Смит Барбара Доусон. Огонь в твоем сердце

   Сначала сердце Вивьен упало, затем начало бешено колотиться. Она надеялась, что леди Стокфорд отказалась от этого плана, после того как Вивьен высказала свое неодобрение. Она совсем не хотела знакомиться с толпой высокомерных чужаков. Она просто хотела выждать, пока не закончатся эти два месяца.
   Но если она не будет вести себя так, как пожелает вдова, то та может просто выгнать ее. И она может потерять двести гиней, которые обеспечили бы ее родителям хорошую жизнь до конца дней.
   — Когда? — прошептала Вивьен.
   — Через две недели или около того.
   — И сколько будет людей?
   — Все, кого знает моя бабушка, и, возможно, несколько человек, кого она не знает. — Майкл засмеялся странным смехом. — В свое время она была гостеприимной хозяйкой. А за последние годы она не так много развлекалась.
   Все хуже и хуже. У Вивьен было только две недели, чтобы подготовиться. Две недели, чтобы выучить все манеры и правила с леди Стокфорд не должно быть за нее стыдно, — и затем отправиться паковать вещи. Две недели свободы, прежде чем она встретит еще более ненавистных аристократов. Она даже не рассчитывала, что кто-нибудь из них окажется таким же добрым и гостеприимным, как Розочки;
   Сорвав веточку растущего рядом папоротника, Майкл нежно провел ею по щеке Вивьен.
   — Не стоит так волноваться, — сказал он вежливым поддразнивающим тоном. — Это твой шанс проявить себя. Чтобы общество тебя приняло.
   Мурашки побежали по коже из-за прикосновения листьев, Вивьен отодвинула руку Майкла.
   — Я не хочу, чтобы меня принимали, — не раздумывая произнесла она, — как не хочу выбирать себе мужа.
   — Мужа?
   — У Розочек какая-то навязчивая идея выдать меня замуж.
   На мгновение Майкл замолчал, а когда начал говорить, его голос стал низким и глухим.
   — Это они тебе сказали?
   — Да. — На секунду волнение охватило Вивьен. — Дьявол! Почему же они никак не могут понять, что женщина может быть вполне счастлива и без мужчины?
   Он усмехнулся, играя веточкой папоротника, медленными движениями водя ею по руке.
   — Есть много причин, зачем женщинам нужны мужчины. Для денег, для детей, для компании, — его голос понизился, — а для тех женщин, кто познал ласки искусного любовника, самой важной причиной является… наслаждение.
   Вивьен насторожилась. Его мужской запах пробивался сквозь холодную темноту. Верхняя часть фигуры Майкла была погружена в тень, серебряный свет луны освещал лишь ногу, все еще стоящую на скамье, да так близко, что Вивьен стоило только протянуть руку, чтобы дотронуться до него.
   Она спрятала руки в колени.
   — Ты поступаешь совсем не по-джентльменски, подобным образом отзываясь о женщинах.
   — Прошу прощения. — Убрав ногу со скамьи, Майкл довольно небрежно поклонился, размахивая веточкой папоротник как точно шляпой с пером. — Возможно, я выпил слишком много вина за ужином.
   Вивьен сомневалась в искренности его раскаяния и задумалась: что же леди следует сказать сейчас?
   — Извинения приняты. Наверняка ты захочешь покинуть эти места до приема.
   — Это от многого зависит. Ты хочешь, чтобы я остался?
   Она хотела, чтобы он ушел, и не была бы против того, чтобы ее план осуществился и он, как пес, стал преклоняться перед ней.
   — Конечно, — произнесла она, пытаясь добиться теплоты в своем голосе. — Леди Стокфорд будет чрезвычайно счастлива, если ты продлишь свой визит, — А ты, Вивьен? Ты будешь счастлива, если я останусь?
   Любой самый простой вопрос звучал в его устах томно и вкрадчиво. Взволновавшись, Вивьен тщательно подбирала слова:
   — Сегодня мне очень понравилось с тобой разговаривать.
   Это неплохая практика для предстоящей встречи с обществом.
   Он слегка усмехнулся:
   — Неплохой ответ и вполне подходит для настоящей леди.
   Возможно, через какое-то время ты будешь отвечать мне попроще.
   — Не представляю себе, как еще проще можно говорить.
   — А я представляю. — Он снова прикоснулся к ней веточкой папоротника, на этот раз слегка проведя по ее обнаженной руке. Она вздрогнула от нежного прикосновения, и он добавил:
   — Мне бы хотелось, чтобы ты не осторожничала так со мной.
   Вивьен не могла сдержать ироничной улыбки:
   — У меня есть причины осторожничать. Я слышала, ты неисправимый хулиган.
   Майкл засмеялся:
   — Сплетни иногда скрывают правду. Ты должна судить сама.
   Вивьен решила не упускать возможности поддержать его ощущение своей важности. Мужчины любят говорить о себе.
   — Тогда ты должен рассказать о себе больше.
   — Что бы ты хотела узнать? — спросил он.
   Заинтригованная его таинственностью, Вивьен не могла сосредоточиться на одном вопросе, из тех, что с неимоверной скоростью замелькали в ее голове. Она остановилась на самом важном:
   — Мне бы хотелось знать, почему ты держишь дочь вдали от леди Стокфорд?
   Майкл не двинулся, хотя было заметно, как напрягся каждый его мускул.
   — Я не буду обсуждать Эми. Найди какую-нибудь другую тему.
   Что-то странное и непонятное происходило с его маленькой дочерью.
   — Она искалечена? Поэтому ты ее прячешь?
   — Нет! У нее все превосходно. — Было ощущение, что Майкл говорит сквозь зубы.
   — Тогда привези ее сюда, — продолжала Вивьен, — леди будет намного легче. Она беспокоится о тебе и своей правнучке.
   — Бабушке придется смириться с обстоятельствами. Я никому не должен давать каких-либо объяснений.
   — Черт! Ты должен уважать ее старость. И кроме всего прочего, за то, что она заботилась о тебе и братьях, когда твои собственные родители тебя забросили.
   Майкл глубоко вздохнул:
   — Насколько я понимаю, Розочки постарались нарассказывать тебе сказок? Есть одно правило, которое тебе следует добавить ко всем прочим, которым тебя научили: мужчины очень не любят быть объектом женских сплетен.
   — Но и джентльмены тоже не должны говорить о женщинах.
   — Ты что, часто была в кругу джентльменов, чтобы знать, о чем они говорят?
   — Конечно, нет. Но я знаю, я выросла в таборе.
   — Да, среди цыган. — Майкл придвинулся немного ближе, вновь касаясь веточкой папоротника ее щеки, отчего Вивьен слегка вздрогнула. — Мне крайне интересно узнать о твоей жизни до того, как ты пришла сюда. Был ли какой-нибудь мужчина, который интересовал тебя?
   Вивьен отклонилась.
   — Почему тебя это интересует?
   — Потому что ты интересуешь меня, Вивьен. Я хочу знать о тебе все. — Он снизил голос до ласкового шепота. — Да, я хочу знать все.
   Сердце Вивьен забилось чаще, но она тут же вспомнила, что собиралась изо всех сил не поддаваться соблазну.
   — Ты не отвечаешь на мой вопрос, с чего же я буду отвечать на твои?
   — Потому что, если ты ожидаешь от меня искренности, то для начала сама должна показать мне пример.
   — Ото! Мужчина вроде тебя не знает ничего об искренности.
   — Просто отвечай.
   — Ну хорошо, — начала она, решив высказать всю правду в надежде вызвать у Майкла ревность. — Я должна была выйти замуж за мужчину по имени Януш.
   Сквозь темноту Майкл пристально уставился на нее:
   — Ты была с ним в постели?
   Вивьен сжала губы. Свинья! Несколько секунд хватило, чтобы успокоить вспыхнувшую ярость.
   — В таборе считается неприличным, если мужчина касается даже края платья женщины, следуя за ней.
   — Ты ходишь вокруг да около. Это совсем не ответ.
   Майкл все равно не верил тому, что она говорила, так что не стоило и спорить о ее невинности.
   — У вас свои секреты, милорд, и, мне кажется, я имею право на свои.
   Он надолго замолчал, в наступившей тишине слышался лишь плеск воды, льющейся где-то в оранжерее. Вдруг Майкл спросил:
   — Ты умеешь ездить верхом?
   — В таборе только мужчины сидели верхом.
   — Я не об этом спросил.
   — Я… — Обрадовавшись, что сменилась тема разговора, Вивьен призналась:
   — Однажды, когда я убегала ночью, я села на лошадь и ехала, пока…
   — Пока что?
   — Пока меня не поймали.
   Она попыталась вспомнить сердитое выражение отцовского лица. Пулика появился из предрассветного тумана в то самое время, когда она привязывала лошадь в самом конце стада. Она пыталась крайне тихо и осторожно чистить лошадь, но она не могла и предположить, что мужчина может узнать, ездили на его лошади или нет, и что ее отец что-то заподозрил. Наказание было суровым и незабываемым. Она до сих пор помнила болезненные угрызения совести и стыд за то, что так разочаровала родителей.
   — На этой неделе состоится верховая езда, — сказал Майкл, — бабушка развлекается. Тебе понадобится подходящая одежда.
   — Я больше не приму платьев от леди Стокфорд. Она уже дала мне больше, чем нужно.
   — Также тебе понадобится необходимый инструктаж, — продолжал Майкл, как будто не слышал ее слов. — Мы начнем, пожалуй, уроки по верховой езде завтра утром.
   — Мы?
   — Да. Я намерен научить тебя всему, что тебе необходимо знать. — Снова в его голосе прозвучал двойной смысл.
   Почему же он с такой настойчивостью ищет ее компании?
   Могла быть только одна причина — он хочет затащить ее в постель. Она с полным безрассудством и нежеланием подчиняться правилам была готова дразнить его ложными надеждами и хотела заставить его страдать.
   В лунном свете Майкл подошел ближе. Со скамейки, на которой сидела, Вивьен взглянула на него снизу вверх, вновь поразившись его красоте. Черноволосый, широкоплечий, он выглядел завораживающе в серебряном свете луны. Его ангельское лицо говорило само за себя: благородный род его исчислялся не одним поколением. Небольшие золотые пуговицы сверкали на сюртуке, подчеркивая ширину груди.
   Упрекая себя, Вивьен встретила его настойчивый взгляд.
   В нем было все, что она только презирала в мужчинах: агрессия, горделивость и… аристократичность. Она совсем не хотела делать то, что он просил. И в то же время как здорово было бы видеть его преклоненным.
   — Где мы встретимся? — спросила она.
   — У конюшни Эбби-Стокфорд в девять часов. — Майкл отбросил веточку папоротника и подал ей руку, чтобы помочь подняться. Его манеры были крайне обходительны, теплые пальцы держали ее руку, а большим пальцем он нежно гладил ее ладонь. — Конечно, если ты не струсишь.
   Осознавая, что Майкл, сам того не зная, вызывает в ней ответные чувства, Вивьен понимала, что играет в опасную игру. Игру, от которой она получает удовольствие. От понимания того, что она потакает этому богачу, закипала кровь.
   Вивьен невозмутимо убрала руку:
   — Я там буду.

Глава 8
Украденные вещи

   Неделю спустя Майкл стоял, навалившись плечом на дверь коттеджа. С циничным видом он наблюдал, как Вивьен на коленях стояла у низенькой кровати, где лежал пожилой мужчина.
   Вивьен, казалось, не волновали ни холодный каменный пол, ни вероятность запятнать свою прекрасную одежду для верховой езды. Она взяла щепотку порошка окопника из кожаной сумочки на поясе и подала пострадавшему.
   — Вот так, — сказала она, поглаживая морщинистую руку Оуэна Херрингтона, — принимайте по одной щепотке порошка каждое утро и вечер, и совсем скоро вы почувствуете себя достаточно хорошо, чтобы танцевать джигу на празднике урожая.
   — Обещаете, что будете моей партнершей? — спросил пожилой мужчина, подмигнув слезящимися глазами, его лицо осветила беззубая улыбка.
   — Неплохая сделка, и я уж постараюсь сделать все, что смогу. Я найду для вас самую милую девушку графства.
   — Попридержи язык, Оуэн Херрингтон. — Его сутулая жена встала из-за прялки и погрозила ему кривым пальцем. — Его светлость может подумать, что ты флиртуешь с леди.
   Майкл скорчил гримасу. Эта простая парочка из народа, конечно, не могла разглядеть притворства Вивьен. Но он мог.
   Она спланировала свои действия так, дабы показать ему свое благородство, чтобы он восхвалял ее перед Розочками. Да скорее в аду станет холодно, чем это произойдет!
   К его великому удовольствию, этим утром он убедился окончательно, что цыганка крадет у него вещи. Ему осталось лишь достать неоспоримое доказательство, когда они вернутся в Дауэр-Хаус.
   Пряча свое нетерпение, Майкл с ласковым выражением лица подошел к Вивьен и подал ей руку;
   — Мисс Торн может флиртовать, сколько ей будет угодно, — сказал он. — Она свободна выбирать партнера на свой вкус.
   По огню, вспыхнувшему в ее карих глазах, Майкл легко мог определить, что она прекрасно поняла его намерение затащить ее в постель. Когда он помогал ей подняться, Вивьен чуть язвительно ему улыбнулась.
   — Ты, конечно, прав, — пробормотала она, — ни один мужчина не заставит меня делать то, чего я не хочу.
   Ее смелый взгляд взбудоражил Майкла. С хитростью и ловкостью опытной искусительницы она играючи дразнила его и в то же время держала на расстоянии руки, искусно избегая всех его попыток застать ее где-нибудь одну. Она даже умудрялась избегать очевидных попыток Розочек оставить их наедине.
   Розочки хотели, чтобы она вышла замуж за джентльмена.
   Именно поэтому они и затеяли недельный прием. Ноу Майкла зародилось подозрение, что именно его они выбрали в качестве подходящей кандидатуры. Как же мало они знали! У него были совершенно другие планы относительно Вивьен.
   Пока Вивьен шла через комнату с каменными стенами и тростниковой крышей, он обратился к Оуэну Херрингтону.
   — Когда ты заболел? — спросил он.
   — Месяц назад, милорд. — Херрингтон уважительно покачал седой головой. В отличие от непринужденного общения с Вивьен сейчас он опустил глаза. — Леди дала мне лекарство, и скоро я выйду на работу.
   — Тебе не нужно работать в поле. Ты вполне заслужил отдых.
   — Но я еще в силах, милорд, — возразил он со страхом в глазах, — эти руки еще могут чинить упряжь, точить инструменты и прочее.
   Майкл отложил бумагу о прекращении работы. Херрингтон явно был слишком горд, чтобы самому выбрать место получше — на качающемся кресле у камина. Наклонившись, Майкл потряс костлявое плечо старика.
   — У тебя всегда будет здесь дом. Что бы ни случилось.
   Херрингтон лишь шевелил сморщенным ртом, будто не мог подобрать слов, чтобы выразить свою признательность.
   Он посмотрел снизу вверх на Майкла и вновь опустил глаза.
   — Спасибо, милорд, — пробормотал он, — вы очень добры.
   Майкл заметил сомнение в поведении старика. Неужели он хотел еще о чем-то поговорить? Затем краем глаза он увидел, как Вивьен прошла к единственному окну и в восхищении разглядывала домотканую материю кремового цвета. Невысокая миссис Херрингтон, сжав пальцами край фартука, взглянула на двух мужчин и что-то прошептала Вивьен на ухо.
   Схватившись за материал, Вивьен приблизилась к женщине и внимательно ее слушала. В неясном свете позднего утра четко определялись ее прелестные черты. С первого взгляда она была похожа на благородную леди в костюме для верховой езды, но при более близком и внимательном рассмотрении становилось заметно ее пренебрежительное отношение ко всему, начиная от рук без перчаток и заканчивая прической.
   Даже если бы Розочки настояли на том, чтобы она носила шляпку, оказавшись вне поля зрения, она тут же сбросила бы ее. Казалось, она не была против того, что солнце придает ее коже золотистый оттенок. Майкл заметил в ее волосах медные пряди, что было необычно для цыганки, тем не менее это очень красило Вивьен. Проще говоря, она ни на кого не была похожа.
   Майкла возмущала ее способность охмурять фермеров, деревенских жителей, слуг — всех, кого они встречали. Хотя они, должно быть, наслушавшись сплетен, довольно тепло относились к ее дружелюбным манерам и наконец поверили в ее искренность. И так как она теперь носила благородные наряды, совсем забыли, что она была цыганкой. Временами Майкл находил, что слишком заигрался, наслаждаясь ее обществом, разбрасывая остроты или обсуждая последнюю книгу, которую она прочитала.
   Каждое утро в течение последней недели они ездили верхом по поместью. И каждое утро она настаивала, чтобы они останавливались у каждого коттеджа или хибары, которые проезжали. В сумочке она носила разные травы и средства от любой болезни. Как будто стараясь склонить на свою сторону его людей, Вивьен воодушевляла их поделиться своими несчастьями и радостями — а еще и рассказами, сказками и легендами. Она могла часами сидеть, увлеченно слушая их, пока Майкл, окончательно устав от этих разглагольствований, не уводил ее за руку.
   Именно так он хотел поступить и сейчас.
   Майкл двинулся по направлению к женщинам.
   — Боюсь, мисс Торн и я должны идти.
   Вивьен бросила на него яростный взгляд; наверняка миссис Херрингтон рассказала про Майкла какую-то крайне интересную историю. Он вскинул бровь, давая Вивьен понять, что это неподходящий момент для возражений. Но она и не собиралась сопротивляться.
   Положив материю на стул рядом с прялкой, Вивьен обняла миссис Херрингтон. Этот спонтанный жест был вполне обычен для цыган. Ни одна благородная леди не обняла бы даже своего любимца, но Вивьен, видимо, упустила этот нюанс достойного поведения.
   — Приходите еще, — сказал Оуэн Херрингтон с кровати, — я расскажу вам какую-нибудь историю.
   — Конечно, я постараюсь прийти, — сказала она, будто действительно собиралась это сделать. — Если вы не возражаете, я возьму с собой бумагу и перо, чтобы записать.
   — Но прежде чем вернуться, нужно уйти, — поторопил ее Майкл.
   С широкой улыбкой, выставившей напоказ ряд белых зубов, Майкл взял Вивьен за руку и сопроводил до выхода из мрачного дома, повел через небольшой цветочный садик, где благоухали растения, в том числе несколько поздних роз. Свинцовые облака затянули небо. Душный воздух предвещал дождь, а вдалеке слышались раскаты грома. Если повезет, они успеют доехать до дома, пока не разразилась буря. Затем он найдет доказательство ее воровства, представит бабушке и — прощай, цыганка, раз и навсегда.
   Или, возможно, он сначала посмотрит в лицо Вивьен. Да, точно. Возможно, он будет вознагражден, и она отплатит ему своим телом, чтобы не встречаться с судьей…
   Под тяжелой рукой Майкла ветхие деревянные ворота чуть накренились, скрипнув ржавыми задвижками. Остановившись, чтобы поправить их, Майкл пробормотал:
   — Напомни мне кого-нибудь послать сюда. Надо бы отремонтировать эту чертову штуку.
   — И не только эту, — поправила его Вивьен.
   — Что ты имеешь в виду, черт побери?
   — Давай отойдем, и я скажу. — Покачивая бедрами, Вивьен направилась к вязу, где они оставили лошадей.
   Майкл поплелся за ней. Нельзя позволять ей раздражать его. Пожалуй, лучше снова погрузиться в любимые мечты… уложить Вивьен на траву, потянуться под ее юбки, превращая ее дикость в страсть, и страсть, предназначенную только ему.
   Когда-нибудь он овладеет ей и наконец избавится от этого безумного и мучительного наваждения.
   С пренебрежительным видом Вивьен стояла около своей лошади и ждала, когда Майкл подойдет и поможет ей сесть.
   Как истинный джентльмен, Майкл позволил ей поставить свою ножку на скрещенные пальцы и забраться на лошадь. И отнюдь не как джентльмен он скользнул рукой под край юбки вверх по ноге в шелковых чулках.
   Вивьен сделала глубокий вдох, отчего ее пышная грудь колыхнулась. Лишь на мгновение она глянула вниз на него, и в ее больших глазах отразилось его желание. Тело ее обмякло.
   Потеплело. Разгорелось желание.
   Затем она натянула поводья, и ее кобыла поскакала прочь.
   «Не делай этого», — резко сказала она себе.
   Майкл засмеялся, довольный тем, что вызвал подобную реакцию.
   — Это моя земля, и я здесь хозяин. Я могу делать то, что захочу.
   — Это не дает тебе права плохо обращаться с людьми.
   — Но я никогда не обижаю своих женщин, — сказал он слащавым голосом. — По правде сказать, они сами всегда жаждут моего внимания.
   — В таком случае женщины в Лондоне лишь глупые блеющие овцы.
   — Они довольные кошечки, мурлыкающие от удовольствия.
   — Ты переоцениваешь себя. — Держась прямо в седле, Вивьен бросила на Майкла суровый взгляд, взгляд, который имел устрашающее сходство с неподражаемой мисс Харриет Олторп.
   Отбрасывая подальше эти неприятные мысли, Майкл забрался на свою лошадь. Она тряхнула гривой и фыркнула, будто давая понять, что готова ехать.
   — Я был бы счастлив, если бы твоя язвительность по отношению ко мне оказалась иллюзией.
   Майкл взялся за поводья. На этот раз ей совсем не хотелось отвечать ему сладкой, соблазнительной фразой.
   — Ты свинья. — Глаза Вивьен сузились и яростно засверкали. — Нет, это будет оскорбление свиньям. Ты как змей обращаешься с людьми.
   Что же послужило этой резкой перемене из кокетки в гидру?
   — Ну, хватит, — спокойно сказал Майкл. — С кем, ты думаешь, я поступил не так?
   Вивьен ответила не сразу. Наклонившись, она мягко отдала какую-то команду, и кобыла рысью поскакала по узкой, извилистой тропе, которая тянулась через поросшие вереском луга. Майкл присоединился к Вивьен с намерением потребовать ответ, но она, в свою очередь, сама задала вопрос:
   — Сколько лет Оуэн Херрингтон работает на вашу семью?
   — Всю свою жизнь, — несколько нетерпеливо ответил Майкл. — Еще мальчишкой я помню, как он косил сено. Он один из наших постоянных рабочих.
   — Чтоб вороны выклевали твои глаза за то, что ты с ним сделал. Этот больной человек до седьмого пота пахал на тебя, и все же ты отказываешь ему в пенсии.
   Оторопев, Майкл остановил лошадь:
   — Какого черта ты там бормочешь? Я не делал ничего подобного.
   — Неужели? — Карие глаза Вивьен вспыхнули яростью. — Ты как король жил в Лондоне, в то время как Херрингтоны и другая беднота в этом поместье боролись за выживание. И после того, как они прислуживали тебе, ты оставляешь их голодать на старости лет.
   Злость охватила Майкла.
   — Ложь. Кто тебе это сказал?
   — Миссис Херрингтон. Ее муж не собирается прекращать работать, потому что твой управляющий сказал, что не будет никакой пенсии.
   — Не может быть. Херрингтон, должно быть, не так понял.
   С убийственным выражением лица Вивьен подогнала кобылу ближе к лошади Майкла. Оказавшись рядом, лошади фыркнули друг на друга и стали жевать траву, растущую вдоль тропы.
   — Так скажи мне, почему он ничего не получал последние недели, — язвительно прошипела она. — Их единственный доход — это гроши, что миссис Херрингтон зарабатывает прядением. И если бы не это, то они просили бы милостыню на дорогах.
   Нахмурившись, Майкл обернулся на живописный каменный дом с облачками дыма, идущего из трубы. Он припомнил выражение нерешительности в лице старика. Хотел ли он спросить о своей пенсии?
   Нет. Конечно, Херрингтоны жили в весьма бедной местности, но он обеспечивал их всем необходимым. Поворачиваясь к цыганке, Майкл проворчал:
   — Ты все преувеличиваешь. Если бы у них возникла проблема, они обратились бы ко мне. А не к тебе.
   — Они не хотят показывать свой страх потерять то малое, что они имеют. — Вивьен обратилась к Майклу, будто он был не более чем овечий навоз. — Видите ли, милорд, они вам совсем не доверяют. Ты променял их на жизнь, полную наслаждений, Майкл. Они видят тебя таким, какой ты и есть — благородный человек, гонящийся за наслаждениями и совсем не заботящийся об их нуждах.
   На мгновение чувство вины охватило Майкла. Да, он плохо заботился о своих рабочих, но не по той причине, что она бросила ему в лицо. Майкл изо всех сил старался сдерживать злость и раздражительность.
   — Квартальные отчеты всегда включают в себя общую сумму для ежегодной ренты. Возможно, Херрингтонов просто пропустили. Я обговорю это дело с Тадиусом Тремейном.
   Губы Вивьен искривились в язвительной улыбке.
   — Тремейн. Тот, который помогает в твоих грязных делишках? Вчера днем я видела, как он гуляет по лугу. Это человек, похожий на крота, который ковыряется в зубах, когда думает, что его никто не видит.
   Как это по-женски судить о мужчине по внешности.
   — Он хороший управляющий и умеет считать деньги. Если он и ошибся, то сделал это в первый раз.
   — Это не ошибка, а доказательство твоей аристократической жадности, — выпалила Вивьен. — У Данстонов и Кистов в кладовых совсем мало запасов. У вдовы Боудитч нет дров на зиму. А дети Джелбертов ходят совсем в отрепьях. Потому что ты украл у них трудом заработанные деньги и растранжирил на всякие излишества.
   Несмотря на сильное раздражение, мысли Майкла вновь обратились к дому, где они только что побывали. Ему было крайне неприятно осознавать, что он был слишком занят наблюдением за цыганкой и бросил лишь беглый взгляд на то, что его окружало. Он просто сходил с ума оттого, что Вивьен могла любого обвести вокруг пальца.
   Майкл отклонил все ее обвинения по одной, как ему казалось, вполне логичной причине. Если Тадиус Тремейн и наживался, то только за счет дополнительной работы наемников. К тому же Майкл слишком доверял этому человеку, чтобы сразу поверить словам цыганки. Тремейн управлял поместьем с очень давних времен. Он был убежденным холостяком, про которых говорят: «Женат на своей работе». Именно его умелое руководство и ответственность, которую он брал на себя, позволили Майклу жить в Лондоне.
   Майкл всегда тщательно просматривал отчеты, которые управляющий лично привозил четыре раза в год, и не видел ничего подозрительного. Тадиус Тремейн был надежным, честным и благоразумным человеком. Вдобавок к его основным обязанностям он каждый месяц писал Майклу письма, подробно описывая жизнь вдовы. Эти ежемесячные доклады успокаивали совесть Майкла.