к Бугу. В качестве компенсации Литва отошла в советскую сферу влияния,
в которой остались также Латвия, Эстония и Финляндия.{3} В свете данных
соглашений становится понятным дальнейшее развитие советско-финляндского
конфликта.
5 октября 1939 г. Советское правительство предложило Финляндии
возобновить прерванные переговоры и рассмотреть возможность заключения
с СССР пакта о взаимопомощи (такой пакт был предложен правительству еще
в апреле 1938 г., и был им тогда отклонен как противоречащий нейтралитету
Финляндии и нарушающий право "самоопределения Финляндии"). В Финляндии
еще с конца августа была усилена боевая готовность армии и введена всеобщая
трудовая повинность (несомненно, что проводившиеся с конца июня военные
приготовления войск ЛВО не остались тайной для финской стороны). Тем не
менее на этот раз финское правительство возобновило переговоры. 11 октября
в Москву прибыл в качестве полномочного представителя финский посланник
в Швеции Ю. К. Паасикиви. Позднее к нему присоединился министр финансов
В. Таннер.{4}
14 октября Финляндии было предложено сдать СССР в аренду на 30
лет полуостров Ханко, который являлся ключом к Хельсинки, а также передать
острова в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачий и Средний вблизи Мурманска
и часть Карельского перешейка - всего 2761 кв. км в обмен на территорию
Советской Карелии в районе Реболы и Порос-озера в 5528 кв. км. На первый
взгляд такое предложение представляло немалые выгоды для Финляндии - ей
уступалась вдвое большая по площади территория. Но это только на первый
взгляд. Ведь сама Финляндия уступала бы в таком случае хорошо освоенные
районы Карельского перешейка, где располагались также укрепления "линии
Маннергейма" (названа в честь главнокомандующего финскими вооруженными
силами маршала барона К. А. фон Маннергейма). Пример же Чехословакии, вынужденной
уступить Гитлеру Судеты и оставшейся перед лицом агрессора беззащитной,
лишившись полосы мощных пограничных укреплений, был еще свеж в памяти.
К тому же иллюзий насчет экспансионистской политики Сталина у финнов не
было. Переговоры затягивались. В начале ноября финская сторона отклонила
советское предложение о том, чтобы Финляндия и СССР взаимно разоружили
свои укрепленные районы на Карельском перешейке и оставили там обычную
пограничную охрану.{5} Поскольку в тот момент о нападении Финляндии на
СССР думать всерьез мог разве что сумасшедший, такое разоружение укрепрайонов
было невыгодно Финляндии, так как оставляло ее беззащитной перед лицом
возможного вторжения.
13 ноября переговоры были прерваны. Финская делегация отбыла из
Москвы, в Финляндии была объявлена мобилизация. 26 ноября в районе местечка
Майнила на Карельском перешейке произошел пограничный инцидент. Вот советская
версия этих событий:
"По сообщению Генерального штаба Красной Армии, сегодня, 26 ноября,
в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные на Карельском перешейке
у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской
территории артиллерийским огнем. Всего было произведено семь орудийных
выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир,
ранено семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска, имея
строгое приказание не поддаваться на провокации, воздержались от ответного
обстрела".
Правительство СССР заявило протест и предложило Финляндии "незамедлительно
отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке - на 20-25
км и тем предотвратить возможность повторных провокаций".{6}
В ответ правительство Финляндии дало свою версию событий:
"В связи с якобы имевшим место нарушением границы Финляндское
правительство в срочном порядке произвело надлежащее расследование. Этим
расследованием было установлено, что пушечные выстрелы были произведены
не с финляндской стороны. Напротив, из данных расследований вытекает, что
упомянутые выстрелы были произведены 26 ноября между 15 часами 45 минутами
и 16 часами 5 минутами по советскому времени с советской пограничной полосы
близ упомянутого... селения Майнила. С финляндской стороны можно было видеть
даже место, где разрывались снаряды, так как селение Майнила расположено
на расстоянии 800 метров от границы, за открытым полем.
На основании расчета скорости распространения звука от семи выстрелов
можно было заключить, что орудия, из которых произведены были эти выстрелы,
находились на расстоянии около 1,5-2 км на юго-восток от места разрыва
снарядов. Наблюдения, относящиеся к упомянутым выстрелам, занесены были
в журнал пограничной стражи в самый момент происшествия. При таких обстоятельствах
представляется возможным, что дело идет о несчастном случае, происшедшем
при учебных упражнениях, имевших место на советской стороне, в повлекшем
за собою... человеческие жертвы".
Поэтому финская сторона, отклонив советский протест, обратила
также внимание на то, что "в непосредственной близости к границе с финляндской
стороны расположены главным образом пограничные войска; орудий такой дальнобойности,
чтобы их снаряды ложились по ту сторону границы, в этой зоне не было вовсе",
и выразила готовность начать переговоры "по вопросу об обоюдном отводе
войск на известное расстояние от границы". Однако Советское правительство
в резкой форме отвергло объяснения финской стороны и 28 ноября расторгло
Советско-финляндский пакт о ненападении.{7}
Конечно, многие обстоятельства майнильского инцидента остаются
неясными и сегодня. Быть может, когда историки получат доступ в соответствующие
советские архивы, что-то удастся узнать точнее. Но в свете всего изложенного
напрашивается предположение, что этот инцидент был с начала и до конца
сработан Сталиным и его приближенными, наподобие глейвицкой провокации
Гитлера, тремя месяцами раньше послужившей предлогом для нападения на Польшу.
То, что инициатива в развязывании конфликта принадлежала советской
стороне, доказывают воспоминания Н. С. Хрущева о беседе в Кремле поздней
осенью 1939 года, в которой участвовали Сталин, Молотов и Куусинен. У Хрущева
сложилось впечатление, что это было "продолжение предыдущего разговора.
Собственно, уже реализация принятого решения о том, чтобы предъявить ультиматум
Финляндии. Уже договорились с Куусиненом, что он возглавит правительство
создающейся Карело-Финской ССР.
Было такое мнение, что Финляндии будут предъявлены ультимативные
требования территориального характера, которые она уже отвергла на переговорах,
и если она не согласится, то начать военные действия. Такое мнение было
у Сталина. Я, конечно, тогда не возражал Сталину. Я тоже считал, что это
правильно. Достаточно громко сказать, а если не услышат, то выстрелить
из пушки, и финны поднимут руки, согласятся с нашими требованиями". По
воспоминаниям Хрущева, при этом, "видимо, какие-то условия были выдвинуты,
с тем чтобы Финляндия стала дружеской страной. Эта цель преследовалась,
но в чем это выражалось, как формулировалось, я не знаю. Я эти документы
не читал и не видел.
Тогда Сталин говорил: "Ну вот, сегодня будет начато дело".
Мы сидели довольно долго, потому что был уже назначен час. Ожидали.
Сталин был уверен, и мы тоже верили, что не будет войны, что финны примут
наши предложения и тем самым мы достигнем своей цели без войны. Цель -
это обезопасить нас с севера.
Вдруг позвонили, что мы произвели выстрел. Финны ответили артиллерийским
огнем. Фактически началась война. Я говорю это потому, что существует другая
трактовка: финны первыми выстрелили, и поэтому мы вынуждены были ответить.
Имели ли мы юридическое и моральное право на такие действия? Юридического
права, конечно, мы не имели. С моральной точки зрения желание обезопасить
себя, договориться с соседом оправдывало нас в собственных глазах".{8}
Конечно, диктуя свои мемуары тридцать лет спустя после финской
войны, Хрущев не очень твердо помнил даты, не был точен в деталях. Но в
главном его показания не противоречат, а только подтверждают, как мы увидим
дальше, свидетельства других - Туоминена о подготовке к созданию правительства
Куусинена еще до начала боевых действий и роли в этом Сталина, сведения
о том, что советские войска напали первыми и что советское руководство
первоначально не рассчитывало на серьезное военное сопротивление финнов.
29 ноября из Финляндии были отозваны советские дипломатические
и торговые представители. 30 ноября на границе начались боевые действия.
Здесь хочется вспомнить слова "Правды" по поводу неуступчивости финской
стороны во время переговоров: "Мы отбросим к черту всякую игру политических
картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что, мы обеспечим безопасность
СССР, не глядя ни на что, ломая все и всякие препятствия на пути к цели".{9}
Сталин действительно решил идти до конца, не считаясь с нормами международного
права и человеческой морали.
1 декабря в занятом советскими войсками финском пограничном городке
Териоки было образовано правительство так называемой Финляндской Демократической
Республики во главе с О. В. Куусиненом. Иногда утверждают, что правительство
Куусинена было сформировано по инициативе ЦК Компартии Финляндии. "Но большая
часть членов ЦК просто физически не могла принять участия в этом решении,
- пишет член Политбюро ЦК КПФ Э. Кауппила. - ... Сам процесс формирования
его во многом не понятен, как, впрочем, и мотивы действий Куусинена в тот
период". Это событие дало основание противникам коммунистов утверждать,
что действиями их "руководит нечто иное, чем интересы финского народа".
К тому времени партия находилась в глубоком кризисе, ее связь с массами
прервалась, сам Куусинен переживал личный кризис. "Сталинские репрессии
жестоко опалили финских коммунистов, затронули его близких друзей и родственников".
Многие из тех, кто вместе с ним оставил Финляндию в 1918 г. и затем стоял
у истоков партии, входили в ее ЦК и работали в СССР, были, по свидетельству
Кауппила, уничтожены. Куусинен "неоднократно обращался к Сталину с вопросами
о судьбе своих товарищей, однако так и не дождался какого-либо вразумительного
ответа... То было время больших потерь в КПФ".{10}
На второй день существования териокского правительства, 2 декабря,
СССР заключил с ним договор о взаимопомощи и дружбе. Согласно этому договору,
новой республике ввиду близкого родства карельского и финского народов
передавалась вся территория Карельской АССР (70 тыс. кв. км), а СССР -
3970 кв. км на Карельском перешейке и острова в Финском заливе.{11} В правительство
ФДР вошли только те финские коммунисты, которые находились в эмиграции
в СССР.
Почти за три недели до начала войны, 13 ноября, была сделана попытка
привлечь в состав будущего правительства тогдашнего генерального секретаря
Финской коммунистической партии А. Туоминена, проживавшего в Стокгольме.
Согласно его воспоминаниям, между 13 и 21 ноября в Стокгольм прибыли два
курьера Коминтерна. Они передали Туоминену два письменных послания (одно
- от Куусинена и Г. Димитрова, другое - от Политбюро ЦК ВКП(б)) с предложением
немедленно специальным самолетом прибыть в Москву в связи с ожидаемым разрывом
советско-финляндских отношений и, как передал второй курьер устно, предстоящей
войной и сформированием народного правительства Финляндии, в котором Туоминен
должен был занять пост премьер-министра, а Куусинен - президента. Оба раза
генеральный секретарь Финской компартии ответил категорическим отказом.{12}
Никакой поддержки в Финляндии правительство в Териоках не получило
(впрочем, как явствует из воспоминаний Мерецкова, всю войну Куусинен находился
не в Териоках, а в Петрозаводске). Сформированные им воинские части 1-го
финского народного корпуса насчитывали менее тысячи человек собственно
финнов из числа эмигрантов, основную его часть составляли русские, а также
ингры - коренное финское по происхождению население Ленинградской области.
В Финляндии социал-демократическая партия и финская конфедерация профсоюзов
после начала войны и образования правительства в Териоках выпустили совместное
заявление, в котором, в частности, говорилось: "Рабочий класс Финляндии
искренне желает мира. Но раз агрессоры не считаются с его волей к миру,
рабочему классу Финляндии не остается другой альтернативы, кроме как вести
битву с оружием в руках против агрессии и в защиту демократии, мира и самоопределения
нашей страны".{13} Бывшие бойцы Красной гвардии - участники финской революции
1918 г. - обратились к министру обороны с просьбой зачислить их в ряды
финских вооруженных сил.{14} По всей стране наблюдался патриотический подъем,
и не случайно в финской историографии война 1939-1940 гг. получила название
"зимней войны за свободу и независимость Финляндии".{15}
В том, что Сталин преследовал решительные цели полного разгрома
финской армии, сомневаться не приходится. Но вот подготовка к боевым действиям
оказалась явно недостаточной. Вновь предоставим слово Мерецкову: "Во второй
половине июля я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И. В. Сталин
и К. Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по
Финляндии в случае ее нападения на СССР одобрили, посоветовав контрудар
осуществить в максимально сжатые сроки. Когда я стал говорить, что нескольких
недель на операцию такого масштаба не хватит, мне заметили, что я исхожу
из возможностей ЛВО, а надо учитывать силы Советского Союза в целом. Я
попытался сделать еще одно возражение, связав его с возможностью участия
в антисоветской провокации вместе с Финляндией и других стран. Мне ответили,
что об этом думаю не я один, и предупредили, что в начале осени я опять
буду докладывать о том, как осуществляется план оборонных мероприятий,
после чего разрешили отбыть в округ". Иного мнения придерживался начальник
Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников, считавший, что конфликт с Финляндией
при любых обстоятельствах растянется на несколько месяцев. Однако с его
мнением Сталин и Ворошилов первоначально не посчитались.{16}
А вот что пишет о предвоенной поре Н. Н. Воронов, тогда начальник
артиллерии Красной Армии:
"Незадолго до начала военных действий я побывал у К. А. Мерецкова.
У него в это время были заместители народного комиссара обороны Г. И. Кулик
и Л. 3. Мехлис.
- Вовремя приехали! - воскликнул кто-то из них, завидя меня. -
Вы знаете о тревожной обстановке? Подумали, сколько снарядов нужно для
возможного проведения боевых операций на Карельском перешейке и севернее
Ладожского озера? Какая нужна артиллерия усиления? На что можно рассчитывать?
- По-моему, все зависит от обстановки, - ответил я. - Собираетесь
обороняться или наступать? Какими силами и на каких направлениях? Между
прочим, сколько времени отводится на операцию?
- Десять-двенадцать суток.
- Буду рад, если удастся все решить за два-три месяца.
Мои слова были встречены язвительными насмешками. Г. И. Кулик
приказал мне вести все расчеты с учетом продолжительности операции двенадцать
суток.{17}
Таким образом, советское руководство всецело ориентировалось на
проведение непродолжительной по времени наступательной операции с решительными
целями.
Иной была ситуация в Финляндии. Финское правительство перед началом
войны твердо знало, что ему не приходится рассчитывать на поддержку Германии.
Во время своего второго посещения Москвы Таннер, после начала боевых действий
занявший пост министра иностранных дел, на основании встреч финских и скандинавских
представителей с германским послом в Советском Союзе Ф. фон Шуленбургом
вынес твердое заключение, что в случае военного столкновения СССР и Финляндии
Германия будет придерживаться нейтралитета, более благожелательного по
отношению к советской, нежели к финской стороне.{18} Действительно, с началом
советско-финляндской войны германское правительство первоначально рассматривало
возможность признания правительства ФДР в Териоки. Германские власти не
пропускали через свою территорию в Финляндию добровольцев из Венгрии и
закупленное финским правительством в Италии и других странах Западной Европы
оружие, а также трижды (в декабре 1939 г., феврале и марте 1940 г.) "советовали"
Швеции не вступать в войну на стороне Финляндии.{19} Помимо советско-германских
договоров на позицию Германии влияло опасение, что в ходе войны под предлогом
помощи Финляндии Англия и Франция смогут укрепиться на Скандинавском полуострове,
в частности в Норвегии, причем такие планы реально существовали в то время
в английских и французских правящих кругах.{20}
С самого начала конфликта, когда он находился еще в дипломатической
стадии, Англия и Франция были целиком на стороне Финляндии. Однако из-за
войны с Германией и ожидания мощного германского наступления на Западном
фронте они смогли помочь лишь кредитами и поставками вооружения и снаряжения,
да и то только через месяц после начала войны, когда стало ясно, что финская
армия способна выдержать удар. Некоторые наиболее антисоветски настроенные
круги в английских и французских штабах думали о возможности нападения
на советское Закавказье (с участием Турции), о бомбардировке с воздуха
бакинских нефтепромыслов, что в тех условиях было очевидной авантюрой.
Вопрос же о посылке в Финляндию экспедиционного корпуса через территорию
Швеции и Норвегии встал в практическую плоскость лишь в конце войны. Значительную
поддержку оказывали Финляндии США, предоставившие, в частности, финансовый
заем. Американское правительство также ввело торговое эмбарго против СССР,
затронувшее поставки стратегических материалов. Оказали помощь Финляндии
поставками оружия и снаряжения, посылкой добровольцев и Скандинавские страны.
Всего в Финляндию во время войны прибыло 11,5 тыс. добровольцев из Скандинавии
(одних шведов было 8,5 тыс.), США и Венгрии.{21} Однако сколько-нибудь
решающего влияния на ход борьбы вся эта помощь оказать не могла, и финнам
приходилось полагаться в основном на свои силы и средства.
Первые военные приготовления начались в Финляндии в конце августа
1939 г.; 13-30 ноября была проведена всеобщая мобилизация. В результате
этого вооруженные силы Финляндии, в мирное время насчитывавшие 30 тыс.
человек, были доведены до 600 тыс., что составило около 17% от 3,8-миллионного
населения страны, продемонстрировав наивысшую мобилизационную способность
среди стран-участниц второй мировой войны.{22} Такая большая численность
вооруженных сил была достигнута за счет призыва 200 тыс. членов военизированной
организации "Шюцкор", созданной Маннергеймом в 1920 г. Кроме того, привлечение
80 тыс. женщин - членов "Латта Сваард", вспомогательной организации "Шюцкора",
на службу в тыловые части и подразделения позволило высвободить дополнительное
число бойцов для фронта. По оценке западногерманского военного историка
К. Типпельскирха, в боевых частях финской армии насчитывалось свыше 300
тыс. человек. Такое напряжение своих мобилизационных ресурсов Финляндия
могла выдержать лишь в течение нескольких месяцев, после чего численность
армии неизбежно должна была резко сократиться из-за необходимости возвратить
значительную часть призывников в народное хозяйство. Эту закономерность
подтвердил дальнейший опыт: в начале 1942 г. Финляндия вынуждена была демобилизовать
большую часть вооруженных сил.
В начале войны финская армия имела также явно недостаточно вооружения
и боевой техники. По оценке Воронова, "финская артиллерия была гораздо
слабее нашей. На ее вооружении были 37-миллиметровые противотанковые пушки
"Бофорс", 76-миллиметровые пушки старого русского образца, 122- и 152-миллиметровые
гаубицы системы Шнейдера и устаревшая 107-миллиметровая пушка. Финны пользовались
старыми снарядами, изготовленными до 1917 года, - некоторые трубки и взрыватели
даже покраснели от ржавчины. Подчас более трети снарядов не разрывались".{23}
К концу ноября 1939 г. Финляндия располагала всего 96 в большинстве своем
устаревшими самолетами, 5 зенитными орудиями. Накануне войны финская армия
имела запас патронов на два месяца, 81-миллиметровых мин - на 22 дня, 76-миллиметровых
снарядов - на 21 день, снарядов для 122-миллиметровых гаубиц - на 24 дня,
снарядов тяжелой артиллерии (от 152 мм и выше) - на 19 дней, горючего и
масел - на два месяца, авиационного горючего - на месяц. Военная промышленность
страны была слаба и не могла обеспечить вооруженные силы всем необходимым
в достаточном количестве.{24}
Главные надежды финны связывали с укреплениями "линии Маннергейма"
на Карельском перешейке, которые возводились еще с конца 20-х годов, но
особенно интенсивно строились в 1938-1939 гг. "Общая глубина территории
с оборонительными сооружениями составляла 80-100 километров, - вспоминает
Мерецков. - Из этих сооружений 350 являлись железобетонными и 2400 - дерево-земляными,
отлично замаскированными. Проволочные заграждения имели в среднем 30 рядов
каждое. Надолбы - до 12 рядов. Любой населенный пункт представлял собой
укрепленный узел, обеспеченный радио- и телефонной связью, госпиталем,
кухней, складами боеприпасов и горючего. Боевые узлы сопротивления имели
преимущественно по 5 опорных пунктов, чаще всего по 4 пулеметно-артиллерийских
дота в каждом. Особенно выделялись доты постройки 1938-1939 гг., с 1-2
орудийными и 3-4 пулеметными амбразурами. Их обслуживали гарнизоны от взвода
до роты, жившие в подземных казармах. Над поверхностью земли поднималась
только боевая часть сооружения с круговым обзором, артиллерийскими и пулеметными
амбразурами. Под землей были укрыты казематы, склады, кухня, туалет, коридоры,
общая комната, офицерская комната, машинное помещение, лазы в купола и
запасной вход. Покрытие такого дота, сделанное из железобетона, достигало
двух метров толщины. Я приказал для эксперимента стрелять при мне по одному
из не подорванных нами дотов с близкого расстояния. Плита выдержала прямое
попадание 203-миллиметрового снаряда".{25}
Красная Армия значительно превосходила финскую. Как отмечал Мерецков,
к концу кампании советские войска имели в 2,3 раза больше личного состава
и в 2,8 раза больше артиллерии, чем противник. Но к началу боев части Красной
Армии были рассредоточены по всей линии границы. Если из 15 финских дивизий
на Карельском перешейке в то время было развернуто 9, то из 26-28 советских
дивизий на главном направлении против "линии Маннергейма" находилось лишь
12-14. Кроме того, командование Красной Армии не смогло должным образом
использовать свое почти абсолютное превосходство в авиации и танках.{26}
С самого начала боевые действия носили крайне ожесточенный характер.
Успешными для Красной Армии они были лишь на Крайнем Севере, где финны
в первые же дни эвакуировали порт Петсамо и отступили на 130 км южнее.{27}
Но условия тундры здесь ограничивали возможность крупномасштабного наступления.
Наиболее жестокие бои завязались на Карельском перешейке. Советским войскам
только к 12 декабря удалось преодолеть полосу обеспечения и выйти к укреплениям
самой "линии Маннергейма". Красная Армия несла большие потери от мин, а
миноискателей не имела, их пришлось срочно разрабатывать и запускать в
производство уже после начала войны. "Финская пехота, - как подчеркивает
Воронов, - умело использовала особые условия местности и стойко дралась
в обороне. Инженерные сооружения и заграждения прикрывались многослойным
огнем". Финны были вооружены автоматами "суоми", тогда как конструирование
советских автоматов, как и миноискателей, началось уже в ходе военных действий.
К концу кампании в войска поступил пистолет-пулемет Г. С. Шпагина (ППШ).{28}
Несмотря на неоднократные попытки после короткой разведки боем
прорвать главную полосу финской обороны, в декабре-январе это не удалось,
хотя советские войска понесли тяжелые потери, Главной причиной неудач была
недооценка финских укреплений, о которых тогда не сумели еще добыть достоверных
разведывательных данных. Не было налажено также должного взаимодействия
пехоты, Артиллерии, авиации и танков, а эффективность артиллерийской подготовки
оказалась низкой. Как вспоминает Мерецков, "перед началом действий я еще
раз запросил разведку в Москве, но опять получил сведения, которые позднее
не подтвердились, так как занизили реальную мощь "линии Маннергейма". К
сожалению, это создало многие трудности. Красной Армии пришлось буквально
упереться в нее, чтобы понять, что она собой представляет".
А вот что пишет он об одном из штурмов главной полосы обороны:
"Атаковали главную полосу, однако безуспешно. Отсутствие опыта и средств
по прорыву такого рода укреплений опять дало о себе знать... Обнаружилось,
что оборона противника не рыла подавлена. Доты молчали, а когда наши танки
устремлялись вперед, они открывали огонь и подбивали их из орудий с бортов,
сзади, пулеметами же отсекали пехоту, и атака срывалась. Танки того времени,
не имея мощного орудия, не могли сами подавить доты и в лучшем случае закрывали
их амбразуры своим корпусом. Выяснилось также, что нельзя начинать атаку
издали: требовалось, несмотря на глубокий снег, приблизить к дотам исходное
положение для атаки. Из-за малого количества проходов в инженерных заграждениях
танки скучивались, становясь хорошей мишенью. Слабая оснащенность полевыми
радиостанциями не позволяла командирам поддерживать оперативную связь.
Потому различные рода войск плохо взаимодействовали. Не хватало специальных
штурмовых групп для борьбы с дотами и дзотами. Авиация бомбила только глубину
обороны противника, мало помогая войскам, преодолевавшим заграждения".{29}
Крайне неудачно сложились для советских войск боевые действия
в районе севернее Ладожского озера. Здесь было самое узкое место финской