лощилину. Это колоритная фигура. Еще в тридцатые годы он навещал земляка Шолохова в качестве корреспондента "Комсомольской правды". Патриот станицы Михайловская, он и летом и зимой хранит свою монашескую обитель- дом в зарослях клена и черемухи, в которых в майскую пору поют соловьи.
Постучишь громко в калитку и ждешь. Хозяин, громадина под метр девяносто, зимой в фуфайке на голое тело, летом - с обнаженным торсом - неторопливо идет открывать. Усадит гостеприимно и приготовится внимать своим добродушным, с чуть раскосыми глазами лицом. Вдруг откуда-то важно, походкой хозяина, появляется громадный пушистый рыже-белый кот. Степенно, без звука усаживается на колени хозяина, не удосуживая нас взглядом...
Выслушав мою затею с плаванием, не стал отговаривать. Своим громадным житейским и писательским опытом понимал: предприятие неотвратимо, как судьба. Бескрайне человеческое самоутверждение. Даже на мой подсчет, что за десятичасовой заплыв я совершу около 20 тысяч гребков-толчков, резонно провел параллель. "Твой дед, плотник Александр Александрович, своими руками построил столько домов в округе. Разве он, махая от зари до зари топором, меньше делал движений?"
Вместе с тем Борис Степанович привел несколько примеров из своей молодости, тактично повествовал на тему опасностей маршрута. Он начал с того, как однажды сам напоролся на перемет - притопленную поперек реки веревку с привязанными к ней крючками... "Любят иногда рыбаки-браконьеры часть реки перегоражнвать и сетями. На плаву ее не заметить: она сантиметров на двадцать ниже поверхности воды, а на быстром течении в ней легко запутаться..."
Хрестоматийным для местных жителей стали и случаи с корягами притопленными корневищами деревьев. Бурные весенние воды отмывают с окраины леса пенек или целое дерево и кувыркают его вдоль по течению. В каком-либо месте, чаще у берега, набухшею от воды дерево заякоривается. Его нижнюю часть заносит песком, а верхняя, бывает, колом стоит под поверхностью воды, навстречу течению. Разбегается паренек по весне прыгать с этого, еще прошлым летом безопасюго обрыва, и печальной вестью по всей округе расходятся круги от рокового прыжка...
Однако главной опасностью Лощилин все же считает переохлаждение: мыслимое ли дело 10 часов кряду болтаться в воде. Что-то не припомнит он сходного случая из своей долгой жизни. Резонно возражаю. Хопер это не море. Вышел из воды и иди пешком по дороге детства...
Последняя фраза писателя; "Когда ходили катера, с нас брали деньги за 55 километров пути" - не раз вспомнится мне потом на плаву.
...В беседах не заметил, как отодвинулось время старта. Он пришелся на 14 часов 33 минуты. Простой подсчет показал бы, что минимум два часа придется плыть в темноте, на ощупь. Но солнце стояло в зените, красноярский песок сиял своей белизной, зеленовато-стальные воды Хопра манили: вперед!
Стиль плавания на таком продолжительном маршруте имеет особое значение. Перепробовав четыре известных (вольный, "дельфин", на спине и брасс), остановился на последнем. В отличие от других видов брасс гармонично нагружает сгибательные и разгибательные мышцы рук и ног. Вольный, "дельфин" и на спине используют прямые руки и ноги. Это перегружает мышцы-разгибатели и недогружает мышцы-сгибатели. Темп трех первых стилей по сравнению с брассом - высокий. В них трудно организовать длительную фазу отдыха-скольжения.
Брасс начинается вытянутыми вперед руками с гребка ими в стороны (вдох). Выполнив его, прижимаешь кисти к груди, а согнутые в локтях руки - к бокам. Во время гребка руками ноги кратчайшим путем подтягиваются "в позу сидения".
Затем выполняется мощный толчок разгибающимися ногами назад в сторону с их последующим сведением вместе. Руки выпрямляются вперед. Если понаблюдаете за плавающим лягушонком, обнаружите аналогию с описанной второй фазой. Третья фаза - скольжение прямого тела с вытянутыми вперед руками (выдох). Если ее не комкать, то получается приятный, кратковременный отдых. Вода мерно журчит по кончикам ушей. Нос выдувает пузырьки. Все тело расслаблено, иногда даже покачивается на течении.
В зарослях брассом вязнешь, переходишь на кроль. На заплыве-марафоне не стоит часто погружать голову в третьей фазе - скольжении: через несколько километров голова начинает мерзнуть. Если ее все время держать приподнятой, устают шейные мышцы.
Выход был найден простой. Во время четырех гребков руками я клал голову на левое ухо, рассматривал правый берег реки. Четыре гребка голова держится прямо, вода скользит по рту. Четыре следующих гребка голова ложится на правое ухо, рассматриваю левый берег реки. Затем снова смотришь прямо, и все повторяется сначала.
Может ли быть скучным такое путешествие? Ты рассматриваешь берега реки не сидя в лодке. Лодка приподнимает тебя над водой, отделяет от нее. Поле зрения окаймляется бортиком лодки. Скрип и плеск весел заглушают журчание воды, шелест прибрежных кустов, пение птиц.
Погрузившись в воду, ты растворяешься в природе. Глаза-свидетели наблюдают за ней в каких-нибудь пяти сантиметрах от поверхности воды. Происходит "съемка скрытой камерой". Одна за другой открываются тайны, дотоле тебе неизвестные.
Вот речка, сверху кажущаяся ровной гладью, вдруг приподнимает тебя над собой. Руки и ноги чиркают по промытому бело-желтому бархатистому песку. Поднимаешься, с удивлением бредешь по колено в журчащей воде, вдоль середины реки. Стаи рыбок с любопытством подплывают к твоим ногам, рассматривая такое редкое в этих местах диковинное существо. Набожной старушке со стороны это может показаться шествием святого после прошедшего праздника - ильина дня...
Вдруг красноярский перекат резко обрывается. Озябшее на ветру тело обступает теплая, мягкая вода. Начинаешь привычно скользить в ней, поглядывая на очередной поворот реки. Весь левый берег усеян стелющимися мелкими белыми цветами - кашкой. В этой излучине реки ветра нет, и по воде стелется их пьянящий, расслабляющий медовый запах. Закрываешь глаза и блаженствуешь в какой-то невесомости, в сказке, чувствуя теплые блики солнца на лице...
Через некоторое время замечаешь, что слева к Хопру пробивается какой-то приток. Прикидываешь расстояние. Так и есть: это та самая вдоволовская речушка Косарка, на берегу которой предприимчивый хозяин соорудил свою водяную мельницу. Невольно сравниваешь водный и сухопутный маршруты: какие они разные...
Путь водный кажется растянутым по времени. Сколько плыл - никого из людей не встретил, словно плыл в небытии. Наконец впереди слева, па берегу, зачернело стадо коров. Подплываешь ближе. Непривычно наблюдать отсюда, из воды, ту, другую, сухопутную жизнь. Здороваешься с пастухом. Он с удивлением узнает, что ты стартовал в Михайловке, еще больше - что плывешь в Урюпинск. Говорит, что сейчас полпятого и что дальше, от хутора Батрацкого, Хопер круто пойдет вправо, на запад, к Добринке. Засветло вряд ли доберусь. Коровы уныло ходят по берегу под палящими лучами солнца, вяло жуют траву. Прощай, сухопутная жизнь...
Солнце уже не в зените, а Хопер- все подворачивает и подворачивает направо, на запад. Стали встречаться белые песчаные косы, то слева, то справа на берегу. Они украшают зеленый ландшафт, но без человека кажутся безжизненными, ненужными. Невольно представляеыь себе и всю планету, опустевшую в результате какого-либо происшествия: то ли космического, то ли военного. Открываешь для себя, что притягательность на шей Земли имеет смысл, если она населена. Только человек способен одухотворить красоту, понять и отобразить ее. Поэтому его присутствие необходимо: оно дополняет природу, оживляет ее, придает ей смысл...
Солнце склонилось к горизонту, и ты уже плывешь прямо на него, на запад. А Урюпинск - на юге. Первый раз вспоминаешь слова Лощилина: "Когда ходили катеpa, с нас брали деньги за 55 километров пути". Вот уже слышно тарахтенье тракторов, где-то там, в поле, за бугром. Длинный уборочный день в разгаре... Может быть, это Добринка. Наконец Хопер начинает поворачивать налево. Солнце, подходя к горизонту, светит тебе уже в спину.
Ты как-то с надеждой оглядываешься на него назад: "Ну посвети еще, ну, что тебе стоит?" Успокаиваешь себя тем, что после его захода еще целый час светлого времени. Но что значит час на этом длинном пути?
Только порассуждал на эту тему, как сумерки обволакивают прибрежные места. Затихают на них все признаки жизни. Не порхают бабочки, малахитовые стрекозки, стрелообразные ласточки.
Тело давно пообвыкло с прохладой воды, оно ее не чувствует. Пробую коленки, жир стерся. Пальцы рук стали волнистыми, как в детстве после долгого купания. В третий раз вспоминаю напутственные слова Бориса Степановича о 55 километрах пути. Они наполняются реальностью. Вопрошаю себя: "Что же мне всю ночь плыть на ощупь? Ведь сейчас, в темноте, и дорогу не найдешь, и о кустарник исцарапаешься.
Наступила темнота, а ничего похожего даже на приближение хутора Котовского. Не видно огней, не слышен лай собак. Над головой разверзлась бездна темного южного неба с контрастно-яркими звездами. Всего какие-то 600 километров южнее Москвы, а картина разительная. Выйдешь ночью и любуешься манящими ввысь,, к другим мирам, холодными звездами. Может быть. мы н вправду спустились оттуда?
На земле после такой вдохновенной мысли отправляешься восвояси спать на мягкую кровать, А каково здесь, в воде? Тело уже начинает ощущать холод. Глаза спасительно ищут на небе серп луны. Но нет. Не суждено было мне в ту ночь, 16 августа 1982 года, увидеть даже ободок молодого месяца... "55 километров..."
Ну, что ж, приготовимся к худшему, будем плыть ночь. Зато, если повезет, при ярком солнце, которое днем было так ко мне благосклонно, причалим к Урюпинскому берегу,
Принятие решения еще не избавляет от трудностей пути, но включает резервы организма. "Ответный залп на глаз и наугад! Вдали пожар и смерть: удача с нами!" ...Ты прав, Лощилин. 55, так 55! Я пью за твое здоровье эту студеную воду, ее столько много. Я глотаю, не исключено, те глотки воды, рядом с которым ты вчера зачерпнул свое ведро...
Откуда жажда? Быть может, это долгий путь в воде вымыл из тебя соли и вместе с ними - воду? А может, это просыпается жажда жизни?
"Еще не вечер!" Наваливаюсь на воду с новой силой. Очень хочется жить. От такой атаки даже течение пошло на убыль. Впрочем, нет, мне это не кажется. Вода действительно стала спокойнее. Это может быть тогда, когда русло реки расширяется.
Кромешная тьма. Вода - стоячая, куда плыть? Как не заблудиться в этом хороводе звезд? Ведь у Хопра в займище, слева, столько старых русел, озер и притоков. Стоп: "слева". Значит, надо держаться правее. Спокойнее. Вот уже слышен отдаленный лай собак. Но пойди разбери, чьи они, в каком они селении.
Если котовские, то до Урюпинска - 7 километров, два часа на плаву. А если нет... Вроде бы по берегам стал появляться лес. Его не видно, но ощущаешь каким-то чувством кудрявые верхушки плакучих ив. Стараюсь плыть примерно посредине... Гребок, другой... стоп! Руки упираются в притопленное бревно, а вот и сам берег. Уныло заброжу назад, в воду.
Мне уже все равно. Полагаюсь на судьбу. Если суждено, значит, проплыву... Но ведь там, в Урюпинске, - близкие. Ты им обещал быть засветло. Дети еще легкомысленны, переживут. А жена и мать? Пусть они привыкли к чудачествам "моржевания", длинным забегам. Но как побороть мысль о том, что плыть в темноте вдоль реки - это не то же, что перемахнуть ее с берега на берег засветло? Ведь на каждом ее участке собраны немалые "жертвоприношения" на протяжении долгой жизни матери...
Позже узнаю, что, когда стемнело, все они, выражая последнюю надежду, что вот-вот появится тот, кого ждут, - все они хором не раз проскандируют: "Во-ло-дя!.."
А Володя тем временем напряженно всматривался в горизонт над рекой. "Неужели светлеет?"
Так и есть! Это появилось зарево урюпинских огней над новым автомостом через Хопер! Здесь, на природе, вдали от промышленных строек и высотных домов он поражает своей величественностью. Его высокие, на случай весеннего паводка, пять пролетов гордо возвышаются над красивыми берегами, являют собой памятник бурному XX веку.
Ощущение "доплыл!" придало силы. Радостный "пробурлил" мимо комсомольских гор. Когда-то, в пятидесятых годах, это были красивые каменные пирамиды. Их можно было сравнить, если не с красноярскими столбами, то с Жигулевскими горами на Волге. Но строился Волго-Донской канал. Требовался камень-песчаник. Мы, урюпинцы, привыкли тогда к эхам взрывных работ и потоку машин с камнем, уходящих на юго-восток. И что в то время я, суворовец, а затем - курсант летного пища, мог думать об охране окружающей среды? Жизнь и природа были для меня бесконечны...
Это сейчас, спустя столько лет, возникла мыс о необратимости утраты; "Если бы можно было, как в кино, "сзаду наперед", подвезти камни к горе и взгромоздить их в возвышающийся над красотами окрестностей монолит..."
А вот и овраг со "святым колодцем". Те, которых уже не переделать, старушки - "божьи одуванчики", родившиеся до революции, ходят сюда по религиозным праздникам. Чинно идут они по свежему утреннему воздуху лесной тропой небольшими группками. Тихо' разговаривают...
Это их "физкультура"; духовная и телесная. Кому они мешают? Какой досуг, какое очищение им могут предложить взамен? Однако взял кто-то да и засыпал "злосчастный" колодец с помощью самосвалов... Но природу с наскоку не одолеешь: пробил себе родничок выход рядом, и еще шире и сильнее забилась его хрустальная чаша...
Под автомостом проплываю осторожно, вытянувшись "щучкой": предупредили, что после строительства много глыб камней и арматуры с острыми краями осталось здесь же. Еще небольшой отрезок, еще одно препятствие - остатки старого пешеходного моста. Он был построен еще до войны и помнится из далекого детства высоким, со множеством свай-ходулей...
Однажды мы с матерью добывали "военную пищу"- искали ракушки в Хопре, недалеко от того моста. Насобирав их целую кучу, тут же раскрыли, освободив створки от мяса. Я полез по обрыву Хопра, взялся за корень дерева. Тот не выдержал, лопнул, и я со всего маху спиной и головой врезался в кучу острых створок ракушек.
Кровь пошла ручьем. Не помню, откуда у матери появился бинт. Голову перевязали... Шел, забинтованный, по старому мосту, гордо подняв голову. Мне казалось, что я стал участником той гигантской битвы за судьбу человечества, которая решалась и здесь, на сталинградской земле...
Финишировал у нового пешеходного мостика, в семистах метрах от родного дома. Дошел, кинулся к часам. Они показывали 0 часов 40 минут. Если вычесть 7 минут ходьбы от моста, то получится фантастическое совпадение, 0 часов 33 минуты. Именно в это время истекали 10 часов заплыва...
Теперь потребовался ужин. Съел разогретое первое, второе и попросил разогреть компот... Его обычно люблю пить ледяным, из холодильника... Заснул тут же, умиротворенный, с чувством святого очищения...
Однако этого хватило лишь на год. Следующий, 1983 год захотелось удлинить маршрут до 45 километров. Именно на таком расстоянии от Урюпинска, теперь уже вниз по Хопру, находился хутор Дубовский. Там живет двоюродный брат Валентин с женой и детьми. Расчетное время плавания 13,5 часа. Температура воды +24,5оС.
С учетом уроков предыдущего заплыва стартовал чуть рассвело, в 6 часов утра. Сразу стал тренироваться на нестандартные ситуации. Затаивал дыхание на вдохе, выдохе, полувдохе. Нырял и имитировал вытаскивание крючка из бедра ноги.
Стали появляться головки коряг. На этот раз подходил к ним грамотно. "Вычислял": с какой стороны стоит лес, где больше опасность встретить коряги. Если это кол, то в какую сторону может тянуться перемет и т. д.
После такой подготовки и опыта марафона-82 стал плыть как турист, любуясь берегами Хопра...
Вот высокий правый берег и вовсе стал забираться ввысь, покрылся деревьями. На его крутых склонах наливаются соком гроздья-ветки темных с поволокой слив. Вдруг там, на самом верху, во всей красе предстала "избушка Бабы Яги" - рубленый дом с остроконечной, возвышающейся над деревьями вершиной. Диву даешься: как она могла туда забраться, не иначе как на "курьих ножках"?..
Поворот реки скрывает парящую в воздухе избушку. Вот новая картина, теперь уже - слева. Низкая лужайка утопает в бархатной траве. Ее окаймляет красивый развесистый кустарник. Солнце бликами играет в прибрежной воде. На лужайке, наклонившись, ходят ребятишки: то ли ягоду собирают, то ли грибы.
Впервые за много лет удалось проделать двухкилометровый маршрут до моста против течения и обратно за полтора часа. Стартовал и финишировал у одного и того же места. Общее время плавания получалось вполне приличное, как в бассейне. Пляжный день наполнился смыслом.
Река не рисует строгую синусоиду. Где-то почва мягче, больше размывается, где-то этому препятствует лес. Обращая внимание на скорость плавания относительно берега, стал уточнять географию "озер" в реке. Увлечение привело к тому, что время заплыва сократилось полтора раза до часу.
За это время набрал приличную форму, как по скорости плавания, так и по закаливанию в воде. Любопытно было измерить скорость течения Хопра. Осуществил это двумя способами. С ватагой подручных ребятишек равномерно расположились на мосту, по всей ширине реки, с оранжевыми цветами в руках. Каждый цветок был утяжелен воткнутым в стебель гвоздиком.
По команде ребята бросили цветы в воду, я включил секундомер. "Венок" плыл вдоль измеренного маршрута. По первому из цветов секундомер был выключен "на финише". Для определения скорости реки оставалось длину маршрута разделить на время. Она оказалась равной 1,2 км/час.
Контроль замера был проведен по заплывам против течения и по течению на том же отрезке реки. Составлена простенькая система двух
t1-t2
Vр=Vп----------, где
t1+t2
Vп-- скорость плавания, км/час (определяется в бассейне);
t1 -- время заплыва против течения, час;
t2- время заплыва по течению, час;
или:
S 1 1
Vп= --- (---- + ----) ;
2 t1 t2
S 1 1
Vр= --- (---- - ----) , где
2 t1 t2
S - длина отрезка реки.
Контроль подтвердил ранее найденную скорость реки. Мысль невольно метнулась в сторону "маршрута детства": Михайловка - Урюпинск. Именно в таком порядке Хопер обтекает сначала родину моей мамы - станицу Михайловскую, затем - мою.
По суше путь занимает около 20 километров... Но река извилистая, отклоняется от прямого маршрута. Поиск подробной карты района из милиции и воинской части привел меня в исполком. Дежурный оказался рыболовом. Он показал, что по воде путь займет не менее 35 километров. Нашли карту-кальку без указания масштаба и подробных изгибов реки. Прикинули - вроде около того.
До конца отпуска оставались считанные дни. Заплыв был назначен на понедельник, 16 августа 1982 года. Температура воды +21,3оС, Не улыбайтесь. Метролог знает, как поверить термометр по образцовому и как "выжать" десятую градуса из него. Контроль нуля термометра велся по температуре таяния льда из холодильника. Самая большая погрешность замера - 0,5оС.
Режим дня был определен следующим образом. С утра - "разминка" пробежка Урюпинск - Михайловка. Мать, сын и двоюродный брат выехали в Михайловку автобусом... Трудно передать ощущения от забега по "маршруту детства", хоженного не однажды от мамы к дедушке и обратно...
Впервые это произошло, когда мне было пять лет. От того раза не осталось никаких впечатлений, кроме зноя длинной степной дороги, запаха полыни и усталости. Мать шла впереди, не останавливаясь. Я, изнемогший, садился на дорогу и начинал плакать. Клавдия Александровна понимала: как только остановится, меня никакими силами не поднять.
Эту "прогулку" по Сталинградской области мы делали по нужде: шел 1943 год. Мать несла от деда кое-какие припасы и взять на руки меня не могла... Когда ее контуры уменьшались на дороге до размеров куклы, я вскакивал и с ревом пускался догонять.
И странное дело: такой надрыв не кончился отвращением. Наоборот, взрослея и отправляясь на лето к дедушке пешком все тем же маршрутом, я все больше влюблялся в него. Сначала обращал внимание на окружающую природу, чтобы не заблудиться. Примечал, после дороги в лесу на пути из Урюпинска должно встретиться озеро, где на берегу из родника можно попить студеной воды.
Сразу за этой третью маршрута начиналось поле. И словно не было густых зарослей, боязни сбиться с пути, лесной прохлады. После короткого подъема на гору слева появлялся хутор Котовский с куполом его церкви. Поле наполняло пространство сухим жарким воздухом и стрекотом кузнечиков. Просторы казались бесконечными. В медоватый запах белых цветов и чебреца примешивалась горьковато-душистая полынь.
Ноги мерно, теперь уже приятно-устало отсчитывали шаги. Губы обвыклись с сухостью. Степь шла под уклон, вновь поднималась вверх, сопровождаемая сторожевым - - куполом Котовской церкви. Наконец на одном из холмов, впереди внизу, из-за низинного леса-займища показывалась колокольня Михайловской церкви. Та самая, с которой отстреливался дед Данила с "орленком красного Хопра" - Петькой Негробовым...
Вот она - центральная точка маршрута. Из нее еще видна Котовская церковь, прилежащая к Урюпинску, с которым ты расстаешься на лето. А впереди - глава Михайловской церкви. Такая вот связь времен...
Начинается спуск к лесу. Он пролегает мимо живописного Вдоволова. То ли в ходе длинного перехода степью ежедневные заботы постепенно вытесняются из сознания, то ли действительно это место располагает к раздумью, тянет к вечности. Первое напоминание о ней - кладбище справа. Оно стоит на пригорке, огороженное неровной стеной из разнообразных глыб камня-песчаника. Кресты над могилками самые разнообразные: от древних, покосившихся над заросшим лебедой холмиком до современных железных надгробий над ухоженными участками. Кое-где видны звездочки...
Лежат предки... Сколько десятилетий, сколько столетий? Может быть, со времен грозных набегов татар, когда лилась кровь, сжигались селения и люди уводились в рабство?
Казалось: все погибло, жизнь вымерла. Но нет! Упрямый дух казака возрождал былое, станицы отстраивались заново. И вот уже на спуске, у самой речки построена водяная мельница. Какие чувства она мне навевала!
Вечность. Я сидел у нее, любовался журчанием воды и ждал чего-то необычного... Вот сейчас придет мельник, откроет дверь, и потянутся к нему со всей округи обозы с мешками пшеницы...
Но мельница молчит, и я вижу заброшенный старый дом на обочине хутора. Окна его заколочены крест-накрест досками, забор повален. Не в город ли поспешили хозяева, перекрестив досками не только окна, и но и всю прошлую жизнь на природе? Как им там живется?
Вероятно, есть жилье с удобствами, модная одежда, продукты питания из магазина. Все есть, а душа - не на месте. Высокие дома, восхищавшие их после приезда, теперь заслоняют от них такие красивые зори над полем. Обилие встречных, с каждым из которых хотелось поделиться радостью переезда в город, превратилось в бесконечную толпу. От нее спешишь укрыться в квартиру-клетку. Казавшиеся такими красивыми болгарские помидоры, словно выращенные по шаблону, лишь жалко напоминают по вкусу о мясистых сладких домашних великанах...
По преданию, Антей терял силу, когда его отрывали от земли... Не поэтому ли чувствуют себя уехавшие хозяева временно живущими в городе? Хотя лет пошло н немало, а не приходит в сознание ощущение вечности бытия, такое естественное во Вдоволове и на этой дороге детства...
Идешь дальше по обочине прихоперского леса. На лугах встречаешь пасущихся коров. Далее - подъем в Краснояровку, рядом с которой, на высоком песчаном берегу Хопра, покоятся уже твои предки... Минута молчания...
Впереди-хутор с историческим названием Форштат. По преданию, Петр 1 основал его, направляясь в Воронеж на строительство своего южного флота... Михайловская церковь уже во весь свой возвышающийся рост притягивает: давай быстрей. Заходишь по пути к деду Антону и бабушке Наташе, которая "как сейчас" помнит своего легендарного брата Петьку. И вот она, Первомайская улица, на которой стоит срубленный дедом еще в пору звенящей юности дом...
Забег сжимает впечатления до размеров справочника-путеводителя. Восходящее утреннее солнце ласкает с правой стороны. День еще не вошел в силу. В Краснояровке встречаешь молодую цыганку и спрашиваешь: "Скажи, красавица, повезет ли мне сегодня?" Она, улыбаясь, отвечает: "Да".
В доме у деда я достаю из вещей приехавших родственников две майонезные баночки. В первой из них - мое дневное сегодняшнее питание мед. Его я выпью сейчас без бутербродов за парой чашек чая. Во второй-куриный жир. Им я разотрусь перед заплывом, у Краснояровки, у могил предков. Расчетное время старта - 11 часов. Это позволит мне, плывущему со скоростью 3,5 км/час (2,3 км/час - моя скорость; 1,2 км/час - скорость реки), преодолеть 35 километров реки за 10 часов - и быть дома засветло, в 21 час.Забегая вперед, скажу, что куриный жир держался на мне две трети маршрута. На плаву проведешь ладонью по коленке еще скользит...
После чая зашли к родственникам, живущим в станице. Один из них, Алексей Никитин, только что справил шестидесятилетие. В войну был разведчиком, чудом взбежал расстрела. Сейчас готовился к путешествию на машине по местам героической юности.
От него зашли к местному писателю Борису Лощилину. Это колоритная фигура. Еще в тридцатые годы он навещал земляка Шолохова в качестве корреспондента "Комсомольской правды". Патриот станицы Михайловская, он и летом и зимой хранит свою монашескую обитель- дом в зарослях клена и черемухи, в которых в майскую пору поют соловьи.
Постучишь громко в калитку и ждешь. Хозяин, громадина под метр девяносто, зимой в фуфайке на голое тело, летом - с обнаженным торсом - неторопливо идет открывать. Усадит гостеприимно и приготовится внимать своим добродушным, с чуть раскосыми глазами лицом. Вдруг откуда-то важно, походкой хозяина, появляется громадный пушистый рыже-белый кот. Степенно, без звука усаживается на колени хозяина, не удосуживая нас взглядом...
Выслушав мою затею с плаванием, не стал отговаривать. Своим громадным житейским и писательским опытом понимал: предприятие неотвратимо, как судьба. Бескрайне человеческое самоутверждение. Даже на мой подсчет, что за десятичасовой заплыв я совершу около 20 тысяч гребков-толчков, резонно провел параллель. "Твой дед, плотник Александр Александрович, своими руками построил столько домов в округе. Разве он, махая от зари до зари топором, меньше делал движений?"
Вместе с тем Борис Степанович привел несколько примеров из своей молодости, тактично повествовал на тему опасностей маршрута. Он начал с того, как однажды сам напоролся на перемет - притопленную поперек реки веревку с привязанными к ней крючками... "Любят иногда рыбаки-браконьеры часть реки перегоражнвать и сетями. На плаву ее не заметить: она сантиметров на двадцать ниже поверхности воды, а на быстром течении в ней легко запутаться..."
Хрестоматийным для местных жителей стали и случаи с корягами притопленными корневищами деревьев. Бурные весенние воды отмывают с окраины леса пенек или целое дерево и кувыркают его вдоль по течению. В каком-либо месте, чаще у берега, набухшею от воды дерево заякоривается. Его нижнюю часть заносит песком, а верхняя, бывает, колом стоит под поверхностью воды, навстречу течению. Разбегается паренек по весне прыгать с этого, еще прошлым летом безопасюго обрыва, и печальной вестью по всей округе расходятся круги от рокового прыжка...
Однако главной опасностью Лощилин все же считает переохлаждение: мыслимое ли дело 10 часов кряду болтаться в воде. Что-то не припомнит он сходного случая из своей долгой жизни. Резонно возражаю. Хопер это не море. Вышел из воды и иди пешком по дороге детства...
Последняя фраза писателя; "Когда ходили катера, с нас брали деньги за 55 километров пути" - не раз вспомнится мне потом на плаву.
...В беседах не заметил, как отодвинулось время старта. Он пришелся на 14 часов 33 минуты. Простой подсчет показал бы, что минимум два часа придется плыть в темноте, на ощупь. Но солнце стояло в зените, красноярский песок сиял своей белизной, зеленовато-стальные воды Хопра манили: вперед!
Стиль плавания на таком продолжительном маршруте имеет особое значение. Перепробовав четыре известных (вольный, "дельфин", на спине и брасс), остановился на последнем. В отличие от других видов брасс гармонично нагружает сгибательные и разгибательные мышцы рук и ног. Вольный, "дельфин" и на спине используют прямые руки и ноги. Это перегружает мышцы-разгибатели и недогружает мышцы-сгибатели. Темп трех первых стилей по сравнению с брассом - высокий. В них трудно организовать длительную фазу отдыха-скольжения.
Брасс начинается вытянутыми вперед руками с гребка ими в стороны (вдох). Выполнив его, прижимаешь кисти к груди, а согнутые в локтях руки - к бокам. Во время гребка руками ноги кратчайшим путем подтягиваются "в позу сидения".
Затем выполняется мощный толчок разгибающимися ногами назад в сторону с их последующим сведением вместе. Руки выпрямляются вперед. Если понаблюдаете за плавающим лягушонком, обнаружите аналогию с описанной второй фазой. Третья фаза - скольжение прямого тела с вытянутыми вперед руками (выдох). Если ее не комкать, то получается приятный, кратковременный отдых. Вода мерно журчит по кончикам ушей. Нос выдувает пузырьки. Все тело расслаблено, иногда даже покачивается на течении.
В зарослях брассом вязнешь, переходишь на кроль. На заплыве-марафоне не стоит часто погружать голову в третьей фазе - скольжении: через несколько километров голова начинает мерзнуть. Если ее все время держать приподнятой, устают шейные мышцы.
Выход был найден простой. Во время четырех гребков руками я клал голову на левое ухо, рассматривал правый берег реки. Четыре гребка голова держится прямо, вода скользит по рту. Четыре следующих гребка голова ложится на правое ухо, рассматриваю левый берег реки. Затем снова смотришь прямо, и все повторяется сначала.
Может ли быть скучным такое путешествие? Ты рассматриваешь берега реки не сидя в лодке. Лодка приподнимает тебя над водой, отделяет от нее. Поле зрения окаймляется бортиком лодки. Скрип и плеск весел заглушают журчание воды, шелест прибрежных кустов, пение птиц.
Погрузившись в воду, ты растворяешься в природе. Глаза-свидетели наблюдают за ней в каких-нибудь пяти сантиметрах от поверхности воды. Происходит "съемка скрытой камерой". Одна за другой открываются тайны, дотоле тебе неизвестные.
Вот речка, сверху кажущаяся ровной гладью, вдруг приподнимает тебя над собой. Руки и ноги чиркают по промытому бело-желтому бархатистому песку. Поднимаешься, с удивлением бредешь по колено в журчащей воде, вдоль середины реки. Стаи рыбок с любопытством подплывают к твоим ногам, рассматривая такое редкое в этих местах диковинное существо. Набожной старушке со стороны это может показаться шествием святого после прошедшего праздника - ильина дня...
Вдруг красноярский перекат резко обрывается. Озябшее на ветру тело обступает теплая, мягкая вода. Начинаешь привычно скользить в ней, поглядывая на очередной поворот реки. Весь левый берег усеян стелющимися мелкими белыми цветами - кашкой. В этой излучине реки ветра нет, и по воде стелется их пьянящий, расслабляющий медовый запах. Закрываешь глаза и блаженствуешь в какой-то невесомости, в сказке, чувствуя теплые блики солнца на лице...
Через некоторое время замечаешь, что слева к Хопру пробивается какой-то приток. Прикидываешь расстояние. Так и есть: это та самая вдоволовская речушка Косарка, на берегу которой предприимчивый хозяин соорудил свою водяную мельницу. Невольно сравниваешь водный и сухопутный маршруты: какие они разные...
Путь водный кажется растянутым по времени. Сколько плыл - никого из людей не встретил, словно плыл в небытии. Наконец впереди слева, па берегу, зачернело стадо коров. Подплываешь ближе. Непривычно наблюдать отсюда, из воды, ту, другую, сухопутную жизнь. Здороваешься с пастухом. Он с удивлением узнает, что ты стартовал в Михайловке, еще больше - что плывешь в Урюпинск. Говорит, что сейчас полпятого и что дальше, от хутора Батрацкого, Хопер круто пойдет вправо, на запад, к Добринке. Засветло вряд ли доберусь. Коровы уныло ходят по берегу под палящими лучами солнца, вяло жуют траву. Прощай, сухопутная жизнь...
Солнце уже не в зените, а Хопер- все подворачивает и подворачивает направо, на запад. Стали встречаться белые песчаные косы, то слева, то справа на берегу. Они украшают зеленый ландшафт, но без человека кажутся безжизненными, ненужными. Невольно представляеыь себе и всю планету, опустевшую в результате какого-либо происшествия: то ли космического, то ли военного. Открываешь для себя, что притягательность на шей Земли имеет смысл, если она населена. Только человек способен одухотворить красоту, понять и отобразить ее. Поэтому его присутствие необходимо: оно дополняет природу, оживляет ее, придает ей смысл...
Солнце склонилось к горизонту, и ты уже плывешь прямо на него, на запад. А Урюпинск - на юге. Первый раз вспоминаешь слова Лощилина: "Когда ходили катеpa, с нас брали деньги за 55 километров пути". Вот уже слышно тарахтенье тракторов, где-то там, в поле, за бугром. Длинный уборочный день в разгаре... Может быть, это Добринка. Наконец Хопер начинает поворачивать налево. Солнце, подходя к горизонту, светит тебе уже в спину.
Ты как-то с надеждой оглядываешься на него назад: "Ну посвети еще, ну, что тебе стоит?" Успокаиваешь себя тем, что после его захода еще целый час светлого времени. Но что значит час на этом длинном пути?
Только порассуждал на эту тему, как сумерки обволакивают прибрежные места. Затихают на них все признаки жизни. Не порхают бабочки, малахитовые стрекозки, стрелообразные ласточки.
Тело давно пообвыкло с прохладой воды, оно ее не чувствует. Пробую коленки, жир стерся. Пальцы рук стали волнистыми, как в детстве после долгого купания. В третий раз вспоминаю напутственные слова Бориса Степановича о 55 километрах пути. Они наполняются реальностью. Вопрошаю себя: "Что же мне всю ночь плыть на ощупь? Ведь сейчас, в темноте, и дорогу не найдешь, и о кустарник исцарапаешься.
Наступила темнота, а ничего похожего даже на приближение хутора Котовского. Не видно огней, не слышен лай собак. Над головой разверзлась бездна темного южного неба с контрастно-яркими звездами. Всего какие-то 600 километров южнее Москвы, а картина разительная. Выйдешь ночью и любуешься манящими ввысь,, к другим мирам, холодными звездами. Может быть. мы н вправду спустились оттуда?
На земле после такой вдохновенной мысли отправляешься восвояси спать на мягкую кровать, А каково здесь, в воде? Тело уже начинает ощущать холод. Глаза спасительно ищут на небе серп луны. Но нет. Не суждено было мне в ту ночь, 16 августа 1982 года, увидеть даже ободок молодого месяца... "55 километров..."
Ну, что ж, приготовимся к худшему, будем плыть ночь. Зато, если повезет, при ярком солнце, которое днем было так ко мне благосклонно, причалим к Урюпинскому берегу,
Принятие решения еще не избавляет от трудностей пути, но включает резервы организма. "Ответный залп на глаз и наугад! Вдали пожар и смерть: удача с нами!" ...Ты прав, Лощилин. 55, так 55! Я пью за твое здоровье эту студеную воду, ее столько много. Я глотаю, не исключено, те глотки воды, рядом с которым ты вчера зачерпнул свое ведро...
Откуда жажда? Быть может, это долгий путь в воде вымыл из тебя соли и вместе с ними - воду? А может, это просыпается жажда жизни?
"Еще не вечер!" Наваливаюсь на воду с новой силой. Очень хочется жить. От такой атаки даже течение пошло на убыль. Впрочем, нет, мне это не кажется. Вода действительно стала спокойнее. Это может быть тогда, когда русло реки расширяется.
Кромешная тьма. Вода - стоячая, куда плыть? Как не заблудиться в этом хороводе звезд? Ведь у Хопра в займище, слева, столько старых русел, озер и притоков. Стоп: "слева". Значит, надо держаться правее. Спокойнее. Вот уже слышен отдаленный лай собак. Но пойди разбери, чьи они, в каком они селении.
Если котовские, то до Урюпинска - 7 километров, два часа на плаву. А если нет... Вроде бы по берегам стал появляться лес. Его не видно, но ощущаешь каким-то чувством кудрявые верхушки плакучих ив. Стараюсь плыть примерно посредине... Гребок, другой... стоп! Руки упираются в притопленное бревно, а вот и сам берег. Уныло заброжу назад, в воду.
Мне уже все равно. Полагаюсь на судьбу. Если суждено, значит, проплыву... Но ведь там, в Урюпинске, - близкие. Ты им обещал быть засветло. Дети еще легкомысленны, переживут. А жена и мать? Пусть они привыкли к чудачествам "моржевания", длинным забегам. Но как побороть мысль о том, что плыть в темноте вдоль реки - это не то же, что перемахнуть ее с берега на берег засветло? Ведь на каждом ее участке собраны немалые "жертвоприношения" на протяжении долгой жизни матери...
Позже узнаю, что, когда стемнело, все они, выражая последнюю надежду, что вот-вот появится тот, кого ждут, - все они хором не раз проскандируют: "Во-ло-дя!.."
А Володя тем временем напряженно всматривался в горизонт над рекой. "Неужели светлеет?"
Так и есть! Это появилось зарево урюпинских огней над новым автомостом через Хопер! Здесь, на природе, вдали от промышленных строек и высотных домов он поражает своей величественностью. Его высокие, на случай весеннего паводка, пять пролетов гордо возвышаются над красивыми берегами, являют собой памятник бурному XX веку.
Ощущение "доплыл!" придало силы. Радостный "пробурлил" мимо комсомольских гор. Когда-то, в пятидесятых годах, это были красивые каменные пирамиды. Их можно было сравнить, если не с красноярскими столбами, то с Жигулевскими горами на Волге. Но строился Волго-Донской канал. Требовался камень-песчаник. Мы, урюпинцы, привыкли тогда к эхам взрывных работ и потоку машин с камнем, уходящих на юго-восток. И что в то время я, суворовец, а затем - курсант летного пища, мог думать об охране окружающей среды? Жизнь и природа были для меня бесконечны...
Это сейчас, спустя столько лет, возникла мыс о необратимости утраты; "Если бы можно было, как в кино, "сзаду наперед", подвезти камни к горе и взгромоздить их в возвышающийся над красотами окрестностей монолит..."
А вот и овраг со "святым колодцем". Те, которых уже не переделать, старушки - "божьи одуванчики", родившиеся до революции, ходят сюда по религиозным праздникам. Чинно идут они по свежему утреннему воздуху лесной тропой небольшими группками. Тихо' разговаривают...
Это их "физкультура"; духовная и телесная. Кому они мешают? Какой досуг, какое очищение им могут предложить взамен? Однако взял кто-то да и засыпал "злосчастный" колодец с помощью самосвалов... Но природу с наскоку не одолеешь: пробил себе родничок выход рядом, и еще шире и сильнее забилась его хрустальная чаша...
Под автомостом проплываю осторожно, вытянувшись "щучкой": предупредили, что после строительства много глыб камней и арматуры с острыми краями осталось здесь же. Еще небольшой отрезок, еще одно препятствие - остатки старого пешеходного моста. Он был построен еще до войны и помнится из далекого детства высоким, со множеством свай-ходулей...
Однажды мы с матерью добывали "военную пищу"- искали ракушки в Хопре, недалеко от того моста. Насобирав их целую кучу, тут же раскрыли, освободив створки от мяса. Я полез по обрыву Хопра, взялся за корень дерева. Тот не выдержал, лопнул, и я со всего маху спиной и головой врезался в кучу острых створок ракушек.
Кровь пошла ручьем. Не помню, откуда у матери появился бинт. Голову перевязали... Шел, забинтованный, по старому мосту, гордо подняв голову. Мне казалось, что я стал участником той гигантской битвы за судьбу человечества, которая решалась и здесь, на сталинградской земле...
Финишировал у нового пешеходного мостика, в семистах метрах от родного дома. Дошел, кинулся к часам. Они показывали 0 часов 40 минут. Если вычесть 7 минут ходьбы от моста, то получится фантастическое совпадение, 0 часов 33 минуты. Именно в это время истекали 10 часов заплыва...
Теперь потребовался ужин. Съел разогретое первое, второе и попросил разогреть компот... Его обычно люблю пить ледяным, из холодильника... Заснул тут же, умиротворенный, с чувством святого очищения...
Однако этого хватило лишь на год. Следующий, 1983 год захотелось удлинить маршрут до 45 километров. Именно на таком расстоянии от Урюпинска, теперь уже вниз по Хопру, находился хутор Дубовский. Там живет двоюродный брат Валентин с женой и детьми. Расчетное время плавания 13,5 часа. Температура воды +24,5оС.
С учетом уроков предыдущего заплыва стартовал чуть рассвело, в 6 часов утра. Сразу стал тренироваться на нестандартные ситуации. Затаивал дыхание на вдохе, выдохе, полувдохе. Нырял и имитировал вытаскивание крючка из бедра ноги.
Стали появляться головки коряг. На этот раз подходил к ним грамотно. "Вычислял": с какой стороны стоит лес, где больше опасность встретить коряги. Если это кол, то в какую сторону может тянуться перемет и т. д.
После такой подготовки и опыта марафона-82 стал плыть как турист, любуясь берегами Хопра...
Вот высокий правый берег и вовсе стал забираться ввысь, покрылся деревьями. На его крутых склонах наливаются соком гроздья-ветки темных с поволокой слив. Вдруг там, на самом верху, во всей красе предстала "избушка Бабы Яги" - рубленый дом с остроконечной, возвышающейся над деревьями вершиной. Диву даешься: как она могла туда забраться, не иначе как на "курьих ножках"?..
Поворот реки скрывает парящую в воздухе избушку. Вот новая картина, теперь уже - слева. Низкая лужайка утопает в бархатной траве. Ее окаймляет красивый развесистый кустарник. Солнце бликами играет в прибрежной воде. На лужайке, наклонившись, ходят ребятишки: то ли ягоду собирают, то ли грибы.